Вожделенный мужчина

ГЛАВА 7

Рафаэль сидел на террасе в ротанговом кресле и держал на сгибе одной руки Клементину, а на другой – Габриэля. Из одежды на нем были только шорты, сандалии лежали рядом, и он блаженно тер босыми ногами о теплый пол. Мартин, сидя чуть в сторонке, просматривал бумаги. Периодически он поглядывал на почти голого Рафа и недовольно хмыкал. Наконец он не выдержал и раздраженно сказал:

– Иди накинь на себя что-нибудь.

– Ага, сейчас. – Рафаэль даже не сдвинулся с места. – Я собираюсь немного загореть. – Он рассадил детей по коляскам. – Вчера мы были у врача. Ты представляешь, этот недоумок сказал, что Клементина отстает в развитии в сравнении со своим братом! Я найду другого специалиста, который не будет наговаривать на девочку.

– Доктор Вейман – самый лучший педиатр в Майами. И, как мне кажется, он знает, что возраст Клементины гораздо меньше указанного в ее документах. Просто он дипломатично молчит по этому поводу.

Клементина, словно почувствовав, что говорят именно о ней, повернулась к Рафаэлю и криком потребовала, чтобы ее взяли на руки. Если ей чего-либо хотелось, она всегда брала свое криком. Нет, в глазах ее не появлялись слезы, она вообще никогда не плакала – она просто кричала. В доме были обустроены две прекрасные детские комнаты, но каждый раз, оставаясь одна, Клементина ревом поднимала весь дом на ноги, заставляя перенести себя к Габриэлю. Мартин долго старался приучить ее спать одной в своей комнате, но это не приносило результатов. Клементина заходилась в жалобных воплях, успокаиваясь только рядом с братом.

Мартин и Раф не раз наблюдали, с каким удивительным спокойствием Габриэль относится к сестре. Уже уверенно стоявший на ногах, он неотступно помогал Клементине, еще только учившейся ходить. Водил ее за ручку, поднимал, когда она падала, в общем, вел себя по-мужски, как говорил Рафаэль. Мягкий и нежный Габриэль был полной противоположностью Клементине, которую в доме прозвали «маленьким деспотом». Она доводила прислугу до слез своими капризами и упрямством. Няньки менялись одна за другой, не выдерживая характера юной мисс Клементины. Жаловаться на поведение девочки Мартину было бесполезно, потому что он сам культивировал в ней дерзость и тщеславие. Он смеялся, когда она отказывалась от не понравившегося ей блюда, и приказывал подать малышке что-нибудь другое. Восхищался, когда девочка заставляла других делать то, что она пожелает. Он потакал всем ее прихотям, но в то же время учил ее дисциплине и послушанию, умению контролировать эмоции и способности подчинять своей воле других.

– Клементина стала слишком уж набирать в весе, – проговорил Мартин, рассматривая пухлую малышку.

– Девочка растет, ей нужно много есть, чтобы быть здоровой, – заступился за нее Рафаэль.

– И тебе не мешало бы сесть на диету.

– Я – и диета?! Будто я барышня какая-то! Я и сам не люблю, когда у бабы из-под кожи кости торчат. Берешься за нее, а она как батарея ребристая, ни сисек, ни задницы! На кой черт она такая нужна, скажите, пожалуйста? Баба должна быть мягкой, большой и горячей. Покажи мне сухих палок, да чтобы искры с них летели! Э-э, нет! Они все злые, потому что жрать хотят. А на хрен мне злая баба? Баба должна быть доброй.

Мартин не слушал Рафаэля, он смотрел на девочку, которая стала смыслом его жизни.

– Любишь ее? – спросил Рафаэль, впервые видя на лице Мартина выражение такой нежности и обожания.

– Больше жизни своей.

ГЛАВА 8

Близнецы Хаксли, как их теперь называли, учились в частной школе в Нью-Йорке, каникулы вместе с дядей и Рафаэлем они проводили в Европе или на островах. В школе Клементина вела себя совершенно не так, как дома, скрывая свою настоящую натуру. О, она умела это делать, как никто другой! Она играла со всеми, превращаясь в маленького беззащитного котенка, поэтому все считали ее спокойной, интересной и абсолютно не манерной девочкой. Сверстницы мечтали дружить с ней, потому что лучшую подругу трудно было себе представить. Но она никого к себе близко не подпускала. Всю свою любовь и дружбу она адресовала Габриэлю. Клементина любила в нем буквально все, обожала его за доброту, честность и мягкую настойчивость, словом, за все то, чего не было в ней самой. Она всегда удивлялась, почему они такие разные, и спрашивала об этом у дяди, но тот, смеясь, отвечал:

– Даже яблоки, растущие на одной ветке, отличаются друг от друга по форме и вкусу.

Действительно, Габриэль был абсолютно другим. И если Клементина лишь притворялась нежной, уравновешенной и великодушной, то Габриэль был таким на самом деле. Он был дружелюбным и открытым, веселым и ненавязчивым, никогда не боялся сказать правду и всегда отстаивал свое мнение.

Дядя был добр к нему, но немного отстранен и сдержан. Нельзя сказать, что Мартин не любил Габриэля, просто он всегда держал племянника на расстоянии. Он ни в чем не отказывал мальчику, впрочем, невыполнимых желаний у Габриэля и не возникало. Все, что было ему необходимо, – это краски, альбом и бутерброд. В отличие от Клементины, которая с холодным безразличием относилась к прислуге, Габриэль обожал домашних. В детстве он часто бегал в кухню – послушать их разговоры, посмеяться, и часто рисовал любимые им лица в своем альбоме. Если у Клементины было хорошее настроение, она благосклонно соглашалась позировать. Габриэль обожал сестру, но всегда возмущался ее вспышками гнева, удивлялся ее горячему темпераменту и смущался, когда она смотрела на него каким-то странным, пронзительным взглядом.

– Мистер Хаксли, проходите, – директриса, немолодая, но очень привлекательная женщина, подала Мартину руку. – Чай? Кофе?

– Кофе, пожалуйста.

Миссис Ирвин распорядилась, чтобы им подали напитки, и они оба молча наблюдали, как секретарь ставит на низенький столик поднос с кофе и сладостями. Мартин заметил, что директриса с любопытством рассматривает его, и улыбнулся. Она – неожиданно для себя – покраснела.

– Я хотела бы поговорить с вами о Клементине, – миссис Ирвин наконец справилась с собой.

– С ней что-то случилось? – в голосе Мартина послышались беспокойные нотки.

– О, нет, с ней все в порядке, в физическом плане. Но дело в том, – она замялась, – что Клементина в последнее время стала хуже учиться. Видите ли, она всегда была прилежной ученицей, а теперь учителя жалуются, что девочка витает в облаках. Стала неуправляемой. А вчера она ударила Ив Роджерс.

– За что?

Миссис Ирвин снова смутилась от взгляда Мартина.

– Была большая перемена. Ученики находились в парке. Ваш племянник разговаривал с Ив. Их связывают теплые отношения. Пятнадцать лет, первая любовь, сами понимаете… Потом к ним быстро подошла Клементина и внезапно отвесила девочке пощечину. В общем, мне кажется, она ревнует.

Мартин улыбнулся. Наконец он нашел ее слабое место. Габриэль! Кто бы мог подумать?! Миссис Ирвин изумленно смотрела на улыбающегося Мартина.

– Мистер Хаксли! Девочка слишком сильно привязана к брату. Это само по себе очень хорошо, но нельзя допустить…

– Саманта, – прервал ее Мартин, – можно мне вас так называть?

Она кивнула.

– Я сам разберусь с этой ситуацией.

Он пристально осмотрел ее: красива, умна и, насколько ему было известно, в разводе. В голове его вдруг промелькнула интересная мысль.

– Вы не откажетесь поужинать со мной?

Мартин стоял у окна, ожидая, когда детей привезут из школы, и размышлял о пылкой и неосторожной влюбленности Клементины в ее брата. Их всегда воспитывали как родных. Как получилось, что девочка не приняла этого родства и увидела в Габриэле мужчину? Мартину вдруг стало как-то неприятно, не по себе, но не оттого, что Клементина нарушила какие-то нормы морали. Нет, в ее любви он не видел ничего непристойного, так как в Габриэле текла чужая кровь. Мартин злился, потому что Клементина перестала принадлежать только ему! Он почувствовал, что она отдаляется от него, и… испугался.

Выходя из машины, Габриэль не подал Клементине руку. Видимо, мальчишка был всерьез зол на сестру. Мартин подождал несколько минут, вышел за дверь и крикнул:

– Клементина, зайди ко мне!

Клементина с наглым видом прошла в кабинет.

– Закрой дверь и садись.

В точности выполнив все эти указания, Клементина присела в кресло. Мартин молчал. Он всматривался в нескромно красивое лицо девочки и не знал, как начать разговор.

– Я хочу услышать твою версию вчерашнего происшествия, – наконец сказал он.

– Ничего не произошло, – мягко ответила Клементина.

– Хорошо, – усмехнулся Мартин, – а за что ты ударила подружку Габриэля?

Он намеренно сделал ударение на слове подружка, чтобы посмотреть на реакцию девочки. Как он и предполагал, лицо ее побледнело от гнева.

– Заслужила! – процедила сквозь зубы Клементина.

Мартин стукнул кулаком по столу, и Клементина вздрогнула от неожиданности.

– Мне пришлось выслушивать всякие мерзости о том, что моя племянница бегает за своим же братом!

Клементина отвернулась, ноздри ее дрожали, но она молчала.

– Это правда?

Клементина была в ярости оттого, что об этом говорят в школе. Она встала и, слегка растягивая слова, произнесла:

– Да, это правда.

– Я не разрешал тебе вставать!

Клементина села на место:

– Прости!

– Клементина, прощение просит либо виновный, либо слабый, либо и тот, и другой. – Мартин встал, подошел к ней, крепко прижал к себе и быстро заговорил: – На следующей неделе ты улетаешь в Лондон. Я уже устроил тебя в закрытый пансион. Там будут только одни девочки.

Клементина начала вырываться из его крепких объятий, но он не отпускал ее и не давал ей возможности посмотреть ему в глаза.

– Так будет лучше для всех.

Клементина, отчаянно вывернувшись, сумела ослабить тиски его рук и оттолкнула Мартина. Ее лицо было красным от слез.

– Переживаешь из-за того, что люди скажут о моем аморальном поведении?! – она почти кричала. – Сам говорил – все равно, что говорят другие! Лицемер!

Выбежав из кабинета, Клементина увидела, что в гостиной сидят напряженные Габриэль и Раф, ожидая ее появления. Она нежно улыбнулась им.

– Я улетаю в Лондон, – сказала она Габриэлю. – Поможешь мне собрать вещи?

ГЛАВА 9

Двадцать восьмое апреля. День рождения. Клементина горько улыбнулась. Вот уже трижды она отмечает их общий с Габриэлем праздник одна. В последнее время она сильно изменилась и из угловатого подростка превратилась в красивую девушку. Длинные прямые черные волосы. Тонкая, слегка тронутая загаром кожа. Темно-серые глаза, выразительные и глубокие. Слегка пухлые, чувственные губы и небольшой прямой нос. Нежный овал лица и аккуратный подбородок. «Все это чушь – то, что обычно говорят о сильном подбородке. Квадратный мощный подбородок, свидетельствующий о силе и мужестве… Чепуха! Нижняя часть лица может восхищать всех художников мира своим изяществом, но при этом человек будет обладать несгибаемой волей и твердым характером», – думала она, разглядывая себя в зеркало.

Клементина прекрасно осознавала, что она красива. Но также она знала, что в эту мягкую и нежную оболочку был заключен яростный и жестокий зверь. В Клементине все было фальшивым. Внешняя красота, женственность и аристократический лоск, обретенный благодаря жесткому воспитанию, – это всего лишь картинка, наживка, на которую клюют все. Этот антураж специально создавался, строился для того, чтобы усыплять бдительность людей. Используя свою физическую привлекательность, Клементина училась манипулировать людьми. Она была умелым кукловодом, окружающие подчинялись ей, порою не отдавая себе отчета в том, что именно они делают. Просто молча соглашались с ней, глядя в восхитительные глаза красивой девушки, и радовались, когда она одаривала их счастливой улыбкой.

В этой «обители святости» – так ученицы между собой называли пансион – строгие преподаватели зорко следили за своими воспитанницами, охраняя их нравственную чистоту. Но все же девушки умудрялись проносить в свои комнаты выпивку и сигареты. Под покровом ночи они устраивали тихие праздники, приходя утром на занятия с головной болью и тошнотой. Часто Клементина бывала инициатором подобных мероприятий, и, когда организатором становилась она, все проходило спокойно и без жалоб со стороны администрации. Девушки удивлялись, как ей это удается, но она мило улыбалась и говорила, что обаяние – это козырной туз в руках. На самом деле она просто подходила к какому-нибудь более или менее лояльному воспитателю и платила ему две сотни фунтов за молчание и снисходительность. Клементина рано поняла, что с помощью денег можно открыть любые двери. И всегда этим пользовалась.

Мартин и Рафаэль навещали ее каждый месяц. Поначалу Клементина обижалась на дядю, но потом она простила его или сделала вид, что простила. Раф с гордостью смотрел на свою воспитанницу-красавицу, удивляясь, как она в такой короткий срок смогла превратиться в прекрасную женщину. Кажется, еще совсем недавно она неуклюже падала, пытаясь научиться ходить, а сейчас мужчины от нее не могут отвести взгляды.

Выходные Клементина проводила у одной из подруг, живущих поблизости, но каникулы – обязательно дома. Каждый раз, приезжая в Нью-Йорк, девушка с замиранием сердца ждала той минуты, когда она увидит Габриэля. Широкоплечий и узкобедрый, он заставлял ее трепетать от волнения, но Клементина умело скрывала чувства к нему. Она боялась своей любви, зная, что это отвратительно, но ничего не могла с собой поделать. Терзаясь и страдая все то время, что она проводила рядом с Габриэлем, девушка с облегчением возвращалась в Лондон.

Мартин, желая отвлечь племянницу от этих переживаний, давал ей мелкие задания, которые доставляли девушке огромное удовольствие. Будучи от природы любопытной, Клементина веселилась, узнавая о людях тайные сведения, известные лишь немногим. В колледже учились девушки из очень уважаемых семей, и она была вхожа в их дома. Без зазрения совести, с улыбкой ангела на лице она копалась в их «грязном белье», находя слабые места и раскрывая секреты. Понятие совестливости, как и вопросы морали, для нее никогда не являлось важным. Она не мучилась, зная, что поступает с людьми плохо. Она просто жила, крутясь в вихре удовольствий и развлечений.

В комнату влетела симпатичная брюнетка и, бросившись к Клементине, едва не задушила ее в объятиях:

– С днем рождения!

– Эстэр, – рассмеялась Клементина, – отпусти!

Эстэр Бруни была дочерью итальянского сенатора. Клементина много раз слышала эту фамилию в разговорах дяди и Рафаэля, но никогда не говорила об этом Эстэр. Она всегда тонко чувствовала, что можно говорить, а что нельзя.

– О чем задумалась? – пропела Эстэр.

Клементина неопределенно пожала плечами и улыбнулась:

– Обо всем!

Она никого не впускала в свой внутренний мир, но – специально для окружающих – создала видимость душевной открытости и участливости.

– Только не грусти, сегодня же твой день рождения! – Эстэр с визгом набросилась на подругу и стала ее щекотать. – Даже не верится, что через месяц мы все разъедемся кто куда, – прекратив веселье, печально произнесла она. – Ты уже решила, какой университет предпочтешь для дальнейшей учебы?

Клементина покачала головой:

– Не совсем, но определенно это будет либо Оксфорд, либо Гарвард.

– Здорово, когда есть выбор. Мой старик решил, что я буду учиться в Миланском университете. Даже не спросил у меня, хочу я этого или нет. Милан – и точка! Факультет выбрала?

– Психология или социология. Еще не решила.

– О, да, это твое! – засмеялась Эстэр. – Ты же у нас маленький Фрейд.

Клементина сдвинула брови:

– Значит, по-твоему, я думаю только о членах и ни о чем больше?

– Нет. Это я думаю о членах. Причем о больших!

ГЛАВА 10

Мартин налил себе виски в стакан, добавил несколько кубиков льда и, повернувшись к Рафаэлю, спросил:

– Клементина что-нибудь говорила об учебе?

– Молчит. Она боится, что ты не позволишь ей вернуться в Нью-Йорк. Я скучаю по ней. Да и ты тоже, – Рафаэль умоляюще посмотрел на Мартина. – Не молчи! Что ты решил? Оставишь ее в Европе?

Мартин задумчиво потрогал подбородок:

– Поговорим об этом позже. Сейчас у меня встреча с Морони.

Рафаэль поднялся.

– Не нравится он мне, – сказал он. – Мое предчувствие редко меня обманывает. Нечистый он какой-то.

– Не грязнее нас с тобой, – рассмеялся Мартин.

– Когда ты научишься доверять моей интуиции? – обиделся Раф. – Больше двадцати лет живешь со мной, а веришь, как муж жене. То есть вообще не веришь.

Мартин устало вздохнул. Рафа было трудно переубедить, если он что-то вобьет себе в голову. Франческо Морони был прекрасным экономистом, это он управлял финансами семьи Хаксли. Обязательный, умный, он никогда не доставлял хлопот. Но Рафаэль все же посеял сомнения в душе Мартина, и он нанял ревизоров, которые втайне от Морони кропотливо трудились над проверкой документации. Как оказалось, Морони оказался чист и честен, чем весьма удивил Мартина. Он предполагал, что возникнут некоторые нюансы, но Морони мог отчитаться за каждый доллар. Мартин был удовлетворен и приятно удивлен.

Франческо Морони же был в бешенстве. Вот уже много лет он работал на Хаксли и никогда не давал повода для подозрений. Годы, заполненные рутинной работой, чтобы отмыть грязные деньги! Годы, проведенные в офисе, без семьи, друзей… Он, как собака, летел куда надо по первому требованию, делал все, чтобы приумножить и без того немалый капитал. И все для того, чтобы его проверяли, как школьника?! Ради чего было потрачено столько времени, если ему до сих пор не доверяют?

Морони родился в большой итальянской семье и всего в жизни добивался самостоятельно. Сам зарабатывал деньги, чтобы иметь возможность учиться в колледже, сам устроился на работу в известную финансовую компанию. Продвигался вверх по карьерной лестнице исключительно благодаря своему уму. За ним никто не стоял и никто не двигал наверх. Когда ему предложили возглавить бухгалтерский отдел, появился Хаксли. Он предложил Франческо зарплату, втрое превышающую ту, какую ему обещали в качестве руководителя отдела. Морони долго думал и в итоге согласился. Как тень, он стоял за спиной Мартина, будучи в курсе всего, что творилось в доме Хаксли. Его не волновало, какими путями Мартин сколотил свое состояние, его не трогало, что к нему относятся как к бумажной крысе, ему были интересны только цифры. А сейчас он узнает, что его тайно проверяют! «Зря, мистер Хаксли!» – подумал Морони, и мрачная улыбка заиграла на его губах.

Клементина с радостью покинула пансион. Сердце девушки было переполнено счастьем – оттого, что ей больше не придется возвращаться в Лондон. Мыслями она уже была дома, рядом с Габриэлем, и, приехав в Нью-Йорк, она изрядно опечалилась, узнав, что он с друзьями улетел на Карибы. Целых три недели без него! Впрочем, они и так не виделись уже шесть месяцев, поэтому тремя неделями больше, тремя меньше – не имело значения. И все же она ждала. Со страхом, надеждой и желанием. Но когда он вошел в дом, загорелый и высокий, она растерялась.

– Моя малышка-сестренка, – произнес он мягким голосом.

– Здравствуй, Габриэль.

– «Здравствуй, Габриэль»? Что это за приветствие?

Он подхватил ее на руки и закружил по комнате. Клементина на мгновение крепко прижалась к нему и быстро отодвинулась. Он почувствовал ее холодность и непонимающе спросил:

– Все в порядке, детка?

– Не зови меня деткой, – зло ответила она.

– Да что с тобой, в конце концов? – нахмурился Габриэль.

Клементина вдруг счастливо улыбнулась, и он оторопел.

– Все в порядке, все в полном порядке! Как ты отдохнул?

– Высший класс! Когда подадут ужин? Я голоден, как леопард.

Ужин сопровождался рассказами о красотах Карибского моря, прелестях Маракайбо и Санто-Доминго. Габриэль вспоминал смешные истории, произошедшие с ним и его друзьями, но ни разу не упомянул о своей подруге. Значит, у него нет девушки, радовалась Клементина.

– Как поживает Николь? – деловито спросил Мартин.

– Замечательно, – бросил Габриэль и быстро посмотрел на Клементину.

Та спокойно подлила себе минеральной воды.

– Николь Гроуз? – поинтересовалась она.

Габриэль кивнул.

– Не знала, что тебе нравятся толстухи, – она невинно посмотрела ему в глаза.

Габриэль смущенно отвел взгляд.

– А, красотка Николь, – проговорил с набитым ртом Рафаэль, – вот это женщина!

– Оказывается, у вас одинаковые вкусы? – Клементина сделала вид, что удивлена. – Я разочарована.

Она увидела обиду в глазах Габриэля. Сердце ее наполнили горечь от произнесенных им слов и в то же время – мстительная радость оттого, что она сделала ему больно. После ужина Клементина влетела в свою комнату, заперлась на ключ и разрыдалась.

На следующий день Клементина прогуливалась по Пятой авеню, заходя почти в каждый магазин и покупая все, что ей понравится. Она решила выбросить из головы Габриэля. Утром она позвонила Филиппу Олсону, своему давнему поклоннику, и назначила встречу на вечер. Мысли ее были заняты предстоящим свиданием, и она не заметила, как пролетело время. В желудке беспокойно заурчало. Клементина оглянулась, пытаясь вспомнить, где находится ближайшее кафе. Как же долго она не была в Нью-Йорке! Наконец, сориентировавшись, она прошла немного вперед и улыбнулась. «Солланж», их любимое кафе с Габриэлем. Здесь продавались самые вкусные шоколадные трубочки в городе. Изумительно пахло какао, играла легкая ненавязчивая музыка, а за столиком у окна сидели Габриэль и Николь и мило шептались. Словно что-то почувствовав, Габриэль поднял голову и увидел огромные глаза Клементины. Она бросилась к выходу, и он, не медля ни секунды, выбежал за ней на улицу, оставив внутри ничего не понимающую Николь. Он вглядывался в лица и силуэты прохожих, но Клементины уже нигде не было видно.

Она бежала к парковке, где оставила свою машину, и слезы больно обжигали ее лицо. Когда она не видела Габриэля рядом с другими девушками, все воспринималось по-другому. Но сейчас, глядя на эти нежные прикосновения и заметив выражение влюбленности в его глазах, ей хотелось кричать от ревности.

Клементина не помнила, как доехала до Лонг-Айленда. Она так быстро гнала машину, что время, проведенное в пути, показалось ей одним мгновением. Перед самыми воротами она поняла, что не успеет затормозить, и резко вывернула руль вправо. Машину круто развернуло, и она вылетела на обочину, снеся при этом два фонаря. Клементина больно ударилась головой о руль и почувствовала на губах приятный солоноватый привкус крови. Подбежали испуганные охранники и помогли ей выбраться из машины.

Спустя час она слушала длинную проповедь Рафаэля по поводу своей безответственности и с удивлением смотрела на белое лицо дяди.

– Как можно быть такой опрометчивой? – выговаривал ей Рафаэль.

– Я уже все слышала. Избавь меня от надобности слушать этот бред по второму кругу! И вообще, не вмешивайся.

– Что?! Я тебя из ложки кормил, подгузники менял, и я не должен вмешиваться в твою жизнь?! – Слезы заблестели в его глазах, Рафаэль достал платок и театрально высморкался в него. – Предупреждаю, – уже грозно продолжил он, – если ты…

– Буду водить аккуратно, – спокойно закончила этот разговор Клементина и встала с дивана. – А сейчас, няня, приготовь мне новую машину, у меня вечером свидание.

– Позвони в гараж и попроси. И вообще, никакой машины! Вызовешь такси.

– Рафаэль, вечно ты брюзжишь и брызгаешь слюной. Я иду в свою комнату. Такси должно быть у дома через два часа.

Когда Клементина ушла, разговор в гостиной продолжился.

– Хреновая ты нянька, Раф, она тобою крутит, как пожелает, – усмехнулся Мартин.

Только сейчас он начал приходить в себя, чувствуя, как сердце перестало бешено стучать и руки снова стали теплыми.

– Да и тобой не брезгует, – огрызнулся Рафаэль.

Мартин замолчал. Он через многое прошел, смотрел на трупы и сам убивал, но никогда ему еще не было так страшно, как в тот момент, когда он увидел свою девочку в окружении охраны и всю в крови.

– Солнышко, мне надо с тобой поговорить, – Мартин прошел в комнату Клементины и присел на кровать.

Девушка рассматривала себя в зеркало. Слава богу, синяков нет, только небольшая шишка на лбу, но она прикрыта волосами и совсем не видна.

– Дядя, – ласково отозвалась Клементина, – если ты хочешь поговорить о случившемся, то я уже все поняла. – Она подошла к Мартину и села к нему на колени. – Прости меня за то, что заставила вас с Рафом волноваться. Я была не в себе и только сейчас поняла, как рисковала. Больше такого не повторится.

Мартин улыбнулся и нежно погладил ее по спине.

– Нет, дорогая, этот разговор касается других вещей.

Клементина вскинула голову:

– Меня и Габриэля? Но здесь тоже все в порядке. Тебе не придется стыдиться меня, я же обещала.

Он посмотрел в ее потемневшие глаза и медленно произнес:

– Я никогда не стыдился и не буду стыдиться тебя. Ты уже определилась с университетом?

Клементина пристально вгляделась в его лицо:

– Гарвард и Оксфорд.

– Я советую тебе выбрать Оксфорд.

Клементина горько усмехнулась и подошла к зеркалу.

– Снова желаешь от меня отделаться?

– Мне нужен свой человек в Европе. Я хочу, чтобы ты встречалась с нужными людьми, заводила полезные знакомства и была всегда на виду.

Клементина прошлась по комнате. Она не ожидала такого поворота событий.

– Я не желаю быть светской львицей.

– Кем же ты желаешь быть? – улыбнулся Мартин.

– Твоим партнером!

ГЛАВА 11

Клементина и Эстэр Бруни сидели в небольшом кафе на Кенсингтон-стрит и бурно обсуждали предстоящие каникулы. Эстэр гостила у подруги уже две недели и явно не собиралась обратно в Милан.

– А как же учеба? – недоумевала Клементина. – Будет смешно, если ты вылетишь на последнем курсе.

– Плевать я хотела, – беззаботно ответила Эстэр. – Пусть папаша думает, как выкрутиться. Он меня туда впихнул, так пусть сам и учится. Клементина, ну какой из меня юрист? Мало того что он заставил меня изучать юриспруденцию, так еще и нацелился на международное право!

– Но у тебя прекрасная международная практика, – засмеялась Клементина, намекая на многочисленных интернациональных поклонников Эстэр.

– В отличие от тебя, я не расист, – Эстэр подмигнула Клементине. – И для меня не имеет значения цвет кожи моего любовника. Какие планы на вечер?

– Встречаюсь с Эриком.

– Ах, Эрик, – мечтательно произнесла девушка, подняв глаза в небо. – Боже, подари мне нечто подобное!

– Можешь пользоваться, – рассмеялась Клементина.

Эстэр округлила глаза:

– Такими не делятся.

Клементина удивилась, потому что смотрела на Эрика не более чем на умелого любовника. Эрик Ройс был молодым перспективным художником, имел богатых родителей и прекрасную квартиру на Оксфорд-стрит. Он был красив и страстен и удерживал Клементину рядом с собою только благодаря своему животному темпераменту. Началось все просто и предсказуемо. Клементина попросила юношу нарисовать ее и на первом же сеансе соблазнила его. Впрочем, он не сопротивлялся. Эрик сгорал от страсти, она же оставалась холодной, чем возбуждала его еще больше.

– Он готов на все ради тебя, – завистливо протянула Эстэр. – Мой папочка был бы рад, если бы я подцепила такого, как Эрик. Достойный кандидат на роль зятя сенатора Бруни! Богат, из уважаемой семьи, не глуп и к тому же знает половину Лондона. Чем не удачная партия?

– Повторяю, можешь пользоваться.

– Если бы ты не была моей подругой, я уже давно попробовала бы. Но я люблю тебя, поэтому не стану уводить у тебя мужчин.

Клементина заглянула Эстэр в глаза. Было видно, что она говорит правду. Эстэр действительно любила ее. В душе ее зашевелилось нечто похожее на ответное чувство, но Клементина постаралась избавиться от него, так как ей не нужны были привязанности. Это доставляет много хлопот, вынуждает тебя проявлять ответственность, заботу о тех, с кем ты дружишь. Но приятное ощущение от того, что ее любят, все же заставило девушку искренне улыбнуться. Клементина пожала Эстэр руку и голосом, исходившим из самого сердца, произнесла:

– Спасибо, милая, я тоже тебя люблю!

Как легко сказать, что любишь, подумала она. Всего лишь три ничего не значащих слова. Если добавить соответствующий тон и выражение лица, можно делать с человеком все, что захочешь. Почему люди покупаются на это? Все очень просто. Никто не может устоять перед признанием в любви. Это как десерт в конце шикарного ужина. И сколько бы лакомств ты ни поместил в свой желудок во время трапезы, вилка все равно сама собой тянется к пирожному. Клементина улыбнулась. Оказывается, людей можно покупать не только деньгами, но и элементарным враньем!

– Эстэр, – снова повторила она – только для того, чтобы проверить правильность своей теории, – я тебя очень люблю.

Клементина жила в большой квартире на Найтсбридж. Ей не приходилось, как другим студентам, работать, чтобы оплатить свою учебу. Университет и был ее работой. К занятиям она относилась со всей серьезностью, к тому же учеба приносила ей радость, она была прилежной ученицей, любимицей преподавателей и студентов. Вот-вот Клементина должна была получить диплом социолога, но она вовсе не собиралась работать по этой специальности. Кроме основных предметов, она изучала психологию, литературоведение, искусствознание и многое другое, но не потому, что так уж сильно стремилась к знаниям, а для того, чтобы лучше разбираться в людях и их желаниях.

Клементина всегда была объектом пристального внимания со стороны мужчин, но только повзрослев и превратившись в прекрасную женщину, она поняла, какое воздействие может оказывать на противоположный пол. Она научилась управлять ими, заставлять их делать то, что она пожелает, расправляться с неугодными ей и дерзкими людьми, а также умело поощрять мужчин, заслуживших ее одобрение. В глазах людей Клементина никогда не была лидером, вернее, она не казалась таковой, на самом же деле она умело дергала за ниточки, заставляя всех плясать тот танец, который ей хотелось увидеть. Но, виртуозно манипулируя другими, она никогда не давала никому возможность управлять собой. Единственным человеком, который видел все ее уловки и тонко чувствовал ее настроение, был Мартин.

Мартин часто бывал в Лондоне, но никогда не оставался там надолго, потому что не любил местный климат, излишне чопорных людей и мерзкий на вкус английский кофе. Он приветствовал стремление Клементины к учебе и планировал через некоторое время ввести ее в настоящий курс дел. Мартин как никто другой знал свою девочку. Ее ум, тщеславие, лживость и красота могли сильно помочь ему. Он не задумывался над тем, что собирается сделать из Клементины преступника, каким являлся сам. Нет, думал он, она уже давно ступила на этот путь, будучи зачатой во чреве воровки. Ее безжалостность и жажда денег говорили о том, что, когда Клементина узнает о действительном положении вещей, о том, кем он является на самом деле и как заработал свое состояние, она не отвернется от него. Наоборот, будет рядом. Мартин видел в ней большой потенциал и намеревался это использовать. Конечно, он не собирался давать ей в руки винтовку и заставлять девушку убивать людей. Для этого у него были другие люди. Имея много денег и большой круг знакомых, человек получает возможность открывать любые двери. Девушка может добывать нужные ему сведения и в то же время не вызывать подозрений. Клементина ведет светский образ жизни, думал он, она всегда на виду. Никто и никогда не свяжет нежную, красивую женщину, имеющую безупречную репутацию и кристально чистое прошлое, с преступлениями.

Сам Мартин был закрыт для общества и редко с кем встречался. Люди считали его эксцентричным богачом, но Мартин лишь ухмылялся и говорил, что каждый имеет право жить в своем собственном мире. Его миром была преступность, и он раскрыл в него двери для Клементины, ни на йоту не сомневаясь в том, что она пройдет через них и окажется внутри – в его мире.

У Клементины всегда было много мужчин. Стоило кому-либо ее один раз увидеть, и человек уже не мог ее забыть. И дело было не только в ее обворожительной внешности. В ней чувствовалась некая животная страсть, тщательно скрываемая за фасадом: аристократичностью и мягкими манерами. Трудно было себе представить, что перед тобою стоит жестокий, коварный и опасный человек. Она возбуждала, соблазняла, обволакивала таинственностью и влекла к себе. Ни один мужчина не мог отказаться от нее, и Эрик Ройс не был исключением. Он боготворил свою возлюбленную, считая ее самой чистой и прекрасной женщиной в мире. Не имело значения, что она уложила его в постель на второй же день их знакомства. Клементина обставила это как временное помешательство. После жаркого секса она выглядела растерянной и опечаленной своим поведением. Эрик, повидавший в своей жизни множество распущенных женщин, был тронут этой искренностью. Он даже не смог понять, как по уши влюбился в нее.

– Я хочу, чтобы ты поехал со мной в Нью-Йорк, – томно произнесла Клементина.

Они сидели в ресторане «Иви» и ждали заказ. Эрик был высоким, голубоглазым и дерзким на вид. Вместе они составляли красивую пару, и об этом говорили взгляды, устремленные в их сторону, по крайней мере, половины мужчин и женщин, находившихся в зале.

– Я согласен, – Эрик дотронулся до ее руки.

«Может, Габриэль наконец почувствует ревность?» – подумала она и тут же отмахнулась от этой мысли, напомнив себе, что пустые иллюзии ей ни к чему. Они редко виделись за последние четыре года, точнее, лишь трижды. Клементина сознательно избегала встреч с ним, находя различные предлоги, чтобы не ездить домой. Но она всегда справлялась у дяди о его успехах в учебе, уклоняясь от разговоров о личной жизни брата. Габриэль учился в Йельском университете, на архитектурном факультете. Как оказалось, весь талант отца перешел к сыну, потому что Клементина рисовать не только не любила, но и не умела.

Габриэль злился на сестру, не понимая, что творится с ней. Он чувствовал ее странную нервозность, когда она находилась рядом. Видел, что она ревнует его к другим девушкам, но объяснял это их тесной родственной и дружеской связью. Как-никак они близнецы, а таким людям всегда трудно делиться с кем-либо своей «половинкой».

– Когда мы летим? – Эрик отпил глоток вина.

– Через две недели. – Клементина сняла туфельку и дотронулась кончиками пальцев до его бедра.

Эрик моментально возбудился. Он страстно посмотрел на Клементину и срывающимся голосом попросил:

– Поехали домой!

– Нет, я голодна. – Клементина продолжала гладить его.

Он просунул руку под стол и сильно сжал ее ногу.

– Тогда прекрати. Я больше не могу сдерживаться!

– Выпей вина.

– Ты издеваешься надо мной?

– Я просто хочу тебя взбодрить, – рассмеялась Клементина.

«Такой же, как и все, – подумала она. – Стоит дотронуться до члена, как он обо всем забывает». Есть ей не хотелось, и Клементина молча смотрела в свою тарелку.

– Ты даже не притронулась к еде, – недовольно заметил Эрик, – а говорила, что проголодалась.

– Я утолю голод дома, – прошептала она и увидела, как глаза Эрика ярко загорелись.

Шел мелкий дождь, и Франческо Морони приподнял воротник, чтобы хоть как-то укрыться от него. Его маленькое лицо горело ненавистью. Он подошел к почте, оглянулся по сторонам в поисках знакомых лиц и достал из кармана голубой конверт. Минуту постоял, разглядывая его, и опустил в почтовый ящик.

– Напомните, чем вы занимаетесь? – вежливо поинтересовался Мартин.

– Я – художник, – ответил Эрик.

Мартину он нравился. Уверенный в себе, прекрасные манеры, приятная внешность. Но этот молодой человек совершенно не вписывался в его планы.

– Выставлялись?

– Да, в галерее «Тейт-модерн» и в «Пезаро».

– М-м, так вы молодой Пикассо? – надменно сказал Габриэль.

Клементина удивленно посмотрела на него и, взяв за руку Эрика, сказала:

– Не обращай внимания на моего злобного братца. Он всегда бесится, если кто-нибудь делает что-то лучше его.

Габриэль приподнял левую бровь:

– Да? Не замечал этого за собой.

Клементина послала ему теплую улыбку и переключилась на Эрика, что-то прошептав ему на ухо и опустив руку под стол. Габриэль напрягся, он увидел, как облизнулся Эрик, глядя на губы Клементины. Она выглядела просто потрясающе: прямые шелковистые волосы высоко собраны на затылке, узкое платье, подчеркивающее все изгибы ее женственной фигуры. Габриэль представил, что ее рука делает под столом, и быстро вскочил, уронив на скатерть свой бокал.

– Прошу меня простить. Мне необходимо сделать важный звонок.

Клементина спрятала улыбку и, повернувшись к Мартину, спросила:

– Дядя, а где Раф?

– Сказал, что задержится, но попросил не есть без него десерт.

Клементина весело рассмеялась и объяснила Эрику:

– Если Рафаэль занят, но обещал успеть к десерту, значит, подадут кленовый мусс. Он приплывет сюда из Лондона, если понадобится, но не упустит случая отведать свое любимое лакомство.

Словно подтверждая ее слова, в дверях столовой показался запыхавшийся Раф и прокричал:

– Я не опоздал? Здравствуйте, молодой человек!

– А нам с Клементиной «здравствуйте» не нужно сказать? – спросил Мартин, прекрасно зная, каков будет ответ.

– Вас я сегодня уже видел.

Габриэль заснул только под утро. Половину ночи он измерял шагами свою комнату, ожидая, когда вернется Клементина. Утром он спустился на первый этаж и, чтобы хоть чем-то занять себя, стал проверять почту. Счет, счет, письмо для дяди, «Габриэлю и Клементине Хаксли». «Наверное, какое-нибудь приглашение», – подумал он, равнодушно открывая конверт. В нем была фотография незнакомой женщины и отпечатанные на принтере листки бумаги. Он быстро пробежал глазами по строчкам, нахмурился и снова перечитал письмо. Открылась входная дверь, и в холл тихо вошла Клементина. Увидев Габриэля, она вздрогнула от неожиданности. Он молча протянул ей письмо.

– Позже. Я устала и хочу спать.

– Сейчас!

Что-то в его голосе заставило подчиниться, и она, недовольно присев на диван, стала читать.

«Уважаемые Габриэль и Клементина! Мне очень жаль, что вы столько лет живете во лжи. Смею сообщить вам некоторые тайны вашего рождения, а также рассказать вам о жизни человека, которого вы считаете своим дядей…»

Далее шла весьма детальная история, касавшаяся истинных обстоятельств рождения Клементины. Красочно описывались преступления, совершенные Мартином, прилагался приблизительный список убитых им и по его приказу людей, а также имелось фото красивой дамы, на обратной стороне которого стояла подпись: «Любимому Мартину от Ирэн ле Руж».

Клементина посмотрела на Габриэля и уверенно сказала:

– Это чья-то злая шутка.

– Слишком уж все правдоподобно.

– Габриэль, если это правда, – раздраженно произнесла она и потрясла листами, – то почему человек, написавший это письмо, испугался сказать нам все лично?

– Он боялся, но явно не нас!

– Что же делать? – растерялась Клементина.

– Спросим у Мартина.

Габриэль направился в апартаменты дяди и, даже не удосужившись постучать, вошел в комнату. Мартин еще спал, но Габриэль бесцеремонно растолкал его и протянул ему письмо.

– Прочти и разъясни нам то, что здесь написано.

Мартин поднялся с постели, надел халат и стал медленно читать. По мере того как уменьшалось количество непрочитанных им строк, глаза его все сильнее загорались гневом.

– Что это? – грозно спросил он. – Как эта дрянь оказалась у вас?! – Мартин уже кричал.

– Прислали по почте, – спокойно объяснила Клементина.

Глядя на побелевшего от ярости Мартина, она начала понимать, что письмо, возможно, не такое уж и лживое. Из-за пустяков Мартин никогда не стал бы так злиться! У него были тревожные глаза, как будто кто-то рассказал ему о том, что никому не следовало бы знать.

– Что случилось? – обеспокоенно потребовал ответа вошедший в комнату Рафаэль.

Мартин молча протянул ему бумаги и, пока тот читал, быстро сказал:

– Узнай, каким образом они сюда попали и кто это написал.

– Невозможно, – уверенно сказал Раф, – письмо отправлено из города. Я могу лишь выяснить, из какого почтового отделения. Одно могу утверждать, это сделал кто-то из своих, который все знает…

Он ошеломленно осекся.

– Значит, это правда?! – треснувшим от боли голосом прошептал Габриэль.

– Вон! – выкрикнул Мартин и, схватив с журнального столика первое, что попалось ему под руку, бросил этот предмет в застывшего от страха Рафа.

Рафаэль испуганно исчез.

– Правда?!

Мартин в ужасе смотрел на племянников. Габриэль в отчаянии носился по комнате, Клементина же, наоборот, спокойно подошла к ночной тумбочке, взяла лежавшую на ней пачку сигарет и закурила. Казалось, она абсолютно не удивлена, только на губах ее блуждала странная улыбка. Теперь она поняла, почему Мартин так интересовался некоторыми людьми! Она предоставляла нужную ему информацию, значит, она – его сообщница? Так вот о каком бизнесе он тонко ей намекал? Она нужна ему, чтобы иметь выход на богатых людей, потому что сам он не хочет никоим образом оказаться связанным с ними. И тут до нее дошло, что Габриэль – ей вовсе не брат, и она усмехнулась. Хоть одна хорошая новость! Клементина потушила сигарету и посмотрела на Мартина. Мартин был удивлен ее спокойствием. Он не обманулся в ней, и судьба не ошиблась, подарив ему эту девочку. Хотя, конечно, он немного помог в этом руке Судьбы.

– Я действительно тебе не родная?

– Ты – дочь женщины, которую я любил, – сдержанно ответил Мартин. – Ты мне больше чем племянница.

– А как насчет всего остального?! – выкрикнул Габриэль.

– Частично это правда.

– Зачем ты раскрываешься? – спросила Клементина. – Мог бы и соврать. Это был бы наилучший выход из положения.

– Рано или поздно, но вы все равно узнали бы правду.

– А может, и не узнали бы.

Мартин поднял с пола письмо и вновь перечитал его. Кто посмел так нагло вмешиваться в его жизнь?! Этот человек замахнулся на самое дорогое, что есть у него, – на детей! Сегодня же он проверит всех, кто имел доступ к его семье и скрытым сторонам его жизни. Но что-то подсказывало ему, что он ничего не узнает, и все это – лишь начало.

– Вы все равно стали бы сомневаться, – медленно проговорил он, – искать истину, проверять меня… Не доверять мне, в конце концов. От этого было бы хуже всем.

– Может, ты и отца моего убил?

– Я любил Роберта. Поэтому не смей так говорить! Я был вам хорошим дядей. Я жил и живу для вас!

«Узнаю Мартина, – подумала Клементина, – когда его загоняют в угол, он начинает нападать. Еще немного, и уже мы с Габриэлем будем вынуждены оправдываться!»

– Как насчет моих родителей? Здесь сказано, что ты приложил руку к их гибели. – Клементина взяла еще одну сигарету.

– Я не причастен к их смерти, – ни один мускул на лице Мартина не дрогнул. – Это не на моей совести. Я любил твою мать, и ничто не заставило бы меня причинить ей боль.

Клементина внимательно посмотрела на него. Искренние глаза, печаль на лице… и все же она не верила ему, но отнюдь не собиралась озвучивать свои мысли вслух. Она поговорит с ним позже – наедине.

Габриэль медленно поднялся.

– Я ухожу. Не хочу тебя больше видеть, – пустым голосом сказал он.

– Габриэль, – Мартин попытался обнять его, но тот не позволил ему дотронуться до себя. – Люди не меняют свое мнение за одну минуту. Много лет любви перечеркнуто двумя жалкими листами бумаги? Так не бывает, дорогой!

– Не прикрывайся любовью! Получается, что все свои преступления ты совершал ради нас? Ты убивал – ради меня или ради нее? – Габриэль указал на молчавшую Клементину и направился к выходу.

– Ты куда? – грозно спросил Мартин, но сердце его сжалось от страха.

– Не хочу больше жить в этом доме. И мне не нужны твои деньги!

– У тебя есть деньги твоего отца.

Габриэль усмехнулся:

– Деньги моего отца – это твои деньги. Кроме того, я не уверен, что он не был таким же, как и ты.

Мартин резко повернулся к нему и сквозь зубы процедил:

– Роберт был прекрасным человеком! Я запрещаю тебе так говорить о нем, – глаза его стали жестокими. – Его деньги – твои деньги. Я не имею никакого отношения к его сбережениям. Можешь мне верить.

Габриэль молча направился к выходу, но на пороге обернулся и спросил:

– Ты со мной, Клементина?

Она кивнула и пошла следом.

Мартин в изнеможении опустился на постель. Он потерял их, а самое главное, он потерял Клементину! Он вскочил с кровати, но тут же сел обратно. Она вернется, она обязательно должна вернуться, уверял он себя. Она не сможет жить без всего того, что он ей дал. Клементина – лишь хищник, который сейчас вырвался на свободу. Она опьянена новым ощущением, но понятия не имеет, что такое человеческие джунгли. И она слишком умна, чтобы жить только чувствами.

Клементина молча смотрела, как Габриэль складывает вещи, и думала о том, что он ей не брат. Она подошла к нему и обняла. Габриэль крепко к ней прижался. Она гладила его спину и трепетала от нежности.

– Куда? – мягко спросила она.

– Сейчас – в отель, а завтра что-нибудь придумаем.

Клементина кивнула:

– Запиши мне адрес и название отеля.

– Разве ты не едешь со мной? – растерялся он.

– Мне надо кое-что сделать, – она грустно улыбнулась. – Я приеду позже.

Клементина прошла в гостиную, взяла из бара бутылку виски, два стакана и вернулась в комнату Мартина. Тот сидел на кровати, погруженный в мрачные мысли. Она плотно закрыла дверь и присела рядом. Разлила виски по стаканам и протянула ему.

– А теперь поговорим, как взрослые люди, – спокойно произнесла она. – Без истерик и вранья.

– Спрашивай, – усмехнулся Мартин.

– Моих родителей пришил ты? – это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Да, я приказал их убить, – хладнокровно ответил Мартин. Он ничего не собирался отрицать, так как интуитивно почувствовал, что в данную минуту лучше говорить правду.

– За что? – невозмутимо продолжала Клементина.

– За предательство, – Мартин подошел к окну. – Все в жизни можно простить, только не предательство.

– Ты любишь меня, Мартин?

Он обратил внимание, что она не сказала «дядя», но не придал этому значения. Пусть называет его, как хочет, лишь бы осталась. Он остановился перед ней, затем опустился на колени.

– Больше жизни своей!

– Тогда зачем ты все это делаешь?

– Ты не знаешь меня, Клементина. Не знаешь, через что мне пришлось пройти.

Клементина рассмеялась:

– О, Мартин, не играй со мной! Оставь это для нежного Габриэля. Сейчас ты скажешь, что у тебя было жестокое детство, что тебя часто обижали, предавали… Ты потерял своих любимых… Поэтому у тебя не было выбора? Чушь собачья! Ты делал это из-за денег! А в подобные сопли я не верю.

Мартин с удивлением посмотрел на нее. Проницательная малышка!

– У меня действительно не было выбора, – усмехнулся он и поднялся с колен. – Жизнь просто поставила меня перед фактом. Передо мною лежала лишь одна дорога. Но тебе я дам возможность выбирать.

– Ты или Габриэль?

– Нет, дорогая, – зло улыбнулся он, – любовь или деньги?

Она оторопело уставилась на него, а Мартин продолжал:

– У тебя есть выбор, солнышко мое. Ты можешь уйти с Габриэлем и попытаться быть счастливой либо остаться со мной и продолжать жить в роскоши. Но учти: если ты уйдешь, я лишу тебя всего! Ты уйдешь в том, в чем сейчас стоишь передо мной.

Клементина задумчиво смотрела на Мартина, и он не мог понять, о чем она думает. Он поставил на кон все и со страхом ждал ответа. Но он понимал, что, если выбор будет не в его сторону, он все равно не даст ей уйти.

– Ты давно знаешь мой ответ.

Клементина одним глотком допила свой виски и с грохотом поставила стакан на стол. Сердце Мартина бешено заколотилось:

– Тогда тебе нужно попрощаться с братом.

– Он мне не брат, и я люблю его.

Она ушла. В комнату вошел Рафаэль, сел на кровать и тихо сказал:

– Прости, я все испортил…

Мартин потрепал его по плечу.

– Все утрясется, но твой язык я когда-нибудь отрежу!

В холле отеля никого не было. Клементина немного постояла у входа, наслаждаясь тишиной, подошла к портье и, поздоровавшись, вежливо спросила:

– В каком номере остановился мистер Хаксли?

Портье с интересом осмотрел ее и нагло поинтересовался:

– Мистер Хаксли ждет вас?

Клементина кивнула, разозлившись оттого, что портье принял ее за девушку легкого поведения.

– Скажите, что к нему пришла сестра, Клементина Хаксли, – надменно произнесла она, и портье смутился.

– Проходите, номер 6-15.

Габриэль открыл дверь и, увидев ее, с облегчением вздохнул, но затем удивленно спросил:

– А где твои вещи?

Она не обратила внимания на вопрос и, обняв его, поцеловала в губы. Габриэль мягко отодвинулся.

– Клементина, мы не должны это делать.

– Мы не брат и сестра, – прошептала она и снова потянулась к нему.

Он растерянно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

– Я люблю тебя, Габриэль, – честно призналась Клементина и нежно посмотрела на него: – И любила даже тогда, когда не знала правды.

– Клементина, – пробормотал он, глядя в ее блестящие глаза, но она не дала ему продолжить и пылко обняла. Взяла его лицо в свои руки, приблизила к себе, и ее восхитительные губы приоткрылись. От нее исходил жар страсти, глаза потемнели, и он не смог сопротивляться.

Габриэль сжал ее в объятиях, ощущая безграничную любовь, прорвавшуюся наружу. Ему было всего двадцать два, и вся жизнь была впереди, но он уже знал, что так сильно, как Клементину, он никого не сможет любить. Он любил ее всегда, страшась, ненавидя, дико ревнуя, но никогда полностью не отдавал себе отчета в этом. Просто это чувство он запрятал в глубины своего подсознания и боялся в нем признаться.

– Давай уедем, далеко-далеко, туда, где нас никто не знает, – прошептал Габриэль.

Течение времени повернулось в обратную сторону. Казалось, сама жизнь смеется над Клементиной, поставив ее в такую же ситуацию, как и Ирэн ле Руж. Только ее мать выбрала любовь.

Клементина шла по Манхэттену, не разбирая дороги. Она плакала, и прохожие с жалостью смотрели на молодую женщину с залитым слезами лицом, но она не замечала их взглядов. Она думала о Габриэле, вспоминала полные боли темные глаза и его молчание. Он просто отпустил ее.

Как она любила его – и как ненавидела! Много лет спустя она все еще думала, что Габриэль предал ее, бросил. Почему он не заставил ее остаться, не уговорил, не убедил? Почему он так спокойно принял ее решение? Потому что не любил ее? Любил, она чувствовала это! Просто он не желал ломать ее, он хотел, чтобы она сама решила, что для нее важнее. И она выбрала деньги.

Она пришла к Эрику.

– Где ты пропадала? – спросил он. – Я соскучился, – и потянулся к ее губам.

Клементина увернулась. Глаза ее загорелись злостью, она подошла к телефону и твердо произнесла:

– Мы летим в Лас-Вегас. Я закажу номер в отеле «Луксор».

– Зачем? – удивился Эрик.

– Я собираюсь выйти за тебя замуж, сегодня же!

ГЛАВА 12

Через четыре месяца брак Клементины Хаксли и Эрика Ройса был расторгнут. Эрика уличили в неверности, и вместе с очаровательной фамилией Ройс Клементина получила половину состояния, так как о том, чтобы составить брачный контракт, счастливый муж и не подумал. Все жалели миссис Ройс и осуждали Эрика, но никто не заподозрил – и сам Эрик в том числе, – что измены как таковой не было. Это была тщательно продуманная и безупречно осуществленная операция под руководством Мартина Хаксли.

Когда Клементина объявила «дяде» о состоявшейся свадьбе, ничто не изменилось в лице Мартина, он искренне поздравил молодоженов. Хитрый Мартин знал, что этот брак долго не продлится. Клементина, думал он, слишком свободолюбива, чтобы принадлежать какому-то мужчине. Он затаился и ждал, когда она начнет тяготиться замужней жизнью. Клементина же выглядела счастливой и, по всей видимости, ничего не собиралась менять. Но однажды она пришла к нему и объявила, что собирается разводиться.

– Уже сообщила мужу? – с безразличием спросил Мартин, а в душе его все так и загорелось от радости.

– Сначала я хотела поговорить с тобой.

Клементина прошлась по кабинету. Мартин почувствовал, что она хочет что-то сказать, но не решается. В голове его закружились неприятные мысли.

– Надеюсь, ты не беременна?

– Нет. Боишься стать дедом?

– Не боюсь, – процедил Мартин.

Он ничего не боялся. Но в данный момент Клементина была нужна ему женщиной свободной и не обремененной лишними хлопотами.

– Почему ты решила развестись?

Клементина мило улыбнулась:

– Эрик – хороший человек, но я не желаю быть его женой. Я хочу иметь его деньги и не хочу зависеть от тебя.

Такой правдивый ответ заставил Мартина усмехнуться:

– Мне импонирует твоя честность.

– Время лжи прошло, Мартин, – Клементина посмотрела ему в глаза. – Я пресытилась лицемерием наших отношений и хочу искренности.

Счастливый Эрик не мог и предположить, что он изменит своей горячо любимой жене. Но бешеный взгляд Клементины, заставшей его рядом с обнаженной девушкой, о многом говорил. Он с трудом мог восстановить в памяти прошедшую ночь, помнил лишь встречу с красивой женщиной, но не мог припомнить то, что произошло далее. Безумным взглядом он оглядел комнату. Разбросанные вещи, бокалы с недопитым вином и лицо Клементины, залитое слезами… Через неделю он получил уведомление о начале бракоразводного процесса. Он и не предполагал, что девушке, затащившей его в постель, хорошо заплатили, что Клементина, так горько переживавшая его измену, сама добавила наркотик в его алкоголь. Как ни умолял он ее о прощении, как ни пытался исправить ситуацию – все было тщетно. Клементина не простила его. Эрик с обожанием смотрел на нее в суде, теша себя глупой надеждой, что сейчас она встанет и скажет, чтобы все это немедленно прекратили. Он был уверен, что она любит его и только жестокая обида и гордость не позволяют ей признаться в своих чувствах. Глядя, как уже бывшая жена уезжает, он, наконец, осознал, что потерял ее навсегда.

Клементина весело отмечала свой развод в компании Эстэр Бруни. Она купила себе квартиру в Милане и стала частым гостем в палаццо подруги.

– Не понимаю, как он мог тебе изменить? – Эстэр подлила себе шампанское. – И еще меньше я понимаю, как ты можешь оставаться такой спокойной!

Клементина лежала на диване и загадочно улыбалась.

– Но ведь пострадала не я, а Эрик, – сказала она. – Он лишился меня, я же многое приобрела.

– Вижу, вам очень весело? – раздался чей-то приятный голос.

В комнату вошел невысокий привлекательный мужчина лет пятидесяти. Волосы его слегка тронула седина, а лицо от постоянных пластических операций казалось неправдоподобно молодым. Он быстро подошел к Клементине, оценивающе осмотрел ее и, протянув руку, представился:

– Альберто Бруни.

– Мой отец, – добавила Эстэр.

– Клементина Ройс, – низким, хорошо поставленным голосом произнесла Клементина.

Бруни мягко дотронулся до ее протянутой руки и, посмотрев на бутылку шампанского, спросил:

– Что празднуем?

– Развод Клементины.

– Разве развод празднуют? – удивился он, и на загорелом лице появилась улыбка. – Я думал, что женщины после столь неприятной процедуры плачут и жалуются подругам на бывшего мужа, проклиная при этом всех мужчин в целом.

– О, – усмехнулась Эстэр, – только не Клементина!

Клементина вежливо молчала, с интересом рассматривая Бруни. Он излучал радушие и доброту. Трудно было представить, что на самом деле перед ней стоит лживый, продажный, беспринципный человек. Но Клементина доверяла мнению Мартина и по себе самой знала, насколько разительно внешняя картинка может отличаться от внутренней.