Восход на Меркурии

«Леверье» приступил к серии предпосадочных маневров; до Меркурия оставалось девять миллионов миль. Именно тогда второй астронавигатор Лон Кертис решил свести счеты с жизнью.

Он устроился в паутинном коконе и ждал посадки: свои обязанности он выполнил, и, пока посадочные опоры «Леверье» не коснутся поверхности Меркурия, покрытой язвами кратеров, о нем никто не вспомнит.

Охлаждающая система с натриевым теплоносителем справлялась прекрасно: вздувшееся на экране заднего вида Солнце не могло причинить кораблю вреда. Не только Кертису, но и остальным семи членам экипажа надо было просто дождаться, пока автопилот сделает свою работу — опустит корабль на Меркурий. Второй раз в истории человечества.

Кертис потянулся к управляющему сенсору. Экструдеры выплюнули зеленое облачко флюорона, и кокон исчез.

— Собрался куда-нибудь? — спросил капитан Гарри Росс.

— Так… пройтись.

Капитан вновь углубился в микрокнигу.

Заскрежетал затвор на двери в переборке, и потянуло переохлажденным воздухом из реакторного отсека. Росс тронул клавишу — перевернуть страницу — и замер, уставившись на строки невидящими глазами.

Какого черта Кертису понадобилось в реакторном отсеке?

Расход топлива с точностью до миллиграмма определяет автопилот, человек так не может. Реактор переведен в посадочный режим, отсек задраен. Делать там больше нечего кому бы то ни было. А второму астронавигатору тем более.

Росс шагнул в прохладу реакторного отсека. Кертис стоял у люка конвертера, примериваясь к рукоятке шлюза. Затем повернул ее и ступил левой ногой на край колодца, отвесно уходящего в сторону кормы, к реактору.

— Кертис! Идиот! Ты ведь и нас погубишь!

Обернувшись, астронавигатор тупо посмотрел на него — и занес над провалом правую ногу.

Капитан прыгнул.

Хоть несостоявшийся самоубийца и брыкался, Россу удалось оттащить его в сторону. Белое как мел лицо Кертиса мелко дрожало, он все хотел вырваться, но сопротивлялся уже не так отчаянно.

Кряхтя от напряжения, Росс задраил люк конвертера и выволок Кертиса из реакторного отсека, после чего первым делом влепил ему пощечину.

— Ты куда полез? Не знаешь, что будет, если твое тело попадет в конвертер? Подача топлива откалибрована; как раз ста восьмидесяти фунтов не хватает, чтобы выстрелить нами в Солнце. Кертис? В чем дело?

Астронавигатор смотрел Россу в глаза, пристально и без выражения.

— Я хочу умереть, — сказал он просто. — Почему вы не даете мне уйти?

Хочет умереть. Капитан пожал плечами, чувствуя, как по спине бежит холодок. От этой болезни средства пока не придумали. Сегодня астронавта в любой момент могла постигнуть безымянная и необъяснимая напасть, толкающая туда, откуда нет возврата.

Сварщик на обшивке орбитальной станции мог внезапно открыть забрало шлема, чтобы как следует подышать вакуумом; радист, монтирующий внешнюю антенну корабля, — обрезать страховочный конец и выстрелить из реактивного пистолета, отправляясь в долгий путь к Солнцу. А второй астронавигатор вполне мог забраться в конвертер.

— Неприятности? — На гладком розовом лице штатного психолога Спенглера появилось озабоченное выражение.

— Кертис. Хотел прыгнуть в конвертер. У вас появился пациент.

— Умеют ведь выбрать самый подходящий момент… — Спенглер озабоченно потер щеку. — Без психа нам на Меркурии было бы скучно.

— В стасис — и до самой Земли, — устало кивнул Росс. — Лучше не придумаете, док. Иначе придется караулить, а он все равно найдет способ.

— Почему вы не даете мне умереть? — бормотал Кертис тусклым голосом. — Зачем вы мне мешаете?

— Потому, псих ненормальный, что ты бы всех нас погубил. Можешь погулять снаружи, шлюз — вон там. Только нас не бери с собой.

— Капитан! — нахмурился Спенглер.

— Ладно, ладно, док. Забирайте его..

Психолог отвел Кертиса в госпитальный отсек. Укол, затем кокон — только такой, что от него не избавишься. Там он и пролежит до конца полета. Потом, на Земле, Кертиса, приведут в чувство. Если повезет. А выпустить сейчас — воспользуется подручными средствами. Что-нибудь придумает, можно не сомневаться.

Росс мотнул головой, насупившись. Сначала мальчишка мечтает стать астронавтом; проходят школьные годы. Дальше четыре года академии, два года стажировки… Наконец мальчишка попадает туда куда хотел — и тут же ломается. Потратить целую жизнь на то, чтобы мечта твоя стала явью, и так страшно в этом разочароваться!

Думая о Кертисе, надежно спеленутом где-то за переборками, Росс зябко поежился, несмотря на убийственную близость Солнца, кипящего на кормовом экране. Такое может случиться с кем угодно. С ним самим, например. Хрупкое создание человек, не так ли?

Над кораблем распростерлось траурное крыло смерти; темная воля к самоубийству отравила кондиционированный воздух.

Приказав себе забыть, Росс оповестил экипаж о начале торможения. Кнопку сигнала он ткнул сильнее, чем требовалось.

На носовом экране появился неподвижный шар Меркурия.

«Леверье» догонял Меркурий, приближаясь к его орбите. Крошечную планету делила пополам четкая линия: с одной стороны солнечная преисподняя, где текут реки расплавленного цинка, с другой — темная пустыня под коркой замерзшей углекислоты.

Между светом и тьмой Оставалась узкая полоска — так называемый Сумеречный пояс. Девять тысяч миль по окружности и не более двадцати в ширину: единственное место с терпимым климатом. «Леверье» шел на автопилоте, по заранее рассчитанной траекторий; аналоговый вычислитель силовой установки глотал ленту готовой программы, выводя корабль точно в середину пояса.

— Господи!.. — пробормотал Росс, холодея.

Программа. Подготовленная астронавигатором Кертисом.

Кем же еще?

Посадочную программу составил безумец, одержимый манией самоубийства. Ему ничего не стоит окунуть «Леверье» в дымящуюся реку расплавленного свинца. Или опустить в ледяной склеп темной стороны. У Росса затряслись руки.

Доверять автопилоту нельзя.

— Брейнард, — прохрипел Росс, утопив клавишу интеркома. — Жду вас.

Первый астронавигатор подошел несколько секунд спустя.

— Да, капитан? — спросил он не без любопытства.

— Твой помощник, Кертис, изолирован. Хотел прыгнуть в конвертер.

— Хотел что?..

— Попытка самоубийства, — пояснил Росс — Я едва успел помешать ему. Принимая во внимание обстоятельства, думаю, нам лучше отменить программу.

Помолчав секунду, первый астронавигатор облизнул сухие губы.

— Разумная мысль.

— Очень разумная, — подтвердил командир.

«Две преисподние в одной упаковке, — подумал Росс, когда корабль наконец утвердился на поверхности. — У Данте в самом нижнем кругу холодно — здесь тоже. Но и до геенны огненной рукой подать. Что там на приборах? Распределение веса нормальное, устойчивость сто процентов, температура — сто восемь градусов по Фаренгейту. Вполне терпимо. Сели, надо полагать, с небольшим отклонением от терминатора в сторону Солнца. Удачно сели, грех жаловаться».

— Брейнард?

— Все в порядке, капитан.

— Гладко прошло?

— Для ручного режима — вполне. Я успел посмотреть программу Кертиса — дерьмо. Проход вплотную к орбите Меркурия, потом — прямо в Солнце.

— Ну-ну… Только ты зла не держи: парень не виноват, что у него крыша съехала. А посадка хорошая, молодец. Отклонение от середины Сумеречного пояса мили две, не больше.

Выпутавшись из кокона, Росс объявил по корабельной трансляции:

— Мы прибыли. Всем немедленно явиться на мостик!

Экипаж выстроился перед ним: Брейнард, Спенглер, аккумуляторщик Крински и еще трое из вспомогательного персонала. Все, кроме Брейнарда и Спенглера, переглядывались, явно недоумевая, почему нет Кертиса. Но вслух никто не поинтересовался.

— Навигатор Кертис дальнейшего участия в работе экспедиции принимать не будет, — официальным тоном начал капитан, — Он сейчас находится в лазарете по поводу острого психического расстройства. К счастью, мы сможем обойтись без него до окончания полета.

Росс помолчал, давая людям время переварить услышанное. Реакция оказалась сдержанной: смятение быстро покинуло лица. Это хорошо.

— По плану мы пробудем на поверхности Меркурия не более тридцати двух часов, продолжал он. — Брейнард? Куда мы в итоге сели?

Астронавигатор нахмурился, прикидывая:

— Почти на середину Сумеречного пояса, с небольшим отклонением в сторону Солнца. Температура продержится выше ста двадцати градусов еще с неделю, не меньше. Для скафандров это не проблема.

— Очень хорошо. Ты, Лиэллин и Фалбридж развернете микроволновые компрессоры. На краупере продвинетесь в сторону Солнца, насколько позволят скафандры; следите за температурой! Башню необходимо поднять как можно дальше к востоку, Жаль, но термозащитный комплект у нас один, для Крински…

Теперь он ключевая фигура: именно аккумуляторщик должен обследовать солнечные батареи, оставленные предыдущей экспедицией. Кроме определения износа батарей в экстремальных условиях, ему предстоит исследовать эффекты, возникающие в необычном магнитном поле крошечной планеты. Не говоря об обслуживании этих самых батарей так, чтобы они простояли до следующего визита.

Крински отличался высоким ростом и атлетическим телосложением: в самый раз, чтобы носить неподъемную тяжесть скафандра высшей термической защиты. На солнечной стороне, где находятся батареи, без такого долго не проработаешь. Впрочем, даже гиганта вроде Крински хватит на несколько часов, не более.

— Когда Лиэллин и Фалбридж развернут радарную башню, будь готов надеть скафандр, — обратился Росс к аккумуляторщику. — Как только мы подтвердим координаты батарей, Доминик вывезет тебя к востоку, насколько получится. Дальше придется самому. Телеметрия в любом случае останется, но лучше возвращайся живой. Мы будем рады тебя видеть…

— Так точно, сэр!

— Вот и хорошо. А теперь — за работу.

По плану работа нашлась для всех, кроме самого капитана. Такова участь администратора — приговор к временному безделью, когда другие заняты больше всего. Дирижер симфонического оркестра тоже не играет ни на каком инструменте.

Остается ждать.

Оседлав термоустойчивый краулер, выгруженный из трюма «Леверье», Лиэллин и Фалбридж отправились в путь. Задача простая: возвести надувную радарную башню на солнечной стороне. Башню, поставленную первой экспедицией, прецессия давно вынесла туда, где пластиковая конструкция, покрытая тонкой алюминиевой пленкой, не могла не расплавиться.

При максимальном приближении к Солнцу температура на освещенной стороне Меркурия достигает семисот градусов; из-за вытянутой орбиты ее колебания бывают значительными, но и в афелии термометр не опускается ниже трехсот. На темной стороне — сугробы замерзших газов.

Место посадки «Леверье» — площадка в середине пояса. В пятистах милях к востоку — адское пекло во всей своей красе, к западу вступает в свои права вечная тьма и немыслимый мороз.

Странная планета, и человеку на ней долго не продержаться. Какого сорта жизнь могла бы существовать на ней постоянно? Капитану Россу, стоявшему в скафандре у посадочных опор, фантазии для ответа на этот вопрос никогда не хватало.

Тронув подбородком переключатель, Росс опустил фильтр из специального стекла. Со стороны западного горизонта наступала тонкая черта непроницаемой тьмы — оптическая иллюзия. На востоке уже поднималась громоздкая параболическая антенна радарной башни: Лиэллин и Фалбридж принялись за работу. А дальше — дальше солнечные отблески на зубцах кратеров? Тоже иллюзия. По расчетам Брейнарда, Солнца здесь не будет еще неделю. Через неделю экспедиция вернется на Землю.

— Башня почти развернута. — Росс повернулся к Крински. — Скоро они вернут краулер, тебе пора готовиться.

Следя, как аккумуляторщик поднимается в корабль по трапу, Росс думал о Кертисе. Парень так хотел увидеть Меркурий, ни о чем другом говорить не мог. А теперь лежит в коконе и хочет одного — смерти.

Крински вернулся в термозащитном комплекте поверх обычного скафандра. Экипировка делала его больше похожим на танк, чем на человека.

— Краулер на подходе, сэр?

— Сейчас посмотрю.

Россу захотелось поправить светофильтр — вроде бы стало жарче. Еще одна иллюзия. Найдя радарную башню взглядом, капитан ахнул.

— Что-нибудь случилось, сэр?

— Вот именно…

Росс зажмурился, помотал головой и снова открыл глаза; Контуры радарной башни плыли, оседая; две крошечные фигурки спешили к серебристому бруску краулера, а на скальных остриях вдали появились первые отблески — никакая не иллюзия. Восход за неделю до расчетного времени. Невероятно.

Росс и Крински вернулись на корабль: бегом, несмотря на тяжесть защитного комплекта. В шлюзовой камере с потолка опустились механические руки — помочь выбраться из скафандра; капитан жестом приказал Крински оставаться как есть и бросился в рубку.

— Брейнард! Брейнард! Где тебя черти носят?

— Да, сэр?.. — Первый астронавигатор недоуменно смотрел на него.

— Ты наружу выгляни, — посоветовал капитан внезапно осипшим голосом. — Радарная башня…

— Чего? Так она — она плавится!.. Но это же…

— Сам знаю. Невозможно.

Датчик внешней температуры показывал сто двенадцать градусов: на четыре градуса больше, чем в момент высадки. Пока Росс смотрел, температура подскочила до ста четырнадцати.

Радарная башня не начнет плавиться при температуре менее пятисот градусов. На экране краулер стремительно приближался: Лиэллин и Фалбридж, слава богам, живы. Если и сварились, то пока не до готовности. Корабельный датчик показывает сто шестнадцать; когда вернутся, будет, наверное, двести.

— Ты вроде бы посадил корабль в безопасном месте! — рявкнул капитан. — Рассчитывай заново, я хочу знать, где мы на самом деле! И маневр уклонения: вон там, если не понял, Солнце восходит!

Температура достигла ста двадцати градусов. Бортовая система охлаждения справляется без проблем примерно до двухсот пятидесяти, потом возникает опасность перегрузки.

Краулер приближается; внутри, наверное, адское пекло.

Непростой выбор. Если система охлаждения выйдет из строя, тогда погибнут все. Росс принял решение: терпеть до двухсот семидесяти пяти градусов. Если краулер не успеет — что ж, он спасет остальных.

Датчик уже показывал сто тридцать, и цифры в окошечке сменялись все быстрее.

Понимая, что происходит, экипаж готовил корабль к экстренному взлету, не дожидаясь приказа.

Краулеру оставалось проехать немногим более десяти миль; при средней скорости сорок миль в час потребуется пятнадцать минут.

Сто тридцать три градуса, и длинные пальцы солнечных лучей уже тянутся через горизонт.

— Не выходит — Брейнард оторвался от вычислений. — Концы с концами не сходятся.

— Это как?

— В голове туман. Координаты не получаются.

Какого черта?.. Да, ради таких вот моментов капитану и платят жалование. Отстранив Брейнарда, Росс взялся за дело сам. На штурманском столе было полно бессвязных записей: можно подумать, старший штурман забыл, чему его много лет учили.

Хорошо! Если мы здесь… то ничего не получается. Мысли путались. Подняв голову, Росс сказал, ни к кому не обращаясь:

— Скажи Крински, чтоб спускался. Пусть поможет ребятам выйти из краулера.

Сто сорок шесть градусов. Росс глянул в блокнот. Обычная тригонометрия, ничего такого. Должно быть просто.

— Я выпустил Кертиса из кокона, — сообщил Спенглер, появляясь в рубке. — На старте ему там нельзя. Опасно.

— Дайте мне умереть… Просто дайте мне умереть… — послышалось монотонное бормотание.

— Скажите ему, док: он скоро получит свое. Если я не вычислю траекторию экстренного старта.

— А почему вы, капитан? Что с Брейнардом?

— Выдохся. Не соображает. Все забыл. Да и мне как-то… странно…

Мысли расползались, как тараканы.

Что там? Сто пятьдесят два градуса. Итого ребятам в краулере осталось сто двадцать три градуса. Или триста двадцать один? Росс внутренне осел, цепенея.

Спенглер тоже выглядел не лучшим образом.

— Спать хочется, — объявил он, старательно морща брови. — Мне надо обратно к Кертису, я знаю, но…

Сумасшедший продолжал бормотать. Той частью рассудка; что еще действовала, Росс понимал: Кертиса нельзя оставлял без присмотра. Может натворить всякого…

Сто пятьдесят восемь градусов. Краулер увеличился в размерах; от радарной башни на горизонте осталась кучка мусора.

Раздался пронзительный крик.

— Кертис! — сообразил Росс.

Усилием воли оторвав себя от штурманского столика, капитан побежал на корму, опередив Спенглера. Успеть вовремя^ однако, не удалось: Кертис валялся на полу в луже крови. Раздобыл где-то ножницы.

— Мертв, — заключил Спенглер, склоняясь над телом.

— Само собой. Мертв, — согласился Росс.

Туман в голове рассеялся, судя по всему, в момент смерти Кертиса. Оставив Спенглера заниматься трупом, капитан вернулся к вычислениям.

Ну вот, проще простого: промахнулись на триста миль в сторону Солнца. Нет, приборы не соврали — кого-то обманули собственные глаза. Траектория, торжественно заявленная Брейнардом как «безопасная», оказалась немногим лучше рассчитанной Кертисом.

Росс глянул на обзорный экран. Краулер почти дома, температура сто шестьдесят семь градусов. Успеют. С запасом в несколько минут успеют, спасибо вовремя расплавившейся башне.

Но что это могло быть?

С трудом поворачиваясь в термозащитном комплекте, Крин-? ски втащил на борт Лиэллина и Фалбриджа. Выбравшись кое-как из скафандров, они рухнули на пол, обессиленные. С виду астронавты больше всего напоминали недоваренных омаров.

— Тепловой удар, — кивнул Росс. — Крински, им надо в стартовые коконы. Займись. Доминик? Ты еще в скафандре?

Переступив через порог шлюзовой камеры, Доминик кивнул.

— Очень хорошо. Спускайся: загонишь краулер в трюм, бросать не годится. Бегом! Брейнард, траектория готова?

— Так точно, сэр!

Двести градусов ровно. Система охлаждения уже чувствует нагрузку, но это ненадолго. Через несколько минут «Леверье», поднявшись с поверхности Меркурия, займет временную планетарную орбиту. Тогда-то и можно будет перевести дыхание и подумать.

Почему? Как вышло, что расчеты Брейнарда не привели их в безопасное место? Почему ни Брейнард, ни Росс не могли потом рассчитать стартовую траекторию — простейший из элементарных маневров? Отчего перестал соображать Спенглер, давая время Кертису покончить с собой?

Что произошло? Капитан ясно читал этот вопрос на лицах своих людей.

Внезапно Росс ощутил странный зуд где-то в основании черепа: пришел ответ, ясный и зримый.

На солнечной стороне, между двух зазубренных хребтов от начала времен сверкало озеро расплавленного цинка. Оно так и будет сверкать там спустя тысячелетия, возможно, миллионы лет.

На поверхности возникла рябь, ослепительная, даже если смотришь на нее через закрытые веки.

Жесткое излучение Солнца отразилось и преломилось, порождая осмысленное сообщение:

«Я хочу умереть».

Цинковое озеро продолжало волноваться… желая помочь?

Видение померкло.

Ошеломленный, Росс огляделся. Шесть лиц сказали ему все, что нужно.

— Вы тоже видели.

Первым кивнул Спенглер, потом Крински, за ним — остальные.

— Что это было? — спросил аккумуляторщик.

— У нас крыша поехала, док? — поинтересовался Брейнард.

— Массовая галлюцинация… Может, коллективный самогипноз.

— Нет, док, — покачал головой капитан. — Вы это знаете не хуже меня. Оно там, на солнечной стороне.

— Что вы имеете в вицу?

— Никакая это не галлюцинация. Жизнь — или то, что можно назвать жизнью на Меркурии. — Росс усилием воли подавил дрожь в руках. — Мы нашли куда больше, чем планировалось.

— Капитан… — Спенглер замялся.

— Нет, я в порядке! Разве вы не видите, эта штуковина внизу читает наши мысли! Сначала она перехватила вопли Кертиса — чем не ментальный радар? Парень кричал громче всех… Она прислушалась и сделала все, чтобы его желание исполнилось.

— В смысле запудрила наши мозги, чтобы казалось, будто мы сели в безопасном месте, а не в двух шагах от восхода?

— Но почему так сложно? — возразил Крински. — Посадила бы нас прямо под Солнце; сварились бы скорее и гораздо вернее.

— Она знала, что остальные умирать не хот. — Росс покачал головой. — Она мыслит комплексно: сравнила нашу посылку и желание Кертиса. Потом устроила так, что каждый получил свое. Он умер, мы — нет. — Капитан невольно поежился. — После гибели Кертиса она помогла оставшимся в живых спастись. Мы сразу стали поворачиваться гораздо быстрее, помните?

— Точно! — согласился Спенглер. — Выходит…

— Хотелось бы знать, мы еще раз садиться будем? — спросил Крински. — Если она и правда так может, я бы предпочел держаться подальше. Мало ли что придет ей в голову в следующий раз.

— Она нам уже помогла, — напомнил Росс. — До сих пор никакой враждебности… Вы что, боитесь? Я рассчитывал на твою силу: кто еще сможет дойти до нее в термозащитном комплекте? Разведка…

— Никуда я не пойду… — торопливо пробормотал Крински.

— Другой разумной жизни в Солнечной системе пока не нашлось, — повысил голос капитан — Мы не можем просто сбежать! Рассчитай посадочную траекторию, — обратился он к Брейнарду. — На этот раз как следует. Чтобы не изжариться.

— Никак нет, сэр! — сухо ответил Брейнард. — Безопасность экипажа требует немедленного возвращения на Землю.

Росс медленно переводил взгляд с одного лица на другое. В каждом читался страх. Меньше всего они хотели вновь оказаться на Меркурии.

Шесть человек — и она, там, внизу. Готовая помочь, не опасная.

Их было семеро против одного Кертиса — но тот не хотел ничего, кроме смерти. Нет, даже самому Россу не превозмочь страха шестерых желанием вернуться.

Обвинить команду в мятеже? Не выйдет: как раз тот случай, когда капитана можно сместить на законном основании, ради общего блага.

Создание внизу готово сделать как лучше, но корабль всего один, а партий две. Кто-то не получит своего — либо капитан, либо остальные.

И все же в прошлый раз создание сумело дать каждому свое. Кертису смерть, остальным — жизнь. Теперь шестеро хотят уйти, но седьмой — вернуться. Услышит ли она его голос? Примет ли во внимание?

«Так нечестно! — мысленно возвысил голос капитан. — Я хочу тебя видеть! Хочу узнать тебя! Не дай им увезти меня на Землю!»

Когда неделю спустя «Леверье» благополучно опустился в космопорте, шестеро выживших участников Второй меркурианской экспедиции подробно рассказали, как второго астронавигатора Кертиса охватило неистовое желание умереть и как он покончил с собой. Правда, никто из них не сумел вспомнить, какая судьба постигла капитана Росса и почему термозащитный комплект остался на Меркурии.