Волхв

Глава вторая

На этот раз, увидев Берсева, Быков с кресла не встал и даже не приподнялся, а показал хмуро рукой на стул и буркнул вместо приветствия:

— Что ж вы так облажались? Такую операцию провалили! Вы же меня, скоты, на деньги кидаете, на большие деньги, а я такое никому не прощаю. Я вам бабла немеряно отвалил, а каковы результаты?

— Здравствуйте, Антон Петрович, — улыбнулся кривой улыбкой шаман, видно было, что начало разговора ему очень не понравилось. — Сейчас все доложу по порядку, тогда и ругаться будете, если, конечно, найдется за что.

— Докладывай, раз считаешь, что не за что мне вас ругать, — Быков нажал кнопку. — Любаша, полчаса меня ни для кого нет!

— Итак, мы поставили маячок на джип телохранителей, стали вести скрытое наблюдение, для чего задействовали три машины, — начал Берсев. — Мои люди следили с безопасного расстояния. Вчера эти парни рано утром сели на джип и отправились за город, в след за ними выдвинулась вся группа. На сотом километре трассы, они остановились и стали ждать. Примерно через два часа состоялась встреча, к тому времени все мои люди находились на местах и были готовы действовать. Было определено место операции, порядок и маршрут каждого транспорта. Примерно в десять часов состоялась встреча качков и странника. Мои люди хоть и находились далеко, но тем не менее хорошо видели, как это произошло. Из леса вышел мужичок-лесовичек в лаптях, штанах из камуфляжной ткани, рубашке на выпуск и выгоревшей на солнце ветровке. Фрукт, по всему видать, интересный…

— Ты это серьезно? — хозяин кабинета заинтересовался. — Вот так вот и вышел — весь в лаптях и шароварах?!

— Имеется фото, — шаман залез в папку и подал Антону Петровичу фотографию. — Извините, лицо плохо видно. Этот странник постоянно вставал таким образом, что снять его издалека не имелось возможности, он словно догадывался о наблюдении, хоть мои люди держались в полукилометре от джипа и работали с первоклассной оптикой.

— Любопытно, — Быков достал лупу и внимательно смотрел фото. — Действительно, лапти, рубаха на выпуск, причем косоворотка с орнаментом, все как будто напоказ, смотрите, сельские мы. Что происходило дальше?

— Странник сел в джип, и машина направилась к городу, — шаман вздохнул. — Мы привели в движение все необходимые для аварии транспортные средства, а дальше началось непонятное. Когда до места аварии осталось не больше двадцати метров, и уже все участники по команде начали свои маневры, неожиданно джип резким, лично для меня необъяснимым маневром, ушел с трассы. Поскольку все было рассчитано по секундам, то столкновение уже было не остановить. Авария произошла, как мы и планировали, но, к моему великому сожалению, транспорт со странником не пострадал, а вот все остальные машины оказались разбиты. Столкновение получилось крупным, в нем участвовало тридцать семь машин, погибло пятнадцать человек, мы понесли большие материальные потери…

— Что ты мне тут лепишь?!! — побагровел Антон Петрович. — Какая мне разница, сколько там погибло, если в этой аварии не было того, кто мне нужен? И объясни, как так получилось? Куда вы смотрели? О чем думали? Это же трасса федерального значения, как вы могли не учесть второстепенных дорог и не перекрыть их? За что ты меня платить заставил?!!

— К сожалению, там имелась одна грунтовка, старая и заброшенная, — Берсев огорченно хмыкнул. — Мы ее даже в расчет не брали, а оказалось, что зря. Джип со странником ушел по ней в лес, объехал место столкновения и направился к городу. Все наблюдатели оказались отсечены аварией, так что дальнейшая слежка стала невозможна. Подхватили мы джип снова уже возле особняка Груздева.

— Красиво, — криво улыбнулся Быков. — Получается, кто-то предупредил шестерок? У тебя в конторе крысы развелись? Наверное, тебе пора санобработку заказывать?

— Никак нет! — ответил по-военному шаман. Когда-то он действительно служил в одной закрытой конторе, которой приходилось делать многое, о чем не говорят, а гриф секретности не снимается никогда. — Даже если крыса и имеется, она никак не могла предупредить телохранителей, просто не успела бы, да и подслушка у нас стояла, мы все телефонные звонки в том районе отслеживали. К тому же детали операции были известны только мне и моим замам, а они вне всяких подозрений. Нет, тут не крыса, здесь что-то другое помешало.

— Тогда что? — спросил Антон Петрович. — Как эти твари смогли узнать, что на них готовится покушение?

— Существуют люди, у которых чутье сильно развито, — неохотно ответил Берсев. — А если еще и побывали в горячих точках, то оно у них вообще становится звериным. За неделю чуют неприятности. У меня тоже есть такие парни, я их держу для особых заданий. Не думаю, что шестерки мэра что-то узнали, да и глуповаты они, если честно, а вот странник может вполне может оказаться тем человеком, который почувствовал опасность и сделал все, чтобы избежать аварии…

— Получается, нам его не взять, раз он такой чуткий?! — спросил хмуро Быков. — Если он чует опасность, что ты с ним можно сделать? Он же будет уходить из всех твоих ловушек: и киллера почует, и мину под машиной, и снайпера. А может, ты врешь, чтобы оправдаться?!

— Недосягаемых людей не существует, — покачал головой шаман. — Просто при планировании придется учитывать его чутье. А врать я начальству не приучен, у нас в конторе за такое в расход пускали, потому как легкое вранье к большим последствиям приводит, и понять невозможно, с чего все началось. Подмена информации путь к ошибкам, а это чаще всего смерть. А вы, как я понял, вы даете на странника заказ? Не рано? Мы даже не знаем, что он из себя представляет.

— Даю заказ, — мрачно кивнул Антон Петрович. — Он мне грандиозную операцию сорвал, которая стоила мне немало крови и денег, а я такое не прощаю. И кроме того, чувствую я, что странник этот не так просто здесь оказался. Груздев никогда бы не связался с никому не известным шарлатаном, а если он на это пошел, то вероятнее всего отлично знает, что этот целитель ему поможет.

— Хорошо, — кивнул Берсев. — Заказ принял. Тем более что и у меня к страннику есть личные претензии за аварию, в которой он не пострадал. Да и насчет информированности Груздева вероятнее всего вы правы, непростой это человек…

— Продолжай, — Быков достал из шкафа пузатую бутылку дорогого коньяка, налил себе в бокал и стал не спеша потягивать ароматный напиток. Шаман недовольно покосился на бутылку, но промолчал. Если хозяин не предлагает ему выпить, значит, сильно недоволен. — Слушаю. Что еще случилось?

— Не знаю, как объяснить, сам впервые с таким сталкиваюсь, — Берсев почесал в затылке. — Какая-то мистика. Странник по приезду в особняк первым делом осмотрел девочку, и сразу определил, что использована черная магия, потом каким-то невероятным образом вычислил место жительства мальчишки, вслед за тем сам выехал с группой захвата и привел полицию прямо к двери парнишки. Нашего юного черного мага взяли, причем в захвате даже прокурор города участвовал.

— Что дальше? — нахмурился хозяин кабинета. — Говори!

— А дальше допросили паренька с пристрастием, а потом то, что от него осталось, закопали где-то в лесу.

— На нас смогут выйти? — спросил Антон Петрович. — Мальчишка что-то знал?

— Я уже говорил, что ничего он не знал, да и знать не мог, — ответил шаман. — Книжки ему дала одна его знакомая, конечно, по нашей просьбе, а как провести обряд подсказали на форуме в интернете, так что к нам никакие следы не ведут.

— Получается, что и девочку он вылечит? — спросил Быков. — Выходит, чутье меня не обмануло?

— Вероятнее всего, — вздохнул Берсев. — Куклы больше нет, а раз негативное воздействие исчезло, сама теперь вылечится.

— Дерьмо! — выругался Антон Петрович и налил себе еще бокал коньяка. — Опять все испоганили.

— Так получилось, — шаман с сожалением посмотрел на исчезающий коньяк и помрачнел. — Будем готовить новую операцию?

— Будем! — решительно заявил Быков. — Я не привык просто так деньги терять. Только сначала надо этого странника убрать. Скажи своим, что за него будет оплата двойная, чтобы старались. Мне денег не жалко, только пусть эта сволочь сельская, монастырская больше не живет.

— Понял, — покивал Берсев и пошел к двери. — Сделаем…

— И все-таки кто он такой? — спросил Антон Петрович. — Что-нибудь узнали?

— Пока глухо, как в танке, но будем выяснять, — шаман остановился у двери. — Фото мы его сделали, правда, изображение по неизвестным причинам получилось мутное, но работать эксперты могут. Думаю, дня через два что-то получим.

— Ну и ладненько, — хозяин кабинета отвернулся к своим бумагам. — Свободен! Смотри еще раз не облажайся, я не люблю неудачников…

— А кто их любит? — Вздохнул Берсев. — Это же диагноз, с ним долго не живут.

Едва рассвело, его разбудила какая-то птичка. Буров улыбнулся ей, мысленно погладил и хотел снова закрыть глаза, чтобы еще немного поспать, но увидел, что из дома выходит Груздев и направляется к нему. Мэр подошел к тополю, под которым он так хорошо выспался, и помахал приветливо рукой:

— Странник, идем со мной, позавтракаем и поговорим. Извини, у меня времени мало, надо на работу, все-таки глава города, иначе мои помощники такого за день накуролесят, что потом год разгребать придется.

Ели они в кабинете. Тихомир завтракал парным молоком и булками, которые испекла кухарка, а мэр пил кофе с бутербродами. Когда они поели, Николай Петрович произнес:

— Когда-то я спас вашего настоятеля от тюрьмы, да еще пару раз выручал, в том числе и деньгами. Можешь передать игумену, что долги я его списал, больше он мне ничего не должен. Как я понял, с моей дочерью теперь все будет в порядке?

— Да, все будет хорошо, — твердо сказал Буров. — Главная причина устранена, через пару недель ее будет не узнать. Девочка начнет носиться по дому и школе, возраст у нее такой, энергии много, но мой оберег пусть не снимает, так и живет с ним до конца жизни. Я его периодически подзаряжать буду. Кстати, выяснили, почему этот паренек так хотел ее смерти?

— Маленький уродец ей завидовал, — фыркнул Николай Петрович. — И не только ей, при тщательном обыске квартиры нашли еще три незаконченные куклы, одну он готовил на сына прокурора, видел бы ты, как правозащитник наш главный рассвирепел, душить мальчишку кинулся, еле оттащили. А две другие заготовки сделал на детей наших олигархов. Он почему-то решил, что шантажировать их сможет, деньги так заработает, а смерть моей дочери для всех примером должна была стать — мол, и с вашими детьми так будет. Куда катится этот мир, если уже дети детей убивают?

— Как всегда — в тартарары, — грустно усмехнулся Тихомир. — Плохо, конечно, что мальчишка только в жизнь вошел, а уже начал других людей убивать. Кто-то ему подсказал такой вариант, но никто не рассказал, как это губительно для души.

— Вот-вот, я и говорю, дерьмо люди пошли, — мэр пил кофе и смотрел в окно. — А еще этот маленький поганец за моей дочерью пытался ухаживать, что-то ей заливал про астрал, но она у меня девочка правильная, сказала, что ей такое неинтересно, вот после этого поддонок решил ее проучить, а заодно и показать всему миру, насколько он крут.

— И показал, — грустно проговорил Тихомир. — Хоть и понравилась девочка, а решил убить. Не понимаю я этого…

— Я тоже, — Николай Петрович налил в стакан немного коньяка и выпил. — Хреновый становится мир, жить страшно, но, увы, приходится, другой альтернативы нет.

— Это так, — согласился Буров. — Что сделаете с парнем?

— Оно тебе надо, странник, об этом знать? — спросил Груздев. — Инквизиции у нас нет, но уж как-нибудь решим вопрос. Мать его, конечно, жалко без кормильца оставлять, но и тут что-нибудь придумаем. Не бери в голову, ты свое дело сделал, с остальным сами разберемся, работа у нас такая, разные проблемы решать, опыт имеется, и не такие сложные вопросы решали…

— Вы правы, — согласился Тихомир. — Действительно, не мое дело.

— Вот-вот, — хозяин еще немного выпил. — Теперь о тебе. Есть у меня для тебя выгодное предложение. Как ты смотришь на то, чтобы меня и мою семью защищать от такой пакости? Деньги хорошие платить стану. Жить будешь, сытно, богато, квартиру в городе купишь или даже дом…

— Прошу великодушно извинить, но не подходит мне это, — Буров ответил отрицательно, он это предложение ждал, поэтому оно для него не стало неожиданностью. — Не сочтите за неблагодарность, но дышится в городе тяжело, да и сердце кровью обливается, каждый день смотреть, как люди вокруг свои души губят. Пойду я лучше обратно к себе. У меня избушка выстроена в лесу: тихо там, хорошо, птички поют, звери в кустах возятся…

— Ну, смотри, — вздохнул Николай Петрович. — Хоть и ожидал такого ответа, а все равно жаль. Ладно, скажи, чем тебя отблагодарить?

— Мне ничего не надо, у меня все есть, — Тихомир улыбнулся. — Но на всякий случай запишите долг на себя, жизнь длинная, вдруг мне понадобится то, что только вы сможете дать.

— Это само собой, — кивнул мэр. — Тебе выдадут телефон, по которому ты сможешь до меня дозвониться. Я принимаю и признаю, что должник перед тобой, так что удачи тебе, странник.

— Спасибо, — Буров встал и направился к двери. — И вам всего хорошего. В трудную минуту можете рассчитывать на меня. Как я понял, телефон может звонить в обе стороны?

— В обе, так что позвоню, если нужен мне будешь, — усмехнулся Николай Петрович. — Удачи тебе, знахарь.

Отвезли его до того места, где подобрали, все те же Крест и Серый. А дальше Тихомир снова пошел по лесу. Путь предстоял впереди долгий, но это была дорога домой, а возвращаться всегда легче, чем уходить. С каждым шагом лес становился чище, понемногу зверье появилось, птицы запели. Мох под ногами пружинил, помогая идти. Тело благодарно отзывалось на каждый вдох воздуха, пахнущего сосновой хвоей и влагой, на тепло и энергию жизни, в сердцевине которой он находился.

Пройдя километров двадцать, Буров устал, присел на обросший мхом полусгнивший ствол огромной вывороченной ветром ствол ели и стал неспешно жевать сорванные побеги свежей травки, в которых ощущалась свежесть леса и сила жизни, и вдруг вздрогнул. Внутри словно что-то лопнуло. Такое у него бывало, когда умирал кто-то из тех людей, что он знал. Неожиданно перед глазами всплыло лицо парнишки, который навел порчу на девочку Настю, и Тихомир понял, что это его смерть он ощутил. Еще он знал, что смерть у мальчишки была непростой и мучительной. Он словно видел глазами, как тот задыхается заживо погребенный в гробу, связанный, с кляпом во рту, чтобы не успел прокричать заклинание, выкрикнуть проклятие, не смог ногтями на крышке гроба написать старинные символы вызова демонов из потустороннего мира.

Буров грустно усмехнулся, подумав о том, как бы разочаровалось человечество, узнав, что из этого всего мало что на самом деле является правдой, многое просто придумано последующими поколениями. Проклясть можно и без языка в смертном полубреду, и будет проклятие убивать всех в роду, пока не иссякнет, не истончится от времени, или кто-то не снимет его с потомков, даже не знающих, почему их род проклят, и кто его проклял.

Тихомир доел травку, хоть она уже стала горчить вероятнее всего от его мыслей. Мальчишку было жалко, но он понимал, что если он вступил на путь черного мага, то вряд ли вернулся обратно. Так легко отнимать чужую жизнь, используя заклятье, так приятно казаться всемогущим, чувствовать себя приобщенным к черным пластам неведомого большинству людей знания, так сладко ощущать себя властелином мира, когда знаешь, что можешь убить, или сделать кого-то несчастным, и никто не узнает о том, что это сделал ты, что от этого мало кто может отказаться. К сожалению, мало кто понимает, что у всего есть своя плата, и за принесенное зло темные платят своей душой, она у них истончается, теряет возможность перерождения. Знали бы они, сколько призраков и сущностей бродит рядом, которые появились из черных магов, может быть были бы более осторожны с тьмой внутри себя.

Кому-то нравится ощущать себя пастырем среди овец, но мало кто знает, что и у пастырей есть свои пастухи. И они не знают жалости. Бессмертные сущности любят пошутить, забирая бессмертие у тех, кто не понимает происходящего, но уже научился нести зло.

И еще хорошо, что история так закончилась, паренек просто умер, и его душа, еще не настолько отягощенная злом все-таки сможет добраться до туннеля, который унесет его наверх, а там появится новый шанс вернуться и все исправить.

Но ведь могло произойти и по-другому. Тот, кто входит в тонкий мир, кто начинает проводить обряды и выкрикивать различные заклинания, должен знать, что это совсем небезопасно. В астрале полно разных сущностей, и выпить душу им ничего не стоит, а после этого забрать тело и использовать его так, как им нравится. Для них призыв темных сил, как крик в тишине, как свет в ночи, они всегда ощущают темную магию, и собираются вокруг тех, кто ее творит.

Мало кто знает, что люди в астрале не главные, и не самые мощные игроки, а лишь одни из самых слабых. И тот, кто думает, что сущности боятся заклинаний, кто верит, что ему будут подчиняться огромные мощные демоны только потому, что он произнесет набор чаще всего бессмысленных слов на забытом людьми языке, тот просто идиот. И кому вообще в голову пришло, что сущности понимают язык забытых рас? Мало кто знает, что главное не слова, а мысли, потому что они и есть энергия, которая преобразует все.

Темных колдунов в астрале любят, потому что они чаще всего заключают договора, отдавая свою душу сущностям, а то и тело, даже не понимая, что они делают. Мальчишка был обречен сразу после того, как взял в руки магические книги с черными ритуалами и обрядами, хоть вряд ли знал об этом. Он был так юн, а смерть его была так ужасна. Увы, это его плата за принесенное в эту жизнь зло. И пусть радуется, что душа ушла наверх, а значит, получит возможность перерождения.

Мир по-настоящему справедлив, хоть многие не понимают этого. Каждый получает свое, и все вернутся туда, откуда пришли. И каким бы ни был человек крутым здесь на земле, вверху он станет маленькой хрупкой душой, не способной даже двигаться потому, что у него нет на это ни сил ни энергии. Там наверху сила и возможности меня действительность оказываются лишь у тех, кто делал добро, кто увеличивал свою душу на Земле, а не уменьшал ее всеми возможными способами привнесения зла в жизнь других. Именно добрым открывается новый путь, путь силы и нового будущего.

Буров еще раз воздохнул, мысленно прощаясь с пареньком, и зашагал дальше, впитывая спокойный и приятный лесной мир вокруг. Здесь он был дома, где его знали и любили, и где он мог жить, не боясь никого и ничего, где даже медведь уважительно уступал ему дорогу, а лоси приходили к его избушке и брали с рук куски круто посоленного ржаного хлеба, который он пек сам. Настоящий, на опаре, которую ставил на разных травках…Сейчас бы съесть хотя бы кусочек, и он стал бы по-настоящему счастливым, потому что уже соскучился по правильной еде, которая дает силу и энергию.

Телефонный звонок вырвал Дронова из пучины тягучего скверного сна, в котором он раненый никак не мог доползти до спасительного укрытия, чтобы перевязаться и вколоть что-нибудь из аптечки. Он даже высунуться не мог, огонь был настолько плотным, что поднятую кверху доску, которую он подобрал на земле, сразу раздробило парой пуль. Его явно прижимали к земле, чтобы кто-то из бойцов противника мог подобраться к нему сзади, чтобы прикончить. «Дрын» — таким был его позывной, отчасти из-за роста, отчасти из-за фамилии, достал гранату для последнего «Прости-Прощай», но тут в его сон влез телефонный звонок и все испортил.

Умереть ему не удалось, как и захватить с собой на тот свет неизвестного врага, а давно известно, что храбрые воины попадают в таинственную валгаллу, там они пьют, рассказывают о своих подвигах, и спят с красивыми девственницами, которые разносят им напитки и божественную еду. Конечно, Валгалла, рай для скандинавских воинов, но наемник был уверен, что там ждут всех смелых воинов, независимо от веры и национальности. Иначе с кем пойдет в последний поход Один, чтобы замочить всех иноверцев, когда начнется божий суд?

У мусульман тоже есть подобный рай для воинов, в котором также кормят и поят гурии, туда его бы тоже наверняка взяли с превеликим удовольствием. Воин есть воин, а кто он по национальности не так важно, важно, сколько душ убиенных врагов он принесет с собой. Но со скандинавами все-таки проще, одна у них с русскими кровь, пусть и разбавленная веками.

— Да, — прорычал он в трубку. — Кому и чего надо в такую рань?

Дронов был здоровым, сильным мужчиной, метр девяносто с лишком, больше сотни килограмм веса, причем это были одни мышцы. Для того чтобы их поддержать, он три раза в неделю ходил в спортзал, тягал железо и не только. Физподготовка дело вообще полезное. В спортзале он и его команда изучали навыки лазания по стенам, стреляли в подвальном тире и занимались боевыми единоборствами, периодически нанимая то одного, то другого инструктора. Ради этого не жалели денег, потому что это спасало жизнь.

Жил Дрын один, отчасти из-за того, что был не очень красив. Однажды ему не повезло, и пуля насквозь прошла через обе щеки, выбив зубы. Хорошо, что больше ничего не пострадало, за это Дронов был благодарен судьбе. Могло ведь и убить. Теперь шрам уродовал лицо так, что пугались прохожих и даже ДПСники, которые иногда его останавливали. Порой все-таки ему удавалось знакомиться с представителями прекрасной половины, слава богу, в сегодняшнем мире женщины смотрят больше на толщину кошелька, чем на лицо, но после бурного секса почему-то каждая из них решала, что с таким лицом он будет исполнять все, что она захочет, и начинала пытаться тем или иным образом им манипулировать.

Этого он не любил и пресекал незамедлительно. И едва какая-нибудь милая барышня высказывала свое намерение сесть ему на шею, он собирал вещи, брал ее на руки, выносил на лестничную площадку и там оставлял. После этого пару минут слушал, что он такое из себя представляет, и вообще кто такой, а потом шел на кухню, пить и материться. Мог ли он сделать себе пластическую операцию? Конечно. Денег хватало. Но он не видел в этом никакого смысла. Сейчас он выглядел свирепым мрачным воином, это позволяло ему руководить командой опасных бойцов, и никому из них в голову не приходило его ослушаться. А вот будет ли он обладать таким же непререкаемым авторитетом, если уберет шрам, Дронов глубоко сомневался. Нет уж лучше он будет иметь работу, а женщины будут, если в кармане звенят монеты.

— Заткнись, Дрын, и слушай, — голос командира в трубке заставил Дронова тут же придти в себя, и отвлечься от ненужных сейчас мыслей. Он даже помотал головой, чтобы поставить мозги на место. — Есть хорошо оплачиваемый заказ — простой, проще не бывает, это как игрушку отобрать у ребенка. Есть объект, причем один и его нужно нейтрализовать. Подробности через полчаса на старом месте, поднимай всю свою команду…

— Всех то зачем? — недовольно спросил Дрын. — Если объект один, сам справлюсь.

— Отставить разговоры! — рявкнул командир, позывной которого в части, где служил Дронов, был «Рык», что ему очень подходило. Как рявкнет, так сразу хотелось штаны сменить. — Все подробности при встрече. Время пошло, я выезжаю, опоздание приравнивается к провалу! Выполнять!

Дронова словно с места подкинуло, так с ним командир давно не говорил, он рванул в ванную, сразу включил холодный душ, и простоял под ним пару минут, чтобы в башке посвежело. Потом сунул в рот зубную пасту, прочистил зубы жесткой щеткой и побежал на кухню, по дороге схватив одежду. Стукнул по кнопке включения чайника, и начал быстро одеваться, скача то на одной, то на другой ноге. Одновременно он ухватил телефон, нажал нужную кнопку, и каждому из группы пошло сообщение о готовности номер один. Дрын как-то не сомневался, что уже через полчаса все будут готовы и ждать его в условленном месте с оружием и в полной боевой готовности. Так у них было условлено, а свою команду он подбирал сам, в ней раздолбаев и дураков не водилось.

Чайник вскипел, он бросил в кружку две ложки растворимого кофе, потом разбавил молоком и залпом выпил. Через пару минут уже заводил машину. Время было шесть часов утра, пробки еще не появились, поэтому до нужного места он долетел за десять минут. Даже самому понравилось — оказывается и в городе можно ездить быстро и без лишних, никому ненужных заморочек.

Командир ждал его в круглосуточном кафе, курил за дальним столиком в пустом зале и пил кофе. Дронов сел напротив него, заказал яичницу с ветчиной и кофе дремлющей на ходу официантке, и стал ждать, когда Рык сформулирует задачу. Тот, подождав, когда женщина отойдет, мрачно произнес:

— Внимательно слушай, вопросы потом, времени мало. Итак, есть объект, — командир передал ему конверт, в нем лежало смазанное фото обычного серенького мужичка лет пятидесяти, с виду абсолютно неприметного. Но что-то все-таки неприятное и опасное в нем было. Что именно, Дрын сказать бы не смог, но, прикинув для себя, решил, что с этим человеком все не так просто, с ним требуется большая осторожность. Таких надо убивать со спины или с дальнего расстояния, используя оптику, тогда они смирные. Почему-то возникла мысль, что даже он, Дронов, в драке один на один с ним не сдюжит. Таких противников он давно не встречал, поэтому Дрын насторожился. — Вот фото, пусть плохонькое, но лицо разобрать можно. Нам известно только, что сегодня объект выедет из города и направится к себе домой, а дом у него в лесу. Где именно, знают монахи одного монастыря. — Рык передал ему карту в пластиковом чехле. — Монастырь и ближайшая деревня, к которой есть неплохая грунтовка, отмечены на карте. Задача твоей группы проста, как два пальца об асфальт, объект убрать любым способом без каких-либо сложных затей, оплата двойная, стандартная. Ты должен его перехватить по дороге домой, каким маршрутом он ходит, узнаешь от монахов.

— Командир, — Дронов принял от официантки тарелку с яичницей и начал жадно и быстро есть. Говорить он мог и с набитым ртом. — Мутная какая-то задача. Один человек, кто — неизвестно. Живет в лесу. Вообще непонятно, кому он нужен? Для того чтобы с ним разобраться, придется монастырь на уши ставить, а такие вещи стремно делать. Все-таки церковь, монахи — божьи люди, богу пожалуются, а оно нам надо, мы все под ним ходим, а вдруг ему не понравится?

— Монахи не монахи… — командир хмуро посмотрел на него. — Твое какое дело? Есть задание, которое нужно выполнить, за работу деньги платят и хорошие. Чего это ты о боге вспомнил?! А когда деревни чехов потрошил, стыдно не было? С чего всполошился?

— Командир, ну не надо, вспоминать старое, прошу тебя, — поморщился Дрын. — Тогда была война, которая, как известно, все списывает, сейчас все иначе, и я не отказываюсь, а уточняю. Кому, как не тебе лучше всего известно, что детали жизнь спасают.

— Если не отказываешься, тогда спрашивай, — Рык махнул рукой официантке, и она ему тоже принесла яичницу, местное дежурное блюдо. — Только не забывай, что время идет, если упустишь объект по дороге, это может быть чревато, то он уйдет в лес, где его искать потом будешь? В лесу он как дома…

— Нормально все, командир, успею, вот уже позавтракал, — Дронов принялся за кофе. — Мои ребята тоже сидят в забегаловке, кушают. Рассказывай, что за фрукт, почему его нужно ликвидировать?

— Почему не знаю, — недовольно покачал головой Рык. — А справки кое-какие навел. Он из соседнего ведомства, специалист по изъятию и разным тайным операциям. Возможно, из-за его прошлых дел и принято решение о ликвидации. Как говаривал один мой друг, уже давно покойник: много знаешь, мало живешь. А монахов я тебя убивать не заставляю, твоя задача уничтожить объект, сделаешь это тихо и без проблем, честь тебе и хвала, зелень получишь для подкормки.

— Уже что-то понятно, — Дрын оставил тарелку в сторону, посмотрел, как командир уплетает яичницу, и вздохнул: время, действительно поджимает, придется добирать сухпаем. — Итак, приходим в монастырь, ставим всех на уши, узнаем, в каком лесу живет объект, а также где находится заветная тропка, по которой он ходит. Дальше еще проще, расставляю на этой тропке снайперов, они его щелкают, и задачка выполнена — так?

— Оптимально, — согласился Рык. — Просто и со вкусом.

— Тогда зачем мне вся команда? — поинтересовался Дронов. — Нужны трое снайперов, расставлю: сделают один выстрел, и готово. Команда по зачистке требуется, когда цель групповая или что-то может пойти не так…

— А если не возьмешь на тропе? — спросил командир. — А если кто настучит ему, что вы им интересовались? Деревню и монастырь надо будет блокировать до окончания операции — так?

— Так, — неохотно согласился Дрын. — И все равно мутно как-то, но вроде просто, сделать можно…

— Иди, работай! — фыркнул Рык. — Если бы мы брались за все чистое, то кому бы мы были нужны? Нам за муть и платят…

— И то верно, — Дронов быстрым шагом пошел к двери, на ходу доставая телефон. — Готовь баксы, командир, мы скоро…

— Аккуратнее там, — Рык усмехнулся. — Мужик непростой, из спецов, поломать твоих ребят может, если они ему под руку попадутся.

— Разберемся, мы тоже не пальцем деланы, — Дрын выскочил из кафе, сел за руль, по дороге позвонил своим бойцам, сориентировал их на нужную трассу и сообщил место встречи. Работа началась. Через полчаса четыре битком набитых черных джипа уже неслись по трассе в сторону далекого монастыря, такие колонны даже полиция не останавливает, а только задумчиво провожает взглядом. Братки не братки, спецы не спецы — все с оружием и липовыми удостоверениями, лучше отвернуться, целее будешь…

Тихомир замер, осторожно опустил поднятую ногу на мох, потом бесшумно опустился на землю, пополз к стволу, прячась под густые ветки, и там слился с елью. Что-то было не так, что-то происходило рядом, и вряд ли это было чем-то хорошим, иначе не поднялась бы несуществующая шерсть на теле, не пробежали бы мурашки, не похолодело бы в груди. Он замер, прислушиваясь. Хрустнула ветка, потом послышался шорох раздвигаемых ветвей. Буров бесшумно перебрался за густые кусты, там лег на влажную землю, прикрытую прошлогодней листвой, и теперь мог видеть лощину полностью, а вот его заметить было почти невозможно. Хрустнул еще один сухой сучок, послышалось тяжелое дыхание, и на склон выбрались трое мужчин в камуфляже. Одеты они, были как охотники, только оружие почему-то имели армейское, да еще и оборудованное оптикой.

А все, что странно, то опасно, этому его еще в родной конторе научили, не всегда же он Тихомиром был, он когда-то сам носил погоны и удостоверение, бывал в горячих точках и не раз, и при этом умудрился остаться живым, хоть это было и непросто.

Конечно, можно с автоматом идти в лес на медведя, но только те, кто имеет право на ношение такого оружия, одни не ходят, их сопровождают лесники. А что делать в лесу чиновникам и буржуям в это время? Сезон охоты еще не наступил, медведя брать рановато, не нагулял он еще жирок, да и шкура у него плохая, редкая, да с пролысинами, густой мех только осенью появится. И других зверей брать, пока смысла нет, рано, тощие, еще не откормились, шкура тоже летняя, слабая. А эти охотники идут одни, да еще и озираются по сторонам. Получается, не на зверей охотиться пришли. Тогда на кого? А на кого разрешена круглогодичная охота?

Лишь одну живность разрешено отстреливать в любое время года без лицензии. Человека! А из людей в этих местах только он, больше здесь никто не живет. Выходит не охотники, да и камуфляж армейский, причем нерусский, такой в бутиках не продается. Получается, эти ребята за ним пришли, и его шкуру хотят повесить в изголовье. Он их не знает, и ничего плохого им не сделал. Выходит, наемники. Кто-то их нанял. Кому-то понадобилась его смерть. Непонятно только, кому не угодил. Вроде из леса не выходил, никого не трогал, жил мирно. Всего один раз и вышел в город, и уже, получается, кому-то стал поперек пути? Но чем?

Насолить мог только тем, что девочку спас. Выходит, нужна была кому-то ее смерть. А он не дал убить, вот и стал врагом. Если вспомнить, с чего все начиналось, то ясно, что с самого начала дело было непростым, авария эта на шоссе, в которую едва не попали, чудом спаслись, а ведь она была специально подстроена. Если вспомнить, то тогда еще ему показалось странным, такое скопление техники на одном участке, да и шли они неспешно, а вот когда с ними поравнялся джип, сразу все задвигалось в хорошем темпе. Непонятно было тогда, а вот сейчас все понемногу и складывается в картинку. Точно убить хотели, для того и аварию придумали.

Получается, что влез по незнанию в чужие дела, вот сейчас за это ему и мстят. Обидно, что до его избушки осталось всего-то ничего, с километр не больше, там у него место для боя подготовлено. Правда, убивать никого сегодня не хочется, точнее не можется, сломалось что-то внутри, так что боец он не агрессивный, не яростный. Конечно, боевые навыки никуда не делись, они вбиты на уровне подсознания, и если придется, то заработают как прежде, да только не нужно ему такое. Он потому в лес и ушел, чтобы сохранить то немногое, что еще от души осталось после прошлой бурной жизни в конторе. А тут, кажется, все снова начинается…

— Его лежка где-то недалеко, — произнес один из «охотников», встав рядом с кустом. — Но пройти он к нему может только по этой ложбинке, ниже болото, выше склон крутой, идти неудобно, так что ждать будем здесь. Не курить, не пить, не испражняться! Как сказал командир, он из спецов будет, значит, аккуратный, осторожный и наблюдательный. Как увидите, валите сразу, не дайте себя заметить, иначе уйдет, а в лесу мы его не достанем, он здесь все звериные тропки знает.

— А объект точно появится? — спросил второй наемник. — Не пустышку тянем?

— Его видели, когда он в деревню заходил, там поздоровался с одним мужиком, тот его узнал, — ответил первый. — Отсюда от деревни верст пять будет. Мы его опередили, потому что на джипах, но ненадолго.

— Пять километров по тайге? — третий охотник отмахнулся от мошки, кружившейся над его лицом. — Не факт, что быстро дойдет.

— Этот дойдет, — ответил первый. — Ходить умеет, это для нас тайга проблема, а для него дом родной. Так что будет в течение часа, максимум двух, домой он всегда приходит до темноты, так сказали монахи. Да и никто по лесу ночью не бродит кроме зверья, опасно очень.

— Ясно, — киллеры расползлись по кустам, один засел совсем рядом. — Ждем.

Буров с тоской посмотрел на небо. Было ясно, что убийцы пришли за ним, ошибки быть не могло. И как это ни печально, разговаривать с ним они не захотят, парням нужна его жизнь, они пришли ее у него забрать, потому что за нее им заплатили.

И не ошибка это, он действительно заходил в деревню минут двадцать назад, поздоровался с одним из своих больных, о здоровье спросил. Могли эти ребята его опередить? Да, вполне. По дороге на машине могли выиграть и больше времени, особенно если они находятся в монастыре. Про монахов они тоже сказали. Что делать дальше, непонятно. Уйти в лес? Так все равно рано или поздно найдут. Убить этих? Взять на себя чужую кровь? Так не темный маг, ему их кровь только во вред будет, душу уменьшит, а то и совсем уничтожит, уж лучше самому умереть, по крайней мере, сохранит то, что приобрел. Самому подставиться под пули? Так вроде рано еще, только-только начал понимать, как все устроено, сила внутри появилась, да мозги начали на место вставать. Нет, умирать не хочется. Рановато. Из-за каких-то идиотов терять возможность развития? Так глупо это. Ни один волхв на такое бы не пошел. Нашел бы выход бескровный, и он найдет, просто подумать надо.

Но если он не может убить своих врагов сам, значит, надо просить того, кто может это сделать без проблем для своей души. А где таких взять в лесу? Он задумался. А почему бы и нет? Зверья здесь много, в том числе такого, что и с человеком справится. Странник вздохнул: вот так всегда, не хочется, а приходится чего-то придумывать, что душе кажется тяжким грузом. Но эти ребята убийцы, они сами выбрали себе путь в никуда. Они несут зло, без них в этом мире станет легче жить. Никто не осудит его за их смерти. Их черные души никому не нужны, они на перерождение не пойдут, это брак, отхожий материал.

Он закрыл глаза и начал мысленно осматривать пространство вокруг. Почти сразу обнаружил живое существо рядом, и не просто какую-то мелкую тварь, а змею, она находилась всего в паре шагов от ближайшего псевдоохотника. Тихомир обрадовался ей как ребенок, которому купили игрушку. Змея убийца знатная и незаметная. После укуса ничего с ней не случится, отползет, спрячется, а в траве змею не найти. Он мысленно коснулся гадюки, та охотилась на лесную мышь, поэтому перенаправить на другую дичь не составило труда.

Он навел гадюку на охотника, показывая, что мышь находится перед ней. Постепенно довел до руки наемника и открыл глаза. Не нужно мешать, змея нападет, как только киллер пошевелит хотя бы пальцем, она же слепая, на движение реагирует. А убийца двинется обязательно, лежать неподвижно — тяжкий труд.

Он снова мысленно огляделся. В полукилометре от избушки обнаружилось стадо кабанов: матерый секач, самка и три поросенка. Кабан был его старый знакомый, сколько ему пришлось потратить сил, чтобы отвадить секача от его небольшого огорода, кто бы знал. Каждый год вепрь приходил по осени и собирал урожай, причем не столько съедал, сколько вытаптывал. Ну, никак не мог матерый свин понять, почему он не имеет права на своей территории есть то, что ему хочется. Долго ругались, ссорились, Тихомир его как-то даже поленом по башке огрел, правда, потом на крышу залез, иначе порвал бы тот его, и оттуда кабана уже выпроваживал, кидая в него шишки. В конце концов, пришлось магию использовать, только тогда вепрь понял, что человек сильнее, и имеет право на свое личное хозяйство.

А может и не понял, а просто принял Тихомира как часть своей территории, как что-то, странное и не очень понятное, но свое. У зверей своя мудрость, свой ум, они не глупее людей, чаще даже разумнее, да и мир проще воспринимают. Не нужно им еды больше, чем они могут съесть, и самок с детьми больше не хотят иметь, чем смогут прокормить и защитить. Жадность — людской порок, его не исправишь. Звери лучше, добрее, умнее, не убивают из-за пустяков и не стремятся править миром.

Сейчас кабану Буров был рад, этот накажет любого, кто на его территорию посягнет, ему только надо эту мысль донести, а сие совсем просто. Тихомир мысленно представил ложбинку и трех чужаков-людей, которые паслись на его земле, ели его корни и травку, а потом передал образ кабану. Он услышал, как вдалеке секач яростно взревел и бросился сюда наводить порядок. Теперь осталось только ждать и наблюдать. Чужаки пришли воевать с ним, но Тихомир живет не один, это лес, в нем много обитателей. Это в городе самый страшный зверь человек, а в лесу он лишь одни из многих обитателей, и не все здесь живущие считают людей самыми главными существами в мире.

Тут его размышления прервал крик наемника, которого укусила змея, потом тот еще раз испугано вскрикнул, когда обнаружил, что это не просто ранка, а змеиный укус, а после этого тихонько взвыл. Как Буров и предполагал, никто из чужаков не имел при себе вакцины, не думали они, что в лесу могут быть змеи. Ребята городские, у них голова по-другому работает, они на фильмах Голливуда воспитаны, считают себя самыми сильными и опасными в этом мире.

Первый охотник шикнул на воющего наемника, но увидев на его руке две ямки, заполнившиеся темной багровой кровью, неожиданно повел себя странно: вместо того, чтобы оказать первую помощь своему товарищу, вытащил из кармана телефон и нажал кнопку вызова. Он о чем-то переговорил с собеседником, затем выхватил привычным движением пистолет, быстро навернул на него глушитель и выстрелил прямо в лоб с отчаянием и тоской глядящему на него укушенному товарищу.

— Сыворотки против змеиного яда нет, — пояснил он второму. — До больницы все равно не довезем, да и времени нет, к тому же заказ не выполнен. А если дело провалим, придется отвечать, могут и башку открутить, так что лучше уж пусть Шрам сдохнет, чем мы, все равно у него шансов мало на выживание. К тому же, может выдать засаду своими стонами, слышал же, как взвыл?

— Согласен, — покивал второй оставшийся в живых наемник. — Шрам мне все равно не нравился, да и сумму на двоих проще делить, чем на троих.

— Вот-вот, — усмехнулся первый наемник. — К тому же это решение командира, а его не выполнить нельзя. Кстати, объекта зовут странником, так что можно будет подозвать, если получится.

Странник вздрогнул, когда назвали его имя, теперь уж точно не ошибка, за ним эти ребята пришли. Правда, было непонятно, зачем напарника убивать? Не ожидал он этого от киллеров, от яда змеи можно спастись. Средств придумано человечеством много: можно и яд отсосать и прижечь раскаленным на костре ножом, или разложить электрическим током. Яд белковый, он легко распадается при нагревании. Получается, этим парням курса выживания никто не читал, не готовили их, как его. Не гоняли, не учили, как спасать себя и друзей.

А может, они безразлично относятся друг к другу, и тогда это совсем плохо. Получается, настоящие убийцы за ним пришли, безжалостные и бездушные, а значит, их смерть не будет на его совести, за таких строго не спрашивают ни здесь, ни наверху. Тихомир закрыл глаза, осмотрел пробитые во многих местах ауры парней, посмотрел на души, точнее на тот темный перекрученный комок, что вместо нее был, и тяжело вздохнул. Мертвые были перед ним, одно тело, големы, автоматы для убийства. Кто-то сотворил из этих ребят настоящих чудовищ, на которые даже смотреть не хочется. Чем раньше они уйдут из этого мира, тем лучше для всех, в том числе и для них самих, поскольку меньше будет на них крови. Где же кабан?

И тут, словно услышав его, появился вепрь. Он выскочил из зарослей неожиданно, неотвратимо, и, не раздумывая, ринулся к охотникам, которые пытались оттащить тело мертвого киллера в заросли. Удачнее момент трудно было бы выбрать, не готовы оказались наемники к нападению: руки заняты, оружие за спиной. Разъяренный кабан поддел ближайшего охотника длинными острыми клыками, и тот полетел в колючие кусты, взвизгнув от боли. Второй наемник успел выхватить пистолет, передернуть затвор и даже выстрелить в голову кабана, но мохнатая башка с огромными клыками не самое лучшее место для убиения вепря, это скажет любой знающий охотник. У секача очень мощная толстая лобовая кость, и пуля от пистолета пробить ее не сможет, а вот ранить и разозлить зверя запросто получится.

Кабан яростно взревел и бросился ко второму убийце, он поддел его клыками, разорвав ему ногу от стопы до паха, потом еще несколько раз подбросил вверх, уже потерявшего сознание киллера, круша ребра и превращая его внутренние органы в мешанину.

Прошло всего несколько коротких мгновений, и с охотниками было покончено. Буров откатился в сторону, стараясь не провоцировать кабана, который яростно и торжествующе ревел, придя в возбуждение от свежего запаха крови. Отполз подальше, потом встал, и отправился к себе домой. Солнце уже опускалось, в лесу быстро становится темно, а ему следовало успеть до темноты добраться до избушки. Ходить по лесу ночью опасно, даже с его даром видеть энергию. Это не город с ровным асфальтом, здесь буераки, корни, и кусты с колючками, можно и ногу сломать, и на острый сук глазом налететь.

Он едва успел. Солнце мигнуло последний раз красноватым светом и скрылось за деревьями. Тихомир убрал полешко, которым прикрывал дверь от незваных гостей, и вошел внутрь своей избушки. Это был его дом, его крепость, его убежище, его жилье, его лежбище, только здесь он чувствовал себя уютно, спокойно и защищено.

Приятно пахло лекарственными травами, которые он сушил для себя и для жителей деревни, куда ему приходилось ходить за керосином для лампы, свечами, мукой да и кое-чем другим, что в лесу не растет. Также он собирал травы для монастыря, в которой часто приходил побеседовать с настоятелем, его другом, монахи использовали их, чтобы делать целебные настойки, довольно приятные на вкус.

Еще пахло старым дымком от печи. Других запахов он не ощутил, как и посторонних энергий. Значит, никто чужой сюда не заходил за то время, что был в отлучке. Впрочем, он это и без того знал: ни один из его скрытых знаков, не был нарушен: паутина на тропе осталась целой, не заметил ни одной сломанной ветки у кустарника, который закрывал тропу от чужого взгляда, и трава была не помята. Но лишний раз стоит в этом убедиться. Он дома, о нем он так скучал в городе. Буров лег на широкую лавку, вытянул ноги и облегченно вдохнул в себя пахнущий хвоей воздух.

Как же тяжело ему достался этот поход! Как много сил забрал город, и эта странная девочка, которую так невзлюбил мальчик с темным даром. А теперь паренек мертв, но радости это не доставило. Бессмысленная жизнь, глупая смерть. Плохое время рождает скверных людей.

Глаза закрылись, и он задремал. Далекий волчий вой ему не мешал, как и громкая возня у мертвых человеческих тел — в лес сегодня пришел настоящий праздник, много вкусной еды подвалило, всем хватит человечины, в том числе мышам и насекомым.

Через час он проснулся, растопил печь, поставил подниматься опару на своей фирменной закваске, поставил на печь настой из трав, который силы должен был ему придать, пусть настаивается, сходил к ручью за водой, и затопил баньку. Как говаривал один его знакомый: домой вернешься только тогда, когда дорожную пыль в бане смоешь, а до тех пор будешь ощущать себя в пути. Потом сходил на огород, выкопал себе на поздний ужин овощи: лук, петрушку, редьку, горох, благо луна ненадолго проявилась из-за туч, и бросил в чугунок, чтобы еда томилась. И лишь затем отправился в баню.

Здесь он не спешил, сначала полежал на нагретой полке, вдыхая в себя горячий воздух с дымком, постепенно оттаивая. Напряжение последних дней уходило, оставляя в себе тяжелое ощущение неправильности и тоски. Тихомир понимал, что это не его эмоции, так большой город выходил из него потом и чужими тревогами. Он плеснул на каменку ковш воды и задохнулся от густого пара, окружившего тело, затем полчаса бил себя сначала березовым веником, а потом хвойным для массажа, а когда уже изнемог от жары, сбегал к ручью и окунулся в заводи в ледяную воду, пахнущую лесом и глиной.

Он сделал еще пару ходок в баню, и мыслей в его голове не осталось совсем, зато в теле появилась легкость, ощущение здоровья и чистоты, тогда вернулся в дом, поел тушеных овощей, выпил настой, лег на полати и завернулся в одеяло. Наконец-то он вернулся туда, где ему было хорошо, а все пустое, напускное, опасное осталось за порогом. Наверняка, людской мир еще напомнит о себе и не раз, но это будет потом…

Конечно, Тихомир себя обманывал, уж кто-кто, а он прекрасно знал, что завтра начнется нечто невообразимое. Видеть будущее было одним из его способностей или проклятий, кто как такое называет… Проклятие потому, что предвидение делает мага одиноким, потому что на него всегда смотрят с опаской и недоверием, так как он видит больше, понимает происходящее по-другому. И друзья уйдут и любимая. Просто не смогут быть с ним, начнут подозревать, бояться, что он узнает об их вранье, хоть и без того ему об этом известно. И причина проста: потому что отличается, потому что иной, не такой простой парень как раньше. В общем, любые экстрасенсорные способности это проклятие, которое делает человека одиноким. И видеть будущее как часть способностей, одно из самых неприятных умений.

Можно ли это назвать даром? Можно. Потому что если выбирать, то лучше будущее знать, чем не знать. Спокойнее живется, зная, что ждет впереди: и беда не такая страшная, когда придет, потому что к ней готов. Правда и радость не так приятна, потому что уже заранее увидел и пережил.

Ни один пророк и провидец не прожил радостную и счастливую жизнь. Не помогло им знание будущего ни стать богатым, ни бессмертным, ни отвести беду, потому что возможностей изменить будущее не так много, мы идем по своей тропе, нравится нам это или нет, и свернуть с нее не так просто. Потому что путь свой мы формируем сами своим характером, своими мыслями и своими желаниями.

Мир развивается иначе, чем предполагают люди. Обычно они просто проводят прямую линию из сегодняшнего дня в завтрашнее, и если сегодня им хорошо, то считают, что и завтра будет также. Но это не так. И тот, кто знает, как изменится мир, всегда будет в одиночестве потому, что говорить слепым о том, что ждет впереди, всегда опасно. Так устроены люди. Они не любят тех, кто знает и видит больше.

Если маг окажется прав, то его обвинят во всех тех бедствиях, которые произойдут, хоть он именно тот, кто предупреждал, говорил, что не стоит так идти дальше. Живой пример Ной, который рассказывал всем о грядущем потопе, и над ним насмехались люди, считая его сумасшедшим. А когда его ковчег поплыл по волнам, те, кто это видели, возненавидели провидца только за то, что он оказался прав. Его ругали и проклинали, вздымая кулаки вверх, когда он уплывал на построенном своими руками корабле. А если бы он оказался не прав или произошел бы потоп не таким мощным, то насмешек было бы еще больше.

Почему-то все уверены, что будущее неизменно, что его можно предвидеть со стопроцентной точностью, но это не так. Люди сами творят свое будущее, и хорошее может произойти только в том случае, если мы его сотворим, а вот плохое чаще всего рождается от нашего ничегонеделания. Будущее не статично, оно меняется, и, слава богу, иначе только что родившемуся человеку можно было бы рассказать день за днем, что с ним будет происходить в его жизни, и даже назвать день его смерти. Если бы наша жизнь была бы строго детерминирована, то человек никогда не имел бы свободы выбора, поступал бы всегда одним и тем же способом, даже не догадываясь о возможных вариантах.

А зачем такая жизнь, которая окончательно определенна еще до твоего рождения? Стоит ли жить, зная, что с тобой произойдет завтра или послезавтра? Тогда теряется сам смысл существования. Жизнь есть испытание, возможность поумнеть, что-то понять, стать добрее, сильнее. А если уже до рождения определено, кто плохой, а кто хороший, и кто что сделает — какое может быть развитие?

К счастью, все живое само создает свое будущее, а значит, у каждого есть шанс стать лучше, вырастить свою душу, и отправиться в бесконечное путешествие в виде шара структурированной мыслящей энергии, которая и есть наша душа, и это единственный путь развития, другого просто нет — так говорили волхвы.

Буров вздохнул, вытянул ноги, закрыл глаза и отправился в свое ночное путешествие. Для него уже давно сон был праздником, возможностью заглянуть в самого себя, и увидеть мир, где живут его прошлые иллюзии и мечты.

Все с самого начала пошло не так, хоть вроде бы двигалось в правильном направлении, но своему чутью Дронов доверял, а оно говорило, что чего-то он не понимает и делает не то. Деревню они захватили без единого выстрела. И какая разница, что деревня своя, российская, а войны нет? Задачи то остаются те же — подавить сопротивление, нейтрализовать боевиков. И пусть в качестве боевика выступает лишь участковый, но он тоже может доставить немало неприятностей, если ему разрешить действовать. Правда, толстый майор все понял правильно, оружие сложил, ручки поднял, а когда ему объяснили, что его семью пустят в расход, если что-то пойдет не так, вообще сразу стал паинькой. Сотовая связь в деревне не работала, про спутниковые телефоны здесь и не слышали, имелась только линейная связь, но тут уж было совсем просто — залезли на столб и перерезали провод. Задача решена, деревня захвачена, власть приручена, проблем никаких не обещается. На все про все хватило часа. Дрын оставил в деревне двух бойцов, чтобы те на всякий случай отслеживали ситуацию и жестко останавливали тех, кто вдруг решит геройствовать, а сам с основной командой выдвинулся к монастырю.

Время поджимало, поэтому и спешили. Правда, и с монахами никаких проблем не возникло, да и какие из них бойцы, это же не Китай, и монастырь не Шаолинь. Захватили, допросили, божьих братьев посадили в подвал, заодно выяснили, по какой тропке ходит объект, и где примерно его лежка. Только расположились, как парни, которых оставили в деревне сообщили, что объект появился в деревне, но долго не задержался, поговорил с одним из мужиков и отправился в направлении своего дома. От монастыря имелась до леса неплохая грунтовка, вот по ней Дрын и отправил трех снайперов на джипе, как и предполагалось по плану.

Его парни должны были справиться с одним мужичком, пусть крутым и тертым. Ребята проверенные, у всех боевой опыт и немалый, да и в его команде работают не первый год. Стрелять умеют, в лесу не новички, сумеют и замаскироваться и курок нажать. Правда, времени у них было всего ничего, но должны успеть, потому что так нужно.

Дронов решил, что первая фаза операции проведена успешно, и можно отдохнуть. Все просто, как сказал командир. Действительно, как у ребенка игрушку отобрать. Пришел, увидел и забрал. Опыт многое значит. Сам Дрын с двумя своими замами расположился у настоятеля в кабинете, в шкафу обнаружилось неплохое вино, на монастырской кухне нашлась еда — пара зажаренных куриц, и жизнь стала совсем замечательной, только в груди по-прежнему тихо ныло, хоть поводов для этого вроде не было абсолютно никаких. Все отлично. Беспокоиться не о чем. В деревне не наследили, при захвате монастыря маски не снимали, так что уйти можно тихо, а потом пусть ищут непонятно кого.

Смертей ненужных удалось избежать, телесных повреждений не совместимых с жизнью тоже, пара выбитых зубов не в счет, а значит, не будет полиция из-за этого устраивать розыск. Да и участковый не даст, ему его семья дороже. Вино хорошее, курица жирная, настоятель — мужик интересный, умный, в драку не лезет, разговаривает спокойно, чего еще можно желать от боевой операции?

— Вы пришли за странником? — спросил настоятель. — Так зря вы это…

— Странник? — удивился Дрын, услышав впервые имя объекта. — Того лесного знахаря так зовут?

— Он самый, — согласился игумен. — Хороший человек, почти святой.

— Тем лучше, — хохотнул его первый зам, позывной Ком, он сразу взял в руки рацию, доложил ребятам, как называет себя объект, вдруг получится подозвать. — Если святой, значит, сразу к богу отправится без задержки. Святой это же как вроде офицер при боге, не рядовой какой-нибудь боец…

— Не совсем так, — покачал головой настоятель. Его посадили, как и местного завхоза, лицом к стене, чтобы он не видел их лиц, но рот никто не затыкал. А чего ради? Скучно сидеть в засаде, тем более непонятно, зачем сидят: снайпера и без поддержки задачу выполнят, а после устранения объекта они все дружно отправятся домой. — Если вводить армейскую терминологию, то ангел вроде офицера, архангелы генералы, а бог маршал. Архангелы командуют, ангелы выполняют их волю и направляет души туда, куда нужно, определяют, что делать с вновь прибывшими, а бог в этот процесс не вмешивается, он занимается только с теми, кто чист и светел, потому что им наследовать землю. Святой есть большая светлая душа, кем он станет наверху, зависит от того, какую жизнь провел здесь, и как умер. Это важно. Может станет рядовым, может офицером, а может и генералом.

— Отлично! — засмеялся Ком, отрывая у курицы ногу и запивая вином. — Мы поможем вашему страннику красиво умереть, и он, благодаря нам, полковником на верху станет. Вроде как мучеником придет за невинную смерть…

— Не станет, — покачал головой игумен. — Вам его не убить, бог не даст.

— Еще никого твой бог не защитил, — вмешался в разговор второй зам Кнут. — Я бывал на войне и не на одной, так вот там убивают всех — и верующих и не верующих, причем верующих даже больше мочат, потому что они добрые, а война злых любит.

— Верующих много, за всеми не усмотришь, — ответил настоятель. — А святых единицы, поэтому они на особом учете, их защищают даже на войне. Вам вряд ли известно, но даже на большой войне, которую потом назвали Великой Отечественной, святых погибло всего двое, и те свою смерть приняли сами, решив помочь другим. А та война, не пример другим, перемолола сотни миллионов душ.

— Звучит красиво, да только вранье это все, — хохотнул Ком. — Вот мы скоро и увидим, как твоего святого ангелы защищают. Я думаю, часа через полтора узнаем, что не был он святым, а являлся обыкновенным грешником, как все мы.

— Посмотрим, — согласился игумен. — Все равно тут ничего я сделать не могу, впрочем, может, разрешите помолиться за его душу?

— Это зачем? — насторожился Дрын. — Хочешь богу знак дать, чтобы он за ним присмотрел? Не надо. Я хоть в это не верю, но знаю, что лучше перебдеть, чем недобдеть. Нормальные параноики живут дольше. Нет уж, монах, сиди, даже губами не шевели. Разговаривать с нами можешь, это я тебе не запрещаю, а с богом погоди, набеседуешься еще, когда умрешь.

— Хорошо, я не буду за него молиться, — ответил со вздохом настоятель. — Его и без моей молитвы защитят.

— Послушай, монах, — Дронов задал тот вопрос, на который давно хотел получить ответ. — А Валгалла существует? Мне говорили, что так называется место, куда уходят мертвые воины.

— Хотелось бы мне сказать, что это так, — игумен говорил, не спеша, тихим, спокойным голосом. — Но скандинавские боги — старые боги, они уже ушли. Остался только один бог, он един наверху, ему и решать, кто куда пойдет. На самом деле все души уходят в одно место, там и ждут страшного суда, на котором будет решена судьба каждого. Не различаются души по национальному признаку и профессии, перед богом все равны. Прошу простить, но нет отдельного рая для убийц и воинов, грешники они, так что вероятнее всего души их отправятся в ад.

— Ну, это ты мало знаешь, старик! — фыркнул Дрын. — Думать, можешь, что хочешь, разрешаю, но без отдельного места для воинов никак нельзя, они не могут находиться с одними душами в одном месте, нервные мы, начнем свои порядки наводить в вашей небесной канцелярии или в аду. Без Валгаллы нам никак.

— Хорошо, пусть так, — проговорил настоятель. — Я не стану спорить. Не нам решать, что и как, есть бог, который все определяет.

— Бог определяет, а человек располагает, — хихикнул Ком. — В итоге, как скажем, так и будет, и твоя жизнь, старик, сейчас тоже висит на волоске, и ни один бог не сможет остановить пулю, когда она вылетела из ствола, проверено и не раз…

Неожиданно запищал телефон на столе. Дрын подскочил к столу и схватил аппарат, переводя его на громкую связь.

— Дрын, на связи!

— Шрама укусила змея, похоже, ядовитая, — голос наемника был взволнован. — Командир, здесь настоящие джунгли, а не лес, в таких условиях нас воевать не учили. Пришли подкрепление и ребят. Надо выносить Шрама.

— Даже если вынесем, сыворотки змеиной у нас нет, — недовольно пробурчал Дронов. — Пока вынесем, пока доставим в больницу, он все равно умрет, так что предлагаю подарить парню выстрел милосердия. И никого к вам не пошлю, поздно уже, скоро стемнеет, не успеют дойти. Вдвоем справитесь, без подкрепления? Объект то всего один, а оплата на каждого возрастет за счет сложности.

— Справимся, — повеселел голос и почти тут же послышался сухой выстрел. — Вас понял, нас двое, объект один, цена двойная. До связи.

— Смеркается, — Дрын посмотрел в окно. — Даже если кого-то пошлем, точно добраться не успеют, стемнеет, а по лесу ночью шарахаться последнее дело. Ладно, одного бойца мы уже потеряли, но он сам виноват, я предупреждал, что в этом лесу могут быть змеи.

— Вот об этом я и говорил, — тихо произнес настоятель. — А вы не поверили.

— О чем, монах та нам говорил? — спросил Дронов. — Ты много чего болтал, да прости, не все я запомнил.

— Я вам рассказал о божьем провидении, именно оно направило змею на вашего человека, — произнес игумен. — И пусть его душа отправится прямо к богу, а тот будет милостив.

— Это случайность, — фыркнул Ком. — Каждый день от укуса змея умирают тысячи человек, и ты хочешь сказать, что всех этих ядовитых тварей направляет бог?

— Не всех, но некоторых, — голос настоятеля был мягок и тих, но слушали его внимательно. — Странник находится под его защитой, он божий человек.

— Если ему не повезет, то умрет через час, — хмыкнул Кнут. — А если повезет, то завтра, и никто его не защитит. Поверь нам, старик, мы свое дело знаем, нас никто и ничто не остановит. К тому же твой странник один, а нас много…

Снова зазвонил телефон. Дрын помрачнел, похоже, его неприятные предчувствия начинали сбываться, он нажал кнопку.

— Командир, — хриплый голос прозвучал из телефона. — Я ранен, Кинг тоже. Огромный кабан вылетел из зарослей и напал на нас, Кинг вроде его подранил, но он где-то рядом. У меня нога перебита, а Кинг не жилец, ему эта тварь живот распорола, прошу эвакуацию.

— Какая эвакуация? — спросил Дронов. — Ночь на дворе, мы вас не найдем в темноте. Перевяжитесь и ждите — как только рассветет, мы вас вытащим. Аптечкой воспользуйтесь, воткни себе обезболивающее, транквилизаторы, до утра должны продержаться.

— Мы… — И тут в динамике раздался такой дикий крик, что даже бывалые наемники вздрогнули, а настоятель и завхоз перекрестились.

— Готов! — Дрын мрачно повернулся к настоятелю. — И часто у вас кабаны лютуют в лесу?

— Первый случай на моей памяти, — ответил игумен. — Такого раньше не было, но я вас предупреждал, что странника защищает небо.

— Да плевал я на ваше небо! — фыркнул Дронов. — А заодно на все ваши иконы и вашего бога! Он еще никого не защитил, и в Чечне и Украине ему молились все бойцы, иконки на груди носили, даже на танки святых приколачивали, да только никого это не спасло, никому не помогло, и невинные, и грешники пачками гибли.

— У тебя, лихой человек, сердце озлоблено, поэтому ты меня не слышишь, — настоятель говорил мягко, спокойно. — Тебе кажется, что весь мир против тебя, но на самом деле это ты идешь против него. Ты считаешь, что тебе бог не помогает, но это ты его просто не слышишь, а даже когда слышишь, идешь против его воли.

— Может быть, — Дрын подумал о вспыхнувшем неприятном предчувствии, когда услышал об этом задании, и которое только росло. И вот оно начало исполняться. Кто его предупреждал? Бог? Дьявол? Кто-то еще? Впрочем, неважно. Не мог он подвести командира. Если бы хоть раз отказался от задания, то кто бы стал иметь с ним дело? Не было у него вариантов, слушать или не слушать, он живет, а значит, выполняет приказы, а уже потом все остальное. — Но это твой бог виноват в том, что я таким стал. Раз он такой всемогущий и всезнающий, что же он меня не сделал каким-нибудь фермером или токарем? Чего же он меня в армию запихал, а потом воевать заставил? Из-за него, получается, я людей виновных и невинных губил?

— Вы, молодой человек, слишком просто рассуждаете, — настоятель мягко улыбнулся. — Бог всякому дает свой выбор, но каждый выбирает сам. Часто жизненные обстоятельства схожи у двух людей, да только один идет в злодеи, а другой в святые. Бог не виноват в том, что ты пошел путем греха, а не света. И ты и странник, вы оба солдаты, только он идет по дороге добра, а ты по пути тьмы и зла.

— Святых среди спецназа не бывает! — буркнул Дронов. — Слишком много крови на руках остается после каждого задания.

— И опять в тебе говорит злость и обида, — сочувственно проговорил игумен. — Всегда есть варианты: одному нравится самому себя ощущать богом, отнимать у других жизнь и отбирать все, что люди нажили, а другой дает шанс на выживание даже врагу.

— Может быть и так, только поздновато ты проповеди мне стал читать, я уже не изменюсь, — Дрын посмотрел на красное, клонящееся к закату, солнце, говорящее о том, что завтра будет ветреная погода, и скомандовал. — Монахов отвести в темную, но сначала дайте им поесть, попить и справить нужду. Ворота и калитку закрыть, оставить на постах по одному бойцу, смена часовых через каждые четыре часа, самим спать, утром начнется выполнение задания. Извините, парни, но пока мы только потеряли трех бойцов, причем глупо. Командир оборжется, когда узнает, что бойцы сдохли в лесу от того, что на них напало дикое зверье. Это нас должны бояться звери, а не мы их. Надо больше времени уделять подготовке, а то скоро нас детишки из детского сада начнут гробить в песочницах пластмассовыми лопатками.

Замы разошлись, один увел настоятеля и завхоза, другой пошел расставлять посты и кормить бойцов. Дрын сел в кресло, положил ноги на стол и закрыл глаза. Он лучше других понимал, что неприятности не кончились, поскольку предчувствие в его груди стало еще тягостнее. Он не знал, кто его предупреждал, бог или дьявол, он бы сам предпочел последнего, но ему точно дают знак, чтобы был осторожнее, тут монах прав, а все остальное чушь, которую церковники обычно несут. А чего им ее не преподносить, если люди за нее деньги платят? Бога нет, это давно известно, потому что если бы он был, то давно бы навел на планете порядок, разогнал дурных правителей, поставил других, умнее, добрее, да и вообще изменил мир бы к лучшему.

Но он этого не делает, выходит: либо ему этот мир нравится и такой, и тогда все, что говорят церковники — чушь, либо он ему абсолютно неинтересен. А вероятнее всего его совсем нет, бога придумали правители, чтобы заставить обывателя делать то, что им нужно: то есть пахать в поле и не рыпаться, все остальное не их дело, а воинов. Именно солдаты управляют миром, они решают, каким ему быть, а все остальные работают и не ноют. Так было во все времена потому, что история мира это история войн, а воюют, как известно, воины.

И вообще есть бог или нет, пусть спорят богословы, у него задача проще: выжить и заработать деньжат на будущее. А для этого следует объект убрать, иначе им удачи не видать, да и спрос за этого мужика будет нешуточным, поскольку командир не прощает неудач. Может вообще в наказание не давать прибыльных заданий, а как они без этого буду жить? Работать не умеют, жить с людьми тоже, умеют только убивать…

С самого начала это дело отдавало неприятным, вонючим душком. Дронов поморщился. Ведь явно же что-то недоговаривал командир, точно что-то знал, но не сказал. Иначе, почему он потребовал, чтобы на дело отправилась вся его команда? Выходит, предполагал, что все будет непросто, как он рассказывал. Начало — да, прошло как по маслу. А дальше? Тут и пошли проблемы. Трое его людей погибло, а он даже не может вынести их из леса. Кто их убил? Поверить в то, что лесные звери набросятся на вооруженных людей, невозможно. С чего бы зверям кидаться на его парней? Тут точно что-то нечисто. Бог ему помогает или дьявол, но точно кто-то за него впрягся.

Что-то тут явно не сходится, и странник этот не глупое и беспомощное мясо. Как его теперь выманить, если провалился план «А», который казался таким простым и ясным? Идти в лес, в котором тот как дома? Вот уж глупость, так глупость. Да и никто из местных и не знает, где живет объект. Ни кому спец не рассказал, где его лежка, и правильно, лично он, Дрын, также бы сделал. Если бы ушел на пенсию, никого бы к себе не пускал, а тех, кто придет незвано, ждал бы большой сюрприз: растяжки, ловчие ямы и оборудованное снайперское гнездо, из которого гостей бы и положил, а если бы всех положить не смог, то ушел по подготовленному пути отхода. Этот парень не глупее его, да и школы у них одинаковые, так что в лес соваться глупо, там уже трое его ребят погибло. Получается, надо использовать заложников, глядишь, объект и клюнет. Вероятность небольшая, лично он бы не клюнул, сразу бы догадался, что в монастыре ждет ловушка, но попробовать стоит.

В общем, лучше пока ничего не придумывается. Значит, надо спать, завтра утром что-нибудь сообразим, если вместе сядем, подумаем.