Воплотитель

— Сколько я к тебе не захожу, а ты всё ерундой какой-то занимаешься. Мастеришь чего-то. Нет, чтобы делом заняться. Вот как я, например, — Пашка, местный сторож, гордо выпятил грудь и свысока посмотрел на Водопьянова.

Дмитрий Васильевич мрачно посмотрел на Пашку и ничего не ответил. Еще в прошлом году Пашка достал Водопьянова так, что они поругались вчистую. В этот раз, приехав на дачу, Дмитрий не рассчитывал увидеть до боли знакомое лицо. Однако, в первый же день по приезду, Пашка, как ни в чем не бывало, приперся к Водопьянову, чтобы возобновить былую дружбу.

И вот уже целую неделю с раннего утра приходит и сообщает все дачные новости. Оно, конечно, и не плохо — в курсе быть. Но не до такой же степени.

— Всё у нас хорошо да правильно, — Пашка перескочил на другую тему, наболевшую. — Одно плохо — Люська-зараза. Знаешь, Василич, как в восемьдесят каком-то году водку после двух продавать начали, так она до сих пор так продает. Уж сколько к ней ходили — просили, чтобы хоть с одиннадцати. А она уперлась, дура-баба, талдычит, что указаний не было. Были. Я сам видел. Да она их на самокрутки пустила, когда перебои с сигаретами были. И вот что удумала, рожа стервозная, — если душа требует в девять похмелиться, так за тройную цену продаст.

Водопьянов решил вставить в разговор пару слов:

— Алкоголь, конечно, плохо, но наживаться на людях — никуда не годится.

— А я что говорю! — Пашка радостно хлопнул себя по колену. — Ты хоть из города, а человека понимаешь. Чего мастеришь то?

Василичу совершенно не хотелось посвящать Пашку в свою работу — вечно он смеется и подтрунивает. Да только не отвяжешься.

— Воплотитель называется, — хмуро сказал Водопьянов.

— Хм, — Паша задумался. — А чего он делает?

— Пока ничего. Вот доделаю — тогда будет, — разъяснил изобретатель.

— Нет, ты объясни! — обиделся Пашка. — Думаешь, если пять классов закончил, так и не пойму ничего? Шалишь!

Василич удержал пытающееся вырваться слово — о том, куда Пашке надо было бы пойти, скривился и попытался доходчиво объяснить на понятном примере:

— Вот, например, хочешь ты выпить.

— Ага! — радостно поддакнул Паша.

— А в ларек идти далеко, или лень, или там закрыто на перерыв…

— У Люськи этот перерыв с трех до шести наступает, — фыркнул сторож, поддерживая Водопьянова.

— Так вот этот прибор может тебе выпивку и доставить.

— Что? Прямо так? Бесплатно?! — от удивления Пашка провел по лысине, забыв, что она прикрыта картузом с треснутым козырьком.

— Не бесплатно.

— Нууу, — разочарованно протянул Паша.

— За наличные. Потому как ничто из ничего получиться не может. Зато — в любое время.

— А если мало денег? Ну, не хватает на целую.

— Получишь столько, сколько денег есть. Скажешь, например: «Хочу водки на три рубля!». И бутылка живо у тебя окажется.

Пашка согнулся, держась за живот, в безудержном хихиканье:

— Ты когда последний раз водку покупал? Ик! В семидесятом? Ик! Ты тогда еще пешком под стол ходил! Ик! Читать, небось, не умел!

Паша устало сел рядом с Василичем, любовно погладил желтенький корпус водопьяновского прибора, утер выступившие от смеха слезы и сказал благосклонно:

— Полезная штука. Изобретай. Хоть к Люське бегать не придется.

Пашка похлопал Водопьянова по плечу и пошел в сторожку. Василич тоже не задержался, ушел в дом — на лавочке стало припекать. Хотелось поскорее доделать и посмотреть воплотитель в действии.

Кроме удовольствий различного рода, семейная жизнь преподносит многочисленные сюрпризы.

Жена, оставленная в городе заниматься домашними делами, внезапно позвонила Василичу часов в шесть утра и в нескольких словах — недавно, но хорошо усвоенных, обрисовала ему ситуацию. Прорвало стояк. Надо было вызывать аварийку, отключать воду и срочно заваривать. Хорошо хоть лифт работал — иначе сантехник с электриком и слушать не стали бы о починке.

«Только ты с ними сам говори! А то я их рожи лживые видеть не могу! Они ж и слова правды не говорят. А когда уличаешь их, сразу разговор переводят — или поняла не так, или они про другое говорили. Нашли, с кем спорить. Я ж их мысли читаю! В общем, приезжай и сам объясняйся. А я погуляю пока», — сказала и телефон отключила.

Во всем другом, кроме чтения мыслей, жена Василича очень устраивала. Можно сказать — по случаю познакомились. И умна, и красива, и хозяйственна — мечта, а не женщина. Хочешь, не хочешь — ехать надо, стояк — дело серьезное. На первой же электричке Водопьянов и укатил в город.

Соседка по даче, приходившая каждую среду убираться у изобретателя, его не обнаружила. Конечно, хотелось поболтать с ним — всё же он последним видел Анечку, перед тем, как она укатила в Вифинию с Гельмутом, но что уж теперь. Одна радость — довольна дочка. И письма шлет, и открытки, и фотографии трехмерные, где она ручкой машет, как живая, а сзади какие-то растения жуткие или дома скрюченные. Но фотографии одно, а сама Анечка — совсем другое. Ольга Леонидовна скучала. Да и зятя толком не видела — всё ж охота посмотреть — каков он, не обижает ли доченьку. Внуков рановато ждать — молодые сейчас долго гуляют. Да и пусть развлекаются, лишь бы самой дожить.

Ольга Леонидовна срезала пучок веток с ольхи, собрала в веник и принялась мести в домике Водопьянова. Потом прошлась тем же веником по стульям и по лавке, стоящей под окном…

Блям!

— Ой! — Ольга Леонидовна схватилась за сердце. На полу лежала желтенькая коробочка, которую она невзначай сбросила с лавки.

«Приедет Дмитрий Васильевич — огорчится, — подумала Ольга Леонидовна, — это ж работа его. Надо на место поставить, может, и не поломалось ничего».

Она аккуратно взяла коробочку двумя руками, потрясла тихонько, прислушиваясь, — не отскочило ли чего внутри, и поставила на лавку. Где у коробочки верх, Ольга Леонидовна не догадывалась. Поэтому все сенсорные выключатели воплотителя оказались у нее под пальцами.

Включение не вызвало никаких немедленных эффектов и прошло незамеченным.

Ольга Леонидовна доубиралась, осмотрела комнату с порога — не забыла ли чего, зацепилась взглядом за желтый корпус и вышла, тщательно заперев дверь домика Водопьянова.

— Так и не поговорили, — вздохнула она. — Хорошо бы Анечка с мужем хоть на денек приехали — порадовали.

— Мамочка! Вот ты где! А я тебя по всему садоводству ищу! У нас с Гельмутом свободный денек выдался — дай, думаю, заскочу тебя проведать! Ну, как ты?! Рассказывай!

Ольга Леонидовна опешила. Не была она готова немедленно видеть дочь. И не встретила как следует, угощение не сготовила — не порядок. С зятем приехала, а он человек богатый, иностранец, мало ли чего подумает…

— Вы на чем сюда? — спросила Ольга Леонидовна, чтоб потянуть время.

— Да мы та, своим ходом, — радостно отмахнулась Анечка, — Гельмут координаты запомнил — всего делов.

Высокий, статный, красивый анечкин муж сдержанно кивнул.

— Пойдемте в дом, гости дорогие. Попотчую вас, чем бог послал. Там и разговоры вести сподручнее.

Ольга Леонидовна пропустила Аню с Гельмутом вперед, прикрыла чужую калитку, и они пошли — благо их участок располагался по соседству.

Больше всего в Анечке Ольгу Леонидовну поразил ровный красивый загар. Раньше белая кожа натуральной блондинки совершенно не выносила ультрафиолета — мгновенно краснела солнечными ожогами. А тут… Да, Анечка сильно похорошела. Замужество явно пошло ей на пользу.

Включенный воплотитель постепенно наращивал мощность, подпитываемый солнечным светом, падающим из окна, и увеличивал радиус действия. Однако удар об пол даром не прошел. Вместо воплощения сознательных указаний и приказов, он принялся материализовывать высказываемые вслух случайные пожелания…

Ругань через забор по поводу оборванных помидоров между Юлькой и Гавриловной оказалась весьма показательной. Пожелание Юльки: «Чтоб твои помидоры тля поела!» сбылось практически сразу же. Вся тля с дачных участков, в радиусе действия воплотителя, собралась на низеньких кустиках грунтовых помидоров Гавриловны. Щетинистые стволы и листья томатов показались тле малосъедобными, но уйти она не могла — мешал зловредный прибор. Массовое скопление вкусных насекомых привлекло божьих коровок, и те осыпали растения сплошным красно-черным ковром. Гавриловна как глянула, что делается у нее в огороде, ругаться перестала и кинулась в дом за купоросом, опасаясь, как бы зловредная тля не перекинулась на свеклу и капусту.

Пашка, мучительно переживающий утреннее похмелье, пожелал вслух, чтобы голова у него не болела. Ни сейчас, ни впредь.

Голова прошла. Радостный, Пашка побежал проглотить стаканчик — отметить такое дело. Налив водки на две четверти стакана, он закрутил ее штопором и одним махом влил в себя. Он мучительно покраснел — его бросило в жар, но приятной эйфории Пашка не почувствовал. Удивившись, он проделал такое же действие еще раз. Опять ни в одном глазу.

Пашкино желание сработало таким образом, что алкоголь полностью расщеплялся организмом, мгновенно усваивался, а сивушные масла немедленно выводились с потом. Паша не пьянел, но и удовольствия от выпивки не получал. Махнув рукой на такое дело, он напился холодной воды, закусил квашеной капустой и в мрачном расположении духа побрел на работу.

Люськин поросенок, которого она откармливала к Новому Году, опять подрылся под стену сарая и сбежал. Услышав привычный визг, Люська вывесила перед носом дачника объявление «Технологический перерыв», заперла ларек и резво, насколько позволяла комплекция, помчалась вслед. Поросенок рвался на свободу, будто предчувствовал свою скорую незавидную судьбу. Вместо того, чтобы бежать по дороге, он метался из стороны в сторону по дачным участкам, заставляя Люську следовать за ним. Она отставала всё больше и лишь протяжно кричала вслед: «Чтоб тебя волки съели! Чтоб ты в канаву свалился и не выбрался! Вот только попади мне в руки!..» Волков в зоне действия воплотителя не было — желание не реализовалось. А вот канава была. Глубокая, наполненная стоячей затхлой водой.

Поросенок словно чего-то испугавшись, метнулся прямо под ноги Люськи. Она запнулась об него, оступилась и кубарем полетела вниз, подняв тучу брызг и грязи. Вода доходила ей до шеи. Люська уже собралась высказать всё, что думает о поросенке, как он плюхнулся прямо перед ней, радостно взвизгнув и окатив лицо хозяйки грязью.

Люська выпучила глаза, набрала в легкие побольше воздуха и заревела.

Василич, вернувшийся после обеда, родное садоводство не узнал. Вместо чахлых огородиков кругом выросли яблони, сливы да вишни, оправдывая название. На околице, возле болота, куда бегали за клюквой, вымахала роща кедровой сосны. Само болото исчезло, выпитое досуха громадными хвойными деревьями.

Люди вели себя странно. Дачники, нервно оглядываясь и зажимая рты руками, быстро перебегали, словно спасаясь от артобстрела. По дорожкам носились очумелые поросята. Три коровы мерно жевали высокую зеленую траву, которой тут сроду не росло. Глинистая почва почернела и даже выглядела плодородно. Часть заборов была разобрана, а другая сплошь заросла какими-то лианами.

Стены и крыши некоторых домов зияли дырами. На месте одного из участков разлилось небольшое озерцо, в котором стоял дом, ушедший под воду до второго этажа. На крыше сидели хозяева и жалостливо посматривали на прохожих.

— Вам помочь? — крикнул Василич.

Те дружно и отрицательно замотали головами, а потом приложили указательные пальцы к губам.

Пожав плечами, Водопьянов отправился в свой домик. Там практически ничего не изменилось. Только малиновые кусты разрослись, а держи-дерево наоборот — засохло. Сил на ограду из зеленых насаждений было потрачено немало, и Дмитрий уже хотел было высказаться по этому поводу, как заметил Анечку с Гельмутом.

Они тоже его заметили и замахали руками. Настроение улучшилось, особенно когда Анечка радостно закричала:

— Дядя Митя, я сейчас к вам зайду!

Аня взяла мужа за руку и потащила его вслед за собой прямо сквозь малиновые кусты — по тропинке.

— Ну, как вы?! — спросила она, широко улыбаясь.

— Я то нормально. А тут что вообще происходит?

Гельмут, напустив на себя скучающе-важный вид, ответил:

— Судя по энергетической нестабильности данного района, высока вероятность работы вероятностного вариатора, нарушающего метрику в данной точке континуума.

— Опять, дядя Митя, вы какой-то прибор включили, — перевела Анечка. — Хотя за предыдущий — большое спасибо. Не будь его, я с Гельмутом и не встретилась бы, — Анечка мило покраснела.

— Так это что — все чего-то пожелали? — изумился Дмитрий. — Странные желания, однако.

— Ага, — Анечка улыбнулась. — Нам сейчас домой, а потом вы его выключайте. А то сбывается только то, что случайно пожелаешь.

— Случайно!? — всё, увиденное по пути, прошло перед мысленным взором Василича, и он содрогнулся, представив — что могло произойти.

Утопая в черноземе, Дмитрий Васильевич добрался до крыльца, распахнул дверь, увидел перевернутый воплотитель, споткнулся о порог и растянулся, больно стукнувшись локтями и коленями. Вдобавок, он задел лавку, на которой стоял воплотитель. Желтенький приборчик подскочил и приземлился прямо на голову изобретателя.

— А чтоб ты заглох намертво! — в сердцах пожелал Водопьянов.

Желание материализовалось.

Последнее и окончательное.