Вождь и призрак

Глава 44

«Рождественская роза» и «Стража на Рейне» — такие условные кодовые названия Гитлер сперва выбрал для готовившегося в строжайшей тайне нападения на войска союзников, к которым немцы собирались подкрасться по Арденнским лесам и ущельям.

Однако это был уже не май 1940 года, время массированного Арденнского прорыва к Седану и переправы через реку Мез, которыми ознаменовались поражение англичан и окончательный разгром великой французской армии. Та операция была спланирована и проведена настоящим фюрером, а не его двойником.

«Осенний туман».

Так в конце концов стала называться новая Арденнская операция, которую предстояло провести немецкой армии. И назначена она была на 11 декабря 1944 года. 6 июня союзники высадились в Западной Европе и теперь дошли до Рейна. Красная Армия стремительно неслась с Востока на Запад, через Балканы в центр Европы. И ее наступление неизменно основывалось на сведениях о перемещении немецких войск, которые добывал Дятел и через Люси передавал Сталину.

— «Осенний туман» — безумная затея, — доверительно сказал Йодль Кейтелю, сидя в вагоне-ресторане «Америки», поезда фюрера. В тот момент «Америка» уже подъезжала к временной ставке Гитлера на Западном фронте.

— А почему? — поинтересовался Кейтель.

— Я прекрасно помню его слова в апреле 1940 года, когда он отверг идею вновь использовать стратегию, применявшуюся во время первой мировой войны. Он сказал: «Да это же старый план Шлиффена! Нет, во второй раз это не пройдет…» А теперь фюрер сам впадает в ту же ошибку! «Осенний туман» — повторение его блестящего стратегического плана сорокового года…

— Может, вы выскажете свои возражения этому деятелю? — кивнул Кейтель на Мартина Бормана, который зашел в вагон-ресторан.

Рейхслейтер, державшийся, как всегда, самонадеянно и высокомерно, несмотря на свой карликовый рост, шествовал по вагону, буравя глазками пассажиров, словно по-прежнему выискивая предателя, который, по убеждению Гитлера, затесался в самое ближайшее его окружение.

Борман встретился глазами с Йодлем, который иронически поглядел на него в ответ, когда рейхслейтер проходил мимо их столика. Затем главнокомандующий продолжил разговор, прервавшийся при появлении Бормана.

— Мне все это кажется очень странным… словно в сороковом году и сейчас, в сорок четвертом, у нас два разных фюрера…

— Он болен. Ведь он пережил в Волчьем Логове взрыв бомбы…

Кейтель осекся и взял с тарелки еще один кусок хлеба.

Йодль не раз замечал за Кейтелем эту хитрость: вроде бы он говорит что-то очень смелое, но если внимательно проанализировать его слова, то станет понятно: на самом деле Кейтель никогда в жизни не сказал чего-нибудь такого, что можно было бы вменить ему в вину.

— Мы даже возвращаемся в прежнюю ставку — в Фельзеннест. Гитлер уже был тут в сороковом году, — продолжал Йодль. — Орлиное Гнездо… Я нахожу этот дурным предзнаменованием для «Осеннего тумана».

— Господа! — позвал их Борман, сидевший в конце вагона. — Сейчас у нас будет совет в ставке фюрера. Пожалуйста, поторопитесь. Завтрак подождет.

— Завтрак остынет, — пробурчал Кейтель.

Осенний туман рассеялся. В буквальном смысле слова. Пока туман окутывал Арденнские леса, танковые дивизии немцев шли вперед, прорываясь к стратегически важным мостам через Мез, как уже было однажды в мае 1940 года.

Затем погода переменилась. Небо прояснилось, и вся сокрушительная мощь авиации союзников обрушилась на танкистов, вынуждая немецкие «Пантеры» и «Тигры» отступить. Гитлер, казалось, совершенно утратил военное чутье.

11 декабря 1944 года он прибыл в Фельзеннест. А 15 января 1945 года уехал в Берлин со своими приближенными, в число которых входило неизменное трио: Борман, Йодль и Кейтель. Больше фюреру не суждено было покинуть Берлин.

30 апреля 1945 года… В Берлине полыхали пожары. Дым и пепел, красные языки пламени — сущий ад! Русская армия шла к центру города и вскоре оказалась совсем близко от подземного бункера, в котором Гитлер и Ева Браун совершили самоубийство.

Их тела вынесли во двор, щедро полили бензином и подожгли. Сохранились только кости.

Оставшихся в живых приближенных Гитлера охватила паника; они лихорадочно пытались изыскать способ, как бы сдаться в плен союзникам и убежать от русских. Рано-рано утром 1 мая Мартин Борман тоже присоединился к беглецам.

Они намеревались пройти по рельсам метро под Вильгельмплац. Затем, незаметно для русских патрулей, вынырнуть из-под земли на станции «Фридрихштрассе», пройти через Шпрее и проскользнуть сквозь кордоны.

Но все с самого начала пошло наперекосяк. Советские орудия обстреливали город, и он лежал в руинах, на улицах сплошь и рядом валялись огромные куски кирпичной кладки, вокруг, насколько хватало глаз, не осталось ни одного целого здания. От битого кирпича поднималась пыль, которая оседала на одежде, лезла в рот…

— Надо торопиться, — сказал Борман Артуру Аксману, — активному члену «Гитлерюгенд». — Давайте пристроимся за этим танком: он нас защитит от обстрела…

Они пробирались в ночи, используя в качестве подвижной стены немецкий танк, который то и дело принимался стрелять по врагам. Постепенно на небе разгоралась кроваво-алая заря, и ночь сменялась утром. Шум стоял такой, что чуть не лопались барабанные перепонки. Взрывались русские снаряды. С грохотом обваливались последние уцелевшие дома, стены накренялись вперед и падали на мостовую. Орды азиатов заполонили одну из величайших западных столиц.

— Пригнитесь! — предупредил Борман.

Раздался зловещий шипящий звук. Что-то ударило в танк, за которым они шли. Танк остановился и загорелся ярким пламенем. Форма Бормана почернела от дыма и вся перепачкалась. Бросив Аксмана, скрючившегося под обломками, Борман двинулся вперед.

Последним свидетелем из Западного мира, видевшим Бормана живым, стал майор Иоганн Тибуртиус, который находился неподалеку от рейхслейтера и его спутника, когда русские подбили танк. После взрыва он потерял Бормана из виду и пошел вперед к немецким солдатам, которые все еще держали оборону.

Спустя пятнадцать минут Тибуртиус, оставшийся один-одинешенек в страшной преисподней, в которую превратился Берлин, заметил здание, чудом уцелевшее и четко вырисовывавшееся на фоне пожарища, словно острый зубец. Это был отель «Атлас». Тибуртиус вошел внутрь и удивленно замер.

По вестибюлю к выходу шел Мартин Борман. Невероятно, как ему удалось выжить?! Однако военной формы на нем больше не было. Борман где-то раздобыл обычный костюм. Майор Тибуртиус ждал восемь лет, прежде чем сообщить об увиденном той ночью. Его рассказ напечатала 17 февраля 1953 года берлинская газета «Дер Бунд».

«Он (Борман), — пишет Тибуртиус, — уже переоделся в гражданское платье. Мы прошли вместе по направлению к Шиффбауэрдамму и Альбрехштрассе. Затем я потерял его из виду…»

Сталин лично отправил в Берлин особую, строго засекреченную группу, которой было дано двойное задание. Удивляло, что к этой группе, состоявшей из одиннадцати вооруженных мужчин, приставили переводчика и тем более — женщину, Ольгу Ренскую.

Но что еще поразительней: именно Ольга командовала отрядом!

Первым заданием, которое ей дал Сталин, было отыскать Гитлера «живым или мертвым»…

Отойдя от силы на километр от отеля «Атлас», Борман повстречался с этим отрядом. Он стоял совершенно спокойно, глядя, как бойцы окружают его и целятся из автоматов. Бормана потрясло появление Ольги, которая обратилась к нему на превосходном немецком:

— Вы — Мартин Борман?

— Совершенно верно.

— А где нам найти Гитлера? — спросила она.

— На улице у подземного бункера, возле развалин новой Канцелярии. Я могу объяснить, как туда добраться…

— В этом нет необходимости, — перебила его Ольга. — У нас есть карта Берлина.

— Уцелели только его кости, — продолжал Борман. — Трупы облили бензином…

— Трупы?

— Да, вместе с ним сожгли и Еву Браун. Перед смертью они поженились…

— Ладно, подробности после, — резко оборвала Бормана Ольга.

Она отдала по-русски краткие приказания своему отряду, и семеро из одиннадцати человек в форме солдат Красной Армии исчезли.

— А вы, господин Борман, — продолжала Ольга, — поедете с нами. — Самолет уже ждет, он доставит вас в Москву.

Русский самолет, на борту которого находились Ольга, Борман и четверо бойцов особого отряда, приземлился на военном аэродроме недалеко от Москвы. Там их поджидали два больших черных лимузина с задернутыми желтыми шторками на окнах.

— Вы сядете сзади, рядом со мной, — сказала Ольга Борману.

Было еще темно, рассвет едва серел, поскольку шел сильный снег, когда первая машина въехала в Кремль. Рейхслейтер с любопытством глядел в окно, вспоминая, как Риббентроп описывал это странное место, вернувшись после заключения советско-нацистского пакта в августе 1939 года, послужившего толчком к развязыванию второй мировой войны.

Лимузин, мчавшийся по шоссе с бешеной скоростью, теперь еле полз по таинственному внутреннему городу. У Бормана возникло странное ощущение, что жизнь осталась где-то там, за воротами.

Лимузин проехал мимо Царь-пушки, такой огромной, что никто никогда так и не отважился из нее выстрелить. Борман глядел на маленькие деревянные домишки и соборы, образовывавшие свой, уникальный мир. Наконец лимузин подрулил к современному административному зданию. Ольга провела Бормана внутрь. Там их ждал Сталин. В маленькой комнате присутствовал еще только Лаврентий Берия. Советский вождь, одетый в форму генералиссимуса, подождал, пока Ольга выйдет из комнаты, а потом заговорил. Тон его был деланно-небрежным, а в глазах светилось лукавство.

— Вот это, — сказал Сталин, указывая на Бормана, — и есть Дятел.

Берия онемел. Когда до его всеслышащих ушей дошли слухи, что в Берлин послан специальный отряд, он терялся в догадках, почему Сталин не задействовал солдат НКВД? Теперь ему стало понятно. Берия вертел в руках пенсне, потрясенно глядя на Мартина Бормана, который больше не казался похожим на карлика. Сталин и немец были примерно одного роста и одинакового телосложения.

— Значит, у вас в руках была нить, которая вела прямо в ставку Гитлера?..

— Да, с того самого момента, как он напал на нас…

— Но вы мне долго не доверяли, — с обидой сказал Борман.

Бесстрастное лицо Берии совершенно окаменело. Никто не смел перебивать Сталина! Однако генералиссимус вроде бы не обратил внимания на вопиющую дерзость немца. Он дернул себя за кончик усов и с хитрецой поглядел на Бормана.

— Вас внедрили много лет назад. Я должен был убедиться, что они вас не раскололи и не заставили меня дезинформировать.

— А с новым Гитлером я здорово все устроил! — похвалился Борман.

— Ох, уж этот мне второй Гитлер!.. — усмехнулся Сталин. — Да его и не было вовсе! Гитлер всегда был только один. Такова наша трактовка истории, правда, Берия?

— Ну, разумеется!

— Можете рассчитывать на мою сдержанность, — уверил Сталина Борман.

Сталин довольно усмехнулся.

— Не сомневаюсь! А сейчас вас должны отвезти в другое место, чтобы снять показания.

— В некотором смысле, — лицемерно вставил Берия, — можно даже сказать, что войну выиграл Дятел…

— Ну, я бы так не ставил вопрос… — нарочито скромно ответил Борман.

— Однако пора официально допросить вас, — вдруг заявил Сталин. — У главного входа ждет машина…

Он нажал на кнопку звонка, и тут же появились трое в штатском. НКВДэшники проводили недоумевающего Бормана к лимузину, который привез его в Кремль. Тот же шофер быстро доставил его на площадь Дзержинского, к дому номер два — серому каменному зданию без вывески, где располагался комитет безопасности. Любопытно, что до революции это здание принадлежало всероссийской страховой компании.

Лимузин въехал в глухой двор, напрочь отгороженный от внешнего мира и производивший какое-то странное, неестественное впечатление. Все работники НКВД получили на этот день отгул. «Чтобы отпраздновать взятие Берлина».

Когда Борман вылез из машины, к троим сотрудникам НКВД, сопровождавшим его, присоединились еще двое, тоже в штатском. Борману немедленно надели наручники и поставили к стене. Вооружившись винтовками, пятеро НКВДэшников выстроились в ряд. Борман в ужасе привалился к стене, так до самого последнего момента и не веря, что винтовки наставлены на него.

— Пли!

В подражание истории с трупом Гитлера, тело Бормана облили бензином и подожгли. Впоследствии пепел рейхслейтера развеяли по воздуху над озером Пейпус.

Когда сотрудники НКВД собрали пепел, оставшийся после сжигания тела, появились другие солдаты, которые понятия не имели о том, что произошло. Им сказали, что их коллеги обвиняются в государственной измене. Пятерых мужчин, расстрелявших Бормана, а за компанию с ними водителя лимузина и пилота, который доставил рейхслейтера в Москву, убили. Кроме Сталина и Берии, оставался только один человек, знавший о том, что Мартин Борман побывал в Москве.

Сталин и Берия сидели в кремлевском кабинете вождя и ждали звонка. Генералиссимус явно расслабился. Покуривая трубку, он дружелюбно болтал со своим министром госбезопасности.

Когда телефон зазвонил, Сталин сам протянул к нему руку. Он молча выслушал собеседника — это заняло не больше минуты — и закончил «разговор». Затем еще посидел, попыхивая трубкой, и лишь потом обратился к Берии:

— Борман мертв. Можешь потихоньку распускать слухи. Я тоже в стороне не останусь…

— А как же кости второго Гитлера? — отважился спросить Берия.

— Их уже собрал специальный отряд, который Ольга возила в Берлин. Кости сбросили с самолета в Балтийском море. Их никогда не найдут. Эта война должна была закончиться именно так! Мы не можем допустить возникновения нового культа, нельзя, чтобы новые фашисты начали устраивать паломничество к могиле фюрера. Разве я не прав?

— Конечно, правы! Все сделано превосходно.

Берия проявил мудрость и не стал больше распространяться на эту тему. Он знал, что существует десяток других причин, по которым верный Дятел, завербованный много лет назад, должен был исчезнуть. Генералиссимус Сталин желал считаться военным гением, выигравшим войну. Этот миф был бы развеян, если бы выяснилось, что он заранее знал немецкие планы, когда Красная Армия, могучая пятимиллионная рать, получившая подкрепление с Дальнего Востока, ураганом неслась по Европе.

Кроме того, было совершенно необходимо, чтобы никто не узнал о существовании второго Гитлера. Выплыви это на свет — возник бы второй миф. Настоящий Гитлер был военным гением.

В 1940 году он подмял под себя своих генералов и санкционировал вторжение в Данию и Норвегию. Он проявил такое же чутье, отказавшись от плана Шлиффена и поддержав Манштейна и Гудериана, предложивших провести молниеносную атаку и прорваться через Седан, чтобы завоевать Францию и Великобританию.

Если бы агенты западных разведок обнаружили полусожженные останки Гитлера — а они вели упорные поиски под руководством Тревора-Ропера, — патологоанатомы вполне смогли бы доказать, что это труп другого человека.

Жестокая ирония данной истории заключается в том, что она началась с кровопролития. По дороге из Смоленска самолет фюрера взорвался в воздухе, не успев приземлиться в Волчьем Логове, и это стало завязкой страшной, кровавой бойни.

И закончилась история аналогичной бойней. Примерно по тем же причинам, что и Борман, Сталин уничтожил всех — за исключением двоих человек, — кто знал о приезде Бормана в Москву. Убийцы рейхслейтера были, в свою очередь, убиты теми, кто понятия не имел, что Борман побывал в столице СССР.

Вторым, кроме Бормана, таким исключением была Ольга Ренская, женщина, командовавшая специальным отрядом, летавшим в Берлин. Даже диктаторы порой проявляют непоследовательность. Есть свидетельства, что Сталин питал слабость к этой удивительной женщине, прибывшей со своим отрядом в ад кромешный, каким был тогда Берлин.

— Ольга, кроме меня и Берии, только ты на всем белом свете знаешь, что произошло. Так что если выплывут какие-нибудь подробности, я буду знать, кто виноват. Ты со мной согласна?

Наверное, это было примерно так.

Во всяком случае, в 1965 году, спустя десять с лишним лет после смерти Сталина, который умер в 1953 году, Ольга отдала в советский журнал «Звезда» статью. Она назвала ее «Берлинские воспоминания». В ней она упоминает об особом задании, с которым отправилась в столицу Германии, — о задании «найти Гитлера живым или мертвым»… Статья была очень туманной, и о Мартине Бормане в ней не упоминалось. Это произошло в дни «великой оттепели». Через два года, в 1967 году, министром госбезопасности стал Юрий Андропов, при котором КГБ снова набрал свою зловещую силу.

Памятуя о том, что он сказал Берии, Сталин воспользовался случаем и подлил масла в огонь — внес свою лепту в распространение слухов о бегстве Бормана в Южную Америку, которые упорно распускали агенты КГБ на том континенте.

Сталин беседовал с Гарри Гопкинсом, специальным представителем президента Рузвельта. И как бы невзначай заметил:

— У меня есть серьезные сомнения в гибели фюрера. Наверняка он удрал и теперь прячется в Аргентине вместе с Мартином Борманом.

Это была единственная эпитафия, которой Дятел удостоился от Сталина.