Волчий билет

2. Жженый

– И вот Хохла убили, и я опять не знаю, как жить в этом мире, как до встречи с ним, – сказал я Ушастому, подводя итог своего рассказа, и пошел в холодильник за пивом. Устал говорить, с удивлением отметил я про себя. Так не удивительно, часа два я уже рассказывал Вовке про Хохла и последние годы моей жизни.

Вова Дорофеев был мой армейский друг, его сразу прозвали Ушастым, за характерно оттопыренные уши. Но теперь я бы скорее назвал его Жженым, а не Ушастым, так как от ушей у него остались лишь безобразные отверстия, а все лицо его было обезображено ожогом, наверно, последней степени, не знаю, какие они там есть. Он сидел на полу, вытянув ноги, скрестив руки на груди, упираясь спиной в кресло. Высокий, жилистый, широкоплечий. Природа не обидела его, подумал я, а судьба не пожалела, довольно рано, этими ожогами. Кисти рук тоже были в ожогах, казалось, на них не осталось мяса, кости да безобразная кожа. Непонятно даже, за счет чего он сжимал в данный момент уже пустую бутылку из-под пива. Может, он и не чувствует вовсе ничего руками, если не замечает, что бутылка пуста, захотел я спросить, но передумал. Я старался не напоминать ему ни намеком на тот злополучный пожар в танке.

Случилось это в конце нашей службы, когда нам уже начали считать сто дней до приказа. Я был командиром танка, Вова стрелком-наводчиком. Его сразу назначили стрелком, когда узнали, что он потомственный охотник. Мама его умерла рано, и отец с раннего детства брал его с собой на охоту. В той глухой деревушке, где он вырос, даже детского сада не было, а в школу возили в соседнюю деревню, когда не распутица, чтобы проехать можно было. Мы с ним как-то сразу сошлись, он был простой, откровенный парень, без тени лукавства. А так как основу нашего призыва составляли москвичи, так мне и вообще не с кем было общаться, кроме него.

Я даже не знаю, как это случилось, хотя знаю, утечка топлива произошла где-то внизу, у механика-водителя, я это по запаху солярки понял, но занят был, не обратил внимания. Но, как только увидел, как подо мной все заполыхало, пулей вылетел из танка, благо мы стояли на месте.

– Вовка! – заорал я, увидев языки пламени из верхнего люка, откуда выскочил. Повезло, что рядом, в куче лежала наша верхняя одежда, была ранняя осень, потеплело, и мы поскидывали с себя лишнее, перед танком. Я быстро накинул танковый шлем, очки, трехпалые рукавицы, намотал чей-то свитер на лицо и бросился в лужу. Затем нырнул в люк по пояс, скорее нащупал, чем увидел горящего Вована, и не знаю, откуда силы взялись, вытащил его из танка и приволок в ту же лужу.

Механик сгорел вместе с танком, Вову долго лечили и комиссовали, а меня, как командира танка, без суда и следствия, ведь трибунал – не суд, на полтора года приговорили к службе в дисциплинарном батальоне, короче – дисбат.

Про дисбат не хочу вспоминать, но бывалые люди говорят, что хуже зоны. Мне пока сравнить не с чем было, но зоны я стал бояться меньше.

– Ты хоть как-то пожил, – сказал долго и терпеливо слушавший Вова, – А я сунулся было после армейки в город, поработал то там, то сям, но как ни крути, больше, чем на аренду однушки в хрущевке, не смог зарабатывать. Мутота одна. А кругом – тачки крутые, девчонки расфуфыренные, от меня шарахаются. Такая тоска берет… – Вова помолчал, вспоминая как будто свои ощущения.

– Зайду, бывало, – продолжил он, – в какую-нибудь забегаловку по пути, бахну сто грамм водочки, вроде отпустит. А еще отцу помогать надо, старый он стал в тайгу ходить, да и зверя уже подвыбили, все дальше уходить надо, на сырой земле ночевать. Я-то еще справляюсь, а у него ревматизм, вот технику бы какую купить по лесу лазить, вездеход какой, да дорого. Хоть бы Ниву, например. Я думал, заработаю на шкурах, да на мясе, но на жизнь только и хватает. Короче, ни в городе, ни в деревне понту нет.

– Значит, меня Бог тебе послал, раз так все складывается, – улыбнулся я ему, наверно, первый раз за вечер, – дело есть к тебе, рисковое, но если выгорит, перспективы откроются перед нами в городе. А если осечка какая, «девятка» – твоя, это все, что у меня есть, от Игорехи досталась. Может, продашь, отцу «ниву» купишь, или сам езди, дело твое, короче.

– Тебя мне Бог один раз послал уже, говори за второй, думаешь, я забыл, как ты меня из танка вытащил, чем смогу – помогу, без «девятки» всякой, – сказал Вова, и по взгляду его я понял, что он уже согласен на все, даже не предполагая, какой ужас я задумал.

– Я хочу отомстить за Хохла блатным, так их в городе называют, перевалить их всех, сколько в баню придет, может быть, много, дюжина, например, – приврал немного я и сделал паузу, смотря на Вову, ожидая его реакции.

Вова глубоко вздохнул, сделал пару больших глотков пива и покачал головой. Наверно, цифра смутила его, так я подумал. Или то, что придется перейти черту, ведь одно дело убивать животных и совсем другое – людей. Он молчал, я тоже, решил не торопить, догадываясь, что именно сейчас решается судьба: моя, его и еще многих людей.

– Говори, – сказал он, после паузы. – Я понял, что всех разом, уже легче, главное – из чего?

Внутренне я выдохнул, поняв, что он уже согласен даже на это и уговаривать его не придется. Я и не собирался его уговаривать, разве что чуть-чуть…

Дальше, я поведал ему историю из нашей совместной службы в армии, которую никто не знал, кроме меня. Нас как-то перебросили по учебной тревоге в соседний полк на учения. Большие учения были, со всеми родами войск, авиацией, пехотой и артиллерией. Пошел я однажды вечером, темно уже было, так сказать, в туалет, за танк, как обычно, и запнулся об автомат Калашникова с пристегнутым магазином. Не знаю, что меня дернуло, но я взял его и закинул подальше в кусты. Лег спать, но не мог никак уснуть, все лежал и думал, что с ним делать. Странно, думал я, как можно потерять автомат, да еще с рожком, их обычно отдельно носят. Перед стрельбой только пристегивают. Нет никакого сомнения, что это пехотинцы, их тут полно бегало туда-сюда по полной боевой. А сегодня как раз они проводили учебные стрельбы. Весь день пальбу было слышно. Сначала я решил забыть о нем, но так и не уснул, часа четыре проворочался, наверно. Все-таки не выдержал, встал, как будто в туалет, пошел в свой танк, взял там плащ-палатку, шансовый инструмент, так лопатка маленькая штыковая называется, и прикопал, обернув плащом, автомат под поваленной сосной. Утром я хорошенько запомнил это место, ориентиры всякие присмотрел, стал ждать, думал вот-вот всех построят, как это бывает при чрезвычайном происшествии, автомат будут искать. Но день прошел тихо, а на следующий учения закончились и нас обратно, домой, так сказать, отправили. Короче, как там они пропажу автомата замяли, я так и не узнал. А может, и судили того, кто потерял. Но потом, когда я в дисбате оказался, я сильно переживал, что так поступил. Все думал, что кто-то, может, из-за меня тоже сейчас где-то рядом. Даже старался поменьше общаться с другими осужденными, чтобы не встретить этого несчастного бедолагу.

Несколько раз Вован порывался было перебить меня, но сдерживался, а когда я закончил, он вскочил на ноги и воскликнул: – Ну ты даешь! Как, оказывается, мы одинаково мыслим! Ты будешь долго смеяться, но это я закинул калаш за наш танк!

– Да ну?

– А то кто же! Я, как увидел на учениях это обилие оружия, у меня прямо разум помутился, как представил – нам бы с батей такой ствол, на охоту ходить. Особенно на медведя или кабана, ни хрена не страшно.

– А я-то думаю, как можно было автомат да с пристегнутым магазином в кустах за танком потерять?

– Я к этой пехоте сразу стал приглядываться, смотрю, они безо всякой охраны оружие побросают на землю во время перекуров где попало, а потом гуляют меж собой, кучкуются или спят вообще, прямо на земле. Так я, как смеркалось, сначала автомат крайний умыкнул, потом магазин из подсумка вытащил, тут же валялся, пристегнул и за танк наш в кусты закинул. Подождал часик, вроде все спокойно, никакого кипиша, пошел было перепрятать понадежнее, но не нашел на месте. И как, думаю, так быстро его отыскали? Все корил себя, не мог, думаю, сразу понадежнее сховать.

– Теперь можешь не переживать, думаю, лежит он там спокойненько, можем завтра прям рвануть за ним, за сутки обернемся. Только я не обратил внимания, да и темно было, холостые там патроны или боевые?

– Боевые, я посмотрел, у них пуля другая.

– А вот это очень хорошо, на это я очень надеялся. Можно, конечно, найти патроны для калаша, но привлекать кого-то не хотелось бы. Меньше людей знают – спокойней спишь.

И дальше я ему поведал свой план. А план этот я выдумал долгими ночами, когда мысли о нем не давали мне уснуть допоздна, и заставляли просыпаться с рассветом.