Волшебник

Глава 9

Поскольку наружное наблюдение для Судоплатова отменили, Павел Анатольевич вернулся в дом на третьей Останкинской, но ненадолго. Личным приказом Брежнева, ему вернули все награды, звание генерал-лейтенанта, и выдали ордер на большую пятикомнатную квартиру в одной из Сталинских высоток, где раньше проживал замдиректора Москультторга. Кроме того, в качестве жеста доброй воли Леонид Ильич запретил КГБ всякие розыскные мероприятия по Системе, но и их предупредил, чтобы больше никаких ликвидаций без его ведома.

Но это был лишь частный эпизод. Брежнев, которого потряс сам факт того, что рабочие, служащие и их дети хронически недоедали, как никто понимал, что, если всё посыплется, Система вновь уйдёт в подполье, и выйти с ними на связь уже не будет так просто.

Размышляя что же делать в ситуации с товарами народного потребления и как заполнить холодильник граждан продуктами, Брежнев даже ездил советоваться с Булганиным, и тот действительно подсказал многое, но одна мысль не давала покоя. Судоплатов сказал, что у них есть своя аналитическая служба? Ну так пусть они поработают!

Поскольку учёба в институте ещё не началась, Виктор проводил время мотаясь на своём мотороллере по разным интересным местам города вместе с новой подругой, которая сменила предыдущую. Татьяна в недалёком прошлом была гимнасткой, имела прекрасную фигуру, и лёгкий характер, так что Виктору с ней было хорошо, и спокойно. Девушка училась на втором курсе института физкультуры, и планировала стать тренером. Благодаря знакомствам Виктора в театральных кассах, а точнее говоря, тому что он всегда платил две цены за билеты, у него всегда была возможность водить даму по разным интересным местам, включая действительно злачные как например Метрополь, или Славянский, или шумный Золотой Колос на ВДНХ. Но сам Виктор не любил кабаки, предпочитая интересные музеи, вроде политехнического, или ВДНХ, где в то время показывали настоящую ракету и макеты космических аппаратов. Ходили и по художественным выставкам, которых в Москве всегда было много, купались на пляжах, и вообще отдыхали.

Двадцать седьмого августа, Виктор с Татьяной поехали на ВДНХ на выставку мототехники, которую организовали четыре крупнейших мотозавода. Ирбитский, Ковровский, Минский и Ижевский. Но выставка получилась скучная. Все мотоциклы были унылого дизайна, не изменившегося с тридцатых годов, и чуть походив между выставленных образцов, они пошли на выход, и неожиданно для себя оказались на выставке вычислительной техники.

Показывали последнюю модификацию вычислительного комплекса «Днепр» и «М-220», производства Казанского завода ЭВМ, огромный и самый популярный в Союзе «Минск» и очень прогрессивная к тому времени «Рута 110» с устройством памяти на магнитных дисках, собственным печатающим устройством, и быстродействием в 9 тысяч операций в секунду. Поскольку в огромном зале машины стояли открытыми со всех сторон, Виктор внимательно облазил их все. Собственно, всё, что он искал — были отличия от машин, которые он знал по прошлой жизни, но всё вроде было точно так же. Дубовые разъёмы, позаимствованные от военной техники, перфокарты в устройствах ввода-вывода, и совершенно безумные по эргономике места работы операторов.

— Интересуетесь компьютерной техникой, молодой человек? — Рядом остановился мужчина лет сорока, среднего роста в компании ещё трёх мужчин, одетых в скромные, но хорошего качества костюмы.

Обратившийся к Виктору, худой мужчина с вытянутым лицом и круглыми очками, за которыми были видны внимательные и живые глаза ждал ответа, а Виктор не сразу, но через несколько секунд узнал «отца» советской кибернетики Виктора Михайловича Глушкова.

— Ну, интересно конечно, но пока эта техника имеет слишком высокий управляющий ценз.

— Что простите? — Глушков чуть подался вперёд.

Виктор вздохнул.

— Ну это как с самолётом. Нужно учить человека четыре года, чтобы он смог сесть за штурвал и поднять самолёт в воздух. Так и с кибернетикой. Человек учится четыре — пять лет, чтобы в итоге, управляться с этим агрегатом. А это тупиковый путь. Нужны машины, с которыми могла бы разобраться условная Клавдия Семёновна из заводской бухгалтерии. С понятным способом контакта между машиной и человеком, ну, например, с помощью телевизионного изображения устройством ввода типа пишущей машинки, и простыми пользовательскими подсистемами. Чтобы были прямо на экране, таблицы, текстовые редакторы, программы для бухгалтерии, склада, я уж не говорю о проектировании. Да за одну программу складского учёта, да чтобы на большом экране, и реализованную на небольшой машине, вас на руках носить будут. Пока не сделаете такую же программу — текстовый редактор, с коррекцией ошибок, и связью с печатной машиной. Тогда вас отнимут у кладовщиков, и на руках будут носить уже печатники.

В группе, стоявшей позади Глушкова, возник негромкий ропот, но Виктор Михайлович, коротким взмахом руки, заставил всех замолчать.

— Простите, как вас…

— Виктор. — Николаев склонил голову. — А это моя подруга Татьяна.

— Виктор, Татьяна, вы не против со мной пообедать? — Глушков бросил взгляд на наручные часы. — А то, я честно говоря проголодался ужасно.

— Ты как? — Виктор бросил взгляд на подругу, и увидев, что та кивнула, повернулся к Глушкову. — Пожалуй, мы составим вам компанию. Здесь кстати, есть очень неплохой ресторан, Золотой Колос.

Ресторан на ВДНХ считался место злачным, и в первую очередь потому что сюда как правило не захаживала милиция, и не дежурили сотрудники КГБ. Ну а значит посетители порой гуляли довольно шумно. Но всё это вечером. А сейчас, около двенадцати, было практически пусто и мэтр без труда рассадил компанию, а после того, как Глушков ему что-то шепнул, посадил Глушкова с Виктором за отдельный столик в углу. Виктор тоже шепнул распорядителю зала пару слов, тот кивнул и оставил их вдвоём.

— Так откуда такие глубокие познания в совсем не общественной теме? — Виктор. — Глушков, протянул руку к бутылке Боржоми стоявшей на столе, и только через секунду понял, что её нечем открыть.

Виктор взял другую бутылку, пальцами снял жестяную пробку и налил газировку в два стакана.

— Это какой-то фокус? — Удивился Глушков.

— Какой там фокус. — Виктор рассмеялся, и на глазах у учёного расправил пробку разгладив её до ровного круга, а затем скатал в трубочку. — Здоровый образ жизни и постоянные тренировки.

— Н-да. — Глушков поправил очки. — И всё же. Откуда?

— Что там белеет? Говори — Начал декламировать Виктор. -

— Вы видите себя Мефистофелем? — Усмехнулся Глушков.

— Ну что, вы, Виктор Михайлович. — Николаев покачал головой. — Скорее недоделанным Фаустом, который слегка заблудился во времени.

Глушков, который прекрасно помнил, что он не представлялся, конечно мог предположить, что парень его как-то узнал. Но кибернетики не космонавты и на страницах союзной прессы не мелькали.

— И вы так спокойно мне об этом говорите?

— Ну вот, вы расскажете об этом и что? — Виктор усмехнулся. — Мы живём в обществе победившего материализма и эмпириокритицизма. Вам просто никто не поверит. Вам не поверят, а я запишу вас в список плохих людей. И оно вам надо?

— Виктор…

— Петрович. — Подсказал Николаев.

— И что же Виктор Петрович, вы скажете относительно наших дел?

— А то и скажу. — Виктор кивнул официанту, который принёс салаты. — Главная ваша проблема не гнилая элементная база, за которую весь электронпром нужно расстрелять, оживить и снова расстрелять, а линии связи, которые не соответствуют даже сороковым годам, отсутствие отраслевых стандартов, и единой операционной системы. Каждая ваша машина, как огнестрел в пятнадцатом веке. Уникальна, делается непонятно под кого, и её запасные части не подходят к другим машинам. Ну за исключением Минска, но даже там стандартизация была вынужденной мерой, но никак не прогрессивным решением. Нет единой платформы, нет единой системы команд, нет даже стандарта на подключение считывателя перфокарт. Хотя, кое-где, уже есть несъёмные жёсткие диски на пять мегабайт и выше. Вот вы хотите создать Общегосударственную Автоматизированную Систему учёта и обработки информации. А эта информация есть? Есть что учитывать? Есть линии, по которым эта информация стечётся в единый центр, будет переработана и после разойдётся в виде управляющих решений? Да у нас даже в армии и на флоте, прямо игнорируются приказы высшего руководства. Вы серьёзно думаете, что ОГАС улучшит управление народного хозяйства, а не станет новой дыркой, через которую будут утекать государственные деньги?

— Что вы предлагаете? — Сухо спросил Глушков.

— Да то и предлагаю. Создайте рабочее место кладовщика, офицера штаба, редактора текстов, бухгалтера… Вы абсолютно напрасно недооцениваете силу среднего слоя общества. Они вполне способны пробить любые заторы. Вот, например, вы приходите к министру или к председателю правительства доказывая необходимость вычислительной техники. Согласится он или нет, будет зависеть от многих причин. Да даже от того, что кот нагадил ему в тапки а жена сожгла завтрак. А представьте, идёт начфин дивизии по штабу округа и видит красивый такой агрегат, где забиты все книги учёта личного состава, и довольствия. И мгновенно всё распечатывают и отправляют уже распечатанные ведомости на склад и в столовую. Да слухи о такой удобной штуке сразу разлетится по армии, как огонь на складе пиротехники. Та же самая история с бухгалтериями и редакторами. У областных газет денег немало, что справедливо и про бухгалтерии крупных заводов. А их ошибки довольно дорого обходятся предприятию.

— Предлагаете революцию снизу… — Глушков улыбнулся.

— Не революцию. Сейчас вы делаете, условно говоря, одно изделие в год за миллион рублей. Купить его могут совсем немногие. А я предлагаю делать десять тысяч изделий по тысяче рублей. Причём изделий, унифицированных по платам, по интерфейсу и спецификациям периферии. Чтобы печатающее устройство одного завода можно было подключить к любой машине, как и устройство памяти, и при необходимости расширить память устройства или его операционные возможности, путём приобретения новых блоков. Как минимум накопителей данных, и мест оператора. Не нужно стучатся в высокие кабинеты. Дайте людям доступную технику, и они для вас снесут все двери в радиусе поражения.

— Интересное решение. — Глушков доел салат, и отставил тарелку в сторону. — А кроме рабочих мест, есть идеи?

— А то как же. — Виктор усмехнулся. — Сделайте центральный однокристальный процессор. Как готовое изделие — в одной микросхеме. И он у вас станет ядром огромного количества решений. От программно-управляемого станка, до самонаводящейся ракеты.

— Сильное решение. — Глушков внимательно посмотрел на Виктора. — Сильное и перспективное.

— Учтите, что Ай Би Эм, то ли уже создала, то ли вот-вот создаст четырёхразрядный микропроцессор сорок ноль четыре в одном корпусе. Так что придётся поднажать чтобы не опаздывать. Но вы можете чуть схитрить, и сразу делать восьмибитовый процессор. И конечно начинайте делать сети обмена данными между научными институтами, и вычислительными центрами. Сначала на выделенных телефонных линиях, а после на специализированных линиях. И хорошо бы заставить Оптический Институт начать разработку оптоволоконных линий связи. Ни один провод даже рядом не лежал с оптикой по плотности сигнала. Ну и спутниковые системы передачи данных. Спутники связи и наблюдения — это вообще наше всё, а пилотируемая космонавтика — просто растрата средств.

Они ещё долго разговаривали, обсуждая компьютерную технику и автоматику, и когда обед закончился, Глушков уже потянулся за кошельком чтобы рассчитаться, но Виктор, остановил его.

— Я уже заплатил, Виктор Михайлович. — Здесь в обед, совсем небольшие цены.

— Вы меня набили идеями, да ещё и рассчитались за меня… — Возразил Глушков.

— Ерунда это всё. — Виктор встал. — Сделайте хотя бы треть от того что мы с вами обсудили, и будем считать, что это я вам должен.

В этот раз они с Татьяной приехали на такси, и когда Виктор поймал машину, и они сели, Татьяна посмотрела на него.

— Эти, ну с которыми ты меня оставил. Всё спрашивали про тебя. Кто такой, и вообще. А что за человек, с которым ты разговаривал?

— Гений нашей вычислительной техники. — Виктор усмехнулся.

— И этот гений тебя так слушал, что у него даже очки потели? — Татьяна рассмеялась.

— Ну, и гению временами нужно послушать мнение дурака. — Попытался отшутиться Виктор.

— Ну, мужикам-то так не казалось. — Девушка покачала головой. — Они всё обсуждали то, что ты сказал. Чуть не подрались. — Татьяна улыбнулась. У меня всё допытывались откуда ты… А что я скажу? Я и сама-то понятия не имею. — Она снова рассмеялась. — Да мне всё равно. Главное, чтобы не исчез так же внезапно как появился.

— Тань. Я тебе скажу, то же что говорил предыдущей подруге. Мне семнадцать лет. Ни квартиры своей ни работы, ни постоянного дохода. Тебе тоже лет семнадцать, не больше. Ну и какая из нас семья? Чему мы научим своих детей, если сами не знаем, как устроен мир?

— Ну, ты-то точно знаешь, как всё устроено. — Девушка улыбнулась. — У меня дядя родной, он в Мосторге завотделом. Так он сильно удивился, когда узнал, что ты достал билеты на премьеру во МХАТ. Сказал, что билеты в свободную продажу не поступали, а с рук уходили по двадцать пять рублей.

— Он недооценивает силу моего обаяния. — Виктор картинно задрал брови и похлопал ресницами.

— Ах… — Таня звонко расхохоталась. — Да, Колька до сих пор в себя прийти не может.

— Это тот ухажёр? — Виктор вздохнул. В один из вечеров, когда он провожал Таню домой, к ним подошёл парень, и сразу начал качать права. Тогда Виктор попросил его подождать, и отведя подругу домой, спустился, и первым делом прописал скандалисту в солнечное сплетение. И пока юноша заново учился дышать, рассказал юному Ромео, что Джульетта уже занята, и его номер двести тридцатый. Собственно, на этом разговор и закончился. Правда после выяснилось, что парень — серебряный призёр Москвы среди юниоров по боксу. Но Виктору на это было совершенно начхать. В подобных драках его волновало только одно, чтобы никого не убить ненароком.

Первого сентября, подобралось внезапно. Для учёбы Виктор пошил себе брюки и куртку светло-серого цвета, очень похожую на те, что продавались в магазинах, но лучше по качеству, и удобнее, так как одежда была сшита по его эскизам и в размер.

Общие дисциплины, типа математики, физики и прочих, Виктору давались легко, и некоторую сложность вызывали лишь Научный коммунизм, и политэкономия. Но и сними он разобрался быстро, просто заучивая текст наизусть.

Всё было спокойно и правильно пока в институте не появился Судоплатов с каким-то дядечкой — генерал-полковником под ручку. Он поздоровался с Виктором, представил дядечку как помощника Главнокомандующего ВВС по космосу, Николая Петровича Каманина. Они сначала потащили Виктора в буфет, а после, в Чайку Каманина, и там, Судоплатов огорошил Виктора сообщением, что ему предстоит принять участие в работе экспертной экономической группы.

— Состав группы и её работа засекречены, и от нас требуется только предоставить результат работы в виде меморандума, который ляжет на стол самому. — Судоплатов показал глазами наверх.

— Всё просто отлично, только непонятно зачем вам я. — Виктор пожал плечами. — Неужто экономистов не хватает?

— Экономистов полно. — Не согласился Павел Анатольевич. — Только вот тех, кто мыслит дальше табуретки не так много.

— Давайте так. — Виктор помолчал, подбирая слова. — я изложу своё мнение на сей счёт, и отдам вам. А вы уже, сами решите, включать ли это в доклад, или подтереться да выкинуть.

— Хорошо. — Судоплатов кивнул. И повернулся к Каманину. — Коля, ты спрашивал откуда у нас информация по вентиляционному клапану на спускаемом аппарате? — Вот он подсказал. — И видя, что Каманин уже готов что-то сказать, предостерегающе поднял руку. — Коля, ты обещал. Никаких вопросов.

— Да помню. — Каманин снял фуражку, и вытер лоб носовым платком. — В общем спасибо, хочу сказать. От всех нас, спасибо.

— А как решили вопрос? — Не удержался Виктор.

— Да заглушили нахрен этот чёртов клапан. — Каманин рубанул рукой. — Витя Пацаев, молотком из ремнабора заклепал его к такой-то матери. А после, когда спускаемый отсек проверять, стали, так там датчик вообще отвалился нахрен. Как этот клапан только раньше не включился. Так что низкий тебе поклон, парень. Ну и, если надумаешь после МАИ прийти в отряд космонавтов я лично поспособствую.

Экономическими выкладками пришлось заняться в свободное от учёбы время. Собственно, никаких новых миров Виктор не открывал. Нужно было разрешить кооперативы, и при этом жёстко регламентировать количество проверок и их формат, чтобы не кормить продажных милиционеров и прокуроров, затем, наладить выпуск и свободную продажу малогабаритных и дешёвых тракторов, для тех же кооперативов и приусадебных хозяйств. То есть вообще отпустить колхозников, и не мешать им накормить страну. Всё остальное — товарные кредиты, кредиты под продукты, и прочее, только обрамление этого процесса.

Когда пойдут продукты, постепенно отпускать производственные кооперативы, и самостоятельную производственную активность предприятий. Пусть производят что хотят из свободно закупаемого сырья, и продают его где хотят. Заработанные деньги смогут потратить только на премирование членов трудового коллектива, закупку сырья и станков для внеплановой хозяйственной деятельности. То есть сразу разделить плановую работу, и внеплановую. Плановая она по госрасценкам, и на поставляемом сырье, а внеплановая — как хочешь так и крутись, но и доход тратишь в свою пользу. После уплаты налога, конечно.

Явочным порядком, Павел Судоплатов стал посредником между Системой и Брежневым, что выразилось в том, что теперь под домом Павла Анатольевича постоянно дежурила Волга с телефоном засекреченной связи в багажнике[26], и парой офицеров из девятого управления занимавшихся охраной первых лиц. Вроде бы совершенно излишняя предосторожность, но Брежнев был очень хорошим игроком в «Кремлёвские шахматы» и прекрасно понимал какую бурю поднял только тем, что поручил своим помощникам выяснить подноготную экономических процессов.

Кстати, сделал он это не потому, что не доверял данным Системы, а потому, что любая информация, даже та, что кажется предельно логичной и очевидной должна проверяться как минимум дважды, а лучше трижды.

С особым интересом Брежнев наблюдал как зашевелились члены политбюро ЦК. Шелепин, Косыгин, Мазуров и Романов постарались подбросить материалов в доклады помощников Брежнева, Щербицкий, Гришин Кириленко, Кулаков и Шелест, занимали выжидательную позицию, а Полянский, Воронов, Суслов и Пельше, развили бурную деятельность готовя контрвыступление против Брежнева, почувствовав в угрозу собственной власти. Причём каждый в своей области. Арвид Пельше, что так им любимая Прибалтика начнёт жить на свои, Геннадий Воронов, потому что почувствовал угрозу власти партийной элиты. Дмитрий Полянский вообще был сторонником Хрущёва и приспособленцем, но тут почему-то закусил удила, и начал резво топить за Суслова, который точно знал, что этих изменений он во власти не переживёт, и в лучшем случае, улетит на пенсию. Ведь вдруг возник вопрос о руководящей и направляющей роли Партии, и вот это он почитал краеугольным камнем всего Советского Союза, и священным Граалем всей коммунистической идеологии. Активность Суслова и Полянского была так велика, что пришлось подключать Систему и перед внеочередным пленумом Политбюро ЦК КПСС, на стол Брежнева легли четыре папки. На Воронова, Суслова, Полянского и Пельше.

Пленум собирали в кабинете Брежнева в Сенатском Дворце.

Пятнадцать членов Политбюро, легко уместились за огромным столом заседаний, и Брежнев встав со своего стола, занял место среди соратников.

— Здравствуйте товарищи. — Брежнев оглядел присутствующих. Все нервничали, но Суслов, действительно похожий на суслика, делал это как-то особенно нервно. — В первой части нашего заседания я хочу огласить краткое резюме, по материалам служебного расследования, проведённого нашими органами, в отношении некоторых членов политбюро. — Брежнев сделал длинную паузу. — Счета в иностранных банках, контакты с представителем западных финансовых кругов, неумеренность в быту, и тяга к вызывающей роскоши, не красят даже буржуазного политика. — Он вновь сделал паузу, и Суслов вдруг вскочил с места.

— Это ложь, и подтасовки!

— А я Михаил Андреевич, ещё никого не назвал. — Брежнев посмотрел на Суслова поверх очков. — Чего ты так взвился? — И вновь длинная тягучая пауза. Суслов медленно сел, и только вздохнул, как Брежнев продолжил. — Хотя, да. У тебя-то есть повод скакать. Вот товарищи список картин старых мастеров, в московской квартире и загородном доме товарища Суслова. — Брежнев вытащил из папки лист, и запустил его по сукну стола, между сидящих членов Политбюро. — А вот фотографии ещё одного загородного дома, принадлежащего жене товарища Суслова, и список счетов в западных банках, принадлежащих товарищу Суслову. Ну и как совершеннейшая мелочь, распоряжения товарища Суслова по уничтожению архивных материалов в Ставропольском и Ростовском Обкоме Партии. Возможно товарищ Суслов не в курсе, что по получении такого запроса, архивисты снимают копию с материалов, которые хотели уничтожить, и посылают её в архивный спецотдел ЦК.

На Суслова было страшно смотреть. Глаза выкатились и словно прилипли к очкам, лицо покраснело, а руки ходили ходуном. Он вскочил и хотел что-то сказать, но вдруг схватился за сердце, и рухнул ничком на стол, раскинув руки.

Когда медики унесли Суслова, все вернулись в кабинет, ожидая новых страшных чудес, но вместо этого, Брежнев, взял одну из папок.

— Товарищ Полянский? — Возьмите, почитайте. И вы, товарищи Воронов и Пельше. Полагаю, вы сами примете правильное решение, пока есть возможность уйти с почётом, и пенсией, а не в следственный изолятор.