Вода из колодца

Глава 3. Непростой разговор

Его догадка оказалась верной. Уже через несколько минут они беседовали с женой покойного Стеллой Георгиевной.

Это была высокая дородная женщина лет пятидесяти, прекрасно ухоженная, в изящном костюме, со строго уложенной прической. Было видно, что она эмоционально подавлена, но, несмотря на вполне понятные переживания, Стелла Георгиевна вела себя очень достойно. Ее выразительные карие глаза смотрели прямо на собеседников, свидетельствуя об уме и силе характера.

Именно она провела Владимирова и Левина к большой беседке, которая располагалась в левой части двора около засаженных нежными ранними розами клумб.

– Приносим наши соболезнования, – начал свой разговор с хозяйкой дома Владимиров.

Он всегда был подчеркнуто вежлив, прекрасно понимая, что вступая в контакт с человеком с этих простых слов вежливости, он располагает его к себе.

– Но нам нужно поговорить с вами о произошедшем, тем более что вы были свидетельницей многого, поэтому сможете оказать нам помощь.

Стелла Солоневич кивнула. Медленно, но с логичной последовательностью она пересказала все то, о чем им уже говорил с утра Самарин: рассказала, что муж не планировал ехать на дачу, однако вечером он вспомнил, что оставил в своем кабинете в загородном доме документы. Решил съездить, чтобы забрать их. Содержание документов ей было неизвестно. По всей видимости, это какие-то рабочие бумаги. Обещал вернуться той же ночью. Но связь с ним пропала. Всю ночь она не сомкнула глаз, предчувствуя беду. Утром позвонила на службу мужу. Там его также не оказалось. Заместитель сначала уговаривал ее не поднимать тревогу, но потом согласился с приведенными доводами и вызвал милицию. Уже вместе они приехали сюда, открыли ворота, увидели автомобиль, а когда уже заметили, что входная дверь дома отперта, то тогда и поняли, что произошло что-то серьезное.

Далее Солоневич описала, как искали и нашли ее мужа, как увезли его в больницу.

– Я была рядом. Врачи сначала надеялись, что он, несмотря на раны и шок, сможет выкарабкаться, но к вечеру ему стало хуже, он ушел в кому, а спустя четыре часа умер. Потом провели вскрытие, оно показало, что у него было множество переломов, сопровождавшихся внутренними кровотечениями. К тому же он провел всю ночь в ледяной воде. Шансов выжить в таких условиях очень мало. Вот он и не смог.

Стелла Георгиевна замолчала.

– Мы уже встретились с братом вашего мужа и его сыном, однако они быстро покинули нас, так и не ответив на вопросы.

В глазах хозяйки мелькнул какой-то злой огонек, но она сдержала себя. Владимиров сознательно упомянул имя Вениамина Солоневича, уже догадавшись, что так спешно покинувшая их пара сбегали не от сотрудников милиции, а от гнева Стеллы, с которой, по всей видимости, не хотели встречаться.

– Понимаю, что вам трудно возвращаться к событиям прошлого дня, но, может быть, вы обратили внимание на еще что-то? И где те самые документы, за которыми приехал ваш муж?

– Честно говоря, не знаю. Я ведь уже сказала, что вообще не понимаю, о каких документах идет речь. Наверное, что-то было, но мне трудно об этом судить.

– А Вениамин Маркович? Он ведь что-то искал в кабинете? – продолжил Владимиров.

– Молодой человек, – вдруг резко отозвалась Стелла Солоневич, гордо вскинув голову. – Не провоцируйте меня. Вы правильно догадались. Я не была рада видеть своих родственников в этом доме. Не буду скрывать: между моим мужем и его братом произошла размолвка. Но это дела семейные. Давайте пока без подробностей. Но что он здесь искал – мне не ведомо. Может, семейные документы какие-то, может быть, фотографии.

– Кстати, о фотографиях, – отозвался Левин. – Мне показалось или они простреляны? Будто кто-то в тир играл. На грабителей это не похоже. Они в дома забираются не по портретам стрелять.

– Да, я увидела, что все наши семейные фото уничтожены таким варварским способом. Не знаю, кому это нужно. Фото самые простые. Там мы с Мишей, его родители, мои родные, наши дети.

– Простите, а можно поподробнее о детях? – спросил Владимиров, давно уже заготовив этот вопрос.

– Ради Бога. У нас с Мишей двое уже взрослых детей. Дочь Мирра. Живет сейчас в Лондоне, заканчивает известный медицинский университет. Вы не подумайте. Уехала туда по обмену. Очень способная. Трудолюбивая. Даже стипендию получает особую от ее величества королевы. Ей 25 лет. Есть еще сын Георгий. Ему 20. Он студент. Учится также в медицинском. Подает надежды. Но пока еще не так себя зарекомендовал, как его сестра.

– Вашей дочери нет в стране, понимаю. А почему сына здесь нет. Вы ему еще не сообщили?

Стелла Георгиевна заметно занервничала.

– Нет, я позвонила Гоше. Но он уезжал. В Псков, на научный семинар. Возвращается сегодня. Должен вот-вот приехать. А почему вы об этом спрашиваете?

– Дело в том, что, по нашим сведениям, ваш муж перед смертью просил прощения у сына. Для него это было важно. Значит, сын может что-то пояснить. А вы что об этом думаете?

Солоневич замялась.

– Не могу сказать. Хотя… Знаете, пожалуй, попробую объяснить. А то расскажут другие, да еще в извращенном виде. Дело в том, что в последний год Георгий не живет с нами в нашей квартире. У него, скажем так, есть девушка, с которой мы бы не хотели… Я бы не хотела… Вы понимаете. Если у вас есть дети, то понимаете. Я привыкла говорить обо всем прямо, без обиняков. После такого разговора между нами сын и ушел из дома. Теперь они снимают квартиру. Он общался с отцом. Мы с ним иногда виделись. Но не так часто, как хотелось бы.

– То есть вы утверждаете, что конфликт произошел между сыном и вами, без участия его отца.

– Да, но отец поддерживал, скорее, меня, чем его. Но вы не думайте ничего. Георгий – он и мухи не обидит. Да к тому же этот вечер и эту ночь он провел в поезде. Слава Богу, был не здесь. Когда он вернется, вы сами сможете с ним поговорить, а теперь – простите, меня, но я больше не могу уделять вам время. Вы пока можете походить здесь, все посмотреть, а дальше… После похорон, ради Бога, вызывайте, будем разговаривать. А сейчас – простите.

И хозяйка поспешила покинуть беседку.

Владимиров и Левин остались наедине с чудесным, так заботливо ухоженным садом. Еще раз взглянув на кусты роз и полукруглые клумбы с другими всевозможными цветами, Владимиров поспешил догнать Солоневич.

– Простите. Последний вопрос. А кто ухаживает за садом, домом? Может быть, у вас есть приходящие работники?

Стелла Георгиевна остановилась.

– Да, есть. Есть нанятый садовник. Вернее, садовница. Женщина на пенсии. Она живет в трех домах отсюда. Это же село обычное. Просто домов много занимают такие, как мы дачники. Увидите, когда будете от нас уезжать, такой домик желтого цвета, небольшой с зеленой железной крышей. Зовут нашу работницу Настасья Андреевна. Она приходила через три дня цветы поливать, ухаживать за ними. В доме убиралась раз в неделю. В пятницу. Мы обычно приезжали сюда в пятницу вечером. А уезжали в воскресенье вечером. У меня есть ее телефон. Но вы лучше сами зайдите. Поговорите. Узнайте, что вам нужно.

Владимирова нагнал Левин.

– Думаешь, кто наводку на дом дал? – спросил он. – Домик заметный, даже здесь. Могли и заинтересоваться знающие люди. Слушай, пока ребята работают, пойдем погуляем. Здесь вон все как. Нам с тобой так не жить. Пойдем, хоть полюбуемся.