Царетворец. Волчий пастырь

Глава 5

Близился рассвет, и Сияние в ночном небе понемногу блекло. Сегодня корона была мягкого и чистого зеленого цвета без вкрапления пурпура, золота и тем более красного – индикатора намечающихся прорывов. Да и свечение неяркое – магнитная буря слабая настолько, что даже связь с Европой работает почти без перебоев.

Подобные моменты не так часто бывают на Севере, поэтому не задерживаясь я активировал отпечатком пальца «мой» портативный коммуникатор. И принялся изучать содержимое, в основном переписки – открыв окно в жизнь того Кайдена, прошлого владельца тела.

Список его контактов был невероятно обширен – сотни имен, номеров, фотографий. На меня с экрана смотрели в основном молодые лица, сокурсники и, как понимаю по некоторым подписям, друзья. Было несколько непрочитанных сообщений, которые я мельком пролистал – ничего значимого. Кроме, конечно, официального оповещения о том, что префектура Равенны заверила вызов на дуэль от барона Бланшфора, и информация об этом передана в Дворец Правосудия.

Само письмо с вызовом даже открывать пока не стал. Но в меню текстовых сообщений задержался, пролистывая жизнь Кайдена. И из коротких фраз и сообщений составляя представление о нем, его друзьях, вернее сказать, больше собутыльниках.

Девушки же… как я понял из тона посланий, они для него в большинстве делились на одноразовых любовниц – или те, с кем уже, или те, с кем еще нет. Исключением оказались только переписки с баронессой Бланшфор и с Алисией Альба. Но если с баронессой сообщения я прочитал – вполне дежурное воркование, я такие еще полтора века назад с методичек по обольщению списывал, то вот с юной герцогиней история переписки сохранилась только в виде списка плашек удаленных сообщений.

Около часа мне потребовалось на то, чтобы попробовать составить список лиц, которые, как полагаю, были Кайдену более-менее близки. И среди них нужно найти тех, кто по праву рождения или положения в обществе может стать моим секундантом. Не хотелось ошибиться – новая жизнь, в которой я никого не знаю, только начинается. А отправить запрос собственному недоброжелателю или неподходящему по праву рождения – это серьезный промах, не хотелось подобное совершать.

Действовал в поиске я просто – брал фамилию, имя, забивал в поисковик коммуникатора, смотрел светскую хронику. И раз за разом удивлялся: именно представители третьего сословия в большинстве и были среди постоянного круга общения Кайдена в последнее время. В списке выделенных мною контактов и переписок находились либо явные недоброжелатели, в большинстве дети индигетов и второго сословия – общение Кайдена с которыми завершилось почему-то в основном около трех месяцев назад, либо же третье сословие.

Боги, да у него в постоянной компании собутыльников даже актеры и актрисы были – в мое время сам факт общения с искусниками лицемерами и лицедеями мог бросить тень на репутацию, теперь же…

Что за времена, куда катится мир?

Наконец, после долгих кропотливых изысканий, список возможных секундантов был мною сформирован. Решил вопрос на удивление просто – выбрал список тех немногочисленных детей индиго и аристо, кто прислал лично мне соболезнования об утрате родителей.

Им всем, а набралось едва больше двух десятков персон, я и отправил одинаковое сообщение с просьбой стать моим секундантом для помощи организации дуэли с бароном Бланшфором. Едва отправил, сразу набросал формальный текст – отказывать тем, кто опоздает с согласием.

Подождал минуту. Две. Три. Ожидание затягивалось – прошло уже четверть часа. Многие сообщения были прочитаны, но реакции никакой не следовало. И каково же было мое удивление, когда я начал одну за другой получать вежливые формальные отписки в том, что секундантами адресаты быть не могут. Причины указывались самые разные – от болезни, до срочной необходимости в поездке.

Коммутатор периодически пиликал оповещениями. Отказ, отказ, отказ… Куда я попал? Что за реальность вокруг меня? Отказаться от просьбы быть секундантом – это вообще нормально?

«Или, может быть, дело не в ненормальности новой реальности, а в самой личности Кайдена?» – подумал было я, как отвлекся. Потому что увидел, неожиданно, согласие. После череды отказов положительный ответ меня даже удивил, но еще более удивителен оказался сам тон письма:

«Неожиданное предложение – я уж было начал сомневаться, что в тебе нет предела мерзости. Благодарю, что разуверил. Я готов стать твоим секундантом, но только ради памяти твоего отца».

Написал это Себастиан Агилар из Дома де Лариан. Не успел я серьезно задуматься над тоном письма, как пришло второе сообщение. От Андрея Воронцова:

«Кайден, последний кальян как обычно был для тебя явно лишним. Если же ты писал мне в трезвом уме и памяти, потому что никто не хочет связываться с таким приятным во всех отношениях… господином, как ты, то я, конечно, готов – фамилии Кастельмор и Рейнар я уважаю одинаково небрежно и с удовольствием поучаствую в вашей сваре».

Хм. Десмонд упоминал что-то о марионетке Бланшфоре, но я тогда не сильно внимание обратил. Теперь же тон Воронцова напомнил и уверил: организация дуэли – совсем не прихоть обиженного изменой супруги барона, а веление покровителей.

Кастельморы, значит.

Плохо-то как – в мое время я с бычарой Кастельмором бок о бок сражался с демонами, и мы жизнь другу-другу спасали. Как этот… братец мой смог ополчить против нашей фамилии старых соратников?

Покачав головой, я вернулся вниманием к коммуникатору. Оба сообщения не сказать, чтобы оказались приятными. Вот только… других положительных ответов просто не было. Все, кому писал, уже откликнулись, и согласились только двое. Удалив заранее написанный шаблон с отказом, я с короткой сухой благодарностью отправил Воронцову и Агилару контакты секундантов барона. Оба которых, кстати, как только теперь обратил внимание, были из нижних ветвей Дома Кастельмор.

К благодарности добавил моим секундантам также пожелание, чтобы дуэль назначали не ранее завтрашнего утра, так как сегодня я еще на Юпитере. После того, как завершил формальности, отправил сообщение сенешалю замка и капитану Вальдеру о том, что на обед не останусь, присовокупив просьбу-приказ организовать мне трансфер на Европу.

Подтверждение и от капитана, и от сенешаля пришло практически сразу же.

Десмонда, который удалился в библиотеку, и о планах мне не сообщал, в известность об отбытии я не поставил. Видеть его не хотелось – в его присутствии мне становилось мерзко и душно.

Собираться мне здесь – только подпоясаться, поэтому уже через несколько минут я стоял во внутреннем дворе, где меня уже ждал автомобиль, вместе с вооруженной охраной.

В эскорте было два внедорожника: с открытым верхом, на высоких рубчатых колесах. В команде каждого – по четыре всадника. В одновременно знакомой и в то же время незнакомой мне форме: расцветка камуфляжа, как и раньше, была стандартная для варгрийских лесов и равнин – темно-зеленая с пятнами более светлых тонов. Вот только пятна теперь были не в форме округлых клякс, а непривычным собранием маленьких квадратиков.

Кроме того, в каждой команде теперь было трое стрелков, а не один, как раньше. И оружие поменялось – винтовки стали короче, но выглядели технологичнее и опаснее. Да и зеленые насечки на стволах показывали, что оружие усилено лириумом.

Единственное, что осталось неизменным – артефакторные пояса силовых сфер, браслеты щитов и варгрийские когти на поясе. Рукояти, которых также едва заметно сияли изумрудным отсветом, в тон с заполнявшим небо Сиянием.

Адские всадники выглядели внушительно и опасно, как и всегда, вот только… зацепила меня в их облике какая-то неправильность. Присмотрелся, вновь осмотрев бойцов как новым взглядом. И понял. Оружие, амуниция, экипировка – большинство не новое, где-то потертое; подсумки, ранцы, пояса – у некоторых разных цветов, разной степени изношенности. Все собранное, словно по разным полкам разных лавок.

Если бы это была группа, встреченная в полевом выходе, никакого непонимания у меня бы не возникло – мы в свое время в Корпусе, когда патрулировали границу Шрамов в составе малых рейдовых групп, вообще выглядели как разноплеменной сброд, собиравший амуницию и экипировку по разным концам Септиколии. Но в Диком Поле и на границах Разлома всегда главным является вопрос удобства и личных предпочтений.

Здесь же – парадный плац фамильной усадьбы, крыльцо донжона, сердце фамилии, и такое… Всадники передо мной здесь и сейчас – отряд замка фамильной гвардии. И глядя на бойцов, я отчетливо видел – при сохранении боевого духа и традиций, они испытывают явный недостаток финансирования.

Варгрийские всадники, похоже, больше не в списке первых статей бюджета фамилии. Всадники Севера, стараниями Десмонда, больше не прерогатива для Врангарда. Да его стараниями и Врангарда то больше не было: Десмонд, за минувший век, явно определялся другими приоритетами в политике развития.

На меня, кстати, бойцы совершенно не обратили внимания. Я демонстративно не был для них своим – залетный гость с Европы, тем более с пепельными, а не черными как у всех Рейнаров волосами. Сопровождающие меня всадники выказывали должное почтение к высокородному аристо, но не более. Ни единого лишнего взгляда, ни капельки интереса. Я сейчас, если быть честным с самим собой, для них непонятная пепельноволосая приблуда.

Ошибался, кстати. Недооценил капитана Вальдера – уже когда садился в машину, открывший мне дверь гвардеец кивнул, едва заметно обозначив короткий поклон. И, будто невзначай, коснувшись кулаком левой стороны груди.

– Милорд, – услышал я от него едва слышное.

Вряд ли Вальдер говорил что-то вслух своим бойцам обо мне. Но информация уже расходилась без слов, кругами по воде. И внешне адские всадники Врангарда будут смотреть на меня как на пустое место, но это будет взгляд для чужих. Сами они уже все что нужно знают. Север всегда видит и слышит больше чем то, что не видят и не слышат другие.

Путь до портальных врат в Лонгфьорд – в порт-цитадель ордена Хранителей в Белом заливе, занял более трех часов. Причем все время пути я с интересом глядел в окно – раньше идущий через весь Врангард старый батарнский тракт был узкой, выложенной брусчаткой дорогой, которую мостили еще пленные септиколийские легионеры. Сейчас же меня везли по новой, широкой асфальтированной магистрали – во времена моей прошлой жизни я такие видел только на Европе и в императорских землях Рима.

Шагает прогресс по Юпитеру, определенно шагает – думал я, глядя на аккуратные дома периодически встречающихся вдоль дороги поселений и два раза пересекая Великую реку через удивительные вантовые мосты, буквально чудо инженерной мысли.

Портальная станция Лонгфьорда, впрочем, со времени моей прошлой жизни не изменилась. Все та же оставшаяся от Древних монументальная конструкция, с небольшим солнцем – горящим желтым Сиянием ядром силы в высоком шпиле.

Две шахты желтого лириума, которые теперь принадлежат фамилии – сказочное богатство. Именно желтый лириум, не реагирующий на колебания силы Сияния зеленой короны Юпитера, служит энергией для камней силы, обеспечивая бесперебойную работу порталов. И доходы Дома Рейнар, после того как Десмонд поучаствовал в грабеже павших белых львов, должны были приносить невероятную прибыль.

Только почему-то поток доходов не добрался до варгрийских всадников. Десмонд идиот, вот как есть идиот. Не хочешь кормить свою гвардию, будешь кормить чужую – это же прописная истина, ее владеющие с молоком матери впитывают. Хотя… что я хочу от человека, который ради власти убил собственного брата.

Здание портальной станции не изменилось, но теперь оно не было одиноким строением – на площади с другой стороны, напротив, находилось не менее монументальное здание торгового представительства. Перед входом в которое висел незнакомый мне герб: стилизованный под крест меч и снизу колосья пшеницы, пересекающие его направленным остриями вверх полумесяцем.

Под щитом угадывались три сплетенные буквы: USS.

Союз Зерна и Стали, Union of Seed and Steel. В отличие от Конгрегации и Ассамблеи, других организаций терран, тамплиеры и купцы Ганзы в официальных случаях всегда использовали не латинский или французский, а англосаксонский язык. Ну и в отличие от разговаривающей на русском Новогородской республики, конечно же. Но Новогород далеко на Востоке, за шрамами Разлома, через которые есть только два узких и опасных торговых пути.

Глянув последний раз на торговое представительство Союза рыцарей и торговцев, так неожиданно для меня взявшего большую силу, развернулся и двинулся под своды портальной станции.

Внутри здесь все осталось по-прежнему – как я помнил. Большой зал, в котором раздавалось гулкое эхо шагов, разговоры полушепотом, молчаливые служащие-хранители с закрытыми масками лицами, пустые арки ворот в разные концы света. Меня, проверив личность и удостоверившись положительными балансом и репутацией в Гильдии космогации, проводили к одной из арок под надписью «Europa» и активировали портал в Равенну.

Портальная станция в Равенне также не изменилась. И все также впечатляла – это был огромный зал на порядок больше того, из которого только я прибыл. Неудивительно – здесь, в единственном месте на Светлой стороне Европы, соединялись портальные пути всего Юпитера и Европы. И по ушам сразу ударил гомон сотен голосов, разительно отличающийся от камерной тишины портала в Лонгфьорде.

Хранителей здесь было в десятки раз больше – и едва я покинул портал, как меня сразу несколько провожатых повели к выходу, освобождая проход для других путешествующих в пространстве. Провели как индигета, по зеленому коридору, выходящему под козырек стоянки мобилей. Где меня уже ждал люксовый автомобиль с гербом Гильдии механиков и щитом таксомоторной компании на дверях.

– Особняк Кайдена Доминика Альба де Рейнар, – только и сказал я, усаживаясь в салон.

– Будет исполнено, господин, – кивнул пожилой водитель в мундире Гильдии механиков.

Пока ехали, он несколько раз поглядывал на меня в зеркало, думая, что я этого не вижу. Я внимания не обращал – смотрел во все глаза по сторонам. Впрочем, мы почти сразу поехали в предместья, и кроме озаренных зеленым отблеском сияния парков и высоких заборов я мало что видел.

Впервые в этом районе. И особняк «Кайдена» я тоже видел впервые. В мое время владений ни на Темной, ни на Светлой стороне Европы у Дома Рейнар не было. Впрочем, над воротами в каменных стенах виднелись вырезанные щиты Альба – понятно, откуда у фамилии этот особняк. Приданое, полагаю, к свадьбе с Сесилией Альба. Или шакалья добыча, которую урвал Десмонд после падения львов.

Щиты со львами, кстати, над воротами были оскорбительно неухожены. Несколько голов были совсем недавно сбиты – сколы свежие.

Дом показался мне пустым. Прислуга вела себя тише воды, ниже травы – кроме скованного (испугом?) дворецкого никто не показывался. Так как прибыл я без предупреждения, в своих комнатах обнаружил горничную. Она, меняющая постельное белье на круглой кровати в центре комнаты, после моего появления явно готова была провалиться под землю или раствориться, скрывшись с моих глаз.

– Простите, господин, простите, – как-то уж очень обреченно пискнула девушка.

Согнувшись, глядя в пол перед собой, она подхватила неподалеку стоящие ведро и тряпку, и побежала к двери. При этом двигалась так, что у меня не было сомнений – явно удара ожидает.

– Стоять, – скомандовал я.

Девушка дернулась – вжав голову в плечи, послушно остановилась.

– Посмотри на меня.

Крупно задрожав, горничная подняла взгляд. Симпатичное миловидное лицо, обезображенное широким шрамом, косо спускающимся со лба через переносицу на щеку и дальше на шею. След раны, недавно залеченной, но не до конца – так делают только в спонсируемых меценатами бесплатных клиниках для опустившегося бессословного отребья. Вот только почему слуга моей фамилии получает помощь бесплатной медицины?

– Что это такое? – показал я на шрам. – И почему это незалеченное?

Горничная едва слышно охнула, и, по-моему, даже чуть было не потеряла сознание. От страха. Ну да, от страха и совсем не «чуть было» – руки у нее задрожали, а из глаз непроизвольно брызнули слезы.

– Простите, господин, – шепотом прошептала девушка, а через мгновение покачнулась и начала мягко оседать на пол, закатив глаза.

Подхватив упавшую в обморок девушку, я перенес ее на кровать. Сходил к бару, достал маленькую бутылку минеральной воды. Намочив руку, чуть побрызгал ей на лицо. Горничная пришла в себя, открыла глаза, и… из положения лежа буквально отпрыгнула в ужасе, при этом запутавшись в покрывале, и кулем рухнула на пол.

– Тихо, тихо, – попытался успокоить я девушку.

Горничная, вконец запутавшаяся в покрывале, сейчас как из кокона смотрела на меня, будто кролик из ловушки на удава. Дав глотнуть воды, я потянул ее под локоть, помогая подняться, после чего отбросил одеяло на кровать.

– Я тебе не буду делать больно, не бойся, – произнес я, глядя ей в глаза. – А теперь скажи, что произошло? Кто это сделал?

– Вы, – едва слышно прошептала девушка.

В принципе, не удивила – чего-то подобного я и ожидал.

– Почему шрам не залечен?

– Вы сказали, что это должно послужить остальным наглядным напоминанием о том, что свои обязанности нужно выполнять безукоризненно.

– Ясно, – кивнул я. – Не волнуйся, никто в этом доме, и я в том числе, больше не причинит тебе ни вреда, ни боли. Ступай вниз, найди кого-нибудь, кто здесь главный, и передай ему мое повеление собраться всему персоналу особняка внизу, в зале. Я спущусь через десять минут.

– Будет исполнено, господин, – также дрожащим шепотом произнесла девушка и быстрым шагом, почти бегом, выскочила из моих комнат.

Постояв немного, я подошел к зеркалу.

– Вот ты какой… Кайден Доминик, – сообщил я глядящему на меня с той стороны худощавому пепельноволосому юноше с волевыми скулами и наглой рожей Альба.

Рассматривая нового себя, я вдруг поймал ощущение, что варгийская кровь в создании этого тела даже не участвовала. Ни намека на фамильные черты Рейнар. Вот не думал никогда, что наша сильная кровь при встрече с индигетами-терранами Великих Домов окажется столь слаба. Неприятно.

– Вот ты какой… Кайден Доминик Альба, – повторил я и потом добавил чуть погодя. – Был.

Спустившись вниз, обнаружил собравшихся и явно взволнованных людей из персонала – не только слуги фамилии, но и парочка гильдейских наемников. В основном передо мной стояла молодежь из септиколийцев: горничные, садовники, повара. Все явно волновались, неумело пытаясь скрыть испуг.

Спокойным были только наемные гильдийцы, среди которых выделялся массивный широкоплечий мужчина в черной куртке с шестеренкой эмблемы Гильдии механиков на груди. Ну да, с гильдиями связываться себе дороже, будь ты хоть индигет, хоть сам император, так что уж гильдейскому механику-водителю нарисовать шрам на лице даже этот дятел Кайден вряд ли бы догадался.

Поприветствовав всех, я попросил остаться только слуг фамилии. Несколько человек, выглядящих невозмутимо и независимо – в том числе и механик-водитель, зал покинули. Я прошел мимо оставшегося неровного строя, глядя себе под ноги и считая шаги. Задумался было, с чего начать, а потом вдруг даже замер – понял, что собравшиеся до дрожи боятся неизвестности; того, что может взбрести в голову этому ублюдку…

Так, стоп.

Ублюдку. Догадка буквально озарила пониманием.

Десмонд явно что-то недоговаривает, причем мнется он, как благородная европейка на первом свидании. Может быть, Десмонд недоговаривает о том, что Кайден – не его внук? Член фамилии, но без варгарианской крови? Ну не может быть, чтобы наша кровь была столь слаба.

Понятно тогда, почему он решил выгнать душу этого у… Кайдена в Посмертие и вызвать одного из предков по Реке Крови.

– Уважаемые, я вас всех приветствую, – оборвав мысли, обернулся я наконец к собравшимся. – Сегодня у нас случилось несчастье: будучи в фамильном замке Дома Рейнар, я споткнулся на лестнице и упал. Сильно, больно, и не один раз – там лестница крутая, ступенек много, я почти каждую на прочность головой проверил. И в результате этого прискорбного случая я потерял память. Так бывает при сильном ударе, а мне их досталось сразу много. Но память потерял я не совсем – помню имя, помню, как нужно держать ложку с вилкой, помню даже, что нужно делать на первом свидании с девушкой… но забыл все, что связано с моей предыдущей жизнью. И я только что узнал, что… как тебя зовут?

– Мэри, молодой господин, – пискнула горничная со шрамом.

– Я только что узнал, что увечье Мэри – оказывается моих рук дело. Более того, с удивлением я узнал, что это именно я запретил ей лечить шрам на лице, чтобы это было для вас для всех наглядным уроком. Так?

Судя по несмелым кивкам и шепоту: «Да, господин», все было так.

– Ясно. Сейчас… как тебя зовут, уважаемый?

– Гервант, молодой господин, – сделал шаг вперед пожилой управляющий.

– Сейчас Гервант отвезет Мэри в лечебницу богини Живы, где ей уберут шрам и исправят все недостатки внешности, и сделают это за счет Дома Рейнар. Вы же все, остальные, каждый за это время составите по письму – по письму мне, с перечислением боли и страданий, которые я причинил вам за время вашей службы. Прошу быть откровенным, кто будет что-то утаивать, будет наказан. Для остальных – тех, кто не является членами и слугами фамилии Рейнар, мои слова и задание держать в тайне. Выполняйте, – кивнул я ошарашенным слугам особняка и направился к себе в кабинет.

Мэри и Гервант вернулись через три часа. «Исправление недостатков внешности» вылилось в то, что Мэри из симпатичной (если бы не уродливый шрам), но простой провинциальной девчонки превратилась в самую настоящую диву, способную будоражить любые умы.

Внешне она изменилась не сильно, но жрицы богини Живы, как это они умеют, сделали из нее красавицу, от которой взгляд невозможно оторвать. Так что девушка теперь лучилась жизненной силой, буквально озаряя все вокруг. Настолько она изменилась, что и среди девушек-индиго не выделялась бы.

До самого вечера я, вместе с Мэри, которую позвал как информатора, чередовал ее расспросы, обращение к светской хронике через коммуникатор и читал записки от прислуги. Некоторые из слуг фамилии, скрупулезно выполняя мое указание, накидали страданий на два, три, а двое даже на четыре листа. И перечитывая художества Кайдена, этого больного ублюдка, я все меньше и меньше испытывал светлой грусти о том, что этот молодой человек наш мир покинул. Но еще более я был… поражен и ошарашен, мягко сказать, когда узнал причину того, почему была удалена переписка с Алисией.

Алисия Юлия Альба – младшая дочь фамилии, которая оскорбительным решением Сената, отозвавшего регентов, совсем недавно стала главой Великого Дома Альба. Оскорбительным потому, что тянул Сенат с отзывом регентов целый год, причем без видимых причин.

С Алисией Кайден крутил образцовый роман – как в романтических книгах, что печатают для юных леди, раз за разом удивляя Алисию романтическими ухаживаниями. Которые Мэри описывала с чувством и смаком – явно завидуя.

Вот только совсем недавно, в январе как раз, на закрытом приеме среди узкого круга молодежи индигетов Кайден оскорбил и обсмеял Алисию, признавшись при всех, что все случившееся было игрой. Высказав девушке, что считает, что она реагировала на его ухаживания только ради того, чтобы получить его, Кайдена, обратно в свою фамилию. Ему же, сыну тамплиера и внуку канцлера, павшие и дохлые львицы с обочины истории даром не нужны. После такой отповеди Алисия, опозоренная, с приема просто убежала.

Мэри рассказывала ярко, в красках – она была в курсе всего этого, потому что прием проходил как раз в этом особняке. Мне же теперь, после ее рассказа, еще сильнее хотелось кого-нибудь убить. Вернуть из Посмертия, чтобы убить снова.

Теперь мне стал понятен и тон ответов Воронцова и Агилара, и круг общения Кайдена из третьего сословия и лицедеев. Я бы сам с таким дерьмом общаться бы не стал. Другое дело, что этот парень, похоже, не отличался большим умом – и у меня сразу же возник вопрос: самостоятельно ли он решил так жестко унизить новоиспеченную герцогиню, смешав ее с грязью (хорошо хоть на малом молодежном приеме, не перед всем светом), либо же ему кто подсказал?

И еще что было мне непонятно, самое главное – почему только Бланшфор вызвал это ничтожество на дуэль?

Когда язык Мэри от долгих рассказов уже заплетался, и все ярче светилась зеленая корона Юпитера, озаряя призрачным зеленым отблеском стены кабинета, дверь распахнулась и в мои комнаты широким шагом вошел Десмонд. Мэри при появлении канцлера Сената (явно разъяренного) едва снова не упала в обморок.

– Вон, – коротко бросил Десмонд, и Мэри, спотыкаясь, исчезла практически телепортацией. Надо потом с ней и с остальными поговорить о том, что в моем доме слушаться нужно только меня.

– Ты что делаешь? – даже без приветствия начал Десмонд.

– Меняю жизнь к лучшему, – пожал я плечами, внимательно глядя на так непривычно выглядящего, постаревшего брата.

– Ты что творишь, придурок?! Ты хочешь, чтобы нас с тобой обоих отправили на плаху за некромантию?

– Ты вообще о чем?

– Зачем ты рассказал слугам фамилии о своей потере памяти? Ты бы сразу пошел в отделении Конгрегации и…

– Десмонд. Брат, – спокойным голосом ответил я. – Случилось несчастье, в родовом замке я упал головой и потерял память. Такое бывает, не волнуйся…

– Зачем тебе кричать об этом всем так громко!? Это же может быть поводом подозревать… – заорал Десмонд, брызгая слюной.

– Ой, да мне насрать, – уже грубо прерывая его, только и махнул я рукой. – Во-первых, я рассказал о потере памяти лишь слугам фамилии, они все связаны клятвой. Понимаешь, это, как и вопрос чести – или есть, или нет. Или для тебя слуги фамилии уже не члены фамилии? Во-вторых, – повысил я голос и не дал ему и рот раскрыть, – в мире есть только несколько вещей, которые стоит уважать и о которых стоит переживать, и ради которых стоит жить и умереть. Рассказать тебе об этом, или…

– Что ты собираешься делать? – рявкнул Десмонд, прекрасно видя, как я, даже не скрывая насмешливого выражения на лице, включил долгую пластинку.

– Сейчас я собираюсь покушать, на кухне повар обещал мне приготовить карбонару, как я люблю. Потом я немного потренируюсь, потом лягу баньки на пару часов, а потом, когда отблеск коснувшегося Юпитера солнца утром осветит Европу, я поеду на дуэль.

Десмонд, похоже, от моего спокойно-насмешливого тона подошел к грани неконтролируемой ярости. Ладно, хватит его провоцировать.

– Брат, ты не волнуйся так, дуэли не будет, – соврал я. – Сатисфакцией за оскорбление гордости Бланшфора я отдам два года жизни службой на передовой границ Разлома – ничего ведь не изменилось, за чужую жену по-прежнему два года службы дают? Твой внук, – внимательно посмотрел я ему в глаза, – попользовал чужую жену при живом муже. Так не делается, это не по чести и за то надо заплатить.

– Ты должен пройти посвящение в Сиянии!

– Почему? – уже с выражением «да ладно тебе, я же все понимаю», поинтересовался я.

Десмонд уже понял, что я догадался.

– Кайден – Рейнар не по крови.

– Да? И кто же он?

– Сесилия нагуляла его от своего конюха, поэтому мне ее и отдали, – отведя взгляд, буркнул побагровевший Десмонд.

– И тебе нужно подтверждение, что я – кровь фамилии, принятый богинями и предками?

– Да.

– Знаешь, что?

– Что?

– Мой тебе совет – возвращай адских всадников во Врангард и возвращайся туда сам. Скажись больным, хромым, усталым, влюбленным, все что угодно. Возвращайся и собирай вокруг себя наших волков – так, чтобы тебя не смогли забрать из Арля, не оставив в наших лесах три или четыре легиона. Возвращайся домой или скоро окажешься на плахе. Не сверкай так глазами, неужели ты не понимаешь, что тебя откормили, и даже без меня скоро поведут на бойню? Это был мой тебе добрый совет, из тех времен, когда я тебя любил как брата. Потому что сейчас, если ты окажешься на плахе, грустить об этом я совершенно не буду. А теперь у меня осталось очень мало времени для того, чтобы подготовиться…

К дуэли – я хотел сказать. Но вовремя вспомнил, что соврал Десмонду, что дуэли не будет.

– …к утренней встрече с посланниками стражей границы. Поэтому проваливай отсюда, и, если будет что по делу, пиши текстом. Пшел вон.

Десмонд, с исказившимся лицом, поднялся, раздувая ноздри. Я сидел и насмешливо смотрел ему в глаза.

Расстегнув ворот, Десмонд достал фамильный амулет с крыльями ворона – амулет главы фамилии, который невозможно потерять. Сжав его в кулаке, так что крылья напитались кровью, Десмонд убрал амулет обратно. Закрыв глаза, он сжал кулаки и воззвал к богине.

Момент истины.

Секунда. Две. Три.

Дева Морриган ему не отвечала. Не отвечала владельцу амулета, обратившемуся к покровительнице рода за поддержкой в подтверждении полномочий главы фамилии. Осознание этого так меня порадовало, что я даже не смог скрыть непослушную улыбку.

– Ты так тужишься, что я боюсь, как бы ты сейчас громко не…

Закончить фразу я не успел – развернувшись, с грохотом опрокинув стул, Десмонд выбежал из комнаты, хлопнув дверью.

Я же откинулся на спинку кресла и несколько минут просидел с закрытыми глазами. Чувствуя, что спина полностью мокрая от пота, да и виски щекочут сбегающие струйки.

Ф-фух.

Это было опасно.

Позволив себе лишь немного расслабиться в кратком отдыхе, я поднялся из-за стола, подошел к окну. И склонил колено перед зеленым сиянием, благодаря Морриган за поддержку.

Крайне редкое зрелище – Рейнар сам преклонил колено. Как знает каждый септиколиец и римлянин, варгарианцы Врангарда преклоняют колени только перед Рейнарами. А сами Рейнары – только перед женщинами: дочерями своей фамилии и триединой богиней.

Крайне редкое зрелище… вот только я еще не знал, что судьба снова поставит меня на колени завтра, причем перед огромным количеством зрителей. Сейчас же, поднявшись через пару мгновений на ноги, я уже настроился на рабочий лад.

Времени оставалось немного – утром за мной уже заедут секунданты. Так что нужно немного потрудиться и получше освоиться в новом теле, чтобы завтра не отправиться обратно в Посмертие.