Волнующий мир старины

Главы 5.6. Торговать не воевать

Знакомый незнакомец.

Этот в сером пальто.

Человек некто, человек никто.

Человек без умысла, человек некстати,

Просто человек, человек на закате.

Гарик Сукачев.

Г Л А В А 5

Неожиданное знакомство

Вернувшись, домой, Сергей первым делом вывалил добычу на стол. Сначала по монетам прошёлся — ничего особенного. Мелочь. От «двушек» и выше, с тридцатых до развала Союза. Ключи ещё какие-то, четыре пуговки и аут. Зато портсигар хорош, с гербом на аверсе и кнопкой рабочей. Клейм опять же понатыкано, что только добавляло настроения. На этом сюрпризы не кончились. Внутри обнаружилось запечатанная в конверт записка и половинка вертикальной фотографии. Что ж почитаем, коль другим было недосуг:

— Милая Вера, — говорилось в нем, — если ты читаешь это письмо, значит, со мной всё плохо. Прости, что так вышло, сам виноват. Целую заочно. Прощай. Люблю, Виктор.

PS: Обязательно найди вторую половинку фотокарточки. Ты поймешь. 21.06.51 г

С обратной стороны план непонятный имелся. Ещё написано что-то, но без второй половинки не разберёшь. — «бык-мык..». Сергей вновь посмотрел на снимок. Мужик какой-то лет пятидесяти, в полный рост. Простоват с виду. Саквояж в руках. Интересненько!

Сергей метнулся к найденному альбому. Ну, точно, вот оно! Недостающая половинка. Там уже тётка лет сорока. Миловидная, и дом позади всё тот же. Перевернул фотографию. Так и есть — текст письма, план здания. Соединил, начал читать.

«План видишь? Это подвала нашего дома. Галочкой помечено место, где искать портфель. Тот самый со снимка. Найди его. Не сразу. Как все утихнет. Виктор».

— Не нашла значит! — Догадался Серый, решив исправить чужой просчёт.

****************

Чуть позже вернувшись на место, он сунулся к заколоченной двери подвала и гвоздодером выдернул удерживающие вход доски. Заглянул внутрь. Темно. Включил фонарик. Осмотрелся. Подвал как подвал. Хлам вокруг, обрезки труб, стекло, подушка, рваный тюфяк. Видно почивал кто-то…

Сергей направился к дальней стене, как было указано на плане, и воткнул лопату в земляной пол. Сняв верхний слой земли, примерно на два штыка он наткнулся на что-то странное. Ага, портфельчик нарисовался. Кожаный! Подняв его с земли, Сергей скоренько выбрался наружу. А там уж щёлкнув замками, сразу внутрь полез. Любопытство заело. Чего там? Коробка какая-то. Жестяная. С Московским кремлем и Красной площадью, на крышке. Раньше в такие конфеты сортировали….

— Так-так, знакомый портфельчик, — внезапно послышался старческий хрип. Сергей нервно оглянулся. Старик. Сутулый. Стоит, неприятно лыбится. — Значит Витька все-таки спёр денежки. Ась?

— Н-не знаю…..

— А вы, молодой человек, стало быть, нашли? Поздравляю. Как делиться будем?

— А вы кто?

— Я то? Сторожил тутошний, Иван Петрович, а вы?

— С-Сергей, — продолжал заикаться Серый.

— Историей увлекаетесь? Или только чужими сумками? — Опять спросил непонятный дедок.

— Историей понятно! Ну и сумками чуть-чуть……

— Ну, если чуть-чуть то можно. — Согласился дед. — А ко мне подниметесь, на чашку чая? Поверьте, молодой человек, мне есть, что рассказать.

— Куда?

— Да рядышком тут. — Он указал на соседний дом. — Вон видите?

Прибыв на место, дедушка действительно поставил чайник на плиту, пригласив гостя сесть.

— Сейчас, перекусим слегка и начнём. — Он вывалил на стол груду маковых баранок и открыл варенье. — Вы как?

— Не откажусь.

— Вот и ладушки. А хозяина портфеля я помню давно, — начал он, — еще до войны. Он тут неподалёку жил. Но ближе сошлись гораздо позже. В году так, сорок седьмом. Понятно, прошлого века.

— А кто он?

— Спаситель мой, — усмехнулся дед, — Виктор Сергеевич Курапов. У матери тогда все хлебные карточки сперли, голодали мы, вот он и подсуетился, не дал с голоду пасть. Поделился деньгами и хлебом. Мать моя была знакома с его женой Верой Андреевной. Вот и пожалели. А уже в сорок девятом, окончив восьмилетку, я устроился на Метизный завод учеником по электрической части. Там встретились во второй раз. Хозяйственником при складе он был. Нормальный мужик, открытый, честный, как мне тогда казалось. А спустя два года, когда я на четвёртый разряд пошёл, довелось к нему на склад заглянуть, по делу. А он увидел меня и сразу дверь на засов. И шепотом так:

— Сможешь помочь? Очень прошу.

— Конечно Виктор Сергеевич, что надо сделать? — Уточнил я. Тут закипел чайник, старик разлил его по чашкам и продолжил:

— Вещицу одну моей жене передать. — Он показал серебряный портсигар. — Эту.

— А сами?

— Тебе сподручнее будет.

— Давайте. — Хмыкнул тогда я, удивляясь причудам моего спасителя.

— Не сейчас только, а если меня арестуют. Вот тогда и передашь. Письмецо там, личное, — пояснил он. — Только не спешу, пусть всё уляжется. Недельки через две-три и отдашь. Договорились?

— Да, что уляжется- то? — Удивился тогда я.

— После поймешь. А нет, так мне обратно вернёшь, не потеряй только. Вещица ценная, и дорога мне по своему.

— Ну, ладно.

— Только о письме этом никому! И о портсигаре тоже. — Взмолился Сергеич — обещаешь?….

— Пришлось поклясться. — Закончил дед. — А после его забрали. Воровал оказывается, у Советской власти. Мошну набивал. Это я уже после узнал, когда весь завод гудел. — Мошенник мол, ворюга!

— А вы чего?

— Выждал положенные три недели и поплелся к его жене, портсигар отдавать. Хотя страшно было до одури! Время тогда простое было, чуть что, сразу к стенке. За дело если. А этот, как выяснилось десятками тысяч воровал. Это сейчас все воры в думе сидят, а тогда нет, только в тюрьмах. Если повезёт конечно.

— Ну и не ходили бы!

— Обещал же. Может это последняя весточка от него будет. Так что, собрался с духом и вперёд. А у подъезда уже «воронок» стоит, фарой мигает. Понятно по чью душу. Прошёл я мимо и на соседской скамейке присел, смотрю, чего дальше будет?

— Ну?

— Спустя пять минут вывели её, Веру Андреевну под белые ручки, посадили в авто служебное и увезли куда следует. Испугался я, соучастником себя почувствовал, руки дрожат, в ногах слабость. Кинулся к черному входу. А в руках портсигар проклятущий, ну и кинул его в щель у входной двери. Пусть там полежит до времени…..

— А с тёткой что? Посадили?

— Выпустили спустя месяц. Постаревшую, почерневшую, но живую. Мать потом долго ходила к ней, успокаивала, помогала, чем могла.

— А Виктор что?

— Расстреляли чуть позже. А я терпел-терпел и пошёл к его жене каяться. Так мол, и так, письмецо имеется, под пол только провалилось. Могу достать если что. А Вера Андреевна выслушала равнодушно, рукой махнула, и отказалась.

— Вот такая история. А портфель я этот помню, Сергеич с ним на работу каждое утро ходил. Ну что, давай открывай его, что ли, посмотрим, какое там золото.

Сергей раскрыл портфель, достал коробку, больше там ничего не было. Жестянка открываться не хотела, ножом пришлось поддеть. Поддалась. И взору Сереги и Петровича открылась толстая пачка старых денежных ассигнаций. Купюры старого образца, от полтинника до сотни. Более сорока тысяч набежало. Не малая сумма по тем временам.

— Эге, — крякнул старик, — вот это Витька. Силен! Значит все — таки правда, попер он денежки-то, а я сумневался, на Советскую Власть бочку катил. Вот так. Ну и что ты с ними теперь делать будешь, в банк понесешь, может, поменяют по курсу? — засмеялся он.

— Да нет, где сохранность получше, — себе оставлю, а остальные продам, они сейчас каких-никаких денег стоят. Многие интересуются.

— Ну да, ну да, — согласился старик и задумался. Потом продолжил. — Так вот это я тебе про Витьку историю рассказал, но ещё моя про запас имеется. Хочешь послушать?

— Хочу! — Загорелся Серый.

— Ну что ж, тогда послезавтра приходи, к вечеру. Будет тебе быль-небылица.

Он не роптал, не унижался,

На немцев как-то набредя.

Он просто нагло улыбался,

В штанах гранатой шурудя.

Triggert.

Г Л А В А 6

На войне, как на войне

В назначенный час Серый накупив с щедрой руки кондитерских изделий, холодной закуси, а главное, чекушку коньяка, отправился к Ивану Петровичу в гости. Там его уже ждали.

— Пришел-таки, и коньячком запасся. Хвалю! — Обрадовался дед. — Ну, проходи, присаживайся, сейчас пировать будем. И было чем, Петрович не поскупился, выставил варенье, мед, охапку бутербродов, заварил чаю. — Ну, давай что ли по одной, и начнем, — решился дед. Выпили, закусили и дедуля, затянувшись какой-то отравой, начал вспоминать:

— Давненько это было. По весне. Аккурат когда наши фрицев из города выбили. Да и не город это был уже, одни развалины. Рыскали мы тогда с моим другом Пашкой по этим самым трущобам. Искали, значит, чем поживиться можно. Время было страшное, голодное. Шел мне в ту пору тринадцатый год, Пашка постарше был, года на два. Ну, так вот, лазили мы тогда в разбитых домах, в квартирах, на чердаках, и ковырялись в оставленном хламе, шкафах там, сундуках и прочей утвари, на предмет съестных припасов. Ну и наткнулись на бидон под сломанной тахтой.

Открываем, а там три куска мыла, пара пакетов грузинского чаю, немножко крупы, таблетки какие-то, спички и баночка из-под вазелина. Потрясли ее, гремит! Нос сунули, а там пять золотых червонцев образца 1923 года. Сеятели! Знаешь наверное?

— Угу.

— Обрадовались, решили тут же поделить. Дал мне Пашка две монеты, остальные в банку обратно, и в карман упрятал. Говорит, — «Лишнюю на хлеб поменяем». — Ну, что ж, дельное предложение. Я согласился и на выход, вслед за Пашкой двинулся. Вдруг слышим шум с улицы. Нос в окно сунули, а там, шагах в двадцати от нас ближе к лесопарку незнакомый мужик яму роет, рядом ящик армейский и граната. У мужика рукава засучены, руки в наколках, на морде шрам косой. Выкопал он яму, гранату туда вначале пихнул, да кольцом подцепил за ящик, потом и его опустил. Эка придумал, станешь тискать ящик-то, а граната и ухнет! Засыпал он между тем ямку, заровнял, а на ближайшем пне ножом зарубку типа креста поставил. Для памяти видно. А дальше глазами по углам позыркал и в сторону откатил. Пашка выждал пару минут и шепчет:

— Пойду, вырою, посмотрю, что спрятано. — Я понятно, его отговорить, но куда там бесполезно! — «Я, — говорит, — аккуратненько так, все нормально будет». — Ну и пошёл, себе на погибель. А тут, опять этот мужик. Видать недалече ушел, или почуял чего? Ну и с парабеллума прямо Пашке в лоб и зарядил. Затаился я, смотрю, что дальше будет. А он Пашку оттащил к ближайшей воронке и сбросил вниз. Потом прикопал, для надёжности, и ушел, теперь уж окончательно. Посидел я еще минут двадцать в развалинах, погоревал над другом, и домой поспешил.

— На следующий день пришлось хоронить в той же воронке. Зарубку даже сделал на дереве, чтобы могилка не затерялась. А недели через две увидел я того мужика в тех же развалинах с ножом в пузе. Прирезал его кто-то из приятелей. Поделом значит!

— А монеты что ж? — Не удержался Серый.

— Отдал матери, они нам здорово помогли в то время. А в сорок седьмом, когда наши карточки украли, хотел я раскопать Пашкину могилу и хотел заначку забрать, да уберег Господь — Виктор Сергеич помог, не дал тогда с голоду умереть. А Пашкину могилу я обустроил, липу рядом посадил, пусть хоть такая память останется. Родителей у него тогда уже не было, погибли в первый год войны. Потом в семидесятых уже, засохла липа, так я яблоню посадил. Пусть Пашке радость будет, любил он яблоки.

— А червонцы что ж, с ним остались? — Поинтересовался Сергей.

— Там и лежат, — подтвердил дед. — А если уж сильно они тебе в душу запали, могу место указать. Хочешь?

— Вы даже не представляете как! — Заволновался Серый.

— Представляю! Видно дорогие, монетки-то? — Вдруг поинтересовался дедок, и лукаво прищурился.

— Дорогие, — вздохнул Сергей, — тысяч на сто пятьдесят потянут. Каждая.

— Ну что ж, не соврал деду, молодец. И вообще, парень, я смотрю, ты толковый, правильный, ладно, укажу место, даже свожу самолично. Только и тебе попотеть придётся.

— А делать чего?

— Загадки разгадывать. Целых три штуки. Отгадаешь, твои монеты, а нет, так уж не взыщи, с Пашкой лежать останутся. Идет?

— Давайте свои загадки, — подивился Серый чудачеству старика.

— Да ты не пужайся, загадки- то пустяшные, простенькие совсем, ты их на раз-два расколешь, — успокоил Петрович. — Ну, слушай первую. Иноземную: — команда у америкашек есть хоккейная, ладная такая, с кричащими подгузниками себя ассоциируют. Так ты мне её назови, будь ласков.

— Эх….

— А как ты хотел? Думай! — Ухмыльнулся дед.

Сергей все детство отлично игравший в хоккей, помнил названия многих американских команд, но с годами всё стёрлось, вышло из памяти. Нет, что-то конечно осталось, но вот "Подгузники" МММ да!…..Пиндосы хоть и придурки, но не до такой же степени!

— Мне надо подумать, — замялся он, — вспомнить.

— Ну, так вспоминай! Как вспомнишь — звони, телефон есть. А я тебе тогда вторую загадку задам. Поплоше. Только поторопись Сережа, конкурент имеется, будь он неладен.

— Кто же?

— Да родственничек мой дальний. Разболтал как-то я ему спьяна эту историю, да и место примерное указал. Так он меня второй год уже донимает, — «скажи да скажи где золото зарыто. Тебе, мол, помирать скоро, а мне монеты в самый раз будут. Я тебе говорит, — двадцать тысяч не пожалею». — Да мне не жалко монетки отдать, а только, человек он не тот, — дрянь человечишка одним словом. Такому не то что монет, помоев пожалеешь.

— И что, докучает?

— Поначалу редко. Металлоискатель где — то спер, и давай шарить по местности. Всю округу перелопатил.

— И как?

— Впустую всё. Гильзы да осколки снарядные. Тогда завёлся, угрожать стал, я мол деньги в поиск вложил, а ты фантазируешь. Гони назад монету, а то башку сверну! А лучше, клад укажи.

— А послать его?

— Посылал. — Вздохнул дед. — Уголовник он бывший, со стажем. Шесть лет по зонам скитался, за грабёж, после ещё три. Слухи ходят, что пришиб там кого-то. Но не доказано. Вот, вышел недавно, теперь здесь воду мутит.

— Сволочь.

— Хуже даже! — Дед вздохнул. — Ты вот что хлопчик, как монеты поднимешь, похорони Пашку по-человечески, со мной рядышком, чтоб, всё как у людей было. Ладушки?

— Сделаю, — ответил Серый, — только, зря всё это, вы ещё меня переживёте.

— Это вряд ли. — В который раз вздохнул Иван Петрович. — Чую, помру скоро. Нехорошо помру. Так что ты уж, не оплошай Серёжа…….