Волшебство гор

Глава 25

Следующие несколько дней бабушка Джо провела в «выздоровлении». Ей удалось выполнить свой план лишь частично. Правда, и это было хорошо. По крайней мере, Лизбет опять была там, где ей следовало быть. Но вместо того, чтобы сблизиться, как надеялась старушка, эта девушка и ее внук ходили друг вокруг друга кругами, как дикие коты. Она покачала головой. Ей придется что-то делать. Не может же она «болеть» вечно. Да и кроме того, она уже порядком устала притворяться дряхлой, старой леди. Все это здорово действовало ей на нервы еще и потому, что все время кто-нибудь из ее внуков или внучек постоянно надзирал за ней.

Сидя на веранде, она посмотрела вверх. Солнце сияло вовсю. Опять жара. Она бросила взгляд на свой огород и нахмурилась. Все зарастет сорняками, если я не найду способ выбраться из этого проклятого кресла.

– Бабушка Джо, не хочешь ли ты холодного сидра? – спросила Руфь, сидевшая у ее ног.

– Это было бы замечательно, дитя. – Что ей было надо, так это хороший глоток яблочного бренди. Это могло бы помочь ей думать. Но она не хотела шокировать детей, поэтому придется обойтись сидром. – Спаивают старую женщину, все, что они делают, – забормотала она притворно-строго.

– Вот твой сидр, – Руфь привстала на цыпочках и, приложив руку козырьком ко лбу, всмотрелась куда-то вдаль. – Похоже, что у нас будут гости.

– Гости? – Бабушка Джо встала и облокотилась о перила крыльца. – Похоже на Райдера. – Она улыбнулась. Может быть, он поможет отвлечь этих пострелов, чтобы они не путались у нее под ногами. – Иди-ка лучше скажи об этом Салли Мэ. Я знаю, что ей захочется принарядиться, прежде чем он доберется сюда.

– Она и так все время крутится перед зеркалом, тут ли Райдер или нет.

Руфь, кривляясь и передразнивая старшую сестру, стала приглаживать волосы и хлопать ресницами. «Вот так».

– Все равно, иди и скажи ей.

– Салли Мэ, твой ухажер идет! – завопила Руфь, дурачась уже из прихожей.

Бабушка Джо покачала головой. Молодая любовь. Как пылка и глубока она была в ее время. Она до сих пор могла вспоминать, как влюбилась в Джошуа Виндфилда, когда ей было шестнадцать лет, и как они поженились всего-навсего шесть месяцев спустя. Ее душа наполнялась тихой грустью. Даже теперь по прошествии стольких лет боль от его потери не утихала и слезы всякий раз выступали у нее на глазах.

Когда большая часть недели минула, а дела все не улучшались, бабушка Джо стала отчаиваться. У нее было впечатление, что и Логан расстроен, хотя она знала, что он и шага не сделает навстречу Лизбет, если его не подтолкнуть.

Каждое утро он отрывался от любой работы, чтобы он ни делал, и долго смотрел вслед мулу, пока Элизабет не скрывалась из вида. И весь день после бабушка Джо заставала его в каком-то оцепенении, с взглядом, устремленным в никуда.

По мере того, как приближалось время конца занятий, он начинал без устали мерить шагами пол, как тигр в клетке, пока учительница не приезжала, наконец, домой. Он украдкой наблюдал за ней из-за занавесок, когда она войдет в дом, но как только Бет оказывалась внутри, он почти не разговаривал с ней. Посматривая за ними из своей качалки, бабушка Джо приходила в растерянность, как же наладить это дело.

Закончив мытье посуды, Элизабет повесила на крючок свой фартук.

– На дворе так чудесно. Я думаю взять Бо и сходить прогуляться.

– Тепло, – согласилась бабушка Джо. – Логан, ты не поможешь мне выйти на крыльцо?

– С радостью помогу, бабушка Джо, – сказал он, двинувшись к ней. Взяв ее под руку, он бережно отвел туда старушку и сам уселся на ступеньки у ее ног. С угрюмым лицом он уставился вслед девушке и собаке.

Наблюдая за выражением его лица, бабушка Джо пробурчала себе под нос:

– Господи, это будет потруднее, чем я думала. Если только не…

– Что? – Логан, продолжая следить глазами за горной тропинкой, чуть скосил взгляд в ее сторону. – Ты сказала что-то, бабушка Джо?

– Я подумала, что, может быть, Лизбет понравилось бы больше уединенности. Теперь, когда стало тепло, возможно, ты смог бы соорудить для нее снаружи какое-нибудь летнее помещение. Ночью в нашей комнате я слышу, как она все ворочается в кровати. Мои старые кости любят тепло, но она-то, наверное, задыхается там взаперти со мной.

Бабушка Джо взъерошила рукой волосы Логана, как будто он был не старше Джозефа. Она наклонила голову набок и улыбнулась ему.

– Я помню, как иногда летом, твой дедушка ставил нам палатку под тем старым черным ореховым деревом, – и старушка показала на высокое раскидистое дерево на бугорке между домом и амбаром. – Было так приятно там, прохладно в жару. Я получала от этого большое удовольствие. Бьюсь об заклад, и ей тоже понравится.

Логан почесал голову:

– Палатка?

– А вот именно. Сначала он делал деревянную платформу. Ты мог бы воспользоваться теми сосновыми досками, что остались у тебя после ремонта конюшни. Затем он строил каркас, так что это сооружение выглядело почти как дом. После он накрывал все сверху куском парусины, чтоб туда не попадал дождь. – Она вздохнула. – Этот человек сделал мою жизнь праздником. Наверное, вот почему я его так любила, ведь он был такой внимательный, заботливый.

Логан смерил взглядом пространство под тем деревом. Через несколько минут он натруженной походкой шел уже к конюшне.

Бабушка Джо хмыкнула.

«Гм, по крайней мере, день или два он не будет путаться у меня под ногами. А теперь подумаем, что еще можно предпринять».

На следующий день по всей округе слышны были удары молотка Логана. Он пилил, отмерял и возил доски, пока бабушка Джо не поинтересовалась, не решил ли он построить еще один амбар вместо палатки. Незадолго до того времени, когда дети обычно приезжали домой, Логан забрел в дом.

– Ты слишком занялась всем этим шитьем и штопаньем и ни капли не отдыхаешь, – сказал он в своей обычной бесцеремонной манере.

Решив подразнить его немного, бабушка кивнула.

– Да, я занята делом как медведь, который запустил обе лапы в горшок с медом.

– На дворе замечательно. Тебе не хочется чуток прогуляться?

– А почему я должна захотеть гулять? – и она наклонила голову, чтобы не засмеяться. – Я могу видеть, все, что хочу, прямо отсюда.

– Да ну тебя, бабушка Джо.

Она улыбнулась.

– Сынок, я просто пошутила. Помоги мне встать. Мне до смерти хочется увидеть, что ты там делал все утро.

Держась за руку Логана, она добралась до дерева.

– О, боже! – Старушка с восхищенным взором окинула прочное сооружение. – Вот это здорово!

Она потрогала свежеотесанные бревна, служившие несущей опорой конструкции, а всего таких опор было целых восемь.

– Это штука устоит даже в ураган, – пошутила она.

– Думаешь, они слишком массивные?

– Нет. – Бабушка погладила его руку. – Ты сделал правильно, мой мальчик. По крайней мере, нам не придется волноваться, что крыша упадет ей на голову, верно?

– Ты думаешь, ей понравится?

Бабушка Джо показала на Ната, который уже вел Молли в конюшню.

– Она уже дома. Почему бы тебе самому не спросить ее об этом?

Когда они зашли на кухню, то увидели, что Бет уже была за работой, чистила картошку.

– Салли Мэ займется этим, дорогая.

Она взяла картофелину из рук Бет и положила в сторону, улыбнувшись при этом своему внуку.

– Я думаю, что Логан хочет тебе что-то показать.

Бет вытерла руки и сняла фартук.

– И что же это за сюрприз?

Он поднял край занавески.

– Вон под тем старым ореховым деревом.

– Иди, сходи и покажи ей на месте, – настаивала бабушка Джо.

Бет заулыбалась, когда он схватил ее за руку и повел на двор. Ее сердце возбужденно забилось, когда она увидела домик с парусиновой крышей.

– Бабушка Джо подумала, что вам захочется иметь свою собственную комнату.

От радости Бет захлопала в ладоши. «Это для меня?». Она подбежала к домику и поднялась по ступенькам бегом. Густой аромат смолы от свежеобструганных сосновых досок поразил ее обоняние. Пол был сделан из широких досок, а от него наполовину высоты поднимались тоже дощатые стены. Выгоревшая на солнце белая парусина была хорошо натянута на бревенчатый каркас, и верхняя половина стен составляла единое целое с крышей. Помещение было пустым, еще сыроватым, новым, но ей никогда не доводилось видеть ничего более красивого.

Логан прошел к дальней стене, отвязал веревку и потянул за нее. Парусиновые боковины стен поднялись как сценический занавес, впустив вовнутрь порыв свежего бриза.

– Если вам станет холодно, вы можете опустить их, – сказал он и отпустил веревку, которая заструилась у него в руках как змея. Стены из парусины опять упали вниз на свое место.

– О, Логан. Это прекрасно. – Бет подошла к нему. – Спасибо вам. – Ее взгляд утонул в его дымчатых голубых глазах. С минуту они неотрывно смотрели друг другу в глаза, затем Логан отвернулся.

– Не благодарите меня, – сказал он ворчливо. – Это была идея бабушки Джо.

Не проронив больше ни слова, он удалился из помещения.

– Ну, а что теперь нашло на него?

В недоумении она оставила свой летний домик. Мысли ее пришли в полный беспорядок, когда она поднималась в гору к дому.

На следующий день, когда Элизабет находилась в школе, Логан сколотил новенькую кровать из сосновых досок для ее летнего помещения. Чтобы удостовериться в комфортабельности своего изделия, прежде чем заносить внутрь, он растянулся сам на подматраснике из сыромятной кожи и сцепил руки за головой. Это было все равно, что спать на облаке. Уставший от своих трудов, он уставился в голубое небо, подернутое дымкой, и стал наблюдать за кружившим в высоте ястребом с красным хвостом.

Вверху шелестели листья грецкого ореха, переливаясь пестрой тенью внизу на выжженной солнцем траве. Большое дерево давало желанный приют в своих объятиях в эту июньскую потогонную жару. Это было удачное место, и он был рад, что бабушка Джо подсказала ему эту идею. Логану хотелось все устроить получше еще до возвращения Бет с работы, поэтому он встал с кровати и занес ее в летний домик.

Он поднял новый матрац, который сшила его бабушка, и поднес его к своему лицу, вдыхая сладкий аромат свежего сена, которое было использовано для набивки в матрац. Это тоже было предложено бабушкой Джо, скачавшей, что летом на нем будет спать прохладней, нежели на перине.

Положив матрац на кровать, он расправил его и накрыл широкой муслиновой простыней. Застелив сверху еще одну простыню, он увенчал свое творение цветастым стеганым одеялом, какие обычно стелили на свадебное ложе. По полу рядом с кроватью Логан положил коврик из мягкого заячьего меха. Но это он уже сделал по собственному разумению. Когда все было закончено, он отошел в сторону удостовериться, что все на месте.

Кувшин с голубой каемкой и миска стояли на маленьком столике, который он принес из дома. Столик был застелен красивой салфеткой, сделанной собственноручно бабушкой Джо. Кроме этого, Логан изготовил книжный шкаф. На столе побольше размером стоял керосиновый светильник и коробка спичек. Перед этим столом он поместил стул с высокой спинкой, чтобы у Бет было место, где она могла бы готовиться к урокам в случае необходимости. К спинке кровати он приставил ее чемодан из конской кожи. Около другой спинки он поставил ночной горшок.

«Очень уютно. Я и сам был бы не прочь сюда переехать. Интересно, понравится ли ей?» На какой-то момент он позволил мечте завладеть его разумом и расцвести там пышным цветом. Окинув комнату беглым взглядом, Логан пристально посмотрел на аккуратную постель и представил себе на ней их вдвоем. Как они согреют ночью эту постель своей страстью. Как утром проснутся в объятиях друг друга. Может быть, даже зачнут ребенка в этом домике с его пахучим, сосновым полом.

Затем появилось другое видение. Лиззи, беременная, плачет по отсутствующему мужу. Ребенок, растущий с клеймом, которое будет вечно на нем, поскольку его отец в тюрьме. Или еще хуже, оба – и мать, и дитя – погибнут, как Ада Квин со своим младенцем, потому что им понадобится мужчина, отец, которого не окажется на месте в нужный момент.

Испытывая душевную боль, Логан опустил парусиновый полог, служивший дверью, и повернулся спиной к разбившейся вдребезги мечте.

Тем же вечером после ужина вся семья удалилась на прохладную веранду, к которой примыкало крыльцо. Логан, сидевший на чурбане чуть поодаль, вдруг обнаружил, что не может отвести глаз от Элизабет.

Она была похожа на ребенка в рождественский вечер, вся сияя радостным возбуждением, ее роскошные длинные волосы ниспадали на плечи, в синих глазах виднелся озорной пляшущий огонек. В ее голосе почти не чувствовалось дыхания, когда она пересказывала историю из книги, которую получила от своей подруги Ханны из Чикаго. Даже хотя Логан смотрел и слушал очень внимательно, но когда Бет закончила, у него не было ни малейшего представления, о чем она говорила.

Видя ее в окружении всей семьи, Логан ощутил особое чувство умиротворенности и покоя. По крайней мере, ему теперь не приходилось беспокоиться за нее. Даже в период ее пребывания у Лэтэмов, ее поздние отлучки доводили его до умопомрачения. То, что Бет находилась в компании проповедника Джонсона, не улучшало ситуацию.

Он знал, что придется исключить мысль о Лиззи как о его лелеемой собственности, о девушке, которая принадлежит ему без остатка, так же, как и он ей, но ему никак не удавалось это сделать. И агония его любви вгоняла его в еще большую хандру. Логан чувствовал себя как ребенок, испытывающий огромный соблазн при виде красивой конфеты, которая на первый взгляд легко доступна, и ребенок может схватить ее и убежать, но в то же время он знает, что если осмелится так поступить, его как следует отшлепают.

В мрачном расположении духа Логан бесцельно наблюдал за тем, как Руфь и Джозеф визжат и бегают туда-сюда, собирая светлячков, чтобы посадить их в стеклянную банку. Улов Джозефа был уже довольно большим, как вдруг он споткнулся и упал на землю. Банка покатилась, а светлячки исчезли маленькими яркими точками в окружающем пространстве.

Когда плачущий мальчуган приковылял назад к крыльцу, Элизабет тщательно осмотрела его поцарапанное колено. Логан даже завистливо вздохнул, когда она нежно погладила его по голове.

Джозеф свернулся клубком на коленях у Бет, положив голову на изгиб ее локтя и отдыхал так, пока не пришло время идти спать. Малыш обнял бабушку и Бет, которые поцеловали его в щеки. Мальчик буквально боготворил Бет, как впрочем и остальные дети этого семейства. Не в состоянии больше переносить ее близость, Логан встал и зашагал в темноту.

Удостоверившись, что бабушка Джо устроилась удобно в своей постели и у нее есть все необходимое на ночь, Бет оставила дом и, не спеша направилась в свое новое жилище. Сердце в ее груди исполняло свой радостный возбужденный танец. Это будет ее первая ночь в домике, и ей не терпелось расположиться там.

Она уже ходила туда после того, как приехала со школы и обнаружила, что Логан снабдил ее жилье всем, что она могла только пожелать. Вспомнив о новом ночном горшке, она покраснела. Он даже тщательно застелил ее новую кровать.

В своем нетерпении вступить в права владелицы этого домика, Бет никак не могла дождаться пока зайдет солнце, закончится ужин, пока будет вымыта посуда. Не желая показаться грубой или нетактичной, она заставила себя провести время с остальными, пока не наступил час отхода ко сну. Но зато теперь… Она обошла вокруг этого сооружения с парусиновой крышей, не уставая им восхищаться. Оно воплощало в себе красоту и совершенство. И Логан все это сделал для нее.

Бет нахмурилась, вспомнив, каким радостным и счастливым он казался, когда она вернулась. Временами он был почти приятным. Ей было ясно, что строительство этого домика потребовало от него большого усердия и заботы. Значит, Логан хотел быть уверенным, что ей здесь наверняка будет удобно. Но сегодня, после того как все было закончено, он опять начал вести себя, как медведь с пораненной лапой. За ужином Логан был настолько не в духе, что даже огрызнулся в ответ на слова бабушки Джо.

Бет совершенно не знала, что думать. Она присела на валявшееся рядом бревно и стала жевать травинку и размышлять о том, как он постоянно наблюдает за ней. Почувствовав его тяжелый взгляд, она оборачивалась, но тут он обычно строил гримасу и уходил прочь. Это досадно действовало ей на нервы. Находиться в непосредственной близости от этого человека было все равно, что кататься на коньках по льду рядом с источником с горячей водой.

Может быть, он так расстроился, потому что сооружение домика отняло у него слишком много времени. Но она ведь и не просила его об этом. Да и независимо от всего этого, ему не было никакой нужды постоянно язвить и поддевать ее всякий раз, когда Бет с ним заговаривала, подумала она с обидой. Никаких причин к тому. Вот и сегодня, когда она поблагодарила его за все те прекрасные вещи, сделанные им, казалось, что само ее присутствие разгневало этого человека.

Он ведет себя, как испорченный ребенок, подумала она, посмотрев на дом.

– Логан Виндфилд, если бы вы были маленьким, я бы вас отшлепала.

– Ну что ж, я не ребенок, да и вы не очень-то большая, – неторопливо прогудел он.

Бет вспрыгнула с бревна и, резко повернувшись, увидела его, прислонившегося к ореховому дереву.

– Как долго вы будете шпионить за мной?

– Вполне достаточно. – Он тихо и осторожно двигался к ней.

– Что вы хотите?

– Вот это. – И вдруг молниеносно, одним шагом преодолев еще разделявшее их расстояние, он схватил ее и крепко прижал к своей груди.

– Логан! – Она попыталась оттолкнуться от этой массы железных мускулов и с трудом перевела дыхание, когда ничего не получилось.

Игнорируя ее возмущение, Логан стал нежно поглаживать ложбинку сзади на ее шее.

– Интересно, вы на вкус такая же приятная, как и на запах?

В остолбенении глаза Бет встретились со взглядом, таким же таинственным и темным, как вечернее небо.

Его рот искривился в насмешливой улыбке, в то время как его пальцы погрузились в ее густые волосы. Нежно, но настойчиво он принудил ее голову лечь на его руку.

– Думаю, что откушу кусочек и тогда увижу.

Его рот со всепоглощающей силой завладел, просто взял в плен ее губы.

Хотя его губы были прохладными, но почему-то они опалили ее нежную плоть. Его зубы часто сжимались, остро покусывая ее рот, пока Бет не застонала, испытывая странное удовольствие от этой варварской дикости. Его язык воспользовался пространством между ее раздвинутыми губами и погрузился вовнутрь, неистово двигаясь там. Это продолжалось, может быть, вечность, а может быть один миг. Но у них обоих перехватило дыхание, в конце концов. Подняв свою голову, Логан нахально улыбнулся:

– Мне доводилось пробовать поцелуи и послаще.

Голова у Бет кружилась и в замешательстве она уставилась на него.

– Что?

– Я сказал, что пробовал поцелуи послаще.

Разъяренная, с распухшими губами, в которых покалывало, она вырвалась все-таки из его рук.

– Логан Виндфилд, вы презренный тип!

– Вы хотите знать у кого?

– Нет! – она откинула движением головы волосы, сбившиеся ей на лицо, и попыталась разгладить складки на помятом платье.

– Да, я пробовал губы девушек послаще ваших, – продолжал Логан. – На танцах. Вы помните рыженькую?

– Ах, вы…! – Бет разъярилась настолько, что чуть не плюнула в него, но вместо этого вдруг широко размахнулась и влепила ему пощечину.

В ночной тишине раздался звук, подобный пистолетному выстрелу.

Он сжал ее плечи и держал так в неподвижности, затем нагло усмехнувшись сказал:

– Мисс заносчивая и высокомерная школьная учительница, бьюсь об заклад, что не пройдет и недели, как вы сами упадете в мои объятия.

Взбесившись и не в состоянии вымолвить ни слова, она подняла ногу и с силой пропечатала каблуком его стопу.

Он ойкнул от боли и отпустил ее.

Попятившись назад, Бет гордо тряхнула головой, красиво рассыпав шелковистые волосы.

– Это самая глупейшая вещь, которую когда-либо слышала. Я принимаю это пари, потому что этому никогда не бывать…

– Неделя, – тихо произнес Логан. Он поднял вверх палец, ухмыльнулся и вразвалку пошел на конюшню.