Вокализ

Паустовский

Ехали с друзьями на машине из Москвы в Тарусу на выходные. По пути вспоминали мезозойскую эру, когда самым большим дефицитом были книги, которых не было в книжных магазинах, вернее, были, но не совсем те, когда за одну книгу надо было собрать двадцать килограмм макулатуры, сдать её, получить талончик и только после этого, возможно, если повезёт, купить книгу, и уже не важно, сколько она стоила.

В это трудно сейчас поверить даже нам, жителям мезозоя, а для молодых это рассказ почти о марсианах. Ещё была библиотека «Огонёк» – собрания сочинений классиков, доставалась она особо заслуженным марсианам. В те далёкие времена в Концертных залах выступали не певцы под «фанеру», а поэты и писатели, на их выступления трудно было попасть, да, так было, и на радио была знаменитая передача – «Театр у микрофона».

Тогда я впервые услышала радиоспектакль «Корзина с еловыми шишками» по рассказу Константина Георгиевича Паустовского. Читал несравненный Ростислав Плятт под музыку Грига, я бросала все уроки, садилась на диван и, затаив дыхание, слушала, слушала. Спектакль повторяли часто, и со временем я знала его почти наизусть.

Таким было моё знакомство с Паустовским, мне было пятнадцать лет. Вскоре все книги Паустовского в ближайшей к нашему дому библиотеке были мною прочитаны, а на день рождения мама сделала для меня настоящий подарок – купила в букинистическом магазине собрание сочинений Паустовского в восьми томах. Эти книги в сером переплёте до сих пор стоят в моём книжном шкафу.

Мы ехали в Тарусу. По дороге мои друзья вспоминали Цветаеву, Заболоцкого, Ахмадулину, Тарковского, Остера, Рихтера – почему-то эти и многие другие знаменитые люди каким-то причудливым образом оказались именно здесь, в маленьком живописном городке на берегу Оки и именно в те времена.

До отъезда в Тарусу на одном известном цветочном рынке Москвы, где можно увидеть любые цветы от ромашки и хризантемы до самых экзотических и необычных, я купила небольшую плетёную корзину и еловую ветку, на которой было пять больших красивых шишек. Ещё я хотела, потому что покупала раньше и знала, купить… полевые васильки, сейчас почти забытые, полевые синие васильки, которые, к моему счастливому удивлению, на этом рынке продавали с начала лета и до глубокой поздней осени. Говорят, привозили их из Воронежской области. Купила пять букетиков васильков, завёрнутых в большие зелёные кленовые листья. Теперь я приготовилась к поездке.

Мои друзья надолго «застряли» в музее Марины Цветаевой, а мне хотелось поскорее встретиться с Паустовским. По карте быстро нашла улицу Пролетарская. Это была довольно широкая, длинная извилистая улица, уходящая вниз к реке Таруска. Вдоль дороги с двух сторон стояли старые, неказистые деревянные дома и немногочисленные деревья.

Не дом, а маленький бревенчатый домик в четыре окна, стены которого были окрашены в нарядный голубой цвет, а ставни и невысокий заборчик около дома в белый, стоял в самом конце улицы, почти над обрывом реки Таруска.

Семье Паустовского принадлежала только половина этого дома, где была повешена мемориальная доска с профилем писателя и надписью:

«В этом доме с 1955 по 1968 год жил и работал Константин Георгиевич Паустовский».

Прикрепила к двери дома три букетика полевых синих васильков.

Кладбище было недалеко от дома Паустовского, минут двадцать ходьбы. Могила находилась на краю крутого обрыва, внизу речка Таруска, вокруг задумчивые осенние берёзы и опавшие листья на земле.

С этого высокого места открывался дивный вид на дальние леса, поля и извилистую речку внизу. Говорят, Паустовский сам выбрал для себя это место. На его могиле большой деревянный крест и серый камень с надписью:

«Константин Георгиевич Паустовский 1892 – 1968 г.»

Поставила рядом с камнем плетёную корзину, воткнула в неё два букетика синих васильков и большую ветку с еловыми шишками.