Вне Системы. Книга 4

Глава 23

Синий зомби вырвался из портала, словно выплюнутый адом обратно в мир живых. Его аура полыхала насыщенным синим пламенем, почти фиолетовым по краям — знак того, что тварь находится на грани перехода в следующий ранг. Он приземлился на траву, и я успел разглядеть его в деталях.

Человеческим его можно было назвать только с большой натяжкой. Кожа — серо-синяя, словно покрытая инеем. Мышцы под ней перекатывались узловатыми жгутами, неестественно развитые, прорисованные до каждого волокна. Руки — длинные, с чёрными когтями вместо ногтей, каждый сантиметров по пять. Но самое жуткое — глаза. Не просто чёрные, как у остальных зомби. Они светились изнутри тем же синим светом, что и аура, и в их глубине плескался не просто голод. Там был интеллект. Холодный, хищный, расчётливый.

Тварь выпрямилась во весь рост — метра два с лишним — и её взгляд метнулся прямо на меня. Не на Саню, не на девушек. На меня. Словно она точно знала, кто здесь главная угроза.

— Все за мной! В дом! — рявкнул я, не сводя глаз с монстра.

— Ты еб@нулся⁈ — прохрипела Вика. — Вести его в дом⁈

— Именно! — отрезал я. — Там мало месте, оно не сможет использовать скорость в полной мере! Быстро!

Я не стал ждать, когда они согласятся. Просто развернулся и рванул к дому. Услышал за спиной топот ног — значит, побежали следом. А ещё я услышал другой звук. Глухой, раскатистый, похожий на рычание зверя и человеческий крик одновременно.

Синий зомби заурчал.

И бросился в погоню.

Я ввалился в дом первым, проскочил прихожую, гостиную, метнулся на кухню. Там было узко — стол, стулья, холодильник, создавали естественные барьеры. Саня влетел следом, Вика и Аня — за ним. Саня моментально перевернул стол, создавая импровизированный барикад между нами и входом.

— Готовьтесь! — крикнул я, активируя Сенс.

Засветка синего зомби пылала ярким маяком. Он уже был у крыльца. Ещё секунда — и…

Дверной косяк взорвался щепками.

Тварь ворвалась в дом, не сбавляя скорости, просто прошла сквозь дверь, как танк сквозь картонную стенку. Она пронеслась по прихожей, и в следующее мгновение я увидел её в дверном проёме кухни.

Время замедлилось. Не потому что я активировал руну — просто адреналин ударил так, что мозг переключился на аварийный режим. Я видел каждую деталь. Как синяя кожа монстра блестит в свете ламп. Как его когти скребут по дверному косяку, оставляя глубокие борозды в дереве. Как его пасть разевается, обнажая два ряда острых, неровных зубов.

— ОГОНЬ! — заорал Саня.

Три автомата открыли огонь одновременно. Гром выстрелов оглушил, дым заполнил кухню. Пули били по твари, но…

Она не остановилась.

Я видел, как пули попадают — вспышки на синей коже, брызги чего-то тёмного, что должно было быть кровью. Но тварь просто рычала, и продолжала идти вперёд. Не медленно, как серые. Быстро. Очень быстро.

Она прыгнула через перевёрнутый стол.

— СКОРОСТЬ! — крикнул я, и мир провалился в замедление.

Зомби застыл в прыжке, его тело вытянуто, когти вперёд, пасть разинута. Я видел каждую каплю слюны, вылетающую из его рта. Видел, как пули, которые мы продолжали выпускать даже в ускорении, медленно ползут к нему.

Но тварь… она тоже была в ускорении.

Не в таком, как мы. Но она двигалась. Медленнее меня, но всё равно двигалась. Её когти продолжали тянуться вперёд, к Сане, который стоял ближе всех.

— БЕЗДНА! — заорал я, и активировал руну, целясь прямо под зомби.

Пол провалился. Огромная чёрная дыра разверзлась под монстром в самом прыжке. Тварь не успела среагировать — она просто рухнула вниз, её рык превратился в вой, а потом…

Тишина.

Я сбросил скорость. Мы все четверо стояли вокруг зияющей дыры в полу кухни, тяжело дыша, автоматы всё ещё направлены вниз.

— Мы… его убили? — выдохнула Аня, её голос дрожал.

— Хрен знает, — прохрипел Саня, не опуская оружие. — Глеб, твоя бездна… она убивает, или просто ловушка?

Я смотрел в чёрную дыру. Честно говоря, я сам не знал. Руна создавала провал, но что там, на дне? Смерть? Или просто очень глубокая яма?

И тут полоска опыта дрогнула. Не слабо, как от серых или зелёных. Сильно. Процентов на пять сразу.

— Убили, — выдохнул я с облегчением. — Опыт пришёл. Значит, он мёртв.

Все разом осели, словно с них сняли невидимое давление. Вика даже присела на корточки, опираясь на стену.

— Еб@ть-копать, — протянула она, вытирая пот со лба. — Я думала, нам пизд@.

— Мы все так думали, — согласился Саня, опуская РПК. — Глеб, откуда ты знал, что это сработает?

— Не знал, — честно признался я. — Просто интуиция. Если бы не сработало… ну, был бы план Б.

— Какой? — недоверчиво спросила Вика.

— Рвануть через окно и бежать, пока не закочнатся энергоядра, — усмехнулся я.

Повисла тишина. Потом Саня рассмеялся — сначала тихо, потом всё громче. Вика подхватила. Даже Аня, несмотря на всё напряжение, улыбнулась.

— Ты ненормальный, Глеб, — сказала Вика, вытирая слёзы. — Бл@дь, от слова совсем ненормальный.

— Знаю, — согласился я. — Поэтому мы и живы.

Я подошёл к краю бездны, активировал Сенс, заглянул вниз. Никаких засветок. Только темнота. Значит, действительно мёртв.

— Саня, сколько ещё? — спросил я, не оборачиваясь.

— Чего ещё?

— Сколько ещё зобмаков оттуда выскочит, пока мы тут прохлаждаемся⁈

Саня выглянул в окно, посмотрел на червоточину. Свечение вокруг разрыва уже начало тускнеть.

— Похоже, Система остыла, — сказал он. — Портал снова зелёный. Может, больше не будет синих.

— Или будет, — мрачно добавила Вика. — Система же адаптируется. Может решить, что одного мало, и выплюнет ещё парочку.

Я поморщился. Она была права. Если Система действительно начала реагировать на наши действия, то недооценивать её было бы глупо.

— Ладно, — решил я. — План меняется. Больше никаких ферм. Мы закрываем эту червоточину прямо сейчас.

— Как? — спросила Аня.

— Просто, — я достал из инвентаря гранату. — Заминируем выход. С той стороны. взорвём портал изнутри. Теоретически, это должно его схлопнуть. Если нет выхода — теряется суть червоточины.

— Теоретически? — переспросил Саня с сомнением.

— Теоретически, — подтвердил я. — Но другого способа у нас нет. Если мы оставим портал открытым, рано или поздно оттуда выйдет что-то ещё более мерзкое.

Саня задумался, потом кивнул:

— Ладно. Давай попробуем. Хуже уже не будет.

Мы вышли из дома. Червоточина всё ещё висела на том же месте, мерцая теперь уже спокойным зелёным светом. Словно ничего и не было.

Я подошёл к самому краю разрыва

— Вика, дай мне верёвку, — попросил я.

Она достала из инвентаря моток прочной капроновой верёвки. Я привязал один конец к гранате, проверил узел.

— Саня, как только я брошу гранату внутрь, ты выдёргиваешь чеку и я сразу же отпрыгиваю. Взрыв должен произойти внутри портала, а не снаружи. Понятно?

— Понятно, — кивнул Саня, сжимая в руке вторую гранату. — На всякий случай держу запасную.

— Умно.

Я занёс руку с гранатой, прицелился в центр разрыва. Глубокий вдох. Выдох.

— Три… Два… Один… Бросай!

Граната полетела в портал. Верёвка размоталась, натянулась. Саня выдернул чеку. Я отпустил верёвку и рванул назад.

Четыре секунды.

Мы все отбежали метров на двадцать, упали на землю, закрывая головы руками.

Три.

Два.

Один.

БА-БАХ!

Взрыв был… странным. Не громким, как обычно. Скорее — глухим, словно его заглушили ватой. Но ударная волна была мощной — она прокатилась по земле, пригнув траву, и ударила в спины.

Я поднял голову.

Червоточина… она схлопывалась. Края разрыва съёживались, стягиваясь к центру, как рана, затягивающаяся на глазах. Зелёное свечение превратилось в белое, потом в ослепительно яркое. Я зажмурился.

Ещё один хлопок — тише, но ощутимее. Словно кто-то захлопнул гигантскую дверь.

Тишина.

Я открыл глаза.

Червоточины больше не было. Только ровная площадка земли, слегка обожжённая по краям. Никаких следов портала. Словно его и не было.

— Сработало, — выдохнул Саня, поднимаясь на ноги. — Охренеть. Реально сработало.

Вика засмеялась — истерично, облегчённо.

— Мы закрыли червоточину! Мы, сука, закрыли червоточину вручную!

Аня подбежала ко мне, обняла:

— Ты гений. Полный,.. на всю голову, но гений.

Я обнял её в ответ, чувствуя, как адреналин медленно отпускает, оставляя после себя гудящую усталость. Мы сделали это. Не просто зачистили червоточину. Мы закрыли её. Принудительно. Своими руками.

Мы вернулись в дом. Кухня была разгромлена — перевёрнутый стол, осколки, гильзы на полу, и зияющая дыра посреди помещения, из которой всё ещё сочилась непроглядная темнота бездны.

— Надо будет завтра прибраться, — констатировала Вика, обходя дыру стороной.

— Завтра, — согласился я. — А сейчас — наливай, Саня.

Он достал из инвентаря бутылку «Джека», разлил по стаканам. Мы чокнулись.

— За «выжили», — провозгласила Вика.

— За то, что живы, — добавила Аня.

— За команду, — сказал Саня.

— За всё сразу, — закончил я.

Мы выпили. Виски обжёг горло приятным огнём, разлился теплом по груди. Эйфория от победы смешалась с алкоголем, создавая опьяняющий коктейль.

Мы сидели за уцелевшими стульями, обсуждая прошедший бой. Саня в красках описывал, как синий зомби прошёл сквозь дверь, словно её не было. Вика хвасталась, что успела всадить в тварь целую очередь прямо в голову, хотя толку от этого было мало. Аня просто молчала, крепко сжимая мою руку.

— Знаешь, — сказала она тихо, когда Саня с Викой отвлеклись на спор о том, сколько синих зомби мы могли бы завалить одновременно. — Я боялась. Очень боялась.

— Я тоже, — признался я. — Но ты справилась. Мы все справились.

Она прижалась ко мне сильнее:

— Обещай мне, что мы больше не будем лезть в такое дерьмо.

Я хотел было пообещать. Но не смог. Потому что знал — это было бы ложью. Червоточины будут появляться снова и снова. И если мы хотим выжить, если хотим стать сильнее, нам придётся лезть в них. Снова и снова.

— Не могу обещать, — честно ответил я. — Но обещаю, что буду делать всё, чтобы мы выходили из этого дерьма живыми. Каждый раз.

Она кивнула, не отпуская мою руку.

Мы просидели за столом ещё с час, допили бутылку, потом разошлись по комнатам. Усталость навалилась разом, тяжёлая и всепоглощающая.

Я рухнул на кровать рядом с Аней, даже не раздеваясь. Она прижалась ко мне, положив голову на грудь.

— Спокойной ночи, — прошептала она.

— Спокойной, — ответил я, закрывая глаза.

Сон пришёл мгновенно.

Проснулся я от того, что в окно барабанил дождь. Не сильный, но настойчивый. Я открыл глаза, посмотрел на Аню — она всё ещё спала, свернувшись калачиком под одеялом.

Осторожно высвободился, встал. Тело ломило, мышцы ныли от вчерашнего напряжения. Прошёл на кухню.

Саня тоже был там, стоял у окна с кружкой кофе в руках, смотрел на дождь.

— Доброе утро, — сказал я.

Он обернулся, кивнул:

— Доброе. Кофе будешь?

— Буду.

Он налил мне из турки, я сделал глоток. Крепкий, горячий, без сахара. То, что надо.

Мы стояли молча, глядя в окно. Дождь смывал следы вчерашней битвы — кровь, осколки, пыль. Скоро от всего этого не останется и следа.

— Глеб, — вдруг сказал Саня. — Ты правда думаешь, что мы сможем так дальше жить? Постоянно лезть в червоточины, убивать зомби, рисковать?

Я задумался, делая ещё один глоток.

— Не знаю, — честно ответил я. — Но какой у нас выбор? Мы можем попытаться спрятаться, затаиться, просто выживать от дня ко дню. Или мы можем действовать. Становиться сильнее. Искать ответы.

— Ответы на что?

— На всё, — я повернулся к нему. — На то, как появилась Система. На то, кто её создал. На то, как она вышла из-под контроля. И на то… как её остановить.

Саня присвистнул:

— Амбициозно. Ты правда думаешь, что это возможно?

— Не знаю, — снова повторил я. — Но если была бы возможность узнать — то почему бы и нет?

Он кивнул, допивая свой кофе:

— Тогда я с тобой. Мы с Викой. До конца.

— Спасибо.

Мы снова замолчали, слушая, как дождь барабанит по крыше.

Полмесяца.

Пол-греб@ного-месяца мы просидели на этом участке, как мыши в норе, ожидая, когда же Система соизволит плюнуть нам в лицо новой червоточиной. Но ничего не происходило. Совсем ничего.

Дни текли один в другой, размеренные и почти уютные. Мы установили график дежурств — по шесть часов каждому. Саня — с полуночи до шести утра, я — с шести до полудня, Вика — до шести вечера, Аня замыкала круг. Казалось бы, логично, справедливо. Но на практике получалось, что большую часть времени мы всё равно проводили вместе.

Саня просыпался задолго до окончания своей смены, варил тот свой ядрёный кофе и садился рядом со мной на крыльце. Мы молча пялились на рассвет, прихлёбывая из кружек, и это молчание было комфортным. Вика, когда заступала на вахту, стаскивала с собой Аню, и они обе устраивались на крыше с винтовкой и биноклем, болтая о чём-то своём, девчачьем. Я слышал обрывки — мода, косметика — какие-то воспоминания из «того» мира. Странно было слышать такое посреди постапокалипсиса, но… приятно. Напоминало, что мы всё ещё люди.

А вечерами мы собирались все четверо. Иногда играли в карты — нашёл колоду в одном из шкафов. Иногда просто сидели у костра во дворе, жарили на нём то, что удавалось добыть. Один раз Саня притащил зайца — поймал голыми руками, гордился как ребёнок (пусть и под навыком скорости). Вика отстрелила пару уток на ближайшем пруду. Я находил грибы в лесу, Аня — ягоды. Мы ели, пили остатки алкоголя который пособирали со всех окрестных домов, травили байки.

Саня рассказывал о своей прежней группе. Оказалось, он был не просто рядовым бойцом, а чуть ли не правой рукой их предводителя. Крупная кочевая община, человек сто, может больше. Но последний год, по его словам, превратился в ад.

— Политика, — плевался он в костёр, и угли шипели от слюны. — Бл@дская политика. Кто главнее, кто получает больше ресурсов, чьё слово весомее. Интриги, подсиживания, шёпот за спиной. Я не для этого в их ряды вступал. Я думал — будем вместе выживать, помогать друг другу. А превратилось в крысятник.

— И ты решил свалить с нами? — уточнила Вика, ковыряя ножом в куске мяса.

— Не совсем свалить, — Саня пожал плечами. — Вышел под благовидным предлогом. Сказал, что снова иду искать Вику. Что это личное дело, не касается общины. Главарь, старый хрыч Борис, согласился. Дал мне Диму с Жуком в напарники, выделил ресурсов. Ну и я пошёл.

Саня на секунду задумался, а потом продолжил:

— Ага. Когда я сказал, что остаюсь с вами, они не стали возражать. Дима вообще молчун — ему пох, лишь бы порядок был. А Жук… Жук просто кивнул и сказал: «Удачи, командир.» Вот и всё.

— Не жалеешь? — осторожно спросила Аня.

Саня посмотрел на неё, потом на Вику, потом на меня. Усмехнулся:

— Честно? Нет. Ни капли. Последний год мне было в тягость находиться с ними. Эти вечные политические разборки, дележка власти, постоянное напряжение. Надоело. Здесь… — Он обвёл рукой наш маленький лагерь. — Здесь проще. Понятнее. Мы — команда. Без лишней шелухи.

Вика чмокнула его в щёку:

— Романтик хренов.

Мы засмеялись.

Ещё мы тренировались. Каждый день. Саня гонял меня в спарринги — рукопашка, ножевой бой, борьба. Он был тяжёлым, как танк, и каждый его удар, даже сдержанный, оставлял синяки. Но я учился. Уворачиваться, блокировать, наносить точечные удары туда, где даже такой махины, как Саня, было больно.

Вика оттачивала стрельбу. Её новая винтовка стала продолжением её самой. Она могла попасть в яблоко с трёхсот метров, в монетку — с двухсот. Один раз она поспорила с Саней, что собьёт летящую птицу на лету. Саня проспорил бутылку виски. Вика сбила. Мы допивали тот виски всей командой, а Саня ворчал, но в глазах плескалась гордость.

Аня… Аня тренировалась со мной. Я учил её пользоваться рунами, комбинировать их, мы разбирались в какие моменты она могла принимать энергоядра, чтоб эффект был как у одаренных. Она училась контролировать тело в ускорении, понимать инерцию, чувствовать момент, когда нужно сбросить скорость.

А ещё она училась драться. Не профессионально, конечно, но основы — как правильно держать нож, как бить локтем в ближнем бою, как использовать вес противника против него самого. Саня помогал, показывал приёмы. Вика смеялась, что мы из Ани делаем берсерка. Аня только фыркала и продолжала тренироваться. Да, она многое умела. Но одно дело это делать когда придется, а другое — вот так, оттачивать. Она призналась честно, что за все это время ни разу толком и не тренировалась.

И каждый день, каждую ночь, я ждал. Ждал, когда воздух снова станет вязким, когда в ушах заложит, когда перед нами разверзнется новая дыра в пространстве. Но ничего не происходило.

— Как думаешь, — спросил я однажды Саню, когда мы сидели на крыльце, провожая закат. — Когда появится новая червоточина?

— Хрен его знает, — выдохнул дым. — Так-то появляется спустя шесть-семь дней в местах скопления людей. Ещё бывает, что рандомно, просто так, хрясь — и вот тебе разлом. А вот так, когда закрыли принудительно… Не знаю, честно. Не встречал ни разу.

На пятнадцатый день я начал думать, что мы ошиблись. Что Система не будет плевать червоточинами в то же место дважды.

Но на шестнадцатый день всё изменилось.

Было около двух часов дня. Я с Саней находились на противоположной стороне участка, возле разрушенного сарая. Мы спарринговали — лёгкий бой, без фанатизма, просто поддержание формы. Саня наносил медленные, контролируемые удары, я уворачивался, блокировал, пытался зайти в клинч. Мы оба вспотели, дышали тяжело, но кайфовали от процесса.

Саня только что провёл подсечку, я упал на жопу, и мы оба засмеялись.

И тут я это почувствовал.

Воздух. Он изменился. Стал плотнее, вязче, словно кто-то включил невидимый пресс. В ушах заложило, как перед грозой.

Я замер, уставившись в небо.

— Ты тоже чувствуешь? — хрипло спросил Саня.

Я кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

А потом раздался крик.

— ОТКРЫВАЕТСЯ⁈ — голос Ани, пронзительный, испуганный, донёсся от дома.