Внешняя агрессия

Глава 6

Полковник Хаг сидел в расслабленной позе на диване в своей каюте и без всякого энтузиазма смотрел на развернутую в её центре тактическую голограмму, отображавшую обстановку в космосе вокруг его крейсера.

То, что командование не захочет мириться с действиями третьей силы, уничтожившей отправленные в закрытую зону разведывательные корабли, полковника совершенно не удивило. Однако на столь агрессивную реакцию он всё же не рассчитывал. Судя по количеству кораблей, прибывших в окрестности системы аборигенов, и Республика, и иншеры собирались предпринять что-то очень масштабное.

Уже сейчас на некотором удалении от границ закрытой зоны собралась эскадра из четырех линкоров, пятнадцати крейсеров и почти полусотни легких кораблей, включая эсминцы, корветы и разведчики. И это если считать только корабли Республики.

Иншеры тоже не бездействовали. Их группировка ежедневно пополнялась прибывающими из-за барьера отрядами кораблей-конструктов, и к текущему моменту она ничуть не уступала эскадре генерала Курга по боевой мощи.

Обе стороны держались на почтительном расстоянии друг от друга, следуя давней привычке не доверять потенциальным противникам, но между штабами эскадр шли постоянные переговоры и консультации. Впервые за сто пятьдесят лет обе цивилизации готовились к масштабной совместной операции.

Хагу происходящее совершенно не нравилось. О третьей силе, внезапно проявившей себя в системе аборигенов, ни Республика, ни иншеры не знали практически ничего. Хуже того, её корабли до сих пор оставались невидимыми для сканеров и конструктов наблюдения, а значит, никто в высоких штабах понятия не имел, какая сила на самом деле будет противостоять объединенному флоту, продолжающему концентрироваться у границ закрытой зоны.

Впрочем, полковник видел, что командование не торопится, и это несколько примиряло его с происходящим. Он понимал, что генерал Кург и герцог Ватах чего-то ждут и, скорее всего, это что-то вскоре прибудет в окрестности системы аборигенов. На взгляд Хага, начинать операцию, не решив проблему непробиваемой маскировки кораблей противника, было бы преступной авантюрой, и он надеялся, что командующие эскадрами Державы и Республики ждут прибытия неких новейших систем сканирования и конструктов наблюдения, которые позволят хотя бы частично ликвидировать это преимущество их нового общего врага.

В столицу герцогства мы в этот раз всё-таки не попадаем. Через неделю после инцидента с мостом через Дон граф Волжский оглашает нам новый приказ, поступивший от герцога Клещеева, и мы поворачиваем строго на запад. Положение на фронтах в очередной раз резко осложнилось, и теперь нам предстоит присоединиться к армиям графств, принявших на себя удар нового противника — объединенных сил балканских княжеств. Османы пока держат нейтралитет, но почти все остальные юго-западные соседи Русской Империи решили присоединиться к шляхтичам и северянам, поддержанным бритами и франками. В общем-то, вполне ожидаемо. У меня и не было особых сомнений в том, что они захотят поучаствовать в разграблении земель восточного соседа, дела которого откровенно плохи.

Продвигаемся мы довольно медленно. Увы, предотвращенная нами диверсия оказалась далеко не единственной подготовленной противником операцией, направленной на уничтожение критически важной инфраструктуры Русской Империи. Через две реки нам всё же пришлось переправляться с помощью плотов и собранных по всем ближайшим окрестностям крестьянских лодок. А с учетом того, что одной из таких водных преград оказалась достаточно широкая в этих местах река Кальмиус, времени на переправах мы потеряли довольно много.

Деревни и поселки сменяют друг друга. Здесь они расположены чаще, чем в наших краях — чувствуется, что мы приближаемся к центральным областям империи, хотя до них ещё, конечно, далеко, да и движемся мы теперь не к центру, а опять к границе, только на этот раз к юго-западной.

Тапар и Кан регулярно снабжают нас информацией о ситуации на фронте. Собственно, непрерывной линии боевого соприкосновения нет. Бои идут за дороги и населенные пункты. Картины нашим воздушным разведчикам открываются довольно мрачные. Более или менее неплохо у армии Русской Империи дела обстоят только на северо-западе, где продвижение противника удалось практически полностью остановить примерно в сотне километров от границы. Правда, и этот относительный успех, скорее всего, лишь временный. Неудачи в центре и на юге заставляют императора перебрасывать войска с севера на направления, где положение становится всё более угрожающим.

Понятно, что графы, виконты и бароны северо-западных земель отдают своих бойцов очень неохотно и стараются отправлять в имперскую армию только новобранцев во главе с наименее опытными офицерами, оставляя лучших бойцов себе. Такое пополнение зачастую не может даже нормально выдержать длительный марш в условиях плохой погоды, теряя значительную часть личного состава заболевшими.

У нас, к слову, происходит то же самое. Погода, правда, заметно теплее, чем на севере, но ветры и постоянные дожди тоже не способствуют хорошему самочувствию бойцов армии графа Волжского. Накапливается усталость, заболевают люди, ломается техника, а приказы из столицы герцогства продолжают гнать нас вперед.

Ещё через два дня из штаба приходит совсем уж истеричное распоряжение. Казимиру Волжскому приказано разделить армию на две неравные части. На основе наиболее мобильных подразделений создать боевую группу численностью не менее двадцати процентов всех войск и отправить её ускоренным маршем к Днепру, куда вот-вот выйдут передовые части балканских княжеств, усиленные бронетехникой и отдельными частями франков.

— Франки — это очень плохо, — мрачно сообщает нам граф Волжский, огласив приказ герцога. В данный момент Королевство франков — самое могущественное государство бывшей Европы. Они подмяли под себя все территории к западу от границ Королевства Польского и балканских княжеств и почти до Пиренейского полуострова. Даже Апеннины уже под ними с недавних пор. Если они впишутся в эту войну по-настоящему, нам будет очень непросто.

Насчет «очень непросто», это граф предельно корректно выразился. По лицам присутствующих на совещании баронов и виконтов я вижу, что они нашли бы для описания возможных последствий совсем другие слова.

— В общем так, — подводит итог граф. — Приказ герцога я обязан выполнить, хотя подразделений, способных совершить быстрый марш, у нас немного. Передовую группу возглавит виконт Владимир Волжский. Его заместителем назначаю барона Караева. Кроме них в боевую группу войдут войска баронов Быкова и Белова, а также третий батальон моей гвардии. Отряд барона Белова получает статус подразделения, остающегося в моем прямом подчинении. Господа, к выполнению полученного приказа вам следует приступить немедленно. Все свободны.

Вассалы графа Волжского поднимаются с мест и, тихо переговариваясь между собой, направляются к выходу из штабной палатки.

— Барон Белов, задержитесь, — негромко бросает граф.

Подхожу к Волжскому, но он молчит, дожидаясь, когда мы останемся в палатке одни.

— Поясню, что означает ваш особый статус, Барон, — наконец говорит граф, указывая мне жестом на раскладное походное кресло. — Вы в моем войске человек особенный, чего уж тут скрывать. Все ваши возможности не известны даже мне, но не переживайте, я попросил вас задержаться не для того, чтобы выпытывать ваши секреты. Используйте их сами. Всё, что вы делали до сих пор, шло на пользу моему графству, а также герцогству и империи в целом. Так что продолжайте в том же духе, и я не стану задавать вам лишних вопросов и, при необходимости, прикрою от излишнего внимания герцога и императора. В пределах моих скромных возможностей, естественно.

— Благодарю за доверие, ваше сиятельство.

— Заслужили, барон, заслужили, — улыбается уголками губ Волжский. — Итак, почему особый статус и прямое подчинение мне? Ответ прост. Владимиру я доверяю, как себе, но он, как я уже говорил, не знает всех возможностей вашего подразделения. Кроме того, он, как мой наследник, привык, что все его приказы исполняются беспрекословно и без малейшего промедления. Буду откровенен, я не исключаю возникновения ситуаций, в которых его приказы могут привести к неоптимальному использованию вашей техники и личного состава. Именно на этот случай я даю вам право обращаться напрямую ко мне, однако надеюсь, что вы не станете этим правом злоупотреблять и сделаете всё для того, чтобы не подрывать авторитет виконта Волжского, как командира боевой группы.

— Можете не сомневаться, ваше сиятельство, я всё понимаю.

— А я и не сомневаюсь. И вот ещё что, барон. У вас совсем нет пехотного прикрытия, если не считать отряда, выделенного вам бароном Самаровым. Однако люди Самарова не смогут передвигаться с вашей скоростью. Поэтому в качестве усиления я передам вам одно отделение особого штурмового взвода капитана Сабиева. Насколько я помню, вы с ним уже вполне сработались. Кстати, кто командовал частью его людей во время отражения нападения на мост через Дон?

— Сержант Свая.

— Вот и отлично. Значит, его отделение и пойдет с вами. А с бароном Самаровым я сам поговорю. Я понимаю, что в силу обстоятельств у вас сложились доверительные отношения, но в данном случае ваш отряд переходит в мое прямое подчинение, и сопровождать его должны мои люди.

Ну что ж, графа можно понять. Бойцы Самарова — это лишние глаза и уши, а терпеть их рядом с нами Волжский не хочет. Вполне разумная предосторожность, если подумать.

Основные силы армии графства остаются далеко позади. Скорость нашего движения существенно увеличилась, но мы всё равно движемся далеко не так быстро, как могли бы ехать наши танк и бронетранспортер, даже несмотря на прицепленные к ним тяжелые фургоны.

Нашу колонну, к которой присоединился броневик сержанта Сваи, Виконт Волжский поставил в авангарде боевой группы. Сделал он это, видимо, по совету отца. Наш с Шелой бронетранспортер держится метрах в пятистах впереди основных сил, выступая в качестве головного дозора. Сержант предлагал взять эту роль на себя, но я отказался, сославшись на то, что наша машина имеет силовой щит, а значит гораздо устойчивее к возможным внезапным нападениям из засады.

В последнее время к возможным засадам я отношусь со всей серьезностью. Мы уже трижды сталкивались с морфами, способными успешно скрываться от наших сканеров и конструктов наблюдения, да и мое чувство опасности, как оказалось, не всегда способно вовремя предупредить о подстроенной противником ловушке. Поэтому тракт перед нами сначала тщательно проверяет боевой робот кибов, а потом его ещё раз обследуют летающие разведчики Тапара и Кана.

Наш гибридный БПЛА мы тоже регулярно отправляем полетать. Обычно делаем это во время коротких привалов. Владимир Волжский неизменно присутствует при этих разведывательных вылетах и даже иногда сам управляет беспилотником. Этот процесс, похоже, доставляет виконту большое удовольствие, хоть он и старается делать вид, что его желание порулить дроном вызвано исключительно стремлением лично проверить некоторые участки местности вдоль тракта. Впрочем, пусть развлекается — это идет только на пользу налаживанию между нами более доверительных отношений.

По дороге мы регулярно обгоняем идущие к фронту части и подразделения, в основном входящие в армии ближайших баронств. Вооружены они относительно неплохо, но бронетехники я почти не вижу. Видно, что солдаты устали, но офицеры продолжают гнать их форсированным маршем к Днепру, где сейчас лихорадочно выстраивается некое подобие оборонительного рубежа.

— Невеселые у нас дела, — делает вывод виконт Волжский по итогам очередного полета дрона-разведчика. — Оборона на берегу очаговая, сил эффективно противостоять попыткам форсирования явно недостаточно, а передовые подразделения противника уже вышли на западный берег Днепра сразу в нескольких точках. И это только в нашей зоне ответственности, а что происходит слева и справа, мы вообще не знаем.

У нас-то, конечно, информация по соседним участкам обороны есть, но рассказать об этом Владимиру Волжскому я не могу. А происходит там всё то же самое. Более или менее прикрыты только самые удобные для форсирования места и, естественно, единственный мост, сохранившийся в среднем течении Днепра. Ну как сохранившийся… Тоже восстановленный, конечно, но вполне функционирующий. Впрочем, оба вновь построенных пролета уже подготовлены к взрыву. Веры в то, что мост удастся отстоять, у командования нет.

— Ваша милость, до берега Днепра нам остался один переход, — напоминаю виконту. — Какой у нас приказ? Где именно нам предстоит занять оборону?

— В высоких штабах ещё сами толком ничего не знают, — раздраженно дернув щекой, отвечает Владимир. — Точную задачу нам поставят, когда прибудем на место.

— Если продолжим движение прямо к Днепру, потом почти наверняка придется совершать марш вдоль берега. В результате сделаем изрядный крюк и потеряем время.

— А у нас есть варианты? — пожимает плечами виконт. — Нам приказано как можно быстрее выйти к берегу Днепра, и прямой путь — самый короткий. Или у вас имеются другие предложения?

— Думаю, нас в итоге отправят к мосту. Это самый важный объект в ближайшей округе, а мы — наиболее боеспособная часть на нашем участке обороны. Может имеет смысл сразу двигаться туда? Если промедлим, противник атакует мост, и его придется взрывать, а он нам самим ещё понадобится.

— С такими раскладами в контрнаступление мы перейдем очень нескоро, — с сомнением качает головой Волжский. — А больше нам мост ни для чего не потребуется.

— По нему сейчас на наш берег течет непрерывный поток беженцев. Нужно дать гражданским шанс покинуть оккупированную территорию. Для этого мост необходимо удерживать как можно дольше, и, мне кажется, это вполне в наших силах.

— Хорошо. Я попробую согласовать с отцом изменение маршрута, — сдается Волжский. — Но если он сочтет это нарушением приказа герцога, мы продолжим движение по кратчайшему пути.

Виконт возвращается к своему броневику, а я делаю запрос на общем канале связи:

— Кан, Тапар, как обстановка на западном берегу в районе моста?

— Противник накапливает силы, — отвечает тайкун. — Пока на подступы к мосту вышли только разведчики и передовые отряды балканцев. Для решительного штурма предмостных укреплений им не хватит сил, но на подходе крупное соединение с бронетехникой и артиллерией. Если поторопитесь, успеете их опередить, но медлить точно не следует.

— Думаю, сходу они атаковать не станут, — подключается к обсуждению Ло. — Мост нужен им целым, а значит, они попытаются предотвратить подрыв заминированных пролетов. Для этого потребуется диверсионная операция с последующим быстрым захватом объекта основными силами. Такое лучше всего осуществлять ночью.

Логика в словах десантницы, безусловно, присутствует. Если диверсионной группе удастся скрытно вывести из строя заряды, закрепленные на опорах моста, у противника появится шанс захватить его неповрежденным. Если же попытаться штурмовать мост в лоб, охрана почти наверняка сразу отступит на восточный берег и подорвет оба восстановленных пролета.

— У них может и получиться, — задумчиво произносит Кан. — Если в составе диверсионной группы противника будет кто-то вроде шевалье Оздемира или недавно упущенного нами главаря диверсантов, защитники моста вряд ли смогут обнаружить противника. Мост — очень важный объект. Для его захвата я бы на месте франков и балканцев обязательно привлек сильного морфа с подобной способностью, если, конечно, он у них здесь есть.

— Почти наверняка есть, — уверенно заявляет Шела. — Такие операции, как захват стратегических мостов, планируют ещё до начала вторжения, так что наступающим на этом направлении войскам наверняка выделили соответствующего специалиста. Вероятно, даже не одного.

— Через восемь километров будет развилка, — сообщает Кан. — Ответвление вправо — к мосту. Прямо — к поселку Родник. Между трактами находится обширная зона утерянных земель, протянувшаяся почти до берега Днепра, но, к сожалению, препятствием для форсирования реки она не станет — вдоль берега есть узкая свободная полоса, по которой проложена дорога.

— Значит, на принятие решения у нас примерно полчаса, — отвечаю инженеру, сверяясь с выведенной на тактическую голограмму картой. Надеюсь, этого времени графу хватит, чтобы взвесить все «за» и «против».

Короткий привал заканчивается, и мы возобновляем движение. Ждать долго не приходится. Минут через пятнадцать наш с Шелой бронетранспортер догоняет броневик Владимира Волжского, и мы вновь делаем короткую остановку, пока остальная колонна продолжает марш.

— Отец принял решение, — сообщает виконт. — Очень правильное решение, на мой взгляд. Впереди развилка, и мы опять разделимся. Ваша колонна повернет к мосту, а основные силы боевой группы продолжат движение по прямой к Днепру. Внятных приказов из штаба герцога пока так и нет. Похоже, там собираются дождаться активных действий противника, и только потом начнут маневрировать немногочисленными резервами. Мост они, судя по всему, уже списали в потери и не сомневаются, что его придется взорвать.

— Какая у меня будет задача, ваша милость? — уточняю у виконта, поскольку пока кроме распоряжения прибыть к мосту никаких указаний от начальства у меня нет.

Владимир отвечает не сразу, и я вижу, что ему не так просто найти нужные слова.

— Отец вам полностью доверяет, барон, — наконец, определяется с формулировкой виконт. — Я очень хорошо его знаю и вижу такое впервые за много лет. Поверьте, это доверие дорогого стоит, так что не разочаруйте графа. Итак, у вас открытый приказ. Есть конкретная задача, но пути её решения оставлены полностью на ваше усмотрение. Вам предписано по возможности сохранить и удержать мост, но при этом не подвергать себя и своих людей чрезмерной опасности. Если встанет жесткий выбор — ваши жизни или сохранение моста — значит, мосту не повезло. Единственное безоговорочное требование — мост не должен достаться врагу в неповрежденном виде, а удержите вы его или взорвете — это уже только ваше решение, и принимать вы его будете исходя из конкретной обстановки.

— Благодарю за доверие, — я коротко киваю виконту и продолжаю тянуть из него информацию. — Какое подразделение сейчас охраняет мост?

— Рота стражников барона Воронкова. Командует ей капитан Иваницкий. Отец уже связался с бароном и договорился о взаимодействии. Воронков, естественно, не против неожиданно упавшего на головы его людям усиления в виде трех единиц бронетехники. Поэтому он довольно легко согласился передать своих людей в ваше временное подчинение. Задача у них, кстати, практически не отличается от вашей, только самостоятельности им предоставлено намного меньше. У вас есть ещё вопросы, барон? Нам пора догонять колонну.

— Нет, ваша милость. Задача предельно ясна. Разрешите выполнять?

— Последнее уточнение, барон. Мне нужно знать, будет ли у вас возможность вести воздушную разведку не только окрестностей моста, но и участка обороны основных сил боевой группы?

— Обязательно, ваша милость. Я буду регулярно снабжать вас актуальной информацией о действиях противника.

— Удачи, барон. Надеюсь, скоро увидимся.

— Взаимно.

Мы обмениваемся рукопожатиями, и расходимся по боевым машинам. Своих нам удается догнать перед самой развилкой. Ло уже в курсе полученного приказа, и её танк уверенно сворачивает на развилке направо, а вслед за ним устремляется и броневик сержанта Сваи. Нас снова ждет самостоятельный рейд, и опять он связан с сохранением моста. Похоже, подобные операции начинают входить у нас в привычку.

К мосту мы подъезжаем в середине дня. Зрелище нам открывается не слишком оптимистичное. Через мост медленным потоком движутся повозки и небольшими группами бредут усталые люди. Их бегло досматривают стражники, после чего пропускают на восточный берег. Там беженцы не останавливаются, продолжая непрерывное движение на восток. В то, что противника удастся остановить на рубеже Днепра, никто из них, похоже, не верит.

Навстречу нам выходит командир стражников капитан Иваницкий и его заместитель в звании старшего лейтенанта. Как выясняется, они ждали нас несколько позже — не привыкли здесь к столь быстрому движению механизированных колонн.

Знакомство проходит нейтрально. Иваницкий и его люди состоят на службе у барона Воронкова, который с графом Волжским никакими отношениями не связан. У него есть свой сюзерен, и пересекаются эти вертикали власти только на герцоге Клещееве, а герцог столь мелкими проблемами, как отношения между вассалами его вассалов заниматься точно не будет. Поэтому здесь всё строится исключительно на добровольных временных соглашениях, и наверняка барон Воронков приказал капитану держаться вежливо, приказы барона Белова по возможности выполнять, но особо под чужого вассала не прогибаться и интересы своего баронства блюсти неукоснительно. И абсолютно правильно сделал, если исходить из нашей неофеодальной логики.

— У нас две плохие новости, капитан, — я сходу вываливаю на Иваницкого обе наши проблемы. — Первое — приближение крупного отряда противника с бронетехникой и артиллерией. Сильные морфы в его составе тоже наверняка есть, но сколько их, и какие у них специализации, мне неизвестно. За вами уже сейчас издалека наблюдают вражеские лазутчики, но и основные силы отсюда не так уж далеко. Они выйдут к мосту через несколько часов. И второе — весьма вероятно, что перед прямой атакой противник отправит к мосту диверсантов с целью недопущения его взрыва до подхода своих основных сил. И что хуже всего, в состав диверсионной группы может входить морф, обладающий способностью блокировать работу сканеров и конструктов наблюдения. Он будет прикрывать от обнаружения себя и всю группу.

— Откуда такие подробности? — чуть изгибает бровь Иваницкий. Видно, что моим словам он не очень-то доверяет и считает, что я просто набиваю себе цену. Барон, лично возглавивший отряд, выдвинутый прямо на передовую, да ещё и притащивший с собой жену, причем тоже в боевой экипировке — это довольно странное явление в понимании капитана-стражника, и относится он к нам несколько настороженно, но вместе с тем уважительно.

Во многом это уважение определяется нашей техникой и снаряжением. Стражники Иваницкого тоже неплохо вооружены, но в сравнении с бойцами сержанта Сваи их экипировка выглядит откровенно бедно. Я уже молчу о бронетехнике. Толком рассмотреть можно только броневик сержанта и наши грузовые прицепы, тоже, кстати, выглядящие весьма солидно. Сгоревший брезент пострадавшего фургона мы заменили на новый, а металлический кузов и ходовая часть от огня практически не пострадали, так что прицеп приобрел практически изначальный вид.

Танк и наш бронетранспортер укрыты маскировочными полями. Мы включили их ещё на подъезде к цели. Незачем наблюдателям противника знать, какая именно техника имеется в нашем распоряжении. Работает маскировка в режиме мимикрии, и если броневик выглядит почти самим собой, пусть и более старым и изношенным, чем есть на самом деле, то танк совершенно неузнаваем. Его можно принять за довоенную боевую машину пехоты — довольно редкую в наших краях бронетехнику, однако маскировочное поле настроено таким образом, что рассмотреть детали при всём желании не получится.

— У меня есть свои источники, капитан, — отвечаю на вопрос Иваницкого, — но подробностей не будет. Думаю, мне не нужно объяснять вам, что такое секретность. Тем не менее я вам кое-что продемонстрирую, чтобы вы не сомневались в моих словах. У вас есть карта окрестностей моста?

— Имеется, — капитан протягивает руку, и заместитель передает ему свой офицерский планшет.

— В данный момент наблюдатели противника находятся здесь и здесь, — я поочередно указываю на поросшие кустарником и невысокими деревьями вершины пологих холмов, откуда открывается хороший вид на мост и предмостные укрепления.

— И как я это проверю? — пожимает плечами Иваницкий. У меня нет людей с нужной подготовкой, чтобы гонять по кустам хорошо подготовленных разведчиков балканцев или франков, если они, конечно, действительно там есть.

— Это не понадобится, — заверяю я капитана и поворачиваюсь к Шеле.

Объяснять ей, что именно нужно делать, мне не приходится.

— Сколько снарядов по каждой цели? — невозмутимо спрашивает баронесса.

— Думаю, пяти стандартных осколочных будет достаточно.

— Сейчас сделаю, — кивает Шела и направляется к броневику, а я перевожу взгляд на сержанта Сваю.

— Какие будут приказы, ваша милость? — немедленно реагирует командир отделения штурмовиков.

— Сейчас наш броневик отстреляется, и нужно будет проверить состояние целей. Возьмите с собой кого-нибудь из людей капитана Иваницкого, им тоже полезно посмотреть на итоги стрельбы баронессы. Если обнаружите раненых, окажите помощь и доставьте их сюда для допроса.

Бронетранспортер, басовито урча мотором, переезжает ближе к мосту — Шела выбирает более удобную позицию для стрельбы. Бредущие мимо беженцы настороженно смотрят на эти перемещения боевой машины. Остановившись, броневик секунд на десять неподвижно замирает, после чего его башня разворачивается на десяток градусов влево, и автоматическая пушка выдает пять одиночных выстрелов с короткими паузами, во время которых ствол едва заметно меняет свое положение. Видимо, разведчики противника находятся чуть в стороне друг от друга, и Шела корректирует прицел. Вспышки взрывов почти не видны — их скрывает растительность, да и расстояние довольно велико.

После первой серии выстрелов башня доворачивается ещё примерно на двадцать градусов, и Шела посылает в следующую цель ещё пять снарядов. На этот раз эффект от попаданий виден лучше. Трудно сказать, куда угодил один из снарядов, но его взрыв вызвал вторичную детонацию. В зарослях возникает яркая вспышка, и над ними поднимаются к небу клубы черного дыма.

— Канистра с какой-то химической дрянью, — комментирует Кан. — Не знаю, зачем разведчикам понадобилось тащить её с собой на задание, и боюсь, спросить там уже не у кого.

— Возможно, это были не совсем разведчики, — предполагает Ло. — Скорее, вспомогательный отряд диверсантов. Видимо, хотели устроить какую-то отвлекающую акцию перед началом действий основной группы. Полыхнуло-то достаточно ярко. Такое охрана моста точно бы не пропустила.

Капитан Иваницкий молча смотрит на неохотно горящие кусты на плоской вершине холма примерно в полукилометре от моста. Похоже, происходящее заставило его серьезно задуматься. Тем временем Шела возвращает броневик на прежнее место и снова подходит к нам.

— Баронесса Белова стрельбу закончила, — серьезным тоном докладывает она, но я вижу, как при последних словах уголки её губ едва заметно загибаются вверх.

— Отлично стреляете, ваша милость, — негромко произносит Иваницкий.

— Разрешите выдвинуться к точкам попаданий? — застывает передо мной в уставной стойке сержант.

— Разрешаю. Капитан Иваницкий, кто из ваших людей поедет с сержантом и его бойцами?

— Сам съезжу, ваша милость, если не возражаете.

Стрельбу по разведчикам противника я решил устроить не из желания повыпендриваться перед капитаном Иваницким, хотя заставить его больше доверять моим словам тоже было полезно. Тем не менее основной целью являлся выигрыш времени. Гибель наблюдателей и, возможно, одного из отрядов диверсантов должны заставить противника нервничать и не торопиться с началом операции по захвату моста.

Возможно, Ло права, и для отправки диверсионной группы к мосту противник будет ждать ночи, но для чего-то ведь вышла на позицию группа отвлечения, а значит, был у врага и другой план. Например, попытаться провернуть всё ещё при свете дня, не дожидаясь подхода всех сил, а использовав для штурма лишь передовые группы на броневиках, которым осталось пройти до Днепра уже совсем немного.

Понятно, что это дополнительный риск, но сама идея, если смотреть на ситуацию глазами противника, совсем не лишена смысла. К охране моста в любой момент может подойти подкрепление, и наше прибытие — лишнее тому доказательство. Так что чем быстрее будет проведена операция по его захвату, тем больше шансов на успех. Командование франков и балканцев вполне может рассуждать именно таким образом, однако теперь у него не осталось выбора. Попытку захвата моста придется предпринять этой ночью, потому что тянуть с этим дольше нельзя, а к немедленным действиям они после внезапного изменения обстановки оказались не готовы.

Раненых в местах попаданий не оказывается. Модернизированная Каном система управления огнем отработала по целям слишком точно, не оставив бойцам противника даже призрачных шансов. Сильных морфов с защитными артефактами или техников с силовыми щитами среди наблюдателей и диверсантов не оказалось, а без такого снаряжения точно прилетающий осколочный снаряд — это однозначный приговор. В итоге никакой новой информации мы не получили, зато теперь командир охраны моста относится к любым моим словам без всякого скепсиса.

Вопреки нашим опасениям, служба в подразделении капитана Иваницкого поставлена очень неплохо. Видно, что он сам и его люди относятся к охране вверенного им объекта со всей ответственностью и даже с немалой изобретательностью, местами внушающей серьезное уважение.

Сам мост собран из мощных железобетонных конструкций, но, к сожалению, это относится только к той его части, которая смогла пережить Чужую войну. Два разрушенных и упавших в реку пролета построить заново удалось только через многие годы после войны, и использовались для этого в основном дерево и отдельные металлические элементы. Две дополнительные опоры тоже возводились целиком из дерева, если не считать каменных насыпей, игравших роль фундаментов, и металлических ободов, стягивающих между собой толстые бревна, основательно пропитанные дёгтем.

Именно к этим деревянным конструкциям сейчас прикреплены мощные заряды взрывчатки. Вернее, мощные они только применительно к тем задачам, которые перед ними поставлены. Послевоенные конструкции при их подрыве, несомненно, разрушатся, но попытка развалить такими зарядами бетонную часть моста, устоявшую во время Чужой войны, была бы обречена на неудачу.

Въезды на мост прикрыты предмостными укреплениями. Построены они капитально и явно задолго до начала боевых действий. Впрочем, основной строительный материал — всё то же дерево, однако окопы, пулеметные гнезда и позиции минометчиков оборудованы очень тщательно. Блиндажи тоже впечатляют. Эти позиции позволят обороняющимся пережить очень серьезный обстрел с минимальными потерями. Конечно, если их не будут разбирать по бревнышку тяжелой артиллерией, не жалея при этом очень дорогих и дефицитных боеприпасов.

А ещё укрепления можно взять быстрой массированной атакой под прикрытием интенсивного огня с тех самых невысоких холмов, на которых мы уничтожили разведчиков противника. Потери у атакующих, естественно, будут немалые, но в данном случае это вряд ли смутит командование балканцев и франков.

— На западном берегу все подступы справа и слева от тракта заминированы, — рассказывает Иваницкий. — На самом тракте недалеко от въезда на мост недавно заложено три фугаса, подрываемых по идущим под землей проводам. Каждый из них может быть приведен в действие независимо от остальных. Помимо мин, вся прилегающая к укреплениям местность, кроме узких хорошо пристрелянных проходов, напичкана скрытыми ловушками. Там и небольшие замаскированные ямы с кольями внутри, и колючая проволока на колышках, натянутая в двадцати сантиметрах над землей, и вбитые в землю заточенные куски арматуры. В общем, всё, что смогли найти, пустили в дело. В лоб нас штурмовать будет очень накладно, а если переправиться ниже или выше по течению и попытаться штурмовать с тыла, результат будет тот же — укрепление на восточном берегу не слабее западного.

— Правду говорит капитан, — звучит в моем ухе голос Кана. — Наступать по такой местности пехоте будет очень неудобно. Без ног остаться проще простого.

— Неплохо вы подготовились, — уважительно отвечаю Иваницкому. — А по реке или вдоль самого берега к мосту подобраться можно?

— На берегу тоже мины, но их мало. В основном всё та же колючая проволока и ловушки. Их, правда, приходится постоянно обновлять — уровень воды меняется и некоторые наши изделия размывает. Прямо над водой по обе стороны моста с берега на берег перекинуты толстые тросы со спиралями из колючей проволоки и электрической сигнализацией, срабатывающей на разрыв. В мирное время они поднимаются только на ночь, а днем мы ослабляем натяжение, и они ложатся на дно. Опоры отдельно опутаны колючкой с простейшей звуковой сигнализацией — специальными колокольчиками из жести. Правда, при сильном ветре они начинают греметь сами по себе, но такое бывает нечасто.

— Продуманный подход, — отдаю должное качеству проделанной стражниками работы. — И исполнение на уровне.

— Ваша милость, тут нечему удивляться, — пожимает плечами Иваницкий. — Этот мост — единственный во всей округе. Он находится на территории нашего баронства, но значение имеет и для всего графства и даже для герцогства, я думаю. Поэтому барон Воронков получает на его содержание и охрану прямые дотации от графа. Какие уж там отношения на эту тему у графа с герцогом, я не знаю, не мой уровень, но средства и ресурсы нам выделяют без задержек. Наш барон понимает, что если с мостом что-то случится или он окажется в руках врага, у него немедленно возникнут очень большие проблемы. Так что с материальным обеспечением у нас всегда всё было хорошо.

— Понятно, — согласно киваю Иваницкому, про себя добавляя, что командира для гарнизона охраны моста барон Воронков тоже нашел весьма грамотного. — И всё же у меня есть небольшое предложение. Как вы смотрите на то, чтобы немного увеличить количество мин на подступах к мосту? У нас есть с собой несколько очень интересных устройств этого типа.

— Я только за, — без всяких сомнений соглашается Иваницкий.

— Тогда ещё вопрос. Как сформулирован ваш приказ, капитан?

— Защищать мост, пока есть такая возможность и ситуация остается контролируемой. При возникновении реальной угрозы захвата объекта отступить в восточное предмостное укрепление и привести в действие взрывные устройства. Далее до подхода подкреплений удерживать позицию, препятствуя попыткам ремонта моста противником или форсированию им реки в нашей зоне ответственности.

— А до подхода подкреплений отступление, значит, не предусмотрено?

— Предусмотрено, — чуть замявшись, отвечает Иваницкий, — но другим приказом. Устным. В случае полного отсутствия перспектив успешной обороны мне предписано действовать по обстановке.

Прекрасно понимаю барона Воронкова. Официальный письменный приказ — это документ, который, случись что, может попасть в руки графа, а то и герцога. Так что в нем всё так и должно быть: держаться до конца, и точка. Однако терять хорошо подготовленный личный состав и грамотных офицеров барон не хочет, и я его отлично понимаю. Сам бы таких людей ценил выше всяких стратегических мостов.

— В чем видите главные слабости вашей обороны, капитан? — задаю вопрос, ради которого во многом и затеял все эти расспросы.

Иваницкий ненадолго задумывается. Видимо, в очередной раз перебирает в голове все возможные варианты. Уверен, он и сам неоднократно задавался этим вопросом, и ответ у него наверняка давно сформулирован. Однако сейчас обстановка резко изменилась, и то, о чем он думал в мирное время, возможно, уже не столь актуально.

— Всё, что было в наших силах, мы сделали, — наконец отвечает капитан. — Но есть и то, что от нас не зависит. Я совершенно не уверен, что все наши ухищрения смогут создать по-настоящему серьезные проблемы сильному морфу, который задастся целью проникнуть на объект. Не всякий, конечно, сможет это сделать, тут нужны личные способности вполне определенной направленности, но умения морфов весьма разнообразны, и почти каждый предпочитает держать свои возможности в секрете, потому что в какой-то момент они могут спасти ему жизнь. Кроме того, не стоит забывать, что ради быстрого захвата моста противник может задействовать целую группу морфов и техников с разными способностями и высокоуровневыми артефактами. Сможем ли мы им противостоять — большой вопрос. Ещё утром я бы ответил на него скорее отрицательно, но с вашим прибытием наши шансы возросли.

— А как у вас у самих с морфами и техниками?

— Кроме меня, есть ещё три морфа, но все довольно слабые. Занимаются в основном наблюдением за прилегающей местностью. Ещё имеется техник с довольно неплохим сканером, но этот аппарат отличается громоздкостью и капризностью. Работать с ним очень сложно, и в случае гибели или ранения оператора, заменить его никто не сможет.

— А ваша личная специализация? Можно без подробностей.

— Со мной сложнее. Мои способности были определены, как средние, но подобрать для меня артефакт оказалось непросто. Из всего разнообразия конструктов, с которыми я пытался взаимодействовать, откликнулся только один, и это артефакт связи, так что в бою пользы от меня, как от морфа, будет немного.

Приближается вечер. Поток беженцев постепенно иссякает. В темное время суток перемещаться по открытой местности гражданские опасаются, да и армия балканцев подошла уже слишком близко. Кто успел — убежал раньше, а остальные, видимо, надеются пережить вторжение на оккупированной территории.

Вблизи моста противник никак себя не проявляет, но воздушные разведчики видят дальше, чем наблюдатели на вышке западного предмостного укрепления, так что мы в курсе того, как ведется подготовка к штурму.

В действиях войск противника ничего необычного не просматривается. Они обстоятельно разворачиваются из походных колонн в предбоевые порядки, готовясь коротким броском выйти на исходный рубеж и предпринять стремительную атаку на предмостные укрепления.

Балканцев на нашем участке представляют румыны. Бронетехники у них почти нет, минометы и безоткатные орудия имеются, но в довольно скромном количестве, зато много кавалерии и пехоты. Доля франков в наступающей к Днепру армии гораздо ниже, а вот артиллерии и боевых машин у них много, и этим они вполне компенсируют недостаточную оснащенность войск союзников.

Несмотря на гибель двух высланных вперед групп, сейчас на склонах пологих холмов примерно в километре от моста опять заняли позиции вражеские наблюдатели. Снова заниматься их истреблением нет смысла — всё равно пришлют новых, а тратить на одиночных разведчиков далеко не бесконечные снаряды совершенно не хочется.

Фургоны мы отгоняем в тыл, маскируем в небольшой рощице и выставляем охрану из двух бойцов сержанта Сваи. Оставлять их наедине с нашими запасами совсем не хочется, но вариантов нет. Если люди графа попытаются залезть внутрь и посмотреть, что за имущество мы возим с собой, нам об этом сразу станет известно, а их ждет очень неприятная встреча. Ремонтный робот с пулеметом в руках-манипуляторах — зрелище не для слабонервных. Впрочем, я очень надеюсь, что до этого не дойдет. Бойцы графа знают, что такое дисциплина, а Казимир Волжский, отправляя их с нами, отдал недвусмысленный приказ в дела барона Белова не лезть и лишних вопросов не задавать.

Ситуация может сложиться по-разному. Например, меня бы совершенно не удивила попытка переправы части сил противника где-то выше или ниже по течению Днепра. Не с целью захвата и удержания плацдарма, а для нанесения неожиданного удара по восточному предмостному укреплению одновременно с атакой на западном берегу. В этом случае нашим фургонам может угрожать опасность, но пока ничего похожего враг не предпринимает. Возможно, командование румын и франков считает, что такой маневр потребует слишком много времени, а захватить мост нужно как можно быстрее. Есть, однако, и другое объяснение, и оно кажется мне более правдоподобным. Скорее всего, у противника имеется другой план, на который он и делает основную ставку, но хуже всего то, что подготовки к реализации этого альтернативного варианта мы не наблюдаем. Ни дроны Кана, ни летающие големы Тапара ничего подозрительного не видят, и это напрягает всё сильнее.

Быстро темнеет, и на наблюдательных вышках предмостных укреплений зажигаются карбидные прожекторы. Их яркие лучи обшаривают окрестности, в основном фокусируясь на западном берегу. Заставить их погаснуть достаточно просто, но противник не стреляет. Видимо, раньше времени выдавать свое присутствие враг не хочет. Обстоятельства гибели передовых групп румынам и франкам, скорее всего, неизвестны, так что они вполне могут рассчитывать на то, что мы не знаем о готовящемся нападении. Ну, или, по крайней мере, их командование не исключает такую возможность.

Я бы на месте противника не стал откладывать атаку на вторую половину ночи. О том, идут ли к нам подкрепления, он не знает, а прибытие к мосту какой-нибудь крупной части может сильно осложнить его захват. Тем не менее сразу после наступления темноты начинать операцию тоже не слишком разумно. Бдительность охраны в это время ещё не притуплена долгим напряженным ожиданием нападения.

Прислушиваюсь к своему чувству опасности, но оно не подает никаких сигналов. Сразу после прибытия сюда я отчетливо ощущал враждебное внимание. После уничтожения вражеских лазутчиков это давление заметно снизилось, но потом вновь выросло до прежнего уровня, когда на смену погибшим наблюдателям пришли новые. А сейчас я опять не чувствую ничего, выходящего за пределы обычного фона, хотя разведчики противника продолжают следить за нами, используя для этого конструкты тайкунов и гибридные приборы ночного видения, усиленные устройствами кибов.

Когда на нас устроили засаду люди Юрьева, я отчетливо ощущал, что с моим чувством опасности что-то не так. Оно просто молчало, не реагируя даже на слабую фоновую агрессию, которая всегда присутствует вокруг в том или ином виде, и это заставило меня насторожиться. Здесь же фон присутствует, но только фон, и не более. Так быть не должно. Либо моя способность дает сбой в силу каких-то естественных причин, либо её умело подавляют, причем намного более тонко, чем в случае с Юрьевым.

— Тебя что-то беспокоит? — Шела, как обычно, быстро замечает мое состояние.

— Есть такое, — скрывать от неё свои опасения я не вижу смысла. — Давай-ка кое-что проверим. Мне снова понадобится твоя помощь.

Беру Шелу за руку, сосредотачиваюсь и усилием воли вхожу в режим обостренного восприятия. Пока не пытаюсь задействовать артефакты, а весь поток темной энергии, льющейся через мой источник, постепенно направляю на подпитку чувства опасности. Раньше я никогда так не делал, поэтому работаю с силой очень осторожно. Выжечь себе мозги или лишиться полезной способности из-за собственных необдуманных действий у меня нет ни малейшего желания.

Ощущения в голове очень странные. Если раньше я воспринимал фоновую агрессию, как нечто единое, то теперь у меня возникает ощущение, что стоит приложить дополнительное усилие, и я смогу разложить её по составляющим, а возможно, и идентифицировать каждую из них. Пробую это сделать, но ничего не получается. Я будто всматриваюсь в размытую картинку, пытаясь сфокусировать внимание на конкретных деталях, но они постоянно ускользают. Мне что-то сильно мешает. Или кто-то.

Наращиваю давление и ощущения меняются. Такое впечатление, что пытаюсь рассмотреть что-то за натянутой перед глазами тонкой полупрозрачной пленкой. Чем больше силы задействую для подпитки чувства опасности, тем сильнее прогибается и растягивается преграда. Что-то в этом есть похожее на борьбу с невидимой стеной при накачке скрытой силой магически инертных боеприпасов.

Добавляю ещё силы, и плёнка не выдерживает. В ней появляются дыры с неровными краями, через которые я могу рассмотреть то, что от меня пытались скрыть. К сожалению, я вижу только фрагменты, а пробитые в преграде отверстия всё время норовят затянуться и восстановить её целостность. К тому же слово «вижу» не очень-то подходит для описания происходящего. Никакой картинки за пленкой нет, но через проделанные в ней дыры на меня веет опасностью, и я ощущаю направление, откуда она исходит. Вернее, даже не одно направление, а сразу несколько.

Пытаюсь надавить сильнее и чувствую, как мне начинает помогать Шела. Плёнка уже вся в дырах, но полностью её уничтожать я не тороплюсь, чтобы не встревожить морфа, который создал эту блокировку. Мне и без этого уже более или менее понятна целостная картина происходящего. Постепенно снижаю интенсивность потока энергии и позволяю организму вывалиться из режима обостренного восприятия.

— Что произошло? — встревоженно спрашивает Шела.

— Пока ничего, но скоро тут всё очень быстро завертится, — отвечая, я одновременно достаю из кожаного чехла шар тайкунов. — Некий очень неслабый морф залил всю округу чем-то вроде поля подавления чувства опасности. Нам с тобой удалось это поле пробить, и открывшаяся за ним картина мне совершенно не нравится. Судя по всему, нас собираются атаковать сразу с трех направлений, причем операция противника начнется очень скоро. Скорее всего, пока диверсионные группы только на подходе, а основные силы ещё не получили приказ выдвигаться на рубеж атаки, но они уже в полной готовности и ждут только сигнала от диверсантов. Впрочем, я могу ошибаться. Правильно понять то, что пытается мне подсказать чувство опасности, получается далеко не всегда, но направления, с которых исходит угроза, я ощутил достаточно четко. Пожалуй, пора предупредить Иваницкого.

Связываюсь с капитаном и вкратце рассказываю ему о том, что мне удалось узнать. На этот раз командир гарнизона воспринимает мое предупреждение со всей серьезностью.

— Понял вас, ваша милость, — напряженным голосом отвечает Иваницкий. — Какие буду указания.

— Предупредите своих людей. Пусть рассредоточатся и займут надежные укрытия. Возможен внезапный минометно-артиллерийский удар. Сразу после него противник предпримет массированную атаку.

— А как же диверсанты? Вы же утверждаете, что они попытаются напасть на нас, пробравшись в восточное предмостное укрепление с нашего берега Днепра, а потом вторая группа воспользуется поднявшейся паникой и проникнет под мост, чтобы обезвредить заряды.

— Точный план противника мне не известен. Всё это лишь мои предположения и один из возможных вариантов развития событий, но направления атак будут именно такими, за это я ручаюсь. Забудьте о диверсантах. Это морфы такого уровня, противостоять которым вы однозначно не сможете. Их мы возьмем на себя, а вы постарайтесь пережить артподготовку противника с минимальными потерями, чтобы потом неприятно удивить тех, кто попытается взять ваше западное укрепление ночным штурмом.

— Как прикажете, ваша милость, — отвечает Иваницкий, но в его голосе я слышу серьезные сомнения. — Однако мне кажется, для такой задачи у вас слишком мало людей. Может быть, выделить вам ещё бойцов?

— Спасибо, капитан, но количество здесь ничего не решает. Все мои люди — морфы или техники. Обычные солдаты такого противника даже не увидят. К вам у меня будет другое поручение, не менее важное, чем охота за диверсантами. Я, пожалуй, несколько погорячился, сказав, что вам нужно о них забыть. Воевать с ними вам действительно не придется, но устроить для противника небольшое театрализованное представление с ярким огненным шоу я вас попрошу. Найдется у вас пара лишних бочек с жидким топливом? Если нет, дам свои.

— Найдем, — слегка озадаченно отвечает Иваницкий. — И что нам с ними сделать?

Под мост мы отправляем боевого робота. Он станет нашим последним рубежом обороны на случай, если кто-то из диверсантов противника всё же туда прорвется. Крокодилу будет чем встретить таких гостей. На столь короткой дистанции его сканеры пробьют любую маскировку, а с огневой мощью и защитой у него тем более всё в порядке. Однако я бы предпочел, чтобы робот в схватку не вмешивался — слишком уж характерные следы оставляют снаряды его пушек. Наличие у нас такого козыря следует держать в секрете до последнего.

— Сергей, если известны примерные направления движения диверсионных групп, мы можем разместить на их пути наших летающих разведчиков, — предлагает Кан. — подвесим их в паре метров над землей, и пусть контролируют пространство. Движущиеся цели с близкого расстояния они однозначно обнаружат, какие бы способности ни применяли морфы противника.

— Идея дельная, но стоит учитывать, что слишком быстро их обнаруживать не следует.

— В смысле? — Кан явно озадачен таким поворотом, а вот Шела и Ло, кажется, сразу понимают, что я имею в виду.

— Вспомните шевалье Оздемира, — поясняет Ло. — Он не только прикрывал от обнаружения своих людей, но и чувствовал излучение наших сканеров и направленное внимание, исходившее от летающего разведчика Тапара.

— Я помню, и что это нам дает?

— Позже, под действием спецхимии, Оздемир рассказал, что почему-то не смог определить момент, когда мы его обнаружили, хотя должен был это почувствовать, — добавляет Шела. — На самом деле мы тогда просто не стали полностью продавливать его сферу скрытности, ограничившись лишь определением самого факта её наличия. Поэтому у него сложилось ощущение, что маскировка устояла. Сейчас стоит поступить так же.

— Но зачем? — Кан всё ещё не понимает, к чему мы ведем. — Это очень опасные противники, и если мы их обнаружим, нужно немедленно их нейтрализовать.

— Не совсем так, — терпеливо объясняю инженеру свою тактическую идею. — Против нас будут действовать две группы диверсантов плюс большой отряд регулярных войск противника с бронетехникой и артиллерией. Если мы хотим нанести им максимальный урон, то нам нужно отчетливо видеть все цели, а не только одну из них. Если мы начнем раньше времени, и противник поймет, что что-то пошло не по плану, вторая группа диверсантов просто отступит, а штурм так и не начнется. Поэтому, обнаружив первую группу, мы должны аккуратно вести её сканерами, не продавливая полностью сферу скрытности их морфа, и ничего не предпринимать, пока не засечем вторую группу. В идеале же нам следует организовать всё так, чтобы основные силы противника до последнего были уверены, что у диверсантов всё получилось. Тогда они начнут штурм и подставятся под наш огонь. Не думаю, что после такой встречи у них быстро возникнет желание предпринять следующую попытку.

— Как скажете, — соглашается Кан. — Тактика — это ваша зона ответственности, а я больше разбираюсь в стреляющих железяках. Дроны, кстати, уже выведены на угрожаемые направления.

— Мои големы тоже, — добавляет Тапар.

— Сергей, может и тебе стоит подключиться к поиску противника? — предлагает Ло. — Помнится, у тебя неплохо получилось засечь сферу скрытности, которой в Змеином лесу прикрывал свою группу морф с псевдонимом Краев.

В чем действительно прав капитан Иваницкий, так это в том, что нас слишком мало. Тапар находится на базе, а мне одному будет сложно одновременно следить сразу за двумя направлениями. Кроме того, если я буду заниматься исключительно этим, то не смогу участвовать в бою, а без моего непосредственного участия люди сержанта Сваи с задачей не справятся. Они просто не увидят морфов противника или увидят, но слишком поздно. Шела и Ло помочь им тоже не смогут. Им придется оставаться за орудиями танка и бронетранспортера. В общем, мне придется как-то разрываться между ролью ходячего сканера и работой бойца контрдиверсионной группы.

Плохо и то, что при поиске противника я смогу рассчитывать только на собственные силы. Шела и Ло будут далеко. Позиции их боевых машин находятся несколько в стороне от мест, где мы ждем появления диверсантов. Именно оттуда, с небольших возвышенностей, им будет наиболее удобно поддерживать огнем защитников западного предмостного укрепления. Да и нам помочь, если что-то пойдет не по плану, они оттуда тоже смогут.

Мне уже пора выдвигаться на позицию. С помощью Шелы ещё раз проверяю окружающее пространство, подпитывая скрытой силой чувство опасности. Убеждаюсь, что направления, с которых веет всё нарастающей угрозой, не изменились, и выхожу из бронетранспортера. Сержант Свая и его бойцы уже ждут меня в полной готовности.

— За мной, — коротко приказываю штурмовикам, и мы начинаем обходить восточное предмостное укрепление с северной стороны. Именно отсюда, прикрываясь прибрежными зарослями кустарника, могут появиться диверсанты, если, конечно, мы правильно угадали замысел противника. Впрочем, их точный маршрут мне не известен. Чувство опасности — это не радар и не сканер. Точность геолокации у него оставляет желать много лучшего.

Подводить бойцов графа слишком близко к берегу я не хочу. Для той задачи, которую нам предстоит решать, маскировка у них откровенно слабовата, но этот недостаток при желании можно обратить нам на пользу.

— Сержант, мне нужно, чтобы ваши люди перекрыли подходы к укреплению с севера цепью наблюдательных постов. Расставьте своих бойцов в секреты, и пусть внимательно следят за обстановкой. Мы не знаем, когда и в каком количестве появится противник, но атаки крупными силами с этой стороны точно не будет, а вот хорошо подготовленных диверсантов при поддержке сильных морфов вполне можно ждать.

— Каковы наши действия при обнаружении противника?

— Поднять тревогу и любым способом обозначить цели.

— Принято, — кивает сержант. — Ваша милость, мне необходимо знать, где в это время будете находиться вы. Не хотелось бы, чтобы вы попали под огонь моих людей.

— Я на одном месте стоять не планирую. Буду перемещаться вдоль линии ваших секретов примерно в двухстах метрах от вас. Если обнаружу противника, немедленно открою огонь. Это станет для вас сигналом к действию. Куда стрелять, вы сразу поймете — у меня очень специфические боеприпасы.

— Ваша милость, при таком раскладе вы сильно рискуете попасть под дружественный огонь, оказавшись межу моими людьми и противником, — судя по тону командира штурмовиков, мое решение он считает не самым разумным.

— Это мои проблемы, сержант. Естественно, я постараюсь не перекрывать вашим бойцам секторы обстрела.

— Вас понял, но предупредить я был обязан. Разрешите выполнять?

Отправляю сержанта расставлять секреты, а сам смещаюсь ближе к берегу. Есть там несколько мест, откуда мне будет удобно вести наблюдение. Совсем рядом со мной в паре метров от земли медленно и абсолютно бесшумно пролетает голем Тапара. Сейчас вся местность вокруг тщательно просматривается сканерами, но пока противник никак себя не проявляет.

Пытаюсь связаться с Иваницким. Капитан отвечает не сразу, однако секунд через двадцать канал связи всё-таки устанавливается, и я слышу у себя в голове транслируемый шаром голос командира гарнизона:

— Ваша милость, у нас всё готово. Только что лично провел заключительную проверку.

— Начинайте сразу, как услышите стрельбу с нашей стороны, — на всякий случай напоминаю капитану. — Только не перестарайтесь там, не спалите от излишнего энтузиазма собственное укрепление.

— Всё сделаем как надо, ваша милость. Лично прослежу. Сопутствующий ущерб возможен, но он будет незначительным.

Прерываю связь и, сосредоточившись, погружаю организм в состояние обостренного восприятия. Тапар предпочитает называть этот режим вихревым скачком, но мне сложно отделаться от старой привычки, и я регулярно использую собственное название. Повторяю последовательность действий, которую уже как-то применял в Змеином лесу при поиске группы шпионов, отправленной за мной тайной службой герцога Клещеева.

Шар тайкунов откликается на вливаемую в него силу, и пространство передо мной искажается, резко приближая участок местности, на который направлен мой взгляд. Ветви кустов мне совершенно не мешают — я вижу прямо сквозь них, как будто они мгновенно обрели полную прозрачность. Если провести аналогию с устройствами кибов, то фактически я обшариваю окрестности узко сфокусированным лучом сканирующего излучения. Как это называется у тайкунов, я не знаю. Надо будет как-нибудь поинтересоваться у Тапара.

Режим вихревого скачка требует серьезных усилий. Долго работать в нем организм не может, а излишне перенапрягать его сейчас не слишком разумно. Обвожу взглядом прибрежную зону и возвращаюсь в обычное состояние. Слабость, обычно накатывающая на меня после таких упражнений, на этот раз почти незаметна, но это только первый сеанс сканирования. Возможно, этой ночью мне придется провести их ещё очень много.

Оглядываюсь назад, где бойцы сержанта Сваи уже заняли свои позиции. Они честно пытаются выполнить поставленную задачу и предотвратить проникновение диверсантов к восточному предмостному укреплению. Вот только все их усилия тщетны — такой противник им просто не по зубам. Понимают ли они это? Думаю, не все, но кто-то — наверняка. Сержант, скорее всего, о многом догадывается, однако держит своё мнение при себе. Надеюсь, он верит, что подставлять его людей я не стану. Впрочем, я и не собираюсь. Вся эта история с секретами нужна мне только для отвлечения внимания диверсантов. Обнаружив людей графа, они сосредоточатся на скрытном преодолении линии секретов, чем я и планирую воспользоваться.

Вновь вхожу в состояние вихревого скачка и повторяю сканирование местности. Пока по-прежнему пусто. Меняю позицию и жду. Не верю, что щедро подпитанное скрытой силой чувство опасности меня обмануло. Диверсанты пойдут здесь, нужно только постараться их вовремя обнаружить. Однако время идет, а третья и четвертая попытки тоже ничего не дают. Ситуация уже начинает меня напрягать, но тут звучит первый звоночек, подтверждающий, что эту ловушку на восточном берегу реки мы расставили не зря.

— Вычислитель докладывает об обнаружении противодействия сканерам дронов, — сообщает Кан на общем канале. — Для локализации источника помех пока мало данных.

Совершаю очередную попытку прощупывания местности с помощью своих артефактов. На этот раз сил не жалею и выкладываюсь по полной. Жаль, рядом нет Шелы или Ло. С их помощью эффективность сканирования можно было бы поднять минимум процентов на двадцать. Приходится справляться самому. Выжимаю из организма все соки, и примерно через полминуты что-то начинает вырисовываться.

Похоже, мы имеем дело сразу с несколькими сильными морфами, чьи способности сильно отличаются от умений Краева и Оздемира. Вернее, сфера скрытности у кого-то из них тоже есть, но проблемы нам создает не только она. Что-то мешает нормально работать сканерам дронов и конструктам наблюдения големов Тапара. Сканирующее излучение частично теряет фокусировку и рассеивается в пространстве. Я тоже ощущаю сопротивление, но мне проще. В отличие от дронов и големов, я интуитивно понимаю, как его преодолевать.

— Хозяин, вы на пределе, — предупреждает демон.

Я это и сам чувствую, так что позволяю организму выпасть из вихревого скачка. Главное, впрочем, я уже понял, и теперь мне даже есть чем помочь Тапару и Кану. Прежде чем свалиться на землю из-за приступа слабости, успеваю скинуть тайкуну по ментальному каналу мысленный образ карты местности с границами нового района поиска. Полностью локализовать противника мне не удалось, но остальную работу вполне в состоянии сделать наши летающие разведчики.

— Ты как? — спрашивает Шела по приватному каналу.

— Спасибо, хреново, но ничего критичного. Через минуту буду в строю.

— Сергей, мы их ведём, — напряженным голосом сообщает Тапар. — Аномалия здоровенная, раза в два больше, чем зонтик, который создавал над своей группой Краев. И размытая очень. Конструкты наблюдения големов возле неё начинают сбоить. Приходится держать разведчиков на приличном удалении, и даже это не всегда помогает.

— Маскировочную сферу пока не продавливаем, чтобы не спугнуть, — добавляет Кан. — Всё, как договаривались.

— Они уже рядом с бойцами сержанта Сваи, — предупреждает Ло. — Сергей, нам пора вмешиваться, иначе кто-то из людей графа может пострадать. Те, кто создал такую аномалию, сожрут их без всяких усилий.

Вот тут Ло права на сто процентов. Валяться дальше на земле нет времени, и я с усилием поднимаюсь на ноги. До противника метров триста-четыреста, точнее не определить. Диверсанты, видимо, переправились где-то намного выше по течению и отошли довольно далеко от берега, чем дополнительно затруднили нам задачу по их обнаружению. К восточному укреплению они приближались не совсем с той стороны, откуда мы их ждали.

Глазами одного из големов Тапара вижу, что противник приостановился. Бойцов сержанта Сваи морфы противника наверняка уже обнаружили и сейчас, видимо, решают, как поступить — попытаться просочиться между ними незаметно или тихо ликвидировать мешающих им дозорных. Бегу вперед, стараясь максимально сократить дистанцию.

— На втором направлении пока полная тишина, — докладывает Кан. — Под мост никто проникнуть не пытается. Никаких помех работе сканеров вычислитель не фиксирует.

Принимаю информацию к сведению и бегу дальше. В принципе, так всё и должно быть. Вторая группа диверсантов не начнет действовать, пока первая не устроит провокацию и не отвлечет на себя внимание защитников моста.

— Сергей, они снова двинулись вперед! — с нажимом произносит Ло. — Пора действовать.

Ло говорит дело, тянуть дальше действительно нельзя. Вызываю на связь Иваницкого. На этот раз он откликается мгновенно.

— Начинайте через тридцать секунд, капитан! — отдаю короткий приказ и разрываю связь.

Останавливаюсь и вскидываю автомат. До противника около двухсот метров — нормальная дистанция для стрельбы модифицированными пулями, особенно если вспомнить, что стрелять буду далеко не только я.

— Ло, ставь помехи, — отдаю команду на общем канале. — Не стоит давать диверсантам шанс предупредить вторую группу, что всё пошло не по плану.

— Готово, — докладывает десантница.

— Огонь!

События мгновенно срываются в бешеный, но управляемый вихрь. Вал в моих руках мелко подергивается, длинной очередью отправляя модифицированные пули в самый центр созданной морфами противника аномалии. Впереди-справа мелькают частые вспышки — это с дистанции около километра по цели бьет автоматическая пушка бронетранспортера. Ещё чуть дальше выбрасывает из ствола сноп огня танковая пушка, отправляя в полет накачанный скрытой силой снаряд. Бойцы сержанта Сваи тоже не остаются в стороне, и, в строгом соответствии с полученным приказом, давят огнем из всех стволов обозначенную нами цель.

Периферийным зрением отмечаю, что люди капитана Иваницкого тоже без дела не сидят. На территории восточного укрепления раздается беспорядочная стрельба, а потом к небу поднимаются два высоченных столба огня. Детонация вкопанных в землю бочек с горючим — очень впечатляющее зрелище.

Меняю опустевший магазин и продолжаю вести огонь. Внутри аномалии видны яркие вспышки и сполохи срабатывающих силовых щитов. Неожиданно оттуда в мою сторону вылетает струя инфернального пламени.

— Хозяин, опасность, — бесстрастно предупреждает демон, — но я и сам вижу, что стоять на месте вредно для здоровья.

Прыгаю в сторону, однако поток пламени изгибается вслед за мной. Организм самопроизвольно проваливается в режим вихревого скачка, и я вкачиваю хлынувшую через мой источник энергию в силовой щит, интуитивно активируя опцию отражения. На мгновение меня обволакивает жидким огнем. Становится жарко, но Пояс огненного зеркала срабатывает как надо. Часть вложенной врагом в атаку энергии рассеивается, заставляя вспыхнуть траву и кусты вокруг меня, а часть выплескивается защитным артефактом обратно в противника, которого я до сих пор вижу лишь очень смутно.

— Треть ресурса щита израсходована, — констатирует демон.

Ло вгоняет в сферу скрытности, всё ещё поддерживаемую противником, ещё один снаряд, и этого защита диверсантов уже не выдерживает. Маскировка разом слетает, и мы видим, что стрелять больше не в кого. Живых врагов в перекопанном воронками выжженом пространстве, оставшемся на месте магической аномалии, больше нет.

— Вычислитель фиксирует противодействие сканерам дронов на втором угрожаемом направлении, — докладывает Кан.

Судя по всему, спектакль, устроенный капитаном Иваницким, сработал, и командир главной группы диверсантов решил, что пора действовать. Чтобы успеть их перехватить на пути к мосту, мне опять придется изрядно побегать. Впрочем, я ещё не успел стать ленивым вальяжным аристократом. Надеюсь, и не стану. Я стараюсь не забывать, что ещё совсем недавно был деревенским охотником и одиноким волком, которого кормят ноги. Быстрый бег в полном снаряжении — наше всё. Думаю, если бы Ло сейчас слышала мои мысли, они бы точно пришлись ей по вкусу.