Москва была закрыта для посещения. Что бы попасть на её территорию требовался специальный пропуск. Но нас, мальчишек пока пропускали без него, лишь спросив откуда и куда идем. Мне тогда часто приходилось ездить к маминым родителям, к моим бабушке и дедушке. Ехал к ним и тогда, после первого налета на город.
Москва, мне показалось жила по прежним законам мирной жизни, мне не попались на глаза следы от падений бомб и зажигалок, ну а к другому все мы уже попривыкли. Прошел месяц, и уже почти никто не обращал внимание на заложенные мешками с песком витрины больших магазинов, на раскрашенные для маскировки фасады зданий, Большого театра, других, на закрытые чехлами красные рубиновые звезды Кремля.
Разговоры в трамвае велись конечно в основном о вчерашнем налете, из них, сколько я не прислушивался, трудно было что-то понять и оценить, но ясно было, что разрушений было мало. Хотя, кто это может определит, чего много, а чего мало, для тех людей, что стали жертвами, всего было много. В то, что официально говорилось в информационных сводках, мы должны были верить. Слухов было много, не хватало лишь нам становиться их распространителями. Мы всё понимали, мы привыкли к коварству врага, всегда приходилось быть начеку и не болтать лишнего. Так нас учили, и мы это принимали.