Внеклассная алхимия

Глава 1. Социология как донос

К новой книжке Пелевина, её не читав

Кто-то сказал: «Россия – рай для писателей, но ад для читателей». Когда бы это ни сказано, мало что изменилось. Ибо страна сплошной видимости, дыр и завес – мишень, как ничто иное. Написано на двери «университет», а по сути «учеба» в нем – занятие для молодежи такой законченной, что даже пирожками торговать не возьмут. Лучшим студентом моей последней группы был молодой человек, отработавший до того слесарем на заводе, что научило его кое-какой сообразительности и порядочности человеческой – на фоне иных (такие вузы не все, но большая часть в сегодняшней РФ). Парламенты не парламенты, милиция не милиция, вузы не вузы и т. д.

А что? Вот я и говорю – рай для настоящего социолога, для писателя: просто давать имена. Не обзывать, а попросту называть, хотя такое называние много оскорбительней «обзывания».

Впрочем, еще одно условие называния как деятельности: должна быть группка людей, чувствительных к ситуации. Которая разделит художественным штилем оформленное переживание-рефлексию по этому поводу… Хотя ситуация, сдается мне, рано или поздно схавает эту группку.

И будет просто ад для читателей.

«Маскировка»

Можно написать повесть о тайном ордене «маскировщиков», выдающих Россию за страну с культурой общества потребления, за страну богатую, за «постиндустриализм». И получится, что в заговоре участвуют все. Миллионы, десятки миллионов бедных – с устройством картины мира, как у преуспевающих…

Властители дум

Гейдар Джемаль пишет, что Антихрист придет из Агарти или из Шамбалы, будет, скорее всего, тибетцем и ведантистом. Дело не за горами: «мировая суперэлита уже вошла с ним в контакт».

Александр Дугин пишет, что мировая история – не более чем война Ордена Мертвой Головы с Орденом Живого Сердца. Первые придумали рабовладение, деградировавшее в капитализм, а вторые – феодализм, падший до социализма.

Много чего пишут – от Рене Генона до Евгения Головина.

Но я, собственно, не о том.

Вроде бы тексты входят в одну ясно дело какую совокупность, но… одни мне читать интересно, а другие нет.

Явно интересен Джемаль и не интересен Дугин. Интересен Галковский. Не интересен Головин. Интересен Освальд Шпенглер, а Рене Генон, Юлиус Эвола и прочая консервативная революция – скукотень. Рерих, Блаватская – скукотень. Кастанеда таким не казался (не знаю, как сейчас, но лет восемь назад, когда читал – не казался).

Я понял, по какому критерию я сужу. По сугубо литературному. В мире оформлен вполне правомерный жанр, сильный, перспективный – антинаучная фантастика. Есть фэнтези, но оно просто «вненаучное».

Антинаучная фантастика – много круче. Она может развлекать, может даже многое рассказать о мире, но не «в лоб», назидательно, а так, косвенно. Как и положено хорошей литературе.

Но не вся антинаучная фантастика – круть. Есть хорошие авторы, есть плохие. У хороших авторов есть авторский почерк, неожиданные ходы, тонкие наблюдения, метафизический нюх, психологическая достоверность, метафоричность изложения, ловкий сюжет, да просто «вкусность» и драйв. И плотность текста: коэффициент в нем «воды». Дугин, например, графоман, водянистый до невозможности. Эвола – попсня: три аккорда, два прихлопа. А Шпенглер – сложная композиция: играет целый оркестр эрудиции, где каждый инструмент на ценителя.

Блаватская – как литератор – посредственный авангардист: плохое письмо с претензией на высокое для узкого круга. Туда же «Роза мира». Туда же некоторые адепты Гурджиева (но не он сам, он сам все-таки получше). Кастанеда – грань высокой и низкой литературы. Рекомендовано в библиотеку для юношества.

…Сергей Переслегин и Сергей Чернышев – очень ученые люди. Куда мне до их учености (я серьезно, без стеба). Но подчас – то же самое, что и см. выше. Когда Переслегин пишет, что Америкой рулит раса сверхлюдей. Когда Чернышев пишет о том, что человечеству осталось ровно 72 этапа до Абсолюта. К чести этих персон заметим: их литература качественная. По всем критериям.

Пора уже специальную премию учредить. Создать жюри из самых благодарных читателей. Расставить точки над «и». Ввести это дело в официальные рамки. Подвинуть постмодерн, Сорокина-Ерофеева (неужели им достанется весь учебник лит-ры XXI века?). Отправить самых даровитых вести мастер-классы. А то всё: конспирология, конспирология…

Литературное слово в кризисе. Роман в коме. Рассказ не жжот.

Но! Онтологический партизанящий крипто-конспиролог Чип-и-Дейл спешит на помощь.

«Спаивают народ»

«Политические технологии», благодаря которым население России голосует, тактически полезны власти, но стратегически ослабляют. Если вычленить в человеческом материале его «модуль» и «вектор»: ради нужного вектора они подтачивают модуль. Однажды может оказаться, что при самом правильном векторе… просто нет самой материи, на которой все держится. Хотя она вроде бы ориентирована как надо. Все равно что подпаивать человека, дабы в определенном состоянии сознания работать с его содержанием. Поили, поили – все было хорошо. А потом вдруг Вася спился, и… все его содержание обнулилось. Совершенно не важно, за кого там спившийся Вася.

Генерал Малинин – наше всё

Вел занятие в студенческой группе. Вдруг понимаю: что-то не то говорю. О каких-то, блин, «нарративах» да «интерпретациях». Чувствую, некуда это положить. Просто некуда. А что можно положить? Смотря куда. Тогда просто банально спрашиваю: что вы знаете об истории России в XX веке? Лучшие студенты группы садятся вокруг меня. Долго думают. Совокупными усилиями выдают: в России были революция и война, что раньше, что позже – хрен его помнят. Революция была в 1912 году. Содержание революции, дословно: «козлам отрубили голову». Кто отрубил? «Другие козлы». По персоналиям выдают следующее: Андропов отрубил голову царю, а потом пришел генерал Малинин и отрубил голову Андропову. Воевали несколько сторон: красные, белые, оранжевые и синие. Еще была инфляция. Что такое инфляция? «Это когда всем плохо». Вот сейчас, например, полная инфляция…

Все, кто загибал про генерала Малинина, имеют в средней школе по истории оценку «четыре».

Всё как у людей

Мой студент рассказывал про свою деревню: «всё как у людей». Есть сектанты. Есть гуманитарная помощь из Америки. Есть выборы (дед зашел в избирательную кабинку, поднял руку и ждал, когда его посчитают). Есть «борьба олигархических кланов».

Кланов два. Одни торгуют техническим спиртом. Другие кодируют-зашивают народ. Это главные бизнесы на деревне. Есть «силовое ведомство» – участковый мент. Он над кланами. И все это на 500 жителей.

«У нас все чисто по-взрослому», – весело добавил студент. Воистину. Деревенька конгруэнтна стране.

Ложа для дураков

Предельные версии:

1. Всем рулит мировое правительство, и всегда рулило, ибо «заговор».

2. Всем рулит случайность, выносящая на вершину кого попало, психов и дураков.

Но это, ребята, еще не хана. Ханой было бы: всемирный заговор существует, а в нем – случайные дураки.

Экономика: прикол и стратегия

Для обычного человека 100 тысяч рублей больше, чем 50 % шансов на получение 200 тысяч. Хотя арифметически это одно и тоже. Но по жизни, с точки зрения предельной полезности – разное. Более того, 100 тысяч больше, чем 50 % на получение 250 тысяч. То есть подавляющее большинство выберет верные 100 тысяч, чем лотерейный билет с означенным половинным шансом.

Дальше – больше. И шансы на 300 тысяч будут отвергнуты. Дальше нужно замерять. Рано или поздно «венчур» обыграет «верняк». Но где это произойдет? Половина от какой суммы равна 100 тысячам? От 500 тысяч? От миллиона? Не удивлюсь.

Повысим ставки. Тот же обычный гражданин. Выбор – либо миллион долларов, либо играем: шансы – 50 % на миллиард. То есть арифметически выбор различен в 500 раз. Либо миллион, либо 500 миллионов (миллиард, поделенный надвое). И я не удивлюсь, если назовут цифру, меньшую в 500 раз. Более того, я не назову это глупым.

Для бедного человека миллион и миллиард долларов равно астрономические. Различие есть, но надо смотреть специальной аппаратурой, бедный глаз его почти не видит. И ради такого различия – рисковать? Нет уж, дайте мне миллион, я пошел.

Но понятно, что уже имеющий хотя бы один миллион такого не совершит. Он выберет «венчур». Более того, даже при наличии 100 тысяч долларов начинаешь видеть, почем миллиард, твой глаз уже немного телескоп, и ты посылаешь «верняк» куда подальше.

Выводы отсюда фундаментальные. Ну самое первое. Какие стратегии жизни выгодные? По некоторому итогу в абсолютном цифровом выражении? Понятно, что чем меньше выбирал «верняка» и больше выбирал «венчура», тем оно в конечном счете тебе лучше. Но для бедных людей выбирать себе «венчур», как мы выяснили, довольно странно… Они не глупые в выборе – это действительно странно. Это значит идти против своей субъективной «предельной полезности». Но идти согласно ей означает выбирать меньшее количество денег.

Собственно, еще одно подтверждение классики: бедность производит бедность, богатство производит богатство. Надо ли говорить, что идеальная модель с «венчуром», «верняком» и противоречием полезности с арифметикой – везде, всегда и со всеми? Если не каждый день играешь по ней, то раз в год решение принимаешь.

Тэтчер отдыхает

«Был у нас заместитель губернатора. Полчаса его времени купили за 100 тысяч долларов». – «Ась?» – «Выложил директор завода, чтобы обсудить тарифы. Не за решение, а просто за то, чтобы его послушали. Не знаю, сколько он дал за решение».

Читал, что Маргарет Тэтчер, уйдя с поста, встречалась с любым желающим по тарифу 10 тысяч за 10 минут. Светская беседа плюс фото на память. Деньги перечислялись в благотворительный фонд.

Задача для средней школы: насколько минута российского вице-губера дороже минуты британского экс-премьера?

Можно давать на математике классе в третьем, можно на «граждановедении» в выпускном.

Колония запутанного режима

Вообще, возможен такой порядок, относительно которого наше общество – не более чем мера наказания. Колония запутанного режима. Можно туда ссылать. «Приговаривается к двум годам труда условно». Или так: «Приговаривается к администрированию третьей степени жесткости».

Наша мафия нас бережёт

Кто сказал, что в России слабое гражданское общество? Оно сильное. Просто оно мафиозное. Все эти сети однокашников, собутыльников, методологов, уголовников, земляков, вся эта коррупция и есть наше гражданское общество. В строгом смысле слова: территория между государством и семьями.

Знаки сниже

Красноярск внезапно покинули тараканы. Как? Почему? Вопрос был поднят депутатом Законодательного собрания и получил массовый общественный резонанс. В газетах появились комментарии исполнительной ветви власти. На политических полосах это было самой интересной темой. Вдруг тараканы хотели нам что-то сказать? Поймем ли? Отреагируем?

Инфо для Беларуси

Есть такой анекдот: «Перечитывал SMS, много думал». У меня круче – перечитал обертку жвачки. И много думал. Там есть такие строки: «Инфо для реализации в Беларуси: не рекомендуется беременным и кормящим женщинам». То есть за пределами Беларуси – можно? И что такое инфо?

В жанре бреда

Если завтра диктор московского телевидения объявит «согласно международным договоренностям Россия разделена на восемь частей» – у кого возникнет желание защищать «территориальную целостность»? Это не риторический вопрос: мол, никто не встанет. Кто-то, наверное, встанет. Просто интересно – кто это будет? И как?

По техническим причинам

В 2001 году познакомился с одним из деятелей «секты Виссариона», что в Курагинском районе Красноярского края. Не членом, а именно деятелем. На российском форуме молодых писателей. Я был там прозаик, а он поэт. Мало что в поэзии понимаю, но, кажется, хороший поэт.

– В районе, когда берут на работу бригаду лесорубов, специально спрашивают: «Вы не из секты?» Если из секты, тогда берут. Знают, что пить не будут, дурью маяться, воровать.

Сектантство – знак качества.

Был момент, когда при губернаторе Лебеде секту хотели просто закрыть. Бросить туда ОМОН с автоматами, погрузить всех на эшелон и в 24 часа выслать… Вроде бы решили. Вдруг подумали: а выслать – это куда?

Позвали религиоведов, социологов, экономистов. Все выступили за секту.

А куда такую уйму народа девать?

А так она сама девалась, куда хотела. Никого не трогает. Есть не просит, самое главное. А ведь только тронь, сразу попросят. И это самое страшное.

Вот так. И не тронули эффективные менеджеры божьих людей.

Духовная элита

Спрашивают меня молодые соратники:

– А мы гении?

– Гении, гении… По нынешним временам даже такой моральный урод, как я, – духовная элита.

Интели бывают разные

Интеллигент – как превратная российская форма интеллектуала, как мутация, как наш колорит и особое превращение. Ибо что есть интеллектуал? Без понтов и бытовых конвенций, а в более-менее формальном определении? Интеллектуал – это, прежде всего, профессия. Совокупность профессий, объединенных в духовное производство. Люди, предметом деятельности которых выступает изменение сознания – себя и окружающих. Люди, которые это могут и несут как жизненный стиль.

Но это в западной норме. А теперь – что такое Россия? Последние три столетия – кентавр: европейская голова с диким туловищем колонии-периферии. Культура здесь европейская, а политэкономика тут бразильская. И вся жизнь стоит на этом зазоре. Еще цари завезли сюда европейского класса образование, но социальность тут, мягко выражаясь, не европейская. В итоге образование готовит людей, которые на хрен не нужны по типу своей деятельности в социальности. Людей гуманитарного мышления, например. Социализм мурыжил их социально, толкая в агитпроп, капитализм мурыжит экономически, толкая в маркетинг и медиа. В итоге они получают деньги не за то, что считают в себе наиболее ценным. Потенциал и реализация расстаются. Умение атрофируется. Самоидентификация начинает идти не по типу деятельности, а по образовательному цензу. Маркером типа становится не его культурная субъектность, но его культурная объектность, начитанность, погруженность, искушенность. По анекдоту: Бебеля отличить от Ба-беля и Сару Бернар от сенбернара. Россия – самая читающая в мире.

Еще раз: интеллектуал – тип деятельности, интеллигент – пассивно-культурный ценз. Можно быть интеллектуалом и не быть интеллигентом, можно наоборот, можно быть в пересечении множеств.

Интеллигент должен знать широко, по всему культурному фронту, это редкий тип, помнящий школьную программу более чем по одному предмету… Интеллектуал должен знать глубоко, и пусть он разбирается лишь в том, чем он занимается.

В интеллигентном кругу принято обсуждать «культурологию», то есть артефакты, события и обычаи из ряда искусственных сложностей – «театральную постановку», «новый роман», «сорта вина», «обычаи ацтеков»… В интеллектуальном – скорее «онтологию» и «методологию»: как устроена та или иная большая системность? как чего-то делать, чтобы делалось? когда начнем? Поскольку тяжко все время говорить о работе, говорят об… онтологии, в которой работают. Тем более что работа у каждого немного своя, а вот онтология – общая.

Интеллигенция – наше национальное достояние, модус нашей большой идеи, вроде как зима или водка. Интеллигенцию надо беречь, строить для нее питомники-заповедники, пестовать как медведей.

Но лучшее, что можно сделать, – обратить в интеллектуалов. Дать ей деятельность. Будет деятельность – будет власть и реальность.

Хотя я сомневаюсь, что деятельность можно «дать». Ее можно только начать. Будьте интеллектуалами – или хана.

В любом случае интеллигенция исчезает.

А пока – живем. В диалектическом единстве и борьбе кентавровой головы и кентавровой задницы.

Господа не по Гегелю

В «диалектике раба и господина» господин, как известно, прежде всего, рискующий. Ставящий на кон свою жизнь в «борьбе за признание», а раб трясется за жизнь, ничего не ставит – поэтому он раб. В дальнейшем стороны обмениваются символами. Господин периодически демонстрирует готовность немедля помереть, раб – отсутствие готовности, и все по местам.

Нынешняя элита не просто «не по Гегелю», она, полагаю, даже с приставкой «анти». Один ее представитель, сам по себе человек хороший, делился заветной формулой: «Условие там только одно – умение активно приспосабливаться. Именно активно, но именно приспосабливаться».

И десять человек говорили мне то же самое.

Да я и сам вижу.

Извернуться так, чтобы быть максимально полезным расплывчатому начальству, которое, в свою очередь, делает то же самое и т. д., до бесконечности. Быть полезным – сунув куда поглубже свои желания, хотения, ценности.

В этом смысле «характер» – вещь при делании карьеры сугубо вредная. Если понимать его классически, как «сдохну, но будь помоему». Определение воли мутирует в новый императив – являть оргазм от изнасилования…

Крышевать с душой

Знакомый бизнесмен говорил:

– В 1990-х одно время меня крышевал приятный бандит… Умный был. Брал деньги, не унижая, а как-то даже наоборот. Заходит, поговорит, уважительно расспросит – чего и как. Как будто долг знакомому отдаешь.

– А сейчас?

– А сейчас, конечно, крыша ментовская. Говорят: чтобы пришла другая контора, у тебя еще оборот не тот. Но ничего, тебя мониторят… Еще немного подрастешь – другие люди придут. Пока меня смотрит милиция. Районного-городского уровня.

– Польза с крыши бывает?

– С моей – да. Никакие СЭС, никакие пожарные проверки. Редкая согласованность.

Энциклопедисты

Давно дело было. Лежал я как-то в больнице. В палате с тремя мужичками, где самый образованный имел десять классов. Другие – что-то типа рваного среднего… Но боже, как эта братия щелкала кроссворды! Только хруст стоял и чавканье. Хрум-хрум, уноси готовенького. За день они поглощали целую пачку.

Каждый был ас в личном зачете, но предпочитали коллективизм: «Слово из пяти букв, тэ на конце» – «Есть такое слово».

Я участвовал временами.

Выглядел хило – на фоне асов.

Россия – самая образованная страна. По крайней мере, была. Самая культурная. Закультуренная.

Хотя довольно дурная. Одно другому не мешало нисколько.

Конец света

Кажется, эта притча травилась где-то у Пятигорского. Известный буддистский учитель спрашивает ученика:

– И что нынче говорят про конец света?

– Ничего не слышно, учитель…

– Так если бы говорили – чему ему совершаться? Он и так уже, считай, присутствует…

В мире куда меньше говорят о ядерной войне, чем тридцать или пятьдесят лет назад. Тема явно выпала из мейнстрима что политологии, что кухонных посиделок.

Как будто ядерное оружие испарилось куда-то вместе с СССР. Между тем вероятность его применения стала выше. Даже так, специально усиливая: мир сейчас идет к ядерной войне.

Но в мире это не принято обсуждать.

Бедные, но сытые

Давайте честно признаемся: «социальный протест» в современной РФ тормозится еще и тем, что толком протестовать особо и некому. По-настоящему нищих мало. В смысле – голодных, всего лишенных, не обогретых, в заплатах.

Сто лет назад деревни периодически голодали. Всерьез. А когда семья пухнет с голоду, пиар не воспринимается. Тело само знает алгоритм: руки в боки, вилы в руки и вилы в боки. Авось, лучше станет. Или подохнем с песней хотя бы. То есть периодически возникали массы народу, которым было нечего терять абсолютно. И на эту пороховую бочку чиркни спичкой – и все. Были и спички: умники, отлученные от вертикальной мобильности.

А сейчас? Нет, мы знаем риторику: «большинство населения, брошенное на грань нищеты» и т. д. Ой ли? Был я этим большинством населения году так в 2000-м: зарплата низшего преподавательского состава + редкие гонорары в СМИ. Это было явно меньше среднего дохода в РФ, особенно не номинального, а реального. И круг общения – так же. Только без редких гонораров еще. И ничего. Это было, конечно, не богато, но это не «нищета». То есть не состояние, когда вся жизнь мучительно упирается в отсутствие денег, и это тебе самое главное. Сколько себя помню – главным было что-то еще… И не потому, что я завзятый аскет или тренированный бессребреник.

Просто на жизнеобеспечение без понтов – хватало. Какого-то реально качественного разрыва между нами и богатыми – не было. Количественный – был. Но! Простой человек начала XXI века в России пользуется той же мобильной связью, интернетом, автомобильным транспортом, алкогольными напитками, едой из тех же супермаркетов, он также носит костюмы и дубленки зимой и читает те же СМИ – что и «элитарий». Да, это разный «автомобильный транспорт» и разные «напитки», но… Среди фанатов жизненно важной разницы между водкой за 300 рэ и виски за 3000 – одна десятая реальных гурманов и девять десятых воспаленных душевно.

Наш «бюджетник» не может ничего накопить, это да. В силу чего беззащитен перед «внезапными трудностями». Ну так ведь и средний класс – в среднем ничего не копит.

Человек сейчас может восстать, к примеру, за свое достоинство – но пойти в смертельную драку по чисто экономическим (точнее даже, потребительским) причинам он не пойдет.

Доктор Будда

Я не буддист, не буддолог и дилетантски разумею, что там – поток дхарм как единства воспринимаемого, воспринимающего и трактующего, то есть:

1) так называемый «объективный мир»;

2) так называемые «органы чувств»;

3) и самое главное – то поле кодировок, на которое ложится социальный сигнал и распознается как «больно» или «благостно».

Особенно, конечно, интересно последнее.

Вот это хорошо или плохо – когда тебе плюют в лицо за твою «идею»? А это кому как. Настоящий христианин – не против, ибо это «хороший сигнал», ибо пахнет царствием небесным… Для обычного человека это не может быть хорошим сигналом в любом случае. Поэтому христианская «кодировка» тут лучше: с ней не так тяжело.

Но это когда как. Если кругом бухло и голые девки – на христианскую кодировку это плохо ложится. Это искус. Чтобы это стало благой «гулянкой», надо подойти с иным полем.

И т. д.

Задача в том, чтобы поток знаков лег на расположенную к нему кодировку. И здесь нельзя напролом. Все хотят, чтобы все было и ничего за это не было. Но так не бывает. Все хотят молодых-красивых, но мало кто интересен им, все хотят престижного потребления, но оно на то и престижно, что не у всех, все хотят эффекта наркотиков – без их следствий и т. д.

Главное – корчевать лишнее желание. Помнить, как учил Гаутама Шакьямуни.

Вообще, самая практичная философия – под видом религии. Циничная в лучшем смысле этого слова. С нулевой онтологией, где ничего нет (хрен его знает, чего там за бытие – и не надо), и больным существованием, которое лечат.

Доктор Будда! Пишут тебе больные… Возьми скальпель. Отрежь нам кусок ума, в котором, допустим, располагается общество потребления. Оно ведь только в нашем уме. Больше его нигде нет.

Звездотень

Самый лучший символический капитал, который есть в современной РФ, – быть звездой первой величины в последние годы СССР. Неважно: в кино, музыке, политике. Если ты ей был, дальше можно вообще ничего не делать. Тебя будут просто возить и пихать тебе в карман деньги.

Звезда второй величины уже рисковала бы свалиться в небытие. Звезда, возникшая позднее, в 1990-е годы, тем более в 2000-е – нуждалась бы в постоянной подпитке. Как минимум приходилось бы работать. Как максимум – вкладываться в маркетинг.

Самое главное, что у звезд родом из позднего СССР нет конкурентов в принципе. Их не затмят. Все более поздние «звездюки» могут разве что потеснить друг друга.

Здесь много объяснений локальных.

Самое фундаментальное: как это ни странно, эпоха звезд в мире проходит вообще. Достигшая расцвета во второй половине XX века, она тихо-мирно пошла на спад. Новые имена уступают старым, ибо тогда был самый сезон, а сейчас так себе.

Редактор журнала «Афиша» говорил, что последней музыкальной всенародной звездой была в России Земфира… То есть ее знали все – независимо от того, хотели знать или нет. Такого – 100-процентной узнаваемости – больше не будет.

Никогда.

Башенки с часами

Бывают социальные институты, главное назначение которых – радовать глаз. «Смотрите, а в нашем городе тоже есть башенка с часами». Правда, часы нарисованные – ну и фиг. Еще бывает функция – экономить на демонтации. Уже никому не надо, но разобрать дороже, чем поддерживать. Тем более если разбирать, принято строить взамен. А это и вовсе накладно.

В какой мере наша система образования – на стыке первого и второго? А «наука»? А, например, «союзы писателей»? Вот и торчат горелые «симулякры». Радуют глаз. Экономят на демонтации. Всем, кто там обретается, будет проще, если они поймут реальное назначение институтов.

Дюма и откаты

Вообще, сама по себе «коррупция» – не раковая, и, может, даже не опухоль. С этим живут. С этим даже развиваются. Во всем мире, кроме современного Запада, это скорее норма, чем извращение: будь то Российская империя, Бразилия или та же Франция энное число веков назад.

Вспоминается читанный по детству Александр Дюма. Там же совершенно коррумпированная реальность: четкие тарифы взяток, откаты, кормления – все как у нас или в какой-нибудь Средней Азии. И самое главное: это принимается за норму. Никто с этим особо не борется и особо не скрывает.

И ничего. Жили же мушкетеры. Радовались, как водится, на своем веку.

Вопрос лишь: вы воруете с развития или с его отсутствия? С прибылей или с убытков? С проектов – или вместо проектов? Мировая культура коррупции все-таки подразумевает, что тырить надо с проектов, а за сам проект – башкой отвечать перед королем Людовиком. Культурно надо воровать.

Так что если у нас воруют – это еще не хана. Ну, Бразилия так Бразилия, Людовик так Людовик. Живут же люди.

А вот если мы воруем некультурно – это хана.

Старая добрая площадь

В глубокой юности, в 1998 году, занесло меня в администрацию президента. Стоял поздний Ельцин. На первом этаже легендарного здания торговали книгами. Обычный такой столик, мало отличный от столика в вестибюле любого вуза или учреждения… Я подошел: чего там читает власть?

Власть была едина с народом. Книг было немного – штук пятьдесят максимум. Делились на три категории:

1. Маринина.

2. Александр Дугин со стрелками, как Бегемот должен врезать Левиафану.

3. Пособия дачникам типа «Мои шесть соток».

Не знаю, как там стало потом…

Хренопутало

В московском издательстве «СТОЛИЦА-Принт» у меня вышла пара книжек. И там был редкой силы корректор. Я не знаю, что он там делал. Но ошибок в напечатанном тексте было больше, чем в электронной версии. И надпись на обложке с ошибкой в имени автора… Я почти уверен, что сотрудника даже не пожурили. Более того, как-то в интернете вижу месячную зарплату корректоров сего издательства. Больше гонорара за книгу. Понятно, что рыночная экономика – в интересах капиталиста, менеджмента, инвестора. Это по определению. Но наша модель – с изюминой. Она еще в интересах разного хренопуталы. Неэффективного и по людским понятиям, и по рыночным.

«Тоже люди»

Представьте такие щиты по городу: «Русские тоже люди», «Евреи тоже люди», «Чеченцы тоже люди» и т. д. Формально такие высказывания корректны: не люди они, что ли? Но слух явно режет. И вот что интересно – за какой щит его автор огреб бы больше? Про кого? И от кого? И с какой формулировкой? По-моему, интересный вопрос про национальный вопрос…

Кто призывает?

Когда-то объяснял студентам понятие «отчуждения».

– Есть отношения, которые устанавливают люди, а есть отношения, которые устанавливают людей. Понятно?

– Нет.

– С девушками устанавливали отношения?

– Ну.

– Вы же можете переустановить их? Или вообще закончить по своей воле? А в военкомате были? Вы там объект приложения власти, это понятно… А чьей власти – вы думали?

– Ну, там, военкома.

– Ага. Лично военком решил вас обломать и туда позвал. Делать ему больше, садисту, нечего. Да где бы он был, если бы вас не позвал? Он ведь тоже подчиненный…

– А, – говорят. – Тогда это министр обороны. Или президент.

– Ага. А где бы был министр обороны, если бы 1 апреля и 1 октября не начинал очередной призыв? И пусть у нас будет президент-пацифист, тоже ведь будет заниматься призывом. Ибо где будет в ином случае? То есть понятно, кто объект власти, а субъекта как бы и нет…

– Но власть ведь всегда чья-то?

– А в пьесе? Кто-то царь, кто-то холоп – можно сказать, что царь властвует над холопом?

– По пьесе?

– Нет. По жизни.

– Нет. Властвует режиссер или даже сценарист.

– Вот мы и подошли к понятию «отчуждение». Значит, есть пьеса, есть цари, но есть сценарий. И вот теперь – откуда он берется? Никто не писал его лично, но общество его производит. Вроде как пищеварение человека – оно ему присуще, но это не его решение, а так случилось до него. И большая часть общественных правил случились до нас, за нас и без нас. Вы придумывали это общество? А государство? А традиции?

…И т. д. Кажется, ничего особо не переврал. И все понятно, начиная лет с десяти.

Педократия

Вот кто-то пишет, что «молодежь является эксплуатируемой группой». Хрен-та. Современный мир – это педократия, власть детей. Точнее, не детей все-таки, а именно молодежи. Он создан вовсе не ею, но кажется, что в интересах ее. Все, что в этом мире ценно – секс, здоровье, новизна ощущений, энергичность, работоспособность, наркотики всех мастей, – ее удел. Единственная проблема молодежи лишь в том, что ее-то нет. Есть люди. А люди стареют.

Базары и фильтры

В современном «открытом информационном обществе» самое простое зарыто так, что хрен выкопаешь. По меньшей мере, обычному человеку. Вот, говорят, интернет. Хорошо – пускай интернет. А теперь представим себе человека, который не имеет никаких фильтров, поставленных ему культурой «офлайн»