Ворон и радуга. Книга четвёртая

Радуга расцвела в небе.

Яркая, сочная, полная дуга висела в небе над Приозёрной равниной.

Ветер в лицо, свежий, ласковый. Пахнёт недавним дождём, травами, опалёнными солнцем. Лошадь хлюпает весело по не успевшей впитаться влаге.

Парит над дорогой. Пышет жаром от земли.

Вот уже и осень в Кирлии, а жара по-прежнему такая, словно макушка лета.

Эл не прятался от дождя. Скорый, по-летнему тёплый, он застал Ворона в дороге.

Можно было домчать до ближайшего околка и укрыться под громадным столетним деревом. Но разве Эливерта напугаешь теперь небольшим дождиком? Освежился только, и всё.

Зато дальше ехать – одна благодать. Жизнь, вообще, одна сплошная благодать – каждое мгновение прекрасно.

Да, грозой его теперь не напугать… Да и осталось ли что-то, чего Ворон боится?

Ещё трёх десятков лет на этом свете не отжил, а сколько уже всего было. Иному человеку за всю жизнь такого не выпадет. И, хвала Великой Матери за то! Не надо никому такой судьбы.

Всё было: и война, и сиротство, и рабство, и бродяжничество, и убийства, и драки, и воровство, и разбой, и предательство, и муки совести. И у смерти в гостях побывал, да не раз. И ревность – горькую, отравляющую, мучительную – уже испытал. Темна была твоя жизнь, Ворон, темна.

Но отбушевала неистовая гроза – радуга в небе сияет.

И это добрый знак.

Теперь всё будет по-другому. Теперь он знает, чего хочет от жизни. И знает, с кем он хочет эту жизнь прожить.

И жжёт от нетерпения под сердцем…

Как хочется, скорее её обнять – солнышко рыжее, грёзу золотую, нежность и боль, счастье заветное, мечту, что из другого мира явилась к нему. Девочка, любимая, родная, желанная! Настия…

Только бы встретила так, как прощалась там, в лесу у леснянок. Только бы снова видеть этот тёплый свет в изумрудных лучистых глазах. Только бы не натолкнуться на стылый холод в любимом взгляде.

Про холод во взгляде думалось не просто так…

Возращение в Лэрианор вышло странным.

В последнее время Эл на многие вещи стал смотреть по-другому.

Да, смерть учит иначе смотреть на жизнь, этого у неё не отнять.

Вот и Миланейю в этот раз увидел вдруг совсем в ином свете.

Нет, Ворон не забыл, что ей жизнью обязан, никуда не исчезла благодарность и почтение. Он по-прежнему отдал бы за неё жизнь, не раздумывая. Он по-прежнему считал себя вечным должником лэгиарни.

Но стылый холод на дне бездонных зелёных глаз различил впервые. Всего лишь несколько слов, несколько мгновений. И всё вдруг встало на свои места.

Когда он вернулся в лесное поселение в сопровождении Фрейи и ещё нескольких своих ребят, приятели из вольницы набежали сразу со всех сторон. Каждый норовил обнять, по плечам похлопать, улыбались, шутили, здоровались. Не только свои парняши из вольницы, но и те, с кем прежде особой дружбы не водил. Даже прежняя его зазноба Лиру с верзилой Боргом примчались.

И так тепло и радостно стало от этой всеобщей душевности, что даже совесть кольнула. Вон, как ему тут рады все, любят бродягу Ворона, а он их бросить надумал, уехать прочь навсегда.

А Старший и другие лэгиарны ждали, когда атаман явится на поклон. Так напыщенно всё, официально. Словно он на королевский приём пожаловал.

Но это полбеды. Правитель он и в Лэрианоре правитель.

Ну, поздоровались, Ворон рассказал, что знал. Известил, что Наир в добром здравии. Как бы Финриз ар Алар лицо держать ни старался, а за сына волновался, это заметно.

Эл успокоил Старшего, не вдаваясь в подробности того, почему не отправился на Север вместе со всеми. И поняли его сразу не так. Похоже, и Старший, и стоящая с ним рядом Миланейя решили, что Эл поостерегся жизнью рисковать понапрасну, проще говоря – струхнул.

– Так ты вернулся с полдороги? – хмыкнул надменно Финриз.

Эла это нисколько не задело, а вот то, что Миланейя ему поддакнула, Ворону не понравилось.

– Значит, ты всё-таки внял своим предчувствиям и не стал покидать Кирлию?

– Вроде того…

Меньше всего сейчас хотелось объяснять при всех, почему ему пришлось оставить своих друзей.

– Что ж, мудрое решение, – кивнула она.

– Приходи сегодня к нам, когда отдохнёшь с дороги, расскажешь о вашем путешествии! – пригласил Старший.

Вот так и закончилась вся эта показушная часть приветствия.

Теперь самое время и златовласой лэгиарни подойти, обнять, сказать что-то от сердца, а не потому, что приличия того требуют.

Элу теперь не нужна была её любовь, о которой мечтал некогда. Давно уже он выбросил из головы эти мечты.

А уж когда в его жизни появилась Дэини… Огнём из сердца выжгла все прошлые увлечения и привязанности. Никто ему теперь, кроме Рыжей, не нужен.

Но Миланейя… Ведь было что-то между ними, сильнее, чем просто желание, привязанность. Он всегда в своём сердце отводил ей отдельное место. И сейчас ждал чего-то. Сам не понимал чего, но уж точно не холода этого отстранённого, не вежливости, пустой и никому не нужной.

Он вдруг припомнил, как она выхаживала его… Как однажды призналась, что для неё целительство – это состязание со смертью. Кто сильнее – она или Вечная Дева?

А ведь Ворон тогда на эти слова и внимания не обратил. Не понял главного. Что он просто охотничий трофей, доказательство её могущества, её способности победить смерть.

Никогда прежде он об этом так не думал. И сейчас отчаянно не хотел думать так. Но в каждом взгляде и слове ощущал это всё сильнее.

Как тонкий лёд раскололся прежний самообман, изрезал осколками сердце.

Никогда не было никакой любви. Была его благодарность, признательность, верность традициям, его влечение к красивой бессмертной. Была её победа, её вера в необходимость жертвенности и служение избранному делу, её тщеславие и… жалость.

Он ещё надеялся вернуться в прежнюю сладкую иллюзию, но она так ничего и не сказала. Только о Наире спросила.

– Мать Мира его спасёт и сбережёт, – успокоил Эл.

– Давно ли ты стал так полагаться на её милость? Раньше ты не очень-то верил в Благословенную, – удивлённо усмехнулась лэгиарни.

Да, у него был повод поверить. Но об этом теперь говорить нет смысла.

– Всё меняется, – в тон ей ответил Ворон. – Раньше я верил в иные вещи – они казались мне неизменными. А теперь они исчезли. Так, моя миледи?

Она только глаза опустила, окончательно разрушив то, что ещё оставалось между ними. Бросила, не глядя, как милостыню, повторяя за своим отцом:

– Ты приходи к нам… потом!

– Конечно, – кивнул Эл. – Я приду.

Кажись, так горько ему было только в тот день, когда она велела ему перебраться в отдельный дом и не мешаться ей под ногами.

– Чему ты улыбаешься? – злость в её голосе удивила.

Значит, всё-таки какие-то чувства ещё доступны этой ледяной красавице.

– Я рад увидеть тебя, – улыбнулся он устало. – Рад увидеть тебя сегодня. Такой. Настоящей.

– Я лишь такая, какая есть! – с вызовом кинула она.

Да, так и есть. Она такая. Он такой. И никто в этом не виноват.

– Знаешь, я сегодня подумал, что самое страшное для человека – это прозрение. Открыть однажды глаза и понять, что мир совсем не такой, как казалось. Что может быть ужаснее этого? – усмехнувшись, бросил Эливерт, уже собираясь уходить.

Миланейя молча ждала, что он скажет дальше.

– Теперь я знаю ответ. Страшнее, так и не открыть своих глаз. Прожить всю жизнь, оставаясь незрячим, а истину так и не увидеть. Я рад, что сумел прозреть. Я уже никогда не буду тем слепым дураком. А однажды… может быть, я даже отыщу мою радугу…

Вокруг красота. А на сердце грустно, муторно.

Нет, Эл не жалел и не сомневался. Он знал, что сделал верный выбор.

Но всё-таки много лет Лэрианор был его домом. А вольница – не просто собратьями по оружию, а чем-то сродни семьи. И вот теперь их больше не будет. Всё, чем он жил, осталось где-то там, в прошлом. И он сам, вполне сознательно, отказался от этого.

Отказался ради неё. Потому что такая девушка как Дэини не может быть рядом с разбойником и проходимцем. Ради неё он готов изменить себя, переделать весь привычный уклад своей жизни.

Да есть ли хоть что-то, чего бы Эливерт ради неё ни сделал?

Наверное, есть. Но это те вещи, о которых она, к счастью, никогда не попросит.

Вспоминалось вот теперь, как собрал свою братву, как сказал, что уезжает…

Погрустнели сразу все, головы повесили. Ждали ведь возвращения Ворона, обрадовались. А он вот так, «с порога» – ухожу.

Но Эливерт понимал, что иного уже не дано. Так что время тянуть?

Разъяснил, что хочет с жизнью вольной завязать, да перебраться в столицу. Ребятки это желание поняли.

Конечно, кроме своих парняш, ещё к тем, кто поглавнее, на поклон надо будет пожаловать. И там тоже всё толком разъяснить. Но с Ферлаадом у него всегда по-доброму договориться выходило, и теперь старик упираться не будет, а там уж, дальше, он поспособствует. От вольницы Эл откупится – это нетрудно.

Другая задачка пред ним стояла, намного сложнее. И тут как раз несколько человек, постарше да поголовастее, его образумить попытались. Дескать, сгинешь этак, атаман – морда у тебя приметная, попадёшь стражам порядка на глаза, начнут выяснять, откуда такой взялся, прознают про прошлое – и всё, петлю-то на шею и накинут.

Эл и сам понимал: мало одного желания из вора выйти в честные люди. Но на этот счёт у него была своя задумка – не зря же он столько раз головой рисковал за Совет Девяти. Пора и награду стребовать.

Ворон собирался в столице наведаться не только к Рыжей, но и к милорду Данкалнау.

Во-первых, поведать об их с Кайлом приключениях, о беспределе, который в Филофдоре толстяки учинили, о том, что лэдрау мёртв, а королевна Севера мечтает о мире…

Хотя, возможно, полукровка это всё уже сам выложил, если сны Эла были правдивы, и его безрассудные друзья через портал добрались в Кирлиэс.

Во-вторых, Ворон собирался Совет Девяти просить отпустить его с миром – сослаться на полученные в походе увечья. Дескать, какой с меня теперь вояка, после Лидонского ущелья? Чудом выжил, кости срослись, но ловкости нет былой. Мирной, тихой жизни хочу. Посодействуйте, люди добрые!

То, что это во власти Данкалнау, Эл не сомневался. Старый эстииец вполне может ему и бумаги нужные справить, и сделать так, что про Вифрийского Ворона, некогда бесчинствующего вблизи леса Лэрианор, благополучно забудут стражи порядка. А в случае, если кто-то однажды его всё-таки ненароком признает, и укрыть от назойливого внимания.

Да, Данкалнау может. Захочет ли – это другой вопрос. Особенно, когда Эл придёт с известием, что он из их тайного общества намерен сбежать.

Но сейчас об этом было рано думать. Сначала надо попробовать по-хорошему. Вот если заартачится старый милорд, тогда уже придётся искать другие способы.

Предложил он, стало быть, братцам своим выбрать нового атамана на его место. Заспорили все резво, бурно. Каждый хотел своего человека предложить.

Отрадно было Ворону то, что предлагали людей толковых, и никто сам себя назначить не спешил – за друзей больше радели. Хорошую всё-таки вольницу Ворон сколотил. Друг за друга они горой.

Да вот на едином мнении никак сойтись не могли долго. Спорили, спорили. Охрипли уже.

И тут кто-то возьми и брякни:

– А чего это мы токмо за мужиков спорим? У нас и бабы хороши… Даёшь Фрейю в атаманши!

Сначала тишина повисла на миг. И громче всех молчала сама виновница.

Фрейя застыла, растерянно озираясь – ушам своим не поверила.

– И верно! Фрейю хотим! – раздалось откуда-то из угла.

– Фрейю в атаманши! Толковая баба! Фрейя! Фрейя! Фрейя!

Эл, вспоминая это сейчас, улыбался довольно – лучшего выбора лесная вольница и сделать не могла. Пока Лэрианором старая его боевая подруга заправляет, за своих ребят бывший атаман будет спокоен.

Эл отыскал в небесах солнышко – за полдень давно уже перевалило. В животе урчало сердито. Пора бы перекусить.

Ворон с холма огляделся, да приметил постоялый двор неподалёку. Почудилось даже, что ветер принёс манящие запахи жареного мяса и свежего хлеба.

Не раздумывая, Эливерт развернул свою рыжую кобылу, направляясь к желанному крову.

Он купил эту добрую лошадку, Верну, у приятеля в Лэрианоре. Хорошая кобыла – умная и выносливая. Ясно-понятно, до надёжного друга Ворона, сгинувшего в Лидоне, ей никогда не дорасти. Но Эл отчётливо понимал, что второго такого жеребца у него уже никогда не будет, не стоит и искать. А с Верной они подружились быстро.

Вот и теперь, въехав на постоялый двор, в первую очередь Ворон о кобыле велел позаботиться, а потом уже о собственных нуждах вспомнил. Заказал себе рину и цыплёнка, сидел, жевал неспешно, глазел по сторонам.

И чуть не поперхнулся, услыхав за спиной звонкий голос и изумлённое:

– Эливерт?!

Ворон развернулся проворно, решив, что его подводит слух. Но глаза не лгали точно.

– Дружище! – он вскочил с лавки, раскинув приветственно руки.

Наир светился как летнее солнышко. Пусть и припорошенное слегка дорожной пылью. От его улыбки и искренней радости в зелёных глазах сразу посветлело на душе.

– Вот так встреча! – изумлённо ахнул лэгиарн, сгребая вифрийца в крепкие дружеские объятия.

Эл наконец отстранился, всё ещё сам не свой от восторга, и вдруг сердце сбилось с такта.

Сначала от предвкушения, что сейчас он увидит её, а потом от накрывшего саваном ледяного страха. Взгляд метнулся, выискивая любимые огненные локоны, не нашёл, вернулся вновь к улыбчивому другу.

– А…

Видно, у него так перекосило лицо, что Наир понял вопрос раньше, чем Ворон успел договорить.

– О, нет, нет! Всё хорошо! Все живы-здоровы! – поспешно всплеснул руками Ушастик. – Я просто один сбежал в Лэрианор, а они все в столице остались. Расскажу сейчас… Эл, ты не поверишь, через что мы прошли!

– Поверю, брат, я теперь во всё поверю, – рассмеялся Эливерт.

Отлегло от сердца. Она жива-здорова. Она в столице. Значит, скоро свидятся.

А сейчас вот радость какая – друга встретил! Надо же! Ну, сейчас и выяснит, сколько правды было в тех снах и видениях, которые ему снились у леснянок.

Правды оказалось много. Вернее, всё оказалось правдой.

Всё, что снилось Ворону, на самом деле происходило с его друзьями. Был и замок с заколдованной королевной, и жуткая переправа через реку Яргду, и змеелюды, похитившие Настю.

И казавшийся непобедимым лэдрау тоже был.

Эливерт слушал друга увлечённо, не перебивал и не спешил поведать, что всё это ему уже известно. Интересно было глазами Наира на все эти ситуации взглянуть, дополнить картину, убедиться в том, что всё верно понял. А ещё было просто отрадно посидеть вот так с закадычным другом, разливая по кубкам «Жемчужную лозу» и слушая, как он жарко рассказывает об их невероятных похождениях. Вернувшихся героев с почестями приняли в столице. Лиэлид подсуетилась – преподнесла это всё королю в самом красивом свете. Да и, рыцари Его Величеству тоже всё, что нужно, поведали.

Король Кенвил устроил по этому поводу приём. Наградил всех участников похода на Север.

Насте даже дали титул миледи, в придворные дамы возвели и жалование назначили.

Эл улыбался, гордый за неё – самое место Дэини при дворе блистать.

Правда, и кошки на душе заскребли – она там теперь в роскоши, в сказке золотой живёт. А он явится и предложит с ним уехать. А что если она не пожелает замок королевский покидать? Что он ей, кроме сердца своего пламенного, может предложить? А там достаток, почёт, высший свет…

«Дурак ты, Ворон! Какой же ты дурак!» – мысленно обругал он сам себя.

Да разве Дэини гонялась когда за всем этим пафосом? Ей до показухи дела нет. Она уже видела и дворцы, и балы, и милордов, но разве хоть раз заметил ты алчный блеск в её изумрудных глазах?

Нет, не купишь её подношениями. И, если поверит в любовь его – не раздумывая бросит всю эту дворцовую жизнь. А дальше только от него зависит, пожалеет она об этом или благодарна будет Небесам за выбор свой.

Тут и Наир, подтверждая мысли Эла, выдал, что Насте, мол, дворец королевский уже опостылел. И она даже хотела вернуться вместе с ним в Лэрианор, но задержалась всё-таки в Кирлиэсе.

– Что ж она не поехала? – полюбопытствовал Ворон.

– Сейчас расскажу, – весело кивнул Наир.

Он торопился поведать всё, время от времени сбивался, терял мысли, перескакивал с одного на другое. Вот и сейчас неожиданно заговорил совсем про иное.

– А король, представляешь, Кайла на Соур решил женить…

– Чего? Это как так? – изумился Ворон, нахмурив брови – это же бред какой-то!

– Да, странность вышла, – пожал плечами Наир. – Недоразумение. Кайл в этом винит Лиэлид. Да и Дэини тоже так думает. Но… не знаю… Зачем бы ей это? Словом, король как-то не так понял Лиэлид, решил, что у Кайла с Соур в дороге роман завязался, и прямо на приёме объявил, что союз этот благословляет. А теперь никто не знает, что делать с этим. Король же слово своё обратно не заберёт. Вот такая роковая ошибка…

– Да, влип Северянин, как пчела в мёд, – сочувственно покачал головой. – И врагу не пожелаешь! Ладно… А Рыжая-то… Ты же про неё начал, уже на Кайла перескочил. Почему она с тобой не поехала?

– Да ты не перебивай! Я всё правильно рассказываю. По порядку, – Наир вдруг заулыбался как-то таинственно и хитро. – Словом, король решил Кайла женить на Соур, но ничего у него не выйдет. Не знаю, как они будут выкручиваться, но на Соур Кайл точно не женится…

– Это почему же? – Эл начинал терять терпение от всех этих «вокруг да около».

– А вот ни за что не догадаешься! – Наир уже на месте не мог усидеть от предвкушения, а всё тянул с очередной новостью. – Не женится Кайл на Соур…

– Да понял я уже это! – вспылил Эл.

– Потому что он любит другую, – радостно сообщил Ушастик. – А знаешь кого? Вот не падай только с лавки! Дэини! Нашу Дэини! И она его тоже!

Эл смотрел на счастливое лицо Наира и молчал. И лицо у него, пожалуй, такое было, что лэгиарн аж расхохотался.

– Что? Поверить не можешь? Да? Я тоже поверить не мог.

Эл молчал.

Ушастик был счастлив за подругу и доволен тем, что Ворон онемел от таких новостей.

– Вот кто бы подумал, да? Вроде же всё время на глазах у нас, а я и не замечал ничего такого.

Эл молчал.

А внутри жгло яростно и зло: «Да что ты вообще замечал?!»

Звуки доносились сквозь назойливый гул в ушах, в глазах потемнело… А Наир превратился расплывчатое белое пятно, говорящее какой-то непонятный бред.

Бред! Не может это быть правдой…

– А у них любовь, оказывается… Я так за них рад!

– И я рад… – долетело откуда-то со стороны.

И Эл не сразу понял, что это он сам произнёс.

Язык с трудом слушался. А сердце надрывно стучало где-то в висках. Огненный жар растекался по телу. В глазах полыхало испепеляющее душу пламя.

– А ведь она, когда про эту глупость со свадьбой Кайла услышала, хотела уже со мной домой вернуться. Но решила попрощаться с Северянином. А этот тихоня испугался, что она и вправду навсегда уедет, и признался ей в любви.

Мучительная дикая боль расползалась от сердца по всему телу, невыносимая боль. Даже вздохнуть не получалось.

А счастливый Наир продолжал болтать, вновь ничего не замечая:

– Вот и пришлось мне одному ехать в Лэрианор. А Дэини там осталась, у Кайла. Она теперь в его доме живёт, в Старом Городе. С ума можно сойти! Вот уж не думал, что они вместе будут…

– Да… – с трудом разлепив дрожащие губы, выдал осипшим голосом Эливерт. – Ты прав. С ума сойти можно. Вот так новость…

Дышать больше не получалось. Словно удавку на шею набросили. Огненная пелена застилала глаза. Сердце, казалось, раскачивается внутри как маятник, вот-вот отрётся.

Уйти! Срочно уйти! Пока ещё можно…

Пока не разлетелась душа, осколками не изрезала тех, кто рядом, кто под руку попадёт ненароком.

– Наир, ты погоди… – Эл поднялся, пошатнувшись немного. – Я сейчас, сейчас вернусь… Вспомнил кое-что… Подожди меня тут!

Эл выскочил на улицу, едва не сбив с ног какого-то мужика в дверях. Жадно глотнул наполненный свежестью дождя воздух, но он колючкой чертополоха застрял где-то в горле. Эливерт задыхался.

Его скрючило от боли, вполне реальной боли, пронзившей острыми иглами всё тело.

Но куда страшнее было это странное чувство внутри – стылая, мёртвая пустота. Словно в груди его кто-то пробил огромную брешь, и чёрная тьма Бездны наполнила эту дыру до краев.

А потом вспыхнуло пламя, опалило эту рваную пустоту, испепелило душу в одно мгновение.

Ярость, боль и горечь рвались наружу, грозились растерзать тело, как свора диких псов. Сейчас разорвётся сердце, не выдержит.

Эливерт нырнул за угол сарая, подальше от людей, привалился спиной к шершавым брёвнам сруба, зажмурился – не видеть бы света белого больше, не слышать ничего, не знать…

Сойти с ума – вот было бы благословение Небес!

Развернулся вдруг резко и с яростью шибанул кулаком в стену. Руку пронзила такая боль, что взвыл, не сдержался. Но тут же ударил снова, и снова, и снова. Молотил сжатым до хруста кулаком, в кровь разбивая костяшки пальцев, воя от боли.

Глупо так, будто сопляк зелёный. Ведь сейчас сломает заново кости, которые едва зажили. Но не мог остановиться.

Тошно было от собственной слабости. Разве так мужик себя вести должен? Хуже брошенной бабы…

Но эта новая боль отвлекала от безумия внутри. Она была ему нужна. Чтобы просто не сдохнуть прямо здесь и сейчас.

Силы вдруг в один миг оставили. Ворон замер, опустошенный, сполз по стене на кучу грязной соломы, пустым взглядом смотрел, как стекает кровь по разбитой руке.

Мать Мира, что же ты творишь, Милосердная?! Ведь сказала, что простила, что можно теперь сызнова жизнь начать… Так за что тогда вновь на Бездну обрекла?

Ох, Ворон, Ворон! Ты же знал, что так будет. Ты же помнишь этот сон. Все твои сны правдой оказались. Отчего же ты решил, что этот ты ещё можешь обмануть, исправить, предотвратить?

Просто ты не хотел верить в это. Как не хотел прежде верить в Настину любовь к Кайлу.

А она его действительно любит, и он её тоже.

Сукин сын! Да откуда только Владетель Мрака принёс этого проклятого полукровку? Почему обязательно надо было судьбы их пересечь?

Настя, Настя… Беда бедовая! А ведь могла счастьем стать.

До последнего верил мечтам своим. И вот в двух шагах от радуги, когда казалось, уже в руках пригрел шальную мечту свою, всё снова в прах рассыпалось. Опять в сердце удар.

О, Небеса, да сколько можно на прочность испытывать?!

Нет в нём больше прочности. Кости переломаны. Сердце дырявое кровоточит. И вот по ладони кровь эта бежит.

Как жить-то дальше? И зачем?

Когда самая близкая, самая желанная предала…

Зачем это всё ему? Свобода, жизнь новая, честная? Да и просто жизнь… зачем?

Стоило понять, что права была его матушка, когда говорила, что ничего-то в жизни важнее и нужнее любви нет… Когда есть любовь, то и горе в радость, а без неё – и солнца свет тьмой подземелья кажется. Стоило это понять, и всё отняли снова.

Ты же сам её отпустил Ворон… Так чего теперь скулишь? Говорила тебе Сатифа – пожалеешь! Вот ты и пожалел.

Но ведь… Он ей доверял. Верил как дурак – разлука поможет, поймёт Настя, что связаны их души, что это судьба.

А она ушла к другому. Она живёт в его доме. И спит в его постели.

И, может быть, прямо сейчас, в этот самый миг, полукровка стягивает с неё одежду, целует её земляничные губы, лапает своими руками её невероятное тело. Он берёт твою женщину, когда ему вздумается, и ей это нравится.

Она его любит. А про тебя и не вспоминает.

Ты был готов молиться на неё Эливерт…

Но твоя святыня теперь в чужих руках. Кайл считает твою женщину своей, ему она дарит стоны наслаждения и признания в любви.

А тебя она вышвырнула из своего сердца и памяти, словно ненужную безделицу, отжившую свой срок.

Ты больше ей не нужен, Эливерт. Ты никому не нужен.

Эл сгрёб в горсть пучок соломы, вытер окровавленную руку. Поднялся кое-как, опираясь на стену, словно забулдыга, которого не держат ноги. Добрёл до бочки с дождевой водой. Долго мыл руки, пока кровь перестала сочиться. Потом и лицо сполоснул. Вот теперь, наверное, даже на человека снова похож.

Ворон расправил рукав, прикрывая разбитую кисть, нацепил привычную ухмылку и поспешил в трактир, где его уже наверняка заждался Наир.

– Настия! Девочка моя…

Его руки скользили по льнущему жаркому телу. Губы ласкали её шею. В голове – дурман. Кожа горела огнём.

А сердце разрывалось.

И Ворон никак не мог взять в толк – почему. Острой занозой в памяти засело, что причина этой боли как раз в ней, в Насте. Она предала, она другому теперь принадлежит. Поэтому так тошно, поэтому хочется выть.

Но это ложь! Вот же она, здесь, в его руках стонет горячо. Эл трясло в лихорадке желания. Он вжал её в стену, целуя без конца, потянул вверх длинный подол платья.

– Настия!

– Эй, милок, я Хильга вообще-то… Уже пятый раз говорю! – обиженно раздалось у самого уха. – Ты так пьян, что даже имя запомнить не можешь?

Ворон опёрся на стену, отстранился немного. Темно. Очень темно. И ещё в глазах плывёт.

Но всё-таки разглядел в ночном сумраке незнакомую круглолицую деваху прямо перед собой. Несколько мгновений смотрел на неё удивлённо, пытаясь понять, кто это, зачем она тут, и куда делась Дэини.

Потом, пошатнувшись, отстранился, выпуская из своих рук, и процедил раздражённо:

– Пошла отсюда!

– Эй, ты чего? – насупилась незнакомка. – Разобиделся, что ли? Да ладно! Называй как хочешь! Только приголубь…

– Вон пошла! – прорычал Эл.

Она испуганно метнулась в сторону. А Ворон гадливо отёр губы, словно не женщину целовал, а случайно в дерьмо лицом угодил. Отвращение к ней, а ещё больше к себе, нахлынуло так, что замутило.

– Ты вообще-то заплатить обещал! – с укором бросила девка.

Ворон нащупал пару монет в кошеле, швырнул её брезгливо и, пошатываясь, побрёл на свет фонаря, висевшего на крыльце трактира.

– Хозяин, выпить неси! – рявкнул он ещё на пороге.

– Так вот же, славный эрр, всё тут вас и дожидается! – толстопузый улыбчивый трактирщик любезно указал на пустой стол, заставленный блюдами с едой и кувшинами.

Эливерт рухнул тяжело на лавку, непослушной рукой сгрёб кубок…

– Что за дрянь?

– Помилуйте! – ахнул оскорблённо хозяин. – «Жемчужная лоза»… Вы же её весь вечер…

– Браги неси! – скривившись, махнул рукой Ворон. – Самой крепкой неси!

– Это я мигом, – поклонился толстячок, но всё-таки задержался на мгновение: – Токмо… Ведь плохо Вам будет опосля, славный эрр!

– А тебе какое дело? Я плачу – ты неси! Заботливый, мать твою… Плохо… Что ты знаешь, про «плохо»? Что ты можешь знать? Мне не плохо, мне погано! Погано мне, понял! – Эл жахнул кулаком по столу и скривился – забыл, что рука разбита.

Хозяина сдуло мгновенно, а Ворон рассеянно разглядывал опухшую посиневшую ладонь.

Когда он успел так налакаться?

Кажется, они посидели ещё немного с Наиром. Друг рассказывал, Эл слушал.

Интересно, он ничего такого Ушастику не брякнул? Нет, вроде тот уехал по-доброму. Просто до вечера хотел добраться до следующего постоялого двора.

А Ворон тут остался. Спешить ему больше некуда.

Вот и нажрался как свинья. Пьяный вечер терялся в тумане забвения. Но какие-то короткие мгновения ещё сохранились в памяти.

Вернулся хозяин, поставил на стол запотевший кувшин с хмельным зельем, пузатый, как он сам.

Вот и отлично. Ещё немного, и туман забвения поглотит целиком.

Эл очнулся глубокой ночью. Тело затекло. Шевельнуться было страшно. Кое-как заставил себя опереться на руки. Правую тотчас пронзила боль, и он с трудом припомнил, что сам её и покалечил.

Сел кое-как, чувствуя, как всё задеревеневшее тело неприятно колет иголочками.

Кажется… Он уснул на полу.

Поднявшись кое-как, Ворон доковылял до слабо выделявшегося на фоне тьмы пятна – окно. Распахнул створки ставней, и в комнату хлынул прохладный ночной воздух, и тусклый лунный свет.

Ворон оглядел проступившую из темноты комнату… Что ж, хорошо хоть до комнаты дошёл, а не там, прямо в трапезном зале, мордой в пол уснул. И даже шлюху не приволок. Скорее всего, просто уже не смог.

Эливерт смотрел на мерцавшую сквозь облака луну…

Каким жалким, ничтожным, слабым ты стал, Ворон! Скулишь, воешь, словно пёс, даже спишь на полу! И после этого удивляешься, что она выбрала этого Северянина. Он – рыцарь и милорд, чтоб ему!

А ты… Никогда ты таким не будешь. Сколько бы ни пыжился. Вор ты и бродяга, Эливерт! Вот и всё.

И? Что делать теперь? Ты готов был на всё ради любви своей. Но больше любви нет.

Радуга прекрасна, но так быстро исчезает с небес. И любовь мимолётна, как та радуга.

Видно, так тебе судьбой уготовано – твои женщины всегда будет тебя предавать Ворон. И каждый раз эта измена будет бить прямо в сердце. И каждый раз это снова будет невыносимо больно.

– Да и хрен с ними, с бабами! – вдруг выдал Эл со злым весельем, обращаясь прямо к луне. – Я знаю, кто меня любит по-настоящему. Просто любит. Такого вот, непутёвого… И никогда не предаст. К Граю поеду. Вот кто меня ждёт. И никто мне больше не нужен, только Воробышек мой…

Ворон ещё не скоро улёгся в постель и утихомирился.

А под утро Эливерту приснился Лэрианор.

Он, как и на самом деле, собирался ехать в столицу, но что-то задержало, и он остался дома.

И очень даже правильно сделал. Потому что туда приехали Наир и Рыжая.

Счастливая встреча, объятия, столько искренних слов… Всё как наяву.

Потом они сидели втроём в его холостяцкой лачуге, пили «Жемчужную лозу» и рассказывали наперебой обо всех своих приключениях. И Ворон улыбался, счастливый до невозможности.

– Ой! – вдруг вскочил Ушастик. – Меня же Миланейя ждёт, совсем заболтался! Простите! Дэини, ты тут ещё посидишь?

– Да, пожалуй, – легко кивнула Настя в ответ.

И лэгиарн ушёл. А она осталась. И они снова говорили обо всём, как старые добрые друзья.

– Знаешь, а мне сказали, что ты осталась в Кирлиэсе у Кайла… – неожиданно брякнул Ворон.

– У Кайла? – изумлённо воскликнула Рыжая. – С чего бы это? Между прочим, Кайл женился на Соур. Король их сосватал, а он был только рад. Удачная партия…

– Мне жаль… – искренне заверил Эл.

– Почему? – не поняла она.

– Ты ведь его… любила…

– Я? Да кто тебе сказал? – фыркнула Настя.

Эливерт совсем потерялся от этих слов. Казалось, она не играет, а удивляется искренне.

– Так ведь… ты и сказала…

– Да? – Настя пожала плечами, помолчала задумчиво. – Не помню. Чушь какая-то!

Он смотрел ей в глаза не отрываясь, пытался понять, зачем она это говорит – от обиды и боли, или, в самом деле, забыла, или он просто сошёл с ума…

От такого пристального внимания Насте вдруг стало неловко, она отвернулась к окну.

– Пожалуй, пойду… – тихо сказала она. – Поздно уже…

– Не уходи! – он поймал её запястье, вынуждая сесть обратно. – Ещё не поздно!

Настя вскинула на него глаза, ждала, не пытаясь освободить руку.

– Никогда не поздно, – шепнул он тихо, но твёрдо.

И добавил с мольбой:

– Останься!

– Остаться? – недоверчиво переспросила она, и горько бросила, отворачиваясь: – На ночь?

– Нет.

Он сжал её ладонь, и Настя снова повернулась, глядя выжидающе, чуть хмурясь.

– Нет, не на ночь, – покачал головой Ворон. – Навсегда.

Он мог поклясться, что в её изумительных глазах блеснули слёзы.

– Навсегда… – эхом повторила Дэини.

И прижалась к нему, обнимая за шею, едва он потянулся к ней навстречу, опалила жаркими губами, так что голова закружилась от её нежных ласк.

Он проснулся раньше, чем успел насладиться этим волшебным мгновением, отчаянно цеплялся за тающий сон – так не хотелось возвращаться в реальность, где всё иначе, но всё равно пробудился.

Долго лежал, глядя в закопчённый потолок, и мысленно перебирал, как драгоценные камни, обрывки этого сладкого бреда. В голове плыло от выпитого накануне, сердце ныло, вспомнив о своей потере.

– Я должен её увидеть! – вдруг произнёс он в утренней тишине то, о чём уже думал вчера, но яд сомнений и горечь потери были слишком сильны, чтобы решиться.

Легче сегодня не стало. Пожалуй, после этого странного сна, в котором всё было как в его мечтах, стало только хуже.

Но он отчётливо понял, что должен поехать туда, в столицу. Да, по дороге обязательно навестить Граю, но потом… Найти Настю, посмотреть ей в глаза и убедиться, что всё это правда. Понять, что она действительно любит Кайла, что Кайл любит её, что она счастлива с этим полукровкой, что она в безопасности, что она не жалеет ни о чём.

И Эл ей не нужен больше.

Увидеть ответы в её глазах. А если будет нужно, даже спросить у неё самой. Только так, а не иначе…

Нельзя верить слухам и сплетням. Даже если их принёс тебе твой друг, тот, кому доверяешь.

Даже если всё предельно ясно – твоя девочка живёт с другим: целует его, спит с ним, любит его.

Да, случилось именно то, чего ты боялся, атаман.

Но даже если весь мир вокруг будет кричать в уши: «Она не твоя, она тебя предала, ты ей не нужен!», он поверит только её глазам, только глазам.

Одна капля смертельного яда безразличия в изумрудных омутах способна сделать то, что даже Лидонскому ущелью не удалось. Но пока Ворон не готов сложить крылья!

Она была самой красивой.

Эл остановился вдалеке, бросив лошадь у коновязи, смотрел, любовался и не мог сделать ни шагу.

Чем ближе к Сальвару, тем сильнее билось в груди сердце, волнение охватывало.

И, въехав в ворота городка, он не сразу направился к домику известной швеи – сперва заглянул на рынок, купил подарочки, чтобы не с пустыми руками явиться.

Всё время тянул, сам над собой посмеивался – чего разволновался так? Предчувствие скорой встречи нечто такое в душе пробуждало, что даже чёрные, стылые мысли о Насте отступали прочь.

В конце концов, подъехал к дому Вириян, спешился и тут приметил стайку детворы, занятую в сторонке какими-то детскими забавами.

Двое растрёпанных пацанят и четыре девчушки… Самые обычные. Издали, так и вовсе, все на одно лицо. И лишь она была другой, выделялась среди них необъяснимо.

Ворон сразу её узнал. Хотя сейчас она мало походила но того пугливого маленького птенца, что он подобрал в Берфеле.

Нарядное голубое платьице, новые туфельки, аккуратные тёмные косы. Красавица!

Но даже не это отличало Граю от её подружек. Держалась теперь иначе: спокойно, уверенно, статно. Вот что значит, ребёнок в любви растёт и заботе.

Граю что-то там друзьям разъясняла, указывала… И слушали все, даже пацанята, в рот заглядывали. Явно в этой ребячьей стайке она заводила. Ну, вся в него, да и только!

Эл хотел окликнуть, но язык вдруг подчиняться перестал, горло сдавило. Стоял, смотрел, как истукан, и даже позвать был не в силах. Улыбался. Глупо, гордо и счастливо.

«Моя – самая красивая!»

Мысль эта по сердцу царапнула, напугала даже.

«Моя?»

Эл задумчиво поглядел на девочку и сам себе ответил:

«А разве нет?»

Она стала «своей» с того самого хмурого утра в Берфеле, когда в его похмельную голову пришла мысль забрать Воробышка с собой. Наир тогда говорил, что он спятил. А Эл уже понимал, что иначе поступить не сможет. Потому что Вифрийский Ворон никогда не бросал «своих», а она была именно «своей».

Она засела в его сердце слишком глубоко. И самое забавное, что извлекать эту занозу оттуда не было ни малейшего желания.

Родная, по-настоящему любимая, самая лучшая на всём свете! Без улыбки смотреть невозможно, хоть в глазах и плывёт немного. Воробышек его маленький! Великая Мать, неужели есть в мире большее счастье, чем смотреть на эту пичугу?

Наверное, есть… Например, смотреть на собственных детей, рождённых твоей любимой женщиной. Но это счастье ему так и не удалось изведать. А ведь если бы тогда, с Аллондой, всё вышло иначе, очень может быть, что у него сейчас была бы вот такая же красавица, только белокурая… Или вот такой клоп со сбитыми коленками, как белобрысый пухляш рядом с Воробышком.

И не было бы Насти…

Но ведь её и так нет. Уже нет. Её ты тоже потерял, Ворон!

Ох, твою ж! Всё, выкинь её из головы, выкинь! Доберешься до столицы, будешь думать о ней.

А пока… Улыбайся! Вот твоё солнце и истинный смысл жизни.

Граю тебя вытащила из Бездны, на свет её души ты словно мотылёк полетел. Она ждала тебя. Только поэтому ты здесь. Живой. По-настоящему живой. И сердце бьётся неистово и гулко.

Граю бросила взгляд мельком – видно, любопытно стало, кто это у их дома остановился. Отвернулась, продолжая свои игры. И вдруг крутанулась резко, глазёнки распахнула, взвизгнула и сорвалась с места, словно стрела с тетивы.

Эл упал на колени, ноги подкосились, руки протянул навстречу, поймал её маленькую, невесомую, хрупкую. Ну, пичуга, как есть, пичуга! Обнять страшно, такая нежная.

А она ручонками шею обвила, уткнулась в плечо и заревела.

– Здравствуй, цыплёнок! – шепнул чуть слышно, прижимая к звенящему набатом сердцу.

Поцеловал в нагретую солнцем макушку.

Она немного отстранилась, стирая слёзки, заглянула ему в лицо.

– Ты вернулся! А я знала, что ты вернёшься. Я тебя сильно-сильно ждала!

Он улыбался в ответ, хоть горло саднило, и в глазах – непривычная пелена солёной влаги.

«Одна ты меня и ждала, сердце моё!»

– Я же тебе обещал, – со всей серьёзностью напомнил Ворон.

Она снова прильнула к плечу, а сама рассказывала, всхлипывая поминутно:

– Я помню. Мама Вириян научила меня молиться. И я каждое утро просила Великую Мать, чтобы она тебе помогала. Честно-честно, я каждый день тебя вспоминала и просила беречь! Великая Мать – она очень добрая, как ты, и как Вириян. Она обязательно услышит, если её попросить!

Маленький мудрый Воробышек… Если бы ты знала, сколько истины в твоих словах!

– Я знаю, Воробышек! Она тебя слышала, – заверил Эл. – И оберегала меня. Это так. Однажды я даже видел её!

Вот в это она поверить не спешила. Взглянула исподлобья – ведь взрослые так часто над детьми подшутить любят. Да, в такое даже ребёнку поверить сложно. Но Эливерт уже знал: в жизни бывает действительно всё, нет невозможного.

Ворон продолжил серьёзно и невозмутимо:

– Правда! Видел. Вот как тебя сейчас.

По коже непроизвольно мурашки пробежали, стоило вспомнить тьму Бездны, свои видения там и разговор с Матерью Мира..

– Мне тогда грозила большая беда, а она меня защитила. Это ты меня спасла своей молитвой… Воробышек мой маленький!

Он прижал её ещё крепче, благодарность переполняла, нежность переполняла, и от этого света в душе сейчас становилось больно. Чернота внутри упиралась, уходить не хотела, но рядом с этой девочкой не оставалось места для боли, для тьмы, для грязи, для отчаяния.

– Эливерт, мы тебя так ждали! Не уезжай больше никогда! – она прижалась нежной щечкой к его шраму, уползавшему по скуле к виску. – Я опять буду молиться, чтобы ты навсегда остался. Пусть Великая Мать так сделает! А мама Вириян… Она тоже за тебя молилась, я слышала. Ты зря думал, что она на тебя сердится. Она говорит, что ты ей подарил счастье.

Он почувствовал, как она улыбнулась широко.

Потом эта пигалица отстранилась, посмотрела хитро и гордо пояснила:

– Это я – счастье!

– Знаю, цыплёнок, знаю! – рассмеялся Ворон. Искренне, звонко, легко. – Ты – единственное настоящее счастье на всём белом свете!

Вот оно подлинное счастье! И настоящая любовь. Любовь, чистая и светлая, как слёзы радости на её щеках. Маленькое чудо в его руках.

Вот за что стоило бороться с самой смертью! Вот за что надо Всеблагую благодарить! За то, что он снова здесь, и снова видит это чудо.

Жестокий урок Светлых Небес не прошёл даром. Видно, нужно было сдохнуть, чтобы наконец понять, что все эти годы и не жил вовсе. Теперь открылись глаза. Теперь он знает цену жизни и смерти, и знает, что в этой жизни имеет подлинную ценность.

Нежность и радость переполняли душу.

А потом Ворон вздрогнул. И с трудом сохранил лицо.

Потому что Граю вдруг сказала:

– Один раз, знаешь, я как напугалась! Мне сон приснился. Плохой сон. Я потом плакала, плакала… Мне приснилось, что ты упал. Там такая была большая яма, страшная! Я не знаю, как назвать…

«Ущелье, цыплёнок мой, Лидонское ущелье», – ошарашенно промелькнуло в голове Эливерта, пока она, волнуясь, торопилась поведать ему о своих видениях.

– А внизу речка. Камни вот так-у-у-ущие, больше дома! А ты на мосту. А потом он сломался. И ты упал прямо вниз, вместе с твоим Вороном!

Эл не перебивал, слушал и надеялся, что она не заметит, как задрожали его руки, всё ещё бережно обнимавшие кроху.

Граю, вдруг сообразив, бросила взгляд на коновязь у их дома и удивлённо спросила:

– А где твой Ворон?

– А у меня теперь другая лошадь, – пожал плечами Эливерт, не зная, что ещё ответить.

Малышка слегка нахмурилась – жаль, видно, ей красавца-жеребца. Ах, пичуга милая, знала бы ты, как самому Ворону погибшего друга не хватает!

Но девочка тотчас продолжила рассказывать, теребя в руке шнурок от амулета на его груди:

– Там ещё во сне была та красивая эрра – Дэини. И дядьки какие-то… И она так кричала! Страшно… Она испугалась, что ты совсем разбился. А я стояла с ней рядом на краю. И я тоже закричала – я подумала, что ты умер… Как моя мама, – голосок стал совсем тихим, и слёзки снова потекли по нежным щечкам. – И я проснулась, и всё кричала, и плакала, а мама Вириян меня никак не могла успокоить. А потом она сказала, что это только сон. Что ты не мог умереть, потому как обещал мне. Обещал вернуться! А ты всегда держишь слово. И я больше не боялась этого сна. Я просто ждала и молила за тебя Великую Мать. И ты приехал!

Она наконец улыбнулась, не сводя с него восхищённых глаз. Он прижал к себе крепко, целуя в макушку.

– Сон, моя девочка… Конечно, это был просто сон! Вся моя жизнь – это просто плохой сон.

Он заглянул в её серые глаза, улыбнулся, подмигнул.

– Всё так. Обещал – приехал! А теперь вот я, здесь. Больше не будет никаких ночных кошмаров! Идём в дом? А то гляди, как твоя вольница на нас таращится во все глаза! Головы ломают, кто это я такой… Ты ж у них тут за королеву. А я вот смею обнимать тебя. Этот белокурый, небось, дружок твой?

Граю обернулась на ребятню, которая с любопытством разглядывала Эла.

– Вот ещё! – гордо вздёрнула носик Граю. – Мне такие совсем не нравятся. Я когда вырасту – у меня будет жених, как ты! А с Юраном, мы так, играем просто вместе. Он там, на углу, живёт.

Она потянула Эла за руку.

– Пойдём скорее! Мама Вириян в саду. Ой, как она рада будет!

Ворон с колен поднялся, не переставая улыбаться.

– Пойдём, цыплёнок! Я тоже её видеть хочу.

И ведь честно сказал. Вириян тоже хотелось увидеть. По-хорошему соскучился. Хоть и сложно всё было между ними, но всё-таки то, что связывало, прочнее многих иных уз. Особенно теперь, когда ещё и Граю есть. С Настей или без, но Ворон уже твёрдо решил осесть в Сальваре и помогать швее малышку растить.

– Я – Воробышек, – привычно поправила Граю, вызывая у него очередную умилённую улыбку.

Проходя мимо своих, она деловито махнула рукой.

– Играйте без меня! Я сегодня уже не выйду.

Тот самый светленький упитанный пацан, на которого давеча указал Эл, промолчать не смог, спросил с ревнивым детским любопытством:

– А это кто к вам приехал?

– Это… – Граю поглядела снизу вверх, крепче вцепилась в руку Эла, улыбнулась солнечно и заявила гордо и громко, чтобы все точно услышали: – Это мой папка!

И дрогнуло истерзанное, рваное сердце Ворона, и воскресла омертвевшая душа, и тьма отступила от света её улыбки.

Они вошли в ворота.

Пёс по кличке Мах признал Эла сразу и не залаял, а лишь взвизгнул радостно, встречая старого знакомого. Словно Ворон домой вернулся. Так всё привычно, уютно, знакомо.

Вириян Эл издали приметил – собирала яблоки в саду, за невысокой оградой.

Она сорвала наливной медовый плод, бросила в корзинку, что висела на сгибе локтя, обернулась…

И яблоки покатились по земле, выпав из рук.

В одно мгновение оказалась рядом, ахнула, обвила шею, прижалась, шепнула чуть слышно:

– Светлые Небеса! Жив! Великая Мать, жив!

Эл осторожно обнял её за плечи одной рукой, другой прижимая к себе Граю…

И от этой искренней радости и мягкого тепла что-то растаяло в ледяных глазах бывшего атамана, и слёзы, которых не знал с детства, всё-таки потекли по щекам, и тяжкий вздох вырвался откуда-то из самого сердца.

«Дома! Я дома!» – пронеслось в голове.

Это был поистине сказочный вечер.

Давно у Эла не было так спокойно и светло на душе. Может быть, даже никогда не было.

Граю от него не отлипала: то забиралась на колени, то просто крутилась рядом, болтала без умолку, рассказывала, как они теперь живут-поживают, тащила ему своих кукол, зазывала посмотреть на недавно вылупившихся цыплят, и на любимый уголок в саду, между двух старых груш.

И Эливерту так отрадна была вся эта возня: он оценивал игрушки с видом знатока, умилялся пушистым жёлтым комочкам, что с писком удирали от Воробышка, и обещал завтра помочь построить «домик» в том самом тайном месте.

Она ужасно боялась, что он уедет ночью, и все клятвенные заверения не помогали. И лишь когда обнимал, прижимая к сердцу, она затихала – верила, улыбалась. А у Эла в горле ком стоял, так першило, что голос иной раз дрожал.

Баня с дороги – это то, что способно излечить даже самую изболевшуюся душу. А уж щедрый стол, который накрыла Вириян… После сытного ужина тепло разливалось не только по животу, но и по душе. Так славно, уютно, по-доброму.

И всё равно печаль пробивалась даже сквозь эту светлую радость. Почему у него всё не так, всё не то?

Почему он не может любить вот эту славную, добрую, хозяйственную, прекрасную женщину? Почему эта малышка, к которой так прикипело сердце, на самом деле не его дочь? Почему нет ему места в этом доме? Почему не дали Небеса простого и тихого человеческого счастья? Что он вечно ищет и никак не может найти? Неужели так и будет всю жизнь гнать его куда-то ветер судьбы? Сколько можно бегать за радугой? На что он ещё надеется?

Ведь потерял он своё рыжее счастье-несчастье… И дитю малому понятно – она выбрала Кайла. И сколько себе не ври, Ворон, всё тут ясно-понятно.

Но не будет ему покоя. Нигде не будет. Ни здесь, в Сальваре, ни в любом другом месте не будет, если не убедится он сам в том, что всё возможное и невозможное сделал, чтобы Дэини вернуть.

Спать Граю улеглась уже поздненько, только после того, как он сам её отвёл в кровать, да сидел на полу рядом, за руку держал, пока не засопела. Вириян заглянула, не сдержала тёплую улыбку.

И лишь потом, когда вернулся к ней на кухню, взялась за расспросы и серьёзные разговоры.

– Так что на самом деле заставило тебя вернуться? Это Граю можешь рассказывать сказки, что ты просто соскучился и потому приехал…

– Я, правда, соскучился, – честно заверил Эл.

Но всё-таки Вириян была слишком умна и проницательна, чтобы ей можно было заморочить голову. И слишком хорошо она знала бывшего атамана, чтобы не заметить перемен в нём.

– Я не поверю никогда, что ты по доброй воле оставил своих друзей и позволил им одним ехать в Герсвальд, – покачала она головой, – а сам решил отсидеться в безопасном тихом местечке.

– Ты права, – усмехнулся Эл. Надо же – а вот в Лэрианоре многие в это поверили. – На Север я просто не успел попасть – ранен был.

Вириян едва заметно кивнула – значит, уже заметила, что его до сих пор пошатывает.

– Им пришлось оставить меня, – спокойно продолжил Ворон. – На попечение одной… мудрой женщине. Она меня и поставила на ноги.

– Не очень удачно, похоже? – хмыкнула Вириян, снимая чайник с огня. – Ты стал прихрамывать…

В воздухе пахло липовым цветом и мёдом, он смотрел на её неторопливые движения, и совершенно не хотел возвращаться мыслями в недавнее прошлое.

Но память… она никогда не учитывает наших пожеланий.

– Ерунда! Не смотри на это! – Эл, пытаясь успокоить, махнул рукой, нацепил очередную маску. – Слишком мало времени ещё прошло.

– Может, это и к лучшему! Неизвестно, чем бы обернулся твой поход на Север, – рассудила Вириян, протягивая ему кружку с горячим золотистым напитком. – Знаешь, Граю однажды такой странный сон приснился. Он её напугал до жути. Какие-то скалы, река… Мост провалился под тобой, и…

Вириян вдруг умолкла, вздрогнула, заглянула в его нарочито отстранённое лицо.

– Светлые Небеса! Это был не сон…

Эл промолчал. Да что тут скажешь?

А она закрыла лицо ладонями – вот не хватало ещё до слёз бедную довести…

– Ты, не говори ей! – наконец произнёс Ворон. – А то станет бояться ночи. Вдруг опять этакое приснится.

Вириян подняла на него глаза. Кажется, всё ещё поверить не могла. Ресницы мокрые, будто иголочки колючие, и росинки слёз на них дрожат.

– Но как же ты выжил, Эливерт? Она сказала – ты разбился насмерть.

Он отвёл взгляд, рассматривал лепестки липы на дне кружки.

– Так и было… Вифрийский Ворон навеки остался на дне Лидонского ущелья. А мне дали ещё один шанс… Теперь уже последний, вне всякого сомнения. И я его не упущу. Вириян, я решил завязать!

А потом был долгий и трудный разговор.

Она была рада.

И пришлось объяснить, что повода для радости пока нет. Одного желания стать честным человеком слишком мало, чтобы ему простили прежние преступления. Но шансы у бывшего атамана всё-таки есть.

Эл торопливо и сбивчиво выкладывал Вириян последние новости, что он ушёл из Лэрианорской вольницы, да и, из вольницы вообще. Осталось некоторые дела утрясти с теми, кто повыше него стоит в их воровском мире.

Но там-то как раз всё просто. Эл всегда умел правильно дела свои вести и связи заводить. Там к нему никаких вопросов не возникнет.

Со стражами порядка всё намного сложнее. Но и тут есть, с какого боку зайти.

Эл рассказал, что войну предотвратили его друзья, скоро королевна Герсвальда приедет в Кирлию мир заключать. И это стало поистине счастливой новостью для Вириян.

А героям положены награды. И хоть Эливерт до конца пути не дошёл, но и ему кое-какие блага перепасть должны. Если и не сам король, то найдутся вельможи, которые исполнят небольшую просьбу отличившегося разбойника. А просьба простая – закрыть глаза на былые его дела и позволить начать новую жизнь, мирную и спокойную.

Собственно, за тем и в столицу он нынче направляется – хочет порядок навести в жизни своей.

О том, что главная его цель – порядок в душе и сердце навести, Эл умолчал.

Да, жизни новой он хотел. Но только хотел с Настей. А без Рыжей – какой смысл? Ради кого жить? Для кого стараться?

Но Вириян про это всё необязательно знать. Его любовь – горькая, ядовитая – это только его забота.

Так он думал, пока она слушала внимательно, кивала, соглашалась.

Так он перестал думать, когда она внезапно спросила:

– А что потом?

Сперва Эл и не понял даже. Честно. Пожал плечами задумчиво.

– Не знаю. Так далеко я ещё не заглядывал. Может, торговлей займусь. Я парень не бедный. А? Прикуплю себе лавку. В делах купеческих я разбираюсь не хуже самих торгашей.

Вириян покраснела и опустила глаза, добавила совсем тихо:

– Я не о том… Ты в Лэрианоре останешься? У тебя же, наверняка, там есть кто-то.

– Да никого у меня нет! – бросил в сердцах, не задумываясь.

Так вдруг горько стало от этого простого осознания – ведь, вправду, никого. Один. Всегда один. Вроде… друзья всегда были, весёлые братцы из вольницы, любовниц – всех не вспомнить. А разобраться, всю жизнь один.

Вздохнул устало, тяжко:

– Кому я нужен?

– Нам, – ответила Вириян.

Тихо, смущённо, но твердо. Смотрела в лицо, глаз не прятала, хоть, видно, не просто дались ей эти слова.

Эл замер. Она не шутила. И Ворон в один миг взвесил всё, и лишь уточнил недоверчиво:

– И ты готова впустить в свой дом разбойника?

– Нет. Разбойника нет, – покачала она головой. – Но ведь ты собираешься бросить своё ремесло?

– Собираюсь… Уже, считай, бросил, – машинально ответил, а у самого в голове уже целый табун мыслей галопом пронёсся.

А, в самом деле… Что если…

Терять ему уже нечего. Белый свет на Дэини клином сошёлся. Жизни ему без неё всё равно не будет. Если его огненная девочка нынче с Кайлом счастье нашла, то все мечты Ворона больше не имеют смысла.

А здесь от него хоть какая-то польза будет. Ведь Граю он любит, действительно любит, всем сердцем любит. Иногда, кажется, родную бы так не смог любить. А Вириян всегда вызывала у Ворона восхищение, близкое к почтению. Они друг друга понимали, знали, уважали. Отчего же не попробовать?

Если Настия любви его не хочет и не ценит, так он найдёт, кому заботу свою и ласку отдать…

Но сначала он должен увидеть её глаза.

– Граю без тебя жизни не мыслит! – словно подслушав его мысли, добавила Вириян. – И дня не проходило, чтобы она не вспоминала о тебе.

– И я без неё теперь не смогу! Я думал, прикупить домик здесь, в Сальваре, чтоб к вам поближе… – признался Эливерт, всё ещё не решаясь согласиться окончательно.

– А мой чем плох? – чуть насмешливо улыбнулась швея.

– И ты готова терпеть меня под собственной крышей?

Всё-таки поверить в это Элу было слишком сложно. Столько лет она к себе никого не подпускала, забыть Давмира не могла.

Глаза её сейчас лучились тёплым светом, как солнце поутру, как огонь в домашнем очаге. Ни капли страсти, но так греют сердце.

Вириян протянула руки через стол, нежными пальцами коснулась его ладоней.

– Ради Граю я могла бы вытерпеть всё, что угодно, и кого угодно! Но тебя терпеть мне, к счастью, не придётся. Тебе я буду рада! Ты в этом доме уже давно как родной. С того самого дня, когда Давмир привёл тебя в первый раз.

И всё-таки что-то Эла в её словах настораживало. Помнил ведь, как прежде просила порога её не переступать. И как иных докучливых женихов прочь от себя гнала, не забыл. А теперь вот семью захотела. Или всё дело в Граю? Эта пигалица даже в мёртвом сердце жизнь и любовь разожжёт.

– Но было время, когда ты не желала меня даже на пороге видеть… – Ворон-таки не смог промолчать.

Вириян замотала головой, объясняясь горячо и горько:

– Да не было! Не было такого! Мне просто было очень больно! Я каждый раз смотрела на тебя и ждала, что следом он войдёт. А потом осознавала… Не придёт. Никто больше не придёт. Никогда. И каждый раз, он словно заново умирал вместе с этой пустой надеждой, мой Давмир. Неужели не понимаешь?

В уютной кухне было тепло, но Эл поёжился как от холода.

Припомнился старый приятель – высоченный, плечистый мечтатель, вечно витал в облаках да грезил, как однажды вернётся сюда. Он верил, что должна быть в этом мире какая-то справедливость…

Только справедливости не было, ни хрена её не было в этом мире, никогда не было. Поэтому Эл сейчас и другое вспомнил – как во тьме Бездны снимал друга-кузнеца с виселицы и тащил на погребальный помост. Но об этом Вириян точно знать не надо.

– Понимаю. Я всё понимаю… – кивнул устало, в глаза заглянул, сжал её теплые руки. – Прости меня! Прости за всё! Если ты меня примешь… Я о большем и мечтать не смел. Но, Вириян, ты сперва подумай! Не пожалеешь ли?

Она отвела взгляд, плечами пожала.

– Граю будет счастлива. А мне – в доме помощник, защитник, друг. О чём тут жалеть?

Сбилась на миг, замолчала.

Но продолжила, покраснев как румяное яблочко:

– Тебе как бы не пожалеть… Ты же понимаешь, по-настоящему я тебе женой никогда не стану. Место Давмира в моём сердце и моей постели никто не займёт. А ты – мужчина, молодой да видный! Тебе ласка нужна. Но ты не думай, я не стану возражать, если ты себе найдёшь женщину на стороне… Только уговор – чтоб соседи не болтали, и Граю не прознала. Хорошо?

Ну, вот теперь всё встало на свои места. Нет, никогда она Давмира своего не забудет, никогда.

Эл и прежде это знал, потому и удивился, когда позвала. Теперь понял.

Очень хотелось выругаться. Но смолчал. Не из-за того, что сказала, что предлагала. Нет.

Элу ведь тоже не её любовь нужна, не её. А той, которую уже потерял.

Вириян он всегда любил, но не так, как женщин любят, хоть и красива она – нежной, женственной, уютной красой Великая Мать наделила. Но для него она всегда скорее другом была, верным, всё понимающим другом. Уважал, чтил, но не желал никогда.

А сердцу-то иную красоту надо… Ту – жгучую, огненную, душу опалившую. Ту, что крылья его в пепел обратила, и не улететь теперь Ворону-подранку уже никуда от неё.

Что ж за жизнь-то у них такая?! Вот все люди как люди, а тут всё шиворот-навыворот! Разорваны сердца в клочья, и они их теперь латать друг другу будут, так, что ли? А выйдет ли?

Под взглядом его Вириян нахмурилась, видно, уж больно красноречиво смотрел.

– Чего ты? – смутилась она окончательно.

Он покачал головой задумчиво, откинулся на спинку стула, выпустив её ладони из своих рук, усмехнулся горько.

– Да так, подумалось… За что с нами так судьба обошлась, а, Вириян? Ведь мы могли бы быть нормальными людьми. Жить как все! Семья там, муж, жена, дети, внуки… Семеро по лавкам! Я бы пахал себе в поле, как отец мой и дед. Ты бы вот платья свои шила, как твоя мать. И был бы дом – полная чаша. И счастье в нём. Нет, ясно-понятно, всё гладко в жизни не бывает. И всё же… Мы жили бы себе долго, безмятежно, по-простому, как все живут. А на старости лет тихо бы преставились в окружении детей, внуков и правнуков, зная, что жизнь прошла достойно и стыдиться нечего.

Он вздохнул тяжело, глядя на её сразу помрачневшее лицо.

– А нас-то вон как раскатало! Всё внутри переворошило, переломало! Ну, ладно я… Может, я заслужил. Хотя, опять же, когда успел? Я бы никогда не стал таким, не натворил бы столько всего, если бы в рабство не попал. Если бы дом наш не сожгли, если бы мать мою и сестру твари эти не продали тогда. Если бы отец жив остался…

Он сцепил пальцы, пытаясь взять себя в руки, говорить тише и спокойнее, но сердце жгло невыносимо.

– Ну, а ты, голубка безгрешная? – заглянул в её глаза, наполнившиеся слезами. – За что? Ведь ты же замуж хотела! Любила его! Мечтала, как вместе будете счастье своё строить, гнёздышко вить… За что тебя так? Отчего же Небеса на землю не рухнули тогда? Эх, никогда я всех этих хитростей мироздания не пойму! Кто из нас эти дороги выбирал? Нас на этот путь не спросивши поставили и заставили шагать…

Голос дрогнул, и пришлось замолчать на время. Она тоже не нашлась что сказать.

И Эл заговорил снова, тихо и устало:

– Вириян, ты себя слышишь? Словно мы на рынке торгуемся, а не жениться собираемся… Ты всю жизнь любишь призрака. А я полюбить, наверное, уже не способен. Странная будет у нас семья, но, кажется, по-человечески мы уже не сможем. Лучше, пожалуй, и не придумаешь…

Он усмехнулся невесело. Может, так оно и правильнее. Никто из них не станет ждать от другого невозможного. Не нужно будет притворяться, изображать любовь и страсть, которых нет. Зато у них есть нечто большее. Воробышек. Это намного больше.

И словно прочитав его мысли, Вириян улыбнулась сквозь слезы.

– У нас есть Граю! Она всё исправит. В ней жизни и любви на десять таких, как мы, калек, хватит. Однажды она меня исцелит. Она уже это делает. Может статься, и тебя сможет… Тебе решать, Эливерт! А я тебе скажу так: если хочешь – вот мой дом, оставайся и живи! Но только прошлое оставь за порогом, оставь навсегда – это моё условие! Единственное условие. Больше не нужно ничего. Лишь твоё присутствие.

Теперь она смотрела в глаза, ждала, что он решит. А Ворон ответить не спешил. Обещание манило. Он так этого искал – покоя, любви, уюта… Дом. Дом ему нужен, семья нужна, смысл жизни нужен.

Устал бродягой быть. И вот ему всё это протягивают. Хочешь – бери! Отказаться невозможно…

Но сердце шептало тихо-тихо, но настойчиво: «Не спеши, Ворон, не спеши! Дашь зарок, а что потом? А вдруг ещё есть надежда Настию вернуть? А ты сейчас Вириян пообещаешь… Ты же не можешь их предать – эту женщину и эту девочку, так не торопись словами разбрасываться! Ведь если Дэини тебя позовёт, все зароки забудешь, и полетишь, на крыльях любви полетишь, хоть и сожгла она их собственной безжалостной рукой».

Наверное, сомнения его не укрылись от проницательных глаз Вириян, и она добавила серьёзно:

– Оставайся, и у тебя будет дом и семья! Но прежде подумай хорошенько, готов ли ты ради такого сомнительного счастья, которое я смею тебе предлагать, потерять всё, что у тебя есть?

И вот тут сердце сжалось болезненно.

– А что у меня есть?

Она помолчала, передёрнула плечиками.

– Ничего, пожалуй… Кроме бесконечных дорог и шёпота ветра в крыльях. Не так уж мало, я полагаю, для Вифрийского Ворона.

Ворон усмехнулся в ответ на её слова.

– Так ведь нет больше Вифрийского Ворона…

Он ещё раз посмотрел на неё и принял решение:

– Наверное, ты права, это значит многое. Но есть нечто большее… То, что ты обещаешь! Я думаю, это даже превыше всего в этом мире. Вот уж не думал-не гадал, что стану изрекать такие сентиментальные глупости! Но теперь-то я знаю наверняка: всю свою жизнь я шёл к этому. Всё, что я делал – ради одного единственного мига. И сегодня, когда она назвала меня «папкой», а ты говоришь: «оставайся», я понял простую истину – жизнь прошла не зря. Кому—то я всё-таки нужен…

Он снова протянул руки к ней, сплетая пальцы.

– Теперь я даже умереть могу спокойно, зная, что не зря потратил те дни, что отмерила мне Великая Мать. Но как раз теперь умирать не хочется. Хочется жить. Ради вас жить! И это так чудесно, что в душе моей… Впрочем, для этого нет слов! Я очень хочу остаться здесь, с вами. Но…

– Всё-таки… кто-то тебя ждет? – понимающе кивнула она.

О, Небеса, откуда в этой женщине столько прозорливости, словно она все его тайные мысли знает?

– Меня никто не ждёт, Вириян. Никто, кроме вас с Граю, меня не ждал. Но, я тебе честно скажу, что давать тебе какие-то обещания сейчас не буду. Ты говоришь – оставь прошлое за порогом… Но оно меня ещё не отпустило. Поэтому… – Ворон вздохнул и твёрдо закончил, – я уеду. Уеду, чтобы навсегда с этим прошлым рассчитаться. И если мне это удастся, если прошлая жизнь меня отпустит, я вернусь к вам. То есть, вернусь я обязательно, ясно-понятно. Мне без Граю никак. Навещать я её буду, как бы там судьба не повернулась. Но если всё будет так, как я думаю, стану я свободным от прошлого, от всего, что ещё меня держит… Вот тогда я вернусь навсегда. Мы поженимся и станем вместе нашу девочку растить. Про то, что верность свою Дамиру ты будешь хранить и дальше, я понял. И это готов принять. Знаешь сама, что мне от тебя не постель нужна. Заботиться буду, защищать буду – никогда ни в чем не упрекнёшь, клянусь! Ну а, если не получится с прошлым расквитаться, значит, не судьба мне такую спокойную, семейную жизнь изведать.

Вириян кивнула спокойно.

– Понимаю. Всё честно. Езжай! Прав ты. Счастья тебе не будет, если будешь всё время назад оглядываться. Езжай!

– Я быстро, – ласково улыбнулся он, погладив её по руке. – Туда да обратно – заскучать не успеете!

Шёл уже третий день, как Эл появился в Кирлиэсе.

Он поселился в приличном трактире в Старом Городе. Трактир имел название «Под радугой» – Эл только посмеивался: вот такая горькая ирония! А находился он буквально в двух кварталах от небольшого особняка Кайла.

Но за три дня Ворон так и не соизволил заглянуть в гости к полукровке.

Вечером он убеждал себя, что утром непременно отправится к Северянину. Утром уговаривал, что сделает это после обеда, и снова не шёл.

Он пытался представить, как придёт туда, как Кайл встретит его, по-хозяйски обнимая Настю за плечи… И на этом его фантазия разлеталась вдребезги, как сорвавшаяся с крыши сосулька, рассыпалась на острые ледяные осколки. Не мог он представить их рядом. Даже теперь, уже зная, что всё это правда, что она на самом деле теперь женщина рыцаря, всё равно не мог.

И не мог себе представить, как он сам себя поведёт, когда увидит их вместе.

Он безумно хотел увидеть Дэини. Теперь, когда он оказался так близко, ему мерещилось, что он чувствует её на расстоянии, ощущает, как где-то неподалёку бьётся её сердце, вдыхает тот воздух, которым дышит она, смотрит на те облака в небе, на которые в этот миг смотрит Рыжая.

Он чувствовал вновь эту незримую связь, что пролегла между ними, и она влекла его, как хищного зверя манит запах крови.

Но впервые в жизни страх сковал Эливерта настолько, что он не мог решиться и действовать. Он никогда не был трусом. Но мысль о том, что он может выкинуть что-то такое… неожиданное, чего Настя никогда в жизни ему не простит, эта простая мысль не пускала его к Рыжей.

Дабы не сойти окончательно с ума, сидя без дела и погружаясь в эти мысли, Эл наведался-таки к Данкалнау. Ему ведь полагалось доложить, как прошло их путешествие на Север.

Правда, Кайл уже и тут успел – отчитался. Да и хрен с ним. Ворону зато меньше рассказывать.

И всё-таки в Орден Совета Девяти прийти было нужно – у Эливерта к милорду Данкалнау имелся серьёзный разговор. Если кто-то и мог помочь разбойнику и вору обрести честное имя, то только этот суровый старик. В возможностях эстийца Ворон не сомневался.

Только вот… какую цену он за это запросит? Новая жизнь дешево стоить не может. Эл хорошо запомнил тот сон в Филофдоре про сияющую шкатулку: цена жизни – всегда жизнь!

Данкалнау обрадовался Элу вполне искренне, улыбнулся даже – а Ворон всерьез подозревал, что он это делать попросту давно разучился. Надежды Эливерта не оправдались, эстиец стребовал с него наиподробнейший рассказ обо всех их злоключениях.

Зачем, спрашивается? Может, хочет их с Северянином на лжи поймать – вдруг не сойдутся истории.

Разговор затянулся надолго, так что Данкалнау даже велел обед принести и вина.

Эл рассказал. Честно. Почти без утайки. Да и сам последние новости между делом выпытывал.

Вот так он и узнал про Настю. Сплетню о том, что она теперь в любовницах у Кайла (это при живой-то невесте Соур, сосватанной самим королём) Данкалнау Эливерту подтвердил.

Выходит, нет никакой ошибки. Наир сказал правду.

По-хорошему, развернуться бы сейчас, да уехать обратно в Сальвар.

Но это по-хорошему… А когда Эл так делал?

И вот уже третий день, он пытался взять себя в руки, чтобы навестить своих драгоценных «друзей».

А тогда, выслушав Эливерта, Данкалнау надолго замолчал. Ворон не торопил, ждал, что скажет.

– Значит, ты не ведаешь, удалось ли твоим друзьям найти Чашу лэдрау? И куда они её дели? – вместо ответа на вопрос Эливерта, вдруг спросил суровый милорд.

– Откуда мне знать? – уверенно соврал Эл. – Я же с полдороги отвалился. А Кайл разве не сказал?

Вообще-то не так уж и соврал: во сне Ворон Чашу Желаний видел, но куда она потом делась, действительно не знал, и Наир про неё даже не упомянул.

– Если бы сказал, я бы тебя не спрашивал, – тёмный взгляд сурового эстийца впился в Ворона как клещи палача. – Значит, придётся тебе это выяснить…

Эстиец поднялся тяжело, кивнул призывно – мол, идём со мной. И Ворон поднялся следом, изрядно напрягаясь – кажется, миром договориться не выйдет.

– Желание твоё от дел отойти я понимаю, – спокойно продолжал Данкалнау, пока они шли по сумрачным каменным коридорам. – Тем более, после такого тяжелого ранения, былой прыти в тебе уже не будет. Потому… отпущу я тебя, Эливерт. Так и быть, от службы в Ордене Совета Девяти я тебя освободить согласен. Только одну вещь ещё покажу… Очень любопытно твоё мнение послушать.

Эл настороженно поглядывал на мрачного спутника, не особо доверяя этим обещаниям и миролюбивому тону.

Но пришли они в библиотеку. Здесь хранились подлинные сокровища – знания, собранные Советом за много веков существования.

– Вот, что удалось раздобыть, уже после того, как вы уехали на Север.

Эл осторожно, почти с благоговением, развернул старинный манускрипт – пергамент такой древний и побитый временем, что прикасаться страшно, как бы не рассыпался. Но чернила сохранились чётко. Правда, язык мудрёный. Эливерт читать-то умел, но наречие Древних не каждому по зубам. И всё-таки постепенно Эл вник в суть. Поднял удивлённый взгляд на Данкалнау.

– Это та самая легенда о Чаше Желаний и Вэйканарифь?

– Да, – кивнул эстиец. – Только самая первая, лэгиарнами записанная. Летопись тех времен. Без разных вольностей изложения неразумными смертными. Читай, читай, внимательно читай! Самое интересное – в конце.

Ворон сразу понял, о чём говорил старик.

– Твою ж! – вырвалось у Эла. – А где… та приписка про лживых советников и двуличную красоту? Алееа Вэйканари, тэ ноа! Даага лаана Велэйн да Вальмара. Погибла Вэйканарифь, но берегитесь! Породила она Велэйна и Вальмару. Твою мать, это же имена! Как так можно было всё переврать? На хрена они два слова перевели так длинно и цветасто? Это же имена!

– Рад, что наши мнения совпали, – невесело кивнул Данкалнау. – После того, как мне открылась эта простая истина, я приложил все усилия, чтобы докопаться до правды. Удалось найти ещё несколько свитков тех времён. Всё подтвердилось. У чародейки было двое детей: мальчик и девочка. После смерти Вэйканарифь они бесследно исчезли. Но доподлинно известно, что в последней битве у Лидоны они не участвовали. А, значит, скорее всего, не все лэдрау погибли в тот день.

– Не хочу в это верить! – покачал головой Ворон.

– А верить и не надо, – вздохнул старый милорд. – Я дам тебе возможность самому всё посмотреть, прочитать и сделать выводы. А теперь поговорим о самом важном. Не так давно Велэйна твоим друзьям удалось отправить за Грань Мира. А Вальмара…

– … терпеливо ждала, пока мы принесём ей заветную Чашу, – ошеломлённо закончил Эливерт.

Данкалнау усмехнулся:

– Эх, Ворон, не хочется мне тебя отпускать! Где я ещё одну такую светлую голову найду? Всё налету ловишь. Да, Вальмара давно уже заправляет всеми делами в Кирлии, словно правая рука короля. Как и братец её заправлял всем в Герсвальде. Чаши у неё до сих пор нет. В этом я почти уверен. Она где-то у твоих упрямых приятелей. Кайл заверяет, что они её не нашли. Но, ты ведь знаешь, Северянин не умеет врать. Мне не хочется прибегать к крайним мерам, но, если он не одумается, мне придётся взяться за поиски Чаши уже всерьёз.

Это было предупреждение, Ворон прекрасно это понял. Похоже, скоро им всем достанется за то, что осмелились пойти против Совета Девяти. Но пока ещё можно решить всё без крови. Надо лишь выяснить, почему Чашу полукровка даже Данкалнау отдавать не желает.

– Ты должен выяснить, где сей артефакт! – словно читая мысли Ворона, продолжил эстиец. – И передать его Совету Девяти. Нельзя допустить, чтобы такая опасная вещь оказалась в руках новой чародейки. Теперь о самой Вальмаре… Кажется, она окончательно вскружила голову Его Величеству. Он признался мне, что собирается объявить её своей невестой и будущей королевой Юга. Как ты и сам понимаешь, Эливерт, допустить такое нельзя. Я пытался образумить короля, но, видно, бессмертная ведьма уже обрела над ним такую власть, что никакие доводы рассудка он не слышит. Поэтому придётся иначе решить эту весьма неприятную и сложную ситуацию. Лиэлид не станет королевой. И ты в этом нам поможешь…

– Что? – скривился Эливерт. – Я не собираюсь в это впутываться!

– Ты уже впутался! – грозно осадил его Данкалнау. – Вы все впутались. Когда согласились пойти за Чашей для неё. Убили её единственного соперника и принесли ей самый могущественный артефакт лэдрау. То, что сейчас Вальмара в одном шаге от заветной цели – вина вашей дружной компании! Вы это всё устроили, вам и разгребать!

– Так ведь… не сами мы это придумали! – мгновенно взбеленился Эливерт. – С вашей же подачи, милорд! Вы знали, куда нас эта стерва отправляет, что ж не остановили? Сынка-то единственного не пустили, ясно-понятно! А нас можно и в расход, да?

– Рот закрой! – рявкнул побелевший эстиец. – Развизжался как баба! Давай теперь ещё выяснять будем, кто прав, кто виноват. Хочешь свободы и спокойной жизни? Так слушай меня внимательно! Чтобы честное имя заслужить, придётся постараться! Хочешь отмыться – я помогу, но сперва придётся ещё раз в дерьмо нырнуть. Лиэлид королевой не станет. Чародейку на трон садить нельзя. Иначе снова будет война. Ты же помнишь сказание, помнишь, что творила её мать… Мир утонет в крови. Этого мы позволить не можем. Мы не допустим тех ошибок, которые допустил древний Совет Девяти. От неё надо избавиться раньше, чем она заполучит власть.

– Чего вы от меня хотите? – спросил Эл уже без всякой злости, бесцветным, тусклым голосом.

– Убьёшь Вальмару – получишь свободу. Отпущу на все четыре стороны, и никто никогда тебя твоим разбойным прошлым не попрекнёт.

Все дальнейшие слова Данкалнау Эл уже почти не слушал. Нет, он, ясно-понятно, не ждал, что всё будет легко и гладко. Но, вот так…

Столько сразу мыслей взвихрилось в голове, что слушать ещё и доводы старого милорда получалось с трудом. Да, он был согласен с тем, что Лиэлид нельзя до королевской власти допускать. Согласен даже с тем, что от неё нужно избавиться. Но мысль о том, что убить надо женщину, с виду совершенно беззащитную… От этой мысли Ворона коробило.

Да, пусть это обман! Она чародейка, она опасна, а, может быть, тоже способна обратиться в жуткую тварь, как умел её братец. Но сейчас она выглядит как слабая женщина, и сделать то, о чём просит Данкалнау…

Просит? Нет, Эл, это приказ. Без вариантов и права выбора. И от этого тоже погано на душе. Эл никогда не тешил себя иллюзиями, знал, что такие, как он, для Совета Девяти никто – просто исполнители, просто «рука правосудия». Но было, пожалуй, обидно. Разве он мало сделал уже для Ордена? Зачем вот так в угол загонять?

Мысли так и метались от одной к другой. Ради новой жизни, придётся рискнуть и сделать то, что от него требуют. Но, если Ворон попадётся – пойдёт на виселицу, наверняка пойдёт, и этот старый хрыч и пальцем не шевельнёт, чтобы ему помочь. Ведь этак милорд на себя может тень навести. А значит, рассчитывать можно только на себя. Если Лиэлид – это, действительно, Вальмара, то убить её наверняка не так-то просто. А можно ли верить словам и доказательствам? Вдруг Совет Девяти просто решил избавиться от докучливой фаворитки короля.

Но всё сходилось к тому, что она действительно последняя из проклятого рода лэдрау. А значит, её действительно надо уничтожить раньше, чем она уничтожит всю Долину Ветров. Муки совести и сомнения здесь лишние.

А потом все тревожные мысли из головы как ветром сдуло. Лишь одна осталась.

Когда, уже практически прощаясь, Данкалнау вдруг спросил:

– Ах, да, ещё… А что ты про эту иномирянку скажешь, которая с вами ходила?

– А что я про неё сказать должен? – хмыкнул Эл, чувствуя, как набатным колоколом зазвенело в груди сердце.

– До похода ты о ней был не самого высокого мнения, – пояснил сухо эстиец. – Я помню, что ты рассказывал Иридиону. Но теперь, полагаю, тебе есть, что добавить. Она прошла весь путь на Север и обратно вернулась. Такое нельзя списать на простую удачу. Из сражения с лэдрау живой вышла. Мне кажется, ты недооценил её способности. Может быть, нам всё-таки стоит присмотреться к ней ещё раз? Ты знаешь, что у неё роман с Северянином? Он живёт с ней в одном доме, имея при этом официальную невесту из уважаемого знатного рода. По-моему, одно это уже о многом говорит. На Кайла не очень похоже, не находишь? Он, с кем попало, не свяжется. Если он осмелился пойти против воли короля ради этой рыжей чужестранки, это о чём-то да говорит.

– Она… красива, очень красива, – пожал Эл плечами, изо всех сил пытаясь придать голосу непринуждённость. – Неудивительно, что он соблазнился её симпатичной мордашкой и ладной фигуркой. Он же просто с ней спит. А женится на той, которую король велел в жёны взять. Ничего тут не вижу необычного.

– Если бы так… – покривился Данкалнау. – Мне кажется, всё намного серьёзнее. Я не пытался пока на него давить… Если голову любовь вскружила, то разумные доводы он не услышит. Но этой красоткой с огненными локонами мы уже всерьёз заинтересовались. Надо бы нам её тоже в Орден заполучить. Ты же с ними дружбу водишь, вроде… Займись-ка этим тоже! Поговори, убеди, пригласи к нам!

– Да кого там убеждать? – вскипел Ворон. – Милорд, ну, тупая она, тупая, как пень! Да, красотка! Я бы и сам её трахнуть был не прочь. Кайла я понимаю. Он у нас вообще бабами не очень-то обласкан. Видать, эта его пригрела, он и растаял. Но вам-то она зачем? Ума нет! Драться не умеет!

– А магические способности? – не сдался милорд. – Как-то она сюда попала! И как-то выжила здесь…

– Да она сама не знает, как к нам угодила. А выжила… благодаря нам! – Эливерт тоже от своего не отступал. – Мы её красивую задницу каждый раз и спасали. Вы бы знали, какая это обуза была! Она же ничего не умеет, вообще ничего. Просто красивая дура! Рыжая дура… Не знаю, зачем её Лиэлид нам спихнула. Мы бы и без неё справились, да ещё проще было бы. Я, конечно, вам не перечу… Хотите с ней побеседовать – уболтаю и притащу сюда. Это сделать несложно. Она же дура дурой, её обмануть – большого ума не надо. Только вам она зачем? Какой прок с неё?

– Ладно, – задумчиво кивнул Данкалнау. – Убедил. Девку пока оставь в покое. Займёшься Вальмарой и Чашей. Попробуй узнать, куда они всё-таки Чашу припрятали! Подумай, когда и как убить чародейку! Кайла можешь к этому подключить, но тут осторожнее… Ты же знаешь, рыцарь тот ещё чистоплюй, как бы он нам планы не сорвал и ведьму не упредил о покушении. А с магом из Чёрных земель и его сестрой ты не знаком?

– Можно сказать, нет. Так… видел мельком. Я уже ранен был тогда.

– Вот кого бы нам в союзники заполучить! – мечтательно вздохнул Данкалнау. – Ты, если оказия такая будет, познакомься поближе! Эти маги в доме Кайла бывают и с твоей рыжей дурой дружбу водят. Что странно, не находишь?

– Ну, обещать не буду, попробовать – попробую, – кивнул Ворон, проигнорировав очередной вопрос про Рыжую.

И, раскланявшись, поспешно убрался прочь, пока ещё какие-то неудобные вопросы на его голову не посыпались.

Вечерело. Солнце до горизонта ещё не докатилось, но воздух уже пропитался расплавленной медью заката. Самое время…

На крыльце колокольчик, узором разрисованный. Эл уже потянулся, но отдёрнул руку – заметил, как та дрожит.

Твою ж, да что с тобой, Ворон?! Хватит! Пришёл так пришёл. Пора уже заканчивать эту песню без конца и края…

Он зло дёрнул шнурок, тонкий перезвон огласил вечернюю тишину. Эл ждал, пока хозяин откроет, и сердце ухало в груди, а отдавалось в висках.

Дверь растворилась медленно…

И на крыльцо шагнула она.

Застыла, распахнув изумлённо свои огромные зелёные глаза. А Эл и слова сказать не смог, сердце как будто навылет копьём пробили.

Рыжие локоны под закатным солнцем горели огнём. Платье лёгкое, нежное, светлое. Она в нём такая милая, женственная. Девочка… любимая…

И тут Настя поняла, что он не морок, не призрак, а настоящий.

Мгновение застывшей тишины разбилось вдребезги об её ликующий пронзительный вскрик. Она кинулась ему на шею, обхватила крепко, едва не уронив. Смеялась, счастливая, что-то сквозь всхлипы пыталась сказать, но ничего не получалось. И лишь сильнее прижималась к нему.

А Эл, приподняв её над полом, обнимал ещё крепче, чем она сама.

Голос тоже не слушался. Выдавил кое-как насмешливо:

– Тише, тише, солнце моё! Пожалей мои рёбра! Они ещё не срослись толком.

Но она почти не ослабила объятия. А он…

Показалось, сердце сейчас разорвётся. Светлые Небеса, зачем она так? Лучше бы встретила, как Миланейя – убила бы вежливостью, бездушной, ледяной. Так было бы проще всем.

А теперь? Что ему теперь делать? Ведь теперь он уже не сможет уйти.

Эл поставил её аккуратно обратно на крыльцо, отстранился немного – налюбоваться хотел. Подарил ей усмешку привычную.

– Я тоже рад тебя видеть! Но не надо меня душить в объятиях. Пощади болезного!

Она неохотно отступила на шаг и, наконец, заговорила осмысленно, но всё ещё восторженно:

– С ума сойти, Эл! Ты как меня нашёл?

– Легко, – Ворон хмыкнул, скосив взгляд на дверь – вот только бы Кайл сейчас не появился, хоть ещё несколько мгновений остаться только вдвоём. – Где тебе ещё быть-то?

Казалось, Дэини сейчас расплачется от переполнявшей её искрящейся радости, глаза уже блестели подозрительно, она снова обняла его за шею, прижалась к груди.

– Э-э-эл…

Полжизни бы отдал, чтобы она вот так всегда встречала…

Эл улыбался, как безумный, и настойчиво отгонял мысль, что обнимает-то она ласково, и радуется искренне, да только крыльцо это не их дома, а чужое. Да и наплевать!

– Не боишься вот так, на виду у всей улицы, непонятно с кем миловаться? – Эл от поучительной насмешки не удержался, но из рук своих так и не выпустил. – Ты этак репутацию загубишь, миледи Дэини! Высшее общество судит строго.

Она оценила шутку – отстранилась немного, усмехнулась, столь же язвительно, рукой махнула:

– Ой, не смеши! Я уже месяц живу в доме мужчины, с которым мы не обвенчаны. Это ещё при том, что он официально с другой помолвлен. Какая уж тут репутация?

Вот так!

Честно. Сразу. В лоб.

И никаких недомолвок. В этом она вся. Бьёт прямо в сердце, и даже не замечает.

А что ты хотел, Эливерт? Она никогда от тебя не скрывала, что все её мечты лишь о Северянине. Самое время поздравить друзей с обретённым счастьем…

А вот, что там с этой Соур, он так и не понял, хоть уже и слышал несколько раз.

На это Ворон сейчас и внимание переключил, чтобы от главного не взвыть.

– Ага, слышал что-то такое… Да не поверил, по правде сказать. Решил у тебя самой спросить. Что за странная сплетня?

Настя со вздохом развела руками.

– Нет, это правда. Не врут. Но так, в двух словах, не расскажешь… Лиэлид, зараза, подгадила. Прав ты был, Эл. Стерва она!

– Я всегда прав, – самодовольно кивнул Ворон.

Настя состроила рожицу, выражающую согласие, и тотчас всплеснула руками:

– Ой, что ж я тебя на пороге держу? Заходи! – она вцепилась в него и потащила в дом. – Мы как раз ужинать собрались. Эл, как здорово! Какой ты молодец, что приехал!

– Ну, а как иначе? – улыбнулся он, ведь иначе действительно невозможно, жить без неё просто невозможно. – Я соскучился.

– Я тоже!

Она улыбнулась так светло и тепло, что Эливерт отвернулся поспешно – вроде как, дверь прикрыть. Надо держать себя в руках, надо держать себя в руках, надо держать себя в руках!

– Кайл! – звонко крикнула Настя, остановившись у лестницы, убегавшей на второй этаж. – Кайл! Иди скорее сюда! Ты не поверишь, кто к нам приехал!

Эливерт только зубы стиснул – готовься, Ворон, сейчас тебя ждёт ещё одно испытание!

Северянин, однако, на зов Дэини не спешил.

Эл по этому поводу, ясно-понятно, совершенно не огорчался. Разглядывал беззастенчиво свою огненную девочку, заглянуть хотел в самое сердце.

«Свою»… Ох, Ворон, Ворон, опомнись! Не твоя она теперь, не твоя. Да и, была ли когда твоей?

Ты придумал себе мечту, сказку о любви. А ей-то рассказать забыл. Она ведь и не знает, что ты её столько лет ждал, искал, верил, любил.

Она рада тебе, бесконечно рада, но лишь как старому доброму другу, как родному человеку, с которым столько испытаний вместе прошли. Она смотрит своими чистыми, светлыми глазёнками и даже не смущается, искренне не понимая, в какую бредовую ситуацию они втроём угодили.

Улыбается солнечно и, волнуясь, засыпает его вопросами с чисто детской непосредственностью:

– Ну, рассказывай! Рассказывай скорее! Как ты? Ты когда вернулся? Светлые Небеса, мне ведь тоже столько надо… Ты не представляешь, что там было на Севере.

Ох, лучше бы он действительно ничего не представлял. Лучше бы не было тех снов, разговоров с Ушастиком и Данкалнау, да и собственных догадок. Но слишком редко в его жизни бывает так, как лучше.

– Да… знаю уже кое-что, – Эл поспешил объясниться, – я Наира встретил. Он поведал кратенько, как вы злобного лэдрау на куски порвали. Любопытно мне теперь на эту чудо-девочку лэфиарни посмотреть.

– Ну вот, всё выложил! – Настя скорчила огорчённую гримаску и снова продолжила расспросы. – Ты в Лэрианоре был? Там его видел?

– Я был, – кивнул Эл, подтверждая, – но мы по дороге встретились.

Ворон замолчал, припомнив эту незабываемую встречу, когда друг Ушастик ему сердце вырвал, сам того не желая и не замечая.

А Настя, прикинув по времени, качнула рыжей головушкой.

– А, ну да… Я немножко потерялась, – она безмятежно улыбалась, заглядывая в глаза. – Ты… Неожиданно всё так!

Такая красивая! Такая красивая, что ком в горле… Как жаль, что слёзы не для мужчин – самое время разрыдаться над своей самой большой потерей.

А её изумрудные глаза лучатся дивным светом, улыбка не сходит с лица, аромат любви и уюта окружает её дивным облаком.

– Ты выглядишь счастливой… – признал он вслух, почти не слыша, о чём она щебечет.

– Это потому, что я очень счастлива, – и улыбка, такая улыбка, что невозможно усомниться в этих словах.

Вот ответ на все твои вопросы и сомнения. Так, Ворон? Ты же желаешь ей счастья? Она счастлива. Счастлива с ним. Значит, остаётся только уйти. Уйти и дать им жить дальше, долго и счастливо.

Но пока он ещё здесь, и может смотреть в эти глаза, запоминая её такой, счастливой и влюблённой. Как жаль, что причина этого счастья не он.

– Я рад это слышать!

Эл был честен – ведь за неё он действительно рад. Это за себя он не рад, а за неё очень даже. Найти своё счастье, своего человека… Это ведь так важно! Остаётся только поздравить с такой находкой.

– Я, собственно, за тем и приехал… – усмехнулся Эл. – Убедиться, что ты действительно счастлива здесь.

– Спасибо! – её ладонь легла на плечо, и сама подалась к нему, с ума сводя своей близостью. – Я действительно счастлива. Особенно сейчас! Я… Я всё думала, как ты там…

Эл бросил взгляд за спину Дэини и досадливо скрипнул зубами.

– Вот это да! Ворон прилетел! – звонкий окрик Кайла не дал ей закончить фразу, а ведь Настя хотела своими мыслями поделиться, что терзали её в разлуке.

Полукровка мгновенно оказался внизу, улыбнулся непривычно тепло и обнял за плечи крепко, добавив:

– Здравствуй, друг дорогой!

– Ещё один! – откликнулся Эл добродушным ворчанием. – Хватит меня пытаться раздавить! Я уже не тот стальной атаман.

На душе было отвратительно: Эл умел приврать, если надо, но сейчас он самому себе врал, и от этого было гадко. А хуже всего, не понимал даже, в чём именно врал.

Вот женщина, которую он любит, которой желает счастья. Он готов умереть за неё, не раздумывая. Но ещё… иногда ему хочется убить её за то, что она сделала.

Вот его друг… Друг, друг! Как ни крути, а всё-таки они друзья. И даже больше! Они сражались вместе, прикрывали спины друг друга, вытаскивали из передряг. Боевое братство… это вам не…

И сейчас этот друг ему рад, и эта женщина ему рада, и он рад их видеть.

Но при всём при этом на сердце лежит стылая, липкая тень, от неё на душе так мерзко – ведь это фальшь, притворство. За улыбкой, как нож за пазухой, он прячет ненависть и ревность. Можно ли продолжать считать другом того, кто отнял смысл твоей жизни, пусть и невольно, но лишил тебя самого ценного, самого дорогого, единственно важного?

А она?

Эл, ведь она предала тебя! Пре-да-ла.

Так почему же её ненавидеть не получается? Даже обижаться на неё ты не в силах. Ты ей всё простил заранее, и то, что уже сделала тебе, и то, что ещё сделает.

Ох, дурная голова! Ничему тебя жизнь, Ворон, не учит!

А рыцарь на радостях продолжал хохмить:

– Э! Не притворяйся! Вон, сокол какой! Хоть сейчас в бой!

Надо же, балагур стал! Неужто Настя даже эту ледяную кровь разогреть умудрилась?

– Нет уж, хватит с меня! – покачал головой Эл.

Всё-таки от мечты уйти на покой, он отказываться не собирался – хоть с Настей, хоть без.

– Ладно, витязи мои бравые, давайте сперва за стол! – радушно пригласила Дэини.

Тут Ворон припомнил, что пришёл не только ради своего «рыжего безумия», но ещё и по делу.

А Данкалнау его предостерегал, что разговоры все лучше вести где-то на улице, в неожиданном месте, где никого посторонних нет.

Эл не знал, каким чудом узнает Лиэлид вечно обо всём раньше всех, но может быть есть у неё какие-то невидимые шпионы или магические зеркала, в которые она подглядывает. И пока им не известно, что это, и как оно действует, вести себя надо крайне осторожно.

Собственно, если она может подглядеть за ними в доме, то, что ей на улице помешает? Но Эл решил наказ старого милорда послушать.

И заявил, что он сыт. Чем всех удивил, ясно-понятно, потому что от харчей не отказывался никогда, особенно, Настей приготовленных.

Тогда он придумал, что в доме душно, хочется воздухом подышать и позвал прогуляться. Но Кайл придумал лучше – пригласил расположиться в саду. Эту мысль поддержал и Эл. Сад ведь это не дом, значит, в саду и поговорить можно.

Так на свой страх и риск, он решил все сложные переговоры провести на скамье, под открытым небом.

– У нас в саду красота, – радушно улыбалась Настя. – Я мигом сейчас всё принесу.

– Давай, я сам, – остановил её Северянин. – Позволишь поухаживать? Ты и так уже старалась, готовила. Идите пока, поболтайте!

Ну, надо ж, какой заботливый! Даже не возражает, чтобы его женщина с другим наедине осталась. Интересно, это как расценивать: доверяет так безоговорочно, или полукровке просто на неё настолько наплевать? Вот Эл хрен бы Настю с Кайлом один на один оставил!

– Как прикажешь, мой господин! – шутливо поклонилась Настя и, вцепившись в руку, потащила Ворона в тенистый осенний сад.

Как у них всё мило, до приторности…

«Позволишь поухаживать?», «Как прикажешь, мой господин!» – тьфу ты, гадость какая!

– Ну, давай рассказывай! – снова подтолкнула Настя, пока Северянин туда-сюда ходил, то за столом, то едой, то за вином. – В Лэрианоре, значит, был уже? Я так хотела туда поехать…

И потекли разговоры задушевные, ведь было о чём поведать и ему, и ей.

Эл рассказал, как в Кирлию вернулся, минуя Соланскую переправу.

Оказалось, что король не так давно отправил туда, в Филофдор, милорда Иридиона – с беспределом, учинённым зажравшимися Королевскими Смотрящими, разобраться, порядок в Северном Пределе навести, а заодно, достойно встретить посольство Герсвальда. Вот-вот ожидали прибытия королевны Эриледы с Севера для подписания мирного соглашения.

Эл, разумеется, вспомнил про знакомого сотника, так вовремя протянувшего им руку помощи. Оказалось, что друзья Иридиону о нём поведали и попросили Фархольту помочь по возможности, если, ясно-понятно, тот ещё жив. Ведь за помощь беглецам толстяки и без головы могли оставить запросто.

Потом Эл поделился тем, как встретили его в Лэрианоре, некоторые радушно, а некоторые – словно чужого. Вроде и не собирался жаловаться, но холод в его словах от Насти не укрылся. И пришлось признаться, что эта встреча с лэгиарни стала своего рода откровением.

– Вот я пришёл сюда и вижу – мне рады. А там… – Эл пытался подобрать правильные слова. – Знаешь, она как будто подсчёт ведёт – так, этот спасённый мной ещё жив, этот тоже, а этот – уже нет. Жаль! Значит, одним меньше стало. Я никогда этого не понимал. Не замечал, что ли… Как на Мать Мира на неё смотрел. А ей просто нравится играть во всемогущую и всех спасающую.

– Эл, да брось! Не может быть! – Настя изумлённо покачала головой, не желая в это верить. – Миланейя тебя любит.

– Не надо, Дэини! Мне не больно. Уже нет, – оборвал её Эл.

Ведь так и есть. Да, нынче сердце скулит больной собакой, но совсем по другой причине.

– Я ей благодарен по-прежнему и буду благодарен до конца моих дней. И сделаю всё, что она прикажет, если она захочет. Но это просто долги и традиции. И признательность с моей стороны! А больше-то ничего нет… Пожалуй, я слишком много времени провёл у Первого Древа. Беседы с Матерью Сатифой не прошли даром. Я научился видеть, Дэини. И временами… мне от этого страшно…

– Что? Кому тут страшно? – встрял на бегу Кайл, заскочивший на мгновение в сад.

Эл ухмыльнулся в ответ – пожалуй, пора переходить от воспоминаний к делам насущным:

– Жить, говорю, страшно! Такое творится! У меня же, как в той старой шутке: привёз три вести, за какую голову отрубили – сам не знаю. Ну, с какой начинать?

Три новости. И каждая из них и Рыжую, и Северянина огорошила.

А он выстреливал меткими фразами и глаз с Насти не сводил. В мысли заглянуть хотел. Ждал, не промелькнёт ли в зелёных глазах сожаление, что не дождалась его, с Кайлом связалась раньше времени. Нет, досадно признавать, но такое и на миг не проблеснуло.

А Эл сперва обрадовал тем, что бросил свои разбои. Действительно обрадовал. Она, как и Вириян, приняла это решение с восторгом и одобрением. Да только, как и Вириян, не понимала Рыжая, что так просто честным человеком не становятся. Никто позорное клеймо вора и проходимца с него пока не стёр.

– Так надо короля попросить! – неожиданно озарило Настю. – Да, Кайл?

– Конечно! – поддержал рыцарь. – Ты тоже у нас герой Кирлии. Тебе награда положена. Слыхал, как он меня пожаловал?

– Да уж! – фыркнул Эливерт – от этих аристократов всегда только гадостей нужно ждать. – Меня так не надо. Я как-нибудь сам.

Кайл устало махнул рукой.

– Да это Лиэлид взъелась, что мы ей Чашу не отдали.

Ворон, про Чашу услыхав, аж вскинулся, как охотничий пёс, учуявший дичь.

– А вы её всё-таки нашли? А Ушастик мне даже не сказал…

Настя недоумённо передёрнула плечиками.

– Наверное, потому что мы все пообещали это в секрете держать, – Рыжая хитро улыбнулась. – Нашли. Нашли и спрятали. Она у меня.

Вот же глупышка болтливая! Разве можно об этом так, вслух, сразу! Нет, душу, ясно-понятно, греет это её доверие, но всё-таки Настя, похоже, и не догадывается, какой ценной штукой владеет.

А вот Кайл это понимал хорошо, так и в впился в Рыжую убийственным синим взглядом. Но Настю это совершенно не смутило.

– Да, это тайна. Я помню, мой милый! Но от Эливерта я ничего скрывать не собираюсь.

Как же тепло от этой фразы повеяло. Несколько простых слов, а на сердце сразу легче сделалось.

А Дэини добавила уже самому Ворону:

– Она не совсем у меня. Кристайл помог спрятать. С помощью магии. Место только я знаю, но добыть её без его помощи не могу. Так решили. Для безопасности. Хотя она теперь не нужна никому.

Ох, милая, да кабы так! Похоже, эта Чаша теперь самый ценный трофей. И отдавать такую желанную всеми штуку никому нельзя. Ни Лиэлид, ни королю, ни Совету Девяти.

Совету особенно! Эл пока ещё не придумал, что с этой штуковиной делать, но сей факт понял сразу, как только Данкалнау про эту магическую Чашу заговорил.

– Ошибаешься, – серьёзно заверил Ворон. – Нужна. Найдутся охотники. Но об этом после поговорим. За доверие спасибо! Ясно-понятно, я с вами заодно. Но больше, Рыжая, ты об этом никому не говори. Хорошо? Даже тем, кому веришь.

Кайл снова испарился – пошёл за вином в погреб.

А Ворон взялся рассказывать, как в Сальвар приехал. Рассказывал, а сам улыбался невольно – каждая мысль о Воробышке, словно светом солнца озаряла душу.

И Настя слушала его с улыбкой, сама перебивала от нетерпения, расспрашивала и про Граю, и про Вириян.

Пока Ворон всё это пересказывал: про то, как встретили, про то, как душевно и славно повидался, вернулся Кайл, стал вино разливать по кубкам.

И следующая фраза Эла прозвучала как тост:

– Собственно, вторая новость… Я женюсь.

Кайл, прослушавший половину разговора, едва не выронил бутыль.

Но Эл смотрел лишь на потерявшую дар речи Настю. Неужели и сейчас в ней ничего не дрогнет, не отзовётся хотя бы ревностью, если уж любви для него не нашлось.

Но в этот раз не смог Ворон по лицу её ничего прочитать, не смог понять, что за мысли овладели его рыжим солнышком. Она просто окаменела от слов Эла. Удивить он точно смог, но, что ещё за этим стоит?

А Кайл только головой покачал:

– Ничего себе! Умеешь поразить. Вифрийский Ворон – и женится! На ком?

– Забудьте уже Ворона! – фыркнул Эл досадливо. – На Вириян. Мы решили вместе Граю растить.

Кайлу это ничего не объяснило, он только перевёл синий взгляд с Эла на Дэини:

– Так… Эту историю я, похоже, пропустил. Не знаю, кто эти Вириян и Граю. Дэини потом расскажет. А что, прямо уже свадьбу назначили? Нас-то позовёте?

«Да уж! Как же не позвать? Ведь самые близкие люди! Какая же свадьба без любимой женщины и друга, который спит с твоей любимой женщиной?» – мысленно огрызнулся Эл.

А вслух объяснил немного туманно:

– Ну, день пока не выбрали…

Он снова устремился взглядом к Насте. А она так и молчала до сих пор, лишь смотрела, почти не моргая, изумлённо, словно не верила тому, что он несёт.

– Я прежде хотел… – Эл запнулся, мысль потерял.

Взгляды их схлестнулись. И не смог больше играть, удерживать в себе то, что как острый нож вскрывало сердце и грудь, наружу рвалось. Полыхнуло огнём в глазах, молнией грозовой. Выдал взгляд то, о чём язык молчал покорно.

«Твою ж! Ведь я к тебе приехал, дурочка, к тебе! – кричала душа сквозь обледеневшие от боли окна глаз, стучалась, билась, вопила. – Увидеть тебя хотел! Обнять тебя хотел! В глаза твои заглянуть! Неужели это всё? Неужели конец всем мечтам? Неужели всё, что было, забыто тобой так скоро? Ты выбрала его? Так скажи! Скажи в глаза! Скажи, что я не нужен тебе! Гони меня прочь! Только вот так не смотри! Зачем снова этими изумрудными оковами удержать хочешь?»

Ворон запоздало сообразил, что молчание затянулось, и поспешно добавил:

– … дела закончить.

Дела… Вот оно – единственное его дело, которое покоя не даёт. Спать не даёт, жить не даёт, душу вытягивает, с ума сводит.

Настя вздрогнула, покраснела и стыдливо отвела взгляд.

А Кайл, как и всегда, даже не заметил ничего, винишко разлил, кубки им с улыбкой протянул.

– Но вы уже всё решили?

– Решили, – подтвердил Эл, хотя это было не совсем так.

– Тогда давай за тебя! С новой жизнью!

– Спасибо, – хмыкнул Эл. – Рано ещё… Со старой надо прежде завязать. Я им пообещал, что вернусь, как только с прошлым своим разберусь.

Дэини отмерла, потянулась медленно к кубку, поданному Кайлом.

– Значит, тебя ждут в Сальваре? – задумчиво обронила она.

– Ждут. И ждали! – Ворон кивнул с грустной улыбкой. – Меня там ждали, Дэини. И радость была искренней. Пожалуй, так же, как и здесь…

– Я думала, Вириян никогда не… – Настя растерянно умолкла на миг. – Странно слышать такое.

Всё-таки это было обычное удивление, Эл. Удивление. И ничего больше. Оставь иллюзии!

Взгляд зелёных глаз потеплел, яркие губы украсила светлая улыбка.

– Но я очень рада за тебя, Эл! – это прозвучало искренне, и, наверное, поэтому, очень больно царапнуло по душе. – Мне теперь хочется, чтобы все вокруг были так же счастливы, как я!

Значит, всё-таки счастлива. И тебе того желает! Счастья тебе, Ворон! Не сдохни от радости такой!

– Поможет Всеблагая – так и будет! – ответил лёгким поклоном Эл, поднимая свой бокал. – Только прежде снова придётся руки замарать.

Ворон перевёл взгляд с Насти на полукровку.

Пора поведать рыцарю о приказе Совета избавить мир от Вальмары. Только вот Дэини об этом знать необязательно.

– Вот мы и добрались до третьей новости, – ехидно ухмыльнулся Ворон. – Но я бы хотел о ней с милордом Кайлом с глазу на глаз поболтать.

Эл честно не хотел втягивать во всё это Дэини…

Но… куда там! Ворон, ты, видно, забыл? Это же Рыжая!

Глаза засверкали, как у злой кошки, и началось.

– Ещё чего! У нас друг от друга секретов нет!

А Северянин, дурень этакий, ещё и потакать ей начал.

– Да, я всё равно ей всё выложу. Так что, говори сразу!

Ну, едрить твою, доверие у них! А ничего, что это доверие может стоить Насте её красивой рыжей головы?

С тяжким вздохом, Ворон попытался намекнуть полукровке, что есть вещи, о которых меньше знаешь – крепче спишь.

– Кайл, Дэини и так уже вызывает излишний интерес у некоторых наших с тобой общих знакомых. Ты же понимаешь, что её нельзя в это втягивать?

Рыжая аж ножкой притопнула в гневе.

– Так! Теперь я тем более не уйду. Это что ещё за тайны?

– Не томи уже… Говори, что случилось! – поддержал её Северянин.

Ну, сами виноваты!

– Ладно! – покорно кивнул Ворон. – Давайте тогда вспомним одну старую сказку!

– Сказку? – удивилась Рыжая.

И пришлось Ворону напомнить им о легенде, которую некогда рассказал Кайл, да только вот финал у сказки теперь был другой. Ведь первая летопись от сказочной версии полукровки значительно отличалась.

– … никакой поэзии: одни сухие факты, события, имена и места, – горячась, объяснял Эливерт. – Без всяких там украшательств! И звучит эта последняя фраза (про красоту, коварство и прочую ерунду) иначе. «Советник, плетущий сети коварства» и «опасная красота, что хранит в тени своей фальшь» на языке Древних два простых коротких слова – велэйн и вальмара. Вы уже сообразили, к чему я клоню?

– Пока не совсем, но мне уже как-то нехорошо, – подозрительно нахмурилась Рыжая.

Эливерт закатил глаза и выдал:

– К тому, что во всем виноваты проклятые менестрели! Два коротких слова превратить в две дурацкие цветастые фразы – ну как так можно? А ведь если прочитать без прикрас, всё обретает смысл. Погибла Вэйканарифь, но берегитесь! Породила она Велэйна и Вальмару. Их остерегайтесь!

Тут Настя снова удивила своей проницательностью – сразу ухватила суть.

– То есть, это имена?

– Да, радость моя! – гордясь её смекалкой, Ворон продолжил выкладывать то, что уже знал сам. – У чародейки было двое детей, отцом коих считали самого Владетеля Мрака. Но всё прозаичнее – им был Диввиан, которого Королевна Лэдрау принесла в жертву духу тьмы ради победы в последней битве. Деток своих она надёжно прятала где-то в глуши. Сына – в таинственных землях знойного Заюжья, а дочь – в горах Карсил.

Настя побледнела и отставила прочь кубок с вином.

– Так Моруварк был…

Что за чудо эта девчонка!

– …тем самым Велэйном, сыном Вэйканарифь! – договорил за неё Ворон, подтверждая худшие опасения.

Вот Кайл соображал медленнее.

– А дочь где же? – напрягся полукровка.

Эл в ответ только усмехнулся, и Рыжая побледнела ещё больше.

– Светлые Небеса, – ахнула она, – а мы чуть сами ей эту проклятую Чашу не вручили!

Эл кивнул коротко в ответ на ошарашенные взгляды друзей.

– Да, с Вальмарой мы все тоже хорошо знакомы.

Тут, как и ожидалось, Кайл заспорил – дескать, надо ещё всё проверить и доказать. Эл понимал его сомнения, у самого такие же мысли промелькнули поначалу. Да только уже всё было проверено и доказано. Но чтобы об этом говорить в открытую, Рыжую надо выпроводить.

– Дэини, завари мне чайку, пожалуйста! Будь добра! – неожиданно попросил Ворон.

И сначала она даже вскочила, как полагалось любезной хозяйке, но разве Настю так проведёшь. Сделав два шага, она резко развернулась, прострелив его гневным изумрудным взглядом.

– Никуда я не пойду! Говори при мне! Я хочу знать всё. Что за намёки? О чём или о ком я не знаю? Кайл мне всё равно расскажет. Мы же сказали – у нас нет тайн.

И что делать, как быть? Будь у него такое право – силком бы сейчас отсюда утащил. Но от Кайла такого не дождёшься – ему манеры не позволяют.

– Эл, я всё равно ей расскажу, – пожал плечами полукровка. – В самом деле, я не скрываю ничего.

– Да? – дёрнулся зло Ворон. – Так она и про Совет Девяти уже знает?

– Какой ещё Совет? – встревоженно нахмурилась Настя.

– На службе у которого мы оба состоим, – безжалостно выдал Эл, глядя в синие глаза Северянина.

В самом деле, сколько можно! Пусть знает, раз так хочет, может, хоть осторожнее будет. Как иначе Настю упредить, если она не знает, что ею интересуются?

По мере того, как Ворон рассказывал, что такое Орден Совета Девяти, как они туда угодили, и чем они, собственно, там занимаются, Настя с лица сменилась. Не ожидала такого! Особенно от него. Вроде вор, проходимец, и вдруг… Да и, от Кайла тоже не ожидала – у них же никаких секретов друг от друга!

Полукровка вяло вставлял в рассказ Эла свои подробности, всё больше скисая под гневным взглядом Рыжей.

Разумеется, она злилась, что они от неё всё это скрывали. Ворону даже в какой-то момент вступиться за Кайла пришлось. Но для Насти тот довод, что Орден – дело тайное, был совсем не довод. Ей было наплевать на их клятвы.

– Но мы же не чужие! Почему вы от меня-то скрывали?

Ворон вздохнул и терпеливо пояснил:

– Вот как раз по этой причине. Много будешь знать – не дадут состариться! Если бы милорд Данкалнау не начал к тебе такой интерес проявлять, я бы и сейчас не говорил ничего.

– А я тут при чём? – изумлённо уставилась на него Настя.

– А их, знаешь ли, интересуют всякие забавные зверушки, – хмыкнул Эливерт, – вроде нашей странной компании. Способности к магии, особые навыки, таланты. Орден за такими людьми охотится, выискивает. Вот Кайл – рубака, каких мало, и смешанная кровь. А я – везунчик. Сколько раз уже сдохнуть полагалась, а нет, никак! А ещё у меня связи по всему Югу. Тоже для дела полезно. Ну, а ты у нас из другого мира явилась… Редкость великая!

Ворон торопливо принялся рассказывать, что он наплёл Данкалнау, что Насте в Орден никак нельзя, что надо ей теперь на людях построить из себя дуру, чтобы Совет Девяти убедился в её бесполезности и никчёмности. Так постепенно добрался и до нового поручения милорда Данкалнау.

Настя, ясно-понятно, поинтересовалась, что это за распоряжение.

Эл вздохнул тяжко и выложил всё, как есть:

– Ах, Дэини, что хочешь получить, тем и плати! Всегда так. Цена жизни – жизнь. Совет Девяти крайне недоволен всем, что произошло. Вы уничтожили единственного, кого Лиэлид боялась. И магическое оружие сами ей едва не отдали. Теперь нам всё это и разгребать! Король собрался Лиэлид сделать официальное предложение руки и сердца, при всём честном народе, прямо на приёме герсвальдского посольства. Так вот… Этого не должно случиться! Лиэлид надо… убить.

Эл, ясно-понятно, не ждал от рыцаря восторга, и даже понимания не ждал.

Если уж он сам от приказа Данкалнау сперва взбеленился, то Кайл сейчас и вовсе…

Он же весь из себя благородный и честный. Рыцари, мать их, не приучены прекрасных дам на тот свет отправлять. По этой части больше разбойники… Вот и он, Ворон, Совету сгодился.

И всё-таки такого лица, как Северянин состряпал, Эл тоже не ждал.

– Помогать не прошу, Кайл, просто не мешай! – торопливо добавил Ворон, а то ведь рыцарь ещё решит, что он сообщника пришёл искать.

– Ты спятил? – зашипел полукровка (вполне ожидаемо). – Я клятву давал её защищать. Я тот, кто её оберегать обязан от таких как ты. Эливерт, зачем ты мне это сейчас сказал?

Да уж! Вот она, вся рыцарская суть… «Зачем сказал?» То бишь, если бы по-тихому пришил и никого не впутывал, то всё отлично. А раз сказал, теперь у него, бедолаги, на совести будет неспокойно. Вот и злится, и шипит.

Ладно, Эл тоже позлился сперва. А потом умишком пораскинул и понял, что проклятый старый милорд Данкалнау прав – уничтожить надо змеюку, пока она в силу не вошла, пока кровью всю Кирлию не залила. Об этом он сейчас и приятелю своему поведал.

– Ты клялся защищать миледи Лиэлид, фрейлину Его Величества, владетельную госпожу Жемчужных Садов. А я иду убивать Вальмару, распроклятую лэдрау, жаждущую уничтожить мир.

Не проняло! Кайл напыжился ещё больше, вскочил и надменно бросил с недоступных высот своего рыцарского благородства:

– А если она не жаждет никого уничтожать и порабощать? Ты хочешь себе купить новую жизнь, убив беззащитную женщину? Замечательно! Так чём тогда твоя новая жизнь от старой отличается? По-твоему, это справедливая цена? Твоя возможность спать спокойно, обзавестись семьёй и страха не знать, будет стоить жизни ей!

Ага. Так всё и есть! Справедливо обвинил. Очень. Одно только позабыл, что эта красотка далеко не голубка кроткая, а тварь безжалостная.

Эл даже отпираться не стал.

– Да, подло. Так ведь я сволочь и проходимец. Я Ордену затем и нужен – они своими чистыми ручками грязную работу делать не станут. А ты, рыцарь, лучше подумай о своей совести! Сколькими жизнями ты хочешь за твоё спокойствие заплатить? Ты слово давал, слово рыцаря, да? Так не нарушай его, спаси Лиэлид, предупреди, убереги – и совесть будет чиста! Но когда эта тварь дорвётся до власти и начнёт убивать, как её кровожадная мать, когда от руки её погибнут тысячи невинных людей, что скажешь ты тогда, друг? Чиста будет твоя совесть? Сколько жизней стоит твоя возможность спать безмятежно этой ночью и не мучиться от угрызений совести? – Кайл скис сразу, сел обратно, а Эл устало добавил: – Это надо сделать. По-другому нельзя.

Ворон натолкнулся на взгляд Насти и на время забыл про полукровку. В изумрудных глазах столько страха, растерянности, горечи. Ещё бы… Ведь казалось, что всё, худшее осталось позади.

Ну, что тут поделать? Он тоже мечтал о другом будущем…

– Но почему именно ты? – Настя готова была расплакаться. – Именно мы?

Эл пожал плечами:

– Мы эту кашу заварили, нам и расхлёбывать!

Кайл, ясно-понятно, не успокоился. Они ещё поспорили немного, насчёт того, можно ли верить Совету и их подозрениям – вдруг Лиэлид вовсе не чародейка. В разговоре снова ненароком Чашу зацепили.

Вот тут и открылось самое интересное и неожиданное.

Настя сразу сообразила, что Чаша и есть доказательство. Ведь из-за неё весь сыр-бор начался. Лиэлид на доблестную компанию героев взъелась именно после того, как они заветный артефакт ей не отдали. С тех пор она уже ко всем по очереди подкатывала, выпытывала, требовала, просила.

– Она и меня уже расспрашивала, – припомнила Рыжая, – и Даларда подсылала вызнать у нас, куда мы запрятали.

Эл только кивнул, поддерживая:

– Уверен, скоро и до мага вашего доберётся. А потом и до тебя, рыцарь!

– Уже, – Кайл вздохнул и опустил свои синие очи в пол.

– Что уже?

Эл в тот миг действительно не понял – знал бы, что дальше скажет полукровка, так лучше бы промолчал.

– Добралась, – буркнул рыцарь. – Два дня назад позвала к себе в покои. По очень срочному делу…

– И что хотела? – продолжал расспросы Эл, но Кайл не торопился ответить.

И тут Ворон увидел побледневшее каменное лицо Насти, и до него дошёл смысл туманной фразы Северянина.

– Да брось! – опешил Эливерт. – Неужто совращала?

Изумление его было столь велико, что он не сдержался и откровенно заржал.

– Н-д-а-а-а… Вся в мать! Та тоже знала единственный способ своего добиваться – всё через одно место…

Смех оборвался резко. Потому что Кайлу было невесело, а уж Рыжей – тем более. Элу показалось, что она сейчас в Северянина запустит кубком с вином или даже блюдом с мясом. В кошачьих глазах молнии сверкали, ураган бушевал.

Ох, а ведь, в самом деле, всё вышло случайно, Ворон и не думал, что разговор в такое русло свернёт.

– Да ладно вам! Ну, чего вы? – он честно попытался сгладить, что ещё можно было сгладить. – Ты же не поддался?

– Разумеется нет! – этот дурак синеглазый ещё и оскорбиться умудрился.

– Почему ты мне ничего не сказал об этом? – невозмутимо уточнила Дэини.

Так невозмутимо, что даже у Эла холодок по спине пробежал. Бедняга Кайл – кажется, вечер у него сегодня испорчен.

– А говорили – нет секретов… – не удержался от шпильки Эливерт, и тотчас умолк, пробитый насквозь зелёной вспышкой молнии.

Ладно, лучше он промолчит – пусть сами разбираются.

– Я подумал, тебе это неприятно будет знать.

Ясно-понятно… Что ещё Кайлу теперь остаётся мямлить? Вот дурак-то!

– Мне неприятно этого не знать. Неприятно, что ты это скрыл от меня, – возмущённо вспыхнула Рыжая, и надо заметить, вполне справедливо. – А как же доверие? Понимаешь? Я сейчас из-за этого так расстроена, а не из-за какой-то потаскухи.

– Прости! – вид у Кайл был такой, что стоило простить.

– Ну вот, устроил я тут, – Элу, и правда, неловко стало. – Я не хотел. Дэини, да ладно губки дуть! Он же устоял. Перед таким-то соблазном. Похвали лучше! На такую кралю не позарился… Это ж суметь надо!

– Да что в ней такого неземного? – возмущённо фыркнула Настя. – Подумаешь! Он не поддался. А ты бы поддался?

– Тьфу! Даже бы не посмотрел! – брезгливо скривился Эл.

Его эта шлюшка королевская даже тогда раздражала, когда он ещё правду про неё не знал, а уж теперь…

Слова Эла Насте по душе пришлись, а ещё больше – искреннее отвращение на его лице.

– Вот! Всё про Лиэлид так говорят, как будто на ней свет клином сошёлся! Хоть вы не такие… И сама она себя считает невесть кем. А может, вся её красота – это просто магия, чары лэдрау? Увижу – волосы повыдеру!

– Не-е-е, так нельзя! – торопливо встрял Ворон. – Пусть думает, что мы на её стороне, и не дёргается! Пока…

Глаза Насти вдруг заблестели азартно и хитро:

– Эл, а как ты её собираешься?

О, женщины! А ведь кто-то всерьёз полагает, что они добрее, милосерднее и слабее мужчин.

Да, конечно, мечом махать так остервенело, как разные воины-рыцари, они неспособны. Хотя случалось видеть и среди баб таких бойцов, что башку сносят за миг один, и как звать не спрашивают.

Но главное их оружие – коварство и беспощадность. Женщины могут быть самыми нежными, заботливыми и ласковыми по отношению к тем, кого они любят, но попробуй стать их врагом – и ты сразу узнаешь, что такое настоящая бессердечность. Не дрогнет, не пожалеет, не простит!

Вот Дэини – ведь когда-то она, как и все прочие, была очарована этой золотой змеей Лиэлид, а сейчас на полном серьёзе обсуждает с Элом, как надежнее спровадить стерву за Грань Мира. Отравить или издали застрелить. Переживает, ясно-понятно! Настя ведь помнит, на что был способен братец Вальмары. Он их там, во дворце королевском, на Севере, едва всех не положил, пока одолели.

– Стрела с ядом! Вот это действительно идеально, – внезапно озарило Рыжую.

А, что… Действительно, идеально!

У Кайла аж лицо перекосило от её заявления. Что, рыцарь, не ожидал от своей «прекрасной дамы» таких разбойничьих замашек? Плохо же ты знаешь свою женщину. Может, потому, что никакая она не твоя?

Вытаращив свои ослепительно синие глаза, Северянин ошалело покачал головой:

– Я этого не слышал! Дэини, давно ли ты Лиэлид в лицо улыбалась? А теперь заговор строишь?

– А не будет на чужих мужчин вешаться! – вздёрнула носик Рыжая.

Ты ж моё солнце! Вот разве найдётся ещё одна такая женщина?

Эливерт поспешно отхлебнул вина, чтобы спрятать за кубком довольную усмешку.

– А ты, значит, против нас пошёл, друг-рыцарь? – лениво поинтересовался Ворон.

Спросил вроде в шутку, но Кайла изучал пристально – надо понимать, что в голове у этого молчуна.

– Не знаю, – судя по всему, действительно не знает – даже жаль немного рыцаря, не привык он к такому нелёгкому выбору. – Я так быстро союзников во враги записывать не умею. Я пока не готов в этом участвовать. Ты же не денег просишь одолжить, Эливерт – ты убить просишь!

Эл сразу посерьёзнел и поправил значительно, подчеркнув голосом самое важное:

– Убить не прошу. Хотя от помощи в этом деле я бы не отказался. Я понимаю, что ни ты, ни Далард на это не согласитесь. Но ты можешь нападение предотвратить. Чутье подскажет, опыт… Всё испортишь. Вот потому и прошу – не вмешивайся, когда настанет этот час!

– Далард… – осознание ужасом промелькнуло в глазах полукровки. – А что будет с ним?

Да, о Первом рыцаре Ворон тоже уже думал не раз. Вот кого действительно жаль! Хоть близкими друзьями они так за время похода и не стали, но чисто по-человечески его невыносимо жаль. Только кто же виноват, что его угораздило влюбиться в тщеславную злобную чародейку!

– Хреново с ним всё будет. При любом раскладе – хреново, – со вздохом признал Эл. – Хоть умрёт Лиэлид, хоть за короля выйдет, хоть станет новой Вэйканарифь. Тебе напомнить, как её мамаша со своими любовниками поступала? Может, мы жизнь спасём твоему другу, если его от этой гадины избавим.

Утешение было, ясно-понятно, так себе, но хотелось что-то ободряющее сказать напоследок.

Кайл помрачнел ещё больше, Настя печально притихла. Кажется, Эл окончательно испортил их милый вечер. Не сказать, что он это планировал, но сожалеть об этом точно не будет.

Нет, он не собирался нарочно делать какие-то подлости, чтобы рассорить влюблённых голубков, но чуть-чуть подпортить кровь Кайлу – имел полное право.

Однако на сегодня хватит с них, и с него. Держать лицо и улыбаться, когда хочется выть, это тоже не так просто.

– Ладно, я тебя не тороплю, – Эл поднялся, собираясь прощаться. – Думай, Кайл, думай! Совесть у каждого своя. Никто за тебя выбор не сделает.

Полукровка промолчал, задумчиво потирая лоб.

– Да, ещё… Про Чашу эту… – Эл внезапно передумал уходить, обернулся на Кайла – ещё раз решил о важном предупредить, а то ведь у этого дурака бесхитростного хватит ума всё рассказать Совету. – Орден не знает, где она. Догадывается, что её нашли, но у кого она, не знает. Кайл, спрашивать будут точно – не говори им! Я знаю, что ты врать не умеешь. Но ты очень постарайся! Девять тоже об этой штуке мечтают. Какая им всем в ней корысть, не знаю и знать не хочу, но отдавать её нельзя!

– Да она бесполезная совсем, – успокоила Дэини. – Я её пыталась оживить, даже кровью пыталась. Не вышло. Моруварка разорвало в клочья. И никто теперь не сможет это сделать.

Эл усмехнулся – ему бы такую уверенность. За бесполезной игрушкой так охотиться не будут.

– Ты ещё не знаешь Совет Девяти, радость моя! – хмыкнул Ворон. – Кто их разберёт, что они могут? Но проверять не станем… Чашу мы им не отдадим. Хрен им, а не Чашу! Должно быть у нас хоть какое-то преимущество?

Окинув долгим прощальным взглядом Настю, Эл всё-таки решил, что пора уходить.

– Пожалуй, пойду я… Уж простите, что испортил такой тёплый погожий вечер!

Настя подхватилась провожать, заверила искренне, слегка смутившись:

– Да что ты! Мы были рады тебя увидеть! А это всё… Ну, ты-то тут при чём?

Кайл тоже поднялся, пошёл следом на крыльцо.

– Ты ещё приходи, Эл! – зазывала Дэини.

На крыльце остановились, ещё раз обнялись. Сумерки уже накрывали уютную тихую улочку.

– Обязательно приходи! – в который уж раз повторила Настя. – Мне днём скучно. Погулять сходим!

Кайл кивнул согласно, поддержав её идею. А Ворон промолчал, лишь нервно сглотнул – да уж, то есть, ему практически благословение сейчас дали, разрешили являться в этот дом в любое время, и даже в отсутствие хозяина.

«Опрометчиво, дружище Кайл… На войне как на войне! Может, ты и доверяешь Насте безоговорочно… Но я тебе ничего не обещал, и при случае теряться не буду».

Она сказала, что счастлива. Счастлива, здесь, с ним. Но ведь всё может измениться… Всё ещё может измениться.

А Кайл вдобавок решил про гостеприимство вспомнить…

– Ты где остановился, кстати? – неожиданно поинтересовался рыцарь. – А то у нас комната свободна…

Элу очень захотелось ответить матом на такую любезность.

Действительно… А почему бы ему здесь не погостить?! А по ночам можно потихоньку подползать к двери их спальни и слушать, как он там его девочку… Проклятье!

– Нет, спасибо! Неловко как-то… – Эл очень постарался, чтобы улыбка не напоминала оскал, но вышло, пожалуй, не очень. – Я тут рядом, в двух кварталах. Постоялый двор «Под радугой». Тоже забегайте в гости!

– А… знаю, – кивнул полукровка.

Но Ворон уже не слушал, торопливо спускаясь вниз по ступеням.

– Так я тебя завтра жду! – долетел в спину её звонкий окрик.

Эл обернулся, махнул рукой, улыбнулся… Искренне, тепло, нежно.

Он придёт. Конечно, он придёт. И будет приходить. Куда угодно и когда угодно… Пока она будет ждать.

– Договорились! – кивнул Ворон. – Светлой ночи!

– Светлой ночи, Эл!

И он пошёл прочь, больше не оглядываясь, но улыбаясь, улыбаясь тихо и нежно, всё дорогу до трактира. И даже пить расхотелось… А ведь собирался, вернувшись от них, налакаться в хлам.

– Он с ней спал…

– Кто с кем? – ничего не понимая, нахмурился Эливерт.

– Кайл, – Дэини, не отрываясь, смотрела на воду, – с Лиэлид.

Прогуливаясь по Старому Городу, любуясь осенними яркими красками, они приостановились на мосту через Киру, смотрели на неспешное движение реки, на проплывающие в ней золотые листья. И Эл, наконец, решил допытаться, что случилось.

Настя сегодня была сама не своя. Она встретила его радушно, как и вчера. Но тёмные грозовые тучи в прекрасных глазах он сразу углядел. Она ждала его и с удовольствием приняла приглашение прогуляться.

И вот они бродили по уютным улочкам Старого Города, болтали о всякой всячине, как будто и не было разлук, тревог, заговора и этой нелепой ситуации, в которой он был вынужден делить свою любимую женщину с другом. Но при этом Эливерт видел, что Настю что-то гложет.

У него тоже на сердце было странно. От её улыбки, от того, что рядом, так теплело внутри, словно лето красное вернулась, а не осень наползает. Но пульсировала даже сейчас в сердце тёмная горечь, как нарыв, тянула и мучила – «Не твоя она! Не твоя! Не твоя!».

Ворону так хотелось примчаться к ней, едва рассвело, что с трудом дотянул до полудня – уговаривал себя, заставлял выждать немного. Но не высидел в трактире – как только понял, что Кайла точно уже дома нет, так и сорвался.

И вот теперь такая заявочка с её стороны, что Эл дар речи на мгновение потерял.

Настя повернулась к нему, на бледном лице изумрудные глаза сияли злым огнём.

– Представляешь? Сам мне вчера и признался, – она от досады скривилась, – что у них роман был. Давно. До меня ещё. Сразу после войны. Но, видимо, для этой твари честолюбивой он оказался недостаточно хорош… Ей же короля подавай! Ну, или хотя бы по-настоящему знатного милорда, вроде Даларда, а не бастарда-полукровку. Любовь закончилась быстро. Но он, цитирую: «не может причинить ей зла». Чудесно, правда? Она его бросила, ушла к его другу, а он ещё и до сих пор считает, что должен её защищать! По-твоему, это нормально?

– По-моему, нормально, – усмехнулся Эл.

Интересно, она сама-то осознала, что сказала.

– Не будь такой лицемерной, моя дорогая! – продолжил издевательски улыбаться Ворон. – Всех нас можно в чём-то упрекнуть. Но сейчас речь о другом. Я и так подозревал, что Кайл эту затею с покушением не одобрит. Но… раз он ещё и трепетные чувства к своей бывшей подружке по сей день питает, это всё усложнит ещё больше.

Глаза Насти грозно сверкнули.

Но Ворон продолжал размышлять вслух, подводя итог:

– Значит, Кайл нам в этом деле не помощник… Жаль! Ладно, обойдёмся. Сдать не должен, и то хорошо.

Дэини, ясно-понятно, меньше всего об этом думала. И надо бы что-то сказать утешительное, но на языке вертится только ехидное.

Он всё-таки попытался немного её подбодрить:

– А ты чего так расстроилась? Он ведь тебе не изменял. Или ты надеялась, что ты у него первая? Это всё было давно и неправда. Задолго до тебя. И, кстати, я об этом предупреждал ещё на балу в Жемчужных Садах.

– Ты говорил, что это только сплетни, – вздохнула Рыжая.

Эл насмешливо фыркнул в ответ:

– Дэини, ну, я ведь при этом не присутствовал. Как я мог утверждать наверняка?

Ворон сейчас меньше всего хотел говорить про полукровку, но её эти мысли никак отпускать не желали.

– Представляю, что у него сейчас на душе творится… – печально хмурясь, продолжила Настя, вертя в пальцах кленовый лист, огненно-рыжий, как её волосы. – Почему она? Вот ты бы смог убить женщину, с которой у тебя любовь была? Убить свою бывшую…

Эл понимал, что это просто философские размышления. Но его всё равно покоробило от её слов. Аллонда, голубка белокурая, сразу припомнилась. Ведь он хотел её убить, хотел. А вот смог бы или нет – так и останется вечным вопросом. И Эл был весьма благодарен Светлым Небесам, что проверить это ему не удалось.

Но сейчас он развернулся от реки к Дэини и бросил с лёгким вызовом:

– Я даже собирался! Собирался одну пришить, если ты помнишь… Не успел просто.

Настя только рукой махнула – дескать, что за глупости ты говоришь.

– Да её надо было! Я бы на твоём месте тоже Аллонду убила.

Вот так! Да, женщины, женщины…

Настя снова отрешенно смотрела на реку, тонула взглядом в тёмных, мутных водах, а разумом – в тёмных, мутных мыслях:

– Я про другое… За просто так. Понимаешь? Убить ту, которая тебе лично ничего плохого и не сделала. Кого-нибудь ещё из твоих женщин, смог бы?

Короткое молчание, а дальше фраза, от которой у Эла холодок по спине пробежал.

– Меня. Меня, смог бы?

Ворон смотрел на неё так, что должен был уже дыру взглядом просверлить. Это что, вообще, за вопросы такие? Она в своём уме?

– Дэини, ты это серьёзно сейчас?

Он всё ещё надеялся, что это глупая шутка. Как ей в голову могло прийти, что он на неё может руку поднять? Да никогда такому не бывать!

Настя пожала плечами смущенно, но продолжила этот странный допрос:

– Конечно серьёзно! Ну… Если бы так надо было, смог? Очень надо! Такой выбор. Не знаю… Чтобы мир спасти! Вот или я, или мир!

Вот же дура рыжая! Да как можно!

Он внезапно оказался так близко – сам не понял, когда успел, развернул её и прошипел прямо в лицо, едва не коснувшись побледневших губ:

– Да на хрена мне спасать мир, в котором тебя не будет?!

Ярость накрыла, боль обожгла, а ещё желание сжать её сейчас в своих руках, впиться в губы, не обращая внимания на весь этот проклятый мир, который она так жаждет спасти. Чтобы раз и навсегда поняла и запомнила, что для него по-настоящему важно!

Как можно так играть с ним? Зачем? За что? Неужели она не понимает, что делает?

Наверное, она поняла. Побледнела, дыхание сбилось, опустила глаза. Сама испугалась того, что спросила. И ответа его испугалась. Потому что поняла, что за каждым этим словом прячется.

Он отвернулся к реке, пытаясь прийти в себя, унять дрожь и не смотреть на неё таким голодным взглядом.

Напряжённая тишина разделяла стеной.

Эл усмехнулся, взяв себя в руки, боднул её шутливо плечом.

– Прости! Я больше так не буду, обещаю! Сама виновата. Зачем такое спрашивать?

Она покосилась на него, всё ещё настороженно.

Тут как раз несколько веселых разряженных парочек мимо прошествовало, пока она на них отвлеклась, гроза чуток развеялась.

Эл снова смотрел на реку, как и Настя. И молчание больше не угнетало.

Но горечь, оседавшая внутри как пепел, так и просилась на язык.

И Ворон не утерпел:

– Кайл-то, видишь, какой молодец! Честный малый. Ничего не скрывает. А ты про нас тоже ему рассказала?

Настя насупилась ещё больше, буркнула, не поднимая глаз:

– Нет.

Эл усмехнулся язвительно, снова припомнив, как они вчера ему десять раз за вечер повторили, что у них секретов нет друг от друга.

«Нет, солнце моё, секретов у вас целый воз, да ещё сундук в придачу. Слишком хотите быть хорошими в глазах друг друга. Конечно, это же Кайл, рыцарь Кайл! Для него ты хочешь быть прекрасной дамой, идеальной со всех сторон. А вот я люблю тебя настоящую, мне нужна ты – а не та, кем ты хочешь казаться».

– Я так и думал, – уже почти спокойно хмыкнул Эливерт. – Правильно. И не говори! Мужики такого не прощают…

Он видел, как она нахмурилась, задумавшись над его словами. Печальная складочка пролегла меж бровей.

«Но я бы простил… – мысленно добавил Ворон. – Я бы всё на свете тебе простил. Я бы про Кайла даже не вспомнил ни разу. Верните мне её, Светлые Небеса! Дэини, свет мой, солнышко моё рыжее, вернись ко мне, вернись! Услышь меня! Услышь сейчас! Вернись!».

Ещё мгновение, и он это скажет вслух…

Вот рухнет немедля перед ней на колени, вцепится, как дитя хватается за материнскую юбку, и станет умолять, захлёбываясь слезами и соплями.

– Пойдём купим твоих любимых орехов! – поспешно предложил Ворон и улыбнулся так, что и она улыбнулась в ответ.

В её зелёных глазах снова сияла безмятежная светлая радость. Вот и чудно!

Хочешь видеть эти глаза и дальше, Ворон, тогда держи себя в руках! Ещё разок сорвёшься, и она станет тебя избегать и больше на порог не пустит. Хочешь быть рядом – убей свою надежду. Самому легче станет. Иначе однажды ты потеряешь свою Рыжую окончательно…

Он видел её каждый день. Иногда заявлялся днём и утаскивал гулять по Кирлиэсу.

Порой заглядывал в гости вечерком, когда Кайл уже возвращался с королевской службы, и они ужинали все вместе. Сидели за одним столом, вспоминали о прошлом, спорили о будущем.

Спустя несколько дней Эла уже почти покинуло навязчивое желание свернуть полукровке шею. И даже удалось вспомнить, что Кайл всё-таки в некоторой степени его друг и соратник. Они через многое прошли вместе. И ревность ещё не повод об этом забывать.

Ярость утихала. Не проходила, ясно-понятно, но больше не мешала жить.

Как утихало и другое безумное желание – поймать Настю где-нибудь в углу, чтобы некуда было сбежать и спрятаться, знойными поцелуями разжечь костёр угасшей страсти, нескромными ласками в памяти её воскресить то, что так легко забыла. А потом спросить, глядя прямо в глаза: «Так, в самом деле, он тебе нужен, а не я?».

Не время сейчас выяснять все эти непростые вещи. Сейчас ему о другом надо думать. О поручении Данкалнау голова болеть должна. Может статься, что это поручение станет для Ворона последним. Если он попадётся на этом, то и вопросов Насте уже задавать не придётся.

Всё решится само собой. Женой ему станет виселица.

Эл наведывался в Орден Совета Девяти почти так же часто, как и к Рыжей. И пока все планы заговорщиков сводились к тому, что покушение стоит осуществить после приезда герсвальдского посольства, во время торжества по поводу подписания мирного соглашения.

Это большое событие для Кирлии. Для простого народа тоже устроят праздник, людей будет всюду много – значит, будет проще подобраться к фаворитке короля и проще затеряться в толпе.

Милорд Данкалнау был уверен, что во время этих торжеств король Кенвил и объявит Лиэлид своей невестой и будущей королевой Кирлии, поэтому стоило поторопиться с решительными действиями и предотвратить нежеланный исход событий.

Время от времени до Эла вновь допытывались по поводу Насти, но он держал удар, как рыцарь, закованный в броню, и продолжал утверждать, что этой дуре в их тайном обществе не место.

– А маги Чёрных Земель? Что-нибудь узнал про них? – хмурился старый эстиец. – Я хочу видеть милорда Кристайла нашим союзником.

– Мне нужно время, – с трудом сдерживаясь, чтобы не нагрубить, качал головой Ворон. – Вы же понимаете, что тут нужен особый подход, а мне даже познакомиться ещё с этим Хозяином не удалось.

В один из погожих осенних вечеров посыльный Данкалнау нашёл Эла в его уютном трактире «Под радугой» и предал короткую записку: «Немедленно ступай к Рыжей. Там сейчас нужные нам гости».

Проклиная старого владетеля Эстиу, Ворон бросил незаконченный ужин и отправился в особняк Кайла.

Его встретила эрра Гасул, домоправительница Кайла. Встретила весьма любезно, хотя поначалу она смотрела на Ворона как на лютого врага. Оно и понятно, пожилая женщина Северянина любила как родного сына, и ей явно не нравилось, что какой-то чужой мужик повадился в гости к его возлюбленной захаживать, покуда хозяина дома нет.

Но Элу эта милая старушка сразу понравилась, и он довольно быстро завоевал её сердце. А теперь она специально для него частенько стряпала пироги с яблоками.

Сейчас она с порога доложила, что нынче в доме гостей много, и велела Элу идти сразу в сад. Все снова собрались на уже знакомой «скамейке для разговоров».

Ворон ещё издали оценил статную фигуру того самого белоголового мага. Он, даже сидя, умудрялся выглядеть статным и горделивым. А контраст белых, с лёгким серебристым отливом, волос и чёрных одежд придавал его облику нереальности.

Сестрица мага сидела в кресле напротив. И, если он казался слегка нереальным, то она представлялась и вовсе неземной – дивный сон, звёздный свет, ночная грёза, случайно заглянувшая в сад к Дэини. Тайлли Ворону до этого доводилось видеть лишь в его видениях, но в реальности она оказалась ещё прекраснее и нежнее. Поистине удивительное создание…

Только вот для Эла вся эта дивная красота меркла сейчас при взгляде на рыжую девчонку, что улыбалась, заметив его, спешащего по дорожке сада. Никого нет на этом свете прекраснее, чем та, которую выбрало сердце.

– Добрый вечер! Милорд, миледи! – Ворон почтительно поклонился. – Я – Эливерт, если кто не знает. С вами, миледи, мы ещё не встречались, хоть и наслышан весьма. А с вами виделись, но…

– В прошлый раз вы были не так разговорчивы! – Кристайл ухмыльнулся довольно дерзко, смотрел пристально, с любопытством.

У Эла сложилось впечатление, что маг его тоже изучает. А ещё, кажется, его здесь ожидали. Наверное, Настя успела поведать о возвращении Ворона в столицу.

Определённо, Хозяину Кристалливора Ворон был любопытен. А Эливерт, окинув мага беглым взглядом, мгновенно понял, что тут не стоит вести какие-то игры и притворяться. Этот «красавчик» ценит дерзость, смелость и прямолинейность. Собственно, всё то, что есть в самом Хранителе Чёрного Кристалла.

Скопировав насмешливую ухмылку Того, Чьё Сердце – Камень, Эл нагло заявил:

– А может мне просто не хотелось разговаривать? В прошлый раз вы мне показались заносчивой скотиной…

Настя закашлялась.

А Кристайл расхохотался и не остался в долгу:

– А вам не показалось! Эрр Эливерт, теперь у вас будет возможность в этом убедиться. Дэини любезно пригласила нас на совместную прогулку. Так что мы сможем узнать друг друга получше. Я умираю со скуки в этом тухлом королевском курятнике! И с удовольствием послушаю какую-нибудь забавную историю. Например, о том, как выбраться из Бездны. Или как выжить, свалившись в Лидонское ущелье.

Итак, Эл не ошибся. Определённо, этот парень ему нравился всё больше.

– О, рассказывать я умею, – с лёгким поклоном улыбнулся Эливерт в ответ. – И послушать тоже не прочь. Например, о том, как порвать на куски лэдрау. Вдруг пригодится…

– Не дай-то Светлые Небеса! – отмахнулся Кристайл всё ещё весело. – Но в этом мы всегда рады помочь. Так может, сразу обойдёмся без всяких титулов и «вы»? Просто Крис и Тайлли.

Что ж, всё пока идёт даже лучше, чем хотелось. Ворон решил, что юлить не стоит, надо к делу переходить. В том, что его поймут правильно, у Эла сомнений не осталось.

– Согласен. Просто Эл, – он снова поклонился слегка. – А от помощи, кстати, не откажусь. Вам Дэини ещё не поведала последние новости столицы?

– Эл, разве можно так, с порога?

Настя скорчила жуткую гримасу, надеясь, очевидно, что Эл испугается и заткнётся. Но его, ясно-понятно, это не остановило.

– А что тянуть? Разве тут есть те, кому мы не доверяем?

Кристайл сразу с лица сменился:

– Так, так… Дорогая, у тебя от нас тайны есть?

– Конечно нет! – щеки Насти вспыхнули румянцем.

– Дэини, я уверен, мы друг друга поймём, – Эл лукаво ей подмигнул и, кажется, она немного успокоилась.

А Крис и Тайлли уже ждали, что же будет сказано дальше.

– Мне нужна ваша помощь! – обратился к ним Ворон. – Будет нужна. Очень скоро.

Настя шумно вздохнула и подскочила с места.

– Раз так, выкладывай всё! А я пойду, придержу эрру Гасул на кухне, а то ещё услышит что-нибудь для её ушей непредназначенное.

И Рыжая исчезла в доме, а Ворон с улыбкой посмотрел на её необычных гостей.

Разговор предстоял важный и сложный.

Странные сны вновь одолели Эливерта.

Чаще всего снился тот вечер, когда Эл познакомился с магами. Обрывки их разговора, догадки, замыслы и самое яркое впечатление – пророчество красавицы Тайлли.

В какой-то момент, когда Крис обеспокоился тем, что Лиэлид может навредить его любимой северной королевне, сестрица мага вдруг заговорила напевно и зловеще, глядя при этом прямо перед собой невидящим взглядом.

Эл видел тогда такое первый раз, и, надо заметить, впечатление это произвело на него яркое.

– Зачем ей Эриледы жизнь? Когда ей нужен хаос! Людская жизнь мелка, для той, что миром жаждет править, – вещала белокурая пророчица. – В крови утонут земли Севера и Юга, когда убьёт лэдрау венценосного супруга и обвинит Герсвальд путём коварного подлога. Поднимет бунт она, разворошит осиное гнездо. Народ восстанет на призыв о мести, и вспыхнет вновь пожар войны, сражений. И будет править чародейка там, на поле брани! Окутанные лживой сетью этой, присягнут все земли на верность королевству тьмы и страха. Как мать коварна, как луна двулика, змеиный яд в её устах медовых. Остановить её из вас способен каждый… Но кто отважится? Да, кто не побоится? Развейте тьму, иначе мир погибнет! Развейте сами, или придёт Пламя!

От её срывающегося голоса у Эла по спине мурашки побежали. Но он просто ещё не знал, что последует за этим… Не знал, что следующее пророчество Кристайллины будет предназначено лично ему.

И вот теперь почти каждую ночь, ему снилось, как сестра владетеля Кристалливора поворачивает жуткое, застывшее лицо, пустой мёртвый взгляд упирается в него, и с прекрасных бледных губ слетает:

– Тяжела дорога к радуге… Огонь я вижу. Опасайся огня, Ворон, опасайся! Огонь опалит твои крылья, огонь выжжет твою душу, огонь отнимет самое дорогое. И дождь из слёз прольётся, горький, будто пепелище. Не сдавайся! Лети! В самый тёмный час отчаяния вспомни слова мои – грозы стихают, даже самые лютые грозы! И тогда в небе загорается радуга… Дождись свою радугу, Ворон! Верь!

Сказала, как прокляла, и в обморок упала.

Пока брат её в чувства приводил, Настя виновато объясняла, что, когда на Тайлли находит, она и сама не ведает, что говорит, и не помнит потом, да и напугать никого не желает, ясно-понятно.

Но Эла проняло тогда, сильно проняло. Он, конечно, вида не подал…

В ответ на хмурое заявление Криса: «А вот насчёт тебя, я не очень понял. Какие грозы, какие радуги?», невозмутимо заявил:

– Зато я понял. Нескоро ещё, стало быть, мне жизнь мирная и счастливая светит.

Тогда они про это зловещее предостережение быстро забыли и переключились на обсуждение первого пророчества, лишь подтвердившего все их опасения – выходит, Лиэлид действительно метит на трон и войну развязать хочет. Да такую, что по сравнению с ней прежняя – просто детская забава.

И Дэини даже вспомнила, как однажды у Тайлли было видение про трёх дев: светлую, тёмную и огненную. Настю вдруг осенило, что тогда речь тоже шла о Лиэлид, а ещё о королевне Герсвальда.

А ещё… о ней самой. Только вот уразумела это Рыжая только с подсказки Эла.

– Смотрите, – горячилась Настя, торопливо объясняя свою мысль, – одна тёмная, но, на самом деле, в тени её свет. Это Эриледа. Мы её врагом считали, а вышло, что она союзником стала. Ты в её тени свет отыскал, понимаешь? Чары злые снял, а под ними – она настоящая, светлая.

Дождавшись согласного кивка Кристайла, Дэини продолжала дальше.

– А вторая, будто бы свет – это Лиэлид, Вальмара. На первый взгляд сама добродетель, но это маска. Если уметь видеть – в тени её тьма. Это зло, которое она в себе скрывает. Понимаете теперь, что за тень?

– А третья, которая их судит? – поинтересовалась Тайлли.

Кто такая – третья, никто не знал. Пока Эла не угораздило попросить озвучить всё пророчество ещё раз.

«…Дева Огня. Имя Ей Судьба, имя Ей Огонь, имя Ей Жизнь, имя Ей Смерть. Она вершит Суд. В руках Её Весы. И глаза Её закрыты – Она зрит сердцем. У Девы Огня – тени нет. Ибо тень Её – свет, и свет Её – тень. Тень Её в иных мирах. На Звёздную Тропу пала, и на Светлые Небеса вознеслась, и в Бездну опустилась. В тени Её – Огонь. Пламя и есть Её тень. Тень её – Гибель и Спасение, Жизнь и Смерть.

В руках Её Весы, и Она судит. И обратится свет в прах, если Она ошибётся. И обратится тьма в прах, если Она сделает верный выбор. Взывай к Благословенной, о, несчастный мир, ибо Суд грядёт, и скоро сделает Дева Огня выбор свой!»

И ведь никто не понял даже теперь! Или для Ворона всё было так очевидно, потому что «огонь» для него всегда был больше, чем очаг или костёр. Огонь жил в его снах слишком давно. Как и та, что пришла из этого пламени и спасла от гибельных, хищных языков.

Эл покачал головой, ухмыльнулся:

– Дева Огня… И кто же эта Третья? Да-а-а, остаётся только гадать! Дэини, а как тебя леснянки называли?

Ответом стала удручённая тишина.

– Рыжая, у вас зеркало в доме есть?

– Есть, – растерянно кивнула Настя.

– Сходи, посмотрись в него! – устало вздохнул Ворон.

Итак, с пророчества разобрались, с магами связи наладили.

В тот же вечер Ворон вызвался проводить новых друзей до королевского дворца, а по дороге предложил устроить им встречу с Советом Девяти. Всех секретов, ясно-понятно, не раскрыл, но намекнул так, что смог заинтересовать.

За Кристайла Эл не переживал так, как за Настю – этот в рабство к Данкалнау не попадёт. На него, где сядешь, там и слезешь. Слишком высокого полёта птица, чтобы Совет его приручить смог.

Ещё запросто так может получиться, что вскоре сам Кристайл и его одарённая сестрица будут всем Советом Девяти заправлять. Эл в глубине души на это даже надеялся – очень ему хотелось, чтобы кто-то любимым Старейшинам Совета насолил и нос утёр.

Любопытства в маге было больше, чем здравомыслия.

Этим многие долгожители страдают. Когда у тебя сотни лет впереди, а ты уже всё повидал, жизнь порой становится скучной. Ворон на своей шкуре такое, ясно-понятно, не испытывал, но предполагал, что бессмертными движет. Он видел, что Крис к любым опасным затеям относится как к веселому приключению. Хоть одно из прозвищ этого парня звучало как «Тот, Чьё Сердце – Камень», Элу казалось, что ему больше подходит его титул «Тот, В Чьих Жилах Огонь».

Владетель Кристалливора сразу согласился и в заговоре против Вальмары участвовать, и с Данкалнау встретиться. Хороший союзник в таком деле, очень хороший.

Да и, чисто по-человечески, Владетель Чёрных Земель Ворону нравился.

Словом, всё складывалось пока весьма удачно.

И лишь по ночам Ворон просыпался и вскакивал, когда снова и снова пугающий, безжалостный голос Тайлли зловеще шептал:

– Опасайся огня, Ворон, опасайся! Огонь опалит твои крылья, огонь выжжет твою душу, огонь отнимет самое дорогое. И дождь из слёз прольётся, горький, будто пепелище…

– Так что там с этой девчонкой? – особо пасмурный вид Данкалнау сегодня не предвещал ничего хорошего.

– С какой? – невозмутимо уточнил Ворон, прекрасно понимая, что этим взбеленит старика ещё больше.

Данкалнау даже ничего не сказал, только посмотрел так, что валят дурака сразу расхотелось.

– Милорд, я раздобыл вам двух могущественных магов в союзники, – развел руками Эл, – а вы всё никак не выбросите из головы эту смазливую дурочку…

– Значит, Инсфирь была права, – поджал губы Старейшина Совета Девяти. – Толку от тебя здесь не больше, чем от Кайла.

– О чём вы? – насторожился Ворон.

– Да о том, что с этой иномирянкой никакой помощи нам от тебя не дождаться, – вздохнул разочарованно старик. – Я же просил тебя уговорить её по-хорошему. Придётся по старинке… Бериана к ней отправлять.

– Да вы чего! Только не этого урода! – не на шутку встревожился Эл. – Ему же только волю дай, он все кости переломает. Ну, сказали бы конкретно – веди! Я бы уже привёл…

– Не переживай, – махнул рукой Данкалнау, – ничего он ей не сломает. У него чёткий приказ – доставить в целости и сохранности, и, желательно, без увечий.

– Чтоб вам… Отмените приказ! – подскочил Эливерт. – Я сам её притащу, сегодня же. Только не пойму, на хрена оно вам надо?

– Не надо никого никуда тащить, – раздался надменно-ледяной голос позади. – Миледи Дэини вот-вот будет здесь. Бериан уже в пути.

Ворон с ненавистью уставился на Инсфирь, сияющую в сумраке подземелий Ордена как дневная луна. Её сопровождал ещё один из Девяти – милорд Тас из Валиора, неприметный мужичок в годах, обманчиво улыбчивый, любитель хорошо поесть и выпить.

– Не будем об иномирянке… – вернулся к прерванному разговору Данкалнау. – Вот смотри!

Эливерт честно пытался смотреть на карту на столе эстийца, но в голове только одна мысль звенела набатом: Дэини притащат сейчас сюда, и чем это для неё обернётся – неизвестно, но точно ничего хорошего ждать не стоит.

– Официальное чествование посольства Севера будет проходить здесь, на Площади Девятизвездья, в полдень. Сам понимаешь, сюда простых смертных не пустят, да и все рыцари короля тут соберутся. Даже и пытаться не стоит. А вот до полудня будет Праздничное Шествие. Самые именитые приглашённые Его Величеством гости проедут по улицам Дворянского квартала. Лиэлид, разумеется, тоже. Её кортеж будет двигаться вот по этой улице. У тебя два дня ещё на то, чтобы осмотреть тут всё и выбрать самое удачное место, где совершить нападение.

– Милорд Кристайл? – уточнил лаконично Эл.

– Официально он будет сопровождать королевну Эриледу и находиться в её эскорте, но не зря же он все эти дни так трудолюбиво учился с лёгкостью пользоваться порталами. Успехи определённо есть. В момент покушения он займёт своё место рядом с тобой и придёт на помощь, если вдруг что-то сорвётся у тебя. Сам понимаешь, случиться может всё, что угодно, а ошибаться нам нельзя. А потом он уйдет обратно через портал. А ты будешь уходить по крышам.

– А если отсутствие милорда Кристайла в свите Её Высочества заметят? – нахмурился Эл.

– На то он и маг, чтобы этого не случилось, – хмыкнул Данкалнау. – Миледи Кристайллина прикроет его какой-то хитрой иллюзией.

– Не верю я в эту магию… – поморщился Эливерт. – Вдруг что-то…

– Вот потому там и будешь ты, с ядовитой стрелой и надёжным арбалетом, – перебил его старый эстиец. – Маги – это на всякий случай. И ты уж постарайся, дорогой! От этого не только твоё счастливое будущее зависит. На кону благополучие всех Южных Земель и…

– Милорд, – вошёл с поклоном один из людей Данкалнау, – прибыли.

– Пусть ведут сюда, – кивнул седовласый владетель Эстиу. И невозмутимо продолжил, уже обращаясь к Элу: – Всё, пока свободен. Как определишься с местом – жду! Теперь можешь идти.

Старик проследовал в центр зала к громоздкому полукруглому столу и занял одно из девяти огромных кресел, похожих на трон. Он уже негромко о чём-то переговаривался с Инсфирь и Тасом.

А Ворону давно пора было исчезнуть с глаз долой.

Но Эл усиленно делал вид, что всё ещё изучает карту королевской резиденции и Дворянского квартала. Сердце так заполошно металось в груди, что было трудно сохранить невозмутимый вид. Он уже понимал, кого сейчас приведут сюда. Но вот, чем помочь, придумать никак не получалось.

Настя вошла в зал, бледная, перепуганная – Эл стиснул зубы, чтобы не выругаться. Она смотрела на восседавшую за столом властную троицу, а его, стоявшего сбоку, не замечала.

Кажется, цела. И даже голову вскинула, плечи расправила – готовится «к бою».

Но это же неправильно, неправильно… С ними надо по-другому.

Ворон бросил карты и проворно шагнул к ней.

– Эл! – от неожиданности она воскликнула так громко и радостно. – И ты здесь?

– Здравствуй, моя дорогая!

Не теряя ни мгновения, Ворон улыбнулся широко и у всех на виду крепко обнял девчонку.

Настя немножко опешила от такого бурного проявления радостных чувств, но зато эта короткая заминка дала ему возможность шепнуть чуть слышно прямо в её нежное ушко:

– Дура трусливая и бездарь!

Ворон очень сейчас надеялся, что этого будет достаточно, и она поймёт, что делать дальше.

Больше ему ничего не позволили сделать или сказать.

– Вы свободны пока, эрр Эливерт, – ледяным тоном процедил Данкалнау. – Оставьте нас!

Эл поклонился нарочито учтиво и пошёл прочь, уже не оглядываясь, но моля Великую Мать об одном – лишь бы Настя теперь смогла сыграть тупицу, как от неё и требовалось.

– Прошу вас сюда, миледи Анастэйсия! – услышал Ворон голос Инсфирь за спиной.

– Эл, ты куда? – обиженно всхлипнула Рыжая. – А я!

Умница! Кажется, его девочка всё поняла верно.

И всё-таки ещё долго Эливерт не мог найти покоя.

Он никуда не ушёл, конечно. Бродил по мрачным подземельям бесцельно, но, встречая кого-то, тотчас подбирался и делал вид, что спешит куда-то по делу.

В одном из первых залов он увидел Кайла. Тот метался по комнате, как бешеный зверь по клетке, не обращая внимания на стражников, охранявших вход. О, переживает, ясно-понятно, тревожится!

Эливерт даже не подошёл. Слишком зол был сейчас. Закипал от ярости при мысли, что Кайл допустил такое – позволил забрать Настю из дома и привезти сюда.

Да, с Берианом, разумеется, справиться сложно, но он просто обязан был сражаться за неё до последнего, горло перегрызть этому крысёнышу. А, судя по виду самого полукровки и «мага на побегушках», что остался ждать Рыжую у дверей в Зал Совета, никто из них драться даже не пытался.

Эл развернулся и пошёл обратно, долго ждал в одном из коридоров. Наконец услышал шаги, от сердца отлегло, но пока лишь чуток.

Бериан шёл впереди, Настя за ним. Ворон сделал вид, что просто проходит мимо. Взгляды их с Рыжей схлестнулись на мгновение. Судя по лукавой улыбке, затея Эла удалась. Он подмигнул ей хитро, она подмигнула тоже.

И легкомысленно провозгласила:

– Эливерт, а я уже домой!

– Светлой ночи, радость моя! – кивнул Ворон. – Кайл там тебя дожидается…

И пошёл себе потихоньку вперёд, с трудом удерживаясь от громкого вздоха облегчения.

Светлые Небеса, неужели всё обошлось?

Солнце такое жаркое и слепящее. Странная в этом году осень.

На крыше так припекало, что хотелось сбежать в тенёк.

Эл смотрел на город с высоты.

Крыши Дворянского квартала поблескивали в солнечных лучах. В ясном лазоревом небе порхали птицы. В самом утреннем воздухе над столицей разливался какой-то праздничный дух. Узкие улочки запрудила толпа зевак, их веселый возбуждённый гомон звенел над городом как комариный писк.

Чудесный день, который должен принести в Кирлию мир и благоденствие. Ровно в полдень правители Юга и Севера, двух великих держав, встретятся на Площади Девятизвездья, дабы заключить союз и подписать мирный договор. Вся столица этого ждёт…

И даже как-то досадно портить такой великий день.

Ведь Эливерт, в отличие от этих людей внизу, знает, что скоро всем станет не до гостей из Герсвальда, а подписание соглашения о перемирии придёт отложить на пару дней. Солнечный праздник обагрится кровью. Но так надо. Иного не дано. И хватит об этом думать…

На другой стороне улицы, на соседней крыше, вспыхнуло коротко. И прямо из воздуха возник тёмный силуэт. Крис махнул рукой Элу и, получив ответное приветствие, пригнувшись, подкрался к краю, оглядывая толпу внизу.

Хорошо быть магом… Вот раз, и уже здесь! А сбежать надо – раз, и уже там!

Кристайл, правда, этому научился недавно. Он и с порталами-то столкнулся впервые, когда встретил свою королевну Эриледу. Это ведь она показала секретную Дорогу Девяти, которой её любовник-чародей пользовался. И только после этого маги разобрались, как ходить через эти странные штуки, похожие на зеркала, которые они называли порталами.

Но сначала получалось у них только в определённые места перемещаться. А вот после того, как Криса любезно заманили в Орден Совета Девяти, и ему стала доступна библиотека с древними книгами по магии…

Да, теперь маг и его сестрица и не такое могут. Эл бы не удивился, если бы они даже нашли, как в Настин мир попасть или Рыжую туда отправить. Но он очень надеялся, что такое никому не придёт в голову…

Да и зачем Дэини теперь домой возвращаться, у неё же тут Кайл есть.

Эл отмахнулся от назойливой ревности. Об этом надо забыть. До поры забыть. Сейчас стоит думать только об арбалетном болте, заговорённом магами и смазанном страшнейшим ядом.

Одна небольшая рана, и Лиэлид уже не спасти. И да простят его Светлые Небеса за это!

Эл очень надеялся, что они не ошиблись насчёт этой лэдрау. Чутьё подсказывало, что Данкалнау был прав – Вальмара опасна, и её надо уничтожить. Но всё-таки она просто женщина, которую они собираются убить. Безжалостно убить, даже шанса на защиту не оставив.

И с этим ему придётся жить. После. С новой кровью на своих руках.

Толпа внизу загудела громче. И через мгновение вдалеке показалась праздничная процессия.

Впереди всех ехал Далард. С такого расстояния Ворон не мог пока разглядеть лиц, но у него не оставалось сомнений, что этот статный витязь с бело-золотым стягом на светло-серой лошади – это сам Первый рыцарь.

Собственно, бело-золотым было всё. И одежды владетеля Орсевилона, и одежды всей остальной свиты Лиэлид, и её роскошный крытый эйлве. Эта помпезная бело-золотая роскошь на солнце резала глаза, мешала разглядеть детали, сбивала.

Ворон выругался. Вот как тут стрелять, если ничего не видишь? Вслепую опасно. Можно промахнуться, поднять шум, и всё сорвётся.

Впрочем, шансы прицелиться у него ещё будут. Если их хитрый план удастся осуществить, то как раз вот здесь, неподалёку от засады, с эйлве Вальмары должна приключиться неприятность – небольшая досадная поломка. Тогда фаворитке короля придётся выйти из повозки и явить всему миру свою неземную красоту. И вот тут-то главное успеть нанести удар, пока она снова не забралась в свой ящик.

Стук сердца в груди Эливерта отдавался тревожным гулким набатом.

Сверкающий, как снег на солнце, кортеж приближался…

Уже совсем близко.

Эл бросил короткий взгляд на соседнюю крышу, встретился глазами с Крисом. Тот кивнул решительно. Вытянул прямо из воздуха арбалет, такой же, как у самого Ворона. И оба замерли, едва дыша, сосредоточенно глядя вниз.

Далард – первый. Золотая лилия Жемчужных Садов, вышитая на белом стяге, змеилась в его руках. Народ пялился на рыцаря, одобрительно гудел, махал руками, платками, цветы бросал под копыта его кобылы.

Дальше несколько витязей из свиты Светозарной, уже не столь именитых – ехали по обе стороны дороги, поглядывали внимательно, бдительно. Не знают, что удара надо ждать не из толпы, а сверху.

Да и, пока ждать нечего. Лиэлид в её золочённой повозке не достать, спряталась надёжно.

Рядом с её роскошным эйлве следовал Кайл. Тоже весь в светлом.

Хорош, зараза! Черные волосы на солнце отливали сизым. В белых одеждах, с его-то статью, полукровка словно герой из волшебной сказки.

Почти в самом хвосте, в открытой повозке, украшенной белыми цветами, как будто два изящных бутона лилии – Настя и Соур. Изысканные платья, изысканные причёски. Им тоже махали приветливо, разглядывали с любопытством, ведь в отличие от Лиэлид этих двух красавиц никто не спрятал от взора горожан. Это хорошо, что они в самом конце – не успеют ничего разглядеть, не пострадают случайно. Вдруг что-то…

Нет, так думать нельзя! Светлые Небеса помогут, всё получится! Он делает благое дело…

Эл скривился зло. Ворон, Ворон, себе-то хоть не ври! Да, может, и благое. Но это всё равно убийство. Как ни крути, как ни оправдывай себя, оно не перестанет быть убийством.

Эл сжал ложу арбалета. Руки слегка дрожали. Это выводило из себя. Хватит Ворон, успокойся! Всё уже решено, всё так, как должно. Отступать поздно.

Кристайл сделал неуловимое движение рукой. Внизу что-то глухо стукнуло, эйлве Лиэлид дрогнул, накренился и замер на месте. Сбившись тотчас беспорядочно, остановилась вся белоснежная процессия фаворитки короля.

Что ж, первая хитрость удалась. Один из людей Данкалнау должен был испортить ось задней колесной пары. Подпилить, но не до конца. Дабы эйлве смог выехать и проделать весь этот путь. И лишь именно здесь сломаться, не без помощи магии милорда Кристайла. И всё удалось!

Повозка замерла. Кайл поспешил на помощь, остановился рядом с эйлве.

Далард тревожно обернулся, но разворачивать лошадь сейчас на узкой улочке или самому спешиваться, было неудобно и неуместно. И он остался в седле, издали глядя, как соскочил на землю кучер и ещё один из сопровождавших.

Они засуетились, пытаясь исправить досадную поломку. Но Эливерт знал, ничего у них не выйдет. Всё сделано так, чтобы эйлве дальше ехать не смог, и Её Светлости пришлось бы его покинуть.

И снова будто сами Светлые Небеса помогали им в их затее… Дверца распахнулась и показалась златокудрая головка Лиэлид – её светлые волосы, уложенные короной, сияли на солнце.

Эл не слышал, о чём она переговаривалась с Кайлом, но и так было ясно. Вероятно, ещё надеются, что колесо починят. Кайл махнул едва заметно в сторону экипажа Дэини…

Отлично! Вот это и нужно! Сейчас она решит продолжить путь в другой повозке, вместе с Рыжей и своей фрейлиной. Не столь помпезно, как хотелось бы Лиэлид, но выбора ей не оставили.

Другой вариант – вовсе идти пешком. Эливерта устраивали оба. Главное успеть выстрелить, как только она выйдет из-под прикрытия своего эйлве, и раньше, чем заберется в повозку Насти.

И снова всё произошло ровно так, как было нужно. Дверца распахнулась и Лиэлид шагнула на брусчатку. Ослепительно белое платье с длинным шлейфом тянулось за ней. Невероятное зрелище. Даже Эл смотрел, как заворожённый.

Зеваки по обе стороны дороги загудели радостно – никто и не надеялся узреть сию красоту так близко.

И Ворону вдруг стало страшно. Он сейчас уничтожит эту бело-золотую сказку на глазах у всех этих людей. Сломает, раздавит белую лилию… Всем известно, что эстийские золотые лилии смертельно ядовиты. Даже их аромат может лишить жизни. Но разве от этого они становятся менее прекрасны?

Осознание накрыло. Холодный пот прошиб, несмотря на палящий зной. Сердцебиение отдавалось в висках. Всё! Надо это сделать немедленно! Иначе он просто не сможет!

Ворон прицелился… Она стояла у повозки, разговаривала с Кайлом – отличная мишень.

Солнце, отразившись от позолоты эйлве, полыхнуло слепящим отблеском, сбило Эливерта на миг. Палец дрогнул… Плечи арбалета расправились пружинисто. Болт сорвался…

В этот миг она шагнула ближе к обочине, приветствуя с улыбкой горожан.

И Ворон понял, что промахнулся, раньше, чем хищная стальная стрелка впилась в заднюю стенку повозки.

Лиэлид обернулась удивлённо – очевидно, на этот тихий щелчок. Снова перекинулась с Кайлом парой слов, и пошла ближе к народу, приветливо улыбаясь в ответ на искреннее ликование, помахивая изящной ручкой.

Крис на соседней крыше досадливо поморщился и возмущенно махнул рукой.

А Ворон вдруг вздохнул с таким облегчением. Всё.

Он всё провалил. Но совсем не жалел об этом. У него был один единственный выстрел, один шанс. И он промахнулся…

Может быть, несмотря на то, в чём он убеждал полукровку, несмотря на то, что разумом понимал – зло должно быть уничтожено, на самом деле, Ворон совершенно не хотел снова марать руки кровью. И судьба (сегодня особо благоволящая к Эливерту) услышала его тайные помыслы и уберегла от того, чего он делать не желал.

Эл сразу говорил Данкалнау, что одного болта мало – вдруг не выйдет. Но старый милорд упрямо заявил: «А надо с первого раза! Никаких осечек!». Болт был шибко ценный – заговорённый, дорогущим ядом обработанный. И, вероятно, по этой причине дали Ворону только один.

Потом, правда, Крис стал их союзником, и решено было его к покушению подключить. И ему достался ещё один волшебный болт.

Что ж, вот пусть он им и воспользуется!

К лэдрау у Кристайла особая нелюбовь. Братец Вальмары над его ненаглядной королевной издевался. Да и самого мага и его сестрицу потрепал знатно. Так пусть и мстит Тот, Чье Сердце – Камень.

Пусть его выстрел решит всё!

Эл не успел додумать…

Мелькнув юркой ласточкой в солнечных лучах, просвистел в воздухе второй отравленный болт, сорвавшийся с арбалета мага.

Так странно… Всё видеть, но ничего не слышать. Гул голосов слился в один тревожный скорбный стон. Эл сверху не слышал, что говорят там внизу. Мог лишь догадываться. Поэтому, наверное, всё казалось каким-то нереальным, словно странный сон.

Эл видел, как Лиэлид пошатнулась, привалилась спиной к повозке. По белоснежному, как летние облака, платью расползалось яркое алое пятно. Расползалось так быстро, красиво и жутко.

Видел, как она безвольно сползла на мостовую. Как резко соскочил с седла Кайл, упал на колени, приподнимая её голову. Она ещё была жива… Но это ненадолго.

Кристайл, бесстрастно оценив деяние своих рук, кивнул удовлетворённо и исчез бесследно в окне портала.

И Ворону надо было уносить ноги. Тем более что некоторые догадливые горожане уже задирали головы и осматривали с подозрением ближайшие здания. Приказ Данкалнау на этот счёт был чётким: убьёшь и беги сразу. Попадёшься – сам виноват. Но Эливерт не мог сдвинуться с места, в глазах всё расплывалось от напряжения, но он смотрел, как завороженный на бело-красное пятнышко внизу.

Толпа, наконец, осознав, что произошло, взревела громче. Людское море заволновалось, подступая ближе. Но ротозеев не подпускали пока сопровождавшие Лиэлид слуги.

Бросив бело-золотое знамя, подлетел Далард, упал рядом с Кайлом, оттолкнул друга, прижал к себе любимую женщину, заливая кровью и свои светлые одежды. Он сейчас казался таким растерянным и беспомощным, как маленький ребёнок.

Но грозный рык Первого рыцаря: «Найдите того, кто стрелял!» перекрыл гомон толпы и достиг даже ушей Ворона.

Вот теперь точно пора тикать, но Эл всё ещё медлил…

Потому что сверху чётко видел, как из хвоста праздничной процессии к умирающей Лиэлид бегут сначала Соур, за ней Настя, а за ними ещё и…

О, да это же милорд Корви! Что тут забыл этот противный коротышка? Должно быть, тоже на праздник пригласили.

Настя остановилась в шагах десяти от места трагедии – Эл надеялся, что она не забыла его наказ не подходить к лэдрау. Остальные подскочили ближе.

Корви через мгновение властно велел что-то одному из слуг, и тот умчался по направлению к Площади Девятизвездья.

А для остальных время как будто застыло. Скорбное и страшное мгновение тишины.

Потом Далард поднял свою любимую на руки, озираясь по сторонам. Но помочь ему уже никто не мог. Кайл хлопнул друга по плечу, призвав за собой, и направился к ближайшему дому. Вряд ли он знал хозяев, пожалуй, выбрал наугад. Полукровка ногой вышиб дверь. И оба рыцаря скрылись в доме вместе с извивающейся от мучительной боли Лиэлид.

Следом, будто тень Северянина, на крыльцо поднялась Настя. Но войти так и не осмелилась. Осталась под навесом, издали разглядывая, что происходит внутри. Тут же были и Соур, и Корви.

Все остальные столпились на улице возле этого особняка.

«Пора!» – приказал Ворон сам себе и, осторожно пятясь, чтобы не заметили с земли, стал отползать от края. Перескочил на соседнюю крышу, потом на крышу следующего дома. И, только уйдя на несколько кварталов, спустился вниз по лестнице для трубочистов. Прошмыгнул по узкому переулку в переулок ещё более узкий, заросший полынью и крапивой, припрятал в арбалет в куче какого-то хлама и, наконец, выбрался на нормальную улицу. Теперь, когда он избавился от оружия, никаких подозрений Ворон вызвать не мог. На крыше его никто не видел. Значит, никто не станет искать.

Дело сделано. Пусть и не его руками. И можно спокойно отправляться к Данкалнау и требовать своей награды – свободы и честного, пусть и фальшивого имени.

Но на сердце было неспокойно. Тревожно было. Чутье, его проклятое чутье, уже ломилось изнутри, долбило кулаками в рёбра, выло и орало.

Что-то ещё должно случиться… Что-то возможно происходит прямо сейчас.

Эл развернулся, и вместо того, чтобы уйти подальше от места трагедии, пошёл обратно. Правда, предусмотрительно сделав хороший крюк, избегая тех улиц, где могут сейчас ловить убийцу Лиэлид.

Он вышел к особняку, где должны были находиться его друзья, с противоположной стороны. Снова забрался на крышу одного из зданий, уже всего лишь в два этажа, и так, по крышам, добрался до соседнего с нужным дома. От жары и спешки невыносимо хотелось пить. Ворон огляделся.

Толпа по-прежнему была здесь. И даже, кажется, стала чуть больше.

В первых рядах Эл заметил и светлые одежды сопровождавших из свиты Лиэлид. Посреди улицы стоял брошенный эйлве. Огромное пятно крови багровело на камнях.

Чуть в стороне Корви, взобравшись на свою повозку, что-то доходчиво растолковывал собравшимся горожанам, размахивая руками и строя страшные рожи. Его слушали, открыв рты. Морды у всех суровые, ни одной улыбки.

На крыльце дома сидел Кайл, рядом с ним Настя, напряжённо и грустно прильнув к его плечу. Соур куда-то исчезла. Даларда тоже не видно. Наверное, внутри дома.

Дверь, которую едва не сорвал с петель полукровка, кстати, уже закрыта.

Интересно, что же тут происходило, пока Ворон не видел?

Оценить обстановку тщательнее и поразмышлять Ворону не дали.

Раскалённый воздух над столицей вздрогнул от первого удара колокола на городской башне – полдень. И вместе с ним вздрогнула толпа людей, сбившихся в одну мрачную злую стаю. Ближе к крыльцу шагнуло несколько смельчаков.

Эл нахмурился, поддался вперёд, прислушиваясь. Сейчас он был достаточно близко, чтобы слышать весь разговор.

Кайл поднялся им навстречу, спокойный и сдержанный, как всегда. Так же спокойно и невозмутимо вынул из ножен меч. Настя осталась стоять за его спиной, сжимая руки на груди, словно молясь.

Твою ж, да что тут творится такое!

«Смельчаки» явно пока смущались и опасливо оглядывались на сотоварищей.

Но вот один из них, запинаясь, заговорил:

– Мы это… противу вас, милорд Северянин, ничё не имеем! И к милорду Первому рыцарю тоже… Но ведьму сжечь надо! Милорд Корви дело говорит.

– Вы лучше на дороге не стойте! – выкрикнул другой из-за его плеча. – И скажите другу вашему, милорд – пусть по-хорошему нам чародейку отдаст! Отдаст – мы никого не тронем…

Та-а-а-а-а-к… Теперь всё ясно-понято… Видимо, Лиэлид себя раскрыла. Выкинула нечто невообразимое. И теперь они знают, что она лэдрау. И, ясно-понятно, хотят избавиться от страшной чародейки.

Только вот… разве она ещё жива? Яд должен был убить Вальмару очень быстро. Неужели она ещё жива? Невозможно. Это невозможно!

– Разойдёмся миром! – басовито добавил ещё один рослый парняга.

– Он не отдаст. И я не уйду, – отрезал рыцарь. – Ступайте по домам!

Толпа загудела сразу.

– Ишь ты! По домам ступать да ждать, когда на нас мор падёт или буря какая? Она же нас всех прокляла! Вы ж добра этой земле желаете, милорд Кайл… Так уйдите лучше!

Внезапно из толпы вынырнул подстрекатель всей этой свары.

Корви гневно погрозил полукровке тонким пальцем:

– Милорд Кайл, опомнитесь! Вы что думаете, один против всего города сражаться? Мы своё возьмём! Нас вон сколько!

Волна покатилась по толпе, заголосили, зашевелились, поддерживая своего вдохновителя.

Дальше ждать нельзя.

Эл, разбежавшись, прыгнул и удачно приземлился в пёструю цветочную клумбу в нескольких шагах от Кайла и Рыжей. Земля немного смягчила удар, всё-таки не камни мостовой. Но от боли в колене всё равно захотелось взвыть и неприлично выругаться.

Но Эл свою злость и боль выместил иначе – оскалился жёстко, окинул бунтовщиков таким взглядом, что «смельчаки» опасливо попятились. Выхватив сразу два клинка, Ворон демонстративно махнул ими так, что многие рты раскрыли.

– А он не один! – ухмыльнулся Эливерт, чувствуя, как закипает кровь от безумного, отчаянного задора. – Да и, вы – ещё не весь город!

Вот же дурак! Ничему жизнь не учит… Ведь сейчас их тут просто размажут!

Да и, хрен с этим… Настю надо вытащить из этой «каши». Настю. Задержать их, чтобы она успела улизнуть.

А там… будь что будет!

– Что ж вы, добрые люди, на героев Кирлии руку поднимите? – Эливерт с укором глядел каждому в глаза, с удовольствием отмечая, как те стыдливо опускают взгляд. – Они за вас, неблагодарных, жизней своих не жалели! Проклятых лэдрау на Севере били… А вы теперь им в горло вцепиться готовы, как псы бешеные?

По толпе прокатился ропот – кто-то недовольно возмущался, кто-то поддерживал. Вот уже и меж своими пошли распри. Кто-то даже по физиономии схлопотал.

– Рыцарей трогать нельзя! – ещё один молодой парнишка из свиты Лиэлид вышел из толпы, встал рядом. – И вообще, пусть король рассудит…

Следом за ним потянулась почти вся свита Светозарной – и это уже было по-настоящему хорошо. Люди Лиэлид, все в белом, словно светлые духи мироздания, выстроились перед крыльцом полукругом.

– Беспорядки учинять – не дело! – крикнул самый старший из них. – Мы тоже клятву не нарушим. Его Величеству решать, что с мёртвой делать, а не вам.

Так значит, Вальмара всё-таки мертва… Тогда из-за чего весь этот сыр-бор?

Долго думать или поинтересоваться у Насти и Кайла Элу не дали… Из толпы снова полетели оскорбления и угрозы!

– Герои сраные! С лэдрау бились, а теперича чародейку стерегут! – седовласый мужичок рядом с Корви потрясал кулаком. – Не дело энто!

Может, если время потянуть, есть шанс дождаться королевских ратников. Корви ведь отправлял гонца на Площадь Девятизвездья.

Эливерт постарался добавить в голос миролюбивые нотки:

– Ну чего ты блажишь, отец? Погодите чуток – успеете ведьму спалить! Дайте хоть милорду Даларду с ней проститься по-человечески!

Тут, как назло, его признал Корви – видно, вспомнил, как пили вместе на балу, и как Ворон его не подпускал к своей рыжей «жёнушке».

– О! – Корви невежливо ткнул в сторону Эливерта своим длинным пальцем. – А вот и супруг ваш объявился, миледи Дэини! Как снег на голову… Где же вы пропадали?

– Какой супруг? – скривился тот громкоголосый дед за спиной владетеля. – Эта рыжая – Северянина полюбовница. Она на весь Кирлиэс одна такая – златовласка. Не перепутаешь! Али сплетни столичные не знаете, милорд?

Корви злобно сощурил свои лягушачьи глазки:

– Вот как? Ещё не слыхал – я приехал только. Странная у вас шайка какая-то… Всё лукавите, юлите. Таким веры нет! Собратья, не слушайте их! – заорал во всё горло этот засранец. – Хитрецы эти нарочно речами своими доверчивые ваши сердца заморочить хотят. Всё ложь! Ведьму сжечь нужно! Сегодня же, пока зараза не расползлась по городу. Так я говорю? И не стойте у нас на пути! Сила за нами – сметём и не заметим!

– Да, милорд Корви, вы-то тут – самый великий воин! – Эл с усмешкой рассёк клинком воздух, словно приглашая к бою, и Корви, побледнев, нырнул обратно в толпу. – Коли он вас поведёт, так вперёд, чего ждёте? Только не забывайте… Эти люди, у меня за спиной, зарубили чародея-лэдрау непобедимого. Ну, кто первый их одолеть попробует? Корви, может, ты сам?

Народ притих на миг, но тотчас загудел с новой силой.

Кто-то швырнул камень, выбил окно. Со звоном посыпались осколки, только чудом их не зацепило. Пока Эл отвлёкся на эту гнусную подлость, несколько смельчаков ломанулось на крыльцо…

И началось.

Ворон и Кайл слаженно встретили первых отчаянных бунтовщиков. Заскочив на высокое крыльцо, отбивались, как могли. Народа много, прут со всех сторон, в руках у многих не оружие, а что нашли: палки, камни, куски от разгромлённого эйлве Лиэлид. К счастью, «парняши в белом» их не бросили, тоже бились, не давали хлынуть всей толпе разом через узкие ворота. И всё-таки даже им не сдержать этот озверелый натиск.

Эл сначала щадил, бил так, чтобы не покалечить дураков. Но какая-то сволочь безжалостно распорола ему плечо, и терпение у Ворона закончилось. Да и, толпа при виде крови совсем озверела – будто и не люди, а нечисть поганая.

Или наоборот… Люди. Просто люди…

Народ напирал, как лёд на реке по весне, ещё немного и сметут. Уже трое из слуг Лиэлид осели под безжалостными ударами. И Ворон сомневался, что они в этой каше уцелеют.

Да что там говорить, он сомневался и в том, что сам из этой заварушки выберется. Настю бы как-то вытащить! Но как?

Он отдал Рыжей один из своих клинков, но в бой не пустил. Пока они с Кайлом её прикрывали, но надолго ли. А Дэини отбивалась от самых ушлых, что пытались напасть сбоку, или зайти со спины, от дома.

Внезапно с грохотом распахнулась дверь, и на крыльцо выскочил Далард. Большой, грозный и очень злой. Даже Ворону стало не по себе.

Первый рыцарь не задумывался о том, кто попадёт под его горячую руку. Врезался в первые ряды, кромсая всех подряд. Стоны и крики ужаса огласили лужайку перед особняком. Но вместо того чтобы отступить, нападавшие бросились на них с ещё большим ожесточением.

Те, что видели грозного рослого рыцаря, который, не задумываясь, сеял смерть вокруг себя, и рады были бы убраться с его пути, но задние ряды подпирали, не пускали назад, наседали. Дорожка перед домом, крыльцо, улица – всё это уже было залито кровью. Эл мимоходом зацепился взглядом за истоптанную клумбу, в которую он сиганул с крыши. Последние осенние цветы беспощадно раздавили, сровняли с землёй. Вот и их сейчас… так…

Кайл с трудом отшвырнул кого-то детину с топором, бросил отчаянный взгляд назад.

– Уходим в дом! Запрёмся, время потянем.

– Нельзя! – отчаянно замотал головой Ворон, вдруг припомнив зловещее пророчество Тайлли. – Подожгут…

– Дэини, тогда ты спрячься! – Северянин легонько подтолкнул к двери Рыжую. – Мы их задержим…

А вот это правильно! Молодец, Кайл! Давно надо было.

Но когда это Рыжая слушалась мужчин с первого раза…

– Я не брошу… – со слезами обиды начала она.

Но Эл оборвал резко, зло и отчаянно.

– Уходи отсюда, дура!

Некогда церемониться и уговаривать. На них опять надвигалась дюжина бунтовщиков разом.

Уйти Рыжая не успела. Над толпой внезапно пронёсся огненный вихрь, а через миг на крыльцо прямо из дома выскочил красавец в чёрных одеждах. Маг швырнул под ноги бутовщикам ещё один огненный шар, отгоняя подальше. О, вот такая неожиданная помощь, сейчас очень кстати!

Но не помогло надолго. Опять попёрли. Теперь ещё и с крыши посыпались – догадались пробраться во двор особняка тем путём, которым сам Эл здесь оказался.

Крис ещё пару раз пламенем шарахнул, кого-то даже подпалил – заорали, прыснули в разные стороны. Но игры с огнём пришлось оставить. В ближнем бою, огненные шары мага могли навредить и своим. Ему бы простора побольше, так Кристайл никого бы и на двадцать шагов не подпустил. Но здесь он оказался бессилен.

Зато рубился так, что только позавидовать можно. Выхватил два тонких клинка и завертел ими, словно мельница крыльями. Хорошо, когда ты не человек, и нет в тебе ни жалости, ни совести.

Снова все бились так, что руки уже дрожали. Собственных ран никто не замечал.

Даже Настя тут вертелась на крыльце. А Ворону и мгновения передышки не давали, чтобы рявкнуть на неё ещё раз и в дом прогнать. Эливерт так боялся, что до неё кто-нибудь дотянется…

Но беда пришла, откуда и не ждал.

Он не видел, что случилось. Он услышал.

Настя закричала – жутко, пронзительно, страшно. У Ворона оборвалось сердце.

Всё. Не уберёг!

Он развернулся на её отчаянный вой.

Огромный, как медведь, мужик с пикой, вытаращив глаза, смотрел, как его оружие торчит из пробитой груди Кайла. Похоже, он сам испугался того, что сделал.

За спиной у полукровки был Первый рыцарь, но он не видел, что друг закрыл его своим телом.

А потом Далард обернулся… И вдруг понял. Взревел гневно, рубанул сверху, сминая беспощадно растерявшегося здоровяка. Захрустели кости, кровь брызнула в разные стороны.

Далард поймал пошатнувшегося полукровку, медленно осел вместе с ним на ступени.

Крис в гневе швырнул огнём, отгоняя назойливо наступавшую толпу горожан. Нападавшие чуть откатились назад и замерли.

На несколько долгих страшных мгновений вдруг стало тихо…

Да, все замерли лишь на пару мгновений, но Ворону показалось, что время остановилось.

Настя бухнулась на колени рядом с Кайлом и Далардом. Её так затрясло, что это даже издали было видно.

Кайл, белый как мел, губы синие, из уголка рта тонкой струйкой тянется кровавый след. Далард зажимал его рану широкой ладонью, но кровь упорно хлестала сквозь пальцы.

– Миленький мой… Ну… Как же так? – провыла Дэини, дрожащими пальцами коснулась мертвенно-бледного лица полукровки. – Ты… Ты же обещал… как в сказке… Долго и счастливо…

– Прости! – Кайл закашлялся, давясь собственной кровью, улыбнулся грустно и замолк.

Эл отчаянно хотел верить, что полукровка просто потерял сознание. Но ледяным ужасом из глубины поднималось осознание – мёртв…

Проклятье! Но так не должно быть! Только не так! Он не мог умереть!

Эта сволочь синеглазая не может поступить так! Да, Эл сам порой хотел свернуть Северянину шею, но это совсем другое… Он не хотел ему смерти, не хотел смерти своему другу.

Он мечтал, чтобы Настя вернулась. Но не такой же ценой! Светлые Небеса, так нельзя!

– Твою ж! – сплюнул Ворон и бросился в толпу – больше никакой жалости.

Бунтовщики снова выползали из всех щелей, словно мураши, и медлить нельзя, надо защищаться.

От них уже отбивался Кристайл. Он чуть опередил Эливерта, первым вышел из оцепенения. Первым понял, что полукровку уже не спасти.

– Кайл! Кайл! Ка-а-а-а-айл!

Ворон, оглянувшись мимолётно, увидел, как Настя бьётся в рыданиях, упав на окровавленную грудь своего любимого рыцаря.

Далард осторожно опустил голову своего друга на ступени, взял меч и безмолвно пошёл на толпу. Под первым же его ударом рухнули сразу трое.

Кристайл окатил наступавших волной жидкого огня. Запахло палёным мясом и шерстью. Дикие мучительные крики заполнили тесноту улицы.

– Сукины дети! – свирепея, взревел Эл, разрубая горло первому же попавшемуся под руку.

Твари! Всех бы их тут положить! Да ни один из них и волоса Кайла не стоил!

Стенания Дэини внезапно стихли, но Эливерту даже некогда было обернуться, чтобы посмотреть, что с ней. Вполне возможно, что обморок… Или голос сорвала.

Кристайл хладнокровно расчищал дорожку перед особняком струями беспощадного пламени. Обожжённые люди бросились наутёк, освободив широкий круг рядом с магом, тем самым дав ему возможность разжечь огонь ещё сильнее. Тот, В Чьих Жилах Огонь в ярости ударил в середину толпы, разметав людей по улице. Обернулся с победной, жёсткой ухмылкой, и…

В глазах его отразился ужас.

– Как же…

У Эливерта по спине пробежал холодок. Он обернулся и поперхнулся матом, сорвавшимся с собственного языка.

Настя стояла на верхней ступеньке – тихая, отрешённая, убитая горем.

У ног – мёртвый Кайл, белое праздничное платье – в зловещих потоках алой крови, а в руках, перепачканных багряным – чёрная, как мрак, морионовая Чаша в виде змеи.

Да что ж за день сегодня такой?!

Кажется, Настя говорила, что проклятую Чашу Желаний они спрятали магически, чтобы никто не добрался…

– Это что? – Эл вцепился в плечо мага, требуя ответа.

Пусть Крис скажет, что он ошибается, ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Разве без твоих чар можно… – Ворон ничего не понимал, и это безумно злило. – Как она?

– Нельзя, никак нельзя! Она это сделать просто не могла! – Кристайл, кажется, тоже глазам своим не верил.

Не могла… Ха! Это же Рыжая! Самая невозможная девчонка на свете!

– Но сделала, – устало признал наконец Ворон.

Изумляться и ужасаться нет времени, надо срочно действовать, пока она в отчаянии не наворотила дел.

Кажется, Крис прочитал его мысли. Забыв про недобитых бунтовщиков, Маг Чёрного Кристалла метнулся к Насте с призывным криком.

Только Рыжая на него не обратила никакого внимания. Словно, вообще, не видела и не слышала ничего вокруг. Безразлично глядя на беспросветно черный камень, она протянула руку к змеиной пасти, и несколько капель крови упало в алчно ждущую широкую глотку.

– Приди! – чуть слышно бросила Дэини и вскинула руки с Чашей над головой.

Приказала тихо, глухо… Но в ответ на этот едва уловимый шёпот вздрогнул раскалённый солнцем воздух, вздрогнула земля под ногами, вздрогнул древний город Кирлиэс, и вздрогнуло сердце Ворона.

Судорожная дрожь прокатилась по улице. Словно город был болен, и его трясло в лихорадке.

Ворона больно приложило о камни – опять несчастному колену досталось. Рядом беспомощно растянулся Владетель Чёрных Земель. Эл даже не пытался встать на ноги. Земля корчилась и раскачивалась.

Остатки бунтовщиков, ещё не сбежавшие от Гнева Огня Кристайла, теперь пытались расползтись прочь, но их тоже швыряло безжалостно. С жутким хрустом крошились окна в ближайших домах, сыпалась черепица с крыш, разбивались цветочные горшки.

Внезапно всё стихло.

Эл тотчас подскочил. Как и многие другие, ещё надеявшиеся спастись и сбежать.

Ворон сбежать не пытался, он пытался подойти к той, от кого, собственно, все бежали.

Это возле особняка воцарилась мёртвая тишина, а вокруг Насти словно бушевала гроза. Неистовый вихрь закрутил её светлое, залитое кровью платье, рыжие локоны. Мутная тягучая тьма окутывала её фигуру, а иногда в этой серой взвеси вспыхивали отблески молний и проносились алые искры.

Чаша в руках Дэини полыхала как факел. Языки пламени вырывались из змеиной пасти, тянулись хищно к небу. Магический огонь отражался в глазах Насти, и мерещилось, что они горят углями.

Ворон не успел и пару шагов сделать, как земля снова содрогнулась.

Словно кто-то стучался изнутри, надеясь проломить преграду, разделявшую Бездну и мир людей. Вспучились булыжники мостовой. Дорожку перед домом перечеркнула трещина, которая тотчас стала шире.

Чёрное пятно расползалось во все стороны прямо на глазах. Ненасытная дыра пожирала залитые кровью камни, землю, цветочную клумбу, остатки сломанного забора, стремительно подбираясь к людям.

С криками толпа бросилась по сторонам. Народ жался к заборам и домам. Сейчас многие были бы рады сбежать, но у них уже не было такой возможности.

Улица продолжала вздрагивать под яростными толчками. Словно кто-то, прямо в чреве земли, пытался разбить ворота огромным тараном. Чёрная страшная дыра всё росла, изнутри она отсвечивала багряными всполохами пламени.

Эл с трудом всё-таки встал на ноги – устоять на скачущей галопом мостовой оказалось не так просто, но выбора не оставалось, нужно было срочно что-то делать.

Ворон бросился к магу. Крис не видел, как подбирается всё ближе к нему одна их опасных бездонных трещин. Эливерт едва успел вцепиться в друга и отдёрнуть в сторону.

Они отскочили подальше от жуткого разлома в земле. И тотчас, прямо у них на глазах, несколько бедолаг сорвались в жуткую тьму, мерцавшую в глубине рубиновым светом.

Зарево стало ярче. Эл чувствовал, как из пролома повеяло жаром, словно от костра. Горячий вихрь закружил по улице облако пыли и увядшие лепестки роз, что бросали, приветствуя праздничную процессию.

Да уж, праздник сегодня удался!

Полыхнуло огнём. Земля престала судорожно вздрагивать, замерла, затаилась.

А из тёмной бездонной ниши взвилось нечто жуткое, тёмное, как сгусток пепла и дыма.

Бесформенное облако на глазах менялось, приобретая черты огромной жуткой птицы.

О, нет! Не птицы! Это самый настоящий дух тьмы.

Распахнулись гигантские огненные крылья, и солнце померкло рядом с ними, и сумрак опустился на город Кирлиэс.

Угольно-чёрное могучее тело, когтистые мощные лапы, голова увенчана тяжёлыми рогами. Пламя мерцало в глазах чудовища. Пепел и искры осыпались вниз, при каждом размашистом движении его огненных крыльев.

– Свободен! – прорычала неведомая тварь, взвившись в небо выше крыш, из огромной глотки вырвалась струя огня, как у легендарных драконов.

Только вот это был не дракон, а нечто гораздо хуже.

Презрительный огненный взгляд с высоты скользнул по обмершим от ужаса людям. Клыкастая пасть скривилась в ухмылке, разглядев Настю с Чашей в руках.

– Чего ты желаешь, Дочь Огня?

Настя ничего не ответила. Она сейчас была похожа на статую их белого камня – бледная, с ледяным, мёртвым лицом и пустым взглядом.

Очень медленно Рыжая повернулась в ту сторону, где жались к забору обезумившие от страха бунтовщики (вернее, их жалкие остатки), и молча указала на них взглядом.

Хохот, сотрясший могучее тело чудовища, загрохотал в небе, словно раскаты грома.

Один взмах огненным крылом и когтистой лапой, и людей буквально смело. Швырнуло дальше по улице, закружило в яростном урагане, разметало. Кто-то пытался удержаться за забор, кто-то бежать, но их подхватывало, тащило, вертело, швыряло.

Тварь развернулась в другую сторону, повела вторым крылом, и несчастных, уже пустившихся наутёк здесь, постигла та же участь.

Улица пустела на глазах. Кто ещё мог бежать или ползти, пытались удрать. Кто-то навеки исчез в развёрнутой чёрной пасти земли. Кто-то так и остался лежать на камнях – без сознания или уже мертвы.

А дух тьмы, упиваясь вседозволенностью, продолжал издеваться над живыми игрушками.

– Дэини, остановись!

Она же погубит сейчас всех, и себя погубит!

Эл оказался совсем рядом, ещё три шага – и вырвет из её рук проклятую Чашу.

За спиной его был Крис, Ворон это чувствовал. Но сделать ничего не успел – горячий вихрь подхватил их и швырнул с размаху о ближайший забор так, что внутри что-то захрустело.

«Только бы сознание не потерять!» – мысленно взмолился Эл.

Следом за ними отлетел в стену полезший на рожон Далард. Первый рыцарь с перепугу попытался атаковать крылатую тварь в одиночку.

Эл с трудом соскрёб себя с земли, цепляясь за забор, попытался встать, но его приложило снова, правда, уже не столь мощно.

– Нет! – прозвенел ледяной голос Рыжей.

Встать уже не получилось, Эл смог только сесть.

И сейчас видел всё, что происходило дальше…

Как Дэини, бросив бесцветный взгляд в их сторону, добавила холодно:

– Этих не трогай! Тебе и без них хватит жизней… Досыта нажрёшься.

Как внезапно на краю расщелины появился ещё один… герой древних легенд.

Сначала он показался лишь тёмной тенью, силуэтом, призраком. Но вот уже предстал во всей красе. А он действительно был красив. Высокий, статный, темноволосый. В глазах расплескалась тьма. Улыбка сочится ядом, но яд этот сладостный, соблазняющий лживым сочувствием, почти искренним участием.

Он покачал сокрушённо головой, оглядывая застывшую камнем Настю и бездыханное тело на ступенях.

– Бедная девочка! Как же ты теперь? Без него…

Настя всхлипнула, губы её кривились и дрожали.

– Эти бессердечные животные отняли твою любовь. Он был лучше всех в мире, так? – Чёрный страдальчески вскинул руки к Небесам, словно там искал справедливости. – Самым лучшим! Другого такого уже не будет… Мне так жаль! Чем я могу тебя утешить? Как тебе помочь?

Вот же мерзавец – прямо в открытую рану бьёт! Не слушай его, девочка, не слушай!

Владетель Мрака подошёл ещё ближе, не сводя тёмных глаз с бледного Настиного лица, и произнёс негромко, проникновенно:

– Я могу исполнить твоё желание, но только одно, самое сокровенное! Единственное желание. Оно должно быть самым заветным…

– Верни мне его! Пусть Кайл живёт!

Ну, ясно-понятно, что ещё она могла попросить…

Всё, что имеет значение, это жизнь того, кого ты любишь. Не зря сам Ворон сказал, что он скорее сгубил бы весь мир, чем её, Настю.

Кажется, надо было выбирать выражения аккуратнее.

Вот и сбылся тот разговор на мосту. Она сейчас собирается угробить весь мир, выпустив из Бездны этого чёрного ублюдка, а Ворон думает лишь о том, как спасти её саму, Настю. А на всех остальных ему наплевать. Потому что она не понимает, что творит, она не виновата в том, что горе её ослепило. И даже если бы понимала…

Это ничего бы не изменило. Он всегда будет на её стороне.

Да, лицемерно. Разве не за это они отправили за Грань Лиэлид? Не за дела, а лишь за намерение и возможность уничтожить этот мир.

И вот Настя, его огненная девочка, она сейчас тоже может уничтожить всех, и она способна это сделать…

Но её он будет спасать! Всегда. Пока может, пока дышит, да и, после… наверное…

А Владетель Мрака неожиданно разочаровал своим ответом – оказывается, не так уж он и всемогущ.

– Нет, не это… – вздохнул Дух Тьмы виновато. – Проси другое! Всё, что хочешь! Но не это. Я не могу умершего воскресить. Это не в моей власти. Жизнь всякого в руках Великой Матери. Я могу отнять, я могу сломать, я могу уничтожить. Но я не могу создать или возродить! Я – Разрушающий. Мне не дано творить и созидать.

Вот так. И на хрен ты тогда нужен?

Словно подтверждая мысль Эла, Настя язвительно хмыкнула:

– Так в чём твоя сила? Ты обещаешь. Я прошу. Но ты не в силах выполнить обещание. Но ведь это и есть моё желание… – лицо её исказилось от боли, горькие слезы текли по щекам. – Единственное желание! Мне ничего больше не нужно. Пусть живёт тот, кого я люблю! Хочешь – забери мою жизнь, хочешь – мою душу! Хочешь все это? Целый мир отдаю… Забирай весь мир, только верни его! – отчаянно выкрикнула Рыжая. – Что мне ещё просить? И зачем? Это и есть самое сокровенное, заветное, важное. Единственное, что имеет смысл – чтобы те, кого мы любим, были живы! Я не могу его потерять. Он всё, что мне нужно в этом мире. Он и есть мой мир! Верни мне его!

Светлые Небеса! Столько боли! Столько боли! Проклятье!

Ворон бы всё на свете отдал сейчас за то, чтобы полукровка был жив. И пусть ему тогда не быть с Настей, но только бы ей не было так отчаянно больно.

Владетель Мрака сокрушённо покачал головой.

– Поздно, Дочь Огня! Он уже во владениях Вечной Девы. Он не вернётся. Ты потеряла его… Эти жалкие смертные, которых Кайл столько лет самоотверженно защищал, отняли его у тебя. Самое дорогое, самое родное…

Проклятый ублюдок, что он делает?! Он её свести с ума хочет, что ли? Надо срочно идти на помощь.

С первой попытки подняться не вышло, но, стиснув зубы, Ворон, цепляясь за забор, всё-таки встал на ноги. Теперь дальше, вперёд… и только вперёд!

– Замолчи! – застонала Дэини.

И город будто откликнулся на её крик. Снова вздрогнула земля. Осыплись края Бездны. Один из домов у самого разлома с грохотом сполз в тёмную расщелину.

Демон, парящий над крышами, заревел, ураган его горячего дыхания пронёсся над столицей. Грозные тяжёлые тучи обложили небеса, и исчезли последние лучи солнца.

– Самое родное… – продолжал свою безжалостную пытку Разрушающий. – Ты подумай, не спеши! Может быть, ты ещё чего-то хочешь… Прислушайся к голосу сердца! Оно плачет так безутешно. Оно разорвано в клочья. Ты умираешь сейчас… Он уже мёртв. А эти мерзкие людишки будут жить, дышать, встречать новую весну, улыбаться… Наслаждаться жизнью, любовью и счастьем, которых никогда больше не будет у тебя!

Языки пламени из Чаши Желаний яростно взвились вверх.

Надо срочно добраться до крыльца… Хоть ползком, но остановить это безумие.

Ворон сделал два шага и понял, что, кажется, действительно, придётся ползти. Жёсткая встреча с забором слишком дорого обошлась его больному колену. Но от собственной боли отвлекло нечто, куда более страшное.

– Чего ты хочешь, дитя моё? Чего ты хочешь по-настоящему? – прошелестел искушающий шёпот.

– Отомстить… Пусть они все заплатят… – слова слетели с Настиного языка ледяными осколками.

– Месть! – победоносный крик Владетеля Мрака слился с торжествующим ревом огненного демона.

То, что дело дрянь, понял не только Ворон. Крис тоже очнулся и соскрёб себя с земли. А теперь смотрел на творящееся безобразие с таким выражением, что Эл сразу заподозрил неладное. Прищурив глаза и плотно сжав губы, Хранитель Чёрного Кристалла медленно поднимал руку, на которой уже разгорались хищные языки магического пламени.

Но атаковать маг не успел – Ворон повис на его плече, развернул резко, зашипел в красивое надменное лицо:

– Ты что творишь? Рехнулся? Ты на кого… Это же Дэини!

Эл понимал, что сейчас не время для драки… Особенно, для драки с таким могущественным противником. Но если этот гадёныш попробует навредить Насте, Эл сам его красивую башку оторвёт! И никакая магия не спасёт! И плевать, что они друзья!

Крис оттолкнул его, выкрикнул зло, горько:

– Это уже не наша Дэини! Глаза разуй, Эливерт! Или сейчас, или всё… Конец! Всем конец!

– Не смей, паскуда! – прорычал Ворон.

Знал, что маг прав, но ничего с собой поделать не мог. Он не позволит её убить! Это же… его «солнышко рыжее»… Её нельзя убивать, нельзя, нельзя! Даже ради того, чтобы этот треклятый мир спасти!

– Эл, выбора нет! Нет его! – во взгляде Владетеля Кристалливора впервые промелькнула боль, обычная человеческая боль. Он словно прочитал мысли Ворона. – Пророчество помнишь? Вот оно – Пламя Судьбы. Она вершит суд. И по всему выходит, приговор не в нашу пользу, друг. Она сейчас сожжёт весь этот город дотла! Вместе с тобой, со мной, и со всеми. Она спалит весь этот проклятый мир, если её не остановить… Не знаю, хватит ли мне сил, но надо попробовать. Мой огонь против её пламени? Может статься, шанс спасти всех ещё есть…

Эл растерянно переводил взгляд с Кристайла на Рыжую – слушал, понимал, что маг прав, но не желал верить в то, что уже ничего не спасти. Не умел он смиряться! Никогда не умел и теперь не собирался.

– Да и гори оно всё! – вздохнул Ворон и, не дав магу времени опомниться, врезал по холёному лицу так, что тот отлетел обратно к забору и зарослям жасмина.

– Стой, дурак! Она тебя как муравья размажет… – донеслось в спину.

Но Эливерт уже не слушал, решительно направляясь прямо к Насте.

Вплотную приблизиться не вышло, Рыжую словно окружал плотный кокон, невидимый, но вполне осязаемый. Она по-прежнему сжимала двумя руками Чашу, в которой бесновались языки пламени. Всполохи отражались в её глазах, освещали застывшее лицо и развевающиеся на мнимом ветру волосы… Поистине жутко.

А напротив неё стоял нечеловечески прекрасный и жуткий Владетель Мрака. А в небе неспешно взмахивал крылами огненный дух тьмы, ожидая лишь позволения стереть с лица земли этот город – позволения, а не приказа.

– Дэини, остановись! Умоляю! – попытался достучаться Ворон.

Но равнодушно-пустой взгляд любимых зелёных глаз ясно дал понять – она его просто не слышит.

На какой-то краткий миг Элу показалось, что промелькнула тень осмысленности на её лице, но она тотчас сменилась гримасой боли.

Рыжая махнула рукой, словно отгоняя кого-то невидимого, и Эливерта снова швырнуло на землю.

Ничего! Упрямства в нём не меньше, чем в этой девчонке. Он вновь поднялся и вновь пошёл к ней.

– Дэини, ведь ты этого не сделаешь! Я знаю тебя, – снова заговорил Ворон.

Он продолжал верить, что где-то там, внутри этого бушующего магического урагана, по-прежнему ждёт помощи его любимая рыжая девочка, и сейчас ей невыносимо больно и одиноко. Надо лишь найти путь к её сердцу, надо дозваться.

– Остановись, родная! Не слушай эту тварь!

Больше в глазах не было пустоты. Она хмурилась, она вслушивалась, она пыталась понять.

Это не укрылось от Владетеля Мрака, и неожиданно разъярило Древнее Зло.

– Нет, это его не слушай! – прошипел Дух Тьмы. – Он лишь один из этих жалких… Он просто хочет спасти себя! Людишки, они думают только о себе… А ведь Кайл тоже хотел жить! Но они его не пожалели… И ты их не жалей!

Но Эл тоже отступать не собирался. Она должна его услышать! Даже если забыла Эла и забыла саму себя, имя Кайла должно вырвать её из этого забытья.

– Дэини, мы ради этого на Север шли? Неужели Кайл жизнь отдал ради того, чтобы ты теперь всё уничтожила? Всё, что было дорого ему! Он эти земли любил, он мечтал их от войны уберечь. Он своей жизнью готов был заплатить за счастье этих людей…

– А разве они стоили этого? Такой жертвы? Стоили его жизни?

Получилось! Крик её был полон гнева и отчаяния, но это лучше, чем стена отчуждения.

Она наконец-то начинала понимать, что происходит вокруг, она возвращалась в реальный мир… Пусть злилась, ненавидела, жаждала мести, но, главное, возвращалась к жизни.

Слёзы хлынули потоком, красивое нежное лицо исказилось…

– Твари неблагодарные! Мы ради них умереть готовы были. Он ради них умереть был готов… И он умер! А они живы! Живы! Почему? Почему так?

Как же она была права! Но сейчас нужно найти такие слова, чтобы погасить её гнев, успокоить, не допустить страшного…

А Дэини в сердцах топнула ногой, и земля снова отозвалась судорожной дрожью, и тварь в небе махнула огненным крылом и смела одним движением очередной особняк на краю разлома, рассыпая в воздухе искры и тёмный чад.

– О, да! Исправь несправедливость! – упиваясь её яростью и болью, подначивал Разрушающий. – Пусть они сгорят в огне твоего гнева! Час расплаты, час мести… Заверши начатое!

Вихрь, кружившийся вокруг Насти, набирал силу, ширился, расползался всё дальше и дальше, в его порывах уже невозможно было устоять на ногах.

– Дэини, вспомни! Ради чего мы всё это затевали? – не отступал Эл. – За что Кайл сражался?

Кайл… Он всегда на неё действовал умиротворяюще. Стоило полукровке заговорить, и она затихала, и слушала покорно, никогда с ним не спорила, не дерзила. Может быть, и после смерти Кайлу удастся усмирить Рыжую?

– Что ты путаешься здесь… – рыкнул на Ворона Разрушающий и одним движением руки отшвырнул в сторону.

Пока Эл, упрямо цепляясь за камни, пытался подползти ближе – бушевавший ветер встать на ноги уже не позволил, Дух Тьмы продолжал оплетать Настию своими ядовитыми сетями:

– Давай завершим начатое, дитя моё! Круг должен замкнуться.

Чёрные глаза Владетеля Мрака горели азартом, он уже праздновал свою победу, ещё миг, и Настя прикажет уничтожить всё и всех…

– Дэини, сделай то, что должно! – выкрикнул Эливерт, пересиливая рёв ветра. – Что Кайл бы сделал…

– До чего назойливый! – Разрушающий досадливо сжал кулак, и Эла скрутило в приступе такой дикой боли, что на миг померк свет.

Но даже на грани забытья, Ворон услышал, как прозвенел голос Насти, холодно и твердо:

– Начатое завершить… Да будет так! Я хочу, чтобы мой Кайл был жив! Больше мне ничего не нужно. А если ты слишком слаб, чтобы мне помочь… То провались ты в Бездну! Вместе со своим прислужником. Вот моё единственное желание – исполняй! Сгинь! Исчезни навсегда, на всю долгую вечность, до конца времён! И никогда в мир живых не возвращайся!