Воскресить любовь

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Он снова одержал верх, подумала Шарни с непонятным чувством восторга и недовольства одновременно.

– Ты останешься в машине, – по возможности твердо заявила она. – Я не хочу, чтобы люди смотрели на тебя и думали, что увидели призрак.

Адриан наигранно тяжело вздохнул.

– Это смешно, Шарни. Я намерен остаться в твоей жизни надолго. Поэтому, чем быстрее твои друзья узнают, как я выгляжу, тем лучше.

Она запаниковала.

– Остаться в моей жизни? В каком качестве?

– В качестве друга. Любовника. Твоего парня.

– Мое мнение не учитывается?

– Твое мнение мне стало ясно, когда мы целовались у дверей.

– После этого я попросила тебя уйти.

Он усмехнулся.

– А еще ты говорила, что дела значат больше, чем слова. Ты можешь сто раз мне повторить, чтобы я уходил, но твои губы обманывать не могут.

– Ты заносчивый и самоуверенный.

– И еще я знаю, чего хочу. Тебя, Шарни Джонсон.

Его пылкие слова и взгляд смутили ее.

– Пожалуйста, не надо, – взмолилась она, когда он поднес ее руку к своим губам.

Он отпустил ее руку и кивнул.

– Спасибо.

Она удивленно заморгала.

– За что?

– За то, что остановила меня. Я обещал себе, что сегодня не буду заниматься с тобой любовью. Я хотел доказать тебе – мои чувства намного более сильные, чем просто физическое влечение. Но находиться с тобой наедине у тебя дома выше моих сил. Поэтому я считаю, нам лучше отправиться за твоей собакой.

– Моцарт частенько кусается, – предупредила его Шарни. – Может, ты все-таки вернешься домой?

Он улыбнулся ей одними глазами.

– Хорошая попытка, дорогая. Перестань выдумывать отговорки, и пойдем.

Он как-то странно действует на меня, думала Шарни по дороге в ветлечебницу. Он невероятно сексуальный. Когда он поцеловал ее, каждая ее клеточка отозвалась на близость его тела. Если он останется на ночь – а он вряд ли решит возвращаться так поздно в Сидней, – они неминуемо окажутся в одной постели. Даже, несмотря на обещания, которые он дал самому себе.

Мысль, что она будет спать с Адрианом в своей супружеской спальне, заставила Шарни ощутить чувство вины.

– Ты не можешь остаться у меня, Адриан, – наконец выдавила она.

– Я и не собирался. Я как раз хотел забронировать номер в мотеле, который мы только что проехали. Эй, смотри на дорогу!

Шарни вцепилась в руль.

– Я не приду к тебе, если ты на это надеешься.

– Даже не думал.

Его ответ удивил и расстроил ее.

Шарни, Шарни, ты глупая женщина.

– А завтра ты что будешь делать? – спросила она.

– Работать.

– А, – протянула она, ругая себя. Она-то ждала, он скажет, что останется, и они пойдут куда-нибудь. – В понедельник утром здесь ужасные пробки. Тебе нужно выезжать пораньше.

– Мне не нужно никуда уезжать. Первым делом я наведаюсь в местный магазин и куплю более подходящую одежду. А потом я собираюсь привести твой дом в порядок.

От неожиданности она выпустила руль, и Адриан схватился за него.

– Если ты будешь и дальше так вести машину, предоставь это мне.

– Ты считаешь себя идеальным мужчиной? – раздраженно спросила Шарни.

Она подозревала, что больше злится на себя, чем на него. Ей не нравилась его манера все решать за нее.

Адриан улыбнулся.

– Не без этого.

– Ты неисправим. В доме и, правда, нужно много чего сделать.

– Я заметил.

Он сказал это без сарказма, но ее все равно укололи его слова.

– Наверно, прозвучит странно, но я сама не замечала. Зато, когда приехала из Сиднея, словно прозрела.

– После отдыха так бывает.

Она посмотрела на него.

– Следи за дорогой.

– Не волнуйся, – успокоила она его, сворачивая с шоссе к ветклинике. – Мы приехали.

– Но это лечебница для животных, – удивленно заметил Адриан. – Твой пес болен?

– Нет. Здесь я работаю, помощником ветеринара. Помнишь, я тебе рассказывала о Джоне? Это мой босс. Он приютил здесь Моцарта на выходные. Я не люблю оставлять его с незнакомыми.

– Понятно. Тут все так ухожено. Но само здание нужно отреставрировать.

Шарни улыбнулась.

– Пожалуй, я не буду говорить об этом Джону. Подожди меня здесь.

Он не стал спорить. И, слава богу. Просто закатил глаза.

– Только не задерживайся, – попросил он. – Терпение не является моим достоинством.

– Хочешь сказать, оно у тебя вообще есть? Адриан сухо улыбнулся.

– Что случилось с той девушкой, которую я встретил вчера?

– Она вдруг поняла, что ее прекрасный принц на самом деле оказался серым волком, – пробормотала Шарни, выходя из машины.

Джон находился на своем рабочем месте. Он был очень добрым человеком, преданным своей профессии. Большинство врачей уже бы уволились к семидесяти двум годам, но только не Джон. Спасение животных было делом всей его жизни.

– Тише, – успокаивающе сказала Шарни, когда вошла в комнату и один из псов начал громко лаять. – Это я.

Джон поднял глаза.

– Неужели это Шарни Джонсон и она улыбается?

– Правда? – она даже не заметила.

Она не могла сказать, что счастлива, но перепалка с Адрианом взбодрила ее.

– Определенно. Похоже, выходные в Сиднее пошли тебе на пользу, несмотря на то, что ты вернулась на день раньше.

– Не знаю. Я потратила кучу денег на одежду, которую вряд ли еще хоть раз надену.

– Так, может, пора уже начать посещать такие места, куда можно надеть эти вещи? – предположил Джон. – Ты же не становишься моложе с годами. Однажды ты проснешься утром и поймешь, что тебе уже почти сорок. Потом пятьдесят. Шестьдесят. Семьдесят.

– Спасибо за такой оптимистичный прогноз. Как вел себя Моцарт?

Джон скорчил гримасу.

– Ничего не ел. Бесс в итоге взяла его домой и хотела накормить там. Это всегда срабатывает. Но только не с Моцартом. Он сейчас в саду.

– Боже! Что же мне делать с ним, Джон?

Старик пожал плечами.

– Бывают животные, которые признают только одного хозяина.

– Я возьму его домой и попробую накормить. Спасибо, что приглядел за ним.

– Да на здоровье, милая. Рад видеть, что хоть кто-то из вас немного счастлив. Ты не обидишься, если я не пойду тебя провожать? Я хочу остаться с Мармеладом, псу очень плохо.

– Он ведь не умрет, правда? – Это больше всего убивало Шарни в ее работе – когда умирали животные.

Чья-то смерть могла вывести ее из равновесия за считанные секунды. Она даже новости не смотрела, не желая расстраиваться.

– Я постараюсь помочь ему. Иди домой и не волнуйся за пса. Он выживет.

Шарни вымучено улыбнулась.

Разве просто выжить – достаточно?

Она думала об этом, выходя в сад.

Иногда на самом деле лучше умереть.

Увидев ее, Моцарт вскочил, но не залаял и не начал махать хвостом. Но все же он позволил ей отвязать его. В последнее время он был очень агрессивным. Луиза благоразумно держалась от него подальше. Так же, как и почтальон.

Шарни только сейчас пришло в голову, что присутствие в машине Адриана вызовет у Моцарта очередной приступ агрессии. Она недовольно поморщилась. Он заставляет ее вообще ни о чем не задумываться.

Она не ожидала, что Адриан все-таки выйдет из машины им навстречу. И уж тем более она не ожидала такой реакции Моцарта – он вдруг начал извиваться у нее на руках, вырвался и резво побежал к Адриану.

– Какой ты умный пес, – сказал Адриан, садясь на корточки. Он потрепал пса по голове.

Моцарт встал на задние лапы, передними уперся Адриану в грудь и теперь быстро-быстро облизывал ему шею.

Смеясь, Адриан встал и взял Моцарта на руки.

– А ты говорила, он кусается. Как не стыдно обманывать. – Он взял пса под мышку.

Моцарт немедленно притих, но его маленькие глазки светились восторгом. Он смотрел на Адриана таким же обожающим взглядом, каким прежде одаривал только Рея.

Шарни сглотнула.

– Обычно он не такой дружелюбный, – растерянно сказала она. – Особенно с незнакомцами.

– Может, он просто рад выбраться оттуда, – Адриан кивнул на здание клиники. – Не понравилось сидеть взаперти. Давай, поехали домой. Он какой-то слишком худой.

– Он почти перестал есть после смерти Рея, – поделилась с ним Шарни. – И я давно не видела его таким счастливым. Мне не хочется говорить это, но мне кажется, он принял тебя за Рея.

Хотя она и сказала эти слова вслух, сама она верила в них с трудом. Собаки ведь узнают людей не по внешности. Больше по запаху, по голосу. Собаку нельзя обмануть.

И все-таки Моцарт обманулся. Шарни начала подозревать, что это исключение из правил.

– Если и так, – спокойно сказал Адриан, – я совсем не возражаю. А ты? Что в этом плохого, если он снова станет счастливым? Ты же счастлив, малыш? – спросил он, поглаживая Моцарта.

Моцарт завилял хвостом.

– Видишь? – засмеялся Адриан. – Он счастлив. Смотри, мамочка, он всем видом говорит тебе, что пора домой и он голоден.

Ее передернуло – Адриан назвал ее мамочкой? Она знала, он ничего не имел в виду, но все же это напомнило ей, что он сегодня чуть не вошел в детскую. Если он так и будет слоняться у нее дома, ей рано или поздно придется рассказать ему, что она потеряла ребенка. Если не она, кто-нибудь другой постарается. Например, вездесущая Луиза.

Нет уж, лучше она сама это сделает.

Шарни села за руль и посмотрела на Адриана. Как он отреагирует, когда она расскажет ему? Поймет ли, что на самом деле скрывается за закрытой дверью? Захочет ли увидеть?

Он ведь не совсем бесчувственный человек. Еще вчера он проявлял заботу и демонстрировал нежность. Но он все же холостяк. Разве сможет холостяк понять, каково этого – потерять ребенка, да еще так страшно?

Он наверняка решит, что я сумасшедшая.

Шарни столько лет берегла детскую, не слушая советов Жанис, которая предлагала все раздать благотворительным организациям, потому что именно в этой комнате она давала волю своему горю и отчаянию.

По правде говоря, она больше не собиралась так поступать. Раз уж она нашла в себе силы решиться на переезд, ей придется послушаться Жанис.

А если Адриан поможет мне? Если он будет рядом, мне будет легче справится со всем этим. Так я хотя бы не стану постоянно плакать…

– Ты такая молчаливая, – заметил Адриан.

Шарни очнулась от мрачных мыслей и с удивлением поняла, что они почти на месте. Хотя она даже вспомнить не могла, как завела машину и уж тем более как доехала.

– Я задумалась.

– Надеюсь, о чем-то хорошем.

– На самом деле я представляла, как удивится моя соседка, когда увидит тебя. Твоя машина очень приметная, а старушка Луиза никогда не пройдет мимо чего-то нового. Она непременно найдет предлог, чтобы заявиться ко мне – рано или поздно. Вон ее дом, – показала Шарни на коттедж из красного кирпича.

– Какой смысл волноваться о том, чего не можешь изменить, Шарни? С Луизой мы разберемся, когда придет время.

Шарни понравился ход его мыслей. Она воспитывалась в семье, в которой не принято было волноваться о будущем. Хотя Рей постоянно о чем-то переживал. Его приемная мать была очень нервной, беспокойной женщиной, вот он и вырос чересчур чувствительным и не приспособленным к жизни.

– Ты забыла купить молоко, – напомнил Адриан, когда она вывела автомобиль на подъездную дорожку.

– Ничего, обойдусь. Завтра спокойно схожу за покупками.

– Ты уверена? Я могу купить, если надо.

– Не стоит. Моцарт расстроится, если ты сейчас уйдешь. Пойдем в дом, попробуем накормить его.

Ей было радостно видеть, как Моцарт жадно поглощает содержимое миски.

Что станет с ним, когда, Адриан вернется в Сидней? А ведь это непременно произойдет.

Шарни не питала никаких иллюзий насчет Адриана. Он принял вызов. Не смог стерпеть, что рыбка соскочила с крючка. Именно поэтому он здесь, думала она. Даже не ради секса, тут он не солгал. Несомненно, он мог получить секс в любое время и от куда более красивых женщин.

Нет, он здесь для того, чтобы одержать очередную победу.

Она читала о таких людях в книгах по психологии, которые Рей покупал для того, чтобы разобраться в себе. Она прочла их довольно много в последнее время, пыталась понять саму себя.

– Приятель, да ты изрядно проголодался, – усмехнулся Адриан. – Может, мне погулять с ним?

– Не нужно, у него есть свой выход на улицу, – ответила она, показывая на маленькую лазейку, которую Рей соорудил в задней двери. – Он сам выбирается наружу, когда ему нужно. Я запираю этот вход только ночью, чтобы опоссумы не залезали в дом.

– А как насчет плохих парней?

– Ты не пролезешь.

Адриан усмехнулся.

– Все еще думаешь обо мне как о плохом парне? Будь я таким, уже давно сделал бы то, чего тебе на самом деле хочется. Я мог бы заставить тебя умолять меня сделать это, даже не дотрагиваясь до тебя.

– Никогда! – воскликнула Шарни.

Мужчина зловеще улыбнулся.

– Никогда не говори никогда, дорогая. Потом можешь пожалеть о своих словах.

Шарни вспыхнула.

Почему его слова заставили гореть не только ее щеки, но и все тело? Во рту у нее пересохло, сердце бешено билось в груди.

Прищурившись, Адриан направился мимо нее к выходу.

– Я вернусь завтра утром, – крикнул он уже у дверей.

Шарни медленно опустилась на стул. Одновременно с ревом мотора отъезжающей машины в кухню ворвался Моцарт.

– Он уехал, Моцарт, – тихо сказала Шарни.

Пес помчался в гостиную. Шарни знала, что он сейчас делает – рыскает по комнатам. Он часто так делал после того, как погиб Рей.

И на этот раз, совершив обход, пес вернулся на кухню, но не улегся по привычке в углу и не стал тихонько поскуливать – он вскочил на стул, на котором только что сидел Адриан.

Он ждет, поняла Шарни.

Ждет возвращения своего хозяина.

Так же, как и я, грустно подумала она.

Будет ли он завтра целовать ее? Займется с ней любовью? Нет смысла притворяться, что она его не хочет.

А если он не хочет ее? Что, если он заставит ее ждать? Она просто не выдержит эту пытку.

Она должна быть помягче с ним. Не стоило называть его плохим парнем.

Даже если это правда.

Телефонный звонок заставил Шарни вздрогнуть.

Кто это может быть? Жанис? Или, может, Джон?

Но звонки прекратились еще до того, как она заставила себя встать.

Молодая женщина вздохнула – наверно, ошиблись номером. Но телефонный звонок напомнил ей, что она обещала связаться с сестрой. Шарни не собиралась рассказывать Жанис о внезапном появлении Адриана. Сестре незачем знать, что он нашел ее.

Шарни не сомневалась – Адриан не влюблен в нее. И, что еще лучше, она сама не любит его. Любовь – более нежное, теплое чувство. А она сейчас испытывает страсть. Любовь она познала с Реем, а это только желание, безумное желание, толкающее на безумные поступки, заставляющее терять разум. Она уже готова была поехать к Адриану в отель и умолять его о близости. И только гордость помешала ей.

Надолго ли меня хватит?

Она закрыла лицо руками и расплакалась.