Восточная сказка

Глава 3

В ночь хны любая невеста просто обязана выжать из себя хотя бы слезинку. Но я реву без остановки. Это единственное место и время, когда можно дать волю чувствам, и никто ничего не спросит. С того самого дня, как мы вернулись из Москвы, я несколько раз пыталась поговорить с отцом. Но он непреклонен.

– Просто ты паникуешь перед свадьбой, – отмахивается, глядя на меня недовольно. – Айрат – близкий нам человек. Член семьи. Брат моей Нур. Ты будешь с ним счастлива, дочка.

Киваю и ухожу прочь. Я могу попросить, но настоять на своем никогда не посмею. Да и отец уже бессилен что-то предпринять. Не захочет расстраивать драгоценную Нур. А мать чувствует себя царицей, наверное, как и любая другая женщина на первых месяцах беременности. Даже получение российского паспорта так не радует моего папу, как осознание скорого отцовства. Еще в Москве он равнодушно прячет в портфель из черной кожи две мои красные маленькие книжечки и с облегчением добавляет.

– Аллах помог. Теперь осталось сыграть свадьбу.

В преддверии праздника в нашем доме царит оживление. Да и сами торжества по старинным обычаям начинаются заранее. В понедельник мои вещи торжественно переносят в дом Айрата. И я с ужасом думаю, что не смогу жить вдали от своей семьи. Просто умру. Во вторник вместе с сестрами Нур и Айрата я посещаю хамам. А в среду, за день перед свадьбой, обязательно устраивается ночь хны. По раскатанному рулону шелка я иду к будущей свекрови. Я знаю ее всю жизнь, вот только воспринимала как бабушку Нару. Целую старческую руку с темными пятнами. Чувствую, как в душе поднимается отвращение. И саму себя ненавижу за это. Старинный обычай. Благородный и правильный. Женщина, приходя в новую семью, должна преклонить голову перед матерью мужа. Поблагодарить ее за своего избранника.

Но я не чувствую ничего. И благодарить за Айрата никого не желаю. Даже Нур, которая считает себя главной свахой. И прямо говорит мне, что всем в жизни я обязана ей. Не спорю, но от одной этой мысли испытываю едкую горечь.

Мало кто выходит замуж по любви. Я не первая, и не последняя. Но почему именно Айрат, которого я ненавижу?

Сглатываю комок, застрявший в горле, и сквозь красную вуаль, расшитую пайетками, смотрю на веселящихся гостей. Каждый из них радуется переменам в моей жизни. А мне же хочется умереть от горя. Дом Айрата стоит около моря на высоком утесе. Ничто не помешает мне от безысходности броситься вниз.

Женщины поют и танцуют вокруг меня, а я сижу как дура, зажав в ладонях хну и золотые монетки, которые дала мне свекровь. Чувствую, как останавливается дыхание. Лишь силой воли заставляю себя улыбнуться Латифе, жене дяди Искандера. Ей, самой счастливой в браке, Нур доверила расписывать мои руки и ступни.

– Тебе не плохо? – озабоченно шепчет тетка. – Что-то ты бледная…

– Все хорошо, – еле слышно отвечаю я и словно со стороны наблюдаю, как Латифа водит тонкой кистью по моей коже. Раньше в завитушках и вензелях, украшающих руки невесты, опытные мастерицы умудрялись спрятать инициалы будущего мужа. Но эта традиция давно отпала. В старину молодые подчас виделись впервые на свадьбе. И такой обычай позволял мужу и жене избавиться от неловкости в первую брачную ночь. Для нас с Айратом такой необходимости нет. Я знаю его с самого детства. Вот только не люблю и боюсь. А он меня не считает человеком. Так, красивая игрушка в доме. Может, стоило уродиться дурнушкой?

Вздрагиваю, когда посреди празднества приезжают будущий муж и его друзья. Веселье набирает новые обороты. Из стереосистемы льется народная музыка, и гости плавно кружатся в танце.

– Пойдем, покажу тебе твой новый дом, – улыбается мне Айрат. Вернее, губы его растягиваются в улыбке. А глаза так и остаются равнодушными. От жадного пугающего взгляда мне становится не по себе.

Следом за нами увязываются Латифа и Нур. Причитают, как великолепно обставлены комнаты. Цокают языками, разглядывая мебель и хрустальные люстры. Да, дом Айрата выглядит богаче отцовского. Но принесет ли мне счастье эта золотая клетка?

Взяв меня за руку, Айрат выходит на широкую террасу. Ступаю босыми ногами по мраморному полу и чувствую, как по телу пробегает озноб.

– Какая же ты красивая, Амина, – шепчет Айрат, беззастенчиво рассматривая меня. Останавливает взгляд на красном кафтане, расшитом стразами и золотыми нитями. И опустив с моей головы красную вуаль, прижимает меня к себе.

– Ты могла бы сегодня остаться со мной. Все равно завтра свадьба, – хрипло бурчит прямо в ухо. – Всего несколько часов, подумаешь…

– Нет! – кричу, вырываясь, – если я помру этой ночью, то предстану перед Аллахом невинной. И стану гурией в райском шатре…

Айрат смеется и заявляет с ухмылкой.

– Угомонись, Амина. Я тебя проверял. Свадьба завтра, моя дорогая гурия. Сбереги себя, пожалуйста.

Отшатнувшись, ищу глазами Латифу и Нур. Но мои сопровождающие бродят по комнатам и о чем-то беседуют. Дают нам возможность остаться наедине до свадьбы.

Шагнув ко мне, Айрат собственнически берет меня за подбородок.

– А ты с характером, Амина, – усмехается недовольно. – Но я научу тебя быть покорной. Уже завтра, девочка.

Молча смотрю на будущего мужа. Нет, не такие слова должен говорить жених своей невесте.

– Мне не нравится, как ты смотришь на меня, – рычит он глухо. – Вбей себе, наконец, в голову. Ты принадлежишь мне. И в твоих интересах подчиниться.

– Не пугай ее, – смеется сзади Нур и, окинув нас равнодушным взглядом, выходит из комнаты.

– В такую ночь шепчут слова любви, а не угрожают, – печально улыбается Латифа, всем своим видом показывая, как ей не нравится Айрат.

– Ты… – шипит он, шагнув к ней и перекрыв дорогу. – Поговори тут у меня.

– Эй, братец, – вмешивается, вернувшись, Нур. – Все понимают, что ты на взводе. Но прояви уважение к будущей родственнице.

– Я что-то не понял, сестра, – недовольно заявляет Айрат. – Какая-то женщина указывает мне, как я должен вести себя в собственном доме? Уж точно, мы с Аминой в такой родне не нуждаемся.

– Мне пора, – холодно кивает Латифа, направляясь к дверям. Хочу броситься следом. Обнять единственного человека, который меня понимает. Но Айрат успевает схватить меня за запястье.

– Только подойди к ней. Шкуру спущу.

Мне ничего не остается, как замереть рядом с женихом. И молить Аллаха о пощаде. Пусть заберет меня в райский шатер или бросит в кипящее масло к иблисам, но только подальше от Айрата.

Уже поздно вечером, лежа в кровати, я тупо пялюсь в потолок, понимая, что ничего не изменить. Последняя ночь в отцовском доме. Мне кажется, я никогда не вернусь сюда. Завтра вечером особняк около моря станет моей темницей. Мне никуда не выйти и не сбежать. Меня с детства учили повиноваться отцу и мужу. И у меня нет другой обязанности. Но как мне жить с человеком, который ненавидит меня и намерен измываться? Как заставить себя уважать его? А если в семье нет уважения, то и жизнь превращается в медленную лютую погибель. Смогу ли я вынести то, что уготовано мне судьбой? И как покориться Айрату, если боюсь с ним оставаться в одной комнате? Как заставить себя склонить перед ним голову?

Неожиданно вспоминаю Тимура. Словно наяву вижу, как гордо он спешил к нашему дому в тот самый последний вечер перед отъездом. Если бы знать, каким чудовищем окажется Айрат, выскочила б из машины и вместе с любимым на коленях просила бы отца благословить нас.

– Где ты, Тимур? – шепчу чуть слышно и ужасно жалею об удаленном аккаунте Лейлы в Телеграм. Раздумываю, как снова найти Тимура. Хоть переброситься ласковым словом напоследок. Включить видеозвонок и в последний раз глянуть на родное лицо. Попрощаться перед замужеством.

Внизу хлопает дверь. И издалека слышатся мужские голоса. Папин и дяди Искандера. Оба кричат что-то друг другу. До драки дело наверняка не дойдет, но вполне может закончиться взаимной обидой.

– Не отдавай дочь ублюдку! – кричит на весь дом Искандер. – Он станет вымещать на ней зло. А потом убьет, как ту девчонку!

– Ты мой брат, – рычит отец. – И веришь всяким глупостям! Вместо того чтобы завтра порадоваться с нами, вламываешься в мой дом среди ночи и устраиваешь свару.

– Ты угробишь Амину, – доносится до меня голос дяди. – Пока не поздно, Мурат, отмени свадьбу!

– Даже не надейся! – отрезает отец.

Слова отца будто пули, попав мне в душу, оставляют рваные раны.

– Не хочешь терять деньги, которые обещал Айрат?

Слышатся приглушенные голоса. Но не разобрать ни слова. Хлопает дверь.

«Все кончено, – думаю отрешенно. – И почему я сразу не догадалась, что меня просто продали? Кто заплатил большую цену, тому и завернули. Завтра перевяжут красной лентой и торжественно вручат. А папа построит еще один отель. Или несколько. Интересно, сколько же заплатил за меня Айрат? И самое главное, зачем я ему?»

Тонкая рука Нур ложится мне на плечо, как только я проваливаюсь в сон.

– Вставай, дочка, сегодня у тебя самый волшебный день в жизни.

Поднимаюсь нехотя. Двигаюсь на автомате и словно со стороны наблюдаю за сборами.

– Айрат заберет тебя на машине, хвала Аллаху, – причитает Нур, поправляя расшитый золотом подол платья. – Эти старые традиции, когда невеста ехала на муле к дому жениха, уже давно отпали. И твой жених – настоящий европеец! Ему чужды обряды предков. Да и они давно исчерпали себя. Не печалься, – смеется Нур и, поцеловав меня в щеку, тянет к зеркалу. – Посмотри, какая ты красавица! Мой брат выбрал для тебя шикарное платье. Могла бы поблагодарить, Амина!

– Храни тебя Аллах, матушка, – шепчу я, слегка прикасаясь к щеке Нур. Отстраненно гляжу в зеркало на бледное лицо и сильно накрашенные глаза. Осматриваю закрытое белое платье, расшитое белой атласной и золотой нитями, и силюсь не закричать.

«Бесполезно! Никто не придет на помощь. Да и кто осмелится пойти против отца и Айрата?»

– Ты такая красавица, Амина, – щебечет Нур, поправляя на моей голове белый платок и фату. – Представляю, какие родятся милахи-племянники. Не затягивай с детьми, прошу тебя. Твой брат или сестра, – мать хлопает себя по животу, – нуждается в друзьях и близких родственниках.

Нур выводит меня в центральный холл дома, где уже отец и братья топчутся в нетерпении.

– Слышишь, барабанная дробь? – отец поднимает палец. – Это Айрат едет за своей любимой невестой.

– Ленту, Мурат, – напоминает ему мать. И отец, словно спохватившись, повязывает вокруг моей талии красную атласную ленту.

– Будь счастлива, Амина.

Через открытые двери я гляжу на распахнутые ворота. Замечаю тысячи роз в огромных вазах. Но эта красота не трогает меня.

Слышу, как визжат тормоза. Хлопают дверцы машины. Вся эта суета не похожа на свадебную. Что-то идет не по сценарию. К своему ужасу вижу, как во двор влетает взбешенный жених. Несется по ступенькам в дом. И даже отталкивает моих братьев, решивших заступить ему дорогу.

– Что случилось, мой дорогой? – делает шаг к Айрату отец. – Что так расстроило тебя?

– Вот, полюбуйся, – рыкает Айрат, кидая в отца телефон. – Пока я к вам ехал, добрые люди прислали.

– Что там? – подает голос испуганная Нур. – Покажи мне, Мурат.

– Заткнись, женщина, – коротко бросает отец и смотрит на меня потемневшим взглядом. – Как ты могла, Амина?! Опозорила семью, дрянь…

– Я ничего не понимаю, – шепчу я, цепенея от ужаса.

– Да ну? – криво усмехается Айрат. – Ты такая невинная, Амина. Аж прикоснуться страшно! Смотри внимательно, стерва! Думала, я ничего не узнаю!

Выхватив из рук отца свой айфон, Айрат тычет мне экраном в лицо. Дергает за шею, не давая возможности отвернуться.

– Это не я, – лепечу, мельком глянув на фотку, где девица с моим лицом в одних трусиках лежит на кровати. А на следующей фотке уже и без белья. Позор! Действительно, несмываемый позор! – Это не я, – повторяю в отчаянии.

– А это? – ухмыляется Айрат, листая снимки в галерее. – Это не ты, куколка?

Тупо пялюсь в айфон и от ужаса готова провалиться сквозь землю. На узкой аллейке, ведущей к нашему дому от магазина Аиши, стоим мы с Тимуром и, взявшись за руки, жадно смотрим друг на друга.

Харам! Помоги мне, Аллах!

Заливаюсь краской, тем самым дав своим врагам думать обо мне плохо. Ужасно плохо.

Тяжелый удар приходится по голове. У меня темнеет в глазах. Не убежать, не сориентироваться в пространстве. Тумаки летят отовсюду. Я кричу, прошу остановиться. Умоляю отца защитить. Но куда там! Он сам бьет наотмашь. Затем еще несколько сильных ударов сбивают меня с ног. Прикрываю лицо и голову руками. Но бесполезно. По ребрам и голове стучат носки туфель. А затем кто-то наклоняется и, схватив меня за волосы, со всей силы припечатывает об мраморный пол. Айрат.

«Он убьет меня», – проносится в голове, прежде чем сознание покидает меня.

Я прихожу в себя в госпитале и не сразу понимаю, где нахожусь. Рядом со мной в кресле сидит как истукан бабушка Зарема. А чуть поодаль на кушетке дремлет тетя Латифа.

– Очнулась, – шепчет бабушка с облегчением. – Слава Аллаху, Амина, ты пришла в себя. Сильно же тебе досталось, девочка!

– За что, бабушка? – шепчу, вспоминая расправу. – Я ни в чем не виновата.

– Конечно, нет! – фыркает старуха. – Ты до сих пор девственница. Врачи это подтвердили. Сейчас полиция разбирается, кто мог отправить Айрату эти гнусные фотки. Подозревают сына Аиши. Но он сбежал из города.

– Тимур не мог, – мотаю я головой. В глубине души жалея, что не сбежала с ним. – Это Айрат все выдумал.

– Он раскаивается, Амина, – усмехнувшись, присоединяется к беседе сонная Латифа. – К тебе еще придет делегация. Нур. Мурат. Будут уговаривать отказаться от претензий. Нашим чудесным родственникам, сотворившим с тобой такое, грозит тюремное заключение и штраф. Чтобы там ни сотворил Тимур или кто-то другой, но били тебя они.

– Пожалуйста, – умоляю я, размазывая по лицу слезы. – Не выдавайте им меня! Я все подпишу! Только позвольте мне остаться с вами!

– Я бы рада, Амина, – вместе со мной плачет бабка. – Но никто не позволит. Твоя семья имеет право потребовать твоей выдачи. А перед законом мы бессильны.

– Лучше б убили, – тяжело вздыхаю, понимая, что, как только вернусь в дом, превращусь в рабыню для Нур и других домочадцев. – Я не хочу возвращаться. Помогите мне, прошу вас!

– Твой отец, Амина, очень расстроен, – всхлипывает бабушка.

– У меня нет отца, – обрываю я. – Он даже не пожелал меня защитить. Лучше жить среди чужих людей и иноверцев, чем рядом с теми, кто пытался меня убить. Кто не дал ни малейшего шанса для оправданий…

– Возможно, ты права, девочка, – кивает бабка. – Я бы точно не простила такой жестокости. Но куда бы ты ни поехала, отец тебя везде найдет. И Айрат тоже. Лучше решить все миром.

– Не я начала первая, – вздыхаю упрямо. – Если откажетесь, я пойму. Но и отсюда сбегу.

– Пропадешь без денег и документов, – шепчет горестно тетя Латифа и внимательно смотрит на свекровь. – Только вы можете помочь Амине, уважаемая Зарема. Только вас послушает Мурат.

– Я не могу выйти из этой комнаты, пока мы не поймем, как сможем помочь моей внучке. Мурат и его сыновья только и ждут, чтобы ворваться в палату. А там я не знаю, что в головах у этих пособников иблисов. Как будто не я родила Мурата, а драная коза!

– Вы меня охраняете, бабушка, – шепчу я, улыбаясь. – Храни вас Аллах!

– Да, – отмахивается старуха. – Пока я рядом, тебя никто не тронет.

– Мурат не пойдет против матери, – вздыхает Латифа. – Но он считает себя оскорбленным. Айрат – тем более. Амина права, матушка. Ей лучше уехать…

– Куда, Латифа? Куда? Ее же везде найдут!

– А если к маме? – превозмогая боль, спрашиваю я. Ни на что не надеюсь. Но это мой единственный шанс остаться человеком.

– Там тебя Мурат будет искать в первую очередь, – вздыхает Латифа и, заметив, как мрачнеет от боли мое лицо, заявляет решительно. – Нужно позвать врача. Пусть назначит сильное обезболивающее.

Как только она выскакивает из палаты, бабка наклоняется ко мне и, окинув мудрым проницательным взглядом, шепчет.

– Езжай в Россию, девочка. Но только сразу не вздумай искать Ларису.

– Адрес? – бормочу я, чувствуя, как начинает ломить все тело.

– У меня есть. Твои документы я постараюсь забрать у Мурата.

– Он не отдаст… – шепчу я. – Нет никакой надежды…

– Мой старший сын почитает меня и не посмеет ослушаться, – скупо улыбается бабка. – Только нужно действовать скрытно. Никому ничего не говори. В наш план посвятим только Латифу и Искандера. Без них не справимся, – еле слышно вещает она и осекается на полуслове, когда в палату входят доктор и кто-то из персонала.

Тонкая игла почти неслышно входит проникает в чуть заметную вену, выдавая мне пропуск в мир иллюзий. Боль отступает, глаза закрываются. И вот я уже лечу на карусели, раскачиваясь на длинных цепочках. А сзади едут отец и Айрат. Но пока карусель движется, им меня не поймать. Не поймать.