Воронцов. Перезагрузка. Книга 4

Глава 2

Её каштановые волосы были собраны в тугой узел на затылке, а в руках она держала небольшой ридикюль.

— Надежда Андреевна? — я не скрывал изумления. — Вы? Здесь? В Туле?

Она улыбнулась, и ямочки на её щеках стали глубже:

— Как видите. Проездом по делам. А вы? Рада вас видеть в здравии. После нашей последней встречи я часто думала о вас.

— Я… тоже рад вас видеть, — искренне ответил я, отмечая про себя, как тесен мир. — Вы всё так же… служите?

Надежда Андреевна понимающе кивнула и огляделась по сторонам:

— Не будем об этом на улице. Здесь есть приличное место, где можно поговорить без лишних ушей?

Я подумал мгновение и кивнул:

— Есть одна таверна неподалёку. Там в это время дня обычно безлюдно.

— Ведите, — она взяла меня под руку так естественно, словно мы были хорошими знакомыми или давними друзьями.

Мы шли по улицам Тулы, и я ловил на себе взгляды прохожих — ещё бы, такая статная, красивая дама под руку с простым деревенским барином. Надежда Андреевна расспрашивала меня о жизни, о делах, но всё это были пустые фразы — настоящий разговор ждал нас впереди.

Таверна «Серебряный гусь» и впрямь оказалась пуста — лишь хозяин дремал за стойкой да какой-то старик допивал пиво в дальнем углу. Мы зашли внутрь и сели за дальний угловой столик, скрытый от посторонних глаз массивной деревянной перегородкой.

— Что будете пить? — спросил я Надежду Андреевну, когда к нам подошёл полусонный трактирщик.

— Чай, если есть, — ответила она. — А лучше — квасу.

Я заказал квас для неё и пиво для себя. Когда трактирщик удалился, Надежда Андреевна подалась вперёд и заговорила негромко, но решительно:

— Егор Андреевич, вы спасли меня от тех разбойников, когда я выполняла важное государственное дело. Если б не вы — сейчас бы многое было по-другому. Я ваша должница, а долг платежом красен.

Я покачал головой:

— Полно вам, Надежда Андреевна. Любой бы поступил так же на моём месте.

— Не скромничайте, — она накрыла мою руку своей. — Не всякий бросится на четверых вооружённых мужчин, еще и с голыми руками. — Её глаза внимательно изучали моё лицо. — Вижу, что что-то вас тревожит. Рассказывайте, Егор Андреевич. Быть может, теперь моя очередь помочь вам?

И тут меня прорвало. Я рассказал ей всё о нас с Машкой, о том, как мы полюбили друг друга, о сложностях с венчанием из-за моего формального статуса и положения, о том, что священник требует согласия отца, а отец категорически против того, чтобы я женился на дочери купца.

Надежда Андреевна слушала внимательно, не перебивая. Лишь когда я закончил свой сбивчивый рассказ, она задумчиво постучала пальцами по столу:

— Значит, вам нужно либо официальное разрешение на брак, либо документ, подтверждающий ваше право распоряжаться своей судьбой без отцовского благословения?

— Да, что-то в этом роде, — кивнул я. — Но на это уйдут месяцы, если не годы. А Машка… Она же любит меня, Надежда Андреевна. Мне нужно решить эту проблему как можно скорее.

Она задумалась, постукивая пальцем по губам:

— Я могу ускорить дело через губернатора. У меня есть некоторые… связи. Или, быть может, придумаем что-то другое. — Она решительно допила свой квас и поставила кружку на стол. — Дождитесь меня, не предпринимайте сами ничего. Вечером я вас найду. Где вы остановились?

— На постоялом дворе купца Синицына, — ответил я. — Но, Надежда Андреевна, я не могу просить вас о такой услуге. Это может быть опасно для вашей…

— Для моей репутации? — она усмехнулась. — Не беспокойтесь об этом. Я давно живу не по правилам света. А что до опасности… — её глаза блеснули азартом, — чем опаснее дело, тем интереснее его выполнять. Вы спасли мне жизнь, Егор Андреевич. Позвольте же мне спасти ваше счастье.

С этими словами она поднялась, поправила шляпку и, слегка коснувшись моего плеча, направилась к выходу из таверны.

— До вечера, Егор Андреевич, — бросила она через плечо. — И не теряйте надежды.

Я смотрел ей вслед, не в силах поверить своему везению. Неужели сама судьба послала мне встречу с Надеждой Андреевной — ординарцем Кутузова, агентом императорской канцелярии, женщиной, имеющей связи в Сенате? Это казалось невероятным, но в то же время давало проблеск надежды в моём, казалось бы, безвыходном положении.

Расплатившись с трактирщиком, я вышел на улицу. Голова моя шла кругом от мыслей и планов. Нужно было вернуться на постоялый двор, рассказать Машке о неожиданной встрече, успокоить её. Надежда Андреевна поможет нам, я был в этом уверен. Теперь всё будет хорошо.

Но когда я свернул на улицу, где находился наш постоялый двор, то увидел нечто, заставившее меня застыть на месте. У входа стояла знакомая карета с родовым гербом, а рядом с ней — высокая фигура в дорожном костюме.

Отец.

Сердце моё ухнуло куда-то вниз. Как он нашёл меня? Кто рассказал ему, где я остановился? И что теперь будет?

Я хотел было повернуть назад, но было поздно — отец заметил меня. Его лицо, и без того суровое, потемнело от гнева. Он быстрым шагом направился ко мне, и я невольно выпрямился, готовясь к неизбежной буре.

— Егор! — его голос, как всегда, звучал властно и холодно. — Наконец-то я тебя нашёл. Ты ведёшь себя как сопливый юнец, а не как наследник древнего рода!

— Здравствуйте, батюшка, — я постарался говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Чему обязан такой… неожиданной встрече?

— Не паясничай! — отрезал он. — Ты прекрасно знаешь, зачем я здесь. Ты опозорил фамилию своей связью с этой… крестьянкой. Но этому пришёл конец!

Вокруг нас начали собираться зеваки, привлечённые громким голосом отца и дорогой каретой. Я заметил в окне второго этажа постоялого двора испуганное лицо Машки, которая тут же отпрянула, увидев, что я смотрю в её сторону.

— Давайте обсудим это в более приватной обстановке, — предложил я, стараясь сохранять спокойствие.

— Нечего обсуждать! — отец повысил голос ещё больше, явно намереваясь устроить публичную сцену. — Ты женишься на той, кого я выберу, или лишу фамилии окончательно! Завтра же мы выезжаем в Орел, где тебя ждёт твоя невеста — Елизавета Петровна Нарышкина. Всё уже решено!

Я заметил, как Фома, стоявший у дверей постоялого двора, побледнел и поспешил скрыться внутри. Видимо, пошёл предупредить остальных. Положение становилось всё более напряжённым.

— Батюшка, я уже не мальчик, чтобы вы решали мою судьбу, — я постарался говорить твёрдо, но уважительно. — У меня есть своя жизнь, свои планы…

— Планы? — отец презрительно усмехнулся. — Какие могут быть планы у того, кто прячется в глухой деревне и спит с крестьянками? Ты позоришь наш род!

Я почувствовал, как закипает гнев, но взял себя в руки — сцены на улице только усугубили бы ситуацию.

— Я не поеду в Орел, — твёрдо сказал я. — И не женюсь на Нарышкиной. У меня есть невеста, и я люблю её.

Лицо отца побагровело:

— Невеста? Эта девка, которая сейчас прячется на втором этаже? — он указал на окно, где минуту назад мелькнуло лицо Машки. — Да я скорее увижу тебя в гробу, чем женатым на простолюдинке без роду, без племени!

— Не смейте так говорить о ней! — я сжал кулаки, с трудом сдерживаясь, чтобы не наговорить лишнего.

— А то что? — отец шагнул ко мне, угрожающе нависая своей крупной фигурой. — Что ты сделаешь, щенок? Ударишь родного отца? Давай, добавь к своему позору ещё и этот грех!

Мы стояли друг напротив друга, как два петуха перед боем. Вокруг нас собралась уже приличная толпа зевак, с интересом наблюдавших за семейной драмой. Кто-то сочувствовал мне, кто-то — отцу, но большинству просто нравилось представление.

В этот момент дверь постоялого двора распахнулась, и на пороге появился Захар. Его массивная фигура заполнила дверной проём.

— Всё в порядке, Егор Андреич? — спросил он, пристально глядя на моего отца.

— Всё хорошо, Захар, — я поднял руку, останавливая его. — Возвращайся к своим делам.

— Так вот кто твои новые друзья? — презрительно бросил отец. — Мужичьё? До чего ты докатился, Егор!

Я видел, как напряглись плечи Захара, как сузились его глаза, но он сдержался.

— Захар, — сказал я спокойно, — передай Марии, что всё будет хорошо. Пусть не волнуется.

Захар кивнул и, бросив ещё один недобрый взгляд на моего отца, скрылся в дверях постоялого двора.

Мне всё же удалось прекратить это шоу, устроенное отцом, сославшись на важные дела. Батюшка продолжал что-то бубнить о перспективных невестах из купеческих семейств, но я, демонстративно обойдя отца, вошел в двери таверны. Выходка отца была столь внезапной и настойчивой, что я даже растерялся поначалу. Весь этот парад невест, организованный за моей спиной! Словно я — скот на ярмарке, которого нужно выгоднее продать.

В коридоре меня перехватил Захар, глаза его блестели от любопытства.

— Ну что, Егор Андреич, сватать вас решили? — спросил он вполголоса, проверив, что поблизости никого нет.

— Типун тебе на язык, — буркнул я. — Сам женюсь, когда решу и на ком захочу.

Захар только хмыкнул, поглаживая свою бороду.

— А батюшка ваш, видать, иного мнения придерживается.

— Батюшка много чего придерживается, — я махнул рукой. — Ладно, где Машка? Мне нужно с ней поговорить.

— В комнате она, — ответил Захар. — Прячется от барина-старшего, чтоб глаза не мозолить.

— Умница, — кивнул я.

Пока я поднимался, пытался обдумать сложившуюся ситуацию.

Машка сидела в комнате тихая, встревоженная, с опущенными глазами.

— Что же теперь будет, Егорушка? — спросила она шёпотом.

— Нормально всё будет, — сказал я, запирая дверь на ключ. — Садись, разговор есть.

Машка присела на краешек стула, сложив руки на коленях. В свете, пробивающимся сквозь полузакрытые ставни, её лицо казалось особенно бледным и трогательным.

— Ты знаешь, что батюшка мой меня женить надумал? — спросил я прямо.

Она кивнула, не поднимая глаз:

— Наслышана уже. Бабы в людской только об этом и судачат. Говорят, боярыню богатую сватать будут.

— И что думаешь по этому поводу? — я внимательно наблюдал за её реакцией.

Машка пожала плечами, всё так же не глядя на меня:

— А что мне думать, Егор Андреич? Вы — барин, вам и решать. А я… что ж, вернусь в деревню, к родным.

В её голосе слышалась такая покорность судьбе, что сердце моё сжалось.

— А если я не хочу на другой жениться? — спросил я тихо. — Если у меня другие планы?

Тут она наконец подняла на меня глаза — в них блеснула надежда, тут же сменившаяся недоверием.

— Какие такие планы?

— На тебе жениться, — ответил я просто.

Машка ахнула, прикрыв рот ладонью.

— Да ты что, Егорушка! Разве ж можно? Батюшка-то твой против.

— А вот это мы исправим, — улыбнулся я. — Есть у меня задумка одна. Но нужна помощь.

И я рассказал ей о своём плане. Машка слушала, широко раскрыв глаза, то бледнея, то краснея.

— Неужто правда можно? — прошептала она, когда я закончил. — Чтоб я да в дворянки вышла?

— Не в потомственные, конечно, — я взял её за руку. — Но личное дворянство или хотя бы статус почётной гражданки вполне реально получить. А там уж никто не посмеет сказать, что ты мне не пара.

Вечером этого дня, как и было уговорено, к нам пожаловала Надежда Андреевна. Она приехала без лишней помпы, в скромной карете, но от внимания дворни это всё равно не укрылось. Тут же поползли шепотки — мол, сама губернаторша пожаловала!

Отец, решивший видимо, не выпускать меня из виду и остановится на этом же постоялом дворе, при виде Надежды Андреевны, встал и рассыпаясь в комплиментах, спросил:

— Какими судьбами в наших краях, Надежда Андреевна? — запел соловьем он. — Может, чаю с дороги? Или чего покрепче?

— Благодарю, Андрей Петрович, — она величественно кивнула. — Но я по делу. Государственному, можно сказать.

Отец насторожился — в его глазах мелькнуло беспокойство:

— Государственному? Что-то случилось?

— О, ничего страшного, — улыбнулась Надежда Андреевна. — Просто нужно кое-какие формальности уладить. Касательно вашего сына и той девушки, что его спасла.

Отец нахмурился, бросив на меня быстрый взгляд:

— Какие ещё формальности?

Надежда Андреевна достала из ридикюля сложенный лист бумаги с печатями.

— Видите ли, Андрей Петрович, учитывая обстоятельства спасения меня при выполнении государственного дела, я подаю прошение в губернское правление. От имени «государева дела», — она сделала выразительную паузу. — Думаю, вы понимаете, о чём я.

Отец побледнел:

— Не совсем, признаться.

— Ваш сын, Егор Андреевич, оказался весьма полезен государству, — продолжила Надежда Андреевна, многозначительно взглянув на меня. — И те, кто ему помогал, тоже заслуживают признания. В частности, семья Фомы и эта девушка… как её?

— Мария, — подсказал я. — Марья Фоминична.

— Да, Мария, — кивнула Надежда Андреевна. — Так вот, я ходатайствую о присвоении ей статуса почётной гражданки. За помощь в государственном деле, — она улыбнулась. — Или даже личной дворянки, если Сенат сочтёт заслуги достаточными.

Отец открыл рот, закрыл, снова открыл — точь-в-точь как рыба, выброшенная на берег.

— Но… зачем? — выдавил он наконец.

— Затем, батюшка, — вмешался я, — что я намерен на ней жениться. И статус почётной гражданки или личной дворянки снимет сословный барьер между нами.

Тут отец опять взорвался. Лицо его побагровело, жилы на шее вздулись:

— Что⁈ Ты в своём уме, мальчишка? Жениться на крестьянке⁈ Да я скорее…

— Андрей Петрович, — холодно прервала его Надежда Андреевна, — я бы на вашем месте выбирала выражения. Речь идёт о государственном деле, и решение будет принято вне зависимости от вашего согласия. Прошение уже подано, и, учитывая мой статус и обстоятельства, оно будет удовлетворено.

Отец осёкся, но было видно, что внутри него всё кипит от ярости.

— Это безумие, — процедил он. — Мой сын, дворянин, и какая-то…

— Женщина, спасшая мне жизнь, — закончила за него Надежда Андреевна. — И скоро — почётная гражданка или даже дворянка. Так что никакого мезальянса не будет, успокойтесь.

Отец метнул на меня взгляд, полный такой ярости, что я невольно отступил на шаг.

— Ты… ты погубишь нас всех своим упрямством! — выпалил он. — Я сам в долгах как в шелках! Твоя женитьба на богатой невесте спасла бы нас от разорения! А ты… ты со своими крестьянками!

Вот оно что. Теперь всё встало на свои места — и внезапная настойчивость отца, и парад невест, и его ярость. Дело было не в сословных предрассудках, а в деньгах. Как всегда.

Я только хмыкнул, покачав головой:

— Ты мог просто сказать об этом, батюшка. И мы бы всё решили. Но устраивать за моей спиной смотрины, как на ярмарке…

— Долги можно решить и другими способами, — неожиданно вмешалась Надежда Андреевна. — Кстати, Егор Андреевич, до меня дошли слухи, что вы занимаетесь каким-то новым делом? Что-то связанное с досками и стеклом?

Я удивлённо взглянул на неё. Откуда ей знать о моих экспериментах?

— Да, есть такое, — осторожно подтвердил я. — Пытаюсь наладить производство.

— Любопытно, — она задумчиво кивнула. — Мы вернемся к этому разговору. Позже. Есть у меня к вам важное дело. Государственное.

— Вы можете на меня рассчитывать, Надежда Андреевна, — она улыбнулась, затем повернулась к отцу: — Так что, Андрей Петрович, думаю, нам не о чем больше спорить. Оглашение в церкви начнётся в ближайшее воскресенье. Три недели подряд, как положено.

Отец только беспомощно развёл руками. Спорить с губернаторшей у него не хватило духу.

Первое оглашение в церкви вызвало настоящий переполох среди прихожан. Когда священник объявил о предстоящем бракосочетании между «дворянином Егором Андреевичем» и «Марией, дочерью Фомы», по храму пронёсся удивлённый шёпот. Люди переглядывались, перешёптывались, кто-то даже ахнул вслух.

— Мезальянс, — шептала пожилая помещица, обмахиваясь веером. — Какой скандал!

— Говорят, она его от смерти спасла, — отвечала ей соседка. — Потому и женится из благодарности.

— А я слышала, губернаторша за неё хлопочет, — добавляла третья. — Почётную гражданку ей выхлопотала или даже дворянство.

Машка стояла рядом со мной, опустив глаза, но я видел, как горят её щёки от смущения. Я взял её за руку, сжал ободряюще, и она благодарно улыбнулась, не поднимая взгляда.

После службы, Надежда Андреевна подошла к нам, величественно кивнув в ответ на приветствия.

— Всё идёт своим чередом, — сказала она негромко. — Ваш отец, кажется, смирился с неизбежным. Удачи тебе, Егор Андреевич, — добавила она громче, для посторонних ушей. — И не забудь про свои идеи насчёт производства. Губернское правление заинтересовано в развитии промышленности.

— Благодарствую за помощь, Надежда Андреевна, — поклонился я. — Я ваш должник.

— А вот тут уж нет, — она покачала головой, и в глазах её мелькнула тёплая искра. — Мы квиты. Ты спас меня, я помогаю тебе. Всё по справедливости.

Она кивнула нам на прощание и направилась к своей карете, оставив нас с Машкой стоять посреди церковного двора под любопытными взглядами прихожан.

— Слышала? — шепнул я Машке. — Теперь всё будет хорошо. Никто не посмеет сказать, что ты мне не пара.

— Страшно мне, Егорушка, — призналась она, крепче сжимая мою руку. — Как я буду барыней-то? Не умею я так жить.

— Научишься, — улыбнулся я. — Я тоже многому учусь. Вместе справимся.

И мы пошли к выходу со двора, не обращая внимания на шепотки за спиной. Впереди было ещё два оглашения, потом венчание, и целая жизнь — наша общая жизнь, которую мы построим по своим правилам.

А отец… что ж, отец переживёт. Особенно когда поймёт, что моё «баловство» с производством может принести куда больше денег, чем удачная женитьба. И, возможно, однажды он даже признает, что был неправ.