ВНУТРЕННИЙ ГОЛОС

Сияющая сталь и смертного рука

Избавят лес от злого чародейства на века.

Хэлвудский лес, как и всегда в последних числах мая, был прекрасен, несмотря на свою репутацию мрачного и опасного места. Вообще говоря, большую часть времени он и в самом деле имел мрачный и опасный вид. Однако один раз в году, в конце весны, природа будто бы стремилась доказать, что она в силах приукрасить даже этот угрюмый край. Клёны и осины вовсю щеголяли своей молодой, ещё не успевшей выгореть на солнце листвой. Среди по-весеннему сочной и по-летнему густой травы желтели лютики и одуванчики, белели ромашки, синели васильки и незабудки. Лёгкий ветерок доносил из дальней рощи отзвуки соловьиных трелей вместе со смешанным ароматом цветущей сирени и черёмухи.

Всё вокруг ликовало и наслаждалось весной, плавно перетекающей в лето. И только охотник Блэйк по прозвищу Доброхот сидел в абсолютном одиночестве на стволе поваленной сосны неподалёку от крутого речного обрыва и сосредоточенно чинил ружьё. Крышка пороховой полки, куда засыпался затравочный порох, в последнее время вызывала неудобство при использовании. Теперь она далеко не всякий раз открывалась, когда это было нужно, то и дело заедая в самый ответственный момент, что, конечно же, порождало недовольство охотника.

Упрямо нахмурив брови, Блэйк подтянул один из ослабших винтов, крепящих огниво, и в очередной раз попытался открыть крышку. Та, как и прежде, поддавалась туго. Доброхот выругался и снова принялся подтягивать винт.

"Давай помогу! - предложил я. - Готов поспорить, у меня лучше получится".

Блэйк не ответил. Стоял светлый полуденный час, лучи солнца играли в зелени листвы. А в такое время человек гораздо больше доверял своему собственному мнению, нежели мне.

"По крайней мере, ты же не будешь отрицать, что сам виноват? - продолжал я назидательно. - Никто не заставлял тебя затариваться на сомнительной барахолке у непроверенного продавца. И уж тем более не надо было ронять ружьё на камни с высоты десяти метров. Дался тебе тот козерог! Ты бы всё равно не сумел его догнать. Хорошо хоть сам не свалился с той кручи. Во всяком случае, не стоило так сразу расставаться с нашим старым луком. Следовало хотя бы подождать какое-то время, прежде чем дарить его Тэрону. Пойми! Традиционные типы вооружения пока что значительно превосходят современные технологии по уровню надёжности и функциональности".

Что-что, а мои замечания относительно современных технологий Блэйк игнорировал особенно тщательно. Доброхот очень гордился своей "штузеей", как он привык именовать новое ружьё, купленное им во время последней рождественской распродажи на базаре в Берге. И, надо признать, гордиться было чем. Кремнёвый замок, намного более удобный, нежели обычный фитильный; приклад из орехового дерева с изящными латунными узорами и длинный, сияющий на солнце нарезной ствол, позволяющий поражать зверя прямо в глаз на расстоянии в рекордные триста шагов - всё это заставляло Блэйка души не чаять в своей новой игрушке. Но кроме плюсов у этого детища инженерного искусства были и свои минусы. Причём весьма значительные минусы, о существовании которых я неустанно напоминал охотнику. Однако тот, как это зачастую бывало в таких случаях, попросту не обращал на мои аргументы ни малейшего внимания.

"И когда ты собираешься, наконец, отправляться в дорогу? - сменил я тему. - Мы с тобой должны бы уже вовсю двигаться к тракту, если хотим завтра к ужину добраться до Кэмпшира. Не очень-то Деметрия обрадуется, если ты умудришься и в этот раз опоздать на её именины!"

Блэйк не отзывался. Я вообще не был уверен, слышит ли он меня в данный момент или нет. Взлохматив свои густые, угольно-чёрные волосы и откинув за спину длинную, раздвоенную бороду, охотник с ещё большим усердием принялся за своё занятие. Вынув из-за пояса широкий походный нож с рукоятью из виверновой кости, приобретённый на той же распродаже, что и ружьё, он попытался поддеть им погнутую кромку огнива, из-за которой механизм не желал как следует закрываться. С силой надавив на рукоятку ножа, Блэйк внезапно громко вскрикнул. Сорвавшись с гладкой металлической поверхности, острое как бритва лезвие скользнуло по левой ладони охотника, оставив на ней глубокий порез.

Вскочив, Доброхот начал оживлённо плясать вокруг поваленного дерева, размахивая раненой рукой и оглашая окрестности всевозможными звучными ругательствами:

- Ах, ядрёный ты карасик! Разлюли мою бороду! И на кой ляд я тебя только купил, клёпаная ты железяка?!

В следующие полминуты Блэйк успел обвинить ружьё во всех смертных грехах, прокляв его вместе со всем потомством вплоть до седьмого колена.

"Сколько раз я тебе говорил, что человеку следует более старательно контролировать свою речь! - заметил я, терпеливо дождавшись конца этой тирады. - От того что ты произносишь все эти ругательства, никому не становится лучше. Напротив, каждое сказанное тобою грубое слово -- это порция негатива, загрязняющего окружающее пространство потоком отрицательной энергии. А каждое озвученное тобою пожелание может сбыться!"

Как обычно пропустив мой комментарий мимо ушей, Блэйк запустил в окружающее пространство ещё несколько порций негатива. Вслед за этим он промыл рану из походной фляжки, достал из сумки холщовый бинт и, оторвав от него небольшой кусок, быстрыми умелыми движениями перемотал руку. После этого он вновь сел на бревно и как ни в чём не бывало продолжил прерванное дело.

Я мысленно вздохнул. Разумеется, я и не надеялся, что мои мудрые нравоучения в этот раз возымеют какой-то эффект, раз уж они никогда прежде его не имели. Люди вообще весьма неохотно противостоят своим порокам, а склонность к постоянному использованию бранных слов с юных лет была одним из главнейших пороков моего подопечного. Мне иногда кажется, что он начал выражаться ещё до того, как научился ходить, хотя на самом деле это, конечно же, не так: насколько мне помнится, это произошло одновременно. И скорее всего моему протеже не суждено избавиться от этой слабости до конца дней своих...

Но с другой стороны! Должен же я предпринимать хоть какие-то попытки его исправить. Хотя бы ради приличия. Ведь я - его Внутренний Голос. А задача любого уважающего себя Внутреннего Голоса - всячески заботиться о душе, теле и разуме того, к кому он приставлен.

Люди как только нас не называют: фортуна, интуиция, шестое чувство, ангел-хранитель... Некий учёный философ, которого мы с Блэйком как-то повстречали в одном из дальних походов, использовал ещё более интересные термины: "подсознание" и "суперэго". Не могу сказать, какое из этих определений ближе к истине, но лично мне больше всего нравится именовать самого себя "Внутренним Голосом".

У каждого смертного есть свой незримый спутник, который приставляется к нему ещё до рождения и сопровождает до самой могилы. И даже после. У нас нет собственных тел, но мы нераздельно связаны с нашими подопечными. Таким образом, у человека с его Голосом как бы один организм на двоих. Однако, если сами люди сознательно управляют своими телами большую часть времени, то их спутники лишь контролируют отдельные физические функции, которые, как принято считать, осуществляются сами по себе: дыхание, биение сердца, рост волос и тому подобное. И лишь в исключительных случаях мы можем ненадолго брать на себя прямое управление телом своего ведомого. Для того, например, чтобы спасти его от смертельной опасности.

Каждый Внутренний Голос видит, слышит и знает всё, что видит, слышит и знает его человек, и даже сверх того, поскольку мы способны подмечать и запоминать куда больше деталей, нежели несовершенный людской разум. К примеру, когда человек смотрит на небо, разглядывая набегающие из-за горизонта тучи, он видит лишь тучи и ничего более. Мы же подмечаем тончайшие особенности их формы и окраски, мгновенно проводим сложнейшие вычисления, получаем результат и выдаём предупреждение о надвигающейся грозе. К сожалению, обычно люди не умеют напрямую слышать наши предостережения. Чаще всего они воспринимают их как некие невнятные предчувствия. А доверять ли этим предчувствиям или нет - они уже решают сами. И далеко не всегда правильно.

Внутренним Голосам известны все мысли, все потаённые страхи и сокровенные мечты своих подопечных. Зная всё это, мы лучше их самих можем определять, чего им следует опасаться, а чего нет; к чему стремиться, а чего избегать. От самого рождения и до самой смерти мы неотлучно пребываем с нашими протеже, поддерживая их полезными подсказками и добрыми советами. Зачастую люди пользуются нашей помощью, даже не осознавая этого, как лунатик во сне не осознаёт своих действий. А после им кажется, будто эти великолепные своевременные идеи рождены их собственным разумом, эти невероятно ловкие интуитивные движения совершили они сами...

Таким образом, задача всякого Внутреннего Голоса: во-первых, заботиться о сохранении жизни и здоровья своего человека, а во-вторых, следить за его духовным здоровьем, направляя его на путь истинный и заставляя всячески самосовершенствоваться. С первым пунктом у меня получалось очень даже неплохо, несмотря на образ жизни, избранный доставшимся мне смертным. Субъект попался трудный, но послушный. По крайней мере, куда более послушный, чем большинство людей. Блэйк Доброхот постоянно влипал в разные "интересные" истории, но к счастью умел в опасную минуту целиком и полностью довериться мне, чётко выполняя все мои команды и распоряжения, что и позволяло ему всякий раз выбираться сухим из воды. Далеко не всем нашим так везёт. Попадаются люди, которые вообще никогда не слушают свой Голос, во всём полагаясь лишь на собственный интеллект.

Что же касается второго пункта... С направлением Блэйка на путь истинный дело обстояло не столь гладко - не лучше, чем у большинства Голосов. Мой подопечный не отличался ни тягой к знаниям, ни особой духовностью, хотя и плохим человеком назвать его, конечно же, было нельзя. Впрочем, у меня имелась одна задумка, которая, в случае её успеха, могла бы со временем сделать из бесшабашного охотника серьёзного и благовоспитанного гражданина. Но для того, чтобы эта задумка когда-нибудь смогла осуществиться, следовало предпринимать кое-какие действия. В частности, именно сейчас надо было каким-то образом заставить Доброхота поскорее отправиться в путь, дабы к завтрашнему вечеру он успел добраться до Кэмпшира.

"Блэйк! А ну живо поднимайся и шагом марш к тракту! БЫСТРО!!!" - гаркнул я охотнику в самое ухо.

Однако у моего протеже сегодня, похоже, был откровенно бунтарский настрой. Вместо того чтобы немедленно внять моему совету, он лишь лениво почесал себя пониже спины и продолжил возиться с ружьём, еле слышно ругаясь себе под нос. У меня возникло желание проучить негодяя.

"У тебя на носу муха. Смахни!"

Не тратя ни секунды на размышление, Блэйк молниеносно двинул себя кулаком по носу, целясь в воображаемое насекомое.

"Шутка!" - буркнул я.

Охотник недоумённо дёрнул бровью, подивившись собственному неожиданному жесту, и продолжил молча подтягивать винт... Я опять мысленно вздохнул. Вот если бы мой ведомый всегда так беспрекословно меня слушался!

Безуспешно провозившись ещё полчаса, Блэйк наконец в сердцах плюнул, сокрушённо чертыхнулся и поднялся с места. Закинув туго набитую сумку с охотничьими трофеями на одно плечо, а так и не отремонтированную штузею на другое, охотник направился было в сторону ближайшей рощи... Но тут же спохватился, поспешно вернулся и подобрал свою шляпу, оставленную на развилке ствола возле того места, где он сидел.

- Чтоб меня леший взял! Самое главное чуть не забыл! - со смехом сообщил Блэйк сам себе, нахлобучивая шляпу на голову.

"В следующий раз прикушу тебе язык! - пообещал я. - А я уж начал надеяться, что ты хоть в этот раз её наконец забудешь".

Что меня больше всего раздражало в моём подопечном, так это его странная, необыкновенно нежная привязанность к старой давным-давно отжившей свой век тёмно-зелёной шляпе с растрёпанным коричневым пером, о которой он заботился даже более ревностно, чем о ружье. Не единожды уже охотнику приходилось попадать в беду из-за этой его чрезмерной любви к головному убору, причину которой я никак не мог взять в толк. Последнее было особенно удивительно, учитывая, что, как я уже упоминал, мне были ведомы практически все тайны и секреты доверенного мне человека.

Собственно говоря, история, которую я хочу рассказать, как раз и показывает, как излишняя привязанность к некоторым вещам способна порой довести до большой беды...

Глава Первая,

в которой Блэйк Доброхот совершает необдуманное действие

Выйдя на край обрыва, Блэйк остановился и вгляделся в белёсо-голубую небесную панораму, стараясь по форме облаков определить, стоит ли опасаться грозы в дороге. Чуть усилившийся ветерок трепал плащ охотника и заставлял плясать перо у него на шляпе. Внизу под нами, отделённая от крутого склона топкой прибрежной линией, раскинулась Большая Куманичка. Несмотря на то, что последний паводок давно миновал, река всё ещё была довольно полноводна. Рождаясь далеко на юге, в Летних Холмах, она медленно, но верно текла на север, теряясь в самой глубине Хэлвудской чащи, чтобы, встретив там свою сестру, Малую Брусничку, вместе с ней нести свои воды дальше - сквозь болотистое Зеленодолье к Сорбери, Кэмпширу и прочим северным селениям.

Туда-то и лежал наш путь. Как и во время прежних наших странствий, мы должны были, двигаясь по Западному Барсучьему Тракту, обойти самую глухую и зловещую часть Хэлвудского леса, после чего направиться прямо в Кэмпшир - небольшое селение, где жила Деметрия, сводная кузина Блэйка. Как раз на следующий вечер было назначено празднование очередных именин девушки. И нам по идее давно полагалось быть в пути, если бы Доброхот не вбил себе в голову во что бы то ни стало преподнести в подарок имениннице шкурку редкостного буроухого зайца-древогрыза. Для исполнения этого плана ему пришлось задержаться в лесу на пару лишних дней. Теперь заветная шкурка лежала в походной сумке, но на возвращение в Кэмпшир оставалось всего полтора дня. Так что нам следовало торопиться, чтобы успеть на праздник.

Кузина Доброхота занималась вышивкой, а также кройкой и выделкой меха и проявляла в этом деле недюжинный талант. Отец и братья регулярно отвозили её изделия на большую Сорберийскую ярмарку и выручали там за них приличные деньги. В действительности кузиной девушка приходилась Блэйку лишь по названию, учитывая, что сам он в собственной семье был подкидышем. Если уж говорить честно, даже те люди, которых он привык называть своими родителями, не доводились ему родственниками.

Никто, кроме меня, не знал истинную причину того, почему охотник так стремится почаще навещать знакомый Кэмпширский дом и почему он всегда старается дарить его хозяйке лучшие подарки. Самое интересное, что даже сам Доброхот до конца не отдавал себе в этом отчёта. Но лично я возлагал на Деметрию большие надежды. По моим расчётам, именно такая женщина могла бы со временем заставить охотника остепениться и стать более солидным. Я даже лелеял мечту, что она когда-нибудь сумеет отучить его вставлять ругательство через каждые два слова. Хотя это уже скорее походило на несбыточные грёзы. В любом случае Блэйка тянуло к хозяйственной и весёлой девушке. Однако в то же время ему внушала страх перспектива потерять личную свободу, так что, к сожалению, даже в своих помыслах он пока что не осмеливался заходить дальше дружбы и регулярного преподнесения богатых гостинцев.

"Да хватит уже на облака глазеть! Можешь успокоиться, дождя сегодня не будет. Это же ясно, как божий день: посмотри только на те высокие белые перья! Завтра - возможно. Но не сегодня".

То ли уловив моё мысленное замечание, то ли самостоятельно придя к тому же выводу, Блэйк довольно улыбнулся и уже развернулся, чтобы направиться в сторону темнеющей вдали тонкой полоски тракта... Тут-то всё и приключилось. Невесть откуда взявшийся неожиданно сильный порыв ветра подхватил шляпу Доброхота, который как раз оказался спиной к обрыву, и одним махом послал её с высокого берега прямиком на середину неспешно влекущей свои воды реки. Охотник издал отчаянный вопль и протянул руку в попытке изловить пропажу на лету. Однако его пальцы опоздали самую малость, успев поймать лишь воздух.

Опустившись на собранную течением кучу опавшей листвы, хвои и прочего сора, шляпа вольготно улеглась на вершине всего этого добра и закружилась, уносимая мутным речным потоком прочь от своего законного хозяина.

"Ну наконец-то! - вне себя от радости воскликнул я. - Наконец-то мы избавились от этого ужаса! Что поделаешь, Блэйк. Теперь тебе ничего не остаётся, кроме как отправиться в город, купить себе приличную треуголку и... Стой!!! Куда?!!!"

Я должен был это предвидеть. Но вот проблема: хоть мне и доступны многие сокрытые знания, они далеко не всегда помогают угадать, какой фортель мой подопечный выкинет в следующий момент... особенно если он и сам этого толком не представляет. Без каких-либо предварительных раздумий Блэйк, продолжая сжимать в руках штузею, с коротким, но ёмким словцом сиганул с обрыва прямо в реку вслед за своим так некстати вздумавшим искупаться головным убором.

Первое, что мы увидели, с головой окунувшись в по-весеннему прохладную речную воду, была сплошная мутно-белая стена пузырей, которая всегда образуется при падении в жидкость большого тупого тела. Однако уже через пару секунд пузыри рассеялись и вокруг нас плотным коконом сомкнулась непроницаемая тёмно-зелёная влажная мгла.

"КРЕТИН!!!" - только и сумел воскликнуть я, хотя полезной подсказкой или добрым советом это замечание назвать было трудно.

В то время как Блэйк беспомощно барахтался в зелёной, с привкусом ила и песка воде, мне не оставалось ничего иного, кроме как взять под свой личный контроль его конечности. Усиленно гребя руками охотника, я устремил наше с ним тело в ту сторону, где, как мне удалось установить, находился верх. Таким образом, благодаря своему обычному везению, а если точнее - благодаря моей активной помощи, Блэйк умудрился вынырнуть на поверхность, не треснувшись головой о плывущее вблизи большое бревно. Хотя на это у него были все шансы, ведь за то время, пока мы были под водой, бревно, движимое течением, оказалось как раз над нами.

Надо отдать человеку должное - он и без моей подсказки догадался, что ружью лучше оставаться сухим. Уже почти входя в воду, охотник выпустил штузею из рук, позволив ей приземлиться на скопление дрейфующих поблизости старых веток. В результате уже в следующие полминуты он получил возможность вернуть своё сокровище себе целым и почти не намокшим. Держа ружьё в левой руке над головой и усердно загребая правой, Доброхот подплыл к своей многострадальной шляпе и, ухватив её, торжествующе расхохотался, чуть не набрав при этом полный рот мокрого речного сора.

"Молодец! Просто слов нет! Спас кусок ткани с пером. А нас самих теперь кто спасёт?! Да не барахтайся ты на одном месте! За дерево хватайся, балда!" - прикрикнул я.

На сей раз охотник услышал. И послушался. Следуя моей команде, он быстро отплыл обратно к тому самому бревну, о которое только что чуть не расколошматил свой череп, и вцепился в его скользкую, позеленевшую от ила и мха поверхность, стараясь держать обе своих драгоценности, штузею и шляпу, подальше от воды...

Единственное, что нам теперь оставалось, - довериться течению и надеяться, что скоро нам попадётся прибрежный участок, достаточно пологий и не топкий, чтобы можно было сделать попытку выбраться. Но время шло, а берег по-прежнему оставался всё таким же крутым и болотистым, так что о причаливании не могло быть и речи. Майское солнце пригревало совсем по-летнему, всё ощутимее припекая нашу с Блэйком шею. Куманичка то и дело петляла и делала неожиданные перемены курса, прокладывая свой путь среди невысоких холмов и пригорков, будто нарочно стремясь нас запутать, лишив ориентации в пространстве.

Крепко вцепившись в осклизлую шершавую поверхность бревна, Блэйк беспомощно оглядывался по сторонам. Похоже, до сознания охотника начало понемногу доходить, в какую передрягу он угодил из-за собственной дурости.

Но вот береговой откос всё же стал на наше счастье мало-помалу снижаться, всё ближе подходя к воде. Однако и сосны с елями вокруг нас к этому времени сделались заметно выше, а заросли ивняка и можжевельника - гуще и темнее, чем они были в том месте, откуда мы стартовали. Как долго длилось наше плаванье, Блэйк впоследствии не сумел бы сказать с точностью. Я в отличие от него мог бы сообщить, что от момента нашего погружения и до того, как охотнику посчастливилось наконец вновь шагнуть на сухую почву, прошёл ровно час и тридцать девять минут. Только вот никакой особой пользы в подобной точности для нас всё равно не было, так что я не счёл нужным что-либо говорить.

В конце концов линия зарослей спустилась к самой воде. Плавное течение аккуратно пришвартовало наше бревно в небольшой заводи, образованной одним из многочисленных речных изгибов и обрамлённой тонкой бурой песчаной линией.

Покинув своё плавсредство, Блэйк поспешил к берегу, продолжая держать руки с вещами над головой. Пока он выходил, с трудом вытягивая сапоги из податливой илистой почвы, с его одежды и плаща ручьями стекала вода. Кое-как продравшись сквозь заградительные ряды камыша и рогоза, Доброхот оказался посреди маленькой лесной поляны, укрытой густыми тенями молчаливых елей.

Вновь очутившись на твёрдой земле, охотник первым же делом отжал шляпу и, любовно сняв приставшие к её полям соломинки и прочий сор, с глубоким удовлетворением вернул головной убор на его законное место у себя на голове. Уже после этого он проверил ружьё. Порох на полке намок и отсырел от попавших на неё случайных капель, однако в самом стволе оставался, похоже, вполне годным. Как ни странно, избежало встречи с влагой также и содержимое пороховницы и пеналов на перевязи Доброхота, благодаря их исключительной герметичности. Всё же, следовало признать, Бергские инженеры не совсем уж зря требовали за свои изделия такие огромные деньжищи.

Используя мерную крышку, Блэйк поспешил поскорее заменить отсыревший порох, не переставая при этом поглядывать по сторонам в попытке сориентироваться.

Стоял удушливый послеполуденный час. Время будто остановилось. По стволу ближайшей сосны медленно стекала капля расплавленной смолы. В янтарной глубине отражалось застывшее высоко в небе солнце. Вокруг нас высились огромные деревья, напоминающие суровых великанов, безмолвно взирающих на мелкое двуногое существо, что копошилось у их ног. Не было слышно ничего, кроме тихого шуршания камыша позади, периодического скрипа древесной коры да непрестанного гула мошек. В заводи утробно рокотали лягушки да где-то в ивовых кронах неподалёку изредка подавала голос одинокая птица.

Сомнений не было: по всей видимости, нас с Блэйком занесло в самую глубь Хэлвудской чащи, куда в здравом уме не согласился бы отправиться ни один разумный человек. Даже самые отважные охотники вроде Блэйка Доброхота и его закадычных друзей, Чейза Скорохода и Тэрона Оленьего Рога, промышляли дичь в более светлых и изведанных её частях. О знаменитом же "Сердце Леса" в народе ходили самые разнообразные легенды, слухи, байки и анекдоты. Если верить им, в этой наиболее глухой и таинственной части лесных дебрей с незапамятных времён водились до того ужасные, загадочные и опасные существа, что от одного их вида даже у бывалых путешественников дыбом вставали волосы.

Одни рассказывали о гигантских человекоядных пауках и зелёных болотных упырях, удушающих среди ночи одиноких путников, другие - о злых колдуньях и огромных кровожадных ограх, третьи - о комарах размером с кулак и ещё более жутких тварях... Но чему из этих россказней следовало верить, а чему нет, сказать наверняка было бы затруднительно. К счастью, пока что никого из местных жителей поблизости не наблюдалось.

"Ну вот. Приплыли, - констатировал я. - Что? Доволен теперь? Сколько раз ты сам загадывал, чтоб тебя леший взял, чтоб тебя черти побрали и всё в таком духе! Дождался? А я ведь предупреждал! Начали сбываться твои пожелания!"

- Ох, беда! Сгинул ты, Доброхот! Клянусь собственной шкурой, как пить дать сгинул! - тихо пробормотал себе под нос охотник, с тревогой вглядываясь в сумрачные заросли.

Мне стало жаль своего непутёвого протеже. Я решил, что мне следует как-то успокоить и взбодрить испуганного человека:

"Ничего, дружище! Как-нибудь прорвёмся. Зато оцени, насколько мы с тобой срезали путь до Кэмпшира! Теперь, глядишь, и поспеем на именины вовремя... Это если выживем, конечно..."

Но тут охотник сказал нечто такое, что заставило меня мысленно закатить глаза и пожалеть, что сам я никогда не использую грубых выражений:

- Ну хорошо хоть шляпа на мне! - произнёс Блэйк с надеждой. - С ней-то я авось как-нибудь да выкарабкаюсь!

"Ну да! Разумеется! Уж она-то тебя выручит. С ней-то тебе бояться нечего! - иронически заметил я. - Разве что её опять ветром сдует в какую-нибудь трясину или в берлогу к паукам-людоедам. Давай лучше в путь отправляйся, пока солнце ещё высоко!"

Не ответив, Блэйк внял, однако, моему доброму совету. По солнцу и по мху на ближайшем дереве установив северное направление, он закинул штузею на правое плечо, поправил свою дурацкую шляпу на всё ещё влажных после недавнего купания волосах и решительно шагнул под густую сень древесных исполинов. Оставалось лишь надеяться, что под этой сенью нас с ним не ожидала скорая встреча со здешними, охочими до нежного человечьего мяса обитателями...

Глава Вторая,

в которой излагается доподлинная и правдивая история шляпы

А пока он осторожно, то и дело оглядываясь и ожидая внезапного нападения, ступает сквозь молчаливые тёмные заросли, давайте ненадолго оставим его в одиночестве и немного отвлечёмся. Ибо мне кажется, что сейчас самое время поведать вам одну историю. Историю о том, как охотник обрёл свою шляпу. А главное - о том, как получилось, что он стал видеть в ней не просто элемент костюма, а некий талисман, оберегающий его от всяческих бед и опасностей.

Этот случай входит в число самых первых приключений Блэйка. Однажды, когда мой подопечный был ещё юн, зелен и только начинал свою карьеру, которая в итоге обеспечила ему известность далеко за пределами Сорбери и почётное прозвище Доброхота, то есть добротного, умелого охотника, он как-то очутился на ярмарке в Лесогорье, что в Северном Королевстве.

Как и на всякой другой ярмарке в базарный день, здесь было полным-полно разного люда. Народ шумел, галдел, веселился и обменивался сплетнями. Лавочники продавали горячие медовые трубочки, леденцовые палочки, ватный сахар и прочие сласти. Бродячие музыканты развлекали публику новыми песнями, циркачи показывали всевозможные трюки и фокусы. А прямо посреди главного торгового ряда у большой крытой повозки, украшенной разноцветными лентами, двое странствующих торговцев приглашали всех желающих принять участие в лотерее и попытаться выиграть "великолепнейшие" призы, выставленные или вывешенные тут же возле повозки на специальном стенде.

Многие из призов были и в самом деле довольно интересны и один из них привлёк особое внимание юного Блэйка. Это был отличный составной ясеневый лук с запасом превосходных калёных стрел с совиным опереньем. Возле каждого предмета на стенде имелась цветная карточка, на обратной стороне которой было начертано некое число от одного до пятидесяти. В корзине, что держал в руках лотерейщик, содержались билеты с теми же числами. Всякий желающий мог по желанию приобрести билет с любым номером, чтобы после, при объявлении результатов розыгрыша и переворачивании карточек, получить соответствующий купленному билету приз.

Желая выиграть лук, Блэйк потратил все имеющиеся у него на тот момент сбережения, купив целых восемь билетов. Однако получить вожделенный трофей ему так и не удалось. Лук, как, впрочем, и четыре других лучших приза, сумел выиграть некий на редкость везучий незнакомец, подозрительно похожий на старшего лотерейщика, как обычно бывают похожи родные братья. Охотнику же досталось лишь несколько дешёвых утешительных призов, не стоивших и четверти затраченной на них суммы. И среди этого барахла в том числе оказалась старомодная тёмно-зелёная шляпа с широкими чуть загнутыми полями, украшенная пушистым коричневым пером какой-то экзотической птицы.

Доброхота поначалу не особенно вдохновило это его приобретение, хотя в то время оно выглядело куда более презентабельно, нежели сейчас, после стольких лет непрерывного использования. Но, как известно, дарёному коню в зубы не смотрят. Надев свой выигрыш на голову, Блэйк тут же снова отправился в лес, надеясь поскорее добыть какую-нибудь дичь и вновь заполнить образовавшуюся в кошельке пустоту.

Буквально тем же вечером, когда охотник двигался через Королевскую Пущу вдоль берега Златогорянки, ему посчастливилось. Под кроной раскидистого старого дуба он неожиданно увидел великолепного молодого оленя, угощающегося свежими зелёными побегами. Заслышав шаги человека, олень поднял голову и насторожённо уставился на него, готовый в любую секунду пуститься наутёк. Такой удачный случай грешно было упускать. Выхватив из колчана стрелу, Блэйк наложил её на древко лука и пустил в зверя. Однако в те времена юный Доброхот ещё не отличался опытом, приобретённым им впоследствии, и не успел как следует отточить свои профессиональные навыки. Боясь упустить добычу, он поспешил, не дав мне времени направить его стрелу. В результате та прошла высоко над оленьей головой и лишь срезала с дубовой ветви незрелый жёлудь.

Животное в тот же миг исчезло в зарослях. Зато вместо него рядом с Блэйком словно из-под земли возникло несколько широкоплечих бравых молодцев в костюмах, напоминающих военные мундиры. На поясе у каждого из них имелся короткий меч, а у предводителя, выделявшегося более богатым костюмом с красивыми блестящими погонами на плечах, имелся к тому же и лук. Да ещё какой! Не чета тому, что держал в эту минуту в руках испуганный Доброхот. Этот лук, пожалуй, ничем не уступал тому, что юный охотник так безуспешно пытался выиграть утром, а может даже и превосходил его. Ухмылки неожиданных пришельцев не предвещали ничего хорошего.

- Ну вот и всё, парень! Попался ты! - заметил предводитель, бывший, видимо, офицером. - Перед тобой особый полицейский отряд его величества Маркуса Милосердного, отдел по борьбе с браконьерством и незаконным сбором дикоросов. А я - его командир. Ты хоть в курсе, что находишься на территории, где охота дозволяется только представителям королевской семьи, либо лицам, особо приближённым ко двору его величества? Короче, теперь тебе следует отрубить правую руку... или левую ногу... или голову. Ну это уже на твой вкус. Ты что предпочитаешь?

- Пы... пы... погодите! - в испуге воскликнул молодой человек, заикаясь от неожиданности и страха перед только что обрисованной зловещей перспективой. - Но с чего вы вообще взяли, будто я на кого-то охотился?

- Ты что под дурачка вздумал закосить? А кто только что в оленя стрелял? - нахмурился офицер. - Это животное, чтоб ты знал, является государственным достоянием! Хоть вы с ним об этом и не догадываетесь...

- Ну нет, постойте-ка! - возразил офицеру охотник, на которого вдруг снизошло вдохновение. - Вы ж вроде все тут прекрасно видели, что стрела моя в животину не попала, а только жёлудь с ветки срезала. Так неужто ж за это полагается руки с ногами отрубать?

- То, что ты промазал, тебя не оправдывает! - отрезал офицер. - Главное - намеренье! А оно у тебя было преступное и корыстное. Ты хотел незаконно присвоить себе собственность его величества. И, следовательно, должен за это поплатиться!

- А вот и нет! - воскликнул охотник. - Вовсе и не собирался я присваивать собственность короля вашего, чтоб ему... жилось весело. Я как раз наоборот именно туда и целил, куда попал! Или что я, по-вашему, мазила какой? Настоящий зверобой должен беспрестанно свои навыки оттачивать. Вот я и решил их немного пооттачивать и по желудям популять, - продолжал он, всё более вдохновляясь.

- То есть ты хочешь сказать, ты такой меткий стрелок? - захохотал офицер, и весь отряд присоединился к нему, своим оглушительным гоготом распугав, должно быть, всех птиц и белок в округе. - Ладно, острый глаз! Ради такого дела я даже готов с тобой пари заключить! Ставлю мой лук против твоего, что ты не сумеешь этот подвиг с одной попытки повторить! Ну а если уж тебе это вдруг удастся... Что ж... Тогда я, так уж и быть, поверю в твою байку и отпущу тебя на все четыре стороны! - заявил он и вновь расхохотался.

Думаю, мне незачем подробно расписывать, как дальше было дело. Скажу лишь, что охотнику удалось не только сохранить при себе все части тела, но и заполучить в своё распоряжение великолепный офицерский лук, с которым он ещё много лет после этого странствовал по лесам и долам, добывая самую редкостную и дорогую дичь.

А ведь это именно мне и никому иному Блэйк был обязан своим спасением. Это я в тот роковой час внушил моему подопечному спасительную отговорку, позволившую ему избежать страшного наказания. И я же помог ему выпустить стрелу точно в цель, сбив ещё один жёлудь с тонкой, колышимой ветром дубовой веточки на глазах у изумлённых полицейских. Но так уж устроено, что людям проще испытывать благодарность к какому-то материальному объекту, нежели к чему-то абстрактному и бестелесному. И охотник решил, что ему следует благодарить за чудесное избавление свой новый головной убор. С тех пор он никогда уже более не расставался с этим "волшебным" талисманом и носил его круглый год, и зимой и летом, не замечая, как с годами тот всё более изнашивается и выцветает. И всякий очередной успех или особенно удачную мысль Доброхот неизменно приписывал тому обстоятельству, что и в этот раз на нём была его "счастливая" шляпа.

Но под силу ли этому "чудесному оберегу" вызволить охотника из той переделки, в которую мы по его милости вляпались в этот раз? Лично у меня на этот счёт имелись весьма крупные сомнения...

Глава Третья,

где описывается, какие сюрпризы уготовило охотнику таинственное Сердце Леса

Мы медленно продвигались на север, стараясь не терять из виду реку, белеющую отражёнными облаками справа от нас, но в то же время и не приближаться к ней близко без особой на то необходимости. Путь был не из лёгких. Пересечённая местность "радовала" уймой мелких и средних овражков и буераков, а иногда и больших оврагов с размытыми недавним половодьем откосами. Блэйку то и дело приходилось перепрыгивать или пересекать вброд ручьи, спускаться в ложбины и вновь из них выбираться, марая штаны и куртку в коричневой глинистой почве. Всё же охотник старался, следуя моей рекомендации, по мере возможности избегать тёмных низменных мест. Открытые пригорки тоже не внушали особого доверия, учитывая, как славно они могли просматриваться издали возможными соглядатаями. Но, с другой стороны, никогда не знаешь, какие твари могут поджидать тебя в заболоченных низинах.

Пока что нам, по счастью, не встретилось ни одного даже самого мелкого и скромного монстрика. Более того, куда-то подевалось и всё обычное лесное население - звери и птицы. Вокруг нас вообще было подозрительно мало живности. Лишь изредка до наших ушей доносился перестук дятла или робкая птичья трель да кое-где наши глаза примечали мелькнувший в листве беличий хвост. Впрочем, кто знает, возможно здесь подобное было в порядке вещей. Если уж люди обходили стороной зловещее Сердце Леса, то, может статься, животные тем более сторонились его?

Местность, впрочем, не отличалась особой зловещестью. Хотя ели здесь и были выше и темнее, мухоморы больше, а поганки бледнее и противнее, чем обычно, в остальном этот лес мало чем отличался от большинства других лесов, знакомых нам с Блэйком по прежним странствиям. На укромных полянах цвела, а кое-где даже и плодоносила, несмотря на явно раннее время, земляника. Попадалась также цветущая брусника, клюква, морошка, ежевика... И, разумеется, куманика. Её ползучие, покрытые беловатым налётом и щедро усыпанные шипами высокие побеги, украсившиеся в честь приближающегося лета россыпями небольших белых цветков, росли здесь повсюду: вдоль извилистых топких ручьёв, на дне сырых, заросших ольхой и ракитой впадин, в мелких овражках и балках... Не зря же в честь этого кустарника даже получила своё название река, по которой мы незадолго до этого так лихо сплавились. Густые заросли вездесущего растения то и дело создавали на пути охотника, и без того продвигавшегося не так чтобы слишком быстро, обширные, труднопроходимые преграды. Уже через каких-то полчаса сапоги и перчатки Доброхота покрылись множеством мелких царапин от длинных острых шипов, а в густой бороде и угольных волосах застряли сухие листья.

Величая надоедливую растительность разными интересными словами, Блэйк всё же не преминул набрать в боковые карманы своей походной сумки побольше листьев, надеясь впоследствии отдать собранный урожай Деметрии в качестве дополнения к шкурке древогрыза. В народе издревле считалось, что листья куманики, растущей вдоль реки, помогают от болезней живота и разных других недугов. И что особенно хороши растения, собранные в колдовских местах, таких, как то, где мы в данный момент находились.

Отсутствие живности заметно приободрило Блэйка. Постепенно он начал чувствовать себя всё более уверенно. В его голову даже начали закрадываться мысли и мечты о том, как он, успешно завершив сегодняшнее приключение, будет впоследствии правдиво повествовать о нём своим друзьям и знакомым за столиком в любимом трактире, прихлёбывая пиво и скромно поглаживая бороду.

- Клянусь собственной шкурой! То-то у Чейза с Тэроном глаза выпадут, когда они проведают, что я побывал с экскурсией в самой серёдке Хэлвуда и вернулся целым и не сожранным! Хм... Пожалуй, это даже скучновато будет, если я так и пройду насквозь всё это хвалёное Сердце Леса, а мне даже никто не встретится. Хоть бы какая-нибудь завалящая болотная многоножка попалась что ли. А то ж мне без вещественных доказательств и не поверит никто.

Я, однако, не разделял излишне оптимистичного настроя своего протеже. Напротив, по мере нашего продвижения вперёд моё внимание всё чаще привлекали некоторые еле различимые признаки чьего-то недавнего присутствия, которые оставались незамеченными человеком. Отпечатки наделённых копытцами мелких ножек пересекали наш с Блэйком путь вдоль устья обмелевшего ручейка, возникая из терновых зарослей справа и исчезая за травянистым скатом пригорка слева от нас... Засохший, чуть зеленоватый ошмёток слюны или, быть может, слизи свисал со шляпки одинокого мухомора, надкушенного под странным углом... Однако чаще всего мне бросались в глаза следы чьих-то больших острых когтей, рассекающие кору деревьев на довольно приличной высоте. Для того чтобы дотянуться до одной из таких отметин, украшающей ствол высоченной столетней сосны, Блэйку пришлось бы встать на плечи другого такого же Блэйка и даже после этого вытянуться в полный рост.

Тот факт, что мы до сих пор никого не встретили, был связан скорее всего с тем, что все эти загадочные существа предпочитали покидать свои дупла и норы лишь с наступлением темноты. Но сможем ли мы с охотником до ночи выбраться из леса? Время шло и ответ на этот вопрос делался всё очевиднее. Хэлвудская чаща была обширна и труднопроходима. Блэйк упорно двигался вперёд, продираясь сквозь заросли, минуя один холм за другим, но стена деревьев и не думала редеть. Всё говорило о том, что мечты Доброхота о вещественных доказательствах скоро начнут непрошено сбываться. И вряд ли те зверушки, с которыми нам предстояло в ближайшем будущем познакомиться, будут похожи на волшебных единорогов и добрых фей.

Я поведал Блэйку о своих опасениях. То, что называется шестым чувством, понемногу наполнило мысли путника скрытым беспокойством. Время шло неумолимо, удлиняя тени, наполняя воздух вечерней прохладой и свежестью, превращая день в сумерки. И настроение охотника снижалось вместе со снижающимся к горизонту солнцем.

И вот час настал. Багровое солнце скрылось из глаз где-то за соседним холмом, разом окунув мир во мрак. В небе одна за другой народились ещё пока робкие звёзды, застенчиво проглядывающие сквозь завесу набежавших туч. Истончённый, готовый вот-вот скончаться месяц возник на тёмном небесном поле, словно издевательство - ничего толком не освещая, но старательно изображая из себя светило. Сапоги охотника утонули в невесть откуда взявшемся тумане.

И в эту минуту где-то впереди нас, на вершине того самого пригорка, куда мы только что направлялись, послышался волчий вой. Внезапный, пронзительный, он раскатился над чернеющими древесными кронами, проникая в самую душу, сжимая её своей когтистой ледяной хваткой.

Доброхот замер как вкопанный с только что поднятой для очередного шага ногой. Я почувствовал, как шляпа на его голове медленно приподнимается вместе с волосами. На лбу охотника мигом выступил холодный пот.

А вой всё длился и длился. И Блэйк продолжал стоять и вслушиваться. Наконец вой стих. Шёпотом чертыхнувшись, Доброхот опустил ногу, осторожно снял с плеча ружьё, взял его наперевес и, стараясь шуметь как можно меньше, повернул налево.

Некоторое время Блэйк шёл в направлении, перпендикулярном тому, в котором мы двигались до этого. Внезапно вой раздался снова. И вновь оттуда, куда мы направлялись в данный момент. Только на сей раз он звучал заметно ближе. Чертыхнувшись заковыристее прежнего, охотник вновь повернулся и ускоренным темпом двинулся в противоположную сторону.

"А знаешь... ведь это не простые волки..." - заметил я.

И действительно. Хотя симфония, звучащая сейчас в наших ушах, мало чем отличалось от той вековечной звериной песни, которой мы с Блэйком не раз внимали в наших дальних странствиях, с её злой голодной тоской и непередаваемым одиночеством, однако в ней присутствовало и что-то ещё. Что-то чуждое, инородное, что навевало непередаваемую жуть и заставляло кожу покрываться нехорошими мурашками. Впрочем, и этот особенный вой нам уже доводилось ранее слышать...

Собственно, то обстоятельство, что в Хэлвудской чаще водятся оборотни, новостью отнюдь не было. Эти существа изредка попадались и в более светлых и часто посещаемых частях леса. Да что говорить, ведь и сам Блэйк уже не единожды сталкивался с двуногими хищниками, всякий раз при этом успешно отделываясь лёгким испугом. Разумеется, не без моей помощи. Прошлым летом, почти год назад ему и вовсе посчастливилось подстрелить такого. Так уж случилось, что человек и вервольф одновременно выбрали своей целью одного и того же оленя и принялись выслеживать его независимо друг от друга. Доброхот чуть запоздал и настиг дичь уже в тот момент, когда огромный жуткий зверь вовсю дегустировал свежее мясо. Мне до сих пор памятен тот диалог, что произошёл между охотником и оборотнем над телом поверженного животного:

- Ты кто?

- Я - Крэйг Бугай. А ты кто?

- Я - Блэйк Доброхот.

- Ну тогда я нападаю?

- Ну тогда я стреляю?

Блэйк потом ещё добрых полгода хвастался этим подвигом, раз за разом пересказывая всем желающим и нежелающим историю своей "великой" победы, всякий раз при этом украшая повествование всё новыми и новыми интересными подробностями. Если же кто высказывал сомнение в правдивости рассказа, ему тут же предоставлялось вещественное доказательство в виде огромной мохнатой лапы со страшными чёрными когтями, в два раза превосходящей размерами обычную человеческую ладонь.

Однако в тот раз охотнику повезло. Дело было ясным днём, не слишком далеко от ближайшей деревни, а не тёмной ночью в глубине леса. К тому же в тот раз противник был всего один. А сейчас нам, похоже, предстояло иметь дело с целой стаей.

О том, чтобы искать спасения на дереве, не могло быть и речи. Все деревья, попадавшиеся нам по дороге, как назло были слишком высоки, с идеально гладкой корой и совершенным отсутствием нижних ветвей. На то чтобы забраться на такое, ушло бы чересчур много времени и сил. К тому же не было никакой уверенности в том, что существа, поджидающие нас во тьме, сами не обладали навыком древолазанья.

- Если я когда-нибудь отсюда выберусь, клянусь - больше никогда в жизни не буду грубо выражаться! - пропыхтел на ходу себе под нос охотник.

"Угу! Зарекалась свинья..." - скептически отозвался я.

- Я серьёзно! Гадом буду! Вот чтоб меня чёрт подрал, коли вру...

"Тихо ты!" - шикнул я, ибо как раз в эту секунду вой раздался вновь, причём на этот раз уже совсем рядом, чуть ли не из соседнего куста. Но это было ещё полбеды. Главная неприятность состояла в том, что теперь в этом вое отчётливо слышался восторг зверя, взявшего след добычи. Нас учуяли! Впрочем, в этом не было ничего удивительного, учитывая, что повязка на левой ладони охотника, скрывающая недавний порез, вновь успела пропитаться кровью. От нас, должно быть, на пять километров в округе веяло вкуснятинкой. Естественно, что местное население не замедлило явиться на столь пленительный аромат.

"Беги! - скомандовал я. - Туда, в овраг! Там им не так-то легко будет нас сцапать!"

На сей раз охотник подчинился без пререканий. Продолжая держать ружьё наготове, Блэйк, словно молодой лось, понёсся прямо сквозь бурелом, круша на ходу сухие ветки и давя поганки. Разумеется, при этом он производил столь ужасающий шум, что его, наверное, было слышно даже на другом конце Хэлвуда. Впрочем, какое значение это имело теперь, коль скоро нас уже обнаружили?

Совсем близко, за спиной, словно эхо того тарарама, что производили мы сами, раздался хруст ветвей, ломаемых чьими-то массивными тушами. Шум доносился одновременно с трёх сторон, из чего можно было заключить, что нам приходится иметь дело как минимум с тремя противниками. К треску примешивались и другие звуки: утробное рычание, нетерпеливое клацанье зубов и... сиплая ругань.

Тем временем прямо перед нами в крутом скате холма, под навесом из корней двух тесно сросшихся сосен возникла небольшая расщелина, будто нарочно созданная для одиноких путников, мечтающих найти укрытие от лесных монстров. Небольшое пространство, заросшее крапивой и бурьяном, скрывалось за густой сетью спутанных древесных корней, там и здесь выступающих из стен. Не останавливаясь и даже не замедляя бега, Блэйк нырнул в спасительное убежище и тут же развернулся, устремив ствол штузеи в ночной сумрак. На наше счастье, ни одна тварь по какой-то причине не выбрала это место в качестве своего логова, иначе Доброхоту пришлось бы туго, окажись он меж двух огней.

В ту минуту, когда охотник скрылся в тени расщелины, треск и шум, издаваемые нашими преследователями, разом стихли, притом что мы с Блэйком по-прежнему различали чьё-то тяжёлое дыхание и неразборчивое ворчание, доносившиеся снаружи.

Вжавшись спиной в осыпающуюся землю и выставив вперёд ружьё, охотник ждал, готовый в любой момент нажать на спуск и уложить наповал первого же неприятеля, решившегося атаковать. Глинистые стены, почти отвесно подымающиеся по бокам от нас, не позволяли разглядеть, что таится там - за пределами нашего ненадёжного убежища. Лишь на небольшой открытой полянке впереди, в каком-то десятке шагов, можно было различить три тени, маячащие туда-сюда в тусклом свете меркнущего месяца. Тени эти были расплывчаты и нечётки, однако по их виду мне удалось установить примерный облик и рост их обладателей. И то, что у меня вышло, мне совсем не понравилось...

- Не... Не ведьмачки это. Не по-ихнему пахнет совсем, - внезапно прохрипел кто-то снаружи. Голос этот, глухой, басистый, можно было тем не менее назвать вполне человеческим, хотя он и выделялся чрезмерной гортанностью и вдобавок звучал сипло, словно говоривший, кем бы он там ни был, не вполне удачно пережил нынешнюю зиму.

- Конечно не ведьмачки, дурья твоя балда! Ты только сейчас что ли в это въехал? Это какой-то залётный нарисовался, - прорычал в ответ второй голос. Этот, хотя и столь же гортанный, сипотой отнюдь не отличался. Так могла бы звучать речь какого-нибудь деревенского балагура, навострившегося горланить песни и частушки в придорожной корчме.

- Сам ты балда! - обиженно отозвался первый.

- Простите, что встреваю в ваш диалог со своим комментарием, коллеги, - вступил в разговор третий голос, чуть картавый и нетвёрдый, как если бы он принадлежал не слишком уверенному в себе человеку, - но мы будем сегодня дичь брать или же нет?

Тут собеседники вновь умолкли. Тени на поляне качнулись и сдвинулись, исчезнув из зоны видимости. Я почувствовал, как их обладатели начали бесшумно на своих мягких лапах перемещаться за пределами нашего укрытия, готовясь к нападению.

"Будь готов! Они постараются застать нас врасплох!" - шепнул я на всякий случай, хотя мне было прекрасно известно, что охотник и без меня знает, как вести себя в подобных ситуациях.

Мы оба замерли, ожидая, что будет...

Глава Четвёртая,

в которой свою истинную натуру демонстрируют оборотни

Блэйк действительно был готов. Застыв в неподвижности, почти слившись с окружающей тенью, он замер с указательным пальцем на спусковом крючке. Прищуренные глаза Доброхота перемещались из стороны в сторону, выслеживая неприятеля. И всё же когда огромная тёмная туша нежданно-негаданно свалилась прямо перед нами откуда-то сверху на освещённое лунным светом пространство, охотник так поспешно нажал на спуск, что пуля пролетела над головой монстра, едва лишь зацепив пушок на его коротком заострённом ухе. При этом мой подопечный изрёк столь заковыристое и экзотичное ругательство, что даже я, вроде бы вдоль и поперёк изучивший весь его богатый словарный запас, несколько удивился.

- Ты мне чуть ухо не отпупырил, шляпа! - возмущённо взревело чудище, выхватывая у охотника бесполезную теперь штузею.

Надо сказать, сам Блэйк по человеческим меркам был далеко не карлик. Не зря ведь даже собственные друзья нередко величали его "здоровяком", "верзилой", "ходячим столбом" и многими другими ещё более ласковыми прозвищами. Но в сравнении с тем лохматым ужасом, что предстал сейчас перед нами, Доброхот мог бы претендовать разве что на роль младшего брата. Рослый и широкоплечий оборотень превосходил охотника ростом на две, а то и на все три головы. Точнее, превосходил бы, если бы не был так сутул и сгорблен. Складывалось впечатление, будто массивная волчья башка пригибает его к земле своим весом.

В то время как большей частью телосложение вервольфа напоминало человеческое, хоть и гротескно искажённое, морда его была недвусмысленно звериной: покатый, будто приплюснутый волчий лоб; широкие скулы; короткие встопорщенные уши; низкие брови, из-под которых на охотника посверкивали ярко-жёлтые недобрые глаза; длинный широкий нос и оскаленная, полная острых клыков пасть.

Несмотря на короткие задние конечности, зверь обладал очень могучими передними лапами и внушительным торсом. Под густой тёмно-серой шерстью, обильно покрывающей плечи, обнажённую грудь и вообще всё тело монстра, перекатывались мощные мускулы. Одето существо было в какую-то рвань, которой постыдился бы даже последний из городских нищих. По большей части костюм его состоял из обрывков коричневых холщовых штанов и бежевой опять же холщовой рубашки без рукавов и без единой пуговицы. Рубаха была явно на несколько размеров меньше, чем следовало, так что оборотень носил её наподобие короткого жилета. Изначальную длину штанов определить было невозможно, поскольку на данный момент они оканчивались неровными рваными лохмами, не доходящими и до колен, и походили скорее на шорты. Позади из этих "шорт" сквозь специально проделанное небольшое отверстие торчал длинный косматый хвост. Ни обуви, ни головного убора на представителе местной фауны не имелось.

- Ты с откудова такой взялся вообще?! - напустился на Блэйка лесной обитатель. - Ты хоть ведаешь, на чью поляну влез, дубина?

Тем временем в наше убежище под сосновыми корнями протиснулось ещё два вервольфа. Все трое походили один на другого, как только могут походить на человечий взгляд волки, принадлежащие к одной стае. По сути, они отличались друг от друга лишь ростом, оттенком шерсти да цветом своих лохмотьев.

- Какой крохотный! - умилённо прокартавил один из вновь прибывших, ростом несколько превосходящий всех прочих. Одеждой этому прямоходящему хищнику служили останки некогда, должно быть, белоснежной, а ныне грязно-серой крахмальной рубашки и драных шёлковых бридж нежно-сиреневого цвета. - Вы обращали внимание, коллеги? Когда их преследуешь, они всегда кажутся выше, чем при ближайшем рассмотрении.

- Ага! Это потому, что сам-то ты на четырёх лапах, а они-то на двух! - сипло подтвердил третий, самый сутулый из всех с изрядным количеством седины в свалявшейся тёмной шерсти.

- Я говорю, ты с откудова свалился, окорок? - не унимался первый. - Сколько тут живу, ни разу не видал, чтоб кто-то по своей воле в самое Сердце запёрся. Ты что самоубивец? Или, может, у тебя того... котелок съехал маненько? - при этих словах вервольф звонко постучал себя по лбу.

Лишившись огнестрела, Блэйк, однако, не лишился присутствия духа. Выхватив из-за пояса нож, он молча сделал перед собой несколько быстрых широких взмахов. Оборотень довольно равнодушно покосился на холодное оружие.

- Гляньте-ка, Штырь, Процент! А неплохецкая зубочистка у него. Как раз с мою лапу!

- Ага! Вещица что надо. А я, кстати, как раз давно себе пилочку для когтей подыскиваю, - сипло изрёк сутулый, носящий имя или, скорее, кличку "Штырь". - А то они проклятущие чешутся - жуть, ежели шибко длинные вымахают. Слышь, Босой, можно я её себе оставлю? - обратился он к первому оборотню.

Я чувствовал, как Доброхот лихорадочно подыскивает слова, которые показали бы его противникам, что он и сам шит отнюдь не лыком:

- А ну назад! - угрожающе начал он, снова делая резкий взмах прямо перед мордой переднего хищника. - А не то я... я... я вообще человек миролюбивый! Насилие - зло. Так что, ребята, может, лучше давайте жить дружно? Пока я вас тут всех не умиролюбивил...

- И шляпа у него симпотная! - продолжал Штырь, игнорируя замечание охотника. - Я как раз такие люблю... моднявые...

Босой, также мельком кинувший взгляд на упомянутую шляпу, неожиданно вздрогнул. В жёлтых волчьих глазах промелькнуло нечто похожее на узнавание.

- Прошу прощения, коллега, но это уже чересчур! - недовольно заметил меж тем картавый Процент. - И то, значит, вам и это. Может, вы и сапоги его также себе наметили?

- И сапоги тоже ничего! - нисколько не смутившись, подтвердил Штырь. - Я как раз...

Но тут Босой, не прекращавший пристально разглядывать головной убор Блэйка, внезапно охнул, перебив товарища на полуслове:

- Эй! А ну-ка погодь, братва! А ведь я, кажись, узнал этого залётчика! Дык это ж... - тут он поднёс свою морду вплотную к самому носу охотника, не обращая внимания на выставленный вперёд нож, а затем вдруг оглушительно взревел, - Блэйк Доброхот! Тот самый, который Бугая завалил в прошлом годе! Глянь, Штырь! Аль не признаёшь?

- Батюшки святы, а ведь верно! Евоная рожа! - словно только сейчас прозрев, отозвался Штырь.

"Ну вот и всё! - сказал я. - Эх, Блэйк, Блэйк! Неплохой ты, в сущности, был человек. Жаль, что я так и не успел отучить тебя чавкать и класть локти на стол за едой... Теперь, похоже, и не успею".

- Господа! По-моему, вы меня с кем-то путаете! - поспешно начал Доброхот. - Я - это вовсе не я... Ну, в смысле, я хотел сказать, я вовсе не тот, который я... Тьфу ты! Короче говоря, мне даже не знаком тот тип, что убил вашего друга. Как бишь его там звали?

- Да при чём тут рожа? Главное - шляпа евоная! - в нетерпении воскликнул Босой в ответ Штырю. - Ну что, приятель? Сыскали мы тебя наконец!

Вервольф медленно двинулся к охотнику... а затем вдруг схватил его руку с ножом и начал с энтузиазмом её трясти:

- Рад тебя видеть, дружище! А я-то всё гадал, придётся мне когда-нибудь тебя отблагодарствовать аль нет. Дай лапу пожамкаю!

Чем дальше, тем более всё происходящее напоминало некий бредовый сон. Блэйк стоял и молча в полном недоумении переводил взгляд с одного своего недавнего преследователя на другого. А те радостно улыбались, восторженно смеясь и хлопая обезоруженного и загнанного в ловушку человека по плечу, как если бы тот был их старинным приятелем. И я чуть ли не впервые в нашей совместной жизни не мог ничего пояснить своему протеже, поскольку понимал не больше его самого.

- Э-э-э... Джентльмены! То есть... Извиняюсь, как мне вообще лучше к вам обращаться? - запинаясь, начал охотник.

Вся стая оглушительно расхохоталась.

- Джентльмены? А что! Джентльмены - тоже звучит! Пускай мы будем джентльмены! - довольно осклабился Босой, обнажая в ухмылке полный ряд кривых и острых, словно ятаганы, зубов.

- Просто хочется уточнить. Так вы, значит, не против, что я вашего сородича... устранил...

- Не против?! - негодующе взревел Босой. - Да он всех задрал! Оленей, я имею ввиду. Всех в округе задрал и сожрал, а нам ни одного не оставил, скотина! - завершил он утробным рычанием.

- Волчара позорный! - сипло поддакнул Штырь.

- Свет ещё такой прожорливой твари не видывал, как этот Крэйг! Я ещё в тот раз сказал: ежели встречу парня, который его завалил, беспременно лапу ему пожамкаю!

Блэйк еле слышно, так что его слова мог разобрать лишь я один, вознёс горячую хвалу небесам. Похоже, тучи безысходности, затянувшие было небосклон нашей судьбы, слегка расступились, открывая взору луч надежды.

- Но как вы узнали, что это именно я его пристрелил? - поинтересовался Доброхот, всё ещё не до конца уверовавший в свою неслыханную удачу.

- А кто всё прошлое лето на каждом углу про это дело трубил? - усмехнулся Босой. - Мы тут, знаешь ли, хоть и сами по себе, но и до нас порой слухи доходят. Нет, ну надо ж такому случиться! Взять да и встретиться прям посередь... Стоп! Эй, братва, мне сейчас чудится аль я взаправду слышу чего-то?

Все трое оборотней как-то разом насторожились и принялись оглядываться, навострив уши и громко втягивая своими широкими мощными носами ночной воздух. Штырь и Процент знаками подтвердили, что тоже что-то слышат.

Тут и я уловил то, что первыми ощутили чуткие волчьи уши. Кто-то приближался к тому месту, где мы находились. Блэйк не сумел бы различить еле заметный шорох мягких лап, гладко скользящих по ковру палой листвы где-то сверху и позади нас - на вершине того холма, в углублении которого мы укрывались. Я и сам лишь с большим трудом отделял этот звук от прочих шумов ночного леса.

- Может, Клык? - неуверенно предположил Штырь.

И тут откуда-то сверху, будто прямо с неба, на середину освещённой звёздным светом поляны перед нами в могучем затяжном прыжке вылетел ещё один оборотень. Едва приземлившись, он развернулся и в ту же секунду сделал новый великолепный прыжок, очутившись точно перед Блэйком. Отпрянув назад от неожиданности, Доброхот уткнулся в стену, обрушив на себя с полмешка коричневой глинистой пыли.

- Здорово, серохвостые! Я гляжу, вы тут закуску нашли? А чего меня не зовёте? - обратился к своим товарищам новоприбывший.

Этот четвёртый вервольф не был самым высоким. Не был он и самым страшным из тех монстров, что сейчас окружали нас с Блэйком. Но при взгляде на его могучий торс, на быстрые и плавные, едва уловимые движения, а также на то, как присмирели прочие звери при его появлении, становилось ясно, что это вожак, которому безоговорочно подчиняются все прочие члены стаи. Поняв это, Доброхот притих, ожидая развития событий...

- Кхм... Ранди, знакомься. Это Блэйк Охотник. Тот самый, который Бугая завалил год назад, ещё до того, как ты к нам прибился. Ну помнишь, я тебе рассказывал? - обратился к вожаку Босой, который, по-видимому, в его отсутствие исполнял роль заместителя.

Предводитель окинул Доброхота с ног до головы внимательным взором, а затем дружелюбно протянул ему лапу:

- Приветствую!

Что-то неуловимо знакомое было в этом новеньком. Я сразу понял, что мы с Блэйком уже где-то встречали этого человека - ещё в те времена, когда он не перестал быть человеком. Однако, с учётом всех изменений, что претерпела его внешность, даже мне нелегко было распознать знакомое лицо под звериными чертами. Прямая светлая шерсть, спокойное, исключительно серьёзное лицо с большими, умными глазами, отчасти скрытыми под обильно спадающими с высокого лба длинными прядями... Всё это позволило мне в конце концов определить, кто же стоит сейчас перед нами. И определив это, я немедля поспешил сообщить охотнику свою догадку.

- Ты - Ранделл, слуга бывшего барона-регента! Того самого, который короля Ричарда чуть не сверг! - обрадованно выпалил Блэйк, несмотря на то, что я велел ему держать язык за зубами.

- Гляди-ка! Помнят, значит, ещё, - Ранделл по прозвищу Железный Клык растрогано приподнял брови.

Можно было подумать, что свою кличку вожак оборотней получил уже после того, как присоединился к стае, однако на самом деле это было не так. В народе Ранделла стали величать Железным Клыком задолго до того, как он оброс шерстью и отрастил настоящие клыки. Это прозвище он получил за некоторые особые таланты, связанные с избранной им профессией.

Каких-то десять месяцев назад, ещё будучи простым смертным, Ранделл принял активное участие в провалившейся попытке государственного переворота на стороне королевского кузена по материнской линии - барона Бальдрика. Коварный барон, оставленный законным правителем в качестве временного заместителя вплоть до завершения дальнего военного похода, решил, что носить корону куда интереснее, чем быть простым регентом, и придумал хитроумный план по захвату власти, воплощению которого помешало лишь чудо.

В то время как самого Бальдрика по приказу вернувшегося короля отправили на какой-то уединённый остров посреди южного моря, его ближайшего подельника Ранделла, не раз помогавшего хозяину в период регентства в деле устранения нежелательных лиц, отправили в другую особо охраняемую тюрьму на северной границе. Однако во время перевозки через тот самый лес, в котором мы находились теперь, Железный Клык сумел улизнуть от конвоя... После чего пропал без вести, оставив после себя лишь кучу противоречивых слухов о своей дальнейшей судьбе, среди которых самым устойчивым был слух, будто подручный барона-узурпатора окончил жизнь в желудках местных оборотней.

Как мы могли воочию убедиться, последняя версия, как, впрочем, и все остальные, была довольно-таки далека от истины...

- А наши все уверены, что тебя в чаще эти самые сожрали!

Тут Доброхот смущённо примолк, осознав, что в данный момент со всех сторон окружён "этими самыми".

- Да я тоже по первому делу решил, что они меня сожрут, - ответил Ранделл добродушно. - Но, как видишь, ошиблись мы с тобой! Есть меня не стали - только чуток надгрызли... В общем, будешь у наших, скажи, что я, наверное, тут останусь. Здесь хорошо! Да и с ребятами я поладил.

- Это точно! - заухмылялись все. - Тебя нам сам Бог послал, Ранди.

- Да. Хорошо здесь, привольно, - повторил Железный Клык. - Только вот скучновато малость. Так порой по новостям соскучишься, что хоть волком вой!

Тут оборотни дружно решили, что сейчас самое время узнать последние новости из большого мира, и все разом накинулись на Блэйка, завалив его кучей вопросов. Всё ещё не до конца пришедший в себя охотник честно старался отвечать подробно и правдиво, хоть я и чувствовал, что склонность к дружеской беседе у него напрочь отсутствует.

- Братва, ну мы даём! - вдруг спохватился Босой. - Стоим тут, Доброхота допытываем, а сами даже не представились. Короче, это Бруни! - указал он на сутулого вервольфа рядом с собой. - Ну мы его просто "Штырём" кличем. Так на слух приятнее как-то!

- Да уж... - сипло подтвердил Бруни Штырь, который, похоже, обладал стойкой привычкой всем поддакивать.

- Ну Ранделла ты знаешь. А я - Харви! Босой по-нашему.

- А почему Босой? - поинтересовался Блэйк. - То есть, я вижу, что ты без обуви. Ну так вы ж тут все вроде необутые?

- Так я ж эту кликуху ещё до того получил, как хвостатым заделался. Я, вишь ли, сапожником раньше был...

У Блэйка возникло настоятельное желание заметить, что он всё равно не понимает, каким образом при такой специальности Харви заработал своё прозвище. Однако заострять на этом внимание он всё же не решился. Да и сам Босой как-то очень уж быстро сменил тему.

- Среди нашего брата народ вообще всяко-разный попадается. Фроди Процент, тот вообще из интеллигентских, - добавил он, указывая на последнего непредставленного члена стаи.

Высокий оборотень в сиреневых бриджах отвесил изящный поклон:

- С вашего дозволения, Фредегар Титбит, старший аудитор "Флинтбери и Компания", - представился он. - Замечу, впрочем, что с некоторых пор я более не занимаю данную должность. Буквально полгода назад, в декабре, я совершал очередную командировку по делам фирмы, однако по пути мой кортеж попал в снежный занос и был вынужден остановиться. Пытаясь найти дорогу самостоятельно, я в некоторой степени заблудился... в результате чего и имел счастье познакомиться с этими замечательными господами. Так что, как вы можете судить, на данный момент моя аудиторская карьера фактически завершена.

Окончив своё многословное представление, Фредегар ещё раз галантно поклонился и даже протянул руку к голове, словно желая снять шляпу, однако, вовремя вспомнив, что у него её нет, поспешно сделал вид, будто всего лишь хотел почесать висок.

- Между прочим, господа! - продолжал он. - А не стоит ли нам перебраться в более достойное место для продолжения нашей беседы? Ибо, сдаётся мне, то, где мы пребываем в данный момент, нельзя назвать вполне для этого подходящим.

- А ведь верно! Спасибо, что напомнил, Фроди, - тут Ранделл и прочие оборотни заоглядывались, только теперь вспомнив, где находятся. - Пошли отсюда, Доброхот! У нас тут поблизости как раз одна полянка имеется. Там нам всяко поуютнее будет. И перекусить есть чего, ежели вдруг проголодался.

- Эй, Блэйк, ружбайку свою не забудь! - окликнул охотника Харви Босой, кидая ему подобранную с земли штузею, в то время как мой подопечный вслед за прочими выбирался из своего убежища под открытое небо.

Поймав брошенное ружьё, Доброхот мысленно порадовался, что его сокровище вернулось к нему целым и невредимым. В этот миг взгляд Ранделла, случайно скользнув по блеснувшему в лунном свете стволу, внезапно загорелся, как у хищника, учуявшего добычу.

- Сталь и рука! - прохрипел Железный Клык в неожиданно охватившем его волнении. - Это же оно! Неужто свершается?

- Ась? Чего там? - рассеянно обернулся Босой.

- О, боже! И впрямь, ведь это именно то самое, что предрекал старейшина Лукургус! - воскликнул Процент, взволнованный не менее вожака.

- Именно! То самое! - во все глаза таращась на ружьё, подхватил Штырь.

- Когда предрекал? Что-то я не вразумею, с чего вы все переполошились-то? - всё ещё недоумевая, спросил Харви раздражённо.

- Пророчество, коллега, пророчество! Неужто забыли?

- Етить-коптить! А ведь точно: "Сияющая сталь и смертного рука"! - хлопнул себя по лбу Босой, внезапно делаясь на удивление серьёзным.

- Ребята, вы про что вообще? - насторожился Блэйк.

Никто не ответил ему. Все четверо оборотней молча и как-то по-новому оглядывали охотника, будто лишь сейчас впервые его увидав. Наконец Ранделл первым сдвинулся с места и, подойдя к человеку, положил свою когтистую лапу ему на плечо:

- Знаешь, Доброхот! Придётся нам с тобой, похоже, кой-чего как следует обсудить.

Глава Пятая,

в которой обсуждается некое пророчество

Ночь подходила к концу и небеса над Сердцем Леса потихоньку прояснялись, меняя пёстрый звёздный узор на равномерную синь. Охотник сидел на траве под густой кроной старого раскидистого орешника и при помощи небольшой соломинки избавлялся от застрявших между зубов остатков недавно завершённого сытного ужина или, точнее сказать, завтрака. Наши хозяева нас не обманули. Поляна, где мы теперь находились, и в самом деле была весьма уютна и живописна. И, что куда важнее, здесь была еда...

В паре десятков шагов от нас под своеобразной кровлей из старого, потемневшего от времени елового пня чернел вход в подземную берлогу, где, как нам объяснили, стая обычно пересиживала непогоду и зимние холода. "Благовоние" из этого жилища исходило такое, что при приближении к нему даже у здорового крепкого мужчины, каким был Блэйк, довольно скоро начинала кружиться голова и подкашиваться ноги. Подобрав с моей помощью правильные слова, Доброхот сумел убедить оборотней, что он не желает посещать их обитель по той лишь причине, что привык принимать пищу исключительно под открытым небом. Таким образом нам всё-таки удалось избежать смерти от удушья и мы могли спокойно насладиться трапезой на свежем воздухе.

За это время наши хозяева уже успели позавтракать сами и угостить охотника мясом недавно пойманного ими кабана. Оборотни заглотили свою долю сырьём, Блэйк же их примеру следовать не стал и с разрешения вожака поджарил мясо на разведённом костерке. После завтрака волки расположились кружком посреди поляны вокруг своего пня и принялись громко и жалостливо выть на ещё не окончательно растворившийся в утреннем небе месяц.

- Мы всякий раз после трапезы посвящаем некоторое время музицированию, - пояснил Блэйку Фроди Процент. - Это крайне позитивно сказывается на пищеварении.

Песнопения продолжались где-то с полчаса. Наконец, когда дань прекрасному была уплачена сполна, хозяева с гостем расселись у всё того же орешника на пеньки поменьше и продолжили прерванную беседу.

Первым же делом речь вполне ожидаемо зашла про самих оборотней и про то, чем они живут и как выживают в здешних краях. Тут оказалось, что стая Ранделла отнюдь не единственная и даже не самая сильная в чаще, и что кроме неё существует ещё как минимум два десятка отрядов разного размера и силы, промышляющих в разных районах леса, а то и за его пределами.

- Всякий кто как могёт обретается, - философски заметил Босой. - Мы всё больше на Барсучьем Тракте околачиваемся. Там, вишь ли, много всадников попадается, которые туда-сюда в одиночку шлындают... на свою голову. Вестовые, лыцари всякие там... Ну дык вот. Остановим мы, значит, такого, вещички с одёжкой заберём, лошадь тоже, ну и...

- И что дальше? - спросил Блэйк, боясь услышать ответ.

- Ну и пинка под хвост, и пускай дальше пешком топает. А то разъездился тут, понимаешь! А мы потом лошадь и прочее добро перекупщику толкнём и жратвы прикупим. Не всё ж одних кроликов с белками грызть. Иногда и цивильного чего-нибудь пожрать охота - пива там, эля... Есть один барыга в Сорбери. Дерёт, правда, будь здоров, а зато и в душу не лезет и вопросов лишних не задаёт.

- Так вы, значит, их не едите? - облегчённо выдохнул охотник.

- Не-е-е-е... Ну так разве только по праздникам немножко. На Рождество, там, на Пасху.

- По праздникам - святое дело! - по своему обыкновению поддакнул Штырь.

- Кого? Рыцарей?

- Каких лыцарей? - возмутился Босой. - Кто мы, по-твоему, ёлы-палы? Живодёры какие? Лошадёв ихних! У людей мясо невкусное. Какой нам смысел вас есть? Отдал вещички и гуляй отсель! А то, что мы вас закуской и окороками обзываем, так это ты шибко внимания не обращай! Развлекаться надо ж как-то. Очень уж смехотно вы при этом дёргаетесь! - тут "знаток тонкого юмора" гулко загоготал в подтверждение собственных слов.

- А, ясно! - отозвался Блэйк, весьма обрадованный тем обстоятельством, что имеет дело не с людоедами, а всего-навсего с обыкновенными грабителями. - И всё-таки не хотел бы я, пожалуй, волком быть. Не простая, однако, житуха у вас, как я погляжу...

Тут охотник осёкся, поскольку стоило ему произнести эти слова, как вся ватага к его изумлению разразилась дружным хохотом.

- Вы чего? - удивлённо спросил Доброхот, переводя взгляд с одного собеседника на другого. - Я разве что-то не то сказал?

- Да так! Ничего особенного. Только вот слыхали мы, будто кое-кто на каждом углу брешет, что он сам из наших. И детей пугает россказнями о мальчике, которого он якобы живьём съел за то, что тот шляпу его стащить собирался. Доходили до нас эдакие слухи! - усмехнулся Железный Клык.

Блэйк густо покраснел. Ему нечего было возразить, ведь к числу его дурацких привычек в самом деле относилась и такая.

- А что, братва! Может и впрямь его в серохвостого оборотим? - оживлённо предложил Босой. - Слышь, Доброхот! А из тебя ведь и взаправду отменный волчара вышел бы. Да ладно, не тушуйся ты так! Это не больно. Токмо хвост, бывает, чешется и блохи донимают. А так - красота! Бегаешь, где хошь! Делаешь, что душе угодно. И никто тебя не достаёт по поводу сапогов не пошитых...

- Ребята, да я б с радостью, - с серьёзным видом кивнул Блэйк. - Да только как же я, извиняюсь за подробности, ружьё своё лапами заряжать буду?

Этот довод показался оборотням вполне убедительным.

- Это да! Не очень удобно, - почесал за ухом Штырь.

- А то смотри! Это быстро. Один укус - и через полсуток тебя уже мама родная не узнает! - всё ещё не сдавался Харви.

- Между прочим, отличный способ маскировки, если, к примеру, надо от королевской полиции укрыться, - заметил Ранделл.

- Или от заказчиков, - оптимистично поддержал вожака Босой.

- Или от тёщи, - глухо вставил Штырь.

- Но самое главное, это даёт редкостный шанс ощутить себя по-настоящему свободным и необоримым, каким ты никогда не бывал прежде! - подхватил Процент с неожиданным вдохновением. - Шанс узнать свою истинную природу!

- Да я и так вроде на свою природу не жалуюсь, - ответил Блэйк напряжённо. - Да и скрываться мне тоже не от кого. Серьёзно, парни, не надо мне такого!

- Что ж, в конце концов, это ваш выбор, - пожал плечами Фредегар, несколько разочарованный категорическим отказом Доброхота. - В принципе мы подвергаем процессу обращения лишь тех, кто сам изъявит желание присоединиться к нашему сообществу. Единственный минус - вернуться в мир людей возможности уже не представится. Легенды утверждают, будто оборотни могут по своему желанию принимать облик обычного человека или напротив полноценного волка. На самом же деле это доступно лишь самым одарённым из нас. Основная же масса наших собратьев так и застревает в некоем промежуточном состоянии, как вы можете наглядно видеть на нашем примере.

- Не надо нам никого обращать, - спокойно сказал Ранделл, задумчиво рассматривая собственный коготь. - Или вы забыли, что Блэйк нам нужен не как волк, а как человек? В пророчестве-то ясным языком говорится именно о руке смертного.

И вновь, как и в тот раз, при упоминании таинственного пророчества оборотни заметно посерьёзнели и даже посуровели, словно некая незримая тень накрыла озарённую светом новорождённого солнца поляну своим невесомым плащом. При виде такой перемены в настроении собеседников и сам Блэйк подобрался, понимая, что беседа подходит к тому самому, ради чего собственно он и был приглашён на это "закрытое собрание".

- Я шибко извиняюсь, но о каком-таком пророчестве вы всё время толкуете? - насторожённо спросил он.

- Эх, Доброхот, Доброхот! - вздохнул Ранделл. - Кабы ты знал! Ты, небось, думаешь, что у нас тут всё шито-крыто и никаких тебе проблем? Что нам тут и делать нечего, кроме как цветочки нюхать да жизнью наслаждаться? Как бы не так! - накинулся он на охотника, словно тот и в самом деле утверждал нечто подобное. - Да у нас тут в последнее время вообще чёрт знает что делается! Поналезла нечисть всякая неведомо откуда. Да ещё такая, что и во сне не привидится!

- Что правда, то правда! - с жаром поддержал предводителя Босой. - Уж не первый год вроде в чаще обретаюсь, а таких тварей, как те, которые нынче по ночам выползать стали, сроду не видывал! Даже взаправду порой боязно становится, даром что сам не из хилого десятка.

- Да что вы говорите? - изумился Блэйк. - Нечисть в Хэлвуде! Кто бы говорил... То есть... в смысле, кто бы мог подумать!

- Вот-вот! А всё из-за этих ведьмачек, шут бы их подрал! - продолжал Ранделл, который на наше счастье как будто не заметил последней оговорки охотника.

- Ведьмачек? Каких ещё...

- А таких! Самых настоящих! Которые кроликов травят и лишай насылают на честных оборотней. Они тут с полгода назад в северном углу обосновались, зимой ещё. Свалились как снег на голову, невесть откуда и с тех пор никакого житья от них нет! Погода чёрт знает какая: то пожар, то наводнение; то вроде затишье, то вдруг ветер ураганный как с ясного неба. В народе болезни всякие пошли: не чесотка, так чумка, не блохи, так вши. Мы уж и не знаем, чего дальше ждать...

Пока вервольф расписывал свалившиеся на его племя беды, я припоминал те таинственные следы, что не единожды фиксировал в течение нашего с Блэйком вчерашнего одиночного тура через чащу. Отпечатки маленьких копыт... Слизь на грибной шляпке... Выходит, даже здесь, в Сердце Леса подобное не совсем типично. И выходит, россказни о злых колдуньях, будто бы обитающих в глубине Хэлвудских дебрей, тоже не такие уж и россказни.

- Давно пора с ними что-то поделать, а то, понимаешь, совсем уже! - опять встрял Босой. - Ни стыда, ни совести! Оленей - и тех своей ворожбой распугали. Жрать вообще нечего стало! Скоро собственными ногами кормиться будем.

- Минуточку! Вы ж говорили вроде, что они из-за Бугая пропали? Олени в смысле.

- Видите ли! По правде сказать, наш покойный собрат лишь ускорил данную тенденцию. Нужно, впрочем, уточнить, что по большому счёту не он был основной её причиной, - пояснил Процент. При этом он зачем-то потёр лапой переносицу, словно желая поправить несуществующие очки.

- Хотя крупная дичь из-за Крэйга ещё разбегаться начала, но теперь даже белки и те куда-то запропали, - заметил Железный Клык. - Вообще почитай всё зверьё из леса ушло. А всё потому, что эти ведьмачки вечно что-то там у себя в логове колдуют. Уж не знаю, чего они там наколдовывают, но наши все согласны, что вряд ли это к добру выйдет. В общем, не знаю, как кому, а мне всё ясно! Нечего дальше без дела хвосты просиживать! Надо прекратить это безобразие, пока совсем поздно не стало.

- Ну хорошо, хорошо! - охотник поспешил согласиться с вожаком, лишь бы только лишний раз его не злить. - А от меня-то чего требуется?

- Вот как раз то и требуется. Прекратить безобразие, - просто сказал Ранделл.

- В каком смысле?

- В самом обыкновенном! Тебе надо пойти к ведьмину логову и всех их там того... - тут оборотень изобразил такой жест, будто колол руками орехи или давил апельсиновый сок.

На какое-то время над поляной повисла звенящая тишина. Было слышно, как шелестит на утреннем ветру листва орешника, а где-то в бору за остроконечным забором древесных крон кукует кукушка, отмеряя чьи-то оставшиеся до кончины часы и минуты...

- Кто? Я?! - нарушил наконец молчание Доброхот. Голос его звучал так, как если бы он только что подавился еловой шишкой.

- Да ты не пужайся! Мы ж тоже с тобой пойдём. Волк товарища в беде не бросит, я те говорю! - заверил охотника Босой.

- Я, конечно, очень этому рад и всё такое... Но почему бы вам тогда самим туда не сходить и не разобраться с этим делом? Без меня?

- Видите ли! Дело в том, что в одиночку мы, так сказать, в некоторой степени с-с-с-с... страшимся, - немного заикаясь, произнёс Процент. - В конце концов, что мы, заурядные Хомо Люпус, можем противопоставить колдовству и магии? Клыки да когти. А у вас, судите сами, как-никак огнестрельное оружие!

- Но почему вы так уверены, будто я, да хоть бы и с вашей подмогой, сумею лучше с колдовками управиться, если вы целой стаей с ними совладать не можете?!

- Да потому, - сказал вожак, - что в пророчестве Лукургуса ясным по белому говорится, что ведьмачек может одолеть только смертный. И только при помощи чего-то стального.

- "Сияющая сталь и смертного рука избавят лес от злого чародейства на века!" - картаво продекламировал Процент.

- Ух-ты! Здорово! - восхитился Блэйк. - Это что, стих? Я б ни в жисть так не сочинил! Так ваш Лукургус - он что, стихотворец?

- Он провидец! - Ранделл наставительно постучал охотника по лбу. - Тут видишь какая штука: он то и дело нам что-то предсказывает. Мы, правда, по большей части даже понять не можем, про что речь идёт. То про костёр какой-то, то про душу с телом... А недавно он нам напровидел, что лишь рука смертного сможет одолеть этих треклятых колдовок. Смертный - значит простой человек. Вообще-то мы, оборотни, тоже далеко не бессмертные, как ты сам знаешь. Да и ведьмы тоже... как мы надеемся. Но так уж принято выражаться.

Слова вожака звучали вполне убедительно. Но Блэйк всё равно не прекращал лихорадочно подыскивать контраргументы. С точки зрения охотника, так же как, впрочем, и с моей собственной, предприятие выглядело крайне сомнительным. И Доброхоту, понятное дело, вовсе не хотелось из простого смертного превращаться в ещё более обыкновенного покойника.

- Но отчего вы так уверены, что это именно я имеюсь в виду в том пророчестве? - озвучил он последнее своё соображение. - А вдруг это ошибка? Просто мне, по правде сказать, не верится, будто я, обычный зверобой, при помощи обычного ружья...

- Ну а кто? - прервал охотника Босой, явно раздосадованный тем, что тот так долго не желает признавать очевидного. - Нет, я не знаю, конечно! Может, это какой-нибудь трактирный кашевар с поварёшкой супостата одолеть должон. Только вот когда этот герой ещё к нам в чащу пожалует? К нам, вишь ли, гости не кажный день захаживают! - сыронизировал он.

- Лукургус ещё сказал, что избранный не должен быть приведён в лес силой, что он сам добровольно должен сделать первый шаг навстречу своему предназначению, - сказал Ранделл. - А то б мы давно для этого дела кого-нибудь из тех же рыцарей приволокли бы. Вот и получается, что ты нам самой судьбой послан, Доброхот!

Охотник ничего не ответил, окончательно исчерпав все возможные доводы.

- Дело даже не в том, что колдовки всю дичь распугали, - продолжал Железный Клык, - и не в том, что само их соседство как-то на нервы давит. Дело в том, что тот, кто этих вражин одолеет, заработает благодарность всего Леса. Смекаешь, про что я толкую?

И тут я всё понял... Но проблема состояла в том, что сам Блэйк пока что ничего не понял.

- Э-э-э-э... Ну и? - переспросил он в недоумении.

- Тебе до наших почестей дела нет. Ты сегодня пришёл, завтра ушёл. А мы тут живём. И если Лес будет благодарен нам, то меня сделают верховным атаманом, то бишь вожаком над всеми стаями. И тогда я буду благодарен тебе. Как ты это находишь? Я думаю, это было бы нам обоим на руку! Ведь так?

Я на секунду взял контроль над лицом Блэйка и заменил отражённое на нём тупое недоумение на почтительное внимание, дабы успокоить вервольфа.

Что ж... Ранделл Железный Клык всегда заботился прежде всего о своей выгоде. Правда раньше он делал это, служа коварному барону Бальдрику. Теперь же он сам стал начальником, ощутил вкус власти и, как следствие, захотел власть свою приумножить. А пророчество Лукургуса вкупе с неожиданной встречей потенциального исполнителя этого пророчества давало молодому волку неплохой шанс возвыситься.

Вслед за этим разговор как-то незаметно переключился на составление конкретного плана действий. Никто уже не уточнял более, готов ли Блэйк вообще взять на себя миссию по избавлению леса от "злого чародейства" или нет. Его участие в походе отныне воспринималось всеми, как данность.

Ранделл не терпящим возражения голосом высказал предложение тут же не откладывая в долгий ящик отправиться во вражеский лагерь и провести там разведку боем.

- Заодно разнюхаем, как там дела нынче. Не замышляют ли ведьмачки чего-нибудь новенького.

- Дык это... Перед тем как туды топать, может, всё-таки кого-нибудь ещё позовём до кучи? А то ж нас тут всего пяток. Не маловато будет? - нерешительно обратился к вожаку Босой. - Слышь, Ранди? Может, хотя бы к Лукургусу в берлогу заглянем или к Руди Чернопузу на опушку?

- К Руди? Ну уж нет! - решительно отозвался Железный Клык. - Этот прохвост только и знает, что хвастаться, какой он здоровый да сильный! А как подвернётся дельное дело, так сразу хвост поджимает, мол, его хата с краю. Если уж к кому идти - так это к Алисе Рыжей. У неё под корягой вечно уйма наших топчется. Может и сыщется кто стоящий.

- Давайте к Алисе! - хором воскликнули все трое соратников.

Ранделл примолк в задумчивости, поглаживая длинным когтем свою мощную покрытую густой светлой шерстью волчью шею.

- Нет. Не надо нам никого с собой брать! - в конце концов покачал он головой. - В пророчестве же не сказано, что за смертным ещё куча зверья тащиться должна. И вообще: меньше народу - меньше пыли. Наши болтают, будто у ведьмачек много чего интересного в их волшебных сундуках валяется. Ежели дело как надо пройдёт, это добро всё нам достанется. А я лично своим добром с кем попало делиться не собираюсь. Или что я, по-вашему, дурак?

- Вот именно! - с жаром подтвердил Штырь. - Вот именно, не дурак, - поспешно уточнил он под тяжёлым взглядом вожака.

- Ну, может, нам хотя бы Микаэля Косолапа с Восточного Угла кликнуть? - ещё более нерешительно подал голос Босой. - Всё-таки с ним у нас, поди, скорее дело обстряпается.

- Я уже тыщу раз повторял! Не хочу я даже имени этого слышать! - жёстко оборвал подчинённого Железный Клык, внезапно разозлившись.

- А кто этот Микаэль? - осторожно спросил Блэйк.

- Да так... Есть тут такой. Мнит о себе невесть что, а сам... Мы с его громилами уже с полгода чащу поделить не можем. Ты, Доброхот, небось, думаешь, нам здесь легко живётся? - вновь накинулся на охотника Ранделл. - У нас тут и так забот полон рот! А теперь ещё эти ведьмачки на нашу голову свалились невесть откуда.

- Видите ли, в чём дело, - любезно принялся объяснять Процент. - Мы с медведями-оборотнями заключили, так сказать, пакт о ненападении. Они занимают восточный угол данного лесного массива, мы же напротив - западный. И все поляны между нашими владениями поделены поровну...

- Ага! Токмо вот ихние восточные уголовники вечно на наши поляны залезть норовят! - возмущённо воскликнул Босой.

- Как и наши на их, впрочем... - скромно вставил Фредегар.

- В общем, никого мы звать не будем! - отрезал Железный Клык. - А то ещё будут потом рассказывать, будто волки медведям задолжали, - он презрительно сплюнул. - Своими силами управимся!

- Не... У медведёв свой угол, у нас - свой. Ну их... в эту самую... вообще! - махнул рукой Штырь.

- Ну ладно! - тут Ранделл встал со своего пенька, тем самым призывая остальных сделать то же самое. - Раз уж мы всё порешили, так и нечего дальше кота за хвост тянуть. Как говорится, раньше сядешь - раньше выйдешь. Потопали! И, Блэйк... Ты, главное, это... ружьё своё не забудь!

Клыки вервольфа обнажились в кровожадной ухмылке.

- Готовьтесь, парни! Сегодня кое-кому шибко не поздоровится...

Глава Шестая,

в которой нашими героями предпринимается разведка боем

Занятно было наблюдать со стороны за маршем оборотней в их боевом порядке. При том что вожак со своими верными соратниками двигался не как люди на двух ногах, их шаг всё же не походил и на четвероногий метод передвижения обычных волков. Вместо этого серые хищники попеременно чередовали оба этих способа, в зависимости от обстоятельств то опускаясь на четвереньки, чтобы в пружинистом прыжке перемахнуть через пересекающую путь неглубокую колдобину, то вставая во весь рост, когда требовалось перелезть через поваленную бурей старую ольху, то вновь прижимаясь к земле при переходе через открытую лужайку. Однако большую часть времени они двигались в каком-то среднем полусогнутом положении, вжав свои огромные лобастые головы в плечи и опустив мохнатые тяжёлые лапы чуть ли не до самой земли. Должно быть, именно этот способ перемещения им нравился больше всего. Периодически тот или иной зверь ненадолго останавливался и, чуть приподняв морду, принюхивался к окружающим зарослям, пытаясь определить наличие поблизости нежелательных гостей.

Погода была двуликой, словно древний бог, о котором нам с Блэйком однажды поведал при встрече один учёный философ. По ярко-голубому небесному полотну тянулась череда тёмных, почти чёрных туч, покамест редких, но обещавших к вечеру превратиться в единый грозовой фронт. В итоге мир вокруг нас то сиял красотой раннего майского утра, то вдруг ни с того ни с сего мрачнел и темнел, обдавая путников прохладной свежестью.

И настроение, царившее в голове у охотника, столь неожиданно повышенного против своей воли в должности до "охотника на ведьм", было двойственным под стать погоде. Им то овладевало мрачное отчаянье при мысли о том, в какую историю он вляпался из-за собственной глупости, то его душу вновь озарял свет надежды.

- Только уж ты учти! - внушил Блэйку Железный Клык напоследок перед отправлением в поход. - Мы тут хитрости всякие не шибко любим. Так что даже не думай юлить, мы тебя враз раскусим! - сказав это, вервольф приятельски похлопал Доброхота по плечу и криво осклабился, давая понять, что его слова стоит воспринимать, скорее, как дружескую шутку.

В итоге все мысли, роившиеся в голове у Блэйка в то время, пока он, ведомый нашими новыми "друзьями", покорно шёл на уготованный ему подвиг, сводились, в общем-то, к двум сентенциям: "Вот ведь угораздило!" и "Как бы слинять?" Ответа на последний вопрос я пока дать не мог. Напротив, я советовал моему подопечному пока что не предпринимать никаких попыток бегства. Всё равно из этого скорее всего не вышло бы ничего хорошего, а волкам вряд ли пришёлся бы по вкусу такой финт. Да и "тонкий" намёк Ранделла про участь, ожидающую человека в случае, если он предпримет неверный шаг, мне не слишком понравился.

К тому времени, когда наш отряд добрался наконец до холма, за которым, по словам оборотней, располагалась ведьминская база, утро окончательно уступило бразды правления дню. Но пения дневных птиц не было слышно. Окружающий лес по-прежнему был тих и безмолвен. Даже более тих и безмолвен, чем вчера, когда мы с Блэйком совершали свой вояж вдоль берега Куманички. Лишь изредка до нас доносилось тихое шуршание, с которым немногочисленные мелкие твари устремлялись сквозь траву, спеша поскорее убраться с нашего пути. Удивляться не приходилось, ведь мы вплотную приближались к источнику того самого зла, которое, если верить рассказу наших спутников, и распугало всех обычных здешних обитателей.

Когда над верхушками волнующихся на беспокойном ветру древесных стражей возникла вершина невысокого лесистого холма, оборотни стали всё заметнее пригибаться к земле, то и дело и вовсе норовя перейти на четвероногий стиль ходьбы. Должно быть, этот способ казался им наиболее предпочтительным при перемещении по вражеской территории. Тем более что в случае чего он мог бы обеспечить им большую скорость отступления.

Трудно было чётко определить, где кончалась ровная поверхность и начинался подъём, тем более что вся местность в Хэлвуде и без того была достаточно пересечённой. Просто с какого-то момента уклон земли под нашими ногами стал становиться всё заметнее и заметнее. Некоторое время наша компания двигалась вперёд, чуть ли не уткнувшись носом в землю и всеми руками и лапами хватаясь за траву и кусты, лишь бы только не покатиться вниз с крутизны. А потом свет между деревьями впереди неожиданно блеснул ярче, и мы оказались на краю крутого, почти отвесного, поросшего крапивой и лопухами обрыва, за которым открывался живописный вид на небольшую укромную полянку, обрамлённую густой тёмно-зелёной стеной зарослей. А у дальнего края этой полянки находилось то, ради чего мы и проделали весь этот долгий путь...

Охотник и оборотни ползком добрались до края обрыва и, заняв удобную наблюдательную позицию среди гигантских лопухов, принялись оглядывать со своего обзорного пункта зловещее обиталище ужасных ведьм... Хотя тот прелестный маленький домик, что открылся в этот миг нашим глазам, - домик с белёными стенами, купающимися в мягком свете майского солнца, с выкрашенной в нежно-розовый цвет крышей и ярко-жёлтой трубой, рождающей лёгкий, трепещущий на ветру дымок, - честно говоря, мало походил на "цитадель зла", что успел нарисовать в своём воображении Доброхот.

Строение располагалось на усеянном одуванчиками зелёном лугу, в полукольце молодых ясеней, среди которых виднелось несколько пушистых голубых елей. Опрятный палисадник с цветочными клумбами и плетёной изгородью, чьи деревянные колышки были увенчаны различных размеров глиняными горшками, не менял общего впечатления. По крутому склону обрыва, возникая буквально в нескольких шагах от того места, где залегла наша разведгруппа, вниз к полянке вилась, прыгая с камня на камень, еле приметная узкая тропка.

- Так это, значит, и есть логово тех самых ведьм, которые вам житья не дают? - недоверчиво осведомился Блэйк, глядя из-под приставленной ко лбу ладони на здание, будто взаправду сложенное из разноцветных медовых пряников.

Что и говорить, это жилище больше походило скорее на приют лесной феи, нежели на пристанище нечистой силы.

- Ты б на него ночью глянул! - возразил охотнику Босой, стараясь, чтобы его слова звучали как можно убедительнее. - Окна так и сяк перемигиваются, из трубы дым цветной - клубом, звуки какие-то чудейные... В общем, жуть полная!

- Полная! - сипло подтвердил Штырь.

- Надо же. А по виду и не скажешь, - нахмурился Доброхот, чуть приспуская полу шляпы, чтобы свет солнца не мешал ему изучать вражеский лагерь во всех подробностях.

- Мои досточтимые коллеги совершенно правы! - заметил Процент. - И потом, друг мой, неужто вы никогда не слыхали изречение: "Не всё то золото, что блестит"? Не стоит судить об объекте исследования по одним лишь внешним признакам!

- Ну ладно... Коли так, тогда идём что ль? - в нетерпении отозвался Блэйк, мечтающий поскорее разобраться с этим делом. С этими словами он сделал было попытку подняться и направиться в сторону, где начиналась ведущая к подножью холма тропа, но...

- Куда?! - приглушённо рыкнул Ранделл, протягивая свою огромную лапу и одним сильным движением вдавливая Блэйка обратно в мокрую от росы траву. - Доброхот, ты что совсем с головой не дружишь? У них же тут везде охранные и всякие там предупредительные заклятья. Хочешь, чтобы тебя поскорее в тыкву превратило или ещё в пакость какую?

- Ага! Как они это с Адольфом проделали! - вставил Босой. - Помните Адольфа Блохастого, братва? Суровый волчара был! Пока ведьмачки над ним не поведьмачили.

- Да! Блохастик был зверюга что надо. А теперь овощ что надо! - расхохотался Штырь.

- Зато и блохи его более не одолевают, - философски заметил Процент, ещё более развеселив этим замечанием своих товарищей.

- Тихо вы! - огрызнулся Железный Клык. - Или хотите, чтобы из вас тоже овощей понаделали?

Это замечание сразу же вернуло сообщникам серьёзный настрой.

- Я вообще-то думал, мы для того на эту верхотуру и лезли, чтобы отсюда операцию начинать, - поправляя слетевшую на бок шляпу, хмуро сказал охотник, раздражённый несколько фамильярным по отношению к нему обращением Ранделла.

- Отнюдь, друг мой! Мы явились сюда с той лишь целью, чтобы вы могли, так сказать, воочию узреть лицо противника, - примирительно заметил дипломатичный Процент.

Блэйк снова посмотрел на белеющий вдали домик.

- Ну узрел я его! Дальше-то чего? - поинтересовался он, всё ещё хмурясь.

- А теперь обратно пойдём! - ответил Железный Клык. - С той стороны снизу пещерка есть одна неприметная. Так она под землёй ведёт прямо к самому логову. Мы её с месяц назад случайно разнюхали. Вот по этому-то проходу мы к ведьмачкам незаметно и подлезем. Ну а дальше, Доброхот, дело за тобой. И за огнестрелом твоим.

Сперва наша компания спускалась с вершины тем же самым путём, каким незадолго до этого туда поднималась. Однако, не доходя до самого подножия, мы вслед за направляющим нас Ранделлом свернули куда-то в сторону. В этом месте скат холма был ещё круче. Оборотни, впрочем, похоже, даже не обратили внимания на это обстоятельство. За время своего пребывания в лесу они наловчились спускаться и подниматься ещё и не по таким кручам. А вот непривычный к такого рода спускам Доброхот, несмотря на всю мою посильную помощь, в какой-то момент всё же не удержал равновесия, поскользнулся в своих тяжёлых сапогах на гладкой хвойной подстилке и чуть было не уехал вниз по влажному склону, выронив по дороге штузею. К счастью, Ранделл вовремя сцапал охотника сзади за ремень, а Босой умудрился поймать ружьё на лету до того, как оно исчезло в зарослях терновника внизу.

Наконец оборотни остановились. Сперва Блэйк не понял, по какой причине это произошло, и просто поспешил использовать возможность немного перевести дух. Однако, подняв чуть погодя глаза, он вдруг обнаружил прямо перед собой вход в подземелье. Ранделл не соврал: пещера и впрямь была довольно-таки неприметной и напоминала скорее просто небольшой провал под иссохшими корнями старой надломленной сосны. В таких провалах, хотя, может, и не столь широких, обыкновенно устраивают себе норы лисы и прочие некрупные животные. Но, стоило мне бросить взгляд в чернеющую глубину, как мне сразу стало ясно, что это не просто провал, а проход, ведущий далеко вглубь холма.

Охотник замер в нерешительности, неотрывно глядя в черноту лаза.

- Слушайте! А как хоть выглядят эти ваши ведьмачки? - задал он неожиданно пришедший ему на ум вопрос.

- Как выглядят-то? Эх, брат! Да лучше тебе этого и не знать вовсе! - таинственно ответил Железный Клык.

- Ну вы сами-то их хоть раз видели? - с внезапным подозрением спросил Блэйк. - Сами же говорите: своего противника надо в лицо знать!

- Да знаем мы... - тут Ранделл вдруг отвёл глаза в сторону, и его соратники одновременно с ним проделали то же самое.

"А ведь он не лжёт! - определил я. - Это видно по тому, как меняется размер его зрачков, а также по некоторым деталям мимики. Они действительно видели ведьм и знают, как те выглядят. Но по какой-то причине они не хотят заранее сообщать это Блэйку. Всё это очень подозрительно! Хм... Неужели эти мегеры и в самом деле настолько... Впрочем, нет... Пока рано строить какие-либо гипотезы".

- Ну ладно, пошли что ль! - нетерпеливо буркнул Ранделл, всё ещё избегая прямого взгляда охотника. - Ты первый, Доброхот. Нам-то в отличие от тебя к темноте привыкать не надо...

***

Делать было нечего. Не дожидаясь повторных приглашений, Блэйк с глубоким вздохом опустился на колени и быстро проскользнул в узкий тёмный лаз, стараясь не покарябать шею о сосновые корни. При этом за шиворот ему насыпалось изрядное количество хвои, глины и прочего мусора. Надо сказать, с тех пор как мы с охотником ввязались в это грязное дело, нам уже удалось вымазаться сверху донизу. И уж, во всяком случае, мы выглядели совсем не так, как должен выглядеть добропорядочный гость на именинах у своей кузины.

"А ведь переодеться-то и некогда будет, - с неудовольствием признал я. - Даже если нам каким-то чудом удастся выбраться живыми из этой переделки и добраться к вечеру до Кэмпшира, времени чтобы сменить костюм у нас уж точно не останется".

Я не думал, впрочем, всерьёз, будто Деметрия выгонит нас из дому за один лишь неподобающий внешний вид. Однако неловкая ситуация была обеспечена.

Едва выбравшись из лаза под свод подземелья, охотник поднялся на ноги и, поспешно отряхнувшись, начал озираться, стараясь как можно скорее привыкнуть к окружающему сумраку, в то время как через уже преодолённый нами проход позади нас недовольно рыча, пыхтя и отфыркиваясь, протискивались один за другим наши соратники.

Сразу было видно, что пещера, где мы очутились, располагается не слишком глубоко под поверхностью. На это красноречиво указывали корни растущих сверху деревьев и кустарников, там и сям выглядывающие из потолка. Снизу на полу тоже хватало корней. Они обвивали друг друга, переплетались под самыми разными углами и составляли немыслимую сеть, будто нарочно созданную для того, чтобы нашим ногам было обо что запинаться. Пол, стены и потолок пещеры были в основном земляными с примесью глины и песка. Лишь изредка там и тут попадались фрагменты песчаника и других более твёрдых пород. Как ни странно, мрак в подземелье стоял далеко не абсолютный. Растущие повсюду в углах и вдоль неровных шершавых осыпающихся стен странные пупырчатые подобия поганок распространяли вокруг себя бледное бесцветное свечение. А вскоре к этому необычному источнику света присоединили своё сияние и тускло блестящие глаза оборотней, так что мне не пришлось очень уж напрягаться, настраивая глаза человека к изменившимся условиям освещения.

Оказавшись в непривычной среде, наши спутники окончательно перешли на звериный способ перемещения, опустившись на четвереньки. Это, впрочем, объяснялось ещё и тем, что нависший над нами земляной свод был недостаточно высок для рослых волков. Все четверо двигались очень осторожно, мягко ступая по голому глинистому полу поочерёдно всеми четырьмя лапами. При этом они старательно держались позади охотника, предоставляя ему почётное право быть предводителем нашего славного похода.

Подземелье оказалось довольно разветвлённым. Здесь не было ни сталактитов, ни сталагмитов, ни прекрасных подземных озёр и самоцветных друз, о которых часто можно услышать из трактирных рассказов рудокопов. Зато всяческих развилок, узких боковых ответвлений, сложных перекрёстков и глубоких тёмных ниш тут хватало с избытком. Каким-то образом оборотни всякий раз находили нужную нам дорогу. Для этого они периодически останавливались, поднимая головы и втягивая носом воздух, после чего шёпотом или знаками подсказывали Доброхоту, куда ему следует направлять отряд дальше.

Странно, но вертикальных ходов здесь практически не встречалось. Большинство из тех, что мы видели, были чётко горизонтальны, либо имели небольшой уклон. Бросалось в глаза также и то, что большинство ходов имело примерно одинаковую ширину и высоту, будто все они делались по чьему-то единому заказу. Непонятно было, каким образом вообще возникла такая подземная сеть. Ни вода, ни ветер не могли бы породить её. Впечатление складывалось такое, будто над её созданием поработал некий крупный сородич обыкновенного крота... или землеройки... или земляного червя. В любом случае, у меня не было возможности как следует изучить это место. Да и, в конце концов, моим протеже был не профессиональный спелеолог, а простой охотник, не имеющий понятия даже о том, как правильно произносится слово "спелеология".

Меж тем, пока человек и четверо вервольфов медленно двигались сквозь мрак навстречу своей судьбе, у меня нашлось время немного поразмыслить. И мысли, явившиеся ко мне во время этих размышлений, были далеко не обнадёживающими. Неужели ведьмы, которые, по словам того же Ранделла, так хорошо защитили своё жилище со всех сторон, забыли обеспечить его оборону снизу? И неужели они не осведомлены о существовании подземелья, которое даже оборотни, побывавшие здесь до этого от силы раз пять, так скоро обнаружили? И с чего Ранделл взял, будто под землёй к становищу врага можно подкрасться более незаметно, чем на поверхности? Чем в этом смысле чёрный ход отличается от парадного?

"Держи-ка ты ухо востро! - шепнул я Доброхоту. - Сдаётся мне, ваши приключения начнутся ещё до того, как вы доберётесь до цели".

Я почувствовал, как человек напрягся. Сняв с плеча ружьё, он взял его наперевес, положив палец на предохранитель. Наша команда продолжала медленно пробираться сквозь переплетение тоннелей, направляемая волчьим обонянием. Постепенно в Блэйке начала нарастать зависть к способности его спутников ориентироваться по запаху.

- Ну и как? Унюхали вы чего-нибудь? - не выдержал и шёпотом спросил он наконец, когда стая в очередной раз остановилась на развилке, чтобы вдохнуть полной грудью "свежее благоухание" подземелья.

- Непонятно! - тем же шёпотом отозвался Ранделл, с тихим присвистом втягивая воздух своим длинным звериным носом. - Человечиной не пахнет вроде. Зато что-то другое есть. Какой-то... странный запах. Не знаю... Дерево как будто... И краска...

- Ага! И железо тоже навродь... - приглушённо добавил Босой.

Мы находились посреди небольшого грота, из которого в разные стороны отходило с полдесятка ходов. Блэйк стоял, привычно выжидая, когда его спутники укажут ему дальнейшее направление...

Внезапно Железный Клык глухо зарычал. Шерсть на его загривке встала дыбом. Глаза вервольфа принялись бешено метаться из стороны в сторону, при этом в их жёлтых радужках заплясали золотистые блики. Бывший слуга барона Бальдрика в эту минуту был похож на демона из какой-то особенной волчьей преисподней. Острые уши оборотня встали торчком. Он весь подобрался и ощетинился, обнажая в ужасном оскале огромные белые клыки. И его сотоварищи проделали то же самое. Все до единого они застыли, устремив свои взгляды в глубину одного из смежных тоннелей. Разумеется, Блэйку ничего не оставалось, кроме как последовать их примеру. Однако, несмотря на все его старания, ему так и не удалось разглядеть в сгущающейся тьме тоннеля то, что вызвало у его соратников столь оживлённую реакцию.

- Что?! Что вы там увидели? - воскликнул охотник, тщетно целясь из ружья в неподвижную черноту.

- Ничего мы не увидели! Мы УЧУЯЛИ! - проскрежетал Ранделл за его спиной.

А в следующий миг источник всеобщего ужаса неожиданно выкатил нам навстречу из соседнего перекрёстного прохода на своём ржавом, обитом железом колесе...

Странное существо, представшее перед нами, более всего смахивало то ли на огромную корявую куклу, то ли на жуткое пугало, изготовленное неким весьма творчески мыслящим огородником. Ростом оно было не выше Элвина, юного племянника Доброхота, проживающего в Берге, зато шириной плеч не уступало Ранделлу. Всё тело монстра, то есть его голова, мощные руки и здоровенное туловище, были вытесаны из дерева. Причём вытесаны довольно топорно, как если бы этим занимался некто, не слишком поднаторевший в столярном ремесле. Ног у исчадия подземного мрака не наблюдалось вовсе. Их с успехом заменяло пристроенное снизу крупное тележное колесо. На гладкой поверхности круглого чурбана, помещённого на плечах монстра и изображающего голову, фиолетовой краской достаточно неумело, хотя и с любовью, была изображена весёлая придурковатая физиономия. Сверху вместо шлема на чурбане помещался глиняный горшок - явно приятель тех, что украшали изгородь ведьминого палисадника.

Несмотря на весёлую внешность, намерения у таинственного стража подземелья были определённо далеко не мирные. Об этом говорили и увесистые квадратные кулаки, которыми оканчивались его короткие, но толстые верхние конечности, и боевой нагрудник, собранный из множества связанных вместе тонких вертикальных и горизонтальных деревянных брусков. Поверх этой самодельной брони посреди широкой груди чучела, там, где у живых людей обычно располагается сердце, на тонкой серебряной цепочке сиял огромный ярко-фиолетовый кристалл.

На сей раз, как я с удовольствием отметил, охотник не стал тратить время на ругань и прочие ненужные замечания. Вместо этого он просто молча поднял ружьё, навёл его на монстра и нажал на спуск. Раздался резкий треск пороха и над стволом штузеи поднялось густое облако сероватого дыма. Кусок свинца угодил чучелу прямо в левый глаз. Под восторженные возгласы наших соратников поверженный уродец пал на опутанный корнями пол пещеры... после чего, подобно гигантской зловещей неваляшке, немедленно поднялся обратно и как ни в чём не бывало двинулся вперёд. Пуля Доброхота поубавила красоты его живописному личику, образовав круглую дырку на месте глаза, однако это, по всей видимости, никоим образом не отразилось на способности пугала находить неприятелей.

В следующую минуту вокруг нас завязался бой и мы с Блэйком впервые получили возможность воочию увидеть необыкновенную физическую силу оборотней в действии. А сила эта действительно впечатляла. И болтливый Харви Босой, и сутулый Бруни Штырь, и даже худосочный Фредегар Процент, не говоря уже о Ранделле, превратились теперь в яростных берсеркеров, чьи беспощадные удары были способны повергнуть наземь любого смертного противника. Проблема состояла лишь в том, что нашим противником в данный момент выступал не смертный воин из плоти и крови, а здоровенный деревянный болван, для которого все эти беспощадные удары были, похоже, не страшнее муравьиных укусов.

Чучело довольно ловко перемещалось по пещере на своём единственном колесе, кружа вокруг оборотней и то и дело пытаясь зацепить кого-нибудь из них своим увесистым кулаком. К счастью, монстр оказался далеко не самым проворным созданием на свете, так что нашим союзникам всякий раз без труда удавалось уворачиваться от его замахов. Однако и сами они не могли причинить пугалу ровным счётом никакого урона. Их когти и клыки лишь царапали его самодельную броню, а при падении он всякий раз тут же вставал вновь. Похоже, с точно таким же успехом волки могли бы сражаться с деревом или скалой.

- Блэйк! Сделай что-нибудь! - в панике взревел Ранделл, нанося новый могучий удар в висок неприятеля и отрывая от него щепку размером с кедровый орешек.

- Терпение, парни! Сейчас всё будет, только вот перезаряжусь малость! Ладно, как там, значит...

Разумеется, сам охотник, в то время как его товарищи бесстрашно отвлекали врага на себя, не собирался отсиживаться в стороне. Едва сделав первый выстрел, он тут же принялся вновь заряжать свою штузею, при этом по уже устоявшейся привычке озвучивая вслух все совершаемые действия, дабы не упустить ни единого пункта из довольно-таки сложного процесса.

- Итак... Значит, ставим курок ружья на предохранительный взвод. Открываем крышку полки... Косить твою налево, опять эта ерундовина заедает, чёрт бы её подрал! Сколько можно тебя чинить, сволочь?! Наконец-то... Затем при помощи специальной мерной крышечки отмеряем и насыпаем на полку ружья небольшое количество затравочного пороха из пенала с пороховым зарядом. Закрываем крышку полки, устанавливаем штузею прикладом в землю и аккуратно засыпаем оставшийся порох из зарядца в ствол...

- Блэйк! А если не секрет - давно ты променял свой старый лук на эту новомодную штуковину? - пропыхтел Железный Клык сбоку от охотника в перерывах между получением и отправлением ударов.

- Да где-то с полгода назад, под Рождество! - признался Доброхот. - Тогда мне казалось, что это хорошая идея... А теперь не отвлекайте меня, пожалуйста, а-то я эдак и сбиться могу! Или вы думаете, это так просто?

И охотник, потея от напряжения, продолжал кропотливый процесс перезарядки своего суперсовременного, невероятно функционального ружья, детища ведущих Бергских инженеров-оружейников... пока вокруг него кипела драка и раздавались глухие чертыханья оборотней.