Вожди и разведка. От Ленина до Путина

ЭПОХА АНДРОПОВА: ОЖИДАНИЕ ПЕРЕМЕН

Первое непосредственное соприкосновение с разведкой у Андропова произошло с началом Великой Отечественной войны, когда он был секретарем, а затем первым секретарем ЦК комсомола Карелии. Он непосредственно участвовал в организации, подготовке и засылке разведчиков и диверсантов в тыл врага.

Несколько слов надо сказать о зарождении и истории того способа боевых действий, которое мы называли партизанским движением.

В конце лета 1941 год секретарь Компартии Белоруссии Пономаренко направил Сталину записку «К вопросу о постановке диверсионной работы в тылу врага». В ней на основании трехмесячного опыта доказывалась необходимость организации широкой систематической диверсионной работы и предлагались необходимые для этого меры, в том числе централизация руководства партизанским движением и диверсионной работой. В декабре Сталин вызвал к себе Пономаренко и предложил ознакомиться с запиской Наркомата обороны. В ней предлагалось создание партизанских армий и Управления по их формированию (Главупроформа) на не оккупированной территории с последующей засылкой в тыл врага 6–7 кавалерийских дивизий (по 5 483 человека каждая), конной армии (33 008 человек) и стрелковой партизанской армии (26 481 человек).

Эти предложения были нереалистичны и противоречили обстановке и тактике борьбы партизан. И вообще, зачем в тыл врага отправлять такое количество воинов, когда есть миллионы людей, готовых взяться за оружие? — спросил Пономаренко.

Сталин согласился с этим мнением, сказал, что ЦК уже отклонил предложения НКО, и поручил Пономаренко немедленно приступить к организации Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) при Ставке Верховного Главнокомандования и возглавить этот штаб.

Пономаренко принялся за работу, но она вдруг была прервана, как выяснилось, по инициативе НКВД, который уже создал 18 января 1942 года 4-е управление (во главе с Судоплатовым) в задачи которого входила организация партизанского движения. В лице ЦШПД Берия видел серьезного конкурента.

Для разрешения конфликта была создана комиссия, которая лишь 30 мая 1942 года представила проект в ЦК и ГКО. Было принято решение ГКО, согласно которому создавалось ЦШПД при Ставке и Украинский, Брянский, Западный, Калининский, Ленинградский и Карело-Финский ШПД. В состав штабов вошли представители руководящего партийного органа, НКВД и ГРУ. Создание штабов продолжалось до июля 1943 года (Крымский штаб).

Такое запоздание трудно объяснимо, тем более что Сталин призвал к развертыванию партизанского движения еще 3 июля 1941 года.

В Карело-Финской ССР штаб возглавил представитель НКВД Вершинин. Андропов участвовал в работе штаба как представитель комсомола.

История партизанского движения в Карелии непроста. Начало было трагичным. Летом 1941 года ЦК Компартии принял меры по заблаговременному созданию партийного подполья. Однако вскоре практически все подпольщики были уничтожены или заключены в концлагеря. Неудача постигла и подпольные группы самостоятельно возникшие по инициативе советских патриотов.

Летом 1942 года, как сказано выше, по решению ГКО был создан штаб партизанского движения на Карельском фронте. Среднее число партизан, действовавших одновременно, составляло 1700 человек, объединенных в 19 боевых отрядов. Они отвлекали на себя две, а то и три дивизии противника.

Говоря профессиональным языком, забрасываемые в тыл врага подразделения были не партизанскими отрядами, а разведывательно-диверсионными группами (РДГ), как и на других фронтах. Впоследствии они обрастали бойцами, вовлекая в свои ряды местных жителей: русских и карелов, многие из которых знали финский язык.

Разведчики собирали ценные и достоверные сведения о противнике, его политике на оккупированной территории, о количестве советских людей, оказавшихся там, условиях их жизни, настроениях и отношениях с финскими властями. О предателях, переметнувшихся на сторону врага.

Диверсионные группы совершали успешные налеты на финские гарнизоны, а иногда захватывали и по несколько дней удерживали населенные пункты и целые острова. Например, овладели селом Сенная губа и Большим Климецким островом и оставили их только по приказу командования. Вражеские гарнизоны были разгромлены на Маяке, в поселке Карелгранит и во многих других местах, партизаны устраивали засады и захватывали финских диверсантов.

С началом наступления Красной армии к июню 1944 года в тылу врага партизаны заняли 11 населенных пунктов, очистили несколько дорог.

Как видно из немногих сохранившихся документов, Андропов постоянно поддерживал связь и оказывал возможную поддержку своим «крестникам».

29 октября 1943 года молодые партизаны отмечали 25-летие комсомола и были очень горды приветственной телеграммой Андропова и начальника штаба партизанского движения Вершинина. В ответной радиограмме было сказано: «Комсомольская организация обещает вам и в вашем лице штабу партизанского движения и ЦК ЛКСМ РСФСР еще сильнее наносить удары по врагу…».

В мае 1944 года Юрий Владимирович Андропов провел семинар помощников комиссаров по комсомолу всех карельских партизанских отрядов.

Из письма бывшего секретаря Петровского райкома комсомола командира взвода партизанского отряда «За Родину» Леонтьева секретарю ЦК ЛКСМ КФССР Ю.В. Андропову.

«13 март а 1942 г.

Привет из Пудожа!

Добрый день. Здравствуйте, т. Андропов.

Привет от бывших комсомольских работников, ныне красных партизан — Леонтьева С.Г. и Федоровой В. Ив. В первых строках своего письма спешу писать, что пока живы, но в настоящее время находимся в госпитале… При отходе (из Медвежегорска) наш отряд в основном разбили полностью, осталось только 17 человек, в том числе все девушки… В декабре я получил назначение во вновь образованный отряд командиром взвода. (Далее автор письма рассказывает о выполнении боевых заданий, при которых «много потеряли хороших бойцов-комсомольцев» и о совсем новом ранении…)

Теперь пишем и просим Вас, т. Андронов, нас интересует, что есть нового в комсомоле, кто из секретарей работает в настоящее время.

Тов. Андропов, сообщаем, что т. Косарев, работник ЦК ЛКСМ, тоже ранен 10 марта. Теперь сообщаем Вам, что много хороших товарищей по комсомольской работе в Петровском районе убили, как Медведев, Сахатаров, Ветлугин и др…

С комсомольским приветом Леонтьев С. П, Федорова В. И.».

Вкратце о дальнейшей служебной карьере Андропова: с 1944 года — второй секретарь Петрозаводского горкома партии, в 1947 году — второй секретарь ЦК КП(б) Карелии, в 1951–1952 годах — на ответственной работе в ЦК КПСС, с 1953 по 1957 год — посол СССР в Венгрии, с 1957 года — заведующий отделом социалистических стран ЦК партии. В 1967 году он сменил Семичастного на посту Председателя КГБ.

Генерал Бобков в своих воспоминаниях пишет: «…Эту новость я узнал по пути на работу. Развернул газету и увидел на первой странице сообщение о его назначении, а на последней — об освобождении Семичастного.

Не могу сказать, что это меня обрадовало, так как я знал об Андропове мало — общаться с ним не приходилось.

Положение в то время в КГБ было весьма сложное и напряженное. Оно определялось не проблемами работы и не положением в стране, а, к сожалению, распрями между отдельными группами руководящих работников… Основную группу составляли бывшие партработники… Им не по душе был приход новых людей, из комсомола, дорогу которым на руководящие посты открыли Шелепин и Семичастный. «Старики» из числа партработников не хотели сдавать позиций. В какой-то мере именно это и решило судьбу Семичастного.

Трудно приходилось профессиональным работникам. Недоверие к ним рождалось с обеих сторон, хотя они несли в основном всю тяжесть оперативной работы. Как поведет себя новый Председатель?..»

Бывший советский партийный и государственный деятель Шелест в своих «Дневниковых записях и воспоминаниях» рассказывает о том, как Андропов принял известие о своем назначении Председателем КГБ:

«Было видно, что для Андропова это предложение не было неожиданным. Но он все же сказал: «Может быть, не надо этого делать? Я в таких вопросах совершенно не разбираюсь, и мне будет очень трудно освоить эту сложную работу». Но вопрос был решен самым «коллегиальным» образом».

Упомянутый выше Земцов пишет: «Принимая предложение Брежнева. <…> Андропов, надо полагать, сразу же оговорил необходимость реабилитации политической полиции (после того как она при Хрущеве была низведена до положения обычного Комитета, находящегося под двойной системой контроля партийного и государственного). А чтобы создать в обществе соответствующую психологическую атмосферу, он предложил прежде всего «поднять авторитет» ее руководителя. Идея была принята, и Андропов становится кандидатом в члены Политбюро. Не исключено, что Брежнева не пришлось даже уговаривать — он и сам стремился одарить Андропова, ибо исполненный благодарности шеф КГБ лучше, чем шеф, затаивший обиду… Одновременно начинается реклама КГБ… Идеологический рынок заполнен тысячами книг, сотнями фильмов о подвигах сексотов «плаща и кинжала» (точнее щита и меча — этого символа КГБ)».

При Андропове КГБ из Комитета при Совете министров становится Комитетом Совета министров и наряду с МИДом и Министерством обороны подчиняется лично Генеральному секретарю ЦК.

Андропову нелегко пришлось на новом месте. Помимо того, что исполнял свои прямые обязанности — руководство агентурно-оперативной работой Комитета, ему пришлось выслушивать наветы противоборствующих сторон друг на друга, разбираться в их склоках, иногда мирить, иногда и избавляться от склочников, отправлять их в отставку. А тут еще слежка за ним самим со стороны клевретов Брежнева — Цинева и Цвигуна.

Андропов привел с собой из аппарата ЦК небольшую команду, человек десять, которые держались на первых порах тесной стайкой и выясняли, нет ли недоброжелательности к Андропову и всячески расхваливали его, хотя в этом не было нужды.

Одновременно он искал и новых людей для выдвижения. Как вспоминает Кирпиченко, в те годы заместитель начальника внешней разведки, Андропов «был на первых порах склонен к быстрым очарованиям и разочарованиям». Он быстро выдвигал смелых в суждениях, эрудированных людей, но если проявлялись негативные качества выдвиженца (как руководителя), так же быстро смещал с ключевой должности, переводя на менее ответственную. Однако сохранял к этому человеку благожелательность, сетуя на то, что «человек бывает трудно предсказуем».

Особые внимания Андропов уделял изучению руководящих сотрудников разведки. Он регулярно общался с начальниками ведущих подразделений, а иногда и с рядовыми сотрудниками.

Я имел счастье беседовать с Андроповым наедине. Мы говорили, как мне казалось, на отвлеченные темы, об Америке. Началось с того, что он спросил, нравится ли мне Америка (я только что прибыл оттуда в отпуск). И я ответил: «Пожалуй, это единственный кабинет в Москве, в котором я могу сказать правду. Очень!» Он улыбнулся. Мы проговорили минут сорок. Мне было дано очень непростое и ответственное поручение. Я с ним справился и до сих пор горжусь подписанной Андроповым грамотой: «за выполнение специального задания».

Будучи Председателем КГБ, Андропов старался переговорить хотя бы раз с каждым из руководителей зарубежных резидентур внешней разведки. У многих других начальников как административных, так и партийных, подобные беседы зачастую превращались в их монологи-наставления или анализ оперативной обстановки в стране, куда будущий резидент направлялся или даже приехал оттуда в отпуск, зная о ней лучше «лектора». Этим, в частности, грешил Крючков, Помню его визит в Нью-Йорк, где он на совещании сотрудников резидентуры выступил с «рефератом» об оперативной обстановке в США. Кроме разочарования и скептических улыбок, у нас это выступление не вызвало. Другое дело Андропов. Вот что вспоминает по этому поводу бывший заместитель начальника разведки Грушко: «Как Председатель Комитета, в конце 70-х годов он принял нашего резидента в Швеции. На встрече присутствовал и я. Резидент, впервые попав на такой уровень, подготовился в отчету весьма тщательно… и считал себя вооруженным до зубов… Но Андропов повел себя неожиданно:

— Полагаю, что о политической и агентурно-оперативной обстановке ты доложил своему непосредственному начальству. (Будучи старше своих собеседников и по старой комсомольской привычке, Андропов, как правило, обращался к ним «на ты». Это не вызывало раздражения, а, напротив, создавало дружелюбную атмосферу. Если он переходил «на вы», это значило, что он очень недоволен.) Расскажи-ка мне лучше, что за страна Швеция. Я там никогда не бывал. Читал, что это государство с развитой экономикой. Некоторые утверждают даже, что Швеция является социалистической страной. Поэтому интересно было бы услышать о ее социальных достижениях».

После этого Андропов задал множество конкретных вопросов: как живет обычный швед? Какая у него собственность, кроме квартиры или дома? Как он становится собственником? Как приобретает жилье? Какова заработная плата? Сколько стоит электричество и телефон? Как построена система здравоохранения? Чем поддерживается местная промышленность? Каковы права профсоюзов? Не собираются ли они стать финансовым центром, который путем инвестиций может стать владельцем предприятий? Какие цели ставят перед собой социал-демократы? (Далее шли вопросы о бюджете, о роли банков, частном предпринимательстве, перераспределении национальных доходов и т. д.)

…Было очевидно, что Андропов изучал вопросы о том, не может ли опыт Швеции пригодиться в нашей стране…

И в ходе других бесед Андропова, в которых я принимал участие, главное место занимало не столько обсуждение (оперативных вопросов. — И.Д.), сколько вопросы большой политики…».

Он же далее пишет: «Особой заслугой Андропова было выдвижение разведки в число приоритетных направлений деятельности КГБ. Он лично курировал это направление, отдавая разведывательной работе всю душу. На партийный учет он встал в одном из наиболее сложных подразделений ПГУ — управлении нелегальной разведки…».

В 1950-х годах при Хрущеве, который, как было сказано выше, «боялся спецназа», отряды специального назначения были распущены.

31 декабря 1979 года после успешного, как тогда полагали, завершения первой стадии афганской операции руководители ПГУ докладывали Андропову об участии разведки в афганских событиях. Была дана здравая оценка трудностей, с которыми столкнулись укомплектованные спецрезервистами внеструктурные подразделения «Зенит» и «Каскад».

Уже после окончания доклада начальник Управления «С» ПГУ Дроздов сказал, что нужно уже сейчас, оценивая этот опыт, подумать о формировании специального кадрового подразделения в составе КГБ. Андропов промолчал. Но в течение 1980 года происходили неоднократные обсуждения, согласования этого вопроса в правительстве и Политбюро, и 19 августа 1981 года на закрытом совместном заседании Совета министров и Политбюро было принято решение о создании в КГБ совершенно секретного отряда специального назначения для проведения операций за пределами СССР «в особый период». Передавая бумагу с этим решением Дроздову, Андропов сказал: «Ну вот, на, работай, создавай! И чтобы равных не было». Так был создан отряд «Вымпел».

За время работы Андропова в качестве председателя КГБ значительно выросла профессиональная подготовка разведчиков и контрразведчиков. Тщательно готовилась и выводимая за рубеж агентура, в том числе и нелегальная. Однако весьма далеки от правды широко распространявшиеся на Западе фантастические слухи о массовой подготовке агентуры, забрасываемой за рубеж, и характере этой подготовки.

Тот же Земцов в статье «Шпионы ради коммунизма» вполне серьезно описывает городок, где готовились эти агенты: «Все в них — варьете, бары, магазины, рестораны, сам характер, стиль и форма жизни и даже находящиеся в обращении деньги — не советские. Тот, что под Москвой напоминает бюргерское местечко в Германии, а находящийся в Карелии — воспроизводит курортный городок в Англии… Все разговаривают только на английском или немецком… ведь все здесь — и актеры, и зрители — работники КГБ: танцовщица кабаре, официант ресторана, портье в гостинице, банковский клерк…» (Ах, если бы так было на самом деле! Но надо заметить, что, несмотря на совершенно другие методы подготовки, не отмечены случаи провала наших агентов-нелегалов из-за их неприспособленности к западному образу жизни. Провалы, которые, к сожалению, имели место, случались из-за предательства [так было с Абелем, Молодым и другими], ошибок при документации, небрежности самого нелегала — тот же Молодый, считая себя в полной безопасности, не заметил «хвоста» и провел его к дому супругов Крогеров.)

При этом Андропов не только не отказывается от классических методов разведки, но все больше их совершенствует, — пишет далее Земцов. — Со времени прихода Андропова в КГБ на Запад хлынул поток его агентов, снабженных необходимыми документами, связями, деньгами. Агенты КГБ проникают во все уровни свободного мира, роются в сейфах и письменных столах, обшаривают глазами фотообъективов лаборатории заводов и научных институтов. Подсматривают. Выслеживают. Соблазняют. Покупают. Крадут…».

Бедный западный обыватель!

А еще и его, да и наших наивных читателей кормят такой развесистой клюквой, что волосы дыбом встают. Так некая дама в книге, изданной у нас, на полном серьезе пишет о специальных школах, где женщин-агентов и женщин-оперативных работников и даже жен оперативных работников обучают искусству обольщения и различным приемам любви (по «Камасутре»), применяемых при разработке иностранцев.

Андропов получал и анализировал информацию разведки о готовящихся против СССР акциях и сроках их реализации, а также о стратегических и долговременных планах США по разрушению советского строя. Он предложил Комитету госбезопасности разработать научно обоснованный план контрмероприятий. К работе над ним предполагалось привлечь ученых из самых различных областей знаний. План предусматривал коренное изменение методов пропаганды, отношения к религии и инакомыслию, решительную борьбу с коррупцией, с националистическими тенденциями. И в первую очередь — решение назревших экономических проблем.

С докладом по этому плану на Политбюро выступил Андропов. Его поддержали Брежнев, Косыгин, Мазуров, Шелепин, Щербицкий и Суслов — главный идеолог. Все были «за». Но ощутимых результатов эти предложения не возымели.

В своих воспоминаниях Бобков пишет: «Из рук в руки передавали в аппарате ЦК разделы плана… но дальше слов дело не пошло».

То же происходило и со многими другими попытками Андропова поднять коэффициент полезного действия мошной машины, именуемой разведкой.

В книге Медведева «Неизвестный Андропов» приводятся слова из дневника «одного из безымянных генералов КГБ»: «Научно-техническая революция… обходила Советский Союз стороной. Андропов (став генсеком) подгонял и поощрял Службу. Служба напряглась до предела, рисковала, добывала ценнейшую информацию, но плотно сколоченная, идеальная в своем роде система отталкивала все то, что родилось не в ее недрах, с отвращением глотая чужеземные новинки, а чаще выплевывая их».

Будучи Председателем КГБ, Андропов лично встречался с ценными зарубежными агентами. Одним из них был Хью Хемблтон, канадец. Он был завербован в 1956 году, когда работал в штаб-квартире НАТО. За период с 1956 по 1961 год передал более 120 секретных документов. После ухода из НАТО продолжал работать на КГБ, готовя квалифицированные аналитические обзоры по политике и экономике стран Латинской Америки, ЮАР, Израиля. В июне 1975 года приезжал в Москву, где его принял Андропов.

В 1978 году в результате предательства нелегала Земеника Хемблтон был задержан канадской полицией, но так как шпионских акций против Канады и на ее территории не совершал, то был отпущен.

В 1982 году был арестован в Лондоне и осужден на 10 лет.

Юрий Владимирович проявлял трогательную заботу о попавших в беду разведчиках-нелегалах — Моррисе и Елене Крогер-Коэнах (они были осуждены в Англии на 25 и 20 лет тюрьмы). В 1989 году добился их обмена. После их возвращения приезжал к ним домой, обеспечил комфортными условиями жизни. До конца дней супруги Коэны работали в Управлении нелегальной разведки. В 1995 году им было посмертно присвоено звание Героев России.

В феврале 1982 года состоялась секретная встреча Андропова с Наджибуллой в Кабуле. Там же он встретился с некоторыми руководителями советских учреждений.

Однако ни Андропов, ни его коллеги в Политбюро, ни многочисленные специалисты по Афганистану не могли тогда понять, что война ведется не против «бандформирований» и «бандглава-рей», а против афганских мусульман, против значительной части афганского народа. Признание этого факта означало бы признание провала всей грандиозной афганской «операции». Исправлять эту ошибку начали лишь в 1986 году.

Андропов не был ни пацифистов, ни либералом. Он требовал постоянной боевой готовности подразделений и всего личного состава. Требовал скрупулезного соблюдения законности, хотя понимал, что не все юридические акты того времени были современны, но «его кредо было: закон — есть закон».

Западные исследователи, недоброжелательно относящиеся к Андропову, отмечают такие его качества, как приспособляемость, коварство. Но даже они вынуждены признать, что дипломатия и коварство по отношению к противнику (приводятся примеры по Венгрии и Чехословакии) вещи чрезвычайно близкие по своей сути и резкой грани провести между ними невозможно.

Одним из качеств Андропова, иногда полезным, а иной раз приносившим тяжелые последствия (вроде войны в Афганистане), было его доверие подчиненным, в частности, он полностью доверял Крючкову как начальнику разведки, резидентам и поставляемой ими информации. Среди правил, которым он следовал сам и которые требовал выполнять других, были: личная ответственность каждого за порученный участок, строгий спрос за ошибки, достойное вознаграждение каждой серьезно удачи (28 человек за время работы с Андроповым стали Героями Советского Союза, сотни получили ордена).

Андропов отнюдь не был «добрым дядей», однако чутко относился к сотрудникам разведки.

Крючков вспоминает, как в бытность свою Председателем КГБ Андропов устроил разнос молодому разведчику, который во время зарубежной командировки попал в устроенную ему западными спецслужбами западню. Андропов категорично заявил, что была совершена непростительная личная ошибка и таким не место в разведке! Крючков, оставшись наедине с Андроповым, пытался доказать ему, что тот слишком сурово судит этого парня за допущенную ошибку, налицо хорошо спланированная акция, которой тот не мог в одиночку противостоять. На следующий день Андропов признал перед Крючковым, что вчера погорячился и путь для молодого разведчика отнюдь не закрыт.

Смерть Брежнева привела к власти Юрия Андропова. С его именем народ словно пробудился от спячки и с надеждой стал ждать перемен. Все, даже многие инакомыслящие, забыли о том, что он выходец из «страшного» КГБ, и рассчитывали на то, что Андропов, являвшийся в их глазах символом «законности и порядка» — единственный советский лидер, способный не только возродить экономику, но и привести необходимые демократические реформы.

Но лидеры ведущих стран Запада весьма настороженно отнеслись к бывшему «шефу партийной полиции». Рональд Рейган поспешил объявить СССР «империей зла». Благодаря полученным от ЦРУ данным он был достаточно осведомлен о состоянии советской экономики и решил воспользоваться реальным шансом, чтобы втянуть СССР в новый виток гонки вооружений (программа СОИ — «Стратегическая оборонная инициатива», иными словами «звездные войны») и окончательно развалить его экономику. То есть сделать то, что с успехом продолжает Джордж Буш младший и его преемники.

Все серьезные российские и зарубежные аналитики полагают, что Комитет государственной безопасности, а особенно внешняя разведка оказались той частью государственного аппарата СССР, которая наименее других оказалась подверженной коррозии воровства, взяточничества, безответственности, разгильдяйства. В рядах сотрудников практически не было случаев коррупции, злоупотребления властью, серьезных финансовых нарушений. Даже академик Сахаров, вряд ли питавший любовь или хотя бы симпатии к КГБ, признавал это.

Андропов собирался осторожно, по китайскому образцу, реформировать экономику, не ослабляя ни в коей мере контроля над процессом со стороны партийно-государственного аппарата. Для осуществления далеко идущих планов ему требовались умные, образованные, преданные государству, абсолютно лояльные к нему некоррумпированные соратники. Таких людей, отвечающих всем его требованиям, он мог найти только среди сотрудников ранее подведомственного ему КГБ и прежде всего внешней разведки. Именно им, нескольким особенно доверенным лицам, знающим зарубежный опыт не понаслышке, он, еще до своего перехода в ЦК, поручил разработать план использования созданной Дэн-Сяопином «китайской модели» государственного капитализма применительно к советским условиям.

Он также переговорил с рядом ответственных сотрудников внешней разведки и контрразведки, обсудив с ними вопросы о возможном переходе в госаппарат и на руководящие хозяйственные посты.

Но благие намерения Андропова так и не осуществились. На посту руководителя государства он пробыл лишь около двух лет, да и то, руководя в основном с больничной койки из-за тяжелого заболевания почек. К тому же старики, засевшие в Политбюро, препятствовали его начинаниям. Начатую борьбу с коррупцией, основными объектами которой были семья Брежнева и ее ближайшее окружение, также не удалось довести до конца. Партократия победила сторонников Андропова из аппарата КГБ.

В 1977 году Андропов направил записку в ЦК КПСС «О планах по приобретению агентуры влияния среди советских граждан». «По достоверным данным, полученным Комитетом Госбезопасности, последнее время ЦРУ США на основе анализа и прогноза своих специалистов о дальнейших путях развития СССР разрабатывает план по активизации враждебной деятельности, направленной на разложение советского общества и дезорганизации экономики. В этих целях американская разведка ставит задачу осуществлять вербовку агентуры влияния из числа советских граждан» проводить их обучение и в дальнейшем продвигать в сферу управления политикой» экономикой и наукой Советского Союза.

ЦРУ разработало программы индивидуальной подготовки агентов влияния… один из важнейших аспектов такой агентуры — преподавание методов управления в руководящем звене народного хозяйства.

Руководство американской разведки планирует целенаправленно и настойчиво» не считаясь с затратами, вести поиск лиц, способных по своим личным и деловым качествам в перспективе занять административные должности в аппарате управления и выполнять сформированные противником задачи. При этом ЦРУ исходит из того, что деятельность отдельных, не связанных между собою агентов влияния, проводящих в жизнь политику саботажа и искривления руководящих указаний, будет координироваться и направляться из единого центра, созданного в рамках американской разведки…

…По заявлениям американских разведчиков, призванных непосредственно заниматься работой с такой агентурой… осуществляемая в настоящее время американскими спецслужбами программа будет способствовать качественным изменениям в различных сферах жизни общества и прежде всего в экономике, что приведет в конечном счете к принятию Советским Союзом многих западных идеалов….

Председатель КГБ Ю. Андропов».

Конечно, развал советской экономики и самой страны произошел не только из-за усилий американских спецслужб (мы, например, не могли бы при всем совершенстве нашей разведки и пропагандистской машины развалить экономику США и саму страну на 50 враждующий штатов). Однако и их доля в этом развале есть, особенно через тех людей, которые, занимая высшие государственные должности в СССР, были явно или тайно их «агентами влияния», иногда даже не осознавая своего реального статуса, как не осознают его персонажи Театра Образцова, которых кукловоды умело дергают за веревочки.