Воины Юга

Глава 1

Мертвец плавал лицом вниз. Одну его руку успел пожевать аванк, но доедать не стал: то ли бляхи на коротком рукаве помешали, то ли вообще невкусный. Можно понять — падаль незнакомая, сомнительная.

— Вот, жабой его надуй, и как его доставать? — заворчал Джо.

— Не надо его доставать. На нем, похоже, и оружия-то нет. И тяжелый. Был бы багор…. Давайте сначала багор отыщем! — сообразил Но-По-Э, как выяснилось, не любящий мертвецов. — На лодках непременно должен был иметься багор, это незаменимый инструмент в речном походе.

— Вряд ли мы отыщем этот твой «багор». Мы не знаем, как он выглядит, но если он инструмент, то значит, утонул, — объяснила Три Камушка.

— С чего ему тонуть? Он плавучий инструмент… — начал растолковывать сказитель.

— Иди и ищи, если невтерпеж, — Джо сооружал петлю из ременной веревки. — Тебя никто не держит, а этот мертвец уж точно. Но если мы сейчас уйдем чего-то там искать, так тело может унести течением. Или аванки доедят. А у мертвеца на шее что-то висит — я точно вижу.

— Аванков сейчас нет. Они у острова, туда рыба пришла, — сообщил Хха.

Бывший вождь принялся метать петлю, надеясь зацепить утопленника. Сказитель и девчонка спорили, за что нужно ловить добычу: за голову, или за ногу. Тело покачивалось шагах в пятнадцати от берега, и захватить его было сложно — за распухший зад и спину не уцепишь, а остальное в воде. Пустая трата времени. Но Джо прав — попробовать стоило.

Не-шаман сидел на берегу, разглядывая скалы и белые потоки далеких водопадов. От обрывов, за которым скрылись с детства знакомые места, путешественники успели порядком отдалиться. Нижняя часть русла Гранд-Аванк оказалась гораздо обширнее и запутаннее, чем казалось сверху. Уйма заливов и зарослей, которые довольно сложно обойти. Конечно, у самых водопадов найти что-то полезное нечего было и надеяться, но дальше стало еще труднее. Как выразился сказитель «настоящий лабиринт». Честно говоря, Хха не думал, что берега могут быть столь непроходимы. Пока путникам удалось отыскать лишь несколько досок от бортов барки, да сломанное весло. Кусок последнего мог бы пригодиться при изготовлении рукояти томагавка или палицы, но оружия у добровольных изгнанников и так пока хватало — ничего сломать не успели. Хотя в этом ломальном деле на Но-По-Э вполне можно полагаться…

— Если его хотя бы боком развернуло. В воде-то не зацепишь, — Джо в очередной раз сматывал мокрый ремень.

— Да, слишком толстый попался, — согласилась девчонка. — Может, это их вождь? Нет, тот в кольчуге был. Но все равно надо еще попробовать.

— Что ж опять пробовать? Этак мы обед пропустим, — заныл сказитель. — Ну, не ловятся мертвецы в лассо, это ж понятно. Давайте, я доплыву и петлей его за ногу зацеплю.

Индейцы в изумлении посмотрели на болтуна.

— Что такое? Нельзя за ногу? — обеспокоился Но-По-Э. — Накидывать можно, а прямо цеплять нельзя? Так я не знал.

— Цеплять можно за что угодно. Это вообще не хайова, а бродяга и отравитель, — напомнил бывший вождь. — Но тут до дна глубоко, я же копьем промерял.

— Так что глубина? Рукой же подать. Или тут какие гигантские пиявки, глисты и пираньи? — насторожился сказитель. — Мы же пили воду спокойно?

— Какие еще «праньи»? Просто потонешь, это не домашняя река, тут дна вообще не достать, — объяснила Три Камушка.

— Так что нам дно, по нему ходить опасно, ступню можно уколоть. Я ходить по непрозрачному вообще не собираюсь, — сказитель в замешательстве глянул на Хха. — Аванков-то точно рядом нет?

— Они вокруг острова, — Хха указал в сторону бурных зарослей, ближе к середине превратившихся в разбредшиеся стада заводей и проток русла Гранд-Аванк. — Ты хочешь сказать, что хорошо плаваешь, когда дна нет?

— Ну, не то чтобы очень хорошо. Но тут же совсем близко, — Но-По-Э явно уже начал сомневаться в собственном героизме.

— У нас есть ремень. Если начнешь тонуть, вытащим, — заверил бывший вождь. — Правда, нам казалось, что кое-кто боится мертвецов.

— Это вам казалось. Я мертвецов не боюсь. Просто не люблю. Чего в них хорошего, — на редкость справедливо заметил сказитель. — Но не плюхать же ремнем тут до вечера? Лучше уж я переживу несколько неприятных моментов.

— Это будет ку, — признал, поднимаясь, Хха. — Я присмотрю за аванками и водяными змеями.

Упоминание о змеях сказителю не особо понравилось, но, надо отдать ему должное, колебания мальчишка отбросил, скинул рубашку, потребовал, чтобы Три Камушка отвернулась, и уже голяком решительно полез в воду. Плыл он как-то тихо и на редкость быстро. Мигом оказался у цели, накинул на ногу трупу петлю, а обратно на берегу оказался еще быстрее.

Старшие воины хайова переглянулись — обоим не приходилось видеть, чтобы кто-то плавал столь стремительно и абсолютно не обращая внимания на отсутствие дна. Пусть сказанья о прячущихся на глубине демонах сильно преувеличены, но во что поверишь с детства, то навсегда с тобой остается…

— Это ку! — признала Три Камушка, по-прежнему не глядя на стыдливого пловца.

— Еще бы! — подтвердил, отфыркиваясь, герой. — Кстати, вблизи трупак еще неприятнее. Если не передумали его на берег тянуть, то волоките. Но я предупредил!

Да, хайова приходилось видеть мертвецов куда попривлекательнее — особенно в последнее время. С другой стороны, чужак не особенно вонял. Повозившись, тело освободили от всего полезного и вернули реке.

— А нормального ножа все равно нет, — с разочарованием отметил Но-По-Э, единственный из путешественников не обзаведшийся столь полезным предметом как железный нож.

— Чем не нож? — Джо разглядывал обоюдоострый клинок, вынутый из ножен, украшенных дивными металлическими бляшками.

— Так он разве что чуть-чуть меньше моего меча, — сумрачно глянул сказитель. — Как таким работать?

— Кому-то просто пора отрастить руки покрупнее, — намекнул Хха, выливая воду из сумки, снятой с шеи утопленника. — Возможно, малый нож найдется здесь — сумка тяжелая…

Ножа в сумке не обнаружилось. Внутри оказалось всего лишь два мешочка-кошеля, несколько свернутых бумажных, плотно слипшихся, листов, непонятная разбухшая книжица, причем вся эта смесь сомнительных трофеев была облеплена частицами чего-то съестного, непоправимо испорченного водой и мертвым запахом.

— Никчемный мертвец попался, — признал Джо, не без труда открывший один из кошелей и обнаруживший внутри горсть серебряных монет, годных разве что на украшение одежды скво.

— Не скажите. Деньги и документы могут многое рассказать, — возразил сказитель, счищая с бумаг налипшие крошки. — Если подсушить нормально, можно что-то нужное вычитать. Тут часть страниц вообще каким-то странным карандашом написана. Наверное, не безвозвратно записи пропали.

Хха переглянулся с бывшим вождем. Оказывается, Но-По-Э не только ловко плавать умеет, но и непомерно храбр в отношениях с письменами.

— Не верите, что ли? — обиделся чуткий сказитель. — Говорю же, если хорошенько подсушить. Почерк-то разборчивый. А на листе так вообще напечатано. Типографский шрифт! А кто тут утверждал, что никакой цивилизации нету⁈

— Это твоя говорливая Ко утверждала, — напомнила Три Камушка. — Больше никто такого и не говорил.

— Тоже верно. Пока нам нечего было читать, все разговоры и предположения были пустыми и умозрительными. А теперь-то почитаем! — сказитель поднял довольную физиономию от комка мокрых бумаг. — Кстати, хайова, раз мы удалились от правил старого мира, вам нужно учиться грамоте. Даже не думайте отказываться, буду учить! Может и погибнем, но в процессе учения. Грамотность может пригодиться! Особенно тебе, Три Камушка. Ты молода и пока ограничена по здоровью. Тебе нужно в большей степени надеяться на разум и гибкость мысли, чем на грубую силу.

— Не хочу я на гибкость мысли надеяться! Этак я на Гордую Ко стану похожа, — испугалась девчонка.

— Нет, так далеко мы заходить не будем. Сохраним мыслительное здоровье, — пообещал Но-По-Э.

Сказителя оставили подсушивать бумаги, а воины занялись обустройством лагеря. Запасы пеммикана пока оставались нетронутыми, для трапезы имелся добытый утром молодой аванк, к тому же Хха не составляло труда находить водяных змей — на редкость туповатых и злобных тварей, говорить с которыми оказалось попросту невозможно. Железный топор легко отделял головы с ядовитыми зубами, остальное змеиное тело оказалось так себе на вкус, но питательно…

— Третья ночевка, и пока все идет нормально — отметил наевшийся сказитель.

Замечание было верным, но лишь отчасти. Ночами Хха удавалось лишь немного подремать. К лагерному костру подходили оцелоты и довольно странные, самонадеянные и крупные, гиены. Огня и людей эти хищники боялись мало, и очень удивлялись попыткам поговорить с ними. Стрелять пришлось всего дважды, но не-шаман и понимающий, что происходит, Джо догадывались, что отсутствие нападений пока лишь дело случая. Нельзя непрерывно быть настороже. Пока Хха удавалось поспать лишь на рассвете, когда хищники уходили, а отразить визиты ищущих тепла змей вполне могли младшие воины и воительницы отряда. Вообще-то задерживаться у озер водопада не стоило: хищников и москитос здесь было слишком много. Впрочем, москитос у реки в любом случае будут в изобилии и разговаривать с такой уймой голодных насекомых сложно.

За три следующих дня изгнанники, обследуя берега, порядком продвинулись вдоль заросших заводей. Лабиринт зарослей и воды заканчивался, Гранд-Аванк вновь превратился в широкую реку с заметным течением. Находок было не то что много. Нашли великолепный, но совершенно ненужный деревянный сосуд. Большой, в железных обручах. Сказитель уверял, что сосуд называется «бочка» и широко применяется в городах. Еще выловили мешок — что это такое индейцы прекрасно знали, но этот был тканевый, необычный. Вместительная находка оказалась заскорузлой от засохшего ила, но вполне отстиралась. Вещь полезная, правда, класть в нее было особо нечего. Индейцы не голодали, но ежедневной добычи только и хватало на дневную трапезу. «Зато все свежее», как справедливо говорила Три Камушка.

Как ни странно, самая ценная находка оказалась самой мелкой. Зоркий бывший вождь углядел у прибрежной травы нечто яркое, размером с палец. При ближайшем рассмотрении это оказалась очень легкая деревяшка с остатком воткнутого в нее пера. Под деревяшкой в облупленной краске болтался комок плетеной из конского волоса нити, в котором запуталась тина, комки грязи и засохший лягушонок. Выглядела находка неприятно, смахивая на какой-то зловещий амулет. Впрочем, старшие воины догадались, что это снасть для ловли рыбы. Для очень-очень мелкой рыбы, судя по крошечному крючку.

— Для каких обрядов могут ловить такую крошечную рыбу, а, великий не-шаман? — с подозрением поинтересовался Джо. — Крючок меньше этого злосчастного лягушонка.

— С такими обрядами я не знаком, — спокойно заверил Хха, напоминая, что он действительно не шаман. — И снасть скорее негодная, чем зловещая.

— Как «зловещая»⁈ — завопил Но-По-Э. — Обычная поплавочная удочка. Да, пусть без удилища. Но крючок нормальный. Заглоточный! Тут все легко можно наладить.

— Ты ловил подобной снастью? — не поверил Джо.

— Ну, не совсем такой, — не стал врать сказитель. — Но тут главное принцип…

Глупую снасть отдали умнику, и Но-По-Э при каждом удобном случае начинал ковыряться с этой безделицей. Хха дважды пришлось показывать мальчишке, как вяжутся узлы на тонко плетеном конском волосе. В общем-то, дело полезное: забавляясь игрой и пробуя, можно многому научиться.

Утром по обыкновению Хха проснулся последним, поскольку заснул на рассвете. У костра о чем-то шепотом спорили, пахло довольно странно. Судорожно зевая, не-шаман потянулся к тыквенной баклаге за водой и увидел связку с рыбой — рыбешки были нанизаны жабрами на прут — каждая величиной не больше ладони, зато аж десятка полтора.

— Уловистое место, — скромно объявил Но-По-Э.

— Очень уловистое, — подтвердил бывший вождь. — Хорошая рыба, хотя и не особо вкусная.

— Просто мы ее готовить не умеем, — заявила девчонка, возясь с нанизанной на прут рыбой.

Готовить такую рыбу индейцы действительно не умели — иной раз хайова-ката удавалось подстрелить или пронзить копьем крупную рыбину, застрявшую в прибрежных озерцах после спада высокой воды Дождя. Но тогда добычу готовили примерно как мясо — запекая или поджаривая крупные куски.

Хха хотелось спать, поэтому он просто позавтракал рыбой — вполне съедобной — и не стал рассуждать о ее вкусности. Зато младшие спутники спорили о способах готовки день напролет: Три Камушка знала, как нужно готовить еду, сказитель как готовить не знал, зато сыпал всякими слухами и сказками о вкуснейших рыбных блюдах. Особенно о соленых. Лично Хха никогда не приходилось видеть разом столько драгоценной соли, чтобы ее можно было изводить на столь сомнительную пищу как рыба. Соль вываривали из ила озер Верхней Прерии, а туда дойти и вернуться с грузом драгоценного ила — истинное ку.

Изгнанники вновь двигались вниз по течению, надежды найти что-то ценное практически иссякли — берега стали топкими, густо заросшими тростником. Когда встали на ночевку, сказитель-рыболов полез к воде, выдернул четырех рыбок, но не выдержал и вернулся. В тростниках у воды москитос уж совсем зверели.

Ночь прошла беспокойно. От реки за людьми взялся следить зверь — подобных хищников Хха встречать не доводилось, разве что слышал в детстве сказки о «длинном сыне гиены и оцелота». Но тот ли это сказочный зверь, или какой-то похожий — индейцы не знали. Дважды пришлось швырять в тростник горящие ветви и пускать стрелы. Зверь отступал, но не особо далеко.

— У берегов здешнего Гранд-Аванк дурной нрав, — объявил Джо, размазывая по шее кровь.

Это было верно. Хищный незнакомый зверь, имевший в своей башке крайне дурные мысли, напасть так и не решился, зато москитос наседали как тысяча тысяч демонов. От насекомых не спасала даже надежная ночная раскраска лиц.

Утром бывший вождь сказал, оглядывая распухшие лица соплеменников:

— Надо подумать, куда мы можем уйти от реки.

Скал и гор истинной верхней Прерии уже давно не было видно. Вокруг лежала ровная плоскость берегов и тростников, кое-где торчали сухие мертвые деревья. Лишь на западе угадывалась гряда далеких холмов. Наверное, лесистых, а ведь большие леса по слухам означали верную смерть.

Решили отправить для осмотра мира самого умного сказителя. Более тяжелых воинов здешние деревья-скелеты едва ли могли выдержать, а девочкам с одной рукой на стволы взбираться сложно. Но-По-Э полез на сухой ствол, вопя, что вот сейчас все рухнет и чтоб все разошлись, а то убьет. Дерево и, правда, опасно поскрипывало и колебалось.

Наверху сказитель замолк, уперся спиной в одну ветку, ногой в драном мокасине в другую, и принялся обозревать мир. Головой вертел медленно, вполне вдумчиво.

— И что там такое разглядеть можно? — проворчал терпеливо дожидающийся результатов Джо. — Может, город какой дальше по реке?

— А может просто задремал? Наверху москитос меньше, — предположила Три Камушка.

— Не мешайте воину. Он быстро скакать никогда не умел, вот и живет, как рыбу удит, — проворчал не-шаман.

Индейцы принялись размышлять о важном, потом, как обычно, девчонка начала допытываться, когда ей можно будет снять повязку-колчан. Хха принялся расспрашивать, как чувствует себя рука.

— Вожди! Извините, что отрываю, — завопил сверху сказитель-долгодум. — Тут такое дело видится. Лучше посоветоваться, пока я не упал.

— Советуйся, — милостиво разрешил Джо.

— Если смотреть левее берега, вот как мы шли, еще градусов на двадцать… — начал многословный наблюдатель.

— Я вот палкой в тебя сейчас кину, чтоб по-куриному не кудахтал, — пригрозила суровая девчонка.

— А как мне еще объяснять? — обиделся Но-По-Э.

— Рукой укажи.

— Рукой… рукой не по-походному. Ну ладно — вон там, — наблюдатель простер исцарапанную ладонью. — Видится холм. Рядом роща. Причем, зеленая. Думаю, там ручей или озерцо. Возвышенность приличная. Обзор оттуда хороший. И там должно обдувать, отгоняя вампирос-москитос. Исходя из моего неопытного мнения, там можно поставить лагерь и передохнуть пару дней. Подходы открытые, склоны с умеренной травой, оцелоты легко не подкрадутся. Разве что в рощице кто-то хищный засел, но можно проверить. С виду хорошее место. Дальше там вроде бы видна полоса натуральной прерии, но рассмотреть трудно.

— Можно проверить, — поразмыслив, благосклонно согласился Джо. — Или у тебя, Но-По-Э, есть сомнения?

— Э… у меня есть неуверенность, поскольку существует вполне обоснованная уверенность в моей неопытности, — исчерпывающе пояснил наблюдатель. — Это довольно далеко. День пути, учитывая заболоченность и заросли. Если там что-то не так, вы меня здорово пнете.

— Есть ошибки, и есть глупость. Погибнуть воин может от обеих причин, но если виной ошибка, значит, духи в этот день просто отвернулись от воина. Это печально, но за такое не пинают, — сообщил Хха. — Запомни и слезай.

— Понял. Слезаю, — сказитель-наблюдатель принялся слезать, но не особо преуспел. Дерево с душераздирающим скрипом начало падать, и, исходя из упорной зловещности здешних мест, заваливалось строго в сторону индейцев. Воины и Три Камушка кинулись в стороны, уворачиваясь от ветвей, белых и сухих, как старые кости. Сказитель взвыл песню отчаяния, попытался покрепче уцепиться за верхушку дерева, не удержался и жабой бухнулся на относительно мягкую землю, напоследок бахнув оторванным суком по спине почти увернувшегося бывшего вождя.

— Вот это уже глупость, — заявил Джо, потирая ушиб. — И разница очевидна.

— Не спорю. Но это было высокое дерево, — прокряхтел Но-По-Э.

К холму вышли на следующий день к вечеру. Место всем понравилось. Индейцы прогулялись между деревьев негустой рощи: надоевшие тростники и цепкие кусты здесь не росли, ветер вольно шелестел в кронах, пахло странно и чисто, земля походила на мягкую циновку. Хайова с изумлением смотрели на удивительные деревья, покрытые зелеными иглами-листьями.

— Это кипарис или родственная ему фигня, — объяснил сказитель. — Между прочим, полезное дерево!

Дерево, несомненно, было полезным — москитос в рощу почти не залетали. Индейцы вышли на склон холма и остановились: внизу пряталось озеро. Небольшое, похожее на отпечаток огромной ступни. Невысокие кусты цеплялись-росли между камнями ступенчатых берегов.

— Рыба должна быть, — хищно напрягся Но-По-Э. — Я сейчас наживку отыщу…

Это оказались хорошие дни. Недалеко от вершины холма воины нашли просторную расщелину, где можно было натянуть бизонью шкуру, заменяющую изгнанникам типи. От вечерних ветров костер прикрывали выступы скалы, а Хха и бывший вождь дополнили укрытие, сложив из камней невысокую стену. В роще хватало сухих сучьев, в озерце ловилась мелкая, но многочисленная рыбешка, на берег регулярно прилетали птицы, и подбить пару-другую жирных прерийных курочек не стоило особого труда. Конечно, хайова не отказались бы от бизоньего мяса. Но за стадами черноспинных бизонов и иных крупных животных можно было лишь наблюдать с вершины — на расстояние верного выстрела из лука чуткие животные не подпускали.

Самым работящим из изгнанников оказался Но-По-Э. Мальчишка удил рыбу, разбирал записи покойного «человека Тарса» и учился правильному ощипыванию птиц. Три Камушка выступала в роли наставницы по ощипыванию и готовки пищи, слушала размышления и догадки сказителя по поводу записей — это называлось красивым словом «рас-ши-фровка». Старшие воины без особого азарта охотились и размышляли. Обмениваться мнениями насчет будущего пока было рано — и Хха, и бывший вождь, понимали, что с выбором дальнейшего пути ошибаться нельзя.

Но пока жизнь была легка и даже, отчасти, приятна. После ужина сказитель заводил какую-нибудь историю — смешную, глуповатую или поучительную — это уж как попадется. У слушателей и повествователя появилась привычка неспешно обсуждать всякие «куриные» слова. Временами бывало интересно.

— Вожди! И ты, суровая скво. Я младший воин и не совсем хайова, и знаю свое место! — провозгласил как-то Но-По-Э, уже в темноте расстилая подстилку. — Но позвольте напомнить, что вы собирались учиться писать и читать.

— Мы собирались? — удивился Джо.

— Конечно! Вы же догадались, что это весьма достойное и уменье, остро необходимое странствующим воинам. И юным скво, опять же, необходимое. Знание алфавита придает девушке этакую утонченность и гламурную многозначительность, — намекнул грамотей.

— Не сквернословь! Я не хочу учиться читать записки протухшего мертвеца, — объявила Три Камушка.

— Почему же обязательно протухшего⁈ — обиделся сказитель. — Он же не единственный. В мире полно иных, более интересных записей.

— Но у нас-то нету других письмен.

— Будут! Да ты и эти слушаешь с интересом. Согласись, там есть любопытные места.

— Может и есть. Но ты их мне и так прочтешь. Так зачем мне эти буквы? — упорствовала девчонка.

— Кроме чтения ты сможешь и наоборот. В смысле, научишься писать. Например, можешь записать книгу индейских рецептов.

— Зачем⁉ — поразилась Три Камушка.

— Мне запишешь. Я все время путаю, до какого цвета поджаривания нужно держать на огне курицу, а до какого оттенка рыбу. И вообще неразумно отказываться от знаний! — рассердился сказитель. — Хотя бы по букве в день, так?

— Не вопи. Мы запомним буквы. И Три Камушка тоже запомнит. Насколько я понимаю, писать можно и одной рукой, — проворчал Хха.

— Так у меня и правая рука работает. Ну, почти работает, я нормальная скво! — заверещала девчонка.

— Ты тоже не вопи, — добродушно посоветовал бывший вождь. — Если эти буквы придумали, нужно их запомнить. Вдруг пригодятся. И вообще, хорошая память — это ку. Сказитель, сколько там этих букв?

— Двадцать шесть.

— Что-то многовато, — удивился Джо.

— Запомнить не так трудно, как кажется — заверил мальчишка. — Я знаю больше сотни букв, и ничего, жив до сих пор.

В такое немыслимое количество существующих букв никто не поверил. Индейцы скептически помолчали, потом Джо сказал:

— А вот это ты неправдоподобно придумал.

— Да я не придумал. Три языка. Меня учили в интернате. Собственно, родной и вот этот… гм, индейско-местный у нас все знают. Вот и мне он очень к случаю пришелся. А испанский я плохо знаю, недоучил.

— Вот же ты жабу дуешь. В трех языках любой запутается и в три дня с ума сойдет. Нет, это фигня какая-то, — поразмыслив, пришел к закономерному выводу Джо.

— Языки легче, чем вы думаете. Вот «фигня» — это вообще из другого языка. Между прочим, эти слова мы с Ко в племя принесли. Ну и еще несколько… уместно полезных понятий. А вот ваша «жаба» — изначально индейское слово, раньше я его не знал. Долго полагал, что о незнакомом таинственном звере речь идет.

— Как жабу можно не знать⁈ — поразилась девчонка.

— Особенности местной зоологической лексики. Кстати, в записках «человека Тарса» упоминаются их местные имена и фамилии, так там этакое лингвистическое разнообразие…

— Хватит на сегодня куриных слов. Если Джо не возражает, буквы мы попробуем выучить. Но это будет завтра, а сейчас спите, — не-шаман взял лук и колчан, пошел на вершину холма.

Ночь тянулась спокойная и звездная. Плыли над холмом Луна и Темная Сестра — вечно подмигивающие очи ночного мира. Менялся легкий ветер. Подкрадывалось к лагерю семейство шакалов: заботливые родители показывали щенкам огонь и запахи людей. Шуршала ветвями роща, кипарисы уже не казались такими чужими и странными.

Хха думал, что жить без людей не так уж плохо. Разумеется, без чужих людей. Вот оставаться без своих, привычных, было бы плохо. Какие все же странные вещи — это «плохо» и «хорошо». Как луны в небе: два лагерных костра, а между ними поток света и тьмы — и чего в небесах больше, даже не понять. Это как лечить людей и пытать врагов. Нужные занятия, хотя без многих из них можно было бы обойтись. Наверняка, многие люди размышляли об этом. Писали ли об этом сотнями букв в книгах? Но-По-Э утверждал, что книг очень много. Наверное, тысяча. Или даже больше. Наверняка в большинстве из них записана всякая фигня. Но может и умная книга есть? Тогда как ее отыщешь среди тысячи? Наверное, вот так и подлавливают людей-грамотеев: смотри, эта книга дрянная, и следующая плоха, но где-то есть правильная — ищи ее, ищи. Этакий крючок-заглотыш, как на удочке Но-По-Э. Да, интересная придумка эти буквы. В этом мальчишка прав — такие хитрые уловки лучше знать.

Не-шаман вновь думал об иных людях. Рано или поздно чужаки приплывают или приходят, чтобы убить твое племя. Люди вездесущи. Даже здесь, на холме у рощи…

Пришло что-то вроде видения — очень легкого, почти не ощутимого. О, да, Хха был бы счастлив послушать умного человека о том, что такое эти самые виденья и как их понимать. Вот сейчас вновь казалось, что в роще кто-то жил, пусть очень давно. Наверное, хороший человек, никого не отравлявший. И даже за скальпами не охотившийся. Вот что это за морок? Правда или только кажется правдой?

Гм, люди…. Совсем чужие. Деревня, поселок или вообще город. Много железа, много власти и жажды убивать, много ядов, книг…. Много ответов на тайны. Много женщин…. Молодых женщин. Это немаловажно. В городе не счесть богатств, возможностей и опасностей. Без сомнения, хайова там будут чужаками, и их скальпы покажутся горожанам легкой добычей. Но ведь это не будет открытым честным сраженьем, и вовсе не обязательно победят те, у кого больше воинов и железа.

Хха наблюдал над кружащей над рощей совой. Даже совы здесь не те, что в родных землях. Пора забыть прерии Гранд-Аванк. Взлететь над миром, усмотреть хорошую добычу. А как иначе? Нельзя слишком долго питаться мелкой птицей и рыбой. Пусть в последнее время младшие воины и научились вкусно жарить рыбешку, это не пища воинов. Так можно вовсе измельчать и забыть вкус истинного ку…

На рассвете Хха сменил бывший вождь. Пребывал Джо в откровенно печальном настроении. Не-шаман глянул вопросительно.

— Скво приснилась, — шепотом признался бывший вождь. — Вся такая… Глаза прозрачно-зеленые. В общем, вся такая…

— Ничего удивительно. Она когда-то в роще жила. Но это было много Дождей назад.

— Мне живая приснилась, — горячо запротестовал Джо.

— Чего ж ей тебе мертвой сниться? Это было бы невежливо. Она против тебя ничего не имеет. Скорее наоборот, — заверил не-шаман. — Не обмирай, вождь. Просто шутка.

— Я так и понял, — проворчал Джо.

Спускаясь к почти погасшему костру, Хха оглянулся. Бывший вождь сидел на светлеющей вершине холма и разглядывал рощу.

Проснулся не-шаман от духоты — под навесом было жарко. Никакие девушки не снились, оттого и выспался нормально. Дневная жизнь шла своим чередом: на камне, прикрытая листьями, не-шамана ждала поджаренная рыба и половина печеной птицы — судя по подгорелости, готовил многоязыкий, но криворукий Но-По-Э.

Позавтракав, Хха спустился к озерцу и умылся. Детей на насиженном месте не было, хотя удочка валялась. Не-шаман брызнул теплой водой на любопытных мальков и принялся осматриваться. Соплеменники обнаружились на вершине холма — залегли в траве и за кем-то пристально наблюдали. Особого беспокойства Хха не ощутил — задницы младших воинов выражали напряженное внимание, но не тревогу.

Прихватив оружие, не-шаман поднялся к вершине.

— Лошади! — в восторге зашипел Но-По-Э.

— Это мустанги! — поправила девчонка. — Как в старых сказках. Когда-то их видели и в Верхней Прерии.

Табун оказался достаточно крупным — голов в тридцать. Почти все рыжие и гнедые. Хха наблюдал с любопытством. Раньше о мустангах рассказывали куда чаще, чем помнилось Три Камушка. Просто в последний раз хайова-ката видели диких лошадей, когда девчонка была совсем маленькой. Хха помнил прекрасную шкуру огромного белого жеребца, добытого охотниками.

— Будем ловить? — охваченный азартом Но-По-Э на миг обернулся.

— Так любишь конину? — насмешливо поинтересовалась девчонка.

— Почему конину? Ездить же можно. Если поймаем, — уточнил сказитель. — Или я чего-то не понимаю?

— Мустанги выросли в прерии и их почти невозможно приучить ходить под седлом, — пояснил Хха. — Если бы рядом был табун домашних лошадей, дикие могли бы привыкнуть. Но это все равно заняло бы много месяцев. Хайова почти никогда не занимались приручением мустангов. Тяжкие усилия не окупают себя.

— Жаль. Я уж понадеялся… — пробормотал мальчишка.

— Да, без лошадей мы совсем уже не хайова, — печально подтвердила Три Камушка. — Хотя бы одну лошадь под вьюки. Но это мустанги.

Хха пожал плечами. Некоторые вещи изначально невозможны и не стоит огорчаться по этому поводу. Возможно, стоит подстрелить одну из лошадей. Новое обильное мясо, да и шкура пригодится. Но мустанги осторожны, почти как бизоны.

— Послушай, ты же не-шаман. Поговори с мустангами. Вдруг они тебя послушают? — внезапно пробормотал Но-По-Э.

— Что за странная мысль? — изумился Хха. — Даже если я заговорю с ними, то что я должен сказать лошадям? Чтобы они подошли под мою стрелу? Возможно, кто-то из мустангов и окажется настолько глуп. Но что потом? Животные всегда знают, кто их готов обмануть и убить.

— Зачем же под стрелу? Просто поговори с ними, вдруг кто-то из мустангов захочет пойти с нами? Лошадям свойственно любопытство и общение с людьми, — начал придумывать мальчишка.

— Это из любопытства они позволят нам сесть им на спину или понесут наши тюки? — захихикала Три Камушка. — Ты сам-то так бы сделал?

— Твоя ирония неуместна. Понятно, они не захотят тяжко работать на людей и подвергать себя опасности. Но ведь Хха может сказать совсем другое. Если в предках этих мустангов были домашние лошади, то вдруг им интересно попробовать? Они же умные и любят путешествовать, — продолжил живо складывать сказки Но-По-Э.

— Прекрасная история, — согласился Хха. — Полагаю, лошади любят путешествовать по тем же причинам, что и мы — кочуют, когда на старом месте кончается пища или появляются враги. А где наш вождь?

Ушедший бить курочек Джо никуда не делся — наблюдал за лошадьми с опушки рощи. Почему требовалось искать птиц среди кипарисов, было не совсем понятно, но каждый воин выбирает свой способ охоты. Про курочек не-шаман говорить другу не стал, а вот о странной придумке сочинителя рассказал.

— Ты действительно можешь это сделать? — поразился Джо. — И с мустангами тоже можешь говорить? В смысле, не просто говорить, а внятно?

— Не знаю. Я же никогда их близко не видел. Но раз они звери, значит, способны понимать. Разговор с животными — обычное дело для каждого охотника, тут вообще никакого шаманства не имеется, — на всякий случай напомнил Хха. — Другое дело, о чем именно мне говорить с мустангами. Мы с тобой сотни раз охотились на бизонов, и я никогда не лгал быкам. Они знали, что мы собираемся их убить. Наверное, я мог бы обмануть бизона. Но это не ку. И вообще бесчестно. Животные не люди, с ними мы всегда сражаемся открыто. Другое дело обмануть двуногого врага.

— Тебе виднее, это же ты не-шаман. На мой взгляд, иное животное можно и обмануть. К примеру, того демонского дикобраза, — бывший вождь почесал ногу, где под леггинами скрывался с десяток мелких шрамов.

История поединка с огромным дикобразом была хорошо известна — Джо тогда был молод и самоуверен, зверь наоборот — стар и самоуверен. Дикобраза съели, но сам будущий вождь жирным мясом не лакомился — вдоволь наорался, когда из него вынимали многочисленные колючки. В общем-то, давняя история никакого отношения к разговорам с дикими лошадьми не имела. А поговорить с мустангами было бы интересно. Это ведь не заумные и малонужные буквы, тут настоящая живая жизнь.

Утром Хха взял две рыбы, немного пеммикана и пошел по следу табуна. Мустангов с холма уже не было видно, но не-шаман знал, что отыщет лошадей. Вероятно, это займет несколько дней, и лагерю придется обойтись без ночного стража. Молодым воинам будет полезно проверить свою зоркость.

След уводил мимо заболоченных лугов, вокруг росла высокая трава, из оружия у Хха имелось лишь копье и большой нож. Без лука было непривычно, но лошади чувствуют, что для них опасно. Впрочем, копье несло смертоносный железный наконечник, а на новый нож не-шаман уже вполне полагался. Богатого железом воина в прерии подстерегает куда меньше опасностей, чем простого каменно-костяного охотника.

Вернулся не-шаман лишь через шесть дней. Поход был удачен, хотя никаких усмиренных и готовых к службе лошадей Хха в поводу, конечно же, не привел. Чудеса случаются только в неиссякающих сказках Но-По-Э. Зато не-шаман теперь знал, как говорить с дикими лошадьми, да и они знали человека, любящего поболтать просто так. За эти дни Хха начал понимать лошадей куда лучше, чем раньше. В краалях домашние животные становятся… гм, слишком послушными многие из них становятся и отучаются думать. Это хорошо для их хозяев, но дурно для самих лошадей.

А еще Хха лучше понял здешнюю прерию. Как оказалось, когда идешь с племенем, больше слушаешь людей, чем окружающий мир. Разговоры с друзьями это прекрасно, но порой нужен и одинокий поход. Не-шаман привык слушать ночной мир, а ведь дневная прерия оказалась ничуть не хуже. Кстати, сказитель прав — лошади любят новые места и пастбища. Выяснилось, что и не-шаманы любят примерно то же. Но желательно на сытый желудок — на пастбищах Хха кормился так себе — копьем много дичи не добудешь.

Холм-у-Рощи Хха увидел издалека, двинулся прямым путем, избегая петель вдоль болотистых мест. С холма одинокого путника тоже заметили, кто-то замахал подвязанным на копье памятным мешком.

— Мы уже начали испытывать беспокойство. Ни тебя, ни лошадей, — сказал вышедший навстречу Джо.

— Лошади еще вернутся, они движутся по большому кругу и вновь выходят на те же пастбища, — сообщил не-шаман. — А что у вас?

— Приходил оцелот. Довольно крупный. Теперь дети выделывают его шкуру. Кстати, нужно сделать Но-По-Э лук по его руке. Он стрелял из твоего и отшиб себе пальцы.

— Еще какие-то подвиги вершились?

Бывший вождь засмеялся:

— Не шути, о, не-шаман. Сопляк стрелял и даже попал. Полагаю, это можно считать ку — никогда не видел, чтобы оцелоту пронзали хвост. Незаурядный выстрел. До этого в звере уже сидело две стрелы и он был оглушен визгом девчонки. Вообще не понимаю, откуда в Три Камушка скапливается так много звука, она же довольно мелка ростом.

— Сказитель как-то объяснял насчет тембра и объема грудной клетки. Три Камушка его тогда еще пнула.

— Это она от гордости. Женщины… — Джо слегка замялся.

— Можешь не рассказывать, — кивнул не-шаман. — Я понял. Приходила. И глаза у нее кипарисового цвета?

— Верно. Но я думаю, это был сон, — шепотом признался бывший вождь.

Хха пожал плечами — не важно, что и кто, сон или явь — опасности оно не представляло. А Джо теперь пусть хорошенько поразмыслит, а то глупцы считают, что раз было видение, так сразу «шаман, шаман!». Видения, они ко всем приходят.

Младшие воины принялись расспрашивать про лошадей, Хха рассказывал то, что вообще можно было рассказать-объяснить, ел рыбу с тростниковыми луковицами и чувствовал, что вернулся домой. Вот этим тоже хороши одинокие походы — успеваешь соскучиться по звукам человеческой речи. Раньше не-шаман за собой такого не замечал. Может, жизнь к концу подходит? Жаль, ведь довольно интересно и не голодно порой живется.

Хха помог растянуть для просушки выделанную шкуру оцелота.

— Скоблить я научился, а стрелять нет, — Но-По-Э мрачно рассматривал собственные ладони. — Что-то с глазомером. Может, мне на профессию скорняка переориентироваться?

— Стрелять ты научишься, — усмехнулся Джо. — Станешь ли отличным лучником — это только духам известно. Но бывает и иное оружие. Не все же воины прекрасные лучники. Копье, палица, томагавк…

— Меч! Сказитель должен непременно с мечом щеголять, — ехидно подсказала Три Камушка.

— Меч ничуть не проще лука, — проворчал Но-По-Э. — Фехтованию нужно учиться с детства. Я это прекрасно понимаю, и меч тащу по другой причине. Это статусное оружие и может пригодиться. Подвесим меч Джо, и он может сыграть роль рыцаря.

— «Рыцарь» это кто? И зачем мне его играть? — засомневался Джо.

— Рыцарь — это вождь воинов. Я же столько раз рассказывал! — обиделся сказитель.

— Ты слишком много всякого разного рассказываешь. У нас все путается. Лучше бы уже буквы начал объяснять, — напомнил не-шаман.

— Так я уже готов. Вот племя соврать не даст — только тебя и ждали. Чтобы отстающих по грамматической программе не было! — провозгласил Но-По-Э. — Сегодня и начнем. Утром осознаем букву, вечером повторяем!

Первая буква оказалась легкой. Хха ощупью чертил ее на земле, когда занял свой ночной пост. Нет, действительно несложно. Сказитель уверял, что основные трудности начнутся позже, когда придется из букв складывать длинные письменные слова.

Текла ночь, не-шаман вспоминал лошадей, думал о шкурах, детях, буквах и о том, куда изгнанникам уходить. А уходить нужно. Что-то должно случиться. Об этом знали мустанги, шакалы, мелкие здешние змеи, кажется, и кипарисовая роща тоже знала. Но знание, которое лишь предчувствие — это не совсем знание. У животных не случается видений и знамений, возможно, именно поэтому им проще жить и умирать.

Что-то должно произойти — и что-то уже происходит. Хха тянуло посмотреть на лагерный костер. Ничего там увидеть не удастся, разве что глаза слегка ослепит. И там все спокойно. Даже слишком.

Не-шаман встал, уже собираясь спуститься к лагерю. Но понял, что делать этого не надо. Вот, жабу им надуй, что за жизнь⁈ Нормальный воин сходил бы и проверил, а тут «надо-не-надо». Когда все бубнят «шаман, шаман», поневоле начинаешь себя слегка безумно вести.

Ночь истекала, восток подернулся приглушенным заревом рождения солнца — под утро покапал небольшой дождь. Странные все же места, нет тут никакого порядка, дождь идет, когда хочет. Сказитель утверждал, что так в мире почти везде — дожди каждый месяц идут. Удивительно нелепо живут люди.

Не-шамана тянуло в сон. Заметно просветлело, но Джо сменять все не шел. Заспался бывший вождь, наверное, из-за дождя.

Хха увидел, как встали дети, сбежали к озерцу и там принялись что-то обсуждать, размахивая здоровыми и иными руками. Что еще за странность?

Не-шаман спустился к младшим воинам.

— У вас что, удочка пропала?

— Удочка? Причем тут удочка⁈ — сказитель умудрялся вопить тихим паническим шепотом. — Там это… Джо! Совсем это…

— Скажи толком, воин! — занервничал уже и Хха. — Что с вождем?

Три Камушка хихикнула, скорее смущенно, чем нервно:

— Джо спит. Только он странный. И голый.

— Странный⁈ Да он вообще абсолютно голый! — возопил Но-По-Э.

— Я видел Джо без одежды. Это не так уж страшно, — несколько успокоился не-шаман. — Что вы шныряете, как тонущие мыши?

— Вот иди и сам посмотри. И разбуди бесстыдника. Это если сможешь разбудить, у нас растолкать вождя не получилось, — пояснила девчонка.

Хха быстро пошел к лагерю. Нельзя сказать, что он совсем успокоился — дети, обычно разумные, вели себя довольно странно. Но голый спящий Джо — не такой уж ужасный случай. Могло быть и похуже.

Джо действительно спал и действительно был обнажен. Валялся бывший вождь почему-то поперек подстилки, и очень вольно раскинувшись. Имелись и иные мелкие странности. Но, по крайней мере, жив, дышит отчетливо, даже с присвистом.

Не-шаман присел над другом:

— Эй, воитель, пора завтракать.

Дыхание спящего не изменилось — дрыхнет как обожравшийся аванк. Хха потряс воина за голое плечо. Неудобно запрокинутая голова бывшего вождя повернулась чуть набок и он засвистел носом облегченнее.

— Вот! Не желает просыпаться! — ужаснулся подкравшийся сказитель. — Он болен! Или заколдован!

Хха хмыкнул и бросил на бедра спящего рубашку.

— Кто его мог околдовать? — возразила Три Камушка. — Его покусали. Смотрите сколько пятен на шее. И ниже. Но это не змеи. Бывают такие ядовитые сонливые многоножки?

— Многоножки? Это больше на засосы похоже! — трагическим шепотом объявил Но-По-Э.

— Что такое «засосы»? — испугалась девчонка.

— Следы от поцелуев, — пояснил сказитель.

— От поцелуев? Это когда со слюнями? Хайова никогда не были склонны к столь мерзким обычаям! — закономерно возмутилась Три Камушка.

— Но это же он не сам себя обцеловал, — тоже вполне резонно заметил проницательный сказитель.

— Хватит спорить. Ступайте за водой! — прервал препирательства не-шаман.

Пришлось вылить две баклаги — даже в глубоком сне мокрый Джо почувствовал себя неуютно и заерзал. Наконец, приоткрылся один бессмысленный глаз, бывший вождь замычал.

— Просыпается. Идите-ка ловить рыбу — с облегчением приказал не-шаман.

Пробуждался бывший вождь трудно, соображать начал еще тяжелей. Наконец прохрипел:

— Утро уже? А чего я сплю?

— Похоже, ты жутко устал? — предположил Хха.

— А? Да. Знаешь, во сне она приходила. Кипарисо-глазая. Почти настоящая.

— Пожалуй, тебе лучше еще поспать. Потом поговорим.

— Да. Это верно, — Джо зевнул так судорожно, что чуть не проглотил пустую баклагу, повернулся на бок и мгновенно засвистел носом. Счастливчик.

Хха вздрогнул — пунцовые следы на мощной шее бывшего вождя, которые сказитель обозвал довольно странным словом «засосы», двинулись под кожей и сложились в единственную букву, уже знакомую не-шаману. Хха сморгнул — наверное, показалось, отметины и раньше походили на букву. Но это явный знак.

Не-шаман резко поднялся и сбежал к озерцу. Дети мгновенно оставили удочку и уставились вопросительно.

— Снова заснул, — объяснил Хха. — Пусть отдохнет. Наловите побольше мелкой рыбы, лучше нам сделать запас сушеной. У вас уже неплохо получается. Вождя не беспокойте. Я схожу в рощу, посмотрю, нельзя ли поохотиться впрок.

— Ты лук забыл, и… — начал говорить вслед болтливый сказитель и умолк — похоже, его немедля пихнула догадливая Три Камушка.

— Это другая охота, — пояснил, не оглядываясь, не-шаман.

Иной раз в рощу следует ходить налегке — тут как с лошадьми — лук или копье только мешают.

Не-шамана обступили деревья. Неплотная живая тень листвы и ветвей вновь казалась чудом: раньше Хха полагал, что тень рождают только скалы обрыва или уютная шкура типи. В мире вообще много необычайного: вот и деревьев сколько безымянных и неизвестных, уж не говоря о мягко-колючих, манящих кипарисах.

Сейчас думалось о разном очень легко, никакого страха Хха не испытывал, только догадывался, что лучше не сосредотачивать мысли на главном — это может помешать встрече.

Вот она! Не-шаман видел возникшую среди стволов фигуру лишь краем глаза. «Увидеть оцелотову тень» — так говорят охотники о подобной игре зрения. Это когда не чудится, но тебе очень хочется думать, что чудится. Но сейчас Хха был готов и не собирался себя обманывать-уговаривать. И поворачивать голову, дабы дерзко взглянуть на хозяйку рощи, тоже не собирался. Как говорил сказитель, «на землях хайова-ката воспитанность — она одна, в странствиях — совсем другая, и это естественно».

Хха опустился на колени. Не в знак покорность. Просто…. Просто молодая зеленая женщина была красива. И ее давнее одиночество и гостеприимство заслуживало должного уважения.

Шелестели деревья, иных звуков не осталось. Зеленая хозяйка не собиралась говорить, достаточно было жестов ее обнаженных рук. Хха положил ладонь на грудь, показывая, что все понял и благодарен.

Исчезла…. По-прежнему шептал ветер в острых кронах кипарисов. Не-шаман рывком поднялся на ноги. Нужно уходить, и как можно быстрее. Хозяйка ясно дала это понять.

Не-шаман выбежал из рощи. От озерца следили, сразу засуетились, сматывая удочку, роняя рыбу, побежали к лагерю. Все же молодых воинов нужно еще учить и учить — сейчас на вспугнутых цыплят похожи.

Взбегая к лагерю, Хха успел позавидовать бывшему вождю. Все же Джо истинный герой легенд — изловчился и провел ночь с такой девушкой. Конечно, она нестерпимо зеленокожа, но как любит повторять малолетний кладезь малонужных знаний — «на цвет кожи озираются только никчемные рас-систы».

— Собираемся! Немедленно. Идет опасность, — кратко объяснил Хха. — Вождь проснулся?

Дети ответить не успели — из-под тента замычал Джо.

— Поднимайся, о, сильно-отдохнувший, — не-шаман поспешно отвязывал растяжки.

— Нужно уходить. Она сказала… — забормотал, садясь, изнуренный бывший вождь.

— Мы собираемся. Открой глаза, Джо.

Страдалец застонал и героически потянулся за леггинами…

Собрались живо: кроме бывшего вождя, все обрели хладнокровье. Кое-что из имущества пришлось оставить в лагере.

— Только не шкуру! — скулил Но-По-Э. — Это мой первый оцелот! Ну, почти мой.

Хха, уже закинувший за спину увязанный увесистый тюк, нагнулся и отсек от шкуры хвост:

— Сделаешь темляк, жадный сказитель.

— Ну, хоть так, — завздыхал Но-По-Э. — А куда мы бежим? В смысле, в какую сторону?

— Да, не-шаман, действительно — куда лежит наш путь? — бывший вождь шлепал губами, и глаза его вновь норовили закрыться.

— Пока на север, — Хха спешно накинул на шею ремни обоих колчанов.

— Точно. На север! — в помутненное сознание Джо пробивались отдельные ростки мысли.

— Так пошли, — не-шаману пришлось возглавить отряд. Хайова цепочкой двинулись со склона, сожалеть и оглядываться на гостеприимную стоянку и рощу не имело смысла. Не удержался и оглянулся лишь мягкосердечный Но-По-Э — в общем-то, он не на лагерь вздумал смотреть, а кинуть прощальный взгляд на столь дорогую сердцу шкуру Первого Оцелота.

— Вот, бять!

Судя по возгласу, мальчишка увидел что-то еще. Хха оглянулся и рыкнул:

— Упади!

Но сказителя уже сшиб с ног окончательно проснувшийся Джо.

Индейцы лежали на склоне холма, наблюдая за происходящим у рощи. Из-за деревьев появилось три лошади — тяжело бегущие, рыжие, явные сородичи скакунов из знакомого табуна. Было очевидно, что мустанги изнемождены и обессилены — судя по шагу, бежали сутки или дольше. Так случается на долгой и упорной охоте. Но страннее оказались преследователи лошадей. Хха ожидал увидеть всадников или стаю очень крупных шакалов. Но из-за рощи появились двуногие. Довольно странные, слишком коротконогие и длиннорукие, но, несомненно, человеческие существа. Издали рассмотреть подробности было сложно, но похоже, эти охотники даже не пытались стричь или заплетать волосы. Весьма неприятные воины.

— Неандертальцы! Нет, орки! Нет — австралопитеки! — панически запричитал сказитель.

— Рот закрой, — посоветовал ему Джо.

Действительно, следовало раствориться в траве и лежать, не привлекая к себе внимания. Добыча и охотники следовали по дуге, отдаленно огибая холм, и сейчас любое движение на склоне могло привлечь внимание странных дикарей.

Хха подумал, что дикари может быть и странные, но демонски выносливые. Двигались охотники легкой рысью, и было вполне очевидно, что бежать так они могут несколько суток, а то и дольше. Состояние загнанных лошадей вполне подтверждало эту догадку. Очень одичавшие люди. Очень неправильные и противоестественные. Хайова всегда предпочитали охотиться на лошадях, а не наоборот.

— Уйдут. Если дым не учуют, — прошептал Джо.

Лагерный костер индейцы затушили, но ведь запах дыма держится довольно долго. К счастью, ветер дул к холму, и едва ли орко-питеки — или как там ихнее племя обозвал сказитель — что-то унюхают. Хотя косматые охотники все равно поглядывали на холм, это и понятно: холм, роща и озерцо так и привлекают взгляд. Но преследователи идут за лошадьми, это понятно, скоро добыча сдастся — крупный конь слабеет на глазах.

— Джо, они вернутся. К вечеру, а то и быстрее. Здесь озеро и очень хорошая стоянка, — прошептал не-шаман.

Старшие воины переглянулись. Джо, хоть и пребывал этим утром не совсем в себе, умом ослабел не окончательно и уже понял. Дикари закончат охоту, разделают добычу и подойдут к холму. Возможно, это будет не вечером, а на следующий день, но непременно так и случится. А если они поднимутся на холм… собственно, и на берегу озера хайова оставили предостаточно следов. Догадаться, что здесь были люди, сможет и очень дикий дикарь. Потом…. Потом косматые охотники оценят: было четыре человека, среди них двое мелких, унюхают девчонку и оружие. Сами орко-питеки обходятся длинными деревянными дубинами, и, без сомнения, железо для них — лакомая добыча. Конечно, дикарей всего трое и пуститься в погоню они могут и не рискнуть…

Додумать Хха не успел — чужаки разделились. Один из длинноруких воинов все той же обманчиво неторопливой рысцой направился к холму.

— Осмотреться с высоты захотел, — прошептал Джо. — Или все же унюхал?

— Разницы нет, — справедливо отметила Три Камушка.

— Тогда и выбирать не из чего. Или ты, Но-По-Э, желаешь вступить с ними в мирные переговоры, как это любят делать в твоих мудрых городах? — поинтересовался не-шаман.

— Не-не, это несвоевременный вариант. Я про другие ситуации говорил. С виду эти охотники вообще речью не владеют, какие уж тут переговоры, — живо отперся благоразумный сказитель.

— Зато скальпы у них завидные, — подтвердил бывший вождь. — Хха?

— Да, я буду за спиной. Младшие в засаде, — огласил не-шаман напрашивающийся и вполне очевидный план.

Мелкое воинство завозилось, в меру сил подготавливая оружие, потом все замерли, наблюдая за приближающимся врагом.

— Хха, а это вообще человек? — озадаченно прошептал бывший вождь. — Уж очень дикий. У нас гиены бегали куда поаккуратнее видом.

— Снизу вообще бесстыдный, — осудила Три Камушка.

За плечами охотника болталась бизонья шкура, все остальное болталось на виду. Дикарь был шерстист, космы на голове, видимо, смазанные жиром или глиной, торчали во все стороны. Из оружия чужой охотник имел заостренную копье-дубину, костяную палицу и ожерелье на толстенной шее.

— Ой, я его чую! — вновь начал впадать в панику сказитель.

Ветер продолжал дуть в сторону холма, и действительно тяжелый дикарский запах легко достигал вершины. Наверняка столь устрашающая вонь наводила жуткий ужас на лошадей, бизонов и прочую добычу.

— Нарочно запах разводят. Значит, человеки, — не особо уверенно пробормотал Хха.

— Нам сейчас все равно, — Джо пополз ближе к вершине.

Тетива лука была уже натянута, не-шаман наложил стрелу и продолжил наблюдать. Чужой охотник поднимался к вершине — с той стороны склон был достаточно крут, но бегун словно и не заметил подъема. Та же рысца, жилистые кривые ноги размеренно топтали траву. Шерсть заросшей груди склеилась от пота, запах накатывал волнами. Бежал дикарь прямо на затаившегося Джо. Было видно, как радостно напряглась спина бывшего вождя, но тут чужак остановился и сделал несколько шагов в сторону — заметил расщелину лагеря и учуял запах кострища. Впрочем, дистанция была самая благоприятная.

— Это хорошее место! — объявил, поднимаясь, вождь.

Заросший охотник резко обернулся, его широкое лицо озарила радостная и хищная улыбка. На миг показалось, что они с Джо похожи: оба крепкие, мощноногие, даром один с гладкий торсом и с подрезанными волосами…

Впрочем, Хха поразило другое. Но осмыслить не-шаман не успел…

…Джо выстрелил — стрела безупречно нашла грудь чужака, избежав встречи с грудной костью. Дикарь пошатнулся, потрогал древко стрелы, но падать не спешил. Бывший вождь хмыкнул и мгновенно выстрелил повторно — теперь костяной наконечник пробил горло врага. Чужак натужно перхнул, изо рта плеснуло кровью. И, словно этот яркий комок и являлся главным сгустком жизни дикаря, колени охотника подогнулись, он повалился на траву и замер. Выпрямившийся во весь рост Джо пошел к поверженному телу.

С некоторым опозданием донесся рев двух других диких охотников. Несомненно, они наблюдали гибель своего сородича и преисполнились естественной ненависти. Как и следовало ожидать, о преследовании лошадей было забыто — две кривоногих фигуры немедленно повернули к холму.

— Быстро бегут, — отметил Джо, нагибаясь с ножом к телу. Донесся характерный причмок отрываемого скальпа. Боевой вождь выпрямился, вскинул руку с окровавленным трофеем, взревел:

— Кее-н-наксирапаат!

— Хррррррр! — ответили из прерии.

Кривоногие охотники мчались к холму с неимоверной скоростью. Хха ощутил некоторую тревогу.

— Вождь, может, не надо этого скальпа? — подал голос затаившийся Но-По-Э. — Можете как угодно пинать, но меня даже отсюда тошнит. Не от скальпа, а от запаха. У меня, все же, желудок слабоват.

— Я скальп уже бросил. Но нужно же было им показать, — Джо присел, вытер ладонь о траву и вновь величественно выпрямился. — Вообще, эти дикари вблизи еще хуже. Похоже, они жиром и мочой смазываются. Наверное, от москитос. Хорошо, что эти охотники своих скво на охоту не берут.

— У этого племени вообще нет женщин! — запротестовала Три Камушка.

— Вот! А ведь говорила «у меня желудок истинной хайова, я ничего такого…» — обрадовался сказитель.

— Помолчите. Сейчас нанюхаетесь, — предупредил не-шаман.

Чужие охотники разделились. Они уже приблизились к подножью холма, но один чуть сбавил шаг, а другой двинулся левее, явно собираясь зайти за спину одинокому врагу. Это было некстати — кривоногий бегун рисковал выбежать прямо на младших индейцев. Но боевыми маневрами смутить опытного Джо было трудно — боевой вождь сдвинулся влево, помахивая копьем и давая понять, что обходить его бессмысленно, он зорок как орел. Дикарь осознал бессмысленность уловок и атаковал холм напрямую — вернее, оба чужака одновременно устремились к вождю.

— Джо, они как звери, — тихо предупредил не-шаман, вжимаясь в траву.

— Понял, — боевой вождь устойчивее расставил ноги и приготовил лук.

Сейчас все зависело от того, поверят ли косматые в то, что лучник одинок. Хха не пытался заговорить с чужаками, но мысли бегущих так рычали и брызгали ненавистью, что не услышать было невозможно. Людей так остро не-шаман никогда не слышал, а звери «говорили» совсем иначе. Здесь вообще что-то третье. Неужели разумные дарки, о которых ходило столько слухов среди охотников-хайова⁈

Отвлеченные мысли-рассуждения почему-то помогли успокоиться. Хха не желал слышать лишнее, такого странного воздействия ни на охоте, ни в бою с речниками еще не случалось. Пугающее ощущение, но если его осмысливать, становится легче и рука не дрогнет…

Не-шаман уже не рисковал поднимать голову — вряд ли длиннорукие враги подслеповаты, вблизи могут заметить. Вздрагивание земли передавало шаги бегущих. Не только длинноруких, но и тяжелоногих…

Джо насмешливо засмеялся, дразня атакующего врага. Щелкнула тетива…

Боевой вождь стрелял быстро, и по этим мгновенно следующим щелчкам Хха понял, что бой идет так себе. Вот издал невнятный звук дикарь — низкое невнятное рычание, казалось, раздалось над самой головой распластавшегося среди травы не-шамана.

— Хрррр! — в две глотки возликовали чужаки.

— Кее-н-наксирапаат! — с угрозой выдохнул боевой вождь, подавая сигнал другу.

Опираясь на одно колено и натягивая лук, Хха выпрямился…

…Нельзя сказать что Джо напрасно растерял все стрелы: оба дикаря были ранены. У левого из плеча торчал обломок стрелы, правый длиннорукий был дважды поражен в ноги. Но враги просто не чувствовали боли. Косматые лица-морды искажала ярость и нетерпение, копья-дубины готовы к сокрушительным ударам. Боевой вождь выпустил последнюю стрелу почти в упор — дикарь с неожиданной ловкостью подставил свое оружие — стрела хрустнула, потеряв каменный наконечник среди сучков, отполированных лапами космача, и бессильно отлетела в сторону… Джо ухмыльнулся, уронил лук, носком мокасина подбросил копье — длинное оружие оказалось в руке воителя хайова…

Хха выбрал своей целью левого врага — еще лежа, по топоту мощных ног угадал, что тот уже поворачивает, заходя за спину боевого вождя и открывая собственную спину. Удачно подставленный голый и грязный зад, выпирающие под шерстью мускулы — прямо матерый бык-бизон, поднявшийся на дыбы на жутко кривых и укороченных ногах…

Стрелять нужно было наверняка, до врага три шага и второго шанса дикарь не даст. Хха нашел взглядом нужную точку на влажной бугрящейся спине — пришлось выгибаться, падать на локоть… валясь на траву, не-шаман выпустил стрелу…

…вошла хорошо — точно под лопатку, наконечник толстую грязную шкуру пробил и древко ушло наполовину. Дикарь словно налетел на скалу, замер, начал поворачиваться.… Откатываясь по траве и накладывая вторую стрелу, Хха увидел глаза врага. Собственных рук было уже не остановить — лук выпустил стрелу — вошла под тяжелую челюсть, задрожало оперенье… Но это было уже напрасно — взгляд дикаря был мертв. Со зверьми так бывает — разум уже умер, а ноги еще держат…

Нужно было уползать, уклоняться — это Хха чувствовал не оглядываясь. У боевого вождя пока ничего не получалось — второго врага сразить не удалось. Не-шаман инстинктивно бросил себя подальше — лягушачий толчок ногами из лежачего положения едва ли был грациозен, но чего-то ужасно неприятного удалось избежать, лишь затылок обдало холодом. Оберегая лук, Хха проехался по траве и, наконец, оглянулся…

Неся за собой копье-палицу, дикарь проскочил мимо и убегал вниз по склону. По положению дикого оружия Хха догадался — это она, палица, только что разминулась с не-шаманским затылком. Врага преследовал Джо — в руках боевого вождя было древко копья, уже лишенное наконечника. Боевой вождь распахивал рот для боевого клича, но устрашать противника было некогда — Джо это уже осознал, метнул бесполезное копье как палку при охоте на птиц…

…Да, дикарь выбрал для маневра крайне неудачное направление — он бежал прямо на спрятавшихся младших хайова. Попросту затопчет.

…древко копья все же сыграло свою роль — попав между кривых ног, сбило дикаря с шага — тот чуть не упал, но бывшее копье попросту хрустнуло и разлетелось на щепки. Видят духи, это не дикарь, а какой-то таамм прямобегающий…

…Неудобно сидя на траве, Хха выстрелил. Метил в печень дикарю-таамму — примерно туда и попал. Но неизвестно, имеют ли вообще печень такие дарк-люди? По виду враг просто не почувствовал глубоко ушедшую стрелу, а зарычал оттого, что прямо из-под его ног выскочили младшие воины. Неистово вереща, Три Камушка метнула камень — лоб врага отозвался явственным костяным звоном. Удар сказителя оказался более действенен — сжимая копье двумя руками, Но-По-Э изо всей дури ткнул оружием впереди себя. Глаза при этом он зажмурил, но промахнуться мимо туши широкого врага было сложновато. Отличный железный наконечник пронзил пах дикаря…

…Теперь визга Три Камушка уже не было слышно. Собственно, вообще ничего не было слышно — уши заложило. Дикарь ревел как целое стадо взбешенных тааммов. Судорожный рывок полу-пронзенного тела врага отшвырнул цепляющегося за копье сказителя — мелькнули мокасины мальчишки. Болезненно раненый дикарь, не достал сопляка дубиной, вновь взмахнул, собираясь снести Три Камушка — юная скво показала, что с ногами у нее все в порядке — метнулась вниз по склону. Едва ли она бегала быстрее кривоногого охотника, но тому порядком мешало засевшее в паху копье. Продолжая оглушать мир неистовым ревом, косматый охотник ухватился за древко, пытаясь освободиться от длинного оружия. Успевший перекинуть на руку щит Джо оказался рядом, проверенная дубинка боевого вождя стукнула чужака по затылку. Но дикарь сражался вообще не по правилам: мощный удар ему, похоже, не повредил, падать он не собрался, отмахнулся дубино-копьем. Джо принял удар на щит, но боевого вождя все равно отшвырнуло на несколько шагов назад…

Хха выпустил стрелу, целясь в шею дикаря — вроде бы там у них достаточно уязвимое место. Сейчас не так повезло — попал в морду, стрела пронзила обе заросшие щеки. Космач выкатил налитые кровью глаза, затрещала перекусываемая стрела, брызнули щепки и кровавые сгустки. Ладно, по крайней мере, замолк громогласный таамм…

Судорожно вертя окровавленной башкой, дикарь, наконец, выдернул торчащее из паха копье. Как никчемную тростинку швырнул в сторону боевого вождя.

Джо на всякий случай прикрылся щитом и предположил:

— Может, он зачарованный, а? Что-то вообще не дохнет.

— Вряд ли. Просто жилистый, — у Хха на тетиве лежала новая стрела.

Мимо изуродованной головы дикаря пролетел камень и не то, что совсем не попал — Джо пришлось отражать и этот снаряд — щит ответил торжественным гулом.

— Что-то мы совсем разучились сражаться, — посетовал из-за щита боевой вождь.

Дикарь тупо озирался — видимо, ранение все же сказывались. Выбрал двух старших воинов, покачиваясь, шагнул к Джо.

— Иди сюда, пахучий герой, — боевой вождь сделал пару плавных шагов навстречу врагу.

Выглядело это безумием — самому лезть под длинную копье-палицу. Наверное, дикарь обрадовался, шагнул пошире. Но Джо, если и уступал кривоногому племени в скорости бега, зато знал толк в боевых танцах. Легко отпрыгнул в сторону, грозил своей дубинкой. Враг потянулся следом…

На этот раз стрела нашла шею дикаря. Кажущийся неуязвимым охотник зашатался и повалился на бок.

— Это — ку! — провозгласил боевой вождь.

— Не сглазь! Вот же дерьмовый обезьян, — застонал Хха, видя, что дикарь поднимается на колени.

К врагу решительным шагом приблизился Но-По-Э, взмахнул своим знаменитым мечом. В последний момент мальчишка вновь зажмурился, но силу удара не сдержал. Отрубленная голова дикаря бухнулась на траву.

— Вот это — ку! — в один голос воскликнул Хха и взбирающаяся по склону Три Камушка.

— Я же говорил — это хорошее оружие, прямо для истинных ку, — дрожащим голосом начал пояснять сказитель. Похоже, его всерьез тошнило.

— Нет, истинное ку нам еще предстоит, — предрек боевой вождь, и, как ни странно, его голос тоже дрогнул.

Джо смотрел назад, в сторону рощи и озерца. Там, из-за деревьев вываливала толпа людей. Мелкие и крупные, с ношей и без, но сплошь кривоногие. И все эти лохматые чужаки смотрели на холм, на котором отчетливо виднелись лежащие тела поверженных охотников и стоящие над ними победители.

— Там все их племя! — пролепетала Три Камушка, зачем-то объясняя совершенно очевидное печальное обстоятельство.

Глава 2

Существует масса занятий, недостойных воина. Например, бег. Хха и раньше приходилось бегать. Но трое суток — это чересчур. Вспоминались байки сказителя про ад: такое специально отведенное духами место страданий для трусливых и ленивых воинов.

Впрочем, сегодня размышлять, вспоминать и думать сил не имелось. Беглецы сосредоточились на единственном: дышать и переставлять ноги. Слышался лишь шелест высокой травы и хрипы рвущихся легких.

Четвертый день беглецы-хайова пытались оторваться от преследователей. Похоже, проще было взлететь и упорхнуть на Темную Сестру. Несколько раз индейцам казалось, что удалось запутать врага и кривоногие космачи потеряли след. Но стоило упасть, полежать, прислушиваясь к топоту копыт сердца и шорохам прерии вокруг, как воины обнаруживали приближающихся орко-питеков. К счастью, сейчас враг шел шумно, надеясь многоголосыми криками и завываниями вселить страх в загоняемую добычу. В общем-то, у космачей получалось.

Самый опасный момент этого бесконечного убегания от вонючего и многочисленного страха случился, когда враг применил столь несвойственную космачам хитрость. Индейцы переводили дух, рухнув на склоне речного берега. Перед этим сделали петлю, надеясь уверить дикарей, что добыча продолжила бегство вдоль реки. Джо собирался увести своих воинов по воде, потом подняться на противоположный берег и скрыться среди уходящих к западу густо заросших расщелин. Орко-питеки вроде бы поверили, вопли и улюлюканье благополучно удалялись вдоль реки. Младшие хайова повеселели, Три Камушка принялась наскоро латать расползшийся мокасин… Появление дикарей в сотне шагов от беглецов оказалось совершенно неожиданным. Пришлось отбиваться, тратя драгоценные стрелы. Повезло — на индейцев наткнулась группа в шесть косматых охотников, видимо, преследователи наугад разослали небольшие дозоры в разные стороны. Стрела Джо подранила одного из дикарей, хайова успели переправиться через узкую реку. Хха известил местных небольших аванков, что «идет добыча» — некрупные в здешних местах речные хищники, конечно, не рискнули нападать на могучих космачей, но выплыли полюбопытствовать. Это задержало преследователей: дикари с ящерами разговаривать не умели, да и вообще аванков не особо любили. Индейцы успели удалиться от берега, прежде чем племя охотников собралось и сообща начало переправляться…

…Потом была беготня в колючих зарослях. Нужно признать, что хотя космачи были слабоваты по части охотничьих хитростей и уловок, они брали упорством и неутомимостью. Теряя след, вновь разделялись на группы, нащупывали добычу. Потом уж основная часть племени двигалась по короткому пути, неся запасы мяса, шкур, младенцев и прочего имущества. Оборванные и измученные хайова вновь оказались выдавлены в плоскую прерию, где неутомимость кривых ног оказывалась важнейшим преимуществом.

От всего лишнего индейцы давно избавились, оставив только оружие и баклаги с водой. Остатки пеммикана дожевали два дня назад, но желудки все равно не просили пищи. Думать, переваривать еду, чувствовать боль и усталость было некогда — убегать, убегать, убегать. Хуже всего было с ногами — запасы готовых мокасинов подходили к концу еще до встречи с космачами, сейчас приходилось менять рваную обувь на чуть менее рваную…

… — Там горы, — прохрипел Но-По-Э. — Может, в ущельях уйдем?

Старшие воины промолчали. Индейцы бежали по кромке каменистого склона. Восточнее действительно виднелись горы: гряды одинаковых каменистых пиков, невысоких, зато острых и кажущихся бесконечными. Похоже на челюсти давно усопших шакалов, плотно разложенные каким-то великим духом, мучавшимся скукой. Возможно, космачи непривычны к таким местами и действительно потеряют след. Но к зубастым скалам не привыкли и хайова. Впрочем, к чему об этом думать? До шакальих гор еще полдня пути, а впереди речная долина, голая, взрезанная единственной глубокой раной обрывистого русла-каньона. Вода блестит внизу, зажатая красно-серым камнем, наверняка течение очень бурно, а ведь для переправы еще нужно отыскать спуск и доступный подъем на другой берег. Космачи не дадут это сделать: ближе к реке даже кустов и травы нет, там путь беглецов легко предугадать. У реки и настигнут.

— Скажи, не-шаман? — прохрипел Джо.

— Только по этому склону. У реки окружат, — невнятно откликнулся Хха.

Беглецы продолжили путь по краю приречного плато, но тут духи, пресытившиеся всей этой беготней, окончательно отвернулись от хайова. Гребень начал заворачивать к западу; впереди открылся спуск, выводящий на не слишком ровную, но пустынную каменистую равнину. Джо оглянулся: до головных преследователей было не так уж далеко, можно было разглядеть косматые точки голов, скрывающиеся и появляющиеся среди камней. Теперь следовать повороту склона было бессмысленно — заметив маневр добычи, охотники живо сократят расстояние.

— Вот сейчас плохо, — оповестил боевой вождь.

— Спускаемся? Может, у реки повезет? — Но-По-Э пытался сплюнуть, но во рту было столь сухо, что нити слюны паутиной липли к подбородку. Девчонка выглядела не лучше.

— Ты сохраняешь ясность мысли, о, сказитель! Вы неутомимы! — ободрил младших воинов Джо. — Едва ли нам удастся подучить следующие буквы, но мы останемся преисполнены гордости за своего знающего наставника. Слушаем тебя и идем к реке.

— Я польщен, о, вожди! — попытался закивать мальчишка. — Эх, а куда, млять, тут еще удирать-то?

Спуск оказался рискованным. Склон изъели узкие, но глубокие трещины, сломать лодыжку тут было проще простого, измученные ослабевшие ноги и так едва держали хозяев. Поворот беглецов вниз не остался незамеченным — преследователи радостно завыли. Все верно: путь хайова вел к их последнему славному ку.

…Теперь беглецы бежали по красноватым камням, густо изрезанным впадинами-капканами. Через широкие трещины приходилось переносить шатающуюся Три Камушка — ноги девчонку окончательно переставали держать. Как ни странно, сказитель все еще рысил самостоятельно.

— К тому высокому месту, — прохрипел Джо, сам чуть не оступаясь в трещину.

— Да, вождь, — Хха за руку тянул-направлял девчонку.

Судя по бессмысленному взгляду и неуверенности движений, Три Камушка готова была упасть. А жаль. Больная рука ей совсем не мешает, залечилась. Вот так лечишь людей, лечишь, а смысл? Воистину «жопская жизнь», как любят повторять куриные люди.

— Еще немного, и ты отдохнешь. А лубок-колчан мы зря бросили, — попенял не-шаман. — Такой больше не сделать. Редкая лечебная вещь.

Взгляд девчонки на миг прояснился — хотела ругаться, но рот слишком пересох. Ничего, сейчас любая щепоть бодрости к месту.

Джо оглянулся на преследователей:

— Не спешат. Возможно, они знают этот берег. Хотя какая тут охота? Сюда разумные люди не ходят. Впрочем, выбора у нас нет, духи тому свидетели.

Хха кивнул, и символически сплюнул под левый мокасин. Плевок не вышел, да и мокасина не было — на щиколотке болтался один верх с завязками. Если бой станет все же не последним, следующий месяц не-шаман будет занят излечением ног соплеменников. Все четверо хайова оставляли за собой неяркие, но отчетливые кровавые следы.

Джо вел отряд к самому выделяющемуся прибрежному утесу. Каменный обрыв здесь вздымался над соседними уступами, образуя высокий зуб-мыс. Должно быть, ночами наверху хорошо сидеть, общаться с духами и ждать приятных знамений. Приятные знамения — это такая досужая выдумка или «миф», как сказал бы сказитель. Впрочем, это никакого значения не имеет.

Хха не был уверен, что хайова доживут до ночи.

У самого мыса оказалось круто: скальные уступы поднимались широкой, но прерывистой «лестницей», ступени словно кто-то нарочно выдолбил под шаги здоровенных ступней, только обладатель подобных ног должен был быть раза в три покрупнее орко-питеков. Три Камушка из последних сил карабкалась на карнизы, сказитель не особо учтиво подпихивал и подтаскивал подружку. Хха наверх спешить не стал, подбежал к обрыву о подножья мыса. Нет: вниз уходила практически вертикальная скала, да еще края опасно слоились. Спуститься к воде, конечно, можно. Но перебраться через бурлящую в теснине воду и взобраться на откос противоположного берега нечего и думать. Поток мгновенно унесет, размозжит головы о камни. Плохая река, тут наверняка и аванки не водятся. Имелось бы время поискать удобное узкое место, попробовать перебросить веревку… Но кто ж даст время? Лохмачи рычат все слышнее, предвкушают. Впрочем, и веревки нет.

Хха глянул на друга, отрицательно покачал головой.

— Мы уже слишком устали, — без особого сожаления сказал боевой вождь, и полез на следующий уступ.

Младшие воины обернулись, но молчали. Уже достаточно опытны, чтобы все понимать. Три Камушка плакала, но это скорее от усталости, чем от страха.

Хха выбрался на вершину последним. Сородичи озирались, оценивая место последнего лагеря. Вид отсюда открывался прекрасный, жаль, его портили приближающиеся космачи. Когда-то не-шаман видел старого, больного клещами бизона — плешивая шкура на животном так и кишела черными самоуверенными насекомыми. Вот так эти, приближающиеся по плато, орко-питеки и выглядели.

Хха решил в ту сторону пока не смотреть, время есть. Река интереснее. Каньон бурлил белой пеной, местами вода взлетала, накидывалась на стены, влажный камень окрашивался в насыщенные красный цвет, и тут же неспешно бледнел, подсыхая. Берега еще хранили жар дневного солнца. За змеящейся прорезью каньона лежали безжизненные скалистые бугры, уходящие, насколько хватало взгляда. Наверняка в полдень там случайный воин собственные яйца может поджарить. Но все равно очень хотелось там оказаться. Хорошее место.

— Послушай, Но-По-Э, ты говорил, что бывает мир с одной луной. А бывает мир с двумя солнцами?

Все задумались. Потом Три Камушка прокашляла:

— Нет, два солнца — это уже чересчур.

— Частично ты права, — подтвердил сказитель, утирая потную рожицу. — Два солнца иногда бывают, но у нас нет никаких свидетельств о жизни на подобных планетах. Для бега и боев такие миры абсолютно непригодны.

— Да, духи предков о нас позаботились, мы можем умереть достойно, под единственным милосердным солнцем. Давайте этим и займемся! — призвал боевой вождь.

С боем особой спешки не было. Лохмачи приближались уже не спеша, сказитель взялся их пересчитывать — для научных целей и собственного успокоения. Боевой вождь осматривал подъем и предугадывал будущий ход сражения. Хха с девчонкой занялся менее достойным, но необходимым делом.

Большую веревку бросили еще три дня назад, но не-шаман собрал имеющиеся шнурки, из них связали шнур подлинней и привязали к ней пустую тыквенную баклагу. Все равно не хватало, но тут Но-По-Э вспомнил, что у него на поясе рыболовная леска. Хха лег на край скалы и все-таки зачерпнул воды, ее перелили во вторую баклагу, вновь наполняли «удочную», и, наконец, напились. Сказитель вернулся к подсчетам противника, выделяя отдельно: воинов, лохматых скво, детей мелких и детенышей относительно опасных. Племя кривоногих смотрело на засевших на скале врагов, перекликалось, выкрикивало непонятные рычливые оскорбления, грозило копье-дубинами и камнями, юные лохматые смельчаки подбегали к подножью мыса, издевательски трясли причинными местами. Но-По-Э тоже ворчал ругательства, не столько от великой оскорбленности, как от неупорядочности врага — постоянная беготня лохмачей мешала точному подсчету.

— Не плачь, — тихо сказал Хха девчонке. — Ты вела себя достойно, как настоящая хайова, и живой к врагу не попадешь.

— Еще бы! — Три Камушка утерла слезы. — Если вы меня не успеете убить, я прыгну в реку. Я плачу оттого, что даже стоять не могу. Я слишком слабосильна для хорошего сраженья.

— Кидать камни можно даже сидя. Правая рука не болит?

— Только когда с силой взмахиваю. Но она стала слабее левой руки.

— Неудивительно. Возможно, слабость должна пройти со временем. Жаль, мы это уже не проверим. Лечить твою руку было интересно, — не-шаман помог девочке собрать еще камней и пошел к боевому вождю.

Джо проверял оставшиеся стрелы и поглядывал на врага.

— Странные в наше время войны, — задумчиво молвил боевой вождь. — Мы сражались с воинами, имевшими а-балеты, весьма сведущими в письменах и имеющими уйму великолепного железа. Теперь все наоборот. Вон — эти космачи никак огонь развести не могут. Полагаю, нас жарить собираются. Но я не об этом. В старину войны были куда правильнее: с честным оружием, правильными скальпами и славными рассказами о великих подвигах. Когда мы попадем к предкам, что мы им расскажем? Что нас забили дубинами косматые вонючки? Будет ли это считаться хоть каким-нибудь ку?

— Вонючки здорово бегают. К тому же, их надлежит называть орко-питеками, так звучит куда славнее. Я не думаю, что кто-то из хайова вел войну с таким племенем.

Джо ухмыльнулся:

— Верно. Сказитель уверяет, что насчитал почти полторы сотни дикарей, не считая кривоногой мелочи. Вчетвером против полутора сотен копий! Это звучит уже получше. Думаю, они скоро атакуют. Мы все устали, а у них остается надежда на хороший ужин.

— Они точно людоеды?

— У меня хорошее зрение, и было время рассмотреть тех первых — на нашем холме у рощи. Лохмачи носят украшение из человеческих костей. Возможно, эта дань уважения костям предков, но едва ли: кости мелковаты и без кривизны.

Хха сплюнул. Не под левый мокасин, а в сторону врага.

— Пусть едят. Оружие у нас хорошее, едоков мы им поубавим. К тому же я намерен собрать свои не-шаманские силы и встать им поперек костью в горле.

Джо засмеялся:

— Достойная угроза! Пусть начинают, что-то я уже тоже хочу есть. Но мы в любом случае обречены поститься — орко-питеки крайне не аппетитны.

Орко-питеки атаковали в сумерках. Вероятно, надеялись, что полутьма собьет прицельную точность индейских луков. Разумнее дикарям было бы тогда подождать до темноты, но лохмачи предпочитали простые планы.

Удобных проходов к вершине имелось три с половиной. Узкую правую щель прикрывала, как выразился сказитель, «камнеметная артиллерия». Джо взял себе два левых подхода, не-шаману остался центральный.

Боевые действия последних дней и недостаток стрел привели воинов хайова к разумной мысли — нет смысла убивать врага «насмерть», стоит лишь выводить из строя. Хха стрелял в животы и бедра, рискую пустить смертельную стрелу лишь в очень хорошо и удобно подставленное горло. Получалось неплохо: в проходе образовалась воющая и рычащая окровавленная куча, враги мешали друг другу, некоторые пытались взбираться прямо через высокие «ступени», но, почему-то, очень плохо подсаживали друг друга и медлительно взбирались на уступы. Хха счел, что орко-питеки не рождены для боя в скалах, временами опускал лук, и кидал камни. На сраженье это походило не очень, скорее, какая-то глупая и кровавая игра. Весьма помогало то, что Хха чувствовал простые и тяжелые мысли врага — они думали как-то все вместе, скопом, то вдруг целым десятком решая перебежать к другому проходу, то так же малоосмысленно и разом начиная кидаться камнями. Казалось бы то, что вверх камни летят гораздо хуже, чем вниз, должно быть понятно даже очень вонючим людям…

Джо, одаренный воинскими умениями куда щедрее соплеменников, убивал с уверенностью старого аванка, подстерегшего у водопоя наивных телят. Копье и палица — проверенные и героические — были пока отложены, боевой вождь пользовался лишь луком и железным топором. Всадив пару стрел, Джо бросался к проходу, без стесненья принимал на щит летящие снизу камни. Тычки копье-дубин оказались не особо опасны — косматые охотники, бьющие снизу вверх, порядком утеряли свое преимущество грубой силы. А вот острый топор легко отбивал и расщеплял неуклюжие копья, через раз отсекая и сжимающие их волосатые руки. Как доказала столь продвинутая тактика: дикарь, лишенный кисти или лапы по локоть, гораздо безопаснее дикаря со стрелой в печени или копьем в паху. И главное — орко-питеки просто не понимали, почему такое происходит. Склон скалы оглашал многоголосый вой боли раненых…

Главная опасность заключалась в том, что Джо приходилось защищать два прохода. Боевой вождь метался как оснащенный щитом молодой оцелот, и пока успевал. Главным образом из-за того, что дикари просто не могли толково осмыслить ситуацию и атаковать строго одновременно. Хха чувствовал, как они пытаются сообразить, но не успевают: ярость толкала лохмачей вперед, вождь их был ранен, и это тоже вносило порядочную бессмыслицу в общие действия племени кривоногих….

Духи свидетели — истинное сражение непредсказуемо. Хха метнул еще один камень, расплющив пальцы, взбирающемуся на высокий уступ врагу, и тут не-шамана самого ударило — не дубиной или камнем, а вражеским торжеством. Один из орко-питеков прорвался на вершину скалы и победно взревел, племя разом откликнулось…

…Протискивался сквозь расщелину кривоногий воин под градом камней юных воинов — попаданий хватало, пусть смазанная смесью глины и жира прическа дикаря и служила некоторым подобием шлема, но и кровью его уродливая голова тоже щедро раскрасилась. К сожалению, ни одна из ран не смутила нечувствительного героя. Ободрав косматое бедро, он преодолел щель, торжествующе встряхнулся и взревел. В рукопашной схватке орко-питек по праву считал себя сильнее…

…Копья Но-По-Э лишился сразу — тонкое индейское оружие не выдержало столкновения с грубым вооружением дикаря. Сказитель швырнул в противника обломок древка и ругательство, выхватил меч. Кривоногий охотник с некоторым удивлением взглянул на необычный, тускло блестящий и длинный нож, и захохотал. Вот это было страшно: зубы у орко-питека выглядели не особо острыми и хищными, но тупизна клыков компенсировалась их количеством и размером. Тембр смеха тоже не радовал. Дикарь замахнулся своим оружием и протянул свободную лапу, предлагая отдать ему забавный длинный нож. В этот миг в дикаря угодил камень — двинул прямиком в выступающую надбровную дугу. К сожалению, кидать достаточно массивные снаряды Три Камушка попросту не могла — точное попадание не повредило толстую бронированную кость черепа — дикарь лишь замотал головой. Терять Но-По-Э было нечего — он, молча, кинулся под копье-дубину, упал на колени, рассчитывая поразить врага снизу. Как ни странно, прием вновь увенчался успехом. На это раз мальчишка зажмуриться не успел и видел, куда угодил клинок. Снизу дикарь оказался весьма мягким — железное острие, почти не встречая сопротивления и отсекая все лишнее, снизу-вверх погружалось под лобок врага. Но-По-Э успел подумать, что почему-то все время сражается бесчестно (видимо, куриные гены сказываются), и надо бы все-таки зажмуриться… Но закрывать глаза не понадобилось. Орко-питек ощутил чудовищную боль, с ревом подпрыгнул, его мощное колено угодило в лоб мальчишке, и битва для Но-По-Э завершилась…

…Дивясь изощренной и хладнокровной жестокости сказителя, Хха перепрыгнул через корчащееся тело врага, подскочил к расщелине. Три Камушка что-то визжала, но не-шаман ничего не слышал — неистовый рев охолощенного и проткнутого врага заглушал все. В расщелину протискивался следующий дикарь — этот оказался шире в плечах и застревал. Хха с расстояния вытянутой руки всадил стрелу в глаз беспомощного противника. Лохмач разом обмяк, окончательно закупорив проход. Не-шаман махнул девчонке, чтобы наблюдала, метнулся обратно к своему центральному карнизу. Здесь страдал дикарь с распоротым животом — откуда он взялся, Хха так и не понял — видимо, боевой вождь свершил очередное ку. От воя холощеного дикаря чуть не лопалась голова — звук был невыносим, от него сводило пустые желудки хайова. Но не-шаман чувствовал и панику орко-питеков. Не видя, что произошло на вершине, но слыша немыслимые страдания соплеменника, кривоногие охотники ощутили суеверный ужас и устремились вниз. Хха ясно чувствовал их страх, но поверить пока не мог — с чего столь упорным воинам вдруг отступать⁈

Боевой вождь хайова, гордо стоя над спуском, на что-то указывал топором. Одуревший от раздирающих разум настоящих и «внутренних» воплей не-шаман никак не мог понять, на что ему указывает друг. Наконец, догадался взглянуть вниз.

Отбежав от скалы-мыса, космачи собрались в плотную толпу, присели на корточки и дружно раскачиваясь, завыли в унисон. Хха подумал, что это какое-то чудовищное видение — духи предков решили окончательно свести с ума бедного не-шамана. Эта воющая темнота с тусклыми глазами костров и густой вонищей от старого жира, свежих кишок и крови…

Покачав головой, Джо подошел к катающемуся по камням холощеному и одним ударом топора отсек страдальцу голову. Встав на краю вершины, метнул тяжелый трофей вниз. В мгновенно наступившей тишине было слышно, как шмякнулась и покатилась голова по камням у подножья. Хха сообразил, что племя космачей тоже разом прекратило выть.

— Ку! — кратко провозгласил боевой вождь, присел и обтер ладони о скалу под ногами.

— Он не умер. Совсем не умер, — еще раз заверил Хха. — Даже череп не треснул. У сказителя крепкая голова. Вот ум слабоват. Видимо, от излишней переполненности.

Но-По-Э все еще лежал без чувств. На лбу его образовался огромный синяк, но череп действительно был цел. Не-шаман еще раз проверил уши оглушенного — никакой крови, отлежится и встанет. Но Три Камушка все равно смотрела безутешно.

— Я плохо кидала камни.

— Ты плохо кидала, мы плохо смотрели, и лишь герой разил врага как надлежит, — проворчал вернувшийся боевой вождь.

Джо сбрасывал застрявшие поблизости от вершины трупы, и радости это занятие вождю не прибавило. В темноте космачи воняли ничуть не меньше, чем днем, а может и посильнее: горячка боя прошла, индейцы поневоле принюхивались и осматривались. Победа была мимолетной, а вот грязь и голод остались с племенем. Смесь последних чувств вновь заставила подступить тошноту. Или это от усталости?

Джо вопросительно глянул на друга. Отошли к краю вершины. Внизу горело уже больше костров, правда, небольших. Отыскать топливо посреди каменистого плато было непросто, на индейской скале его вообще не имелось. Хха догадывался, что до утра хайова успеют порядком замерзнуть.

— Я был бы благодарен, если бы ты предупреждал, прежде чем сделать это, — прошептал Джо.

— Что «это»? — уточнил Хха, уныло догадываясь, о чем пойдет речь.

— Я не собираюсь утверждать, что ты непременно шаман. Но раз ты колдуешь, то нужно же как-то предупреждать. В конце концов, я твой друг! А меня от неожиданности начинает мутить.

— Меня и самого тошнит, — признался не-шаман. — Я ничего не делал. Чем мне поклясться?

Джо засопел:

— Не надо клясться. Я тебе верю. Но сам посуди: это не могло случиться без магии. Понятно, космач лишился своей гордости, это любого огорчит. Но люди — даже косматые — так не кричат. Надо думать, он не первый из орко-питеков, потерявший член. Но его собственное племя бежало от воя этого увеченного, как от огня. Они очень вовремя отступили, не буду спорить. Но это ненормально! А ненормальная магия пугает даже очень храбрых воинов. Меня вот, к примеру.

— Меня это тоже пугает. Но как я могу колдовать, не замечая, что колдую? Между прочим, я был занят стрельбой из лука и метанием камней. Может ли человек сражаться и наводить чары одновременно? Я знаю, на какой случай ты намекаешь. Но тогда я занимался пленником и желал, чтобы он выл на всю реку. Возможно, получилось даже сильнее чем я хотел, но это не моя заслуга.

— А чья тогда была заслуга? — с интересом уточнил боевой вождь.

— Пленника. У него был дар мучатся и выть.

Джо хихикнул:

— Ладно. Когда-нибудь мы вспомним добрым словом того говорливого «человека Тарса». Но мне кажется, колдуешь все-таки ты. Возможно, ты и сам не замечаешь, по воле духов твои истинные умения пока скрыты от тебя. У нас уже есть сказитель по всяким смешным легендам, но нам нужен сказитель, сведущий в магии. Если останемся живы, нужно будет над этим поразмыслить.

— Двух сказителей нам не вытерпеть, — проворчал не-шаман. — Но-По-Э — славный мелкий воин, но еще одного такого болтуна нам уж точно не выдержать. Всему должна быть мера!

— Мы не обязаны принимать в племя чужих сказителей. Просто найдем сведущего человека и послушаем, что он скажет. Потом подарим ему что-нибудь ценное или убьем — зависит от того что он наговорит.

— Разве что так. Послушай, Джо, а у нас племя? Если так, надо бы дать нам название. Если мы завтра умрем, то глупо будет пытаться объяснить духам предков — кем именно мы умерли.

— Лучше мы побудем пока хайова-ката, — поразмыслив, сказал боевой вождь. — Других хайова-ката все равно уже не осталось. Но вряд ли мы племя — нас слишком мало. И у нас нет скво. В данную ночь это хорошо, но вообще-то это плохо.

— Не буду спорить с вождем. Но сейчас мои мысли далеки от женитьбы. На пустой желудок об этом не думается. Нужно хотя бы достать еще воды. Попить и смочить лоб нашему оглушенному.

Смачивать лоб Но-По-Э не понадобилось — мальчишка пришел в себя. У него кружилась голова и хотелось лежать — вот эту роскошь, дополненную примочкой на лоб, раненому вполне могли обеспечить. Воители улеглись потеснее, а Хха пошел на край вершины: следить за космачами и проверять — посещают ли духи столь удобное высокое место?

Ночь прошла спокойно. Ветер дул от реки, запах дыма, жареного мяса достигал ноздрей дозорного не часто, тошнота не докучала. Все же орко-питеки были очень диким племенем. Хха знал, что когда-то в древности хайова могли съесть сердце или печень врага, но та символическая трапеза свершалась исключительно в ритуальных целях. Смысл древнего обычая давно забылся, но он все равно не имел ничего общего с повадками космачей. Нажраться до отвала свежего мяса соплеменников — какое отвратительное ку! Еще и не мыли мясо, когда разделывали. Одно слово — дикари.

С дикарями было все понятно, с отсутствием духов и видений — тоже. Не та ночь. Луна прекрасно освещала подъемы-ступени к индейской вершине, попыток подобраться врасплох сытые орко-питеки не совершали. Несколько раз усталый не-шаман ненадолго задремывал. Хха приснилось, что он летит над руслом реки — сверху теснина каньона казалась красиво извивающейся водяной змеей. Летать не-шаману понравилось, хотя он и понимал, что спит, но столь легко достичь другого берега было приятно. Жаль, оставаться там одному было бессмысленно. Хха вернулся к знакомой вершине — сверху она выглядела такой тесной, а ведь какое славное сражение здесь вели!

Проснулся мгновенно — знал, что разум покинул явь всего на несколько мгновений. На склоне было спокойно, никто не подползал, костры в лагере космачей почти погасли, спина дозорного наблюдателя замерзла. Ночь оставалась неуютной, зато сон порадовал. Когда летаешь, стертые и разбитые ноги вообще не болят, да и целые мокасины носить необязательно. Вот это настоящая магия, а не ерундовая.

На грани рассвета не-шамана сменил Джо. Замерший дозорный поспешно занял еще не остывшее место на куцей подстилке, пришлепнул на лоб сказителю свежую примочку, и обнял теплых мелких воителей. Воинство не проснулось, и сам Хха мгновенно заснул.

Пробудился не-шаман оттого, что припекало. Хайова давно встали и занимались делами: Три Камушка пыталась починить остатки мокасин, сказитель лежал на животе, свесив ушибленную голову над рекой, а боевой вождь чистил стрелы — те, что вчера вечером вырезали из пахучих трупов.

— У нас много хороших новостей! — незамедлительно порадовал вождь. — Наши кости согрелись, у нас полно воды, и скоро будет пара почти целых мокасин. Враг решил нас взять измором, так что останется время на починку и другой обуви. Есть новости и похуже. А у тебя? Приходили духи, являлись явления и вещали вещие сны?

— Духи были заняты в иных местах. Явлений не было, — Хха сел и принялся осторожно разминать сбитые ступни. — Еще приснился забавный, но пустяшный сон. А какие у нас плохие новости?

— Наживки у нас нет, — горестно пояснил, не оборачиваясь, сказитель. — Пытаюсь ловить на «мушку», но что-то не идет.

Хха хмыкнул, немедля подманил и слегка прихлопнул пару жирных мух, что вились над давешними кровавыми пятнами. Блестящих мух жалко не было — бесчувственные насекомые, никогда не подумают подождать своего часа: уже по умирающим начинают ползать, никакого такта не имеют.

— Все ж как полезно это твое не-колдовство! — одобрил наблюдавший за несложной охотой Джо. — А что там со сном? Точно ли он был пустяшный?

Хха передал наживку непомерно обрадовавшемуся сказителю и охотно рассказал легкий сон. Все согласились, что сон на загляденье, жаль, что ничего не сулит. Поглядывая на противоположный берег, обсудили шансы на успех, если бы у племени все же имелась хорошая веревка. Нет, все равно сомнительно — зацепиться там не за что, так что нечего жалеть, что веревку бросили. Тут у сказителя клюнуло…

…Клевало хорошо, но дотаскивал до вершины Но-По-Э лишь одну рыбу из трех. Снасть была неудобной, скала высокой, а рыба буйной. Но не-шаман подманил еще мух, и хайова все же получили свой завтрак.

…— Соль! Вот что необходимо! — прочавкал сказитель, вгрызаясь в наскоро очищенную хрустящую спину рыбешки. — Все эти битвы — очень познавательные события, но без соли нельзя.

— Тебя вчера чуть не убили, — напомнила девчонка, обсасывая тонкие острые ребрышки. — А ты думаешь о чревоугодии и прочих забавах.

— Только о чревоугодии! — запротестовал сказитель. — Соль крайне необходима для восстановления баланса организма. Я рассказывал, что значит это куриное слово? Ага, так вот. Может, меня сегодня опять убивать будут, а я утомленный и плохо евший? Что говорят духи о таких поганых смертях, а, Хха?

— Духи говорят, что голова у тебя, похоже, не болит, — не-шаман посасывал обглоданный рыбий хвост — теперь завтрак действительно казался пресноватым.

— Голова болит, если ей трясти. Но думать она может, а это главное, — объяснил сказитель. — Вожди, я на что намекаю. Нужно как-то продвигаться к цивилизации. Про цивилизацию я ведь объяснял, да?

— Объяснял. Это города у вас так замысловато называются. Но городов в этой стороне мира нет, — Джо повел пальцем вдоль горизонта, столь отлично видимого с вершины скалы. — Или ты видишь какой-то город?

— Я вчера видел, — Но-По-Э с сожалением выбросил чистый рыбий скелет в реку. — Как этот титан-вонючка мне коленом двинул, так сразу искры, сияние реклам, проспектов, столиц… Как раз об этом и говорю. Я вчера этот позорный удар пропустил исключительно из-за вони. Ну, нечем же дышать в таких схватках. Вожди, это не наш противник! Давайте найдем кого-нибудь почище и подостойнее. Мне вот сейчас кажется, что даже «люди Тарса» были предпочтительнее. Там и трофеи, и боевая ругань, и сапоги…

Три Камушка сказала, что «люди Тарса» хотя почище собой и побогаче, но они отравители. Сказитель возразил, что орко-питеки тоже отравители, хотя и травят попроще, простым вонючим способом. А взять у них вообще нечего. Девчонка указала, что какой смысл брать трофеи и скальпы, если при бегстве их все равно приходится бросать? Но-По-Э обрадованно подтвердил: так и есть, незачем обрастать лишним барахлом, взял что получше, сменил потрепавшиеся «шмот-ки» и ходу. Свобода должна быть легкой!

Старшие воины, ухмыляясь, отошли к обрыву: взглянуть на космачей и обсудить тонкость сложившегося положения.

— Еще немного и эти двое догадаются, что обречены пожениться, — проворчал Хха, прислушиваясь к продолжающемуся спору. — Тогда их споры станут редкими, но более яркими.

— Для этого им нужно подрасти, а столь долго нам не прожить, — напомнил Джо, разглядывая лагерь дикарей.

Воинов у орко-питеков поубавилось — часть воинов ушла на охоту. Но прорываться через дикарей нечего было и думать. На открытом месте от кривоногих бегунов не уйти, да и лагерь раскинулся прямо на пути — многочисленные лохматые скво в ближнем бою шутя задавят любого нормального индейского воина. Было очевидно, что дикие охотники злы. То и дело ближе к скале выбегали кривоногие дети и вновь оскорбительно выставляли разные постыдные места.

— И как они кормятся со столькими детенышами? — подивился Джо.

— Я не хочу думать, как они кормятся, — поморщился не-шаман. — Лучше нам подумать о том, как самим кормиться и жить.

— Они думают, что мы умираем с голоду, но мы не умираем. И это главное! — ухмыльнулся боевой вождь.

— Да, но мы на голом месте и ночами весьма прохладно, — напомнил Хха. — Долго нам так не просидеть.

— Это верно. Нужно было снять с дикарей хотя бы пару шкур. Они вонючи и полны блох, но мы могли бы вымочить шкуры в реке и хорошенько просушить — времени-то у нас хватает. И еще нам следует… — Джо замолк на полуслове, но его рот начал открываться все шире. Вождь ошеломленно смотрел на восток, прямо на небо, словно там появилось второе солнце.

Хха несколько испугался. Он прикрыл глаза ладонью, но поднимающееся солнце слишком слепило, и не-шаман все равно ничего не видел. В глазах поплыли радужные круги, Хха зажмурился.

— Это чего такое⁈ — панически зашептал Джо.

В лагере орко-питеков тоже что-то углядели — донесся испуганный вой, дети и все, кто был за пределами лагеря, бросились к кострищам и сбились в оборонительную кучу.

Хха стало досадно: грядет какой-то ужас, а подслеповатый не-шаман ничего не видит. Нет, что-то все же видит — силуэт здоровенной парящей птицы. Очень странной птицы, может, и не птицы, а летающего червя. Тут не-шаман догадался о размерах черве-птицы и онемел.

Подбежали младшие хайова.

— Это что⁈ — пролепетала Три Камушка, хватаясь за копье вождя.

— Откуда нам знать⁈ — Джо отцепил трясущиеся девчачьи пальцы от оружия. — Отойдите нам за спину и не мешайте. Возможно, ОНО хищное и начнет хватать добычу как гриф или канюк.

— Для хищного ОНО слишком медлительно, — прошептал Хха.

Черве-птица выплывала из солнечного сияния, теперь глаза могли рассмотреть странное существо. Вообще-то, от птицы в нем было мало. Более всего существо походило на удлиненную тыкву или дыню. Но отчего тыквы доросли до ТАКИХ размеров и вдруг взялись летать⁈

— Снизу там… — пробормотал Джо.

Да, не-шаман тоже видел — тыква была поймана в нечастую сеть и снизу к этим сетчатым путам была привязана лодка. Почти как малая лодка «людей Тарса», только более угловатой формы.

Но-По-Э очень нервно хихикнул:

— Это она! Цивилизация! Мы хотели к ней идти, а она сама прилетела!

— Я тебя сейчас пну, — предупредил Джо. — По-твоему, это город⁈

— Нет, конечно. Это летательный аппарат. Вроде летучей лодки. Внизу сидят люди. А сама оболочка наполнена газом. Э-э… я забыл каким.

— Да в жабу задуй тот газ! — зарычал боевой вождь. — Эта огромная лодка опасна?

Но-По-Э приставил ладонь к отшибленному лбу, присмотрелся и мудро сказал:

— Не знаю. Это ж как лодка — кто в нее сядет, такая она и будет. Если воины и пираты, то вполне опасна. Если мирные рыболовы и путешественники, то нет смысла особо пугаться. Но там не слишком большой экипаж. Человек шесть-восемь.

Поверить в такую слабость непонятного летучего противника было сложно — лодка выглядела огромной и угрожающей. Особенно крутящиеся клинки, пристроенные под брюхом — эти походили на двойной меч.

— То, что крутится — пропеллер. Вроде воздушного весла, — принялся торопливо объяснять сказитель. — Экипаж сидит только в лодке-гондоле. Маневрирует аппарат плавно, хватать людей прямо с земли едва ли способен. Называется ди-ри-жа-бл-ь!

— Да пусть и «бл-ь»! Что именно он может в сражении? — перешел сразу к сути боевой вождь.

— Может стрельнуть. Под брюхом могут сидеть воины с а-болетами и луками, — Но-По-Э указывал пальцем на лодку-подвеску. — Ой! Там не только с луками могут сидеть. Там такое страшное оружие может быть! Если загрохочет, нужно падать.

— Падать? Тут спрятаться негде, — Джо в сомненьях огляделся. — Не бежать же нам к лохмачам⁈

— Бежать не надо. Если загрохочет, все равно не убежишь. А вот падать надо, — довольно противоречиво принялся объяснять сказитель.

— Орко-питеки уже упали, — сообщил Хха.

Косматое племя действительно попадало на камни. Наиболее храбрые дикари кидали в невиданного пришельца камни и копья — оружие бесполезно взлетало и возвращалось на землю. Будь кривоногие воины и впятеро сильнее, вряд ли им удалось бы поразить летающего врага — тот был слишком высоко. Под дружный вой косматого племени таинственный дири-жа-бль начал проплывать над лагерем….

— К нам рулит. Лучше не метаться, — пробормотал побледневший сказитель.

Летучее страшное чудо было уже близко: можно было рассмотреть странную серую шкуру «тыквы», какие-то тюки и мешки, привязанные к борту лодки. Все это выглядело не особо страшным, но от этого только нагоняло больше ужаса — тюки, мешки и лодки НИКОГДА не летают!

— Мы не дикари и не станем падать и выть от страха, — молвил Джо, накладывая на тетиву стрелу.

— Я тебе стрельну! Снайпер нашелся! Здесь что, штопательную фабрику разглядели⁈ А ну, убрал лук! Живо! С виду поадекватнее лохматых, а туда же! Сплошь дегенераты какие-то! Убрал лук, говорю!

Орала невидимая женщина. Растерявшийся Джо опустил лук и спрятал стрелу в колчан.

— Иное дело. Видны зарождающиеся признаки слабого интеллекта, — одобрили наверху и над бортом лодки появилась человеческая голова. — Тут вообще что происходит? Маевка, ярмарка, свадьба-похороны, война?

— Война, — признался боевой вождь, осипшим от небывалой ситуации голосом.

— Стандартный ответ. Хоть бы раз нам маевка попалась, — посетовала летучая женщина. — А вы кто? Почему не волосатые как те?

Ди-ри-жа-бл-ь сбавил ход, явно собираясь зависнуть над индейской скалой. Обитательница подвесной лодки выглядела обычной женщиной, даже вполне симпатичной лицом, хотя и не первой молодости. Вот только…

— Странники мы. На новые места идем, — ответил Джо, явно не знающий, как следует разговаривать с летающими ап-па-ра-та-ми и их племенами.

— А чего воюете? По идейным, религиозным, грабительским соображениям? Ради развлечения и разнообразия досуга? — продолжала дознаваться женщина.

Джо открыл рот, чтобы дать ответ половчее, но его внезапно опередил сказитель:

— Причина кулинарная. Вот те, что полохматее, это орко-питеки. С весьма людоедским мировоззрением.

— Любопытно, — летучая женщина оглянулась, еще раз оценила замолкших лохмачей. — Ну, оркам они очень отдаленные родственники. То, что «питеки», несомненно. Мировоззрение тоже наглядно просматривается. А ты, малый, не иначе из образованных? Университетский?

— Где там. Не успел, — Но-По-Э печально вздохнул. — Вы, госпожа, извините за лук. Мы стрелять не хотели. От неожиданности. Инстинкт. Отнеситесь с пониманием.

— Все так говорят. Но не выстрелили и ладно, — великодушно махнула рукой летучая госпожа. — Так кто вы, такие умные, по происхождению?

— Из местных, — лживый Но-По-Э указал рукой на восток. — Пошли на разведку, да напоролись на чужаков…

Хха слушал уклончивую болтовню и осознавал, что непонятная женщина лжет даже больше, чем сказитель. Нет, это больше чем ложь. Не-шаман чувствовал невнятное эхо мыслей летучей обманщицы — в них было куда больше всяческих смутных планов и настроений, непрерывно меняющихся и исчезающих — с простотой мозгов лохмачей и близко не сравнить. Хха не понимал, о чем она думает. Но ведь получалось, что она вообще не человек⁈

— А не маловаты вы двое, чтоб на разведку с воинами ходить? — продолжала выспрашивать тетка. — Тебе вон — уж башку ушибли. Что за мода — куда не ткнись, везде ушибленные на голову беспризорники. Стоп, а кто тут колдует⁈

Но-По-Э, хотевший ответить насчет ушибленности, поперхнулся.

Проницательная летательница бахнула кулаком по борту лодки-гондолы и гневно завопила:

— Гляньте на них⁈ Вроде чуть оборванные, но приличные молодые туземцы, а исподтишка чары наводят! Изуверство какое! Мракобесное изуитство! В смысле, наоборот. А вы чего сидите⁉ Меня заколдовывают, а им хоть бы хны!

Над бортом лодки появились еще две головы. Одна негромко пробормотала что-то насчет «завалить их, да убираться».

— Не надо заваливать! — взмолился Но-По-Э. — Мы не со зла! Просто открылось необученное уменье к чарам, вот и ушли мы из поселка, тренируемся, чтоб никому не мешать. Способности нерегулируемые, сами жутко мучаемся!

— Ишь ты, какие вдумчивые юноши и девушки, ушли на природу и учатся, самообразовываются, — хмыкнула тетка. — Походу, учиться вам еще долго — колдуете крайне криворуко. А кто у вас колдун-то? Длинноволосый — колдун, определенно он! То-то молчит зловеще, отстало-изуверски.

— Можно, мы не будем отвечать? — заныл сказитель. — Закладывать своих это не по-братски, вы же понимаете. Тут еще годы и годы учиться, а вы нас сразу поубиваете. Это будет обидно и незаслуженно.

— Молодец, пионер, умеешь на жалость и гуманизм давить. Ладно, не будем вас истреблять. Перейдем к сути вопроса. Это что за река? Как называется? Раз местные, должны знать.

— Это река Рыбная, — не задумываясь, ответил сказитель. — А вон там — Старый Аванк. Еще восточнее Большой Плут, он с Малым Плутом сливается и впадает в Ону.

Летающие люди примолкли, видимо, разглядывая какие-то записи. Сухощавый недобрый мужчина пожал плечами, тетка объявила:

— Бардак у вас, туземцы. Так своим старшим и передайте. Реки надлежит правильно надписывать, а еще лучше выкладывать на берегах масштабные названия. Из разноцветных камней. Культурнее нужно жить, цивилизованнее. Нету на карте никаких Рыбных и Аванковых рек. Вот оба Плута есть, это да. Придется возвращаться и от них опять начинать. Ладно, ободранная деревня, счастливо оставаться. Колдовством особо не увлекайтесь, надлежит стремиться к правильным академическим знаниям! Мракобесием и массовым забоем отсталых косматых племен нынче прожить трудно. Так и запомните!

Весла-мечи летающего корабля завращались сильнее и дирижабль двинулся в путь.

— Госпожа, вы про университет упомянули! — отчаянно завопил Но-По-Э. — А это где?

Джо дернулся пнуть болтливого сказителя — действительно, нашел о чем всесильных летунов спрашивать.

— А ведь толковый малый, даром что тощий, — сказала кому-то из экипажа тетка. — Образованием интересуется, и вообще хитер. Эй, малый, единственный здешний университет — это на Лагуне. Запомнил? Доберешься, дадут лишний балл на вступительных. Скажешь, что от меня. Но это далековато.

— Благодарю! Едва ли, конечно, доберемся, но все равно спасибо — сказитель пригорюнился.

— Хорошо разводишь, — засмеялась тетка. — Наивненько, видно, что самоучка, но все равно смотреть приятно. Ладно, проси. Что, достали косматые?

— Достали, — сокрушенно признал Но-По-Э. — Нам бы на тот берег, а?

— Переправлять вас долго. У нас срочная научная задача, а если каждым страдальцам помогать… Но за учтивые манеры и хорошую игру получите дополнительный шанс. Сейчас это пахучее племя разбежится, успеете проскочить, пока не очухаются — ваше счастье. Но я вижу — успеете. Вы шустрые.

Было слышно, как в гондоле что-то неодобрительно сказал тощий летун.

— Брось, совсем уж жмотом стал, — попеняла тетка. — Бомбу ему жалко. Крохобор! Эй, туземная школота, не зевайте. И с колдовством поосторожнее. Магия — это вчерашний день, нынче воздухоплавание и бухучет в моде.

— Спасибо, учтем! — завопил сказитель вслед уходящему кораблю.

— Учтите. И то, что будете нам должны, тоже учтите, — донесся тонкий намек многознающей тетки.

— Что такое «бомба»? — спросил, приходя в себя, Джо.

— Они на космачей стрелу скинут. Мощную! — сказитель торопливо заковылял за удочкой. — Собираемся! Эта тетка ждать не станет!

Собирать хайова было особо нечего. Накидывая перевязи колчанов, Хха наблюдал за маневрами дири-жа-бл-я. Летучий овощ неспешно проплывал над лагерем лохмачей — там вновь завыли и принялись кидаться камнями, отпугивая непонятного врага. По-крайней мере, теперь у орко-питеков имелась внятная причина: из лагеря видели переговоры летающих людей и хайова, и резонно сочли, что «союзник моего врага — тоже враг».

— Закончили выть и вонять! — неожиданным гулким дребезжащим голосом скомандовали с ди-ри-жа-бл-я.

Голос был столь кромок и неестественен, что Хха невольно вздрогнул. В команде явно узнавалась интонация и напор любительницы образования. Но голос так разительно изменить невозможно, да и звучал он нечеловечески. Вот! Она не человек!

— По пещерам, говорю! — еще трубнее возвысила голос нечеловеческая тетка. — Что за отсталое тупое племя⁈ А ну, пли!

Из лодки-гондолы прямо на головы перепуганных орко-питеков полетел небольшой предмет. Камень? Не-шаман ожидал чего-то большего, ну, хотя бы корзины стрел.

Лохмачи шарахнулись прочь от снаряда, тот в голову никому не попал, безвредно бухнулся рядом с одним из кострищ и поднял небольшое облачко дыма. Ободрившееся кривоногое племя загомонило с новой силой и принялось усерднее швырять камни вслед закладывающему вираж летучему овощу. Тут переживающий определенное разочарование Хха догадался, что все не так просто. Дым, поднятый упавшим снарядом, не спешил рассеиваться. Наоборот, его клубы становились гуще и приобретали почему-то ярко-желтый цвет. Вот тут лохмачи взвыли по-настоящему — охотники, их скво и детеныши бросились прочь от расползающихся клубов дыма, словно это был не дым, а открытое обжигающее пламя. Дыма становилось все больше, реденькие его ошметки донесло и до скалы…

— Это тоже яд! — пискнула потрясенная Три Камушка.

Дым вонял. Нет, это орко-питеки воняли. А дым ВОНЯЛ как сто кривоногих племен и даже больше. Хха почувствовал, как из его глаз брызнули слезы.

— Хайова! Сейчас мы побежим изо всех сил! — воззвал к друзьям боевой вождь.

Возражать никто и не думал. Индейцы кинулись вниз по спуску. У подножья их настиг еще один сгусток желтого дыма. Нестерпимый аромат гниющего мяса, жженых волос и свежего дерьма сокрушал мозг действеннее боевой дубинки. Забыв о больных ногах, хайова бросились прочь. Хха осознавал, что не задыхается в прямом смысле этого слова — горло не перехватывало, воздух свободно входил и выходил из легких. Но по ощущениям хотелось сдохнуть прямо немедля, лишь бы не ощущать этого АРОМАТА.

Беглецы неслись вдоль провала каньона, за спиной клубилось и увеличивалось огромное желтое облако, скрывшее орко-питеков, убегающих через плато в сторону гряды. Демонский дирижабль сгинул неведомо куда, хайова полагали, что им тоже разумнее поскорее исчезнуть. Причин для этого имелось множество. К счастью, желтый дым в погоню не пустился.

К вечеру хайова удалось переправиться на другой берег новоназваной реки Рыбной: каньон здесь изобиловал обвалами, перебираясь по огромным глыбам, индейцы довольно легко оказались на западном берегу. Но-По-Э успел выдернуть двух рыбок, но задерживаться здесь не стоило.

Джо повел соплеменников вдоль почти пересохшего ручья, остановились на ночевку уже в полной темноте. Усталость была так велика, что даже есть не хотелось.

На следующий день прошли не так много. Ручей кончился, но его истоком оказались несколько родников с хорошей водой. В долинках вокруг водилась уйма мелких, но вкусных кроликов. Стоило поставить силок у норы, как в него немедленно попадался глупый грызун. «Милый зверек, но насквозь суицидальный» — объяснил про кроликов тяготеющий к наукам сказитель.

В долине у родников хайова провели девять дней. Лохмачи не давали о себе знать, из хищников здесь водились только шакалы и канюки — разумно решившие не выяснять отношения с вооруженными людьми. Ночи проходили спокойно, без видений, явлений духов и прочих сложностей. Днем Хха искал лечебную траву и делал кашицы для лечения ног, остальные воины готовили пищу и шили из кроличьих шкурок запасные мокасины. Но-По-Э, наконец-то, научился правильно обдирать мелкую дичь.

— Ты недурно выделываешь шкурки и хорошо лжешь, — как-то сказал мальчишке Джо. — Пожалуй, тебе пора дать взрослое имя.

— Вообще я уже к этому привык. Но если надо, то давайте взрослое. От судьбы не уйдешь. Но должен уточнить: я не лгун, а умелый рассказчик, переговорщик и договорщик. С последними составляющими, конечно, не то чтобы уже очень получается. Но это пока! — намекнул трудолюбивый врунишка.

— Та тетка сразу разгадала, что ты от нее хочешь, — напомнила Три Камушка.

— Особо выдумывать мне было некогда. Это ж пошла чистая импровизация. Но скорее, успешная, чем наоборот. А обмануть ту достойную госпожу любому хитрецу будет трудновато. В тетке чувствуется большой дипломатический опыт, — не без зависти вздохнул сказитель.

— И она не человек, — проворчал Хха. — Дарки встречаются куда чаще, чем нам раньше казалось.

Поговорили о дарках. Получалось, что дарки бывают очень разные. Вот орко-питеки тоже немного дарки, но больше все же человеки. Как ловко сказал сказитель — «переходное звено».

— Да, насчет твоего имени, — вспомнил Джо. — Но-По-Э — прекрасное имя и его тебе дал настоящий вождь, мы не забудем его славную гибель. Но в бою это имя все же звучит длинновато, к тому же ты сам уверяешь, что у цивилизованных людей принято давать иные имена. Если мы встретим чужаков, нам не стоит сразу выдавать себя. Оставим истинные длинные имена для торжественных случаев. Ты станешь Ноэ, а Три Камушка будет зваться — Трик.

— Это что за имя⁈ — запротестовала девчонка. — Куцее, как кроличий хвост.

— Но звучит-то цивилизованно, возвышенно и романтично! Прямо легенда, а не имя! — уверил подружку сказитель.

Спорить девочка не рискнула. В конце концов, что такое «романтично» знал только сам сказитель, и раз считает, что при чужаках так именоваться будет уместнее, значит, так это и есть. Бывший Но-По-Э был своим человеком, пусть не урожденным, но несомненным хайова, и обманывать, даже в шутку, по серьезным вещам не станет.

— Получение новых имен мы отпразднуем самыми жирными кроликами, но что нам потом надлежит делать? Куда идти? — спросил Джо.

Это было верно. Пора было решить, на пути к какой цели бесстрашным хайова стоит достойно умирать.

Глава 3

….— Я не вписываюсь. Все равно чужаком останусь — сумрачно продолжил Ноэ. — Мне хоть в какой таинственный университет поступай, а менталитет-то иной, фриком так и буду.

Индейцы сочувственно молчали. На сказителя иной раз находило и он начинал признаваться духам в своем несовершенстве. Ну, дурно спеклась рыба в глине, такое случается. Может глина здесь неправильная, или дурная рыба не пожелала идти впрок желудкам путников.

— Ментал-литет, это конечно. Но, духи свидетели, ты был одинок, племя твое страдало хворями слабоумия. Так мало ли кого сглазят? Но ты жив и сражаешься достойно! — напомнил Джо.

Сказитель закряхтел:

— Я стараюсь. Мое племя было слишком велико, чтобы следить за каждым ребенком с расстройством soci-aut-spektra. Они-то старались, но получалась хня. Но я сейчас о другом. Я вам рассказываю много лишнего. Вдруг я вас запутал? Я же не знаю цивилизацию этого мира. Вы меня слушаете, а получается, что я откровенную фигню на уши навешиваю.

— Ты вот сейчас навешиваешь. А книжные истории любопытны и смешны, да и познание букв нам не будет бесполезным. Но есть в твоей болтовне и еще что-то, — предположил Хха. — Пусть забавное и пустое, но кто знает, что пригодится в жизни. Кроме того, ты знаешь, как стричь воинов!

Не-шаману, наконец, сделали прическу. Слова летающей тетки запомнили все, и нехорошо было оставлять явный след: «длинноволосый — это колдун». Но Хха еще и очень хотелось почувствовать себя взрослым и красивым воином. Ожидания не разочаровали: голова стала легче и даже крутилась на шее энергичнее. Соплеменники единогласно признали, что не-шаману идет новая прическа, этому можно было верить — Трик определенно не стала бы кривить душой, поход сделал из девчонки на редкость прямолинейную и резкую особу. А может, тот оцелот ее такой сделал — вдруг у скво главная женственность и мягкость живут именно в правом плече и их легко выкусить?

Хайова без особой спешки продвигались к юго-западу. Выбор маршрута был прост: за спиной оставалась река Рыбная и орко-питеки, а через скалы, нареченные Шакальими Костями, пройти оказалось невозможно. Покрутившись и обдумав волю духов, племя повернуло на юг, вскоре оказавшийся юго-западом. Небольшие реки здесь встречались часто, прерия была относительно дружелюбна, дважды попадались следы лошадиных табунов. Пока путь Хха нравился, хотя нервный сказитель и выражал подозрения, что скитальцы могут выйти к обитаемым местам, изображенным на карте «людей Тарса». Впрочем, Ноэ сам же и сомневался в точности того грубого чертежа — покойные отравители не выглядели особо цивилизованными и сведущими в географии людьми.

География — это наука о путях и землях, названная в честь старинной богини. И знать о чужих богах с красивыми именами вовсе не «навешенная фигня», что бы там ни говорил сказитель. Хха был доволен, что узнал так много всякого чужеземного, это и отвлекало от неприятных не-шаманских мыслей, и позволяло беседовать о сказочных случаях. Вот, к примеру, сам Ноэ…

Обсуждать судьбу и беды друзей не особо приличная привычка, но не думать об этом опять же не получается. У сказителя оказалась на редкость замысловатая прошлая жизнь. Поверить в такую трудно, но вот же он — многознающий, но не умеющий запекать пищу, герой-грамотей…

Самым непостижимым было то, что у Ноэ были родители. В смысле, не просто были «когда-то», а оставались живы-здоровы и поныне. Но они отправили сына в тот самый знаменитый интер-нат, который, как оказалось, не племя, и даже не город, а что-то вроде удаленного проклятого лагеря для нездоровых изгоев-детей.

…— Я был признан отстающим в развитии и критически некоммуникабельным. Сведущие люди сочли нужным отдать меня на лечение специальным лекарям и наставникам. Считалось необходимым вернуть ребенка в полноценное сетевое сообщество, — объяснял сказитель.

Как могло выйти, что живые родители отдали сына далеким и чужим людям, которые вообще не принадлежали их семье, старшие хайова не спрашивали. Такие вопросы не задаются. Или задаются языками девчонок, которым можно игнорировать приличия. Трик и задала. И раскаялась. Сказитель был слишком взрослым, чтобы плакать, но недостаточно взрослым, чтобы изобразить полноценное равнодушие к тяжелому прошлому.

Воля мелкого болтуна оказалась крепче железного оружия. Хха не мог понять порядков, принятых в огромном союз племен, к которому изначально принадлежал Ноэ, но все равно получалось, что сопляк так и не подчинился силе старших лекарей и вождей-воспитателей. Конечно, он там был не один такой — вспоминались мальчишке другие его друзья, изгнанные в интер-нат с придуманными недугами, особенно одна острозубая, во всех смыслах, девчонка. Но все равно — Ноэ в своем мире считался великим упрямцем, стойкостью подобный ста быкам. Удивительно, поскольку вышедший к хайова сопляк казался мягким, как клочок хорошо выделанной кожи. Даже глупая Гордая Ко превосходила его твердолобостью и неиссякаемой жаждой спорить. Собственно, она и была-то из тех лекарей-наставников, что должны были воспитывать мальчишку, как требовала вера их Великой Сети. Вот только, жабу им всем дуть, Ноэ оказался из гнущихся, но не ломающихся.

Они очень странно в тех землях жили. Хха не очень хотелось вдумываться и разбираться в запутанных стежках законов и правил того мира. Но родители, отправившие сына от себя⁈ Немыслимо. Не-шаман как-то не удержался и поговорил об этом с Джо. Согласились, что им, хайова, истинно повезло: пусть жить с родителями им довелось очень мало, но те не отсылали детей, и обязательно дождутся своих сыновей и дочерей в Мире Охоты. Да и своих наставников юные хайова по-настоящему уважали — пусть старшие воины не знали букв и не были знакомы с Великой Сетью, зато они учили и защищали детей до последнего своего вздоха. Умирать, зная, что вновь встретишься со всеми этими людьми, не так уж страшно. Ноэ куда как хуже — сказителю трудно поверить, что и после смерти хайова его не бросят. Ничего, никуда он не денется. В Мире Охоты тоже весьма ценят и любят красноречивых, не трусливых людей.

Пока торопиться к смерти не следовало, путники неторопливо двигались по бесконечным прериям и беседовали о том, что их ждет впереди.

…— Реки непременно впадают в моря или океаны! — настаивал Ноэ. — Таков закон географии и иных духов мира.

— Наш Гранд-Аванк впадал в водопад, — напомнила Трик. — Этот закон мы наблюдали многие годы. Да ты и сам видел.

— Все верно. Но потом? Гранд-Аванк вышел из озер и продолжил свой путь, — сказитель изобразил величавое движение самой великой реки. — И это мы тоже видели. Но куда привело бы течение его вод?

— К новому порогу и водопаду? — предположил Джо. — Как я понимаю, то твое «море» и есть огромный водопад?

— Не совсем. Море — это скорее огромное озеро. Кстати, соленое! — объявил Ноэ.

— Еще и соленое? А почему? — заинтересовался Хха.

— Объясняли, но я не помню, — вздохнул сказитель. — Может, если выйдем к морю, память освежится. Зато я помню, что соль довольно легко можно выпаривать из морской воды. И это будет очень кстати!

— Ты же нормально поел, — укорила Трик. — Пусть рыба и не удалась, но было сытно. Зачем тебе еще и соль?

— Иногда люблю пороскошествовать, — признал болтун. — Это у меня инстинктивное, прямо как нашему не-шаману немножко не-по-шаманить. Но вернемся мыслью к рекам. На больших реках живут люди. В низовьях. Есть такой закон. Может, и не везде действует, но нужно учитывать.

— Непременно, — пообещал Джо. — Но это мы учтем потом. Хха, вон там видишь? Помет-то свежий.

Разглядеть лошадиный навоз с пятидесяти шагов мог только бывший вождь. Индейцы прошлись по следам небольшого табуна.

— Хайова, пожалуй, мне лучше двинуться отдельно и обратиться к духам. К лошадиным, — осторожно известил Хха.

— Иди-иди. Только еды возьми. Я тоже люблю лошадей, но не припомню случая, чтобы лошади кормили человека, — проворчал Джо.

Ноэ немедленно намекнул, что про такие случаи слышал, но не-шаман думал уже об ином. Последние дни ему было как-то беспокойно, и теперь стало понятно почему: поговорить не с кем. Нет, конечно, с людьми очень многое можно обсудить, но…. В общем, слушать животных тоже нужно. Конечно, всегда рядом есть мыши, кролики или кустарниковые птицы. Но пусть с ними орко-питеки разговаривают — это их убогий уровень.

Табун оказался совсем маленьким: четыре кобылы, старый жеребец и жеребенок-годовик. Еще недавно лошадей было больше. В сражении с кем именно потерпел поражение табун и сколько голов он насчитывал до этого, Хха не понял. Все же память и понятия о днях у лошадей совсем иные, чем у индейцев. Жеребец и одна из кобыл оказались довольно серьезно ранены. Понятно, не с двуного-кривоногими врагами бились — раны были от когтей, но вроде не лап оцелота. Хха говорил с лошадьми, потом начал лечить загноившиеся раны. Мустанги отнеслись к прикосновениям человека довольно спокойно, не-шаман догадывался, что их недавние предки жили с людьми. Что бы ни толковали всякие умники, но души предков надолго остаются рядом с нами и постоянно дают советы живым.

Раненые лошади едва двигались, хотя табун хотел поскорее уйти подальше от страшных мест. Хха последовал с ними на новое пастбище — места здесь были широкие, с пологими склонами и узкими, доверху заросшими густейшими колючками, оврагами. Табун опасался врага, чувствуя, что он где-то рядом. Не-шаман учился этому чувству тревоги: в отличие от индейцев, мустанги четко определяли сторону, откуда грозила опасность. Конечно, играло роль и носовое чутье, но Хха, наконец, догадался, как отделять истинные и хорошо известные чувства от тех, которым нет названий. Так случается: чувство есть, а слова для него нет. Хха промывал раны на боках лошадей, рисовал на земле буквы — дабы не забыть сложный строй воинства алфавита и развлечь мустангов. Лошади наблюдали за узорами с любопытством: понимали, что магия, силились постичь человеческую хитрость, хотя и знали, что не разгадают. Это самое хорошее в жизни — узнавать секреты и знать, что они неисчерпаемы. В сумерках Хха разжигал огонь и садился у костра слушать ночь.

Враг приходил дважды. Не-шаман так и не понял, что-кто это такое. Похож на обманника, но ночной и очень подвижный. Огня хищник опасался, мог долго и неподвижно смотреть на костер из темноты. Лошади боялись врага до дрожи, жались к огню, норовя обжечься. На рассвете Хха изучал следы, стараясь их запомнить и пересказать Джо. Но следы, как и сам зверь, были какими-то неопределенными: лапы мягкие, когти враг явно втягивал, и даже сколько в нем весу, можно было догадаться лишь приблизительно. Хха был доволен, что на этот раз взял все свое оружие, включая лук.

Но принимать бой оказалось ненужным. Зверь-враг ушел, так и не показавшись. Ночи проходили спокойно, с рассветом не-шаман засыпал, а лошади не уходили далеко, пока двуногий не проснется. Обычных хищников табун мог отогнать и сам: Хха как-то наблюдал удирающего некрупного оцелота, которого гнали две кобылы. Как и индейцы, лошади умели славно воевать, пусть это и не всегда обещало непременную победу.

Счет дней слегка сбился, но на пятнадцатую или шестнадцатую ночь Хха обнаружил, что больше размышляет о людях, чем о лошадях. Табун набирался сил, а вот у хайова.… Например, сказитель запросто мог слопать корешок медлянки — мальчишку, сколько не учи, он вроде пучеглазой рыбы: корни различает только по размеру и с легкостью расстраивает свои кишки. А у Три Камушка скоро дни, когда подрастающие девчонки приходят в дурное настроение и склонны ссориться по пустякам, в эту пору отвар грызы недурно помогает. Вообще питье грызы всем помогает, полезный кустарник.

Пора было возвращаться к племени. Хха не особо удивился, когда табун пошел его провожать. Мустанги подобны бродячим хайова: сделать десяток переходов, дабы увидеть нечто любопытное, и тем и другим в удовольствие. А люди — это всегда интересно. Хотя и опасно, это тоже верно.

Размышляя и беседуя об опасном и неопасном, Хха и табун повернули на запад. Не-шаману, наконец, удалось подстрелить приличную добычу — в здешних местах водились некрупные антилопы с острыми рожками, очень чуткие, но до смешного не осознающие опасность близости человека и его лука. Хха слегка объелся и долго размышлял вместе с лошадьми об обманчивости и противоречивости обликов человека и животного.

К лагерю хайова вышли на шестой день обратного пути. Лошади предусмотрительно отстали, Хха поднялся на вершину плоского холма и был сразу замечен: со склона у небольшой реки приветственно замахал копьем Джо. Не-шаман ответил, думая о том, что в людях тоже много хорошего. От воды выскочили младшие воины, принялись прыгать и скакать. С виду все были здоровы. Хотя у человека основные недуги чаще таятся в голове, издали их не узришь.

Приближаясь к лагерю, Хха гадал, чем таким необычным украшена стоянка хайова. Понятно, что травы для постелей насобирали, очаг красиво камнями обложили. Но что на шестах развешено? Охранительные амулеты сделали? Ветер чуть шевелит эти длинные связки, злых духов и врагов отпугивает? Возможно, сюда тоже приходил ночной враг?

Ветер потянул со стороны лагеря и Хха догадался, что такими запахами врага не особо отпугнешь — аромат был резким, но, скорее, приятным. О, столько очень мелкой и очень сушеной рыбы не-шаману видеть еще не приходилось. Речушку не иначе как Крохо-Рыбной нарекли…

— Мне нужно было искать вас по запаху! — крикнул Хха.

— Освоили сушено-копченый метод. Время было и придумалось, как оно делается, — объяснил, радостно улыбаясь, сказитель.

— И еще мы хотели идти искать одного бессовестного воина. Тоже по запаху. По запаху тухлятины, — намекнула суровая скво Трик.

— У меня было много разговоров, задержавших меня, — Хха указал назад.

Табун, взойдя на холм, с любопытством наблюдал за встречей двуногих. Приближаться мустанги, конечно, не собирались, но запоминали вид и запах сородичей не-шамана. Теперь будут думать, что большинство хайова пахнут подсушенной рыбой.

— Офигеть! В смысле, да ладно жабу дуть! У нас теперь лошади⁈ — восхитился Ноэ.

— Нет, то была бы вовсе непомерная жаба, — охладил Хха восторги сказочника. — Это тоже не лошади, а мустанги. Вряд ли они позволят что-то на себя взваливать, особенно некоторые неумелые задницы. С какой стати, сам подумай. Так что табун не «у нас», но с нами. И это небесполезные попутчики, хотя они и не ловят рыбёх размером аж с палец. У мустангов недурное чутье, к тому же они сразу знают, где можно пройти, а где нельзя. В ближайшее время плутать, как тогда у Шакальих Костей, не придется.

— Хорошие лошади, — признал бывший вождь, разглядывая табун. — И чутьем, и вообще. Вот та кобыла… Но да, это лишь попутчики, сразу видно, никаких мыслей их вьючить и оседлывать у нас нет. Собственно, оседлывать нам и нечем. Настоящих верховых лошадей возьмем, как и положено, трофеями, когда попадется достойный враг. Если он вообще попадется. Места здесь хорошие, мне нравятся. Но взять здесь нечего. Те же орко-питеки — удивительно бесполезное племя. Была, конечно, летучая лодка, но…

— Вот-вот, там такое «но», что лучше о дирижабле-лодочных трофеях даже не задумываться, — поспешно намекнул Ноэ. — У людей, связанных с университетами, наверняка, и кроме бомб-вонючек, найдется действенное оружие.

— Мне просто так вспомнилось, — заверил Джо. — У хайова нет привычки снимать скальпы с доброжелательных путников. Тем более путники высоко и у них бомбы. Мне вообще эта тетка понравилась — сразу видно, большого ума и хитрости женщина.

— Это не женщина, это летучая хитрость, набитая обманом так же плотно, как пеммикан кусочками жира, — проворчал не-шаман. — Возможно, у разумных дарков вообще нет женщин.

— Это почему же нет? — обиделась Трик. — Раз умная и хитрая, так уже и не женщина?

— Если то действительно были дарки, то с какой стати им утаивать свою разумность? Воины отправились в поход и взяли с собой женщину? Зачем? Их женщинам мало дел дома? Нет, это не слишком разумно, — пояснил ход своих мыслей Хха. — Полагаю, этоне женщина, а нечто иное. Мы не видим ее истинного облика. Это оборотень.

— Ну, я как-то иначе представлял себе оборотней, — признался сказитель. — Выглядит эта таинственная воздухоплавательница как стопроцентная цивилизованная тетка среднего возраста и повышенного обаяния. Но может ты и прав — уж очень у нее вторичная манера улыбаться. Кого-то здорово напоминает.

— Одета красиво. Я такого бисера, как на ее безрукавке, еще не видела, — вздохнула Трик.

— Да, жилет у нее качественный. Вроде не бисер, а натуральные «молнии». Это такие застежки, довольно удобные, — пояснил сказитель.

— Эту легенду ты расскажешь в пути. Раз наш не-шаман наконец, вернулся к болтливым и ленивым соплеменникам, пора нам поискать иные интересные места. Остатки здешней рыбешки молят о пощаде, — Джо посмотрел на надоевшую племени речку и добавил. — Но это было хорошее место. Посмотрим, чем продолжится путь.

Продолженье пути оказалось несчастливым. Три дня все шло благополучно. Индейцы и их спутники двигались пологими, заросшими густыми и высокими травами, холмами. Часто встречались небольшие рощи кустарника — хайова не знали, как он назывался, но сухие ветви давали устойчивый жар костра. Вечерами путешественники накаливали камни и варили в кожаном мешке подбитых птиц — сказитель именовал питательную похлебку смешным словом «буль-он» и рассказывал, что в металлических котлах и кастрюлях вкус навара получается совершенно иным. Индейцы жалели, что такая посуда им в трофеи пока не попала — повествовать про вкусную еду Ноэ умел мастерски. Впрочем, пока питались скитальцы достаточно недурно, больше тревог доставляли плохие мокасины. Для годной обуви необходима хорошая и правильно выделанная кожа, а она в прериях просто так не валяется. Из относительно крупных животных в эти дни попался лишь зверь, похожий на худого оцелота весьма странной окраски — удирал этот кот весьма грациозно, но слишком быстро. Впрочем, из кошачьих шкур мокасины получаются красивые, но быстро снашивающиеся.

Шли путешественники по-прежнему на юго-запад, забирая чуть больше к югу. Петлять не приходилось: мустанги неизменно выводили отряд к самым удобным бродам, позволяя заранее избежать болотистых, кишащих москитос, мест.

Все шло нормально, но утром четвертого дня Ноэ сел на змею. Ну, не то чтобы совсем сел, а слегка присел, когда выкапывал наживку для ужения. Но змея сделала то, что только и умеют делать испуганные и не успевшие уползти змеи….

Хха оказался рядом с ужаленным растяпой через несколько мгновений, но было уже поздно. Нога сказителя потеряла чувствительность, Ноэ неуклюже повалился на землю и ошеломленно воззрился на то, как нож не-шамана рассекает плоть пострадавшей ноги. Боль пока затаилась, чтобы накинуться со всей яростью на мальчишку чуть позже. Прекрасное железное лезвие ножа легко выпустило зараженную кровь, но Хха знал, что это не поможет. Удиравшую змею он видел лишь мельком, возможно, обознался, не может же быть все так плохо.

— Эта очень яттовиттая? — язык сказителя заплетался.

— До дней Дождя все змеи были куда ядовитее, — пробормотал Хха, вталкивая в раскрытую ранку смесь земляной глины и собственной слюны. Действовать приходилось клинком ножа, вид синеющей вокруг укуса кожи подсказывал, что лучше к ней не прикасаться. Трик стояла рядом, держа пучок слиппки и старательно разжевывая жесткую траву. Хорошее средство, но не сейчас…

— Синяя ленточница, — буркнул подошедший Джо — убитую змею он держал за хвост.

Ну вот, все плохо, и хуже уже некуда.

О синей ленточнице все хайова знали с детства. Редкая змея, по-своему змея-легенда. О таких любят рассказывать у костра сказители, пусть и не такие красноречивые, как Ноэ.

Трик лишь на миг замерла, услышав о ленточнице, и тут же вновь принялась жевать. С яростью. Хорошо, что у девчонки занят язык.

В прериях хватает ядовитых змей, и укусы почти всех смертельны. Но синяя ленточница приносит не просто смерть. Индейцы кое-что понимают в пытках, а большинство змей относится к смерти куда проще. Кроме вот этой гадины. Нелегкий день ждет остатки племени хайова-ката. К ночи все кончится.

— Этттто змея-палач? — сознание Ноэ мутнело, но память сказителя почему-то упорствовала. — Ладно. Придеттттся потерпеттть. Камушки, плюнь лекарстттво. Вдруг поможет.

Трик склонилась и очень аккуратно выпустила густую слюну на ранку с уже запекшимися крупными чешуйками крови. Не-шаман ножом направил жеваную слиппку в рану. Выше и ниже по ноге быстро расходилась чернота яда — казалось, под кожей ветвится-растекается жирный болотный ил.

Хуже всего было то, что все знали, что будет дальше. Даже Три Камушка отлично помнила, как умирал Тупой Нож. Славный был хайова: на год старше Хха, уже мальчишкой умевший управляться копьем почти как взрослый — все удивлялись. Он не заслуживал такой смерти. Сказитель тоже не заслуживал.

— Когда начнетттся? — едва внятно спросил Ноэ — боль еще не вернулась в его тело и мальчишка не чувствовал, как выворачивает его ногу. Судорога, растопырившая пальцы ступни, окончательно дорвала и так негодный мокасин.

Хха, очищая клинок, воткнул нож в серо-желтую землю, и, не поднимая головы, спросил:

— Вождь, ты как убил ленточницу? Ее голова цела?

— Висит на одной жиле, но цела. Ты хочешь взять ее глаза?

— Нет, мозг. Вскрой змее череп.

— Я открою. Но там же рядом клыки и яд, — неуверенно напомнил Джо.

— Яд всегда рядом с нами, — не-шаман смотрел в глаза умирающего.

Вот она, боль, возвращается. Рот Ноэ начал дергаться, временами обнажались десны, но кричать мальчишка не желал. Это верно, последняя битва тоже битва.

Джо подал на клинке ножа вскрытую змеиную голову. Не-шаман подцепил кончиком лезвия желтоватый мозг ленточницы:

— Съешь.

— А если я стттану змеей? — неожиданно ясно спросил сказитель.

— Будешь приползать и шипеть нам свои сказки, — сказала Трик и голос ее не дрогнул.

Хха одобрительно кивнул и поднес нож к высохшим губам умирающего. Сказитель открыл рот, но смотрел умоляюще. На змеиный мозг Ноэ было, конечно, наплевать, мальчишка об ином просил. Не хотел, чтобы кое-кто видел его грязную смерть.

— Хайова, возьмите одеяла и разбейте лагерь подальше. Я буду взывать к духам и старым добрым змеям. Зрители нам не нужны, — отстраненно объявил не-шаман.

— Да, — каркнула Трик и толкнула лекаря в затылок. Хха и Джо отвернулись. Девчонка на миг присела к умирающему. Не-шаман подумал, что она призовет на помощь нож — духи одобрили бы такое благодеяние. Но возраст Три Камушка не позволял ей бытьмудрой до конца.

Она ушла с Джо, а не-шаман остался. Хха никогда не хотелось выполнять подобные обязанности, он не думал, что его действительно «избрали духи и такова воля предков». Просто так получилось. Кто-то должен сидеть на границе мира жизни и смерти…

Пить Ноэ уже не мог, не-шаман смачивал водой лицо и шею умирающему, смотрел, слушал и размышлял. Когда судороги становились слишком сильными, приходилось вкладывать в зубы сказителя свернутый ремень и садиться на выгибающуюся грудь. Тяжелая, буйная смерть. Хха думал о легкостях и тяжестях, о радостной слепоте людей, не являющихся шаманами. Как хорошо быть легкомысленным. Но ведь и на самом деле все просто: у нас есть змея, и есть жертва ее яда. Давая часть разума убийцы его жертве, ты делаешь и жертву немного змеей, надеясь, что самой змее яд не способен повредить. Если не получится, и ядовитый мозг разом умертвит отравленного, то духи одобрят и такой результат. Куда хуже, когда душа корчится, не способная отыскать выход из почерневшей плоти.

У Ноэ с уходом не получалось. Кричать он не мог — перехватило горло, но окончательно жизнь все не оставляла тело, и плоть продолжала мучиться. Хха наблюдал, как яд поднялся до головы, его синеватая волна слился с черными провалами вокруг глаз, волны судорог неузнаваемо искажали лицо; оно становилось то старческим, то вовсе нечеловечьим, то шакальим, то вообще чисто орко-питекским. Зубы норовили вырасти-вырваться изо рта, щеки вваливались и тут же туго вздувались, словно у протухшего трупа…

…Садилось солнце, где-то неуверенно хохотнула гиена, а сказитель все не мог принять смерть. Конвульсии заставили пятки умирающего выбить глубокие ямки в земле, под локтями и головой трава облысела и покрылась пятнами бурой пены. Хха утирал неузнаваемое лицо страдальца, дважды ходил за водой. Остальные хайова расположились достаточно далеко, и это было правильно. Временами вечерний ветер доносил запах дыма и поджаренного птичьего мяса, и не-шамана начинало мутить. Бывший вождь, верно, подумал, что Трик нужно занять делом и едой, но было бы милосерднее жарить мясо как-то побыстрее.

…Судороги усилились: умирающий корчился и выгибался, как цикада на углях, временами казалось, что руки и ноги выскакивают из суставов. Хха вновь укладывал сказителя на спину, полагая, что даже мертвому приятнее смотреть в небо, чем в оплеванную землю…

Зажглись первые звезды, умирающий стал поспокойнее, лишь пальцы его рук и ног непрерывно сжимались и разжимались. Но начался бред. Хха отрывал от вязанки рыбешку, ощупью чистил, и слушал, слушал и слушал слова непонятного языка. Богат мир, сколько в нем всяких слов, ярких звезд, желаний и тщетных надежд. Но ты сталкиваешься с синей ленточницей, и главным остается лишь боль. Зачем вообще нужна такая бесконечная боль? Какой в ней смысл?

Духи молчали, видимо, и сами не знали. Молчала прерия, даже ветерок утих. За весь мир бормотал и стонал неугомонный сказитель…

Шаги копыт были осторожны. Лошади не хотели мешать. Подходил вожак, с ним одна из кобыл и любопытный жеребенок.

«Он умирает, но духи не спешат его забрать» — безмолвно сказал лошадям и темноте Хха.

Мустанги понимали. Живя в прерии, не знать синюю ленточницу и вонь ее яда действительно трудно. Вожак и кобыла смотрели на лежащего человека, а глупый жеребенок тянулся понюхать поближе. Это было уже не опасно, но кобыла сделала шаг и оттеснила детеныша.

Не-шаман, лошади и прерия слушали ненужный шепот и выкрики умирающего. Кочуя с табуном, Хха рассказывал лошадям, отчего люди такие разные и почти никогда не понимают друг друга. Конечно, разница языков не основная причина человеческой глупости, но ее тоже нужно учитывать. Объяснить, почему людям так сложно общаться голосами было сложно, но теперь мустанги убедились… Мысли не-шамана и лошадей ушли дальше — к городам и поселкам, где так много людей, потом к иным местам… Потом вновь вернулись к умирающему.

«Плохое место» — был убежден жеребец. Хха согласился: перепад склонов и заросли на первый взгляд ничем не отличались от соседних, а вот сидишь здесь и чувствуешь — плохое место. Не в смерти Ноэ дело, еще до этого эта впадина была нехорошей, лучше было бы ее обойти. Жаль, сразу «плохость» не почувствовалась.

«Обходить следующий раз. А сейчас уйти?» — уточнил вожак.

«Люди остаются с умирающими, даже когда это бесполезно. Обычай такой».

Мустанги про обычай понимали — люди ведь полностью созданы из ненужных обычаев. Но сейчас вожак имел в виду иное…

Хха стряхнул с колен рыбью чешую и поднялся. Имело смысл попробовать. Хуже не станет, а поход должен продолжаться, ведь не всех же хайова ужалила синяя ленточница.

Угли костра едва алели, Джо перематывал ремешок на древке копья, Трик делала вид, что спит.

— Нет, сказитель еще жив, — сообщил не-шаман. — Но лучше нам двинуться дальше. Так считают лошади, духи и я. Умирающего возьмем с собой. Если яд и ослабнет, то явно не в здешнем дурном месте. Мустанги нам помогут…

Джо уточнил, «как помогут», и не поверил:

— Так не бывает. Они дикие.

— Не бывает. Но очень редко бывает. Сейчас как раз такой случай, — пояснил Хха. — Поклажу лошади не возьмут, об этом даже не думайте. Такой груз для них оскорбителен. По сути, они хотят лишь попробовать: что чувствуют домашние лошади, когда на них человек. Если вдуматься, это действительно странный обычай. Вот если бы мы их ели, им было бы понятно, но сесть сверху и ездить… Мы бы тоже оскорбились.

— А сейчас, когда они «пробовать будут», нам не надо оскорбляться? У нас тяжелый день, а у них одно любопытство. Впрочем, здесь ты не-шаман, тебе виднее, — вздохнул Джо.

— Они пробуют, что такое человек, мы пробуем уйти с нехорошего места. Вроде бы все справедливо. Трик, сказитель выглядит как умирающий. Лучше мне это сразу сказать, — намекнул Хха.

Скатывающая одеяла девчонка лишь кивнула. Не-шаман разглядел в свете луны ее лицо и удивился: вокруг глаз у нее оказалась та же чернота, что и у умирающего. Можно подумать, толика яда досталась и Трик. Будет тяжело.

Уложить сказителя на спину вожаку оказалось как раз легко. Хха полагал, что умирающий неминуемо свалится, но сделав несколько шагов, старый жеребец приноровился к странной тяжести на спине и зашагал ровнее. Трик с тюком за спиной двинулась следом, осмелевший жеребенок принюхивался к объемному рыбному грузу.

Воины, собираюшие остальные пожитки, несколько задержались.

— Слушай, а как долго Ноэ будет еще умирать? — прошептал Джо, накидывая щит на мешок с провизией. — По-правде говоря, мне казалось, что я сейчас тоже сдохну. Это когда он кричал.

— Тяжелый яд. Но смерть сказителя где-то задержалась. Возможно, надолго. Уж не знаю, злые или добрые духи здесь замешаны, — пробурчал не-шаман.

Так и шли. Шелестели в такт мокасинам трава и лунный свет, убегали вперед тени Темной Сестры, люди молчали, безмолвно беседовал не-шаман с вожаком: текли-думались мысли о том, как ведут себя люди верхом — уж понятно, обычно не висят смердящей шкуркой. Потом обсудили удила, об этой защечной придумке Хха знал мало, хайова такую упряжь не использовали и даже не видели. Но об удилах что-то слышал Ноэ, как-то пытался рассказать племени. Еще про шпоры упоминал, но о колких штуках мустангам было лучше не знать — не-шаман и сам не очень-то верил, что острия на ногах нужны не для пыток. Мало этим ци-ви-лизованным людям, что их собственные ноги вечно неудобными сапогами мучают, так еще и для лошадей придумывают ножные пакости.

Сказитель на широкой спине вожака висел совсем мертво, судорог не было, падать не собирался, но иногда начинал бредить. Лошадям это не мешало, но пугало Трик — девчонка все время думала, что сказитель лишился разума и так, безумным, и умрет. Слишком привыкла понимать болтовню умника, а здесь почти все слова неизвестны, а со знакомых ругательств не особо успокоишься.

Ближе к утру остановились поспать. Место казалось не особо удобным: воды рядом нет, но Хха уже знал, что мустанги любят подобные стоянки для отдыха. Водопой дикие лошади находят без труда, а места отдыха предпочитают спокойные: с хорошим обзором и удобным ветром, чтобы никакой враг незаметным не подобрался. Джо, послушав о привычках мустангов, согласился, что такая привычка тоже вполне разумна, без воды пока можно обойтись.

Спать не-шаман не мог: во-первых, отвык до рассвета засыпать, во-вторых, не давала покоя загадка — отчего сказитель все не умирает? По всем признакам должен был уйти к предкам на закат. Чернота зараженной крови у головы сгустилась, конвульсии выглядели верными, однако… Возможно, телом Ноэ оказался покрепче, чем считалось. Или его интернатские лекари оказались прозорливы: мальчишка же рассказывал, что их там лечили даже здоровых, делали колдовские при-вивки. Но откуда тамошним лекарям было загодя знать про синюю ленточницу? Сам-то Ноэ про таких змей не особо вспоминал. Или просто позабыл? Да, теперь уже не спросишь.

Хха склонялся к тому, что пациент все же умрет. Пахло от него ядовитым мертвецом, ноги — почему-то обе — распухли. О подобном слышать не-шаману не приходилось. Правда, Хха сознавал, что знает о отравлениях ничтожно мало. При случае можно было бы у летучей тетки спросить: судя по повадкам, в ее университете должны кое-что знать о ядах.

Очнулся сказитель вечером следующего дня. Пройти скитальцы успели не так много: путь преградило длинное болотистое озеро. Табун уверенно повел двуногих спутников берегом на восток, но тут лошади увидели огромного таамма и передумали. Болотный житель действительно выглядел как скала: живая и недобро глядящая. Насколько знали хайова, тааммы на копытных не охотились, но кто знает — здешний был аж зеленый по древности возраста и сидел в грязи в полном одиночестве. Может, всех сородичей пожрал и теперь ловит кого попало? Места чужие, здешние повадки и законы поди, угадай.

Путники двинулись в обратную сторону, рассчитывая обогнуть озеро с запада, тут-то сказитель и подал знак, что не совсем умер. Голову он не поднимал, так и покачиваясь на спине кобылы подобно плохо выделанной шкуре-подстилке, потому голос страдальца только Трик и расслышала.

Умирающего сняли с лошади, напоили. Пил Ноэ плохо, больше обливался, но у него хватило сил прошептать, что жутко болит нога. Не-шаман отметил, что ноги опять не одинаковые: не-укушенная похожа на ногу, а вот укушенная — наоборот. Скверно выглядит. Но останавливаться было неразумно: место низкое, москитос вьются тучей, ни дымом костра, ни хвостами их не отгонишь. Сказителя вновь положили на спину лошади и он живо лишился чувств, что в его положении было только к лучшему.

Воины шли следом за лошадьми, и Джо прошептал:

— Мне кажется, я знаю, о чем ты думаешь: отрезать ему ногу или нет? Отрезай. Он сам рассказывал, что люди с отрезанными руками и ногами вполне живут, а ведь он сказитель — ему язык много важнее ноги.

— Возможно. Но я не уверен, что нужно отрезать ногу. Во-первых, я не знаю, в каком месте отрезают ноги настоящие лекари. Это все же лечение, а не разделка бизона. Во-вторых, мы не знаем: если он потом все равно умрет, то попадет ли к предкам с двумя ногами? Нельзя же обрекать человека на вечную одноногость.

— Если умрет, положим ногу рядом. Воины, потерявшие скальп, вновь обретают волосы в Стране Охоты, это хорошо известно. С ногой должно быть то же самое, разве нет? — резонно предположил бывший вождь.

— Наверное. Вот только скальп не нога, она-то может сгнить раньше всего остального. Но дело не в этом. Я не думаю, что отрезание ноги поможет. Яд внутри всего тела Ноэ. В человеке есть внутренние центры жизни: у паха, подмышками, у горла. Посмотри, какая шея у сказителя: словно у аванка. Это потому что центры жизни забиты ядом.

— Ничего в этом не понимаю, — пробормотал Джо. — Но если меня укусит подобный ползучий демон, ты сразу перережешь своему другу шею вместе со всеми этими самыми «центрами жизни». Я тебя заранее предупредил.

— Я запомнил. А сейчас нужно найти подходящее место и еще раз посоветоваться с духами, — Хха посмотрел на покачивающегося на спине кобылы полумертвеца.

Место отыскалось: у впадающего в озеро маленького ручейка. Никакого присутствия духов здесь не ощущалось, но Хха уже точно знал, что будет делать. Все же нужно начать с ноги. Да, недурно было бы получить верную и однозначную подсказку, но дольше тянуть нельзя. Жаль, что скоро стемнеет.

Джо развел огонь, травы-мятки и белезки не-шаман набрал по пути. Вскипятили воды с травами. Трик в молчании бросала в кожаный мешок раскаленные камни. Хха принюхался к отвару и сказал:

— Хватит, сейчас должно остыть. Отойди к лошадям и попробуй с ними поговорить. Или спи. Возможно, Ноэ станет кричать, но я буду делать то, что подсказывают духи. Если ты считаешь, что сказителю лучше спокойно умереть, то скажи сейчас. Если бы он был в своем уме, то наверняка доверил бы тебе решать за него. Нож лекаря может быть и быстрым.

Девчонка на миг заколебалась, но покачала головой:

— Ноэ упорный. Он старается остаться с нами. Помоги ему.

— Хорошо. Джо будет мне светить.

Луна как нарочно спряталась за облачную дымку, но факел из сухого тростника давал достаточно света. Хха опустился на колени перед обнаженным беспомощным телом, на миг закрыл глаза. Нога умирающего лежала приподнятой на щите, и даже с закрытыми глазами не-шаман видел места, где пульсирует ядовитая смерть. Пальцы Хха готовились сами по себе, разминаясь и чертя над телом лежащего странные узоры — смысла их не-шаман не знал, но так почему-то было легче решиться и начать лечение. Хорошо отточенный и прокаленный нож уже остыл, пора заняться грязным делом…

— Я не могу, — вдруг прошептал Джо. — Слушай, я не могу…

Это было некстати. Хха открыл глаза, собираясь ругаться:

— Вот, жабу тебе надуй…

Не-шаман замолчал — лицо бывшего вождя походило цветом на нынешнюю луну — такое же бледное, отстраненное и уплывающее в туман. Джо заворожено смотрел на ногу сказителя — сейчас-то на ногу и не особо похожую, просто нечто раздутое, в черных прожилках. Факел в руке вождя начал раскачиваться сильнее.

— Отдай! И отойди! — испугался Хха.

Факел пришлось подхватывать. Джо отошел на несколько шагов и неловко сел на траву — ноги бесстрашного воина попросту не держали.

Глупо как-то получилось. Хха точно знал, что друг не боится крови и дурных запахов — заподозрить такое было бы смешно. Совсем мир спятил. Вождь Джо лишился сил? Где это видано⁈

— Трик! Три Камня, иди сюда!

Девчонка выбежала из темноты, с удивлением посмотрела на окончательно ослабевшего и легшего на спину Джо.

— Сегодня не ночь вождя, — кратко оповестил Хха. — Ты можешь светить?

— А…

— Закрой рот. Или мне придется обойтись без вас, пускай у меня и не три руки. Наберись мужества и свети.

Взяла факел твердо. Хха указал в сторону запасных факелов и вновь закрыл глаза. Пальцам нужно было набраться из ночи уверенность…

Он начал резать, и натянутая кожа расползалась, словно только и ждала прикосновение лезвия. Отличный нож…

…Получилось очень долго. Хха не совсем понимал, зачем он делает именно так, просто позволял пальцам и ножу делать то, что они считали нужным. Нож ничего не отрезал, не вырезал, лишь открывал плоть, давая выйти зараженной крови. Это было как на охоте — осторожно идти по следу, идти вкрадчиво, опасаясь вспугнуть добычу. Нет, никакой добычи сейчас не было, но был враг. Невидимый, но угадываемый. В сущности, тело человека не так уж велико — врага всегда можно выследить.

Целители кратко переговаривались — Хха просил поправить огонь и подать отвар. Девчонка держалась, словно и сама была как нож — из железа. Когда не-шаман, расчищая отравленную плоть, дошел до паха больного, буркнула, чтоб не вздумал зацепить лишнее. Хха хмыкнул:

— Ты бесстыдна. Он знает, что ему надлежит взять тебя замуж?

— Ничего ему не надлежит. Мне безразлично, кого возьмет он в жены. Но без сказителя будет плохо. Нам всем.

Это было верно. Нога сбавила в толщине, но сейчас все равно походила не на ногу чьего-то будущего жениха, а на густо исполосованный ножом старый леггин. Впрочем, черной ядовитой крови в ней уже не осталось. Хха вытер нож и пожал плечами:

— Странно, что он все еще жив.

Ноэ пришел в себя как по команде — стоило сделать первый стежок иглы. И принялся орать. Уже почти наугад накладывая швы, не-шаман подумал что целительство — самое пренеприятнейшее занятие. В отдалении на озере громоподобно ревел разбуженный истошными завываниями больного гигант-таамм, лошади ушли подальше, Джо разложил еще один костер и оглушительно ломал сучья. Трик всем телом лежала на больном, то и дело заправляя в рот несчастному выплевываемый ремень. Сказитель пытался сдержаться, давил в себе мычание и крик, но иной раз его так пробивало, что выл, как поджариваемая гиена. И это от каких-то проколов обычной костяной иглой⁈

Наконец это общее мучение закончилось. Хха затянул последний узел нити, спрятал иглу, и, пошатываясь, поплелся к ручью. За спиной уже не выли, а шептались. Воркуют они, чтоб у них жаба лопнула. Не-шаман сплюнул под левый мокасин, не столько отгоняя дурное пожелание, сколько прося духов отвести самого Хха от знакомства со столь железными девушками. Как сестра и соплеменница Трик прекрасна, а как «моя скво»… Хотелось бы иметь знакомства с иными девушками, помягче и понежнее характером, чтоб отравленной крови пугались, и ремень тебе в пасть с такой яростью не впихивали…

Мысли не-шамана путались, в эту ночь, уже превращающуюся в утро, никаких девушек ему не хотелось, тем более что виделись они, нежно-чувствительными как бывший вождь, только с сиськами. Сплошной ужас. Хха разделся, залез в ручей, подождал, пока весь промылся и замерз, натянул одежду — пахла она все равно не очень, — и пошел к лошадям. Завалился на сухую траву; было прохладно, но заснул мгновенно, не дожидаясь рассвета.

Пробудил не-шамана дождь. Мир определенно подходил к своему последнему безумному краю: бывшие вожди слабели выдержкой, ужаленные синими ленточницами болтуны не спешили умирать, а дождь шел, когда ему вздумается. Как жить в таком мире⁈ Особенно голодному. О надоевшей мелкой рыбе Хха подумал с сомнением, но слюни все равно потекли.

Доносился запах дыма — дождь не был настолько силен, чтобы потушить огонь. Друг синей ленточницы помалкивал, но от костра доносился назидательный голос Трик. Надо думать, жив больной.

К Хха подошел жеребенок и капризно ткнул лбом — почеши за ушами. Это можно. Не-шаман гладил и почесывал мелкого мустанга и размышлял над тем, что делал ночью. И почему делал именно так? Ответа не было. Нужно позавтракать, это придаст должную четкость не-шаманским мыслям…

Глава 4

— Я везучий, потому что слегка слабоумный. Ну, по-научному называется иначе, но смысл примерно тот, — объяснял Ноэ. — У меня и полноценный диагноз был, хотя я полностью его не помню. Так вот — везение компенсирует это легкое слабоумие. Что справедливо и гармонично.

— Если ты не перестанешь трещать и хвастать, я не поленюсь, возьму у вождя палицу и стукну тебя по темени. Вот тогда ты станешь окончательно гармоничным, — пригрозила девчонка. — Помалкивай, ты мешаешь спать не-шаману.

— Я болтаю тихо. А если я скажу, что ты опять неправильно забрасываешь удочку, ты все равно побежишь за палицей, — намекнул больной.

Юные воины ловили рыбу, начав в некотором отдалении от лагеря, но постепенно приблизившись — у пологого спуска к воде клевало почему-то лучше. Собственно, ловила в полторы руки Трик, а болтун перескакивал с палкой-костылем по берегу, и вновь принимался болтать. Осуждать не-до-умершего было сложно: язык — единственное, что у его организма полноценно восстановилось.

Прошло полтора десятка дней и хайова, пусть и медлительно, успели порядком откочевать к югу. Достигнув реки, табун ушел — переправляться мустанги не пожелали, южный берег они не любили. Хха довольно долго говорил с вожаком и старшими кобылами, когда провожал табун вдоль берега. Вернулся как раз к рассвету, поспать рыболовы дали недолго, впрочем, не-шаман выспался…

— О, эта крупнее! — одобрил очередной улов рыболовный вождь, с удобством устроившийся на красноватом мелком песке. — Когда снимаешь с крючка, чаще используй правую руку, не ленись.

— Отстань, — Трик нанизывала добычу жабрами на прут. — Я руку развиваю, когда вашу рогульку беру, а сейчас у меня дело.

«Рогульку» Хха сделал по многочисленным, хотя и невнятным, требованиям сказителя.Гибкая ветвь-развилка, внутри которой вставлен и закреплен хорошо склеенными жилами обрезок ветви поменьше, тоже достаточно упругий. Рогулька бралась в ладонь и тискалась, разрабатывая силу хвата ладони. Выдумка очень простая, но, похоже, действенная: ослабленная рука девчонки явно стала покрепче. Да, Ноэ преисполнен неопределенных знаний, требующих умелого подсека на крючок взрослого здравого смысла.

— Хорошо, что ты развиваешь руку, и не забываешь про упражнения. Если бы ты меня всегда слушалась… — вновь завел свою неизменную песнь сказитель.

— А если бы ты слушал меня, ты бы не сел на змею! — сердито напомнила Трик.

— Я на змею не садился! Она же меня не в зад укусила. Ужалила в заднюю поверхность бедра — атаковала исподтишка, эти ленточницы весьма коварны, — немедля пустился воправдательные рассуждения мальчишка, разглядывая свою покрытую шрамами ногу. — В любом случае, теперь мы с тобой на равных, из нас двоих получился бы достойный и полноценный франкенштейн.

Девчонка фыркнула, поправила наживку, вновь закинула короткую лесу и только после этого неохотно ответила:

— Ногу ты засунешь в леггин или эти самые ваши штаны и ноги не будет видно. А куда скво денет плечо? Для женщины это важная часть тела.

— Несомненно. Но шрам у тебя не такой уж длинный. Его можно спрятать, притом, спрятать красиво. А мощную мужскую ногу куда спрячешь? Штаны-то иной раз и снимать приходится. А шрамы, хоть и интересные, но от самой пятки, до э… ну, ты знаешь.

— Знаю, — подтвердила Трик, снимая с крючка блестящую рыбешку длиной в пол-ладони. — Ничего особо страшного на тебе нет. На воине должно насчитываться много шрамов — это доказательство героических ку. Правда, у тебя шрамы скопились на одну ногу, что немного неравномерно. Кто-то подумает, что тебя пытали, причем загадочно. Мой совет: пореже снимай леггины перед чужаками.

— Где ж их, чужаков, найдешь? — Ноэ помолчал. — Вообще-то, это и была пытка. Сначала змеиная, потом лечебная. Я помню, как ты помогла Хха. Выглядел я отвратительно.

— После встречи с оцелотом я выглядела не лучше, — пробормотала девчонка, меняя наживку. — Говори лучше о чем-то ином. Вот этот — франк-штейн? Это кто?

Сказитель охотно завел историю об ужасном существе, созданном одним из могучих, но недальновидных колдунов. Легенда оказалась весьма запутанной и противоречивой, Ноэ оправдывался тем, что события давние и мало кто из очевидцев тогда выжил. Было интересно. Хха дослушал и лишь потом пошел завтракать.

На завтрак имелась половина тушки местного зверька, нафаршированного сладковатой травой. Этой странной травы и коротколапых жестковатых, но вкусных зверьков в здешней прерии оказалось полным-полно. Странные места. О странностях, и о многом ином, требовалось поговорить с Джо. Да и с остальным племенем неплохо было бы обсудить планы и мысли. Но это когда бывший вождь с охоты вернется, а младшие закончат шрамами меряться.

…— Теперь, когда главный говорун занят делом, мы можем обратить мысли к принятию важного решения, — предположил сытый Джо.

— А? — Ноэ поднял голову — мальчишка снимал со свежей шкуры мездру и это сложное занятие полностью занимало его внимание.

— Продолжай, — махнул рукой бывший вождь. — Мы слегка подумаем, а потом выслушаем твое быстроскачущее мнение.

— Понял, не отвлекаюсь, — одноногий труженик продолжил возню со шкурой.

Вчера перейти к решению не получилось: Джо на охоте заметил следы бизонов, вторую часть дня взрослые охотники шли по следу, и, все же добыли молодого быка. Конечно, здешние бизоны были не теми настоящими бизонами, что бродили по берегам Гранд-Аванк, но тоже ничего. Ночью случилось пиршество, потом племя хорошо поспало, но теперь-то следовало принять план похода.

— За рекой прерия плоха: пустые места с тощими пастбищами и опасными водопоями. Так считают свободные лошади и винят в этом людей. Похоже, там поселки или деревни — не знаю, как их правильнее именовать, — Джо начертил палочкой кружочки за волнистой линией реки.

— Какая разница как их называть? Главное, там люди и мы должны решить — приближаться ли к ним или не рисковать? Ведь так? — уточнила Трик.

— Верно. Мы свободное племя и имеем выбор, — Джо сел поудобнее, сложив руки на набитом животе. — Выход к людям, это уже не охота и не кочевка. Это военный поход!

Сказитель, продолжая скрести шкуру, издал звук сомнения.

Бывший вождь нахмурился:

— Ты уже не дитя, Ноэ. Что хорошего мы, чужаки, можем ждать от местных деревенских воинов? Надеяться на их доброту? Даже в твоих сказках люди не очень-то щедры на радушие и гостеприимство.

— Я не в этом смысле. Кроме «военного похода» случаются ведь и «разведывательные вылазки». Тут важны конкретные варианты действий, — пояснил сказитель-кожевенник.

— Это верно, — Джо посмотрел на не-шамана. — Сразу воевать непонятно с кем — неблагоразумно. Племя у нас небольшое, не каждое боевое ку нам по силам.

Хха кивнул и спросил:

— В карте людей Тарса и их записях было что-то о здешних местах?

Ноэ с ответом не медлил — несомненно, над ситуаций мальчишка тоже размышлял и усердно:

— Люди Тарса шли с другой стороны и этих мест не знали. Но! Подозреваю, что и на востоке нас подопрет река, а вот за ней ничего хорошего не будет. Подразумевается что там большая пустыня. Возможно, эти неучи-отравители этак — плоскими штришками — изображали нормальную прерию, но вряд ли. Определенные сведения о верховьях Гранд-Аванк у них имелись, и накарябано там было по-другому. Вообще со здешними картами и топографическими знаками можно напридумывать что угодно, рисовались они безобразно.

— Если бы ты не потерял бумаги, можно было бы еще раз посмотреть, — поморщилась девчонка.

— Потерял⁈ А кто кричал «бросай все, нас догоняют»? — возмутился сказитель.

— Конечно. Во всем виновата скво, — заворчала Трик.

Старшие воины и сказитель молча посмотрели на нее.

— Я вовсе не как Ко, — обиделась девочка. — Все всё бросали, когда от орко-питеков бежали, а теперь он на меня одну сваливает.

— Ноэ про всех и говорил, — оборвал спорщицу Хха. — А если ты будешь говорить как бесславная курица, сказитель раздумает тебя любить.

Трик онемела. Сказитель покраснел. Бывший вождь заерзал и, сдерживая смех, напомнил:

— Мы беседуют о важных вещах. А о своих чувствах юные хайова подумают позже.

— Они подумают, когда им вдруг понадобятся мысли, — голос не-шамана был сух. — О чувствах зачем думать? Чувства как прерия — они просто есть. Хватит глупостей. Придет момент и вы поженитесь. Если будете живы. А болтать пустое незачем. Я не-шаман, но иногда слышу духов. Они подтверждают: есть легкая болтовня у костра, а есть глупые слова. Не стоит их путать. Если кто-то из вас двоих скажет ненужное, я пну второго из вас. Чтобы вам стало понятнее: вы давно уже вместе. Впрочем, если вам станет все равно, кого я пинаю…

— Зачем сразу пинать? — вздохнул сказитель. — И так вполне доходчиво. Ну, мне показалось что доходчиво.

— Мне тоже так показалось, — Трик забрала у мальчишки нож, принялась скрести шкуру сама.

— А не-шаман хорошо сказал, — бывший вождь лег на бок и задумчиво подпер голову. — Иногда я вам, мелким и глупым, завидую. Все у вас понятно, вы даже ворчите друг на друга, только для того, чтобы не было уж слишком хорошо. Пожалуй, я тоже буду вас пинать. Зачем вы рождаете в нас червя бессмысленной зависти? Но мы отвлеклись. Пора решить и выступать. Боевой поход? Разведывательный? Поход за трофеями? В какой еще поход мы способны отправиться?

О походе спорили и рассуждали долго. Вечер выдался важный, требовалось высказывать различные мысли, ибо война это не любовь, тут думать нужно и важно. Как ни странно, наиболее острые возражения возникали у Ноэ. Иной раз сказитель принимался спорить сам с собой, высказывая идеи странные и настолько дикие, что индейцы просто молчали. Вот как можно не снимать с врага скальпы? Ноэ утверждал, что по снятым скальпам слишком легко отыскать след лазутчиков-хайова, поскольку в некоторых местностях скальпы вообще не снимают. Остальному племени в такое верилось с трудом. Дикость какая — воевать вообще без скальпов? Впрочем, места странные, всякое может быть….

Хуже всего было то, что индейцы вообще слабо представляли местных врагов. Противник виделся примерно как люди Тарса, только более многочисленные и обитающие в громоздких и неудобных жилищах из дерева или даже камня. О домах Ноэ рассказывал много, но ведь сказитель и сам не знал, какие именно убежища строят в здешних прериях. В общем, «слишком много вар-иантов» — в этом сказитель был прав. Вот насчет ценности денег индейцы тоже весьма сомневались: Ноэ делал основной упор на эти серебряные кругляши с забавными, но трудноразборчивыми рисунками. Но можно ли в действительности получить все что угодно за эти кусочки металла? Общее неверие друзей несколько поколебало уверенность самого сказителя — Ноэ признался, что и сам маловато имел дело с деньгами. Потом говорили о сотнях сотен вещей, все еще остающихся неизвестными. Хха подумал, что это самое интересное: идти к врагу, не зная, кого и что там найдешь. Все же война много увлекательнее унылого не-шаманства.

Костер затухал, младшие хайова спали: как обычно обнявшись, и, по случаю утомленности, не давая ни малейшего повода пинать себя.

— Меч наш одноногий сказитель по-прежнему сует под себя и девчонку, — сказал, разглядывая сопящих ворчунов, Джо. — Мальчишка поправляется и взрослеет. Когда-нибудь он здорово порежется.

Хха пожал плечами:

— Он предусмотрительно затачивает только острие и треть клинка. В этом вполне разумен.

— Жизнь течет. Его нога теперь сама как карта. Глядя на колено и выше, я вспоминаю долину нашего Гранд-Аванк, — прошептал бывший вождь.

— Нельзя вспоминать. Мы не вернемся. Будут новые карты, и это весьма интересно. Что касается его ноги, то я резал аккуратно, как только мог.

— Ты можешь стать великим лекарем, мой друг, — с грустью предрек Джо. — Мне всегда хотелось стать великим воином, но теперь я думаю, что духи вели меня по жизни с иной целью. Но быть сопровождающим такого не-шамана — тоже великая цель и редкое ку. Я все думаю о той летучей тетке. Она так легко сказала Ноэ: приходи и учись. А если и тебе пойти учиться? Ты можешь достичь величайшей славы.

— Величайшая слава меня не слишком-то манит. Лучше бы ее поменять на ночь с горячей девушкой, — вздохнул Хха. — Вот только девушек нет, славы нет, зато у моего друга полно умных мыслей, и если его голова лопнет, мне нужно будет чем-то скрепить и залатать столь переполненный мудростью череп. Неплохо было бы этому научиться, раз уж я все равно здесь за лекаря. А Ноэ было бы полезно научиться махать мечом — этому мы его все равно не научим. А Трик должна учиться одеваться и вести себя как местные приличные женщины. Боюсь, ее примут за кого-то вроде орко-питекши. Она не особо красива, да еще дурно одета.

— Это как раз поправимо. У здешних женщин наверняка найдутся нарядные одежды и украшения. Они наверняка поделятся, — заверил бывший вождь. — Но как нам не снимать скальпов с их мужей и отцов? Какое ку без скальпов⁈ Разве этому нас учили наши наставники и духи наших предков? Вот как хочешь жабу дуй, а я не знаю, что с этим делать!

Озабоченный вождь пошел спать, а Хха принялся подпекать на углях речные корни и размышлять. По всему выходило, что боевой поход — можно его называть «разведывательным» или просто «набегом» — выйдет опасным и непростым. Если хайова ждет гибель, она не должна стать бесславной. Следует подготовиться, дать ноге сказителя хорошенько окрепнуть. И не спешить!

В эту ночь к Хха вроде бы приходили духи, но ничего внятного не подсказали: просто посидели рядом с погасшим костром и исчезли. Не-шаман истолковал это однозначно: время знамений еще не пришло, нужно готовиться к набегу и не спешить.

Ноэ выздоравливал, ковылял уже на двух ногах и палке. Вместе с больным пошли и дожди: короткие, неуверенные, зато почти через день. Индейцы слегка обеспокоились: этак мир и утонуть может.

Старшие хайова по очереди ходили в разведку за реку. В одну из таких вылазок Джо обнаружил довольно странную двойную полосу. Выслушавший описание необъяснимой находки сказитель немедленно предположил что это «дорога» — такая двойная тропа для колесных телег и фургонов. Про упряжки хайова, конечно же, были уже наслышаны, но следов-то на той дороге не было. Бывают дороги без следов?

Следы индейцы обнаружили на следующий день, когда пошли к опасному месту уже вдвоем.

— Вчера не было, — Джо потыкал мокасином ком конского навоза. — И следов полно. Но это же не лошади?

Хха, присев на корточки, рассматривал отпечатки копыт:

— Видимо, в здешних местах этих повозок не так много, ездят редко. И это лошади. Но подкованные! Вот отметки от отверстий гвоздей. Все как рассказывают легенды.

— Духи свидетели — железа у этих людей полным-полно. Уже и на копыта лепят! Просто не верится, — расстроенно пробормотал бывший вождь.

— Богатые. И это хорошо, — с намеком глянул на друга Хха.

— Даже не знаю. Брать трофеи у столь богатых людей вообще не интересно. Они же даже не заметят, что их обобрали. Особенно, если не сдирать с них скальпы.

На обратном пути не-шаману удалось переговорить с семьей шакалов. Звери повозочной дороги опасались. Подробности выяснить не удалось, поскольку людей, «умеющих понимать», здешние шакалы тоже опасались.

— Хайова, пора рискнуть! — провозгласил Ноэ. — У нас есть запас мокасин и еды, мы можем двигаться. Чего ждать? Могут пойти дожди, берега развезет, грязища, москитос, тоска… Нет, выжидать бессмысленно.

— Дожди и так идут. Здесь очень дождливая прерия, — сказала Трик.

— Это еще не дожди. Это так, — намек, что дожди могут быть, я же рассказывал, — сказитель смотрел на старших воинов. — И до дождей хозяева фермы могут откочевать в более людные места. Тогда вся подготовка окажется напрасной.

Три последние разведки подсказали, что дорога тянется не просто так, а выводит к жилью. Видимо, это был дом или даже несколько домов, обнесенных высокой оградой. Все из камня. Разведчики пытались нарисовать немыслимое сооружение, для того, чтобы сказитель-домосед дал правильные названия предметам и строениям. Ноэ долго смотрел, потом сказал — «лучше словами опишите». Да, рисовать старшие хайова не умели. После долгого обсуждения было решено, что каменный лагерь проще именовать «фермой». Животных там определенно разводили: лошадей индейцы опознали, но там обитали и еще какие-то животные с острым запахом и пронзительными голосами.

План атаки у хайова имелся. Даже несколько планов, в зависимости от «конкретных обстоятельств и сил противника», как заумно выразился знаток каменных лагерей.

— Значит, лошади и одежда… — бормотал Ноэ. — Лично я против грабежей, это аморально и опасно. Но есть же и смягчающие обстоятельства. К примеру, люди, сильно пострадавшие, укушенные змеями. Хм, к тому же мы идем на компромисс и не собираемся снимать скальпы. Так, хайова?

— Не собираемся. Но если тамошние люди вздумают настаивать… — бывший вождь верил в свою удачу, — тогда мы поступим с ними справедливо.

— Вообще-то они не сделали нам ничего плохого, — напомнил сказитель. — Давайте отнесемся как-то с пониманием: мы пришли и ушли, а им жить, страдать…

— Ты странно рассуждаешь! Взялся защищать каких-то чужаков. Вот если бы они сделали нам что-то хорошее, например, сами бы подарили нам лошадей… А «не сделать плохого» — это признак бесчувственного равнодушия! Так гостеприимные племена не поступают, — объявила Трик.

— Тоже верно. Но ты остаешься в тылу и охраняешь наши пожитки, — вернулся к своей главной мысли Ноэ.

— А посмотреть⁈ — завопила девчонка. — Вы идете за забор, а я должна сидеть с мешками?

— Ты не просто будешь сидеть, а сигналить, — поспешно напомнил хитроумный сказитель.

— Хватит! — не выдержал Хха. — У нас есть боевой вождь. Мы идем не менять товары, и не «просить милость», как рассказывал Ноэ. Как вождь скажет, так мы и поступим.

— Никчемный спор, — проворчал Джо. — Хайова всегда оставляли женщин и детей за своими спинами. Это разумно и безопасно. Не вижу причин, отчего нам поступать иначе. Сейчас Трик лучше помолчать. Мы бы оставили с ней и сказителя, но, возможно, нам понадобятся подсказки — ферма цивилизованная, там наверняка все не по-людски. Но Ноэ будет открывать рот, только когда будет необходимо.

— Это конечно. И все же лучше я сразу поправлю: «просить милость» и «просить милостыню» — имеет разные смыслы. Второе, это про нищих. Как в истории «Сын вождя-короля и бродяга», помните?

— Ты нас сейчас не путай, — потребовала Трик. — Все эти деньги, запутанные разницы в званиях, да еще и люди, которым другие люди запросто так дают деньги. Ты утверждаешь, что за деньги можно взять что угодно, что за них убивают, что деньги — верное ку, а тут — раз и деньги даром отдают этим твоим нищим. Сам посуди — где тут смысл?

Сказитель отперся: лично он нищих не видел, но слыхал, что денег им дают чуть-чуть: монетку или две. Таков уж цивилизованный обычай, так повелось с глубокой древности. И вообще, ему, человеку укушенному змеей, ужасно волнующемуся, сейчас простительно не совсем точно выражаться. Все же опыта мало, раньше ему доводилось принимать участие лишь в оборонительных боях, а захват лошадей и штанов — это битвы совершенно иного наступательного характера…

Позже старшие воины еще раз обсудили план набега.

…— Вот для этого и пойдем. Сомневаюсь, что нам нужна цивилизованная одежда. Да и лошади на этой ферме вряд ли хороши и достойны хайова. Но младшие воины изнежились. В здешних прериях слишком спокойно. Орко-питеки и змеи — часть жизни, они не в счет, — пояснял Джо, укладываясь спать. — Нужны подвиги.

— Войти за столь вонючую ограду — определенно, ку и несомненный подвиг, — пробормотал Хха. — Мне не нравится запах и заранее не нравится цивилизованная добыча.

— Нет, ножи-то у них хорошие, — возразил бывший вождь. — Посмотрим, вдруг ферма лучше, чем кажется издали. А ты пока прислушайся к духам, вдруг они что-то подскажут.

Духи подсказывать не спешили. Не-шаман послушал темноту, поудивлялся короткому дождю после полуночи, поел рыбы и с первым светом лег спать. Выход отряда назначили на позднее утро — к добыче следовало выходить уже в темноте, времени на переход должно хватить даже хромающему сказителю.

К ферме вышли вовремя. Ночь выдалась в меру лунная, неяркая. В самый раз: цель видно, а готовящихся к атаке воинов разглядеть из укрепленных строений куда сложнее. Вообще-то выяснилось, что может, это и не ферма. Гадая, сказитель называл массу слов, частью вообще неизвестных хайова. Ноэ слишком волновался, как будто это был его первый бой. Подруга вполсилы пнула говоруна, это помогло.

— Просто устал, у меня все же покусанная нога, что дает о себе знать, — оправдался сказитель. — В общем-то не столь важно, ферма это или что-то иное. Главное, чтобы не сторожевой пост. Меня смущает вот та вышка. Когда вы ее изображали, подумалось, что это может быть что-то вроде водонапорной башней. Версия неверная — воду здесь берут прямо из реки.

Вражеские строения действительно были возведены на самом берегу. Река — достаточно широкая, вброд явно не перейти — лениво мерцала в лунном свете. Огней не заметно, но меняющийся ветер доносит запах дыма и животную вонь. Очень животную. Хха представилось, что здешние цивилизованные обитатели — это орко-питеки, только одетые в штаны с красными сапогами, да еще и обожающие громоздить каменные стены.

— Понятно, что башня для воды им не нужна, воды и так полно, — прошептал Джо. — Лучше скажи, кого они держат вместе с лошадьми? Может, драконов? Трехголовых и прочих. Ты же рассказывал?

— Драконов? Вряд ли. Сейчас строения заслоняет ограда, и там трудно разглядеть, но для драконов явно нужен хлев попросторнее. Хотя фиг его знает, может они здесь каких декоративных драконов разводят, вроде мини-пигов… Нет, это у меня от нервов в голове глупейше насвинячилось, — многознающий сказитель вновь начал волноваться, Трик приготовилась его пнуть, но болтун взял в себя в руки и продолжил размышления вслух. — Вонь слегка знакомая, а настоящих драконов я определенно не видел, следовательно, это не они. И не свиньи, в интернате свиньи были… для гармоничного развития нас, отсталых. Нет, меня сейчас больше башня интересует. Она на сторожевую вышку похожа.

— Это как? — удивился Джо.

— Ну, вышка, на ней сидит дозорный, зрит, чтобы враждебные индейцы внезапно не подобрались. Если видит чужаков, кричит, звонит в колокол…

— Подожди, они что, специально столько древесины потратили, чтобы воин наверху сидел и просто смотрел? — не поверил бывший вождь. — Не проще доехать до хорошего холма и осмотреться как следует?

Сказитель закряхтел:

— Как вам сказать…. Допустим, древесины у них хватает, а времени до холмов ходить — не хватает. Где ты тут приличный холм видишь? Тут вон — камень из берега брать удобно, подходящее место для постройки стен. Зачем ездить туда-сюда, время терять. Опять же драконов кормить нужно… тьфу! Не драконов, а кого они тут откармливают. В общем, некогда им по высоким холмам ходить. Иной стиль жизни.

— Похоже, на вышке кто-то сидит. Сейчас от нее летучая мышь шарахнулась, — прошептал Хха.

— И как вы все видите? — вздохнул Ноэ. — И что нам делать?

— Понятно что: подползем через каменные ямы, там тени густые, будем незаметны, — указал бывший вождь.

Через дыры-ямы вдоль берега пробрались благополучно. Сказитель нарек разрытые щели «каменоломней», хотя уместнее было бы обозвать «ноголомней» — шагать по неестественным уступам оказалось сложно. Трик и мешки с рыбой оставили в крайней яме — ближе девчонка должна подойти лишь по сигналу.

Вблизи ограда не казалась такой уж неприступной: уступов сколько угодно, взберется даже ребенок.

— Больше от зверья загораживались, местность-то безлюдная, — прошептал сказитель.

Джо показал, что сейчас пнет говоруна — нашел время и так понятное пояснять, башня-вышка рядом. Ноэ зажал ладонью свой болтливый рот и крепче стиснул копье. Старшие индейцы напряженно прислушивались. Хха чувствовал близость дремлющих лошадей и еще каких-то тварей, по первому впечатлению весьма глуповатых. Джо сделал знак — сейчас пойдет к вышке. Не-шаман кивнул, стрела уже ждала на тетиве, заткнуть горло стражу на вышке если будет необходимо.

Поднялись на ноги мгновенно: боевой вождь бесшумно оказался на ограде, Хха прицелился в площадку вышки. Выглядело сооружение значительно: высотой почти в четыре человеческих роста, внизу камни, выше — жерди: ровные, сколочены красиво. Навес, есть даже ограждение из ровных досок…. Наверняка и гвоздей не жалели.

На «насесте» было тихо, крупная тень вождя взметнулась по лестнице…. Хха показалось, что донеслись какие-то неясные звуки, но, возможно, это скрипело само сооружение — вблизи оно казалось не столь уж тщательно сложенным. Джо не показывался, явно чем-то занятый. Потом над досками поднялась голова — вождь сделал несколько знаков.

— Что? Что там⁈ — встревоженно зашептал бестолковый сказитель.

— Дозорный спал, — пояснил Хха, уловивший общую суть.

— А сейчас? Мертв?

Не-шаман, не прерывая наблюдения за двором, попробовал пнуть болтуна. Ноэ, кое-чему научившийся, мокасина избежал и успокоено зашептал:

— Это хорошо. Лучше заранее скальпы не снимать. Можно пленника обменять. Или взять выкуп… Или в рабы его продать… В общем, проявить добрую волю и миролюбие…

Да откуда же в сказителе столько несвоевременных слов⁈ Хха пнул еще разок, попал. Болтун оскорблено засопел, показывая, что он и так уже умолк, можно было не пинать…

Вождь соскользнул по лестнице и без спешки подошел к ограде. В руках нес трофейное оружие.

— Забирайтесь во двор, в доме спят, — сообщил Джо, помахивая несуразной добычей.

— Откуда ты знаешь? — Ноэ запрыгнул на забор.

— Слышно. Там такая нора из камней сложена, внутри пустая.

— А! Это называется «труба»! — немедля пояснил сказитель.

— Ну да. Они специально у трубы спят и в нее храпят? Чтобы злых духов отгонять? — удивился вождь.

— Нет, это для дыма. Как дымовое отверстие в индейском типи, только каменное. Но труба же на доме, как ты услышать смог… — засомневался Ноэ.

— Послушал и услышал. Лучше скажи, как вот это называется? — вождь вертел копьем, к массивному наконечнику которого было приделано нечто вроде топорика с крюком.

— Это… вроде алебарда, или что-то похожее, — не очень уверенно начал называть-обзывать удивительное оружие сказитель.

— Нелепое слово, — хихикнул Джо. — Но луки у них еще нелепее. По совам стреляют, что ли?

Хха мельком глянул на местный лук. Действительно, птичий какой-то лук, сделан словно в шутку.

Наконец, подбежала сидевшая в засаде Трик — девчонка была налегке, припасы оставлены в яме.

— Вас угол заслоняет, едва знак разглядела, — немедля заворчала наблюдательница. — Всех уже порезали?

— Нет, дозорного я стукнул и связал. Остальные внутри спят. А загородка там крепкая, изнутри запертая, — объяснил Джо.

— Загородка — это дверь. Они часто довольно мощные, — подтвердил сказитель. — Ждем?

Хха пожал плечами. План набега имелся и уже начал успешно выполняться. К чему же его менять? Боевой вождь считал так же, но уточнил, что ждать лучше с этой стороны жилища: в глубине двора вонючий пустой крааль, а дальше под крышей спят животные. Как их называть — непонятно, с виду не очень крупные, с рогами и не хищные, но пахнут…

— Козы! — радостно вспомнил сказитель.

— Может быть. Дозорный ими тоже пахнет, хотя и послабее. Вообще он странный: крупный мужчина, а спит, как неразумный ребенок. Может, они специально такого посадили, чтобы нас обмануть? — предположил Джо. — Хотя откуда этим любителям коз знать, что мы пришли?

Особо хитроумным поведение хозяев коз пока не казалось. Скорее, наоборот. Хайова заняли предусмотренные боевым планом места и затаились.

Истекала ночь, вся какая-то странная в этом месте. Вяло жужжали москитос, но хорошо смазанное и давно ссохшееся лицо и плечи индейцев прокусить насекомым было не по силам. Нет, странно здесь. Вокруг полно живых существ, но прерии и реки словно не существовало. Видимо, нормальные звери обходили ферму. Возможно, из-за отвратительных запахов. Хха сидел на обрезке доски, удобно облокотившись на какие-то жерди и размышлял о козах и иных признаках цивилизованности. Козы в своих запахах не виноваты, пахнут они резко и непривычно, но, жабу им надуй, зверь изначально наделен вонью и отведенным ему умом. В смысле, отсутствием этого самого ума. На редкость безмозглые животные. Связана ли глупость с запахом или это просто совпадение? Нет, это обманчивая логика, как любит говорить сказитель. Кстати, сидит Ноэ терпеливо, слышно, что не спит за приготовленной для ремонта кучей камней, но попыток немедля что-то объяснить или поторопить события не делает. Видимо, сам себя непрерывно пинает. Разумное поведение…

Мысли не-шамана неудержимо возвращались к запахам. По сути, это оказалась одна из самых сложных засад, в которых Хха приходилось сидеть. Ладно, козы и что-то гнилое. Но отчего из угла двора, от того круглого сосуда, довольно искусно сколоченного из досок и перетянутого железными обручами, так явственно несет дерьмом? Зачем козьи цивилизованные люди собирают собственные испражнения? Вот что нужно непременно у сказителя уточнить.

Пахучая неживая тишина изнуряла. Хха начал беспокоиться, что так вообще ночь разлюбит. Время тянулось и тянулось. Происшествие случилось лишь одно: на вышке-насесте завозился лучник-засоня. Наверное, попытался развязаться. Неслышная тень Джо немедля наведалась на вышку и там раздумали развязываться.

Наконец, в строении подали признаки жизни. Пора бы — уже чувствовался близкий рассвет. Сверху потянуло дымом сухой травы. Очаг разжигают. Невнятные шорохи послышались явственнее. Хха поднялся, несколько раз присел, разминаясь.

Внутри послышался стук отодвигаемого бруса, затем донесся звук зевка. Хорошо зевают, этак всосет человека, как матерый таамм зазевавшегося кулика…

Хха затаился сбоку от входа, Джо замер по другую сторону двери, не потерявший свое место в боевом строю сказитель согнулся за спиной вождя. Хорошо, что копье ему велели оставить, а то бы Джо рисковал своим крупом…

Дверь распахнулась, Хха схватил кого-то за шею и вырвал из прохода. Вождь огромной и беззвучной мышью скользнул внутрь. Не-шаман остановил норовящего улететь во двор врага — судя по писку, это была женщина — швырнул обратно в дом, прыгнул в душную темноту. Внутри уже вопили, рычал Джо, крепко пахло (на этот раз мочой), что-то трещало и падало. Битва началась! Следом за не-шаманом, в дом запрыгнул Ноэ, сжимая меч двумя руками, визгливо завопил:

— Спокойно! Это проверка учетных записей!

Битва как-то сразу и закончилась. Местное племя оказалось оттеснено к стене своей рукотворной пещеры, частью присело на корточки, частью вжалось в камень стены. Сбитые с ног отползали туда же. Все вопили на разные голоса, и голосов оказалось жутко много, поскольку плакали-визжали и оставшиеся на деревянных постелях дети. Племя оказалось более многочисленным, чем предполагали хайова. Более многочисленным и более мелким…

— Рты закрыли! — взвыл сказитель, явно напуганный таким многолюдьем.

На миг стало тихо. В жилище было не так уж темно: предрассветный свет падал сквозь узкие специальные щели в стенах, в очаге плясало разгорающееся пламя, да еще светил и пах прогорклым салом легкий яркий огонек на сколоченном из досок возвышении. Хха видел устремленные на него перепуганные взоры…

Естественно, прислушавшиеся к многоумным рассуждениям сказителя, индейцы не нанесли на свои тела достойную боевую окраску воинов хайова-ката. Но и идти в набег с позорно голыми лицами было неразумно — хотя бы из-за москитос. Старшие воины ограничивались покрытием лиц смесью ила и угля — эта сплошная, мрачная и неинтересная окраска была вполне уместна в новой жизни. За ночь маски порядком растрескались, местами осыпались, и воины выглядели похожими на подсохших на мелководье утопленники.

Дети набрали воздуха и вновь принялись рыдать. Пронзительные завывания и стойкий запах мочи заставил налетчиков нервничать. Но тут проявил себя великий сказитель:

— Все успокоились! Ничего экстренного не происходит. Кто тут… это… старшая мать? Ты? К детям пошла и угомонила!

Ноэ указующе взмахнул мечом. Нижняя часть лица сказителя была скрыта куском кожи, и от этого голос мальчишки казался глуше и старше.

Крепкая женщина, не сводя взгляда с начищенного кончика меча, прошмыгнула к детям, и, бухнувшись на застеленный шкурами настил, прижала к себе разом троих детей. Те мгновенно притихли.

— Хорошо! — приободрившийся сказитель оглядел пленников. — Так, объясняю… Минутку, а где ваши остальные мужчины?

Местное племя действительно выглядело каким-то странным: десять женщин и всего двое мужчин, причем один из них совсем старик, лет, наверное, пятидесяти.

— Рихар еще во дворе, — мрачно отозвался этот древний лысый вождь фермеров — поврежденную во время толкотни руку он прижимал к груди.

— С Рихаром вашим мы уже поговорили, — заверил Ноэ, поправляя свою намордную повязку. — А вы, если бы за оружие не хватались, не пострадали бы. Мы тут не какие-то разбойники, никого убивать не собираемся.

— А чего собираетесь? — все так же мрачно уточнил старик.

— Ищем кое-кого, — сказитель пристально оглядел пленников. — Кто на нас напал третьего дня?

— Не мы! — хором заверили две женщины и тот тощий мужчина, что был помоложе.

— Да уж видим, что не вы, — Ноэ уверенно уселся на странную подставку, сколоченную из дерева, и, видимо, предназначенную специально для опускания задов. — А следы к вам ведут. Где ваши воины?

— Так в Слиппу уехали. На торг, — разминая руку, пробормотал старик. — А вы кто?

— Он еще спрашивает⁈ Не видите, что ли? — оскорбился мальчишка и обратился к хайова на интернатском языке.

Хха понял лишь «фигово живут» и про жопу, но на всякий случай неодобрительно крутанул копьем. Джо выразился более определенно, бахнув по настилу с огоньком палицей и издав старинное длинное слово.

— Пришлые! — шепотом заохали женщины, а дети помельче вновь захныкали.

— Что б вопросов больше не возникало! — намекнул Ноэ. — И хныкать потом будете, когда разберемся. Кто на нас напал?

— Откуда нам знать? Мы вас впервые видим. Да тут по всему теченью Гросс-Рейн только мы и живем, — хмуро сказал старик.

— Гросс-Рейн? У вас фвольварк, что ли? — чему-то удивился сказитель.

— Если знаете, чего спрашиваете, — оскорбился старый лысун.

— Я много чего знаю. Но сейчас моя задача переводить для господ ofitserov, — с достоинством объявил Ноэ. — Ситуация-то непростая…

Хха сохранял грозный вид, загораживал копьем проход, и размышлял о том, что сказитель никогда не лжет. Быстроязыкий Ноэ лишь наносит на простую правду сложный узор яркости и преувеличения, причем делает это с воодушевлением истинного словесного бойца. Сейчас юный сочинитель не рассказывал историю: он намекал и позволял фвольваркцам догадываться и обманываться. О племени неизвестных «katorzhnikov», чудом зловещего и необъяснимого заклятия оказавшихся в чужых местах, о великих законах жизни «po Ponyatiyam», о сотнях Пришлых-бродяг, оказавшихся неподалеку и не знающих жалости… Смесь понятных и непонятных слов, недосказанность и мрачный вид юного переводчика дополняли впечатление. Дети-фвольваркцы смотрели, открыв рты, женщины, понявшие из разговора лишь чуть больше, вновь начали тихонько всхлипывать, молодой козопас оторопело поглядывал то на рассказчика, то на своего старейшину, а тот все больше мрачнел.

…— и вот, господа ofitsery идут по следу, дабы усечь воров на голову и натянуть их шкуры на барабаны. Знаете что такое барабаны? — на всякий случай уточнил Ноэ.

— Знаем. Но это не мы, — лысун очень искренне смотрел на великого и страшного Джо. — Мы о вас вообще не знали. Богами и внуками клянусь — мы ничего не брали! Переведи, господин толмач.

— Что клятвы… Следы-то в вашу сторону ведут. Хотя, конечно, странно, — Ноэ с сомнением оглядел углы жилища. — У нас шесть туш украли, куда вам столько. Но кто же вор и отчего вы нас не предупредили, как надлежит честным селянам? Кто теперь отвечать будет? Чьи головы отсекать?

— Да какие у нас головы⁈ Мы же никогда… откуда ж нам знать… — застонал лысун, предчувствуя самое дурное. — Не туда пришли господа Пришлые-офицеры, вы им скажите, они же сами видят.

— Как это не туда⁈ — возмутился сказитель. — Три десятка воинов шли по следам пять дней и не туда? Кто за это ответит? Воины жаждут крови, мяса и усекновения голов!

— Да что та кровь? А мясо — оно же есть! Сейчас козлятины нажарим! — ухватился за зыбкую надежду старикан.

Ноэ скривился и обратился к соплеменникам с относительно длинной речью. До этого сказитель себя «переводами» не слишком утруждал, видимо просто забывая про пришлость и иноязычность «katorzhnykh ofitserov». Сейчас дело требовало.

Джо не дослушав непонятности, отмахнулся и прошел к дверям. Было слышно, как он распахнул дверь, грозно рявкнул во двор. Там немедля что-то с грохотом развалилось — должно быть, та самая куча жердей. Конечно, Трик не могла внятно отвечать — девчачий голос даже глуповатые фвальваркцы расслышат — но ловкая хайова обозначила присутствие многочисленных и ужасно грубых воинов.

— Свирепеет наша katorga, — вполголоса сказал Ноэ, выражая не совсем наигранное беспокойство.

— Так что ж мы можем⁈ Мы же всей душой! За что нам головы усекать? — застонал лысун.

— Да, жаль вас. Может, уговорю… — сказитель поспешно выскочил вслед за Джо, донеслись его непонятная, но прочувствованная речь. По всему было понятно — уговаривает вождя жалостливый переводчик.

На Хха смотрели десятки полных страха глаз. Нет, смелый налет за добычей виделся не-шаману как-то иначе. Очень-очень сомнительное ку.

Прибежал Ноэ:

— Уговорил! Возьмут только лошадей, немного еды и одежды. Там у нас уйму пленников нахватали, и все голышом. Смотреть на них противно, позорище…

Племя фвальваркцев дружно взвыло. Видимо, потеря лошадей для них была равна этому самому таинственному «усекновению глав».

— Да вы нас просто грабите! — осознал догадливый лысун.

— Ничуть! — яростно возразил Ноэ. — Мы берем мясо, необходимое воинам, коим необходимо отыскать следы подлинных воров, которых необходимо непременно покарать по соображениям высшей и необходимой справедливости.

Этакая убедительная стая необходимостей заставила предводителя фвальваркцев прикусить язык, зато уж его бабы разрыдались с новой силой и их поддержали детеныши. Судя по виду, вот теперь Ноэ был готов дать слабину — слезы детей и скво на мальчишку вполне действовали. Напоминая о благоразумии, Хха древком копья ткнул сказителя в колено.

— Да! Вот офицер велит смягчить ваш ущерб, — Ноэ высыпал на доски перед лысуном два десятка монет.

— Но это же мал… — старикан подслеповато присмотрелся. — «Короны»⁈ Милорд, что же вы не сказали, что просто желаете купить у нас лошадей?

— Нам на мясо, — осторожно напомнил сказитель. — И одежда…

— Самое лучшее соберем! — с внезапным восторгом завопил старейшина фвольваркцев. — Женщины, да поставьте же что-то на стол! Такие гости, угостить их достойно должно, а вы слезы льете. Милорд переводчик, зачем же господам жилистая конина? Берите коз, есть молодые, мясо во рту так и тает.

— Матерые katorzhniki мослы погрызть-разгрызть любят, а козлов им жрать ponyatiya не позволяют, — неубедительно объяснил Ноэ. — Давайте-ка, поживее, там это… следы затеряются.

Пришлось все же задержаться. По дому бегали женщины, собирали тряпки и пахучие низенькие кожаные сапоги. Старик уговаривал взять еще сыру, муки, каких-то kolbas, сожалел, что все «хорошее-благородное» сейчас на рынок в Слиппу повезли. Ноэ гордо утверждал, что каторжники питаются лишь сырым мясом, но сам от сыра не отказался. Мечущиеся женщины с почтением подносили Хха то одно угощение, то другое. Пришлось делать вид, что не-шамана еда вообще ничуть не интересует, хотя попробовать толстую лепешку, выпеченную уж точно не из толченых корней, было бы неплохо. Впрочем, боевая раскраска на лице хайова ссохлась в такую жесткую маску, что проще было продолжить изображать каменного «офицера-каторжника». И очень хотелось стукнуть древком копья по макушке говорливого сказителя, что было несправедливо: Ноэ воспользовался моментом и завел разговор о том, где лучше искать следы воров. Местные мужчины наперебой рассказывали о бродах и переправах, приметах и даже дорогах — оказалось, что дорога здесь даже не одна. Зашла речь и о «великом городе Калатере»….

Наконец, мешки были собраны, Ноэ еще раз напомнил о привычке воинов-каторжников в боевом походе «усекать главы всем попавшимся на глаза» и налетчики вышли во двор. Повеселевшее племя фвалькерцев благоразумно следовать за офицерами и вообще провожать гостей не решилось.

Лошадей оказалось всего три. Вообще-то их было четыре, но жеребую кобылу решили оставить хозяевам.

— Что-то мы уж вовсе странные налетчики и коноеды, — задумчиво молвил Ноэ, разглядывая лошадей. — Они вообще со двора-то выйдут?

— Двух нужно лечить, — буркнул Хха, сразу почувствовавший хвори серой кобылки и невысокого мерина. — Но мешки они унесут.

— Мы глупы. Меня словно отпинали, — с горечью сообщил боевой вождь. — А начиналось как истинное ку, жабу ему надуй.

— Ну, трофей-то ты взял хороший, — осторожно напомнил сказитель, кивая на копье-топор, отнятый у незадачливого дозорного фвалькерцев.

— Пусть так, — сокрушенно кивнул Джо. — Вот только Трик и то оказалась воинственнее.

Повозившись, хайова открыли ворота и вывели навьюченных лошадей. Девчонка ждала уже снаружи. Как выяснилось, заскучав, она произвела свой отдельный налет на строение, где фвальваркцы держали птицу, и добыла четырех. Толстые птицы на прерийных курочек походили мало, хотя сказитель уверял, что это тоже курицы. Трик сообщила, что странные куры несут отличные яйца, вот только собрать их было не во что, пришлось выпить на месте. Вид у девчонки действительно был обпившийся и сытый.

Путь отступления был продуман еще в то время, когда хайова полагали что идут в славный боевой поход. Сейчас же, быстрым шагом уводя лошадей и неся тушки кур, индейцы чувствовали себя странно.

— Это всего лишь первый опыт, — робко прервал общее молчание сказитель. — Да, не самая лучшая добыча, зато мы многое узнали. Я делал что мог…

— Тебе — ку, — вздохнул Джо. — Кое-кто не сплоховал, и наелся яиц — это тоже ку. Если же оценить эту ночь как боевой поход…

— Ты излишне скромен! К чему скрывать подвиги? — запротестовала ехидная Трик. — Тут и еще кое-кто получил маленькое ку с немаленькой такой скво.

— Это было не ку, а взаимная любезность, — скромно поправил боевой вождь.

Тут Хха сообразил, чем таким странным пахнет от друга — козлиной женщиной! В смысле, козами и женщиной. Э, жабу им надуй, если совсем точно: женщиной, пахнущей козами. Значит, та крупная скво фвальваркцев вовсе не случайно так долго ходила в таинственный «чулан» за сырами.

— Это вы о чем? — удивился Ноэ, вечно занятый своими мыслями.

— Мы расстроены состоянием лошадей. Кстати, что такое «чулан»? — спросил, чтобы не забыть, Хха.

Выяснилось, что чулан — отдельное помещение, где хранят запас продуктов и всякого прочего, очень нужного. Таков обычай цивилизованных людей — для всего придумывать специальные названия, а потом записывать, дабы не забыть этакую прорву редкостных слов. Поговорили о цивилизованности — сказитель требовал непременно хорошенько выстирать добытую одежду, в ней наверняка полно блох и клопов, уже искусавших хитроумному Ноэ нежные щиколотки во время переговоров. Потом индейцы вновь вернулись мыслями к лошадям. Хха слушал, как трое соплеменников без стеснения обсуждают недостатки старого жеребца и двух замученных болячками молодых животных, как будто лошади этого позора и не слышат. Вообще-то, лошади действительно были почти равнодушны к людским словам, лишь вяло, устало обижались. Хха поправил перекосившиеся мешки на спине кобылки и намекнул:

— О достоинствах и недостатках лошадей говорить рано. И люди, и оружие нуждаются в правильном уходе. Лошади тем более. Не спешите. Есть другие вопросы.

— Как скажешь, не-шаман, — покосился внимательный боевой вождь. — Было виденье?

— А у тебя разве не было? Там, в лошадином загоне?

— «Конюшня». Это у них называется конюшней, — пробормотал Джо. — Да, я думал, что шести лошадей нет на месте и это лучшие лошади их племени. Хотя я не уверен, что ушло шесть…

— Ушло семь. Пять верховых и две… как это? Повозничьи? Заповозные? — запутался в сложных словах не-шаман.

— Упряжные, ходящие в пряжке — это упряжные, — подсказал Ноэ. — Но что вас беспокоит? Сыновья и зятья поехали с товаром, нам до тех лошадей не дотянуться. У них там два дня дороги, да еще сам торг, вернутся в лучшем случае через четыре дня. Они же только вчера уехали.

— Твой лысун — лгун. Их воины уехали четыре дня назад, это же ясно как день, достаточно было понюхать конюшню, — отозвался Джо. — Но нас вовсе не беспокоит ложь хитрого хозяина. Скорее, мы полны надежд.

— Да ладно вам жабу раздувать, — не поверил мальчишка. — Думаете, все равно будут догонять и мстить? За что? Мы же им явно переплатили. Сдуру, конечно, но кто знал, что серебро здесь в такой цене. Это, конечно, моя вина, не додумал…

— Нет, это ты сейчас не додумываешь, наш славный врун. Сказка про страшных каторжников была хороша, хотя никто не знает, что это за такое племя Пришлых. Нужно было выдумать имя племени попроще.

— Каторга — довольно известная местность, обширная. Вполне могут про нее ходить слухи даже и в здешней глуши, — заверил сказитель. — А вот в то, что за нами устроят погоню, я не верю. Мы не причинили фермерам особого вреда, разве что перепугали до полусмерти и слегка ушибли их дозорного-засоню. Зато щедро заплатили. По сути, они нам должны быть благодарны…

— «По сути». Ты плохо знаешь людей, мальчик, — хихикнула Трик.

— Зато уж ты-то людей насквозь видишь, девочка, — обиделся опытный переговорщик. — Не будут они за нами гнаться, побоятся. Да и злости в них нет, все же обошлось благополучно.

Старшие воины переглянулись. Мелкие воины спорили напрасно. Если бы хайова знали, насколько хорошо умеют козопасы читать следы, вот тогда все было бы понятно. Но вот этого хайова пока не знали.

Загадка разрешилась на следующий день, ближе к полудню.

…Хха ел сыр. Как выяснилось, сыр — довольно вкусная пища, если отстраниться от едкого, едва не вышибающего слезу, козьего запаха. Впрочем, не-шаман успел порядком обдумать существование этих таинственных животных и пришел к мысли, что при надлежащем уходе козы так вонять не должны. Но сыр и свежие лепешки, испеченные общими усилиями: Трик, умеющей печь, и Ноэ, знающего, что должно получиться из подобной муки, оказались вкусны. Теперь индейцы сожалели о неразумно сгоревшей первой порции лепешек. Муку, как и серебряные «короны», стоило беречь — полезные вещи. Но сейчас приближалось ку.

— Они⁈ — тугоухий сказитель старательно прислушивался.

— А кто еще? Готовься, это тебе не языком лгать, — уколола Трик, страшно жалевшая, что не слышала сказку о безжалостных «каторжниках», которую красноречивый враль вложил в уши доверчивым обитателям фвальварка.

Трое хайова теснее сдвинулись к огню, Хха гадал, успеет ли доесть головку сыра, Трик накинула на волосы мешок и нагнулась пониже, сказитель, наоборот, приосанился, справедливо предполагая, что без вступительной речи сражение не обойдется. Топот копыт нарастал: над каменистым берегом звуки не то что хорошо разносились, просто лучше ощущались. Поспешно дожевывая, не-шаман подумал, что все как-то слишком просто и понятно: вот доехали торговцы-мужчины домой, вошли в свою пахучую фвальварку, покричали-разобрались, подумали что делать, дали отдых лошадям, и наутро выступили в погоню по следам «каторжников». Бывает ли так просто? Все же козопасы должны были надеяться, что налетчики умны и интересны, что война будет славной. Вот Джо считал, что хуторяне выследят врага и будут подкрадываться, чтобы захватить налетчиков врасплох. Нет, нельзя было так хорошо думать о козьих людях. Это та чуланная скво здравый смысл боевому вождю затуманила.

Всадники вылетели на берег, немедля увидели врага, в несколько глоток издали вопль торжества.

— Вот они! Бродяги паршивые! Кого обмануть надеялись⁈

— Вы к нам? — удивился сказитель чуть дрогнувшим голосом.

— К тебе, сопляк, к тебе! — завопил тот фвальваркец, что так тихонько сидел за столом и услужливо объяснял про дороги. — Сейчас язык тебе вырву, брехун бесчестный!

Остальные козопасы расхохотались:

— А кто про невиданных здоровяков рассказывал? Валь, уж не ты ли болтал про черных страшилищ с дарковой кровью? И это те самые великаны? Особо вот тот, что раком стоит?

— Этот вроде нет, — озадаченно заколебался Валь-козлопас. — Этого не видел. Вот у них один такой очень мордатый был…

Фвальваркцы, сбившись в гарцующую кучу, озирали крошечный лагерь и развешенные для просушки выстиранные одежды. Их явно озадачивало спокойствие налетчиков.

Хха действительно несколько успокоился. Хуторян было семеро — давешний сердитый знакомец сидел на неповоротливом коне — толстоногом, с подвязанным хвостом и короткой мощной шеей. Видимо, таких меринов специально для повозок держат.

— Эй, так где ваш здоровяк? — настороженно спросил Валь-знакомец. — Он ведь точно был, не вздумай выкручиваться и врать мне в глаза, сопливый бродяжка!

— Был, — печально признал сказитель. — Помер. Уже закопали. Это все ваш сыр пахучий. Это ж сплошная salmonella, а не сыр.

— Ишь ты, сыр ворованный им не впрок⁈ А чего жрал тогда? У нас таких наглецов вешают! За шею! Что, не знал, сосунок? Руки давай, сейчас свезем вас к леску у Поворотной горы, да подвесим! — долговязый властный мужчина послал упирающегося коня вперед.

— Стойте! — поспешно возопил Ноэ. — Чего сразу вешать? Это не по закону!

И так беспокоящиеся лошади неукротимых охотников за налетчиками, фыркали и пятились, опасаясь идти дальше. Чуткий гнедой жеребчик вообще попытался развернуться и дать деру от столь непонятного места. Всадники с трудом сдержали лошадей, длинный предводитель гневно заорал на сказителя:

— Повизжи тут еще, сопляк! Законник сыскался. Сейчас на месте проткну!

Копье играло, нацеливаясь то в живот, то в грудь Ноэ, правда, заставить коня приблизиться селянин так и не мог.

— Да что такое⁈ Уж не колдуют ли? — слегка озадачился всадник.

Фвальваркцы вновь вспомнили, что у них есть луки, напряглись в седлах. Медлить было неразумно, Хха встал и вынул нож:

— Вешать не дамся. Это глупая смерть.

Селяне дружно захохотали:

— Глупая? Тебе какую поумнее подать, а? Ишь, морду умную сделал, бомбурик оборванный.

— Стойте, а то у них не девка-ли⁈ — кто-то из фвалькерцев, наконец, разглядел скорчившуюся Трик.

— Сам ты девка! Hamlo вонючее! — девчонка подскочила, выпрямилась и побежала в сторону реки.

Вот это было разумно и своевременно. Правда, бежала Трик до неестественности медленно и слишком виляя поджарой попкой, что совершенно не шло благопристойной юной хайова. Но глупые селяне все равно заулюлюкали, трое из них послали лошадей за мелкой добычей. Хха решил, что лучшего момента не представиться и гаркнул:

— Фигеем!

Земля и мелкие камни перед копытами оставшихся на месте всадников вздыбилась — из-под присыпанной шкуры со щитом на руке восстал засидевшийся и разъяренный боевой вождь. Одновременно Хха беззвучно закричал лошадям — «Оцелот»!

Имелись сомнения, что домашние лошади поймут сказанное, как должно разумным животным. Все же подневольные обитатели конюшен были сильно испорчены властью грубых людей. Но предупреждение и выскочивший из земли воин подействовали. Как верно повторял сказитель, «простейший страх и натуральная паника различаются, поскольку имеют разные характеры»…

…Двое селян сразу вылетели из седел. Лошади вставали на дыбы, пытались развернуться, сталкивались. Земляной Джо отпихнул щитом морду ошалевшей кобылы, достал топором ее хозяина…

…Хха подбросил мокасином спрятанный под тряпьем лук, мгновенно наложил стрелу. Сейчас, когда враги, наконец, разъехались, выбирать цель и стрелять было замечательно удобно. Не-шаман всадил стрелу между лопаток погнавшемуся за Трик глупцу — весьма тугодумный козопас, но лошадь сдерживать и направлять умеет, тем и опасен…

…Боевой вождь раздробил обухом тяжелого топора колено всаднику — тот неистово воя, свалился с седла, застрял ногой в стремени, обезумевшая лошадь пыталась освободиться, топча и лягая дергающееся тело…

Трик уже бежала за повернувшими назад всадниками, швыряя камни и смущая всех, и особенно лошадей, неистовым кровожадным визгом. Двинувшийся ей на помощь сказитель, по своей неразумной привычке слегка завозившийся, пока хватал копье, попытался встретить двух шарахнувшихся всадников, но не слишком преуспел…

Хха сбил дальнего фвальваркца — на редкость неумелый был всадник, такому умереть — истинное облегчение. Желательно было, чтобы никто из врагов не ушел и не наболтал языком, поэтому стрелять приходилось очень быстро. Еще отпуская третью стрелу, хайова с досадой почувствовал, что сейчас не попадет — долговязый предводитель козопасов действительно пригнулся. Не-шаман окликнул его лошадь…

…Топор вождя, дважды крутанувшись в воздухе, с глухим стуком вонзился между лопаток пытавшемуся убежать спешенному трусу. Для метания цивилизованные топоры не столь удобны как томагавки, зато перерубают самый толстый хребет…

…Младшие воины все же осилили свое ку: сказитель зацепил копьем бок врага, Трик метнула камень — хрустнул затылок, всадник, уже возомнивший, что счастливо проскочил, запрокинулся на круп лошади. Ловкая девчонка повисла на длинном поводе, кряхтящий сказитель ухватил всадника за куртку…

…Джо взялся за лук, и старшие хайова разом в две стрелы свалили предводителя врагов. Это было несложно: конь врага закрутился на месте, в несчастной лошадиной голове все смешалось: оцелоты, подземные люди, боль от бьющих в бока каблуков и рвущих губы удил. Нет, козопасы просто изверги — доводить разумное животное до такого жалкого и неуверенного состояния…

…— Ну не камнем же! — вопил Ноэ. — У тебя же нож есть!

— Я однорукая, мне так удобнее, — девчонка еще раз огрела камнем темя уже бесчувственного врага.

— Как-то быстро получилось, — разочарованно признал боевой вождь и пошел добивать воющего раненого.

— Только без скальпов! — вновь разволновался суетливый сказитель. — Я вам точно говорю — выдадим себя, неприятности будут.

— Я помню, хватит визжать, — заворчал вождь.

Хха, присев на корточки и прижавшись лбом к успокаивающему напряжению лука, пытался сосредоточиться. Злиться на шумных друзей не было смысла — они думают, что говорить с лошадьми даже проще чем с людьми — глотку-то не надо надрывать. На самом деле наоборот: сразу ко всем лошадям обращаться сложнее, чем к толпе людей. Это же не табун, а испуганные, больные конюшней животные. Но вернуть разбежавшихся лошадей все равно нужно….

Глава 5

«Мне тоже туда не хочется. Но это наше ку».

ФФ с сомнением качала головой. Кобыла и Хха смотрели в сторону города. К счастью, величайшая столица — город Калатер — властитель мира и центр всех-всех земель — сейчас тонул в темноте и не так пугал.

Племя расположилось на последнюю вольную ночевку перед вступлением в город. У не-шамана имелось предчувствие, что город он не полюбит. Нет, духи насчет этого не намекали, просто Хха уже не любил деревни, поселки, хутора, трактиры, мельницы, ярмарки, свинарники и еще уйму разных цивилизованных поселений. Вряд ли непостижимо громадный Калатер, в котором, поговаривают, сгрудилось все перечисленное, и еще много неведомого, но тоже очень людного, насквозь лживого и вонючего, станет приятным исключением.

К знаменитому городу хайова шли петляющей тропой войны и подвигов почти четыре месяца. Месяц — это здешняя труднообъяснимая череда «временных периодов», порядком отличающаяся от последовательности нормальных индейских месяцев, внятно отсчитываемых от первой полной Луны после Дождя. Нет, в здешних местах все непросто, ибо цивилизация — самая пере-передутая жаба на свете. Страшно представить, что случится, когда она лопнет. Хайова удивлялись и ужасались, но шли вперед. Поворачивать назад было бы недостойно и неинтересно, да и некуда.

Да, как много всего случилось за эти месяцы. Племя крало и меняло лошадей, научилось сводить и подправлять тавро на живой добыче, перекрашивать гривы и хвосты, продавать лошадей по три-четыре раза — в такой торговле ничего сложного нет, особенно если лошадям не нравятся новые хозяева. Хха порой лечил скот и людей, сказитель оказался выгоден в роли писаря, а вождь порой ощутимо экономил провизию — у него случались уединенные ужины и завтраки у вдов и иных добрых женщин. Нельзя сказать, что путь племени был гладок и безоблачен: хайова дважды сражались с конкурентами-конокрадами, потом случилась битва с какими-то безумными бандитами, несколько раз селяне собирались бить сказителя за излишнюю грамотность и «колдовские слова», и болтливого умника приходилось защищать оружием. Не обошлось и без снятых скальпов, но то выдался отдельный случай, и даже цивилизованный от пяток до выгоревшей макушки Ноэ признал, что иначе никак нельзя. Собственно, он и скальпировал врагов у того болота. Трик могла быть довольна: приходя в ярость, сказитель не отличался от истинного чистокровного хайова. Жаль, конечно, что не в каждом бою мальчишка пробуждал в себе столь безжалостного бойца, но эта привычка придет с опытом.

Скальпы пришлось оставить сушиться на ветвях красивого дерева, росшего на приболотном холме. Увы, но таков уж здешний закон: тела врагов надлежит по-быстрому прикапывать или топить — никаких скальпов на память. С другой стороны, все довольны: неудачливые похитители наказаны, сказитель убедился, что процесс скальпирования не так уж сложен, взрослые хайова удостоверились в решительности младшего воина — вечно толкуя о своей нездоровой цивилизованности и неудачном воспитании, Ноэ сильно преувеличивал. Такова уж манера всех сказителей.

Вообще-то, Трик пытались украсть уже дважды, а честно купить раз шесть. К удивлению хайова, оказалось, что именно таких девчонок особо ценят в здешних местах. Казалось бы: бедра узковаты, глаза наоборот — слишком большие и не особо раскосые, пышности тела вообще нет — одна гибкость и никакой богатой сытости, волосы не слишком прямые, чуть вьются и уж точно не до пят. Вообще ничего особенного, разве что в чуть вздутых губах намек на капризную насмешку и скулы высокие. Про недозрелый возраст даже и упоминать нечего. И характер, гм… Но ведь шесть «корон» предлагали. За самую лучшую лошадь, виданную Хха на сельской ярмарке, ровно столько же давали. Удивительной стати кобыла. А Трик… ну, просто Трик. Но тоже шесть «корон»? Прав сказитель — порочные, глупые, вздорные нравы у этой цивилизации.

Сам-то Ноэ, конечно, заметно поумнел. О людях многое понял, и, что важнее, наконец-то научился держаться на лошади. Вот это было великое ку! Нет, не сказителю ку, а людям, научившим этого мелкого двуногого таамма сидеть в седле. Немыслимый подвиг племени! Хха отлично помнил, как его самого впервые посадили на коня. Конечно, никакого седла, уздечки и стремян. Сел, лошадь немного провели вокруг лагеря, давая ей и трехлетнему седоку привыкнуть друг к другу. Дальше сами. Серым был конь, кончик левого уха чуть разорван. Как вчера это было…

Это было давно. Серый умер, Крапчатый умер, почти все тогдашние люди и лошади уже умерли. Нет смысла бояться смерти. Воины-хайова рождаются, чтобы славно умереть. Но попробуй не бояться расставания с лошадьми… и с людьми. Но об этом лучше не думать.

За последнее время Хха очень часто говорил с разными лошадьми. Все они были слегка глуповаты. Не стоило их винить: жизнь в конюшне и власть людей никого еще не сделала лучше и разумнее. Да, домашние кони глупеют. Не то чтобы совсем глупенькие, просто неправильные. Кроме ФФ. Что странно, но хорошо. Каурая кобыла единственная, которая сама дала себе имя. Нет, была у нее и кличка, данная людьми, кобылка ее знала, но думая о себе, упорно называла себя — ФФ. Очень удивилась, когда не-шаман понял, как ее зовут. Хорошая, правильная лошадь.

Со здешними домашними лошадьми вообще было интересно. Хха осознал, что за всю свою жизнь знал очень мало лошадей. По сути, все кони Гранд-Аванк были знакомы с детства и не казались странными. Здесь же все было иначе: лошади перенимали частицу характеров своих хозяев, а часто меняя хозяев, становились неуверенными, а порой и попросту безумными. Но, как ни странно, через таких лошадей оказалось проще понять здешнюю жизнь. Это было вдвойне удобно: конюх-коновал — заведомо человек со странностями, он же все время со скотиной возится, ему чудаковатости простительны. Хорошее прикрытие — Хха знал, что едва ли станет окончательно похож на обычного селянина. Впрочем, не-шаман все равно нравился девушкам. Не столь пылким и нетерпеливым, как скво, алчно «кладущие глаз» на Джо, но это только к лучшему — те тетки иной раз изумляли своей плотской жадностью. Не-шаман предпочитал девушек, думающих не только об одном-единственном удовольствии. Хотя развлечение хорошее, что тут жабу дуть. У Хха случилось «свидание» — именно так называл эти моменты многословный сказитель — с одной дочерью мельника. Симпатичная молодая скво, ничуть не разочаровавшая не-шамана, а он постарался не разочаровать ее. И вот не было там никакой «потаскушности», как бы ни ворчала Трик.

Последнее время Трик была весьма занята. Пожалуй, именно ей приходилось узнавать уйму нового и внезапного, особенно в первые дни знакомства племени с нравами цивилизованного селянства. Именно она с Ноэ первыми вошли в деревню, когда было решено попробовать «лега-ли-зоваться» — еще одно красивое слово интернатского мира. Мелкие воины изображали осиротевших брата с сестрой, перебирающихся к родичам, обитающим где-то рядом с великим Калатером. Байка казалась сомнительной: Трик, со своими темными локонами и голубыми глазами, внешне весьма отличалась от сказителя, похожего на кареглазого дикобраза. Сразу видно, что этих родственничков только одежда с чужого плеча и роднит. Но, как выяснилось, привычка постоянно дразнить Ноэ научила девчонку копировать манеры «братца» — когда она начинала молоть языком, никаких сомнений в их родстве не оставалось. Редкостных слов она знала, естественно, поменьше, оттого никто не и думал, что сиротка норовит изощренно сквернословить. Привирать и сочинять как Ноэ, она тоже не умела, зато высматривала подробности и детали местной жизни гораздо зорче сказителя, да еще и выглядела милой и наивненькой. В общем, эти двое оказались на редкость успешными лазутчиками.

Что было еще удачнее: Трик взяла на себя основную тяжесть обучению сказителя сидеть в седле. Старшие воины учить этому не умели: просто по-индейски усадить неумеху в седло и дать ему там вырасти было поздновато. Можно ли объяснить, как хайова дышит? Девчонка тоже не слишком-то объясняла. Странно, но она даже не вопила, видимо, считая, что в столь безнадежном деле горло надрывать бессмысленно. Но ее фырканье, жесты, неодобрительные взгляды и потыкивание древком копья свершили чудо. Манера держаться в седле у Ноэ сложилась странноватая, но ездил он уже довольно уверенно.

— Научив его ездить, девчонка окончательно его оседлала, — изрек самый сведущий по части женщин старший хайова.

Хотя Хха возразил — эти двое уже давно как пара клещей, непонятно кто в кого впился — отрицать очевидное было трудно. Мелкие воины уже давно ощущали себя единым существом. Тут и захочешь их пнуть, не получается — повод не дадут. Виновато ли тут скальпирование неудачливых похитителей, после которого девчонка окончательно восхитилась своим говоруном, или так и было предначертано изначально — ответ знали лишь духи….

«Ты часто видишь духов?» — спросил не-шаман у ФФ. Лошадь не знала: она видела многое, чему не знала и не имела названий. Зато Хха сейчас отчетливо видел духов — их тени скользили вдоль берега реки, текущей в город.

Прикрыв глаза, не-шаман ждал понимания. Ночь с самого ее прихода казалась обещающей: близость жуткого города и предчувствие серьезных испытаний были столь остры, что и остальные хайова их чувствовали. Ложась спать, с надеждой поглядывали на не-шамана. Племени нужна была подсказка и уверенность. Но с этим вряд ли посчастливится: если духи и вздумают чем-то одарить, то это опять будут загадки.

Насмотревшаяся на город ФФ впала в дрему, а не-шаман ждал. Духи скользили по течению, ночь тоже ускользала, беззвучно ступая истертыми подошвами мокасин судьбы по лезвию ножа угроз. Чужие тени, чуждые духи — такие подсказать даже и не подумают. Нужно отвлечься, обмануть себя и череду угрюмых теней.

Слушая спокойное лошадиное дыхание и крики редких здесь ночных птиц, Хха размышляло мокасинах и сапогах. Ноги слегка попривыкли к жесткой обуви, но ступни все равно тосковали по свободе — в сапогах хайова чувствовал себя слегка стреноженным. Понятно, вольную обувь здесь никто не носит, она сразу в глаза бросается. Здесь можно ходить босиком, можно ковылять в ужасно натирающих туфлях-башмаках, можно щеголять в сапогах — в последних престижнее. Истинная пытка, а достоинство одно — москитос щиколотки не кусают. Нет, еще пинать сапогами удобно, Джо уверяет, что любую кость может каблуком с одного удара сломать. С сапогами бывшему вождю повезло: уже вторые снятые-трофейные подошли его крупным ступням и оказались удивительно добротными. В такой обуви можно сражаться и смело ступать по отточенному лезвию судьбы, едва ли оно подметку прорежет. А сражаться придется много. В здешних местах часто дерутся из-за мелких обид или пустого баловства. Все как рассказывал сказитель: чуть что, начинают махать палками, плетьми, а чаще тыкать друг друга кулаками. Хайова никогда не имели привычки портить руки, стуча ими о твердые лбы или щетинистые подбородки. Пустить случайному спорщику из носа кровь, разбить собственные костяшки и шумно праздновать столь мелкую победку — разве это ку? Руки даны воину для иных серьезных дел. А здесь сплошь: ' я-те-щас-в-рыло-дам!' — бац! ух! ой! Разве не дикари? Смотреть отвратно….

…Вода реки окончательно стала черной, блестящей и полированной как хорошее железо или стекло. Мертвое огромное зеркало. Среди теней на воде Хха узнал себя. Было жутковато и чуть смешно. Не-шаман полагал, что издали он выглядит крупнее и значительнее. Как же, тут жабу можно и не дуть: парень среднего роста, среднего сложения, вот возраста не среднего — по правде говоря, юность, если не сопливость, весьма очевидна. Идет в город, не оглядывается, шапку-колпак в руке несет — вот от этого нужно отвыкать, здесь так не принято…

… младшие. Эти, понятно, шагают, держась за руки… в жизни они так не делают, поскольку стесняются и ненужное внимание привлекают. Ноэ несет оружие на плече — жало копья коротко и ярко сверкнуло в лунном свете. Что это значит? Наверное, будет убивать. А кто не будет? Странное и смутное духи показали. Еще страннее прическа Трик. Волосы она подколола, что ли? Некрасиво выглядит. Здешние цивилизованные скво не носят кос и красивых «кобыльих хвостов». «Не модно». Глупейший предрассудок. Нужно будет сказать, чтобы так с головой не делала. Пусть лучше косынку повяжет. Это глупое «модно» кого угодно изуродует. Ну, цивилизованность же кругом, а в городе будет еще хуже…

…Джо выглядел не особо модным. Затылок узнаваем: острижен, виски выбриты. Как-то обсуждали: бывший вождь утверждал, что женщин больше всего его мужественная голова и привлекает. Оно красиво, конечно, но чтобы скво вот именно головой чаровались…

…Джо обернулся. Глаза пустые, рот приоткрыт, из углов губ течет кровь. И горло взрезано, крови много, всю грудь залила…

Ослабевшие ноги не удержали не-шамана, он сел на траву. Очнулась ФФ, обеспокоенно потянулась мордой. Хха вздрагивающей ладонью погладил теплые ноздри кобылы…

Все, река вымерла. В смысле, река жива, конечно, — вот над руслом мелькнула тень птицы, очнулись лягушки, чтоб их всех передуло…. А виденье исчезло. Но оно было очевидным. Джо умрет. Но как так может быть⁈ Нuynya какая! Хайова должны умирать вместе. Без бывшего и будущего вождя племя все равно не существует. Духам-то пофиг, а тут…

«Такого не может быть, а значит, не будет» — заявил Хха.

ФФ не совсем понимала причины его испуга и тревоги, но была согласна. Пока никто не болен, не ранен и не охромел, можно свершать что угодно.

Хха послал духам много слов — частью очень грубых и понятных, частью не совсем понятных, но определенно оскорбляющих, завершил проклятье совсем уж занозистыми и таинственными звучаниями, и иссяк. Как это понимать⁈ До этой ночи духи не посылали столь отвратительных и обрекающих видений. Какой жабы им именно сейчас вздумалось так надуваться? Может, виденье не совсем такое, как показалось? Нет, Джо виделся отчетливо, и не нужно быть не-шаманом, чтобы понимать, что значит увиденное ранение.

Хха беззвучно замычал, подобно раненому бизону, яростно потер колючую макушку. Что толку в красивых прическах и планах на будущее, если Джо решил умереть в одиночку? Кто ожидал от бывшего вождя столь обманного и странного поступка? Нет, это вообще невозможно! И как теперь рассказать Джо о видении? «Друг, тебе перережут горло и ты умрешь»? Но это как-то позорно. Может, вообще не говорить о горле? Сказать, что было дурное виденье, что в город лучше вообще не ходить…. Нет, это тоже не ку. Будь прокляты духи, да эту жабу вообще непонятно с какого конца дуть.

А ведь сказитель тоже что-то предчувствовал, пусть и по-своему многословно и расплывчато. Как-то обмолвился: хороший город Кал-атером не назовут.

Хайова точно знали, что в город лучше входить не с самого утра. На рассвете не до конца проснувшаяся стража злобна, придирчива и особенно корыстолюбива. Кроме того, к открытию ворот собираются лишь местные фермеры, едущие с овощами и иными продуктами на рынок, а чужедальние путники слишком уж привлекут внимание — мало кто из чужаков осмеливается ночевать под открытым небом, цивилизованные люди полны страхов и предрассудков, вечно норовят прятаться на ночлег по трактирам и постоялым дворам.

В общем, время было. Младшие воины убежали к реке, дабы выудить что-нибудь на обед — поговаривали, что в городе еда жутко дорогая, а разбрасываться деньгами хайова не собирались. Старшие воины готовили небольшой табун к последнему переходу и тут изнемогший Хха рассказал вождю о видении, и даже слов не особо выбирал.

Оказалось, правильно сделал. Услышанное не столько напугало Джо, как привело в недоумение.

— Друг, конечно, я верю твоему зрению. Ты предупредил, и это облегчает дело. Но все эти духи… — бывший вождь поскреб макушку… — они, духи, вроде нашего Ноэ. Много знают, но все невнятно путают. Несомненно, я могу умереть. Ведь мы и шли за смертью. Понимаю, что мы бы постарались выбрать единое великое ку для всего племени, но жизнь, как и любое сражение, может пойти иначе. Пусть так. Но кое во что я не могу поверить — причем категорически! — как любит повторять сказитель. С какой фигни я просто так позволил перерезать себе горло и на мне не было множества иных ран? Ты сам-то в такое веришь?

— Да, меня это потрясло. Но именно так я и видел, — пробормотал Хха.

— Нет сомнений, что ты видел то, что видел. Но видел ли ты все? — задал ключевой вопрос бывший вождь.

Это было верно. И на войне, и на охоте, единственный взгляд, единственный след или единственный звук не способны объяснить полную картину свершившегося. Нужно будет рассмотреть узор намека внимательнее и приложить лоскут вдумчивого взгляда к одеялу общих событий.

Искушения скрыть дурное предзнаменование от младших воинов вождь и не-шаман избежали. Племя немногочисленно, каждое копье и камень могут иметь решающее значение, да и вообще умалчивать бесчестно. Выслушав, Ноэ заметно побледнел — это у него получалось отчетливо, один облупленный нос оставался красным. Подруга немедленно пнула малодушного. Сказитель поймал девчонку за башмак и мрачно поведал:

— Меня не пугают предзнаменования. Я верю в способность Хха, но механизм предчувствия будущего и самого прихода видений столь сложен, что истолковать его результаты предельно верно и однозначно мы не можем. Опыт, научная практика и теория пока не всесильны.

— Очень верно надутая жаба, — согласился не-шаман. — Тогда не бледней.

— Это реакция организма, он еще растущий, взрослеющий и неустойчивый. Но организм совершенствуется и ответно пинаться не станет, — умник со значением посмотрел на подружку. — А вот снять башмак и стукнуть по красивой, но не успевающей думать голове, вполне может. Так что возвращаемся к проблеме. Судя по всему, Джо предстоит оказаться в центре событий. Едва ли нас это должно удивлять — вождь самый заметный из хайова. Так что не удивляемся, но обращаем удвоенное внимание. Я пока правильно говорю?

Джо похлопал по своей шее:

— Хха видел вот эту глотку, наверное, за ним и стоит следить. Но я предупрежден и постараюсь свою шею защитить.

— Да, ты уж постарайся, — пробурчал не-шаман, и племя согласно закивало.

— Вот именно, защитить кого угодно ты и сам способен, — сказитель отстраненно понюхал жабры свежевыловленной рыбы и продолжил. — Но я не просто так языком мелю. Предлагаю поддержать вождя еще одной парой глаз. Пусть Трик за ним присмотрит. И наоборот. Город — это кишащая врагом теснина! Кругом углы, стены, отравы, люди — опасность вечно таится за твоей спиной. Вот за спиной друг друга и необходимо присмотреть! Трик могут вновь попытаться украсть, и будет естественно, что старший родич за ней приглядывает. Он же по легенде твой дядька?

— Отчего только по легенде? Наверное, и так дядька, — пробубнил бывший вождь.

— Ну, вот я и говорю! — Ноэ вдохновенно взмахнул связкой рыбешек. — Вы присматриваете друг за другом. С одной стороны это вполне очевидно и по-семейному, а с другой… Люди, перерезающие горло могучим воинам, не обращают особого внимания на маленьких девочек. Это хорошая засада.

— Это кто здесь «маленькая девочка»? — прищурилась Трик. — Ты хитер, сказитель, но за тобой самим приглядывать нужно.

— Нужно, — вздохнул Ноэ. — Но я единственный из племени, бывавший в городе. Пусть отдаленно и чисто теоретически, но я представляю городские сложности. Это очень запутанное ку, хайова! Но насчет горла Джо мы уже предупреждены, значит, есть за что ухватиться. В смысле, на что опереться.

— Сказитель прав. Мы видим город издали, но, похоже, там не всегда успеешь кинуть стрелу на тетиву. Но успеть завизжать проще, — Хха посмотрел на девочку. — Если Джо останется жив, тебе будет великое ку.

— Я поняла вас, воины. У меня негодная рука, но хорошие глаза. И громкое горло. Я слежу за спиной дядьки Джо. Но если ты, фигов сказитель, не уследишь за собой… — девчонка угрожающе нацелила палец на Ноэ.

Сказитель бледнеть не стал:

— Я буду втройне внимателен. Полагаю, этот город просто набит двуногими синими ленточницами. Но нам нужно избежать укусов, упредить опасность, а для этого стоит держать собственные зубы наготове. Мы никому не хотим зла, но нам нужны денежки и уверенность в завтрашнем дне. Возможно, это выглядит не самым ярким ку, зато это весьма полезное и двойное ку!

Третьего дня нового месяца, название которого индейцам запомнить пока не удалось, племя хайова-ката вступило в главный лагерь противника.

Ворота и стражу миновали благополучно. С пошлиной писец городской стражи, конечно, обманул, но слегка: Джо подсчет писца вежливо поправлял, поскольку тарифы знал неплохо, оплату за своих лошадей заранее подсчитали вместе со сказителем, которого редкая местная жаба могла надуть в арифметике. Коноводы загнали свой небольшой табун в ворота, и вот тут стало нехорошо.

Хайова знали, что город Калатер так велик, что даже конный рынок умещается внутри городских стен. Но оказалось, что подобное знание ничуть не подготавливает к ужасу города…

Стены и люди…. Прямо со всех сторон, разве что над головой светлеет узкая щель неба. Дома в два, три этажа, а над ними еще такие скошенные штуки… тоже с окнами. Стены напирают, меж ними почти нет проходов, только двери и ворота, снова стены, кажется, все это вот-вот рухнет на хайова, завалит камнями и досками, враги начнут пускать стрелы и прыгнут на спину. Откуда нападут, непонятно, улица заполнена людьми, за каждой дверью тоже люди: злые, орущие ругательства, обзывающие, выливающие почти на голову грязную воду и дерьмо. Конечно, здесь не скопились тысячи готовых к бою воинов, но так даже хуже: визжащие дети и скво лезут прямо под копыта, кто-то воет, кто-то кукарекает, десятки голосов просят и требуют монетку, везде нищие, нищие, нищие…. Выставляющие напоказ язвы и культи, слепые, безносые, шелудивые, иной раз дивно здоровенные и наглые, мощные как бывший вождь, но тоже насмешливо канючащие: «подай „щиток“, добрый господин конник, подай, а то пути не будет»….

Хха думал, что не выдержит и кого-то ударит. Пусть древком копья, но определенно нужно ударить это наглое, шумное и невоспитанное месиво. Да, сказитель предупреждал, но не может же все быть это настолько ужасно…

Но нужно было держаться, не-шаман чувствовал, что Джо тоже едва терпит, а уж девчонка просто онемела от ужаса.

Как ни странно, совладать с безумием города помогли лошади. Хха стало даже как-то обидно, что они так спокойны, но тут ФФ подсказала, и не-шаман осознал, что две лошади из табуна тут уже бывали. Бывали в городе и еще живы! Удивительно. Видимо, нужно все-таки перетерпеть. Понятно, коням здесь тоже не нравилось, но жизнь полна неприятностей и горестей. Вот ФФ полна отвращения, но идет.

Сказитель тоже пару раз пробормотал что-то невнятное и успокаивающее, на большее Ноэ не мог отвлекаться, поскольку был занят — ему доверили узнать точную дорогу к скотскому рынку, и мальчишка изо всех сил старался не заблудиться на запутанных, похожих на кишки огромного дохлого таамма, улицах. Хха глянул на бывшего вождя, взглядом дав понять, что лишаться разума преждевременно: так или иначе эта вонючая пытка закончится. Джо в сомнениях покачал головой….

Маленький табун и его погонщики с трудом разминулись с фургоном — столь здоровенные повозки совершенно напрасно пускают в Калатер, такими колесными чудовищами горожане сами себе погибель подманивают. Потом коногоны свернули не туда, но возмущенные вопли и гнилые помидоры, полетевшие от торговца-зеленщика, живо перенаправили глупых гостей столицы в нужную сторону…

Наконец, хайова и кони оказались на относительном просторе. Впереди виднелись благоухающие навозом краали скотного рынка, речной берег здесь не был столь обрывист, от близкой быстро текущей воды несло прохладой и мочой. Повеселевший Ноэ углядел одного из приказчиков-распорядителей, вместе с Джо двинулся к нарядному и самодовольному уродцу. Обеднев еще на «корону», хайова загнали табун в свободный загон и спешились. В молчании попили воды, потом, обретшая голос Трик, сказала:

— Здесь жить нельзя.

Все посмотрели на сказителя, тот поспешно заверил:

— Да я и не спорю. Жутко отсталый и запущенный мегаполис. Но посмотреть-то надо было? Дело сделаем и подумаем, куда направить морды наших лошадей. В мире непременно найдутся места поприятнее. Но желательно отправляться туда с деньгами. Как мы убедились, хорошее снаряжение и запас продуктов делает кочевку разнообразнее и интереснее.

В чем-то Ноэ был прав, хотя большинство хайова предпочли бы покинуть Калатер незамедлительно. Но это был бы малодушный отказ от серьезного ку.

Таверна-гостиница при скотском рынке оказалась проста нравами и запахами: густая вонь людского и конского пота, бараньей шерсти, козлиной духовитости и крепчайшей смеси разнообразных навозов, напрочь забивала ароматы свежего жаркого и пива. Пива хайова после одного нехорошего случая заклялись даже не пробовать, но пообедать следовало. Судя по всему, сказитель напрасно опасался, что индейцы могут выдать свое происхождение. Съехавшиеся на торг перегонщики скота отличались редким разнообразием лохмотьев и полным отсутствием манер. Джо с ходу пнул между ног наглого оборванца, вздумавшего заслонить дорогу Трик, таверна посмеялась над уползавшим стонущим тупицей и перестала замечать вновь прибывших. Завтра ожидался большой торговый день, и все обсуждали цены и «кривую настроений биржи», как выразился сказитель.

Жаркое оказалось недорогим, невкусным, но сытным, а этих самых «биржевых настроений» наслушались столько, что сразу и осознать немыслимо.

Вечером, когда истомленные индейцы, устроились в своей тесной гостиничной комнате, Джо сказал:

— Ужасное место. Но игры с торговлей лошадьми — это как хитроумное сраженье. Мигом можно часть прибыли потерять, а то и вообще в жутком убытке остаться.

— Фиг с ней, с прибылью, все равно у нас вложения были незначительные, — сказал, ворочаясь, нежнокожий сказитель. — Хха, да сделай же что-нибудь!

Клопы в гостинице обитали интересные: не особо крупные, почти квадратные, твердые как латные стражники, усы коротенькие, зато хищность превеликая. Не-шаман построил насекомых в две цепочки и направил в коридор — сегодня пусть кочевье по соседям совершают. Хайова при свете свечи наблюдали исход клопиного племени, Трик сказала, что в этом тухлом Калатере только клопы порядок и умеют соблюдать. Поговорили о свечах и городе, потом усталые индейцы уснули.

Хха разглядывал трещины в потолке и раздумывал о городе и его порядках. Едва ли соплеменникам об этом следовало знать, но духов в городе полным-полно. Даже в этой таверне есть. Но вялые здесь какие-то духи, все о своем думают-тоскуют, вроде и говорят что-то, но уж точно не избирая живого хайова слушателем. Может и вообще безумны? Калатер, без сомнения, очень нездоровое место, тут и вполне живые люди сплошь на голову больны.

Навязываться хворым духам не-шаман привычки не имел, потому мысли обратились к иным проблемам, по большей части раздумывалось о продаже лошадей. В какие руки они попадут, да и будет ли эта самая «биржевая прибыль»? Продажа, это ведь не нормальный обмен, где все честно и понятно, тут нужна новая городская опытность и пронырливость.

От городской опытности мысли живо ускользили к самому городу. Калатер оказался непостижимо велик, непонятен, и настолько пугал, что даже чем-то уже и восхищал. Очень сложное чувство. Но так ли уж непонятен город? Если вдуматься, все загадочное вполне объяснялось, если хорошенько повспоминать байки сказителя. Конечно, Ноэ все рассказывал «шиворот навыворот», как красиво ругнулась та зеленщица. Но мальчишка в Калатере не бывал, пересказывал слухи об иных городах, понятно, возникали заметные различия. Но что, собственно, непонятно? То, что все горожане норовят обмануть и лишний медный «щиток» выманить? Об этом хайова и сами могли догадаться. Неужели властные стражники загадочны, или тот богатый господин-лорд, проехавший на очень красивом, но болеющем ногами, жеребце? Бесстыдные нищие непонятны или бесстыдные девки, которые сиськи почти голыми выставляют? Нет, если вдуматься, все понятно. Тут для подобных девок целые дома строят и называют «борделями» — сказитель про это рассказывал, хотя и несколько туманно. Нет, дома эти вполне понятные, хотя все равно довольно, хм, интересные. Девицы тоже интересные, и те, что напоказ, и простые. Одеты замысловато, ярки… Да…

Хха увел мысли от ненужного, вновь принялся думать о лошадях. Того меринка, что последним в табун попал, надо бы долечить. Его бы еще дней десять поить настоем брюхалки, тут, правда, эту траву как-то иначе называют. Нужно ли о лечении говорить покупателю или так не принято? Нужно будет посмотреть, как иные продавцы поступают. Хотя какие бы странные привычки у горожан ни имелись, коням от тех глупостей страдать, что ли?

Потолок давил. Хотелось выйти и посмотреть на Луну и Темную Сестру. Но нужно потерпеть, едва ли ночные светила именно в эту ночь решат навсегда исчезнуть. Хотя ночь странная….

Не-шаман слушал подзатихшую таверну. Где-то еще бормотали пьяные, но в большинстве комнат храпели усталые мужчины, в общей зале, где подавали давешнюю пищу, шныряли крысы, подбирая объедки, слизывая с кранов на бочках пивные капли. Вот несчастный город — крысы, и те пьющие.

Хха вновь вспомнил неприятную историю с пробой пива. Вообще нельзя это забродившую жижу пить. И джин нельзя.

Крысы на нижнем этаже были недовольны — хозяин таверны сегодня чрезмерно наразбавлял пиво — крысы знали слово-название отравы, но не знали, что именно оно означает, а не-шаман тоже не знал. Но перед торговыми днями в гостинице вообще лучше ничего не есть и не пить: когда посетителей много, хозяин самое залежалое на стол подает.

Не-шаман с некоторым беспокойством почувствовал тяжесть в желудке, возникшую то ли от недовольства крыс, то ли действительно дурная еда тяжело легла. Опасен и недобр город. Вот и дух, слоняющийся по темному коридору, на судьбу непонятно кому жалуется. Совершенно недостойное поведение для духа. Поганец какой-то, а не дух. С чего было самому себя убивать, а потом по скверно пахнущей таверне год за годом бродить?

Хха подумалось, что в таком огромном городе наверняка обитают очень разные духи. Возможно, это только в гостинице столь захудалые духи, или как их тут называют — призраки. А в домах господ-лордов, в воинских башнях, в борделях, духи посерьезнее. Хотя в борделях вряд ли…. Наверное, в королевском замке настоящие духи.

Хайова полагали, что увидят короля. Должен же он на конный торг в большой торговый день приходить — ведь это немаловажное событие! Ноэ утверждал, что короли на торги ходят нечасто. На самом деле выяснилось, что в Калатере король вообще очень странный и народу почти не является. Король-отшельник — так называется. Видят его горожане несколько раз в год, по большим праздникам, да и то мельком. Поговаривают, что нездоров король. Вот это было странно: главный вождь, по возрасту вроде бы молодой, и вообще не показывается своему племени? Даже сказитель признал, что это непонятно. Но горожане привыкли, живут себе и без вождя.

Тут Хха пришла интересная мысль. Вот в этом-то все и дело: все эти люди не нужны друг другу. Лорды вполне обходятся без короля, воинам нет дела до нищих, девки не заговаривают с водоносами, уличные торговцы не поднимают голову, чтобы взглянуть на высоченный королевский замок. Все живут бессмысленным огромным племенем и не знают имен друг друга. На берегах Гранд-Аванк все было иначе, и…

И это нужно учесть. В городе очень тесно, но горожане тысячами глаз видят все и в тоже время многое не видят. Свое, привычное им вообще неинтересно. Город — тут все наоборот. Это как Ноэ, который очень тщательно прячет свой меч. Честный трофей, которым можно гордиться, но нужно прятать. И здесь это правильно! Все наоборот — вот основное правило города. Нужно будет объяснить Джо и девчонке. Сказитель хоть и старательно толкует о том же, но уж слишком запутанно. Двумя словами объяснить самое важное много проще. Не всегда, конечно, но вот в этом случае.

Утром не-шаман объявил племени о своем прозрении. Ну, в двух словах не получилось, пришлось шесть слов затратить. Дурно выспавшиеся хайова задумались.

— Что, совсем все наоборот? — с сомнением уточнил бывший вождь. — Например, лепешки здесь такие же, как везде.

— Не всё, конечно. Люди на двух ногах ходят, солнце утром встает. Это-то нас и обманывает, — пояснил Хха. — А все главное — наоборот. Тут племен нет, каждый из горожан сам себе племя. Все враги. Не только нам, но и вообще.

— И еще тут все чрезмерное. И стены, и вонь, — поддержала Трик, вернувшаяся из бесстрашного похода в уборную.

— В философском подходе вы абсолютно правы, — подтвердил сказитель. — Есть нюансы, к примеру, во время большой войны племя Калатера может выступать заедино. Но сейчас время мирное, за лишнюю «корону» брат брата удавит. Таковы нравы местного феодального капитализма. Человек человеку — змея! Руководствуемся этим правилом. Напрыгнуть могут на каждого из нас, то, что видение было именно про Джо, ничего не доказывает. Видения ведь могут возникать не в хронологическом порядке, в смысле, вообще беспорядочно. Пошли на торг?

Торг порядком изнурил племя. Сначала все шло по плану битвы: цены хайова договорились держать чуть ниже средних, лошади табуна были в хорошем состоянии, вопросов к «подправленным» тавро у покупателей не возникало. Трик, сидящая на жердях крааля, скромно улыбалась и привлекала покупателей и зевак. Калатерцы, как и многие цивилизованные людишки, оказались охочи глянуть на подрастающих нездешних девчонок, но грубостей и наглостей себе не позволяли — все таки конский торг считался серьезным местом. Одета юная торговка была прилично: поверх старенького платья еще и мужская рубашка, шрам на плече надежно скрыт. Трик отвечала на начальные вопросы покупателей, рассказывала об отличных пастбищах на реке Рыбной, тыкала пальцем в лошадей, называя первую цену. Всерьез заинтересовавшиеся покупатели переходили к Хха, тот сдержанно, но подробно демонстрировал достоинства выбранной лошади. Покупатель начинал собственно торг, тут уж в дело вступали Джо и сказитель. Бывший вождь, представительный и немногословный, изображал приказчика, Ноэ — ученика писаря, которому доверили вести список продаж. Бумажной отчетностью на конском торге не злоупотребляли, внезапно возникшие записи и чернильница прибавляли уважения и солидности к грядущей сделке.

К обеду табун распродали. Последним пришел оптовый покупатель, взял сразу четырех лошадей, в том числе и еще не выздоровевшего меринка. Хха подождал, пока рассчитаются, догнал покупателя и сказал насчет мерина и настоя брюхалки.

— Хворый товар подсунули, да сами и признаетесь? — прищурился крепкий мужчина.

— Конь хороший. Сам выздоровеет. Но если настоем выпоить, он быстрее оправится. И ему лучше, и вам. Не хотите брать, оставляйте лошадь, деньги вернем, — сказал Хха.

— Да я вижу, что мерин справный. А ты, значит, коновалом у них? — покупатель кивнул в сторону опустевшего загона.

— До коновала мне далеко. Дед считался настоящим лошадиным лекарем, от него подучиться чуть-чуть довелось, — отвечал Хха, как уславливались с остальными хайова.

— Скромен ты, однако. И что там с той брюхалкой? Не слыхал я про такие настои…

Поговорили о настоях, потом покупатель попросил глянуть на других лошадей. Обошли только что купленных лошадей, все оказались вполне здоровы — торговец выбирать умел. Но вот дорогой крапчатый жеребчик был не в настроение, все норовил любого проходящего мимо лягнуть. Хха осторожно спросил у нервного животного — тот объяснить не мог, но стало понятно, что в зубах дело. Новый владелец позвал конюхов-помощников, придержали жеребца, полезли коню в рот. Не-шаману такого прежде видеть не приходилось, а хозяин догадался, принялся ругаться. Оказалось, бессовестные продавцы коню напильником зубы «подправили», да еще подкрасили чем-то жгучим-горьким. Хха посмотрел, как жеребчику промывают пасть, поудивлялся городским уловкам.

— Это ж Калатер, тут только зазевайся. Вроде и опыта у меня хватает… — хозяин в сердцах сплюнул. — А тебе спасибо. Молодой, но знающий. Представляйся коновалом, не трусь, в городе над скромными парнями только смеются. Вы, вроде, с реки Рыбной? А это вообще где?

Хха объяснил, намекнув, что добраться тяжко, переправы сложные.

Торговец ухмыльнулся:

— Да я уж по клеймам вижу, что «переправы сложные». Мне-то что, на заядлых душегубов вы не похожи, лошадей обхаживать умеете, а в нашем деле лишняя придирчивость ни в чести. Держи вот монету за совет, пива с родичами выпьете. Если что, я за тобой пришлю, глянуть приболевшую лошадь согласишься? Ты, внук коновала, к лошадям сердечен. Я, откровенно говоря, их тоже поболе людей люблю.

Вечером Хха рассказал о лестной оценке своих коновальских умений и племя дружно зачло ему ку. Вообще день вышел утомительный, но удачный, расторговались, «корон» заметно прибавилось, так что самое большое ку по праву отдавалось сказителю, так хитроумно и расчетливо провернувшему торг. Кстати, Ноэ тоже получил деловое предложение, «скучное, но выгодное» — по счетоводско-писарскому делу. Понятно, платить собираются как ученику, а спрашивать как с опытного писца. Но первый скальп — всегда обтрепанный.

Получила предложение — на этот раз внезапно приличное — и Трик. Помогать в лавкесбруйно-седельного товара, торгуют там недешево, покупатель идет неспешный, благородный, ему надобно, чтоб встречали прямо от дверей, вежливо и знающе, пусть даже девочка на подхвате, но чтоб толковая.

— Дядька сразу сказал, что женатый и без глупостей. Когда отлучается, жена в лавке приглядывает, и с девицей ей поспокойнее будет. А я девица знающая и толковая! — Трик многозначительно глянула на сказителя.

— Ты толковая, но заманивают тебя для рекламных целей. Здесь с такими скулами и глазами девочек не так уж много, — вздохнул Ноэ. — Но в лавку тебе нельзя, ты за спину Джо ответственная.

Вот бывшего вождя никто никуда не приглашал, за что Джо тоже полагалось ку — его горло и все остальное останется целее.

— Мы имеем некоторые деньги и первый опыт — положительный! — городской жизни, и перед нами встает ключевой вопрос… — сказитель покачал на ладони кошель с серебром. — Что дальше, хайова? Закупаем провизию и покидаем этот городишко, пока он не показал свои ядовитые клыки, или еще присмотримся, подзаработаем, изберем интересную цель в иных местах, снарядимся как следует, и уж тогда двинем! Пока непонятно, куда идти, надо бы что-то интересное узнать-нащупать. С другой стороны, возможно, сейчас не только Трик в лавку льстиво подманивают, но и всех нас хитрый город пытается обольстить. Города, они каверзные и зловещие, не будем обманываться.

— Я бы сразу ушел, — пробормотал Хха. — Пусть все пока неплохо, но ведь были дурные предчувствия. Может, от них все же можно уйти? И вообще в прерии дышится лучше.

— В прерии мы были и еще будем, — напомнил Джо. — А сейчас получится, что я бегу от страха, как дряхлый перепуганный шакал. Только заглянули в город и обратно выскочили? Нет, это торговое ку — пока очень мелкое ку. Ну, не то что вообще мелкое, а для меня мелкое — я ведь почти ничего не делал. Давайте осмотримся, еще слегка разбогатеем, короля увидим. Иначе нас спросят — вы были в Калатере, ну и как там? А мы только про торг рассказать и можем.

— Верно, чего мы тогда приходили? — поддержала Трик. — А короля скоро показывать будут. Тут все ждут свадьбу его родственницы. Будут пиры и празднества!

— Вроде бы не королевской родственницы свадьба, а просто бракосочетание каких-то высокопоставленных придворных особ, — поправил сказитель. — Но события этого действительно ждут, видимо, дело в политике. Политика — штука крайне опасная, с другой стороны, маловероятно, что нас на свадьбу пригласят, так что мы не особо рискуем. А празднования действительно будут, можно было бы глянуть для общего развития. Вот только до этой самой свадьбы еще почти два месяца. Будем мы столько ждать?

— Посмотрим как пойдет охота на серебро, — сказал Джо. — Полагаю, здешние свадьбы нам не очень понравятся. Но и покидать город в спешке-панике я не согласен! Нужно уйти достойно, после того, как все осмотрим и все узнаем.

Хха пожал плечами. Город пока казался местом неприятным, но интересным. А от дурного знаменья все равно не уйти. Лучше разобраться с горлом вождя прямо здесь, чем предреченную опасность увозить с собой в нормальную прерию.

— Давайте здесь еще побудем, интересно же. Но только переселиться нужно! — озабоченно призвала девчонка. — Если вы хотите опять здесь в таверне клопов гонять, то я не согласна, тогда лучше сразу в прерию уйти.

— Деньги есть, пристанище найдем подостойнее, — сказитель вновь звякнул серебром. — Это будет вполне уместно, поскольку эти денежки не только завтрак нам обеспечивают, но и с легкостью приманивают незваных гостей. Можете считать, что я жабу дую, но вновь напомню — мы в городе! Это битва!

Глава 6

Попался Хха довольно глупо. Только спрыгнул с крыши пристройки, вышел на улицу, как заорали:

— Да вот же он!

По раннему утреннему времени улица была почти пуста: только замерший перепуганный разносчик лепешек, да сам Хха. Ну и стражники. Аж пятеро морд при алебардах. Орал, правда, шестой — этого не-шаман узнал по остроносой роже — сын старосты квартала. Экий он зоркий. Ну, смотри, пока глаза не выкололи.

Хха твердо знал, что разыскивать человека по хорошему поводу стражники не будут — калатерская стража известна на весь мир своей злобой и придирчивостью. Но бежать было некуда: вояки с алебардами как нарочно оказались с обеих сторон. Хха попятился.

— Куда⁈ — зарычал старший стражник. — Стоять, урод!

Не-шаман замер. Стража — это неприятность, но уводить неприятности к Элэзе будет совершенно не ку.

— Вот так. А то мог бы ногу сломать. Иль даже обе, — самодовольно ухмыльнулся стражник, постукивая о мостовую окованным торцом древка алебарды. — Ты Харом будешь? С нами пойдешь.

Нож у Хха имелся, но сражаться против пяти длинных оружий коротким клинком — тоже весьма сомнительное ку. Может, потом, когда дело прояснится. Выламывать руки, выбивать зубы, забирать нож и кошель стражники пока не спешили.

— С вами, так с вами, милорд, — миролюбиво отозвался не-шаман. — А куда?

— Там узнаешь, — старший стражник указующе махнул ладонью в дорогой кольчужной перчатке. — Не трясись, не в Подвалы сажаем. Подзаработаешь, если лишних вопросов задавать не вздумаешь.

— Милорд, я не трясусь. А спрашиваю оттого, что если какая скотина приболела, так уместнее лекарства и снадобья взять. Я ж голыми руками лечу плохо, — Хха показал пустые ладони — по уверениям ушлого сказителя этот миролюбивый жест должен действовать безотказно.

— Снадобья? — стражники неуверенно переглянулись. — Не, за снадобьями потом пошлем. Если понадобятся. А сейчас шагай, коновал, куда ведут и помалкивай.

Да, на этот раз пустые ладони не особо помогли, а выхватывать нож было пока рано. Шагая между громоздкими стражниками, Хха подумал, что во всем виновата тяга к развлечениям. Тем самым, плотским. Недавно говорили об этом с Джо, как раз про умеренность и осторожность. Ходить на свидания рядом с домом — неразумно. Но кто виноват, что Элэзе живет на соседней улице.

Хайова снимали комнату и конюшню у вдовца в безымянном овражном тупике, но ветхий рассыпающийся дом и крошечный дворик задним забором соседствовал с благородной Старо-Бараньей улицей. Ночью очень удобно перебираться прямо через стену, при свете дня этот хороший короткий путь, понятно, не подходит, приходится вокруг гулять. Кстати, сегодня не стоило задерживаться до рассвета. Накликал….

В последнее время никаких подсказок от духов и видений не замечалось. Зато был спрос на врачевание зверей — Хха третьего дня даже к кошке приглашали — редчайшее и очень интересное животное, только царапучее. Кроме хождений по лечениям, не-шаман обсуждал с племенем планы дальнейшего похода, мыслями хайова склонялись к побережью, искушало желание взглянуть на знаменитый океан. Еще пересказывали разные любопытные калатерские новости-сплетни и утешали сказителя — тот чуть не выл: заказы на переписывание с подправкой всяких писем и прошений на несчастного Ноэ так и сыпались. Платили хорошо, и, хотя самому сказителю только половина денег доставалась, но все равно хорошо. Вот только работа сложная, кропотливая. «Ре-дак-тирование» называется. Ноэ требовал, чтобы никто не проболтался о скором уходе племени, а то его «вообще на цепь посадят». Хайова не имели племеннойпривычки выбалтывать секреты чужим людям, но изнемогший Ноэ уж очень боялся, что теперь всю жизнь над бумагами просидит.

А еще была Элэзе. Была далеко не каждую ночь, а лишь когда ее муж по делам уезжал, но весьма скрашивали эти непредсказуемые свидания поднадоевшую городскую жизнь не-шамана.

Элэзе имела черные глаза, бездушного мужа-грубияна, втрое старше себя, и нестерпимую жажду как можно чаще обманывать этого нелюбимого супруга. Служанка молоденькой купчихи была ей под стать, даром, что еще дева незамужняя. Собственно, Хха сначала переглядывался через стену с улыбчивой служанкой, полагая, что небогатого приезжего коновала без патента и хорошенькую зажиточную госпожу Элэзеничто общее связывать не может. Ошибался. Постель и всякие разные опыты на ней еще как связали. Соседка жаждала попробовать многое, а муж, в силу возраста, немалого пуза и еще большей торговой занятости, помочь бедняжке не мог, да и не догадывался, что надо бы.

Как отметил несчастливый в своей чрезмерной грамотности Ноэ: «Калатер — город удивительно прогрессивный и распущенный по части сексуальности». Се-ксуальность — так в сложном интернатском мире обзывают всякие разные соития и тягу к ним. Опытный Джо тоже признавал, что городские скво свой стыд давным-давно в реке утопили, камнями привалили и то место позабыли. Горожане мужского пола не отставали от дам, и временами не-шаман наблюдал такое, что хотелось вернуться в ту крольчиную долинку — там нравы посдержаннее. С другой стороны, хайова в город пробрались вовсе не для порицания нравов местных племен, так какой смысл несдержанность калатерцев обсуждать? Джо не скучал, да и не-шаман узнал много нового от Элэзе, нельзя сказать, что особо магического, но увлекательного. Вот и Трик подробности выпытывать пыталась — исключительно на будущие времена, поскольку неизвестно какие умения пригодятся в жизни, вдруг и постельные тоже.

…Стража и подконвойный свернули на центральную Коронную улицу. Впереди начинался подъем к Замковому мосту и не-шамана охватило нешуточное смятение. Похоже, действительно не в Налоговый дом ведут, а прямо в замок. Вроде и хорошо — пытать сходу за незаконное врачевание скота без патента и утаивание доходов не начнут, но зачем в замок-то?

О королевском замке слухи ходили разные, но сплошь недостоверные. Вот в былые времена, когда городом и страной правил мудрый и великий лорд-опекун Дагда, попасть в замок считалось величайшей честью и великим риском. В замке могли простого горожанина внезапно наградить и немалую должность дать, а мог человечек и сгинуть без следа, лишь много позже судебная стража к нему бы домой заявилась, дабы объявить, что был пропавший злодей нечист помыслами и злонамерен связями с дарками, живенько конфисковали бы добро и дом, а семья бы тоже незаметно исчезла. Велик и удивительно проницателен был лорд Дагда, ничего от его недреманного ока скрыться не могло, все знал и твердый порядок хранил. Но то было давно. Уж лет десять как не вернулся из боевого похода мудрый лорд-опекун, с тех пор жизнь городская становилась все хуже и хуже. Стража и лорды стали брать взятки, в суд без задатка в три «короны» даже и не сунься, а чванливые писчие Налогового дома приноровились почти открыто королевские деньги себе в кошели перекладывать. Иной раз прямо в дверях говорят задержанному: или ты мне двадцать монет приносишь, или прямиком в налоговую пыточную идешь.

Во все эти городские дела Хха особо не вникал: задерживаться в городе хайова не собирались, готовились к скорому отъезду, медлили лишь из любопытства — хотелось на празднество глянуть. Но в городе объявили, что свадьба переносится ибо «ждут важных гостей», и индейцы вновь подзадержались. И вот…. Теперь, похоже, глупый не-шаман окончательно в городе застрял.

— Милорд, если мы в замок, мне бы переодеться. Куда так-то неприлично, опозорюсь… — осторожно начал Хха.

Старший стражник хмыкнул:

— «В замок»… Кто в замок, а кто в замковую конюшню. Она, конечно, тоже королевская, но там и не таких оборванцев видала. Рубаху поправь и сойдет.

Виду Хха не показал, но слегка полегчало. Может, врут-успокаивают, чтобы не трепыхался, а может действительно по конскому делу ведут. Хотя неужели у них в королевской конюшне нет знающих коновалов?

Перешли высокий мост — далеко внизу, в темном ущелье, журчала-пенилась река. Впереди нависли серые каменные стены, недобро темнели тяжеленные, окованные железными полосами, ворота. На конвой глазела группка нищих и просителей — эти по вечной традиции сидели у замковых ворот. Когда Хха вслед за стражником переступал порог узкой «воротной» калитки, вновь шевельнулось недоброе предчувствие — но уж такое смутное, что не поймешь: истинное предупреждение или это лишь недостойный страх дернулся в душе хайова?

Замковая стража на подконвойного особого внимания не обратила. Воины перемолвились несколькими словами, и дальше Хха повел уже один стражник, в особо нарядной и начищенной кольчуге, но неразговорчивый.

Шли двором, похожим на западню. Не-шаман вновь почувствовал себя как в первый день в городе: кругом нагромождение стен, высоко сложенный камень давит на спину, теснит, как будто уже рухнул и навалился. Но здесь стены и правда чуть ли не до неба — изнутри замок выглядел даже выше, чем когда из города смотришь, да еще и оказался жутко сложно выстроенным. Переходы, арки, галереи, внутренние стены, башни непостижимые — снизу шпилей вообще не разглядеть, и сотни темных щелей окон-бойниц отовсюду на хайова щурятся. Хха подумал что умереть здесь и мига хватит, о ку вообще подумать не успеешь, но тут навстречу успокаивающе пахнуло конюшнями….

Жилось королевским лошадям недурно: стойла просторные, солома свежая, навоз тщательно убран. Потолок добротный, весь в резьбе. Вот только люди нервничают….

Главный конюший на приведенного чужака, похоже, вообще смотреть не желал. Повел взглядом поверх голов подчиненных, пару слов выдавил, смолк, а на благородном лице застыла непонятная гримаса: брезгливость пополам с желанием быстрее уйти. Одет королевский конюший богато, приказывать привык, оружие даже в своих владеньях носит, а ведь боится чего-то. Очень скрытно боится.

Остальные конюхи оказались куда разговорчивее. Как понял Хха, конюшня была очень большой: служило здесь общим числом с десяток конюхов. Но здесь сейчас собралось лишь трое самых опытных. И никаких королевских коновалов на конюшне нет, поскольку старшие конюхи знали-умели побольше любого лекаря. Очень сведущие по коням люди, этого не отнять, не-шаман таких бы с уважением послушал, но не сейчас. Эти трое тоже чего-то опасались. Странно, дело-то простое и не срочное.

Хха вновь взглянул на жеребца и вновь зачаровался. Таких великолепных лошадей хайова видеть еще не приходилось.

Жеребец был мастью черен, как илистое дно в безлунную полночь. Высокий, с точеными ногами, великолепной формы бабками, неповторимым изгибом шеи. Весь лоснился, не только вычищенный, но и смазанный чем-то не по-конски ароматным. Не жеребец, а украшение какое-то, живое и огромное. На взгляд Хха, слегка портили коня странновато подстриженная грива и хвост. Впрочем, если такая мода — в цивилизованном городе с этой модой последний ум утеряли — то королевским конюшням и надлежит быть наиболее моднее и замысловатее.

…— Но не кроет, — мрачно повторил конюх с разными глазами. — Жрет как матерый аванк, а крыть не хочет, хоть на месте ты умирай. Даже не смотрит на кобыл. Вчера вот… эх, да что там говорить!

— Должен крыть, — кратко и отстраненно молвил главный конюший.

Хха не понимал. Нет, конечно, жеребенок от такого черного красавца уйдет за добрую сотню «корон» уйдет, а то и дороже. Но к чему такая мрачность и спешность? Можно подумать, если сегодня случку не устроят, конюхов на кол посадят. У Большого рынка на колах сейчас трое сидят. Не конюхи, естественно, а невнятные злодеи, но зрелище все равно неприятное. Насчет казней законы в Калатере многоумные, все расписано, все по тем правилам, что еще лорд Дагда завещал, а мудрый лорд знал толк в наказаниях и пытках. Это все правильно, без казней не бывает, но отчего тела через денек не снять? Вонища невозможная, а рядом пироги продают.

Через воспоминания о пирогах отгадать причину беспокойства конюхов не удалось, и Хха вернулся к изначальным мыслям. Жеребец раздражен, но здоров. Это вроде бы очевидно, конюхи не могут не видеть.

— Яйцами он здоров. Кажется, просто не хочет сегодня, — осторожно предположил не-шаман. — Не в настроении. Может такое быть?

Конюхи помолчали, потом толстый конюх сокрушенно вздохнул:

— Может. Отчего же нет, ежели он живой. С каждым может случиться. Не хочет. А надо чтоб хотел.

— Надо! — эхом подтвердил конюший. — Должен покрыть прямо сегодня.

Начальники конюшни уставились на Хха, потом разноглазый прямо спросил:

— У тебя возбуждающая трава есть? Или питье какое?

— Для жеребцов? Нету. Они у нас сами по себе хотят. Считай, на воле пасутся, не скучают, — пробормотал не-шаман. — Нужды в снадобьях не испытываем.

Конюхи переглянулись, толстый прошептал:

— Да помогут нам боги, а делать-то что? Слушай, парень, свари снадобье. Мы уж все свои использовали, да что толку. Надо, чтоб Мрак хотел. Вот хоть как, хоть яйца ему ошпаривай, но хотел! Сделай. С каждого из нас по «короне» получишь.

— По пять «корон». С каждого, — глядя в угол конюшни, пробормотал главный конюший.

— Добрые господа, я же со всем уважением. Но снадобья нет, и травы нет. Это же редко востребованное лечение, у меня его вообще ни разу его не спрашивали, — объяснил Хха, стараясь совладать со страхом.

В замковой конюшне все сплошь явно посходили с ума. Самый нормальный здесь был как раз жеребец Мрак, который просто не хочет. Остальные хотят, чтобы конь непременно хотел, и это настолько раздутая и непонятная жаба, что…. Нет, Хха не собирался спрашивать-выпытывать, кому и зачем эта случка столь срочно понадобилась. Этак услышишь нечто, за что и кола не удостоят, а немедля на что-то похуже усадят. Видимо, обряд какой-то черный, недаром же жеребец вороной… или причуда кому-то в голову бахнула… недаром говорят, что король давно не в своем уме. То-то конюхи трясутся….

Хха совладал с неуместными мыслями — нужно что-то сделать, а то дело грозит обернуться самым дурным последствием. Опыт городской жизни, и многочисленные, не такие уж глупые размышления-предупреждения сказителя, подсказывали: если сразу кучу «корон» сулят, то следующей доводом будет пытка.

— Милорды, конь-то все больше волнуется, — намекнул Хха. — Давайте разойдемся, помолчим, пусть успокоится. А мы как раз подумаем.

Жеребец действительно косил яростным иссиня-черным глазом. Совершенно напрасно при нем об ошпаренных яйцах упомянули. Не нужно быть не-шаманом, чтобы понять, что любой самец при таких словах сильно взволнуется.

— Думай, только побыстрее, — потребовал главный конюший. — А то нам всем плохо придется. И Мраку тоже.

Конюхи отошли за колонны, возвышающиеся в проходе между стойлами, и о чем-то зашептались. Хха погладил хищные ноздри жеребца и попробовал заговорить…

Мрак оказался животным хоть и городским, но неглупым. Беспокойство насчет ошпаривания и грозящего меринства у него имелись, но не были единственными и главными. Примерно так о подобных несчастьях любой самец беспокоится. Но были у жеребца и иные страхи и отвращения. Тонкостей не-шаман не уловил, что, наверное, и к лучшему. В целом, стало понятно. Чем утешить коня Хха не знал, просто рассказал о прериях и мустангах. Мрак удивился, задумался. Не-шаман посоветовал про то подумать потом, не спеша, а сейчас сделать, что люди говорят, а то они вообще не отстанут. Мрак был о людях того же мнения — приставучие животные, хуже москитос…

Хха вышел из стойла, кашлянул и сказал:

— Милорды, предполагаю, что делу можно помочь. Ведро моркови — чищенной! — на него полгоршка меда, полгоршка сметаны. Перемешать, слегка взболтать. Ближе к вечеру должно подействовать.

— На кого подействовать? На тебя? — не удержался толстый конюх. — Это разве снадобье⁈ Смех один!

— От настойки, которой вы опоили, у Мрака изжога. Морковь с медом быстро сок пустит и изжогу уймет, — попытался объяснить не-шаман.

— Намешайте жеребцу морковь, вдруг поможет, — с тоской приказал конюший. — Едва ли успеем, да уж все равно.

Конюхи поспешили куда-то вглубь конюшни, видимо, там таилась дверь наверх, в замковые помещения. Конюший отсутствующе посмотрел на Хха и спросил:

— А сметана зачем?

— Для жирности. И потом она цветом на нужное похожа.

Лорд конюший все так же отстраненно кивнул. Хха подумалось, что сметана действительно было лишней. Но Мрака сейчас уместно слегка удивить и развлечь, чтобы не только о своих наскучивших обязанностях думал. Кроме того, чудодейственную сметану очень хвалил бывший вождь — уверял, что это лакомство удваивает силу мужских подвигов.

Конюший продолжал убито молчать, теребя рукоять своего кинжала. Не-шаман вспомнил, как Ноэ многократно повторял, что в общении с цивилизованными людьми, главное — учтивость и ненавязчивая инициатива.

— Милорд, дело не мое, вашей милости много виднее, но все же скажу. У нас лошадей на воздухе случают, там дыхание свободнее. А тесноте и потемках случка не та.На воздухе вообще лошадям вольнее.

— Вольнее… — придушенным эхом простонал-повторил конюший. — М-да…

Принесли ведро с бодрящим-успокаивающим конское брюхо средством. Мрак принюхался, с интересом попробовал… Ведро быстро опустело.

Хха с удивлением наблюдал, как конюхи чистят жеребцу зубы. Понятно, не веточкой, а специальной щеткой, инструмент, как у благородных лордов, только вдвое крупнее. Мрак покосился на не-шамана, моргнул.

«Повеселел? Если отработаешь, может, каждый раз угощать будут», — подумал-сказал Хха

«Ты их обманул? Или меня? Все равно стало веселей. Но крыть не слишком-то хочется», — отвечал жеребец.

Не-шаман сказал, что жизнь сплошь из исполнения хороших желаний не бывает. Немного поговорили о жизни.

Вслух же в конюшне шел иной разговор.

…— Теперь сколько ждать? — бормотал разноглазый конюх, с надеждой взирая на коня.

— А что мы можем еще сделать? — перешел на придушенное рычание конюший. — Может, все же не пожелают в пахучую конюшню заходить, сразу в подвальную клиничную пойдут?

Хха в очередной раз с тревогой отметил, что конюхи продолжают бояться и весьма сильно. Так-то эти мужчины не самые худшие из горожан, в лошадях действительно разбираются, да и пытками пугать не спешат. Но ведь трепещут как сопляки какие-то. Кто может прийти и что такое «клиничная»?

Как всегда случается в городской жизни, без дурного не обошлось. Чуткий Мрак первым насторожил уши, потом и конюхи повернулись. Со стороны двора слышались торопливые шаги, звякали кольчуги. Обитатели конюшни недоуменно переглянулись — здесь ждали не этих звуков.

— Где-то здесь! Здесь! Ищите! — требовал чей-то скрипучий голос. — Просто наглость! Выжечь ему гортань перед смертью! Я сам залью свинец ему в глотку. Где он⁈

В стойлах зафыркали обеспокоенные лошади, встревоженный конюший шагнул из-за колонны и гаркнул:

— Что за беготня? Мэтр Кооль, какого демона вы сюда соизволили явиться, да еще непременно сейчас?

— Именно сейчас! — завизжали за колонной. — Именно! Закройте пасть, неуч! Кто-то в замке наводит чары!

Тщедушный человек в длинном плаще и круглой расшитой шапочке обогнал сопровождавших его стражников и с разбегу попытался ткнуть плотного конюшего тростью. Лошадиный лорд довольно ловко увернулся от смешного витого оружия и изумился:

— Мэтр Кооль, вы окончательно спятили?

Непонятный мэтр напрыгивал, брызгая слюной и тыча тростью:

— Он где-то здесь! Я чувствовал! И кристаллы предупреждали. Кто-то колдует в замке!

— Может и колдует, мы-то причем⁈ — конюший, наконец, перехватил хилую руку с тростью, но хозяин изящного оружие этого, кажется, и не заметил — мэтр Кооль крутил головой, напористо выставлял неестественно ровную и длинную бороду, взгляд его метался по конюшне.

— Такого еще не было! — бормотал странный бородатый человечек. — Неужели знак⁈ Приборы не могли ошибиться. Кто-то колдовал! Проклятье, почему вы мне не верите⁈

— Мы верим, милорд, — успокаивающе заверил один из стражников, вкладывая меч в ножны. — Но, видимо, то были короткие, насланные из города чары. Кто-то пробовал нащупать ваши охранные кристаллы.

— Что за чушь⁈ — взвизгнул мэтр. — Это вы мне про чары и кристаллы будете рассказывать⁈

— Да кто вам рассказывает? — проворчал конюший. — Магия — это ваше дело. Но здесь конюшни, тут только мы и лошади. Кому и зачем здесь колдовать?

— Но кто-то же колдовал⁈ — взвыл мэтр Коль, вновь завладевая своей тростью.

— Может, это не здесь? — прошептал разноглазый конюх.

— Что за увертки и неумелая ложь⁈ — в бешенстве заскрипел мэтр. — В пыточную вас! Всех в пыточную! Колдовство было здесь и я уверен…

— А если оно было ниже? — едва слышно спросил конюший, указывая глазами в пол.

Все присутствующие, включая стражников и Мрака, уставились на устланные соломой плиты пола.

— А разве там… — мэтр бледнел довольно странно — кончик носа у него разом становился настолько белым и блестящим, что напоминал тщательно начищенную «корону». — Разве сегодня в клиничной кто-то…

Конюший коротко кивнул и приподнял бровь. Судя по всему, именно мэтр должен был быть более осведомленным, что в жуткой клиничной что-то происходит.

— Я был слишком занят, — после едва уловимой паузы оправдался Кооль.

— Мы вот тоже были при деле, и… — конюший осекся.

Негромкие шаги услышали все — возможно, потому что на ступенях лестнице они звучали слишком ритмично. Кто-то спускался из замковых покоев.

До сих пор Хха был уверен, что горожане не умеют двигаться по-настоящему быстро. Заблуждался. Мэтр и стражники исчезли мгновенно и бесшумно: никто не скрипнул, ни засопел и не звякнул оружием. Конюхи обреченно остались на месте, лишь разноглазый чуть слышно судорожно втянул в себя воздух.

Из-за колонн появились трое. В городских тканях и модах не-шаман разбирался слабовато — как-то чаще болеющей скотине внимание приходилось уделять — но было понятно, что заявились весьма богатые и знатные господа. Особенно тот, что крупнее ростом — серебра на лорде — весь конный рынок скупить можно, разряжен в шелка немыслимо, но двигается с опасной легкостью. Этакий откормленный светловолосый оцелот, на голову выше самого не-шамана и вдвое шире в плечах. Наверняка самый опасный, то-то конюхи поджались, того и гляди обмочатся.

Второй из замковых господ тоже производил нехорошее впечатление. Скорее, лицом: слишком красивым и слишком тонко улыбающимся. Городская улыбка — Хха с одним таким жадным до удовольствий весельчаком уже довелось познакомиться, но здешний выглядел куда побогаче.

Третьей была девица, пышно разряженная и мелковатая сложением, на нее не-шаман не особо смотрел. Понятно, что любовница кого-то из красавцев, ходит себе и ходит, до коновалов ей дела нет, и наоборот тоже.

Нож все еще оставался при Хха, и если дело пойдет, как предполагается, замковые сильно пожалеют, что оружие не отобрали. Просто так взять хайова с железным ножом трудно. Не-шаман предчувствовал, что конюхи его первым под неприятность выставят-подставят. Как жабу не дуй, он чужак и самый ненужный. Идти с милордами в подвальную клиничную Хха не собирался — про бесконечные пыточные подвалы королевского замка в городе ходили истинные легенды, даже сказитель головой крутил, удивлялся. А уж эта странная клиничная, судя по всему, похуже пыточной. Нет уж, индейцу достойней умереть в конюшне — все-таки будет ку.

Но все пошло как-то навыворот, даже не по-городскому, а вообще по-замковому. Все молчали, лишь девка сделала странный вопросительный жест — подняла повернутую вверх ладонь, словно ей должны были что-то дать-подарить. Вкрадчивое такое движение, почему-то производящее сильное впечатление.

Конюший кашлянул:

— Прошу нас простить, лорды и миледи. Чуть позже. Мрак еще не совсем готов.

Рыжая дамочка вскинула и вторую руку, разочарованно показала пустую узкую ладонь и что-то спросила.

Хха на слух не жаловался, но сейчас оказался не готов к столь тихим звукам и не расслышал. Или от удивления не расслышал? Получалось, что эта мелкая и тихоголосая девка — и есть самое страшное? Разряженная, конечно, но ведь ничего такого — ужасно-королевского. Разве что рыжесть и еще…

Света в узкие окна конюшни попадало не так много, и Хха осознал, что ошибался. Девка не рыжая — скорее, огненно-угольная. Тщательно расчесанные и уложенные по плечам волосы того оттенка, что приходит к хорошим углям, над которым в самый раз мясо жарить.

— Леди Си, наш Мрак — всего лишь жеребец, ему сложно объяснить… — начал оправдываться конюший.

— Бросьте оправдываться. Разве трудно было все приготовить? — поморщился светловолосый лорд. — Мы неприятно удивлены. Так, господа? И кто ответит за столь вопиющее пренебрежение к старой традиции?

Девица, носившая куцее имя Си, звякнула браслетами на хрупком запястье, вытянула пальчик с блестящим красным ноготком, указал на конюшего, потом на толстого конюха…

На этот раз Хха расслышал голос чудной девицы — она мурлыкала не громче сытой кошки, но казалось, что шипит как та ленточница. Словечки складывались в лад, наверное, что-то вроде детской считалочки, острый коготок ткнул и в сторону не-шамана, вновь продолжил пересчитывать замерших мужчин. Вернулся к Хха еще раз, миновал… Девка улыбалась все слаще, все страннее, маленький яркий рот округлялся, словно она…

На не-шамана нахлынули столь несвоевременные мысли, что он изумился сам себе. Но вставшее на дыбы внезапное желание плоти никуда не делось, лишь усилилось…

…Леди Си, словно почуяв, тряхнула блестящей красно-угольной гривой, но продолжила считалку…

В некотором ошеломлении Хха покосился на конюхов: нет, ничего такого они не чувствуют, просто стараются свой страх подальше упрятать.

…— боль получит он! — пальчик остановился, направленный на разноглазого конюха.

Мурлыканье-шипенье еще не успело отзвучать, как несчастный конюх отлетел назад, ударился о колонну и сел на пол. Свист бича не-шаман лишь угадал, стеганувший жертву тонколицый милорд уже подбирал-сматывал узкий тонкий хвост бича. Вот теперь конюх глухо завыл, зажимая ладонями изувеченное лицо. Милорды весело засмеялись, леди Си улыбнулась главному конюшему, коротко помахала холеными пальчиками, прощаясь и намекая, что непременно вернется, и пошла за своими кавалерами к лестнице….

Почему короткое движенье пальчиков мерзкой девки лишь подхлестнуло внезапное желание, Хха так и не понял. Жуткое место этот замок, хорошо, что штаны не-шамана широки и удобны. Но с чего так напрягло⁈ Нет, прав мэтр Кооль — колдуют тут рядом. Определенно, колдуют.

Девица, словно вновь что-то почуяв, обернулась, но, к счастью, не остановилась. Негромко застучали по лестнице шаги безумных лордов…

Глаз у конюха вытек. Несчастного поспешно увели к человечьим лекарям, хотя те врачеватели вряд ли умеют глаза обратно вставлять. Конюший дал Хха две «короны», велел поживее убираться и не забыл предупредить, чтоб помалкивал, «а то будет хуже».

Не-шаман определенно знал, что «быть хуже» очень даже может. Не верилось что выпустят, но один из стражников довел до ворот, калитку отперли, велели молчать и сгинуть. Хха так и подмывало рвануть через мост, но тут, чтоб они все околели, не прерия — побежишь, живо привлечешь внимание. Не-шаман скорым шагом пересек мост, сразу свернул в проулок и пошел еще живее. Какое нехорошее место этот замок! Даже почему отпустили — и то не поймешь, чтоб их та жаба надула.

Дома была только Трик.

Ахнула:

— Сбежал⁈ Утром от соседки Элэзе служанка заскакивала, сказала — загребли тебя! Хайова пошли узнавать, за что тебя повязали. Ноэ говорит, если за неуплату, то можно будет выкупить.

— Хуже, — пробормотал Хха, — не сбежал, и не за неуплату. Нужно из города уходить. Лучше прямо сейчас.

— Верно! У меня уже утром предчувствие было, когда мы на рынок ходили. Ноэ за перья торговался, а я за мукой пошла. Тут вдруг подваливает какой-то старикан: «девашка-девашка, а хде твои братшши-охотники?». Я сразу взвизгнула — не щепайся, старый пердун, а сама за булочный ряд, там дыра в заборе, чтоб от закона сваливать.

— Трик, ты совсем юная скво, тебе, быть может, еще в каких-то хороших прериях пожить придется, — печально сказал Хха. — А язык у тебя стал грязный как хвост старой гиены. Откуда это «загребли», «пердун» и «подваливает»? Достойные ли это слова?

— Так в городе все говорят. Не могу же я выделяться? И вообще я тебе про предчувствие объясняю. Странный такой старик, подозрительный, — настаивала девчонка.

— Сегодня сплошь все подозрительное и странное. На этот город никаких дурных предчувствий не хватит, — проворчал не-шаман. — Но ты все ж сейчас дома, в племени, не сквернословь, а то вообще от брани не отучишься.

Рассказывать Трик о произошедшем в замке было преждевременно. Сначала нужно было отыскать остальных хайова. Сказав девочке, чтобы готовила вещи, Хха поспешил к писарским лавкам — сказитель там нужные знакомства завел, навернякановости выспрашивает-покупает.

Отыскать сказителя и Джо оказалось несложно — те сами навстречу попались. Хайова поспешили домой и еще за два дома услышали боевой визг Трик. Выхватывая ножи, влетели в дом…

Сухенький старичок, подперев подбородок морщинистым кулачком, сидел на лавке и с глубоким интересом смотрел на девчонку — Трик, размахивающая палицей бывшего вождя, выглядела очень воинственно.

— Вот! Пролез как пиявка, хотя я дверь держала! — юная хайова от души замахнулась.

— Штарого шеловека надлешит бить по шагривку, — посоветовал дряхлый незваный гость — там у штаришков шамое шлабое мешто.

Старик повернулся к индейским ножам, показал в приветливой улыбке три желтых зуба:

— Вше шдесь? Хорошо! Э, колдун, ты меня шнаешь?

— Знаю. Только я не колдун, — Хха прочувствовал природу гостя — сейчас он? она? оно? было куда ближе и нечеловечность чувствовалась много острее.

— Колдун — не колдун, не будем фдоваться ф детали, — махнул сухой лапкой старикан-притворщик. — Шешас выйду и фойду, а то фсем пока непонятно. Предупредишайку.

Гость проковылял к двери, охнув, бочком перебрался через высокий порог, прикрыл дверь. Соплеменники непонимающе воззрились на не-шамана.

— Эта та летучая тетка. Та оборотень, что на дири-жабле была, — прошептал Хха.

— Не летучая, а летающая. В остальном верно, — отчетливо сказали за дверью. — Захожу. Понятно, что не ждали, но есть у меня до вас, городское племя, дело неотложной важности. И не надо так визжать! И так в ушах до сих пор звенит.

Джо хотел что-то спросить, но дверь распахнулась, и, не без некоторой торжественности, в жилище хайова вступила летуче-летающая тетка. Точь в точь как была на пузатом летательном ап-пар-рате, даже роскошные стекляшки на лбу сияли — «очками» называются.

— Да, это я, — скромно сказала гостья. — Восторги пропустим, время поджимает. Парень, ты сегодня во дворце колдовал?

— Я не колдовал! — с возмущением отрекся Хха. — Там был конь, и я…

— Конь? Почему конь? Конь колдовать не может, не нужно insinuatsiy, — нетерпеливо заявила тетка. — Я тебя на замковом мосту видела. Вхож, значит. Это хорошо. Но тебя уже вычислили. Скоро придут брать. Стоп, не надо за томагавки хвататься. Время еще есть. В смысле, начинать плановое отступление уже поздно. Хотя без лошадей можете улизнуть.

— Как без лошадей⁈ — Трик из хаоса воспаряющих-мечущихся теткиных мыслей осознала только последнюю и ужаснулась. — Мы лошадей так откармливали, лечили.

— Да, без лошадей индейцам недостойно, — согласилась гостья. — Коников лучше сохранить. Выход есть, но он не без сложностей.

— Не надо нам такого выхода! — резко сказал Хха.

Не-шаман понимал, что хитроумная тетка дурит хайова. Мысли ее были закрыты, сохранялось только то странное ощущение, что она иная, чем кажется, и что не человек. Но она оплетет быстрее, чем про дутую жабу ей скажешь.

— Почему не надо? — заинтересованно спросила гостья.

— Обманете, — коротко сказал Хха.

Это был тот случай, когда прямота действительно лучшая политика.

— Гм, интуиция у тебя работает, тут молодец, — одобрила тетка. — Но упрощаешь. Это по молодости, это пройдет. Несомненно, мне от вас кое-что нужно. Но и вам кое-что нужно, а я могу посодействовать. Так что все честно, никакого обмана. Не то что я образец беспорочности, близкой к умиляющей наивности, но индейцев я уважаю. Сотрудничала с команчами и апачами, между прочим. Большие дела делали, ээээээаааха, камрады! Так что можете мне доверять. Кстати, вы мне должны за бомбу и опасное маневрирование над диким противником.

— Может, серебром долг возьмете? — спросил Джо, тоже понявший, что доверять гостье не следует.

— Какое еще серебро⁈ — рассердилась тетка. — Откуда такое неверие в бескорыстные побуждения у столь молодых людей? Стыдитесь! Если захотите, я вам столько того серебра отсыплю, что на двух лошадях не увезете. Но речь идет о серьезных делах и спасении жизней. В том числе ваших! Что думаете, я про ворота и вашего шамана просто так ляпнула?

— Я не шаман, — буркнул Хха. — И мы все равно уйдем.

— Уйдете, — согласилась назойливая даркша. — Я же вас вовремя предупредила. Брызните из города стайкой вспугнутых мальков, побросав одежки и имущество. Но достойно ли это? Недостойно! А я вам подвиг предлагаю!

— А лошадей? — пискнула Трик.

— Лошадисамо собой. Но и подвиг — немыслимый и славный!

— Подвиг, это понятно. А лично мне ничего не предложите? — спросил сказитель, до сих пор помалкивающий, что было вовсе не в его привычках. — Вы ведь можете?

— Тебе? А ты что, вернуться хочешь? — удивилась гостья. — Теоретически, конечно, это возможно….

— Куда вернуться⁈ В интернат⁈ — прошептала Трик.

Тетка посмотрела на нее, потом на сказителя, ухватившего девочку за руку, и покачала головой:

— Экие вы ранние. Эта акселерация хуже ветрянки, и ведь никаких вакцин от нее не придумали. А ее что, тоже в интернат забираешь?

Ноэ сказал несколько очень грубых слов про интернат, потом пояснил:

— Никаких возвращений! Но письмо можно отослать? Дойдет? Пусть потом, когда-нибудь. У меня там родители, и…

— Письмо можно — сухо заверила тетка. — Особенно, если несрочное. Я хоть и незаконный дарк многоликого образа жизни, но некоторые вещи понимаю. Письмо убираем за скобки — будет время, напишешь, передадут лично в руки. Давайте к делу вернемся.

Хитроумная гостья насчет письма жабу дуть не стала, поступила великодушно, чтобыло вдвойне хитро. Теперь хайова были просто обязаны выслушать и постараться помочь…

Предлагаемый подвиг оказался ку просто немыслимой величины. Трудно было поверить, что гостья настолько дерзко мыслит, если не сказать, нагло. Хайова потрясенно молчали.

— Что такое? — удивилась тетка-оборотень. — Не хватает размаха? Мелковато деяние? Или наоборот? Мандраж и коленкодрожание? Никогда не поверю что истинные индейцы…

— А вот на «слабо» нас брать не надо! — заявил сказитель. — Мы думаем.

— Думайте, кто не дает. Мне выйти, что ли? — обиделась гостья.

— Выходить не надо. Но в замок я больше не пойду, — буркнул Хха.

— Чего вдруг? Зашел, поделал дела, да вышел — рутина, привычная человекам, некоторые только этим и занимаются. Ты и сам в замке сегодня успешно осмотрелся, — напомнила тетка.

— В том и дело, что осмотрелся и не то там увидел, — фыркнул не-шаман и рассказал о безумной сцене на конюшне.

— А она кто, эта леди Си? Королевская любовница? — не удержала любопытства Трик. — Раз позволено глаза выбивать, видимо, король ее обожает.

— С безумной спать — все равно, что с аванком ласкаться. Да она, вроде и некрасивая? — Джо глянул на друга.

Не-шаман пожал плечами. Леди Си ему не понравилась с первого мгновения, но назвать ее истинно некрасивой, видимо, было бы неверно. Грудь выразительная, там этакий вырез был, что…. Опять же локоны удивительные. Улыбочка вкрадчивая, лживо-злая, — наверняка, кого-то такие гримаски сильно впечатляют.

— Не уродина, — кратко сказал Хха. — Может, король от нее без ума.

— Хорош фантазировать, — скривилась гостья. — Понятно, вы провинциалы, знать проверенные сплетни не обязаны, но король Калатера вообще без ума. Слаб рассудком как мелководная устрица. Посему любовницы у него нет — ему без надобности. В целом вполне экономичный король, удивительно необременительный для государственного бюджета, все траты на него: каша на завтрак да вынос ночного горшок. Ледю Си я знаю. Дурища еще та, впрочем, у нее было трудное детство, сама-то она не особо и виновата. Выросла безумной крысой, такое случается. Но с королем она не спит, и нам вообще уже не интересна. Поскольку вы теперь шпионы — ну, по-нашему разведчики, — вы должны уяснить главную задачу. А задача — снять магическую защиту с подвала и освободить незаконно удерживаемое — безвинное! — лицо.

— Мы и раньше разведчиками были, — хмуро сказал Джо. — А вот шпионами это не совсем…

— Не отвлекайся, здоровяк! — призвала решительная гостья. — Мы постоянноувязаем в ненужных деталях. Главное и единственное — прижать поганого мэтра Кооля. Он единственный, кто работу этой проклятой магической сигнализации хотя бы в общих чертах знает. И этот мэтр к тебе, паренек, уже сам в руки идет. Ну что тут думать⁈

— Я не паренек, — заворчал Хха. — Ладно, если этот хилый суслик-мэтр самый нужный, так зачем в замок лезть? Взять его и… Ножи есть, вот в очаге угли…. Неужели не расскажет?

Тетка закивала:

— Вариант практичный, напрашивающийся, вполне реалистичный. Я бы сама к нему склонилась. Но вариант не пойдет. Этот мэтр может напутать, магия сложная, а шанс будет один.

— Почему один? — усомнился Ноэ. — Не пройдете с первого раза, можно попробовать на следующий день, или дня через три.

— Один раз уже попробовала — едва выскочила, — неохотно пояснила гостья. — Там все против дарков настроено, а я по немыслимому стечению обстоятельств, как раз носительница этой редкой и эксклюзивной крови. Людям что — их в замок просто не пускают или в тюрягу сажают, а на сигнал про дарков гарнизон целиком на уши встает и начинается полная полундра. Очень нас там боятся, что лестно, но совершенно некстати. Нужно срочно проводить до-разведку этих заградительных тонкостей.

— Почему срочно? — спросила Трик, ошалевшая от так и сыплющихся сложных слов и мыслей.

— Потому что казнят моего страдальца. Показательно и прилюдно. А если казнят, я этот вонючий Калатер изничтожу до последнего человека. Не посмотрю, что я нынче убежденная гуманистка. Камня на камне не останется, крысы и те сдохнут. Уничтожать — проще чем спасать, — спокойно пояснила гостья.

Хха ей поверил. Да и все хайова чувствовали, что летуче-летающая тетка говорит правду.

— Значит, мэтр Кооль? — помолчав, спросил Хха.

— Он, шмондюк скандальный. У них тут специалисты вырождаются, по сути, он единственный профессиональный магик в королевском штате… — тетка заговорила быстро, но строго по сути…

… — ладно, попробую, — вздохнул Хха, пряча «вспомогательные средства». — Только из уважения к летающим даркам. Все же мы вам должны. И еще коней жаль.

— Хайова — благородны и милосердны! Вот не зря я на вас надеялась, наших, красных, вы кровей и политических пигментов! — льстила тетка.

— Звать-то как вас? — влез Ноэ.

— Именуйте «леди-камрад Эл». Из соображений конспирации, партийной дисциплины и местных традиций, — подмигнула хитрозадая гостья.

Подумать что такое «партийная дисциплина» и почему именно при ней имена должны быть короткими и удобными, Хха не успел — в дверь бахнули чем то крепким, не иначе, как древком алебарды.

— Коновал, открывай! К тебе милорд-мэтр господин Кооль!

— Ой, радость какая! Не заперто, добрые господа! — завопила гостья странным юношеским голосом и шепнула индейцам: — Девчонку лучше спрячьте. Мэтр — еще тот сластолюбец.

Дальше все получилось мгновенно и непредсказуемо, как, видимо, постоянно и случалось в присутствии летучей леди: Трик нырнула под широкую скамью, именуемую в городе «топчан-кровать», у сказителя и Джо пооткрывались рты, рядом с не-шаманом теперь сидела яркая и отвратительная баба, в дверь вваливались стражники…. Все — включая хозяев — воззрились на рыжую бабищу. Та поправила сальные космы и кокетливо хихикнула, показав кривые почерневшие зубы. В Калатере подобных гулящих особ именовали «шлюхами», но это была такая шлюшища, что уместнее назвать конкретно по-научно-оборотничьему — «шмондой».

Последним в дом вошел мэтр Кооль, тоже уставился на рыжую «красавицу», скривился и проскрипел:

— Это еще что за ужас?

— Гостит у нас, — отозвался потрясенный преображением леди Эл, но все равно почти честный Джо.

— Вышвырните! И сами за дверью подождите, мне с вашим хозяином поговорить нужно, — распорядился мэтр.

Рыжий ужас протестовал, брызжа слюной и вопя «платить кто будет⁈», но брезгливые стражники живо выпихнули гостью алебардами. Остальные индейцы сами выскочили во двор.

Хха остался наедине с королевским охранительным магом. Юную шпионку-хайова под кроватью можно было не считать — Трик даже не дышала.

— Садись, юноша, — мэтр Кооль повелительно указал как раз на шаткий топчан. — И знай — я все знаю!

— Что знаете, милорд? Я ничего такого не делал, и не болтал, — поспешно заверил Хха, осторожно присаживаясь на кровать.

— Что не болтал, это умно, — мэтр уселся на табурет и величественно сложил короткие руки на груди. — Мой юный друг, я — опытный маг и ученый, многолетний хранитель покоя королевского замка. Но сейчас я веду речь совершенно о другом. Ты — имеешь магические способности! Отрицать бессмысленно.

— Я — имею⁈ Магические⁈ — ужаснулся Хха. — Да я мыши не обижу.

— Тем ни менее, колдовал на конюшне именно ты. Отрицать бессмысленно.

— Но я только коню хотел помочь. Ничего такого не думал, — забормотал Хха, понимая, что вести себя нужно глуповато, но не чересчур. Притворщики и лицедеи из хайова получаются неубедительные, разом себя выдашь.

— Даже если ты ничего плохого не хотел, закон ты нарушил, — сочувственно поведал мэтр. — Королевский закон известен — всех магов, дарков, ведьм и колдунов — в пыточную, а потом приговор, и вперед — навстречу законной смерти.

— Но я же не колдун!

— Способности у тебя есть, слабенькие, но есть. Этого достаточно. Напрасно ты, такой молодой, в столицу осмелился прийти, пустое любопытство и жадность до добра не доводят, — покачал головой добрый мэтр Кооль. — И о чем вы, деревенские неучи, думаете? Теперь, все, кончилась твоя жизнь.

— Милорд, да за что же⁈ — взмолился Хха, гадая: неужели ученый маг совсем сусликом его считает, или этак общепринято между глубоко образованными людьми для начала всякую чушь поразводить, а уж потом к делу переходить.

— Да, жаль такого молодого, — вздохнул мэтр. — Выход-то один. Пойдешь со мной, я тебя от заразы колдовства излечу.

— Это в пыточной, что ли?

— Отчего сразу в пыточной? Не бойся, есть иные научные методы. Главное — послушание и безоговорочное повиновение. Будешь считаться моим слугой. Но учти, я рискую куда большим, чем ты! — вполголоса сообщил добрый мэтр Кооль.

Хха сделал то, что делать совершенно не хотелось — повалился на колени и зашептал:

— Милорд, спасите! Меня уже который раз норовят в волшебстве обвинить. То я шаман, то вообще колдун. Прямо хоть беги и топись! Скажите, что делать, навечно помнить буду!

Мэтр похлопал несчастного по плечу:

— Топиться еще рано. Служи мне верно, без глупостей, помогу смерти избежать. Угол получишь, еду, работу.

Целовать пахнущую каким-то жиром длань благодетеля, Хха все же не стал. Подскочил, схватил мешок:

— Милорд, я сейчас, только вещи соберу. Рубаху, вот…

— Оставь, подберем тебе тряпье какое-нибудь, — великодушно пообещал мэтр. — Скажи-ка лучше, говорят, у тебя родственница такая есть…

— Какая, милорд?

— Такая… э… молодая.

— А, так вы про сестру мою. Так уехали они, за новыми лошадьми уехали.

— Вернется?

— Непременно! Она у нас город очень любит, а уж знакомства с людьми особо умными, сильно образованными…

Из-под кровати легонько постучали по не-шамановому сапогу — видимо, клинком ножа, напоминая чтоб жабу не дул, не насмехался.

— Неглупа у тебя сестрица, — кивнул мэтр. — Потом ее покажешь. Вдруг у нее тоже колдовская зараза? Или еще что дурное. Выходи, господа стражники нас заждались…

Вновь шагая к замку — теперь уж под конвоем не только стражников, но и проницательного мэтра — Хха вспомнил одну подробность, в спешке не пересказанную леди-камраду Эл. Странно, но ведь и всезнающую летающую оборотниху, и безмозгло-жестокую замковую девку по имени Си, не-шаман слышал-чувствовал довольно схоже. Не одинаково, нет, но похоже. Но если оборотниха — чистокровная дарк, чем явно гордится, то нет ли дарковых кровей и в других обитателях замка? Возможно, к делу это отношения не имеет, но любопытно. Хотя Хха мог и ошибиться — в этих нечеловечьих кровях и их восприятиях запутаться легче легкого. Особенно, если нет «те-ор-етической базы», как изрек бы сказитель.

Глава 7

Бутылочки нужно было мыть осторожно. Узкие и неудобные, из тонкого дорогого и хрупкого стекла, они назывались «пробирки» и несли немалую опасность. В первый же день мэтр Кооль в назидание показал свое колено — мозолистое, со следами многократно слезшей и наросшей кожи, оно внушало уважение. Копыто какое-то, а не колено. Таковы следы ожогов от растворов кристаллов. Обучение всемогущей магии начинается с самого главного и строгого — с химии.

Удерживая щипцами — не сдавливая и не ослабляя! — Хха вернул пробирку в гнездо облезлой деревянной пирамидки и поморщился. Воин, знакомый с ядовитыми змеями и вычисткой зараженных живых вен, едва ли уронит опасную стекляшку, но вонял-то раствор все равно неприятно. Отмывать бутылки до полной чистоты мэтр не требовал, да это и не получалось. Сейчас стойка с пробирками вернется в мастерскую и в ней начнут выращивать зародышей новых кристаллов. Ученик мага закрыл воду — самотекущая из трубы вода являлась одним из чудес замка и действительно оказалась удобнейшей придумкой. Жаль, половина сосков труб — называются «кран-вентиль» — в замке не работала, и из мастерской приходилось спускаться в пустующие покои этажом ниже.

В Калатерском замке все было так — наполовину. И работает наполовину, и развалилось наполовину, и ополоумели здесь ровно наполовину. Кстати, и все здешние шпионские мучения — тоже какое-то половинчатое ку.

Держа пирамидку с пробирками подальше от себя и фартука, не-шаман вышел на лестницу. Лестницы в замке были удобными, а если пройти ниже, — к основным покоям — еще и широченными как улица. Здесь стояли статуи былых великих властителей Калатера: мудрый лорд Дагда и прекрасная леди Атра — оба в полный рост, литые из тяжелой драгоценной бронзы. Давно умерший лорд-управитель смотрел в двери, встречая сурово-сверлящим взглядом каждого вошедшего на лестницу. Сгинувшая много лет назад миледи выглядела чуть добрее, нежно прижимала к ниспадающему подолу платья короткий бич, темное красивое лицо застыло навечно спокойным, ресницы опущены, лишь округлые груди сияют, натертые похотливыми ладонями проходящих мимо обитателей замка. Уважения к некогда всесильным и богоподобным правителям у замковых калатерцев не осталось и щепотки. По смехотворному поверью, лапанье бронзовой леди Атры приносит силу в любовных делах, а прикосновение к строгому Дагде — наоборот. То-то он стоит, весь покрытый плесенью-патиной.

Вниз, на статуи, Хха глядеть не стал. Щупать бронзу ему пока нужды не было, а что местные бабы похожи, и так уже отметил.

С замковой службой и смехотворным «ученичеством» выходило как-то странно. Хха сначала удивлялся, потом плюнул под обе подошвы и удивляться перестал. Мэтр Кооль взял себе слугу на испытательный срок, королевская казна платить подмастерью жалование не собиралась, поэтому возражений от управителя лорда-кастеляна не последовало. В последнее время замок пустел, покои ветшали, прибылей и особой славы служба здесь не приносила. Не-шаману уже было известно красивое слово «вырождение» — так вот оно самое в замке и воцарилось. Возможно, появлению нового слуги слегка удивились конюхи — с чего коновала в подручные мага взяли, объяснить действительно сложно — ноглавный конюший и его люди вопросы не задавали, а Хха на конюшню не заглядывал. Чтобы не расстраиваться, да и иных дел было полно.

Магические мастерские:- это три огромные залы, заваленные всякими сложными и необъяснимыми штуковинами и приспособлениями, да еще десятки чуланов и кладовых, забитых уж и вовсе непонятными предметами. В былые времена здесь работало четверо ученейших магов, а уж серебра они загребали…. Мэтр Кооль в голос стонал, вспоминая, как щедро колдунам раньше платили. Иной раз казалось, что покойный лорд Дагда прямо из воздуха умел деньги доставать. Он же и сам магом был, на придумывание новых чар и заклинаний никогда не скупился. Почувствовавший себя многоопытным наставником мэтр Кооль иной раз упоминал такие немыслимые дела, что кроме «ну и жабу выдувает», Хха ничего и подумать не мог.

Самое смешное было в том, что сам мэтр никаким магом не был. Хха это обстоятельство поначалу сильно расстроило. Наставник умел пользоваться инструментами, унаследованными от своих мудрых предшественников, вот и все. С другой стороны, Кооль знал уйму не-магических премудростей, порой довольно интересных. Но не-шаман рассчитывал узнать что-то толковое про знамения, духов и прочие свои непонятности — мешают же жить. Нет, об этих сложностях мэтр знал не больше, чем его тяжеленная фаянсовая ступка. Кооль по праву считался весьма ловким надсмотрщиком над охранными кристаллами и удивительно надоедливым бабником, больше ничего выдающегося не умел. Поразмыслив, Хха решил, что это не так уж плохо.

Некоторые части замка оказались просто набиты кристаллами-сторожами. По большей части кристаллы были упрятаны под тонкими деревянными виньетками на стенах или просто расставлены и прикрыты тряпицами в каменных нишах. Естественно, парные кристаллы стояли на воротах, у помещения стражи, на лестницах и входах в галереи. На приближение дарков или близкое колдовство, кристаллы реагировали вспышкой и довольно пронзительным свистом. Правда, как поговаривали замковые обитатели, иногда магические ловушки не срабатывали. Последнего оборотня — Хха знал про него чуть больше замковых — схватили уже в тронном зале, да и то разгадав зловещую природу злоумышленника по чистой случайности. Значит, в сердце замка чудовище смогло таки пробраться и стражи-кристаллы смолчали. Насчет отмечания кристаллами колдовства обстояло еще непонятнее. Колдовство ведь потому и колдовство, что оно неочевидно. Молчат кристаллы — значит, никаких чар нет. Но тогда, на конюшне, никакие ловушки не сработали, а заподозрил магию лишь мэтр Кооль, который в своей мастерской с новыми кристаллами возился. Случайность? Или магия бывает разной и не вся она кристаллами подмечается? Уточнить эти тонкости было не у кого, намекать на столь щекотливые вопросы в разговорах с мэтром, Хха не рискнул, а сам Кооль считал, что впереди уйма времени и к теории можно будет приступить после того как мойка пробирок будет идеально освоена. Но тут мэтр ошибался — время поджимало.

…— Когда день бракосочетания все же назначат, нам будет отведена одна из самых значительных ролей, — пояснял мэтр Кооль. — Казнь, шествие, и собственно церемония обручения, обязаны быть яркими, праздничными и запоминающимися. Тебе придется потрудиться.

— Я понимаю, наставник. Но неужели казнь и так недостаточно ярка? Ведь сожжение — оно же и так огненное, — уныло бубнил Хха.

— Огонь — не повод для лени! Казнь-то редчайшая! Даже не помню, когда у нас сжигали столь наглого оборотня. Мерзкий дарк нанес всем нам ужасное оскорбление. Тут необходима показательная процедура. С цветными вспышками, подсветкой и медленным пламенем. Хорошо бы установить медные трубы, дабы вой негодяя долетал до дальних городских стен, но трубы в прошлом году кто-то украл. Ничего святого не осталось у людей! Трубы придумал сам лорд Дагда, под его руководством их воплощали в металле, и вот…. Но в любом случае, с казнью нужно постараться. Наверняка король будет смотреть с башни, зрелище должно его развлечь. Ну и управители, лорды, гости, все будут бдительно следить, чтобы все прошло как надлежит. Да, и леди со своими друзьями страшно оскорблена. Вот ошибемся, сделаем что-то не так, и ты жестоко пожалеешь. Ты ведь знаешь леди Си?

Хха знал леди Си. Видимо, знал получше многих замковых обитателей, поскольку спал с ней ежедневно. Нет, «спал» и «ежедневно» — совершенно не те слова. Со сном — спокойным расслабленным отдыхом и сладким посапыванием — эти бесстыдные схватки с полным напряжением телесных и умственных сил — ничего общего не имели. И не «ежедневно», а при каждом удобном случае — день-то, он длинный.

Как это вообще получилось? Непонятно. Хха подозревал, что благородная леди его подстерегла, но точной уверенности не было. Столкнулись в галерее, ведущей к колодцу, и через мгновенье дева обхватывала ногам его бедра, а не-шаман прижимал ее к сырой стене и имел на весу. Никакого ку: безмозглое безумие и запах дразнящих духов. Еще грубое и острое наслаждение — как будто горло врагу каждым толчком рассекаешь. Насколько знал Хха, подобное ярко-злое чувство далеко не все звери испытывают. Никогда до этого хайова не приходилось соединяться с женщиной стоя, не-шаман вообще полагал, что так не делают и так нельзя. Но с Си, будь она проклята, всегда было «как нельзя».

Самое дурное то, что распутница по-прежнему не нравилась Хха. Отвращение он испытывал, порой брезгливое, порой страстное, но неизменное отвращение. Вот только это отвращение касалось головы, сердца, плеч, глаз, ног, но не рук, губ, и, жаба его сдуй, «центра тела». В центре мерзкая Си была вкусна до невозможности.

Поначалу вообще не разговаривали, если не считать, шипения из маленького рта: «отдери меня!». Ну, отдирал, и, задыхаясь, быстро расходились-исчезали. Темные углы коридоров, повороты галерей, тупики у запертых дверей, пустующий пиршественный зал — там Хха весь затылок отбил о подстолье громадного стола — на таком столе можно и конское торжище проводить. Потом Си в чужую спальню затащила, по счастью, хозяева отсутствовали. На постели было удобнее — синяков меньше, — да еще и сотворила алчная дева кое-что, заставившее не-шамана подушку насквозь прогрызть. Любовница что-то насчет следующей встречи говорила, но Хха едва ли смысл слов сознавал: по ощущением — счастливо околел, да еще пух-перьями удушился.

Избегал распутницу, ничего слышать не хотел. Спокойнее было пробирки мыть от заката до заката, да слушать многословные рассуждения мэтра о природе его глупых кристаллов. Но у Кооля имелся свой строгий порядок: после заката солнца он запирался в своей комнате-кабинете, выходов там было аж три, а дамочек, девок, служанок и кухарок, готовых за «корону» или две развлечь ученого человека, в замке хватало. У мэтра на стене висела доска с начертанный мелом зашифрованным графиком любовных свиданий — можно сказать, основное руководство научного бытия и финансовых расходов. Понятна и проста жизнь ученого, как тут не позавидовать. Хха после возни с пробирками и слушания умствования наставника, полагалось наводить порядок, да потом подремать до рассвета на топчане у шкафов с растущими кристаллами. Но дремать тут было бы неразумно: визит вездесущей Си и бурное соитие рядом с химическими снадобьями запросто могло привести к ожогам, что вряд ли бы остановило «отдирание», но придало бы блуду уж совсем ненужные острейшие ощущения. Никакие запертые двери Си не сдерживали — королевский замок она знала лучше любой подвальной крысы. Собственно, а кто она была такая, если не гладкокожая, буйноволосая ненасытная крыса?

Но сладка же и искусна до невозможности.

— Почему ты такая легкая? — спросил Хха, когда на третий или четвертый день оказались кувыркающимися на мешках с шерстью в кладовой, надежно запертой изнутри.

— Чтобы меня драть можно было как угодно, — ответила, слизывая с губ размазанную помаду и слюну.

Хха думал повыспрашивать и повыпытывать самое нужное, как надлежит истинному шпиону, но шансов не имелось. Упругая округлая грудь оказывалась в ладони, твердый сосок колол-дразнил, а хрупкая рука леди, звякая кольцами, погружалась в штаны магового ученика и немедля начинала лишать ума. Если и затаилась истинная магия в калатерском замке, так вот это она и была: в руке умелой, в игре густых локонов и жгучего рта.

В некоторые моменты Хха остро и вожделенно ненавидел огнеголовую сучку. Но отказаться не мог, да и не позволила бы ненасытная леди. Мысли исчезали, оставалось лишь тело, да острая жажда сейчас же отодрать. Зыбкое, позорное, издевательское равновесие капризных весов похоти и разума, но деться от него попросту некуда.

Ненасытная дрянь по-прежнему не нравилась Хха, но он понимал, что она очень красива, привлекательна и распутна. Болен ли хайова или еще не болен, но все равно обречен? Не-шаман подозревал, что давно должен был окончательно изнуриться и обессилеть, но почему-то этого не происходило. Яйца не отлетали и исправно наполнялись; к дурному ли обороту жизни этот избыток сил, или уж и к вовсе ужасному — не понять.

Ничего из нужного-шпионского Хха не забывал: думал, выведывал, прослеживал, посылал записки в город, следовательно, разума не лишился. Но это получались две разные жизни: одна с притворством, пробирками, и осторожной разведкой, другая с судорожными непредсказуемыми «отдираниями», поцелуями, от которых лопались губы и глубокими царапинами от ногтей на спине.

Леди Си его не жалела. Себя тоже. Хха знал, что он не самый лучший любовник и удовлетворитель. Ну, не из самых, конечно, плохеньких, но опыта и телосложения для истинно виртуозных утех все равно не хватает. Секрет крылся в ином. Не-шаману был известен ответ, но ответ этот был ужасно никчемным, ничего не значащим, и вообще позорным.

Каждый раз Хха точно знал, чего хочет ненасытная шмонда. Не в философском и умственном смысле — о глубоких и отстраненных вопросах леди Си не имела привычки думать, да, наверное, и ума не имела. Зато ее помыслы о плотском-мгновенном оказались подобны мелованному листу бумаги с очень крупными буквами. «Сзади, плотнее, зад выше, выше… за волосы и больнее, больнее!.. теперь пусть сядет». Не-шаман предугадывал-выполнял, благо это было несложно, более того — власть исполнять желания оказалась вдруг ни менее сладка, чем полное обладание женским телом. Услаждалась Си тяжко — абсолютно испорченная и пресыщенная девка очень трудно достигала того, что сказитель по-интернатски определял «ор газ мом» — странное, видимо, тоже химическое слово. Девка хотела, но частенько не могла, а в объятиях понимающего слабовольного любовничка получала желаемое неизменно и каждый раз. Не унизительно ли, а, хайова?

Узнать, кто такая «леди Си», оказалось не так уж сложно. В замке, да и в городе ее знали многие. Но знал ли кто истинную правду? Хха полагал, что его внезапная любовница — не человек. Нет, не в смысле особой густоты дарковской крови — доля нечеловечьей крови в девице как раз была незначительна. Но изначально Си появилась на свет не как нормальный человек. Видимо, ее как раз в том клиничном подвале и сотворили, в подвале, который нынче стал легендой. Слухи лгали — в нынешние времена в саму клиничную уже никто не ходил, накрепко зачарованные двери туда попросту невозможно было открыть. Собственно, большая часть подвалов замка оказалась недоступна. Куда-то можно было проникнуть, исправная часть темниц и клеток еще использовались по назначению, но в целом нормальные замковые обитатели предпочитали не рисковать и не спускаться в нижние ярусы. Но сама Си когда-то давным-давно оттуда поднялась, что, собственно, и не скрывала.

…— У меня были сестры: Эй и Би. Тебе бы они понравились, маг-ученик.

— Я не маг. И мне предостаточно тебя одной.

— Нам было бы веселей. Мы бы тебя, наконец, обессилили, маг-скромник.

— Еще чего. Я вас жалею, леди. Но лучше уж без ваших дорогих сестриц.

— Они действительно были дорогие. Хозяин Дагда и супруга его, прекрасная леди Атра приложили много сил к их созданию. Но сестрицы околели. Их сделали недостаточно хорошо. Так что ты только мой, маг, не бойся…

Хха не понимал, как можно сделать из разных людей и дарков одно единое существо. Это было интересно, но думать и спрашивать Си не давала — она умела брать за яйца так, что боевой наконечник хайова твердел мгновенно. Какие уж тут научные разговоры?

Осколок давних времен, безродная девка, получившая титул и положение в обществе лишь как небрежный подарок от всесильных, но сгинувших хозяев. Сейчас ее выдадут замуж, брак с влиятельным чужестранцем что-то там в политике исправит, и Калатер начнет процветать. Именно об этом знаменательном бракосочетании упоминала всезнающая камрад Эл, но не-шаман в спешке не уловил подробностей. Сейчас вот новая свадьба с казнью готовиться…. Пусть духи помогут хайова побыстрее выбраться из этого города и навсегда удрать от баб с короткими птичьими именами…

…Плащ сбился на холодных плитах, и, видимо, протрется до дыр. Чужой плащ не жалко, спины и попки тоже, — сейчас Си хочет по кругу, и любовник поворачивает ее на живот, потом сгребает за волосы, снова на спину… Рот хайова терзает неподатливую грудь любовницы, вторым соском заняты пальцы самой леди, ее затылок упирается в камень, тело выгибается, грива метет пол, собирая паутину. Ногти впиваются в шею Хха, отталкивают. Жаждет мгновения относительного покоя, дабы оттянуть всплеск высшей сладости. Только в эти моменты она и расчетлива, пустоголовая голодная девка. Сколько ей лет? Была ли она когда-то невинным ребенком? Лучше об этом не думать. Хха работает одними бедрами, и это все равно настолько хорошо телу… телам….

Не-шаман не только знает желания леди. Что гораздо хуже, их тела подходят друг другу. Такая очень злая шутка: ведь нож не обязан обожать ножны, даже говорить о таком чувстве смешно, но нож и ножны созданы один для другого. И совпадений точнее быть не может. Нет, об этом тоже лучше не думать. Хха всегда хотел нормальной и славной жизни воина.

…На лестнице пробирки в деревянных гнездах подноса-пирамиды чуть слышно позвякивали, подражая песне умирающих плакальщиц. Нет, немедля распрощаться с жизнью не-шаману пока не хотелось, вот выспаться было бы правильно. Хха привык ограничиваться коротким сном, но в эти дни сна оказалось совсем уж мало.

В мастерской стояла тишина. Тускло светились в банках созревающие кристаллы, в клетке комком серого мрака застыл Ворон. Настоящей клички у птицы не имелось, а мыслей своих древний птиц слышать не позволял. Иной раз Хха казалось, что ворон уже околел, причем давно. Но это было не так, в обязанности ученика мага входило ходить на кухню за вареной курятиной для трапезы волшебной птицы, и Хха точно знал, что накрошенное мясо из клетки исчезает. Возможно, его вытаскивал мэтр Кооль, склонный в мгновенья научной задумчивости жевать что попало, но уж мелко гадить в клетку маг вряд ли мог приноровиться. Иной раз Хха чувствовал на себе и тяжелый птичий взгляд — глаза у Ворона были серые и тусклые, вовсе неживые, особой уверенности, что птиц действительно смотрит в спину, у хайова не было. Но не-шаман имел полезную привычку к животным не приставать — не хотят разговаривать, так и не надо. У Ворона служба известная — если созревание кристаллов пойдет не так, птиц даст знать. Магический опыт у ворона превеликий, а глупо сгорать в мастерской даже очень дряхлые птицы не особо спешат.

Хха поставил пробирки и принюхался к мастерской. Попахивало мэтровым благовонием: мыться-купаться слишком занятый наукой Кооль не любил, и перед свиданием норовил заглушить запахи учено-химического пота, взбрызгиваясь лавандовым снадобьем собственного изготовления. Многие дамы реагировали судорожным чиханием, но потом привыкали.

В общем, магический трудовой день был окончен. Чем хороша городская жизнь — работу здесь порой бросают еще до звона вечернего колокола. Не-шаман снял фартук. Думать о ночи не хотелось, но шпионская служба обязывала.

В купальню хайова шел через уборную. Как появляются записки от соучастников в бочке с известью, Хха не знал — известь, вроде бы привозили не каждый день, но послания появлялись регулярно, иной раз и дважды в день. У пронырливой леди-камрад явно имелись в замке и вспомогательные шпионы. Ученик мага подождал, пока одышливый слуга изволит оправиться — с такими запорами надлежит пить свекольный сок с кроличьим пометом в пропорции шесть долей к одной — и шмыгнул с поганой дыры к бочке. Пришлось поискать — тонкий проволочный крючок не сразу нащупал в щели за обручем бочки крошечный комок бумаги. Хха щедро зачерпнул совком извести, присыпал пару дыр. От извести в уборной пахло резко и странно, но вонищи, как в городских отхожих местах, не было. Скажем спасибо древнему лорду Дагде и заведенным им порядкам — все же не без достоинств был старичок.

Купальня у обитателей замка пользовалась куда меньшей популярностью. Воду здесь уже давно не грели, а мыться холодной водой изнеженные замковые обитатели рисковали лишь в самую жару. Хха прошел к одному из исправных кранов, повесил одежду на гвоздь — кованые крюки на стенах купальни давно поснимали неизвестные злоумышленники, они же украли и лавки вдоль стен.

Журчала холодная вода, Хха, закинув руки за голову, стоял под непредсказуемо взбрызгивающими струями. Если закрыть глаза и поднапрячься, можно представить, что тело влекут воды Гранд-Аванк. Правда, в реке настолько холодное течение случается редко. Охладилась вода в недрах каменных замковых резервуаров. Это называется «душ», сказитель о таком изобретении рассказывал, когда по прерии шли.

Сначала плоть среагировала, потом Хха ощутил близость. Теплые, почти обжигающие руки обхватили сзади, сразу поползли к низу живота.

— Ах, хотела застать его малым, — прошептала Си, то ли разочарованная, то ли наоборот.

— Он и я мокрый, — сказал об очевидном, не-шаман. — И зайти могут…

Милости ждать не приходилось, леди Си прекрасно знала, что крайний резервуар развалился, и на влажной груде камней не-шаману пришлось обо всем забыть. Сжимал голову любовницы, блестящие пряди мгновенно пленили пальцы, а рот Си обжигал как тот раствор кристаллов. Потом изнемогший хайова упал, потому что дева хотела подобрать юбки и наконец-то оседлать плоть…

…Кто-то наскоро обмывался под центральным резервуаром, любовники бесшумно продолжали свое «отдирание». Ни звука, только огромные глаза шмонды сияли, да пухлые губы сладострастно круглились, в безмолвных криках. Ничего не хотела — только сидеть и ехать…

…— Еще хочу. Ко мне придешь. Не будет никого. И не отговаривайся. Или я в ваши вонючие магические чуланы сама приду, — это ненасытная леди уже в конце прошептала….

Хха вымылся еще раз, теперь вода уж совсем не охлаждала, а спать хотелось еще сильнее. Немного времени есть, подремать бы.

Спалось плохо. Было душно, по телу бродили отголоски прошедшего возбуждения и предчувствие нового приступа. Внезапно оживший Ворон ерзал в своей тесной клетке, а дремлющая голова не-шамана вновь размышляла о шпионской записке. «Жаба надулась. Раз-два лопнет» было выведено измененными буковками. Похоже, писал-шифровал бывший вождь, значит, остальные индейцы заняты. А мысль проста: торопят, вот-вот случится что-то нехорошее.

Идти на разведку в подвалы Хха не боялся. Пленник заперт где-то под Речной башней — та часть подвалов наиболее удобна и исправна, там и стража стоит. О собственно камерах удалось узнать лишь, что их очень много, а сажают нынешних пленников в те, на которых запоры исправны. Оборотня, конечно, в самой надежной держат. Взламывать мощные замки не-шаман не умел, но этого и не требовалось. Нужно точно узнать, где спрятан оборотень, а уж остальное самоуверенная леди-камрад Эл обещала сама доделать. Несколько странно у нее получается: войти в замок она не затрудняется, вот выйти ей сложно. Ладно, у летуче-летающих оборотней все навыворот, даже вдвойне против обычного городского.

Хха без всякой охоты встал с топчана и накинул рубаху. С одеждой наставник не обманул: ношеного, старого, но добротного и чистого тряпья хватало. Можно было даже отдавать штаны и рубахи в стирку в замковую прачечную, но до такой роскоши как-то не доходило: то растворы кристаллов одежку проедали, а чаще любовница раздирала. Си о подобных одежных мелочах думать некогда, у нее жизнь нарядная, роскошная….

Допивая кисловато-приятный прохладный ягодный отвар, не-шаман попытался обдумать внезапную мысль. А кто распутную деву вообще содержит? Конечно, благородных любовников у нее такое количество, что лучше и не считать. Но лорды Калатера прижимисты, а серебро Си считать не привыкла. Она к деньгам поразительно равнодушна, иное она ценит. И столь неожиданно ставший шпионом Хха о полезных кругляшах нынче тоже как-то не думал, а напрасно. Важны не собственно деньги шмонды, а странность ее богатства.

Плохо, что духов в замке нет. Вообще нет. Раньше не-шаману не приходилось встречать столь пустынного места. Не иначе, когда-то магией замок очистили. Покойный лорд Дагда после исчезновения своей дорогой супруги как спятил — и кристаллы, и маги-охранители, и всякие сторожевые ухищрения именно тогда валом накатили. А жаль. Подсказка духов очень бы пригодилась. Сейчас в голове Хха скопилось столько загадок, что хоть совсем ни о чем не думай. Да и времени на разгадки уже нет. Может, это и к лучшему. Рубить этот узел придется, а не распутывать.

«Руби. Потом сожги. Только лучше сначала меня выпусти» — донеслась отчетливая мысль Ворона.

Хха хмыкнул, открыл дверцу и долил птицу свежей воды. Медленно и внятно сказал-подумал: «Отпущу. Вот буду уходить и клетку сломаю. Если сейчас сломать, мэтр вой поднимет, а оправдываться и врать мне некогда».

«Что — так и отпустишь⁈» — почему-то изумился внезапно разговорившийся Ворон.

«Мне жалко, что ли? Место плохое, сам бы здесь не сидел. Разминай крылья, а то погрузнел, не взлетишь, наверное».

Ворон совсем уж удивился, даже онемел, лишь изумление в черной голове забулькало. Да, замковая жизнь кого угодно оглупит.

Оба поста не-шаман обошел без труда — стражники на лестницах вели себя лениво и беззаботно. В благородной части замка всегда было светлей и многолюднее: кто-то смеялся, шнырял по коридорам, пахло мясом, духами, спиртным и вылитым в тупики галерей содержимым многочисленных ночных горшков. Как можно шпионством и развратом в этакой грязи заниматься? В былые времена лорд Дагда этих засранцев живо бы задами на колья посадил и был бы очень прав.

Не-шаман переждал, пока проплетется крепко выпивший слуга и шмыгнул в короткий коридор. Дальше и левее начинались накрепко запертые покои самого лорда-мертвеца Дагды, хода туда никому не было, да Хха туда было и не надо. Леди Си обитала в комнатах у проходного коридора — место тесное и считаещееся непрестижным, но для странной, рожденной здесь же шлюхи в самый раз. Не-шаман подумал, что для новенького ученика мага забрался весьма высоко, а вот как шпион все в той же заднице и сидит.

Сапоги — не мокасины, но тихо в них ходить Хха научился. Когда оказался за прикрытой, но не запертой дверью, любовница все же вздрогнула. Комната действительно была тесной: одна постель здесь и помещалась, правда, размером то ложе было с два индейских типи. Белье драгоценное, сплошь лоск белоснежного шелка, только подушки сочно-кровавые. А возлежать красиво Си умела, этого не отнять…

Задвигая засов, Хха чуть не застонал — сразу она хочет. Ну, разве это по-людски? Даже у насквозь порочных городских безумцев принято хотя бы парой слов перемолвиться. С другой стороны, и его тело уже почти готово… глупое тело…

Торопливо развязывая штаны, склонился над мягкостью ложа и ждущим телом. Рты встретились — эх, когда-то Трик вопила «слюнями меняться⁈ Да никогда!». Верно, отвратительное, в сущности, действо. Но когда умело покажут-научат…

Си выгнулась навстречу, гладкие длинные ноги разом закинулись на шпионские плечи. В огненно-угольной голове никаких мыслей, один восторг предвкушения плоти. Этакая ныне усталая плоть, многократно отодранная, но удовольствия так и не достигшая. И от обманчиво чистого ложа соитием пахнет. Шмонда голодная-безумная…

…Едкое отвращение слилось с ненавистью и взлетающим возбуждением, Хха давил в себе стоны, давил упруго отвечающее тело под собой, женские ноги ответно давили-обнимали шею хайова, браслет царапал шею…

«Хорошо! Мне хорошо!» безмолвно пела-выла Си…

…— Может, ты уже вполне колдун? Было хорошо, — пошептала уже вслух, когда Хха вытирал ее живот — Си нравилось оставаться скользкой и запачканной, но не нравилось когда на ней начинало засыхать.

— Я не колдун. Просто я подхожу телом для прекрасной леди, — пояснил Хха, отбрасывая полотенце.

— Возможно и так. Главное, ты можешь «подходить» мне не только раз в день, — хихикнула Си. — Пожалуй, я буду чаще отсылать служанку.

Она сказала про служанку и тут же сразу пожалела. Не-телесные, отвлеченные мысли любовницы Хха понимал гораздо хуже. Только общее «я слишком мягка с ним, это опасно, я не должна, он беден, жаден».

— Леди, делить с вами ложе и страсть — блаженство. Но я вам скоро надоем.

«Нет!» подумала она, а вслух фыркнула:

— Как мило, что ты беспокоишься. Но об этом я подумаю сама. Сосредоточься на учебе, иначе сдуру обожжешься каким-нибудь заклинанием, и мы тебя выгоним.

Хха усмехнулся:

— Я не боюсь ожогов. И мне не нравится учиться у мэтра Кооля. Я родился в пустыне и хочу туда вернуться.

«Нет!»

— В чем удовольствие жить в скучной пустыне? — насмешливо спросила Си, поспешно решая: «пугать или сулить»?

— Там лучше, — объяснил Хха, вытягиваясь на пропитанных как свежей, так и дневной похотью, простынях. — Там можно идти куда хочешь и летают птицы.

«Он совсем глуп».

— Птицы? Ты любишь слушать пение птиц? — Си приподнялась на локте. — По-твоему, это такое острое удовольствие?

— Не то, что я их слушаю. Просто нравится, что они есть.

«Не понимаю. Дикарь так шутит?»

— Совокупляться под пение птиц, должно быть, забавно. Хотя я не пробовала. Меня больше прельщают стоны, — усмехнулась шмонда.

— Леди, вы думаете о чем-то, кроме соития и пыток? — прямо спросил Хха, прекрасно зная ответ.

— Зачем? Наибольшее удовольствие мне приносят именно такие развлечения. Так с какой стати мне думать о чем-то еще? — усмехнулась стройноногая сука.

Она так удивилась разговору, что была честна. А Хха собирался лгать. Но чуть позже.

— Я жаден. Есть и другие удовольствия, — признался не-шаман.

— Какие? Деньги? Роскошь? Власть? Деньги и дорогие вещи легко приходят и легко уходят, а истинная власть над человеком — лишь в пыточной. Даешь боль и забираешь жизнь — разве не это самое высшее развлечение? Ты просто не пробовал этого, мальчик.

Си поправила-перекинула локоны на одно плечо, теперь густые пряди обжигали бледную кожу, ниспадали, воспламеняя шелк огромной подушки. Дразнящее и прекрасное зрелище — это она умеет, так же как умеет желать наслаждения почти беспрерывно.

— Может, и мальчик. Я не знаю, сколько мне лет, — пробормотал не-шаман. — Но то, что вы, леди, и ваши достойные друзья, делаете в пыточной — всего лишь привычная забава для вас и бесславная смерть для ваших жертв. Истинная боль и смерть куда острее. Это как возбуждаться зрелищем неистовствующего в любви Мрака или и в самом деле оказаться на месте его кобылы.

— Это сказки, — с досадой прошептала Си. — С конем не получается, еще в старину пробовали, дамам без магии подобное удовольствие недоступно. Мрак нужен для ритуала… впрочем, тебе это знать незачем. Но насчет пыток ты ошибаешься. Это высшее удовольствие! Сам лорд Дагда так считал. Я помню.

Хха пожал плечами:

— Возможно, он заблуждался. Он ведь был уже немолод и ограничен в выборе. Пытки — всего лишь работа. И если вы ими занимаетесь от скуки, это не отменяет их обыденности.

Зубы Си внезапно и сильно впились в плечо не-шамана, но он был готов к чему-то подобному.

— Не знаешь о чем говоришь, мальчик! — прошипела любовница, слизывая кровь с нежно-розовых губ. — Когда я убиваю молящее о пощаде мясо, или когда меня саму подвешивают и владеют — это почти равные наслаждения.

— Скучноватая игра. Но когда-нибудь тебя убьют. Мне будет жаль, — солгал Хха.

— Это случится нескоро, — усмехнулась Си, кончиками пальцев поглаживая еще кровоточащий укус на плече любовника. — Я еще нужна, меня надлежит выдать замуж. Потом посмотрим. Но ты ведь хочешь попробовать? Подвесить меня и взять бич? Такая красивая леди жизнью и телом в полной твоей власти?

— Подвесить и взять. Это будет красиво. А бич — забава. Я могу причинить куда более яркую боль без щелкающих и щекочущих мясо плетеных игрушек.

Си схватила любовника за подбородок:

— Лгун! Или я правильно поняла? Ты убивал болью? Ну нет! Ты же просто бродяга!

Хха засмеялся, глядя в ее огромные, чуть раскосые глаза:

— Я из пустыни, девочка. Там не играют.

«Он жесток. Я знала, знала, знала!» — мысли Си корчились и извивались как перевозбужденные змееныши. Желание нахлынуло, будто водопад из всех разом лопнувших замковых резервуаров.

Хха повернул любовницу спиной к себе и драл. Шептал в ушко, отягощенное рубинами, о той ночи на обрыве над рекой, рассказывая словами и не-словами о настоящей пытке. Рука не-шамана сжимала нежное горло, любовница знала, что он сейчас там, в той ночи с затупившимся костяным ножом в руке, и смерть-боль оттуда легко может хлынуть в тесную спальню. Отвращение и страсть гудели водоворотом кипящей крови, не было здесь удовольствия, было нечто иное…

Оставив неподвижную Си на постели, не-шаман встал и принялся разыскивать, что бы тут попить. Свечи догорели, казалось, ночь уже на исходе, но глотая безвкусный ширитти, Хха увидел сквозь узкое окно Луну и Темную Сестру — еще и полночь не подошла. На ковер с не-шамана капал еще горячий пот, но Хха чувствовал, что преисполнен силы, возбуждения и злобы. Во всех смыслах. Неистово хотелось вернуться на постель и продолжить. Но с девки сейчас хватит, не стоит ее убивать. В сущности, слова летучей тетки были справедливы — Си такая, как ее создали. Она же не сама себя лишала ума и человеческой способности желать чего-либо, кроме удовольствий. Несчастная и прекрасная задница.

Хха впервые признался себе, что слегка умеет колдовать. Но что толку? Вот лежит существо — глупое, соблазнительное и безнадежное. Ее можно задрать до смерти, но нельзя сделать человеком. Ну и к чему нам этакое бессильное колдовство?

Не-шаман начал размышлять о нужном и неотложном, но решению шпионских вопросов помешала шевельнувшаяся любовница.

— Чего ты от меня хочешь? Дай попить. Что ты от меня хочешь? — бессмысленно повторила Си.

Хха протянул девушке тяжелый кубок — сосуд казался столь же неуместно богатым и полным столь же бессмысленного содержимого, как и его хозяйка. Зачем вообще лорды пьют этот дорогой ширитти? Голову напиток почти не туманит, рот не обжигает и не очищает, за что глупцы деньги платят?

— Что ты хочешь? — вновь настойчиво прошептала Си.

— Чего мне хотеть? Мы предаемся бесстыдным и жарким утехам, и это нам нравится. Не думаю, что мне нужно от тебя хотеть еще чего-то.

— Лгун! Если ты надеешься с моей помощью обогатиться и стать лордом, то в протекциях и интригах мои возможности ограниченны. Я не имею многочисленной влиятельной родни и получила титул лишь волей Хозяина. Возможно, после моей свадьбы с каннутским чужеземцем я смогу что-то сделать…

— Девица, ты в своем уме? — хмыкнул Хха. — Какой из меня лорд? По-твоему, об этом я мечтал с детства? Как выпал из колыбели, так и бухнуло в голову — поползу в лорды и никак иначе.

— Да, я сейчас глупа, — девушка с трудом перевернулась на спину. — Ты лжешь о чем-то ином. Колдун-коновал, ты чудовищно хитер для сельского дикаря! И все же — чего ты хочешь?

— Сейчас — ничего. Телу нужен отдых. Твоему, кстати, тоже. Просто расскажи мне что-то интересное про замок. Или про подвалы. Я могу их когда-то увидеть?

Си смотрела молча, не убирая упавшие на глаза густые локоны.

— Ты слишком подозрительна, — улыбнулся не-шаман. — Я говорю не про королевскую сокровищницу или как-там-она правильно называется. И не про прочие тайны. Но ты много толковала про ваши развлечения и наслаждения там, внизу. Если простым горожанам туда нельзя заглядывать, то я не настаиваю и легко умерю свое любопытство.

— Простые горожане обычно и не настаивают, но попадают в подвалы куда чаще благородных людей. Вот возвращаются наверх много реже. Так уж повелось в замке, — улыбнулась дева. — Но подвалы Калатера — это больше чем подвалы. Они создавались не только для крайних утех. Тайные покои и кладовые хозяина Дагды, клетки для живых трофеев, клиника, да и просто тайные темницы для пленников. Наверное, я последняя, кто знает подвалы целиком. Я-то там бродила сколько себя помню. С тех пор в замке осталось не так много знающих людей. Без Хозяина мы беднеем, и многие толковые слуги разбежались. Учти это, дикарь, — скоро Калатер станет очень нищим местом.

— Нищим? — протянул Хха. — Нет, так мы не договаривались. На рассвете покину эти скучные и бедные покои.

— Не смей так говорить! Ты мне еще нужен. И не притворяйся — тебе интересны пыточные. Про свое умение мучить врагов ты определенно сказал правду. Хотела бы я быть в ту ночь в пустыне…

Хха без особого восторга заметил, как к любовнице начинает возвращаться возбуждение: небольшие и безупречно аккуратные, даже и сейчас, со стертой краской-помадой, соски девушки твердели.

— В пустынях редко случаются ночи пыток. Обычно там полно иных чудес, — сказал не-шаман. — И нам это нравится.

— Ну, вы же дикари. Я понимаю, что сейчас тебе нужен отдых и не собираюсь тебя седлать немедля, — успокоила Си, скатываясь с постели. — Я покажу тебе замок и самое интересное. Думаю, ты не вздумаешь хвастать своей осведомленностью.

Хха видел, как она набрасывает на себя платье — соседняя каморка оказалась завалена и завешена нарядами, на полу и табуретах громоздились ворохи тканей, кружев, корзинок с нитками и прочего модного тряпичного хозяйства. Да, тут можно было бы скво целого племени одеть, а уж сколько драгоценных железных игл и булавок набрать…

Не-шаману стало тоскливо: он лгал через слово, спал с бессмысленной красавицей, мыл пробирки, и конца-края этим мучениям видно не было. Ладно, хоть в подвалы проводит, на шаг к цели приблизит. Хотя придется за это расплатиться. Это уж как обычно. Си уже предвкушает, хотя еще не решила, какого именно развлечения надлежит возмечтать в первую очередь. Вот здесь-то та жаба, немыслимо вздутая, и затаилась: не-шамана в городе Калатере и в этой девке отвращало абсолютно все, кроме способа расплаты. Спятившее тело хайова хотело драть — вот именно ее, эту безмозглую шмонду.

— Стражу мы обойдем, так что путь не будет коротким, — пояснила уже одетая Си.

— Красива как королева, — сказал не-шаман, и на этот раз ничуть не соврал.

— Никчемный комплимент, — хихикнула девка. — Поговаривают, королевы не особо шикарны. Я, правда, ни разу их не видела. Но я смутно помню старую леди Атру. Вот она была прекрасна! А меня делали похожей на нее. Жаль, не доделали.

Несмотря на отговорки, комплиментом Си была довольна. Сейчас на ней было почти простое черное платье, с непышным узким подолом. Черноту шелка подчеркивали белые кружева на манжетах. У ворота никаких кружев — там блистала полуобнаженная грудь, явно готовая выскользнуть из черного плена при первом прикосновении. А вот сзади платья вообще не имелось: вверху чуть заметный шнурок-стяжка, потом спина и две трети нагого крупа — гладкого и округлого крупа, вот внизу подол все-таки имелся. Очень удобно для блуда. Ну, было бы еще удобнее, если бы не было и украшений: короткое массивное ожерелье, браслеты и прочие серьги неизбежно начнут царапаться во время дранья. Но таковы уж благородные шмонды — без драгоценностей им немыслимо и шагу ступить.

Си повела коварного шпиона-любовника через покои былых управителей Калатера. Мебель и иное убранство здесь скрывалось под чехлами и слоем пыли, потому особого впечатления на Хха не произвели. Вот открывающиеся здесь и там тайные проходы — иное дело. Что-то нажимаешь или сдвигаешь — и где-то открывается или закрывается дверь, или захлопывается люк. Старику-лорду Дагде решительно нечего было делать, кроме как придумывать всякие хитрости.

В главной спальне легендарных правителей пришлось задержаться.

…— Вот здесь они делали вещи, которые уже никто не сможет повторить, — с восхищением и гордостью рассказывала Си. — Как они были мудры и искусны! Вот кто был истинными магами! Не то что сейчас.

Ложе удивляло своей формой и размерами. Насчет запыленных сетей, веревок и петель над потолком Хха на всякий случай спрашивать не стал. Этак до утра будут растолковывать, показывать и хвастать.

Си показала проход сквозь высокий, навсегда остывший камин, любовники оказались в узком коридорчике с множеством глазков-отверстий, закрытых аккуратными пробками на цепочках. Здесь пахло мышами и старым воском. Неся масляную лампу и поддерживая легкий подол, дабы не нацеплять мышиных погадков, замковая девушка продолжала свой печальный рассказ:

— Мне всегда хотелось попробовать на Хозяйской постели. Но я так и не смогла решиться. Там много сюрпризов с ядовитыми иглами, магическими крючками и зажимами. Многие из ловушек еще работают. Кое-кто из лордов пробовал насладиться на Их постели. Ты видел следы засохшей крови?

— Там и тлением попахивает. Наверное, чья-то нога или рука в старинном силке осталась. Бесстрашные люди эти ваши замковые лорды, — заметил не-шаман.

— Ну, не все же они о сюрпризах знают, — улыбнулась девушка. — Это секреты былых лет, о них болтать не принято. Вообще, у Хозяев имелись и личные спальни. Сам лорд Дагда был сдержан и строг, предпочитал классическую боль, и ему ставили диван в пыточной. Там-то мы после него все перепробовали. А вот у леди Атры имелась живая теплая постель в Колодезном покое. Великолепное ложе! Конечно, все постельные рабыни давно издохли, секреты позабыты.

— Это когда нищета тут воцарилась, — понимающе кивнул Хха. — Вот про леди Атру я не понял. Она исчезла, когда супруг из похода не вернулся?

— Вы в своих пустынных деревнях совсем уж дикие! — возмутилась Си. — Как можно не знать⁈ Это же самая трагическая страница истории Калатера! Все было наоборот. Леди прямо из замка похитили одноглазые дарки: их стая вырвалась из загонов, многократно изнасиловала и уволокла с собой несчастную леди Атру. Ее искали несколько лет, но следов так и не нашли.

— Это были циклопы? — ляпнул не-шаман, вспомнивший одну из сказок сказителя.

— Ты слышал про циклопов? — удивилась девушка. — Нет, циклопов люди Хозяина в лучшие времена искали долго, большие деньги за них обещали, уж очень их хотелось в замковой коллекции держать. Но циклопы в наших странах не водятся. Здесь другие одноглазые зверствовали — мелкие, но хищные. Во время сражения с ними лорда Дагда и ранили. Очень скверно ранили, и он начал к нам интерес терять. Ну и вообще стал скучный, чаще о войнах думал, чем о прекрасном. Приказал огненные стрелы делать, а это очень разорительное изобретение.

Любовники спустились в широкий колодец, который оказался не колодцем, поскольку имел малозаметные ступеньки на глубине в три-четыре человеческих роста выведшие в неожиданный проход. Перед тем как проскользнуть в туннель, Хха глянул вниз: из тьмы доносилось далекое журчание потока, пахло водой и падалью.

— Не боишься потеряться? — спросила Си — фонарь в ее руке оказался заслоненным и не-шаман разглядел лишь темный силуэт девушки. Вылитая тень неживого духа. Только у духов не бывает такой талии, а это пакостное обстоятельство одну только мысль и рождает: схватить и нагнуть. Очень плотские духи в Калатере.

— Потеряться я не боюсь. Но здесь слишком сыро теряться, — пробормотал Хха.

Он чувствовал, что шмонда начинает изнывать от желания. Понятно, вовсе не теряться она желает, а чтоб ее взяли и отодрали прямо над этим провалом в смертельную тьму. Но начинать развратничать нужно было наверху, над горлом колодца, здесь в туннеле уж слишком узко и неудобно.

Дальше стало шире: новая тайная дверь выпустила проводницу и хитрого не-шамана на лестницу, здесь на стене горел тусклый светильник. Хха, цепляясь за дверцу, с облегчением выбрался на относительную свободу.

— Здесь ты не столь ловок, как на мне, смелый маг-коновал, — хихикнула Си. — Тебя еще не научили чудесному колдовскому умению не бояться темноты и неизвестности?

— Я вообще не колдун. Но тот колодец действительно нагоняет страх.

— Волшебное место! Точно такой колодец выходил в спальню леди Атры. Говорят, именно над ним она получала высшее наслаждение. Но этого мне видеть не довелось.

— Ты многое упустила, — признал Хха, думая о проклятых бабах, могильных провалах, и прочих тонкостях местных развлечений. В колодце появилось чувство, что именно туда — в самую глубь смрадной земли — и согнаны все духи и призраки калатерского замка.

— Мы в Подвалах, мой герой — Си ухватила хайова за волосы, ее жгущий рот впился в губы не-шамана. — Тебя ведь волнует эта полутьма?

Ответить не дала — вновь всосалась — а через мгновение Хха уже не хотелось говорить. Он был готов, оставалось лишь поднять девку и вздернуть ее легкие юбки. Это будет кстати: отодрать ее тут под светильником и никуда больше не спускаться. Подвалы хайова уже не нравились — словно иной мир, даже и не поверишь, что где-то существует истинная вольность прерий…

Возбуждение сжигало и Си, но она, застонав, вырвалась:

— Здесь рядом. Ты должен увидеть.

Через два поворота лестница действительно уперлась в тяжелую окованную дверь. Здесь тоже горел светильник, следы на пыли под дверью подсказывали, что сюда регулярно наведываются живые люди.

Пальчики Си, взблескивая искрами камней колец, пробежали по грубым и изобильным узорам двери — преграда отзывалась натужным металлическим щелканьем и лязгом — где-то внутри срабатывали засовы. Девушка навалилась на массивную дверь, Хха помог.

— Здесь! — выдохнула сумасшедшая девица.

Хха знал, чего она хочет. Вернее, она равно хотела двух наслаждений, еще не решив, что ее пьянит более….

Налево уходил коридор с множеством ниш, забранных густыми решетками, направо открылась комната, освещенная почти затухшей жаровней. Множество устройств, сложенных из почерневших массивных балок, столы и скамьи, все опутано веревками и цепями. Далее угадывались еще комнаты, но, судя по загромождению табуретов с ремнями на сиденьях и мохнатых мотков веревок, туда давно никто не заглядывал. Пыточные Подвалов страдали общим калатерским недугом — прискорбным вырождением.

Хха родился охотником и запах крови — свежей и старой — его не беспокоил. Но тут проливали не только кровь. Все же до конца понять городские привычки разврата хайова не дано.

— Я хочу показать тебе… — прошептала Си, прижимаясь со спины грудью и касаясь кончиком языка уха любовника.

— Не трудись. Я все знаю, — не-шаман жестко запустил пальцы в гриву ненасытной блудницы, повел-потащил девицу вперед. О чем она думала-колебалась, чего вожделела еще на лестницах Хха знал, но выбор сделал сам. Все же человеку, слегка склонному к врачеванию, нельзя отдавать себя в руки шалому безумию. Лучше взять власть самому.

Стол, заваленный объедками, воняющий пролитым джином и ширитти, а перед ним огромная рама. Балки способны удержать стадо бизонов, наверное, подвешенная жертва пытается вырваться примерно с такой же силой. Да, человек равно страстен в желании выжить и в желании остро развлечься. С балки рамы украшало множество петель, от этих кожаных ремней остро пахло еще свежей кровью и смертным потом.

— Подними руки, — приказал не-шаман, ставя лампу на стол.

Хха не совсем точно представлял, что нужно делать, но мысли-желания любовницы были столь сильны и однозначны, что, казалось, светятся в полутьме.

Девушка хотела крикнуть «нет!», но, конечно, не крикнула. Желания боли и яркой смерти, как и желание убить, бурлили в пустом и жадном теле. Си не знала, чего больше хочет, и от этого возбуждение лишь еще жарче сводило ее бедра. Леди медлительно вложила кисти в петли, и с почти неслышным стоном, рывком затянула узлы. Не давая себе опомниться, вступила в нижние петли, брыкнувшись, затянула и их.

Теперь она почти висела, растянутая в раме, лишь носами бархатных туфелек доставая до испятнанных, покрытых толстой коркой, плит пола.

— Ты выбрала сама, — напомнила Хха, глядя на светлое беззащитное пятно обнаженной спины и почти голой попки.

Ужасаясь и сожалея о своей покорности, исходя нетерпением и жаждой боли, Си не могла выдавить из себя ни звука, лишь тряхнула головой, и блестящие змеи локонов колыхнулись по плечам и вздернутым рукам.

Ленточница она. Пусть не синяя, а черно-багряная, но все равно лишь гибкая гадина. Злобы и безжалостности на десятерых ленточниц хватит. Но те хоть жалят, только если на них наступить или сесть, а эта исключительно той кровью-болью и питается.

И все равно не-шаману было худо. Лгал. Это ведь не вражеского воина обмануть, или зверя хитростью подманить. Тоже, конечно, подманивание, но уж очень… Она же, больная, верит, что в этом истязании счастье и великое ку.

Оглянуться Си была не в силах, но страстно прислушивалась к шорохам, пытаясь угадать, что он выберет со стола. Хха взял тонкий, крученый из кожи инструмент, с костяной рукоятью и свинцовым шариком на гибком конце. Кажется, «хлыст» называется. Странная штуковина, отдаленно напоминающая выпрямленную плеть, не совсем понятно как ею пользоваться, но настоящие убийственно тяжелые бичи не-шаман сразу отверг, а десяток иных инструментов с шипами и зубьями выглядел слишком загадочно. Нормальные люди в пытках одними ножами и колышками вполне обходятся и не жалуются. Ну, ладно…

Страдая, Хха двинулся к раме. Делать ему ничего не хотелось. Вот вообще ничего. План-то был, вроде и неплохой план, но теперь не особо выполнимый. Невыполнимый из-за внезапной обще-телесной слабости. Жабу его надуй, нет призвания к подобному шпионству…

От звука приближающихся шагов Си затрепетала — напряженные разведенные ноги — стройные, легкие — задрожали под обманчивой защитой туго натянувшегося шелкового подола. Мыслей в голове девицы не было — лишь страстное ожидание.

— Выбрала, — прорычал Хха, убеждая не только жертву.

Полуголое со спины тело начало судорожно подергиваться в путах, балки не шелохнулись, но запах сырого мяса и воска от них пошел гуще. Си по-прежнему ничего не думала — вроде как почти умерла, разве что еще часто-часто дышала.

У Хха с мыслями тоже оказалось не очень густо. Машинально провел шариком жестокого инструмента вдоль впадинки тонкого хрупкого хребта — тело мгновенно изогнулось подсеченной рыбой, но путы не дали надежды ускользнуть от грядущего ужаса боли. Не-шаман смутно улыбнулся странной и такой хорошей рыболовной мысли, завел шарик-грузило под платье, прямо в лощинку между напрягшимися ягодицами. Вот это знакомо. Нет, хайова не желал играть и его пальцы скользнули вслед за хвостом пыточного орудия…

Вот это оказался правильный маневр. Ощутить теплое, жаждущее и боящееся, пахнущие не мертвым мясом, а духами и полной готовностью. Ложь и шпионство куда-то делись, а возбуждение вернулось мгновенно, словно вскинутый и натянутый в стремительном бою лук.

— Вот ты подлая балованная кошка! — прорычал хайова. Свистнул стек, коротко вскрикнула жертва, а перекладина вздрогнула, получив удар свинца и кожи…

Куда делся ненужный инструмент, Хха не помнил. Подол девки уже был задран, и мучитель мучил любовницу без всяких городских выдумок. Правда, сейчас и его ощущенья оказались иными…

Мэтр Кооль рассказывал, что переросшие кристаллы лопаются и разносят все кругом. Называется — «взрыв». Порочные замковые девки тоже взрываются. По-крайней мере, не-шаману так показалось. В голове Си вспыхнула не мысль, а нечто вроде груды искрящихся цветных факелов, что заготовили для праздников. Эта вспышка и самого хайова сильно опалила. Опалила сладостно, почти до слепоты. Кажется, девка на мгновение лишилась чувств, Хха ничего осознать не успел, продолжив бешеный напор. Си пришла в себя, замотала головой, глухо завыла, она и отдавалась, и пыталась избежать, судорожно дергаясь в ремнях. Любовник не сдерживался, и ей было больно. Не так больно, как желалось безумной шмонде в предчувствии ослепительной смерти, но достаточно, чтобы бесконечно падать-лететь в тот смрадный колодец болезненного наслаждения….

Безумие заразно. Хха это точно знал, но не имел иного выхода, как заразиться. Сил не сдерживал, чередовал способы как распутница и научила. Скрипели ремни и вибрировали балки, отзывались звоном цепи где-то под потолком, металось пламя фонаря. Капала кровь с груди палача, разодранной драгоценностями жертвы, напряженные сухожилия и суставы едва не рвались. Не-шаман знал границы возможностей человеческого тела и шел по краю. Иногда Хха видел закатившиеся глаза любовницы, капающую с губ пузырящуюся пену. Но никто не издох…

…Отфыркиваясь, не-шаман отошел от рамы. Все, больше не получится. Может, в этом проклятом месте еще и царили остатки магии всесильного лорда Дагды, но плоть у хайова своя собственная, и пределы ее достигнуты. Любовница висела в ремнях, не то чтобы вообще без чувств, но с их слабыми остатками. Редкий случай: Си получила больше, чем хотела. Наверное, запомнит и когда-нибудь начнет хвастать этой столь изысканной ночью. Возможно, даже перед мужем — городские нравы, они такие.

Хха с трудом отыскал среди кувшинов один с остатками жидкости, напился: оказалось — выдохшееся ширитти. Попался в жиже жук или таракан, пришлось его выплевывать.

Не-шаман решил завязать штаны и чуть не застонал — однако, наработался. Хорошо, что темно, повреждений не разглядишь. Ладно, перетерпим. Ха покосился на жертву: висит полностью обмякшая. Чудное положение для блаженной дремы, но ведь именно это с ней и происходит. Лучше времени не терять.

Коридор провел хайова мимо крошечных камер, в нескольких удалось рассмотреть кости, но явно старые. Дальше Хха уперся в мощную запертую дверь. В ней было оконце, но тоже наглухо запертое. Хайова прислушивался: казалось, за дверью простирается немалое помещение, в котором есть и кто-то из живых. Но точно сказать нельзя — дверь мощная, оббитая войлоком и железом. Понятно, звуки глушит надежно. Пришлось возвращаться. Хха сунулся в другой коридор: здесь оказалось уж и вовсе непонятно. Какие-то механизмы, вновь камеры, похожие на загоны, но с частично снятыми деревянными решетками. Хайова наткнулся на странный скелет — похож на крупного шакала, но не шакал. Может, здесь замковые любители со зверьми развлекались? Сейчас-то на животных только смотрят — с Мраком ни одна из местных дам совокупляться не рискнет, только любуются, себя мечтами подстегивают, забытые ритуалы пытаются провести. Но в легендарные времена лорда Дагды могло быть и иначе…

Хха сплюнул под левый сапог, дошел до запертой решетки и повернул назад. Что тут выведаешь, если все закрыто? Оборотней в этой части Подвалов уж точно не содержат. Неудачно все. Да и дама в себя пришла.

Леди Си слабо трепыхалась, пытаясь ослабить петли.

— Я тебя не бросал, — заверил не-шаман, освобождая пленницу. — Но там интересные кости.

— Какие кости? — прохрипела дева, оседая на пол. — Ты сам костяной!

Хха подхватил обессиленную шмонду, пристроил ее на липкую скамью. Платье девушки немного пострадало и осталось лежать под рамой, но Си своей наготы, естественно, не замечала.

— Я была на небе, — умирающе прошептала красавица. — Как ты это делаешь? Все же колдовство или что?

— Ты стоять-то можешь? — в приступе внезапного сочувствия спросил не-шаман.

Си долго и молча смотрела на него, потом слегка очнулась и с нотками возвращающейся капризности объявила:

— Конечно, я могу стоять. И я хочу еще так. Ты животное! И ты лучше циклопов.

Лгала. Мысль ' я хочу! Но не сегодня. И не завтра. Но хочу, хочу!' — была яркой, однозначной, хотя и туповато-наивной.

— Неплохо развлеклись, — согласился Хха, у которого тоже болело так, что ноги вместе не сдвинуть.

Си засмеялась, потом закашлялась, сказала, чтоб воду подал — под наклонным столом оказался припрятан почти полный кувшин, и наверное, без тараканов. Хха наблюдал, как она пьет — наверное, ни одна баба не смогла бы красиво пить после такого натягивания. Нормальные леди, те или бы прокляли, или убить попытались. У безумия есть свое преимущество — этакая надежная броня бесчувственности, куда там кольчугам королевских стражников.

— Ты словно и не висела. Волосы в порядке, не слиплись и лежат красиво. Я вообще не видел, чтобы ты причесывалась. Тоже магия? — спросил Хха не совсем то, о чем думал.

— Хозяин умел делать себе красивые вещи. Он щедро меня одарил, — ответила сумасшедшая, без нужды поправляя витой локон, ниспадающий на щеку. — Лорд Дагда уже не чувствовал себя здоровым, когда я была готова, и не уделил мне настоящего внимания. Я буду жалеть об этом всю жизнь, но все равно ему благодарна. Таких, как я, больше нет!

— Это верно, — кивнул не-шаман. — Сколько в тебе дарковской крови?

— Ты наслушался сплетен или что-то учуял? Не знаю, сколько во мне дарка. Наверное, одна шестая. Но я никогда об этом не думала. Ты слишком любопытен, маг-коновал. Пойдем, тебе нужно отдохнуть перед мытьем пробирок.

Судя по походке, отдых требовался Си даже больше, чем любовнику. Но ее дневные заботы начинаются куда позже трудов мага-пробирочника.

— Воду возьми, я захочу пить, — указала шмонда. — Пойдем другим путем, ты как раз спрашивал о костях.

О платье она забыла, хотя находиться в Подвалах без развлечений было несколько сыровато. Хха нес лампу и кувшин. Остановились над скелетом.

— Это собака, — объяснила Си. — Хозяин разводил замечательных псов. Когда все случилось, часть собачек перебили одноглазые, другие псы начали дохнуть от тоски. Без леди Атры здесь многое изменилось.

— Жаль. Интересные были звери, — не-шаман вновь оценил кости.

— Еще бы! Все умели, — девушка с сожалением смотрела на давние останки.

Проход стал труден, завалы подгнивших брусьев и бесчисленных разобранных решеток вновь и вновь преграждали путь. Хха уж хотел намекнуть, что прежний путь был получше, как любовница указала:

— Здесь. Дверь в углу за решеткой, но открывается отсюда. Лорд Дагда был мудр, всегда имел запасные проходы.

Хха посмотрел на темную камеру: часть ее загромождали кое-как сложенные пролеты деревянных решеток, металлическая дверь приоткрыта, наружные прутья тоже топорщились ржавчиной. Не жалеют здесь железа, а потом о вырождении начинают толковать.

— Посмотри там, в углу, скажешь, когда дверь начнет открываться. Фонарь мне отдай, я метки без него не найду, — девушка вяло забрала фонарь и начала ощупывать завитки на решетке.

Входить в ржавую темноту Хха не хотелось. Но иногда женщинам нужно уступать, а то они опять бесполезно и бесконечно глупить начнут.

Хайова оперся кувшином о деревяшки сложенных решеток, перебрался через них к углу. Подошвы сапог начали утопать в мягком — как будто под ногами речной ил подсыхал. За спиной визгливо заскрипела решетка — светлокожая тень изо всех сил налегала на решетчатую дверь. Не-шаман прыгнул к двери… немного не успел. Едва не сломав любовнику пальцы, Си захлопнула решетку, ловко прижала дверь коленом, сунула в петлю дужку дорогого замка. Звякнуло хорошо смазанное железо….

— Замок откуда? — поинтересовался Хха.

— Из пыточной. Не только лорд Дагда был мудр, но и сделанные им вещи иногда ловко соображают, — девушка потирала оцарапанное о решетку колено.

— Зачем? — коротко спросил хайова уже не о замке.

Си откинула с лица локоны:

— Я хочу тебя, коновал. Но ты обо мне не думаешь. Значит, ты думаешь о своей пустыне. И ты настолько презираешь меня, что смеешь прямо говорить, что там, без меня, лучше. Неужели я столь глупа, чтобы позволить тебе уйти? Я хочу тебя здесь.

— Коновалы на привязи теряют свое былое желание развлекаться, — с угрозой напомнил Хха.

Девушка улыбнулась:

— Да, приучить тебя будет сложно. И я потеряю в удовольствии. Но лучше потерять часть удовольствия, чем упустить всё удовольствие. Впрочем, думаю, ты привыкнешь. Ведь лишь мой приход, и пища, которую я принесу — станет твоим единственным развлечением. Сюда годами никто не заглядывает, глупый колдун.

— Я понял, — кивнул не-шаман. — Но и ты глуповата, Си. Это я говорю мягко.

— Ты будешь говорить со мной еще мягче и нежнее, — заверила девушка. — Едва ли мне это понравится — мне было сладко со зверем. Но я смирюсь. «Компромисс» — так называл это старый Хозяин. Ты мог меня убить, и я бы там с восторгом умерла растянутой. Или ты сам мог бы висеть под плетью, и я бы постаралась чтобы твоя смерть была блистательной. Но вышло иначе. Это ком-про-мис, запомни, неуч. Мы ведь потерпим, мой колдун? Береги воду и лучше не шуми. Если будешь кричать, и тебя вдруг решат услышать лорды в пыточной, твой конец будет короток. Во всех смыслах. Красиво я сказала?

— Красиво. Фонарь оставь.

— Зачем он тебе? Здесь не на что смотреть. Да ты на меня почти и не смотрел. Теперь можешь грызть прутья и выкалывать себе глаза. По-правде говоря, мне бы понравилось, если бы ты был постарше и поуродливее лицом.

— Чтоб был одноглазым, что ли?

— Возможно. Я подумаю над этим. Пока я тебя и такого сильно желаю. Хочешь, отсосу? В углу есть специальное отверстие под густой сеткой, — красавица тряхнула локонами и призывно облизнула губы.

Хха поморщился:

— Вообще не хочу.

— Верно. Нам нужно отдохнуть и подумать. На сей раз ты будешь думать только обо мне, а я об иных удовольствиях.

— Проваливай. Шмонда чокнутая.

— Меня обзывали по-разному, но это новое слово, — одобрительно улыбнулась Си. — Пожалуй, я проведаю тебя послезавтра. К этому времени твой член и твой желудок будут думать и мечтать лишь обо мне.

— Да ты совсем ничего не соображаешь, — с горечью заключил не-шаман.

— Я не люблю соображать. Зачем это шмонде? Мне нужны удовольствия, а ты пока мое самое острое из всех моих удовольствий. Не знаю, кто ты на самом деле — уж точно не ученик коновала — но я и не хочу этого знать. Мне от тебя нужно только развлечение. Отдыхай, раб. И жди меня.

Хха наблюдал за удаляющимся светом фонаря — бывшая любовница старалась ступать легко, но ей это сейчас удавалось через шаг. Как жабу не надувай, а в ближайшие дни это ты, красавица, о хайова будешь при каждом движении вспоминать.

Свет почти угас, из-за поворота донеслось приглушенное:

— Напрасно ты меня растянутой не убил. Это было бы сладко.

Не-шаман покачал головой и ухмыльнулся тьме: все же городские девки предсказуемы. Хотя и не всегда. Уловка с решеткой оказалась слишком примитивной, и попасться именно на нее было обидно. Но Хха был рад — с пыткой буйными любовными отношениями навсегда покончено.

Хайова знал, что все неудачи последних дней случились из-за неправильного ощущения самого себя. Он никогда не был, и не хотел быть шпионом. Теперь с этим тоже покончено, и он — разведчик. Все пойдет иначе.

Вот в чем хитроумная девка была права — в том, что необходимо отдохнуть. Хха нащупал сложенные решетки, вытянулся на верхней — оказалось довольно удобно. Хайова с кряхтением поправил части тела, перетрудившиеся этой непростой ночью, и закрыл глаза. В последнем действии не было особой необходимости, но хотелось сделать хоть что-нибудь привычное.

Глава 8

Бывает ли удобнее место сна, чем в полной темноте и беззвучии, когда не знаешь, жив или мертв? Но спалось все равно не очень хорошо. Мысли о грядущих делах мешали, что ли?

Хха зевнул и с интересом прислушался к этому звуку. Еще он слышал собственное дыхание, и где-то далеко капала вода. Может, из той купальни для прислуги и протекает? Сказитель как-то рассказывал о вездесущности влаги — называется «круговорот воды». Интересная мысль.

Поскольку завтрака не предвиделось, не-шаман просто напился — вода в кувшине хранила запахи пыточной — месте, о котором у Хха остались противоречивые воспоминания. Жизнь сложна. И темна.

Хайова бережно опустил кувшин на место — вода еще пригодится — и разулся. В полнейшей темноте следовало быть особенно осторожным, но Хха прекрасно знал все свое тайное имущество. Вообще-то, оно поначалу жало ногу и причиняло определенное неудобство. Второй нож у не-шамана имелся свой — привычный рабоче-охотничий уж слишком бросался в глаза замковым обитателям. Но запасной скромный клинок с не очень-то удобной кованной загнутой ручкой сейчас был не особо нужен, уместнее было испробовать подарки леди-камрада Эл. Проволока с бугорками, обозванная летучей теткой «пилой», вызывала у хайова сомнения. Как и кусочек гибкой палки, запечатанный в красивую серебристую бумажку — утверждалось, что это химический фонарь. Химический! Сомнительно — у мэтра Кооля ничего подобного не имелось, а неприятный наставник, как не дуй жабу, был настоящим химиком. Впрочем, тетка успела предупредить, что «фонарь» бесконечно гореть не умеет, следовательно, уместнее его приберечь для более нужного случая.

Размышляя насчет палок-фонарей — странная и никчемная выдумка, к чему такое вообще придумывать? — Хха развернул нитку пилы. Проволока показалась вещью дельной, такой, к примеру, удушить кого нужно вполне получится. Но может ли она пилить, да еще металл? Леди Эл утверждала, что «пилка сплошь все берет», но то выглядело явным преувеличением. Времени для объяснений тогда имелось в обрез, наскоро все передавалось. Ну, теперь самое время проверить.

Хха без спешки отколол от бруса «топчана» две щепки, вставил в петли на концах нитки-пилы. Оставалось найти преграду. Хайова принялся шарить во тьме. Ржавая решетка никуда не делась: ощупывая вертикальные и горизонтальные прутья, Хха выбрал удобное место и завел проволоку за ржавый стержень. Вообще преграда казалась непреодолимой — в былые времена на Гранд-Аванк вообще бы не поверил, что столько железа могут использовать для удержание одного-единственного пленника. Проще же убить и хранить без хлопот в виде скальпа. Хха хмыкнул тьме: воин не должен забывать, что может попасть в плен — война полна невзгод и позоров. Но тут город, тут оказываешься за решеткой вовсе по иным причинам. Кто бы мог поверить? Сказитель наверняка назвал бы такой странный случай как-то покрасивее. К примеру: узник страсти.

Не-шаман еще раз хмыкнул и натянул проволоку. Во тьме душераздирающе взвизгнуло — как будто Трик уронила себе на ногу горшок с похлебкой. Узник поспешно поплевал на проволоку и прут — вот теперь повизгивало умеренно. Протягивая странную пилку то одной, то другой рукой, Хха подумал, что стесняться не имело смысла: сейчас здешняя часть подвалов пуста. Нормальные крысы сюда не заходят, скучающие двуногие крысюки-лорды еще, должно быть спят, и…

Додумать хайова не успел — потерял опору и отлетел назад, приложившись задом к штабелю решеток-деревяшек. Нет, ценный кувшин не опрокинул, еще один синяк вообще не в счет, а вот хваленая пилка-проволока, наверное, порвалась. Хха проверил инструмент и в очередной раз хмыкнул — цела нитка. Неужели ржавый прут сломался?

Пальцы нащупали пропил: тонкий, довольно горячий, но вроде бы сквозной. От хмыканья хайова воздержался — тут чаще удивляешься, чем что-то полезное делаешь. Взявшись за прут у пропила, Хха потянул железо. На голову и за шиворот посыпались струпья ржавчины, но преграда, вроде бы, начала поддаваться….

…Узник порядком разогрелся, одолевая неподатливый металл, потом проверил получившуюся дыру. После прерий все индейцы слегка прибавили в весе, но хорошенько растолстеть не-шаман не успел. В последние замковые дни так и наоборот — леди Си и сама стройна как сисястая стрекоза, да и избранным любовникам зажиреть не дает. Сколько достоинств в девушке!

Спешить Хха не стал, тщательно спрятал ценный инструмент, снял рубашку, поставил под решетку кувшин с водой — лишний раз туда-сюда протискиваться сквозь решетку не стоит…

Как показал маневр, сделал все правильно. Дыра была все же узковата, едва пролез. Вновь ободрался, да и натруженные части тела напомнили о себе. Но стоял хайова уже в коридоре, не было больше узника страсти, а имелся безжалостный разведчик прерий. Надо будет леди-камраду благодарность изъявить. Или часть долга с нее снять: пилка-то хороша, но не стоит и дня отвратительнейшего пребывания в замке.

План разведки у Хха имелся, оставалось надеть рубашку и начать его выполнять…

Все же нормальная — пусть и безлунная ночь и тьма подвалов — весьма разные «темноты». Часть подвалов Хха неплохо помнил, но следовало-то направляться в незнакомую сторону и разведывать там….

Казалось, несколько дней блуждал. Не-шаман знал, что это обманы страха и иных недостойных чувств, и им нельзя поддаваться. Бесконечные решетки, кости, подгнившие брусья, запертые двери и вновь решетки…. По-сути, подвалы — очень скучный мир. Никаких ку не предвиделось. Хха поразмыслил, сидя на перекошенной двери — под ней лежали человеческий хребет и два черепа, но подсказывать они не собирались. Хайова решил вернуться: во-первых, попить, во вторых, взять в пыточной что-нибудь полезное.

Мысль была вполне правильной. Жажда и отсутствие добрых инструментов разведке не способствуют. Временное отступление затруднений не вызвало. В пыточной удалось раздуть угольки в жаровне — слепить себя огнем факелов Хха не хотелось. Повозился, изготовив из одного из кувшинов переносную «угольницу». Погулял вокруг знакомой рамы, поискал что-то годное. Нашлось: тяжелый стержень длиннее локтя, да еще имеющий отличную полированную ручку. Прекрасная вещь. Хайова погадал, для чего инструмент применяли пыточные лорды — для выжигания глаз или внутреннего раздирания? Бить-то пленника такой дубинкой не будешь — быстрая смерть это не пытка. Но расспросить о мощной прижиг-дубинке было не у кого, Хха решил, что потом как-нибудь узнает. Прихватив моток веревки получше, разведчик отправился продолжать разведку…

Пустой желудок напоминал о себе все настойчивее. И насчет проведенного в подвалах времени вновь начали одолевать сомнения. Не-шаман подкармливал угольки в кувшине нащипанными лучинками, пробирался дальше. За это время дважды слышал присутствие людей: один раз шорохи раздались далеко сзади, второй раз впереди и выше, там громыхнула тяжелая дверь — тоже не близко, но хайова ободрился. По-видимому, направление он выбрал правильное, шел к «живым» камерам, но уж очень разведчика в обход увело. А как иначе, если правильные двери все заперты? Понятно, пришлось спуститься на нижний ярус Подвалов — это по сырости и тяжести воздуха чувствовалось.

Хоть что-то полезное Хха сообразил, когда вышел к колодцу и крысам. Здесь царила та тьма, что показалась ослепительной. Далеко вверху угадывался край колодца — жутко высоко, считай, на небе. Но колышущаяся вода слегка отражала свет, намекала, что где-то есть белый день и окна в стенах замка.

Вода казалось живой — не иначе, речная. Торчащие из нее переломанные костяки скелетов промылись и не пахли. Хха отдыхал, наблюдая, как прибегают напиться крысы. Видимо, жилось нижне-замковым грызунам непросто: все поджарые, похожи на серых ящериц. И с водопоем им нелегко: со стенки не напьешься, приходится с писком прыгать на торчащие кости, пить, а потом выбираться обратно. Учитывая неспокойную воду и порой намечающиеся в ней бурлящие воронки, то еще удовольствие. На Хха крысы особого внимания не обращали — человек сидел повыше, у округлой боковой трубы, а грызуны появлялись из нижних сливов и точно знали, что туда за ними никто не погонится. Прибегая по одной, крысы вообще ни о чем не думали, вот когда сразу по два-три хвоста встречались, то и мысли у серого племени появлялись. Хха точно знал, что за ним присмотрят, и когда помрет, не дадут мясу пропасть. Ну, у каждого свой стиль охоты, хайова к такому подходу отнесся с пониманием, что немного удивило грызунов. Привыкли крысы к вздорным и капризным нравам замковых обитателей.

Очередная крыса неловко толкнулась с берцовой кости давнишнего покойника, не допрыгнула до сухого слива, шмякнулась в воду, и судорожно колотя лапками, поплыла к скользкой колодезной стене. Вот все как у разведчиков: напрягаешься-напрягаешься, а самое малое ку этаким напряжением дается…. Хха свесился вниз и концом выжигательной дубинки подсадил крысу. Та взобралась на карниз и, забыв даже отряхнуться, потрясенно уставилась на человека. Хайова фыркнул и подправил своим инструментом одну из костей в воде — получился узкий мост, ведущий прямо к крысиному выходу. Грызуны собрались вчетвером, оценили новые возможности, самая храбрая просеменила по бурому переходу…

Крысы общим голосом наперебой думали-советовали гостю к людям вообще не возвращаться. В подвалах хватает улиток и жуков, порой выползают неплохие черви, с кухни помои каждый день сливают, а иной раз сверху дарят мясо целыми человеками. Не, наверху, на свету все гораздо хуже. Не-шаман пояснил, что крысоловок он не боится, ему нужно встретиться с человеком, да и тесновато в подвальных проходах. Это грызуны понимали, особенно про встречу-случку — пахло от гостя однозначно.

Конечно, крысы — не лошади, но в беседах с животными Хха имел некоторый опыт, и по правде говоря, толку от этого опыта было побольше, чем от замкового-любовного. Упираясь коленями и локтями, разведчик взбирался по вертикальной каменной трубе, в которую до крысиного растолковывания пути, конечно, и не догадался бы заглянуть. Пахло здесь скверно, людским дерьмом и мочой, но наверху угадывался слабый свет — на этот раз от светильника или факела. Хха поднапрягся и уперся головой в решетку. Здесь и свежей мочой пахло, что обнадеживало. Распершись на манер пробки, хайова прислушивался. Наверху был кто-то живой. Но не рядом. Что ж, приходилось рисковать. Хха помучился, извлекая из-за пояса дубинку-прижигалку, завел конец пыточного оружия под край решетки, нажал как рычагом…

Подвал и визги созданы друг для друга.

Не-шаман понимал, что пронзительный скрип-визг металла слышали. Что-то в решетке он сломал, но сейчас уместнее не рассматривать, а спешно съезжать вниз. Поскольку разведчик, ткнутый в темя алебардой, уже не разведчик, а хороший подарок крысам.

Но было тихо. Хха перевел дыхание и пощупал решетку. Была заперта на стержень, он-то и сломался. Сейчас обратим свои мысли к великому лорду Дагде и возблагодарим за то, что милорд додумался в тот поход отправиться и вовремя там сдохнуть. Иначе бы на решетке стояло хорошее железо, да и стража бы не оглохла.

Поднимал решетку не-шаман столь нежно, что горячая леди Си уж точно бы возмутилась и искусала. Но этой шмонды здесь нет, и это очень хорошо.

Протиснувшись и приготовив к битве дубинку-прижигалку, разведчик осмотрелся. Светильник под покатым сводом коридора горел шагах в тридцати от поганого лаза-слива, а вокруг опять были решетки. Ну, этого следовало ожидать. А вот к запахам уборной присоединился и запах пота. Не любовного, а давно несмытого. Еще кашей слегка пахло. Очень хорошо!

Хха осторожно прикрыл решетку. На него смотрели из-за решетки, той, что третья слева, если к светильнику идти. Индейский охотник такие взгляды из темноты даже спиной чувствовал.

Из-за решетки на гостя смотрел старичок. Ну, не совсем дряхлый — лет чуть за сорок — скромного роста и сложения. Впрочем, рост ни о чем не говорит — если давно сидит, то и сложением изменился. Узник был лохмат и бородат, обряжен в относительно приличную рубашку с изодранным и закапанным кровью подолом. Качество рубашки, конечно, тоже ни о чем не говорило, ее для обвинений недостаточно — может, старикан ее просто украл где-то?

Узник молчал, только печально пялился. Хха тоже не спешил начинать беседу. Как на этот момент выглядит сообщник-оборотень летающей тетки — он же незадачливый жених леди Си — предугадать было трудно. По мысленному впечатлению — это именно он. Мыслей своих не дает понять, но нечто дарковское чувствуется — похож на свою предводительницу, может, они даже родственники. Но может случиться и «подстава», как предупреждала леди Эл.

Не-шаман на всякий случай кивнул узнику и прошел дальше по тюремному коридору. Следовало осмотреться, а уж потом начинать шпионские разговоры.

Через две решетки попалась камера видом почище, тоже обитаемая. Но преступник здесь оказался вообще невежливый, на посетителя внимания не обратил. Сразу видно — очень занятой и образованный человек, недаром лыс как колено. Узник торопливо и увлеченно писал на стене, слышался лишь скрип камня. Хха присмотрелся, ничего не понял: буквы были жутко маленькие, да и темновато. Хайова осознал, отчего камера кажется более чистой: вся копоть со стен стерта — стену покрывают сплошные строчки, наверное, даже не в один слой. Лысый узник вдруг ахнул, запрыгал-побежал на четвереньках вдоль стены, с яростью зачеркивая только что написанное. Хха с уважением покачал головой: как жабу не дуй, а в глубокой образованности и грамотности таятся многие достоинства. Глубоко образованному человеку даже в тюрьме сидеть ничуть не скучно. Но никаких нечеловечье-оборотничьих мыслей этот умный узник не выказывал. Даже жаль немного.

Хайова прошел дальше, поколебался у одной из камер — у дальней стены сидел скелет, тщательно прикованный цепями за руки и ноги. Может ли оборотень предстать скелетом? О таких дарковских способностях не-шаману никто не говорил, не исключено, что летучая тетка просто не успела предупредить. Но мертвец выглядел очень давним и натуральным: никаких мыслей и запахов уже не издавал. Наверное, не оборотень. В некоторых сомнениях Хха двинулся дальше.

Последний узник калатерского замка содержался в крайней камере под самым светильником. Этот спал или притворялся, что спит. Прутья решетки были заметно погнуты, отремонтированы и усилены намотанными шипастыми цепями. К цепям были подвешены колокольчики. Хха с уважением посмотрел на мосластую, исчерканную старыми шрамами, спину узника. Судя по всему, за этим голым героем числилось немало ку — вон как его охрана опасается. Но судя по камере — это старожил, а оборотня не так давно в тюрьму засунули.

Хха вернулся к первой населенной камере.

— Чего ходите? Чего высматриваете? — надтреснутым унылым голосом вопросил старичок. — Невиновен я! За коварство ответите перед благородными лордами Каннута, еще как ответите!

— Я через загаженную трубу лез, именно чтоб перед лордами вашего жабьего Каннута сурово ответить, — подтвердил не-шаман. — Я такой город не знаю, и знать не хочу. А вы кто?

— Я лорд Фенфух! Представитель одной из лучших фамилий великого Каннута, прибыл, дабы взять в жены юную леди Си, но интриги коварных здешних лордов…. Проклятье, да зачем вы спрашиваете⁈ Я же привез верительные письма и многократно все объяснил….

Хха почувствовал и к этому бородачу определенное уважение: вот попался, повязали и заперли, а все равно стоит на своем, за выдумку держится. Настоящая шпионская выучка, пусть и не особо помогшая притворщику.

— Понятно, милорд Фенфух. Тогда, я, наверное, к вам. А может и не к вам. Слушайте внимательно: вчера было рано…

— Завтра будет поздно… – без промедления ответствовал узник.

Слова, так похожие на заклинания, назывались — «пароль». Летучая леди Эл весьма беспокоилась, чтоб все было сказано в точности. Хха ничего не перепутал, оборотень тоже не сплоховал.

Соучастники кивнули друг другу — уже с иным, многозначительным, выражением — и помолчали.

— Красивые, правильные слова, — пробормотал узник.

— Это да. Вас выпустить? — тактично перешел к делу Хха.

— Выйти из камеры я и сам могу. Дальше не могу, — так же тактично пояснил плененный оборотень. — Магия везде напихана. Только сунусь, набегут. И вас повяжут.

Не-шаман присел возле решетки:

— Да, опасность есть. Но чего ж я сюда приходил, если вы сидеть останетесь? Надо пробовать.

— Как? Я сильно извиняюсь, но меня так учили: прежде чем пробовать, нужно понять — как. Хотя бы первые пару шагов, потом может и само проскочить, — вздохнул слишком ученый пленник.

— Это правильно. Но как бы меня здесь не застали.

— Раз в день пайку дают. Это еще не скоро, — успокоил оборотень. — План-то есть?

— На полшага. Вот там под решеткой колодец, вы, милорд, худощавы, пролезете, если…

— Не пойдет, — сразу прервал узник. — Там сигналки стоят. Аж два кристалла. Завизжат — оглохнем. И сразу стража набежит. Кстати, раз все уже прозрачно, не надо меня «милордом» обзывать. Я — за социальную справедливость и повсеместное уничтожение сословных предрассудков. И я тебя знаю, сверху видел, — ты индеец, вы с людоедами воевали. Так с чего мне перед тобой лордом выделываться?

— О, так ты тоже летучий? — с еще большим уважением уточнил Хха.

— Случается. Хотя и нечасто. Так-то я неуч, позорник и раздолбай, — с горечью признался пленник. — Вот, случайные люди за мной приходят, помочь хотят…

— Ну, вы нам тоже случайно помогли бомбой, — напомнил не-шаман. — Чего считаться? Лучше вернемся мыслью к предстоящему побегу. Как я понимаю, ты над этим размышлял и план все же имеешь?

— Тоже одношаговый план, — с досадой признался бородач. — Можно отвлечь охрану, чтоб не сразу на меня — то есть, на нас — она кинулась. Но дальше не знаю. Все равно вокруг полно кристаллов-сигналок, они выдадут, а охрана, хоть и не гениального ума, но сообразить в чем подвох, способна. И ловят они довольно жестко. Что неприятно.

— Когда ловят — всегда неприятно, — согласился Хха. — Меня вчера тоже слегка поймали. Но не будем о плохом. Пробовать все равно нужно, раз уж мы все здесь собрались. Но сначала хорошенько подумаем. Тебя как называть?

— Имя мне — Мариуполь.

Хха несколько удивился. Узник понял, пояснил:

— Это по имени далекого города. Мы там с Батькой знакомились и смотрели, как сталь плавят. Мариуполь — хорошее имя. Когда в деле работаем, можно для краткости — Маар. Ты на бороденку не смотри, вообще-то я не сильно старый и дряхлый.

— Догадываюсь, — кивнул не-шаман. — Слушай, Маар, может, вместе осмотримся, покажешь, что ты еще выяснил, какие намечаются тропы, засады и обходы?

— Легко! — узник подкатился к решетке.

Двигался он действительно легко, но как-то странно. Хайова еще не приходилось видеть, чтобы высокий прут решетки вынимали из камня исключительно при помощи ступней ног, коленей, плеча и чуть ли не ушей. Конечно, сам Хха сидел в тюрьме не слишком-то долго, тут могут быть свои камерные привычки, но все равно удивительно. Поднятый столь странным образом длинный прут едва не завалился, пришлось железку придержать.

— Благодарю! — узник заметно уменьшился в размерах и просочился сквозь прореху решетки. Поднимался на ноги он опять же странно.

— Что у тебя с руками? — наконец осознал Хха.

— Сломаны.

— Так надо лубок наложить, стянуть, — не-шаман с удивлением смотрел на довольно целые с виду волосатые руки нового знакомого. — Покажи, где поломали.

— Потом. Сейчас все равно ничего не сделаешь, я там сам замотал. И вообще я плохо выгляжу, — признался шустрый, но безрукий пленник.

Он смотрел на хайова по-прежнему снизу вверх, хотя выглядел весьма взрослым, но в то же время мелким мужчиной. Хха догадался, что и в этом есть некая особенность, которой сейчас неуместно уделять внимание.

Уже вместе осмотрели тюрьму. Запустенье не минуло и здешний подвал, но удобству побегов это обстоятельство не слишком помогало. Маар рассказал про здешние порядки и представил немногочисленных соседей. Лысый любитель писать на стенах, по словам оборотня, был совершенно безумен. Его когда-то за большие деньги пригласили в Калатер как опытного мага и провидца, он оказал несколько услуг лорду Дагде и занял весьма высокое место в замковом обществе. Когда лорд Дагда не вернулся из похода, опытный маг взялся вызвать дух умершего благодетеля, дабы тот наставлял и покровительствовал последующим правителям Калатера. Но дело пошло как-то вяло, магу сначала убавили жалование, потом слегка допросили в пыточной насчет растрат и невыполненных обещаний. Разум колдуна оказался не готов к такому повороту судьбы. Теперь маг целыми днями доказывал, что решение сложного научного вопроса по возвращению духа великого лорда Дагда было почти готова, но представленных исследователем логических построений и формул никто не понял. Казнить сумасшедшего не решались, в общем, дело зашло в тупик.

— Раньше мага в покоях содержали — пояснил оборотень. — Но он стал бумагу воровать и перья красть. Выходило накладно, вот его сюда и сунули. И ему писать поспокойнее, и замковая канцелярия не страдает.

Сонливый узник оказался совсем иного нрава и поведения. Тоже безумец, только жутко буйный.

— Прямо вег-дич человечий, — с уважением шептал Маар. — Рвет стражников только так. Его уж и не кормят с полгода, а он все жив. Кто такой и почему до сих пор не четвертовали — не знаю. Но болтают, что заклятье на нем лежит. Вроде вполне человек, а кристаллы на него действительно реагируют со страшной силой. Мне даже как-то обидно…

Хха полагал, что оборотень обижается напрасно — не каждому суждено стать самым-самым страшным. Но пока именно в охранные кристаллы все и упиралось. Новые знакомые сели под светильником — здесь солома была чуть свежей — и начали всерьез обсуждать проблему….

С началом атаки решили не откладывать. Хха чувствовал колебания узника: сидеть тому очень надоело, да еще боль мучила, но беднягу подмывало дождаться завтрашнего пайка. Маар не без оснований полагал, что кроме пайка ему в ближайшее время пожевать будет нечего, а голод — чувство столь же неприятное, как и боль. Но оборотень виду о своих сомнениях не показывал. У хайова сложилось впечатление, что на самом деле новый знакомый едва ли постарше юного Ноэ. Поопытнее, конечно, явно не интернатского воспитания, но годами не вышел. Поверить в это было трудно — борода-то вполне бородатая, и не-шаман все время чувствовал себя слегка обманутым. Нужно было попривыкнуть, все же оборотень — как ему быть иначе?

Оборотень руководил — в замках и решетках он разбирался недурно, сказал — «моя тема». Хха без особого труда спилил одну из петель решетчатой двери на камере колдуна-писаря — нитка-пила не подводила. Отогнуть всю дверь тоже оказалось несложно, оборотень помогал, нажимая-толкая прутья еще не поломанным задом, довольно крепким. Зато колдун из камеры не захотел выходить, отмахивался-отбивался, норовя продолжить дописывать свое таинственное доказательство. Пришлось взять поганое ведро и плеснуть на выцарапанные строчки. Мудрец душераздирающе застонал, принялся колотить себя в лоб, тут Хха выдернул его за дверь и показал длинную внешнюю стену, еще не тронутую письменными доказательствами — это мгновенно успокоило бывшего колдуна. Под звук царапанье камня по камню, заговорщики прошли к камере жуткого буяна. Вот тут было сложно — к драчуну вообще непонятно, как подступаться.

— Он больше грызет или душит? — уточнил Хха, протирая рукоять дубинки-прижигалки.

— И то, и другое, — ответил оборотень. — Еще когтями рвет.

Хайова подумал, что все обитатели тюрьмы на редкость ненормальны. Один из узников старичок-не-старичок, другой — тощий изнуренный непоймикто, способный разодрать стражника пополам. Хотя, может, в тюрьмах так и положено? До вот этих последних дней Хха знал о подобных городских местах очень немного.

Маар приосанился и обратился к узнику с краткой, но весьма красноречивой речью, пообещав свободу и кучу беззащитных оторопевших стражников в обмен на краткое здравомыслие и «понимание ответственности момента». Чувствовалось, что убалтывать оборотень умеет. Но как уговорить того, у кого, возможно, и мозга нет?

Хха надпиливал прутья, оборотень следил за поведением буяна. Притворяться, что спит, тот перестал, следил за соучастниками, но пока неподвижно. Мыслей опасного человека Хха, конечно, не чувствовал, но в камере было как-то напряженно. Поглядывая за решетку, хайова надавил ногой на один из надпиленных прутьев, тот начал прогибаться. Узник мгновенно прыгнул к преграде, ухватился за прут. Не-шаман и оборотень шарахнулись — безумный сосед по тюрьме действительно двигался жутко быстро.

Под скрип гнущегося железа и неумолчный скрежет писчего камня по стене, двое зачинщиков добежали до люковой решетки, через которую в тюрьму проник хайова, и сели, свесив ноги в смердящую тесноту.

— А раньше нужного не сработает? — прошептал оборотень, пытаясь рассмотреть сторожевые кристаллы под ногами.

— Камни с некоторой задержкой вспыхивают. В них реакция должна произойти, — объяснил Хха, усвоивший кое-какие основы колдовской химии.

— Думаешь? Они еще и жгутся.

— Сведения верные. Я тут несколько дней промучился в учениках мага по кристаллам, — пояснил хайова.

— Это из-за меня? Вот я шмондюк, — расстроился мелкий оборотень. — Из-за меня занятые люди страдают.

Хха подумал, что куда больше в мученьях виноваты грязные пробирки и ненасытная леди, но утешить узника не успел — послышался треск камня и звон лопнувшего железа. Соучастники на всякий случай пригнулись, но выбравшийся на свободу голый безумец даже не глянул в их сторону. Деловито помахивая вырванным прутом, сразу захромал в сторону лестницы. Не-шаман подумал, что у буйного сумасшедшего сломана лодыжка. Но это едва ли помешает битве освободившегося человека — с таким видом убивать и умирать идут. Очевидное ку.

Донесся звон ударов — хромой узник ломал тюремную дверь.

— Сейчас начнется — прошептал оборотень. — А эти кристаллы, они как бы просто кристаллы? Не мины?

— Это что такое? Про мины я не слышал.

— А нам про них лекцию читали. Тоже так — пых! — вспыхивают и сразу ноги отрывает. «Минно-взрывная травма» называется. Прямо с костями.

— Да ладно тебе жабу дуть. Такого зверства колдуны еще не навыдумывали, — не поверил Хха.

— Да как сказать. Лекцию нам очень авторитетно читали, — оборотень хоть и не показывал виду, но явно волновался.

— Нет, здесь таких кристаллов еще нету, — твердо заверил не-шаман, хотя его начали охватывать сомнения — мэтр Колль об уловках старых кристаллов тоже мог чего-то не знать. Или умолчать… Мэтр-то только новые камни выращивать умел, попроще качеством.

Донеслись невнятные крики — на стук явилась стража.

— Я бы на их месте не спешил отпирать, — прошептал прозорливый оборотень.

Видимо, стражи тюрьмы оказались менее вдумчивыми: одновременно донеслись вопли, звон боевого железа, и пронзительный писк-звон охранных кристаллов. Видимо на тюремных дверях стояли старые добротные камни — от звука аж желудок скрутило.

— Давай! — сказал оборотень, зажмуриваясь.

— Ке-н-ии-накисипанаййй! — ответил Хха и соскользнул в трубу.

Вместе ухнули во тьму. Взвывшие кристаллы мгновенно оказались позади, брызнувшие искры порядком ослепили Хха, но ноги по-минному — пусть духи будут к нам неизменно добры — беглецам не оторвало. Упираясь друг в друга, и притормаживая напряжением мускулов, дающим упор-распор в стены трубы, беглецы скользили во тьму. Когда не-шаман здесь взбирался вверх, казалось, что камни колодца гладкие, прямо и опереться не о что. Сейчас казалось наоборот. После особо крепкого толчка оборотень как-то сник и вообще перестал упираться спиной. Вот это было не ку — чего это опытному шпиону поддаваться безмозглым камням⁈ Хха надулся-расперся за двоих, штаны и рубашка рвались о выступы, падение замедлилось, но обмякший оборотень так и норовил вырваться из рук. Не-шаману хотелось выругаться по-интернатски, хотя зубы и так непрерывно щелкали в каком-то недобром ритме. Камни бесконечно колотили по ребрам и лопаткам, хайова подумал, что их вынесло в какой-то иной колодец — давешний уж точно не был таким бесконечным. Тут стены кончились, миг свободы оказался столь короток, что и порадоваться не успеешь — живая «пробка» шлепнулась на пол туннеля…

Видимо, Хха слегка потерял ход жизненной нити, поскольку, когда открыл глаза и начал соображать, вокруг сидели крысы и с надеждой смотрели на ниспосланные сверху тела. Из соседнего колодца — того, что в реку уходил, падал чуть различимый свет. Не-шаман закряхтел и обратился к грызунам с мыслью, что торопиться не нужно. Крысы хором ответили, что и не торопятся — может такое, что сейчас упало, и есть нельзя?

Да, оборотень выглядел сомнительно. Хха догадался, что беглец лишился чувств, а бессознательно-бессильное состояние никого не красит. И все же без оборотнического притворства Маар выглядел уж совсем… по-дарковски. Тощ, подобно скелету, но обтянут зеленоватой кожей. Нос, то ли отвалился, то ли стерся — осталась едва намеченная дырка. Вовсе безволосый, а зубы сплошные, хайова как-то довелось видеть такие челюсти у рыбы. Оказалось, что наряжен оборотень лишь в нечто, вроде набедренной повязки — простенько и не очень прилично. Зато мерзковатая борода пропала. Хотя с ней как-то поестественнее выглядело.

Хха напомнил себе, что люди, считающиеся красивыми, разведчика-хайова порядком довели. А тут дарк — да, вот такого они странного вида, духам виднее, для чего нужно такое скелетское безобразие.

В своем подлинном виде-росте оборотень выглядел сущим ребенком, а вот весить мог бы и поменьше. Хха нес раненого на плече, согнувшись чуть ли не вдвое. У самого тоже много чего побаливало — дубинка-прижигалка, удобная, но не подготовленная для ношения, отбила весь бок. Наконец туннель стал пошире, где-то рядом капала вода. Не-шаман положил бесчувственного беглеца — на полу тому сразу стало чуть получше. Маар заерзал, слабо завозился… Хха догадался, что оборотень пытается поймать ртом капающие капли.

— Вряд ли чистая, — предупредил хайова.

— Да хер с ним, — совершенно по-интернатски ответил больной, и шумно сглотнул.

Хха послушал, как соучастник чмокает-глотает и, поразмыслив, сказал:

— Свет зажгу. Осмотримся и руки тебе поправим. Дальше может, и некогда будет.

— Давай, — пробормотал страдалец.

Хайова достал полученную от летающей тетки секретную свечу-деревяшку, уже без сожаления содрал великолепную обертку. Палка — и в самом деле похожая на зеленую свечу — немедля зажглась ровным зеленоватым светом. Нельзя сказать что слепящим, но достаточно ярким, почти ламповым — рассмотреть туннель и остальное вполне можно.

Оборотень сидел, сложив руки на животе, вновь старичком-бородичком, только растительность на морде торчала как-то не так и щеки стали толще. На эти несоответствия Хха из вежливости не стал обращать внимание, а сразу сказал:

— Ты это… можешь собой быть. Во-первых, я все равно тебя видел и даже нес, а во-вторых, силы беречь нужно. Еще понадобятся в сражении. А в-третьих, лечить отбитые руки, когда их не видно, такого даже и настоящий колдун не сможет. Отдохни, я доску отыщу. Тут рядом, помнится, снятые решетки начинались.

Зелен-лампу хайова оставил больному. Неяркий свет недурно растекался вдоль прохода, дойти до решеток и отколоть четыре рейки нужной длины вполне получилось. Работая, Хха раздумывал над организмами оборотней: боль у них другая, что ли? Руки действительно сломаны, и не особо удачно, а поди догадайся, пока не увидишь. Стоек выдержкой этот мелкий Маар, того не отнять.

Когда вернулся, оборотень сидел в своем природном обличии, смотрел хмуро и безброво, пытался баюкать сломанные, замотанные грязными тряпками руки.

— Сейчас потерпишь, потом будет полегче, — пообещал Хха. — И не зыркай так, внешность твоя не самое страшное в этом жабьем замке.

— А что страшнее? — хмыкнул Маар.

— Да живут тут разные, с внешностью…. Оборотни навыворот….

Больной пытался догадаться, о чем речь, и поправить ему лопнувшую кость на левой руке удалось без особых хлопот. Подобных рук и костей Хха еще не приходилось видеть — очень трубчатые кости. Но перелом, он и на оборотне перелом, нужно наложить планки, стянуть бинтом жестко, но не слишком туго… Маар дергался, но не орал. В тишине не-шаман дорвал свою рубашку, готовя бинты. Укрепленная между камней над головой зелен-лампа ровно светила, оборотень смотрел на свою вторую перебитую руку и готовился к боли.

— Здесь не так сложно, — Хха указал пальцем, — видишь, осколков меньше, почти ровно кость лопнула. Это тебя где так? В пыточной?

— Не, туда не водили. Это в тронном зале, когда лоханулся. Показал им, что боли не чувствую, может, оттого и без пыточной обошлось.

— Так показать — это ку. А как же ты лоханулся?

Маар лишь засопел.

— Можешь не отвечать, я из учтивости спросил. Я все равно в шпионских делах мало понимаю, — пояснил не-шаман, прикладывая планку. — Не мое ремесло.

— А чего тогда здесь оказался? Ммм… ть, ю! — оборотень от боли мелко задергал узкой ступней.

Хха подумал, что ноги оборотня напоминают гусиные с примесью некоторой легушатости. Надо при нем поменьше про «жабодутье» упоминать — парень может на свой счет принять.

Со второй рукой закончили, и истинный оборотень стал похож на ластоногую речную черепаху. Правда, лишенную панциря, тонконогую, голодную, но довольно шуструю. Хха подумалось, что эта черепаха не похожа на черепаху. Но не на лягушку же оборотень похож?

— Я похож на редкого море-островного жителя, — заявил проницательный оборотень.

— Понятно. В наших прериях ваших море-островных нечасто встретишь. Я так вообще не встречал. Извини, что поглядываю. Непривычно.

— Естественно. Говорю же — мы редчайшие. Можно сказать, уникальные! Знаешь этот термин?

— Доводилось слышать. Я иногда умных людей подлечиваю.

Маар хмыкнул:

— Я не к тому, что ты неуч, а к тому, что у всех уровень образования разный, и это нужно учитывать. Кстати, тут где-то вода есть?

— Должна быть. Сейчас к ней выйдем, места мне вполне знакомые. Надеюсь, кувшин на месте.

Хха помог раненому встать и беглецы, окутанные зеленоватым свечением, двинулись дальше.

— Вот при свете иное дело! — сказал оборотень, видимо, испытывающий некоторую неловкость после невольного намека на дремучую необразованность спасителя.

— Прекрасная шпионская вещь, — согласился не-шаман, несущий зелен-лампу. — Жаль, вроде бы погаснуть скоро должна.

— Не так быстро, — успокоил Маар. — И потом, притушить можно, они только называются «одноразовые». Но что будем делать дальше, хайова? Замок-то невелик, долго скрываться здесь сложно. Начнут прочесывать подвалы или голодом решат нас заморить. Даже не знаю, что хуже.

— Судя тем по крикам, наш хромой герой первый заслон все же прорвал. Серьезный боец, на какое-то время стражников отвлечет, — предположил Хха, гадая, отчего калатерский замок вдруг «невелик»? Неужели и обширнее замки бывают?

— Но план нам все равно нужен. Сейчас-то много импровизировать придется, а у меня по «импро» была тройка с натяжкой. Я всегда предпочитал многоходовки, курсовую по ним слепил что надо, — с горечью объяснял оборотень. — А тут так опозорился. И ведь круто все продумывалось, и шло как надо. Свадьба, договор, и дальше как на перемет должно было подсекаться, крючочек за крючочком…

— Постой, так ты действительно жениться собирался? — изумился не-шаман.

— Я же ненадолго. Попировали бы, и в путь. Повторная церемония в Каннуте намечена, потом уж первая брачная ночь, объятья и прочие сопли в сахаре. Ненавижу! Но там уже не я бы дела вел, а настоящий лорд Фенфух, а ему никаких неудобств, поскольку похороны — это вообще не свадьба.

— Что-то я потерял след твоей мысли, — признался Хха. — Задумывались похороны или свадьба?

— Официально — свадьба. По факту — наоборот. Ты что, нашего плана вообще не знаешь?

— Откуда? Я с вашей летающей теткой едва переговорить успел, и мигом в замке очутился. Только про тебя пояснить и успели.

— Шею она мне свернет и хлебалом до лагуны протащит, — вздохнул Маар. — Заслуженно, я не спорю. Предупреждали — «переусложняешь, засыплешься». Но план-то хорош был. Вкратце так: два города, Каннут и Калатер, долго враждуют, Каннут уже давно довоевался до состояния ущербной деревушки, здешние чуть получше, но тоже чахнут. Им бы объединить торговлю и обмен ресурсами, как до войны и было. Но аристократия же у руля, а у нее понты! Вот такая ситуация и рассматривалась в моей зачетной дипломной работе. Просчитываю я варианты, ищу ходы для примирения этих умственно-отсталых. Самое простое — через элементарный династический брак здесь не проканает — официальные персоны верхушки так повыродились, что никакая фальшак-свадьба не проскочит. Рою по второму кругу аристократов…. Слушай, воды бы?

— Через те решетки переберемся, там камера…

Пил Маар долго, неловко обхватывая кувшин дощечками и стараясь не пролить ни капли. Хайова осматривал камеру: бесспорно, сюда приходили гости, и даже понятно кто. Яблоки и хлебцы бросили в коридоре, там же лежал еще один кувшин, к счастью, запечатанный. Огорчилась бывшая любовница, ценную провизию расшвыряла. Хха поднял ломоть ветчины, попробовал обтереть о штаны, но свинина от этого чище не стала, пришлось отчищать ножичком. Утоливший жажду оборотень наблюдал с большим интересом. Хха разрезал хлебец, вложил туда почти чистую ветчину:

— Завтракайте, милорд Фенфух.

— Давай без подначиваний. И так на душе тяжко. А это чья хавка? Духами попахивает.

— Это меня откармливать пытались. Но не застали. Давай ешь и досказывай про операцию. А то мне все равно непонятно. Только свет лучше потушить, тут пыточная рядом, оттуда могут углядеть.

— Уважительная причина, — согласился оборотень. — Ты это… слегка отвернись, вроде как не принято при людях.

Маар неуклюже возился с набедренной повязкой и объяснял, что в моче должно содержаться определенное количество солей, человечья и ослиная моча для konservacii свето-elementa не подходит, это проверено.

Хха жевал хлебец и думал сразу над тремя вещами: о том, что новые ученые слова вообще никогда не кончаются, об удивительной науке химии, но главная мысль была о том, что будет, когда беглецов найдут и окружат? Лучшего выхода, кроме отчаянной, но заведомо проигрышной битвы, пока не виделось.

Погашенную зелен-лампу подвесили подсушиваться, оборотень принялся завтракать и рассказывать:

— Кандидатура подвернулась случайно. Отвязная шмонда, и возрастом подходит, и семейных связей не имеет, и отдадут ее в чужеземье без проблем. В общем, идею протолкнуть можно. Нахожу в Каннуте человека с родословной, но без особых мозгов — чтобы рискнул позориться, породнившись с бывшими врагами…

— И этот Фенфух был готов взять такую девку? Даже не глядя? — поразился Хха.

— Да причем тут девка⁈ Договор! Всем нужен договор. Свадьба — прикрытие компромисса….

Не-шаман вздрогнул — что-то это проклятое, ядовито шипящее слово «компромиссссс» так и ползает по пятам за коновалом.

…— но выбор в Каннуте был тощий. Десяток артистократиков, все отмазываются, хорошо, этот Фенфух до денег жаден, мы его подсекли.…

— Постой, а смысл? Вы же не каннутские? Зачем вам вся эта столь запутанная охота?

Маар сглотнул остаток булочки и со значением произнес:

— Политика! Ты слыхал о таком полезном искусстве? Нам нужны базы и склады для продолжения наших судьбоносных исследований, людям нужен мир, процветание и повышение урожаев. Хлебцы, кстати, свежие были. А лично мне нужно было сдать дипломную работу. Это такой экзамен, проверка. В общем, кругом дрейфовали гуманные и благородные цели. Но тут лорд Фенфух начинает вилять и извиваться как слепой угорь. Чего с него взять — потомственный эксплуататор и сморчок. Но это было предсказуемо! Я его дублирую и мы с охраной и небольшими, но достойными подарками прибываем в Калатер….

— С его охраной?

Во тьме хмыкнули:

— А с чьей еще? Я — это он. Неужто я разговорах с его охраной подломлюсь? Ты следи за мыслью, тут же было как красиво развернуто. Прибываем, все идет нормально. Я представлен невесте, договор вчерне утвержден, соблюдаем формальности, пир намечается, избраннице я относительно нравлюсь — я все же по-воспитаннее этого жадного упыря, который подлинный Фенфух. Процедуры не затягиваем, само идет и тут роковая случайность.

— Какая?

— Да какая разница? Роковая, чтоб ей…. Это все эта двухцветная тварь виновата — леди Си. Полный шмондец, у нее же вообще никакого воспитания! Я понимаю, что шлюха, печальное детство, и все такое. Но могла бы быть потактичнее, все равно же потом меня отравить собиралась.

— Отравить? — изумился Хха, до этого момента не замечавший тяги любовницы именно к таким развлекательным пакостям.

— Отравить — это в широком смысле, — пояснил оборотень. — Может, горло перерезать, удушить промасленной подушкой, ткнуть спицей в ухо или забарать до смерти. Откуда я знаю, что у этой дуры на уме? С виду она довольно опасная и уж точно не собиралась мне семейные носки штопать. Жестокие нравы, сугубо замковое воспитание.

Хайова фыркнул:

— Думаю, тебя бы как-то покрасивее умертвили. И как ты с ней вообще ехать собирался?

— Зачем мне собираться? Мое дело — договор и соблюдение формальностей. Этот жених, баран придонный, пусти его в Калатер, точно бы что-то напутал и сделку сорвал. Выехали бы мы с леди, договор о политических намерениях вступил в законную силу, а уж дальше их семейное дело. Он вроде новобрачную шмонду застрелить собирался.

— Как застрелить?

— Из лука. Типа «напали на нас злодеи-разбойники» — и вот, она трагедия несбывшихся надежд. Пятьдесят «корон» на похороны вытребовать пытался, ющец корыстолюбивый, но такие накладные расходы в смету дипломной работы не входили. Да и смысл? Леди Си — молодая, резвая, вполне могла мужа и опередить.

— Могла. Но я все равно не пойму: где сейчас лорд Фенфух и его — в смысле — твоя — охрана?

— Охрана… — Маар выругался смесью знакомых и незнакомых ругательств. — Они же на меня первые и накинулись, когда я…. В общем, схватка вышла неравной и несправедливой. А лорда Фенфуха мы еще до начала операции изолировали и отправили на перековку.

— В пыточную? — хайова представил замысловатый стол, бородатого лорда с загнутыми до затылка ногами и подковы. Интересно, каленые железки к пяткам прикладывают или и вправду гвоздями прибивают?

— Почему в пыточную? — удивился оборотень. — На свежем воздухе трудиться: корчевание там, распил, обдирка…. А чего такого? Вообще-то, это же он изначально подряжался жениться и собственноручно невесту стрелять. Что не особо гуманно, и мы на таком варианте не настаивали!

— Может, как раз гуманно, — пробормотал Хха. — Я эту шмонду знаю. Это она меня тут запереть пыталась. И сейчас мы ее хлеб и яблоки съели.

— Вряд ли отравленное, — подумав, сказал наевшийся оборотень. — С чего ей именно сейчас тебя травить? И яблоки я вообще не ел.

— Там еще остались, можешь погрызть.

— Сомнительных фруктов не употребляю! Вот попил бы. Но в кувшине ширитти?

— Судя по пробке, оно.

— Не пью! — решительно заявил Маар. — А ты сильно злоупотребляешь?

— Не сильно. Только когда нет воды или взвара.

— Это правильно. Я так и понял, что ты по другой части. Я не в смысле осуждения, просто кое-какие мысли наклевываются. Вообще-то, леди Си, как у вас, у людей говорится, довольно seksopilnaya особа.

— Это у нас так говориться?

— Ну, не оборотни же такое сложное слово придумали? Научный термин, якорем его по башке… Я вот что думаю: хайова, ты как к пробитым головам относишься?

— Если мне пробивают — не люблю. А так — нормально.

— Здравый подход, — одобрил оборотень. — Я на всякий случай спросил, гляжу — ты лекарь, может, предрассудки какие — некоторые врачеватели только заделывают головы, сами по башке треснуть не берутся, брезгуют из высших побуждений.

— Я из других лекарей. Я коновал, я лошадей не бью, а людей вполне.

— Это удачно. Ситуация такая: самому мне сейчас не выскользнуть. Но ты выйти можешь. Было бы недурно подать сигнал нашей пр… летающей тетке.

— Вряд ли я сейчас смогу выйти. Наверху тревога, вся стража на ногах, а я еще вчера… или позавчера пропал, если сейчас покажусь, будет подозрительно. Собственно, сейчас все выходы из Подвалов тщательно охраняются, — напомнил Хха.

— Это выходы охраняются, а входы-то приоткрыты, — намекнул опытный оборотень.– Охрану всегда можно отвлечь. Мы же сидим рядом с пыточной, а пыточные в дни волнений и тревог, весьма востребованное и часто посещаемое место. Я бы тебе показал, как это делается, но лапы и проклятые охран-кристаллы ограничивают мои тактические возможности. Но работать головой я еще могу…

Мысль мелкого бывшего жениха была понятна. Хха и сам склонялся к подобному плану охоты. Правда, слать предупреждение летучей тетке казалось лишним делом. Чем сейчас может помочь опекунша безрукого шпиона? Возьмет замок штурмом? Такое не по зубам даже очень ушлым шпионам. Впрочем, подать сигнал все равно следовало — если удастся вырваться из стен замка, остальные хайова должны быть наготове. Если не смогут помочь, то хотя бы сами с лошадьми уйдут вовремя.

Глава 9

Видимо, беглецы в камере заболтались, поскольку дальше рассердившиеся духи и словом едва позволили перемолвиться. Едва сытые и отдохнувшие соучастники ощупью выбрались на слабый свет в пыточной — угли, подброшенные каким-то добрым человеком в жаровню, уже угасали — как загрохотала, открываясь дверь. Хха схватился за дубинку-прижигалку, но оборотень зашипел:

— Без полундры! На меня глянь и слегка сомлей.

Не-шаман глянул на напарника и чуть не стукнул его дубинкой по голове — по наглой черно-красной голове — сейчас прическа еще пышней выглядела.

— Полегче! На пораненного страдальца руку поднимаешь! — отскочил оборотень-Си.

К счастью, голос у Маара пока остался прежний — безумное декольте и выпуклости этому хрипловатому шепоту ничуть не прибавили чувственности, и хорошо — а то точно бы железом по кудрям получил.

Хха опомнился, хотел сказать, что замковая шмонда настолько неистовых вырезов все же не носит, надо бы бесстыдство подправить, но не успел. По ступеням пыточного подвала с топотом сбегали стражники, ими предводительствовал плечистый лорд с обнаженным мечом в руке — светловолосый, вполне знакомый хайова.

— Ах, не сейчас, — показно вздохнула Си-оборотень, ни к кому вроде, не обращаясь.

Спешащие стражники начали натыкаться друг на друга. Лорд изумился:

— Леди? Здесь? Сейчас?

Судя по всему, оборотень, как и Хха, не знал, как зовут этого воинственного и много спрашивающего лорда. Но текущие незнания ничуть не смущали мелкого оборотня. Он, — в смысле, — леди Си, очень узнаваемо изогнула запястье, показывая пустую ладонь:

— Вы же знаете…

Непонятно, что знал лорд, но он, жаба его надуй, что-то, да знал. Мельком глянул на Хха, презрительно поморщился:

— Но не сейчас же, леди Си. Мы ведем поиски…

Не-шаман сообразил, что без рубашки, весь исцарапанный, в жалких остатках штанов он выглядит однозначно. Вот примерно как штаны и выглядит: жалко и позорно.

— Немедленно уходите! — приказал лорд, видимо, слишком озабоченный, чтобы разглядывать небывалое декольте лживой красавицы. — И этого… заберите.

— Милорд, но это же тот… как его… ученик мэтра, — вмешался один из стражников, невежливо указывая на Хха острием алебарды. — Точно, он, — ученик! Тот, который убежал с деньгами и каменьями.

Лже-Си с интересом глянула на хайова. Воины и лорд тоже смотрели. Хха пожал плечами.

— А когда ученика поймали-то? — заинтересовался говорливый стражник.

— Он сам попался, — очаровательно улыбнулась Лже-Си.

— А деньги-то нашли? — продолжил допытываться стражник.

— Заткнись, дубина! Какие, к демонам, сейчас деньги и вознагражденья? — разъярился белокурый лорд. — Миледи, убирайтесь отсюда. Вы же знаете про бежавшего оборотня….

— Тоже поймали⁈ — обрадовалась коварная красавица. — Его сюда ведут?

— Еще не поймали. И вы же знаете: все дамы и бездельники должны покинуть двор и галереи, собраться у тронного зала. Вы же во дворе слышали, только сейчас, — лорд натужно пытался сообразить, как падкая до забав красотка могла опередить его и воинов на пути в подвал.

— Вот так шмондец и подступает, — томно вздохнула Лже-Си.

Намек был понятен — действительно, еще мгновение и враг разродится вполне определенными подозрениями.

Дубинка-прижигалка торчала у не-шамана сзади за поясом. Первый удар Хха нанес рукоятью — развернуть оружие не позволяла близость лорда. Угодил недурно — точно под аристократическую челюсть. Хруста кости Хха не услышал, но почувствовал. Лорд широко раскинул руки, словно восхищаясь внезапности удара, и начал падать. Зная, что промедление духи не простят, хайова прыгнул в гущу стражников. Шесть воинов — разве это не ку?

…Нож остался, застрявший в первом же горле — все ж, короток клинок и рукоять неудобная. Дальше Хха дрался дубинкой, и им двоим помогала теснота. Вообще-то, узкие ступени пыточных не годятся для правильного боя алебардами. Один из стражников свалился со ступеней сам, громыхнувшись на стол с узкими и длинными клиновидными тисками, двоих удалось сбить — Хха старался, чтобы враги не просто падали, а уносили поврежденные колени или локти. Да, удары дубинкой в кольчуги были явно бессмысленны, но в такой толкотне особо не прицелишься. К великой удаче не-шамана, развернуть алебарды, да и выхватить мечи, стражникам пока не удавалось — бойцы сами себе мешали. Выходило что-то вроде городской потасовки — с бранью, топотом, гыканьем, беспорядочными тычками локтями и кулаками — действо, унижающее любого воина. Хха крепко двинули в лицо, показалось, что на один глаз вообще ослеп, но тут хайова удалось выдернуть кинжал из ножен на поясе стражника. Хха немедля опробовал клинок, чиркнув по бедру врага, тот взвыл, начал садиться под ноги товарищей — сцепившиеся сражающиеся не удержались на ступенях и, подобно связке свежепойманных трепещущих рыбин, рухнули на груду цепей. Хайова удачно двинул одного из воинов звенящими кандалами по лицу, всадил кинжал под мышку другому…. Больше почему-то никто не пытался ударить или схватить — все корчились и хрипели. Топотали сапоги где-то за спиной. Хха скатился с груды цепей — один из обручей кандалов точно живой потянулся следом, пытаясь надеться на сапог. Отбрыкиваясь, не-шаман успел увидеть завершение поединка лже-Си со стражником…

Воин гнался за заманчиво повизгивающей девицей, та шустро петляла-крутилась вокруг высоких балок с петлями, почти позволяя схватить себя за подол платья, но все же не позволяя.

— Проклятая изменница! — зарычал распаленный стражник.

— А чо такого⁈ — пискнула фальшивая красотка, внезапно падая на колени — она ловко успела развернуться и встретила противника головой в живот. Собственно, здоровенный страж сам налетел на подставленную двухцветную башку. Столкновение вышло мощным: оборотень отлетел как мячик, видимо, со свернутой шеей, воин согнулся, издав шумный нутряной выдох, отдавшийся эхом далеко в коридорах за пыточной, и рухнул на колени. Хайова оказался за спиной ошеломленного воина, погрузил клинок под подбородок врага.

Озираясь, Хха пробормотал:

— Это ку!

— Да, это самое и есть, — подтвердила, выбираясь из-под стола, лже-Си.

— Шея-то цела? — удивился хайова.

— Прием отработанный, главное в нем — предельная концентрация ума и загривка, — прояснила ненастоящая красавица, очень знакомо встряхивая локонами. Рот ее блестел от жирнющей помады.

Хха едва не застонал от отвращения и с трудом выдавил:

— Ты это…

— Понимаю. Но трое еще живы, — намекнул непонятно на что неузнаваемый оборотень.

Лже-Си подошла к светловолосому лорду — тот корчился, сжимал раздробленный подбородок, силился сесть. Красавица придавила врага к полу, поставив ножку на грудь и не забыв подобрать повыше юбку — чулок ее оказался глянцево-черным.

— Ты спрашивал, хочу ли я стать королевой? Да! И я ей стану! — провозгласила лже-шмонда.

Хха вновь утерял следы на петляющей тропе мыслей оборотня. Поверженный лорд вроде бы ничего про королеву не спрашивал, в смысле, пока нижнюю челюсть имел, определенно не спрашивал, а теперь уже вряд ли что и спросит. Уместнее его добить. Но при чем тут вообще королева?

— Эй, дружок, не притворяйся! — нежно посоветовала лже-Си одному из лежащих стражников. — Взял милорда и в камеру потащил!

— Миледи, у меня рука… — простонал стражник, чуть приподнимая голову.

— У всех рука. Живо взялся, а то к сепаратору подвешу! — посулила ненастоящая красавица.

Хха слегка вздрогнул — точно скопированные дразнящие нотки, негромкий нежный голос, знание пыточных устройств…. Ведь и вправду подвесит, с неё-него вполне станется.

Стражник, видимо, подумал о том же, выбрался из-под ног мертвого сотоварища, одной рукой ухватил лорда за ворот куртки.

— Вон туда лорда прячь, — не-шаман указал на решетку отдаленной камеры с исправным засовом.

Раненый поднапрягся, одна рука у него действительно бессильно висела.

Хха пытался понять, зачем оборотню нужны пленные недобитки. Не проще ли их сразу к духам отправить? Но спрашивать не хотелось. И пленники услышать могут, да и позориться ни к чему. Оборотень наверняка подумает, что хайова абсолютно несведущ в шпионских делах.

Лже-Си подмигнула и вновь густо сплюнула. Хха понял, что товарищ плюется кровью и встревожился.

— Я там одного загрыз, — шепотом пояснил неузнаваемый Маар. — Понимаю, что некультурно, а что делать. На вкус — дрянь эти люди. Мне как-то в Глоре кровяная колбаса попалась подтухшая — так очень похоже. Ты как сам? Видишь что?

Хха осторожно потрогал собственное лицо — левый глаз еще видел, но здорово опух. Ну, да, латная перчатка, да еще сжимающая древко алебарды. Впрочем, ловкий стражник мертв, что теперь достойному воину пенять.

— Зато кинжал хороший, — вздохнул хайова.

— Дрянь — заявила, не глядя на оружие лже-Си. — Все дрянь. Особенно ситуация. Мы такое проходили. Называется «временное тактическое равновесие». В смысле, висим мы на одной сопле, а она тянется, тянется…. А ты чего стоишь? Проскакивай наверх, пока шанс есть. Или не решаешься?

— С таким-то побитым лицом?

— Что лицо? Держись к людям другим бортом. И вообще все знают — в замке свирепствует вырвавшийся оборотень! Нужно ли удивляться отдельным подбитым глазам? Пострадавших будет море! Вон — ведро возьми — с посудой у шпиона вид всегда намного благонадежнее.

Подсказка была верной, Хха взял пустое ведро и спросил:

— А какой из этих станков «сепаратором» называется, и что на нем делают?

— Да хрен его знает. Я ни одного названия этих допросных штук не помню. Пропустил, болел, наверное. Или мы так подробно устройства пыточного дела вообще не проходили? Ты не тяни, сигналь побыстрей, а то я волноваться начинаю, — признался оборотень.

Поднимаясь с ведром по ступеням, Хха слышал, как лже-Си подгоняет стражника-таскателя — «этого за ногу бери, он все равно без чувствов»…

Вышел во двор хайова без особой стычки. Снаружи выход охранял стражник, сразу глянувший на ведро и спросивший:

— Ну что там? Загнали?

— Кого-то поймали, — честно ответил Хха.

— А кого? Оборотня⁈

Не-шаман пожал плечами:

— Может и его. Сейчас по морде разве определишь? На допросе скажет. Вот, за водой послали.

— Иди-иди. А что, допытываться начнут немедля, без лорда-кастеляна?

— Не знаю. Придет лорд-кастелян, наверное.

— Ну, неси воду. И пусть там хитреца покрепче прижгут. Экий ужас устроили, негодяя бесчестные. Восемь парней ни с того, ни с сего, в покойницкой, да еще из раненых кто-то помрет наверняка… — загоревал стражник.

— Это уж точно, помрут, — мрачно подтвердил Хха. — Воду в купальне возьму, там попрохладнее.

— «Попрохладнее», ха, точно, в пыточной само то, — страж хмыкнул, и, глядя вслед направившемуся к лестницам водоносу, спохватился: — Постой! Ты ж, говорили, от мага вчера пропал?

— Не вчера, а позавчера. И как пропал, так и нашелся. Все как было велено, так и сделал, — многозначительно, почти по-оборотничьи, намекнул Хха.

— Вот жизнь пошла, ничего не поймешь, — вздохнул стражник.

Хайова, не оглядываясь, согласно кивнул.

Стражник был прав — жизнь такая, что не угадаешь, что в следующий миг сделаешь. Беседуешь с человеком о пустяковом, а сам готовишься ему кинжал всадить. Все-таки шпионство от войны сильно отличается. Не в лучшую сторону. И главное, по-прежнему никаких надежд на скальпы.

С этими мыслями хайова поднялся по лестнице, на третьем этаже переждал за колонной, пока кто-то спустится — торопливые сапоги простучали мимо, и воин продолжил путь. В купальню, конечно, не пошел — обойдутся в пыточной без воды, раз уж день для них выдался вообще такой неудачный. Сейчас надо бы повыше выбраться, лучше на крышу, но здешнюю часть замка Хха знал плохо и особой уверенности в своих действиях не испытывал. Понятно, прямо со стены сигналить не получится — мигом заметят.

Остановился не-шаман на башенной лестнице. Сквозь бойницу за толстыми стенами виднелся участок стены, крутой обрыв к реке и угол городской улочки с теснящимися за мостом богатыми домами. Приличное место, обзорное. Прислушавшись, хайова стянул сапог. Сигнальная штуковина была небольшой — с мизинец размером. Вопрос был — шумная ли она в действии? Этого леди Эл пояснить не успела. Эх, нужно было у Маара уточнить. Не-шаман повертел сигналку, припоминая как пользоваться. Впрочем, перепутать тут было трудно: продолговатая штучка, обтянутая красной, чуть скользкой на ощупь тканью, а с одной стороны свисает нитяная петля. Придержать и дернуть…

Дернуть вполне получилось, зашипело — не особо громко — начало надуваться. Вот дальше Хха откровенно испугался — пузырь все раздувался и раздувался, стал уже больше головы хайова, и продолжал увеличиваться, к тому же, ощутимо тянул вверх, норовя вырваться из рук. Еще немного и поднимет не-шамана над ступенями…

Нет, шипение иссякло. Хха стоял как полный дурень, обнимая пузырь, ставший вызывающе-алым, почти светящимся, размером с хороший лошадиный круп. Хайова помянул недобрым словом летучую тетку — нельзя было подробнее объяснить, что ли? Может, леди Эл, особа и сама летающая, подобные сигнальные шары сотнями запускала, но не-шаман с пузырными делами весьма мало знаком…

Дальше Хха чувствовал себя все глупее и глупее. Протискиваться в бойницу шар не желал, упирался, вывертывался из рук, норовил взмыть над ступенями, хотя куда тут лететь — закрытый люк почти над головой, он не пустит. Пришлось нажимать на пузырь животом, грудью и иными частями тела. К счастью, весил шар много легче лошадиной задницы. Наконец, хайова догадался ухватить алого врага за хвост-петлю, и хорошенько поднаправил. Сдавшийся пузырь пролез сквозь бойницу и мигом взмыл вверх. Не успел Хха облегченно перевести дух, как прямо над головой заорали:

— Спаси нас боги, это что такое⁈

— Не знаю. Оно откуда⁈

— А я видел⁈ Может, стрелять надо?

Хха догадался, что сигнальный пузырь взлетел прямо под носом дозорных стражей, стоявших на смотровой площадке башни. Это было не совсем хорошо, но выяснять, будут ли стражники стрелять или не будут, хайова не стал. Вот если кто-то видел, из какой бойницы вырвался пузырь, то сейчас не-шамана начнут гонять, как отбившегося от стада бизоньего теленка.

Прыгая вниз разом через две-три ступени, Хха подумал, что тихие мокасины нужно всегда иметь в запасе — город и без топота сапог — очень шумное место. Но обдумывать правильную мысль оказалось некогда. В замке действительно стало очень шумно и беспокойно. Кто-то кричал невнятные команды, щелкали арбалеты, визжали женщины — нормально так визжали, без непременной томной заманчивости. Хайова успел проскользнуть в дверь третьего этажа, но там в галерее немедля пришлось вжаться в нишу и затаиться. Впереди топталось двое господ не слишком вооруженного вида: тоже прятались, но не из хитроумных шпионских соображений, а из здоровой предосторожности — впереди начинался открытый переход, а на него с неба сыпались обессиленные арбалетные стрелы, так и не настигшие сигнальный пузырь.

— И что это вообще такое? — гадал тощий господин, не рискуя высовываться, дабы взглянуть на таинственную мишень стрелков.

— Вот и я думаю — может, не надобно стрелять? Все ж болты немалых денег стоят, — беспокоился его товарищ.

Этого второго, экономного, Хха немного знал — этот господин надзирает над замковыми пивными запасами, к нему мэтр Кооль как-то посылал ученика за «самым „темным“, годным для полноценной очистки варочных реторт».

Проскочить мимо рассудительных господ никак не получалось, резать их было неразумно — шумно получится. Не-шаман осторожно отступил, боком проскользнулобратно в дверь башни, в последний момент петли визгливо скрипнули. Это выдало, видимо, спину хайова успели заметить с галереи.

— Это подмастерье Кооля шныряет? Трусоват парень. Стрелять-то уже закончили, — сказали в галерее.

— Да он не стрел боится, а что алебарду ему дадут, — ответил пивной ключник. — Стража-то наша сегодня заметно поредела. Но зря опасается — он, деревенский, настоящее оружье, опаснее граблей, и не видывал. От таких дурачков что толку? Кстати, мэтр вчера болтал, что вороват слуга оказался. Деньги украл, и преизрядно…

— Точно, Кооль же вроде бы жалобу написал лорду-кастеляну. А что этот воришка тогда здесь делает?..

Стоявший за дверью Хха понял, что духи к этим двум болтунам сегодня откровенно неблагосклонны.

…Когда хайова впрыгнул в галерею, господа шарахнулись. Поздно — пивной ключник мгновенно получил клинок под лопатку, тощий оказался порезвее, успел отбежать. Хха его настиг, пнул под колено — болтун с воплем полетел на плиты. Он успел еще раз закричать, когда не-шаман садился ему на спину, потом булькнул и умолк…

Вопли, понятно, слышали. Вопросительно закричали с башни и откуда-то со двора. Парапет заслонял пригнувшегося хайова и лежащие трупы, но долго здесь не спрячешься. Хха обрезал кошель и ключи с пояса пивного распорядителя и успел заползти в дверь башни. Внизу уже бухнула дверь, кто-то, стуча оружием, спешил по лестнице. Забиваться в ловушку самого верха башни хайова не собирался — оттуда никуда не денешься. Пришлось скатываться навстречу топоту. Хха едва успел опередить, нырнуть в дверь второго этажа — к счастью, приоткрытую. Стоя за створкой и полагая, что его сейчас придавят как муху, не-шаман слышал, как рядом пробежали двое стражников — в щель двери пахнуло разгоряченным потом и кольчужным маслом. Нет, эти слишком наверх спешили.

Перед хайова тянулся коридор, на этот раз вполне знакомый. До магических мастерских рукой подать. Начнут там сразу искать или наоборот? Собственно, пока ищут лишь беглых заключенных, а не ученика мэтра. Хотя, может, и его уже ищут? Немного обидно, ведь не как соучастника знаменитого оборотня будут хватать, а за какие-то непонятные деньги. Впрочем, сдаваться хайова все равно не собирался.

До мастерских проскочил благополучно. Вот войти оказалось сложно — мэтр был у себя, слышно, как он двигает стул и что-то бормочет. Сам по себе Кооль противником был никаким — одним пинком утихомирится. Но мастерская просторна, окна во двор распахнуты — заорет наставник. Пустым и никчемным людям свойственно непременно истошно орать, вместо того чтобы молча и честно вступить в бой.

«Мэ-э-э-тр в окно смотрит. На шум. А мне отсюда ничего не видно» — отчетливо сказал-подумал в своей клетке Ворон.

Хха удивился своевременности подсказки, быстро стащил сапоги, и проскользнул в мастерскую. Босые ступни ступали практически беззвучно, Кооль, чья задница торчала в узком окне, начал поворачиваться скорее на сквознячок, чем на звук шагов. Хайова схватил наставника за жидкие волосы, коротко приложил лбом о стену оконного проема, зажимая рот, сдернул на пол. Химик-маг успел лишь невнятно охнуть.

Зато снаружи было шумнее:

— Убили! — кричали с галереи. — Двоих зарезали. Наверху оборотень! А может и хромой тут был! Сюда давай!

— Так куда они побежали⁈ — многоголосо спрашивали со двора. — Окружать надо! И сеть быстрее расставить. Чего стоите⁈

Оказывается, хромой тоже еще жив? Хха мимолетно удивился, начинающий приходить в себя мэтр тоже сильно удивился, хотя чего тут непонятного — бывший слуга сидел на нем верхом с кинжалом. На всякий случай, хайова дернул хозяина за бороду, нажал острием кинжала на кадык:

— Рот не открывай.

«Пусть откроет, пусть!» — ерзал в своей тесной клетке Ворон, жутко недолюбливавший мэтра за забывчивость по кормлению, тесноту плена и еще тысячу серьезных обид.

Кооль все же проявил благоразумие, выпучиванием глаз заверил, что все понял, не шевельнется и будет молчать как рыба. Хха столь образованному человеку все же не очень поверил, перевернул на живот, шнуром от мешка с запасом солей стянул локти, а уж потом заткнул протирочной тряпицей рот. Тут мэтр запротестовал — тряпка была пропитана засохшим раствором, слегка едкая.

— Глубже запихаю! — пригрозил хайова.

Бывший хозяин сник, Хха поспешил забрать из коридора сапоги — еще напугают кого-то своей одинокой загадочностью.

Теперь дверь мастерской была заперта и следовало подумать, что делать дальше. Во дворе продолжали шуметь. Хайова прислушался: стражники и примкнувшие к ним прочие вооруженные замковые жители намеревались еще надежнее перекрыть все выходы и наглухо затянуть сетями входы в подвалы. К чему нужны сети, Хха не очень-то понял — вроде как в замке считалось, что оборотень подобных хитрых пут очень опасается. Ждали подкрепление и новых сетей из города, сил замкового гарнизона для столь масштабной облавы явно не хватало.

Что делать, хайова пока не представлял. Для открытого боя врагов было многовато, да и вернуться к оборотню сейчас никак не получалось. Что делает умный человек, попавший в затруднительную ситуацию? Или пьет джин, или спрашивает толкового совета. Джин нравился хайова лишь как полоскание для рта, а вот спросить совета вполне можно. Пусть совета неумного человека, зато знающего и образованного.

Хха показал кинжал и выдернул тряпку изо рта мэтра. Кооль сплюнул на бороду красивую голубую слюну и укоризненно прохрипел:

— Ты совершенно не ценишь благодеяний наставника, мой мальчик.

— Я в смятении, учитель, и не ведаю что творю, — признался Хха. — Меня обвиняют в воровстве и бегстве. Как такое могло случиться, а?

— Но ты же сбежал!

— Вовсе нет. С чего вы взяли?

— Тебя не было три дня. Что я мог подумать? К тому же, кое-кто видел, как ты украдкой покидал замок. Я здраво решил, что ты не выдержал тяжести учебы и проявил свойственное юнцам малодушие, — с горечью пояснил мэтр Кооль и продолжил отплевываться.

— Интересно, и кто видел, как я «украдкой покидал замок»? Кто тот зоркий свидетель?

— Ну… возможно, та девушка ошиблась. Она молода, ветер в голове. Подобные особы всегда склонны…

— Что за особа? — зловеще уточнил хайова.

— Я-то здесь причем? — обеспокоился маг. — Приходила служанка леди Си, все мне рассказала. Ты пытался ее соблазнить и сманить с собой…

Хха поморщился.

— Она довольно приятная девушка, — запротестовал Кооль. — С чего мне было ей не поверить? Тебя-то нет, мне самому пришлось мыть всю лабораторную посуду….

— Вы же видите, что не сбежал, — буркнул бывший ученик.

— И где ты пропадал эти дни, позволь спросить? — ехидно вопросил мэтр.

— Я был похищен, — кратко подумав, объяснил Хха.

Заслюнявленная борода Кооля изумленно дернулась:

— Похищен⁈ Кем?

— Конечно же, заговорщиками. Я не ожидал, что столь достойный и знающий человек, как вы, не предупредит своего ученика о плетущихся в замке интригах, — с упреком глянул Хха. — Я опозорен и не знаю, что мне теперь делать.

— Успокойся, мой мальчик. Все прояснится, справедливость непременно восторжествует. Прежде всего, нужно развязать мне руки, им весьма больно.

— Больно будет не только им, — пообещал хайова.

Острие кинжала кольнуло мэтрово бедро — бывший наставник вздрогнул и прошептал:

— К чему подобные жестокости? Можно все уладить.

— Верно. Для начала найдем украденные деньги и кристаллы.

— Послушай, это смехотворное недоразумение, ты все совершенно не так понял… — принялся путать следы мэтр.

Хха кольнул повыше.

«Сразу отрезай» — посоветовал Ворон, с интересом наблюдающий за научной беседой. «Тогда всем станет жить поспокойнее».

Кооль, сдерживая стон, пожевал бороду и горестно сказал:

— И все же, ты чудовищно неблагодарен. Я мог бы отправить тебя в пыточную, но взял в ученики. С годами ты мог бы стать настоящим магом! Что значит деньги, когда мы подразумевает возможность получить серьезные профессиональные знания? Стоит ли считаться в мелочах? Да, я был огорчен твоим исчезновением и счел уместным списать на твое бегство часть казначейских денег и несколько еще не выращенных кристаллов. Не стоит принимать этот бюрократический нюанс так близко к сердцу. Мы же знаем, что ты ничего не брал.

— Знаем. Деньги где? — спросил хайова, грозя кинжалом.

Нужно отдать должное, мэтр Кооль не утратил способности стремительно решать актуальные уравнения. Следуя указаниям наставника, Хха отодвинул бутыли с растворами и вскрыл доску настила под рабочим столом: там нашлись два туго набитых кошеля и хорошая кожаная сумка с гнездами для переноски кристаллов. Глядя на слабо мерцающие камни, Хха не удержался и спросил о них. Наставник упорствовать не стал. Прослушав краткую, но исчерпывающую лекцию о секретах охранных кристаллов, хайова кивнул и вспомнил дельную поговорку сказителя:

— Все гениальное просто.

— Именно! — восхитился лежащий мэтр. — Прекрасная звучная формула! Я говорил, что у тебя есть задатки ученого. Но что будет со мной?

— Не знаю. Замок опутан нитями заговора. Думаю, что все мы обречены. Об этом уже щебечут ласточки над башнями, шепчутся слизняки в купальне, этого боятся лошади в конюшне. Я коновал, и чую такие жуткие вещи. Будь проклят день, когда я увидел калатерский замок, — весьма искренне пробормотал Хха.

— Если ты думаешь меня запугать… — мэтр замолчал, пытаясь сообразить, о чем идет речь.

Хха подошел к висящей клетке и сломал замок. Ворон немедля попытался выбраться, но без особого успеха — не-шаману пришлось помогать. Птица тяжело шлепнулась на пол, проковыляла к окну, с трудом взлетела на подоконник.

— Насчет заговора не берусь судить, но меня вы определенно разорили, — печально молвил мэтр, наблюдая как неблагодарный ученик накидывает через плечо лямку сумки с кристаллами.

— Главное, помалкивайте, — посоветовал Хха. — На вас напали, оглушили, вы чудом не околели. Это будет прекрасным доказательством вашей невиновности и непричастности. Обо мне ни слова. Начнут вопросы задавать, вам же хуже будет. Вы — невинно пострадавший глуповатый ученый.

— А поверят? — засомневался мэтр.

— Отчего не верить ученому человеку? — хайова приподнял связанного наставника и стукнул по затылку кошелем с серебром.

Мэтр лежал без чувств, Ворон исчез, время недолгого ученичества хайова окончательно иссякло. Оставалось взять несколько колб с красками.

Во дворе стало еще шумнее: клацали копыта, скрипели колеса, многоголосо ругались — к гарнизону прибыло солидное подкрепление. В целом-то, для осажденных свирепых оборотней, бесстрашных хромых, и, жабу им вздуй, невиновных воров, прибытие городской стражи мало что меняло. Перерезать оставшихся стражников и так едва ли удалось бы — пока злодеев выручала лишь внезапность. Ну, хромого умалишенного может, и что-то иное выручало — хайова со странным героем был слабо знаком. В общем, хотелось бы продержаться до ночи, там можно попробовать выскользнуть. Если духи помогут….

— Милорд, куда сети разгружать? — завопили за окном, и Хха не поверил своим ушам. Выглянул за окно и не поверил своим глазам — лошадей под уздцы держал весьма знакомый человек. В глупом кучерском колпаке и мешковатых модных штанах, но, несомненно, это был Джо.

— Сюда и складывайте, — проорал лорд, командующий стражниками. — Да поживее, кто тебя так фургоны разворачивать учил⁈ Задери вас демоны, вот деревня твердолобая.

Разворачивать фургоны бывшего вождя вообще никто не учил, потому и получалось не очень ловко.

— А сюда, милорд, сгружать никак нельзя, — вступился за неуклюжего возницу толстый человек в богатой куртке и высоких, украшенных бляхами сапогах. — Вот туда надобно фургон ставить, потому как сети бережности и заботы требуют, это вам не колья какие или дешевые удавки, тут опыт нужен. Вы уж поверьте опытному ловцу, я с этими оборотнями сто раз встречался, вот как с вами — прямехонько благородным лицом морда к морде стоял, я ж, можно сказать, ветеран лова. Сеть — она простора требует, тщательности, щепетильности….

— Ставь, только поживее, — злобно махнул рукой лорд и обернулся к командиру городских стражников.

— Слышали, что милорд приказал! — немедля завопил толстяк-ловец оборотней. — Ставим! Сгружаем! Не путаем! Невода направо, придонки держим слева наготове. Где разметчик сетей? Ты что, дармоед, стоишь, рот раззявил?

Хха уже не особо удивился, заметив «разметчика сетей». Ноэ что-то спешно чиркал в большой канцелярской книге, оставаясь вполне узнаваемым, только почему-то оказался длинноволосым блондином. Догадаться, что за дивно распорядительный «ветеран лова» руководит суетой с сетями, было тоже не трудно. Дарковского присутствия Хха сейчас почти не чувствовал, но манера выражаться и напор подсказывали — она, леди Эл. Но как она смогла прямиком через ворота въехать, там же стоит с дюжину кристаллов-сторожей?

Сверху было видно, что строгие и точные указания главного ловца оборотней порядком мешают делу — стражники уже дважды переносили мотки сетей от стены к стене, но руководящий напор был так выразителен и зычен, что сомнений в его правильности ни у кого не оставалось. Наконец, опытный охотник угомонился, слез с козел и направился к благородным господам, без сомнения, собираясь поучаствовать в разработке операции по облаве. Двигался лже-охотник с некоторым трудом, тяжеловато, у Хха мелькнула догадка, что летучая тетка нездорова.

Но что же делать⁈ Показаться друзьям хайова никак не мог, ждать и наблюдать тоже было неразумно. Этак наверняка чего-то скверного дождешься, ведь сейчас и «охотники», и сам не-шаман здорово рисковали.

Благородные лорды и примкнувший к ним толстяк-охотник продолжали решающее совещание. Расслышать их мудрых слов не получалось, но, судя по жестам, имелось два плана: гнать оборотня и прочих злодеев в глубины подвалов и безжалостно изничтожить в каком-нибудь тупике, или наоборот — выгнать наружу и запутать сетями. Несомненно, опытный охотник настаивал на сетевом пленении как более прогрессивном….

Хха изнемогал, но ничего не мог поделать. Тесно в проклятом замке, иное бы дело где-то в прерии, на коне, да с луком.

Видимо, решение было принято: стражники принялись строиться десятками, оруженосцы подавали лордам щиты, Джо без особой прыти принялся разматывать сеть. Наступило некоторое предбоевое затишье, и тут обнаружился основной источник шума и беспокойства — сидящий на карнизе ворон басовито, злобно и безостановочно каркал. В тишине весь двор задрал головы и уставился на исходящего ненавистью птица.

Без сомнения, Ворон что-то знал — смотрел он боком, одним глазом, но смотрел именно на лже-охотника. В раскатистом «кааа-ррр» слышалось искреннее негодование. «Оно! Оно! Это оно!» — думал-кричал Ворон. И не надо было быть не-шаманом, чтобы понять неестественность птичьих воплей.

Нужно отдать должное, леди Эл, она же лже-охотник, — не колебалась ни мгновенья. В полной тишине, оттеняемой неистовым карканьем Ворона, раздался вопль:

— Вон он, оборотень! У, какой жирный! Сейчас налетит! Всем в укрытие! Стреляйте!

Крик, все растолковывающий, но ничего не объясняющий, спустил тетиву внезапного боя. Защелкали арбалеты, лорды, прикрываясь щитами, бросились в укрытие внутренних галерей, стражники, сбив строй плотнее, ощетинились алебардами, кто-то лихорадочно разматывал и поднимал сети, лошади рвались с привязи, Ноэ, смотрел, открыв рот, опытный охотник яростно тыкал пальцем, указуя стрелкам, какое надлежит взять упреждение, ошеломленный Ворон попытался взмыть повыше, меткий болт вырвал несколько перьев из его хвоста, но птиц все же изловчился и втиснулся в одну из бойниц.

— Подранен! Брать немедля! — скомандовал быстродумающий главный охотник.

Как ни смешно, два десятка стражников бросились в дверям соседних башен, без сомнения, собираясь схватить или изрубить коварного крылатого оборотня. Что-то кричали лорды, спешащие вслед за воинами, вновь началась ругань, беготня и ржание ошеломленных лошадей.

Осознав, что терять удачное мгновение никак нельзя, Хха выскочил на лестницу, сбежал вниз, и уже оттуда, невидимый, закричал писклявым голосом:

— Оборотень в маговых мастерских каркает!

Эхо разнеслось по лестницам, отозвалось во дворе. Оставалось прижаться к стене и не быть затоптанным — ворвавшийся десяток стражников с грохотом промчался вверх. Видимо, оборотень в птичьем виде особого страха на воинов не нагонял и сразить измельчавшего врага стремился каждый из героев.

Хха выбежал во двор, задирая голову, и указывая пальцем на окна, прокричал:

— Теперь уж точно не уйдет! — и отбежал к фургону поддельных ловцов оборотней.

— Ага, наша облава начинает давать результаты, — одобрила или одобрил тетко-охотник. — Жив, значит? А где тот оболтус?

— В пыточной он.

— Все бегают, а он в пыточной. Разочаровывает Марик. А ведь подавал парень такие надежды, — с горечью пробормотала неузнаваемая летучая тетка.

— Он там пленных держит, — поспешил объяснить Хха.

— Это другое дело. Держать пленных в пыточной — логично и правильно. Где пыточная? — деловито огляделась оборотень.

— Вон тот вход в подвал. Но выйти обратно будет трудновато, — намекнул не-шаман.

— Быть в замке и не осмотреть пыточную — дурной тон. Пошли, там разберемся. И мне передохнуть нужно, — прорычал лже-охотник. — Дайте человеку его штуки и поплелись пошустрее.

«Те штуки» оказались луком хайова, щитом и двумя колчанами стрел. Настоящее оружие немедля вселило в не-шамана уверенность, а когда Джо мимоходом хлопнул по плечу, то и совсем полегчало. В калатерский замок пришла прерия, теперь стоило посмотреть, чьи тут будут сушиться скальпы.

В подвал прорвались легко. Оставшийся во дворе лорд-констебль и его охрана напряженно наблюдали за окнами, вслушиваясь в беготню и крики в мастерской мэтра Кооля — там уже обнаружили связанного хозяина и пытались понять — не это ли хитроумно прикидывающийся оборотень? Под башней ругали слугу, запутавшегося алебардой в полурастянутой перед дверью сетью. Остальная часть двора оказалась относительно свободной. Толстый лже-охотник с криком «отсюда зайдем, дичь точняк отрежем!» отпихнул стражника-часового. Охранные кристаллы на вторжение столь откровенного оборотня почему-то никак не среагировали. Фальшивая команда загонщиков затопала по ступеням вниз, пробежали нижним коридором, через мгновение Хха колотил в знакомую дверь пыточной:

— Это я, миледи, и не только я.

Засовы зазвякали, но по причине безрукости внутреннего обитателя, не очень-то быстро. Лже-охотник успел уточнить:

— Баб, что ли в плен набрали? Ловки, однако.

Узнала летучая тетка своего соплеменника в изящном девичьем обличии с первого взгляда, грозно возвышаясь на ступенях, вопросила:

— Жив, лошара?

— Облажался, — вздохнул мелкий оборотень.

Наблюдать беседу двух городских людей, которые не были городскими, не были людьми, а были подлинными безназванными дарками, которых все равно считаешь людьми, очень странно. Хха подумал, что многие горожане не верят в духов и в виденья, а ведь в городах случаются события куда удивительнее и необычайнее.

— Ладно, ющец с ним. Докладывай обстановку, — буркнул лже-охотник.

Хха задвигал засовы на двери и слушал доклад мелкого оборотня. Говорил тот кратко и по делу — видимо, подобной строгой «докладности» его тоже обучали. Летучая тетка-охотник слушала, как-то неловко вертела головой, озирая пыточную. К не-шаману шагнул Джо и прошептал:

— Мы волновались. Непривычно как-то без тебя. Глаз-то цел?

Хха потрогал окончательно заплывший глаз:

— Цел, и не особо мешает, но…

— Эй, племя! Потом шушукаться будете. Сейчас пора изобрести план побега, — немедля прервала хайова летучая тетка. — Думайте, думайте! А то я думать не могу, мне переодеться надобно.

Тетка-оборотень уже в теткином обличии решительно направилась за ближайший станок для пыток, там стала бледно-зеленоватой, но не тощей, а наоборот. Хха показалось, что на ней широкий плащ и нечто вроде леггинов с завязками и глухими, широкими блекло-черными мокасинами. Даркша начала с ожесточением стягивать все эти зеленые и неподатливые одежды. Хайова поспешно отвернулся — еще не хватало за переодевающимися оборотнями подглядывать.

— Что будем делать? — немедленно спросил Маар, застеснявшийся вольного нрава своей наглой родственницы. — Можно попробовать через колодцы и в реку. Там решетки, но вполне можем их одолеть. Вы как плаваете?

— Мы плаваем. Особенно Ноэ у нас плавучий, — пояснил бывший вождь. — Но если решетки…. Там еще и течение.

— Сплавление основным планом не пойдет, — отрезала леди Эл, появляясь с зеленой одежкой на руках. — Я этот вариант проверяла: течение выносит к плотине, там опять стража, по стенам выбраться можно, но вас подстрелят. А уж решетки…. Дивные тут решетки. Если бы Калатер столько финансов в образование вкладывал, сколько в те решетки. Ищем иные варианты. Давайте, краснокожие камрады, блесните тактическими заготовками. Уйти все равно уйдем, но хотелось бы откланяться с достоинством, показательно.

Главная оборотниха принялась упихивать зеленоватые одежды в специальную сумку. Видя, что никто о «тактических заготовках» не думает, а все пялятся на удивительный и странно пахнущий наряд, пояснила:

— Резина. ОЗК называется. Общевойсковой! Защитный! Комплект! Как показала практика, от сигналок-кристаллов он вполне защищает. Но в этой проклятой защите через сотню шагов начинаешь вариться заживо. Можно сказать, походная пыточная, выдумка извращенного человечьего интеллекта. Для нас и нашего климата вообще не подходит. Потом дам подробно посмотреть. Сейчас над делом поразмыслите.

— Нам бы назад во двор просочиться. Напрямую с лишним воином, конечно, не сунешься. И сигнализация. Может, обойти через подвалы? — предположил быстроумный сказитель. — Коридоров тут много, другие выходы есть наверняка. Оттуда рванем, будет неожиданнее для стражи.

— Через тюремную часть вполне можно обойти. Я бы дверь туда уже вскрыл, да вот руки, — пояснил лже-Си.

— Руки у него! — немедля возмутилась главная оборотниха. — Тебе сколько раз говорили: мы языками двери открываем, а не устаревшими приемами типа взлома и отмычек. И главное, смысл возни в чем? Все подвалы под охраной и кристаллами. Засигналят, начнется буйное пуляние стрел, а тут, между прочим, не все со щитами.

— Может, тогда выйти, как вошли? — предложил Джо. — Свяжем мелкого, вроде как схватили, пойдем, кристаллы пусть зудят…

— Неплохой вариант, — закивала леди Эл. — Только потом этого лопуха придется отдать лордам и начинать все сначала. Иначе нас не поймут.

— Пробьемся, — заверил бывший вождь. — Стража сейчас не особо соображает. Пошел слух о каком-то заговоре против короля, а мы же приглашенные охотники, то есть, уж точно не здешние заговорщики.

— Смысл есть, — согласилась летучая тетка. — Кто пошустрее — гляньте, что там снаружи. Кристаллы раньше времени беспокоить незачем.

Хха счел себя наиболее знакомым с лестницей пыточной и проскочил наверх.

… — так кто их нанял⁈ Да еще и кучу никчемных сетей заказал? Отвечай! Или немедля повешу!

Хха узнал голос лорда-кастеляна. Сердит властный управитель.

— Богами клянусь, никого я не посылал! Сотник, подтверди! Мы же с утра вместе были. Не видел я никаких охотников. Мы стражу вам в помощь собирали, милорд. Да разве дело бургомистра каких-то охотников нанимать?

— Так откуда эти глупцы взялись? — зарычал лорд-кастелян. — Что здесь происходит? Откуда вообще слухи про заговор, да еще такой бессмысленный⁈ Сотник, стреляйте всех подряд кто появится, потом разберемся.

Управителю что-то невнятно ответили — щели верхней двери пропускали звуки плохо. Но суть была понятна. Хха сбежал вниз:

— Про охотников поняли. Бургомистр приехал и языком треплет.

Тетка Эл не удивилась:

— Следовало ожидать. Экспромт всегда хорош, но заведомо недолговечен. Думаем дальше. Лучше уйти спокойно, иначе придется замок захватывать, а это хлопотно, могут быть жертвы, а потом еще и трофеи бросать очень жалко.

— Что замковые жертвы жалеть? Зато можно будет скальпы снять! — вдохновился бывший вождь.

— Это сколько угодно, — махнула рукой оборотниха. — За хождение в этом треклятом ОЗК все замковые мне по две жизни должны и по три скальпа. Но я про наши жертвы. Не горячись, Джо, поубивать и ободрать всегда успеем. Но не за этим шли, нельзя же вечно целями разбрасываться.

Хха почувствовал чей то взгляд и вскинул лук, целясь в темноту коридора. Остальные индейцы и оборотни мгновенно рассыпались по пыточной, прячась за станками и столами.

— Я не скрываюсь, — из темноты выступила леди Си. Ладони проклятая девка, по своему обыкновению, держала изящно выгнутыми в запястьях, пустыми и соблазнительно безоружными. Как будто именно ножик в ее руке мог бы кого-то напугать.

— Оригинал заявился? — оборотниха поднялась из-за кресла, оснащенного заумными клювастыми тисками.

Индейцы и тетка с интересом сравнивали настоящую девушку и копию, представленную талантливым, но безруким Мааром.

— Бюст ты малость перекачал, — вынесла вердикт летучая тетка. — На будущее учти — точный размер немаловажен, многие самцы разницу немедля отмечают и на нее полностью отвлекаются.

— Учту, — заверил Маар.

— Это я, что ли⁈ — возмутилась леди Си. — Да я вообще не такая!

Выкрик вышел совсем детским, и не-шаман невольно ослабил натяжение лука. А ведь чуть не выстрелил — одна стрела, и все бы кончилось.

— Не голоси, красавица, — посоветовала оборотниха. — Претензии насчет отсутствия ростовых зеркал обращай к администрации замка. Чего бродим, чего надо? Видишь, мы занятые.

— Я помогу вам уйти, — вернула себе хладнокровие Си. — Можете через тюрьму пройти. Дверь я отперла.

— А мы тебе чего взамен? — заинтересовалась леди Эл. — Мы не против здорового бартера. Давай, удиви.

— Его оставите, — тонкий девичий палец с багряным ногтем указал на Хха. — Я его не буду обижать, обещаю.

Не-шаману стало мучительно стыдно.

Джо фыркнул, Ноэ и мелкий оборотень омерзительно захихикали. Серьезность сохранила лишь главная оборотниха:

— Если не будешь его обижать, то иной разговор. Глубокое чувство, понятные дела. Но он, вроде бы, довольно взрослый и без рабского ошейника. К тому же, только что тебя чуть не убил. Имеет смысл спросить, чего он сам хочет. Может, ему твой скальп много вожделеннее полноценно дышащего и чересчур разговорчивого комплекта?

— Нет. Я ее не хочу. Ни частями, ни вообще, — процедил Хха.

— Хочешь меня, — уверенно возразила шмонда. — Я знаю. Что такое «скальп»?

— Вот нетривиальные отношения! — восхитилась оборотниха. — Невежество, страсть, мультяшные глаза воплощенного фрейдизма. Хочется взять попкорна, хорошо подвяленной черноперки, смотреть, слушать и поражаться чувствам современной молодежи. Но времени нет. Что там с дверями?

— Пошли, — Хха шагнул к девке, взял за волосы, черно-красные пряди тяжелым шелком обвили пальцы, словно и не выпускал их никогда. Леди Си смолчала, лишь привстала на цыпочки от боли.

Больше всего смущала и бесила отчетливая мысль-восторг девки — «он тоже одноглазый», невыносимо хотелось ее ударить по заднице, а потом… э, нельзя такое думать….

Не-шаман повел племя знакомым коридором, лампа, припрятанная хитрой шмондой, обнаружилась в одной из старых клеток. Дальше уже все шли со светом и увереннее — впереди угадалась приоткрытая дверь в тюремную часть Подвалов.

Разросшийся индейский отряд вышел в тюрьму.

— Здесь, значит, прохлаждался? — неодобрительно спросила предводительница летучих оборотней у мелкого неудачника.

Маар сокрушенно кивнул.

— Учишь вас, учишь… — пробурчала леди Эл.

Хха вел отряд к лестнице наверх. Вокруг виднелись следы боя: пятна крови, клочок стражницкой одежды, расщепленный арбалетный болт…. Интересно, куда делся хромой узник? Вот уж кому истинное ку….

Леди Си молчала, по-прежнему шагая на цыпочках, поскольку бывший любовник держал ее за волосы жестко. Хха отчетливо знал-видел, о чем она теперь думает: «горло перережут… что позорно и не даст никаких острых-острых ощущений… коновал — блудливый мерзавец». Но она все равно хотела мерзавца, и это, наверное, было настолько очевидно, что Хха стыдился перед товарищами. Ему хотелось вовсе не взрезать кинжалом горло этой начисто лишенной страха и здравого смысла шмонде, а колотить ее долго и больно, потом содрать платье…. Но что толку: времени нет, да ей такое обращение вполне может и понравиться. И что за ситуация — то ли вздутая та жаба, то ли досуха выдута…

— Маар, эта клетка тебе как? — спросил не-шаман, сдерживая ярость.

Мелкий оборотень глянул на камеру с приоткрытой решеткой, мгновенно сообразил:

— Отличная каюта. Даже сено есть.

— Идите там к двери, послушайте, — Хха махнул рукой в направлении накренившегося на стене светильника и лестницы.

Отряд возражать не стал, лишь когда уже отошли, леди Эл сказала подопечному:

— У людей вечно чувства. И это нужно учитывать, хотя они напрочь неучитываемые.

— Да понял я, понял, — ответствовал вечно-лоханутый.

Хха втолкнул пленницу в камеру, завязал шнурком засов:

— Уйдем, развяжешь или перегрызешь. Но это когда мы совсем уйдем.

— Не уходи, — прошептала девка, глядя почему-то не на штаны хайова, а ему в лицо.

Хха знал, что с заплывшим глазом выглядит неблагородно и уж вовсе непривлекательно. Беда была в том, что Си ничего и не видела — как засела мысль в ее пустой голове, так и будет там вечно нарывать, подобно воспаленному мясу вокруг застарело застрявшей иглы дикобраза.

— О себе думай, потаскуха! Ты заговор устроила, сожгут ведь тебя у рынка.

— Заговор? Я? — наконец, удивилась девица.

— Ты. Королевой хотела стать, бунт подняла. Слух верный, и он уже к лордам ушел.

— Ты меня подставляешь? — догадалась леди Си.

— Не я. Я бы не додумался. Исчезни из Калатера. Ты замок хорошо знаешь, сбежишь, — Хха срезал с пояса один из мэтровых кошелей, швырнул за решетку. — Возьми серебро и исчезни навсегда.

— Я бежать не могу. Останься… — зашептала девица.

Хха хотелось прямо в нее плюнуть, но он плюнул под подошву сапога и побежал к отряду.

Отряд сидел под лестницей, лишь Ноэ подслушивал наверху, у запертой двери.

— И чего мы здесь не видели, кроме трогательного прощания? — вопросила летучая оборотень. — Та же рыба, вид с левой жабры. Наверху стража, если выскочим, в проходе немедля засигналится каменюка и мы угодим в старое доброе сражение. Что банально и не нужно.

— Нет, есть план охоты. Маар говорил, что дверь открыть может? — уточнил не-шаман.

— Могу. Время было, даже две отмычки согнул, — подтвердил мелкий оборотень.

— Это он да — по «труду» у него всегда «хорошо» было, безголовый такой, но рукодельничек, — забрюзжала наставница.

— Это вы потом расскажете, — нагло прервал Хха. — У меня план с отвлечением противника и использованием былых видений. А еще кровь нужна, свежая.

— Тактическо-мистический план с привлечением донорской составляющей? — заинтересовалась летучая оборотень. — Оригинально и не заезженно. Излагай…

Глава 10

Кровь оказалась со сгустками, видимо, из брюшины. Поддельная, конечно, как почти все у оборотней.

Хха мазал шею бывшему вождю, тот принюхивался. Пахло, действительно съедобно.

— Похлебка, что ли? — сообразил Джо.

— Похлебка обязана быть горячей. Я всякий вчерашний продукт подсовывать не собираюсь, — обиделась летучая тетка. — Это соус. Кухня восточных индейцев. Называется — кетчуп! Между прочим, не из дешевых.

— Да, хорошая вещь, — согласился бывший вождь, стараясь не облизываться.

Леди Эл согласно угукнула — она и все, свободные от кровавых дел, жевали плоскую остро-пахнущую лепешку, принесенную главной оборотнихой заодно с «кровью». Свежайшая лепешка хранилась в великолепной бумажной коробке, уже разрезанная на дольки. Хха не так интересовал вкус лакомства, как то, откуда лепешка и кровавый кетчуп вообще взялись? Об этом следовало поразмыслить отдельно. Похоже, оборотниха владела приемами истинной магии. Это было странно, до сих пор не-шаман полагал, что леди Эл — правильный нормальный оборотень. Разве что летучий, но это простительно. Впрочем, отвращение к колдовству тоже следовало временно отодвинуть.

— Сильно на бутыль не дави, а то больше вождю за шиворот льется, чем на шею, — посоветовала оборотниха. — И в последний момент добавь — должно реалистично подтекать и булькать.

Совет был верный. Хха кивнул, закрыл хитроумный носик бутыли с кетчупом и сказал:

— Пошли, друг.

Джо без особой охоты передал свой лук сказителю.

— Я с вами, — подскочил Ноэ.

— За тобой, сказитель, — кристаллы на этой двери. Краска на чернила похожа, тебе с ней удобней управляться. Атаковать начнем одновременно, — напомнил Джо.

— А кто вас прикроет⁈ — запротестовал сказитель.

— Сиди, Пришлый сказочник, — дернула его за куртку леди Эл. — Вождь сказал — значит исполняешь. Что-то ты по части дисциплины на моих студиозов похож.

— Я уже не Пришлый, — начал возражать болтун, но Джо и не-шаману слушать было некогда.

Индейцы пробежали мимо камер, далее уже через тьму, но уже хорошо знакомым коридором, здесь даже Джо не замедлил шаг. Духи свидетели — если прерии исчезнут, хайова смогут жить в подвальных городах. Пусть и с большим отвращением.

В пыточной бывший вождь присел на ступеньку и подставил шею. Хха нажал на удивительную бутыль, та булькнула и выпустила густую струю. Света от почти угасшей жаровни было мало, но «кровь» легла на шею Джо недурно.

— Теперь ты вообще насмерть истек, — отметил не-шаман.

— Да. Если меня сегодня такого сразят, получится насмешка, а не ку. Ты уверен, что пророчество можно обмануть соусом? Хотелось бы, чтобы в мире Охоты надо мной не слишком хохотали.

— Хороший соус, хорошая уловка. И если я ошибся, смеяться будут надо мной, это же я придумал, — проворчал Хха.

— Ладно, тогда пошли.

Индейцы поднялись к двери. Оба хайова слышали шум и близкие голоса — не особо разборчивые, но вслушиваться и смысла нет. Странно, что стражники еще не атаковали двери пыточной. Джо подправил потеки на щеке, облизал палец, и оглушительно завопил:

— Нет! Не дамся! Проклятая тварь! Прочь!

Во дворе все мгновенно затихло, в этой тишине вождь затопал по ступеням, бухнул плечом в дверь — лестницу залил вечерний, но все равно ослепительный дневной свет. Пошатывающийся Джо ступил в дверной проем, показывая всему миру окровавленную распоротую шею, прохрипел: — Он идет! — и рухнул сразу за порогом. Получилось красиво — и хрип, и шатания, и густые брызги с шеи….

Смерть вождя Хха пришлось наблюдать вполглаза — он выдергивал из сумки кристалл. Поднятый камень, оказавшись между укрепленными в стенах собратьями-сторожами, замигал и издал вибрирующий свист. Через мгновенье и настоящие камни-сторожа отозвались сверлящим уши дребезжанием и хаотичными вспышками. Оглохший не-шаман, швырнул кристалл обратно в сумку, прыгнул вперед, ухватил «бездыханного» вождя за весьма разумно откинутую назад ногу и потащил внутрь. Момент оказался сложным: звон кристаллов настойчиво долбился в мозг, в дверь влетали арбалетные болты и неистовые крики стражников, а тело вождя оказалось тяжеленным. Но Хха был полон решимости совладать со всеми этими противниками, преуспел, и оба хайова покатились вниз по ступеням. Боевой вождь своевременно решил ожить, поставил придавленного друга на ноги, индейцы побежали через пыточную. Джо ощупью утирался:

— Рубаха испорчена.

— Город нас вообще целиком портит, — подтвердил не-шаман. — Ты не в меру отожрался, сдвинуть с места невозможно.

— Это кто-то в замке чересчур обессилил, — возразил вождь. — Кстати, ты ее плохо запер — клетка-то пуста.

— Хрен с ней. Сразу к лордам девка сейчас не кинется. Пусть бегает.

— Мягкосердечен ты к хитрым красавицам, — хохотнул Джо. — Она, конечно, ничего. Прельстительная. Хотя и чересчур городская.

Что камера шмонды уже опустела, Хха видел еще на пути к пыточной. Си — не только городская, но и подвальная — затягивать и распускать ремни умеет прекрасно. Исчезла, так пусть и следы ее зарастут.

У лестницы, ведущей от камер наверх, к выходу из тюрьмы, никого не было, охранный кристалл молчал, а сама лестница густо обляпалась химической краской Дверь распахнута и подперта индейскими щитами. Проскочили скользкие оборотни, и сказитель от них не отстал.

— Вот сейчас будет ку, — предвкушающе отметил бывший вождь, подхватывая свой щит.

— Тянуть и жабодуться не стоит, — согласился Хха.

Джо засмеялся новому слову, сложенному в духе многоумной летучей тетки, и друзья устремились вверх.

Замковый двор вновь ослепил отблесками заходящего солнца и оглушил военными звуками. Штурмовой отряд стражников, соблюдая все должные предосторожности, вступал в подвал пыточной. Хха видел ровную парную шеренгу, ряд прекрасно сплоченных, без щелей, щитов. Надо отдать должное — красиво строиться калатерские воины умели. Но это было там, а здесь, у тюремных дверей, тянулись развернутые на рогатках сети, рядом неловко привалились к стене двое часовых. Хотя индейцы выскользнули из подвала прямиком на этих воинов, орать стражники не торопились. После мгновения замешательства хайова догадались, отчего воины столь молчаливы и печальны — их тела тоже колья подпирали. Проползая мимо мертвецов на четвереньках, Хха подумал, что университет — не столь уж никчемная ученая выдумка. Вон как ловко там работать ножами умеют: двор полон людей, а никто не услышал, не оглянулся. Нет, не каждый хайова так ловко управится.

По-правде говоря, оставаться незамеченными помогали в изобилии растянутые сети: и ползти под их заслоном попроще, и лужи крови, натекшей с нерадивых часовых, путаница сетей прикрыла. За сетями, шагах в пяти, пробежало несколько слуг, несущих короткие брусья и молотки — видимо, лорд-кастелян и иные военачальники приказали по мере очищения подвалов наглухо забивать двери проверенных комнат и коридоров. Хорошая мысль.

Хха повел плохо знающего замок друга в иную сторону — вдоль стены и сетей, тут недалеко. Индейцы скатились по узким ступеням вдоль наклонного дощатого помоста, оказались у ворот пивного подвала. Внизу величаво опирался на алебарду толстенный стражник-усач — судя по связке ключей от подвала, элегантно нанизанных на «отрог» наконечника алебарды, это был не совсем настоящий стражник.

— Что-то вы долго, — немедленно попенял лже-стражник.

— Так то вверх, то вниз, да еще в сетях как бы не запутаться, — оправдался Джо.

— Да, экие тут сплошные норы, — согласилась неузнаваемо пузатая леди Эл. — Прямо какая-то операция «Суслик». Заходите.

Индейцы юркнули в густо пахнущую пивом темноту и чуть не споткнулись о лежащее тело настоящего стражника.

— Вот молодежь! — рассердился зашедший следом двойник покойного. — Человек помер на боевом посту, а вам лень раззяву из-под ног убрать. Никакого чувства такта!

От бочек подскочили молодые лазутчики, поднапряглись, руками и ногами сдвигая тело к стене.

— Другое дело, — одобрил лже-толстяк. — Что дальше? Хотя от жажды мы теперь не умрем, можно и здесь остаться.

— Мы пиво не пьем, — разом за всех отрекся сказитель.

— Вот в разной ущербности вы воспитаны, но результат-то правильный, — похвалила оборотниха. — Выбираем здоровый образ жизни! Но вопрос-то остается.

— Как сусликом не притворяйся, а выходить лучше через ворота, — Джо посмотрел на кран ближайшей огромной бочки. — Стража такой уловки не ждет. Получится внезапно.

— Значит, фургон? И «ой, несите меня кони, уносите»? — прищурился толстощекий лже-стражник. — Надеемся на сытых коников и фактор неожиданности?

— Чего жабу дуть, если и это неплохое ку, — кивнул бывший вождь. — Могу командовать?

— Валяй, твоя же специализация, — ободрила оборотниха.

— Погодите, а ворота⁈ — изумился Хха.

— Продумано, — многозначительно провозгласил Джо и вновь покосился на бочку.

— Не из этой, а вот из той. Там лагер, он некрепкий и более освежающий, — указала пальцем пузатая леди Эл. — По два глотка, чисто от обезвоживания….

Хха действительно сделал два глотка и еще пополоскал рот. Как ни странно, сейчас пиво оказалось приятным — видимо, нужно именно двумя глотками и ограничиваться, а не как в прошлый раз.

— Сигнал даем мы с не-шаманом, вы к тому времени уже должны быть в фургоне, — распоряжался боевой вождь. — Сигнал уж точно увидят, начнется бой, в него не высовывайтесь.

— Чего нам высовываться, мы бои уже видели. Отдохнем тихонько в фургончике, — заверила оборотниха. Пить пиво она не стала, видимо, блюла свой зарок строго, лишь сполоснула ноги под прохладной струей лагера. — Только вот что, вождь. Ты в некотором смысле покойник, так не надо разочаровывать местных дурней. Вид восставших мертвяков обычно прекрасно действует на противника. Я в спецэффектах слегка смыслю, давай сделаем тебя чуть подтухшим….

Хайова наблюдали, как соучастники нагло пересекают двор. Благородная дама с корзинкой, ее служаночка с корзинкой побольше, и подросток с двумя корзинами на плечах, прикрывающих голову — светлого парика сказитель лишился, и былого охотничьего писаря-расчетчика только по штанам можно было опознать. Дамы испуганно ахали, поглядывали на военную суету, мальчишка неподдельно кряхтел под грузом — для убедительности оборотниха нагрузила корзины какими-то короткими увесистыми чурками, хранящимися в подвале для таинственных пивоваренных целей. Зайдя за фургон, троица просто исчезла, Хха лишь по поведению лошадей догадался, что шпионы уже внутри повозки.

— Ловко, — отметил Джо. — Но у нас будет интереснее. Вот только я опять липкий.

Горло боевого вождя действительно выглядело ужасно: политое темным густым пивом, да еще с полосой, притрушенной сажей от светильника — вот прямо прорезана шея до хребта, если на взгляд, так уже и пованивать начала. Еще под глазами сажевые потеки — убедительный покойник. Самого Хха раскрасили попроще, зато на голове не-шамана красовался дополнительный белобрысый скальп-парик, отданный сказителем. Что ж, каков город, такова и боевая раскраска.

— Надувай! — скомандовал Джо.

Хха дернул петельку нового «сигнала», полученного от оборотнихи. Волшебная штуковина послушно зашипела и начала вздуваться. Джо, впервые видевший вблизи сигнал-пузырь, восхитился. Индейцы сидели на корточках под желобом пивного подвала, а шар, на этот раз глянцевито-синий, радостно рос.

— Вырывается! — предупредил Хха

— Выпускай! — боевой вождь уже наложил стрелу на тетиву….

…Бой вспыхнул мгновенно. Взмывший над двором шар едва достиг уровня галереи второго этажа, как его заметили. Но большая часть арбалетчиков сейчас была собрана боевым резервом во дворе перед входом в пыточную, и те стрелки немедля увидеть сигнальный пузырь не могли — обзор им заслонял угол Большой Королевской башни. Но на стенах арбалетчики тоже имелись, и вот эти сразу вознамерились расстрелять беззащитный шар. Высунувшись из пивного спуска, хайова пустили стрелы, свалили двух ближайших арбалетчиков — один из подстреленных рухнул со стены с неприлично громким воплем, что немедля привлекло внимание. Из-за башни высыпали остальные стрелки, разглядели поднимающийся шар, но Джо и не-шаман не дали врагу расстреливать красавец-пузырь, немедля отвлекая внимание на себя….

Кричали подраненные стражники, стучали в стену болты, медлительные королевские арбалетчики оказались под башней не в самом выгодном положении и сразу догадались разбежаться по укрытиям. Но тут на них налетел отряд спешащих на помощь городских стражников, у врага все смешалось, и хайова получили возможность почти безнаказанно слать стрелы….

… И все же всаживать стрелу с великолепным железным наконечником — истинное удовольствие. С близкого расстояния стрелы хайова пронизывали броню кольчуг, можно было и не особо целиться. Щитов у этих стражников имелось не так много — кто же от верткого оборотня щитом прикрывается? Ку точных попаданий сыпались к индейским стрелкам одно за другим, но долго так продолжаться не могло. Враг опомнился, арбалетчики со стен стали брать прицел точнее, щит на спине Хха уже пробило три болта, правда, до живого тела не достало.

— Перейдем! — крикнул вождь, задирая голову.

Сигнальный пузырь успел подняться над стенами, но в выси его все же зацепил особо меткий болт — подбитый шар начал подраненно кружиться и опускаться куда-то в сторону реки. Успели его разглядеть в городе? Впрочем, раздумывать не-шаману было некогда — подступал миг главного ку….

…Хха выскочил следом за вождем — Джо, пригибаясь, почти на четвереньках, метнулся за развернутые сети. Как жабу не дуй, это оказалось неожиданным даже для не-шамана — получалось, индейцы сами себя загоняли в угол между стеной и сетями. Но долг любого хайова следовать за боевым вождем, да и не все ли равно, где брать последнее ку?

Стражники, заметившие ошибку врагов, воодушевленно атаковали со всех сторон, перепрыгивая и вихляя между невысоких сетей. Но тут неудачное заграждение начало само собой заваливаться, опутывая ноги и цепляя оружие храбрых воинов. Хха с опозданием осознал, что сети решили вступить в боевые действия не «сами собой», а веревку, соединяющую заграждения, дернула чья-то коварная, и, скорее всего, оборотничья рука….

Теперь кричали плохие слова вообще все, включая лорда-кастеляна и Ворона, вновь объявившегося на башне. Хайова петляли между сетей, кольев, вражеских воинов и откуда-то взявшегося едкого дыма. Хха всадил стрелу в горло замахнувшегося алебардой стражника, перепрыгнул через другого, брыкающегося и сквернословящего в путах сети, воина. Сколько скальпов пропадает….

— Кее-н-наксирапаат!

… Что-то происходило и у другой стороны двора: тоже дым, ржание лошадей, вопли:

— Оборотни ворота подпалили!

Совсем городские спятили — какие еще ворота? Не-шаман определенно видел, что едкий бурый дым валит от небольших кругляшей, валяющихся под ногами сражающихся между сетями. Вот еще один запрыгал по камням двора, разгораясь… это из фургона подбрасывают….

— О боги, оборотни всех мертвых подняли! — завизжал какой-то слуга, пятясь от Джо, но тут же пал от удара ножа вождя. Хха ни на кого не отвлекался, страхуя спину друга. Бой стал уже не боем, а непонятно чем. Команды и кашель слышались со всех сторон, кричали раненые и особо зоркие горожане, так и видящие целые толпы мертвецов и оборотней.

К фургону лучники хайова, естественно, приближаться пока не могли.

— Сейчас зажмут! — кашляя, крикнул вождь.

— Через конюшню, там трое ворот! — ответил Хха, сваливая стрелой буйно размахивающего мечом лорда.

— Белобрысого убейте! — надрывались за спиной.

Не-шаман влетел в знакомые ворота конюшни, вождь не отставал, его щит щетинился десятком болтов, зато в колчане стрел оставалось маловато. В конюшню тоже натянуло клубов отвратительного дыма, лошади волновались.

— Запоры, вот так! — Хха откинул задвижку с ближайшего стойла, одновременно попытался обратиться к лошадям.

Джо понял, открывая все двери подряд, побежал мимо стойл.

«Спасайтесь! Можно сгореть! Но будьте осторожны!» — взвывал-думал не-шаман, обращаясь к лошадям.

В дальние распахнутые ворота с ревом ворвались стражники — навстречу им устремились лошади, в дыму и те и другие разглядели друг друга с опозданием…

…Во двор Хха вернулся на спине незнакомой кобылы — бедняга была страшно перепугана и не понимала что происходит. Не-шаман и сам не особо понимал, просто попытался сказать лошади, чтобы с ума не сходила, должно как-то обойтись. Джо где-то потерялся, двор превратился в нечто чадящее и клубящееся, еще чуть-чуть и темень настанет, как в подвале. Хха успел сдернуть с головы и сунуть за пазуху противный парик — негоже воину свои любые скальпы разбрасывать. Оставалось соскользнуть с лошади — верховых во дворе было маловато, нет смысла выделяться. Не-шаман увернулся от несущегося следом мерина, сейчас и собственных ног не видно — сплошной дым. Сказитель что-то такое болтал о дымах-ядах, доведет мир эта химия…

Хха вскинул лук, почти в упор всадил стрелу в грудь слепо машущего алебардой воина, нырнул под руку другому стражнику, осознал, что вот это — огромное и шумное, движущееся через двор — фургон.

— Отправляемся, опоздавших не ждем! — басом, но узнаваемо, орал стражник, сидящий на козлах рядом с мелким кучером. Дым застилал огромный экипаж, но и сквозь клубы были видны стекляшки, защищающие глаза сытомордого воина.

Хха выскочил из дыма, взлетел на высокие козлы фургона. Внутри повозки тоже было полно дыма, валялись мотки неиспользованных сетей, веревки, еще какой-то скарб…

— Наконец-то! — забрюзжал лже-стражник. — Тебя, между прочим, только и ждем. И сделай что-нибудь с этими копытастыми зверями — к воротам идти вообще отказываются.

Не-шаман выхватил вожжи из рук сказителя. Не удивительно, что лошади боятся — у ворот, жаба их надуй, явно что-то пылало. Что там происходит, не разберешь — глаза,и у Хха и у лошадей болезненно слезились.

— Там только створки горят, — проорала в ухо стражник-оборотниха. — Не боись, со свистом проскочим.

Говорить, что хайова чего-то боится — смешно. Хха ничего не боялся, просто не видел. А вот лошади боялись.

Не-шаман почувствовал, что ему на голову натягивают те стеклянные штуки. Кожа оправы плотно прилегла к лицу, через мгновение стало лучше видно — пусть и в слегка желтоватом виде, зато довольно четко. Это — ку! В бою заплывший глаз весьма мешал, да еще дым. Но сейчас иное дело! Лошади мгновенно почувствовали облегчение не-шамана и тоже приободрились. Четверка и фургон-великан наконец-то начали разворачиваться к воротам — там действительно догорали остатки створок.

— Вождь где⁈ — закричал Хха.

В фургоне щелкнула тетива лука — возникший перед фургоном стражник сел в дым. Потом сзади отозвался Джо:

— Погоняй! Здесь я.

— Уже понял, — пробурчал не-шаман, разбираясь с длинными вожжами — управлять четверкой лошадей ему еще не приходилось.

Фургон оказался чудовищно тяжел и неповоротлив. Лошади, вроде бы, шли, но как-то тяжко.

— Этак вообще не выедем. Дым мешает, что ли? — обеспокоился Хха.

— Веревка мешает, — не очень понятно пояснила оборотень. — Погоняй, а то набегают!

Обращаясь к лошадям, успокаивая и понукая, не-шаман краем глаза видел, как выскакивают из дыма задыхающиеся стражники, как стреляет в них вождь, тычет-отпугивает копьем сказитель….

— В фургоне оборотень! — надсаживаясь кашлем, кричал кто-то у стены.

У фургона возникли двое воинов, к Хха потянулся стальной «цветок» алебарды….

— Не лезь, упырь! — строго призвала отчаянного стражника оборотень и метнула в шлемоносную вражескую голову тяжелую чурку, так запасливо принесенную из пивного подвала. Стражник оглушено зашатался, его товарищ с боевым криком рванулся к козлам, но тут из-под тента высунулся младший оборотень и очень метко и далеко плюнул чем-то густым в глаза воина. Стражник взвыл, зажимая глаза.

— Это чем же так? — удивилась оборотниха, готовя новую чурку.

— Перцовый рыбий жир, — ответствовал безрукий бывший узник, неуклюже утирая испачканную пасть.

— Что за манера моими лекарствами расплевываться⁈ — возмутилась леди Эл.

Все это Хха видел и слышал, но осознавать не успевал, полностью сосредоточившись на лошадях. Четверке было страшно — не-шаман направлял их прямо в огонь.

«Потом сразу станет легче. Сразу станет», — думал-уверял Хха.

Запряжные сомневались, но мысль не-шамана учуяли иные лошади, мечущиеся в непонятной и страшной дымной свободе, и устремились к воротам. Фургон шел неохотно, возница понял, что они волокут за собой что-то тяжелое — на миг оглянулся — веревка, привязанная к задку повозки, натянулась, за ней волоклись сгрудившиеся сети, колья, вопящие люди. Половина двора оказалась стянута в огромную, дрыгающуюся и дергающуюся западню.

— Хорош! Режь! — скомандовала главнокомандующая по сетям.

Ноэ полоснул ножом по натянутой как струна веревке — куча сетей и запутавшегося живого и неживого хлама осталась позади, упряжка сразу пошла легко, ошеломленные кони понеслись в сторону ворот.

«Побьемся об угол» понял не-шаман, но задавил эту мысль в себе — сворачивать и вообще что-то делать было поздно. Вот согнуться пониже, это верно — арбалетный болт расщепил дугу фургона рядом с головой хайова. За спиной летучая тетка орала на подопечного — «под борт всунься, оболтус!», зловеще визжал сказитель, сбивающий копьем стражника, уцепившегося за хвост тента. Хха чувствовал, как вождь выдергивает из не-шаманского колчана стрелы — у самого Джо стрелы уже закончились. Но отвлекаться было нельзя: вот они, ворота….

Первым в дымную тень под башней влетел Мрак — с грозным ржанием жеребец сделал великолепный прыжок, сбил передними копытами остатки дымящихся окованных досок. Ободренная упряжка рванула следом, массивные запряжные оттеснили стремящихся к обещанной свободе конюшенных кобыл и меринков, фургон с грохотом влетел в дымный сумрак подворотной башни. Хха только и успел увидеть ореол искрящих и истошно скрипящих, хотя и угасающих языков пламени на воротах — огонь, словно огромный зверь прогрыз середину ворот и обессилел. Хлопающий прорванным тентом фургон вылетел на настил моста, не-шаман с опозданием догадался, что скрипел вовсе не огонь, а опускающаяся сверху решетка — наверху, в дыму, ругалась и кашляла башенная стража. Но думать о странностях пожара и сквернословии запаздывающих воинов было опять же некогда: упряжка неслась по мосту и фургон мотало так, что того и гляди колесом о каменные перила заденет. Хха воззвал к разуму упряжных — у тех разума еще немножко оставалось, но несущиеся следом остальные лошади боялись всего, особенно опускающейся решетки и толпящихся впереди людей. Да, впереди почему-то собралась целая толпа — толклись за мостом, тесно заполняя не такую уж широкую улицу и проулки, уходящие вдоль речного обрыва. Мелькали там и кольчуги стражников, видимо, воины до этого мгновения не допускали горожан на сам мост, а сейчас орали, чтобы все разбегались. Между прочим, это была разумная мысль — понятно, упряжка и фургон сомнет и разметает десятки людей, но потом-то непременно увязнет. Хха мельком глянул на речную воду глубоко под мостом — сворачивать просто некуда. Дико заржал летящий впереди Мрак. Горожане и стражники пытались разбежаться, но им мешали плотно столпившиеся и подпирающие сзади зевки — те тянули шеи и подпрыгивали, дабы разглядеть происходящее, кто-то глупо завопил: «король едет!». Ну, жабу вам надуй, сейчас тот король к-а-а-ак проедет….

Ситуацию спасла опытная летучая тетка. Уже не в образе пузатого стражника, а более благородном, нарядном, хотя тоже толстом, вспрыгнула на козлы, выпрямилась, держась рукой за шаткую дугу тента, и зычно завопила:

— Прочь пошли! Короля спасаем! Пожар! Измена! Монарх в опасности! Дорогу живо дали! Все по пещерам!

Толпа ахнула. Короля в Калатере любили — в сущности, король был самым добросердечным и нежадным из всех благородных лордов города. Опасность в виде тяжелого фургона и обезумевших лошадей тоже сделала свое дело — толпа поднажала, раздаваясь в стороны, вжимаясь в стены и двери домов, кто-то шустро запрыгивал на окна и ворота. Мрак промчался по образовавшемуся проходу, фургон, едва не задевая пятивщихся людей, громыхал по мостовой, опытная оборотень размахивала непонятно откуда взявшимся клинком и призывала:

— Дорогу! Спасем короля! Смерть заговорщикам! К оружию, граждане! Все на Белград! Они не пройдут! Долой самодержавие!

Загадочные боевые кличи дружно поддержали своим ржанием, и, кажется, карканьем, лошади. Улица стала пошире, народ шустрее уворачивался от упряжки, некоторые ловчились проскочить прямо перед лошадьми, чуть ли не запрыгивали в фургон, с заборов кричали мальчишки, сидевшие на недостроенном заборе каменщики приветственно вздымали кружки с пивом, кто-то бросил букет цветов под копыта Мрака, с восторженным ужасом визжали девки в окнах таверны. Оборотень прижимала руку к животу, кланялась, кричала «Слава народам Калатера! Победа или смерть! Король — наше все!», потом запела нечто сугубо мистическое и фургонное:

Под эти красивые и слегка визгливые напевы фургон прогрохотал мимо рыночной площади — оттуда выбегали припозднившиеся торговцы и сторожа, махали руками…. Леди Эл ответила поклонами и прервала свою песнь:

— Уф, шмондец какой-то, аж охрипла. Вот неорганизован и запуган местный городской пролетариат, а ведь небезнадежен! Ничего, все у них впереди. А у нас впереди городские ворота. Надо бы тоже без особой возни их миновать.

— Я могу снова поджечь! — с готовностью вызвались сзади.

Хха без особого удивления узнал голос Трик. Это она вскоре после моста в фургон запрыгнула — не-шаман толчок ощутил, еще мимоходом удивился, что хайова чужака не сбили, подумалось, что гость сам отвалился.

— Не, красавица, повтор уже примененного приема неинтересен и чреват привыканием, и как следствие, попаданием уверовавшего шпиона в ловушку собственного стереотипа, — научно объяснила летучая тетка. — Жжешь и скачешь в фургоны ты отлично, передохни, посмотри, как взрослые работают. Пойдем без экзотики, а то некоторые в этом городке уже намудрили.

— Я осознал, — мрачно заверил безрукий «мудритель».

— Вот тоже отдыхай. Тебе еще объяснительную писать, — пригрозила леди Эл.

— У меня же рука больная! — жалобно возмутился страдалец.

— Ногами накарябаешь! Да, кстати, ты короля видел?

— Один раз.

— Одного хватит, вертухаи на городских воротах своего монарха навряд ли почаще видят, — решила главная оборотниха. — Изобрази королика. Эй, Ноэ, дай этому умнику что-нибудь полегче, но продолговатое, типа рейки. Меч всевластья пусть сварганит.

Было слышно, как сказитель и девчонка принялись искать в остатках скрученных сетей заменитель меча, и вдруг замерли.

— Сюрприз, — удивилась летучая тетка.

Хха чуть не бросил вожжи. Вот теперь чувствовал отчетливо и сразу доперло, отчего так занервничал, когда в фургон заскочил.

— Да это просто шмондец, жабу ей в зад! — зарычал не-шаман, оборачиваясь.

Индейцы и оборотни выглядели довольно глуповато — все смотрели под сдвинутую сеть. Под мотком распласталась гадюка — черно-красноголовая, прижимающая к себе кожаный расшитый бусинами мешок.

— Вышвыривайте ее немедля! — завопил Хха.

— Она растопырилась и за сеть держится, — озадаченно пояснил вождь.

— С сетью выбрасывай! — заскрипел зубами не-шаман.

— Хха, ворота впереди! — предупредила Трик.

— Да я так вообще никуда не поеду! — взвыл Хха и собрался натянуть вожжи.

— Цыть! Что вы как маленькие⁈ — поразилась оборотень. — Езжай, не-шаман, после ворот вы с личным разберетесь. Дай сюда палочку.

Из колчана хайова выдернули одну из последних стрел — леди Эл сунула ее слаборукому подопечному, тот выглядел уже как хилый мужчина неопределенного возраста, редковолосый, с отсутствующим взглядом, приоткрытым ртом и подтекающими слюнями. Одет, правда, был на редкость роскошно.

— Слюни убери, не тот случай, — потребовала старшая оборотень. — Сейчас художественная убедительность важнее строгой документальности. Вот корону добавь.

— Так я его без короны видел, — заныл Маар. — Хрен знает как она выглядит.

— Короны он не знает, а интриги плетет⁈ На второй год останешься! — разозлилась леди Эл.

На башке лже-короля появился высокий остроконечный, блистающий начищенным серебром венец.

— Пониже, тусклей, на лбу рубин, — негромко сказали сзади.

Хха вновь нестерпимо захотелось остановиться, схватить проклятую Си за гриву и одним махом вышвырнуть из фургона. Подсказывать она еще вздумала, сведуща в коронах, кошка мурлыкающая!

Корона на голове слабоумного и неуспевающего короля преобразилась, а в руке он теперь держал коротковатый, но богатый меч. Главная оборотниха выпрямилась на козлах — понятно, она была уже не толстяком стражником, и уж точно не улыбчивой тетенькой, а лично лордом-кастеляном. Та же узкая недобрая морда, то же властное брезгливое выражение. Вовремя — фургон уже несся вдоль городской стены, до ворот оставалась какая-то сотня шагов. Испуганная растрепанная горожанка отволакивала подальше от проезда такую же кудлатую козу, что-то кричал с крыши сарая тощий бородач, впереди блеснули шлемы стражников…

— Все к бою! — командно взревел поддельный лорд-кастелян, красиво вскидывая над головой призывно растопыренную пятерню. — Все на стены! В городе заговор и измена! Оборотни учредительное собрание созывают! Король в опасности! Десятника ко мне! Ворота закрыть, никого не выпускать! Да куда метнулись, после нас, скоты тупые, закроете! Короля же спасаем!

Лже-король кивал башкой, отягощенной очень правильной короной, и держал перед собой парадный меч — держал как мухобойку, то ли по причине слабости рук, то ли основываясь на соображениях «строгой документальности».

…Промелькнули растерянные стражники, выбежавший из башни десятник, шарахнувшиеся и вжавшиеся в стену пешие путники… фургон влетел в арку ворот и через миг уже пылил по дороге.

— Замок догорает, а они стоят как чучела! — проорал назад разгневанный «лорд-кастелян», опасно повисая на дуге тента. — Всем «неуд»! И дороги у вас — просто жуть какая-то!

Фургон одолел подъем, свернул на боковую малоезжую дорогу, здесь беглецы нырнули в лощину, выкатились в низкорослые заросли. Хха оглянулся:

— Погони нет?

— Куда там. До сих пор соображают, что это было — ухмыльнулся Маар.

Сейчас мелкий оборотень и впрямь был мелким — мальчишка-подросток, годами не старше сказителя и Трик, руки в лубках, только не зеленые. Надо признать, так он выглядел посимпатичнее недавнего короля и прочих превращений.

Не-шаман дал усталым коням замедлить шаг, сунул вожжи оборотнихе и полез назад. Все помалкивали, леди Си тоже не сопротивлялась. Под взглядами племени Хха все же постеснялся вышвыривать девку как шелудивую городскую шлюшку. Подхватил под мышки — пахнуло духами и ядовитым замковым дымом — спустил с задка фургона, поставил на дорогу. Сдернул с пояса второй кошель с серебром, с силой швырнул под ноги. Девка лишь крепче прижала к себе богатый дорожный мешок и подумала «Спасибо, что своими вонючими деньгами девушке лоб не расшиб. Животное тупое. А что у тебя за стекла на лбу? Эффектно. Зачем стекляшки одноглазому? Не важно. Все равно тебя найду».

— Только попробуй! — вслух пригрозил Хха, сдергивая со лба защитные стекла и ужасаясь тому, как хорошо слышит ее мысли. Ведь замковая шмонда куда мерзостней любой шалой кобылы, так отчего она так четко понимается?

В тишине Хха вернулся на козлы и подбодрил лошадей. Экипаж устало заскрипел, сквозь это скрип донесся шепот сказителя, поясняющего Трик — «Чувства у них. Я тебе потом расскажу». Не-шаману немедля захотелось оставить на дороге и этого болтуна, а девчонке прокричать, что нет и не было никаких чувств, с такими как Си, только одно чувство и случается, то, которое и чувством не назовешь.

— Шмонда с воза, меринам легче, — пробормотала главная оборотниха, забирая у не-шамана защитные стекляшки, и обернулась к индейцам. — Эй, молодежь, куда рулим? Где табун и прочие ценности заякорены?

— Сейчас на взгорок, а потом чуть ближе к городу взять и вдоль реки, — пояснила Трик. — Это недалеко, мы с Ноэ тут все знаем.

Не-шаман угрюмо подумал, что пока он у мага ученичествовал и иными никчемными делами занимался, кто-то городские окрестности привольно осматривал, лошадей перегонял и вообще интересно и нормально жил.

У реки Трик и сказитель немного поспорили, разбираясь с дальнейшей дорогой, но уже к наступлению полноценной темноты фургон выкатил к тайному лагерю. Рекомендованные пронырливой оборотнихой «верные людишки-сторожа», охранявшие лошадей и припасы, получили свое серебро и мгновенно исчезли. Индейцы тоже медлить не стали. Хха очистил раны и перевязал вождя — Джо не упустил случая заработать три отметины в память славных замковых ку — но эти дыры оказались лишь в меру серьезны.

Потом не-шаман распряг и напоил остывших лошадей фургона, обрадованная ФФ ни на шаг не отходила от вернувшегося друга-хозяина. Когда с фургоном было закончено, а индейских лошадей оседлали и навьючили, отряд изготовился к выходу. Имело смысл убраться подальше от Калатера.

— Вот и славно, с этим дельцем расквитались, нас ждут дальнейшие подвиги, — провозгласила леди Эл. — Скоро вас навестим, а пока меня ждет стирка, да и балбеса нужно выпороть и подлечить.

«Балбес» хмыкнул — судя по всему, порки он не очень опасался, но чуял иные неприятности, вроде написания объяснительных и других насмешек.

— Леди Эл, я вам кое-что отдать хочу, — сказал Хха.

— Да, я тебе тоже пару слов сказать хотела — кивнула летучая тетка. — Чуть позже догонишь племя, авось не потеряешься.

Хайова распрощались с оборотнями и тронулись в путь, безрукий Маар пытался поджарить на углях кусочки мяса, оставленные сторожами-охранниками. В ночном мире воцарилась темнота и спокойствие, лишь на дереве в отдалении хрипло каркнул ворон. Леди Эл с отвращением посмотрела в ту сторону:

— Вот гадина крылатая, выследил. Я думала, у городских ворот отстал. Ладно, не-шаман, я что хотела спросить — какие у вас планы на дальнейшую жизнь и боевую карьеру?

— Племя еще не решило. Думали сходить на море посмотреть. Может, уже перерешили, пока я в замке сидел, — засомневался Хха.

— Как перерешили⁈ Море — это такое КУ, что тут даже странно колебаться! Нет, я не спорю, в прериях есть своя симпатичность, но море — это Море! Очень правильное решение, хайова, я сразу догадалось, что у вас очень толковое племя. Если вам все равно с какой стороны смотреть на море, могу подсказать многообещающее направление, — намекнула оборотень.

— Совет от такой многознающей леди всегда ценен.

— Куртуазно сказал. Молодец. Но тут дело серьезное, оставим иронию в сторонке. Строго между нами, поскольку это чрезвычайно секретно — через полгода намечается Первое Кругосветное Путешествие по вот этой, нашей, такой хорошей, но малоизученной планете. Мероприятие большой важности, глубочайшей научности и повышенного риска. Понимаешь, к чему я клоню?

— Лестное предложение. А это вообще далеко? — поинтересовался не-шаман.

— «Далеко» — не то слово. Туда еще никто из наших не доходил. Мы аэроразведку проводили, но и то лишь по самому краю. Так что это ку — всем кукам ку! Но это еще не предложение поучаствовать, а предварительные намеки. В вопросах комплектования экспедиции мое мнение весомо, но не так уж однозначно решающе, — очень научно пояснила главная оборотень.

— Понял. Мы обсудим. Но лучше бы вы вождю это сказали — Джо по боям и походам у нас главный.

— Я с ним переговорила предварительно. Джо на тебя кивает. Так что обсуждайте, прикидывайте узду к ноздре, решайте. Что мне в вас нравится, хайова, так это демократичный принцип принятия решений. О кругосветных путешествиях вам Ноэ растолкует, он в историко-географической сфере вполне подкован. Но должна предупредить — солидная часть маршрута по морю, а плаванье — это вам не в седле трястись. Шторма, морские болезни, кок-мучитель, бочковая вода, что по вкусу хуже мочи…. Легко не будет. Так что сначала с морем познакомьтесь, а то вдруг вы насквозь прерийные и от суши вообще не отрываетесь. Ты со своей не-шаманской стороны прислушайся к ощущениям.

— Поговорим и прислушаемся, — Хха снял с плеча ремень сумки с кристаллами. — Это вам. Для изучения. И чтоб ваши парни, как Маар, в клетках больше не маялись.

Оборотень приоткрыла сумку — тем немедля угрожающе завибрировало-зазудело.

— Ого! — леди Эл немедля захлопнула клапан сумки. — Благодарствуем! Понимаешь ты ценность научных исследований. Найдем специалистов, изучим, разложим на атомы и всякие практоны-электроны. Сумка тоже весьма интересна — экие замечательные изоляционные свойства.

Кристаллы в сумке успокаивались, стихали. Только ворон в отдалении вновь настойчиво раскаркался. Оборотень посмотрела в ту сторону и задумчиво продекламировала:

И над степью зловещей ворон пусть не кружит,

Мы ведь целую вечность собираемся жить…

Кстати, о научных загадках мироздания. Ты как зоопсихолог случайно не знаешь….

— Как кто? — ужаснулся Хха.

— Это термин такой, а не то, что ты подумал, — заверила леди Эл. — В научном мире твоим не-шаманским способностям пока названия не придумали. Можно наречь — психзоологией. Но я не о том. Ты не знаешь, почему эти черные крылатые гадины ко мне пожизненно цепляются? Я им, шмондюкрылам, между прочим, ничего особо дурного пока не делала.

— Да почему они «шмондюкрылы»? — удивился Хха. — Просто любознательные, очень вам удивляются.

— Они еще и нагадить на голову пытаются от особо непомерного удивления, — сухо отметила оборотень. — Я в последнее время большая гуманистка, но насчет вороньего племени возникают откровенно геноцидные мыслишки.

Хха прислушался к мыслям-воплям Ворона. До птица было далековато, но тот от старания чуть с ветки не падал: «Скажи ей! Скажи! Это интересно!».

— Вообще он ворон, а не ворона. Те, что вороны — другое племя, — пояснил-передал не-шаман.

— Я в курсе, — заверила оборотниха. — Ворон срет гораздо монументальнее.

— Этот гадить не собирается. Всемерно восхищен. И вашими умениями, и запахом. Они же по большей части и кричат от удивления — иначе им как высказаться. Считают вас удивительными дарками. Этот Ворон готов смотреть и помогать. Говорит, что ест немного и не так уж стар. Это на него клетка мэтра плохо влияла.

— Гм, это верно. Я тоже как-то застряла за прутьями — дурно клетка влияет, точно подмечено. Но насчет «смотреть-помогать», это не к нам. У нас и так зрителей с избытком, новых гуанистых наблюдателей нам не надо. Может, если еще пересечемся, тогда с этим пернатым умником побеседуем. В общем, будь здоров, хайова, дельно вы помогли, будем иметь вас в виду. Попрощайтесь с оболтусом, да и отчалим мы.

Хха не удержался:

— Не будет ли с моей стороны слишком дерзко спросить — а как Маар в замке лоханулся? С виду стойкий, хладнокровный воин. Даже когда безрукий.

Леди Эл разгневанно фыркнула:

— Именно что «воин»… А разве его на воина учили⁈ Для этого ли примитива надрывали педагогический и иные таланты⁈ Лошара нервный. Нет, конечно, и мы, педагогический состав, слегка виноваты, недоучли разницу фактической и иллюзорной массы. Введем эту специфику отдельным практическим предметом. В общем-то, это закрытая информация, но ты человек свой, «в теме», да и подружился с этим недоучкой. Тогда, в замке, все шло ровно: наш женишок представился, правильно вздувал понты, реалистично, мне как ректору, придраться, в общем-то, было не к чему. Шло хорошо, уже фуршет, то есть пир — никаких подозрений. Но мы недоперли что пир в узком кругу и жрать придется строго в себя. Спиртное, естественно, в запасной резервуар, но там объемы скромные. В общем, нажрался студиоз, а ему ведь иллюзорную массу приходится держать, и это при собственном реалистичном объеме желудка. Как ты мог заметить, сам-то Мариуполь спортивен, но не особо плечист-брюхат. А полную лордову напыщенность даже опытному оборотню сложновато удерживать. Дуешься, дуешься… утомительно. С полным желудком еще напряжнее. А тут танцы, первый выход с этой гадостной невестой. Ну, Маар приосанился, подает этой черно-красной вобле руку.… Тут-то организм и дал сбой. С одной стороны понятно: жратва жирная, изобильная, да еще иллюзорное перенапряжение.… Но шпион обязан следить за meteorizmom своего кишечника и прочего!

Хха понял:

— Да, не повезло парню.

Летучая оборотень кивнула:

— Не повезло. Очень так переливчато и звонко не повезло. Так эта твоя шмонда нет бы вежливо изобразить, что ничего не слышала…

— Она не моя шмонда!

— Не шуми, хайова. Я тебе про трагический случай внезапного провала миссии достойного агента и полного краха выпускного диплома рассказываю, а ты о своем. В общем, девица не нашла ничего лучшего, чем захихикать. Отчетливо так, на весь тронный зал. Мой дурень смутился. Вот ничего же такого, сверхъестественного, подумаешь, пук, это ж кишечник, от галет и не такое бывает. Нос задери и смотри еще благороднее и напыщеннее. Так нет, этот дурик лицо не удержал, да так, что все заметили. Тут и понеслось….

— Дальше я примерно знаю. Печальная ошибка, но такое с каждым могло случиться, — сказал не-шаман.

— Да уж. Через полгодика пересдачу ему назначу. Как раз лапы залечит, — леди Эл погрозила смотрящему от костра подопечному: — Иди сюда, бездельник, попрощайся с корешом. Кстати, хайова, а что думаешь с девкой делать? Дело-то ваше, сугубо личное, я чисто из научных побуждений интересуюсь. У нас курс «Этика лично-сексуальных взаимоотношений», там как раз такие экстремальные случаи рассматриваются. Без всяких конкретных имен, естественно.

— Ничего я с ней делать не думаю. Нет ее и нет. Даже не вспомню, — пробурчал Хха.

— Ну-ну. Может, ты и не вспомнишь, да она не забудет. Я таких знаю: у них мысль одна-единственная, зато с той глупой мыслью до любого дна донырнут и весь мир замордуют. Фига с два таких девушек остановишь. В фургон-то красавица сообразила шмыгнуть еще до нас, получается, вычислила, как будем сваливать. Нет, неглупа, хотя и насквозь безмозгла. Даже не знаю…. Руки бы оборвать тому, кто столь броских и однозначных существ нам тут навыдумывал и намастерил. Хотя тому деятелю руки уже оборвали, — вспомнила оборотень. — Ладно, сами разберетесь. Бывай, не-шаман….

Хайова попрощался с безруким оборотнем, договорились непременно повидаться, как время выдастся.

Не-шаман вскочил в седло. Оборотни удалились в тень кустов, и до Хха донеслось легкое эхо магии. Ну, или того, что люди привыкли «магией» называть. Интересно, как тетка это делает? Тогда за кетчупом и лепешкой уходила, и сейчас таким же приемом… Лепешка «пицц-цей» называлась, Джо сказал, что очень вкусная.

ФФ не терпелось пуститься в путь, не-шаман был совсем не против. Прерия так и манила. Все — больше никаких городов! Вот на море еще можно посмотреть — вряд ли на нем имеются какие-то города и прочая гниль….

Кобыла легкой рысью уносила всадника, призывно сияли среди звезд Луна и Темная Сестра, оглядываться хайова и не думал….

Глава 11

Стояли хайова лагерем у слияния прозрачного ручья с непрозрачной мрачной рекой. Место оказалось хорошим, но брошенным: развалины на склоне холма давно заросли колючей травой, маленькое кладбище выглядело посвежее, но тамошние духи после беседы с не-шаманом решили индейцам не докучать. Рыба ловилась и в ручье, и в реке — Ноэ удил и вялил не покладая рук, старшие индейцы тоже занимались делом, только через день-два позволяя себе развлечься и отправиться на короткую охоту. Дичи здесь водилось не особо много: сказывалась относительная близость проезжей дороги и укрепленных овечьих ферм. Племени очень хотелось поскорее удалиться от границ Калатера, но держал хороший лесок. Хха и вождь выбирали и нарезали заготовки стрел, сейчас у хайова оставалось пять стрел на всех, и уходить с таким скромным боевым запасом в дальнюю прерию было бы делом неразумным. Правильная стрела, это не рыба — в воде ее не подсечешь, тут руками и головой потрудиться нужно. Хорошо, что в столице накупили наконечников и прекрасного клея для изготовления оперений.

…— Через два-три дня двинемся — Джо туго стягивал ремешками связку древок-заготовок. — Здесь мне неспокойно. До города всего десяток переходов, а ведь оборотней наверняка ищут. Могут и на нас наткнуться.

— Объясним, что мы не оборотни, — не-шаман выбросил забракованный черенок.– Десяток конных стражников нас едва ли должен волновать. А целую армию сюда не пришлют.

— Не скажи. Нет, целой армии, понятно, не будет, тут и жабу дуть нечего. Но стражники не такие уж плохие бойцы. В замке их тетка Эл смущала. Но она кого угодно смутит. А вот если тебе встретится опытный мечник на узкой тропе…. Да еще без дыма, воплей и колдовских страхов. Это, знаешь, будет серьезное ку.

— Я не хочу встречаться со стражниками. С опытными не хочу, и с неопытными тоже не хочу. Надоели городские, — проворчал Хха. — Пойдем лучше море посмотрим.

— Да, это интересно. Нам тетка кое-что рассказывала про море и этот… охеян. Я думал «ну и жабищу выдувает», а сказитель потом подтвердил. Непременно нужно посмотреть, хотя бы с берега. А там уж подумаем…. Как думаешь, эта кругосветка, действительно такое великое ку? Ноэ утверждает, что первооткрыватели становятся очень знаменитыми, про них специальные книги пишут. Очень известные книги, — намекнул бывший вождь.

— В городе любят все подряд писать, у них бумаги много. Но раз сама тетка Эл решила в походе поучаствовать, похоже, и действительно намечают кругосветный подвиг. Может и Маар пойдет, если свое испытание сдаст. Но нас вряд ли возьмут — мы для них слишком молодые и незнакомые, — напомнил не-шаман.

— Да зачем им в таком сложном подвиге трухлявые старики⁈ Они бы еще сорокалетних в поход набирали, — ухмыльнулся вождь.

— Тетка Эл, наверное, годами будет даже постарше сорока Дождей. И что? Ты вот понял, как она тех стражников прирезала?

— Нет, не понял. У сказителя спрашивал, он вроде видел, но объяснить не может. «Она так, а потом вот этак». Вот и пойми. У Ноэ все способности лишь к копью, крючку и чернильнице склоняются, — Джо засмеялся.

Не-шаман тоже улыбнулся. Пребывание в городе прибавило сказителю уверенности, он и денег подзаработал, и вообще показал себя достойно. Трик тоже повзрослела, хотя и подпортилась всякими мыслями о нарядах, модах и вольном женском поведении. В целом знакомство с Калатером можно было бы счесть полезным, если бы не всякая… глупость.

Вечером индейцы наелись запеченной в глине рыбы — с солью и городскими пряностями рыба имела совершенно иной вкус, вот как бы к таким излишествам не привыкнуть. Потом племя улеглось спать, а Хха поднялся к развалинам. Смотрел на звезды вместе с молчаливыми здешними духами, думал о лошадях и пути к морю. Никакие видения, намеки и сомнительные прозрения в последнее время не-шамана не навещали. В эту ночь пришло легкое беспокойство: то ли в путь хотелось побыстрее отправиться, то ли отблески нынешней красноватой луны на речной воде слишком напоминали угли подвальной жаровни. Имелся у хайова зарок ни о чем не вспоминать, и Хха вполне справлялся. Ну, умом справлялся, а тело иной раз своевольничало. Особенно во сне. Нужно будет при случае полежать с хорошенькой девушкой. Лучше несколько ночей подряд полежать.

Хха знал, что едва ли поможет. Слишком сладко и остро было тогда, в замке. Сейчас хоть трех девиц разом на подстилку затаскивай, той невыносимой остроты не достичь. Ну и что? Воин-хайова — это не падкое до удовольствий слабое тело, а суровый дух. А тело пусть терпит. Потерпит-потерпит, да и позабудет грязные глупости. И с мутным, как здешняя река, беспокойством хайова справится.

Не-шаман вновь принялся старательно размышлять о лошадях и море. Вид от развалин открывался широкий: речная долина, извилистое русло ручья, темные пятна древесных рощ и леса, брызги звезд над горизонтом. Неужели все это — такое необъятное — сплошь одной соленой водой может заслоняться?

Проснулся оттого, что будили. Вырваться из глубокого сна стоило большого труда, Хха отбился от томительного жара сновидений и разлепил глаза.

Ноэ тряс за плечо:

— Вставай! Тебе посмотреть нужно. Джо говорит — это она.

Не-шаман выругался.

— Я тоже говорю — вообще не похожа, — согласился сказитель. — Бродяга какая-то шальная тащится. Твоя-то и найти нас никак бы не смогла.

Хайова сидели под прикрытием кустов, смотрели на долину. К не-шаману не обернулись, и у Хха упало сердце. Джо зорок, а если уже и Трик старается не оглядываться, то и совсем….

— Вон, по этому берегу идет, там, где проплешина в тростниках, — указал бывший вождь.

Всматриваться не было нужды, но Хха тупо смотрел. Долго идет, должно быть, с рассвета, ноги устали-ослабли. Но походку узнать можно, хотя берег неудобный, трава шаг путает.

— Да чего вы, это же не она, — сомневался Ноэ. — Ободранная, да и откуда твоей здесь взяться?

Опять это «твоя». Хха хотелось пнуть сказителя, а еще лучше пнуть самого себя и посильнее.

— Нужно уходить, — сказал он и скривился от хрипа собственного голоса. — Прямо сейчас.

Теперь все смотрели на него. Джо молча, Трик смотрела с ужасом, сказитель просто растерянно открыл рот.

— Да как мы уйдем⁈ — девчонка обрела голос. — Рыбу бросать? Все бросать⁈ Послушай, Хха, она же одна и не такая уж ужасная. Никто тебя не заставляет…. Да что я жабу дую⁈ Кто тебя вообще может заставить, а?

— Так это точно она? Вообще бы не поверил, — проблеял сказитель. — Интересно, как она нас нашла?

Ноэ был юн, глуп и счастлив. Кроме Трик все девушки казались ему одинаковыми и неинтересными. Не-шаман подумал, что похож на этого юного глупца, только вывернутого наизнанку. Это город виноват, где, как известно, все делают наоборот.

— Бежать от опасности — не лучшая уловка, — задумчиво молвил бывший вождь. — Прости, друг, что приходится об этом напоминать. Ты явно не знаешь что делать. Но выход прост. У тебя есть нож, и ты можешь покончить с липкой девкой раз и навсегда. Или можешь ей дать то, чего она так жаждет. Мы вполне готовы задержаться на ночь или две. Сытые скво ленивы и подумывают о возвращении домой. Полагаю, ты способен на такое постельное ку.

«Это с ней-то?» — тоскливо подумал не-шаман, но говорить не стал.

— Чего это только мы ленивы? — немедля возразила не все понявшая Трик. — Опять у вас скво во всем виноваты!

— Конечно, не во всем женщины виноваты. Но в данном-то случае…. Это же она нас преследует, а не наоборот, — сказитель справедливо потыкал пальцем в сторону далекой фигурки. — И чем это должно кончиться? Вряд ли Хха станет убивать такую истомленную и беспомощную шмондючку — это определенно не станет ку. Но если она вознамерилась за нами все время тащиться, ее кто-нибудь другой убьет. Даже странно, что она все еще жива. Звери ее сожрут или ошейник умные люди наденут. Она, наверное, дорого стоит. Если отмыть и подлечить.

— Ты, видимо, тоже очень умный жабодуй, — едко отметила Трик. — Уже приценился? Или пожалел красавицу?

Джо косился на друга, но не-шаман просто не знал что делать. Вообще совсем не знал.

— Хватит ворчать, Трехкаменная, ты и сама себе не веришь — пробурчал вождь, вставая. — К нам идет не вражеский разведчик, а просто глупая и упрямая девка. Придется встретить и проявить гостеприимство. Ничто не помешает нам убить ее позже. Но думаю, это должен решать не-шаман. Хотя ты, Трик, если горишь желанием завладеть столь интересным ярким скальпом, так у тебя тоже есть нож.

— Да мне тот скальп… — девчонка продолжила очень по-городскому, сказитель немедля осудил столь грубое сквернословие, и молодые воины предались излюбленному занятию — препирательству. Джо ухмыльнулся:

— Пойду встречу столь упрямого следопыта.

— Она уже знает, что мы рядом, — пробормотал Хха, испытав прилив немалого ужаса.

Фигура у тростников действительно замерла, постояла на месте, потом резко свернула к реке и исчезла.

— Это она что⁈ Всё поняла и пошла топиться⁈ — взволновался Ноэ.

— Как же, вздумает она топиться… — прошептал не-шаман.

Все было плохо. Он чувствовал, что будет делать проклятая Си, даже на таком отдаленном расстоянии — понял, что она остановится, еще до того, как остановилась. Еще хуже, что и девка явно чувствовала, что он где-то рядом. Она не умела слышать мыслей, вообще ничего не умела, но твердо знала, что идет правильно. Как такое может быть⁈

— Что-то я перестал понимать. Зачем она спряталась? — удивился Джо, подумал, прихватил кроме лука, и копье, двинулся вниз по склону.

Остальные индейцы напряженно следили за развитием событий. Хха не следил, а просто мучился.

— Может, она нас просто отвлекает? — Трик тревожно оглянулась на лощину, где паслись индейские лошади.

— Она не отвлекает. Она к встрече готовится, — горько вздохнул не-шаман.

Гостья действительно уже появилась из тростников. Молодые воины вгляделись и ахнули:

— Переоделась!

Хха смотреть на реку и хитрую змею не желал.

— Платье. Синее. Похоже, шелковое. И разрез, — с глубоким осуждением оценила Трик.

— У нее без разрезов, нарядов, наверное, нету, — предположил сказитель. — Но она еще и это… причесалась.

Девчонка фыркнула:

— Глупо! На кочевке длинные волосы только мешают. Стрижки, как сейчас в Калатере модны, гораздо практичнее.

— Опять ты за свое? — поразился Ноэ. — Что за идея-фикс⁈ Тебе же вождь объяснял: это в городе можно гулять экстравагантной, а если придется в деревню зайти, там на тебя коротковолосую так вылупятся….

— Переживет ваша деревня! — заверила Трик. — Вот сама себя обстригу….

Мелкие вновь заспорили, а Хха нестерпимо хотелось отползти к лошадям, сесть на ФФ и исчезнуть….

Вождь и бродячая девка встретились недалеко от берега. Постояли, видимо, разговаривая, и пошли к лагерю. Хха туповато наблюдал: умных мыслей не было. Что делать не понимал, да и спросить не у кого. Племя тоже не знало, а духи местного кладбища лишь по ночам пробуждались, собственно, они и при жизни особой толковостью не отличались.

— Хорошо выглядит, — небрежно признала Трик, разглядывая приближающуюся гостью из-под прикрытия кустов. — С чего мы ее за бродяжку сначала принимали? Ноэ, ты вот такой умный-преумный, а в прерии много ли бродяг видел?

Это была правда. Бродяги в прерии встречались не чаще замковых девок. И про то, что хорошо выглядит Си, тоже все верно. Это она умеет. Больше ничего не умеет, а выглядеть, это даже жабу не дуй — всегда способна.

Хха чувствовал обрывки мыслей гостьи. У нее только обрывки и имелись. Смешно сказать, точь в точь как сейчас у самого не-шамана. И развернуться и побежать прочь — такая мыслишка у девицы тоже мелькала. Но у нее еще и был план, которому Си изо всех сил старалась следовать.

Джо и путница в молчании обошли кусты. Сидящие на траве индейцы так же молча смотрели.

— Дева, всем нам известная, решила нас навестить, — наконец, возвестил вождь. — У девы довольно странное требование. Она хочет, что бы мы отдали ей Хха.

— Да! — подтвердила девка. — Я его хочу!

Трик фыркнула, остальные молчали.

В голове гостьи бешено извивались три мысли: страх, усталость, нетерпение. Всего три, но последняя — самая крупная и неистовая — та мысль-змея пожирала своих нерешительных спутниц.

— Пошли к костру, — сказал Хха. — Ей надо сесть и поесть.

Племя спустилось к лагерю. У кострища Си на мгновение ослабла и попросту рухнула на шкуру-подстилку. Что такое одинокий и пеший переход через прерию, индейцы и без не-шаманских способностей вполне понимали. Ноэ принялся раздувать угли, Трик принесла котелок с остатками утренней рыбной похлебки. В ожидании настоящей еды вождь протянул гостье сушеную рыбешку.

Познакомиться с навыками поедания мелкой вяленой рыбешки бывшая замковая шмонда, похоже, так и не успела. Чистила очень смешно. Хха понял, что сейчас она подавится, дотянулся через разгорающийся костер, забрал рыбу, чулком содрал шкуру с чешуей, вернул….

Теперь гостья держала полупрозрачную рыбешку, словно забыв, что это такое. Похабных мыслей в черно-красной голове сейчас не мелькало. Сейчас одна только мысль и осталась. Девка вообще изменилась: под открытым солнцем кожа приобрела желто-коричневый оттенок, губы убавили в пухлости, а глаза стали карими с крапинками-блестками того цвета, что принято именовать таинственным словом «золотистые».

Хха догадался, что вообще не видел ее глаз при солнечном свете.

Каре-золотые глаза расширились, девушка положила рыбу и вслух повторила ту единственную мысль, что затмевала ей все остальное:

— Я тебя хочу!

Хха молчал.

Индейцы тоже помолчали, потом сказитель, в своей великой образованности понимавший, что любому молчанию должны иметься пределы, вытер с носа золу и сказал:

— Не хочу показаться грубым, но хочется спросить прямо — ты вообще-то здорова? Нормальные люди иначе формулируют свои мысли. Да и бессмысленно ведь этак вопиюще нагло жабу выдувать: я хочу! Допустим, ты хочешь, а он — нет, он не хочет.

— Он хочет! Я знаю, — убежденно прошептала Си, и далее попыталась отвечать по порядку: — Не знаю, что такое «формулировать». И я не здорова. Во мне кровь дарков, они здоровыми не бывают. Но я многое могу. Я умная и все выдерживаю.

— Ты вот глупого не болтай! — потребовала Трик, подвешивая котел над огнем. — Думаешь, мы дарков не знаем? Они вполне здоровые, если им рук не ломать, и уж явно поумнее тебя будут.

Гостья тряхнула головой, яркие локоны обмели узкие плечи, и Си таким знакомым и отвратительным жестом вывернула запястье, и, демонстрируя пустую ладонь, предположила:

— Мала. Доля дарка во мне мала. Ну и что? Хха, я тебя хочу.

— Нет, я не могу назвать тебя безумной, — вежливо намекнул Джо. — Ты чересчур странна даже для безумной. Прекрати повторять свое «хочу». Не думаешь же ты, что мы немедля свяжем нашего воина и подарим тебе?

Си вздрогнула:

— Нет, вязать не нужно. Я была глупа, когда заперла его. Я сразу поняла и вернулась, но его уже не было.

— Он — хайова! Чего ж ему сидеть и тупо ждать за решеткой, — проворчал сказитель. — Слушайте, это какая-то странноватая история. В смысле, и вы, калатерская леди, очень странная, и все остальное странное. Я бы даже сказал — абсолютно неправдоподобное и сюр-ррреалистическое. Ты чего в такую даль тащилась?

— За ним, — тонкий палец гостьи указал на Хха. Ноготь на пальце был коротко подрезан, нормального цвета, но все равно удивительно ровный.

Ноэ возмущенно заерзал:

— Нет, и как это должно выглядеть⁈ Ты берешь его под мышку и уносишь? И куда?

Си пожала плечами:

— Не знаю. Но он же мой.

— Видимо, нам нужно поесть, — предположил вождь. — Иначе эта безумица вновь повторит «я его хочу», и уже все мы почувствуем себя очень странно на голову. Трик, налей еды гостье.

Племя доедало похлебку и беседовало с гостьей о рыщущих стражниках, пересохших колодцах и коварных придорожных шакалах. Индейцев интересовало, как вообще бестолковая городская девка могла зайти так далеко и остаться живой? Хха не слушал. Он чувствовал себя глупым и абсолютно бессильным. Наверное, когда к цивилизованным, верующим людям заявляются их боги и объявляют «ты умер, иди со мной», получается так же. О тебе говорят, решают, что с тобой делать, как и о чем теперь ты должен думать, а ты сидишь и молчишь. Но что общего у Си с придуманными богами? Ее создали глупой и для глупостей.

Раньше не-шаман просто не предполагал, что кого-то можно одновременно и ненавидеть, и жалеть. И хотеть…. Она вовсе не разучилась держать ноги обольстительно подогнутыми, платье по-прежнему удивительно изящно обтягивало неширокие, но такие округлые бедра, и….

Думать об этом было нельзя. Она чувствует. Без подробностей, но, несомненно, чувствует, хотя и не смотрит.

…— Притворяться некрасивой проще, чем наоборот. Я удивилась этой легкости, — поясняла девка, выгребая ложкой наваристую гущу со дна котла.

— И что, прилично кормят за шитье? — удивлялся сказитель.

— Я очень быстро шью и умею ткань экономить. Думаете, в замке меня деньгами задаривали? Лорды развлекаться любят, а не серебро с легкостью раздавать. Я богатое платье сшить могу за полдня. И перешить, перелицевать, корсаж подогнать…

Хха почувствовал на себе мгновенный взгляд девушки. Сыта, чуть успокоилась, но мысль все та же. Хотя еще и индейские леггины ей очень понравились. По неприличной причине.

Снова глянула, видимо чувствуя, что стрела неприличной мысли пронзила защиту хайова, и он внутренне корчится, напрягается, пытаясь противостоять яду.

— Нет. — Вслух ответил Хха очередному «я тебя хочу!» ярко вспыхнувшему в черно-красной голове.

Племя уставилось на него, гостья на миг закрыла глаза. Не-шаман знал, что плакать она не умеет — не научили. Но если бы и умела — хоть обрыдайся, ничего не получится. Лучше сказать об этом всем, — и себе, — прямо.

— Я больше не могу, — сухо объявил Хха. — Я не могу решить, и я иду на охоту. Встретимся на кочевке.

Он взял только лук и стрелы. В спину смотрели, очень молча смотрели. Не-шаману нечего было возразить — он глуп. Но иной раз лучше глупость, чем трусость жалости и жадность похоти.

Полегчало только у лошадей. Не-шаман быстро оседлал обрадованную ФФ, и они направились ближайшей лощиной прочь от лагеря.

Шли не быстро, но безостановочно, Хха часто покидал седло, шагал рядом с лошадью — размышляли о том, что травы здесь иные, совсем не те, что южнее, и о прочих интересных вещах. Удалось подстрелить длиннохвостую упитанную птицу. Уже в сумерках, ощипывая добычу и откладывая самые ровные яркие перья — стоило попробовать их в оперении стрел — не-шаман сказал лошади:

— ФФ, я большой глупец. Аб-солютный — как объявил бы наш сказитель.

Кобыла не была в этом столь уверенна. Каждому доводилось скакать в ненужную сторону. Но ведь как сразу узнать, куда тебе вообще нужно? Это только потом все очевидно.

Это было верно. Лошади очень мудры. Хотя чаще люди на них ездят, чем наоборот. Всё как с девицами, будь они прокляты.

К племени не-шаман присоединился только через четыре дня. Со скалистого холма было видно, как неторопливо пересекают прерию всадники и вьючные лошади. Хха тщательно пересчитал всадников, перепроверил — трое…. Облегчение и горечь одинаково выедали сердце. Хайова стукнул себя в грудь и запрыгнул в седло:

— Пойдем, ФФ. Что бы они со шмондой не сделали, они это сделали.

Племя остановилось, поджидая не-шамана.

— Наконец-то! — крикнула Трик. — Ты мог бы появиться пораньше. Мы тебе вчера похлебку оставляли. Удивительную! Ночевали у озерца и сказитель наловил таких усатых… «раки» называются. Мы их сварили с пшеном и корнями бородачки.

— Да, хороший суп получился. Но пришлось съесть, а то бы испортился, — пояснил Ноэ.

— Я сыт, — не-шаман смотрел на Джо.

Вождь ухмылялся. Многозначительно.

— Нет, ты весьма бледен, Хха, — ехидно обеспокоилась девчонка. — Наверняка голоден. Дать лепешку?

— Езжайте, болтуны, — вождь махнул рукой, указывая юным воинам направление. — За тем гребнем посмотрите: ручей или река должны быть видны. Остановимся, спешить некуда.

Сопливые насмешники и вьючные лошади двинулись вперед. Все усиленно старались не оглядываться.

— Мы ее не убили, — сказал Джо. — Но она больше не придет. По-крайней мере, в ближайший год.

— О! — только и вздохнул не-шаман. ФФ под ним, почувствовав, что всаднику стало вдесятеро легче, обрадовано зафыркала.

— Да, мы так ничего не решили, — вождь вновь ухмыльнулся. — Но к нам в гости зашла тетка Эл и все решила за нас. Жалела, что не застала тебя, но мы думаем, привирала. Она знала, что тебя нет. Вот — подарок тебе передала.

Хха взял что-то странное, из необычной черной ткани, с болтающимися необычайно легкими ремнями и пряжками.

— Похоже, ты не видишь что держишь, друг, — сочувственно усмехнулся Джо. — Напрасно. Это отличная вещь, мы тебе завидуем. Но ладно, слушай. Оборотниха забрала твое проклятье. Говорит, «на перевоспитание и испытание», у нее, у оборотнихи, есть солидный опыт в целительном излечении шмонд. Хотел бы я знать, в каком искусстве у тетки Эл нет опыта? В общем, сейчас прекрасная Си далеко. Не знаю, как летучая оборотниха уходит даже без дири-жабля…

— Но тетка так умеет ходить, я знаю, — кивнул Хха. — А что эта… гостья? Вы ее связали, что ли?

— Не было нужды. Сам бы не поверил. Оборотниха просто цапнула ее за волосы, отволокла в сторону и там они поговорили. Недолго. Потом они вернулись к нам, мы допили ту шипучую воду, что принесла тетка Эл, а твоя красавица объявила нам, что была рада познакомиться и благодарит за гостеприимство.

— И все? — недоверчиво уточнил не-шаман.

— Нет, я жабу дуть не собираюсь, это не все. Еще она просила передать, что тогда не хотела тебя запирать, просто не знала что делать. Еще сказала что ты «трусливый цыпленок» и она тебя все равно найдет. Пусть и через десять лет. Она тебя хочет. Прости, я должен передать все в точности.

— Ничего. Хорошие воины не живут десятки лет. Последнее ку найдет меня куда раньше, — с облегчением пробормотал Хха.

— Возможно и так, — вождь шутливо пнул друга в колено. — Но теперь мы не станем торопиться. Леди-тетка вновь говорила о Кругосветном Ку. И мне она подарила прекрасную боевую краску для лица. Целую коробку! Я непременно поделюсь с тобой.

— Что, действительно индейская краска? — заинтересовался не-шаман.

— Нарисован старинный индеец! Все как рассказывали в сказках.

— Это нужно посмотреть.

Друзья двинулись вслед за племенем. Джо рассказывал о подарках летучей тетки: Ноэ получил удивительную не рвущуюся леску и красивые карандаши для «научно-полевых заметок», Трик даровали небывалый складной нож — «тайно-интимная вещь, насущно необходимая молодой девушке в экстренных обстоятельствах». Слушая, Хха, наконец, рассмотрел свой подарок — это оказался заплечный мешок, с двумя широкими лямками, с множеством отделений, удобнейших застежек и всяких еще не совсем понятных штуковин. А на пряжки передней лямки был закреплен даже свисток! Вещь была украшена изящной маленькой вышивкой с изображением красного полосатого зверька….

— Говорит: «человек пожертвовал удобнейшую сумку во имя науки, мы обязаны возместить! Если еще что-то подобное вроде кристаллов попадется, пусть не стесняется, прихватывает», — рассказывал Джо.

— Надеюсь, больше никаких громких камней, мэтров и вообще городов на нашем пути не будет, — проворчал не-шаман, закидывая за спину замечательный мешок.

— Про мэтров тебе виднее. А вот города… Города порой интересны. Если попадутся, то отчего бы и не заглянуть? Но замковых подвалов мы будем избегать, — вождь потрогал свой бок, где подживала калатерская боевая отметина. — Нужно быть осторожнее, а то нас не возьмут в Кругосветное Ку. Послушай, я хочу задать вопрос, заставляющий мое любопытство неистово грызть свой хвост.

— Опять об этой, что ли? — вздохнул Хха.

— Ну, не дуй жабу, не так уж много я о ней спрашивал. Но скажи: она действительно настолько ярка… э-э… ночью, как кажется внешне?

Не-шаман выругался.

Вождь настаивать не стал, но Хха сам сказал после долгого молчания:

— В этом и проклятье, друг. Это было настолько хорошо, что невозможно объяснить и забыть. Демоны создавали ее не для меня, но телами мы подходим, будто это я вытачивал ее, старался, отделывал и шлифовал во время сотни Дождей. Полагаю, теперь я не смогу ложиться с девушками. Теперь это будет как надевать чужой мокасин. Хотя Си уж такой растоптанный, истрепанный и позорный мокасин, что…. Но другие скво теперь просто неинтересны. И это ужасно. Похоже, я взял на себе ту клятву-проклятье… как там рассказывал сказитель? Цели-бат?

— Не дуй жабу, этот цели-бат просто выдумка, легенда-пугалка, — засмеялся Джо. — Ты воин, любая разумная девушка или скво будет рада твоим объятьям, а ты ее нежности. Просто ты еще слишком преисполнен свежих воспоминаний. Си действительно очень красива и привлекательна.

Вождь не понимал. Несчастная замковая Си не так уж красива, и уж точно не нежна. Она может такой выглядеть, да, она умеет. Но она безумна. Она как тонкий нежный пирог, набитый кипящим жгучим перцем. Раз попробовав, уже не забудешь.

«Она меня больше не найдет, а я никогда не стану ее искать», — Хха украдкой сплюнул под левое копыто кобылы.

Тут старшие воины приблизились к отряду и не-шаман ужаснулся:

— А что с головой девчонки⁈

— К тебе окончательно вернулась способность смотреть и видеть? — Джо вздохнул. — Переубедить юную хайова, на счету которой славное ку поджигания замковых ворот магической летучей смесью, вообще невозможно. Нам с Ноэ пришлось смириться. Твое проклятье постригло Трик — получилось не так уж плохо.

Волосы юной хайова были ровно подрезаны повыше плеч. Выглядела она почти взрослой, вызывающе красивой и весьма наглой. Еще одно настойчивое напоминание о ярком яде городов и подвалов.

— В сущности, это не так страшно, не будем переживать, — проворчал вождь. — Тетка Эл говорит, что модный и как это… экстра-ваг-антный! — вид отпугивает целые стаи туповатых похотливцев. Эти жадные глупцы полагают подобных ярких скво опасными хищницами, опекаемыми и охраняемыми уж совершенно жутко-клыкастыми двуногими оцелотами, потому и обходят. Думаю, в этом что-то есть.

— Как не поверить, без сомнения, леди Эл просто обязана водить знакомства с уймой опытных и лощеных двуногих оцелотих и разбираться в их повадках-ухватках, — уныло согласился Хха. — В общем, поздно дуть жабу, хайова, мы уже стали невыносимо цивилизованным племенем.