Волк: Лихие 90-е. Финал

Глава 2

В приёмной кабинета постоянно трещал телефон, но кто-то с грубым мужским басом брал трубку и постоянно отвечал «он занят».

— Надо закрыть один вопрос, который остался от Кравцова, — сказал Ремезов.

— А что с ним, кстати, стало? — спросил я.

Через дверь послышался очередной звонок, и снова кто-то пробасил «занят».

— Увезли с приступом в больницу, но не откачали, — неохотно произнёс Ремезов и продолжил: — Давай о деле. Это то, что ты тогда журналистам говорил — поставки оружия террористам. Спереть-то он смог, а вот продать не успел. И нельзя допустить, чтобы оно ушло на Кавказ.

— Предлагаешь, чтобы его «купили» мы? — догадался я. — А у выживших партнёров Кравцова нет там контактов и он ищет других?

— Да есть, конечно. Но генерал Рыбаченко, на которого мы думаем, постоянно встречается с разными ненадёжными людьми, — Ремезов сделал паузу и снова начал чеканить фразы: — Ахмед Дженготов, который раньше работал на Платонова. Как обстоит дело сейчас — изучаем вопрос. Ещё Султан Даудов, эмиссар Масхадова. И Алихан Гайтукаев, из того же банка, откуда был Иса. Эти связаны с Басаевым.

— Во как. Выбирает, кто из них заплатит больше? А груз держит у себя?

— Скорее всего. А нам надо поймать его на горячем и показать публично.

— А я думал, таким занимается военная контрразведка, — задумался я. — Или это по твоей части, потому что борьба с терроризмом?

Он кивнул.

— Значит, поймать и показать по ящику. Наша старая схема, на которой мы тогда ловили того полковника.

— Да, поэтому я к тебе и пришёл, чтобы всё ускорить. Тут надо надёжных, чтобы не ушло на сторону. А что до остального, — Ремезов стал говорить тише, хотя вряд ли кто-то сможет его подслушать, — информация пришла от армейской разведки. Его там не любят, сдали нам. Если поучаствуешь, получишь там очень много контактов, кто захочет с тобой поработать напрямую, без лишних прокладок.

— Поймать такого на горячем — это само по себе неплохо, но мне бы хотелось кое-что ещё.

— И что? — Ремезов в ожидании уставился на меня.

— Чтобы часть этого оружия после всего попала ко мне.

— Волков! — воскликнул он. — Это не шутки тебе. Это боевое оружие! Автоматы, винтовки, гранатомёты! БТРы даже!

— Я и не шучу. С чем мы туда потом заходить будем? С ружьями и карабинами? Людей надо вооружать, а это оружие не уйдёт братве и боевикам, а останется нам. И пойдёт в дело. Это даже надёжнее, чем судьба остального груза. Преемник твоего Рыбаченко может и сам торговать стволами, а мы таким не занимаемся.

— Ты многого просишь, Макс, — устало сказал Ремезов. — Мы насчёт твоей идеи разговаривали…

— И вот насчёт этого тоже. Давай вот лучше так сделаем. Когда устроим операцию, организуешь мне встречу с вашим директором? Я лично передам, что делаю и что хочу этим добиться. Смогу объяснить лучше, чем ты.

— Это не так-то просто.

— А потом будет ещё сложнее, годика эдак через два вообще к нему не пробьёшься. Пока ещё реально, надо постараться. Давай вот, когда закончим, и ты принесёшь начальству голову этого генерала, — я усмехнулся. — Или как там у вас принято? Вот и представишь меня сразу, как верного соратника, который с этим помог и не только с этим.

— Ну ты даёшь, — Ремезов хотел сказать что-то громкое, но хмыкнул и полез за коньяком. — Макс, не знаю, как ты всё это делаешь и откуда всё знаешь, но просто так ты ничего не предпринимаешь. Ладно, кредит доверия к тебе есть, огромный. Насчёт оружия — под очень большим вопросом. Скажут ещё, что мы его продаём на сторону, если даже просто разговор об этом вылезет наружу. Но могу гарантировать, что над вопросом подумаю. А вот насчёт встречи постараюсь устроить. Кстати, — он что-то вспомнил. — Ты тогда деньги оставлял…

— Хочешь сказать, ты их не тратил? — я удивился.

— Пришлось показать, что настроен серьёзно, а то бы ленинградские коллеги оттеснили бы на задний план. Пригодились один раз. Но тридцатка осталась…

— Ну ты даёшь, Серёга, в Москве узнают, засмеют. Да оставь себе или жене отдай, на детей, или ещё куда-нибудь отложи, не помешают. Только на счёт в банке не клади. И на рубли не меняй. А вообще, — я поднялся. — Если есть какие-то сбережения на счёте, пора снимать и закупаться баксами в обменнике.

— Опять сгорят? — Ремезов покачал головой. — Даже не буду спрашивать, почему ты так говоришь.

— И правильно.

— Я всё равно вычислю, — он усмехнулся и посмотрел на меня, прищурив глаза, — откуда ты всё знаешь, гражданин Волков. Ты, может, как в кино том, из будущего прибыл?

— Почти. Я всего лишь обычный экстрасенс. Телевизор, что ли, не смотришь, Серёга? Когда в последний раз воду заряжал в банке?

Ремезов расхохотался. Ну, значит, так не думает, и это хорошо. А то бы живо запер меня где-нибудь и начали изучать. Другой бы на его месте так и поступил, давно заподозрив неладное.

Но кому попало я не говорил обо всём, только намекал при необходимости. А что до остального — в 90-е слишком многие верили во всякую мистику, суеверия и прочую чертовщину.

— Главное, — я поднялся и упёрся руками о стол, — что получается угадывать. И это между нами. Звони, когда надо будет поговорить с этим твоим генералом.

Кататься по городу на машине весом в несколько тонн после коньяка не хотелось, так что на выходе позвонил в контору, чтобы забрали. Через пять минут пешком пришёл Пётр, охранник, который сегодня дежурил в конторе, и я передал ему ключи от Чероки. Но поехал не домой, а на улицу Лазо, к дому, где жила Тамара.

Дома её не оказалось, ушла за продуктами. Я посмотрел на часы, позвонил в контору, узнать, искал ли меня кто-то, и поехал на рынок.

Сегодня там столпотворение, хотя день будний. На комбинате вчера давали зарплату, и сегодня все пришли её тратить. Я прошёл через ворота главного входа, мимо стоящей там местной шпаны, которая с увлечением что-то обсуждала, щёлкала семечки и с хищным видом смотрела по сторонам. Пацаны с опаской глянули на меня и на всякий случай отошли подальше, чтобы не пересекаться.

Слишком громко, как и всегда бывает на рынке. Со всех сторон говор, крики, ругань и споры. И музыка, которую слушали на полную громкость.

— Шум дождя мой дом наполнит, — доносилась из одного киоска.

— Отшумели летние дожди, — продолжалась «дождливая» тема в другом.

— Я куплю тебе новую жизнь, откажись от него, откажись, — громче всего гремели колонки у магазина с техникой.

Как и водится, на рынке всегда можно увидеть знакомых. Возле рядов, где продавали колбасы и сыры, стоял Виктор Крюков в джинсовой куртке, держа в руках чёрный пакет с продуктами. Уйти ему не давал капитан Савватеев, в новенькой чёрной жилетке из кожзама поверх футболки. Он тоже держал продукты, в левой руке прозрачный пакет с творогом, в правой с картошкой. Наш Коломбо отвлёкся от покупок, увидев, до кого можно докопаться.

Кстати говоря, мимо нас проходило много прохожих в таких вот куртках и жилетках. Похоже, привезли большую партию такого товара из Китая, вот и покупают похожее.

Мне стало интересно, что там происходит, поэтому подошёл поближе.

— Скажи по чесноку, Витя Крюк, — не уступал Савватеев. — Я же всё равно уезжаю, никому уже не скажу. Это же ты тогда Гудрона замочил по зиме? Точно ты, я уверен.

— Не знаю, чё тебе надо, начальник, — Виктор шумно выдохнул. — Но это уже переходит все границы.

— А куда ты уезжаешь, капитан? — спросил я, подходя к ним ближе.

— О, здорово, Волков! — Савватеев повернулся. Что странно, смотрел на меня без подозрительного прищура, как делал раньше. — Да вот, в Комсомольск предложили перевестись, там РУБОП расширяется. Зарплата получше, но поопаснее.

— Джема ловить будете? — с усмешкой спросил я. — Ну, ты сможешь. Только успевай пораньше его засадить, пока он дел не натворил.

— Да ему там за решёткой вольготно будет, — капитан нахмурился. — Вор в законе же.

— Какой он вор? — влез Виктор. — Апельсин, сам себя вором назначил. На зоне с него за это спросят.

— А ты-то откуда знаешь, Витя? — ехидно спросил Савватеев. — Кто говорил, когда…

— Опять никак угомониться не может, — раздался новый голос позади меня. — Езжай в своё Комсомольск, вот там и строй братву. Да же, Коломбо?

— А вот тебя-то я не успел на зону угнать, — огрызнулся Савватеев не оборачиваясь. — Ну ничего, Студент, ещё настанет твоё время. Ты мне ещё в деле Сазона толком ничего не сказал. И куда Тракторист делся, тоже помалкиваешь. А я знаю, что без тебя там не обошлось.

— Всех бы посадил, один бы на воле остался, да? Охранял бы нас, ха!

Ваня Студент подошёл ближе, пожал мне руку и приятельски похлопал по плечу Виктора.

— Всех садить не надо, только бандитов вроде тебя, — сказал Савватеев и внимательно оглядел Студента, а потом неожиданно для меня усмехнулся. — Ладно, чё уж, бывай, Студент. Своя-то братва она уже привычная, знаю, как облупленных. А там чужая. Только ты это, не беспредельничай мне тут, а то вернусь.

— А чё нам беспредельничать, начальник? — Студент прикурил от бензиновой зажигалки, показав золотые «болты» на пальцах. — Мы честные бизнесмены, а не какая-то там шпана. Вон, видал на входе, чё творят? Мелочь шакалят с пацанов. Вот чем вам заниматься надо. До них бы лучше докапывался, а не до Витька Крюкова. А то Игорь Иваныч недоволен будет, опять запрос в прокуратуру сделает, что плохо работаете.

— Бывайте.

Капитан махнул рукой на прощание и ушёл. И даже вдруг не остановился, чтобы сказать, что у него есть ещё один вопрос. Хотя мы ждали. Нет, он просто ушёл.

— Ну чё, Волк? — Студент развернулся ко мне. — Говорят, ты там целого генерала под шконку загнал, который на тебя наехал?

— Много чего говорят, — я хмыкнул. — Девушку свою ищу, не видел?

— А видел, — он закивал. — В шмотках вон там ходила, поздоровались. А ты надолго или опять в Питер умотаешь?

— Я теперь повсюду работаю, — сказал я. — А сам ты так отсюда не выезжаешь? Иди уже в депутаты, Ваня. Давно пора.

— Ха, а мне Иваныч вчера то же самое сказал. Сам-то он в губеры подумывает идти.

— Вот, он в губеры, ты в депутаты, а пивзаводом пусть Витёк рулит, — пошутил я, показав на Виктора.

— Да чего я вам всем сделал? — возмутился тот. — Работаю на комбинате, в эти дела не лезу, всё спокойно у меня в жизни! Хватит мне уже всего этого, наелся.

— Вот и работай, это же хорошо, — я кивнул. — Место надёжное, а Антонов тебя хвалит, повысит ещё. Там, кстати, Мишаня Дунаев скоро приедет, тебя всё спрашивал, как ты. Кстати, Ваня, — я вспомнил про одну вещь. — У деда Луазик совсем плох стал, я ему Ниву хочу взять. На рыбалку самое-то ему будет ездить. Сможешь Яху Шамана попросить, чтобы подобрал мне приличную, чистую, с документами? Только легально. Наликом заплачу.

— Да не вопрос, Волк, как раз к нему на СТО поехал. А чё крузака ему не возьмёшь? Ха, дед-то у тебя крутой, пусть и тачка козырная будет, — он засмеялся.

— Не любит он этих японцев. И немцев тоже не любит. Благодарю, Ваня. И это, смотри, — я поманил его к себе и продолжил тише: — Такой совет, лично от меня, по старой дружбе. Если где бабки на счетах в банке есть, выводи. И доллары покупай на всё. Уже пора.

— А у меня чё, в банках счета есть? — он довольно загыгыкал. — Пусть в других местах лохов ищут, деньги им ещё оставлять. Но баксов куплю, лан, а то деревянные подвалили недавно.

Распрощался с ними, пошёл в дальние ряды, где торговали шмотками, и, конечно же, нашёл там Тамару, увидел её издалека.

— Макс, смотри какая маечка, — она держала её перед собой, прикидывая перед зеркалом. — Классная такая, да?

— Нормально, — сказал я и полез в кошелёк. — Берём.

— Да ладно, я просто примерить хотела! — Тома приоткрыла рот от удивления.

— Берём.

Вот другие привыкают к подаркам и потом воспринимают их как должное, а Тамара всегда радуется мелочам, будь это дорогая шуба или дешёвая повседневная маечка. Давно ещё это заметил, по первой жизни.

— К тебе домой заезжал, бабушка сказала, ты здесь.

— А я к подруге ходила, книжек взяла.

На плече у неё висела увесистая чёрная сумка, открытая, потому что не смогла застегнуть. Видны корешки книг, она сейчас читает модного Сидни Шелдона.

— Зря не закрываешь, — сказал я. — Помнишь, как кошелёк тогда вытащили?

— Ага, помню. Да тут только книги, кошелёк я в другом кармашке ношу.

Кошелёк весной тогда и правда вытащили, и Тома, помню, расстроилась. Но я тогда зашёл в подсобку в здании администрации рынка, где всегда можно было найти кого-нибудь с пивзавода. Тогда там был Ганс, он сказал своим, и уже через двадцать минут кошелёк нам вернули с извинениями.

— Я тут думал, — я повёл её к выходу. — Ты же права хотела получать, помнишь. Так что давай поучимся ездить.

— На джипе твоём страшном?

— Нет, он тяжёлый. Бэху возьмёт. А мне тут Кирюха недавно брякнул, типа раз я знаю начальника ГАИ, чтобы я с ним договорился и права ему купил. Я говорю нет, не пойдёт. А то получится, что права купил, машину купил, а умение ездить не купил. Так что тоже учится.

— А что, Кирилл, кстати, поступил?

— Да, в Питер, на горное дело…

На выходе я купил календарик на следующий год в киоске, хотел прикинуть кое-что. На следующий год был только с Жириновским, пришлось взять его.

Я многое изменил в жизни, но некоторые вещи должны были остаться старыми. Было же и хорошее. Но тут придётся вспомнить конкретную дату, чтобы в этом случае менять как можно меньше…

За нашими гаражами был большой пустырь. Мы эту территорию выкупили и огородили, чтобы никто не проник с этой стороны, но пока не придумали, что на ней будет. А пока же можно потренироваться.

— Страшно, — сказала Тамара, усевшись за руль БМВ. — Машина такая дорогая, вдруг разобью?

— Не разобьёшь, я же смотрю.

— А я тебе ещё не говорила, у меня сестра двоюродная, Даша, из Ангарска в Читу переехала, — рассказывала Тамара, медленно выезжая вперёд. — Зовёт меня в гости. У неё свадьба будет, в церкви венчается, с батюшкой.

— С попом? — я удивился. — Она за попа выходит?

— Нет! — она немного нервно хохотнула. — Батюшка венчать будет, а жениться она на…

— Ты не отвлекайся, рули давай, а то застрянем. И вон туда не надо, там мусор. Нет, давай налево.

Пока ехали, в голове вдруг всплыла одна мысль. Стоило ей сказать про Ангарск, а мне про попа, как резко возникли воспоминания, но нечёткие. Как там у него была фамилия? Попов? Или другая? Смотрел же по телевизору, через много лет от сегодняшнего дня. Он же пока не пойман.

А как же резко возникло озарение. Но Иркутская область — край не наш, вот и не вспоминалось это раньше, даже не думал про это. Слышал бы о преступлении, может быть, и всплыло бы в памяти. Но раз вспомнил сейчас, стоит заняться.

Короче, сделаем так. Его ещё не поймали, но если потрясут фсбшники с милицией на предмет подозрений к чему-нибудь, то живо выяснят, чем он занимается в свободное от работы время.

Понятия не имею, кто он такой, помню слишком мало, но этого может хватить. Вот я открыл записную книжку, куда вписал: «Попов (?). Мент. Ангарск. Маньяк. Передать, чтобы проверили».

Ладно, теперь не забуду. Может, вспомню кого ещё. А пока я нашёл нужную дату в календарике, которую искал. Эта она.

Ладно, была не была.

— Кстати, — предложил я, когда Тамара остановилась. — Я тут подумал. А давай-ка поженимся уже?

— А⁈ — она медленно повернулась ко мне. — Что? Ты серьёзно? Когда?

— Ну, раз возражений нет, — я обвёл дату в календарике. — В марте 99-го. 15 числа.

— А почему в марте? — всё ещё не могла прийти в себя Тамара.

Потому что в этот день мы поженились в первой жизни. Вот это я тоже вспомнил.

— Надо так. Поехали дальше, — я показал вперёд. — Ещё успеем всё обсудить.

На следующий день снова отправились на комбинат. Сегодня день важный, прибыли Вишневские, привезли с собой кучу охраны с Питера. И не просто так.

Ехали в Чероки, я на переднем сиденье, за руль пустил Женю. По дороге рассказал о нашей встрече с Ремезовым, и что тот нам предложил.

— А я слыхал про этого генерала, — сказал он, скрипнув зубами. Взгляд стал злее. — Полканом он тогда был, в Грозном. Пацаны рассказывали, кто у него был, что его за такое под расстрел надо было отдать, а ему генерала дали.

— Большие потери?

— Угу. Знаешь, как его тогда назвали? Толик-Мясорубка.

— Большие, — медленно произнёс я.

Капал слабый дождик, Женя включил дворники, и они со скрипом начали очищать стекло. Музыка не играла, Женя тоже больше не говорил.

— Настроение пропало? — спросил я через несколько минут.

— Угу, — промычал Женя.

— Ну, если достанем его, что-то да изменится. Да я хочу, чтобы нам с этого кое-что перепало.

— М-м-м? — он покосился на меня.

— Пушки, — я усмехнулся. — И не гражданские, а боевые.

— А чё, нам дадут?

— Посмотрим, должны дать. Пока у нас другая забота.

— Америкосы эти? — Женя кивнул вперёд, где на горизонте уже видны трубы комбината. — Чё, бабло они принесли всё-таки?

— Да. Почти семьсот миллионов рублей в новых купюрах. Примерно сто миллионов баксов по курсу.

— Хрена се, — он присвистнул. — А чё баксами не дали?

— Потому что потом потребуют баксами возвращать, а бакс сильно в цене прибавит. И разорится комбинат в итоге. А так взяли рубли, вернули рубли. А доллары сами купим, пока ещё можно.

— А я-то, кстати, как ты говорил, всё в грины вывел. Теперь жду.

— Правильно сделал. Америкосы дали инвестиции на разработку медной жилы, вон там, за вторым карьером. Но по факту дали нам намного больше, чем хотели и это надо использовать. Я вообще думаю, мы можем неплохо здесь промышленность поднять, кстати. Удокан какой-нибудь выкупим, ещё что-нибудь. Вишневские в этом секут. У них нюх на это дело есть.

— Наверное.

Женя повернулся ко мне с удивлённым видом, потом уставился на дорогу.

— Но для начала, — продолжил я, — хочу поговорить насчёт этих миллионов, как сделать, чтобы они их не потеряли, и мы при деле остались. Есть мысли насчёт одного выгодного дела. На будущее.