Вольный странник

СООБЩЕСТВО УСИКОВ

К полудню следующего дня Роун с Лампи двигались уже чуть не по пояс в мутной воде, с опаской ступая по илистому дну.

– Так я и знал, что болота нам не миновать, – сетовал Лампи.

Здесь уже не было ни бабочек, ни распустившихся на поверхности воды цветов. Вместо них высоко над водой поднимались какие-то толстые молочно-белые стебли. В самом верху их будто лохматой шапкой покрывала спутанная масса багровых усиков, чем-то неприятно напоминавшая куски сырого мяса.

– Эти комья вверху стеблей выглядят очень вкусными. Как думаешь, может попробовать съесть один?

Роун ухмыльнулся – он-то хорошо знал, что аппетит у Лампи поистине неуемный. Но когда тот уже протянул руку, чтобы сорвать усики, подлетела упитанная стрекоза и села на стебель. Не прошло и нескольких секунд, как усики ее оплели и стали высасывать из насекомого соки.

– Нет, знаешь, я, пожалуй, воздержусь, – пожал плечами Лампи.

Роун хмыкнул и указал на какой-то предмет, высившийся вдали. Это было дерево с отслаивающейся оранжевой корой.

– Вон туда, туда нам надо идти. Это тот самый указатель, который явился мне в видении.

– Ну что ж, – без особого энтузиазма произнес Лампи, – хорошо хоть, что из этой жижи болотной оно растет вверх, а не вниз.

Но добраться до дерева оказалось нелегко. С каждым шагом они все глубже погружались в трясину. Казалось, они не приближались к цели, а удалялись от нее.

– Ну вот, теперь это больше похоже на правду, – сухо бросил Лампи.

Роун заторопился, сделал большой шаг вперед и провалился – дно нащупать он так и не смог. Пока парень пытался обрести под ногами опору, его все дальше относило от мелководья и затягивало в глубь. Он ничего не видел в мутной воде. Через некоторое время юноша перестал сопротивляться и сосредоточился, чтобы замедлить ритм биения сердца.

ОН ПАРИТ В ТЕМНО-ЖЕЛТОМ НЕБЕ, ЗАЛИТОМ СОЛНЕЧНЫМ СВЕТОМ.

ЕГО НЕЛЕПОЕ, НЕУКЛЮЖЕЕ ГЛИНЯНОЕ ТЕЛО С ТАКОЙ ЛЕГКОСТЬЮ ВИТАЕТ В ПОДНЕБЕСЬЕ, ЧТО ОН ЧУВСТВУЕТ СЕБЯ ВОЛЬНОЙ ПТИЦЕЙ. ОН НЫРЯЕТ ВНИЗ И КУВЫРКАЕТСЯ В НАДЕЖДЕ, ЧТО ЛАМПИ СМОЖЕТ ВЫТАЩИТЬ ЕГО БРЕННОЕ ЗЕМНОЕ ТЕЛО ИЗ ТРЯСИНЫ. ХОТЬ ЕМУ ЗДЕСЬ ОЧЕНЬ НРАВИТСЯ, ОН НЕ ХОЧЕТ НАВЕКИ ОСТАТЬСЯ В ЛОВУШКЕ КРАЯ ВИДЕНИЙ БЕСФОРМЕННЫМ КУСКОМ ЛЕТУЧЕЙ ГЛИНЫ. ИЛИ ОН ОБРЕЧЕН ИСЧЕЗНУТЬ, ЕСЛИ ЕГО ЗЕМНОЕ ТЕЛО ПОГИБНЕТ?

ЭТИ ЖУТКИЕ МЫСЛИ ВДРУГ ВЫЛЕТАЮТ У НЕГО ИЗ ГОЛОВЫ, КОГДА ОН ВРЕЗАЕТСЯ В КОЛОННУ ИЗ ЧЕРНОГО КАК СМОЛЬ КАМНЯ, ПОДНИМАЮЩУЮСЯ С ОСТРОВА, РАСКИНУВШЕГОСЯ ДАЛЕКО ВНИЗУ. ЭТО ОДИН ИЗ БЕСКОНЕЧНОГО РЯДА НЕПРОНИЦАЕМО-ЧЕРНЫХ СТОЛПОВ, ПРОТЯНУВШИХСЯ МЕЖДУ МОРЕМ И НЕБОМ. РОУН ОСТОРОЖНО ПРОДВИГАЕТСЯ МЕЖДУ ДВУМЯ КОЛОННАМИ, КОГДА от одной ИЗ НИХ ОТДЕЛЯЕТСЯ ГИГАНТСКИЙ ШИП И С БЕШЕНОЙ СКОРОСТЬЮ НЕСЕТСЯ ПРЯМО ЕМУ В ГРУДЬ. ОН ЕЛЕ УСПЕВАЕТ ЧУТЬ УКЛОНИТЬСЯ В СТОРОНУ, И ШИП ПРОНОСИТСЯ СОВСЕМ РЯДОМ С НИМ. СТОЛПЫ МЕЧУТ в НЕГО ДЕСЯТКИ ШИПОВ ДЛИНОЙ В РУКУ. РОУНУ ТРЕБУЕТСЯ ВСЯ ЕГО СОСРЕДОТОЧЕННОСТЬ И СНОРОВКА, ЧТОБЫ УСПЕВАТЬ ОТ НИХ УВЕРТЫВАТЬСЯ. ХОТЬ ОН ОСТАЕТСЯ В ОБЛИКЕ ВИДЕНИЯ, ЕМУ УДАЕТСЯ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ВСЕ СВОЕ МАСТЕРСТВО В БОЕВЫХ ИСКУССТВАХ, ЧТОБЫ УВЕРТЫВАТЬСЯ И ОТМАХИВАТЬСЯ, НАНОСИТЬ И ОТРАЖАТЬ УДАРЫ. В КОНЦЕ КОНЦОВ ОН ОТЫСКИВАЕТ ПРОСВЕТ, В КОТОРЫЙ ТУТ ЖЕ УСТРЕМЛЯЕТСЯ И ВЗМЫВАЕТ ВВЕРХ, ПРОНЗАЯ ОБЛАКО.

ОКУТАННЫЙ ТУМАНОМ, ЧУВСТВУЯ СЕБЯ В ОТНОСИТЕЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ, ОН РАССМАТРИВАЕТ ТО, ЧТО КАЖЕТСЯ ЕМУ ЗАЩИТНОЙ СТЕНОЙ. ЭТОТ ТИП ОБОРОНИТЕЛЬНОГО СООРУЖЕНИЯ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ВСЕГО, ЧТО ОН ВИДЕЛ В КРАЮ ВИДЕНИЙ РАНЬШЕ. ЧТО ОНО ЗАЩИЩАЕТ?

ЕГО РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПРИРОДЕ СТЕНЫ ПРЕРЫВАЕТ НЕБОЛЬШОЙ СОКОЛ, КРУГАМИ ПАРЯЩИЙ ВНИЗУ. ЕГО ОЧЕРТАНИЯ СМЕНЯЮТСЯ ГОРАЗДО БОЛЕЕ ТРЕВОЖНЫМ ЗРЕЛИЩЕМ: ОН ВИДИТ ОГРОМНЫЕ БУРЫЕ КРЫЛЬЯ. НАД ДЛИННЫМ КЛЮВОМ ГИГАНТСКОЙ ПТИЦЫ ОН ВИДИТ МЕРЗКИЕ КРАСНЫЕ КОЖИСТЫЕ НАРОСТЫ. НЕУЖЕЛИ ЭТО ТОТ ЖЕ СТЕРВЯТНИК, КОТОРЫЙ КОГДА-ТО УЖЕ ПЫТАЛСЯ ЕГО ВЫСЛЕДИТЬ? ОН ЕЩЕ ГЛУБЖЕ ЗАРЫВАЕТСЯ В ОБЛАКО, НАБЛЮДАЯ ЗА ПРОИСХОДЯЩИМ СКВОЗЬ ОКУТЫВАЮЩИЙ ЕГО ТУМАН.

ОТ РАСКИНУВШЕГОСЯ ВНИЗУ МОРЯ ДОНОСИТСЯ РОКОЧУЩИЙ ЗВУК. ВВЕРХ ПОДНИМАЮТСЯ КЛУБЫ ДЫМА, СКВОЗЬ КОТОРЫЕ ПРОСТУПАЮТ СТРАННОЙ ФОРМЫ ОЧЕРТАНИЯ СУЩЕСТВА С ТЕРРАКОТОВОЙ КОЖЕЙ, КОТОРАЯ ЛОПАЕТСЯ И РВЕТСЯ, С РУК ЕГО КАПАЕТ КРОВЬ. ЛИЦО ЕГО РАЗГЛЯДЕТЬ ПОЧТИ НЕВОЗМОЖНО, НО ОН УЗНАЕТ ЕГО МГНОВЕННО. ЕГО ВЫДАЮТ ГЛАЗА – ЭТО СТОУВ.

ЕГО СЕСТРА, КОТОРУЮ ОН ТАК ДОЛГО СЧИТАЛ ПОТЕРЯННОЙ. ЕМУ ХОЧЕТСЯ ВЫКРИКНУТЬ ЕЕ ИМЯ, ПОЛЕТЕТЬ К НЕЙ, СХВАТИТЬ ЕЕ И ВЗЯТЬ К СЕБЕ. НО ВМЕСТО ЭТОГО ОН ВСЕ ВЫШЕ И ВЫШЕ ЛЕТИТ СКВОЗЬ ОБЛАКА, МИНУЯ ИХ, ДОСТИГАЕТ ПРЕДЕЛОВ АТМОСФЕРЫ И ТАМ ВЫРЫВАЕТСЯ В ИНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ…

Роун никак не мог прокашляться и все ловил ртом воздух.

– Я видел ее, я видел Стоув.

– Тише ты, успокойся, – сказал Лампи, крепко обхватив друга руками. – Я нашел такое место неглубокое, где можно встать. Роун, ты слишком долго оставался под водой. А что там, кстати, было-то – в Краю Видений?

– Я вообще туда не собирался. Это получилось как-то само собой.

– А Стоув тебя там видела?

– Не думаю. Она была там не одна.

– Ну что ж, у нас есть по крайней мере одна хорошая новость.

– Да ну? И какая же?

– Ты не погиб.

– Мы оба на том свете окажемся, если не будем двигаться к этому дереву без спешки и очень осторожно.

Они шли со всеми возможными предосторожностями, избегая топких и глубоких мест. Путь, который посуху занял бы у них несколько минут, здесь длился много часов. Насквозь промокшие, все в грязи, поту и тине, они наконец достигли сухой земли, когда солнце уже скрылось за горизонтом.

Скинув рюкзак, Лампи внимательно оглядел малюсенький островок твердой почвы, на котором росло дерево.

– Как, интересно, мне на куче этих корней разводить костер?

Роун протянул руку, схватился за ветку, подтянулся, влез на дерево и стал пристально оглядывать болото.

– Что-нибудь видишь?

– Да, болото.

– Хотел бы я сказать, что это место мне все больше по душе.

– А я из-за него чуть Богу душу не отдал, и повторять это ощущение мне бы совсем не хотелось.

Держась за ствол дерева и надежно упершись ногами, Роун быстро срезал мечом-секачом пару длинных веток и сбросил их вниз Лампи.

Тот вздохнул и покачал головой.

– И почему я сам до этого не додумался?

Пока они срезали тоненькие веточки, чтобы разжечь костер, Роун беспокойно перебирал в памяти события прошедшего дня. Он вел себя в болоте непозволительно легкомысленно. А все потому, что впервые за долгое время он почувствовал себя свободным от ответственности за других людей, и это вскружило ему голову. Но, по большому счету, он знал, что это – опасная иллюзия. Из-за нее он чуть было не погиб, и даже не единожды. Что это за такие странные, смертельно опасные столпы видел он в Краю Видений? Почувствовали ли стервятник или Стоув его присутствие? Попытается ли она его догнать, может быть, даже найти его?

Роун так погрузился в раздумья, что не сразу заметил, как застыл Лампи, глядя на пару выпученных глаз, уставившихся на него из воды. Молниеносным движением он ударил веткой по зеленоватому контуру.

– Вот и наш ужин! – с улыбкой сказал он, вытаскивая из воды огромную болотную лягушку.

У Роуна внутри будто что-то оборвалось. В Негасимом Свете они никогда не убивали животных для еды. Всеядным он стал по необходимости, он даже рыбу ел. Но такое?

– Ты только взгляни, какая она огромная, – сказал Лампи. – Это самая большая лягушка из всех, которых мне довелось повидать. Ты лакомился когда-нибудь лягушачьими лапками?

– Нет, – признался Роун, заметно побледнев.

– Они тебе очень понравятся. – Лампи отрезал у лягушки лапы, насадил их на прутик и пристроил над огнем жариться.

– Я лучше фасоли поем.

– Нет-нет, наши припасы нужно использовать только в крайнем случае, а если есть свежая еда, сначала нужно есть ее.

Друг был прав, и Роун стал настраиваться на худшее. Лампи усмехнулся.

– Не переживай, это вкуснее, чем термиты.

Лягушачьи лапки оказались вполне съедобными, и Роун так наелся, как еще ни разу не наедался после того, как они с Лампи покинули Новый Свет. После ужина друзья разложили на земле одеяла. Лампи следил за костром, подкидывая крупные ветки в огонь, чтобы он горел всю ночь. Роун точил лезвие меча-секача так же сосредоточенно, как когда-то рисовал песком картины. Он полностью был поглощен этим рутинным занятием и превратил его в упражнение по сосредоточенности взгляда. Он аккуратно водил точильным камнем по поверхности лезвия, и перед его мысленным взором возникла крепкая, покрытая шрамами рука мастера-оружейника, выковавшего этот меч. Ему казалось, что он видит, как искусный кузнец бьет молотом по докрасна раскаленному металлу. Потом перед ним возникло лицо брата Волка, но не того, которого он знал, а такого, каким он был юношей в возрасте самого Роуна.

– Не пора ли заканчивать? – спросил Лампи. – А то еще заснешь и ненароком отрежешь себе пару пальцев.

Роун вышел из состояния транса.

– Я задумался…

– А мне показалось, что ты почти отключился. У тебя даже веки подрагивали.

– Лезвие мне поведало свою историю, – ответил Роун.

– Отлично, еще один дар в тебе раскрылся. Может, тогда сунешь руку в эту жижу и выяснишь, как нам отсюда поскорее убраться?

– Было бы здорово, но так у меня ничего не выйдет. Но ты прав – день выдался долгий, и я вымотался до предела..

– По-моему, долгими были все четыре последних дня, – сказал Лампи, вытянулся на одеяле, закрыл глаза и уснул.

Роун сунул меч-секач в рюкзак так, чтобы он оставался под рукой. Потом растянулся на спине, стал разглядывать звезды в небе и вскоре забылся долгожданным заслуженным сном.

Проснулся он оттого, что на ноги ему шмякнулось что-то тяжелое, холодное и скользкое. В свете молодого месяца Роун увидел, что на нем сидит большая лягушка. Нет, лягушка была не просто большой – она была огромной. Он вздрогнул и спихнул ее на землю. Проснувшись окончательно, он увидел, что весь малюсенький островок кишит лягушками!

Тут вскочил Лампи, одну лягушку он сбросил с груди, другую пнул ногой.

– Извини, ладно? Я был очень голоден. Прости меня!

Накинув одеяло на плечи, Роун стал осторожно карабкаться на дерево, за ним следовал возмущенный Лампи. Добравшись до верхних ветвей, они обмотались одеялами как доспехами и попытались там угнездиться, с опаской поглядывая на лягушачью массу, кишмя кишевшую внизу.

– Они, наверное, так негодуют по поводу того, что мы ими подкрепились, хотя, более вероятно, что кто-то их гонит сюда из воды. – Роун не мог решить, какой из этих вариантов неприятнее.

– Как думаешь, почему?

– Может быть, какой-то хищник пожирает их по ночам? И возможно, сами того не зная, мы вторглись на территорию их убежища.

– Каким же, интересно, может быть этот хищник?

– Должно быть, рыба какая-то, – ответил Роун.

– Чтобы съесть хоть одну такую гигантскую лягушку, рыба должна быть очень большой.

– Тогда, может быть, змея?

– Ты только представь себе змей, которые могут пожирать лягушек такого размера!

– Значит, их тогда просто твердая земля привлекает. Или у них начался брачный сезон.

– Что-то я не заметил… – Лампи напряженно оглядывал поверхность воды. Признаков движения он не заметил, над водой лишь покачивались высокие стебли с красными лохматыми шапками усиков. Он стал присматриваться к ним пристальнее. – Погоди-ка… там движутся сами эти растения.

На первый взгляд казалось, что они лишь раскачиваются от дуновения легкого ветерка, но Роун заметил, что стебли и в самом деле движутся. Очень медленно, как морские актинии, о которых он как-то читал, но они явно меняли положение в болоте.

– Помнишь, когда мы сюда добрались, вокруг островка было всего несколько этих стеблей?

Лампи пожал плечами.

– Их, наверное, пришли навестить друзья.

Теперь весь островок был плотно окружен множеством усатых стеблей, и в мутном свете занимавшегося утра было видно, что к нему приближалось еще больше растений.

Один из стеблей, оказавшихся ближе всего к берегу, внезапно склонился вниз, и его усики схватили отчаянно сопротивлявшуюся лягушку. Все случилось в мгновение ока. Сначала огромная лягушка перестала трепыхаться и застыла, потом исчезла. И тут же, будто по команде, по какому-то условному знаку лягушек стали хватать на ужин остальные стебли.

– Слушай, я, может быть, сошел с ума, – выдвинул предположение Лампи, – но не может ли так быть, что эти растения пасут лягушек, а потом загоняют на остров, чтобы съесть?

– Это достаточно сложная стратегия для охоты.

– А ты слышал что-нибудь о таких растениях?

– Нет, – ответил Роун.

Безумное пиршество продолжалось. Когда из-за горизонта блеснули первые лучи солнца, уцелеть удалось лишь нескольким лягушкам, которые смогли вспрыгнуть на нижние ветки дерева.

– Естественный отбор в действии, – сухо заметил Роун.

– Да. Значит, нас окружает целый лес хищных плотоядных растений…

Хоть стебли теперь стояли неподвижно и их усатые головы смотрели прямо вверх, безжалостное пиршество, во время которого они пожирали гигантских лягушек, так явственно отпечаталось в памяти Роуна и Лампи, что они словно приросли к ветвям дерева. Друзья поглядывали по сторонам, будто чего-то ждали.

– Теперь они на какое-то время насытились, – произнес Лампи.

– А может быть, они сожрали все свои запасы.

Они так и сидели на дереве, пока оставшиеся лягушки не попрыгали с островка в воду, причем странные стебли с усатыми головами не обращали на них никакого внимания.

– Вот теперь можно слезать, – предложил Лампи.

Они не торопясь спустились с дерева. Вокруг все было спокойно. Роун поднял свой рюкзак. Местами он был заляпан какой-то слизью, но в остальном, казалось, его не трогали. Они медленно направились к воде, но Лампи вдруг резко отклонился назад. Хищный стебель схватил его за левую руку. Он лихорадочно пытался освободиться, но уже в следующий момент жадные усики оплели ему руку по самый локоть.

Выхватив из заплечного мешка меч-секач, Роун одной рукой отсек от стебля головку, а другой – оттащил Лампи поближе к дереву. Когда еще два стебля решили ими полакомиться, они уже были на безопасном расстоянии.

– Я так теперь понимаю, что нас они оставили на десерт.

– Ну как ты?

– Гораздо лучше, чем когда эта гадость пыталась оттяпать мне руку.

Конец срезанного стебля снять с руки было легко, но чтобы оторвать от нее все липкие усики, Роуну пришлось изрядно потрудиться – задача была деликатная и кропотливая. Оторвав последний усик, Роун понюхал его – запах был резкий и очень приторный. Не успел Лампи ему помешать, как Роун сунул его себе в рот.

– Ты что?! Зачем?

– Хочу понять, что это такое. Стебли эти совсем не похожи на обычные растения.

– Я это как-то уже успел сообразить…

Роун проигнорировал его потугу на шутку.

– Они обладают… какой-то энергией. Почти как… – Роун запнулся, потому что не мог подыскать нужных слов.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне кажется, они способны думать.

– Но ведь это же… растения.

– Ну да, – сказал Роун, но уверенности в его голосе не прозвучало. Он внимательно посмотрел на руку Лампи. – Думаю, все у тебя будет в порядке. Как ты себя чувствуешь?

– Да вроде ничего страшного, только рука слегка онемела.

– Вот почему лягушки так быстро прекращали сопротивление… Усики поражают добычу каким-то ядом.

– К счастью, я побольше лягушки буду.

– Но если бы на нас напали пять или десять таких стеблей сразу, исход мог бы оказаться смертельным.

– Это точно.

– Дождемся захода солнца. Если повезет, они снова уползут, чтоб сгонять сюда лягушек.

– Как это «повезет»?

– Знаешь, в видениях ничего не было о том, что нас будут осаждать растения. И ни в одной из книг в библиотеке Святого ничего о них не говорилось.

– Ну да, если б не было так страшно, то было бы смешно. Ты, кстати, не помнишь, что говорила о растениях Билдт? Помнишь, она как-то упомянула, что растения реагируют на звук?

– Верно. Она с ними говорила и пела им.

– А ты можешь им поиграть. Посмотрим, будут ли они на это как-то реагировать. Может быть, они тогда отсюда уберутся или уснут на время.

– Ты прав. Попытка – не пытка.

Снова взобравшись для безопасности на дерево, Роун повесил мешок на ближайшую ветку и нашел в боковом кармане флейту.

– Трудно представить, чтобы воинственные братья могли заниматься таким мирным делом, как игра на флейте.

– Брат Аспид был не такой. Почему он оказался с ними в одной компании? Он мне казался таким добрым. Как-то он сказал мне, что это давало ему возможность работать целителем. Может быть, именно поэтому я переживал его предательство сильнее, чем предательство других братьев. Он ведь все то время знал, что Святой с братьями сотворили с Негасимым Светом, он сам участвовал с ними в Божьих карах и во всех их кровавых ритуалах, но никогда не пытался их остановить.

– Может статься, на деле он был совсем другим. Ведь Аландра жила в Праведном, и от этой жизни ее с души воротило, но она, тем не менее, участвовала в переправке в Город детей. Она терпела это, потому что должна была дождаться твоего прихода, ведь так? Тебя и детей. Слушай, а может так быть, что брат Аспид – тоже ловец видений?

– Брат Аспид?

– Подумай хорошенько, – сказал Лампи. – Если ловцы видений следили за тобой в Оазисе и в Праведном, а потом – в Новом Свете, что могло им помешать делать то же самое, когда ты был у братьев?

Роун задумался над словами друга, вспоминая великодушие Аспида, его заботу о людях, пристальный интерес к Негасимому Свету.

– Раньше мне это как-то не приходило в голову. Но теперь, когда ты так повернул, мне кажется, это вполне возможно.

– Спасибо на добром слове. А теперь давай сыграй что-нибудь на флейте, и тогда станет ясно, есть ли у нас шанс загипнотизировать эти растения.

Зажав флейту в пальцах, Роун поднес ее к губам, и в утреннем тумане разнеслись мелодичные трели песни, которую часто пели в Негасимом Свете. Перед глазами его, как живой, встал утраченный навеки мир, и когда он закончил играть, ему трудно было смотреть на Лампи.

– Продолжай, – мягко попросил его друг.

Роун сыграл все мелодии Негасимого Света, сохранившиеся в памяти, все напевы, которые он так часто слышал ребенком, а потом играл их переделанными на другой лад детям Нового Света. Первой его попросила об этом Лона. Она захотела, чтобы он сделал ей флейту, и скоро он уже мастерил флейту для Баба, а за ним и для всех остальных. Они с Лампи провели много вечеров, вырезая детям флейты – только Джем от нее отказался, потому что хотел барабан. Каждый вечер после ужина они музицировали. Уже через несколько недель их оркестр, состоявший лишь из флейт, играл просто замечательно. Но это и неудивительно – ведь дети были совершенно незаурядными.

Лишь мельком взглянув в затуманенные глаза Лампи, Роун понял, какие воспоминания пробудила в нем эта музыка.

Роун играл не переставая несколько часов, но прожорливые растения и не думали удаляться от островка. Совсем наоборот.

– Хорошая новость заключается в том, что онемение в руке у меня прошло, – сказал Лампи. – А плохая – стеблям понравилась твоя игра. Смотри, сколько их здесь скопилось!

Роун увидел внизу массу тянувшихся к ним усиков.

– Ноги подними повыше! – крикнул он другу.

Растения уже подобрались к самому дереву, и Роун почувствовал, будто почти невидимая пыльца развеялась у него перед лицом.

– Чувствуешь?

– Что?

– Что-то такое… Я сам толком не понял, – Роун попытался стряхнуть охватившее его одурение.

– Ты уверен, что это не ловушка? Не могли ли, например, Обращенные послать тебе тогда образ этого мальчика, чтобы завлечь нас сюда?

– Нет. Раньше я всегда чувствовал, когда они хотели сыграть со мной злую шутку. В этот раз все было не так. – Роун протянул ему флейту. – Теперь твоя очередь. По крайней мере, музыка держит их на достаточном расстоянии.

– Я постараюсь, только знаешь… ты же слышал, как я играю. Совсем не хочется их разозлить.

– Мне нужно отдохнуть, у меня уже пальцы болят. Сыграй песню Джо, – сказал ему Роун, передавая инструмент.

Лампи вздохнул и заиграл мелодию, которую они сочинили вместе с Джо. На самом деле он только ее и знал, потому что часто играл со своим маленьким другом. Он закрыл глаза, вспоминая лучшие времена и наигрывая ее снова и снова.

Напор растений поутих. Стебли сплетались и покачивались. Бордовые усики завораживающе развевались по ветру в усыпляющем ритме, ритме смерти. Стоило Лампи остановиться, как стебли тут же становились агрессивными, выпуская на них облака расслабляющей пыльцы. Скоро Лампи тоже выбился из сил и обменялся с Роуном красноречивым взглядом – им было ясно, что через пару часов они станут добычей прожорливых растений.

И тут по болоту эхом прокатился странный глухой звук, чем-то напоминавший крик дикой птицы. Он был таким жутким и зловещим, будто предрекал им гибель.

– Что это?

Роун подал Лампи знак сохранять спокойствие. Потом резко замедлил дыхание, чтобы отогнать страх и обрести внутреннее равновесие. Когда разум его совершенно очистился, он потянулся за мечом-секачом.

– Роун! – прошептал Лампи, но друг его уже спустился с дерева.

– Возьми мешки и спускайся за мной.

Усики на стеблях опали, но Роун внимательно следил за их конфигурацией, чем-то напоминавшей оживший гобелен. Он был готов отразить любое нападение растений, безжалостно срезая их усатые головки, чтобы освободить путь к воде.

– Смотри! – воскликнул Лампи, и Роун замер.

Стебли начали расступаться в стороны. К ним приближалась узкая, низко сидевшая на воде лодка. К ее носу был прикреплен ящичек, из которого валил густой дым, который, видимо, не переносили стебли. Роун почувствовал большое облегчение, осознав, что бороться с растениями можно не только мечом. Когда гребец подплыл совсем близко, Роун разглядел его лицо.

– Залезайте в лодку, – сказал мальчик.