Военно-духовные братства Востока и Запада

А. Чему и как учились бедуины

Самобытная школа, готовящая воинов-кочевников Аравии к адекватным действиям в условиях реального боя, существенно повышающая их боеспособность, выживаемость и стимулирующая защитные функции человеческого организма, образовалась задолго до появления на исторической сцене пророка Мухаммеда. Суровые климатические условия Аравийского полуострова ставили перед бедуином-кочевником («бедави», то есть «сыном пустыни»), особо острую, в постоянной борьбе за существование, проблему выживания. Человек в процессе существования как вида никогда не был «особым интеллектуалом», и особенно много на уровне сознания не размышлял. Бедуин существовал во враждебной окружающей среде и поэтому для него, как правило, оказывалось не так важно, что именно он решал предпринять в условиях надвигающейся опасности (ударить, убежать или просто спрятаться). Важно было, как быстро он принимал то или иное решение. Человек, который слишком долго выбирал (естественно, при всех прочих равных условиях), очевидно, и не выживал, и, соответственно, не передавал эту свою неспособность выжить дальше, следующим поколениям. Поэтому способность к быстрому, в гораздо большей степени подсознательному, чем сознательному, выбору очень хорошо закрепилась в бедуине и, вообще говоря, делала возможной его жизнь как таковую. Проблема выживания породила такой род деятельности бедуина-кочевника, как защита от хищных зверей, охота, скотоводство и оборона от соседних племен. Эта проблема и определила необходимость передачи знаний от поколения к поколению. А передача знаний вне специальной педагогической практики невозможна.

Цель обучения и воспитания воинов – подготовка защитника своего племени – кочевникам-бедуинам представлялась двояко: с одной стороны, необходимо было добиться практических результатов, передать воспитаннику знания, навыки, умения, ценностные ориентиры и т.п., с другой – приобщить его к традиционным способам деятельности, как то велел обычай.

Задачей обучения и воспитания являлось наделение члена племени морально-этическими нормами и знаниями, необходимыми в кочевом хозяйстве и военном деле, в соответствии (в основном) с двумя главными законами морального кодекса: законом гостеприимства и законом кровной мести.

Воплотить в жизнь цели воспитания можно было, лишь сделав достоянием подрастающих поколений определенный социальный опыт, приобщив их к культуре, созданной предыдущими поколениями. Содержанием воспитания выступал процесс формирования норм, относительно которых человек оценивает характер своего сосуществования с общим целым (родом, племенем и т.п.), основанным на таком базовом свойстве человеческой психики, как способность подсознания фиксировать то сочетание особенностей жизни человека в условиях кочевого строя Аравии, при котором у кочевника возникало ощущение единства и отсутствия противоречий. Фиксировать это сочетание особенностей и условий как единое целое, как норму, и затем воспроизводить для сравнения с текущими условиями. Процесс формирования норм основывался также и на другом бытовом свойстве человеческой психики, заключающемся в способности человека на уровне эмоций, подсознания, чувств отождествлять себя с другими людьми (как правило – с авторитетами племени, героев сказаний и т.д.). Безусловно, учитывался и фактор, имеющий генетически-биологическую основу (естественно, интуитивно, на подсознательном уровне).

Этот процесс формирования норм, естественно, не мог быть адекватно и своевременно усвоен вне специальной педагогической деятельности. С точки зрения воспроизводства человека как субъекта социальной деятельности у кочевых народов Аравии необходимо было, чтобы он усвоил основные пласты культуры (а затем воспроизводил их, как норму):

1) Опыт, обеспечивающий воспроизводство материальных условий жизни;

2) Опыт, обеспечивающий воспроизводство общественных отношений;

3) Опыт, обеспечивающий воспроизводство духовной жизни;

4) Опыт, обеспечивающий защиту своего племени от внешних врагов.

В качестве средства воспитания широко использовался язык, опосредовавший все виды общения, ритуалы, представляющие собой социально значимые стереотипы поведения, воспроизводимые в различных жизненных ситуациях, фольклор, представляющий собой совокупность представлений о природе и обществе.

Средства воспитания использовались в структуре педагогических методов, среди которых особое место принадлежало одобрению или неодобрению действий воспитуемого, совместно разделенной деятельности, примеру, упражнению.

Воспитатели широко использовали внушение, вовлекая молодежь в коллективные обряды. Воспитательный процесс у арабских кочевников-бедуинов выступал в двух формах:

1. В форме, синкретически слитой с другими видами социальной деятельности, включенной в повседневное общение. Воспитание осуществлялось как бы в процессе развития жизненных ситуаций, в ходе развертывания которых возникала потребность передавать неопытному подростку определенные знания, умения, навыки, необходимые для выполнения им социально значимых действий или формирования общественно значимого отношения к различным событиям и явлениям.

2. Практиковалось также воспитание молодежи в рамках специальных институтов, которыми являлись: обряды посвящения в полноправные члены бедуинского племени, различные ритуалы и так называемые «школы на верблюдах».

Основным методом передачи знаний были обучение танцу воина-кочевника и различные религиозные обряды, которые консервировали в символике психомоторных движений самые трагические эпизоды борьбы за выживание. Процесс обучения воинским обрядам практически и являлся процессом передачи знаний и формой обучения вообще. В процессе обучения и воспитания участвовало все бедуинское племя.

Документальные источники утверждают, что обучение и воспитание воинов Аравии доисламского периода осуществлялось в двух формах:

1) глубоко в пустынях, в так называемых «школах на верблюдах»;

2) в городах.

До появления ислама, у бедуинов, хотя и имелось тяготение к оседлому образу жизни – государственности, что подтверждается существованием у арабов городов, преобладающим общественным строем являлся родоплеменной кочевой строй. В «школах на верблюдах» обучение и воспитание воинов выполняло развивающую и воспитательную функцию, что вполне удовлетворяло кочевников. Юношей учили верховой езде, владению мечом, копьем, ножом, кинжалом, дротиком («джидом», или «джеридом»), луком со стрелами, организации обороны племени, методам совершения набегов на соседние племена. В городах обучение и воспитание, помимо развивающей и воспитательной функций, выполняло еще и образовательную функцию. Защитников (воинов гарнизона) и охранников (воинов городской стражи, или, выражаясь современным языком, полиции) арабских городов обучали чтению; письму; математике (арифметике, то есть искусству счета; геометрия в курс их обучения не входила); музыке; искусству стихосложения (поэзии); воинскому мастерству, заключавшемуся в технике владения мечом, копьем, ножом, кинжалом, дротиком и луком со стрелами; умению обращаться с техническими средствами (боевыми машинами), предназначенными для обороны городов; методам несения сторожевой службы и методам обороны городов.

Таким образом, воспитание и обучение арабских воинов носило характер, ориентированный на воспроизводство традиционных, обрядовых, религиозных, ритуализированных форм. Культура, усваиваемая молодыми людьми, была освящена тысячелетней практикой и носила обязательный для всех характер. Различия в воспитании определялись лишь различиями пола, которые были естественными и всеобщими. Девочкам отводилась роль продолжательниц рода, а в общественной жизни – ведение домашнего хозяйства. Воспитание было направлено не на обновление, а на воспроизводство ранее созданных образцов. Все это в совокупности и определяло эффективность и высокую результативность образования бедуинов.

Б. Что нового привнес в процесс обучения пророк Мухаммед

На рубеже VI–VII веков Христианской эры в арабском мире произошли стремительные перемены, вызванные переходом от традиционного кочевого родоплеменного строя к ярко выраженному классовому обществу, порождая в сердцах большинства арабов чувства уныния и отчаяния. Для людей, мыслящих традиционными понятиями, жизнь становилась попросту непереносимой – унылой, бессмысленной, унизительной и нелепой. Так или иначе, нужно было вырабатывать такое мировоззрение, которое позволило бы человеку и в условиях явной социальной несправедливости ощущать ценность и осмысленность жизни.

При разработке новой религии и, соответственно, новой системы мировоззрения – ислама – пророк Мухаммед умело использовал главные черты национального характера арабов: безграничную преданность в любви и дружбе, верность долгу (в том числе – и даже преимущественно – долгу кровной мести), мужество в борьбе со всеми внешними опасностями (воспитанное суровой, полной лишений кочевой жизнью в пустыне) и страсть к смелым подвигам (постоянно подпитываемая непрекращающимися междоусобицами). Эти главные положительные черты арабского национального характера, выражающие решительно преобладание в нем субъективной, личной стороны духа.

Перечисленным выше положительным чертам арабского характера вполне соответствовали и отрицательные: равнодушие к объективной истине как таковой, к истине внешнего фактора, сварливость и, наконец, то упрямство, о котором даже сам пророк Мухаммед вынужден был свидетельствовать в Коране в следующих выражениях: «Арабы пустыни самые упрямые в неверии и обмане» (не случайно Мухаммеду потребовалось на покорение Аравийского полуострова немногим меньше времени, чем его преемникам-халифам – на завоевание Святой Земли, Северной Африки и Персидского царства Сасанидов). Эти стороны и особенности сильного и в своих недостатках арабского национального характера Мухаммед умело использовал при создании своей исламской системы миросозерцания.

Он отчетливо понимал одну простую истину. Для того, чтобы объединить вокруг себя кочевые племена Аравии, необходимо разработать систему взглядов, положений и рекомендаций, предлагающую решение наиболее важных, ключевых вопросов жизни человека. Причем предлагающую решение их таким образом, чтобы с этой системой взглядов и положений соглашался и воспринимал ее, как свою, практически любой кочевник-бедуин (вне всякой зависимости от его социального положения и рода занятий).

Исходная система понятий, разработанная пророком Мухаммедом, была такова, что с ее помощью можно было легко формализовать, проанализировать, оценить любое явление реальной жизни кочевника. Ответить на основной вопрос – смысла и цели человеческой жизни. Разрешить извечную проблему жизни и смерти.

Сама жизнь показывала, что большая часть успеха зависит от правильного и адекватного восприятия положений Корана, а правильное восприятие невозможно без педагогической практики, для этого же, в свою очередь, нужна система воспитания и обучения. И Мухаммед занялся этой проблемой.

Он формализовал общую цель обучения и воспитания. Общая цель обучения и воспитания – распространение ислама среди самых широких слоев населения. Цель воспитания – формирование морально-этических норм воина ислама, закрепленных на уровне сознания и подсознания.

Цель обучения заключалась в наделении воина ислама теоретическими и практическими добродетелями (знаниями, умениями, навыками), закрепленными на уровне долговременной памяти.

Задачи военного обучения и воспитания сводились к работе с детьми и подростками, со взрослыми членами племени, как в мирное, так и в военное время. В наделении их морально-этическими нормами и знаниями, заложенными в религии (идеологии) ислама, обеспечивающими состояние единства части (индивидуума, конкретного человека-муслима) и целого (мусульманской общины – «уммы», совокупности частей, окружающих индивидуум людей-единомышленников), реализованное через неустанное стремление к Богу (Аллаху).

В качестве смысла жизни всякого мусульманина (главной задачи воспитания) – того, к чему его должно было, прежде всего, готовить воспитание, рассматривались послушание, повиновение, покорность («ислам») воле Аллаха, исполнение всех религиозных и прочих обязанностей, предписанных Богом и являющихся священным долгом всякого правоверного муслима. Правильное, адекватное восприятие положений Корана должно было обеспечивать состояние и чувство удовлетворенности жизнью. Иными словами, смысл и цель жизни любого мусульманина должны были заключаться в его стремлении к единству с общим целым – «уммой», окружающими людьми, реализованном в стремлении к тем нормам (по которым он оценивал характер своего сосуществования с «уммой», как с общим целым), которые сформировались у него в процессе обучения и воспитания.

Воспитание рассматривалось как способ наделения муслима этическими (нравственными) добродетелями, для чего считалось важным привить ему привычку совершать правильные действия, вести себя должным образом.

Образование считалось и было для всякого арабского воина обязательной составной частью воинского искусства. В доисламский период школа обучения и воспитания арабских воинов существовала, в основном, в качестве развивающего и воспитательного учреждения, и вполне соответствовала критериям воинской подготовки. Образовательный аспект присутствовал лишь в рамках обучения воинов, осуществляемого в арабских городах. С появлением ислама школа подготовки воинов приобрела, в дополнение к вышеуказанным нами функциям, также ярко и четко выраженную образовательную функцию и функцию психологической подготовки. Пророк Мухаммед взял курс на обновление и дополнение разработанных ранее форм обучения и воспитания воинов.

Как известно, религия является универсальным механизмом психологической подготовки (в том числе, и механизмом снятия противоречий, возникающих в жизни человека) в силу весьма многогранного воздействия на человека: с одной стороны, религия может снимать у человека противоречия в его мировоззренческой сфере существования, с другой – включает человека в непротиворечивое сообщество единомышленников, а также обладает очень мощным и эффективным механизмом обращения к подсознанию человека, его оздоровлению. Религия является также единственным сравнительно эффективным механизмом снятия абсолютно неразрешимых другими способами противоречий типа противоречия «жизнь-смерть», что мы наблюдаем в сурах Корана пророка Мухаммеда.

И обучение, и воспитание основывались на обретении молодым человеком (или молодым воином ислама, что мыслилось, как одно и то же) истинного знания. Знанию придавалось исключительно большое значение. Оно подразделялось на:

1. Предвечное и всеобъемлющее Божье знание, являющееся одним из символов всемогущества Бога (Аллаха);

2. Человеческое знание – обычное (мирское, секулярное) и религиозное (равное вере).

Вера на исламском Востоке в известной степени отождествлялась со знанием. При этом вера противопоставлялась неверию, а знание – неведению (невежеству). Стремление к знанию рассматривалось, как долг каждого мусульманина (и это представляется нам особенно важным). Обладание знанием в глазах общества, с точки зрения общественного мнения, ценилось выше, чем обладание собственностью. Считалось, что в идеале всякий образованный человек должен быть беспристрастным, ибо знание больше, чем собственность.

Собственность уменьшается по мере расходования, в то время как знание возрастает.

К овладению знанием, согласно принятой в Арабском Халифате точке зрения, вело четыре пути:

1) Усвоение исламских традиций;

2) Мистическое озарение;

3) Понимание посредством логического рассуждения;

4) Энциклопедическое знание.

При этом настойчиво подчеркивалась взаимосвязь между знанием и действием (делом, поведением), которая, в частности, должна была обеспечиваться единством должного обучения и воспитания. Все это делало проблему образования одной из центральных проблем в жизни Арабского Халифата.

Уточняя формы существования обучения и воспитания воинов в Халифате периода правления пророка Мухаммеда и первых четырех (праведных) халифов, отметим появление многоступенчатости образования:

1) семейное (домашнее) обучение и воспитание;

2) начальная школа,

3) средняя ступень;

4) высшая ступень.

Основную часть учеников начальной школы составляли дети торговцев и ремесленников, в меньшей степени – дети крестьянской верхушки. Феодальная аристократия, выделившаяся со временем из «уммы» (являвшейся, по первоначальному замыслу пророка Мухаммеда, «общиной равных»), предпочитала пользоваться услугами домашних учителей. В программе домашнего образования, наряду с Кораном, молитвами, физическим воспитанием, осваивали чтение, письмо, счет; уделялось внимание также изучению грамматики и литературы.

Со второй половины VII века школы существовали не только в городах, но и в крупных селениях исламского мира. Значительная часть населения Халифата была грамотна (в отличие от большей части населения стран тогдашнего Христианского мира). Так же, как в античном греко-римском и в ромейском христианском обществе, начальная школа в средневековом мусульманском мире была частной. Учитель договаривался с родителями учеников об условиях обучения. Обычно плата за обучение была невелика.

Общая направленность обучения и воспитания, даваемая мусульманской школой, соответствовала духу семейного воспитания. Именно семейное воспитание, в значительной мере, обеспечивало адекватность передачи знаний из поколения в поколение. Оно также было проникнуто духом ислама, установления которого строжайшим образом исполнялись в повседневной жизни. Это создавало исключительно благоприятную и благотворную почву для более глубокого изучения и постижения религии в процессе школьного обучения. Научить молодого человека не только читать Коран, но и обучить его военному делу (дабы он в равной степени владел как духовным мечом – словом Божьим, так и материальным, железным, мечом – не зря клинок меча пророка Мухаммеда – Зульфикара – был раздвоен) считалось религиозным долгом всякого учителя.

На средней и высшей ступени образования обучение чаще всего осуществлялось при мечетях (мусульманских молитвенных домах). В наиболее крупных мечетях в свободное от богослужений время занимались десятки классов. Такие классы именовались «кругами».

Изучаемые предметы делились по своему содержанию на две группы:

1) традиционные;

2) рациональные (умопостигаемые).

В первой группе главную роль играли религиозные дисциплины: толкование Корана, интерпретация устных преданий о жизни пророка Мухаммеда (хадисов), мусульманское право и теология (богословие). Кроме того, в рамках данной группы предметов изучались арабская филология (грамматика, стихосложение, литературоведение и риторика).

Вторую группу изучаемых предметов составляли: логика, математика, астрономия, медицина и другие естественнонаучные дисциплины, а также связанные с ними философские концепции, идущие, в основном, от древнегреческого «царя философов» Аристотеля (или, по-арабски, Аристоталиса), высоко почитаемого как в христианском, так и в мусульманском мире.

На всех ступенях образования обязательным было военное обучение и воспитание. Таково было требование времени. Каждый мусульманин рассматривался, прежде всего, как воин Аллаха, защитник ислама, призванный своим мечом не только защищать истинную веру, но и распространять ее по всему миру.

В этот исторический период развития общественной системы Халифата, на основе пяти основных молитв, происходит формирование методических систем психофизиологической саморегуляции, в основу которых закладываются практические аспекты гармонизации тела и духа: «регулирование сознания», «регулирование дыхания» и «регулирование тела». Исходным положением в этой практике является психологический настрой, произнесение определенных звуков (это, как правило, молитвы), сопровождающееся физическими боевыми упражнениями. При условии правильности этих действий в сознании возникает определенный набор образов-символов (набор этих образов-символов был отображен на щитах мусульманских воинов и на украшениях разного рода военного снаряжения; на всех этих предметах изображены базовые ключевые образы, служащие наглядными методическими пособиями), что позволяет при правильном сочетании «звук-упражнение-дыхание-символ» привести ритм всего организма в соответствии с суточным ритмом Земли.Это значительно укрепляет здоровье, повышает работоспособность и выносливость, а также стимулирует умственные способности человека, обеспечивает его быструю адаптацию к разного рода стрессовым ситуациям. Упор в рамках данной практики делался на индивидуальный учебно-воспитательный процесс. Основу практики составляла военная гимнастика, каждому упражнению соответствовал не только определенный мыслеобразный символ, но и определенное звуковое сочетание – молитва. Об этом писал Абд аль-Гамид (Хамид) в своем труде «Правила удачной уловки». В процессе обучения уделялось особое внимание основным базовым боевым упражнениям, к совокупности которых можно было свести все остальные. Большое значение придавалось обучению правильному ритму выполнения этих боевых упражнений. Именно ритм боя был одним из ключевых понятий военного обучения у мусульман.

В. Что нового было привнесено в процесс обучения при Омейядах

Очередной этап в развитии обучения и воспитания воинов армии Арабского Халифата связывается источниками с приходом к власти халифов из династии Омейядов (Омайадов, Умайядов, Умейядов) в 661 году. В этот исторический период развития общественного строя Арабского Халифата началась реорганизация его вооруженных сил, вызванная целым рядом факторов. К числу этих факторов относились: усилившийся в ходе успешных завоевательных войн процесс феодализации арабского общества, необходимость ведения боевых действий на неприятельской территории, необходимость держать в повиновении многочисленное население завоеванных стран и низы арабских племен, чтобы обеспечить возможность беспрепятственной эксплуатации обширных и богатых завоеванных иноплеменных областей, необходимость защиты и охраны городов и, наконец, необходимость продолжения безудержной территориальной экспансии, вытекающей из самой сущности ислама, как религии покорения (приведения к истинной вере) Вселенной, прежде всего, силой меча. Все эти факторы требовали создания более организованной и более централизованной военной силы, чем племенные ополчения предыдущего исторического периода. Кроме того, огромное исламское государство нуждалось в хорошо организованной администрации, которой, естественно, изначально не было, да и быть не могло в первичной ячейке исламской цивилизации – небольшой мусульманской общине арабов Хиджаза времен выхода пророка Мухаммеда на историческую арену.

При Омейядах, перенесших столицу единого исламского государства из Медины в Дамаск, в Халифате появились перенятые у Новоперсидского царства Сасанидов государственная канцелярия, органы управления финансами и халифатскими земельными владениями. По иранским и ромейским образцам были учреждены почтовое ведомство и полиция (государственная и городская стража). В связи с большой потребностью государства в квалифицированных чиновниках появилась потребность в создании системы народного образования. Были организованы и другие государственные учреждения, началась разработка правовая основа исламского государства, по своей юридической значимости не уступающей римскому праву. Возникла и необходимость в патриотически настроенной, преданной делу ислама аристократии.

Проведенная омейядским халифом Муавией I военная реформа, суть которой заключалась в создании хорошо организованной централизованной административной системы (центральный военный округ – региональный военный округ – город-база – пограничные воинские формирования, полиция) и в создании органов управления (канцелярия, финансовое и почтовое ведомство), потребовала новых подходов к обучению и воспитанию воинов ислама. Была разработана военно-педагогическая концепция, в рамках которой армия рассматривалась не только как вооруженная сила, но и как средство распространения мусульманской веры. Догматические основы ислама разрабатывались в виде всеобъемлющей универсальной системы философских, социальных, нравственных, правовых взглядов и идей, призванных обеспечить победоносное шествие арабов-мусульман по всей обширной территории Ближнего и Среднего Востока – для начала, а уж опосля…

Стиль жизни Арабского Халифата и присущая ему религиозная идеология, пронизывающая все аспекты этой жизни, ставили перед всяким педагогом (воспитателем, наставником, учителем) задачу интегрировать воспитуемого в господствующую и подлежащую безоговорочному, безусловному принятию систему исламских религиозно-этических норм, помогать в их освоении и усвоении, как разумом, так и сердцем.

Всякий правоверный мусульманин был обязан:

1) уверовать всем сердцем в Аллаха,

2) провозгласить (открыто исповедовать) свою веру,

3) совершать добрые (богоугодные) поступки, обусловленные искренними намерениями (а не ханжеством и лицемерием).

Вера, сопровождаемая подобающим ей поведением – приобретенное качество. В его формировании важное место отводилось воспитанию.

Исполнение мусульманином своего долга связывалось не только и не столько со стремлением к воздержанию и разумному самоограничению, сколько со способностью приобретать мирские блага в пределах, необходимых для обеспечения себя и своих близких средствами к существованию. Формирование этой способности также связывалось с соответствующим воспитанием и обучением.

Говоря о целях и средствах воспитания, мусульманские теоретики описываемого периода исходили из соответствующих идей античных, преимущественно греческих, ученых (благодаря огромной переводческой работе, проведенной в VII–VIII веках, мусульманскому миру стали известны почти забытые в тогдашней христианской, в первую очередь – Западной, Европе труды многих эллинских авторов – Аристотеля, Гиппократа, Платона, Феофраста, Евклида, Архимеда, Галена, Птолемея, Порфирия, Прокла, Плотина и др.). Античные философы учили, что все нравственные качества являются не врожденными, а приобретаются человеком в результате упражнений, привычки и навыка. Что велика роль воли, с помощью которой человек вырабатывает в себе умение сознательно выбирать желаемое между чувственными и духовными потребностями. Это впоследствии становится нормой, обязательной чертой характера, вырабатывается определенный духовный облик человека. Духовный облик человека, его характер формируется, изменяется, в силу различных объективных и субъективных воздействий, факторов – таких, как, например, общественная среда, воздействие воспитателя, человеческая воля и др. Самое существенное проявление воли – свобода, когда человек умеет выбирать между чувственными и духовными потребностями. Но то, что вначале было результатом свободного решения, со временем становится обязательной чертой характера. Хотя Аристотель и говорил об этике, но его трактовка нравственных правил и их кодекса носила лишь универсальный и абстрактный характер, без связи с чем-либо другим. Как известно, любой нрав, если его рассматривать в общем, способен передаваться и изменяться даже в трудных условиях. Ни одна черта характера не избегает изменения и передачи.

Нравственное воспитание всякого мусульманского воина начиналось с воспитания у него главных свойств – качеств, которые не исчезают вообще или исчезают лишь с трудом. При этом следовало исходить из того, что все нравственные качества, как положительные, так и отрицательные, не присущи человеку от рождения, а приобретаются.

Воспитание того или иного нрава зависит от окружающей среды, воли и желания воспитуемого. Вначале следует прививать какую-либо устойчивую привычку, под которой следует понимать длительное повторение какого-либо одного действия.

Необходимые нравы заложены, кроются в природе человека, но они только через сознательное, систематическое воспитание реализуются, осуществляются в человеке.

Для того, чтобы у военного человека выработался определенный нрав, необходима привычка к совершению соответствующих действий. Доказательства того, что нравы образуются от привычки, были видны на примерах гарнизонов, дислоцированных в мусульманских городах-базах, которые готовили воинов с учетом особенностей конкретного театра военных действий. Политические деятели должны были «делать жителей городов добрыми, приучая их творить добро».

Таким образом, при формировании духовного облика человека, по мысли мусульманских педагогов, решающее значение имели такие факторы, как общественная среда, взаимоотношения людей в общественном объединении и человеческая воля.

В процессе ведения активных боевых действий с врагами внешними («неверными») и внутренними (мусульманами-бунтовщиками, часто выступавшими под знаменем той или иной исламской ереси) армия Халифата несла большие потери. Она нуждалась во все большем числе хорошо обученных воинов. Возникла потребность в ускоренной массовой подготовке новобранцев к ведению боевых действий. Соответственно, стала получать все большее развитие форма военного обучения и воспитания, предложенная еще четвертым (праведным) халифом – «хызратом» («хазратом», «хазретом») Абу-ль-Хасаном Али ибн Абу Талибом аль-Кураши, часто именуемым просто Али (о котором мы будем еще не раз говорить на страницах этой книги), двоюродным братом, соратником и зятем пророка Мухаммеда. Стали особенно активно внедряться в государственную практику обучения ее методы, позволяющие достигнуть максимально адекватного поведения воина в критической ситуации. Упор при этом делался на индивидуальный учебно-воспитательный процесс. Основным методом обучения воинов ислама в период правления халифов из династии Омейядов стал метод ассоциативного мыслеобразного отождествления воином себя с тем или героем прошлых времен, например с «хызратом» Али – «Мечом Ислама». Внутреннее психологическое содержание этой практики нашло свое отражение в символах, запечатленных на щитах и боевых доспехах воинов, и в другой армейской символике. Основу практики в рамках данного метода составляли специальные гимнастические упражнения, с оружием и без оружия, под музыкальное сопровождение. При этом акцент делался не на физическом, а на умственном усилии обучаемого. Комплексное внушающее воздействие и специально подобранная последовательность боевых приемов позволяли в короткие сроки проводить массовую подготовку воинов к участию в реальных боевых действиях.

При правлении арабских халифов из династии Омейядов обучение и воспитание воинов начало развиваться в двух основных сферах:

1) в сфере государственной армии, обеспечивающей массовую ускоренную подготовку воинов к действиям в условиях реального боя;

2) в частной сфере, где обеспечивались воспитание и обучение патриотически настроенной, верной делу ислама аристократии.

Оба эти направления обучения вооружили правящий класс Халифата весьма эффективными инструментами управления «народом ислама», обеспечив возможность решения политических вопросов.

Г. «Иранский Ренессанс» эпохи Аббасидов

Следующий этап в развитии системы обучения и воспитания воинов армии Арабского Халифата был связан с приходом к власти халифов из новой династии Аббасидов (отстранившей от власти Омейядов в 750 году), при которых произошло настоящее «иранское Возрождение» (еще большее, чем при Омейядах, усиление роли иранской по происхождению мусульманской бюрократии и интеллигенции, возрастание роли персидской культуры, во всех ее аспектах, в жизни Халифата, ведшее к тому, что иноземцы порой воспринимали Арабский халифат как возрожденную Персидскую державу и западные хронисты – например, Эйнгард-Эгингард, биограф франкского короля и «римского императора» Карла Великого – даже именовали багдадского халифа Гаруна ар-Рашида «персидским царем Аароном», а папа римский Урбан II много позднее, на Клермонском соборе 1095 года, призывая Христово воинство Западной Европы к Крестовому походу на мусульман, обобщенно называл последних «персами»). К этому времени Халифат, очередной столицей которого (после сирийского Дамаска) стал Багдад (расположенный, что весьма характерно для персофильски настроенных аббасидских халифов, на древних иранских землях, неподалеку от развалин Ктесифона-Тизбона-Мадаина – разрушенной в VII веке победоносными арабами столицы Парфянского царства и Новоперсидского царства Сасанидов; правда, на некоторое время столица Халифата была перенесена из Багдада в Самарру, но этот период был непродолжительным), превратился в единое, централизованное государство. Крупные завоевательные походы мусульманских армий за пределы Халифата почти прекратились – он не мог бесконечно расширяться и бесконечно наступать. Требовалась, по крайней мере, определенная передышка. Ход исторических событий потребовал от правителей исламской державы существенной реорганизации армии, способной в новых условиях обеспечить защиту государственных интересов. Держать в повиновении большое число завоеванных народов халифам становилось все труднее. Народные восстания, происходившие преимущественно в исторически населенных персами и другими иранскими народностями землях – например, восстания Абу-Муслима и Муканны в Средней Азии или восстание Бабека (Бабака, Папака) в Мидии Атропатене – по-персидски: Атрпатакане, по-арабски: Адербагане, сегодняшнем Азербайджане (последнее сопровождалось даже отказом от навязанного арабскими завоевателями ислама и возвращением к древней иранской зороастрийской вере!), вскрыли несовершенство военной системы Халифата предыдущего исторического периода, когда в походы направлялись наспех собранные ополчения арабских племен с приданными им вспомогательными отрядами из числа покоренных и обращенных в ислам народов. Появилась потребность в высокопрофессиональных наемных частях, вывезенных из мусульманских стран, не скованных местными родоплеменными связями, и преданных только своему патрону – халифу, повелителю всех правоверных. Кроме того, огромное исламское государство нуждалось в эффективной, надежной и хорошо организованной защите границ. Выход из кризиса привел к созданию в IX веке института гулямов (гуламов), ставшего важной частью военной истории мусульманского Востока IX–XIII веков. Набираемые в основном из свободных, но частью также из числа рабов, гулямы проходили специальную военную подготовку. Они были превосходно вооружены и преданы своему правителю, от которого лично зависели. Вскоре отряды гулямов стали играть заметную роль в военно-политической жизни Халифата. Особенно высоко ценились отряды гулямов, набранные из кочевников-тюрок. Поскольку они были отличными всадниками, а именно в то время появилась надобность в коннице, которая могла бы одинаково успешно действовать как против легко-, так и и против тяжеловооруженного противника.

На основе института гулямов в Халифате была создана специальная школа воспитания и обучения кавалеристов, в которой обучали верховой езде и правилам ведения боя в седле. Первыми инструкторами школы были наемники-тюрки. Процесс обучения представлял собой комплекс динамических упражнений, выполняемых в жестко заданной последовательности под определенный мыслеобраз, с целью улучшения физических характеристик профессиональных навыков воина. Широкое распространение получил метод обучения игры в «конное поло» («чоуган»), пользовавшийся огромной популярностью еще среди конных витязей древних, доисламских иранских держав – Парфянского царства Аршакидов и «Эраншахра» (Новоперсидского царства Сасанидов) – а также Армянского царства (где также долгое время стояла у власти парфянская по происхождению династия Аршакидов), в рамках которого отрабатывались коллективные приемы ведения боя.

Институт гулямов уже в IX веке пустил столь глубокие корни в военной системе Арабского Халифата, что в конце того же столетия в разных частях мусульманской державы появились целые военные округа, во главе которых стояли местные династии наместников халифа гулямского происхождения. В каждом из этих округов были учреждены школы для обучения молодого пополнения исламской армии и совершенствования боевой выучки старослужащих. Основой комплектования института гулямов довольно быстро стала служба по контракту.

Огромное исламское государство, как уже было сказано выше, нуждалось в надежной защите своих протяженных границ. С этой целью была сформирована столь же протяженная приграничная линия оборонительных постов, на которые падала основная нагрузка. Обучение молодых людей несению пограничной службы велось в школах, специально учрежденных в пограничных округах. В этих школах с целью осуществления ускоренной подготовки воинов к несению пограничной службы, выполнению задач по пресечению попыток измены и укреплению государства преподавали физическую подготовку, морально-психологическую и профессиональную выучку по методикам, применявшимся в государственной армии Халифата. Основная идея ускоренного обучения воинов в Арабском Халифате заключалась в следующем: выделялись основные, базовые психофизиологические боевые упражнения, к совокупности которых можно было свести все остальные. Порядок выполнения и заучивания базовых упражнений зависел от времени суток, месяца и времени года, он четко привязывался к календарной системе, действующей в Халифате.

В период правления халифов из династии Аббасидов в Халифате возник еще один важный военный институт – корпус «сулуков». Если ранее так называли бродяг и «разбойников с большой дороги» (само слово «сулук» означает «дорога»), то в IX веке социально-экономические перемены на Ближнем и Среднем Востоке привели к трансформации значения этого термина. Надо сказать, что постепенное ослабление, а затем и дробление прежде единого Халифата на все большее число исламских государств (главы которых, основавшие местные династии, лишь чисто формально признавали над собой главенство багдадских халифов, приобретавшее все более теоретический характер – как главенство западных императоров «Священной Римской империи» – преемников Карла и Оттона I Великих – над западноевропейским «Христианским миром»), вызвало все возрастающие военно-политические неурядицы в мусульманском мире и привело к нарушению устоявшихся в предыдущую эпоху феодальных связей.

К Х веку по Рождестве Христовом политический распад некогда единой духовно-светской державы мусульман – Арабского Халифата – стал свершившимся фактом (то же самое, как говорилось выше, фактически произошло и на христианском Западе с основанной Карлом Великим и возобновленной Оттоном I Великим «Священной Римской империей»). За халифами осталась, главным образом, духовная власть над формально по-прежнему считавшейся единой «нацией ислама» – «уммой», реальная же политическая власть перешла в руки чисто светских правителей – султанов.

Слово «султан» – арабского происхождения и означает «единство власти». В священной книге мусульман Коране слово «султан» используется для обозначения не персонифицированного правителя, а отвлеченного понятия власти как таковой. Именно в этом смысле следует понимать приписываемое пророку Мухаммеду изречение (хадис): «Султан есть тень Бога на земле, и у него ищет убежища всякий обиженный».

Впоследствии, однако, султаном стал именоваться в мусульманском мире всякий представитель светской власти, в противоположность имаму (религиозному авторитету).

Впервые слово «султан» в этом новом, персонифицированном, смысле, было употреблено историком Табари по отношению к Муваффаку, брату аббасидского халифа аль-Мутамида (876).

После 946 года Христианской эры, когда мусульманские военачальники-шииты иранского происхождения – Буиды – лишили багдадских халифов-суннитов из Аббасидской династии светской власти, сделавшись при них наследственными верховными главнокомандующими всех войск Халифата, «султанами» стали называть всех светских правителей, независимо от размеров контролируемой ими территории. Сами Буиды, фактически превратившие арабский халифат Аббасидов (от которого откололись Египет и Испания, где образовались собственные халифаты – Фатимидский халифат измаилитов и суннитский Кордовский халифат наследников прежней династии Омейядов), в возрожденную (на мусульманской основе) Иранскую державу, присвоили себе старинный титул персидских владык из династии Сасанидов – «шахиншах (шааншах) ал азам» (по-арабски: «малик ал-мулук»), то есть «царь царей» («император»).

С середины XI века по Рождестве Христовом, когда туркменские (туркоманские) племена-огузы, ставшие известными под именем турок(тюрок)-сельджуков, свергнув власть Буидов, заняв их место светских владык при бессильных аббасидских халифах Багдада, установили свою власть над большей частью Арабского Халифата (и, в свою очередь, достаточно быстро иранизировались), «султанами» стали называть себя только главы независимых династий (например, султаны династии Сельджукидов), в то время как их родственники и вассалы должны были довольствоваться титулом «царь» (по-арабски: «малик» или «мелик», по-персидски: «шах»).

Многие мелкие и средние мусульманские феодалы оказались предоставленными сами себе и быстро беднели, что заставляло их набирать отряды и заниматься разбоем, а при случае – наниматься на службу к могущественным владетельным феодалам (подобно мелким феодалам– рыцарям – тогдашней христианской Западной Европы). Они превратились в своеобразных «кондотьеров мусульманского Востока», сыгравших заметную роль в военных событиях IX-XI веков. Их-то и стали называть в эти столетия «сулуками».

Д. Единство в многообразии

В описываемое время начали формироваться самостоятельные армии в становившихся все более самостоятельными исламских государствах, хотя и числившихся де-юре в составе Халифата. Так, в государстве Соджидов ядро военной организации составляли конные отряды гулямов и сулуков и пехота, набиравшаяся из добровольцев. Последние в сражениях принимали на себя первый удар, гулямы же находились во второй линии боевого порядка (в качестве резерва), для нанесения главного удара по противнику. В зависимости от обстановки, боевой порядок мог, конечно, быть иным.

Военная организация армии государства Ширваншахов (Ширвандидов, Ширваншитов) в IX–XIII веках отличалась большой сложностью, ибо военное дело в государстве Ширваншахов (расположенном на территории древней Мидии, входившей в свое время в доисламские иранские державы Ахеменидов, Аршакидов и Сасанидов) имело многовековые традиции, и нововведения лишь дополняли, но не изменяли существовавшую там издавна военную систему.

Во главе ширвандидского войска стоял «сар-лашкар» (персидский военный термин), которому в мирное время подчинялись регулярные войска (арабск.: «аскар») и пограничные войска (арабск.: «джунд»), дворцовая стража («гулями»), инженерные части, а также военный флот. В военное время ширванское войско усиливалось за счет отрядов добровольцев (арабск.: «мутатаввийа») и наемников (арабск.: «шакавийа»). Первые состояли из «гази(ев)», то есть «бойцов за веру», так называемых «чтецов (Корана)» (арабск.: «курраа»). Вторые, помимо сулуков, включали «пришлых» (арабск.: «гкраба»), то есть, воинов, нанятых не в своей стране, а за ее пределами.

Обучение воинскому искусству в армии Ширваншитов носило последовательный, поэтапный характер. Каждому боевому действию соответствовал присущий только ему набор психофизиологических упражений. Эти упражения были подчинены строго установленному порядку, имели строго закрепленную последовательность выполнения, что и сказывалось, в конечном счете, на качестве военного обучения, оценивавшемся современниками как исключительно высокое.

Военное дело в государстве Саманидов не имело многовековых традиций. Основу их войска составляла прославленная пехота, не имевшая себе равных в тот период. Конница была наемной и включала отряды сулуков и курдов (воинственного племени иранского происхождения, известного еще античным военным писателям, начиная с Ксенофонта и Арриана, под названием «кардухов»; от курдов вел свой род, в частности, султан Сирии и Египта Аль-Малик ан-Наасир Салаах ад-Дунийа ва-д-Дин Абуль-Музаффар Юсуф ибн Айюб, или, по-нашему, по-русски – Саладин из династии Айюбидов, о котором у нас еще не раз пойдет речь далее).

Военная организация армии была построена на использовании десятичной системы Халифата. Во главе десятка стоял араф, во главе сотни – на(г)иб, во главе тысячи – канд.

Главнокомандующий носил персидский титул спахсалар (сипахсалар, спасалар – от персидского слова «спах», означавшего «войско» еще в эпоху Сасанидов, к которым возводили свое происхождение Саманиды). Боевой порядок состоял обычно из двух частей: впереди выступала пехота, образуя тесно сомкнутый строй копейщиков, позади – конница.

Обучение и воспитание воинов осуществлялось согласно общепринятой в Халифате системе, носящей последовательно поэтапный характер обучения и воспитания:

1) домашнее воспитание, обеспечивающее сохранность и преемственность традиций;

2) начальная школа, в которой основную часть учеников составляли дети ремесленников, крестьян и представителей воинского сословия;

3) школа среднего звена (функционировавшая обычно при мечетях), в которой обучались дети аристократии, представителей воинского сословия и в меньшей степени – были представлены дети ремесленников и крестьян;

4) школа высшего звена – медресе, учебное заведение закрытого типа, созданное, вероятнее всего, как говорит само его название, по образцу мидраша – училища у караимов (иудеев-неталмудистов); в медресе обучались, в основном, дети мусульманского духовенства, аристократии и воинского сословия, а дети ремесленников и крестьян были представлены в незначительной степени.

Основная линия программы обучения и воспитания заключалась в познании первопричины бытия, познании нематериального и бестелесного бытия и его качеств, познании неба и небесных тел, изучении природных явлений, сущности человека и его психологических состояний, мира психических отражений человека, а также изучении военных, государственных и политических наук.

На всех этапах обучения в Халифате широкое применение находили методы педагогического внушения и подражания. В начальной школе в основном применялся метод подражания («на кого ты хочешь быть похожим?»). Ученики сами выбирали себе объект подражания. Как правило, объектами подражания были выдающиеся люди прошлого (столпы ислама, народные герои, выдающиеся полководцы, доблестные воины). Все свои действия и поступки ученики сверяли с действиями и поступками своих кумиров. В школах среднего звена находил широкое применение метод моделирования различных жизненных ситуаций, решающим фактором в рамках которого является четкое мысленное проигрывание поведенческой ситуации. В школах высшего звена преимущество отдавали методу внушения и самовнушения, в основе которого лежит практика дыхательно-медитативных упражнений, которая позволяет синхронизировать дыхательный и сердечный ритм с заданной или спонтанной последовательностью движений в целях оптимизации физиологических процессов и изменений сознания в сторону большей гибкости. Этот метод имел множество разновидностей, в основе которых лежит четко заданная последовательность: «звук-движение-символ».

Военная организация в исламских государствах Шаддадидов и Раввадидов также была основана на десятичной системе. Во главе сотни стоял сарханг, во главе тысячи – салар. Войско той или иной области государства подчинялось селахдару у Шаддадидов и сэпахбаду (от персидск.: спахбед) у Раввадидов. Оба они, вместе с комендантами (начальниками) крепостей (персидск.: кутвал) и предводителями пограничных отрядов (персидск.: канаранг), подчинялись главнокомандующему – спа(х)салару. В отличие от саманидского, в шаддадидском и раввадидском войске конница доминировала над пехотой.

В оппозиционных властям предержащим движениях существовала своя школа ускоренного массового обучения воинов (в разработке которых ведущая роль принадлежала тайным, преимущественно суфийским, обществам, братствам и орденам, имеющим иранское происхождение и уже в силу этого оппозиционных правящему «арабскому» истеблишменту; о них у нас еще пойдет речь далее). Основанная на комплексном внушающем воздействии система обучения позволяла в короткие сроки проводить массовую подготовку воинов к участию в реальных боевых действий в ходе народных восстаний. Принцип методики заключался в том, что все тело было расслаблено, акцент делался на умственном, а не на мускульном усилии. Иными словами, последовательность приемов была подобрана таким образом, что позволяла обучать воина максимально адекватным действиям в условиях реального боя, повышала живучесть и выживаемость войск.

Со второй половины XI века в исламских государствах Арабского Халифата еще в большей степени, чем прежде, возросло значение такого рода войск, как конница. Боевой порядок стал значительно гибче. Эволюция института «икта» (связанного с изменением системы дислокации войск в государстве) привела к его трансформации из бенефиция (условного военного держания) в аллод (наследственное владение) и возникновению на рубеже XII века военно-ленной системы. Мусульманская пехота окончательно утратила свое былое значение, военное дело (как и на тогдашнем христианском Западе, как, впрочем, и в Ромейской василии) стало исключительной прерогативой феодалов и их конных дружин. Начались существенные изменения в теории и практике военного обучения.

Специфика социальной базы исламских армий периода перехода к военно-ленной системе вызвала к жизни целый ряд важных последствий. Изменилось положение армии в составе общественного организма. Сложилась новая основа для взаимоотношений между армией и остальным населением исламских государств, в большей или меньшей степени формально считавшихся составными частями Арабского Халифата, продолжавшего существовать де-юре в качестве единого целого. Появились новые черты во взаимоотношениях начальников с остальным населением Халифата, а также во взаимоотношениях начальников и подчиненных в самой армии (сердцем армии по-прежнему оставался институт десятников), в состоянии ее дисциплины, в системе воинских наказаний и поощрений. Определенные изменения должны были произойти и в общевоенной доктрине «нации ислама», во взглядах на проблему войны и мира.

Е. Война и мир

Военные специалисты Халифата этого периода, в отличие от своих коллег предыдущих периодов истории исламской державы, характеризовавшихся идеей безудержной военно-политической экспансии, решительно подчеркивали свою приверженность к миру, к добрососедским отношениям с другими странами, к справедливости в отношениях с ними. Смысл их позиции по данному вопросу сводится к основному правилу: причина войны должна быть законной. Относительная вредность силового решения политических и иных проблем заключалась, по мнению тогдашних исламских теоретиков, в практической нецелесообразности войны или любой другой формы острой вражды. Эта нецелесообразность подчеркивалась, в частности, в трактате «Княжьи зеркала»: «Разумный человек и хороший политик должен избегать войны. Ведь при использовании любых других методов решения проблем и конфликтов тратятся деньги, речи и силы. А цена успеха в сражении, если еще удастся победить – человеческая жизнь» (Аль-Маварди. «Облегчения»).

Данная нецелесообразность сводилась теоретиками к следующим трем пунктам:

1. Открытая враждебность, перерастающая в прямое столкновение, приводит к невосполнимым утратам – к потере человеческих жизней. Их, в отличие от речей, сил, денег, восстановить никому не дано.

2. Бой опасен тем риском, который от него практически неотделим. «Избегай того, чтобы заполучить победу в прямом столкновении. Ведь она почти всегда сопряжена с риском» (Аль Маварди. «Законы»). Это относится даже к тем, кто уверен в своей силе. «Разумный муж не должен сеять и пожинать враждебности, надеясь на собственную силу, как не должен обладатель териака (чудодейственного лекарства – В.А.) пить яд, надеясь на свое целительное снадобье» (Ибн Мункыз. «Книга назиданий», Аль-Муради. «Правила амирской власти»). Враждебность может стать неуправляемым, независимым от человека процессом. В этом смысл афоризма: «Три вещи не бывают малыми: огонь, болезнь, враждебность» (Ибн аль-Мукафори. «Калила и Димна»).

3. Боя нужно избегать в случае неготовности или неспособности к нему. «Разумный примирится с врагом, если принужден к этому, всячески старается заслужить его доверие, выказать свою любовь и, если это необходимо, делает вид, что откровенен с ним и ничего от него не скрывает, но, как только появляется возможность быть подальше от него, спешит оставить» (там же).

Всю военную доктрину периода военно-ленной системы в истории Халифата пронизывала мысль о том, что сословия воинов, ремесленников и земледельцев – наиболее важные группы населения; об остальных сословиях можно заботиться меньше. Весьма характерным представляется то обстоятельство, что данная военная доктрина фактически не разграничивала воинов, ремесленников и крестьян, говоря о них, как об одной, нерасчлененной группе населения. Поэтому можно сказать, что она выражала интересы свободных земледельческих общин и ремесленнических объединений тогдашнего мусульманского общества (аналогичных римским коллегиям, а также цехам или гильдиям стран христианской Западной Европы), видевших смысл своего существования уже не в перманентной «священной войне за веру», как пассионарии-муслимы героической эпохи Мухаммеда и его первых преемников, а в мирном труде и отвлекавшихся от этого мирного труда лишь постольку, поскольку этого требовала военная необходимость. Это нашло свое отражение в системе обучения и воспитания в школах среднего и высшего звена – увеличилось количество учеников из сословий ремесленников и крестьян.

Требования, предъявляемые в описываемый период истории Халифата к кандидатам на высокие армейские должности, особенно на должность командующего, были очень высоки. Все исламские военные теоретики той эпохи определенно высказываются в пользу назначения на высокие армейские посты людей состоятельных и, в силу этого, могущих использовать свое материальное положение для укрепления своего влияния на подчиненных (что было характерно не только для мусульманской, но и для христианской – в частности, ромейской, военной мысли).

Средневековый мусульманский военачальник планировал свои действия и действовал, принимая во внимание четыре главных фактора:

1. Астрологическое влияние звезд и планет (оно рассматривалось как задающее будущую конфигурацию событий, в которой нужно было прочертить собственный путь человека).

2. Физиологические показатели (они давали возможность определить характеристики человеческого окружения с целью определенного взаимодействия с ним).

3. Добрые и дурные предзнаменования (они трактовались как некие предупреждения, указания, знаки, даваемые человеку сверхчеловеческими силами и соответственно направляющие его).

4. Божественное всемогущество, которое, в соответствии с обязательными религиозными (идеологическими) представлениями того времени, признавалось решающим фактором относительно как предыдущих трех факторов, так и относительно самого действующего военачальника.

Сердце мусульманской армии – десятник – должен был представлять собой воинский идеал (как некогда римский центурион, хотя тот был, как известно, не десятником, а сотником). Основным критерием оценки десятника начальством служили его боевая подготовка и высокие моральные качества. В описываемую эпоху развития военного искусства Халифата получила дальнейшее развитие форма военного обучения, которая позволяля достигать максимально адекватного поведения воина ислама в критических и стрессовых ситуациях. Упор традиционно делался на индивидуальный учебно-воспитательный процесс.

К тому, о чем сейчас пойдет речь, в Арабском Халифате пришли опытным путем с использованием многовековой систематической практики наблюдения за явлениями природы и их отражением на материальном благосостоянии человека и общества. Под тем, что мы сегодня называем критической и стрессовой ситуацией, в трактатах военных теоретиков Арабского Халифата понималось наличие некоторого неразрешенного, неясного, более-менее ярко выраженного противоречия (когда оценочные нормы не соответствуют сочетанию условий, характеризующих ту или иную жизненную ситуацию), предполагающего, что наиболее естественным исторически и физиологически способом снятия противоречия является прямое физическое действие.

Здесь необходимо помнить о том, что основная задача, которую постоянно решает подсознание человека, заключается в обеспечении безопасности, сохранности своего биологического носителя, поскольку это необходимо для решения любой другой задачи. Во-первых, подсознание выделяет в наблюдаемом объекте или процессе некую закономерную, понятную составляющую. Причем не каким-то замысловатым путем, а с использованием механизмов формирования норм, по которым человек оценивает характер своего существования в той или иной сфере бытия. Одновременно подсознание оценивает соответствие частей данного процесса, объекта этой составляющей. Предположим, что они совпали. Нет отклонений, которые подсознание оценивает как источник потенциальной опасности. Возникает эмоциональное состояние безопасности, удовлетворенности. Другой вариант: предположим, что соответствие оказалось обозначенным, но после этого происходит неожиданное отклонение. Оно оценивается подсознанием в качестве предвестника потенциальной опасности, что приводит к защитной физиологической реакции, гормональному выбросу. Но подсознание же достаточно быстро приходит к выводу, что это отклонение безопасно. Срабатывает защитный механизм против защитного механизма: физическое действие происходит, но в трансформированном и стандартизированном виде – например, в виде напряжения мышц грудной клетки и лица, в виде смеха (не зря ведь говорится, что «от трагического до смешного – один шаг»).

В задаче, которую решает подсознание и которая направлена на реализацию инстинкта самосохранения, есть первый пункт, первое действие, обеспечивающее возможность ее решения: для того, чтобы вовремя и эффективно решить ее, необходимо выявить, а еще лучше – спрогнозировать появление опасности, с тем, чтобы получить некоторый запас времени для подготовки к отражению или нейтрализации этой опасности. Воин должен научиться предвидеть, предощущать критическую ситуацию.

Индивидуальный учебно-воспитательный процесс позволял выработать у воина ислама способность, на подсознательном уровне, постоянно, даже во сне, заниматься поиском возможной опасности. И когда возникало что-либо неожиданное или непонятное, оно оценивалось подсознанием мусульманского воина как источник возможной, потенциальной опасности. Подсознание дает организмцу своего носителя сигнал на подготовку к отражению этой потенциальной опасности. Происходит выброс биологически активных веществ в кровь для перевода организма человека в состояние, в котором он может совершить больше работы в единицу времени. В наше время наукой доказано, что если такой выброс биологически активных веществ произошел и после него не совершено физического действия, это приводит к своего рода «общей порче» организма. Биологически активные вещества не «сгорают», не используются в том режиме, который предусмотрен природой.

Военные теоретики Арабского Халифата пришли к этому пониманию практическим путем (система психофизических упражнений позволяла снимать, нейтрализовать качественные процессы в организме). При возникновении и нарастании стрессоподобного состояния рекомендуется понять механизм его возникновения и постараться, насколько это ни покажется парадоксальным, «помочь» этому механизму, проговорив за него ту формулу, в соответствии с которой он, собственно, и действует. Арабы (а впоследствии – и другие воины ислама, принадлежащие к иным народностям) в таких случаях использовали соответствующие молитвы и заговоры, сводящиеся к формуле: «Это опасно, это очень опасно, это смертельно опасно для моей жизни». Оказывается достаточным проговорить эту формулу, чтобы в достаточной степени исключить разрушающее воздействие упомянутого выше механизма. Ведь если эмоцию перевести в словесный вид (из словесно формализованно не выражаемого мышления в словесно формализованно выражаемое мышление), она перестанет быть эмоцией. Очень важно понимать, что, если эмоция расшифрована неправильно, то она, естественно, не выводится из эмоциональной сферы. Умению воина правильно расшифровать свои собственные эмоции и эмоции других придавалось очень большое значение. Учебный процесс был направлен на то, чтобы, после усвоения его содержания, у воина ислама появлялась возможность самостоятельно решать широкий круг психоаналитических (выражаясь современным языком) задач. Большое внимание в процессе обучения уделялось борьбе со страхом. Ведь чувство страха приводит к понижению физиологических возможностей человека, к его демобилизации. Это относится именно к чувству страха, как таковому. Подчеркнем, во избежание путаницы, что иногда ситуация может быть объективно страшной, но чувства страха у человека, оказавшегося в этой объективно страшной ситуации, при этом не возникает, а возникает нормальная физиологическая реакция, повышающая физиологические возможности человека. При настоящем страхе, подсознательной оценке некоторой обычно прогнозируемой в определенном будущем ситуации, как ситуации, отягощенной неразрешимыми или трудноразрешимыми противоречиями, человек боится, что он с чем-то не справится. И в связи с тем, что эта оценка возникает на уровне подсознания, то есть именно на том уровне, на котором происходит управление внутренними органами и физиологическими функциями, эти функции в различной степени демобилизуются. Борьбу с негативными эмоциями в армиях Арабского Халифате вели при помощи внушения, самовнушения, широко испольуя молитвы, заговоры (загрузка на уровень подсознания логически эмоциональных схем, нейтрализующих негативные эмоции), переключение (сдвиг во времени, физические упражнения, различные игры, ритуальные омовения, умывание и т.д.), психоаналитический подход, расшифровку, «ословесливание» (выражение в словесной форме) первопричины негативных эмоциональных состояний.

Система воинских наказаний и поощрений, действующих в армии Халифата, была направлена, с одной стороны, на то, чтобы пресечь возможность воинских проступков и преступлений, а с другой стороны – на то, чтобы повысить заинтересованность воинов в ревностном исполнении ими своего воинского долга. Основное внимание уделялось не разработке карательных мер, наказаний за воинские преступления, а совершенствованию мер поощрения воинов. Такая тенденция может быть понята и объяснена, с учетом коренных изменений в социальном и национальном составе войск Арабского Халифата.

Вся система воспитательной (или, выражаясь современным языком, идеологической) работы среди воинов ислама была рассчитана на неуклонный подъем боевого духа армии и поддержание этого боевого духа на постоянно высоком уровне. Военными теоретиками чрезвычайно высоко оценивалось значение идеологической работы в армии, при этом постоянно подчеркивалось преимущество живого слова перед другими методами командования.

Для обеспечения максимальной сплоченности своей армии командующим рекомендовалось по возможности использовать родственные связи между воинами.

Религиозная служба в мусульманской армии также была направлена на сплочение воинов, на укрепление их дисциплины. Религиозное воспитание в войсках Арабского Халифата составляло основу морального воздействия.

Военные специалисты данного исторического периода развития Халифата, отдавая себе полный отчет в возросшей ценности армии в системе государственных учреждений, вели успешный поиск методов достижения победы над врагом с минимальными возможными собственными потерями. Важнейшим методом усиления своей армии они считали повышение ее морально-политического уровня. Имея объективную основу для деятельности в этом направлении (новый национальный и социальный состав армии), они разрабатывали подробные рекомендации для извлечения максимальной выгоды из нового состояния.

Главная причина тесной зависимости военной доктрины армии Арабского Халифата от доктрины развития государстенности заключалась в том, что обе эти доктрины отражали сущность одного и того же хронологически длительного этапа в развитии мусульманской военной организации. Расхождения в концепции обеих доктрин объясняются разными уровнями развития одной военной организации.

Суть методов, применяемых в процессе обучения и воспитания воинов армии Арабского Халифата, заключалась (в современной трактовке) в том, что эти методы представляли собой специфическую форму теории и практики внушения в педагогическом процессе. Практически определив некоторые универсальные закономерности развития материи, арабы Средневековья создали уникальную систему пролонгированного обучения, имеющую (если провести аналогию с программированием) жестко фиксированное количество приемов, каждому из которых соответствовал целый учебно-методический комплекс.

Изо всего изложенного выше можно сделать вывод, что, согласно идеологической доктрине обучения воинов армии Арабского Халифата, смысл и цель жизни любого человека заключалась в его стремлении к единству с окружающим целым. В стремлении к единству, реализованном в стремлении к тем нормам, которые сформировались у человека в различных сферах его сосуществования с общим целым. При этом данный человек не должен был забывать о том, что его нормы не совпадают с нормами других людей. И не было никаких оснований полагать, что его нормы, интересы, ценностные ориентиры выше, чем чужие. Но, рассуждая логически, нельзя было не согласиться и с обратным – с тем, что нормы, интересы и ценностные ориентиры других людей не выше норм, интересов и ценностных ориентиров данного конкретного человека. Из этого следовало, что все люди равны. Равны только и единственно как части прошлого, настоящего и будущего, равны как части Вселенной, находящейся в полной власти сотворившего ее Единого Бога.

Сказанное целиком и полностью относится к обучению не только воинов светских армий Арабского Халифата и возникших в его недрах, а впоследствии – и на его развалинах исламских государств, но и адептов тайных духовных орденов мусульманского Востока.

Ж. О повседневной жизни «Ориента»

У мусульман было то, чего тогда так не хватало христианскому Западу – чувство единства и относительно спокойного существования. На протяжении столетий мирной жизни во многих мусульманских, или сарацинских, землях как материальная, так и духовная культура достигла высочайшего расцвета. Но этот расцвет имел и свою обратную сторону. Жители мусульманских городов – потомки арабских завоевателей, слившиеся с насильственно исламизированным местным населением – стали настолько изнеженными, что предпочитали вести военные действия руками наемных воинов (преимущественно тюркского происхождения).

Попытаемся теперь вкратце описать повседневную жизнь мусульман Среднего и Ближнего Востока – «Ориента», как его именовали писавшие свои сочинения по-латыни средневековые западноевропейские летописцы (от этого, кстати, происходят наши слова «ориентир» и «ориентироваться», поскольку именно там находился Святой Град Иерусалим, к которому были устремлены помыслы всех христиан, в соответствии с чем именно на Иерусалим были ориентированы все христианские географические карты со времен поздней Римской империи), или «Леванта», то есть «Восхода (солнца)», как его именовали «франкские» паломники и крестоносцы (собственно, под словом «Восток» также имеется в виду «Восток, то есть восход, солнца»), в X-XI веках – в период, предшествовавший Крестовым походам.

Как уже говорилось выше, каждый юный муслим (мусульманин, магометанин) той далекой эпохи, достигший семилетнего возраста, обязан был посещать начальную школу при местной мечети, обучение в которой длилось пять лет. Причем существовали и специальные начальные школы для девочек (обучение было раздельным). После окончания начальной школы ученик мог продолжать учебу в средней школе. При наличии хороших оценок и соответствующих талантов, молодые студенты – талибы (талибан, то есть «учащиеся») – продолжали обучение в одной из школ высшего звена, наиболее престижными из которых считались университеты Багдада и Каира (уже упоминавшиеся нами выше Аль Азхар и Низамийа). Обучение в этих университетах значительно облегчалось наличием в двух вышеуказанных городах замечательных библиотек. Государственные ведомства просвещенных мусульманских владык, требовавшие постоянного притока многочисленных высокообразованных чиновников – например, налоговая служба, здравоохранение, палаты мер и весов и др. не испытывали недостатка в квалифицированном персонале, набиравшемся из выпускников мусульманских высших учебных заведений.

Особо важным достижением тогдашних магометанских государств являлась высокоразвитая система здравоохранения. Ее наличие было абсолютно необходимым для таких огромных городов (или, выражаясь по-современному, «мегаполисов»), как Каир (Аль-Кахира) или Багдад. Но и в других сарацинских государствах той поры имелись многочисленные больницы, странноприимные дома, сиротские приюты, дома престарелых и лечебницы для душевнобольных. Причем все вышеперечисленные богоугодные заведения существовали в двухраздельных вариантах – как для женщин, так и для мужчин. В них царил поистине образцовый порядок. Хакимы-лекари, обладавшие законченным высшим медицинским образованием, ежедневно совершали обход всех больных. В перерывах между визитами врачей о пациентах заботился специально обученный санитарный персонал. О больных пациентках заботились врачи женского пола, также имевшие высшее образование, и квалифицированные санитарки. Каждому больному полагалась собственная койка.

Уже в 923 году один из сарацинских министров распорядился открыть ведомственную больницу специально для служащих своего министерства. Труд врачей облегчался ярко выраженным стремлением тогдашних мусульман к чистоте и гигиене (им было предписано Кораном пять раз в день совершать ритуальные омовения и т.д.). Так, по сообщения арабского писателя Ибн Джобаира, проживавшего в Дамаске в эпоху султана объединенных в рамках личной унии Сирии и Египта Салах-ад-Дина, с которым мы еще не раз встретимся по ходу нашего повествования, в этом городе имелось около сотни общественных бань, а в пригородах – более сорока зданий для совершения омовений; все они были снабжены водопроводами.

В эти густо населенные издавна земли постоянно совершали вторжения все новые чужеземные завоеватели, приходившие чаще всего из глубин Азии. Однако, осев на завоеванных территориях, они, как уже было сказано выше, в скором времени утрачивали свой воинственный дух. Знамя пророка, выпав из ослабевших рук арабов, удивительно быстро давших развратить себя благами цивилизации, было подхвачено руками омусульманившихся персов, берберов, тюрок, курдов и других народов, утвердивших его «у стен недвижного Китая», на жарком полуострове Малакка и островах далекой Индонезии, на берегах древней реки Ра, или Итиль (нашей нынешней Волги) среди волжских булгар и в других, весьма отдаленных от Мекки, местах. Жители мусульманского Среднего Востока обладали превосходным вооружением, что не удивительно, ибо они были знакомы со всеми видами металлов и металлообработки. Им давно был известен и порох (через китайцев), хотя они еще не использовали его для стрельбы.

Подобно «франкским» рыцарям, сарацинские «фарисы» носили панцирные рубашки, под которые поддевали многослойные войлочные куртки. Огромной популярностью пользовались спортивные состязания всех видов, упражнения с оружием, скачки и единоборства между всадниками, покрытыми броней. По мнению некоторых исследователей, турниры в форме конных поединков были переняты западным рыцарством именно от сарацинских «фарисов» в эпоху Крестовых походов (так же, как сами арабы в свое время переняли их у тяжеловооруженных иранских витязей Сасанидской эпохи), в то время, как в предшествующую эпоху под словом «турнэ» на Западе понимали не воинские ристания, не поединки с оружием, а обычные конные состязания, вроде скачек.

Теперь скажем несколько слов о взаимоотношениях между проживавшими в Леванте христианами и мусульманскими завоевателями. Чем дольше адепты этих двух религий жили бок о бок друг с другом, тем большую терпимость они проявляли друг к другу. Дело зашло так далеко, что практически все государственные должности (кроме должности «кадия», то есть судьи, остававшейся привилегией исключительно мусульман) оказались доступными для исповедника любой религии. Мусульманские владыки имели даже вазиров (визирей, или, говоря по-нашему, премьер-министров), исповедовавших иудейскую веру. Поэтому приток христианских паломников в Иерусалим, не иссякавший никогда, всегда был желанным для мусульман – хотя бы из-за денег, получаемых ими от паломников.

В XI веке христианские святыни Иерусалима посещало до двадцати тысяч паломников в год. Порой в магометанских городах даже строили новые христианские церкви. Многие христианские монастыри пользовались среди мусульман большой популярностью, поскольку монастырские виноделы занимались распивочной торговлей запретным для магометан вином. С другой стороны, мусульмане нередко тоже совершали паломничества и посещали христианские церкви поклониться выставленным там реликвиям.

Если сравнить ситуацию, существовавшую на Ближнем и Среднем Востоке до начала эпохи Крестовых походов, с положением в тогдашней Центральной Европе, то Европа окажется отнюдь не в выигрышном положении. Городов в Центральной и Западной Европе почти не было. А те немногие города, которые сохранились в Европе с античных времен, насчитывали не более десяти тысяч жителей каждый. Единственными сохранившимися оазисами культуры были монастыри, хотя далеко не все монахи умели читать, писать и даже понимать смысл латинских молитв и псалмов, которые заучивали наизусть. Библиотеки даже старейших и крупнейших монастырей (в первую очередь – итальянских) редко когда могли похвастаться более чем несколькими сотнями томов или свитков.