Восемнадцать Безбожных лет

Глава третья. Безбожные годы

Годы сменяли друг друга с обычной неспешностью, хотя барону казалось, время замедлилось, или даже остановилось. Раньше, когда он говорил себе, что ждать осталось каких-то восемнадцать лет, ему становилось легко и торжественно на душе. Теперь же эта цифра маячила перед ним, как насмешка. Восемнадцать лет! Прошёл год, а Лианна только и научилась кое-как держаться на ногах! Горвей частенько поднимал голову на неверный топот детских ножек в коридорах, смех и лепет, беспокойные оклики кормилицы. Активная, весёлая девочка везде совала свой нос, всё хватала, щупала, кусала, разглядывала, пыталась сломать. Барон только и удивлялся, откуда у неё столько энергии?

Иногда он сам заходил в её комнату, садился в сторонке, наблюдая, как кормилица возится с Лией. Дочь сама подходила к нему, глядя голубыми, добрыми глазами. Горвей почти никогда с ней не возился, только в особо хорошем настроении. Большую часть времени он пропадал на охоте, гоняя свору по зелёным холмам. А так же в деревне, где решил навести порядок. Объехав все дома и фермы, он понял, что многие нуждаются в ремонте, потому послал корабль за материалами. В замке он велел залатать пробоины в стенах, привести в порядок конюшни и оружейную. Двор убрали, вывезли весь сор, скопившейся за годы запустения. Постепенно замок оживал, хоть и продолжал выглядеть заброшенным. Он был слишком велик для крохотной семьи и нескольких слуг.

– Я отправлюсь ко двору короля, – однажды известил Арахта барон. – Несмотря на то, что я собираюсь получить трон с помощью Нового Бога, мне всё ещё нужно появляться там, пока я один из Тридцати Баронов.

– Мудрое решение, господин. Но не забывай, где ты действительно нужен!

Горвей поморщился. Он не признавался магу, на самом деле ему совершенно не хотелось уезжать с острова и от дочери. Им вдруг всё чаще стало овладевать беспокойство, как бы с ней ничего не случилось в его отсутствие. Кроме кормилицы он приставил к ней ещё двух служанок, но всё равно никогда не мог быть до конца спокоен.

– Смотри за девочкой, – сказал он колдуну, глядя в сторону.

– Не волнуйся, господин. Я позабочусь о ней.

Горвей с тяжёлым сердцем покинул остров.

На материке было неспокойно. Безбожный год тяжело сказался на людях, а незнание, где же находятся Новый Бог – приводило их в отчаяние. Начавшийся раньше срока голод уже косил бедное население, заставляя лордов страшиться набегов бандитов на свои поля. Лишённые надежды и божества, люди творили безумные поступки.

Король был обеспокоен. Он призывал своих баронов пустить все силы на поиски пропавшего Бога, но в ускользающих, опущенных взглядах встречал только извинение и грусть. Они боялись. Баронам было страшно далеко отпускать своих воинов, так как города постоянно нуждались в защите и охране. К тому же, мало кто питал надежду на то, что Бог найдётся. Горвей молча стоял в стороне, стараясь не привлекать к себе внимания. Ему не нужны были лишние толки, ведь, начни он громогласно клясться, что отыщет Бога – на него могут пасть подозрения. О его переезде на отцовский остров никто ничего не сказал, хотя Горвей знал, что многие бароны в глубине души и осуждали его, видя в этом побег, и одновременно радовались, что один из самых сильных их противников как будто сдался. О, если бы они только знали, насколько ошибаются!

Как ни странно, именно в это беспокойное время большинство воров и разбойников покинули владения Горвея! Боялись ли они гнева барона, или же надеялись найти наживу в другом месте, не известно. Но барон воспринял эту новость, как хороший знак. Будто Божественная благодать уже была с ним.

Проведя при дворе около трёх месяцев, услышав все новые толки, разузнав новости и настроения, Горвей, объехав ещё раз свои земли, потратив на это ещё около четырёх месяцев, и вернулся домой. С собой он привёз ещё больше слуг, свой личный отряд воинов, лошадей, вина и припасов, чтобы спокойно пережить зиму. Лианна, только увидев отца, кинулась ему навстречу.

Горвей изумлённо наблюдал, как через грязный двор к нему бежит розовощёкая малышка, резво перебирая ногами и протягивая руки. Они только въехали в замок, миновав подвесной мост. За лошадью барона и его слугами тянулась длинная вереница повозок, нагруженных вещами, и пешие воины, каждый из которых нёс на плече копьё. Дворовые высыпали встретить хозяина.

Лианна, вырвавшись из рук кормилицы, бежала, то и дело поскальзываясь на липкой грязи, пачкая платье. Но счастью её не было предела. Горвей только и успел остановить лошадь, когда девочка подлетела к нему, сияя улыбкой. Конь захрапел, опасливо косясь на маленькое существо, снующее у него под ногами. На секунду барон почувствовал жгучий ужас, когда ему показалось, что злой скакун затоптал Лианну, но тут она снова выскочила из-под брюха лошади, глядя вверх и смеясь.

– Папа! – повторила она несколько раз восторженно. Чувствуя смятение от пережитого испуга, Горвей раздражённо крикнул: «Уйди с дороги!»

Подбежала нянька.

– Никчёмная баба! – злой голос барона эхом прокатился по стенам крепости. – Тебе разве не было сказано следить за ней?!

Бледнее молока, женщина схватила расхныкавшуюся Лию на руки. Сдерживая новую волну гнева, Горвей пришпорил коня, даже не обернувшись на зовущую его дочь. Чувство досады не отпускало его. Пока двор наводняли люди, разбирая кладь с повозок, барон отдал лошадь конюху, а сам, мешая грязь сапогами, направился в замок.

С Лианной он увиделся только через несколько часов. После обеда он велел привести её. Переодетая, умытая, в сопровождении другой служанки, она появилась на пороге его покоев, словно маленькая леди. Но, уже успев забыть страх перед отцом, она тут же бросилась к нему. Горвей остался спокойно стоять, разглядывая её. Рыжие волосы пушились, падая на круглое хорошенькое личико. Барон изумлённо глядел, как расплываются в улыбке её губы.

– Папа, – пропищала она. Горвей был потрясён. Его так ещё никто не называл, ещё ни один ребёнок не обнимал его колени, так страстно желая внимания! Но барон не смог позволить себе сантиментов.

– Здравствуй, Лианна. – Сухой его голос напоминал скорее скрежет камней, чем приветствие отца. – Девочка здорова? – обратился он к служанке, замершей у двери.

– Да, господин. Она здоровая и крепкая. И для своего возраста она очень развита.

– Прекрасно, – не зная, что ещё сказать, барон опустил руку на макушку ребёнка. Лия залепетала что-то, улыбаясь. Возможно, в какой-то момент ему и хотелось обнять дочь, поцеловать её, сказать ей что-нибудь ласковое и нежное. Но это мгновение, если оно и было, он упустил.

– Сообщайте мне о её здоровье, – произнёс он, решительным шагом направляясь прочь. Комната показалась длинной, как никогда, но ни встревоженный и хнычущий лепет, ни всхлипывания дочери не смогли заставить Горвея остановиться. «Ты хочешь вырастить Бога войны, а не дочь» – повторял он себе раз за разом, чувствуя, как в груди что-то каменеет.

Когда Лианне исполнилось пять лет кормилица и няньки были ей больше не нужны. Горвей не собирался делать из неё юную изнеженную леди, поэтому, поощряя её буйные игры с дворовыми мальчишками, драки и шалости, он позволил ей расти, словно сильному сорняку. Ей оставили только одну служанку, но остальной круг её общения составляли конюхи и псари, повара и слуги, оборванные ребятишки, стражники и старый Арахт, который превратился в её наставника. Она была ещё слишком мала, чтобы начинать серьёзное обучение, но именно от колдуна она узнавала большинство историй и преданий об окружающем её мире. Но он был невелик.

Весь замок от подземелий до чердаков и башен был ею исследован, обыскан и облазан. Не было ни единой щели, в которую она бы не забралась, ни одного тёмного угла, откуда бы её не пытались вытащить. Однажды она даже провалилась в колодец, но мужественно сохраняла спокойствие, пока сын конюха бегал за подмогой, а потом помогал её оттуда извлекать. Лианна молчала всё время, и расплакалась только тогда, когда её вызволили, и она увидела отца, стоящего в нескольких метрах, глядящего на неё с холодным разочарованием. Она была с ног до головы покрыта грязью и илом, промокла, дрожала от холода. Жалкая и босая, она сцепила руки, уставилась в землю, и только тогда горячие слёзы покатились по её щекам. Страшные стыд и чувство унижения накрыли её так сильно, что она даже не заметила смертельной бледности на лице Горвея. Дочери он ничего не сказал, как и она ему.

Лианна почти не видела других детей. Сын конюха, поварята, нескольку служек – всё это были мальчишки, которые постоянно были заняты какой-то работой. В деревню её выводили очень редко, и то ей позволялось только смотреть из окон кареты, когда они ехали по широкой улице. Лия высовывалась из окошка вместе с плечами, едва не выпадая.

– Я хочу погулять по деревне! – просила она Арахта, который всегда сопровождал её. – Я вижу там других детей! Можно мне с ними поиграть?

– Нет, Лианна. Ты должна смотреть на них только из повозки. И не пытайся с ними заговорить.

– Почему, учитель?

– Не к чему тебе разговаривать с крестьянами, девочка. Они грубы и неотесанны, они могут причинить тебе вред. Запомни, они твои слуги, а не друзья.

– Тогда я прикажу им не обижать меня и немного поиграть!

– Когда ты станешь старше, ты поймёшь. А сейчас не высовывайся. Сохраняй достоинство, не то твой отец рассердится.

Тут Лианна всегда садилась и замолкала, страшась вновь увидеть разочарование в глазах отца. Она не боялась боли или наказания, не боялась того, что её запрут на весь день в её покоях, не боялась лишиться ужина. Нет, одно единственное могло повергнуть её в ужас – гневный, ледяной взгляд барона, который прожигал её насквозь. Всеми силами Лия старалась быть хорошей дочерью, но почему-то отец всегда был недоволен ею. Он никогда её не хвалил, если она хорошо выучивала урок, если одевалась опрятно, начисто отмывала руки и была вежлива за столом. Он всегда лишь отводил взгляд и холодно говорил: «Молодец», но Лия не чувствовала в этом слове никакой похвалы.

Барон велел всем своим слугам обращаться с Лией как со своей госпожой. Никто не холил и не баловал её, но все беспрекословно подчинялись. Подражая отцу, девочка, вскоре, научилась приказывать, требуя полного исполнения своих желаний. И только отец и Арахт контролировали её прихоти, указывая, чего она может добиться от слуг, а о чём стоит и забыть. Она во всём подражала отцу, копируя его безжалостное отношение к провинившимся, холодное и презрительное к подчинённым, безучастное к редким гостям. А когда Лианне исполнилось семь лет, отец привёз ей с материка два подарка.

Горвей прибыл поздно ночью, когда всё вокруг заливал дождь, размывая дороги, бушующим потоком скатываясь со скалы. Промокнув до нитки, он, обогнав слуг на лихом коне, разбрызгивая грязь, влетел в ворота замка. Факелы мерцали сквозь пелену воды. Скинув плащ, с которого стекала вода, барон вошёл через тяжёлые двери в башню. Помогая ему раздеться, паж проговорил опасливо:

– Хозяин, ваша дочь ждёт вас в главном зале.

– В такой поздний час? – немного удивился Горвей, ведь был уже второй час ночи.

– Да, господин. Она отказалась идти спать, пока не увидится с вами.

– Вот упрямая девчонка, – проворчал барон, скрывая удовлетворённую улыбку от пажа. – Хорошо, я сейчас приду.

Надев сухую одежду и выпив горячего вина с имбирём, Горвей неторопливо двинулся к залу. Все факелы там остались гореть, должно быть Лианна приказала не гасить их. Камин пылал. Девочка, услышав шаги отца, вскочила со стула, зажав в руках книгу. Специально для барона она надела своё темное, красивое платье, хотя обычно носила штаны и рубашку с кафтаном поверх, как и все здешние мальчишки, потому что в них было удобнее бегать и заниматься фехтованием. Ещё год назад отец велел капитану стражи начать давать девочке уроки, и она неплохо справлялась. Волосы её сейчас были убраны служанкой в красивую причёску. Она поклонилось вошедшему барону.

– Отец, я рада, что ты так скоро вернулся, – проговорила она, стараясь скрыть волнение. Горвей, наклонившись, поцеловал дочь в лоб и сделал шаг назад, чтобы хорошенько её рассмотреть. Маленькая, остроносая, огненно рыжая, она глядела на него голубыми льдинками глаз, охваченных тёмными ресницами. Костяшки пальцев побелели, сжимая переплёт старой книжки.

– Почему ты не в постели? – строго спросил барон.

– Я так хотела увидеть тебя, отец!

– Ты могла бы увидеться со мной завтра. Никто не позволял тебе ложиться так поздно.

Она опустила взгляд, подёрнувшийся влагой, закусила губу. Горвей почувствовал жалость и неловко кашлянул.

– Ладно. В следующий раз не придумывай всякие глупости.

– Хорошо, отец.

Она молчала, боясь вновь зажечь угасший было гнев. Барон прошёл и сел к камину, указав дочери на стул напротив. Она присела на краешек, словно вместо подушки там были иголки.

– Как твои занятия по фехтованию?

– Мастер Торос говорит, что у меня начинает получаться, – вышколено начала говорить она. – Я тренируюсь каждый день, делаю упражнения и зарядку, Торос гоняет меня по двору, так, что к концу урока я едва стою на ногах.

– Если ты не будешь достаточно сильной, ты не сможешь стать хорошим бойцом, – сурово заметил барон, видимо и сам забывая, что перед ним дочь, а не сын. Но ведь Лианна не знала, как в других семьях воспитывают девочек. Она была уверена, что так и должно быть. Ведь так говорил барон.

– Да, отец, конечно. Поэтому я очень старательна. И Торос учит меня стрелять из лука.

– Неужели?

– Да, и у меня получается лучше, чем у Сэмми и у Лукаса. Они даже тетиву натянуть нормально не могут! – заносчиво проговорила она, выпрямляя спину.

– Это сын конюха и служка? – спросил строго Горвей. Лианна прикусила язык. – Я велел тебе не водиться с ними. Они тебе не ровня, и друзьями тебе быть не могут. Они слуги.

– Я знаю, отец! Я и не дружу с ними. Просто они попросили немного пострелять из лука, вот и всё. Я и позволила.

– Ты обещала мне, Лианна. – Его голос, твёрдый как камень, заставил сердце дочери сжаться от страха.

– Это больше не повторится, отец…

Горвей смерил её долгим взглядом и попытался смягчить голос.

– Я понимаю, что тебе хочется играть с другими детьми. Но ты ведь знаешь, кто ты.

– Да, – пробормотала она.

– Ты знаешь, что они всего лишь слуги, что их дело подчиняться, а тебе быть им госпожой.

– Да, отец.

– И ты знаешь, почему ты должна научиться повелевать. Тебя ждёт твоя миссия, ты готовишься к ней.

– Да, я должна стать Новым Богом, – стараясь выпрямиться и говорить твёрдо, ответила она. Горвей удовлетворённо кивнул. Арахт долгие дни рассказывал Лианне о её судьбе, о её предназначении, об отметине на её спине, которую нужно было от всех скрывать. Она знала всё. И чувствовала, как отец ждал от неё великих свершений.

– Я рад, что ты это понимаешь, Лианна. – Горвей хотел было подбодрить её, но промолчал. – И, чтобы тебе было не так скучно, я привёз тебе подарок.

– Правда? – её взгляд жадно загорелся. Барон окликнул пажа, и тот ввёл в зал человек десять детей, от шести до девяти лет. Это было несколько мальчиков и две девочки, сносно одетых, перепуганных, заспанных. Некоторые выглядели худыми и осунувшимися, с впалыми щеками и глубоко провалившимися глазами. Все беспокойно озирались, глядя на огромные стены зала и высокие потолки, увешанные флагами, щитами, шкурами и головами животных.

Лианна вначале жадно глядела на толпу детей, нервно волнующуюся, неловко ступающую по покрытому соломой полу, а потом удивлённо уставилась на отца.

– Этих детей я привёз тебе, чтобы они могли составить тебе компанию. Все они станут пажами и слугами, но с ними ты можешь играть, я позволяю. Каждый из них будет обращаться к тебе, как к госпоже.

Переводя взгляд с отца на толпу детей, Лианна вдруг вскочила, уронив книгу на пол. В глазах её зажёгся восторг, но она осадила себя, вспомнив, что на неё смотрит отец, и проговорила:

– Спасибо! Это замечательный подарок.

Она стала рассматривать своих новых приятелей. Они стояли толпой, глядели исподлобья, словно загнанные зверьки. Лианна обошли их по кругу, стараясь всмотреться во все лица, но все опускали взгляд, смотрели в пол и на свои ноги.

Горвей оставался сидеть у камина, глядя, как дочь рассматривает своих новых питомцев. Всех этих детей он собрал по своим владениям, подумав, что это неплохая идея. Лучше уж так, чем Новый Бог станет якшаться с сыном конюха. Кого-то он взял из приюта, кого-то подобрал прямо на улице. Беспризорники, бастарды, бродяжки, они были слишком благодарны за еду и тёплую одежду, так что барон не сомневался в их верности себе и дочери. Да, это была замечательная идея.

– Выбери того, кто станет твоим личным пажом, – проговорил он.

– А можно? – изумлённо и радостно воскликнула она.

– Я позволяю.

Детям велели выстроиться в ряд. Словно выбирая лошадь, Лианна шла прогулочным шагом вдоль их, рассматривая. Выпрямившись, зная, что отец смотрит, она не хотела выказывать своего волнения. Её встречали опущенные, отвёрнутые, испуганные взгляды. Мало кто решался поднять голову. Девочка уже дошла почти до самого конца шеренги, когда шаг её вдруг замедлился, а глаза удивлённо расширились. Среди опущенных голов и спрятанных взглядов, она увидела мальчика, который один стоял выпрямившись, высоко держа голову. У него были тёмные волосы и светло-карие глаза. Смотрел он куда-то вперёд, не замечая, казалось, Лианны, которая замерла у него перед носом.

– Как тебя зовут? – спросила девочка громко. Мальчик опустил на неё взгляд (он был выше её на полголовы).

– Кай.

Голос его показался Лианне дерзким. Она вся вспыхнула.

– Ты должен добавить в конце – госпожа, – проговорила она, задрав нос.

– Не должен. Ты мне не госпожа.

Лия даже остолбенела от такой наглости, а Кай вновь стал смотреть поверх неё.

– Как ты смеешь? Ты знаешь, кто я?!

– Знаю. Ты дочь барона Горвея, моего господина.

– Значит я твоя госпожа! Тебя мне подарили!

– Нет. Я человек, а человека невозможно подарить.

И Лианна, не выдержав, влепила ему пощёчину. Дети вокруг в страхе отшатнулись. И тогда Кай как будто впервые взглянул на Лианну, но не было в этом взгляде ничего, что могло бы удовлетворить или обрадовать её. Он не собирался ни бояться, ни повиноваться ей! И он остался стоять так же неподвижно. Лия тяжело дышала, свирепо глядя на строптивого мальчишку перед собой, который продолжал бесстрастно сверлить её взглядом! Она почувствовала жгучую злость, и уже замахнулась для второй пощёчины, когда барон вдруг подал голос:

– Довольно, – произнёс Горвей, вставая. Лианна в страхе смотрела, как приближается отец. На барона то этот Кай глядел во все глаза! Встав перед мальчиком, Горвей положил руку на плечо Лии.

– Это моя дочь, я хочу, чтобы к ней ты тоже обращался, как к госпоже.

– Хорошо, хозяин, – покорно ответил Кай. Лианна вся вспылила, но промолчала.

– Ты хочешь, чтобы он стал твоим пажом? – обратился Горвей к дочери. Та, подумав пару секунд, и взглянув в дерзкие глаза мальчишки, выплюнула ему в лицо: «Хочу!»

– Как скажешь. Тогда с этого дня этот мальчик будет везде сопровождать тебя, и выполнять все твои приказы. Ты понял, Кай?

– Да, господин, – спокойно ответил юный паж.

– Хорошо. Сейчас слуга покажет вам вашу комнату. Идите и отдохните, завтра утром вы приступите к своим обязанностям.

Детей гурьбой вывели прочь. Лианна смотрела им вслед, сверля взглядом спину уже ненавистного ей Кая, и думая: «Ничего, я выбью из тебя эту спесь, несносный наглец!»

На следующий день Горвей подарил дочери второй свой дар: с материка он привёз изумительно красивого, породистого, вороного жеребца. Конь бил копытом, рычал, словно лев, не подпуская к себе никого, но барон считал, что это как раз подходящий подарок для Лианны, если она хочет научиться покорять своей воле. Девочка с восхищением глядела на коня. Раньше она ездила только на пони, покладистом и скучном. Этот же зверь, разгоняющий своим ржанием слуг, оказался ей по нраву. Ему было около двух лет, ему ещё только предстояло вырасти, но уже сейчас он поражал своей дикой, свирепой грацией. Широкая спина блестела от пота, грива вздрагивала на изогнутой, лебединой шее. Он храпел и рвался, будь у него крылья, он, должно быть, взлетел.

– Он просто потрясающий, отец! – воскликнула Лианна, подходя ближе, без страха глядя в глаза лошади. Та смотрела подозрительно и злобно. Барон улыбнулся.

– Его зовут Буран. Если ты не сможешь приручить его и совладать с ним, он останется таким же диким и непокорным.

– Я смогу, отец! – уверенно ответила Лия.

В стороне гурьбой стояло несколько детей, в ужасе и восхищении разглядывая страшного коня. Кай тоже был тут. Лианна взглянула на него, надеясь увидеть и в его глазах страх, но со злостью поняла, что кроме любования красотой лошади в его глазах нет ничего. Девочка фыркнула.

– Паж! – крикнула она, стараясь придать голосу больше пренебрежения. Кай послушно подошёл.

– Да, госпожа?

– Скажи, кем были твои родители?

– Я не знал своих родителей. Я вырос в приюте, госпожа.

– Ха, так ты, наверное, и верхом то ездить не умеешь! – Лианна не скрывала презрения и усмешки, надеясь задеть его. Губы Кая дрогнули тонкой улыбкой.

– Умею, моя госпожа. Меня отправляли работать и на кухню, и на конюшню, и в кузню. Так что верхом я не уступил бы и вам. Да и многое другое я умею лучше вас.

Барон засмеялся дерзости мальчика, видя, как зарделась от негодования дочь. Лианна, взглянула на отца с недоумением, не понимая, неужели он поощряет такое поведение слуг?

– Это мы ещё посмотрим, – пообещала она, отворачиваясь.

Ей было и больно, и обидно. И она почувствовала, что пока не покорит этого Кая, то не сможет спать спокойно.