Воин и маг

Глава 18

Корнелиус

Тот, кто называл себя Корнелиусом Айнорским, напряженно всматривался через окно в залитый закатным багрянцем двор. Пальцы, вцепившиеся в подоконник, побелели, но он вряд ли чувствовал это. В окне, как в магическом зеркале, отражались маленькие фигурки, идущие по двору. Вот одна из них, в черной мантии, вскинув руки, сотворила заклинание, и посреди двора разверзся чудовищный портал телепорта — сотканная из черного дыма и смердящая мертвечиной воронка возникла прямо посреди двора. Другая фигурка в нерешительности застыла на полушаге, плечи были опущены, лопатки оттопыривали тонкую ткань куртки, дорожная котомка фактически тащилась по земле.

«Джуня, дочка, я вытащу тебя, дай только срок! Ты не умрешь, у меня есть еще время…» — так думал старик.

Джурайя бросила прощальный взгляд на окна его кабинета, и у мага неожиданно резко защемило в сердце. Некромант подтолкнул ее к жерлу воронки, последние лучи солнца окрасили черный дым багровыми сполохами… Багрово-черная воронка, некромант перед ней, все как тогда… И как тогда в воронке исчезает самое дорогое — то, за что не задумываясь он должен был отдать жизнь… А он опять не успел, как тогда…

Нет, не как тогда! Тогда счет шел на секунды, досадная оплошность стала страшной карой, он не успел, просто не успел… И об этом никто теперь не узнает… А сейчас у него есть время — не меньше недели. И он найдет способ спасти девочку, не причиняя ей душевной боли, не раня ее… Она не должна узнать ТАКУЮ правду, может быть, потом, позже… Но не сейчас.

А сейчас этот последний выкидыш древнего зла подталкивает ее в ту дверь, по другую сторону которой ее ждет только смерть… ПОДТАЛКИВАЕТ! Единый правый, она НЕ ХОЧЕТ ИДТИ!!! Одно его слово, и она могла остаться САМА, а он не смог подобрать этого слова! Опять не смог. Он еще успеет остановить ее, пусть в последний момент, но успеет!

Корнелиус рванулся к двери и тут же повалился кулем на пол… Острая боль обожгла грудь, перерезав пополам все его естество, в последней попытке встать он скреб скрюченными пальцами по паркету, оставляя ногтями борозды в мореном дубе, разум затуманился и наступила тьма…

…Конечно, Полин, а кто еще? Кто еще способен находиться там, где требовалось выхаживать, отпаивать, успокаивать? Она, лишенная всякой магии, всегда сердцем чувствовала разного рода неприятности. Вот и сейчас именно она нашла своего хозяина на полу его кабинета. По полу рассыпались сдобы, которыми она шла потчевать Корнелиуса. Переворачивая его на спину, Полин зычным голосом не переставая звала на помощь, и через несколько минут кабинет был заполнен птенцами и прислугой, все суетились, искали нужный эликсир, подкладывали подушки, наполняли донорской силой…

Когда сердечная боль отступила, Корнелиус выставил всех вон… Ему необходимо было думать, как поступить с некромантом, как вытащить Джурайю живой, а для этого требовалось полное уединение. Полин, поворчав, посадила возле дверей дворецкого и всучила неразумному хозяину в руки колокольчик. Если что — звякнет, кто-нибудь да услышит. (Дворецкий в это время усиленно кивал и клялся глаз не сомкнуть.) Он опять, слово за словом, проигрывал в памяти тот разговор с некромантом в этом самом кабинете каких-то пару часов назад…

— Ну здравствуй, старый враг.

— И тебе не болеть… Лучше просто сдохни.

— Ай-яй-яй, какие мы некультурные. Впрочем, чего еще ожидать от вас, западных варваров? Только и умеете, что мечами размахивать, да и то довольно посредственно. А стоит прийти к вам просвещенному человеку — и сразу начинаете хамить, потому что ничего больше не умеете.

— Вот и валил бы к себе, жил среди просвещенных, вроде тебя…

— Это ты зря, мальчик. Ты не обидишься, если я буду называть тебя именно так? Я ведь старше тебя лет на триста. Мое искусство позволяет жить неограниченно долго.

— Паук…

— Лайся-лайся. Да, чтобы жить, я беру жизни низших существ. Хочешь, и твою заберу? Не принимай гордых поз. Я ведь, хе-хе, вижу страх в твоих глазах. Тебе не защититься, если я захочу тебя уничтожить. Да, слабоват ты стал… Помнится, когда-то ты был почти равен мне… Так и не восстановился после нашей последней встречи? А ведь я тебя по-настоящему тогда опасался, быть почти равным Владыке Смерти — это серьезно. Но между «почти» и «равен» — пропасть, сам понимаешь. Так вот, мальчик мой, сильный и просвещенный сам выбирает, где жить и как, не спрашивая мнения быдла наподобие вас.

— Что тебе надо?

— Вот, это уже другой разговор. Я пришел забрать то, что мое по праву.

— Здесь нет ничего твоего.

— Ученица, мой старый враг… Хотя какой ты враг? Враг — это высший статус отношения к человеку, даже выше, чем друг. Признавая человека врагом, ты признаешь его равным себе, а ты мне не равен, совсем не равен. У тебя и сил-то хватило, только чтобы до второго ранга восстановиться…

— Оставь свои мысли при себе, сволочь. От твоих речей меня тошнило еще двести лет назад.

— Я же не виноват, что вы, варвары, ничего не смыслите в великом искусстве риторики. Впрочем, неважно. Я пришел за ученицей, и я ее заберу.

— Если она сама захочет пойти с тобой.

— Захочет. Захочет-захочет, не волнуйся. А ты будешь сидеть и молчать, потому что если ты скажешь хоть слово… В поместье сейчас два десятка человек, большинство — твои ученики. Как думаешь, если их выпить, сколько это даст силы? Или ты опять собрался принести кровавую жертву своим идеалам? И не сжимай кулак. Кстати, откуда он у тебя? Неужели вырастил новый? Ведь тот так и остался валяться возле Горелых Выселок.

— Но кто тебе помешает уничтожить нас потом?

— Слово некроманта. Ты знаешь, я не нарушаю данного слова…

— Знаю… А не боишься? Ведь здесь не все мои ученики, есть и посильнее… Они могут и отомстить.

— Кого бояться? Твоего дуболома-графа? Он не намного сильнее, чем был в свое время ты, а мозгами он даже тебе уступает. Ты ведь не дурак был, признаю, хоть и неровня мне. Или твоего сына? Так тот вообще слабак. В общем, выбирай: или зови девчонку и молчи в тряпочку, или я ее все равно заберу, но прежде убью вас всех… Выбор снова за тобой, Корнелиус.

Выбор снова за тобой… Безжалостная память опять подсовывала воспоминания из прошлого…

Никто никогда так и не узнал, КАКОЙ выбор был сделан…

…В те времена еще не было Корнелиуса Айнорского, он появится позже. А пока был гордый и воинственный идеалист Корбольд Неистовый, выходец из северных фьордов, маг высшего ранга чуть ли не с рождения, воспитанный на книгах о героях и защитниках человечества. Он не проходил в учениках мага и шести лет, к концу обучения превзойдя всех своих учителей. Ему не было равных по силе и по духу. Высшая Справедливость — вот тот идол, которому служило верное сердце юного викинга. И жену он нашел под стать себе — высокую, статную, белокурую и неожиданно темноглазую северянку, благородную по происхождению и воспитанию, сильную и независимую в свои восемнадцать. Она была его ровесницей, соседкой по ученической парте и полной единомышленницей. Едва вступив в зрелость, они заключили брак перед Единым и людьми, и не прошло и года, как благоволивший к ним Единый одарил их сразу двумя девочками, крикливыми и непослушными. Дети воспитывались не по книгам и рассказам, а на примере своих родителей, которые не расставались с ними ни на минуту.

Необычная семья с пламенными сердцами набирала добровольцев из магов и организовывала миссионерские посты в Диких пустошах, уча и леча кочевников. В городе, где стоял их особняк, уже давно не было беспризорников — все они жили в поместье, принадлежащем Корбольду, и учились зарабатывать свой хлеб честным трудом. Девочки по малолетству не переставая дрались друг с другом и со сверстниками, а повзрослев, неожиданно стали лучшими подругами и первыми помощницами своих родителей.

Безоблачное счастье длилось почти тридцать лет, за это время Корбольд стал главой Ковена магов, что само по себе было удивительно — ведь ему шел только пятый десяток. Предыдущий глава вступил в должность в возрасте ста пятидесяти лет и пробыл на этом посту лет двести, а когда решил уйти на покой, порекомендовал самого молодого члена Ковена на свое место. К нему прислушались и не пожалели. Благодаря воинственному энтузиазму нового главы воцарились мир и процветание. За несколько лет было открыто множество академий магии, адептов не ждали — приемные комиссии забирались в самую глушь в поисках талантливых, одаренных детей. Многие маги, сделавшие неплохую карьеру, были всем обязаны только Корбольду Неистовому, не понаслышке знающему, как тяжело пробиться в ученики ребенку из глухой провинции… А потом грянула беда…

Юный император Поднебесной империи, безрезультатно просивший помощи у Ковена, догадался послать вызов не в приемную, а самому Корбольду, и неожиданно был услышан. Корбольд был шокирован новостью — первый за тысячу лет некромант! Ковен был бессилен против него и в то же время отмахивался от крика о помощи. «Не порите чушь, молодой человек, — отвечал старенький ночной секретарь, принимающий вызовы с магического зеркала. — Некромантов нет и быть не может. А если вам кажется, что ваш придворный маг давит на вас — задумайтесь лучше о своем поведении…»

«Ох уж эта молодежь, пятнадцать лет, а уже хочет безграничной власти… Хорошо хоть придворный маг его сдерживает…» — так оправдывался секретарь перед главой Ковена, который еле сдерживал свой гнев и желание выпороть старика за его равнодушие. Было проведено негласное расследование, полностью подтвердившее слова мальчишки-императора: пять лет своего правления он был послушной марионеткой, запуганным и затравленным до такой степени, что почти потерял рассудок… Некромант, придворный маг по прозвищу Гроссмейстер, а в народе — Пуп Земли, до такой степени подавил его волю, что не стесняясь рассказывал трясущемуся от ужаса ребенку о своих планах завоевания всего континента и возрождения на руинах современных государств некогда разрушенной Великой Империи.

Ковен посовещался, и Корбольд Неистовый решил — зло необходимо уничтожать в зародыше. Необходимо загнать некроманта в ловушку и атаковать со всех сторон одновременно — тогда у них есть шанс победить его при минимальных потерях. В акции «Возмездие» приняли участие все без исключения члены Ковена и их старшие ученики. Им удалось окружить придворного мага Поднебесной империи на площади мертвой деревни, исход схватки был предрешен, но тут случилось страшное…

Отсутствие одного из старших членов Ковена Корбольд обнаружил еще в начале операции, но, сделав поправку на возраст и пол отсутствующего, решил, что и без старушки вполне справятся, тем более что учеников она не брала уже давно, а от нее одной, мага воздушной стихии, толку в предстоящей битве было не много. Как потом проклинал себя Корбольд за свое человеколюбие и доверчивость!

…Некромант отбивался из последних сил, ему неоткуда было взять энергию — деревня была мертва его же стараниями, а маги слишком хорошо защищены, чтобы он мог их выпить. Воинство Ковена несло потери — два высших мага и полтора десятка учеников, пропустив удар некроманта, рассыпались в прах, но взять их силы он не мог из-за одетых на жертвы амулетов. Вдруг прямо перед ним возник такой узнаваемый перламутрово-розовый переливающийся портал телепорта и из него буквально в руки Повелителя Смерти выпали три женщины, на первый взгляд казавшиеся сестрами, — высокие, белокурые, статные, с неожиданно темными глазами…

Растерялись все, кроме некроманта. Опутав слабых и потерявших ориентацию после перехода женщин Черной Паутиной, он расправил плечи и обратился к Корбольду:

— Я предлагаю тебе, Корбольд Неистовый, сделку. Ты даешь мне уйти, а взамен я оставляю тебе твою семью — живую и невредимую. Соглашайся — ты ведь сейчас больше всего этого хочешь, ведь так, мальчик?..

На Корбольда смотрели десятки глаз и ждали его решения. А Корбольд смотрел на свою семью. Его девочки уже оправились и поднялись на ноги. Мать обняла их, и теперь они стояли плечом к плечу, смело глядя перед собой, а на их лицах сверкали белозубые улыбки. Он подбирал слова, которые было бы уместно сказать сейчас, но жена опередила его. Она переглянулась с девочками, девочки ответили ей едва заметными кивками.

— Ты знаешь, что делать, милый, — просто сказала она. — Мы готовы и будем ждать тебя на небесах…

В глазах некроманта вспыхнуло изумление и ярость, в ту же секунду на месте трех женщин взвилась черная воронка, впитавшая их жизни и разметавшая их плоть на куски. Кровь окрасила черный дым багровыми красками, некромант уже скрывался в портале, когда в бессильной ярости Корбольд Неистовый кинулся к нему. Последнее средство, которое использовали только боевые маги-смертники — двухстороннее заклинание, Корбольд метнул уже в схлопывающийся телепорт. Кисть осталась по ту сторону, а обессилевшего мага откинуло назад, залитого своей и чужой кровью, на руки соратников… На него смотрели как на икону, как на святого мученика, пожертвовавшего семьей ради всеобщего блага, и никто даже не догадывался, что он просто не успел выкрикнуть тогда — Я СОГЛАСЕН! ОТПУСТИ ИХ И СТУПАЙ КУДА ХОЧЕШЬ!!! Не успел… секунды не хватило, какой-то секунды…

В немом отупении от горя он провел больше недели. Его дом осаждали члены Ковена. Его убеждали, что необходимо искать некроманта по горячему следу, и только он может отследить СВОЮ плоть, исчезнувшую в том проклятом замешанном на крови телепорте. Он отказался. Потеря семьи все расставила на свои места. Корбольд не был больше Неистовым. Он тихо ненавидел идеи Всеобщей Справедливости, лишившие его самых дорогих ему людей — его любимых девочек… Он потерял силу и теперь вряд ли дотягивал до четвертого ранга, но самое главное — он потерял волю к жизни…

В какой-то момент ему стало невыносимо находиться среди вещей и людей, напоминавших ему о его потере, и тогда, сотворив телепорт, Корбольд надел личину своего ученика, юного Корнелиуса, погибшего в битве с некромантом, и шагнул в неизвестность… Долгие годы, меняя места и страны, он носил личину, постепенно старя ее и подгоняя под свое постаревшее за один день лицо, долгие годы он ночами вел диалог сам с собой, решая задачу с одним неизвестным, и каждый раз ответ был один — он один виновен во всем, что произошло. Одна секунда сомнений убила в нем радость. Силы возвращались неохотно, спустя сто лет он дорос до второго ранга и решил на этом остановиться. На тот момент он осел в Багванне и впервые за век почувствовал потребность в близких людях. Корнелиус, а теперь его знали только под этим именем, женился на лишенной магии женщине, которая родила ему сына — Прима. И опять судьба сыграла с ним злую шутку. Его жена была набожной и вслед за духовными наставниками повторяла, что продлевать жизнь с помощью магии грешно, на все воля Его… Она умерла в возрасте чуть больше сорока лет от нелепой болезни, с которой легко бы справился даже слабенький маг-целитель…

Радовало лишь то, что сын, наделенный сильным даром и оказавшийся мультиталантом, не был заражен материнскими идеями, успешно постигал магические науки и сам заботился о своем здоровье. Он был настоящим книжным червем, его единственный сын, он задался целью вернуть отцу руку — и справился с поставленной задачей. Это был прорыв в науке и магии, о сыне придворного мага заговорила вся столица, а к Корнелиусу потянулись ученики. Вот тогда-то в его жизни и появился Корбин — идеалист и самоучка, рвавшийся в бой и на подвиги, он так напоминал его самого в юности, что старику стало страшно за мальчика — за те невзгоды, которые может навлечь на него его характер… Он старался посеять в нем зерно рационализма, посеять росток цинизма и взрастить на них инстинкт самосохранения… И, похоже, перестарался…

Повзрослевший и заматеревший Корбин пугал его своей бескомпромиссностью, у него не было идеалов, свойственного юности стремления к романтике… Он был идеальным механизмом по созданию благоприятных условий для себя самого, и Корнелиус даже иногда недоумевал, отмечая в нем преданность тем немногим людям, которых он ввел в круг «своих». Он был идеальным другом для его сына, любимым учеником для него самого и бессовестным шалопаем для бессменной Полин, а также родным для всех них человеком. Теперь Корнелиус сомневался, надо ли было ожесточать неокрепшую душу ученика. Он был жизнеспособен, и даже слишком, но многие человеческие чувства так и остались ему недоступны…

Когда первые лучи восходящего солнца осветили кабинет, тот, кто называл себя Корнелиусом Айнорским, решительно встал и направился к магическому зеркалу. Он и так потерял непростительно много времени, пытаясь найти выход. Сам он был бессилен, и единственным человеком, способным помочь спасти девочку от гибели, был Корбин. Решение принято, теперь нельзя терять ни секунды. Что значит одна секунда, когда речь идет о жизни близких, он уже знал…

Джурайя

«Меня переполняет чистая сила! Она бурлит во мне, вызывает эйфорию и пьянит ничуть не хуже того вина с пузырьками, которое мы пили как-то раз вечером у Корнелиуса… Сила струится по жилам, пробуждая тело. Я не знаю, как называется место, на котором я сижу… то есть я знаю, как называется место, на котором я сижу. Я не знаю, как называется ТО место, на которое водрузили место, на котором я сижу… Вот. Как-то так. Цень стал очень странным. Мы вышли из портала в сотне метров от какого-то строения. Оказалось, что это заброшенная часовня. Первым делом он усадил меня на этот плоский камень посреди зала и велел не вставать. А потом он начал творить такое, что мурашки по спине бегают…»

Гроссмейстер

«Ну вот и все. Девочка сидит на алтаре Единого… Хе-хе, алтарь Единого… А до того — алтарь Тона, еще раньше — Зверобога, а чьим алтарем этот темный, похожий на могильную плиту камень со все еще сохранившимися следами от желобов для стока крови, был раньше — вообще неизвестно. Сотни, а может, и тысячи людей расстались на нем со своими никчемными жизнями. Бесполезно расстались, хотя… Есть подозрение, что первыми это место под свое капище облюбовали великие некроманты прошлого — здесь, принося в жертву людей с магическими способностями, они выпивали их силу, многократно усиленную этим местом… Бездари, это все — лишь на миг, на одну зарядку, хотя, конечно, их опытом Великий Гроссмейстер не пренебрежет и воспользуется.

Вокруг часовни ходит охрана — Гроссмейстера, охрана, неуязвимая для магии и способная на многое в рукопашной. Зомби, скелеты, а главное — куклы, — лишенные воли люди, смысл жизней которых лишь в служении ЕМУ. Но задача охраны — лишь задержать тех, кто придет за девчонкой, если они явятся раньше времени. Хотя почему „они“? Придет только один — глупый граф, возомнивший себя героем. Не сможет не прийти — это ведь так, хе-хе, неблагородно. Из него брызжет сила, которой он, если вдуматься, совершенно не умеет управлять. На этом алтаре он отдаст силу Гроссмейстеру… Но это все ерунда. Даже если де'Карри смалодушничает и не придет — сил уже достаточно, и даже в избытке. А главное — вот он, его главный козырь, Джурайя, живой боевой амулет. Сидит на алтаре, в самом центре пересечения магических потоков, заряжается, впитывает силу. Три, максимум четыре дня — и она выйдет на свой максимум. Она уже была почти на максимуме, но проклятый Корнелиус заставил ее сбросить большую часть накопленной силы… Неважно, здесь резерв восстанавливается быстро. То, что в другом месте не получить и за два-три месяца, здесь девчонка накопит за два-три дня.

Единственный минус — это то, что вокруг почти нет живых, от которых можно получить силу, а сам он в этом месте может обеспечить себе лишь минимальную подпитку. Этой энергии достаточно, чтобы поставить защиту, но для атаки ее уже не хватает. Однако это не страшно — того, что уже накоплено, для любого сражения должно хватить с избытком. К тому же за те тысячу с лишним лет, которые этот мир не слышал о некромантах, способы защиты от некротических заклинаний были давно и прочно забыты. В последнюю схватку с Ковеном я ломал этих „высших“, не напрягаясь. Как жаль, что не хватило тогда энергии. Если бы не тайная союзница, которая в последний момент сумела отвлечь внимание Корнелиуса и помогла открыть портал, я бы не вырвался тогда живым…

Ага, вот он, ток силы. Открывается портал. Что же, Корнелиус не дурак, сумел подхватить портал Гроссмейстера и открыть его. Впрочем, это уже ерунда. Интересно, кто там? Де'Карри, или все-таки Корнелиус сам решил явиться навстречу смерти?

— Сенсей, это же Корбин!

— Молчи, Джурайя, молчи. Тебе нельзя отвлекаться…

Небрежный пасс в сторону девушки, сопровождающий подавляющее волю заклинание. Джурайя куклой замерла на алтаре.

— Вот, так-то лучше…»