Восстань и убей первым. Тайная история израильских точечных ликвидаций

5 Как будто небеса обрушились на наши головы

Утром 21 июля 1961 года израильтяне окунулись в кошмар. Египетские газеты сообщили об успешных испытательных запусках четырех ракет класса «земля – земля» – две из них носили название «Аль Зафер» («Победитель»)[159], а две – «Аль Кахер» («Завоеватель»). Два дня спустя эти ракеты – по десять каждого наименования, обернутые египетскими флагами, были провезены по Каиру вдоль набережной Нила. Среди толпы зрителей было около трехсот иностранных дипломатов. Президент Насер наблюдал за парадом со специальной трибуны, устроенной перед зданием правительства поблизости от Нила. Он с гордостью объявил, что отныне египетская армия может ударить в любую точку «южнее Бейрута»[160]. Учитывая, что вся территория Израиля простирается между Египтом на юге и Ливаном, с его столицей Бейрутом, на севере, намек, содержавшийся в этом заявлении, был вполне прозрачным.

Вышедшая на следующий день радиопередача на иврите находившейся в Египте радиостанции «Голос грома из Каира» была еще более откровенной. «Эти ракеты предназначены для того, чтобы открыть ворота Свободы для арабов, вернуть родные земли, которые были у них украдены в результате империалистических и сионистских заговоров», – хвастался ведущий.

Глубокое беспокойство израильского общества только возросло, когда через несколько недель стало известно, что важную роль в разработке этих ракет сыграла группа немецких ракетчиков. Лишь семнадцать лет прошло с момента окончания Второй мировой войны, и вот травмы холокоста, когда перед глазами евреев вставали образы немецких ученых в форме вермахта, уступили место новой смертельной угрозе: оружие массового поражения оказалось в руках нового главного врага Израиля, Насера, которого израильтяне рассматривали как Гитлера Ближнего Востока. «Бывшие немецкие нацисты сегодня помогают Насеру в его проектах, рассчитанных на геноцид еврейского народа» – так израильская пресса оценивала эти новости[161].

И «Моссад», несмотря на всю категоричность своего устава, подчеркивающего задачи ведомства по мониторингу и защите Израиля от внешних угроз, был застигнут врасплох. Разведывательные службы еврейского государства, не говоря уже о его политических и военных руководителях, были потрясены, когда узнали о египетском ракетном проекте всего за несколько дней до испытательных запусков. Это явилось шокирующим напоминанием об уязвимости маленькой страны и унизительным провалом для «Моссада» Хареля[162].

Хуже того, ученые, разрабатывавшие египетские ракеты, были не безвестными техниками[163]. Они считались одними из самых высокопоставленных инженеров нацистского режима, работавшими во время войны на военной исследовательской базе под Пенемюнде на северо-востоке Германии, где разрабатывались самые передовые образцы немецкого вооружения. Они помогали создать ракету V-1 – летающую бомбу, которая терроризировала Англию, и баллистическую ракету V-2, которую немцы использовали для разрушения больших районов Антверпена и Лондона и которая послужила прототипом сегодняшних ракет «земля – земля» большой дальности.

«Я почувствовал себя беспомощным[164], – вспоминал Ашер Бен-Натан, тогдашний шеф Министерства обороны, – как будто небеса обрушились на наши головы. Бен-Гурион вновь и вновь рассказывал о кошмаре, который не давал ему спать по ночам: он, первый премьер-министр, привел за собой выживших в Европе евреев в государство Израиль только для того, чтобы здесь они испытали новый холокост».

В самом «Моссаде» в 1982 году было проведено совершенно секретное расследование, связанное с этим инцидентом, итоги которого подвели следующим образом: «Это одно из самых важных и болезненных событий в истории израильской разведки. Событий такого типа, которые вызывают цепную реакцию, порождающую экстремальные действия»[165].

И действительно, реакция на описанные события была экстремальной.

Харель перевел «Моссад» на чрезвычайный режим работы. В коридорах ведомства ощущалась кризисная атмосфера. Это находило свое отражение во внутренней служебной телеграфной переписке. «Мы заинтересованы в том, чтобы получить разведывательную информацию по этому вопросу, чего бы это ни стоило, – сообщал Центр шифровками своим резидентурам в Европе в августе 1962 года. – Если в поле вашего зрения появляется немец, хоть что-то знающий об этом, и отказывается сотрудничать, мы готовы захватить его силой и заставить говорить. Пожалуйста, обратите на это внимание, потому что мы должны добыть эту информацию любой ценой».

Оперативники «Моссада» немедленно начали проникать в египетские посольства и консульства в нескольких европейских странах, чтобы фотографировать документы. Они смогли завербовать швейцарца – сотрудника цюрихского представительства авиакомпании EgyptAir – организации, которая иногда использовалась в качестве прикрытия насеровскими разведывательными службами. Этот сотрудник разрешил агенту «Моссада» два раза в неделю брать по ночам мешки с дипломатической почтой и доставлять их на конспиративные квартиры. Там их вскрывали, фотографировали содержимое и снова закрывали специальные эксперты, не оставлявшие никаких следов. Потом мешки возвращали в представительство авиакомпании. Вскоре у «Моссада» начало складываться предварительное представление о египетском ракетном проекте и его руководителях.

Проект был инициирован двумя признанными в мире учеными, Эйгеном Зенгером и Вольфгангом Пильцем. Во время войны они играли ключевые роли на военной исследовательской базе под Пенемюнде. В 1945 году перешли в Исследовательский институт физики реактивного движения в Штутгарте. Зенгер возглавлял это престижное научное учреждение. Пильц и два других бывших специалиста вермахта, Пауль Гёрке и Ганс Круг, были в институте начальниками отделов. Эти люди, ощущавшие себя недоустроенными и недоиспользуемыми в послевоенной Германии, в 1959 году вышли на контакт с египетским режимом и предложили создать группу ученых и специалистов для разработки ракет «земля – земля» дальнего радиуса действия. Насер с готовностью согласился и назначил одного из своих ближайших военных советников, генерала Исама аль-Дина Махмуда Халиля, бывшего начальника разведки ВВС и главу Департамента НИОКР египетской армии, координатором всей программы. Халиль создал для немецких ученых, которые впервые посетили Египет в апреле 1960 года, независимую структуру, обособленную от остальной египетской армии.

В конце 1961 года Зенгер, Пильц и Гёрке перебрались в Египет и предложили еще 35 высококвалифицированным немецким ученым и специалистам присоединиться к ним. В Египте всем им были предоставлены испытательные полигоны, лаборатории, элитное жилье, прекрасные условия и большие зарплаты. Круг остался в Германии, где основал компанию Intra Commercial, которая на самом деле работала на группу в Европе.

Почти сразу же вслед за тем, как «Моссад» начал приобретать хотя бы базовое видение ситуации, поступили новые плохие известия. 16 августа 1962 года Иссер Харель с мрачным лицом приехал к Бен-Гуриону, имея при себе документ из египетской дипломатической почты, сфотографированный за два дня до этого в Цюрихе. Это был документ разведывательной службы Египта.

Израильтяне были потрясены. Документ представлял собой заказ, написанный Пильцем в 1962 году и адресованный менеджерам проекта в Египте[166]. В нем перечислялись материалы, которые следовало приобрести в Европе для производства 900 ракет. Их было огромное количество. После перехвата документа, как следовало из внутреннего доклада «Моссада», «атмосфера в ведомстве была панической». Еще хуже было то, что документ породил у израильских экспертов подозрения, что подлинной целью египтян было снарядить ракеты радиоактивными и химическими боеголовками.

Бен-Гурион созвал ряд совещаний на самом высоком уровне.

У Хареля имелся предварительный план.

Собранная до сих пор «Моссадом» развединформация указывала на ахиллесову пяту ракетного проекта. Система наведения ракет была такой отсталой, что рисковала оказаться неэффективной. Это означало, что ракеты не могут производиться массово. Пока ситуация сохранялась такой, Египту нужны были немецкие ученые. Без них проект просто рассыплется. Так что план Хареля состоял в том, чтобы похитить или ликвидировать немцев[167].

В конце августа Харель отправился в Европу для того, чтобы начать реализацию своего плана. Погода испортилась, стало холодно, что предвещало суровую зиму, какой континент не видел уже много лет. После того как все попытки установить местонахождение Пильца потерпели неудачу, Харель решил начать действовать против Круга[168].

В понедельник 10 сентября в 17:30 в мюнхенский дом Круга позвонил человек, представившийся Салехом Кахером[169]. Он сказал, что звонит по поручению Саида Надима, главного помощника генерала Махмуда Халиля, и что Надим «должен встретиться с Кругом прямо сейчас по очень важному делу». Самым дружелюбным тоном Салех добавил, что Надим, которого Круг хорошо знал, передает ему привет и ждет его в гостинице Hotel Ambassador в Мюнхене. Салех сказал, что вопрос идет о сделке, которая может принести Кругу солидную прибыль. Обсуждать ее в офисе компании Intra нельзя ввиду ее особого характера.

Круг не почувствовал во всем этом подвоха и принял приглашение. Роль Салеха исполнил не кто иной, как давнишний агент «Моссада» Одед. Он родился в Ираке, активно участвовал там в сионистском подполье и сбежал из страны в 1949 году после того, как его чуть не поймали. Учился в Багдаде в обычной школе вместе с мусульманами и легко мог сойти за араба. В течение многих лет участвовал в операциях «Моссада» против «целей» арабского происхождения.

Круг встретился с Одедом в лобби гостиницы Ambassador[170]. «Мы с полковником Надимом хотим поручить вам важное дело», – сказал Одед немцу.

На следующий день Одед поехал в офис Круга для того, чтобы отвезти его на встречу с Надимом на загородной вилле. «Я приехал на такси. Круг был рад видеть меня и представил сотрудникам в офисе. Он ни секунды не сомневался в том, что я тот, за кого себя выдаю. Между нами возник психологический контакт. В «мерседесе» во время поездки по адресу, который я указал ему, я польстил Кругу, сказав, что мы в египетской разведке очень ценим его услуги и помощь. Он же главным образом говорил об этом новом «мерседесе», который только что купил».

Вдвоем они приехали к дому, где, как считал Круг, его должен был ждать Надим. Вместе вышли из машины. Входную дверь открыла женщина, и Круг вошел внутрь. Одед держался позади него. Дверь закрылась, и Одед, как и планировалось, остался на улице.

В комнате ожидали три оперативника. Они оглушили Круга несколькими ударами, засунули кляп и связали. Когда он пришел в себя, его осмотрел врач – французский еврей, которого специально подобрала оперативная группа. Он полагал, что у Круга легкое сотрясение мозга, и поэтому не рекомендовал вводить ему транквилизаторы. Говоривший по-немецки оперативник «Моссада» сказал Кругу: «Вы наш пленник. Делайте все так, как мы говорим, иначе мы прикончим вас»[171]. Круг обещал подчиняться и был помещен в специальный тайник, оборудованный в одной из машин, микроавтобусе Volkswagen Camper, а вся группа, включая самого Иссера Хареля, который присутствовал при происходившем, разместилась в микроавтобусе и еще двух автомобилях и направилась к французской границе. По дороге они остановились в лесу, и Харель сказал Кругу, что они собираются пересекать границу, и если только тот произнесет хотя бы звук, водитель микроавтобуса активирует механизм, который запустит смертельное количество ядовитого газа в отделение, в котором находится Круг.

Когда они добрались до Марселя, накачанный транквилизаторами Круг был посажен на самолет авиакомпании El Al, вывозивший в Израиль еврейских иммигрантов из североафриканских стран. Сопровождающие из «Моссада» сказали представителям французских властей, что Круг – больной иммигрант.

В то же время «Моссад» начал проведение масштабной операции по дезинформации[172]: человек, похожий на Круга, с документами на его имя ездил по Южной Америке, оставляя следы, указывающие на то, что он просто украл деньги и сбежал из Египта от своих работодателей. Одновременно «Моссад» организовал утечку в СМИ сведений о том, что у Круга возник конфликт с генералом Халилем и его людьми и со всей очевидностью он был ими похищен и убит.

В Израиле Круг был помещен в секретную тюрьму «Моссада» и подвергнут жестким допросам. Поначалу он молчал, но вскоре стал сотрудничать с израильтянами, и в течение нескольких месяцев «от него было получено много результатов», как отмечалось в отчете «Моссада»[173]. «Этот человек обладал хорошей памятью и знал все административно-организационные детали ракетного проекта». Документы, оказавшиеся в его портфеле, тоже были полезными. В отчете делался вывод: «Все эти сведения позволили создать целую разведывательную энциклопедию».

Круг даже предложил, чтобы ему позволили вернуться в Мюнхен, где он стал бы работать в качестве агента «Моссада». Когда людям, допрашивающим Круга, показалось, что он рассказал им все, что знал, в «Моссаде» стали думать, что делать с немцем дальше. Очевидно, что соглашаться на его предложение вернуться в Мюнхен было очень опасно: Круг мог предать новых хозяев, пойти в полицию и рассказать, как израильтяне похитили немецкого гражданина на территории Германии. Харель избрал более простой выход. Он приказал S.G., одному из своих людей, отвезти Круга в безлюдное место к северу от Тель-Авива и застрелить его[174]. Труп погрузили на самолет израильских ВВС и сбросили в море.

Успех операции с Кругом побудил Бен-Гуриона дать зеленый свет новым «целевым» убийствам. Бен-Гурион одобрил использование подразделения 188 военной разведки АМАН – секретного оперативного отряда, который организовал засылку израильских военных под глубоким прикрытием в другие страны. Командование подразделения размещалось в районе Сарона в Тель-Авиве, неподалеку от офиса Бен-Гуриона, и располагало тренировочным лагерем на побережье к северу от столицы, который вплотную примыкал к специальной взрывотехнической лаборатории Натана Ротберга.

Иссер Харель не любил подразделение 188[175]. С середины 1950-х годов он старался убедить Бен-Гуриона передать его в «Моссад» или хотя бы подчинить отряд Харелю, но поскольку армия была категорически против, Бен-Гурион не соглашался на эти просьбы.

Начальник АМАН генерал-майор Меир Амит, в отличие от Хареля, не считал немецких ученых такой уж серьезной угрозой для Израиля. Однако из-за межведомственной конкуренции с «Моссадом» Амит потребовал, чтобы отряду 188 было разрешено действовать против немцев, поскольку, как выражался глава АМАН: «Мы не должны игнорировать их. Мы должны задушить этот проект на корню». Таким образом, возникло острое соперничество между «Моссадом» и АМАН по поводу того, кто убьет больше немцев.

У подразделения 188 в то время имелся в Египте опытный оперативник, работавший под глубоким прикрытием[176]. Вольфганг Лотц был отличным агентом: его отец был иноверцем – не евреем, а мать еврейкой, но во внешности Лотца не было ничего от полукровки – он выглядел типичным немцем. Он создал себе легенду, по которой служил в войсках Роммеля в Африке, а затем вернулся в Египет и занялся разведением лошадей на своей ферме.

За короткое время Лотц, талантливый актер, стал неотъемлемой частью растущей немецкой колонии в Каире. Он передавал подразделению 188 много подробных данных о ракетном проекте и его участниках. Однако, из опасений разоблачения, не мог взять на себя их ликвидацию в акциях, которые требовали бы его непосредственного участия. Начальник подразделения 188 Иосеф Ярив пришел к заключению, что лучшим методом устранения немецких инженеров станет использование бомб, закамуфлированных под письма и посылки.

Ярив приказал Натану Ротбергу начать изготовление взрывных устройств[177]. Ротберг приступил к работе с новым видом взрывчатки – Detasheet, «гибкими, похожими на резиновые, листами взрывчатого вещества, которые предназначались в том числе и для гражданских нужд. Подрывались они благодаря взаимодействию между двумя металлическими пластинами». Это позволяло Ротбергу изготавливать очень компактные заряды. «Нам нужно было разработать подрывной механизм, который оставался бы неактивированным и безопасным в течение всех встрясок, которым письмо подвергается на почте по пути к адресату, а затем срабатывал бы в нужное время, – пояснял Ротберг. – Этот механизм должен был срабатывать не тогда, когда конверт вскрывался, а когда из него доставалось содержимое». Разработка и создание механизма было осуществлено совместно с французской разведкой, в обмен на информацию, переданную Лотцем, о деятельности подполья Фронта национального освобождения Алжира в Каире. Подразделение 188 также помогало французам тайно провозить в Каир взрывчатку для организации убийств членов Фронта[178].

Первой целью для направления бомбы-письма был избран Алоис Брюннер – беглый нацистский военный преступник, который был заместителем Эйхмана и одно время служил начальником концентрационного лагеря во Франции, отправив на смерть 130 000 евреев. Подразделение 188 установило его местонахождение в Дамаске, где он жил в течение восьми лет под чужим именем. Арабские страны предоставили убежище многим нацистским военным преступникам, получая взамен различные услуги. Брюннер помогал готовить подразделения сирийских спецслужб, занимавшихся допросами и пытками.

Его нашли с помощью Эли Коэна, одного из лучших агентов отряда 188, который активно действовал в высших эшелонах оборонного истеблишмента Сирии. После того как Бен-Гурион дал согласие на ликвидацию Брюннера, Ярив решил испробовать на нацисте одно из изготовленных Ротбергом взрывных устройств на основе Detasheet.

13 сентября 1962 года Брюннер получил из Дамаска большой конверт[179]. Он взорвался, когда немец открыл его. Брюннер получил множественные ранения лица и потерял левый глаз, но выжил.

Тем не менее воодушевленное тем, что бомба была успешно доставлена адресату и сработала, руководство отряда 188 горело желанием использовать этот метод против немецких ученых. «Моссад» возражал. Как пояснял тогда Рафи Эйтан: «Я выступаю против любой акции, которую не контролирую полностью. Конверт может открыть почтальон, его может открыть ребенок. Разве допустимо делать такие вещи?»[180]

Добраться до немцев в Египте было очень сложно еще и потому, что они не получали корреспонденцию по почте[181]. Египетские спецслужбы собирали все, что направлялось по проекту или его участникам, в представительствах авиакомпании EgyptAir, откуда материалы доставлялись в Каир. Было решено проникнуть в офис авиакомпании ночью и положить конверты в мешки с почтой.

Используя новый метод открывания замков с помощью мастер-ключа, разработанного в мастерских «Моссада», оперативники, помогавшие подразделению 188, 16 ноября получили доступ в помещение представительства EgyptAir во Франкфурте.

Специалист по замкам был полускрыт за фигурой женщины-оперативника, когда они, разыгрывая любовную парочку, оперлись о дверь представительства. Оперативная группа «Моссада» вошла в офис, но не нашла там мешка с почтой. На следующий день повторили попытку. Пока возились с дверью, на улице появился пьяный уборщик. Поскольку на этот раз женщины в составе группы не было, два оперативника притворились гомосексуалами и сумели улизнуть с места операции, не вызвав у него подозрений. Следующей ночью была предпринята третья попытка проникновения в представительство. На этот раз всё прошло удачно. Вализа с почтой лежала на одном из столов. Израильтянам удалось вложить в нее письма со взрывчаткой.

В качестве основной цели был избран Пильц. Собранные в отношении него разведсведения указывали, что он находился в процессе развода с женой, чтобы жениться на своей секретарше Ханнелоре Венде. Жена Пильца жила в Берлине, но наняла адвоката из Гамбурга. Поэтому письму со взрывчаткой в адрес Пильца был придан такой вид, будто оно направлено этим адвокатом, с логотипом его фирмы и ее адресом на обратной стороне конверта. «Люди, планировавшие операцию, предполагали, что письмо, адресованное лично Пильцу, не будет вскрыто Ханнелорой Венде, а передано ею ему самому», – было написано в финальном отчете об акции.

Но моссадовцы ошиблись. Венде, получившая письмо 27 ноября, полагала, что оно касается ее жизни в такой же степени, как и жизни Пильца. Она открыла письмо, и оно взорвалось у нее в руках, оторвав женщине несколько пальцев, выбив ей один глаз и повредив другой, а также вырвав несколько зубов из десен. Египетские власти сразу же сообразили, что происходит, и с помощью рентгеновской установки обнаружили еще несколько писем-ловушек. Затем передали их специалистам из советской разведки, работавшим в Каире, чтобы те разрядили и исследовали взрывные устройства. Взрывы в Каире испугали немецких ученых и их семьи, однако не заставили кого-либо из них оставить свою престижную и хорошо оплачиваемую работу. Со своей стороны, египетские спецслужбы привлекли к работе немецкого специалиста по вопросам безопасности, в прошлом офицера СС Германа Адольфа Валлентина. Он посетил офисы компании Intra и различных поставщиков, работавших по проекту, консультируя их по мерам предосторожности: замене замков на дверях и осторожном обращении с получаемой почтовой корреспонденцией. Он также занялся изучением прошлого некоторых сотрудников этих компаний.

Очередной целью в ликвидационном списке Хареля был Ганс Кляйнвэхтер[182] и его лаборатория в городе Лорх, которую подрядили для разработки системы наведения ракет. Харель послал в Европу отряд «Ципорим» (Птицы) – оперативную группу Шин Бет, которую использовал и «Моссад», – с приказом начать операцию «Ёж» против Кляйнвэхтера. Приказ Хареля был однозначным: «Кляйнвэхтер должен быть похищен и привезен в Израиль или, если это окажется невозможным, убит».

Сам Харель, к своему неудовольствию, обосновался с командным пунктом во французском городе Мюлуз.

Командир «Птиц» Рафи Эйтан вспоминал: «Была середина зимы, огромное количество снега, пронизывающий холод, температура ниже –20 °C. Разъяренный Харель сидит в каком-то пансионе во Франции, поблизости от Рейна. Он показывает мне фотографии и говорит: “Пойди и убей вот этого человека”».

Оперативники подразделения вымотались после бесчисленных операций против немецких инженеров и оказания поддержки подразделению 188. В конечном счете Эйтан сказал Харелю, что условия для ликвидации данного объекта еще не готовы. «Мы должны были немного подождать и устроить нашу фирменную ловушку, а не просто расстреливать на улице. Дайте мне месяц, сказал я Харелю. Я выполню эту задачу, и никто даже не узнает, что я был поблизости от места операции»[183].

Но Харель не слушал. 21 января он отстранил «Птиц» от операции и вызвал группу «Мифрац», спецкоманду «Моссада» по «целевым» убийствам, которой руководил Ицхак Шамир, для того чтобы она ликвидировала Кляйнвэхера. Харель не знал, что Валлентин понял, что Кляйнвэхтер будет следующей целью «Моссада»[184]. Немецкий эксперт подробно проинструктировал Кляйнвэхтера, добился того, что его постоянно сопровождала охрана, и дал ему египетский армейский пистолет.

20 февраля наблюдатели «Моссада» увидели, что Кляйнвэхтер в одиночку выехал из Лорха в Базель. Они решили нанести удар по возвращении объекта. Шамир, который, как и Харель, командовал операцией на месте, поручил стрельбу хорошо тренированному киллеру из «Иргуна» Акиве Коэну. Вместе с ним Харель отправил говорившего по-немецки Цви Аарони. Они ждали, что цель будет возвращаться вечером. Но Кляйнвэхтер не появился, и операцию было решено отменить. А потом все пошло наперекосяк. Кляйнвэхтер наконец обнаружился, и приказ об отмене акции был изменен, однако вся операция вышла торопливой и дилетантской. Машина оперативников «Мифраца» заблокировала автомобиль Кляйнвэхтера, но их расположение на узкой дороге помешало моссадовцам уехать с места покушения.

Аарони вышел из машины и приблизился к Кляйнвэхтеру, как бы намереваясь спросить дорогу к определенному месту[185]. Идея состояла в том, чтобы заставить Кляйнвэхтера открыть окно. И немец начал это делать. В это время Коэн подошел к Аарони сзади, достал пистолет, попытался прицелиться через полуоткрытое стекло и выстрелил. Но пуля попала в стекло и разбила его, затем задела шарф Кляйнвэхтера, но в него самого не попала. По неизвестной причине второй раз пистолет не выстрелил. По одной версии, у него сломалась пружина; по другой – не сработал патрон; по третьей – у пистолета вывалился магазин. Аарони понял, что план потерпел неудачу, и крикнул всем, чтобы они бежали. Машину оперативники использовать не могли, поэтому они бросились врассыпную, чтобы добраться до ожидавших их автомобилей прикрытия. Кляйнвэхтер вытащил свой пистолет и начал стрелять по убегающим людям. Он ни в кого не попал, но акция закончилась ужасным провалом.

После этого Харель осуществил несколько мероприятий, направленных на запугивание ученых и членов их семей. В ход пошли анонимные письма, содержавшие угрозы их жизням и обширные сведения о них самих, и неожиданные визиты по ночам с такими же угрозами.

Эти акции тоже окончились неудачей[186] после того, как швейцарская полиция арестовала оперативника «Моссада» Иосифа Бен-Гала, угрожавшего Хейди, дочери профессора Герке. Бен-Гал был экстрадирован в Германию, осужден и получил небольшой тюремный срок. Агенты «Моссада», следившие за процессом, испытали досаду, когда увидели на нем руководителя безопасности ракетного проекта массивного Германа Адольфа Валлентина с самодовольной улыбкой, который даже не пытался спрятать свой пистолет.

Тем не менее к весне 1963 года «Моссад» Хареля не сумел приостановить, не говоря уж о том, чтобы прекратить, работы египтян над ракетами, способными уничтожить Израиль. Тогда Харель решил прибегнуть к политическим интригам. Он начал организовывать утечку в прессу информации – в какой-то части подлинной, в какой-то – искаженной, а в какой-то и полностью лживой (например, что немцы помогают Египту в производстве атомных бомб и разрушительных лазеров) – о том, как нацисты содействуют арабам в создании оружия, предназначенного для убийства евреев. Харель был абсолютно убежден в том, что немецкие ученые на самом деле являлись нацистами, твердо намеренными добиться «Окончательного решения», и что правительство ФРГ знало об их деятельности, но ничего не предпринимало для ее остановки. Правда же состояла в том, что эти немецкие ученые и инженеры привыкли к хорошей жизни при Третьем рейхе, остались безработными с его падением и теперь пытались просто заработать «легких денег» у египтян. Однако под свою навязчивую идею Харель «подгонял» целую организацию и даже целую страну.

Чтобы подкрепить свои заявления, Харель опубликовал информацию, собранную в Каире против Ганса Эйзеля[187], «Бухенвальдского мясника», который занимался чудовищными экспериментами над заключенными-евреями. Он был назван военным преступником, но избежал суда и нашел комфортное убежище в Египте, где стал врачом у немецких ученых и инженеров. Харель также указал на некоторых других немецких нацистов, устроившихся в Египте, хотя к ракетному проекту они отношения не имели.

Цель Хареля состояла в том, чтобы публично очернить Германию, с которой у Израиля были весьма сложные отношения, являвшиеся объектом постоянных внутренних споров. Относительно умеренные, такие как Бен-Гурион и его главный помощник Шимон Перес, утверждали, что в те времена, когда Соединенные Штаты не хотели предоставлять Израилю всю военную и экономическую помощь, которую он просил, израильская сторона не могла отказаться от помощи немецкого правительства, поступавшей в рамках соглашения о репарациях и компенсациях, и от немецкого военного оборудования и снаряжения, передававшегося Израилю за символическую плату. «Ястребы» типа Голды Меир и самого Хареля, напротив, отрицали точку зрения, что ФРГ является «новой» или «другой» Германией. На их взгляд, история оставила на этой стране несмываемое пятно.