Восход Темной Звезды

XXII

Тэрранус

Дрэгон, не очень вежливо схватив меня за плечо, втолкнул в открывшуюся дверь. Петляя от преследователей больше часа, мы, наконец, смогли открыть переход и оказались в другом конце города. Комната встретила нас темнотой и ощущением чужого присутствия. Привыкнув к внезапно вспыхнувшему свету, я, наконец, смогла рассмотреть место, куда нас привел Дрэгон: небольшая комната с маленьким окошком, почти под потолком. На единственном стуле сидел скованный полуодетый мужчина со спутанными окровавленными волосами. Присмотревшись, я с удивлением узнала в нем нашего старого знакомого — Владыку Майлза.

— А я думала, что у меня сегодня тяжелый день, — брякнула я, проходя внутрь.

— Майлз! Каким ветром? — ехидно поддержал меня «сынок».

Майлз сфокусировал на нас свой взгляд, его глаза неприязненно сверкнули:

— Кого я вижу! Вся Варгова семейка в сборе!

— Заткнись, урод! Ты, кажется, хотел познакомиться со мной поближе? Могу это устроить.

— Обещания, обещания, — скривился Майлз.

— Довольно! — устав слышать перепалку бросил Дрэгон. Закрыв дверь, и прислонившись к ней спиной, он спокойно наблюдал, как его жена всеми силами пытается оттянуть их разговор. Подавив в себе порыв, дать ей такую возможность, он направился к Анне и твердо взял ее за плечи.

— Я думаю, пришло время поговорить. Наедине, — добавил он, видя готовность своего отпрыска сопровождать их в замаскированную драпировкой комнату.

— Присмотри за ним, — приказал он сыну, кивнув на пленника.

— Без проблем.

Комната и вправду была мала. Слишком мала для нас двоих. Присутствие Дрэгона буквально давило мне на психику. Появились первые признаки клаустрофобии. Не успев еще толком подготовить речь о том, что сама вправе распоряжаться своей жизнью, я была придавлена к стене и буквально оглушена рыком Владыки:

— Какого Варга ты творишь? Что себе позволяешь?

Поняв, что конструктивного диалога не состоится, я попыталась вырваться из захвата, но добилась лишь того, что меня придавили еще сильнее.

— Дрэгон! Отпусти меня, и давай поговорим. Просто поговорим без криков и упреков.

— Когда я с тобой, мое спокойствие куда-то девается, — признался Дрэгон, неохотно отпуская меня. Сразу не убил — уже хорошо!

— К чему эта злость? Ты ведь прекрасно знаешь, что я сама решаю, как мне поступать.

— Я надеялся, что с недавнего времени для тебя кое-что изменится, — его взгляд буквально буравил меня, заставляя чувствовать что-то вроде вины.

— Ты скрыл от меня правду! Я так хотела тебе верить! — и сама удивилась, сколько было драматизма в моем голосе. Интересно: я хочу избежать неприятного разговора, или это что-то другое… более сложное.

— Я должен был догадаться, что ты не успокоишься, пока не узнаешь всего, — руки Дрэгона на миг сдавили мне лицо, но уже в следующее мгновение он отошел от меня на безопасное расстояние, как будто боясь не сдержаться, — но не хотел думать, насколько это для тебя важно. Не мог.

— Он не мертв, — без выражения прошептала я.

— Он не жив. После того, что с ним сделали… У него не было твоей силы, нашей силы, — спокойно, с каменным лицом сказал Дрэгон.

— Нас схватили еще там, в Квазаре, — продолжал Дрэгон, — несколько дней продолжались пытки, так как никаким иным способом они не могли от нас ничего добиться. Но и тут они просчитались. Не знаю, не помню, сколько это продолжалось, но однажды, мне и Дарэну удалось бежать. Мы скрывались в его мире, там, где я нашел вас тогда. Некоторое время ушло на то, чтобы полностью восстановиться…

— Что было потом? — спросила я, когда молчание затянулось. Ноги отказывались меня держать, и я сползла по стенке на пол. Дрэгон несколько секунд молча смотрел на меня.

— Им потребовалось три дня, чтобы нас найти. Я уже тогда почувствовал в себе перемены — твою Силу, а Дарэн… За несколько минут до этого, он отдал мне одну вещь, очень ценную для него.

Дрэгон подошел ближе и присел напротив меня. В его руке что-то блеснуло, и я увидела золотой крестик, подаренный мной Кайлу, перед тем, как оставить его навсегда.

— Я пронес его через сарон. Это то, что не давало мне сдаться в один из худших моментов моей жизни — твой подарок, подаренный не мне. Когда казалось, что я теряю разум, я думал о тебе, такой далекой и недоступной. Я выжил, чтобы снова увидеть тебя, всерьез не веря, что между нами может хоть что-то быть. И когда я бежал из сарона… О, это была не моя заслуга! Они думали, что так смогут добраться до тебя. Мы вытащили его оттуда! Слышишь! Дарэна в сароне нет!

— Но где он? — голос дрогнул. Я не ожидала услышать от Дрэгона такого.

— В безопасности. Тело его живо, а вот то, что ты называешь душой… Я не хотел, чтобы ты это узнала, надеялся, что будет достаточно тебе сказать о его смерти. Дурак!

— Ты не виноват, что Клайвер использовал мои кошмары, чтобы добраться до меня.

— Ты мне настолько не доверяла?

— Я боялась.

— Чего?

Видя, что я не спешу отвечать на заданный вопрос, Дрэгон разозлился:

— Ты считала, что я могу воспользоваться положением твоего мужа? Думала, что утаивая правду о Кайле, я пытаюсь держать тебя подальше от него?

Наверное, в моих глазах промелькнуло что-то, окончательно взбесившее его.

— Я не всегда вел себя с тобой достойно, но даже я не заслуживаю подобного, — он резко поднялся и шагнул к двери.

— Знаешь, а я даже рад, что ничего теперь не нужно скрывать, — его лицо изменилось — глаза стали холодными. Губы искривила улыбка, — не волнуйся, скоро ты его увидишь.

Он вышел из комнаты, а я все еще продолжала сидеть на полу. На душе было больно и мерзко. Я обидела Дрэгона, совершенно этого не желая. Он простил мне все: пытки, боль и предательство. Сможет ли простить и эту обиду? И нужно ли мне его прощение?

Аэрон, оставшись наедине с пленником, постарался вслушаться в шум за дверью. Рык своего отца он не смог бы спутать ни с чем. Значит, семейная ссора в самом разгаре. Что же, для разнообразия неплохо. Даже небольшое знакомство с мачехой показало ему, что на этот раз отец столкнется с трудностями — девочка была умна, хитра и рассчитывала только на себя. Поначалу его взбесил сделанный отцом выбор. А, попав в тюрьму, обвиненный в заговоре и предательстве, он готов был расправиться с ней, при первой же встрече, если бы ему была представлена такая возможность.

Свою мать он помнил смутно, она умерла довольно рано, не оставив заметного следа в душе сына. Владыка вынужден был жениться на ней по приказу Старейшин. Достигнув определенного возраста, через это должен был пройти каждый. Но второй брак Дрэгона вызвал у всех недоумение и ужас. Древняя! Проклятый род, которым матери с детства пугали своих детей. И теперь, одна из них опутала его отца, единственное родное существо, которое у него осталось!

Не сразу он понял, кто она — вытащившая его из камеры девушка, а когда понял — уже не мог ее ненавидеть с прежней силой. Именно тогда в его голове зародилась мысль — а все ли мы знаем о тех, кого ненавидим столько веков. Возможно ли, чтобы наш главный враг был куда милосерднее тех, кто считал себя его родом. Клайвер зашел слишком далеко. В своем стремлении обрести безграничную власть, он перешагнул тех, кого называл своим народом, тех, кто когда-то безоговорочно его поддерживал.

Наверное, он должен был больше доверять отцу, и не делать преждевременных выводов. Хотя их бессмысленное и опасное путешествие по шахте, схватка с Владыками и пленение не могло не вызвать некоторых вопросов: кто он — тот, ради кого нарина его отца рисковала своей жизнью?

Его мысли прервал шум в маленькой комнате и ехидный голос Майлза:

— Не спорю! Твой папаша еще ничего! Я уж не говорю о мамаше. Аж зависть берет!

— Заткнись, придурок, — Аэрон схватил пленника за шею и слегка сдавил, — еще хоть слово скажешь…

— Надеюсь, им не придет в голову завести детей! — тем же тоном продолжил Майлз, — прямо сейчас.

Аэрон замахнулся, но тут дверь, разделявшая комнаты резко открылась, и в проеме показался Дрэгон. Аэрона удивило странное выражение его лица. Он выглядел так, как будто прилагает все силы, чтобы держать себя в руках.

— Отец!

— А теперь, разберемся с тобой! — Владыка небрежно присел на стол, не обращая внимание на вышедшую из комнаты нарину.

— Кажется, я приказывал тебе оставаться на Кальвазоре, там безопасно.

— Приказывал! Но ты забываешь, что я уже давно не ребенок. Через несколько лет я мог бы стать Старейшиной!

— Мне жаль, но твоя мечта, возможно, никогда не сбудется.

— Перестань, отец, ты же прекрасно знаешь, что я имел в виду другое. Я достаточно взрослый, чтобы сам принимать решения.

— Правда? — по лицу Дрэгона пробежала ядовитая улыбка, — в таком случае, кто мне объяснит, отчего окружающие меня взрослые лица, способные принимать ответственные, жизненно важные решения, едва не погибли не далее, как сегодня днем.

— Мы спаслись! — возразили лица в два голоса.

— Чудом! — парировал Дрэгон.

Я смотрела на разозленного Владыку и не знала, что делать. Его претензии к сыну, безусловно, отчасти заслуженные, вбивали между ними клин. А мне совершенно не хотелось выдерживать еще одну бурю эмоций.

— Дрэгон, прошу тебя, не будем превращать наши разногласия в обычную семейную свару! — не выдержала я.

— Семейную? — Дрэгон подошел ко мне вплотную и шепнул, — да есть ли у нас семья?

Мы смотрели друг на друга пристально, не отводя взгляд. Его — внимательный и ждущий чего-то, и мой, растерянный и напряженный.

Я не выдержала первой. Отойдя от Владыки, я подошла к Майлзу, с интересом оглядывая его:

— Почему мы здесь? И что он тут делает?

— О, я вас не представил! Прошу прощения! — судя по тону, Дрэгон, безусловно, оценил мою попытку сменить тему разговора.

— Да мы вроде как знакомы, — возразила я, — даже очень близко. Как нос? Не болит?

— Сучка! — получила я в ответ.

— Не стоит грубить моей нарине, Майлз, — вмешался Дрэгон, — к тому же, только я имею право это делать.

— А ведь когда-то я тобой восхищался! Хотел быть похожим на тебя, — Майлз зло сплюнул.

— Не создавай себе кумира! — влезла я в разговор.

— Ты был Старейшиной! Великим воином! А стал ручным псом этого монстра!

— Не думаю, что тебе стоит рассуждать о вещах, в которых ты ничего не смыслишь, — заметил Дрэгон, подойдя ближе к пленнику, — возможно когда-нибудь, ты поймешь, что происходит с этим миром.

— Я и так знаю! — Майлз дернулся, — им завладели такие как она!

— Не совсем верно, — снова вмешалась я, — знаешь, а ты мне даже нравишься! С таким пылом защищаешь то, во что веришь. Идеалист. Таких сейчас не часто можно встретить. Хочешь знать правду?

— Твою правду? Нет уж, обойдусь.

— Просто правду, — отрезала я, — не мою, не их.

— Освободи его, — не дожидаясь ответа, я повернулась к Дрэгону.

— Ты уверена?

— А нам нужен еще один труп? — поинтересовалась я.

Пленник был освобожден. Дрэгон удерживал его на стуле, Аэрон стоял в стороне, с интересом следя за развитие событий. Умный мальчик, я уже его люблю. Как сына.

— Не бойся, — я почти вплотную наклонилась к пленнику, — я всего лишь хочу тебе кое-что показать.

Я не знаю, сколько прошло времени, но когда очнулась, ощутила себя лежащей на столе. Под головой оказалась свернутая куртка Дрэгона, свет слегка приглушен.

— Пришла в себя? — Дрэгон склонился надо мной.

— Как видишь. Я в порядке, — добавила я, соскальзывая в его раскрытые руки. Слегка приобняв, он тут же позволил мне отойти.

— Как он? — кивнула я на Майлза.

— Лучше чем ты, — подал голос Аэрон, — что это было?

— Экскурс в прошлое, — туманно пояснила я, — нужно было кое-что продемонстрировать одному очень упрямому Владыке.

Данный Владыка все еще сидел на прежнем месте, растерянно глядя на меня.

— Это правда? То, что ты мне только что показала?

— Неразумно надеяться на правдивый ответ мерзкого чудовища, пытающегося завладеть твоим разумом, — припомнила я его слова, высказанные мне в момент, когда я попыталась проникнуть в его сознание.

— Сожалею. Я не хотел. Я не думал, что все так…

— Не важно. Главное, что теперь ты знаешь правду. Знаешь, что в этой истории нет правых и виноватых. Хотя, на одну судьбу все списывать не стоит.

— Значит, они все еще там, наши предки?

— Да, в Мире Темной Звезды. Не обессудь, но им не за что вас любить.

— Понимаю, — прошептал Майлз.

— Можем ли мы рассчитывать на твою помощь? — вступил в разговор Дрэгон.

— Чем я могу помочь?

— Армией. Если не ошибаюсь, ты все еще командующий личной гвардией Правителя.

— Верно! Но гвардия предана ему.

— И мы знаем почему. Он полностью ими управляет.

— Тогда что вы собираетесь сделать?

Дрэгон переглянулся с Аэроном:

— Как на счет небольшой революции?

Покинув место жительства Владыки Майлза, Дрэгон, крепко сжав мою руку, открыл Переход. Решение оставить Аэрона, было принято Владыкой как всегда единолично, и слабые возражения «взрослой личности» в расчет не принимались.

Как ни странно, безопасным местом оказался бар на окраине столицы. Надвинув на голову капюшон, я всеми силами пыталась изобразить завсегдатая подобного заведения. У меня не получилось. Когда нас окрикнул чей-то голос, я решила, что все пропало, но меня ждал сюрприз. Хозяином бара оказался хорошо знакомый мне по Квазару Коннор, чудом избежавший смерти и неплохо развернувшийся в этом мире. Проведя нас в подвал, он замер у замаскированного лифта.

— Значит, так тому и быть, — произнес он, внимательно меня рассматривая.

— Ты о чем?

— Я все чаще задумываюсь: может стоило закончит начатое тогда? — намекнул он на обстоятельство нашего с ним знакомства.

— Она моя нарина, Коннор, — вмешался Дрэгон, — и я не позволю ей угрожать.

— Понимаю. Дело твое, — сдался он, нажимая кнопку вызова.

Оказавшись на нижнем уровне, мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к полумраку. Мы попали в небольшую комнату с низкими потолками, довольно уютную и чистую. Можно сказать, даже стерильную. В углу у стенки стояла широкая кровать, окруженная какими-то приборами. Подходя к ней, я уже догадывалась, что там увижу.

Он был таким же, каким я его помнила — благородное лицо, темные, слегка вьющиеся волосы. Глаза закрыты, и весь его облик выражал покой и умиротворение. Голос, раздавшийся над ухом, заставил меня вздрогнуть:

— Он бы не хотел, чтобы ты видела его в таком состоянии.

— Но мне это было необходимо, — помолчав, я взглянула на стоящего рядом Дрэгона, — неужели нет никакой надежды?

— В его теле жизнь поддерживается искусственно. А разум… Он не позволил себя подчинить, предпочтя смерть.

— Я могу побыть с ним?

— Да, конечно, — Дрэгон вздохнув, отошел от меня, — я буду в соседней комнате.

И вот я осталась одна. Передо мной лежал мужчина, которого я люблю. Любила. Первый, кто смог разбудить во мне человеческие чувства. Кто искренне и самоотверженно не раз спасал меня от смерти. И теперь он мертв. Только тело, без разума, без души. Я опустилась перед ним на колени и взяла его руку в свои.

— Знаешь, а я до последнего не верила, что мы расстаемся навсегда. Где-то в душе я надеялась, что когда-нибудь мы все же будем вместе, — шепнула я сквозь слезы.

— Неужели это конец? Твоя смерть — это смерть моей души, Кайл! Проснись!

Я вглядывалась в неподвижные черты, перебирая рукой его густые волосы. Слезы катились по щекам, мешая сосредоточить взгляд на его лице, его закрытых глазах, его губах.

— Я не верю! Я не смирюсь!

Зло смахнув слезы, я уставилась пустым взглядом на свои руки. Его рука в моих. Как же это не справедливо! Как же это по-человечески — чувствовать беспомощность, наблюдая смерть того, кто тебе дорог. И человек во мне убеждал смириться. Перестать бороться с тем, что исправить уже нельзя. Но чудовище, которое родилось еще до гибели Земли, кричало во мне: «не сдавайся!». Теперь я могу многое. Неужели, я не способна сделать единственную вещь, ради которой убила в себе человека?

Резко выпрямившись, я встала посреди комнаты. Что-либо рисовать отныне не было нужды. Врата подчинялись только мне и никому более. Я не могла позволить ему уйти. Никто и никогда из дорогих мне существ больше не умрет. Или я перестану жить. Когда-то, Майрос сделал это для Вуала, пленив его, чтобы оставить себе путь к отступлению. Я же делаю это из-за любви. Пусть я монстр, зло, в древней оболочке, но я могу это сделать. И сделаю, даже если мне придется принести в жертву целый мир.