Волчица и пряности. Том 4

Глава 6

В Терео одна за другой въехали шестнадцать влекомых лошадьми повозок. В повозках лежало по три-четыре больших мешка.

При повозках шли двадцать три копейщика. Несколько стражей носили щиты, а также шлемы и металлические наручи; из-за этого вся компания напоминала отряд пехоты, сопровождающий рыцарей.

Церковников, что пришли пешком, было четверо. Сколько еще сидело в крытой повозке, было непонятно, но, по словам Эльзы, там, скорее всего, ехали епископ Ван и его ближайшие приближенные, священники рангом ниже.

Кроме того, в составе процессии был очень толстый мужчина – похоже, торговец. Едва увидев его, Лоуренс тихонько охнул.

Говорили, что самым богатым торговцем мукой в Энберле был Риендо. Если речь шла о нем, никто бы не удивился, узнав, что он скупил все выращенное в Терео зерно. И если все было именно так, обвинение «человек, который умер, поев хлеба, купил муку в этой лавке» выглядело очень убедительным.

Если главной фигурой плана действительно был Риендо, то он, должно быть, специально не стал покупать пшеницу у Лоуренса, когда тот навестил его лавку в Энберле.

Возможно, именно тогда Риендо решил, что пришло время для осуществления его плана.

Пословица гласила, что один неверный шаг мог ввергнуть человека в бездну отчаяния. И никто не мог знать, где лежит, прячась до поры, людская злоба.

Лоуренс медленно вздохнул.

Лежа на вершине холма, он наблюдал, как процессия из Энберла входит в Терео. Хоро воспользовалась моментом, чтобы перекинуться обратно в человеческое обличье и быстро одеться.

Затем вся четверка, обогнув холм, направилась к пещере Тойерре.

Возможно было, конечно, что Иима закрыла и заперла вход в подвал; равно возможно было, однако, что вход она закрыла, но не заперла.

Лоуренс и остальные сделали ставку на вторую возможность.

- Это, видимо, и есть то, что вы, люди, называете божественным покровительством, - ухмыльнулась Хоро.

А потом они выиграли.

- Внутри какое-нибудь движение слышишь?

- Нет, здесь никого нет.

Поскольку Эльза и Эван сбежали, церковь стала селянам безразлична; неудивительно поэтому, что она была пуста.

Лоуренс головой и плечами нажал на постамент, и сверху донесся грохот упавшей статуи. Лоуренса пробрало холодом с головы до ног, однако более никаких звуков сверху не доносилось. Поэтому Лоуренс пихнул постамент еще раз, а потом Эван, вылезший через образовавшуюся щель, поднял и сдвинул его полностью.

- Теперь... хмм, приготовьте серп и чашу.

Лоуренс, конечно, имел в виду орудия, которые понадобятся в представлении.

Выбравшись из подвала, Эльза кивнула и потрусила прочь, Эван побежал за ней.

Лоуренс с мягкой улыбкой обратился к Хоро, все еще остающейся в подвале:

- Если все пройдет хорошо, ты сможешь читать сколько твоей душе угодно.

Услышав это, Хоро с покорным видом взобралась по каменным ступеням.

- Итак, что происходит снаружи? – спросила она, едва вылезши из подвала.

- К счастью, деревянные ставни не сломаны. Так что мы сможем все ясно видеть.

Иима, похоже, отперла входную дверь уже после того, как Лоуренс и остальные сбежали.

Брус, что запирал дверь, сейчас стоял, прислоненный к стене; похоже, он был не поврежден.

Выглянув в щель между ставнями, Лоуренс выяснил, что повозки, нагруженные зерном, уже въехали на главную площадь. На огромном камне в центре площади стояли старейшина Сему и еще несколько человек от деревни, а напротив них – мужчина средних лет, облаченный в богатое церковное одеяние (видимо, епископ Ван) и торговец мукой Риендо.

- Господин Лоуренс.

К окну тихо и медленно подошли Эльза и Эван.

В одной руке Эльза держала чашу, про которую, как ни всматривайся, ни за что нельзя было сказать, что она из чистого серебра; в другой руке у нее был ржавый серп.

Да, чем более старыми и потертыми выглядят орудия, с помощью которых будет показано чудо, тем лучше.

- Ну что ж, теперь нам остается только дождаться подходящего момента, - сказал Лоуренс.

Эльза и Эван нервно сглотнули и кивнули хором.

Лоуренс краем глаза увидел, как старейшина Сему отчаянно жестикулирует, пытаясь что-то объяснить епископу Вану; но его слуха не хватало, чтобы разобрать, о чем именно говорят.

Время от времени старейшина Сему указывал рукой на церковь, и всякий раз, когда он это делал, все жители, собравшиеся на площади, и все стоящие на камне разом поворачивали головы к церкви, заставляя Лоуренса нервничать.

Однако никто в сторону церкви не шел – все явно были уверены, что внутри никого нет.

Епископ Ван отвечал спокойно, даже время от времени обращаясь за советом к пожилому священнику, с исполненным достоинства видом стоящему рядом.

Возможно, для епископа Вана мнение старейшины Сему и жителей деревни было не более весомо, чем жужжание крыльев мухи.

Епископ извлек несколько листов пергамента – и старейшина Сему тут же потерял дар речи.

- Ты слышишь, о чем они говорят?

Задав Хоро этот вопрос, Лоуренс мгновенно получил ответ:

- Те, кто приехал, требуют денег.

В это самое мгновение раздался рев толпы, и Лоуренс увидел, как кто-то из селян мчится вперед, но один из копейщиков его тут же задержал.

При виде этого еще несколько жителей деревни кинулись на помощь; впрочем, их ждала та же судьба.

Хоть стражи-копейщики и не были облачены в форму, изображая из себя солдат, какая-никакая выучка у них явно была. После нескольких попыток сопротивления они сдвинулись в беспорядочную внешне формацию и выставили перед собой лес копий.

Теперь, хоть селян и было намного больше, они едва ли могли что-то поделать.

- Мм. Человек, которого зовут Сему, прекратил сопротивляться. Он покоряется, - сообщила Хоро.

В то самое мгновение, когда он окончательно сдастся, на него обрушатся со всей мощью.

Несомненно, епископ Ван не успокоится, пока не загонит Терео туда, откуда возврата уже не будет.

- А это кто?

Еще один селянин поднялся на камень и присоединился к переговорам. Обменявшись несколькими словами с Риендо, он вдруг страшно разволновался, так что старейшине Сему пришлось подойти и успокоить его.

Ответ Эвана не заставил себя ждать.

- Владелец хлебной лавки. Он надо мной часто насмехался.

Как и епископ Ван несколькими минутами ранее, Риендо тоже извлек откуда-то изнутри своего одеяния лист пергамента и с надменным видом поднял его вверх, после чего вся площадь погрузилась в унылое молчание.

Довольное лицу Риендо, похоже, свидетельствовало не столько о том, что он привык к молчанию толпы в своем присутствии, сколько о его радости по поводу того, что селяне наконец-то затихли.

- Возможно, Отец Фрэнсис был слишком уж выдающимся человеком, - рассеянно произнес Лоуренс.

Эльза едва заметно кивнула.

И тут у Сему подогнулись колени, и он наконец опустился на камень. Увидев это, стоящие на камне селяне, до того просто стоявшие и глядевшие на епископа Вана, разом протянули руки, стараясь поддержать его.

Лоуренсу показалось, что он слышит шорох сжимающихся кулаков.

Обернувшись, он понял, что кулаки сжала Эльза.

Хотя лицо ее было бесстрастным, можно было без всяких слов понять, какая буря бушует в ее сердце.

Для ее поддержки селяне рук не протягивали.

- Переговоры заканчиваются. Те из Энберла уже заявили об окончательном решении, - внезапно проговорила Хоро, и Лоуренс и остальные тотчас поняли, что она имела в виду.

Все головы на площади разом отвернулись от церкви – в сторону дома Сему.

Одного взгляда на спины селян было достаточно, чтобы Лоуренс почувствовал, что творится у них в душе.

Прошло лишь несколько минут, и на гигантский камень поднялись двое стражей.

В руках у них была статуя Тойерре, которую Лоуренс видел в доме Сему.

- Если вы просто спалите эту вещь и примете истинную веру, все проблемы можно будет решить с легкостью. Если вы этого не сделаете, деревня будет осуждена за ересь.

Услышав эти слова Хоро, Лоуренс догадался, что она повторила заявление епископа Вана.

Сему и остальные в это мгновение повернули головы в сторону церкви, словно услышали, что говорила Хоро.

- Полагаться на других всякий раз, когда приходит беда – такова людская природа, - и Хоро, скрестив руки на груди, вздохнула. – Однако случается, что и мне приходится полагаться на людей. Ну что, наша очередь действовать?

На лице Эвана было написано: «себялюбия жителей деревни я никогда не прощу».

Однако, утихомирив свой гнев, он обратил взор на Эльзу.

Та легко встала и заявила:

- Будучи слугой Господа и приверженцем истинной веры, я не могу бросить селян.

Лоуренс кивнул:

- Тогда идемте.

Эти слова послужили сигналом: четверка направилась к входной двери церкви и отворила ее.

На площади мгновенно воцарилась полнейшая тишина, словно вся пыль, клубившаяся в воздухе, разом осела на землю.

По крайней мере, именно так показалось Лоуренсу.

Видимо, никогда в жизни он не забудет умоляющих взглядов, которые Сему и остальные бросили в сторону церкви, стоя перед облаченным в змеиную кожу предметом, служившим олицетворением Тойерре.

- Эльза!

Иима выкрикнула ее имя первой.

Видимо, из-за того, что Иима прежде защищала Эльзу и остальных, сейчас ей не было дозволено подняться на камень, и она следила за развитием событий вместе с другими столпившимися на площади селянами. Едва увидев Эльзу, она тотчас ринулась к ней, не обращая ни малейшего внимания на взгляды, кидаемые на нее со всех сторон.

- Эльза, зачем же ты вернулась?!

- Прости меня, госпожа Иима.

Иима перевела взгляд на Лоуренса; она явно была в полной растерянности.

- Посмотрите-ка, кто пришел. Неужели это госпожа Эльза, наследница Отца Фрэнсиса?

Прежде чем Лоуренс успел ответить Ииме, с камня разнесся голос епископа Вана.

- Давно не виделись, епископ Ван, - сказала Эльза.

- Я слышал, ты ускользнула из деревни. Что же случилось? Неужели ты не выдержала чувства вины и вернулась, чтобы покаяться?

- Господь всегда милостив.

После этих решительных слов на лице епископа Вана на мгновение мелькнуло трусливое выражение; но, тут же поняв, что за словами Эльзы ничего нет, он вновь улыбнулся спокойной улыбкой и зашептал что-то стоящему рядом с ним священнику.

Шепот длился довольно долго; затем священник, слегка откашлявшись, поднял лист пергамента и принялся читать на всю площадь:

- Мы, служители церкви Святого Рио в Энберле, утверждаем, что деревня Терео поклоняется языческим богам. Мы утверждаем, что деревня Терео преднамеренно добавила капасское вино к своему зерну, дабы причинить вред приверженцам истинной веры. В то время как приверженцы истинной веры в нашем городе страдают от болезни, ни один человек из числа живущих в деревне Терео не подвергся той же болезни, несмотря на то, что одни и другие едят одно и то же зерно. Это прямо свидетельствует о том, что деревня Терео находится под покровительством сил зла.

- В соответствии с договором, подписанным Отцом Фрэнсисом, мы, во-первых, возвращаем все зерно в Терео, - подхватил епископ Ван. - Во-вторых, мы восстановим в деревне праведную, святую церковь. Что до неправедной и лживой слуги Господа, скрывающей ядовитую змеиную натуру под личиной овечки, она должна предстать перед судом Господа.

После этих слов стражи-щитоносцы обнажили мечи и направили их на Лоуренса и его спутников.

Эльза, однако, не попятилась.

- Этого не требуется, - тихо проговорила она, после чего ее голос внезапно окреп.

- Я действительно всегда заблуждалась в своей вере. Однако всемогущий Господь указал мне верный путь. Ибо Он дозволил мне встретить божественного посланника!

На лице епископа Вана вновь мелькнуло трусливое выражение. Нахмурив брови, он покосился на священника. Тот негромко произнес две или три фразы.

Подняв правую руку к небу, епископ Ван заявил:

- Говорить так спокойно о встрече с божественным посланником – свидетельство ереси! Если ты хочешь доказать, что это не так, я требую предъявить доказательство немедленно!

Вот епископ Ван и клюнул на наживку.

Эльза глазами подала сигнал сперва Эвану, затем Хоро.

Кивнув, юный мукомол и воплощение волчицы вышли вперед.

- Если вас гложут сомнения, мы дадим вам доказательства, - произнесла Эльза.

При виде Эвана и Хоро, решительно направляющихся к повозкам с зерном, стражи наставили на них копья; но епископ Ван лишь усмехнулся и кинул: «пропустите их».

В руке Эван сжимал несколько пшеничных зерен, которые ему дала Хоро.

Несколько секунд Эльза стояла и просто смотрела им вслед, затем направилась к гигантскому камню вопреки совету Иимы бежать в противоположном направлении.

- Поклоняться богу-змее Тойерре действительно неправильно.

При этих словах Эльзы селяне, стоящие на камне, посмотрели на нее с таким видом, словно их только что заставили проглотить по булыжнику.

- Однако это не есть грех по природе своей.

Поднявшись по лесенке на камень и пройдя мимо епископа Вана, Эльза преклонила колени перед Тойерре.

Несколько дней назад, в церкви, Эльза не пожелала изречь ложь, даже когда попала в ловушку, расставленную Лоуренсом и Хоро, которые хотели добраться до книг Отца Фрэнсиса.

Вне всяких сомнений, Эльза осталась той же самой – истинный служитель Церкви с головы до пят.

Если так, то почему же она не объявила публично Тойерре языческим идолом, а наоборот, даже встала перед ним на колени?

- Я верю, что сам Тойерре есть чудо, явленное Господом.

Сему распахнул глаза; судя по лицам селян, в душе у них творился переполох.

Эльза не отрекалась от Тойерре, но и не признавала его.

Епископ Ван, однако, лишь издал короткий смешок и произнес саркастически:

- Все, что говорит человек, всегда лежит лишь на волосок от лжи. Можешь ли ты доказать, что сказанное тобой не внушено тебе дьяволом?

- Божественный посланник обещал пролить свет, который укажет заблудшим овцам истинный путь.

Хоро и Эван обернулись в сторону Эльзы, взглядами давая понять, что все подготовлено.

Даже зная, что все пройдет гладко, Лоуренс не мог не волноваться.

Несомненно, Эльза, на которую были обращены глаза всех селян и епископа Вана в придачу, испытывала громадное давление.

Однако отвечала она решительно и твердо.

Впитав все, чему ее учил Отец Фрэнсис, она, его наследница, решила довериться нечеловеческим способностям Хоро; и вера в Хоро была ее верой в справедливость Единого бога, создавшего мир.

- Пфф, да кто ты такая, чтобы показывать нам силу Господа...

Слова епископа Вана внезапно утонули в полных страха и изумления криках, донесшихся со стороны повозок.

- Зерно... смотрите, зерно!

- Ух ты!..

Из мешков с зерном, лежащих на повозках, пробились стебли; они росли прямо на глазах, устремляясь все выше и выше.

Лица Сему и прочих селян, взирающих на разворачивающееся перед ними зрелище, были абсолютно бессмысленными, словно у плохо сделанных кукол. Епископ Ван наблюдал за чудом ошеломленно.

Колосья поднимались все выше. Люди повсюду стали падать ниц; они восклицали, почти плакали:

- Господь явил нам свое присутствие! Чудо Господне!

Возгласы распространялись по толпе подобно лесному пожару. В конце концов склонились даже церковники.

Стоять остался лишь епископ Ван; он с потрясенным видом молча взирал на открывшуюся ему картину.

Зеленые побеги пожелтели, превратились в спелые колосья; это вызвало новую волну криков.

Среди шестнадцати повозок лишь в одной ничего не выросло из мешков; пробившиеся из них побеги тотчас засохли и рассыпались в труху.

Никому не нужно было объяснять, что это значило.

Глаза всех присутствующих были обращены на повозки с зерном, и лишь Лоуренс смотрел в другую сторону.

Рядом с епископом Ваном стоял мертвенно-бледный Риендо.

Естественно, те, кто отравил зерно, не могли просто так, со смехом отмахнуться от чуда.

- Господь указал нам правильный путь.

При этих словах Эльзы все взоры вновь устремились на нее.

- Что... что за глупости... такая...

- Епископ Ван, - холодно и решительно продолжила Эльза. – Пожалуйста, убедитесь сами, что это не деяние дьявола.

- Но как... как мне убедиться?

- С помощью этого.

Эльза протянула епископу Вану почерневшую серебряную чашу.

- Прошу вас благословить эту чашу. Когда вы это сделаете, Эван, мукомол деревни Терео, покажет всем правоту учения Господа.

Епископ Ван принял чашу из рук Эльзы, после чего сбивчиво спросил:

- Но что... что именно ты собираешься делать с этим?

- Даже беднейшие имеют право очиститься перед Господом. Очистите, пожалуйста, эту чашу, епископ Ван.

Раздавленный веющей от Эльзы мощью, не способный найти достойного ответа, епископ Ван устремил тревожный взгляд на стоящего рядом с ним священника. Тот приказал церковникам рангом ниже, стоящим вокруг камня, принести воды.

Те выполнили приказ немедленно и вручили воду епископу Вану.

Вода, налитая служителем Церкви, становится освященной.

Чаша, наполненная святой водой, мягко сияла в руках епископа Вана.

- Теперь передайте эту чашу вместе с водой мукомолу.

Эльза не стала брать чашу в свои руки, чтобы епископу Вану не к чему было придраться.

Праведность (а может, неправедность) служителей Церкви через чашу и воду в ней должна была перейти к Эвану.

- Пожалуйста, смотрите внимательно.

Эльза кивнула Эвану; тот решительно кивнул в ответ.

Затем, достав небольшой серп, Эван вспрыгнул на первую из повозок и принялся один за другим вспарывать мешки; из каждого он извлекал горсточку муки и пересыпал в чашу.

Никому не требовалось объяснять, что он собирается делать дальше.

Все взоры были обращены на юного мукомола; казалось, можно было расслышать, как люди судорожно сглатывают.

Взяв немного муки из пятнадцати повозок, Эван поднял чашу с мукой и святой водой высоко над головой.

Церковники, словно полностью покоренные зрелищем, начали что-то шептать, – возможно, молитвы, – не отрывая глаз от чаши.

Эван медленно опустил чашу и заглянул внутрь.

Он видел истинное обличье Хоро и понимал, что она не была обычным созданием. Более того, он собственными глазами видел, как за считанные секунды вырос колос, которому на это нужен едва ли не год.

Внезапно он оторвал взор от чаши.

Смотрел он теперь на Эльзу.

В следующее мгновение он одним глотком осушил чашу.

- Вот результат чуда, явленного нам Господом, - объявил он, протягивая пустую чашу церковникам; в уголках рта его виднелась прилипшая мука. Церковники с помощью воды из кожаного меха вновь очистили чашу.

Когда это было сделано, Эван вспрыгнул на единственную повозку, из которой не брал муки прежде, и взял в чашу по щепотке муки из каждого мешка.

Эльза коротко обратилась к трясущемуся епископу Вану:

- Если это было не настоящее чудо, вы, конечно же, сможете показать нам всем настоящее?

Если человек лживо заявил, что зерно отравлено, убедиться в этом можно было единственным способом: съесть это зерно.

Это, однако, была теория; в конце концов, чудо лежит вне пределов логики.

Сравниться с чудом может лишь другое чудо.

Если кто-то желал доказать, что свершившееся только что чудо было происками дьявола – сделать это он мог лишь продемонстрировав чудо Единого бога.

- Епископ Ван.

Приняв чашу из рук Эвана, Эльза обернулась к епископу.

Риендо не удержался на ногах и плюхнулся на собственное седалище.

Тело епископа Вана задеревенело; он был не в силах двинуться.

Он не смел взять в руки эту чашу.

- Я... я признаю. Я признаю. Это чудо... истинное чудо, - выдавил он наконец.

- Что тогда насчет церкви нашей деревни? – продолжила беспощадно давить Эльза.

Епископ Ван не мог подобрать слова. И чуда, которое могло сравниться с чудом, показанным Эльзой, у него тоже не было.

- Ээ... она законна... церковь полностью законна.

- В таком случае соблаговолите нанести сказанное вами на бумагу.

Впервые на лице Эльзы появилась дружеская улыбка; обращена была эта улыбка к Сему и другим селянам, почтительно поднимающим статую Тойерре.

Разумеется, епископ Ван, наблюдая все это, не мог ни жаловаться, ни требовать от селян отказаться от поклонения Тойерре. Селянам было чему радоваться.

Эльза блестяще разрешила трудную ситуацию.

И все же, хоть она и смогла бесстрашно противостоять епископу Вану и другим; хоть она и сумела великолепно достичь своих целей – все же под тонким покровом внешности несгибаемого героя, несомненно, все это время пылал огонь тревог и опасений.

Сделав глубокий вдох и вытерев уголки глаз, Эльза сложила руки перед грудью и опустила голову, словно вверяя себя чьим-то рукам.

Молилась ли она Единому богу или Отцу Фрэнсису? К кому бы ни была обращена ее молитва, несомненно, он мог ею восхищаться.

Лоуренс неотрывно смотрел на Эльзу, когда к нему подбежала Хоро.

- Ну, как все выглядело? Я сильна, верно? – гордо заявила она.

Поведение Хоро было полной противоположностью тому, как держалась Эльза, не выказавшая ни тени гордости, хоть и сокрушила только что епископа Вана.

Впрочем, различие в их поведении, вероятно, прекрасно объяснялось различием между Лоуренсом и Эваном.

Эван подбежал к Эльзе и обнял ее.

Взгляд Лоуренса, впрочем, как и всех остальных на площади, обратился к этой паре. Стоящая рядом с ним Хоро дважды фыркнула себе под нос.

- Ты, кажется, страшно завидуешь? – с вызывающей улыбкой спросила она.

Лоуренс мог лишь пожать плечами с устрашенным видом.

- О да, я завидую.

Слова Лоуренса были полностью противоположны тому, как он держался. Хоро моргнула; похоже, ответ Лоуренса застал ее врасплох.

- ...Потому что на сей раз я был лишь наблюдателем. Все представление показали Эльза с Эваном, а ты подстроила саму ловушку.

Лоуренсу удалось успешно сменить тему разговора.

Хоро разочарованно вздохнула и сказала:

- Ну, денежная сделка-то еще не заключена. Это будет твоя работа, верно?

- Да. Но...

Лоуренс, наблюдая ситуацию со стороны с холодной головой, размышлял.

Ситуация действительно перевернулась с ног на голову.

Мышь, приложив громадные усилия, сумела укусить кота, и теперь можно было бы потребовать с кота еще и кусок мяса.

Поскольку картина перед глазами изменилась, естественно, и в голову шли новые мысли.

Лоуренс, сам чувствуя, что стал довольно жесток, обдумывал план, который, пожалуй, не решился бы осуществить ни в одном другом городе.

- Мм, пожалуй, стоит попробовать, - пробормотал он, неосознанно поглаживая бородку; тут он заметил, что Хоро на него смотрит.

Словно подглядывая, Хоро склонила голову набок и смотрела искоса; во взгляде ее читалось изумление.

Такое редкое зрелище удивило и Лоуренса; раскрыв рот, он поинтересовался:

- Что такое?

- Мм... а ты уверен, что ты сам не волк?

Услышав эти слова, выглядящие такими неуместными, Лоуренс смог лишь с глупым видом произнести: «Э?». Увидев это, Хоро с облегчением улыбнулась, обнажив свои острые клыки, и заявила:

- Хех, все-таки такое выражение лица тебе подходит больше.

- ...

Предполагая, что если он скажет что-нибудь еще, то обязательно попадется в какую-нибудь из ловушек Хоро, Лоуренс решил на этом разговор и прекратить. Хоро же, судя по всему, желала всего лишь подразнить Лоуренса немного, так что тоже не стала развивать тему.

Как бы то ни было, наслаждение подобными перепалочками следовало отложить на будущее.

Ведь у Лоуренса остались еще незаконченные дела, в том числе расплата над врагами.

Явно намереваясь отправиться в дом Сему, чтобы подписать какие-то бумаги, епископ Ван и остальные спустились с камня. Увидев это, Лоуренс трусцой подбежал к ним.

- Эти люди пойдут сейчас к Сему, чтобы обсудить вопросы, связанные с Единым богом. Ну а ты, господин Риендо, останешься здесь, чтобы обсудить вопросы, связанные с деньгами.

У Риендо в этот момент было лицо преступника, который пытался сбежать, но был пойман.

На лице епископа Вана, не имевшего ни малейшего представления, кто такой Лоуренс, отразилось недоумение. Однако после того как Эльза что-то прошептала на ухо Сему, а тот, в свою очередь, сказал несколько слов епископу Вану, епископ удивленно буркнул.

Селяне, тоже сверлившие Лоуренса подозрительными взглядами, услышав объяснение Сему, тоже были удивлены, но совсем иначе, нежели епископ Ван; в конце концов они с неохотой закивали.

Хоро тихонько шепнула Лоуренсу на ухо: «Кажется, он собирается полностью доверить тебе принимать решения».

Итак, Лоуренс из подозреваемого в злодейском отравлении зерна превратился в человека, ведущего переговоры от имени всей деревни.

Риендо, похоже, прекрасно сознавал, что разозлил Лоуренса всерьез; он остался стоять на камне с таким видом, словно вот-вот разрыдается.

Камень был по-прежнему окружен плотным кольцом жителей деревни. Те, кто пришли из Энберла, тоже стояли рядом и оживленно обсуждали чудо.

В столь накаленной атмосфере Лоуренсу, несомненно, легко будет провести переговоры удачно.

- Итак, господин Риендо, - начал он.

- Э, да! – хрипло ответил Риендо. Лоуренс не мог понять, был он сейчас искренен или только притворялся жалким.

Однако, когда Хоро, проницательно взглянув на Риендо, кашлянула, Лоуренс понял, что он лицедействует.

Почувствовав взгляд Хоро, Риендо немедленно захлопнул рот. Теперь на его лице было лишь понимание, что никакое лицедейство ему не поможет.

- Госпожа Эльза и старейшина наделили меня властью вести все переговоры, касающиеся денег. Я спрашиваю, все ли жители деревни, находящиеся здесь, признают это решение, - громко заявил Лоуренс.

- ...Старый сам дал согласие. Мы можем только принять, да, - с неохотой ответил кто-то из селян. Владелец хлебной лавки, явно раздраженный, поскреб в голове и добавил:

- В конце концов, мы всегда оставляли все денежные вопросы Старому.

Кивнув, Лоуренс сказал:

- Вот и хорошо. Тогда я начну с наивысшего возможного требования – пожалуйста, отмени решение вернуть зерно в деревню.

- Что за шутки!.. Кхе-кхе... я... да как это вообще возможно? – возопил Риендо.

- А почему нет?

- Да потому что цены на зерно... нет, но в любом случае... от этого зерна человек умер! И наша лавка из-за этого пострадала, она потеряла доверие покупателей!

Судя по тому, что происходит, несчастная жертва отравления тоже вполне может оказаться выдуманной, подумал Лоуренс.

Лоуренс покосился на Хоро; та, в свою очередь, кинула на него взгляд, в котором можно было прочесть: «что с ним теперь делать?» Это еще больше укрепило его подозрение, что вся история с гибелью от яда была ложью от начала и до конца.

Однако раскрыть ложь перед всеми не было идеальным решением; более того, это было бы большой ошибкой.

- И потом, и потом, в договоре с Отцом Фрэнсисом ведь вправду написано, что если обнаружится капасское вино, все зерно должно быть возвращено.

Риендо нашел вполне естественный аргумент. Разумеется, здесь селяне ничего не могли ему противопоставить.

Даже если они подозревали Риендо в том, что он сам подсыпал ядовитое зерно, доказать это они не могли.

- Что ж, понимаю. А если мы согласимся принять зерно обратно, то цена будет?..

Увидев, что Лоуренс сговорчив, Риендо сделал глубокий вдох, словно, брошенный в озеро, выплыл наконец-то на поверхность.

- Две... двести Ли...

- Кончай нести чушь!

Эти слова выпалил владелец хлебной лавки; одновременно он ухватил Риендо за грудки.

- Это разве не те же деньги, что ты нам тогда заплатил?

И верно: Риендо ведь, конечно, уже успел продать часть зерна, так что и цена должна была снизиться.

Более того: если зерно вернут именно по этой цене, то, по оценке Сему, деревня окажется должна около семидесяти Лим.

Однако, видя, как Риендо осмелился запросить наивысшую сумму даже в том незавидном положении, в каком он очутился, Лоуренс не мог не восхититься наглостью торговца.

- Тогда... н-ну, т-т-тогда... сто... девяносто.

При этих словах хлеботорговец сжал руки на груди Риендо еще сильнее, но Лоуренс его остановил.

Однако вовсе не для того, чтобы выручить Риендо.

- Господин Риендо... если сейчас произойдет еще одно чудо, ты ведь окажешься в очень затруднительном положении, не так ли?

Селяне, конечно, не поняли, что Лоуренс имеет в виду; но благодаря Хоро, раскусившей ложь, Лоуренс попал в самую больную для Риендо точку.

Больше всего Риендо, конечно, боялся, что наружу выплывет правда обо всей истории с отравлением.

Сейчас лицо Риендо напоминало морду утопшей свиньи.

- Сто... сто... шестьдесят...

Если перевести в монеты Тренни, Риендо скинул восемьсот монет.

Только тут владелец хлебной лавки ослабил наконец хватку.

Эта цена, похоже была наименьшей, на которую Риендо еще мог согласиться, подумал Лоуренс глядя на непрерывно кашляющего мукоторговца.

Если он продолжит давить, это приведет лишь к большей враждебности со стороны Риендо.

Ведь договор между Терео и Энберлом и так был совершенно ненормальным.

- В таком случае давай остановимся на этой цене за возвращенное зерно. Все, кто нас окружают, будут свидетелями, - заявил Лоуренс.

Селяне, стоящие вокруг камня, разом закивали. Риендо поднял голову.

Теперь настало время самой важной части.

Хотя Лоуренс добился от Риендо большой скидки, цена все еще не была сброшена до приемлемой для деревни.

Кроме того, чтобы не допустить чего-то подобного в будущем, необходимо было подписать какой-то более нормальный договор.

- Ах да, господин Риендо, - произнес Лоуренс.

- Э, да?

- Что касается возвращенного зерна, мне не удастся убедить тебя купить его снова, я ведь прав?

Риендо решительно покачал головой. Если он будет по два раза покупать одно и то же зерно, Гильдия Риендо вскорости разорится.

- Понимаю. Однако старейшина Сему сообщил мне, что у Терео сейчас недостаточно денег, чтобы расплатиться за возвращенное зерно. Даже если цена снизится до ста шестидесяти Лим, этого будет недостаточно.

Отовсюду послышались потрясенные возгласы селян.

Возможно, старейшина умышленно скрыл правду, чтобы избежать паники.

- Поэтому я хочу сделать предложение, - поспешно продолжил Лоуренс, чтобы не дать селянам наброситься на Риендо.

- Что... что именно... ты хочешь, чтобы я сделал...

- Это совсем просто. Я предлагаю тебе попросить у епископа Вана разрешения, чтобы Терео могла свободно продавать зерно с его благословения.

Риендо погрузился в глубокие размышления; видимо, он отчаянно пытался понять, что же крылось за словами Лоуренса.

Однако распознать истинные намерения Лоуренса было не в его силах.

- Я... если ты собираешься продать зерно другой лавке... я бы посоветовал отказаться от этой идеи, - сказал Риендо.

- Почему это?

Услышав этот выкрик со стороны хлеботорговца, Риендо на мгновение втянул шею от страха, но тут же взглянул на него, всем видом давая понять, что «тут уж ничего не поделаешь», и ответил:

- П-потому что, куда бы ты ни пошел, урожай везде был очень богатый, и ржи повсюду слишком много. Ни один город сейчас не сможет принять столько зерна, сколько дает целая деревня. Чтобы не лишиться доверия продавцов, мы и так скупили все, что смогли...

Можно было добавить еще вот что: хотя вся история с отравленным зерном была сочинена с начала и до конца, зерно оставалось, так сказать, сомнительным. Любой торговец будет всячески стараться не связываться с таким зерном.

- Ну, даже если и так, это не имеет значения. Ну как, окажешь такую любезность? – вновь спросил Лоуренс.

Риендо умоляюще посмотрел на Лоуренса, после чего медленно кивнул.

Судя по лицу Риендо, он в душе молил Единого бога о милости и в то же время надеялся, что очередное чудо не произойдет. Восхитительное зрелище, думал Лоуренс.

- Я... если это вся помощь, которую ты просишь... я... думаю, это не составит труда... - ответил наконец Риендо.

- Хорошо, тогда осталось еще только одно.

- Э?

- Что касается того дела, которое я собираюсь устроить... жители Энберла могут попытаться найти в нем какие-то огрехи, и вообще могут искать неприятностей. Я хотел бы, чтобы ты был на нашей стороне, когда это время настанет.

- Ах! – вырвалось у Риендо. – Уж не собираетесь ли вы сами хлеб выпекать и продавать?

- Ты почти угадал, но все же не угадал. Это ведь мы никак не можем делать, верно? Хлебные лавки такого не допустят, верно?

Несмотря на толстые жировые складки на подбородке, Риендо удалось кивнуть.

Лоуренс, однако, планировал организовать дело, очень похожее на ремесло хлебопеков.

- И еще. Деньги за возвращенное зерно будут выплачены, когда это дело наладится.

- Но что... что это за дело?

- Ну конечно, я не буду требовать ничего неразумного. Я даже добавлю взамен еще одно условие, выгодное для тебя.

Оглядев всех собравшихся вокруг камня селян, Лоуренс вновь перевел взгляд на Риендо.

- Предлагаю отменить договор, по которому Энберл обязан без всяких условий покупать зерно Терео, другими словами, договор, заключенный Отцом Фрэнсисом. Что ты на это скажешь?

Эти слова Лоуренса вызвали бурю протестов со стороны селян.

- Эй! Даже если Старый доверил тебе заключать сделки, ты не можешь так вот просто брать и принимать такие решения один!

- Но пока этот договор действует, Терео будет постоянно вызывать ненависть со стороны Энберла, ведь верно? – осведомился Лоуренс у Риендо.

Ответить на этот вопрос было бы трудновато, но, тем не менее, владелец крупнейшей в Энберле лавки, торгующей мукой, покорно закивал.

- В конце концов, это всегда был ненормальный договор. Обычно деревня доверяет вести переговоры кому-то, кто хорошо знаком с торговыми делами. Это ведь и есть суть торговли.

Риендо снова принялся было кивать, но, почувствовав на себе разъяренные взгляды селян, втянул шею обратно.

- Итак, господин Риендо, каково твое мнение? Согласен ли ты на мое предложение? – вновь спросил Лоуренс.

- Эй! Но!..

Селяне хлынули к камню, но Лоуренс не шел на попятный.

Ибо он был уверен, что сможет извлечь здесь огромную прибыль.

- Если господин Риендо и епископ Ван нас поддержат, я открою всем вам кое-что, что сможет принести Терео большой доход, - с улыбкой на устах обратился Лоуренс к селянам. Те, сраженные его уверенными манерами, застыли молча.

- Но что... что именно за дело?..

Выдержав таинственную паузу, Лоуренс наконец ответил.

- Думаю, я раскрою вам секрет. Но это дело потребует помощи хлебной лавки.

Владелец хлебной лавки кивнул; вид у него был весьма удивленный.

- Можно тебя попросить подготовить мне немного яиц и масла? А если найдется немного меда, будет еще лучше.

Все вокруг стояли в полном изумлении.

И лишь Хоро произнесла:

- Кажется, сейчас будут готовить что-то вкусное.