Восстание ягда Кропора

Глава седьмая МИР ТЕСЕН

Лагерь отряда пребывал в атмосфере умиротворенности, словно вокруг была спокойная мирная страна, а не пылающая войной Моравия. Медный котёл с булькающей похлебкой, стоял зарытый по края в тлеющие угли. Сгоревшие ночью дрова, став углями, ужей не дымли и не могли раскрыть местоположение отряда, а тонкую струйку дыма, Палек вполне успешно разгонял рукой.

Ждых с деревянными ложками наготове, терпеливо ждал, пока ягд Стикт наберёт для ягды Езеры не пригоревшую кашу, без лесного сора и сала, и аккуратные кусочки оленины без костей. Потом была очередь соратников Решмы, затем арабских наёмников и только потом наставал черёд кривичей. Когда котёл полегчал на две трети, вятичи, не принимая в расчёт никогда и ничего не принимавших пищу стрерхов, занялись выуживанием из него кусков сала и разваренного лука. Забив себе рот салом и мясом, Палек палочкой расковырял землю около углей, выгреб несколько мелких пятнистых яиц лесных птиц, глиняный горшочек, благоухающий тушёными грибами с корицей, сдул со всего золу и, ступая мягко, вкрадчиво преподнес угощение ягде Езере. Она с явным пренебрежением сделала знак рукой ягду Стикту, принять подношения. Ягда Езера недавно проснулась. В сопровождении стрерха, она удалилась в ближайшим заросли, и из кувшина долго и с проклятиями мылась под струями холодной воды. Свежая, розовая и злая, с тёмно-синими глазами, она ухмылялась над неудачными шуткам ягда Рудрема, неловкостям ягда Стикта и примитивными кулинарными приемами вятичей у котла. Незаметно бросив в свою кашу маленькую белоснежную таблетку обеззараживающего средства, и измельчив её серебренной ложкой, она без аппетитом принялась за еду. Рядом с ней, на сундуке с её вещами, примостились ягды Стикт и Эйдлах. Они исподлобья рассматривали арабов и ягда Тантарру, осматривающего рану одного из своих людей.

— Быстро ягд Тантарра вернулся, странно, как он успел собрать исчерпывающую разведывательную информацию о положении дел в районе Ольмоутца, — тихо сказал ягд Стикт, разламывая пшеничную лепёшку и с подозрением осматривая разлом, — не совсем понимаю, как ягд Кропор, он же Решма, терпит этих головорезов, особенно узкоглазого телохранителя-китайца.

— Он не китаец, он хунну, — сказала ягда Езера, — видели, как у него череп сплюснут и на щеках частые параллельные шрамы? И нос у него специально расплющен. Все хунну носили в детстве деревянные колодки на головах. Сжав черепа детям, они старались стать похожими на своего прародителя с небес. А нос они прижимали с детства шелковыми лентами.

— Голову сплющивать, это я понимаю, для лучших аэродинамических характеристик при скачке на лошади, — снова начал шутить ягд Эйдлах, — а щёки зачем надрезать?

— Чтоб борода не росла, — пояснила ягда Езера, счищая тонкую скорлупу с маленького яйца.

— Не сообразил, — ответил ягд Эйдлах, косясь на Фен Хуна, раскладывающего на земле нехитрые вещи, снятые с убитых.

— А вы соображайте, ягд Эйдлах. Сколько можно адаптироваться на этой планете, уж второй год по местному летоисчислению пошёл, — ягда Езера улыбнулась, целиком проглатывая птичье яйцо как змея.

— Как ни старайся, а ты у нас главная. Еза хочет пить, ах, Еза хочет спать. Мокро ей, холодно бедняжке. Умри всё, сгори всё вместе со Вселенной. Ягда Езера превыше всего, — сказал добродушно ягд Эйдлах.

Потом он отвернулся, встретился взглядом с ягдом Стиктом, и добавил уже чуть слышно:

— Тошно становится, сама здорова, как лошадь, любого вятича может голыми руками задушить может, я уже не говорю о минимальных навыках рукопашного боя, заложенных в школьную программу любого ягда. А её на подушках в паланкине носят, охраняют как маршала, стрерха всегда при ней держат.

— Вы ничего не понимаете, Эйд, — неуверенно ответил ему ягд Стикт. Гладкое, молодое его лицо напряглось и заострилось. Он замялся, потом добавил:

— Ягда Езера, это символ, выражение лучшего, что мы покинули, оставив Натоотвааль. Кроме того, она просто красива.

— Прекрасная речь, мой верный хранитель, — сказала ягда Езера, поворачиваясь к ним и улыбнулась, обнажая несколько рядов белоснежных, заостренных по натоотваальской моде, зубов.

Ягд Стикт смущённо потупился, совсем как человек, даже залился притворным румянцем, как это непроизвольно делают на Зиеме, когда смущены.

— А вы, как я погляжу, ягд Эйдлах, спелись с Решмой, чтобы отравить мне жизнь, испорченную вами в тот момент, когда угнали рейдер «Деддер» с базы флота Стигмарконт в системе Голубого Шлейфа.

Ягд Эйдлах поднял на неё печальные глаза, покачал головой и, посмотрев потом на юношу, сказал скорее уже ему:

— Остаётся только сказать, что ягда Езера была на «Деддере» в гостях у капитан-командора ягда Хросса, имеющего уже максимально разрешённое количество жён. А ягду Кропору, как командиту рейдера, пришлось закрыть на это глаза, потому-что ягд Хросс был одним из идеологов Нового Мира. Кто-то ягду Езеру заманивал на рейдер насильно?

— Если бы я знала, что ягд Хросс с ягдом Кропором, по прозвищу Решма, собираются восстать против существующего порядка, я ни на мгновение не осталась бы на Стигмарконте, — воскликнула ягда Езере так, что весь лагерь к ней повернул головы, — я соглашалась предаваться удовольствиям с ягдом Хроссом, а не бродить по дикой планете, заселенной низшими гоминидами. Чёртов ягд Хросс!

— Он героически погиб за идеалы справедливости! — неуверенно сказал ягд Стикт.

— Это для тебя, мой мальчик, он погиб героически, а для меня он погиб глупой смертью, вместо того, чтобы жить жизнью, полной удовольствий, и копить деньги на процедуру пересадки личности в молодое тело, или тело биоробота. У него были для этого все возможности, — ягда Езера сделала жест ягду Тантарре, бросившему осматривать араба раненного стрелой, давая понять, что всё в порядке, и вмешательство не требуется.

— Простите нас, прекрасная ягда, — смущённо сказал ягд Слепех.

Ягд Эйдлах покачал седой головой и, прожевав очередную ложку каши, сказал:

— Ягд Стикт, я видел тебя в отчаянном бою за эмиттеры Стигмарконта, и здесь тоже не раз ты демонстрировал качества настоящего бойца. Но твои иллюзии, относительно натоотваалок, мешают тебе стать по-настоящему зрелым. Пойми, ягда Езера не красивей любой ящерицы с Зиема. Просто эволюция нашего вида сохраняла только потомство тех, кто выбирал партнёров с определёнными параметрами. И это стало за миллионы лет рефлексом. Красота её, только мираж в твоём сознании. Всё относительно. Если бы натооты развивались не на Тератонне, а, например, на океанической планете Орос, наши предки имели бы плаыники на спине и рога на лбу, и ты, имея такие плавники и рога, считал бы нынешнюю ягду Езеру уродом. А если бы она была с плавниками, ты говорил бы, какая у неё прекрасная линия спины, какой плавник, какие изгибы рогов на лбу, на фоне заката.

— Сколько злобы в вас, ягд Эйдлах. А ещё медик. Вам только трупы разделывать, — передёрнула ягда Езера плечами, снисходительная улыбка спала с её уст, — гнусно это, так говорить о натоотках, видимо Вас никто не любит и по-настоящему никто, вроде меня, никогда как следует не ласкал.

— Спаси и сохрани меня от твоих ласк, змея. Мне нужны были от натооток и ваалок только дети и я их получил. Их троих умниц. Они сейчас бесконечно далеко, слава Новому Миру, в полной безопасности. Всё. Больше мне ничего не нужно от этой жизни, — произнеся это, ягд Эйдлах сделал вид, что ему в лепёшке попалось что-то, вроде волоса, и он начал демонстративно ковырять ногтём в зубах, и используя этот повод встал с сундука и отошёл в сторону.

Ягд Тантарра, тем временем, распорядился согреть воды, снять с раненого заскорузлые от грязи и крови одежды. Рана была осмотрена, омыта. Обломок отравленной аварский стрелы стрелы, с зазубренным наконечником из плеча молодого араба, ягд Тантарра решил извлечь сам. Вооружившись блистающими хирургическими инструментами щупами из вещей ягда Эйдлаха, он велел арабу закусить рукоять плети, и принялся орудовать в его теле. Стрела рочно засела в мышцах и сухожилиях плеча, пробив лопатку. Пришлось делать несколько рассекающих надрезов, со спины и со стороны груди, разрушать и извлекать стрелу по частям, вместе с обломками костей. Товарищи крепко держали бьющегося от боли раненого, по имени Маляк, Фен Хун удерживал крючками края надрезов. Ягд Тантарра добрался до острия железного наконечника, снял с зубьев обрывки ткани одежды, сухожилий и сосудов, несмотря на то, что полость была залита кровью. Маляк рычал и плакал. Его крупные слёзы, кровь, пот, капли дождя, падали вместе на коричневые прошлогодние листья, образуя тёмные озерца. Наконец раненый дернулся и обмяк, потеряв сознание на руках товарищей.

— Похоже на изощрённую пытку, — поморщилась Езера, — из штаб-командора получится прекрасный палач. Ты видел, ягд Стикт, как он смотрел на меня, когда тянул из тела дикаря кровавые жилы?

— Он вернулся из Китая совсем другим, он настолько вжился в образ купца, путешествующего по глобальному торговому пути, что перестал даже различать нас и гоменидов Зиема. Вот и сейчас он рискует через микропорезы вирус или бактерию прямо из организма этого дикаря, — сказал ягд Стикт, восхищённо следя за окровавленными пальцами ягда Тантарры, — он лучший из офицеров, которых я знал. Каждый солдат даже не из нашего ягдвальдера счастлив был служить под его началом, считал своим долгом приветствовать его, как командира.

Езера поджала губы и отвернулась.

Ягд Эйдлах, подойдя к ягду Тантарре, заглянул ему под руку и сказал:

— Смотрите, у них, оказывается, в плечевом суставе костей меньше, чем у нас, а рука всё равно движется, описывая полную сферу, странно, только за счёт связок и мышц. С точки зрения механики, это невозможно. Не понимаю, зачем ты с ним так возишься?

— У них и сердце всего одно на два круга кровообращения, а не так как у нас, одно сердце для мозга, а второе для всего остального, — ответил ему ягд Тантарра, — этот араб, как и другие, многое сделал, и ещё многое сделает для нашего дела. Они нужны нам. Они живут племенами в пустынных местах, каждый мальчик с детства воин. Они не верят в рай после смерти, как остальные жители Зиема, и поэтому живут свободно, не стесняясь делать вещи, не доступные людям других религий. Женщины у них живут как скотина бесправная, когда рождаются девочки, у них траур, девочек в голодные годы убивают, ценится только сила, военная удаль, коварство и роскошь. Был случай в около Мраморного моря, когда на нас напал большой отряд даков. Арабы бились с ними жестоко, и одного сильного дака Айуб сбил с ног, спрыгнул с коня, и добил саблей. Пока у того хлестала кровь из шеи, он припал к ране ртом, и пил кровь, пока она текла. Потом поднял окровавленное лицо к небу, и завыл как зверь. Даки решили, что перед ними оборотень и в ужасе бежали с поля боя. Ни одна из сильнейших держав этой планеты их не покорила. Вот только Решма этого не понимает, считает, что искать хранилища космических кораблей нужно как можно меньшим числом. А сам в землях вятичей нанял дружину князя Стовова Багрянородца, хоть и неудачно.

— Он боится, что пострадает его авторитет вождя и отношения с ягдой Езерой, — ягд Эйдлах при этих словах покосился на Решму, который сидел по другую сторону костра, в позе спящего Будды.

— Я привёл с собой из разведки восьмерых моравов. Не особо ценные воины, но они поклялись до смерти служить мне и отдавали под моё управление несколько своих деревень. Решма приказал их убить. Горько мне. Хотя, понятно, что моравским князьком я становиться не собирался.

Ягд Эйдлах собрался сказать что-то колкое, но ему помешали радостные возгласы арабов, наблюдавших за операцией. Ягд Тантарра с удовлетворением показал им зазубренный наконечник аварской стрелы. Пленный монах с оловянным крестом на груди, тоже подошёл ближе, что-то удивлённо бормоча чебе под нос.

— Он теперь не истечёт кровью, а яд с наконечника не остановит его сердце, потому, что я ввёл ротивоядие, — объявил по-арабски ягд Тантарра.

Дождь всё ещё продолжался, хотя и мелкий, гроза ушла далеко за гору Прадед и Янтарные ворота уже кое-где освободились от туч, сияя с нии пятнами чистого неба в солнечной радуге.

Арабы, возбуждённо обсуждая операцию, быстро провели осмотр и починку своих щитов, луков, разложили на траве снятые с лошадей сырые сёдла, и утомлённо повалились на них, не раздеваясь, не укрываясь, ослабив только ремни кожаных панцирей и застёжки кольчуг, у кого они были.

— Зря ты Танта злишься на Решму, — устало сказал ягд Эйдлах, — это боец, он чувствует как зверь и рассчитывает действия как вычислительная машина. Он — это наше билет для возвращения домой.

Ягд Тантарра пристально посмотрел в глаза старику, но промолчал. Ему на глаза попался сломанный стебель куста. По нему полз жук с круглым красным панцирем, украшенным чёрными точками. Под пвнцирем пряталась чёрная маленькая головка. Жук доверчиво вскарабкался на подставленный ему мизинец ягда Тантарры, быстро пополз, наткнулся на золотой браслет с китайскими иероглифами, перевалил на ребро ладони. Когда ладонь повернулась, он подполз к бугру под большим пальцем, исследуя линии на руке. Свернув по одной из них снова к браслету, жук остановился, открыл панцирь, выбросил крохотные лопасти прозрачных крыльев, и взлетел. Ягд Тантарра некоторое время глядел ему вслед, закрыл опустевшую ладонь, потом закрыл глаза и сказал на языке кумит:

— Это великий поэт Натоотвааля ягд Иховер написал в поэме «Жизнь героя», — сказал ягд Эйдлах инеожиданно ободряюще похлопал рослого собеседника по плечу, — ты устал, Танта, ляг, поспи и меланхолия пройдёт. Решма не остановится на пол-дороге, и наверняка ещё сегодня поведёт нас на ту сторону Моравы, в самое горнило войны на поиски аварского кагана. Ты в этом походе опять должен быть быстр как ветер, жгуч как огонь, и бесшумен как трава. Так любит выражаться твой хунн-телохранитель.

— Умеешь ты найти нужные слова, — ответил ягд Тантарра, — но жучёк крохотный свободнее меня в тысячу раз.

От костра тянуло теплом, и он почувствовал, что вот-вот заснёт. Даже голос ягды Езеры, не мог сейчас пересилить круговорот образов, появившихся в его сознании в мерцающей пелене. Они мощно двинулась от виска к виску под его уже закрытыми веками. Ему грезилось, что он получил отпуск без ограничения времени и посвятил его отдыху на Тератонне. Лучшее развлечение для него было, после управления соединением военных кораблей с многочисленными командами и системами контроля, самому пилотировать лёгкий прогулочный челнок. Он летал над садами, реками, горами и скалами, развалинами древних поселений ваальцев, по границе дня и ночи, навстречу рассвету и параллельно закату. Наслаждаясь отзывчивым управлением челнока, он то взмывал в стратосферу, то падал, как метеор. Больше всего в жизни он хотел отвечать только за себя, только за свою жизнь, не иметь над собой командиров, а под собой подчинённых. Это была недостижимая для него во сне, а потому желанная свобода. Он несколько раз думал о том, что большая часть их отряда, набранная из жителей Зиема, и без данных мозговых сканеров, только ждёт случая, чтобы бросить своих хозяев, и, ограбив их, сбежать. Перед мысленным взором представали лица мёртвых ягдов Кропора, Эйдлаха, Мактика, Рудрема, Езеры, и его самого. Нет, он не хотел стать лидером этой группы борцов за Новый Мир. Никаких привилегий и славы операция на Зиеме не давала. Может быть краткое упоминание в сводке Штаба Верховного Главнокомандования Вооружённых сил Натоотвааля, как о решённой проблеме по ликвидации мятежников.

— Перед вами развалины ваальского города Майкопар! — ласковым голосом по-ваальски, радостно сообщает гид челнока, рисуя на лобовом стекле стрелочку к каменной россыпи, достраивая груду камней до трёхмерного изображения с колоннами, статуями и фиолетовыми крышами.

Ягд Тантарра долго описывал круги и восьмёрки над одним и тем же районом прекрасной Тератонны.

— Если меня поймают, то изменят личность и отправят метеорологом на никому не нужный астероид, — сказал он, перед тем, как гид снова сообщил мягким голосом:

— Вы видите великое произведение архитектуры — Аллею Федерации!

— Спасибо, — улыбнулся ему штаб-командор.

Он ещё долго летал над цветущей планетой. Из-за особенностей галактической войны против Империи Свертц, Тератонна могла в любую секунду стать полем жесточайшего, испепеляющего сражения. Наконец женский голос автоматической навигации прогулочного челнока сообщил:

— Отпуск закончен, — мигающая надпись пред глазами прервала размышления спящего.

Фэн Хунн бережно уложил ягда Тантарру на циновку, укрыл попоной из войлока, обшитой пурпурным шёлком. Сам телохранитель сел с хозяином рядом.

Ягда Езера, поджала губу, глядя на них сверху вниз. Она потребовала от ягда Стикта перенести её вещи на другой конец лагеря, чтоб не чувствовать вонь немытых тел, кожи, чеснока, лошадиного навоза. Заодно она показывала всем, что не собирается быть сиделкой рядом с ягдом Тантаррой.

Вятичи перенесли её вещи, прикончили содержимое котла и потоптались по углям, уничтожая языки огня. Вокруг полетел пепел и зола. Ягд Эйдлах расчихался до слёз и, закрыв лицо локтём, подошёл к Решме. Сел рядом на сундук. Неподалёку от него сидел пленный монах в сером промокшем балахоне. Монах не был связан, но даже не пытался сушить свою одежду у костра. Он что-то бормотал, то и дело закатывая глаза к небу.

Вятичи усмирили угли костра и они перестали предательски дымить. После этого вятичи сели прямо на траву и начали заговорщицки шептаться, поглядывая, то на Решму, то на стоящих рядом, как статуи, двух стрерхов.

Ягду Эйдлаху показалось, что Решма спит, так бесконечно спокойно и неподвижно было его лицо, но стоило маленькой змее — пёстрому полозу, заструиться мимо к мышиной норке, как Решма открыл глаза, определив, что это не ядовитый полоз, снова закрыл их.