Вздрогнув, Нимра посмотрела в ледяные глаза вампира, которого тут не должно быть.
— Кто, — прорычал Августус, — он такой?
— Мужчина, которого выбрала Нимра, — сказал Ноэль с преднамеренным неуважением.
Августус стиснул кулаки
— Я сверну твою тощую шею, кровопийца.
— Уж лучше голову оторви, иначе, я исцелюсь, — протянул Ноэль, вставая в боевую позу.
— Довольно. — Нимра понятия не имела, что творил Ноэль, но они разберутся в этом после того, как она разберётся с Августусом. — Ноэль мой гость, — сказала она ангелу, — как и ты. Если ты не можешь цивилизованно себя вести, дверь вон там.
Августус зарычал на неё, предавая годы, проведённые в рядах воинов Титуса, завоёвывая и забирая.
— Я ждал тебя, а ты кинула меня ради миленького вампирчика?
Нимра понимала, что должна разозлиться, но чувствовала лишь раздражение.
— Ты серьёзно считаешь, что я не в курсе о гареме в твоём замке?
У него хватило такта немного склонить голову
— Они не ты.
— Прошлое осталось в прошлом, — прошептала она, положив руку ему на грудь и приподнявшись на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку. — Эйтриэль был другом нам обоим, и предал нас обоих. Ты не должен себя наказывать.
Он крепко её обнял.
— Нимра, ты не наказание.
— Но и не твоя путеводная звезда. — Она провела рукой по его правому крылу — дружеская ласка, но не интимная. — Иди домой, Августус. Твои женщины будут тосковать по тебе.
Ворча, он уставился на Ноэля.
— Разобьёшь ей сердце, и я разобью тебя. — С этими словами он ушёл.
Ноэль смотрел вслед ангелу, пока тот не скрылся из виду.
— Кто такой Эйтриэль?
Взгляд Нимры был наполнен гневом.
— Это тебя не касается. — Дверь библиотеки с грохотом захлопнулась, демонстрируя холодный нрав. — Ты здесь с одной целью.
«Тонко подмечено», — подумал Ноэль, наблюдая, как она подошла к раздвижным дверям в сад, и распахнула их. Любой слушатель пришёл бы к очевидному выводу.
— Как я уже сказала, Ноэль, — продолжала Нимра, — постарайся не заходить далеко. Меня не нужно защищать.
Он молча вышел в сад с Нимрой, и они подошли к ручью с прохладной и чистой водой.
— Нет, — согласился он, понимая, что перешёл черту. И всё же он не должен извиняться… ведь не жалел, что вмешался. — У тебя занятный двор, — сказал он вместо этого, когда убедился, что они одни. В воздухе стоял тяжёлый запах жимолости, хотя он не видел и признаков виноградной лозы.
— Разве? — Нимра села на ту же кованую железную скамью, на которой он сидел раньше, расправив позади себя крылья — в солнечном свете мерцали нити топаза.
— Фен — твои глаза и уши, и был ими долгое время, — сказал он, — а Амарию обратила лишь потому, что, мысль, что она будет жить даже после его смерти, грело сердце.
Ответ Нимры не имел ничего общего с его выводами.
— Ноэль, пойми. Я не могу показаться слабой. Никогда.
— Понимаю. — Слабость её убьёт. — Однако нет никакой слабости в том, что рядом с тобой волк.
— До тех пор, пока этот волк не попытается перехватить поводья.
— Волк такого не желает. — Опустившись на корточки, он принялся перебирать пальцами гладкий камешек, возвращаясь к теме Фена и Амарии. — Ты всегда была добра со своими людьми?
— Фен получил гораздо больше, чем заслужил, — сказала Нимра, гадая, действительно ли Ноэль способен стать её волком, не цепляющимся за власть. — Я буду скучать по нему, когда его не станет.
Она видела, что удивила Ноэля признанием. Ангелы, особенно достаточно старые и могущественные, чтобы удерживать территории, создания ни эмоциональные и без сердца.
— По кому ты будешь скучать? — спросила она, глубоко заинтересованная тем, что скрывается за непроницаемым щитом его личности. — У тебя есть знакомые или друзья среди людей?
Она не ожидала, что он ответит, поэтому, когда он заговорил, пришлось скрыть удивление. Только десятилетия опыта сделали это возможным — Эйтриэль научил её.
— Я родился на английских болотах, — сказал он, и в его голосе послышались еле заметные нотки давно стёртого акцента.
Это захватывающе.
— Когда тебя обратили? — спросила она. — Ты был взрослым. — Вампиры старели, но так медленно, что изменения незаметны. Морщины зрелости на лице Ноэля появились ещё при человеческой жизни.
— В тридцать два, — сказал он, не сводя глаз с большого шмеля, который с жужжанием летел к пышно цветущему кусту ежевики справа от Нимры. — Я думал, что у меня будет другая жизнь, но когда понял, что та дорога закрыта, решил, что, чёрт возьми, я мог бы попытаться стать Кандидатом. Я никак не ожидал, что меня выберут с первой попытки.
Нимра склонила голову набок, сознавая, что ангелы боролись бы за право претендовать на этого мужчину, обладающего силой и интеллектом.
— Эта другая жизнь была связана с женщиной?
— Разве не всегда так? — В его словах не было никакой горечи. — Она выбрала другого, а я никого другого не хотел. После обращения, я присматривал за ней и её детьми и где-то на этом пути я стал другом, а не бывшим любовником. Её потомки называют меня дядей. Я оплакиваю каждого из них после смерти.
Нимра подумала о дикой, продуваемой всеми ветрами красоте земли, где он родился, и поняла, что она идеально ему подходит.
— Они так и живут на болотах?
Он кивнул, и волосы отразили свет солнца.
— Они гордые люди, и сильно гордятся землёй, которую называют своей.
— А ты?
— Болото завладевает твоей душой, — сказал он, и акцент его родины сгустил голос. — Я возвращаюсь, когда она зовёт меня.
Вынужденная заглянуть в прошлое этого сложного мужчины, она обнаружила, что шире расправляет крылья, а солнце Луизианы ласкает её перья.
— Почему в обычном разговоре у тебя нет акцента?
Он пожал плечами.
— Я провёл много лет вдали от болот, но время от времени приезжал туда. — Отбросив камень, он поднялся, выпрямившись во все сто восемьдесят сантиметров роста, мускулистый мужчина с выражением, которое внезапно стало деловым. — Фен, Асирани, Кристиан и Амария, — сказал он. — Лишь у них доступ на таком интимном уровне?
— Есть ещё один, — сказала она, понимая, что момент ушёл. — Экзетер — ангел, который был со мной больше века. Он предпочитает проводить время в своей комнате в западном крыле, просматривая научные книги.
— Он будет на ужине?
— Я попрошу его присутствовать. — Трудно представить милого, рассеянного Экзетера, желающего причинить ей вред. — Не могу подозревать его, никого из них не могу
— В настоящее время ничего не указывает на кого-то конкретно, так что нельзя никого исключать.
Скрестив руки на груди, он повернулся к ней лицом.
— Расскажи мне об Августусе.
— Нечего рассказывать. — Она сложила крылья и встала. — Он друг, который считает себя чем-то большим. Мы уже с этим разобрались.
Ноэль видел, что Нимра не привыкла, чтобы её допрашивали или подталкивали.
— Думаю, что Августус не верит в это.
Холодная улыбка в глазах.
— Как мы уже говорили, — сказала она, — подобные вещи не в твоей компетенции.
— Напротив. — Сократив расстояние между ними, он упёр руки в бёдра. — Разочарованные люди совершают глупые, а иногда и смертельные поступки.
Она вроде, как нахмурилась, когда протянула руку, чтобы смахнуть крошечный белый цветок, упавший на плечо.
— Только не Августус. Он всегда был, прежде всего, другом.
— Не важно, во что ты предпочитаешь верить, его чувства далеки от дружеских. — Ноэль заметил неприкрытую ярость на лице Августуса, когда тот понял, кем Ноэль был для Нимры
Нимра поджала губы.
— Спорный вопрос. Августус навещает меня, но его не было, когда мне в чай добавили Полуночник.
— Ты говорила, что лишь некоторым слугам доверена твоя еда, — заметила Ноэль, и по его венам пробежал изысканный, манящий аромат, который не имел ничего общего с садом. — И всё же ты явно сосредоточена на внутреннем дворе в охоте за предателем. Почему?
— Слуги все люди. Зачем им рисковать и подвергаться наказанию смерти? — спросила она в подлинном недоумении. — Их жизнь и так коротка.
— Ты бы удивилась, узнав, на что способны смертные. — Он запустил руку в волосы, чтобы подавить желание накрутить иссиня-чёрный локон на палец. Его по-прежнему беспокоило, как Нимра манила его, когда ничто долгие месяцы не могло проникнуть сквозь оцепенение внутри… особенно когда он ещё не видел природу силы, лежащей в основе её репутации. — Сколько слуг я должен рассматривать, как врагов?
— Трое, — ответила Нимра. — Вайолет, Сэмми и Ричард.
Он запомнил имена и спросил:
— Что сегодня будешь делать?
Очевидно, ещё злясь на него за то, что он осмелился не согласиться, она бросила на него взгляд, наполненный чистым королевским высокомерием.
— Повторяю, тебе ничего не нужно знать.
Ему «всего» двести двадцать один год, но провёл это время в рядах людей архангела, последние сто лет в гвардии чуть ниже Семёрки. Он тоже высокомерен.
— Может, и нет, — сказал он, подходя так близко, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом, — но я был вежлив и цивилизован, пытаясь завести разговор.
Нимра прищурилась.
— Думаю, ты никогда не был вежливым и цивилизованным. Прекрати прилагать усилия… Это смешно.
Он грубо и непривычно рассмеялся. Грудные мышцы расширились так, как не растягивались уже долгое время.
Нимра была ошеломлена смехом Ноэля, потому что его лицо преобразилось, а голубизна глаз стала ярче. Это проблеск того, кем он был до событий в Убежище — мужчиной с намёком на порочность в глазах и способностью смеяться над собой. Так что, она с удовольствием положила свою руку на изгиб его локтя. Тепло его тела просачивалось сквозь тонкую ткань рубашки, которая была на нём, и касался её кожи, его мускулы перекатывались под пальцами. На мгновение Нимра забыла, что она — ангел на четыреста лет старше его, ангел, которого кто-то хотел убить, и стала просто женщиной, гуляющей с красивым мужчиной, который начинал очаровывать её грубыми чертами и прочим.
Три дня спустя Ноэль получил очень хорошее представление о том, как функционирует двор Нимры. И Нимра его бесспорный центр, но она не королева. На самом деле, «двор» совсем не подходил. Это не экстравагантное место с официальными ужинами каждый вечер и придворными, одетыми так, чтобы произвести впечатление. В основном они должны хорошо выглядеть и лебезить.
Двор Нимры представлял собой весьма функциональную единицу, и умелость её мужчин и женщин очевидна. Кристиан, чьё отношение к Ноэлю не потеплело, занимался повседневными делами, в том числе управлял инвестициями, приносившими деньги двору. В некоторых делах ему помогал Фен, хотя, судя по тому, что видел Ноэль, это скорее отношения наставника и ученика. Фен передавала факел Кристиану, который, возможно, был старше его по годам, но моложе по опыту.
Асирани, напротив, секретарь Нимры по связям с общественностью.
— Она отклоняет большинство приглашений, — сказала ему расстроенная вампирша на второй день, — и мне всё труднее работать. — Однако приглашения — от других ангелов, вампиров высокого ранга и людей, жаждущих вступить в контакт с правящим ангелом продолжали поступать, что означало, Асирани была занята.
Экзетер, учёный, оправдал свою репутацию. Эксцентричный человек с редкими седыми волосами, торчащими во все стороны, и крыльями удивительного глубокого жёлтого цвета, с нитками меди, он, казалось, проводил всё время в облаках. Однако, тщательно присмотревшись, он понял, что учёный — источник, как советов, так и информации для Нимры, когда дело касалось политики ангелов.
Фен же, напротив, держал руку на пульсе, когда речь заходила о вампирском и человеческом мире.
Только у Амарии, казалось, не было никаких дел, кроме заботы об отце.
— Ты остаёшься в этом дворе из-за Фена? — спросил он Амарию однажды вечером после официального ужина, когда они стояли на балконе под серебряным светом полумесяца, а влажный воздух смешивался со звуками насекомых, занятых своими делами, и густой темнотой, которая была рекой. Вампирша потягивала из бокала кроваво-красную жидкость, которая взывала к чувствам Ноэля. Но он уже поел, так что не был голоден, просто в голове гудело от манящего аромата металла. Раньше он бы проигнорировал стакан в её руке, чтобы сосредоточиться на пульсе на её шее, на запястье, но мысль о том, чтобы прикоснуться губами к её коже, к чьей угодно коже, заставляла всё тело застывать, и голод резко замирал.
— Нет, — ответила она, наконец, слизнув каплю крови с пухлой нижней губы. — Я обязана быть преданной Нимре за то, как меня создали и, хотя мне не с чем сравнивать, многие говорят, что это хорошая территория. Я слышала такие рассказы о других дворах, что у меня волосы вставали дыбом.
Ноэль знал, что эти истории правдивы. Многие бессмертные настолько бесчеловечны, что считали людей и вампиров всего лишь игрушками для развлечения, властвуя смесью глубокого ужаса и садистской боли.
Напротив, хотя слуги и придворные Нимры относились к ней с величайшим уважением, в них не было едкого намёка на страх и нервозность.
И всё же… Ни одна правительница, в которой была хоть капля доброты, не смогла бы удержать столь жестоких нападающих, как Назарах. Это заставило его усомниться в правдивости всего, что видел до сих пор, и задаться вопросом, не играет ли его самый искусный противник — шестисотлетний, умелый ангел.
Амария шагнула ближе, слишком близко.
— Ты тоже это чувствуешь, да? Ложь. — Шёпот. — Намёки на правду скрыты. — Аромат Амарии был глубоким, роскошным и жарко чувственным без каких-либо оттенков. Смелый запах соответствовал истине её природы… Весь из себя цветной, обольстительный и красивый, без размышлений о последствиях. Молодой. В сравнении с ней он чувствовал себя древним.
— Я новичок в этом дворе, — сказал он, хотя был встревожен её вопросом и намёком. — И прекрасно понимаю, чего не знаю.
Она злобно поджала губы.
— И ты, конечно, должен угодить своей госпоже. Без неё здесь ничего не будет.
— Я не ничтожество, — сказал Ноэль, понимая, что все здесь уже узнали его прошлое. Кристиан явно знал, хотя Ноэль не думал, что ангел поделился бы тем, что раскопал… Кристиан гордый, и это явно говорило, что он выше сплетен… но не только у него были связи. Самое безопасное предположение — весь внутренний двор знает о его прошлом, и о хорошем, и о плохом. — Я всегда могу вернуться к своей службе в страже Рафаэля.
Его подбородка коснулись тёплые и ласковые пальцы.
— Почему ты оттуда ушёл?
Он сделал осторожный шаг назад, внутренне содрогаясь от непрошеного прикосновения.
— Мой контракт закончился более ста лет назад, но я остался с Рафаэлем, потому что работать на архангела здорово. — Он видел и делал невероятные вещи, использовал все навыки и интеллект, чтобы выполнить поставленные перед ним задачи. — Но Нимра… уникальна. — Это тоже правда.
Голос Амарии был фальшиво сладок, но горечь слишком глубока, чтобы её можно было скрыть.
— Она ангел. Вампирам не сравниться с их красотой и грацией.
— Это зависит от вампира, — сказал Ноэль, поворачиваясь к открытой балконной двери. Его взгляд зацепился за картину в главном зале — Асирани коснулась руки Кристиана в безошибочном приглашении. Асирани была одета в ципао1 цвета глубокого индиго с золотой каймой, и волосы зачесала назад; её яркая красота была ошеломляющим контрастом почти кислой элегантности Кристиана. Мужчина ангел наклонился, чтобы расслышать её слова, но держался с неестественной суровостью, поджав губы.
— Взгляни на них, — прошептала Амария, и он понял, что она смотрит туда же, куда и он. — Асирани всегда старалась завоевать расположение Кристиана, но по сравнению с Нимрой она — ничтожество.
И опять, в её словах крылись острые углы.
— Асирани потрясающая женщина. — Ноэль смотрел, как Кристиан с неумолимой нежностью убрал руки вампирши и ушёл. На лице Асирани появилось пустое выражение, а спина выпрямилась. Амария пожала плечами.
— Может, вернёмся внутрь?
У Ноэля было чувство, что она ожидала большей поддержки, чем получила от него.
— Думаю, останусь ещё ненадолго.
Не сказав ни слова, она, одетая в ярко красное шёлковое платье длиной до лодыжек, прошествовала в главную комнату. А угольно-чёрные волосы гладили пышные изгибы её тела. Ноэль видел, как она подошла к Асирани, положила руку ей на плечо и сжала.
Когда она наклонила голову, чтобы заговорить с вампиршей, он ощутил присутствие ещё одной женщины, на этот раз сложную, таинственную орхидею, а не эффектную розу.