Во власти нарцисса. Как распознать эмоциональное насилие, дать отпор и исцелиться

Введение. Кто такой нарциссический перверт?

После первого издания этой книги, имевшего, к моему удивлению, большой успех, я получил множество откликов – в виде личных историй, в письмах и на консультациях. Поэтому последующие издания я решил дополнить пересказом историй, которые помогают лучше понять суть проблемы.

Закоренелый нарциссический перверт паразитирует на родственных, рабочих или любовных отношениях, чтобы подчинять себе других. Ему необходима близость, которая позволяет влиять на жертву и не дает ей выйти из-под контроля. Нарциссический перверт холоден, никогда и ни в чем себя не винит (потому что проецирует свои аффекты на другого), зато всегда готов стыдить других.

Ценности, чувства и поведение нарциссического перверта меняются в зависимости от окружения и обстоятельств. Внешне он дружелюбен и умело имитирует отзывчивость и симпатию. Он обольстителен и, если понадобится, будет вести себя крайне услужливо, особенно если это позволит ему добиться своих целей, нередко за чужой счет. Он никогда не считается ни с потребностями, ни с чувствами других, но играет на них, чтобы манипулировать жертвой, изолировать ее и добиться от нее нужного ему поведения. Он эгоцентрик и, хотя сам лжец, от других требует искренности и соответствия идеалам. Как правило, мастер слова; прибегает к двусмысленности и заставляет другого видеть в нем жертву, чтобы целенаправленно вызвать сочувствие к себе или растрогать. Хотя зачастую нарциссический перверт лишен здоровых ценностей, он взывает к морали и общественным устоям для достижения своих целей. Он умеет подбирать железные аргументы для оправдания своих поступков. Часто он ревнует и изменяет. Он не выносит критики, однако сам критикует других безостановочно. Ему жизненно необходима подпитка за счет жертвы: чем больше он ее презирает, тем более уверен в своих силах. Стоит ему почувствовать тревогу, как он тут же пытается вызвать ее у другого. Мы рассмотрим механизмы, которыми нарциссический перверт пользуется, чтобы свалить на других свои страхи, злобу и чувство вины. Иными словами, свое душевное расстройство.

Итак, вряд ли в природе существует нарцисс с идеально проявленными перверсивными качествами, но не стоит забывать, что каждый из нас порой склонен прибегать к механизмам перверсивного нарциссизма. Так что книга, которую вы читаете, не столько сочинение об этом явлении, сколько навигатор по механизмам и причинам ментальных отклонений, указывающий границу между нормой и патологией.

В этом плане такие персонажи, как Дон Жуан и Казанова, как нельзя лучше иллюстрируют сложность детального описания личности. Дон Жуан обольщает женщин, приглашает их на свидания, но сам на них не приходит, а лишь отправляет слугу проверить, явилась ли дама. Если явилась, Дон Жуан испытывает удовлетворение. Казанова же обольщает женщин и приходит на свидания, соблазняет их и исчезает. Как один, так и другой защищаются от страха, сопряженного с идеей власти, которой они обладают.

Дон Жуан испытывает силу своего образа. Казанова убеждается в том, что он не кастрат. Следовательно, в образе Казановы мы видим половое извращение (перверсию), а в образе Дона Жуана – нарциссическое. Нет сомнений, что оба, совратив жертву, сбегают от нее, потому что любовные отношения подвергли бы их серьезной опасности.

Как мы убедимся позже, нарциссический перверт приманивает свою добычу, как Дон Жуан, а затем крепко хватает ее и разрушает ее представление о себе. Ею он подпитывается, проецируя на нее свое расстройство. Он подчиняет себе жертву и подталкивает ее к депрессии, агрессии, извращениям, безумию, заболеваниям, а в самых тяжелых случаях и к смерти в результате самоубийства или несчастного случая.

В этой книге мы рассмотрим реальные случаи, которые покажут, как порой сложно поставить точный диагноз. Мы познакомимся со случаем Ванессы и увидим, как она, подобно Лорелее из стихотворения, которое я привожу в качестве эпиграфа к этой книге, превращается в обольстительную сирену, которой нравится наблюдать, как из-за нее моряки разбиваются о скалы. Заинтересованный читатель может проанализировать этот случай из практики, ответив на несколько вопросов, которые мы приводим в конце книги[2]. Мы также познакомимся со случаем Франка, который обожает жестко критиковать свою жену и обесценивать ее, обращаясь с ней как с извращенкой, чтобы забыть о чувстве предательства, которое он испытал в детстве. Еще один герой – Сантьяго, директор компании, который растет в собственных глазах, унижая сотрудниц. Еще мы проанализируем случай Андреа, которая начала прибегать к механизмам перверсивного нарциссизма, чтобы сбежать из неразберихи в своей жизни, а затем, в отличие от идеального по структуре нарциссического перверта, начала испытывать страх беспомощности, который захлестывал ее снова и снова. Откровения Андреа дополняются длинным признанием Хуана, ее возлюбленного, который после двух лет мучительных романтических отношений чуть не покончил с собой. Во всех этих случаях читатели воочию увидят работу защитных механизмов психики, которым, по сути, посвящена эта книга. И наконец, мы увидим, как перверсивные родители без капли сожаления приносят в жертву психическое здоровье своих детей с единственной целью – гарантировать себе личностное благополучие.

Концепцию нарциссической перверсии разработал французский психоаналитик Поль-Клод Ракамье в 1950-х. В то время он занимался психозами[3], в частности шизофренией[4]. По его мнению, шизофреник с ужасом проживает внутренние конфликты и имеет привычку проецировать их на другого. В своей книге Le génie des origines («Прародитель») Ракамье так говорит о перверсиях: «Это инфильтраты, которые пользуются любым предлогом, чтобы отравить радость мышления и силу воображения; нарциссическим первертом движут необходимость, умение и желание самозащиты от внутренних конфликтов, в частности от боли, за счет использования объекта манипуляции в качестве инструмента и мишени».

Гарольд Сирлс, который также изучает шизофрению, обращает внимание на взаимодействие бессознательных процессов между больным психозом и терапевтом. В книге The Effort to Drive the Other Person Crazy («Попытка свести с ума другого») Сирлс говорит: «Свести с ума другого способен каждый: добиться, чтобы он не мог ни существовать сам по себе, ни думать, ни чувствовать, ни желать гармонии ни с собой, ни с привычным ему миром». Нарциссическая перверсия служит человеку средством спасения от бредовых состояний, поскольку позволяет перенести на другого свой хаос, не дает ему скатиться в психоз.

Однако широкое применение термин получил благодаря Марии-Франс Иригуайан, французскому медику, психиатру и психоаналитику, которая популяризировала его в своей книге Le harcèlement moral: la violence perverse au quotidien («Моральные домогательства: скрытое насилие в быту»). Под моральным домогательством, типичным механизмом нарциссического перверта, она понимает «такое оскорбительное поведение, которое выражается в поступках, словах, жестах, текстовых сообщениях, направленных против личности, чести, физической или психологической неприкосновенности человека и создающих угрозу его профессиональной деятельности или подрывающих его социальную сферу».

Научному термину «перверт» в разговорной речи соответствуют такие слова, как: «ненормальный», «порочный», «извращенный». Если руководитель отдела позволяет себе нецензурную брань в отношении подчиненных, он ненормальный. Человек, бравирующий своей привлекательностью, зачастую слывет порочным. Если идея не дает нам покоя, то и ее мы запросто можем назвать извращенной.

Как-то на одном из моих курсов повышения квалификации я затронул тему перверсии. И когда я попросил добровольцев назвать первую ассоциацию со свойством «перверсия», которая придет им на ум, то услышал: порочный, испорченный, аморальный, плохой, непослушный, похотливый, распутный, похабный, лихой… Каждый предложил свою трактовку. Прежде чем перейти к различным концепциям перверсии, в том числе нарциссизму, необходимо дать точное определение этого явления.

В психопатологии многие слова оказываются терминами и используются в совершенно отличных от разговорной речи значениях. Например, «меланхолия» (слово, которое нам кажется поэтическим, когда его использует писатель) в психопатологии означает тяжелую болезнь. Мы в этом еще убедимся. Термин «перверсивный/перверзный» с точки зрения морали имеет негативную коннотацию, хотя одной лишь моралью он не определяется.

Я расскажу, как организована книга и почему мне показалось удобным структурировать ее так.

Сначала мы дадим определение термину «перверт», а также некоторым терминам из области психологии, которыми будем пользоваться на протяжении всего повествования.

Далее мы изучим психологию нарциссического перверта (часть I), а также его защитные механизмы (часть II).

После этого постараемся выяснить, как избежать нарциссической перверсии, как порвать с первертом (часть III). Перверт пользуется определенным набором маневров, среди которых, например, мертвая хватка. Чтобы жертва не сбежала, он приковывает ее к себе и таскает за собой по всем кругам своего персонального ада. Знакомство с концепциями, которые помогут нам вскрыть этот механизм, поможет понять, что главное для жертвы перверта – как можно быстрее дистанцироваться от него, прежде чем пытаться положить конец перверсии в отношениях. Мы попытаемся предугадать фразы перверта, приемы, которыми он приковывает к себе жертву. И когда мы узнаем о его типичных реакциях на выход жертвы из-под контроля – как говорится, кто предупрежден, тот вооружен, – то вряд ли нас удивит его упорство, с которым он снова и снова будет обольщать жертву, угрожать ей или обвинять ее.

Ближе к концу книги мы поговорим о причинах перверсии и расскажем, как правильно жалеть перверсивную личность (часть IV). Вы спросите: зачем жалеть перверта, если мы раскусили его? Затем, что, как мы увидим, в процессе неизбежного проживания причиненной первертом боли необходимо пройти несколько этапов. А прощение – самый важный компонент горевания, которым должны сопровождаться воспоминания о противостоянии перверту, но если прощение почувствовать слишком рано, то оно вполне может перерасти в отрицание причиненной боли и помешать проделать оставшуюся работу по освобождению от пут перверта.

Когда Хуану, другу Андреа, наконец удалось порвать с ней, он признался мне: «Первым делом мне нужен эмоциональный детокс. Только после него я смогу поправиться и восстановиться. И уже потом постараюсь понять ее, а затем простить. Надеюсь, я сумею найти путь сострадания и по нему вернуться к себе прежнему». Именно такой путь мы вместе с вами и проделаем в этой книге.

Сопровождая на этом пути жертв перверта, очень важно соблюдать четкий порядок действий. Мы могли бы предложить жертве задуматься и понять, почему она позволила произойти тому, что произошло, или почему она связалась с человеком такого типа. Нам известно, что перверт постоянно требует от второй половины взваливать на себя его чувство вины. Можно себе представить, насколько трудно жертве, недавно вырвавшейся из-под власти перверта, задаваться подобными вопросами. Просить ее об этом – все равно что взваливать дополнительную нагрузку на ее уставшие плечи и подвергать ее риску еще более сильных страданий, ведь жертва долго мучилась от нападок, которые серьезно подорвали ее веру в себя. Спрашивать у себя означает спрашивать с себя, оглядываясь назад. Этому обязательно должна предшествовать долгая работа над собой, напоминающая проживание боли, и только после нее станут возможны восстановление и принятие себя.