Востребованная инопланетным воином

Хоуп Харт

Востребованная инопланетным воином

Серия: Воины Агрона (книга 2)

Автор: Хоуп Харт

Название: Востребованная инопланетным воином

Серия: Воины Агрона_2

Перевод: Bad Banny

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Bad Banny

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Глава 1

НЕВАДА

— Отставь ногу назад.

Я киваю и принимаю чуть более удобную боевую стойку.

Единственная разница между сражением на Агроне и на Земле?

В моей руке меч.

Рука дрожит, и я хмурюсь. Оказывается, мои запястья далеко не так сильны, как должны быть, если я планирую владеть мечом на этой планете.

Браксийцы больше меня, сильнее меня, крепче меня и обычно быстрее меня.

Хорошие новости? Я не собираюсь сражаться с браксийцами.

Я иду за вуальди. Они крупнее людей, но если я умна, у меня, по крайней мере, есть шанс.

— Хорошо, — говорит Асроз. — Каковы твои три правила?

— Бей первой, мысли разумно и дерись грязно.

Он кивает. По какой-то причине, Асроз решил меня тренировать. Большинство воинов здесь были удивлены, а затем потрясены, когда я начала учиться сражаться с мечом. Думаю, что Асроза это тоже забавляет, но, по его словам, если я полна решимости учиться, он не позволит мне размахивать мечом, как рукожопке.

Ладно, это были не совсем его слова.

Я едва могу поднять гигантские мечи, которые носят эти воины. Так что Асроз любезно подарил мне тренировочный меч. Вчера он наконец заточил его, и, теоретически, я должна быть готова, чтобы отправляться на поиски.

Да, да.

Сейчас мы тренируемся с деревянными мечами, и это хорошо, потому что в противном случае я, вероятно, уже лишилась бы не одной конечности.

— Почему ты ударишь первой? — спрашивает Асроз.

— Потому что мне нужен элемент неожиданности. Никто не ожидает, что женщина будет хорошо владеть мечом. И как только они решат убить меня, у меня не хватит мускульной силы, чтобы отразить удар сверху.

— Мыслить разумно?

— Атаковать только в случае необходимости. Планировать, расставлять ловушки и использовать в свою пользу окружающую местность.

— Хорошо. А почему ты будешь драться грязно?

Я ухмыляюсь. Честно говоря, я не знаю, как драться по-другому.

— У меня есть опыт рукопашного боя, которого нет у многих здешних существ. Они привыкли полагаться на свои мечи. Удар по яйцам причиняет одинаковую боль независимо от того, человек ты или вуальди.

— Хорошо.

Я была удивлена, насколько серьезно Асроз относится к этой тренировке. Большинство считают, что он просто потакает мне, но он не идиот. Он знает, что я собираюсь отправиться за нашими подругами. И он надеется повысить мои шансы на выживание.

— Время для тренировки.

Я киваю, готовая. В отличие от того, что можно было бы ожидать, большинство моих тренировок вообще не включают использование моего меча. Вместо этого они все направлены на быстроту реакции. На этой планете тот факт, что я легко держусь на ногах, — это основное мое преимущество.

В отличие от того, что я ожидала увидеть после просмотра голливудских фильмов, блокировка меча — моя последняя линия защиты. Асроз научил меня кое-каким трюкам с ногами, и цель состоит в том, чтобы меня просто не оказалось в том месте, когда меч будет нацелен мне в голову.

Я поднимаю меч, и Асроз атакует. У меня такое чувство, что он все еще далек от того, чтобы использовать свою скорость на полную, но я определенно становлюсь быстрее.

Его удары следуют один за другим, и я уворачиваюсь, петляю и изворачиваюсь, постепенно продвигаясь назад, пока не ныряю под его руку.

Мой меч поднимается, и я провожу им по его ребрам. Он останавливается и довольно улыбается мне.

— В точку, — говорит он. — Но это должен был быть удар. Я потерял равновесие, и мое сердце было незащищено.

Я делаю глубокий вдох. Я морской пехотинец. Я видела бой. Я убивала и раньше. Но мысль о том, чтобы вонзить меч в чье-то сердце, не приходит сама собой.

— Это должен быть инстинкт, — говорит Асроз, и я киваю. Точно так же, как когда я сражаюсь с парнем на Земле, который превосходит меня, я должна быть жестче. Телесные раны только разозлят их.

А поскольку вуальди обычно собираются в стаи, у меня не будет времени валять дурака.

К тому времени, как мы заканчиваем, пот заливает мне глаза, и я оборачиваюсь, нисколько не удивляясь, что вижу зрителей. Мужчин на этой планете в десять раз больше, чем женщин, а женщины? Они носят платья.

Если бы я бегала в платье до пола, я бы гарантированно шмякнулась лицом вниз.

Люди здесь не стесняются пялиться, и если раньше я старался встречаться с каждым из них взглядом, то теперь я просто стараюсь не обращать на них внимания.

В чем причина шокированных взглядов, которые сейчас устремлены в мою сторону? Кожаные штаны, которые на мне надеты. Честно говоря, я не знаю, что больше оскорбляет местных жителей — меч в моей руке, мой грязный рот или пара браксийских штанов, которые я украла. К счастью, швея, похоже, нашла мою просьбу забавной, и в настоящее время она работает над другой парой для меня, вместе с несколькими рубашками.

Прямо сейчас я бы убила за горячую ванну. Конечно, я бы предпочла душ, но ты берешь то, что есть. Я вытираю пот со лба тыльной стороной ладони, снова игнорируя взгляды, устремленные на меня, пока иду к загону мишуа.

Нет смысла мыться, когда я собираюсь работать с мишуа.

Это мое «наказание».

Несколько дней назад у меня случился небольшой приступ паники. Я решила, что больше не могу ждать, и попыталась улизнуть из лагеря.

Честно говоря, я рада, что меня поймали. Нет, мне не понравилось, какой разнос мне устроил Ракиз, вождь племени, но уходить неподготовленной — плохая идея. Я планировала идти пешком, но быстро поняла свою ошибку: мне нужно двигаться быстрее.

Я смотрю на мишуа, когда подхожу ближе. Они не самые привлекательные животные, но за несколько часов они могут преодолеть большее расстояние, чем я за целый день ходьбы. Они умны, опасны и чертовски капризны.

Но, знаешь что? Я тоже.

Мишуа не терпят, когда на них ездят женщины. Лично я думаю, что это как ситуация с курицей и яйцом. Может быть, они просто не привыкли к женщинам, потому что здешним женщинам и в голову не придет ездить верхом в одиночку.

Голос Ракиза звучит в моей голове, когда я открываю загон и шагаю внутрь.

— Ты хочешь одеваться как самец и драться как самец? Хорошо. Ты также можешь работать как самец. Ты будешь работать с мишуа до тех пор, пока я не поверю, что ты усвоила урок.

Я пообещала ему, что он пожалеет о своем решении. А оказалось, что работа с мишуа полезна для меня в двух отношениях. Во-первых, это помогает укрепить мои предплечья и запястья, а это именно то, что мне нужно, чтобы владеть мечом. Но что еще важнее, у меня есть прекрасная возможность убедить мишуа позволить мне сесть ей на спину.

— Привет, девочки, — говорю я, проходя через загон. Мишуа уже привыкли ко мне и практически не обращают на меня внимания, хотя некоторые из них фыркают на меня, когда я приближаюсь.

Когда браксийцы спасли нас от вуальди, я, взглянув на их мишуа, окрестила тех дино-лошадьми. Это темно-зеленые существа, похожие на ящеров, с полным ртом острых клыков, рогами, покрывающими морды, и огромными головами. О, и как ни странно, нижние части их ног покрыты густым мехом.

У мишуа пугающие красные глаза и отвратный нрав. Они свирепы в бою и могут путешествовать на большие расстояния, не нуждаясь в передышке.

Я почти уверена, что они не понимают по-английски, но я все равно разговаривала с ними, надеясь, что они привыкнут к звуку моего голоса.

— У меня лучше получается управлять с мечом, — говорю я одной из них, и она смотрит на меня мгновение, сверкая красными глазами, прежде чем повернуться ко мне спиной.

Да, не просто. Но не хуже, чем с популярными девушками в старших классах.

Как ни странно, мишуа, которая уделяет мне больше всего внимания, оказывается любимым скакуном Ракиза. Она крупнее остальных, и в ее глазах таится ум, который слегка пугает меня.

— Привет, Раци́я. Держу пари, тебе здесь скучно, а?

Она пристально смотрит на меня, когда я подхожу ближе, предупреждающе фыркает, и я останавливаюсь.

— Ух ты, кто-то сегодня не в духе. Наверное, потому, что ты давно не выходила. Кстати, когда ты в последний раз выходила? — я качаю головой, как будто мне грустно. — Какая жалость, что король все время ошивается в лагере. Тебе, должно быть, так скучно.

На случай, если мишуа меня поймет, я хочу посеять семена доверия, которые однажды заставят ее терпеть меня на своей спине.

Я поворачиваюсь и иду в спальню, где спрятала огромную лопату, которую мне дали. Моя задача? Убирать в загоне мишуа.

Племя было поражено, услышав о моем наказании, и я даже пару раз заметила сожаление в глазах Ракиза. Но он никогда не откажется от своего слова, и он может подумать, что это худшее задание, которое я когда-либо выполняла, но это даже близко не так.

Когда я была ребенком, у моего дяди были лошади, и он всегда заставлял меня чистить конюшни в обмен на то, чтоб прокатиться на лошадке. Какашки меня не беспокоят. Хотя эти огромные существа производят их больше, чем любое животное, которое я когда-либо видела.

Я наклоняюсь, не обращая внимания на брошенные на меня взгляды, и принимаюсь за работу. Люди здесь любят пялиться. Я понимаю — я другая. Но трудно планировать побег, когда за мной следят, как ястребы.

Хорошие новости? Людей, виснущих на заборе, стало меньше, чем вчера. Надеюсь, этим людям тоже скоро это все наскучит, и они оставят меня в покое.

Хотя я могу абстрагироваться от большей части внимания, один жесткий взгляд игнорировать труднее всего. Я поднимаю глаза, когда Ракиз проходит мимо, его совет следует за ним по пятам, и я ухмыляюсь ему, когда он кивает мне.

Ракиз, может быть, и король племени, но, как я уже говорила ему раньше, это не значит, что он мой король.

Его глаза светятся весельем, и я отворачиваюсь. По какой-то причине из всех здешних огромных воинов именно Ракиз заставляет мои бедра сжиматься.

Я просто не понимаю.

Он властный и высокомерный и отказывается воспринимать меня всерьез. Из-за нехватки женщин на этой планете, мужчины здесь, кажется, думают, что с женщинами нужно нянчиться и сюсюкаться.

Когда я попытался объяснить, что более чем способна помочь в поисках наших подруг, Ракиз только и делал, что похлопывал меня по голове, как глупого щенка.

А потом у него хватило наглости прийти в ярость, когда я решила пойти одна.

Разгребание дерьма дает мне много времени для размышлений. К сожалению, это означает, что у меня есть много часов, чтобы подумать о своей жизни на Земле.

Я не могу смириться с мыслью, что все решат, будто я ушла в САМОВОЛКУ. Я была в отпуске, навещала свою подругу Кэт, когда вышла прогуляться, чтобы подышать свежим воздухом.

Это последнее, что я помню.

Была поздняя ночь, и я была одета в шорты и майку — немного больше одежды, чем у других женщин, большинство из которых были похищены из своих постелей. У меня были ключи от машины и телефон, и я молю Бога, чтобы кто-нибудь нашел их где-нибудь брошенными, и все знали, что меня похитили и что я не просто так ушла.

Я бы никогда не ушла в самоволку нарочно.

Я не могу думать об этом сейчас. Мое внимание должно быть сосредоточено на поиске других женщин, чтобы мы могли убраться к чертовой матери с этой планеты.

РАКИЗ

Я почти смеюсь, когда Невада сердито смотрит на меня. Человеческая самка в настоящее время убирает навоз, но она выглядит все такой же высокомерной, как и всегда.

Что-то в этой женщине взывает ко мне — хотя каждый раз, когда я провожу в ее присутствии больше нескольких минут, я чувствую желание вдолбить в нее немного здравого смысла.

Мое наказание не очень хорошо восприняли в племени. Удивительно, но именно самки поддержали его больше всего. Мои же воины, в основном шокированы тем, что я дал женщине такую физическую работу.

Я полагал, что Невада будет слишком уставшей в конце каждого дня, что у нее больше не будет сил строить планы, которые приведут ее к гибели.

К сожалению, Бестия просто начала тренироваться с Асрозом, и я сильно подозреваю, что она считает свою работу в загоне мишуа продолжением своей тренировки.

Я подавляю стон, когда Невада наклоняется, штаны так соблазнительно обтягивают ее задницу. Многие женщины требовали, чтобы я снял эти штаны, но смотреть, как Невада расхаживает по лагерю в коже, обтягивающей ее длинные ноги, — одно из немногих моих удовольствий. Я был бы идиотом, если бы забрал их у нее.

Кроме того, она, скорее всего, попытается кастрировать меня.

Я вздыхаю, когда мои советники начинают снова.

— В самом деле, ваше величество, я просто думаю…

— Довольно. — Я поднимаю руку, не желая ничего, кроме тишины и покоя. Честно говоря, я предпочел бы поработать в загоне мишуа с Невадой, чем выслушивать жалобы членов совета.

— У вас более чем достаточно времени, чтобы донести до меня эти соображения во время наших встреч. Почему вы каждый день ходите за мной по лагерю, как дети за матерью?

Тишина служит мне ответом, и я вздыхаю. Я становлюсь вспыльчивым. От меня не ускользает тот факт, что в моем плохом настроении виновата одна единственная женщина.

После ее попытки побега я приказал Неваде спать в моем ташиве, который является самым охраняемым местом в лагере. Она отказывалась, пока я не пригрозил привязать ее к себе, пока сплю. Теперь она каждую ночь заползает в свои меха в другом конце комнаты, как только ей кажется, что я уже сплю. А потом каждое утро выползает обратно до восхода солнца.

Сегодня утром я даже не проснулся, когда она ушла.

Моим стражникам приказано остановить ее, если она снова попытается уйти ночью. К сожалению, я совсем не доверяю нынешнему хорошему поведению Бестии.

Я хмурюсь, когда советник снова направляется к моему ташиву. Я пресекаю его на ходу, кивая своим воинам, когда они направляются к тренировочной арене.

Как мне убедить упрямую самку, что покинуть этот лагерь было бы самоубийством? Она считает, что я не работаю над тем, чтобы найти ее подруг, когда каждое мое решение основано на том, чтобы освободить больше воинов для поисков других женщин.

Меня до сих пор поражает, что на нашей планете оказались такие маленькие самки. Если бы мои люди не видели тот космический корабль собственными глазами, я бы с трудом поверил, что он существует. К сожалению, как только самки приземлились, стая вуальди обнаружила корабль и убедила самок, что они спасают их. Вуальди вели их на верную смерть, когда Терекс — предводитель моих воинов — обнаружил их.

Теперь, четыре самки все еще не найдены — три из них, вероятно, все еще в руках вуальди, а одна захвачена Драгиксом, нашим великим предком.

В нашем племени находится три человеческие самки, и еще была одна, которую звали Алексис, решила обменять свою свободу на информацию о потерянной самке. Она решила остаться с Дексаром, воином, которому можно доверять лишь иногда.

Мое тело напрягается при этой мысли. Когда Асроз сказал мне, что одна из женщин осталась…

Я направился к своей мишуа, готовый в случае необходимости оттащить Неваду назад за волосы. Это была собственническая, иррациональная реакция, и я до сих пор не понимаю ее.

Не понимаю я и того, как зарылся рукой в пышные волосы упрямой самки и завладел ее ртом, когда понял, что она вернулась.

Ко мне.

Глава 2

НЕВАДА

Знаете, что хорошего в том, чтобы быть меньше, чем большинство здешних людей?

Так легче прятаться.

На Земле я слишком высокая для женщины — метр семьдесят пять. — Здесь? Все выше меня. Женщины выше меня, а мужчины? Еще выше. Я словно очутилась в стране великанов.

Обычно мне это не нравится. Но сегодня тот факт, что я дохожу только до груди большинства воинов, облегчает мне слиться с толпой.

— Я слышал, их увезли в Нексию, чтобы продать, — говорит воин, наливая себе еще выпивку.

Моя грудь сжимается от этой мысли. Нас уже однажды продали — рогатым фиолетовым пришельцам, которые разбили свой корабль, оставив нас здесь. Честно говоря, эта авария, вероятно, была лучшим исходом, чем то, что эти засранцы приготовили для нас.

— Ракиз уже послал Тагиза и Хевекса, чтобы убедиться, что рынок рабов все еще не восстановлен, — продолжает воин.

Я слышала о невольничьем рынке. Поскольку женщины так редко встречаются на этой планете, мы становимся мишенью почти для всех. Покинуть этот лагерь — риск, но я должна пойти на это.

Очевидно, именно Дексар уничтожил рынок рабов. Он утаивал информацию, в которой мы нуждались, пока Алексис не согласилась остаться с ним.

Я едва сдерживаю фырканье, не желая выдать себя за подслушиванием. Алексис знает, что мы вернемся за ней. Мало того, что я никогда не уеду без каждой женщины, которая приземлилась здесь, но как инженер-механик она наша надежда починить корабль, на котором мы прибыли.

Но где находится Нексия?

У меня есть карта, над которой я работала, используя цептри, похожий на древесный уголь, и кусок материи. Каждый раз, когда я слышу что-то, что может быть полезным, я тайком возвращаюсь к кради, который делила с Вивиан и Алексис, и добавляю это к своей карте.

Другой воин фыркает.

— Возможно его и уничтожили, но зачем им путешествовать по Сейнекскому лесу, если в этом нет необходимости?

«Сейнекский Лес? Где-то я уже это слышала?»

«Черт, не могу вспомнить».

Я мысленно добавляю это в свой список и мысленно делаю пометку спросить кого-нибудь об этом позже. Большинство воинов точно знают, что я задумала, и не отвечают на мои вопросы — даже Асроз. О, он знает, что я планирую, и думаю, что единственная причина, по которой он учит меня пользоваться мечом, — это то, что он будет чувствовать себя немного менее виноватым, если меня убьют.

Я смотрю на небо и хмурюсь. Ракиз заявил, что к закату я должна вернуться в его дурацкую хижину. Комендантский час очень раздражает, но я играю по правилам. Пока.

К счастью, дни сейчас длинные, но комендантский час все еще сокращает количество времени, в которое я могу подслушивать за воинами Ракиза, когда они отдыхают после долгого дня. Их языки развязываются позже — ближе к ночи, когда они выпивают больше ноптри — напитка, похожего на алкоголь.

Жаль, что я не могу задержаться подольше, но, по крайней мере, у меня есть мое секретное оружие — тот, кто сможет мне помочь.

На обратном пути к хижине Ракиза я ныряю в кради Вивиан. Она ковыряет ногти и улыбается, глядя на меня.

Вивиан прекрасна, и она это знает. К сожалению, она также склонна набрасываться на тех, кого считает слабее себя.

Я к таким людям не отношусь, но наша подруга Элли относится. Иногда на лице Вивиан появляется сожаление, когда я упоминаю имя Элли, и я почти уверена, что она чувствует себя виноватой за то, как вела себя, когда мы только попали сюда.

Как и следовало.

— Привет, Невада, как дела?

— Не очень. Эй, слушай, ты что-то слышала про Сейнекский лес?

Она хмурится, а я иду к своему укрытию и достаю карту.

— Разве это не то место, где в последний раз видели дракона?

Триумф поражает меня.

— Точно. Я знала, что слышала это название раньше. Дексар упомянул об этом, когда мы ходили к нему за информацией. — Я смотрю на свою карту. — Сделай мне одолжение. Выясни все, что сможешь о Нексии.

Вивиан кивает, с любопытством глядя на мою карту.

— Что-нибудь еще?

— Как обычно. Узнай, где находится большинство воинов Ракиза и в каких районах они ищут.

Она усмехается.

— Опять флиртовать с воинами-великанами? Да без проблем.

Я ухмыляюсь. Большинство людей считают, что Вивиан именно такая, какой кажется. Если бы они обратили внимание, то поняли бы, что все эти флирты и сбор сплетен имеют одну единственную причину.

Чтобы найти наших подруг.

При всей своей стервозности Вивиан так же, как и я, хочет найти других женщин. И она чертовски хочет вернуться на Землю. Она чуть не погибла, когда мы отправились на поиски информации о Чарли и других женщинах, но пока нас не было, она собрала большую часть информации, которую я использую для своей карты.

— Спасибо, Вив.

— Нет проблем. Жаль, что я не могу пойти с тобой.

— И мне. Но лучше мне пойти одной. Мне нужно, чтобы ты продолжала собирать информацию на случай, если меня поймают.

Она кивает, но отводит взгляд.

— Я знаю, что ты предпочла бы пойти, — говорю я. — Но эти ребята доверяют тебе.

Ее губы кривятся.

— Потому что они считают меня идиоткой, которую интересует только то, как выглядит мое платье.

— Да, — честно отвечаю я. — Потому что ты была достаточно умна, чтобы вести себя таким образом, чтобы я могла выяснить, где мы, черт возьми, находимся. Командная работа может воплотить мечту в реальность.

Она снова улыбается, и на этот раз улыбка достигает ее глаз. Затем она наклоняется и высовывает голову из кради.

— Уже темнеет, — предупреждает она, смеясь над моим хмурым взглядом. — Ты все еще не залезла на того воина?

Я отрицательно качаю головой.

— Нет, — резко отвечаю я, и Вивиан поднимает бровь.

— Даже после того поцелуя?

Тот поцелуй.

Тот самый, с которым накинулся на меня Ракиз, как только я вернулась с территории Дексара. Позже я узнала, что он подумал, что это я осталась. И он готов был самолично отправиться за мной — вызвав шок у всего племени.

По-видимому, король, покидающий лагерь в одиночку, не сулит ничего хорошего. Если его убьют, Терекс будет следующим в очереди на трон, и, хотя он популярен и любим, все знают, что он не хочет править. Это означает, что возникнет вакуум власти, распри и, по крайней мере, протесты, что король оставил своих людей на произвол судьбы.

Я закатываю глаза от этой мысли, хотя в груди возникает теплое чувство. Он собирался рискнуть ради меня.

— Тот поцелуй был его способом наказать меня за то, что я ушла. Он знал, что мне не понравится такое внимание.

Вивиан наклоняет голову.

— Я так не думаю. Но продолжай и дальше не замечать, если так хочешь.

— Хочу.

Я смотрю на небо и вздыхаю, бормоча «до свидания», когда покидаю кради.

К сожалению, Ракиз еще не спит, когда я прихожу. Я предпочитаю забираться в свою постель, когда он крепко спит в другом конце комнаты.

Он отрывается от заточки меча, его грудь обнажена, а невероятная чешуя бликует в свете огня.

Когда я изучаю, как двигаются эти мускулы, мне легко понять, что эти люди могли быть потомками драконов.

— Ты опоздала, — говорит он, и я морщу нос.

— Мне нужно принять ванну.

Он посылает мне ухмылку.

— Да, конечно.

Входит Арана, в уголках ее глаз появляются морщинки, когда она смотрит на меня.

— О боже, — говорит она. — Я наполню ванну.

Мне ненавистна сама мысль о том, что другие люди будут мне прислуживать.

— Я могу сама это сделать, — предлагаю я, и она смотрит на Ракиза, который качает головой.

— Ты же знаешь правила.

Я, прищурившись, смотрю на него.

— Когда ты позволишь мне вернуться в мой кради?

Он потягивается, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы удержать взгляд на его лице.

— Когда почувствую, что ты достаточно поумнела, чтобы понять, почему ты не можешь покинуть этот лагерь в одиночку.

Арана улыбается мне.

— Я оставила твою вечернюю еду у огня. — Она кивает в его сторону. — Почему бы тебе не поесть? Ванна как раз будет наполнена к тому моменту, как ты закончишь.

Я открываю рот, чтобы возразить, но когда Ракиз бросает на меня взгляд, я вздыхаю и просто киваю.

Честно говоря, я устала. После долгого дня тренировок, а затем уборки навоза, я не хочу ничего больше, чем наполнить живот, а затем погрузиться в теплую воду.

Я сажусь напротив Ракиза и беру свою тарелку. У меня всегда был здоровый аппетит, и еда здесь лучше, чем можно было бы представить. Арана превосходный повар, и она всегда подкидывает мне фрукты или сладкий пирог в качестве перекуса.

Ракиз заставляет меня чувствовать себя неловко, как мало кто из мужчин. В половине случаев мне хочется его убить. В остальных же… я едва сдерживаюсь, чтобы не запрыгнуть на него. Он огромен, но двигается как настоящий хищник. Несколько дней назад я наблюдала, как он тренируется, и, к моему полному огорчению, увидела, что он полностью в своей стихии, с дикой ухмылкой на лице, с мечом в руке…

Я мгновенно намокла.

Первое, что я сделаю, когда вернусь на Землю? Перепихнусь с кем-то.

Должно быть, я в отчаянии, если смотрю на того же мужчину, который относится ко мне как к ребенку, нянчится со мной и навязывает мне глупые правила. Кажется, он думает, что если родился с членом, то имеет право указывать что мне делать.

— Как прошла твоя сегодняшняя работа?

Я почти не обращаю на него внимания, но поговорить больше не с кем. Пусть думает, что я такая, какой он хочет меня видеть.

— Прекрасно.

Он потягивается, и я снова перевожу взгляд на огонь. Скоро нам больше не нужно будет разжигать огонь, чтобы согреться, и весь лагерь переедет на новое место. Я планирую вернуться на Землю до того, как это произойдет.

— Как только ты извинишься и поклянешься своей честью, что не покинешь этот лагерь, можешь прекратить работать с мишуа.

Я знаю это. К сожалению, я съем грязь, прежде чем извинюсь, и я ясно выразилась по поводу пребывания здесь.

— Я не понимаю, почему ты просто не отпустишь меня. Отправь меня со следующей группой воинов, которые займутся поисками.

— Этого не произойдет.

— Экстренное сообщение, приятель, ты не отвечаешь за меня.

— В этом племени я отвечаю за всех.

Иногда я вижу в его глазах намеки на юмор, как будто он потешается. Но это не мешает мне скрежетать зубами от его высокомерия.

Снова появляется Арана.

— О, Невада, ты уже закончила. Хорошо. Твоя ванна уже готова.

— Спасибо, — говорю я, поднимаясь. Я игнорирую горячий взгляд Ракиза и иду в ванную.

Глава 3

РАКИЗ

Я подавляю стон, когда Бестия поднимается на ноги и идет в мою ванную комнату, где она разденется и будет плескаться в воде, пока я буду практически сходить с ума от желания.

Слушать, как Невада принимает ванну — моя любимая часть дня.

Ее вздохи и стоны, когда она погружается в воду?

Блаженство.

Я с трудом удерживаюсь от желания прокрасться в комнату и забраться к ней в ванну.

Я чувствую, как мои губы кривятся от ухмылки при этой мысли. Она, скорее всего, выпотрошит меня, если я попытаюсь так сделать.

Иногда она что-то бормочет себе под нос во время купания. Я не раз слышал слова «высокомерный гребаный засранец».

Она самая раздражающая, бесящая, упрямая женщина, которую я когда-либо встречал. Но когда она рядом… мне никогда не бывает скучно.

Мой отец воспитал меня, чтобы я был благодарен за свою корону. Чтобы ценил доверие моего народа ко мне и осознавал важность того, чтобы ставить нужды племени выше моих собственных. До его смерти я был настоящим воином, известным своим бесстрашием в бою. Больше всего мне нравилось, когда я находился вдали от лагеря, охотился на вуальди и защищал наших людей от угроз.

В тот момент, когда он умер, эта жизнь закончилась.

В некотором смысле я понимаю потребность Невады быть свободной. У меня такая же потребность.

Но мы не всегда получаем то, чего хотим.

Я едва сдерживаю рычание, когда слышу, как одежда Невады падает на пол. Она что-то говорит Аране, та смеется, скорее всего обещая почистить штаны.

Эти штаны…

Я внимательно прислушиваюсь, когда Невада скользит в воду, с ее губ срывается тихий стон, отчего у меня мгновенно встает член. Слышу, как она делает глубокий вдох, перед тем как окунает голову, а потом я слышу плеск воды, когда она моет свое тело и волосы.

Она проворна и редко проводит в воде больше нескольких минут. Если бы она была моей женщиной, я бы научил ее расслабляться, нежась с ней в воде, пока бы я массировал ее восхитительно подтянутое тело.

Я качаю головой при этой мысли, поднимаюсь на ноги и направляюсь к двери. Я открываю ее, впуская немного свежего воздуха, и смотрю на своих людей.

В конце концов мне придется взять себе пару. Чтобы править вместе со мной, она должна быть приятной и покладистой, популярной и доброй. Мои советники ежедневно напоминают мне, что если я паду, то у меня не будет наследника, который мог бы занять мое место.

Я скриплю зубами. Я знал всех женщин в этом племени еще до того, как научился владеть мечом. Не редкость, что правители на этой планете устраивают обмен свободными самками. Честно говоря, я знаю одного или двух воинов, кто был бы готов отправиться в племя Дексара в надежде найти там пару. В свою очередь, он пришлет своих людей сюда.

Однажды такое случится. Как учил меня отец, я всегда должен думать о благе племени.

Я закрываю дверь и иду в свою спальню, стараясь не обращать внимания на звук, когда Невада выбирается из ванны. Вода будет стекать по ее телу, даже когда она стряхнет капли с кожи, а потом она переоденется в свою одежду для сна — рубашку, которую стащила из моего шкафа.

Хотя от вида как она выглядит в моей рубашке я испытываю дичайшее удовлетворение, я не показываю ей этого.

Я снимаю штаны и забираюсь между мехами, натягивая их на себя, когда Невада входит, игнорируя мое присутствие.

Она влезает в свои меха, и из ее горла вырывается слабый стон. Держу пари, что после такого долгого дня физической активности у нее все болит, и я на мгновение представляю себе стоны, которые слетали бы с ее губ, когда бы я разминал ее напряженные мышцы.

Я вздыхаю и переворачиваюсь на спину, уставившись в потолок, готовясь к очередной бессонной ночи.

НЕВАДА

Я добавляю еще одну лопату какашек к горе, которую уже соорудила. Я бы никогда не сказала Ракизу, но я наслаждаюсь физической активностью.

Все равно лучше, чем сидеть в платье.

Когда аркавианцы вторглись на землю, я готовилась к войне. Но я и представить себе не могла, какой огневой мощью и технологиями обладала инопланетная раса. В течение двух месяцев у всех нас были импланты в ушах, чтобы мы могли понять другие инопланетные расы, а женщины сдавали образцы крови, чтобы определить, могут ли они стать парами аркавианцам.

Если бы я не была морским пехотинцем, я бы ушла в подполье.

К счастью, генетически я не подходила на роль пары.

— Знаешь, мне тебя жалко, — шепчу я Рации, сгребая мусор. Мишуа смотрит на меня, стоя ближе, чем другие животные, которые большую часть времени предпочитают притворяться, что меня не существует.

Рация поднимает голову и смотрит на меня. Этот глаз слегка прищурен?

— Просто… у всех остальных мишуа бывают приключения. А что у тебя? Время от времени он ездит на тебе верхом, чтобы размяться. Вот и все. Все, что я хочу сказать, это то, что это, должно быть, действительно отстой. Я бы поняла, если бы ты иногда подумывала о том, чтобы сбежать. Я тоже об этом подумываю.

Рация долго смотрит на меня, а потом возвращается к поеданию зерна и мяса, которые предпочитают мишуа.

Я сдерживаю смех. Я работаю над приручением каждый день. Никто никогда не обвинил бы меня в хитрости.

Когда браксийцы впервые нашли нас, они посадили меня на мишуа по имени Лиа, убедившись, что она привязана к мишуа, на котором ехал Асроз. Она терпела мое присутствие на своей спине только потому, что я никуда ее не направляла.

С тех пор как я здесь, я пыталась подружиться с ней, полагая, что, поскольку я уже ездила на ней один раз, она, скорее всего, позволит мне прокатиться на ней снова.

Я облажалась. Мишуа ненавидит меня. В то время как большинство из них игнорируют меня, Лиа ненавидит меня, пытаясь укусить и боднуть каждый раз, когда я вхожу в загон. Несколько дней назад дело дошло до того, что воинам пришлось отделять ее от стаи всякий раз, когда я работала в загоне.

Теперь все мои ставки на Рацию. По крайней мере, мишуа иногда проявляет ко мне интерес.

— Ух, ну и вонь.

Я поворачиваюсь, когда появляется Элли. Ее лицо бледнеет, когда она открывает рот и отворачивается, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха.

— Да, охренительная, — ухмыляюсь я, и она улыбается в ответ, пока мы осматриваем огромную гору какашек, которую я соорудила.

— Как ты? — спрашивает она.

— Лучше, чем ты думаешь. — Я вытираю лоб тыльной стороной ладони, и, судя по выражению лица Элли, эта рука была не такой чистой, как мне казалось.

Она в ужасе морщит нос, и мы оба смеемся.

— Боже, кто бы мог подумать, что я окажусь на чужой планете? — говорю я, протягивая руку, чтобы вытереть глаза.

— Фу… нет, дай я.

Элли подходит ближе и вытирает мое лицо своим рукавом, не давая мне размазать неизвестно что по лицу.

— Как прошла брачная церемония? — спрашиваю я.

Мы все были приглашены, но я предпочла поработать над своей техникой с мечом. Эти люди были гостеприимными хозяевами с тех пор, как мы попали сюда, но последнее, что мне нужно, это начать формировать здесь отношения. Я не должна забывать о конечной цели.

— Хорошо. Жаль, что ты не пришла.

Я пожимаю плечами.

— У меня были дела.

— Какие еще дела?

Я кидаю на нее взгляд. Не думаю, что Элли одобрит мои планы.

— Я отправляюсь за Бэт, Иви и Зои. Я бесстыдно подслушивала и собирала информацию, и после нашего визита в племя Кразион у меня появилось довольно хорошее представление о том, куда их могли увезти.

Элли прикусывает нижнюю губу, что она делает только тогда, когда волнуется или нервничает.

— Невада, это же опасно.

Я киваю.

— Я знаю. Я не идиотка, Элли. Я знаю, что это не самая лучшая идея, которая когда-либо приходила мне в голову. Но вот в чем дело. У меня есть еда, чистая вода, одежда и место для сна. Никто не собирается меня есть, продавать или еще что-то еще. Чего не скажешь о других женщинах. Я не могу просто сидеть здесь и ничего не делать.

Она морщит лоб.

— Я пойду с тобой.

Но я так не думаю.

— Ты уже достаточно сделала. Благодаря тебе мы располагаем информацией. И без обид, Элли, но в драке ты бесполезна.

Она вздыхает.

— А что, если я уговорю Терекса помочь? Мы все могли бы пойти.

— Не говори ему ни слова, — строго говорю я. — Он скажет Ракизу, и тогда я никуда не пойду. Ты знаешь, что этот придурок заставляет меня спать в его хижине? Он решил, что хочет приглядывать за мной, — я снова хмурюсь, раздражаясь. — Я все еще решаю, стоит ли принимать ванну после того, как я закончу здесь. Как бы я ни мечтала о чистой воде, мне бы очень хотелось вонять у него дома.

— Вы оба друг друга стоите, — на ее губах ухмылка, и я смеюсь.

Она не ошиблась.

— Послушай, Элли, у меня большой опыт ориентации на открытой местности. Ладно, эта планета другая, но основные правила действуют. — Я вздыхаю, проверяя, нет ли любопытных подслушивающих ушей. — Прямо перед вторжением аркавианцев я была военнопленной в Багдаде. Единственное, что помогло мне пережить, — это осознание того, что кто-то придет за мной. Они не собирались оставлять меня.

Я отвожу взгляд. Даже мысль о том времени в моей жизни заставляет меня напрягаться, и я отталкиваю воспоминания, которые имеют тенденцию наслаиваться друг на друга. Я так измотана с тех пор, как попала сюда, что почти не видела снов, но время от времени воспоминания все равно приходят, когда я меньше всего этого ожидаю.

Элли хмурится, отвлекая меня от моих мыслей.

— Ты серьезно собираешься оставить меня с Вивиан?

Я смеюсь.

— Она не так уж плоха. И честно говоря, мне ее жаль.

— Да, ее жизнь, должно быть, так тяжела, — голос Элли сочится сарказмом, и я смотрю на нее.

— Вивиан, очевидно, учили, что ее единственная ценность связана с тем, как она выглядит. Нам с тобой виднее. И на этой планете ее внешность только поможет ей продвинуться дальше. Мы все здесь чужие. — Я ухмыляюсь при этой мысли. — Теперь ты со мной?

— Прекрасно, — вздыхает она. — Чем я могу помочь?

Глава 4

НЕВАДА

Я заключила что-то вроде перемирия с королем племени. Ракиз — единственный, с кем можно поговорить после долгого дня, и в эти дни он не спит, ожидая меня, задавая вопросы о моей жизни на Земле, пока я ужинаю.

Мне кажется, ему одиноко.

Я понимаю. Днем каждый хочет урвать от него кусочек. Утром они первым делом стучат в его дверь и не оставляют его в покое, пока Арана не прогоняет их, когда солнце садится. Но всем постоянно от него что-то нужно — будь то разрешение на охоту, благословение на спаривание, разрешение спора между враждующими семьями… у короля племени нет ни минуты покоя.

Кажется, он близок с Терексом, но даже Терекс иногда уезжает, а сейчас он в основном проводит время с Элли. Терекс также отвечает за воинов, наблюдает за тренировками и делегирует людей и оружие.

Несколько дней назад, в минуту слабости, я даже поймала себя на том, что защищаю этого парня. Как будто королю племени нужна моя помощь.

День начинался поздно, так как Асроз не мог тренировать меня в то утро. Пока я натягивала сапоги, в дверь постучали, и я закатила глаза, когда Арана открыла дверь, а за ней оказались двое молодых воинов, которые просили Ракиза начать тренировки со взрослыми.

— Возможно, у вас было бы больше шансов, если бы вы подождали, пока король закончит завтракать, а? — спросила я, и у Араны отвисла челюсть, а мальчики ахнули и, покраснев, попятились к двери.

Ракиз усмехнулся.

— Свирепая самка, — пробормотал он с горящими глазами.

Я направилась прямо к двери, не понимая, почему я почувствовала необходимость вмешаться.

Теперь пришло время покинуть этот лагерь. И меня трясет, когда я думаю о том, что будет дальше.

Я лежу без сна, уставившись в потолок. Через несколько минут мне нужно будет встать и подготовиться, как и в любой обычный день.

Что хорошего в том, что большинство здешних женщин тебя ненавидят? Они готовы помочь мне уехать, лишь бы это стало гарантией того, что я больше не буду спать в королевской хижине.

Два дня назад я заглянула в кради швеи. Эрес — трудолюбивая женщина с дочерью моего возраста. Я почти уверена, что Эрес хотела бы стать королевой. Швея протянула мне кучу одежды, в том числе пару старых кожаных штанов своей пары, которые она специально для меня ушила. Теперь у меня есть полный гардероб с достаточным количеством сменной одежды, чтобы пережить длительное путешествие.

— Держи, — сказала она, протягивая мне одежду. — Будь осторожна.

— Не понимаю, о чем ты, — сказала я, и она одарила меня редкой улыбкой, прежде чем добавить к куче невероятно мягкое одеяло.

Я встаю, убеждаясь, что моя одежда подготовлена к тому, чтобы быстро забрать ее позже. Глаза Ракиза встречаются с моими, и я почти краснею, когда его взгляд изучающее скользит по моей фигуре.

Ну и что с того, что на мне его рубашка? Здесь не носят пижам.

Темный взгляд Ракиза говорит мне, что ему нравится то, что он видит, и я отворачиваюсь, когда он потягивается, наклоняясь, чтобы схватить свои штаны. Я прекрасно знаю, что парень спит голым, и мне приходится следить, чтобы мои глаза не блуждали в его направлении всякий раз, когда его меха сползают низко, открывая дразнящий дорожку, ведущую к его…

«Перестань, Невада».

Арана стучит в дверь, и я слышу, как она торопливо входит. Я хватаю свою дневную одежду и иду в ванную комнату, где пытаюсь не обращать внимания на глубокий голос Ракиза, пока он что-то шепчет Аране.

Я слишком нервничаю, чтобы есть, но беру тарелку и сажусь на свое привычное место. Арана будет суетиться, если заметит, что у меня нет аппетита.

Через несколько мгновений мы остаемся одни, и я беспокойно ерзаю, чувствуя на себе взгляд Ракиза.

— Что-то не так?

Я хочу попросить его еще раз, умолять его образумиться. Но знаю, что смотреть на вещи по-моему он не будет. «Не сможет».

Когда я впервые попала сюда, я была еще злее, чем сейчас. У меня была стычка с ним, когда я поняла, что его люди отправились искать наших подруг без меня. Его слова сейчас вертятся у меня в голове, еще больше укрепляя мое решение.

— В тот день, когда я позволю женщине охотиться на вуальди, я больше не смогу править этим племенем. Ты умрешь в течение нескольких дней. Ты ничего не знаешь об этой планете и ее особенностях, и не понимаешь, в какой именно опасности можешь оказаться.

Он сорвется, когда обнаружит, что я пропала, и то небольшое доверие, которое есть между нами, будет разбито вдребезги. Интересно, кого он пошлет за мной? Ракиз должен утвердить свою власть. Он ничего не сможет с собой поделать.

— Все в порядке. Я просто не голодна. — Я поставила тарелку. — Мне нужно идти.

Я натягиваю сапоги и встаю на ноги, моргая, когда Ракиз внезапно оказывается передо мной.

— Скажи мне, что случилось. Тебя кто-то расстроил?

— Нет, — вырываюсь я, не обращая внимания на комок в горле, и он хмурится, придвигаясь ближе.

Это будет последний раз, когда я его вижу, и я улучаю момент, чтобы запомнить его лицо. Нос, который был сломан не один раз. Губы — единственное, что смягчает его грубость, и они полные и сочные, и умоляют меня прикусить их.

«Нахер».

Я тяну руку и притягиваю его к себе, и он не нуждается в дальнейшем поощрении. Его рот обрушивается на мой, завоёвывая, его руки скользят к моей заднице, поднимая меня, пока мои ноги не обхватывают его талию.

Я всхлипываю ему в губы, и он отвечает рычанием, его язык борется с моим.

«Боже, он хорошо целуется».

Его рука скользит по моим волосам, наклоняя мою голову так, чтобы он мог грабить глубже, пока я ерзаю на нем, прижимаясь к его твердому, толстому…

— Кхм.

Я напрягаюсь. «О нет».

— О боже, — бормочу я в губы Ракиза, а он игнорирует меня, дразня зубами мою нижнюю губу, когда рука на моей заднице притягивает меня ближе, его член трется о мой клитор.

— Кхм.

Я вздрагиваю, двумя руками толкаю Ракиза в грудь, пока он не отстраняется. Он долго смотрит мне в глаза, скулы горят от возбуждения, и я снова опускаю глаза к его губам. Я не хочу ничего больше, чем…

— Невада, — в голосе Араны слышится удивление. — Здесь кое-кто хочет тебя видеть.

Я снова толкаю Ракиза в грудь.

— Отпусти меня, — шиплю я, и он, наконец, подчиняется, хотя и прижимает меня к себе — вероятно, используя мое тело, чтобы скрыть свою гигантскую эрекцию.

Я отпихиваю его, но он крепко держит меня.

Я прочищаю горло.

— Я сейчас выйду, Арана. Спасибо.

Она улыбается мне, ее довольный взгляд перебегает с меня на Ракиза и обратно. Затем она кивает и поворачивается, возвращаясь в другую комнату.

Ракиз наконец отпускает меня, и я бросаюсь прочь. Я избегаю его взгляда, не желая видеть его удовлетворения — или, что еще хуже, самодовольного триумфа.

— Невада.

Я поворачиваюсь и поднимаю на него глаза. На его лице ничего этого нет. Вместо этого он выглядит как мужчина, едва держащий себя в руках. Мужчина с чертовски сильным стояком.

— Нам надо поговорить об этом, — говорит он.

— Позже. — Ложь горька на моем языке. — Мне нужно идти. Поговорим позже. —

Его взгляд изучает мое лицо, ища… не знаю, что именно. Затем он кивает, поворачивается и выходит за дверь.

Я смотрю ему вслед со странной грустью.

«Прощай, Ракиз».

***

Человек в дверях — дочь швеи. Мать послала ее с длинным теплым плащом для меня. Я улыбаюсь, потирая толстый материал.

Одежда. Есть.

Теперь пришло время заняться едой. Я уже договорилась и направляюсь прямо в гигантский пищевой кради. Несколько человек кивают мне в знак приветствия, слуги заняты приготовлением утренней еды.

Я слоняюсь вокруг, слушаю сплетни, и большинство людей игнорируют меня. Наконец наступает момент, когда кради пустеет на несколько секунд, пока люди выносят еду наружу.

Бини — одна из браксийских женщин — подталкивает ко мне огромный матерчатый мешок.

— Если тебя поймают, я тут ни при чем, — предупреждает она, и я киваю.

— Спасибо.

Я вытаскиваю задницу из кради и направляюсь к Вивиан. Ее нигде нет, но я прячу провизию под мехами Алексис, чтобы захватить их позже.

Еда. Есть.

Теперь мне нужно оружие. У меня уже есть меч, который всегда под рукой. Но, по крайней мере, мне понадобится пара хороших ножей. К сожалению, Ракиз позаботился о том, чтобы каждый человек в этом лагере знал, что мне запрещено приближаться к кради, где хранится большая часть оружия.

Элли смотрит, как тренируется Терекс. Воины сейчас не пользуются мечами, и мы с ней стоим, наслаждаясь зрелищем хорошей старомодной драки.

Терекс принимает жестокий удар в живот, и Элли вздрагивает рядом со мной. Я ухмыляюсь ее реакции, и мы обе ухмыляемся, когда он наклоняется вперед с жестоким правым хуком, и его противник падает.

— Я готова, — шепчу я Элли, оглядываясь вокруг. Я чертовски хорошо знаю, что Ракиз следит за мной, и если я не буду там, где обычно бываю в это время, кто-нибудь обязательно настучит на меня.

— Ты уверена, что я не смогу тебя отговорить? — в голосе Элли звучит надежда, но выражение ее лица покорное, когда она поворачивается ко мне.

Я отрицательно качаю головой.

— Нам нужно идти прямо сейчас.

Она кивает и следует за мной, еще раз взглянув на Терекса. Мы разделились, и я пошла по длинному пути к кради с оружием, идя быстро, но не торопясь. Меньше всего мне нужно привлекать к себе внимание.

Я подхожу к задней стенке кради и слушаю, как Элли принимается за работу.

— О, привет, Браз. Терекс искал тебя. Он хочет поговорить с тобой.

— Поговорить со мной? — голос воина слегка дрогнул на последнем слове, и я усмехнулась. Охранять оружие весь день, должно быть, чертовски скучно, и он, вероятно, более чем немного взволнован идеей быть вызванным самим великим Терексом.

Я чувствую себя плохо. Терекс и Ракиз разорвут его на куски, когда узнают, что он оставил кради. Наверное, это послужит для него хорошим уроком. Последнее, что должен делать охранник, — это покидать свой пост. Что бы ни произошло.

Конечно, никто из воинов не будет ожидать, что женщина обманет их. Ни одна из здешних женщин не осмелилась бы.

Я закатываю глаза, но мне все равно жаль Элли. Когда Терекс узнает, что она помогла мне — а он неизбежно узнает, — он будет вне себя.

Я пожимаю плечами. Цыпочки важнее члена.

— Невада!

Я пропустила окончание беседы, и Элли шипит на меня. Я подкрадываюсь ближе и приподнимаю бровь, глядя на выражение ее лица. Бледная, с широко раскрытыми глазами, она оглядывается по сторонам, словно ожидая, что ее вот-вот поймают.

— У тебя чертовски виноватый вид. Просто постой тут и понаблюдай. Хватит оглядываться. Притворись Вивиан и порассматривай свои ногти или займись чем-то в этом роде.

Она сердито смотрит на меня, но принимает мой совет. Я сдерживаю смех, когда она перед кради с оружием, начинает упорно изучать свои ногти.

Если кто-то заметит, что охранник ушел, ее плохая игра ненадолго их обманет.

Я смотрю в небо.

«Помоги мне, Джек. Это дерьмо будет намного проще провернуть, если ты будешь рядом со мной».

Я бросаюсь в кради, глаза расширяются, когда я смотрю на «лакомства», представленные передо мной. Они аккуратно разложены на полках, и мне бы очень хотелось провести здесь несколько часов, рассматривая средневековые мечи, ножи и другое оружие. Я иду глубже в палатку и сужаю глаза, когда нахожу ножи. Они варьируются от крошечных метательных ножей длиной с мой мизинец до огромных охотничьих ножей длиной с мою руку. Я хватаю парочку — один для ближнего боя, а другой для всего остального, с чем мне придется столкнуться в дикой природе.

Проходя мимо Элли, я толкаю ее локтем, и она смотрит на меня, покусывая нижнюю губу.

— Жаль, что не могу тебя обнять, — шепчет она, и я улыбаюсь ей.

— Мне тоже. Со мной все будет в порядке, обещаю.

Элли не указывает, что я не имею права обещать такое на этой планете, но она кивает.

— Будь осторожна.

— Буду. Я должна идти, пока никто не хватился. Не забудь захватить одежду и еду из кради Вивиан и спрятать их за загон мишуа на нашем месте.

Она снова кивает, ее глаза наполняются слезами, и мне хочется обнять ее, но никто не должен видеть, как мы прощаемся.

— Убирайся отсюда, пока охранник не вернулся, — говорю я, поворачиваясь и уходя.

Оружие. Есть.

Следующая часть — самая трудная часть моего плана и единственная часть, полностью вышедшая из-под моего контроля. Мне приходится полагаться на некоторую занозу в заднице, и весь мой план зависит от нее. Все, что я могу сделать, это надеяться, что, бесконечно обращая внимание Рации к другим мишуа всякий раз, когда те покидали загон, я ясно высказала свою точку зрения.

Она хочет свободы? Я девушка, которая даст ей свободу.

Я вхожу в загон мишуа, глядя на охраняющего его воина, который кивает мне.

— Ты опоздала.

— Я разговаривала с Терексом. Кстати, он хочет тебя видеть. — Я стараюсь говорить беззаботно, шагая к своей лопате.

— Он хочет видеть… меня?

Я ухмыляюсь. Этот парень вел себя со мной как придурок с самого моего приезда. Он, кажется, чувствует себя лично оскорбленным каждый раз, когда видит меня в штанах, и он ясно дал понять, что если бы это зависело от него, я была бы вынуждена надеть платье и выбрать себе пару.

В отличие от охранника у оружейного кради, у меня нет никаких угрызений совести по поводу того, сколько неприятностей он отгребет на свою голову за то, что покинет свой пост.

Я пожимаю плечами, как будто мне все равно.

— Ну, ты ведь Ларис, верно?

Краем глаза я смотрю на него, беря лопату и направляясь к горе какашек.

Он даже не оглядывается на меня. Он слишком занят, направляясь к тренировочной арене.

Идиот.

Я смотрю на мишуа, которая скалит на меня зубы, вероятно, учуяв мое беспокойство. Я заставляю себя сделать глубокий вдох и выдох.

— Вот в чем дело. Ты хочешь уйти, я хочу уйти. У тебя есть примерно десять секунд, чтобы решить, хочешь ли ты свободы. В противном случае, я возьму одного из других мишуа.

Она пристально смотрит на меня, и я пожимаю плечами, направляясь к стаду, которое сбилось в противоположной стороне загона. Конечно, я блефую. Никто из других мишуа не подпустит меня к себе.

Рация фыркает, и я прячу улыбку, когда она подходит ко мне сзади.

— Тогда никаких шуток, — говорю я. Я оглядываюсь, затем перелезаю через загон, хватаю сумки, которые Элли для меня спрятала, и забираюсь обратно, где Рация смотрит на меня своими красными глазами.

— Да, тебе придется вести меня и мои вещи. Знаю, по какой-то причине вы не любите женщин, но ты бы предпочла отправиться на короткую тренировочную прогулку с воином или же отправиться в приключение со мной?

Я позволяю ей подумать об этом, пока иду за седлом. На самом деле я никогда не седлала ни одного из этих зверей, но ручаюсь своей задницей, что смогу, так как внимательно наблюдала каждый раз, когда кто-то делал это в моем присутствии.

Я поворачиваюсь с седлом в руках, а мишуа ждет.

— Я принимаю это как знак того, что ты все еще в деле, — бормочу я.

Я подхожу ближе, готовая отпрыгнуть в сторону, если она решит убить меня, но она остается неподвижной, позволяя мне оседлать ее.

Я прикрепляю сумки к седлу, и мое дыхание учащается. У меня мало времени. Если меня поймают…

Я отгоняю эту мысль. Последнее, что мне сейчас нужно, это сделать эту мишуа еще более пугливой и капризной.

Я достаю из сумки плащ и натягиваю капюшон на голову. Затем я набираю пригоршню грязи и размазываю ее по коже Рации.

Она издает рычание, пытается меня боднуть, и мне чудом удается избежать этого

— Не будь идиоткой, — мои руки дрожат. — Смотри, тупица. Все остальные мишуа темно-зеленые. У тебя же по бокам есть светлые пятна. Наверное, поэтому Ракиз и выбрал тебя. Тщеславный идиот. Если мы не скроем их, часовые заметят, что ты — мишуа короля, и мы обе облажаемся.

Я снова подхожу к ней, но она отшатывается. Меня охватывает разочарование, и к моему шоку от безысходности на глаза почти наворачиваются слезы.

Это мой единственный шанс найти других женщин. Если меня поймают сейчас, Ракиз больше никогда не выпустит меня из поля зрения.

Я отворачиваюсь, пытаясь взять себя в руки. Затем отпрыгиваю назад, когда мишуа фыркает мне в ухо.

— Черт возьми, ты что, хочешь довести меня до сердечного приступа?

Она стоит так, словно ей все равно, и смотрит на меня так, словно не понимает, чем я расстроена. Я замираю, когда она медленно движется ко мне, просовывая голову под мою руку, в которой я все еще держу ком грязи.

— Ты уверена? Потому что у меня нет времени на истерики. Боднешь меня еще раз, и я возьму кого-то из других мишуа.

Это пустая угроза, и я подозреваю, что она знает это, но я вздыхаю, медленно поднимая руку к лимонно-зеленой чешуе на ее боку.

— Они прекрасны, — бормочу я. — Жаль их прикрывать.

Она вскидывает голову, и я почти уверена, что она самодовольно красуется. Я смеюсь, а потом принимаюсь за дело, обхожу ее и намазываю грязь с другой стороны, пока все чешуйки светлого цвета не оказываются скрыты.

Сейчас или никогда.

Я хочу подвести ее к забору и использовать его как подпорку, но если я не смогу забраться на нее сейчас, то не смогу сделать это в дикой природе.

Я не грациозна, но мне удается вскарабкаться на спину мишуа, мои мышцы напрягаются. Рация стоит неподвижно, хотя ее мышцы напряжены сильнее, чем когда-либо видела. Я поправляю плащ так, чтобы он полностью закрывал меня, проверяя, чтобы волосы не выбивались из-под него.

— Ладно, давай убираться отсюда.

Пока с этим планом побега большинство шансов против меня, но есть то, что может сыграть мне на руку. Во-первых, никто не ожидает, что я уеду отсюда на мишуа. В конце концов, звери часто бросают вызов даже самым опытным воинам.

Я отталкиваю эту мысль. Если я буду думать о том, как я могу умереть где-нибудь в канаве, то мне проще свернуться калачиком в мехах Ракиза и никогда больше не покидать его хижины.

Моя грудь болит при мысли о короле племени. Мой опыт пребывания с ним научил меня тому, что под маской высокомерия и своеволия Ракиз всего лишь мужчина. Мужчина, который потеряет голову, когда увидит, что меня нет.

Эта мысль подстегивает меня похлеще, чем мысль о возвращении охранника, и я коленями сжимаю бока мишуа. Когда я сидела на спине Лии по дороге в лагерь в тот первый день, я совершенно не контролировала, куда она идет. Асроз привязал ее к своей мишуа, а мне оставалось только сидеть и думать, как найти других женщин.

Теперь мне нужно самой управлять ею.

Это мало чем отличается от верховой езды, за исключением того, что лошадь вряд ли сбросит вас и забодает огромными рогами, если почувствует, что вы проявили неуважение.

— Ну же, Рация. Нам нужно выбраться отсюда, пока не вернулся охранник.

Она либо понимает, либо чувствует мою спешность, потому ускоряется. Я стискиваю зубы, крепко держась. Не уверена, за что браксийцы выбрали мишуа для укрощения и верховой езды — из-за их бесстрашия в бою или потому, что они единственный вариант на этой планете. Но они точно не выбирали их для легкой поездки.

Я вся покрываюсь потом под плащом, когда мы покидаем лагерь, проходя мимо группы часовых. Они заняты тем, что подтрунивают друг над другом, рассказывая о своей последней битве с вуальди.

Я хмурюсь. Ракиз должен сказать мне спасибо. По крайней мере, я обнаружила многочисленные дыры и недостатки в его безопасности. Если кто-то столь известный и отличающийся внешностью, как я, может выбраться, то мало ли кто еще может найти способ проникнуть внутрь?

Меня передергивает от этой мысли, но обращаю свое внимание на горизонт, поглаживая карту, спрятанную под плащом. Я поеду на запад, пока не окажусь достаточно далеко от лагеря, чтобы остановиться и свериться с картой, а затем при необходимости скорректирую маршрут.

— Держитесь, девчонки. Я иду за вами.

Глава 5

РАКИЗ

Я иду по своему лагерю, и меня потряхивает от ярости.

В кои-то веки никто не окликает меня по имени, и люди не следуют за мной по пятам, пытаясь привлечь мое внимание. Сегодня они разбегаются с бледными лицами, едва увидев меня.

Невады нигде не видно.

Я не ожидал увидеть ее в течение дня, хотя обычно мне удавалось, по крайней мере, наблюдать за ее тренировками с Асрозом. Сегодня же один из мужчин, ухаживающих за мишуа, упомянул, что часто видит ее, когда приходит кормить мишуа, а сегодня ее там не было.

Самка упряма, но никогда не опаздывает. Я кивнул, стараясь не обращать внимания на то, как скрутило мой желудок, прекрасно понимая, что никто не посмеет прикоснуться к ней в моем лагере.

К несчастью, один из воинов обнаружил слугу, плачущую за пищевым кради. Когда ему удалось выяснить почему, она призналась, что снабжает Неваду едой для путешествия.

Путешествие, которое началось, когда она украла мою мишуа. Мишуа, которую до сих пор никто не хватился, а это значит, что Невада пропала уже несколько часов назад.

Я шагаю в палатку Терекса, и он рычит, толкая свою женщину себе за спину.

— Где она? — реву я, игнорируя искру вины, когда маленькая самка съеживается. Невада зарычала бы на меня в ответ, и мысль о том, что она одна и в опасности, еще больше омрачает мое настроение.

Терекс входит в мое пространство, пытаясь прикрыть тело Элли своим.

— Ракиз, — говорит он ровным голосом, — что случилось?

Я не обращаю на него внимания.

— Скажи мне, женщина, — говорю я, и ее подбородок упрямо выпячивается.

Это зрелище приводит меня в ярость. Паника скручивает мои внутренности узлом. Чем скорее я пойму, куда она направляется, тем скорее смогу ее найти.

— Поаккуратней, Ракиз, — говорит Терекс, подходя ближе, и я смотрю на него с вызовом.

— Бестия исчезла. Я не верю, что она действовала в одиночку. — На самом деле, я уверен в этом. Все это время я обманывал себя, веря, что никто не предаст меня, что мои желания будут уважаться — если не Невадой, то моим народом.

— Это правда? — спрашивает Терекс у Элли.

— Я… — начинает она.

У меня нет на это времени.

— Куда она отправилась? — рычу я.

— А ты как думаешь? — голос женщины дрожит, но ей удается выдержать мой взгляд. — Она отправилась искать наших подруг.

Я чертыхаюсь. Это я уже понял.

— Куда именно?

— Я не знаю. Она подслушивала и строила планы. Она прикинула, куда их, скорее всего, забрали.

Я поворачиваюсь к Терексу, злясь больше, чем когда-либо в жизни.

— Она забрала мою мишуа.

Элли закрывает лицо руками, а Терекс ошеломленно смотрит на меня.

— Как ей удалось ее увести?

Челюсть болит от скрежета зубов.

— Я заставил ее работать в загоне мишуа. Скорее всего, она воспользовалась случаем, чтобы наладить какие-то отношения со зверем.

Я видел, как она разговаривает с мишуа, и нашел эту привычку милой.

«Милой, чтоб меня».

В голосе Элли слышится робость.

— Если мишуа позволила ей ездить на ней, то она не так уж и опасна для нее, верно?

Я отворачиваюсь, не в силах говорить, и Терекс вздыхает.

— Мишуа может как позволить ей прокатиться на нем, так и убить, — говорит он. — Королевская мишуа очень умна и легко поддается скуке. Она может позволить Неваде забраться себе на спину исключительно ради шанса вернуться в дикую природу.

Я больше не могу это слушать.

— Я найду ее, — огрызаюсь я, выходя из кради.

Я иду прямо к кради другой женщины, захожу и игнорирую писк Вивиан.

— Куда она пошла?

— Я не знаю…

— Куда? — реву я, и она бледнеет, хотя ее челюсть сжимается. Эти человеческие самки упрямы и преданны друг другу, но не настолько как Невада.

Мысль о ней на моей мишуа, в настоящее время удаляющейся все дальше и дальше от безопасности…

Я надвигаюсь, и глаза Вивиан расширяются.

— Она сделала карту, — говорит она. — Она взяла ее с собой.

— В каком направлении она направляется?

Она пристально смотрит на меня, и я заставляю себя смягчить тон.

— Она умрет, если ты не скажешь мне, куда она направляется, самка. Я могу предотвратить ее смерть.

Ее глаза наполняются слезами.

— Назад, туда, где нас нашли. Думаю, она хотела проследить путь нашего следования и поискать какие-нибудь следы. Но она также упоминала лес Сейнекс и Нексию.

«О боги!»

Вивиан подавляет рыдание, а я разворачиваюсь, направляясь прямо к своему ташиву, где меня ждет Анара с бледным лицом.

— А ты знала? — спрашиваю я.

— Нет, — она отрицательно качает головой. — Клянусь. Когда я увидела вас сегодня утром… Я думала, что Невада отказалась от своих планов уйти.

Я сжимаю кулаки, предательство пронзает меня.

Лучший поцелуй в моей жизни, а для нее это было как прощание.

НЕВАДА

У меня много времени, чтобы размышлять здесь в одиночестве. Солнце светит прямо над головой, и я снимаю плащ, как только оказываюсь достаточно далеко от лагеря, чтобы меня вряд ли заметили.

Ночи здесь все еще прохладные и есть необходимость разжигать огонь. Но дни уже становятся теплее.

Это не первый раз, когда я убегаю. Когда я была подростком, я всегда прогуливала уроки. Школа меня утомляла. Я была достаточно умной, чтобы решать любые тесты, которые мне приходилось сдавать, когда я действительно была в школе, но сидеть в школе было проблемой, когда я знала, что мое время можно было бы лучше потратить на случайную работу за несколько долларов.

Я была самой младшей. Мой брат сбежал, когда мне было двенадцать, и я не могла его винить. Было бы неплохо, если бы он позвонил раз или два, но я думаю, что чувство вины в конечном итоге накрыло его. Он знал, что оставляет меня наедине с нашей матерью.

По его мнению, вероятно, настала моя очередь разбираться с этим, учитывая, сколько раз он переворачивал ее на бок, чтобы она не подавилась собственной блевотиной. Он изо всех сил старался оградить меня от реальности жизни с родителями-алкоголиками.

Мы никогда не знали нашего отца. Учитывая, как внешне мы не были похожи друг на друга и семилетнюю разницу в возрасте, маловероятно, что у нас был один и тот же отец.

Я была умным ребенком и находила способы воровать еду и деньги. В те несколько часов в неделю, когда мама была трезвой, мне обычно удавалось убедить ее отдать несколько долларов из ее чека по безработице, чтобы я могла купить самый минимум — чаще всего это была буханка белого хлеба и немного арахисового масла.

— Погоди, Рация. Мне нужно взглянуть на карту.

Она игнорирует меня до тех пор, пока я не натягиваю тонкий ремень, который считается поводьями. Мысль о том, что мишуа берут удила в рот, смехотворна, поэтому поводья обернуты вокруг их морд, и Рация, похоже, воспринимает все мои попытки сдержать или направить ее лишь легкими щекотушками.

Рация фыркает, но в конце концов останавливается, и я жду. Не удивлюсь, если она решит рвануть сейчас, когда я расслабилась — хотя бы для того, чтобы посмотреть, как я свалюсь с нее.

Похоже, она не собирается никуда бежать, поэтому я достаю карту и изучаю свой грубый набросок.

К сожалению, из-за моих ограниченных знаний об этой планете и материалов, с которыми я работала, она выглядит так, будто пятилетний ребенок нарисовал карту своего заднего двора. По крайней мере, у меня есть приблизительное представление о том, куда я иду. Нам нужно идти на север, через Сейнекский лес и обратно к поляне, где браксийцы сражались с вуальди.

В армии мы все учились читать карты, но я никогда не могла себе представить, что буду использовать эти навыки на чужой планете.

Когда была ребенком, я знала, что есть только один выход из нищеты. Колледж не входил в мое будущее, если бы только в один прекрасный день мы случайно не разбогатели. Поэтому, как только мне исполнилось семнадцать, я убедила мать подписать согласие и отправилась в местный военкомат.

В морской пехоте я нашла людей, похожих на меня. Людей из самых разных слоев общества. Некоторые из них хотели служить своей стране. Другие просто хотели иметь стабильный доход и выбраться из ситуации, в которой оказались.

Большинство из нас нашли то, что искали.

Я добираюсь до опушки леса, когда наступает ночь. Элли однажды описала его как «лес из фильма ужасов», и я понимаю почему. Все деревья белые, как кость, и отражают свет заходящего солнца. Их ветви длинные и тонкие, тянутся вниз, как будто ждут, чтобы схватить меня, когда я пройду мимо них.

Путешествовать по этому лесу ночью? Это не для меня. Если я сейчас лягу спать и встану с первыми лучами солнца, то выйду к поляне и начну поиски еще до того, как станет слишком жарко.

Я соскальзываю с мишуа и привязываю ее к одному из деревьев на краю леса. Земля здесь твердая, а ночь достаточно холодная, и мне пришлось бы разжечь костер, а это риск, который может привлечь хищников. Что-то подсказывает, что сегодня мне не удастся выспаться.

— Ой. — Мои ноги коснулись земли, и я стиснула зубы от боли. Всего несколько часов езды, и каждая мышца болит, включая шею и плечи, вероятно, от напряжения, в котором я пребывала весь день.

Я постанываю и еще что-то бормочу, пока разбиваю лагерь. У меня в шкурах достаточно воды, чтобы продержаться всю ночь, но утром, как только я встану и двинусь в путь, мне придется найти еще.

Я кормлю Рацию, а потом сворачиваюсь калачиком на твердой земле, стуча зубами, когда становится холоднее. Жаль, что сейчас у меня нет одеяла потолще, и я бы отдала все, что угодно, за один из мехов, под которые я забиралась каждую ночь.

Я не сплю. В какой-то момент я почти засыпаю, но затем шум поблизости заставляет меня встрепенуться и сжать нож в руке, едва дыша.

Когда наступает утро, я измучена, но все еще жива, поэтому считаю это победой. Как только светает, что я могу различить очертания собственного тела, я собираю свою палатку и седлаю мишуа.

Мне удается вернуться на поляну. Если и есть что-то, в чем я хороша, так это направление, и я постаралась запомнить как можно больше деталей, когда нас уводили с корабля. Я привязываю Рацию к дереву, а затем прочесываю каждый дюйм поляны и прилегающей территории.

Разочарованно вздыхаю и возвращаюсь туда, где привязала мишуа. Хочется пить и не хотелось бы обессилить от обезвоживания. Я заметила небольшой ручеек примерно в ста метрах от нас, поэтому веду мишуа назад и привязываю ее так, чтобы у меня была возможность приглядывать за ней.

Вода выглядит достаточно чистой, чтобы пить, но я не рискую. Никогда не знаешь наверняка, что в нескольких сотнях метров от тебя в той же воде не лежит мертвое животное.

У браксийцев есть особый тип камня, который они используют для очистки воды. Я понятия не имею, из чего он сделан, но, к счастью, Бини положила несколько штук в мою еду. Я даже не додумала о том, чтобы сделать это самой, и рада, что мне не придется рисковать и зажигать огонь, чтобы вскипятить воду для очистки.

Напившись и набрав воды про запас, я смотрю на ручей. Он около пяти метров в ширину, но выглядит достаточно мелким, чтобы вода доходила мне только до середины бедра.

Я хмурюсь. браксийцы могут учуять вуальди и говорят, что те воняют. Но что, если они вернутся назад и перейдут ручей, ожидая, пока мы покинем этот район, прежде чем выбрать новое направление?

— Нам нужно перебраться через ручей.

Рация смотрит на него, издавая громкое фырканье, и я вздыхаю, карабкаясь обратно ей на спину.

— Что такое? Ты боишься воды?

Она снова фыркает, явно обиженная, но не двигается.

— Если ты заставишь меня пройти через него в одиночку, я расскажу об этом всем мишуа в лагере, когда мы вернемся. Ты будешь выглядеть в их глазах трусихой. Посмешищем. Никто больше не будет тебя уважать.

Я вскрикиваю, чуть ли не выпадая из седла, когда мишуа вскидывает голову. Ее взгляд становится темно-красным от ярости, когда она поворачивает голову, глядя мне в глаза.

Я нисколько не удивлюсь, если она начнет дышать огнем.

— Это правда, — говорю я, каким-то образом сдерживая дрожь в голосе. — Ну же, Рация. Ты испугалась мелкого ручья?

Она дрожит, опустив голову, острые рога блестят на солнце. Почему-то я знаю, что ей ничего так не хочется, как проткнуть меня ими и сбросить со спины, чтобы я захлебнулся собственной кровью.

В конце концов она поворачивается и медленно идет к ручью. Она поднимает ноги, и я давлюсь от смеха, наблюдая, как она гарцует, как цирковая пони, медленно двигаясь по воде, а затем устремляясь к берегу. Я чертыхаюсь и чуть не падаю, но все же ободряюще ее похлопываю, пока мы поднимаемся на небольшой холм.

— О боже.

На земле в двух метрах передо мной, наполовину зарытый в землю и торчащий, как флаг… клочок розовой ткани, подозрительно похожий на пижаму Айви с Минни Маус.

Я соскальзываю с мишуа, полностью сосредоточившись на клочке. Айви казалась умной и способной, когда мы познакомились, и я мысленно похвалила ее, подняв с земли розовый клаптик. Она рассчитывает, что мы найдем ее, и была достаточно изобретательна, чтобы оставить нам подсказку на случай, если мы отправимся на поиски.

Мои руки дрожат, и я сглатываю желчь. Люди Ракиза явно не пересекали реку. Они так привыкли полагаться на свой нюх, что не ожидали, что вуальди перехитрят их. Если бы Ракиз отпустил меня со своими людьми, когда я впервые попросила об этом, то прямо сейчас мы были бы намного ближе к тому, чтобы найти их.

Отчаяние и решимость борются во мне, и я скриплю зубами. Сейчас я здесь. Если Айви оставила одну зацепку, значит, она оставила еще. Мне просто нужно их найти.

Я смотрю на мишуа, которая кажется странно спокойной. Я подхожу ближе, и она нюхает мои волосы, пока я привязываю ее к другому дереву.

— Ты останешься здесь на несколько минут. Я собираюсь обыскать этот район и выяснить, в каком направлении они двигались.

Рация игнорирует меня, а затем резко вскидывает голову, чуть не проткнув меня одним из своих рогов. Я хмуро смотрю на нее, а потом у меня перехватывает дыхание.

К нам кто-то приближается.

Глава 6

НЕВАДА

Ветка трескается, и я замираю.

Вот дерьмо.

Я резко поворачиваюсь, и мое сердце подпрыгивает к горлу, когда я встречаюсь с темными глазами Ракиза.

Как, черт возьми, он меня нашел?

Он бросается на меня, и я вздрагиваю, совершенно не готовая к движению.

Я отступаю в сторону, но он уже рядом и блокирует мой правый хук, когда я замахиваюсь. Я отклоняюсь и бью коленом ему в живот.

Ауч. У меня болит колено, значит, у него болит живот, верно?

Он просто отходит в сторону, как будто мое колено никогда не касалось его. Отлично.

Глаза Ракиза опасно сужаются, и я обнажаю зубы в дикой ухмылке. Для такого огромного парня он чертовски быстр, и я мысленно благодарю Асроза за то, что научил легко и быстро держаться на ногах, когда я убегаю, уклоняясь от его попытки схватить меня.

Я отбрасываю его руку.

— Какого черта ты здесь делаешь? Ты не должен покидать лагерь!

— Странно, ты сорвала эти слова у меня с языка. — Ракиз сердито смотрит на меня, а затем оглядывается через плечо, слегка таращась. Я поворачиваю голову и вижу, что его мишуа пристально наблюдает за нами.

Затем я ругаюсь, когда он бросается вперед, пользуясь моей невнимательностью и отбивая мой удар, как будто моя рука — особенно раздражающее насекомое.

Я подставляю ему подножку, но он тянет меня за собой — изворачивается так, что я приземляюсь на него сверху, и тем самым не дает мне упасть на землю.

Эти защитные инстинкты дорого ему обошлись, и когда мы приземляемся, я достаю нож и прижимаю его к горлу.

Он игнорирует это, перекатываясь вместе со мной, пока я не оказываюсь в ловушке под ним. Он окружает меня со всех сторон, наклоняясь, пока его лицо не оказывается в нескольких дюймах от моего, мой нож все еще прижат к его коже.

Я, прищурившись, смотрю на него.

— Почему ты пошел за мной?

— Ты знаешь почему.

— Я не собираюсь возвращаться.

— Ты сделаешь, как я скажу.

Я рычу, и его глаза опускаются к моим губам, прежде чем он снова смотрит в глаза.

Внезапно его лицо перестает выражать ярость, и я чувствую, как он крепко прижимается ко мне.

— Гм… твоя точка зрения высказана. Ты можешь меня отпустить.

— Я так не думаю.

Я разочарованно выдыхаю. Не могу отрицать, что мне приятно его видеть. Но было бы гораздо приятнее, если бы он не тащил меня в свой лагерь.

— Ты ослушалась меня.

Я вздыхаю. Некоторые люди удивляются, узнав, что у меня проблемы с признанием авторитета. В конце концов, я морской пехотинец и привыкла подчиняться приказам… правильно?

Неправильно.

— Еще раз повторяю, ты не отвечаешь за меня.

— Скоро ты поймешь, что это не так.

Я открываю рот, чтобы поделиться с ним своими мыслями, и он, очевидно, воспринимает это движение как приглашение, потому что его рот внезапно накрывает мой, его губы ласкают мои, а его твердое тело накрывает меня.

Целовать его — все равно что прокатиться на самых больших американских горках в моем любимом тематическом парке… дважды.

Ракиз заигрывает с моими губами, и я открываю их шире, мое тело расслабляется под ним, когда мой мозг отключается, и все, что имеет значение, это электрические заряды, искрящиеся вокруг моего тела.

Он отстраняется, и я ошеломленно смотрю на него. У меня кружится голова, тело лихорадит, и все, что я хочу сделать, это притянуть его ближе, даже когда мой мозг снова включается.

Он наклоняется, и я хлопаю его ладонью по губам.

— Нет. Отвали от меня.

Он смотрит на меня долгим взглядом, а потом я чувствую, как он ухмыляется в мою руку. Потом он скатывается с моего тела, поднимаясь на ноги без помощи рук.

— Я тебя пугаю.

— Не смеши меня.

— Ты хочешь меня, и это пугает тебя. Приятно это знать. Садись на мою мишуа. Мы уезжаем.

— Я никуда не собираюсь.

Он игнорирует это, направляясь к Рации. Он фыркает, глядя на грязь, которой я обмазала ее бока. Я оглядываюсь. Должно быть, он привел с собой еще одного мишуа. Может быть, пока он отвлекается, я смогу…

— Даже не думай об этом.

Я хмуро смотрю ему в спину, и он поворачивается, поднимая одну бровь и жестом приглашая меня подойти ближе.

Я поднимаю руку и посылаю ему свой ответный жест, на что он прищуривается.

— Я больше тебя и сильнее. Я могу доставить тебя обратно в лагерь связанной, как пленницу. Не. Провоцируй. Меня.

Мой хмурый взгляд усиливается при напоминании о том, насколько он больше меня. Он знает, куда давить, чтобы задеть меня.

Я поднимаю руку с зажатым в ней кусочком ткани, и его темный взгляд сосредотачивается на нем.

— Ты знаешь, что это такое?

— Что?

— Это кусок материи, который Айви удалось оторвать от пижамы. Конечно, она все равно была по сути превратилась в тряпки, но суть остается понятной. Других женщин забрали не в том направлении, как вы думали. Твои воины искали не в том районе.

Он переводит взгляд с обрывка на мое лицо. Он молчит в течение долгого времени, и я решаю воспользоваться шансом.

— Послушай, Ракиз, я не отрицаю, что твои воины сильные и устрашающие. Уверена, что они могли бы найти других женщин, если бы знали, где они находятся. Но это только доказывает, что они этого не знают.

Он кивает.

— Я пошлю больше воинов на это место.

Я скриплю зубами.

— Мы просто потеряем больше времени.

— Мы можем проверить окрестности, пока здесь.

Я ненавижу то, как он это говорит, как будто он делает мне одолжение, позволяя мне поискать. Но я все равно киваю, оглядываясь в поисках каких-нибудь следов женщин, проходящих здесь.

— Они бы боролись, — говорю я. Я чертыхаюсь, осматривая местность. Если бы я вернулась сюда раньше, возможно, тут были бы свежие следы.

— Вуальди пришлось бы нести их всю дорогу, что замедлило бы их продвижение и сделало бы следы глубже, — продолжаю я.

Ракиз кивает и подходит, указывая на восток.

— Смотри, — говорит он, и я делаю шаг вперед.

Это не так уж много, просто камень, который был опрокинут. Но на открытой стороне он темнее, и я вижу отпечаток там, где он лежал раньше.

Я киваю.

— Ладно, они поднялись на холм и ждали, пока мы уйдем. Потом они пошли в ту сторону.

Я иду к скале, и Ракиз ловит меня за руку. Я нетерпеливо поворачиваюсь.

— Что ты делаешь? — спрашивает он.

— А что, по-твоему, я делаю? Я иду по очевидным следам, которые упустили твои люди.

Ракиз качает головой, и я вырываю свою руку из его хватки. Меня бесит, что мне это удается сделать только потому, что он отпускает мою руку.

— Если ты вернешь меня в лагерь, я тебя возненавижу. Я никогда не перестану пытаться сбежать и никогда не прощу тебя за то, что ты помешал мне помочь моим друзьям. Понимаешь?

Ракиз долго и задумчиво смотрит на меня.

— Начинаю понимать, — вздыхает он, проводя рукой по лицу. Впервые за все время нашего знакомства он выглядит усталым. — Возможно, мы сможем заключить сделку.

Я вздыхаю. Элли рассказала мне все о «сделках» Терекса, и, очевидно, что Ракиз сделан из того же теста.

— Какую?

— Как только хотя бы одна из этих женщин будет найдена, ты поклянешься, что больше не покинешь лагерь без моего разрешения. И я не позволю тебе уйти от меня, пока не почувствую, что могу тебе доверять.

Я скриплю зубами.

— Ты иногда бываешь настоящим мудаком, ты это знаешь?

Он просто выжидает.

Я наклоняю голову.

— Думаешь, что Бет, Айви и Зои не вместе?

Он пожимает плечами.

— Как и ты, я надеюсь, что они все в одном месте. Но мы не знаем, были ли они разделены. Если бы у меня были женщины, я бы отправил их в разные районы на моей территории в случае нападения.

Я смотрю на него. Думаю, именно из-за таких заявлений он слывет хорошим правителем. Он всегда обдумывает все под разными углами.

— Если я найду одну или нескольких из них и они будут знать, где остальные, мы пойдем за ними, а потом вернемся в лагерь. Если они этого не будут знать, мы вернемся, и ты пошлешь за ними воинов. Договорились?

— Хорошо. Ты можешь поискать других женщин.

От облегчения у меня перехватывает дыхание, и я наклоняю голову.

— Ты серьезно?

Он кивает.

— Тогда ладно. Что ж, увидимся, когда я вернусь в лагерь.

— Ты неправильно поняла. Я не оставлю тебя.

Я сердито смотрю на него, а затем отворачиваюсь и пинаю камень, наблюдая, как он катится вниз по небольшому холму. С этим парнем всегда что-то не так.

— Послушай, Ракиз…

— Даже не пытайся.

— Тебе вообще разрешено покидать лагерь? Твои няньки знают, где ты?

От моего вопроса на его челюсти дергается мускул, и я сдерживаю улыбку. Члены его совета сойдут с ума.

Я восхищаюсь его самообладанием, когда он выдыхает, его глаза смотрят с прищуром. Да, я тоже умею нажимать на его слабые места.

— Я — король, — тихо говорит он. — Я иду на эту глупость, даже несмотря на то, что мы безнадежно окажемся в меньшинстве в случае, если наткнемся на каких-нибудь вуальди. Так что не дави на меня.

— Послушай, ты должен вернуться и прислать сюда больше воинов. Нам может понадобиться подкрепление.

— И оставить тебя одну? Нет.

Я вздыхаю. Глупый ли это поступок для короля племени пойти со мной? Конечно. Но мне нужно найти друзей.

— Пеняй на себя.

Он просто одаривает меня покровительственным взглядом и жестом указывает в сторону скал. Я закатываю глаза, но иду вперед.

Между деревьями есть узкая тропинка, и я оглядываюсь на мишуа. Если мы пойдем гуськом, то сможем пройти.

— Давай немного пройдет по тропе, а потом вернемся за мишуа.

Ракиз кивает, и я шагаю между деревьями. Я испытываю дрожь, все еще пугаясь их длинных белых ветвей. Я бы нисколько не удивилась, если бы они внезапно метнулись, обхватили меня за талию и потянули в чащу.

— Ты в порядке?

Я оглядываюсь на Ракиза, приподнимая брови.

— Ты дышишь быстрее.

— Не отвлекайся, здоровяк.

Примерно через десять минут деревья немного поредели, и перед нами дилемма: мы можем пойти либо влево, либо вправо. Вуальди либо были достаточно самонадеянны, чтобы думать, что мы их не выследим, либо у них не было времени, чтобы замести следы.

Мое предположение? И то и другое. Я замечаю сломанную ветку, которая ведет нас вправо, и мы молча двигаемся, пока не добираемся до другой развилки. Одну тропку пересекает еще один ручей, а другая ведет глубже в лес.

Я ухмыляюсь.

— Айви, ты гений. — Она оставила еще один клочок материи, словно крошечный розовый флаг, застрявший между ветвями одного из деревьев.

Ракиз осматривает его.

— Как вуальди этого не заметили?

— Знаешь, что я думаю? Они несли женщин на плечах. Если Айви была сзади, она могла протянуть руку, когда они проходили мимо.

Мысленным взором я вижу, как она отчаянно хлопает ладонью, моля Бога, чтобы клочок не сдуло ветром или его не использовала для гнезда предприимчивая птичка.

— Это только подтверждает мои предположения, понимаешь? Насколько они надеются на то, что мы будем их искать. — Я поворачиваюсь к Ракизу, который изучает меня потемневшими глазами. — Давай вернемся за мишуа, — говорю я. — Они перешли через ручей.

РАКИЗ

Невада не в восторге, когда я приказываю ей сесть на мишуа, на котором приехал сюда, и привязать зверя к Рации.

— Ты же знаешь, что по дороге сюда я прекрасно ехала сама?

— Да, и тот факт, что я обнаружил тебя живой, будет удивлять меня до самой смерти.

— Ты такой впечатлительный король. Мы с Рацией такие, — она поднимает руку, скрестив два пальца, и Рация фыркает.

— Как бы то ни было, сейчас другая ситуация. Садись на мишуа.

Она закатывает глаза, но не спорит, отчаянно пытаясь побыстрее добраться до своих друзей.

Меня снова охватывает чувство вины. Если бы мои воины были лучше подготовлены, возможно, они нашли бы женщин раньше. Так как я их король, то их промах — моя промах. Если женщины мертвы или ранены… вина лежит на мне.

Я смотрю, как Невада забирается на мишуа. Она невероятно сильна для своего размера, и я чуть ли не издаю стон, представляя, как кувыркаюсь с ней. Все эти сила и выносливость, эти губы и эти изумрудные глаза…

— Ты готов идти или как?

Невада смотрит на меня так, словно точно знает, о чем я думаю. Мой взгляд падает на ее губы, но я поворачиваю мишуа, и мы возвращаемся на тут тропу, по которой только что прошли.

Добравшись до ручья, мы можем идти бок о бок, и я жду, пока Невада не поравняется со мной.

— Как зовут этого мишуа?

— Kази.

Невада улыбается, и мне приходится отвести взгляд. Когда мы вместе, эта женщина все время хмурится, сердится и закатывает глаза. О, я видел, как она смеется, когда заставал ее с подругами или наблюдал за ее тренировками с Асрозом. Мое настроение мрачнеет при мысли о воинской подготовке Невады, но я отгоняю эти мысли.

Я рад, что эта женщина не осознает силы своей улыбки. Если бы она улыбнулась мне… я бы, скорее всего, дал ей все, что бы она ни захотела.

Я хмурюсь при этой мысли, и Невада смотрит на меня, пока мы выходим из воды. Между деревьями есть только одна тропинка, и мы идем по ней, ища следы человеческих самок.

Прошло много времени с тех пор, как я находился в такой глуши без охраны. Здесь я слышу свои мысли. Я могу наслаждаться свежим воздухом. Я могу притвориться, что я просто мужчина, который наслаждается поездкой с красивой женщиной.

Я хмурюсь.

— Вон, — говорю я, указывая.

Невада прищуривается.

— Они потратили время, чтобы оставить приманку, надеясь, что мы будем ходить кругами. Очевидно, они решили, что у них будет больше времени, когда они окажутся так далеко.

Я киваю. Они не смогли полностью замести свои следы, пока несли трех человеческих женщин. Поэтому они пытались водить по кругу любого, кто пошел бы по их следу.

Невада открывает рот, и я свирепо смотрю на нее.

— Нет.

— Ты даже не знаешь, что я…

— Ты хочешь разделиться. Нет.

Удивительно, но она не спорит, хотя я слышу ее бормотание, когда мы направляемся влево.

— Властный ублюдок, — говорит она, и я не могу не усмехнуться.

— Следы, — говорю я, и она спрыгивает с мишуа.

Я тоже спешиваюсь.

— Что ты делаешь?

— Вдруг там появились следы, а раньше их не было? Я ни на секунду в это не верю. — Она приседает, наклоняя голову. — Да, смотри. Им пришлось с силой делать шаги, чтобы следы продержались так долго. И посмотри, как здесь примята почва. Они шли назад. Они что, считают нас идиотами?

Я вздыхаю.

— Для браксийцев вуальди воняют. Мы привыкли просто следовать за своим носом. Обычно это все, что нам нужно, чтобы найти стаи, на которые мы охотимся. Но эта стая умнее и организованнее всех, на кого мы охотились раньше. Мои воины не ожидали от них такого мышления.

Невада кивает и забирается обратно на мишуа.

— В этом есть смысл.

В ее тоне нет упрека, но я думаю об этой ситуации, возвращаясь на правильный путь. Умная человеческая женщина — Айви, насколько я помню, — не смогла оставить никаких следов, указывающих направление их путешествия.

— Да, — говорит Невада, когда я озвучиваю свои мысли. — Надеюсь, что это было просто потому, что их маршрут изменился, и, возможно, она не могла рисковать, не будучи при этом пойманной на горячем.

Ни один из нас не упоминает о другой возможности — что она могла быть без сознания или у нее могли быть связаны руки, и нам придется сосредоточиться исключительно на чтении следов вуальди.

Я прочищаю горло, и Невада смотрит на меня.

— Когда мы вернемся в лагерь, — говорю я, игнорируя ее хмурый взгляд на мои слова, — не могла бы ты научить моих воинов выслеживанию, не полагаясь на их носы?

Она наклоняет голову, но тень улыбки играет на ее губах.

— Ты серьезно?

Я киваю.

— Конечно. Это умение, в котором ты превосходна. Это путешествие доказывает, что эта свора вуальди может перехитрить моих воинов. Если одна стая может это сделать, то это лишь вопрос времени, когда и остальные до этого додумаются.

Невада улыбается мне, но ее улыбка меркнет, когда я смотрю на нее. Она поворачивается к лесу.

— Что? — бормочет она.

— Ты красивая женщина.

Она фыркает, будто не верит мне, и я хмурюсь, открывая рот, но потом она указывает.

— Зацени это.

Я разглядываю крошечную розовую тряпочку, засунутую внутрь упавшего бревна.

— Они устали, — голос Невады торжествует. — И они бросили женщин на землю. Идиоты. Посмотри на все эти следы. Я так и представляю себе, как Айви сидит здесь и засовывает этот клаптик в бревно. И смотри — одна из женщин сидела здесь и рвала траву.

Невада смотрит на меня с жестким выражением лица, ее глаза сияют решимостью.

— Они все бойцы, все до единой. Должно быть, они были в ужасе, но знали, что мы придем за ними. — Она улыбается. — Знаешь, мы были знакомы всего пару дней. Но они знали, что мы их не бросим.

— Прости, — говорю я, и Невада встречается со мной взглядом. — Я подвел тебя и других женщин. Я должен был выслушать тебя и позволить тебе вернуться.

Невада смотрит на меня долгим взглядом, а потом кивает, уголок ее рта приподнимается, и мне ничего так не хочется, как прижать ее к себе и снова поцеловать.

— Все в порядке, — говорит она, снова поворачиваясь к бревну. — Теперь то ты исправился.

Глава 7

НЕВАДА

Мы едем весь день, но в конце концов становится слишком темно, чтобы разглядеть дорогу впереди.

Ракиз осматривает окрестности, когда мы разбиваем лагерь. Я кормлю мишуа, пока он вытаскивает кусок материала, похожего на холст, из одного из своих рюкзаков.

— Мы не можем позволить себе разжечь костер в такой глубине леса, — говорит он, и я киваю. Будет холодно, но вряд ли пойдет снег.

Мы уже наполнили наши бурдюки, и я поворачиваюсь, чтобы глотнуть воды, прежде чем вытащить свой паек.

Ракиз секунду смотрит на меня, а потом лезет в свою сумку. У меня слюнки текут при виде сладких пирогов, которые я так люблю. Я безумная сладкоежка, и внезапная улыбка Ракиза говорит о том, что он это знает.

Я хмуро смотрю на него. Эта улыбка должна быть признана незаконной.

Его ухмылка становится шире.

— Расскажи мне, как ты улизнула из моего лагеря, и я дам тебе сладкий пирог.

— Ты что, издеваешься? Это стоит по меньшей мере трех сладких пирогов.

Он смеется, а я смотрю на него, как завороженная. С тех пор как мы покинули лагерь, у Ракиза словно камень с плеч свалился. Несмотря на то, что мы потратили весь день на поиски женщин, он перестал постоянно хмурить лоб. Его глаза быстрее загораются весельем, и он самый расслабленный из всех, кого я когда-либо видела.

— Двух, — заключает он сделку. — И один утром.

— Я это переживу. Но… те, кто мне помог, не должны пострадать никоим образом.

Лицо Ракиза превращается в каменную маску.

— Они ослушались меня.

— Они сделали это, потому что: либо поняли, зачем мне нужно уйти, либо увидели во мне угрозу для тебя — а, следовательно, для лагеря, — либо были просто наивны и легко поддались манипуляциям. — Я не упоминаю о швее, которая хотела моего ухода, чтобы ее дочь могла флиртовать с Ракизом.

Он изучает мое лицо, и на его челюсти дергается мускул, когда он кивает.

— Ладно. — Я вздыхаю. — Во-первых… обмануть твоих воинов было легче всего.

Ракиз прищуривается, и я вскидываю руки.

— Ты сам хотел знать правду! Это как с вуальди. До этого никто из них не додумывался заметать следы, поэтому твои люди и не ожидали от них подобного. То же самое произошло и в лагере. Ни одна женщина никогда не врала им в лицо так, как я, поэтому они не ожидали этого. Скажи мне, если бы другой воин подошел к Ларису и сказал ему, что Терекс хочет видеть его прямо сейчас, оставил бы он свой пост?

Ракиз поворачивает голову, глядя вдаль, и я даю ему время подумать, пока сама занимаюсь разрезанием на кусочки вяленого мяса, которое принесла с собой. Я протягиваю ему матерчатый мешок, и он берет несколько кусочков. Мы оба жуем в тишине, пока он не обращает свое внимание на меня.

— Не думаю, что он бы это сделал.

Я киваю.

— То же самое случилось и с оружием. Все, что мне нужно было сделать, это упомянуть имя Терекса, и я была свободна. — Лицо Ракиза снова ожесточается, и я вздыхаю. — Послушай, твои воины хорошо обучены, им просто нужно несколько напоминаний. Хорошо, что все, чего я хотела, — это улизнуть. А что, если бы на самом деле я пыталась впустить какого-то чужака?

Я беру еще немного сушеного мяса и морщусь при жевании. Это белок и калории, которые мне необходимы после такого долгого дня, но мясо определенно намного лучше, когда оно свежее.

Никому не нравится слышать, что у них огромные бреши в безопасности, но, к чести Ракиза, он, кажется, воспринимает меня всерьез.

— И что же ты предлагаешь?

— Ну, твой инстинкт заключается в том, чтобы публично опозорить людей, которые меня выпустили, верно?

— Стыд — сильное слово, но, да, они должны быть наказаны.

Я отрицательно качаю головой.

— Неверная тактика. Все, что нужно сделать, — это вызвать негодование. Особенно в отношении человеческих женщин. Я могу принять это, но это несправедливо, если с другими обращаются по-другому.

— Так что ты предлагаешь?

Я смотрю на него, но он действительно заинтересован, и я укладываюсь на одеяло мишуа, которое использую, чтобы защитить штаны от слегка влажной травы.

— Сделай это игрой. Вовлеки в это дело браксийских женщин. Сначала держи это в секрете, пока не проверят всех охранников и часовых. Тогда ты сможешь показать, что проверял их. Конечно, поначалу они все будут немного смущены, но я могу гарантировать, что большинство из них окажутся одураченными. И тогда ты сможешь подтолкнуть их быть более бдительными. Там, откуда я родом, если солдат покидает их пост… — я качаю головой, и Ракиз наклоняется вперед.

— Их наказывают, не так ли? И все же ты предлагаешь не наказывать тех, кто позволил тебе покинуть лагерь?

Я вздыхаю.

— Это совсем другое.

— Что?

— Ну, во-первых, из лагеря всегда будет легче выбраться, чем попасть внутрь, так что у меня это получилось. Во-вторых, я хитрее большинства. — Я ухмыляюсь, но он наклоняется вперед, хватая меня за подбородок.

Его рука сжимается, когда я пытаюсь отдернуть голову, поэтому я хладнокровно поднимаю одну бровь.

— Могло случиться все что угодно, Невада. Стая вуальди могла бы разорвать тебя на куски, или мишуа могла бы бросить тебя при первой же возможности, оставив тебя только с этим мечом и без еды или припасов. Кажется, ты думаешь, что непобедима или что твоя жизнь не имеет значения. Почему?

Я смотрю на него со злым прищуром.

— Знаешь, о чем я думаю каждый раз, когда принимаю ванну, забираюсь под теплые меха или ем чертову еду? У тех других женщин, возможно, ничего этого нет. Нас всех забрали с Земли, и по счастливой случайности я оказалась с вами, а их забрали эти придурки. Они крепкие, но их уже давно нет. Бет — чертова балерина, черт возьми. Они должны были схватить меня вместо нее.

Я снова дергаю головой, и на этот раз он отпускает меня, поэтому я отодвигаюсь, поднимаясь на ноги.

— Ты не можешь попусту рисковать своей жизнью, только потому что чувствуешь себя виноватой, — поднявшись, рычит он мне в лицо.

Он все еще не понимает.

— Я этого и не делала. Я пошла на осознанный риск, основываясь на своей подготовке и имеющихся в моем распоряжении инструментах. Ты можешь думать, что женщины хороши только для того, чтобы красиво выглядеть в платьях и рожать детей, но на моей планете мы стоим гораздо больше.

Он чертыхается словом, которое мой переводчик никак не может перевести.

— Ты действительно веришь, что я так думаю?

Я вскидываю руки, сдаваясь. Не знаю, как мы дошли до этого момента, но, очевидно, мне нужно высказаться.

— Почему бы и нет? Только потому что я женщина, ты, черт возьми, снова и снова мешаешь мне делать то, что я хочу. Я понимаю, что некоторые вещи для тебя непривычны, но ты должен понимать, откуда я родом. Я была на войне, Ракиз. Но ты, кажется, считаешь это значимым, поскольку у меня есть грудь.

Он долго молчит, а потом подходит вплотную, обхватив мое лицо ладонями.

— Прости, если я заставил тебя так себя чувствовать. Правда, я не привык видеть самку с мечом в руке. Но я тебя уважаю. Ты перехитрила моих воинов и выследила вуальди, используя свои превосходные навыки. Ты храбрая, свирепая и преданная, и я восхищаюсь этим. Но мне нужно, чтобы ты была в безопасности, Невада. Я никогда не позволю причинить тебе боль, если смогу предотвратить это.

Я подавленно выдыхаю. Опять он за свое. Это все не должно иметь значения. В конце концов, я все равно здесь надолго не задержусь. Но, как ни странно, значение имеет и весомое.

Взгляд Ракиза изучает мое лицо, его теплые ладони все еще словно баюкают мое лицо.

— Ты что-то значишь для меня, самка. Я не понимаю этого, но хочу, чтобы ты это знала. И это не потому, что у тебя есть грудь. — Его взгляд скользит вниз, а затем снова возвращается к моим глазам, и на этот раз в нем сквозит веселье. — Это потому, что я хочу тебя для себя.

От шока я даже рот раскрыла, чем Ракиз без колебаний и воспользовался. Он наклоняется и прижимается своими теплыми губами к моим.

РАКИЗ

Вкус этой женщины, ощущение ее тела, то, как ее рот смягчается под моим…

Я рычу ей в губы, обнимаю ее за талию и притягиваю к себе. Я почти ожидаю, что она оттолкнет меня, но вместо этого из ее горла вырывается слабый стон, поощряя меня дальше.

Она скользит кончиком языка в мой рот, облизывая и играя. Она восхитительна на вкус — как плоды смородины, которые она ела до этого, и чистое искушение.

Я зарываюсь рукой в ее волосы и удерживаю. Эта женщина кажется такой же мимолетной, как дым. Словно она может просто исчезнуть, если я выпущу ее из объятий. Я хочу рычать, когда она трепещет в моих руках, и издает стон удовольствия, обнимая руками меня за шею.

Затем она медленно отстраняется, ее изумрудные глаза становятся темно-зелеными. Она прикусывает губу, внезапно становясь уязвимой, и именно это, больше всего на свете, заставляет меня отпустить ее.

— Это плохая идея, — говорит она.

Я киваю, словно соглашаясь, и она возвращается к одеялу, на котором сидела. Я делаю глубокий вдох, а затем выдыхаю, забавляясь происходящим. Внезапно я стал вести себя как молодой, неопытный воин — возбужденный и готовый, мое тело напрягается от желания подмять Неваду, почувствовать подо мной. Заставить ее признать, что она хочет меня так же сильно, как я хочу ее.

Я никогда ничего не хотел так сильно, как колючую, упрямую женщину, которая сейчас сгорбила плечи, ковыряясь в своем пайке и старательно игнорируя меня.

Тот факт, что она, кажется, не может смотреть на меня, говорит мне обо всем, что мне нужно знать.

Она тоже хочет меня.

Я лезу в свою сумку, а затем вытаскиваю руку, держа ее перед ней. Она поднимает глаза, и я разжимаю пальцы, показывая ее сладкие пироги. Ее глаза загораются, и она молниеносно выхватывает их.

Каким-то образом, даже когда ярость бушевала в моем теле, когда я собирал вещи для этой поездки, я не забыл взять угощения для женщины, которая связывает меня узлами.

Я забочусь о своей мишуа, а затем раскатываю толстый мех, на котором мы будем спать, слова Невады проносятся у меня в голове. Хотя они заставляют меня скрипеть зубами, я не могу винить ее за ее предположение. Но как воин может защитить женщину, которая не хочет быть защищенной, не теряя при этом никаких хороших чувств, которые она может к нему испытывать?

Чуть ранее она ясно высказала свои мысли по этому поводу.

— Если ты вернешь меня в лагерь, я возненавижу тебя. Я никогда не перестану пытаться сбежать и никогда не прощу тебя за то, что ты помешал мне помочь моим друзьям.

Невада поворачивается, ее взгляд устремлен куда-то за мое плечо.

— Нам нужно немного поспать, чтобы мы могли встать, как только рассветет.

Я киваю, указывая туда, где я соорудил наше ложе. Пока я ухаживал за своей мишуа, Невада сделала то же самое с Кази, и теперь она стоит с одеялом, обернутым вокруг ее плеч.

— Я буду спать одна, — говорит она, и я медленно качаю головой, сдерживая улыбку.

— Под таким тонким одеялом и без огня тебе будет слишком холодно. Нам нужно будет спать вместе, чтобы согреться. — Я не лгу, но не могу отрицать, что мысль о том, чтобы спать рядом с ее теплым телом, доставляет мне удовольствие. Я сохраняю нейтральное выражение лица, пока ее глаза изучают мое лицо, и отворачиваюсь, чтобы скрыть свой триумф, когда она, наконец, кивает, ее практичная натура побеждает любые сомнения, которые у нее могут возникнуть.

Я больше не отрицаю этого — ни для нее, ни для себя. Я жажду Неваду, и когда она будет готова, я заставлю ее выкрикивать мое имя от удовольствия.

Невада забирается под меха, я снимаю сапоги и делаю то же самое. Я фыркаю, когда она поворачивается ко мне спиной, а затем тянусь и притягиваю ее ближе, игнорируя ее проклятия.

— Тепло тела, самка. Спи.

Я почти чувствую, как она закатывает глаза, но через несколько минут ее дыхание становится глубже, и она засыпает в моих объятиях.

НЕВАДА

Я могу сказать, что видела сон прошлой ночью. Не помню, чтоб мне снился какой-то кошмар, но Ракиз смотрит на меня так же внимательно, как иногда, когда я поздно просыпалась и мы завтракали вместе в его ташиве.

Его глаза изучают мое лицо, и я поднимаю одну бровь, хотя мне хочется стиснуть зубы. Я могу контролировать свою реакцию на большинство вещей в течение дня, хотя этот мужчина заставляет меня действовать импульсивно и раздражающе, даже для меня. Но ночью…

— Давай, скажи это, — рявкаю я, и он поднимает взгляд от того места, где седлал Рацию.

Я делаю то же самое с Кази, и она поворачивает голову, прищурив один глаз от моего тона.

— О, успокойся, — говорю я ей. — Ты бы тоже разозлилась, если бы тебе пришлось торчать с ним рядом весь день.

Ракиз приподнимает одну бровь, выглядя помятым, но расслабленным. Я чувствую обратное и не отказалась бы еще пару часов поспать.

— Сказать что? — мягко спрашивает он, поворачиваясь к мишуа.

— Не играй со мной.

— Хорошо. Почему ты плачешь во сне?

Я вздрагиваю, и мишуа вскидывает голову. Ракиз рванулся вперед, но я уже отскочил в сторону. Мгновение и Ракиз больше не является спокойной и расслабленной версией самого себя. Он притягивает меня ближе, и я чувствую, как вибрирует его грудь, когда он рычит на мишуа.

Она немедленно склоняет голову, раскаиваясь, и я чувствую, что мои брови почти достигают линии волос от быстрой перемены настроения животного. Это та сторона Ракиза, которую все всегда видят. Король племени.

Он отпускает меня, и я поворачиваюсь.

— Ты можешь оседлать эту чертову мишуа, — говорю я, и, к моему удивлению, он это делает. Мишуа ластится к нему, как теленок, и утыкается в него носом, словно ищет его ласки. Он игнорирует ее, явно все еще злясь.

— Ты собираешься ответить на вопрос?

Я прочищаю горло. Скрывая это, мы только усложняем дело.

— Наш взвод был атакован в Багдаде — городе в стране под названием Ирак. Мы получили неверную информацию о силе и размере вражеских сил.

Ракиз заканчивает с мишуа и похлопывает ее по носу, прежде чем снова повернуться ко мне. Слова даются труднее, когда эти темные глаза смотрят в мои, поэтому я отворачиваюсь, пакуя наши вещи.

— Мы попали в засаду. Трое моих друзей погибли на месте. Я смотрела, как истекает кровью четвертый, пока лежала в ловушке под «Хамви». Моя нога была зажата, так что я просто ждала смерти.

Я чувствую, как Ракиз придвигается ближе, и совсем не удивляюсь, когда он обнимает меня. Как ни странно, это дает мне силы, которые мне нужны, чтобы продолжить.

— Меня взяли в плен вместе с моим лучшим другом.

Ракиз молчит позади меня, но его руки слегка напрягаются, давая мне силы продолжать.

— Джек был моей опорой. Несколько лет назад я потеряла брата из-за передозировки наркотиков, хотя я не видела его с тех пор, как он ушел, когда ему было семнадцать. Джек как бы заполнил это пустое место. Он был веселым, жизнерадостным человеком, к которому все тянулись, понимаешь?

Ракиз кивает, наклоняясь, пока его подбородок не упирается в мою макушку. Я окружена его огромным телом, защищающим меня от воспоминаний.

Нет, полагаться на кого-то другого — плохая идея.

Мой тон деловит, когда я продолжаю, но мне приходится вытирать потные ладони о штаны. Уговариваю себя, что Ракиз ничего не заметит, но он заметит. Он все замечает.

— Мы были заперты вместе. Я бы отдала им все, что они хотели, только бы они просто оставили его в покое. — Я заканчиваю последнюю фразу шепотом, стыд бьет меня в живот. Джек был моей семьей, и я подвела его.

— Если он был именно таким, каким ты его описала, он бы никогда не обвинил тебя. Ты ведь понимаешь это, правда? — голос Ракиза низкий, сочувствие пронизывает его слова.

Я киваю. Последнее, что сказал мне Джек?

— Не говори им ничего, Вада. Не смей говорить ни единого гребаного слова.

Они, должно быть, знали, что нам нечего им сказать. Ведь нас понизили. Поэтому они отправили в Штаты обычное видео, угрожая отрезать нам головы. И когда правительство США действовало недостаточно быстро…

— Они убили его, — выдыхаю я. — А потом они оставили меня там гнить.

Я вырываюсь из рук Ракиза и шагаю к мишуа. Я чувствую на себе его взгляд, когда взбираюсь ей на спину, но смотрю на деревья, пока он, наконец, не садится на Рацию.

Следующие несколько часов мы молчим, но я не настолько глупа, чтобы думать, что Ракиз оставит эту тему. Парень похож на собаку с костью.

Мы достигаем края леса, и я смотрю вдаль.

— По крайней мере, отсюда есть только один путь, — говорю я.

Мы не могли быть более уязвимыми, чем сейчас, и я практически слышу, как Ракиз скрипит зубами рядом со мной, когда смотрю на тропу перед нами.

Там нет больше ни деревьев, ни укрытий — ничего, чтобы спрятать нас от вуальди, вражеских воинов или других хищников.

Я вздыхаю.

— Давай разомнем ноги и перекусим.

Мне до смерти хочется пописать, и я ныряю за дерево, пока Ракиз привязывает мишуа и тянется за пайками.

— Как ты думаешь, куда они их забрали? — спрашиваю я, когда возвращаюсь, ополаскивая руки водой, которой мы снова наполнили наши бурдюки.

Он бросает на меня быстрый взгляд.

— А ты как думаешь, куда они их забрали?

Я поднимаю бровь, но достаю карту. Он смотрит на нее через мое плечо, и я снова смотрю ему в лицо. Он, кажется, разрывается между смехом и ревом ярости при виде этого.

— Я сделала домашнее задание, — говорю я ему.

— Я не знаю, что такое домашнее задание, но ты хорошо подготовилась. Как ты это раздобыла? Мои воины знают, что лучше не позволять тебе добывать у них информацию.

Я фыркаю, отказываясь подставлять Элли и Вивиан.

— У меня свои методы.

Я рассматриваю карту, которая ужасно смазана, хотя я была с ней осторожна. Но теперь я почти изучила ее наизусть и смотрю на нее нахмурившись.

— Мы сейчас покидаем Сейнекский лес, верно? Я предполагаю, что вуальди отправились с ними в Нексию. Рынок рабов все еще разбирают?

Ракиз молчит, и я оглядываюсь, чтобы увидеть, как он смотрит на меня.

— Ты опасная женщина, — говорит он, и я ухмыляюсь.

— Рада, что ты наконец-то это понял. Так… что?

— Я послал Тагиза и Хевекса проверить, о чем, как я вижу, ты уже знаешь, — в его голосе звучит отвращение, и я чувствую, как моя улыбка становится шире. — Когда я уходил, они еще не вернулись, — говорит он.

— Даже если рынка уже нет, вуальди могут продать их в частном порядке, верно?

Ракиз кивает.

— Я не думал, что у стаи вуальди хватит ума провернуть это, но если они смогли выследить другую стаю, украсть женщин, скрыть следы своих передвижений от моих воинов… женщины на этой планете стоят очень дорого.

Я киваю.

— Хорошо. Если их продали, они все еще живы.

Я отложила карту и встряхнул ногами. Я не привыкла ездить верхом по нескольку дней подряд, и все мое тело болит.

— Ты бы вернулась в мой лагерь, как только бы нашла этих женщин?

Я осторожно оборачиваюсь, чувствуя подвох в голосе Ракиза.

— В конце концов, да, — честно признаюсь я. — После того, как мы бы спасли Чарли и Алексис.

Его челюсть сжимается.

— А что потом?

— А потом мы бы ушли, — мой голос ровный, и я вскидываю руки. — Для тебя это действительно новость?

Он прищуривается, от расслабленного мужчины не осталось и следа. Я снова смотрю на короля племени, и по какой-то причине, которую я не могу точно определить, это выводит меня из себя.

— Когда окажешься подо мной, ты передумаешь.

Я смеюсь.

— Позвольте мне уточнить. Ты думаешь, я откажусь от единственной возможности вернуться в свой мир ради секса?

Он просто смотрит на меня, а потом его взгляд дерзко скользит по моему телу. Я поднимаю бровь, не желая, чтобы он увидел, что именно делает со мной этот взгляд.

— О, милый, — говорю я с лёгкостью. — Может, ты и хорош, но не настолько.

К моему удивлению, он улыбается, взгляд его обещает всякие развратные вещи. Настолько развратные и пошлые, что моя киска надеется, что он сможет сдержать все эти обещания. Как давно со мной такое было.

Я отвожу взгляд. На Земле есть более чем достаточно мужчин, чтобы унять мой зуд в причинном месте. Секс с Ракизом был бы невероятно глупым поступком.

Он поворачивается, притягивая к себе мой взгляд, и я вздыхаю.

— Ты хочешь меня, не потому что желаешь меня как женщину, Ракиз. Ты хочешь меня, потому что видишь во мне вызов. Потому что я единственная женщина, которую ты знаешь, которая не вешается на тебя.

Он скрипит зубами.

— Ты в этом настолько уверена?

— Ну да. Так что позволь мне внести ясность. Найди этот вызов в другом месте. На тебя у меня нет времени.

Он делает шаг вперед, его глаза темнеют, и по моему позвоночнику пробегает дрожь.

— Позвольте мне внести ясность. Я хочу тебя, и я получу тебя. Я очень терпеливый самец. У меня есть время, чтобы переждать твои беспокойные метания.

Беспокойные метания?

Этот мужчина был послан на эту планету, чтобы свести меня с ума.

Я прищуриваюсь, но отворачиваюсь. Знаю, что лучше не связываться с сумасшедшими. Я игнорирую его низкий смех и снова сажусь на мишуа, выбрасывая из головы мысли о сексе с ним.

Иногда женщина смотрит на мужчину, и ее посещает уверенность, что секс с ним будет хорошим. Что-то в том, как он ходит, разговаривает, двигается или даже просто смотрит на нее, подсказывает ей, что он, наверняка знает, как обращаться с ее телом.

По поводу Ракиза, я знаю, что секс будет не то что хорошим, а я бы даже сказала отменным. На самом деле, у меня нет никаких сомнений в том, что секс будет превосходным.

В чем проблема? Я бы занималась сексом не просто с Ракизом. Я бы занималась сексом с королем племени.

Я жду, пока Ракиз сядет в седло, все еще раздраженный тем, что моя капризная мишуа привязана к его. Затем мы выходим на открытую местность.

Глава 8

НЕВАДА

Мы едем во весь опор. Если я думала, что поездка на мишуа — это встряска, то прежде чем мы набрали темп, я понятия не имела, что меня ждет. В какой-то момент Ракиз оглядывается через плечо, замечая мои стиснутые зубы и побелевшие костяшки пальцев. Он открывает рот, вероятно, чтобы сказать мне, чтобы я пересела на его мишуа, и я сердито смотрю на него. Он захлопывает рот, посылает мне злую ухмылку и ускоряет шаг.

Мудрый парень.

Мы тут сидим без дела, а мишуа ведут себя как засранки, вероятно, улавливая наше напряжение.

Кази отходит в сторону, и я чертыхаюсь. Ракиз предупреждающе рычит, и мишуа возвращается в строй.

— Не могла бы ты поцеловать его в задницу? — бормочу я ей, и она ощетинивается, практически вибрируя от желания сбросить меня. Ракиз прищуривается.

— Веди себя прилично, — говорит он.

Не знаю, говорит он это мне или мишуа, и показываю ему язык. Его глаза темнеют, уголки губ приподнимаются.