Вокруг Света 2006 №11

Золотой телец

Если бы объединенной Европе понадобилось свое геральдическое животное, одним из главных претендентов на эту роль был бы зубр — самый крупный наземный зверь этой части света. Необычайно выразительные «портреты» зубров, украшающие стены знаменитой пещеры Альтамира, были сделаны первобытными художниками более 15 тысяч лет назад. На протяжении многих веков эти исключительно европейские жители обитали на обширной территории: от Болгарии до Норвегии и от Испании до Поволжья. Однако уже в XI веке «страна зубров» начала уменьшаться, а к концу Средних веков лесные быки стали редкими и диковинными зверями, у видеть их можно было разве что в королевских зверинцах, куда вместе с другими живыми подарками иноземных посольств попадали и «ауриноксы» (искусственное латино-германское словечко можно перевести примерно как «золотой бык»).

3убрята появляются на свет обычно в мае. Как и все детеныши копытных, они вскоре после рождения готовы следовать за матерью

Зубр способен жить в разных ландшафтах: он охотно пасется на лугах и в речных поймах, посещает боры и мелколесья, заходит даже на болота. Но истинный его дом — широколиственные леса. Только ветки и подрост лиственных деревьев позволяют лесному быку пережить зиму, ведь он не умеет глодать кору, жевать хвою или разгребать копытами снег, чтобы добраться до травы. Одному животному, а вес крупных быков доходит до тонны, нужно около 2 км2 угодий, чтобы быть сытым и в то же время не наносить ущерба самому лесу. Живут они семьями по 10—20 голов: две-три взрослые коровы с телятами, один бык (впрочем, он иногда живет отдельно) и несколько подростков обоего пола — все непрерывно кочуют по округе радиусом несколько десятков километров. Устойчиво же существовать может только популяция, насчитывающая хотя бы несколько сот животных. Но для этого нужны огромные лесные массивы, а в Европе они год от года уменьшаются.

Отступал зубр медленно, удерживаясь на тех землях, которые человеку было трудно осваивать: в горах Карпат и Кавказа, на болотистых лугах Восточной Пруссии, в белорусских и польских чащобах. Но к началу XX века ему удалось уцелеть только в двух безнадежно изолированных друг от друга очагах: в Беловежской пуще и на северо-западном Кавказе, по долинам левых притоков Кубани. Эти последние убежища принадлежали Российской империи и были местами царской охоты. До поры до времени двуглавый орел спасал ауриноксов от полного исчезновения. Но в Первую мировую войну Беловежская пуща стала полем сражений. Ни германская армия, ни русские окруженцы не питали ни малейшего уважения к исключительным правам дома Романовых. Да и после российской и германской революций бывший Западный край переживал чехарду оккупаций, сражений и непрерывной смены властей. В такой обстановке зубров истребляли уже все. И в 1919 году убили последнего.

По мере взросления веселые игры зубрят незаметно перерастают во вполне серьезную борьбу за место в иерархии

Участь кавказских зубров оказалась не лучше. Они тоже сильно пострадали от войн и безвластия, но все же дожили до окончания смуты. Более того, в 1924 году специально для их охраны на части земель бывшей великокняжеской охоты был создан Кавказский заповедник. Однако местные казаки, и без того не сочувствовавшие новой власти, сочли, что ради лесного зверя у них отбирают дедовские угодья. И рассудили так: не будет зубра — не будет и заповедника, можно будет снова пасти скот, рубить дрова и охотиться. И за три года операция по уничтожению парнокопытных «оккупантов» была завершена. Уже после их гибели выяснилось, что зубров этого подвида не осталось даже в неволе — последний его представитель, бык по кличке Кавказ, годом раньше умер в знаменитом гамбургском зоопарке Гагенбека.

Величественные животные оказались на грани исчезновения. В дикой природе их не осталось, да и в неволе жили всего 48 чистокровных зубров. Прошедший в Париже Международный конгресс по охране природы разработал программу их разведения, но многие парки и зверинцы по разным причинам в ней не участвовали. Позже специальный анализ показал: все ныне живущие зубры — потомки всего лишь 12 животных-основателей.

3убры прекрасно переносят морозы, но зимой им нужен водопой — есть снег, как их родичи-бизоны, они не умеют

Полная утрата вида представлялась настолько реальной, что немецкие зоологи братья Хек на всякий случай начали воплощать аварийный план. Дело в том, что европейский зубр — очень близкий родственник американского бизона. В природе они, естественно, друг с другом не встречаются, но в неволе легко вступают в браки и производят на свет вполне жизнеспособных метисов. А поскольку к 20-м годам прошлого века на планете жили уже тысячи бизонов, Хеки придумали скрещивать быков-зубров с коровами-бизонками. Далее гибриды-зубробизоны снова скрещивались с чистокровными зубрами, их потомство — опять с чистокровными… Этот метод, известный как «поглотительное скрещивание», позволил получить стадо зверей, чрезвычайно близких к настоящему зубру, на тот случай, если сохранить его все-таки не удастся.

К счастью, изощренный план Хеков остался лишь альтернативным вариантом: мировое стадо настоящих зубров понемногу стало расти и накануне Второй мировой войны перевалило за сотню голов. В ходе боевых действий оно опять уменьшилось до 80 особей, но после ее окончания Польша и СССР сочли восстановление зубра делом государственной важности. В 1946 году начал работу зубровый питомник в белорусской части Беловежской пущи, в 1948-м — в Приокско-террасном заповеднике близ Серпухова, в 1958-м — в Окском заповеднике. Возвращенного из небытия зверя размножали в десятках стран. В 1978 году общее поголовье чистокровных зубров в мире перевалило за 2 тысячи, и их официально перевели из «видов, находящихся под угрозой истребления» в «восстановленные».

Большую часть дня зубры проводят в дремоте и только за 3—4 часа до захода солнца отправляются на пастьбу и водопой

Сегодня ясно, что это решение было преждевременным. Разводить зубра до бесконечности в зоопарках и питомниках означало постепенно превратить его в домашнюю скотину, неспособную к самостоятельному существованию. Маленькие изолированные стада обречены на скрещивание внутри себя с постепенным вырождением и к тому же слишком сильно зависят от случайных факторов. А территорий, на которых можно было бы поселить хотя бы 400—500 голов, было по-прежнему крайне мало. С 1952 года вольное стадо зубров начали создавать в Беловежской пуще. Однако его «вольность» оказалась весьма условной — фактически оно и поныне круглый год держится на небольшой территории вокруг мест прикорма.

Другая крупная популяция сложилась на Северном Кавказе. Правда, последний оплот вольных зубров — Кавказский заповедник — оказался занят хековскими зубробизонами, завезенными туда еще в 1940 году. Однако к 90-м годам в Цейском заказнике, Тебердинском и Северо-Осетинском заповедниках, Сунженском и Ассиновском охотхозяйствах жило почти 400 чистокровных зубров. Но с наступлением нового смутного времени трагедия кавказских зубров повторилась: только с 1992 по 1998 год их поголовье уменьшилось вчетверо. Сколько их там сейчас и есть ли они там вообще, сказать никто не берется: при упоминании о кавказском стаде специалисты-зубрятники мрачнеют и замолкают.

Тем понятнее энтузиазм, с которым была принята в середине 90-х инициатива Егора Строева, предложившего создать большое вольное стадо зубров в только что учрежденном на западе области национальном парке «Орловское Полесье». По примеру орловского губернатора его коллеги в Брянске и Калуге тоже создали на прилегающих землях новые охраняемые природные территории. Так, на юго-западе Центральной России возникла сеть резерватов, протянувшаяся на добрые три сотни километров — от окрестностей Калуги и чуть ли не до украинской границы. На таком полигоне можно было и в самом деле попытаться создать полноценную популяцию животных.

В этом году «орловскому проекту» исполняется десять лет. В его истории были и трагические сюжеты — когда сразу несколько предназначенных к выпуску зверей погибли в дороге от перегрева. И трогательные — когда к загону, где проходила акклиматизацию вновь привезенная группа животных, из лесу вышло стадо вольных зубров. Они простояли сутки возле загона, общаясь через изгородь с пленными сородичами. А затем разметали рогами толстые еловые жерди и увели новичков с собой...

Домашние быки и коровы формально принадлежат к тому же виду, что и их дикий предок тур, но не похожи на него ни внешне, ни поведением. То же может случиться с зубром при длительном разведении в неволе

Общий же результат таков: сегодня в «Орловском Полесье» живет более сотни вольных зубров, многие из которых родились уже здесь. В окультуренном и довольно многолюдном ландшафте лесные быки и коровы чувствуют себя настолько уверенно, что это порой причиняет немалые неудобства местным жителям. То, что с начала апреля и до созревания зерна зубры выходят пастись на поля — это еще полбеды. Автор этих строк был свидетелем того, как четыре молодые зубрицы устроили прогулку прямо по главной улице большого села, инспектируя по пути частные огороды. Самонадеянно взявшись повернуть их в нужную сторону, я вдруг обнаружил, что сделать это не так-то просто: дикие коровы совершенно не боялись ни людей, ни каких-либо орудий в их руках. И вдобавок явно умели действовать в команде.

Правда, эти искательницы приключений выросли на голландской ферме, среди людей и домашнего скота. Но легендарный зубрятник Михаил Заблоцкий, возглавлявший в 40—60-е годы ХХ века работы по восстановлению зубра, рассказывал о жившем еще в XIX веке быке-разбойнике. Тот подкарауливал зимой на лесной дороге возы с сеном, и, если крестьянин не сбрасывал ему копну достаточных размеров, лесной рэкетир мог и воз перевернуть. Вообще все, кто имел дело с зубром, отмечают своенравность и бесстрашие этого зверя.

Так что жить на одной земле с Золотым тельцом будет не так-то просто. Но куда лучше, чем жить на этой Земле без него.

Иван Стрельцов