Военачальник хочет вечности

Глава 9

Резкий дневной свет. Или ночной — подумала Мист. Как бы там ни было, этот свет заставил ее окончательно проснуться.

Вместо того чтобы испытывать стыд и отвращение, она с удовольствием отдавалась большим, теплым рукам, массажирующим ее спину, пока, в конце концов, не превратилась в безвольную блаженную массу. Она стонала, смутно отмечая про себя, что любовников-вампиров, похоже, чрезвычайно недооценивали. А ей, вероятно, посчастливилось испытать их страсть на себе, и теперь Мист наслаждалась «процессом адаптации».

— Мне нужно уйти на пару часов, чтобы встретиться с братом. Тебе здесь комфортно?

— Угу, — промямлила она.

— Не уходи.

Ха? Да она никуда и не собиралась. Слишком уютно и расслабленно она себя чувствовала.

Наклонившись, Рос прошептал ей на ухо. — Я оставил тебе кое-какие вещи. Ты ведь оденешь их для меня, milaya? — И исчез.

Испытывая странную лень, она, спустя час, все же встала и изумилась, увидев, что он для нее оставил. Это было облегающее шелковое бюстье, в обрамлении прозрачных кружев, которое едва прикрывало ее соски, замысловатые подвязки, сетчатые чулки и трусики «танга», — всё черное как смоль. По ее телу пробежала дрожь. Оказывается, у генерала Роса имелась безнравственная жилка.

Он хотел, чтобы она оделась для него, что ж с этим у нее не было никаких проблем. Мист испытывала радость от того, что кто-то, наконец, сможет оценить ее сказочное шелковое белье и кружева. И то, что он попросил, когда мог приказать, составляло огромную разницу. Но, отмокая в ванне, она размышляла о своем всё еще зависимом положении от того, будет ли он продолжать так же относиться к ней. Что было просто невыносимо для такого создания как она.

Она как бы ожидала, что к этому времени ее сестры должны были появиться здесь, — Никс частенько удавалось отыскать ее, — но знала, что если к этому времени они еще не объявились, то ей придется выиграть свою свободу своими собственными методами и талантами. Рос сказал, что вернет ей цепочку, когда будет уверен, что она никогда от него не уйдет.

Так ли уж сложно будет сыграть, будто она хочет остаться с ним навсегда?

Высохнув, она подошла к кровати и склонила голову над разложенным бельем. Почему бы не воспользоваться соблазнением, позволив ему думать, что она всегда желала его сильнее всех других? Поиграть в любовь и изобразить капитуляцию. Разгладив чулки по всей длине ног, она задумалась, казался когда-либо обман настолько восхитительным.

Надев, наконец, бюстье и почувствовав, как верхний край материи приятно скользнул по ее затвердевшим соскам, Мист задрожала. Она была уже влажной от одного только предвкушения.

Одевшись, она легла на кровать, став фантазировать о нем внутри нее, в то время как его большие руки касались бы ее тела.

Будет ли он пить ее кровь? Она представила, как он, войдя в нее сзади, накрыл бы ее всем своим телом, чтобы вонзиться и в ее шею.

Ее пальцы заскользили вниз по коже, спускаясь к животу, а потом еще ниже, проникнув в трусики. Он должен был скоро вернуться, но волновало ли ее, на самом деле, что он мог застать ее за самоудовлетворением? Она уже делала это для его удовольствия. Да и что он сделает, если застукает ее в таком положении, и ему это не понравится, — порвет с ней?

Прикоснувшись к клитору, Мист выгнула спину дугой. Была ли она когда-либо настолько влажной? Никогда, пока не оказалась в вампирском логове, одетая в облегающий черный шелк, нетерпеливо ожидая возможности соблазнить военачальника.

Ее глаза закрылись, а ноги раздвинулись шире, как только она скользнула пальцем еще ниже. Когда она открыла глаза, немного приподняв веки, то увидела Роса, стоящего у края кровати и наблюдающего за ней.

— Не смогла подождать? — спросил он хриплым голосом, не отрывая от нее темных глаз и уже срывая с себя одежду. Его плоть выдавалась из-под материи штанов.

Мист покачала головой.

Рос знал, что его валькирия была язычницей, но она совсем не выглядела таковой до того момента, как он обнаружил ее в его кровати, одетую в черные чулки, подвязки и шелк, доставляющую себе удовольствие, развязно расставив ноги. Ее великолепные рыжие волосы, рассыпались по подушке, укрывая ее, словно ореол, а рука находилась в трусиках, нежно лаская собственную плоть.

И даже с его появлением она не остановилась.

— Я не смел и мечтать, что ты будешь такой. Мне и сейчас кажется, что я сплю.

Она выгнула спину.

— Ты фантазировала обо мне? Скажи да…Он не думал, что когда-нибудь будет так отчаянно жаждать услышать что-либо.

Ее пьянящий голос был таким же сексуальным, как и ее тело. — Да, Рос.

Он застонал. — И о чем ты думала?

— О тебе, пьющем мою кровь, пока ты глубоко внутри меня, — ответила она, застонав на последних словах.

Она также жаждала и его укуса? — Это несомненно сон.

Она облизала губы. — А в своем сне ты так же долго заставляешь меня ждать тебя?

— Ты желаешь этого добровольно? — Он потянулся, чтобы расстегнуть пряжку ремня, с изумлением осознав, насколько это оказалось сложно сделать. В конце концов, он просто разорвал его. Ее бедра приподнялись в ответной реакции.

— Да.

— И никаких игр?

— Никаких, — задыхаясь, ответила она, — ты нужен мне внутри.

— Твое тело жаждет, чтобы его трахнули?

Она тяжело задышала, ее пальцы стали двигаться быстрее. — Да.

— Трахнул я?

— Да, — простонала она.

Он предполагал, что потребуются месяцы планирования, прежде чем ему удастся ее покорить, прежде чем она по-настоящему его захочет. И им больше не придется играть в приказы и подчинение.

И, тем не менее, вот она лежит на его кровати, лаская себя, в ожидании его возвращения. В его кровати, ожидая. Это было слишком невероятным, чтобы быть правдой, и у него возникли подозрения. — Убеди меня.

Взгляд Мист скользнул по его лицу, ее веки опустились, когда она медленно, чувственно вынула пальцы. Поднявшись, она подошла к стене и оттянула в сторону тонкую веревочку своего крохотного белья.

Не сказав ни слова, она просто развела ноги и наклонилась вперед так, что ее предплечья прижались к стене. Такая поза приподняла ее зад и обнажила сочную плоть, при виде которой, Рос задохнулся. — Весьма веский аргумент.

Он был ошеломлен видом ее плоти, жаждущей наполнения, как и тем фактом, что она сама начала это, став мастурбировать, думая о том, как он будет ее трахать…

Рос сбросил сапоги, сорвав последнюю одежду, и встал позади нее. Большим пальцем он скользнул в ее тугую влажность, на мгновение, закрыв глаза, обнаружив какой скользкой и ароматной она была. Мист подрагивала всем телом, что еще сильнее возбуждало его. Со стоном он заменил большой палец сначала одним, а потом двумя пальцами.

— В моем сне, я действительно трахаю тебя. Но начинаю медленно, вводя свой член в тебя дюйм за дюймом. А когда ты начинаешь истекать влагой, и я вижу, что ты готова, я начинаю трахать тебя со всей мощью.

С легким всхлипом, она еще сильнее выгнулась, приподняв попку выше.

— А что делаю я? — выдохнула она.

— Ты кончаешь снова и снова просто от удовольствия. Без всяких приказов.

Он раскрыл ее, крепко сжав свою плоть. Но когда его головка коснулась ее влажного жара, он собрал всю выдержку, чтобы не вонзиться в нее со всей силы. От борьбы с самим с собой он весь дрожал, но не собирался вознаградить ее за тот дар, что она ему преподнесла, причинив такую боль и врезавшись в ее тугое маленькое влагалище.

Но головка только едва вошла в нее, как снаружи ударила молния, — она уже кончала, впившись когтями в стену и с трудом хватая ртом воздух. — Рос, сейчас… прошу!

— Я… — простонал он, схватив ее за бедра, напрягши каждый мускул, чтобы войти в нее медленно, чтобы доставить ей удовольствие…

Но вдруг глаза Роса округлились, когда он почувствовал, как ее когти вонзились в его зад, заставив его войти в нее рывком.

— Жестче, — прорычала она гортанно.

— Не чувствуй боли, — выдавил он из себя, и с ответным рыком вонзился в ее плоть, прорываясь через сжимающие спазмы ее оргазма, словно сквозь сжатый кулак. Даже когда он был уже глубоко, она продолжала кончать. Он мог бы просто замереть и позволить ее телу выдоить его до капли.

Но хотел взять ее, трахнуть так неистово, чтобы она забыла про других мужчин. Оставить на ней свое клеймо. Рос сжал ее бедра, вышел, и снова врезался в нее, достав до самого конца.

— Да! — закричала она.

— Ты хоть знаешь, что это со мной делает? — выдавил он, продолжая тереться об нее своими бедрами, заставляя двигаться. Мист застонала, опершись на стену. — Видеть, как ты доставляешь себе удовольствие, думая обо мне? — Он полностью вышел, затем мощным толчком снова погрузился в нее.

— Ах, Рос… да, о, Боже… — Внезапно она снова кончила, заставляя поместье содрогнуться от ее молнии. — Пей, — Прорыдала она. Рос решил, что ослышался.

— О, Боже, прошу, испей из меня.

Разорвал кружево, он обнажил ее груди и накрыл их руками. Притянул ее к своей груди, он стал пощипывать и потягивая ее соски.

— Ты жаждешь моего укуса?

— Да, — простонала она.

— Так же сильно, как желаешь мой член?

— Да! Рос, вонзи все в меня, да, да, да, — повторяла она, прерывисто вздыхая между словами, вращая бедрами и насаживая себя на него. Как только он врезался в нее, его клыки пронзили ее кожу.

Она сильно прижала его голову к своей шее, чтобы он не смог отстраниться, — и затем снова кончила, так простонав его имя, что он буквально ощутил ее слова, впившись в горло. Он не остановился, лишь прорычал в кожу, извергаясь в нее. Рос продолжал неосознанно вонзаться, руками сжимая ее пышные груди. Ее кровь обжигала его изнутри, пока он изливался в нее волна за волной.

После, когда способность мыслить вернулась к нему, он поднял ее и прижал к своей груди, чувствуя, какой обессиленной она была, собственно, как и он сам. Он медленно вышел из нее, и, подняв ее на руки, подошел к кровати.

Когда вампир посмотрел на нее, то увидел, что ее глаза были цвета серебра, а на губах играла улыбка.

Он не мог оторвать от нее глаз, всё еще не в силах поверить. — Тебе ведь понравилось, верно?

Мист кивнула.

— Хочешь еще? — спросил он, бросив ее на кровать.

Вместо ответа она встала на колени, убрала волосы и предложила ему нетронутую сторону шеи.

От желания его голос прозвучал яростно. — Не совсем это имел в виду, но мы что-нибудь придумаем…

Чем ближе был рассвет, в ожидании которого, они, не прекращая, трахались, ласкали и кусали друг друга, тем всепоглощающе становилось невероятное наслаждение, — и все меньше он верил в то, что это его Невеста охотно — нет, активно — принимала участие.

И когда ночь почти подошла к концу, Рос озадаченно посмотрел на Мист. Он не знал, какая сторона ее натуры нравилась ему больше всего. Была ли это сирена в черном шелке, которая заставляла его член и клыки побаливать от предвкушения или тот ангел с ярко рыжими волосами, рассыпавшимися по подушке, — который рождал боль в его груди.

Она провела тыльной стороной пальцев по его лицу. — Рос, я хочу, чтобы у нас с тобой всё развивалось естественно, без власти цепочки, — прошептала она ему. — Поклянись, что через две недели ты вернешь ее мне. Просто дай нам шанс. Дай мне шанс самой захотеть этого.

Он хотел верить в нее, верить в себя, верить в то, что сможет убедить ее остаться. Рос уже представлял, как прикажет ей закрыть глаза и открыть ладони, а потом, как посмотрит на ее лицо, когда положит цепочку ей в руки.

У него было две недели, чтобы завоевать ее. — Да, milaya, клянусь.

Ничего из его человеческой жизни или вампирского существования не подготовило его к жизни с валькирией.

Мист обладала безграничной энергией, была очень сильной и источала почти сверхъестественную чувственность, заставлявшую его кровь закипать. Каждую ночь он перемещал ее в разные места, чтобы заниматься с ней любовью снова и снова. Он овладевал ею у подножия пирамиды, смотрел с благоговением, как она скакала на нем на освещенном лунным светом пляже Греции, ласкал ее плоть под мамонтовым деревом, пока она не начинала молить о пощаде…

И в эти ночи, когда он и Мист, наконец, утоляли свою жажду, то говорили часами, и Рос узнавал больше о ней и о ее виде. Много лет назад, еще в Облаке, Рос подарил Мист крест, которым она так восхищалась, но когда в свете газовой горелки, зажженной в их комнате, засверкали драгоценные камни, она словно впала в транс. Наконец, он прикрыл их, и как только она пришла в себя, то призналась ему.

— Мы все унаследовали жадность Фрейи. Блестящие вещи, украшения и драгоценные камни… Мы не можем оторвать от них взгляда, если в многолетних тренировках не научились перебарывать себя, а внезапное сверкание порой просто неотразимо.

Рос выругался про себя, проклиная эту ее уязвимость. А ведь он считал, что Валькирии были почти совершенными созданиями, — у них отсутствовала потребность в еде, бессмертные, а с годами становятся только сильнее, — но он также узнал, что они были одним из нескольких видов Ллора, что могли умереть от горя. И если одна была слаба, остальные тоже страдали, так как они все были связаны «общей» силой.

К несчастью, он не мог всё время находиться рядом, чтобы защищать ее. И хотя он старался использовать цепочку как можно реже, но однажды, когда она спала, он прошептал ей, что у нее больше нет подобных слабостей.

Рос бы с удовольствием слушал только о ней, но она проявляла удивительное любопытство в отношении его прошлого. Он понял, что рассказывает ей такое, чего не открывал никогда и никому, и, как ни странно, с Мист чувствовал своего рода облегчение, делясь с ней.

Он рассказал ей о той боли, которую испытали он и Мёрдок, однажды вернувшись домой и обнаружив, что их шестеро братьев и сестер вместе с отцом умирают от чумы. Глаза Мист наполнились слезами, когда он поведал о душераздирающем решении заставить их всех выпить, и о наступившем потом полном агонии ожидании, когда они не знали, возродиться ли их семья, хоть кто-то из них. В конце, они потеряли их отца и сестер, но обрели двух братьев.

Ночь, когда он сам «умер», казалось, приводила ее в восхищение. Она неоднократно просила Роса рассказать ей истории о том, как он предъявил требования Кристофу. Его Невеста не переставала повторять, как она гордилась им. Эти замечания заставляли его испытывать сильную неловкость. За эти дни произошло мало такого, чем Рос мог бы гордиться. Он избегал Кристофа, а когда они все же встречались, говорил как можно меньше. Он силой заставлял свою Невесту оставаться с ним, и подозревал, что если, по истечении этих двух недель, она захочет уйти от него, он в мгновение ока нарушит данную ей клятву.

Он ловил любой намек, который мог помочь ему понять, что она чувствовала, и каким может быть ее решение. Иногда он был настроен оптимистично. Порой, когда они шутливо сражались в игре, основанной на военной стратегии, она, казалось, наслаждалась каждой минутой, — как и тем фактом, что он всегда выигрывал у нее. Она пояснила ему, что не была стратегом, а всегда лишь «задирой на передовой», но ценила его талант. Однажды Мист подошла к нему, села сверху, широко расставив ноги, и положила его руки себе на груди. Скользнув по его члену, она прошептала ему на ухо — Мой мудрый военачальник. Ты так хорош, что у меня пальцы загибаются на ногах. — Его тело охватила такая сильная дрожь, что ему пришлось бороться с собой, чтобы тут же не кончить.

На самом деле, казалось, она радовалась любому напоминанию, что он сражался и участвовал в войнах. Она восхищалась его мечом. Не раз ее глаза округлялись от одного только значительного веса оружия, и, глядя потом на Роса, ее глаза прищуривались и становились серебряными от желания. А стоило ее глазам засверкать серебром, как он становился твердым, как железо.

И в их последнюю совместную ночь, когда они уставшие, лежали в постели, он, наконец, спросил ее.

— Что тебя привлекает во мне? — Что могло выдержать сравнение с полубогом, который умел умопомрачительно целоваться.

Не колеблясь, она ответила. — Твои шрамы.

Он в удивлении свел брови. — Что? Почему?

— Они — это свидетельство той боли, которую ты вынес. А пережитая боль рождает силу, — она провела рукой вниз по его животу. — Это тот шрам, что убил тебя?

— Да.

— Тогда именно этим шрамом я восхищаюсь больше всего, — она очень нежно коснулась его губами. — Так как он привел тебя ко мне.

Но его удовольствие никогда не было полным. Рос никогда не был влюблен, даже сомневался, что когда-либо спал дважды с одной и той же женщиной, но, тем не менее, сейчас он жаждал всего от этой бессмертной язычницы, был болен желанием к ней. Он хотел обнажить ее душу и заставить отдать всю себя, всё, чем она была еще в самом начале, пока время не испортило ее.

Сны Роса напоминали ему о ее прошлом, не давая окончательно и бесповоротно влюбиться в нее. Хотя, к счастью, он никогда не видел, как Мист занималась любовью с другим, и откуда-то знал, что никогда не увидит. Но при одной только мысли о любовниках, которых она принимала в свое тело, он сходил с ума. Рос доводил себя до безумия, думая, хорош ли он по сравнению с ними. Каждый раз, когда она проделывала с ним что-то порочное, он смотрел в потолок в агонии удовольствия, размышляя в шоке о том, где она могла научиться всему этому.

Сколько их у нее было? Ведь ей было две тысячи лет. Один любовник в год? Два в год? Или один возлюбленный в месяц…

И как он мог сравниться с Богами? Она была настолько страстным и прекрасным созданием, что было ясно, что она создана для любви только с богами.

Сны не давали ему поверить и окунуться в ту жизнь, которую они могли бы разделить, — ту самую жизнь, которую он так отчаянно жаждал, что почти мог почувствовать ее.

Он боялся спать, а если все же пытался отдохнуть, то не получал никакой подпитки от сна, с каждым днем становясь все слабее. Хотя ее кровь и увеличила его мышечную массу, сделав физически даже сильнее, чем он мог себе вообразить. Каждый закат он относился к ней холодно, поэтому однажды она спросила его о его снах. Но он солгал.

Мист принимала его заверения, улыбаясь ему со своего места у окна. Ее улыбка могла поставить целую армию на колени. И, вероятно, делала такое не раз.

Как он мог подумать, что он был ей парой?

Прости — подумала Мист, посмотрев на Роса, и став раскачиваться на нем. Но она уж слишком наслаждалась своим вампиром.

Его глаза горели лютым пламенем, а его роскошно вылепленные мускулы, могли сейчас выдержать даже ее когти, когда она наклонилась, чтобы поднести груди к его рту. Он всосал и застонал вокруг одного соска, чувствуя приближение собственного оргазма, и когда Мист кончила, он жарко выстрелил внутри нее. После, она безвольно упала на него. Валькирия обожала, когда Рос заключал ее в объятия, прижимая к своей груди, пока по его телу еще несколько мгновений спустя пробегала дрожь.

Когда он, наконец, отпустил ее, поцеловав напоследок, чтобы одеться и отправиться в Облако, она сказала. — Ладно, я смирюсь с тем, что я — твой грязный маленький секрет — пока что. Но я не могу торчать часами в этой комнате, пока тебя нет.

— А что тебе нужно, любимая? — спросил он, собирая ее кудри вверх. Казалось, он был очарован ее волосами, никогда не упуская возможности коснуться их.

Стоп, он только что назвал ее любимой? Круто. — Знаешь ли ты, что такое Xbox[27]? Нет? Ну, так вот, твоя Невеста страдает такой небольшой зависимостью от нее…

Пока он сходил в душ и оделся, она записала модель приставки и название игр, которые хотела. И прежде чем он переместился, она взяла его руки и торжественно на него посмотрела. — Вернись с этим домой, и я буду считать, что ты убил ради меня дракона.

Пока Мист ждала Роса, она разрисовала ногти на ногах. Валькирии обожали это занятие, так как это был единственный способ хотя бы ненадолго изменить свою внешность. Она подумала о том, как легко она здесь устроилась.

Вообще-то в этой ситуации существовало только три момента, которые не давали ей почувствовать себя здесь по-настоящему комфортно. Во-первых? Хотя они большую часть ночей путешествовали, он не познакомил ее со своими друзьями и семьей, и не позволял ей видеться с ее родными. Он пояснил это тем, что на эти две недели желал быть центром ее внимания.

Она подозревала, что он специально ждал, пока их отношения не окрепнут, что, как он полагал, должно произойти через три дня, — в конце того, что она называла двухнедельным вампирским тест-драйвом. Закончится ли все, в конечном счете, продажей? Она знала, что для нее это будет означать статус отверженной в Ллоре и прощание с семьей. Она уже прям представляла, как приводит Роса в ковен. Ее сестры поблагодарят ее за сюрприз, а потом с радостью и ликованием порвут его когтями и порубят мечами на куски.

Будучи близнецом Фурии, Кара в одиночку могла бороться с ним до смертельного исхода просто из-за того, кем он был. И хотя Рос был невероятно сильным, Кара была очень быстрой, неся за плечами несколько тысяч лет опыта, и кипящую ненависть разлученной близняшки. Эти двое были бы словно Годзилла против Мотры[28] или как какое-нибудь другое серьезное эпическое дерьмо.

Ее второй проблемой было беспокойство за него. Он часто перемещался в замок, и каждый раз она боялась, что он может столкнуться с какой-нибудь фракцией Ллора, которая захочет убить его просто за то, что он был вампиром. Она поверила ему, когда он рассказал ей о намерениях Кристофа, и не заметила никакого конфликта интересов со своим ковеном, так что зовите ее ужасной личностью, но она превратилась в информатора, став обучать его, как защитить себя.

А третья жалоба касалась того, что каждый закат, когда они просыпались, он был нестерпимо сердитым и резким с ней. Она опасалась, что в своих снах он мог видеть, как она флиртовала или даже занималась любовью с другим, — хотя Никс однажды сказала ей, что те, кто получают чужие воспоминания никогда не видят такого, отчего не смогут оправиться. Чаще это только важные, судьбоносные события.

Рос снова и снова заверял ее, что ничего не случилось, но у Мист были свои подозрения. Хотя, по правде, она легко выносила его плохое настроение, потому что остаток ночи он обращался с ней как с королевой.

И когда ее ногти высохли, Рос вернулся с убитым драконом, и сопутствующими играми, положив их у ее ног. Он хмуро посмотрел на Мист, словно скучал по ней, и ее сердце вдруг выкинуло какую-то забавную, идиотскую штуку. Ей захотелось запрыгнуть на него, что она и сделала.

И как только Мист оказалась в его сильных руках, она поняла, что была готова бежать ему навстречу, только чтобы оказаться именно здесь — в его объятиях.