Волшебник в мире

Глава 11

Торопливо шагая в ту сторону, куда удалялись шаги Килеты, Майлз шел по тускло освещенным коридорам. Дважды повернув за угол, он нашел ее. Она стояла, прислонившись к стене, и горько рыдала. Что же еще было делать Майлзу? Он взволнованно бросился к девушке. Она обернулась, увидела его, мгновение смотрела на него в испуге, а потом, рыдая, упала в его объятия. Казалось, сердце ее готово разорваться на части.

Но вот наконец рыдания ее стихли, и она простонала:

— Лучше бы я тоже сошла с ума! Может быть, тогда Орогору полюбил бы меня?

Майлз стоял, окаменев, уставившись в стену поверх головы Килеты. Конечно! Она была права, так права! Они жили, словно в сказке — выучились кланяться, строить глазки, танцевать замысловатые танцы... ясное дело, они все тут были безумцами! Кто бы еще стал так жить? И с какой бы еще стати людям, которые явно были самыми простыми крестьянами, разыгрывать из себя королей и герцогинь?

Но если безумие позволяло им купаться в роскоши, при этом пальцем о палец не ударяя, кто бы отказался от такого безумия?

Страх закрался в сердце Майлза от мысли о том, что Килета может стать одной из этих размалеванных, кривляющихся, искусственных дамочек.

— Купидон пускает свои стрелы куда захочет, Килета, — негромко сказал он. — Бывает, что люди, предназначенные друг другу судьбой, влюбляются в кого-нибудь другого.

Килета немного успокоилась, но все же до сих пор дрожала.

— Значит, ты думаешь, что она ему не годится?

Майлз ответил осторожно:

— А что у них общего, кроме безумия? Видал я у себя в деревне, как парни влюблялись... только редко они влюблялись в хороших девушек, которые бы им годились в жены! Так нет же, все ветреность одна! — Он нахмурился. Мысль, которая пришла ему в голову, ему не понравилась. — Может, и вправду лучше, что за нас шерифы выбирают, на ком жениться.

— Нет! — Килета отстранилась и глянула ему в глаза. — Чтобы я стала женой человека, который мне противен? Никогда! Если кто и будет придумывать, как мне жить, так это я сама!

— Придумывать — это тут ни при чем, — добродушно усмехнулся Майлз.

— Зато красота очень даже при чем, — вздохнула Килета. Они немного помолчали, и каждый думал об Орогору и Гильде. — А может, и нет, — пожала плечами девушка.

— Не сомневаюсь, она ему кажется красоткой, — сказал Майлз. — Ну и он ей, само собой, красавцем писаным.

— А он и вправду хорош собой, — тихонько пробормотала Килета.

— Может, и так, — не стал спорить Майлз, — но я не думаю, что ты и Гильда видите в нем одну и ту же красоту.

Килета нахмурилась.

— Ты хочешь сказать, что на самом деле они видят друг у дружки другие лица, другие тела — не такие, какие видим мы? А что? Может быть.

— Может, — согласился Майлз. — Но я, когда маленький был, картину одну видел — это было в тот день, когда меня родители к шерифу привели, и я эту картину очень хорошо запомнил. Она была очень красивая, яркая, а нарисованы на ней были рыцарь и дракон, и висела она на стене дома. Я ее на всю жизнь запомнил, и когда у меня выдавались трудные деньки, я перед сном вспоминал эту картину... Ну и вроде как успокаивался. Только представлял я все иначе: рыцарь стоял, выпрямившись во весь рост, а на картине он стоял на коленях. Он держал в руке копье, — а на картине меч. И дракон мне казался маленьким, и он не обвивал рыцаря кольцами, он вообще кольцами не сворачивался. И еще у него были крылья, хотя на картине их не было. А потом, когда мне исполнилось четырнадцать лет, я узнал, что это был за дом — это был городской кабачок, а картина была всего-навсего вывеской над дверью.

Килета на миг застыла, глядя в глаза Майлза, а потом рассмеялась и коснулась ладонью его щеки.

— Бедняга Майлз! Ох и расстроился же ты небось!

— Когда видишь все, как оно есть на самом деле, всегда расстраиваешься, — согласился Майлз. — Но все равно в памяти моей картина осталась такой, какой я ее придумал, и я всегда могу взглянуть на нее.

Килета сдвинула брови.

— Я поняла, к чему ты клонишь, — сказала она. — Та женщина, которую видит Орогору, во многом похожа на ту графиню Гильду, которую видим мы, но она гораздо красивее и грациознее.

— Да нет, она и так грациозна, — возразил Майлз. — Они тут все не неуклюжи. Ходят на манер магистратов, нос задрав, но только им это не идет. Не то чтобы грациозные они, нет... скорей осанистые.

— И уж никак не привлекательные, — убежденно кивнула Килета. — Но я не сомневаюсь, Орогору она кажется привлекательной.

— Да-да, а он ей наверняка представляется стройным, высоким, с длинным прямым носом с горбинкой...

Килета улыбнулась и даже негромко хихикнула.

— Да, наверное. Теперь я понимаю, как ты прав, Майлз.

А Майлз подумал, что испытанная им радость от этих ее слов куда больше той, какую он должен был бы испытать. Однако он заставил себя улыбнуться и сказал:

— Прав я или нет, но лучше бы нам поскорее вернуться. Как думаешь, найдем ли мы выход? Хотелось бы выбраться на свежий воздух. Вряд ли в этих развалинах так уж страшно ночью.

— Не страшно... только если нам снова не встретится один из этих скелетов, — ответила Килета. Похоже, она и вправду была не прочь прогуляться. — Только давай не будем уходить далеко от дворца.

Вскоре они разыскали выход. Площадка перед дворцом была так просторна, что можно было уйти по ней довольно далеко, оставаясь при этом сравнительно близко от здания. Роботов Майлз с Килетой не встретили, но увидели множество звезд и заговорили о том, как далеко до неба. Майлз пересказал Килете те глупости, которые слыхал от Гара и Дирка, утверждавших, что каждая из этих крошечных светящихся точек — настоящее солнце, и что вокруг некоторых из них даже вращаются планеты, и что для того, чтобы добраться от одного солнца до другого, самым быстрым гонцам Защитника потребовались бы тысячи лет. Майлз смеялся и Килета тоже. Ее позабавило в первую очередь воображаемое зрелище того, как скачет меж звездами лошадь, а потом уже то, что каждая звездочка — это огромное солнце. Но потом девушка примолкла и призналась Майлзу, что похожую сказку слышала в детстве — про звезды, вокруг которых вертятся планеты, и про то, что их предки прилетели с одной из таких планет — очень-очень далекой.

А потом они стали гадать, как же на самом деле далеко от звезды до звезды, если эта сказка — не вымысел, а потом задумались о вечности, о том, сколько лет просуществует мир после того, как их самих не станет, а уж потом поразмышляли и о том, будут ли жить их призраки после того, как умрут тела.

Они провели наедине час или два, разговаривая на те величественные темы, что всегда, во все времена волнуют молодых людей, а когда наконец они вернулись во дворец, оба улыбались, но немного сожалели о том, что часы, проведенные наедине, закончились.

Графиня Гильда решила внести некоторое разнообразие в свои развлечения и приняла приглашение на танец от другого придворного, хотя, танцуя, то и дело поглядывала на Орогору: видимо, надеялась заметить, что тот ревнует, но, увы, ей не дано было насладиться этим зрелищем — Гар и Дирк увлекли Орогору к столику с прохладительными напитками.

— Вы, похоже, один из самых молодых придворных, — заметил Гар. — Как вышло, что вы попали сюда?

— Как и все остальные, я был взращен в чужом семействе из страха перед врагами моего отца, — ответил Орогору. Он не собирался рассказывать о себе долго, но Гар и Дирк засыпали его вопросами и выказывали столь неподдельный интерес к его персоне, что в итоге Орогору рассказал им всю историю своей жизни, вплоть до мельчайших подробностей. Его рассказ близился к концу, когда к столику, шурша многочисленными нижними юбками, стремительно подошла графиня Гильда.

— Так, значит, вы по мне совсем не скучали, милорд? — упрекнула она Орогору.

— Я с ума сходил в разлуке с вами, — поспешно отозвался Орогору. — И только беседа с этими господами развеяла мою тоску.

— Я вам не верю! Вы предпочли разговоры с ними танцам со мной! — И Гильда возмущенно крутанулась на каблуках, намереваясь умчаться прочь.

Орогору схватил ее за руку и запечатлел на ее пальцах быстрый поцелуй — он видел, так делали другие придворные.

— О нет, рассвет моей души, не покидайте меня во тьме разлуки!

— Что ж, я готова немного смирить гнев, — объявила Гильда, обернувшись и сияя улыбкой. — В таком случае можете со мной потанцевать.

— Вы так добры и щедры! — воскликнул Орогору и повел ее на середину зала.

— Как я и думал, — кивнул Гар, провожая их взглядом. — Самая натуральная мания величия.

— Да, — согласился Дирк. — Однако милосерднее не лишать его иллюзий. В конце концов, тут он никого этим не задевает, а что за жизнь его ждет за стенами города?

— Это верно. То, что он обрел здесь приют, — это проявление доброты. Величайшей доброты, в особенности если учесть, что все остальные здешние обитатели страдают от точно такого же синдрома.

Дирк кивнул:

— А потом они отправятся по городам и весям, начнут сыпать приказами и ждать, что к ним будут относиться как к особам королевской крови.

— Вот-вот, и набьют себе шишек. Кто знает, чем это может закончиться? — задумчиво проговорил Гар.

— Вопрос, надеюсь, риторический? — усмехнулся Дирк. — Остракизм или ссылка, ранняя смерть.

— Да, — с тяжелым сердцем ответил Гар. — Так почему же не собрать их здесь, где центральный компьютер обеспечивает их всем необходимым? Конечно, они могут быть счастливы, но... не могут иметь детей.

— Позолоченный приют для умалишенных, — кивнул Дирк. — А как насчет тех считанных детишек, которые все-таки здесь родятся и которых затем крадут эльфы?

— Тем, что дежурят у колыбели, дается снотворное, а младенцев уносят роботы, — не задумываясь, ответил Гар. — Надеюсь, затем подбрасывают их крестьянам, желающим иметь детей.

— Вероятно. Всегда отыщутся какие-нибудь дровосеки, что живут в лесах одни-одинешеньки. А если бы дети выросли здесь, они бы никогда не смогли отсюда уйти.

— Конечно. Ведь тогда они бы не получили нормального воспитания, не научились самозащите, — согласился Гар. — Если задуматься, получается, что и это — проявление величайшего милосердия.

— Кроме того, это вполне согласуется с логикой компьютера, покинутого цивилизацией, которая его создала, — отметил Дирк.

— Попал в точку, — кивнул Гар. — И видимо, в самом скором времени нам предстоит знакомство с этим самым компьютером.

Он посмотрел на возвращавшихся Майлза и Килету. Те рассеянно улыбались и старательно не смотрели друг на дружку, но руки их встретились.

— Час уже поздний, милорды, — сообщил подошедший к Гару и Дирку молодой вельможа. — Вы наверняка устали после долгих странствий. Позволите ли проводить вас в отведенные вам покои?

Дирк сдержал удивление от того, что аристократ вызвался исполнить работу дворецкого. Здесь ведь не было слуг — все поголовно «аристократы». Ну а Гар совершенно серьезно ответил:

— О, конечно, благодарю вас. Это очень любезно с вашей стороны.

Естественно, каждому отвели отдельные комнаты. Помывшись, вычистив одежду под чистящим «душем» и переодевшись, Дирк и Гар встретились в гостиной в апартаментах Гара. Через несколько минут в дверь постучал Майлз. Гар, улыбаясь, впустил его.

— Похоже, ты недурно провел вечер.

— Да, — искренне улыбнулся в ответ Майлз. — Килета — чудесная девушка, господа. — Но тут его брови уныло опустились. — Как жаль, что она влюблена в этого балбеса Орогору!

— Жаль, очень жаль, — понимающе отозвался Дирк. — Надо тебе что-то с этим делать.

Майлз ошарашенно посмотрел на него, но, видимо, намек понял, потому что снова заулыбался.

— «Балбес», говоришь? — перепросил Гар. — Странно слышать такое о лорде!

— Нету на свете никаких лордов и леди, — без тени сомнения выпалил Майлз. — То есть они есть, но только в детских сказочках. Этот Орогору — не благороднее меня и таких, как он, я видал в своей деревне. Руки у таких, извиняюсь, не из того места растут, вот они и начинают придуриваться, будто бы они лучше других. Либо придуриваются, либо смиряются и тянут свою лямку да помирают молодыми. — Он опечалился. — От них, спору нет, чокнуться можно, да только ежели по мне, так лучше бы они и не пробовали править нормальными людьми. Тогда бы им ой как досталось за такие шуточки! Нет, право слово, такой жизни я бы и собаке не пожелал.

— Так или иначе — все равно такая жизнь доброго слова не стоит, — возразил Дирк. — Так что пусть уж лучше Орогору живет здесь, где от него никому нет вреда.

— Вот уж нет! — вдруг распалился Майлз. — Какое это, спрашивается, право он имеет жить в роскоши, когда даже не может так пахать, как я, до седьмого пота? И какое он имеет право на любовь такой девушки, как Килета?

— И он и она жили отщепенцами в родной деревне, готов поспорить, — сказал Гар. — Выросли вместе и стали друг для друга единственными друзьями.

— Это Килета — отщепенка? — выпучил глаза Майлз.

— Мужчинам не всегда видна истинная ценность женщины, — с сардонической усмешкой ответил Гар. — На самом деле я подозреваю, что эти несчастные самообманщики вообще не видят окружающего мира таким, каков он есть на самом деле.

— Тем не менее, — сказал Дирк, — она обязательно разочаруется в Орогору, насмотревшись на то, как он тут выкаблучивается и ухлестывает за этой бедняжкой с лошадиной физиономией — Гильдой. Жди, надейся, терпи, и рано или поздно она обратит на тебя внимание.

— Не знаю... хотелось ли бы мне, чтобы она меня выбрала вот так, — нахмурился Майлз. — Как же я смог бы жениться на ней и жить с нею всю жизнь, зная, что будь на то ее воля, она бы выбрала Орогору?

— А я тебе еще раз повторяю: погоди, пока она узнает о нем достаточно для того, чтобы его не выбрать, — настойчиво проговорил Дирк.

В дверь постучали. Гар пошел открывать.

— Орогору! Входите. А мы как раз вас вспоминали.

— О? Как это приятно! — Орогору вошел в гостиную маленькими шажками. — Но я пришел для того, чтобы поинтересоваться: отдохнули ли вы и готовы ли до того, как предадитесь сну, встретиться с Хранителем?

— Почтем за честь, — ответил Гар. Он смотрел на Орогору в упор, а тот натужно улыбнулся, чтобы скрыть смущение.

— Он счастливее такой, какой есть, — буркнул Дирк.

— Верно, — кивнул Гар, не спуская глаз с Орогору. — Но он нам нужен.

Дирк нахмурился.

— Ты до конца отдаешь себе отчет в том, что делаешь? Человеческий разум — вещь крайне деликатная.

— Отчет я себе отдаю, не беспокойся, — ответил Дирк и прищурился. — Сейчас посмотрим, ждет ли нас здесь какая-либо опасность.

Орогору показалось, что взгляд великана проникает в его разум. Потом он в ужасе почувствовал, будто что-то у него в голове колется и шевелится. Он закричал — дико, хрипло закричал, опустился на колени и еле расслышал, как Гар сказал:

— Все будет просто и сравнительно безопасно. Нет, правда, не предвижу никаких осложнений. Классический случай, нужно только...

Но тут в гостиную вбежали другие «лорды», крича:

— Кто обидел вас?!

— Они! — воскликнул Орогору, тыча пальцем в Гара и Дирка. — Хватайте их!

Мнимые аристократы бросились на Гара и Дирка. Первых двоих Дирк сбил с ног ловкими быстрыми ударами и отбросил в сторону, но в комнату вбегали все новые и новые обитатели дворца, и если не умением, то числом точно превосходили друзей. Майлз отбивался изо всех сил, но горожане либо уклонялись от его ударов, либо парировали их, а потом ухитрились схватить его за руки и прижать к стене. Теперь Майлзу оставалось только стоять и смотреть на то, как безумцы одолевают его товарищей. Как же это было глупо, как странно! Ведь он своими глазами видел, как они побивали вооруженных лесничих, а сейчас и тот и другой сопротивлялись вполсилы. Наверное, решил Майлз, они боятся сделать больно несчастным умалишенным. Гар устрашающе ревел, Дирк выл, но «лорды» взяли-таки над ними верх, дружно навалившись всем скопом.

— Славно, славно, — отметил король Лонгар, входя в комнату. Его луноликая физиономия сияла улыбкой. — А теперь ведите их к Хранителю.

Безумцы рывками подняли троих пленников на ноги и потащили к дверям. Когда их волокли мимо двери Килеты, она выбежала из комнаты, крича:

— Что случилось?

— Он сделал мне больно, — тяжело дыша, ответил Орогору и подошел к девушке. — Тот, высокий. Я почувствовал, как он ковыряется у меня в голове. Мы ведем их к Хранителю, и он будет судить их.

Килета, не мигая, смотрела на него, и Майлз вдруг увидел в ее глазах озарение. Он понял: в этот миг она осознала, что Орогору еще более безумен, нежели она думала. Не его кривлянье и притворство сорвали с него пелену ее веры, а убежденность в том, что Гар вторгся в его разум.

А потом умалишенные «аристократы» поволокли Майлза дальше по коридору, а Килета побежала следом, причитая:

— Он не мог такого сделать! Он никому не мог причинить зла! Он добрый человек, он дважды спас жизнь Майлзу, он и тебя мог бы спасти!

— Меня не надо спасать, — огрызнулся Орогору. — Я не желаю, чтобы меня спасали.

Килета остановилась, вытаращила глаза. Смысл сказанного Орогору достиг ее разума. А потом она снова бросилась следом за толпой, рыдая на бегу. Они не должны были сделать ничего дурного Майлзу! Уж он-то точно ни в чем не провинился!

Толпа ввалилась в большой зал, промчалась по нему и, дойдя до углубления в стене, остановилась. Остановилась и Килета, в изумлении глядя на обрамленные драгоценными камнями витые и ломаные линии на поверхности стены.

— Великий Хранитель! — вскричал король Лонгар. — Вот трое людей, которые желали присоединиться к нашему кругу, но причинили боль одному из придворных! Рассуди нас, молим тебя! Рассуди, истинные ли они аристократы! Рассуди, нашего ли они круга!

Тут зазвучал голос — зазвучал сразу отовсюду, и Килета вздрогнула от страха. Однако дух, похоже, никому не угрожал.

— Кому из вас была причинена боль?

— Мне, — шагнул вперед Орогору. Он по-прежнему горделиво держал голову, и Килете снова стало жаль его.

— И как была причинена боль?

— Он ковырялся у меня в голове!

Похоже, ни у кого из мнимых аристократов эта фраза не вызвала смущения. Переводя взгляд с одного лица на другое, Килета в изумлении замечала полную и безоговорочную веру в заявление Орогору.

Похоже, и невидимый Хранитель не испытывал никаких сомнений.

— Сейчас я проверю, каковы их намерения, — объявил он. Ни звука, ни движения... но внезапно Килета почувствовала, будто ее обволокло чем-то теплым, упругим, и это нечто проникло в самый ее мозг, но почему-то девушка не испытала ни малейшего страха — Хранитель, кем бы он ни был, не желал ей зла, он только хотел помочь.

А потом ощущение пропало, и Хранитель объявил:

— Они не вашего круга — ни мужчины, ни женщина.

Орогору встревоженно вскричал:

— Но женщина и не пыталась никому навредить! Она никого не обидела!

Килета ощутила благодарность к своему старому другу, но это чувство тут же сменилось страхом за Майлза.

— Мы благодарны тебе, о Хранитель, — возвестил король Лонгар и повернулся к своей челяди. — Выведите их прочь из дворца.

Толпа взревела и, вывалившись из дверей зала, поспешила к выходу из дворца, оттуда — на площадку, а потом — вниз по бесконечно длинной лестнице. Там придворные остановились и повернули пленников лицом к королю Лонгару. Лицо того было мрачно и сурово.

— Вы опорочили законы гостеприимства. И вы — люди не нашего круга. Мы не можем позволить, чтобы простолюдины узнали о нашем дворе и хлынули сюда толпами, чтобы одолеть нас.

Майлз вздрогнул. По лестнице сбегали новые придворные. Дирк вытянул шею и выпучил глаза.

— Лазерные ружья! — воскликнул он.

Гар все это время не спускал глаз с короля Лонгара.

— Так вы и в самом деле научились пользоваться кое-какой здешней техникой, — заключил он.

— Техникой? — нахмурился король. — У нас есть волшебное оружие, а некоторые мои придворные узнали, к каким частицам творений Хранителя прикасаться, дабы это оружие оживало.

— Мы же поняли, что ядерные генераторы работают. В противном случае отключились бы роботы, — сказал Дирк Гару. — Ну а какой-то безумный гений научился нажимать на нужные кнопки.

Все до единого «аристократы» вытянулись по струнке, физиономии их изуродовали гримасы ненависти, а голос короля Лонгара наполнился злобой.

— Безумный? Ты сказал — «безумный»?! Ты хочешь сказать, что мы безумцы?!!!

Вместо ответа Гар обернулся к нему и спросил:

— А молнии со стен мечет тоже Хранитель, или вы и это научились делать сами?

Напряжение нарастало с каждым мигом. Оно стало подобно до предела натянутой веревке, и Майлзу стало страшно, что веревка вот-вот лопнет и ударит по нему. Лонгар взорвался:

— Не могу поверить в дерзость этого человека! На него нацелены три волшебных орудия, а он, вместо того чтобы устрашиться, задает вопросы! Неужто ты лишен здравомыслия, бродяга, неужто не ведаешь страха?

Гар вопросительно глянул на Дирка. Дирк пожал плечами. А потом они оба посмотрели на Лонгара и покачали головами, а Дирк сказал:

— Не ведаем, честное слово.

«Аристократы» в искреннем изумлении выпучили глаза. Король Лонгар выпалил:

— Как же это? Как вы можете не бояться?

В ответ Гар неожиданно резко лягнул того «лорда», что держал его за ноги, изогнувшись, приземлился, затем стряхнул тех двоих, что держали его за руки, и швырнул их вперед, вследствие чего сбил с ног еще с полдесятка их собратьев.

В это же мгновение Дирк сложился пополам, притянул державших его горожан друг к дружке и резко отвел локти назад, одновременно изо всех сил дернув ногами. Те двое, что держали его за ноги, отпустили их и схватились за животы, хватая воздух ртом, словно рыбы. А те, что держали Дирка за руки, вцепились в них и не отпускали, но когда ноги его ударились о землю, он снова свел и рывком развел локти. Неудачливые «аристократы» отцепились и повалились на спины, а Дирк развернулся и задал жару тем, что держали за ноги Майлза. Они, подвывая, попадали. А Майлз с победным воплем вскочил на ноги и рванулся вперед. Те, что сжимали его руки, закричали и потянули его назад. Тогда Майлз отпрыгнул назад, насколько сумел, и резко свел руки. «Лорды» пребольно стукнулись лбами. Обретя свободу, Майлз развернулся к ближайшему горожанину и как следует заехал ему под ложечку. Тот опрокинулся и упал под ноги еще двоим. Те споткнулись, упали.

И тут на троих друзей кинулись разом все придворные. Внезапно молния разорвала ночную тьму. Все замерли, увидев, что Дирк и Гар держат два ружья, а третье лежит у ног Гара.

— Майлз, хватай его! — крикнул Дирк.

Майлз стрелой метнулся к друзьям и схватил оружие. Как им пользоваться, он понятия не имел, да и не надо было, — а надо было только не дать безумцам завладеть им.

— Мы сейчас уйдем, — негромко проговорил Гар. — Пожалуйста, не пытайтесь преследовать нас. Уверяю вас, мы знаем, как пользоваться этим оружием, знаем, как поцарапать эти стены, и даже как прожечь их насквозь. Но нам бы не хотелось увидеть, как это произойдет.

Он не высказал еще одной угрозы: эти лучи могли и людей прожигать насквозь.

— Но мы... мы аристократы! — вскричал король Лонгар. — Почему же вы ухитрились нас так легко одолеть?

— Потому что мы — обученные воины, ваше величество, — ответил Дирк негромко, мягко — пожалуй, даже сочувственно. — Килета? — обернулся он к девушке. — Ты можешь уйти с нами, но если хочешь, можешь остаться здесь.

Безумцы, как по команде, развернулись к девушке. Лица их были уродливы и страшны.

— Нет! — прокричал Орогору. — Она добрая, она хорошая, она совсем не виновата в том, что натворили эти люди!

Но сумасшедшие «дворяне» смотрели на Килету мрачно и злобно, и она содрогнулась, вдруг поняв, насколько они могут быть непредсказуемы. Она повернулась и в мгновение ока оказалась рядом с Майлзом.

— Не ходите за нами, — предупредил Дирк. — Майлз, Килета, не бойтесь. Поворачивайтесь и идите.

Майлз протянул Килете руку. Она сжала ее. Сердце ее часто билось. Они медленно пошли по широкой улице к воротам. Гар и Дирк прикрывали их сзади, нацелив ружья поверх голов замерших в неподвижности безумцев, несуразно вычурные одежды которых сверкали, озаренные луной.