Восстание наследницы

Глава 7

Наутро после празднования летнего солнцестояния Фейт проснулась и обнаружила, что кровать Джейкона уже пуста, и была потрясена, когда, нащупав карманные часы, обнаружила, что уже перевалило за полдень. Она естественным образом пришла в себя, проспав все похмелье, и даже чувствовала себя отдохнувшей.

Фейт никогда прежде не чувствовала себя такой бодрой после целой ночи мирного отдыха. Впервые она не обнаружила себя ни в одном сне или кошмаре, а провалилась в темную яму блаженного, глубокого сна.

Следующие семь ночей подряд она спала так же, регулярно принимая капли, которые дал ее ненадежный спаситель. И неделю спустя излучала энергию. Даже Джейкон и Мария отметили резкие перемены в ее поведении.

Но бутылек стремительно пустел, и оставалось всего несколько капель эликсира. Она искала Ника с тех пор, как израсходовала половину, но его нигде не было видно, ни в одном из дневных или ночных патрулей, и паника начинала брать над ней верх.

Фейт нуждалась в этом средстве. Оно давало надежду на защиту от самой себя. Если потребуется, она будет принимать их каждую ночь до конца жизни. Ведь нельзя рисковать и случайно забрести в чей-нибудь разум – если таковы были ее способности, – но, что еще лучше, никто не мог проникнуть в ее.

Нужно попросить у Ника еще или выяснить, где достать их самой.

Когда рабочий день закончился, она направилась обратно в хижину и обнаружила, что Джейкон уже вернулся. Он сидел за кухонным столом, склонившись над тарелкой, и поглощал тушеное мясо и хлеб. И кивнул, приглашая ее к такой же порции.

– Ты готовил? – Она подняла бровь, усаживаясь напротив и принимаясь за еду.

Он усмехнулся.

– Не совсем. У миссис Бунзен осталось немного еды, и она настояла, чтобы я забрал это с собой.

Жена фермера была доброй женщиной и предлагала им еду каждый раз, когда оставалось что-то лишнее, что могло испортиться, обычно холодные пироги или мясо. Теплая еда была желанным угощением.

– Подумываю сходить на площадь сегодня ночью и еще немного потренироваться с Лумариесом, – сказала Фейт после пары ложек.

Джейкон поник.

– Мы ходим туда каждую ночь после солнцестояния, – пожаловался он.

Так и было, и, хотя она наслаждалась каждой минутой тренировки с новым клинком, продолжала хранить в тайне истинную причину походов. Она высматривала Ника среди ночных патрулей. Почти каждый раз она настаивала остаться до полуночи, но с разочарованием отмечала, что его нигде не было видно.

– Я пойду одна. И к тому же я перебила все твои палочки. – Фейт хихикнула. Когда она превратила его палки в щепки, он взял в каждую руку по кинжалу, с которыми на удивление умело управлялся.

Джейкон замотал головой.

– Нет, все нормально. Я пойду.

Но она видела, что он устал и не хочет идти. И закатила глаза.

– Джейк, это всего в паре улиц от дома, и повсюду патрули фейри. Со мной ничего не случится, паникер. – Она бросила в него кусочек хлеба.

Джейкон перестал есть, размышляя, прежде чем наигранно тяжело вздохнул.

– Ладно, – протянул он, – но чтобы была дома в десять.

– В одиннадцать, – возразила она.

Он прищурился.

– По рукам.

Она торжествующе улыбнулась, ей не терпелось поскорее доесть, переодеться и сбежать.

Фейт надела черные кожаные брюки, заправила в них свободную белую рубашку и скользнула во все те же старые черные ботинки. Убрав волосы назад, она повесила меч на пояс, накинула плащ и попрощалась с Джейконом, развалившимся на койке. Она не сомневалась, что он заснет сразу же после ее ухода.

Погрузившись в ночь, Фейт наслаждалась спокойствием тихих улиц в отличие от дневной суеты. Она прошла мимо двух патрулей, фейри и глазом не моргнули, пока она шла своим обычным маршрутом. Большинство из них знали ее в лицо и, вероятно, помнили, куда она направлялась.

Добравшись до площади, она бросила плащ на боковую скамейку и начала замахиваться на воображаемого противника и блокировать удары, позволив миру вокруг исчезнуть и погрузившись в свое обычное состояние сосредоточенного спокойствия. Почти час она, взмокнув от пота, уклонялась, кружилась и наносила удары в грациозном боевом танце. Она почти слышала пронзительный лязг стали, когда клинок встречался с призрачным противником.

Она остановилась, отрывисто дыша, когда услышала голоса и просматривала каждую выходящую к площади улицу, выискивая солдат фейри. Когда в поле зрения появились несколько пьяных мужчин и прошли мимо, Фейт не смогла сдержать вздох разочарования.

– Неужели надеешься встретить кого-то конкретного?

При звуке голоса Ника сердце едва не выпрыгнуло из груди от облегчения. Самое время! Она обернулась, снова оглядываясь по сторонам, но его нигде не было видно.

Свист раздался откуда-то сверху. Подняв глаза, она заметила Ника, сидящего на крыше позади и наблюдающего за ней с лукавой улыбкой.

– Если это маленькое шоу было для меня, считай, что я впечатлен, – сказал он. – Совсем неплохо для смертной, – добавил он с усмешкой, а потом встал и приготовился к прыжку.

Она собиралась крикнуть, что здесь слишком высоко, но он прыгнул и приземлился на землю бесшумно, как кошка, прежде чем выпрямиться и прислониться спиной к стене в тени. Она уставилась на него, широко раскрыв рот, пока не вспомнила, что он фейри и неподвластен человеческим законам природы. Она захлопнула рот, нахмурившись на его высокомерную ухмылку, и заметила, что он снова одет в свою повседневную одежду, капюшон плаща скрывал большую часть лица. Значит, сегодня вечером он не на дежурстве.

– Как долго ты там стоял? – раздраженно спросила она.

Он лишь пожал плечами, только распыляя ее гнев.

Она продолжала:

– Где ты был?

Ник тихо рассмеялся.

– Не знал, что во мне нуждались. – В его глазах вспыхнули озорные огоньки.

Фейт удержалась от ответа.

– Знаешь, я думал, ты будешь немного больше… рада мне, – заметил он.

Ох, он явно наслаждался этим. Но Фейт умела держать язык за зубами. Она нуждалась в нем, как бы больно ни было это признавать.

Их внимание переключилось на шарканье ног и приглушенные голоса, доносящиеся с улицы слева. Ник приложил палец к губам и жестом позвал следовать за ним глубже в темный переулок. Фейт вложила меч в ножны, набросила на плечи плащ и, бросив быстрый взгляд на трех патрульных, бросилась вслед за Ником.

Здесь было так темно, что пришлось прищуриться, чтобы различать очертания и не споткнуться, но она все равно потеряла его из виду на протяженной улице. Она уже собиралась позвать его, когда чья-то рука зажала ей рот. Крик замер в горле, когда ее развернули. Фейт едва различала изумрудные глаза Ника, пронзающие ее в жуткой темноте.

– Разве я не подал знак вести себя тихо? – сквозь зубы зашипел он.

Она вздрогнула, едва слышно пробормотав извинения, когда он отпустил ее.

Он пошел дальше по узкой улочке, и она следовала по пятам, опасаясь, что ее снова кто-нибудь схватит. Они остановились, проверяя, все ли чисто, и перебежали на следующую темную улицу.

Ник вел их по главным улицам и переулкам, вверх по холмам, на которых горели костры фестиваля. Но когда они вошли в лесок, Фейт остановилась.

Заметив, что ее нет рядом, он обернулся.

– Ты идешь?

Никто никогда не входил в эти леса, так как считалось, что в них обитали беспокойные духи и другие злобные создания. Будучи еще подростком, она знала парня, который осмелился пойти туда. Ему потребовались недели, чтобы прийти в себя, а по его лицу можно было решить, что он встретился с чудовищами из самой преисподней. Он так и не рассказал, что видел.

Она медлила.

– Разве эти леса не… населены призраками? – Она съежилась, рискуя показаться нелепой.

Он коротко рассмеялся.

– Да… и нет, – загадочно ответил он. Но видя, что она не собирается идти, пояснил: – У леса есть природный защитный механизм. Поначалу ты можешь увидеть неприятные вещи, но если лес сочтет тебя достойной, то позволит пройти.

Она с трудом сглотнула.

– И почему ты уверен, что я достойна?

Он пожал плечами и шагнул ближе.

– Я не уверен, – только и сказал он, прежде чем исчезнуть за черной завесой.

Фейт красноречиво ругалась на фейри, расхаживая перед линией деревьев. Когда она посмотрела туда, где исчез Ник, то увидела лишь кромешную тьму за двумя различимыми рядами стволов. Это было похоже на переход без дверей в другое царство. Чем дольше она вглядывалась в туманную мглу, тем сильнее чувствовала ее притяжение: безмолвный повторяющийся призыв. Единственным небольшим утешением было то, что она не слышала никаких криков Ника, если только туман не скрывал и это тоже.

Не видя другого выхода, поскольку фейри так и не вернулся, а ей кое-что от него было нужно, Фейт затаила дыхание и шагнула прямо сквозь пелену тьмы.

Вокруг царила кромешная тьма, более плотная, чем ночью в открытом поле, поскольку навес приглушал все оттенки синего. Лес простирался все дальше, со всех сторон ее окружали бесконечные ряды искривленных, согнутых деревьев. Густые шапки черных листьев, больше похожие на хлопающих крыльями летучих мышей, не оставляя ни единого следа от яркой луны и звезд. Когда она обернулась, чтобы посмотреть назад, то не увидела поросших травой холмов. Идти было некуда, кроме как вперед, поэтому она сделала шаг, потом другой, осторожно пробираясь все глубже сквозь дремучие заросли.

Ника нигде не было видно. Фейт осознала, что вовсе не мрак и потусторонний вид леса заставляли волоски вставать дыбом. Дело было в абсолютной тишине. Не слышалось ни пения птиц, ни шороха зверей. Она сделала еще шаг, и треск ветки под ногой эхом разнесся в застывшей тишине. И тут она вскрикнула, когда что-то вцепилось ей в ботинок.

Охваченная паникой, она попыталась освободиться от ветки, которая обвила своими скрюченными пальцами лодыжку, и продолжала ползти вверх. Когда она попыталась пошевелить другой ногой, то обнаружила, что та тоже опутана черными лозами, из которых сочилась темная жидкость. Она выхватила Лумариес, но другая лиана хлестнула ее по руке и начала обвиваться вокруг запястья, оставляя холодный мокрый след.

Фейт выронила свое единственное оружие, и меч упал в мох с глухим ударом. Другая лоза обвила беспомощную левую руку, и Фейт оказалась полностью связанной и уязвимой.

Она умрет. Это была ловушка, и она угодила прямиком в нее. Она бы согнулась от страха, если бы не паутина обсидиановых корней, поэтому лишь закрыла глаза и сосредоточилась на неровном сердцебиении.

Потом лозы перестали расти.

– Фейт, – прошептали тени.

Она задрожала и прерывисто вздохнула, до боли зажмурив глаза.

– Почему ты не смотришь на меня, Фейт?

Она старалась заглушить звук – женский голос, – но слова разносились среди деревьев, пронзая слух и проникая прямиком в разум.

– Посмотри на меня, – проворковал голос.

Она отказывалась открывать глаза, надеясь только, что чем бы ни было существо, оно убьет ее быстро и безболезненно.

Внезапно по лесу прокатился грохот, и земля под ногами завибрировала, посылая дрожь в каждую клеточку тела.

– Посмотри на меня!

Она резко открыла глаза и сдавленно охнула от увиденного. Глаза – ее глаза, – но немного темнее, и внешность точь-в-точь как она помнила. Мама.

– Моя драгоценная Фейт. – Это был ее голос, вероятно, вырванный прямо из ее горла, но в то же время он звучал по-другому, искаженный видением. – Поведай мне свои страхи, Фейт.

По щекам хлынули слезы, и она могла лишь с болью смотреть на нее. Она не настоящая, сказала себе Фейт. Просто игра воображения. Жестокие уловки разума.

– Чего ты хочешь? – прошептала она в ответ дрожащими губами.

Раздался новый голос, и ее сердце екнуло. Джейкон.

– Я хочу знать твой глубинный страх.

Завертев головой, она увидела стоящего рядом друга и громко всхлипнула. При виде его избитого окровавленного лица у нее разрывалось сердце.

– Прекрати, – взмолилась она.

– Скажи.

Она опустила голову и зарыдала, признавая поражение и стараясь забыть его образ. Где-то в глубине души она знала, что заслужила все это, и ей хотелось свернуться калачиком и отдаться во власть демону-мучителю. Даже если это будет стоить ей жизни, она заслужила свою участь.

– Ты никого не можешь защитить, – насмехался над ней призрак Джейкона.

И тут она вдруг поняла, что лесу уже прекрасно известен ее главный страх. И нужно лишь признать это; посмотреть правде в глаза. Из-за деревянных силуэтов появились новые фигуры. Они были в плащах с капюшонами и… безликие. Она заметила блеск стали, когда они начали приближаться к матери и Джейкону, паря, словно предвестники смерти, над ее любимыми людьми.

Фейт напряглась в удерживавших путах.

– Пожалуйста! – с неистовым отчаянием закричала она.

Они приближались все быстрее, пока разом не остановились достаточно близко, чтобы нанести удар. Ее била крупная дрожь, когда она наблюдала за происходящим, застыв от ужаса. Они одновременно подняли мечи, готовые опустить их на людей, которые были ей дороже всех на свете.

И тут Фейт сорвалась. Страх поразил разум подобно удару молнии, пробудив ее. Она намотала маслянистые черные лозы на запястья и крепко сжала, затем призвала всю свою силу и напрягла руки, отчего оковы только больнее впились в кожу, и громко закричала, разрывая их.

Ветви вырвались с корнем, и она резко выдохнула, когда почувствовала, что руки свободны. Не теряя ни секунды, ни единого вздоха, она подняла Лумариес с земли и извернулась, разрубая путы на лодыжках. Она бросилась вперед, чувствуя, как замедляется время, пока наблюдала за падением клинка, который должен был решить судьбу Джейкона. Прикинув расстояние, она решила, что будет слишком поздно. Но шагнула вперед и занесла свой клинок над головой друга. Леденящий душу скрежет стали эхом разнесся по тихому лесу, и лезвие остановилось всего в паре сантиметров от его шеи.

– Я не просто боюсь; я в ужасе! – в отчаянии закричала она, отталкивая клинок безликого монстра. Тот отшатнулся прочь, и его призрачные копии повторили каждое движение. Он не попытался напасть снова, но Фейт шагнула вперед, готовая к обороне.

– Я в ужасе от того, что любимые люди умрут, и в этом будет моя вина!

Их мечи скрещивались снова и снова, и Фейт вкладывала всю злость и горе в каждый удар, чтобы сразить врага. Охваченная глубоким страхом, что никогда не сможет защитить их, она громко закричала, поднимая свой меч для смертельного удара. Она была готова на все ради их безопасности. И все же, поддавшись трусости, закрыла глаза, когда опускала клинок, зная, что он пронзит темного, безликого демона насквозь.

Она держала его двумя руками и ничего не почувствовала, когда клинок остановился сбоку от нее. Фейт тяжело дышала, но осмелилась открыть глаза и посмотреть в лицо убитому существу. К ее удивлению, теперь перед ней стоял Джейкон, его лицо снова стало целым и невредимым.

– Почему ты так боишься, Фейт? – раздался его голос.

Она сотрясалась от рыданий, и ее собственный голос прозвучал низко.

– Я виновата в ее смерти, – призналась она. Правда, которую она похоронила глубоко внутри, снова раздирала рану в ее сердце. – Мама… В ту ночь она искала меня. Я ослушалась просьбы и не осталась дома. Пошла играть в лес, хотя она предупреждала меня никогда не ходить туда. Было темно, я услышала крик и бросилась бежать домой, и ждала всю ночь…но она так и не вернулась. – Ее голос надломился, когда слова сорвались с губ. – Я говорю всем, что она умерла, но сама знаю… Знаю, что это она кричала в ту ночь. Опасность, о которой она предупреждала меня, настигла ее в том лесу, и я привела ее туда. Она кричала… а я убежала.

Фейт уже не плакала, все чувства были выжжены самоосуждением. Она заставила себя обернуться и заглянуть в лицо призраку матери.

– Мне так жаль. – Она уставилась в землю, когда тьма вокруг сменилась на серые сумерки.

Светящаяся фигура приблизилась и встала прямо перед Фейт, слегка коснувшись ее подбородка призрачной рукой, заставляя посмотреть вверх. Она уставилась прямо на свое собственное сияющее отражение, и фантомный двойник улыбнулся.

– Ты не виновата, – сказал он. – У тебя впереди еще столько открытий, наследница Марвеллес. Тебе так много предназначено судьбой.

Мама встала слева, а Джейкон справа, и Фейт с облегчением обнаружила, что ее друг цел и невредим. Она уже не могла спасти маму, но сможет уберечь его – даже ценой собственной жизни.

– Оставайся верной себе, Фейт. Ориелис поведет тебя. – Они расступились, открывая яркую белую завесу вместо обсидианово-черной.

Фейт чувствовала себя слишком опустошенной, чтобы осознать смысл сказанного, и слишком сердитой, чтобы попытаться что-то ответить. Бросив последний взгляд на мягкие черты лица матери, она подняла подбородок и вытерла лицо, направляясь к ослепительно-белому выходу.

И ни разу не оглянулась.