Вокзал, перрон. Елка с баранками

В новогоднюю ночь в половину первого дежурная нянечка выключала свет:

– Ну, все, ребятки, спать! С новым годом!

Больничная палата из двадцати мальчиков и девочек, до этого смотревшие по телевизору эстрадное шоу и поздравления руководства страны, с ворчанием и перешептыванием засыпали.

Новый год шагал по стране.

Валька натягивал одеяло на голову, как мог, съеживался в своем гипсовом корсете, из которого не вылезал вот уже пятый год, и тихо плача, представлял их маленькую квартиру в родном городе, где-то за тысячи километров; елку, которую они с родителями и сестрой наряжали за два дня до новогодней ночи; коробки, обернутые цветной фольгой под елкой с запрятанными туда подарками, которые им строго настрого запрещалось вскрывать до новогоднего утра; запах не известно где купленных мандаринов, стоящих на украшенном новогодней скатертью столе.

Мама на кухне печет пирог и Валя с сестрой вожделенно стоят возле нее и ждут, когда же им дадут по кусочку попробовать.

Потом в доме соберутся гости, будет весело, будет звучать музыка и им разрешат не спать пока не захотят! Но сон сморит их, и вот настанет новогоднее утро, когда морозные солнечные лучи пробьются сквозь тьму и они с сестрой побегут наперегонки смотреть свои подарки!

… Да, теперь утром сестра побежит одна, а он останется здесь в детском санатории, где лечат годами детей с тяжелыми переломами, или вообще парализованных.

И не приедут ни в новогодний вечер, ни в новогоднее утро, ни мама, ни папа, ни сестренка, потому что далеко и дорого и приезжают они только раз в год, летом во время отпуска.

Правда утром после завтрака принесут давно полученную посылку, как и каждому из этой палаты, где будут какие-то подарки из дома.

Но, никто и никогда здесь этим подаркам не радовался.

Новый год кончился. Как будто и не было.

А его и не было.

Пятый год в гипсе маялся здесь Валька, в своем гипсовом панцире, ожидая, когда срастется переломанный в нескольких местах позвоночник.

Пятый год под одеялом без новогоднего огонька и ожидания под утро новогоднего чуда встречал он здесь новый год.

Все проходит. Прошло и это. Валька давно уже стал Валентином, встречал новый год за праздничным столом с женой и двумя детьми, ему стукнуло уже тридцать семь лет и ничего в его подтянутой спортивной фигуре не напоминало о былом увечье.

Но лет девять назад его детский страх, предновогодний страх вернулся.

В середине декабря все начинали носиться по магазинам, в поисках подарков и заготовок к столу, ставили уже в квартирах елки, витрины торговых центров, да и улиц украшались новогодним убранством, в общем, царила веселая предпраздничная лихорадка – лучшее время перед новогодней ночью.

А на Валентина навалилась непонятная тоска, хотелось опять накрыться с головой одеялом. И так переждать это смутное время, а проснуться только первого января и увидеть, что новый год кончился, и ничего не произошло, и наступили опять обычные дни. И очередной новый год еще очень далеко и о нем можно не думать!

Конечно, одеялом накрыться не удалось. Все-таки он был не один, как мог, участвовал, ни чем, не выдавая своего состояния, в общей предновогодней суете.

– Валь, что с тобой происходит? – угадала несколько лет назад его состояние жена.

– Не знаю, колбасит меня что-то перед каждым новым годом, – честно признался он, – тоска какая-то!

Решили, что это вернувшийся детский страх перед новогодней ночью.

Да он, наверное, и не проходил. Но в школьных и студенческих тусовках и потом в пору безумств молодости, шумных компаниях собиравшихся в новогоднюю ночь, как-то все проходило незаметно.

Ну, вот все. Настала обычная семейная жизнь. И все вернулось.

Сходили к психологу.

– Вам нужно за месяц до Нового года загрузить себя чем-то, чтобы вы всего, что происходит, как – бы не замечали. Например, непомерной работой! – посоветовал он.

Такая возможность была. Работал Валентин вахтовым методом на северных нефтяных приисках.

Два месяца непрерывной вахты с восьми до восьми каждый день без выходных, месяц отпуска, на время которого он возвращался домой.

Конечно, как и все, проходит вахта, и график вахт для себя он составлял таким образом, чтобы новогоднюю ночь проводить дома. А уж числа с третьего улететь обратно.

А теперь он стал делать наоборот. Брал декабрь и январь, а новогодние дни,

включая последние дни декабря, все равно были выходные.

Жена этого не понимала. Дети тоже. Зато он перестал ощущать наступление нового года – на прииске не было магазинов и новогодних улиц. Только вышки и несколько общежитий среди снежной целины.

А к новогоднему домашнему столу он успевал. Впритык, но успевал.

…Утро этого предновогоднего дня выдалось метельным. Снежной непогодой в этих северных краях, конечно, никого не удивишь, но за все свои вахтовые годы Валентин такого еще не видел. Злая и колючая снежная пурга просто сметала с ног, и белая пелена скрывала даже очертания нефтяных вышек.