Востребованная инопланетным воином

— Поосторожнее. Я могу принять это как приглашение.

Ракиз оглядывается, и мы снова набираем скорость. Никто из нас не хочет быть здесь, когда зайдет солнце. Очевидно, там есть небольшая пещера, которую воины используют во время охоты. Если мы доберемся до нее сегодня вечером, то сможем встать пораньше и двинуться в Нексию до того, как солнце поднимется в зенит.

Во всяком случае, таков план.

Вдалеке виднеется несколько деревьев, когда Ракиз замедляет шаг своей мишуа. Моя мишуа следует его примеру, и я открываю рот, чтобы спросить, что происходит, когда чувствую это.

— Кто-то наблюдает за нами, — говорю я, и он кивает.

— Мы хорошо сделали, что зашли так далеко. Давай притворимся, что ничего не замечаем. Ты так очарована своим воином, что смотришь только на него, а я так полон решимости затащить тебя в свои меха, что даже не подозреваю об угрозе нашей безопасности.

Я смеюсь, позволяя звуку разноситься, как будто у меня нет забот в этом мире. Я старательно игнорирую крошечный всплеск тепла в груди при мысли о том, что Ракиз — мой воин.

Он улыбается мне, но я должна быть идиоткой, чтобы подумать, что его улыбка искренняя.

Его взгляд метает искры, обещая возмездие любому, кто приблизится, и я наблюдаю, как он опускает глаза, вероятно, осознавая, что выглядит как серийный убийца.

Я выдыхаю, а затем делаю глупый комментарий о погоде. На мне плащ, и тот, кто наблюдает за нами, не станет обращать на меня внимания, не ожидая, что я могу быть вооружена.

У нас также есть мишуа, которые, очевидно, могут быть жестоким в бою.

— Как думаешь, они знают, кто ты? — шепчу я Ракизу и откидываю голову назад, смеясь, как будто он рассказал особенно смешную шутку.

Он пожимает плечами.

— Трудно сказать наверняка. В свое время я был известным воином. — На его лицо находит печаль, а потом рассеивается. — Но я уже много лет не охотился.

Он снова улыбается мне, и я закатываю глаза.

— Твоя актерская игра, приятель, определенно нуждается в некоторой доработке.

Какое-то время мы идем прогулочным шагом, а потом немного ускоряемся. По какой-то причине те, кто наблюдает за нами, предпочли не нападать сейчас. Вместо этого они затаились в засаде — скорее всего, готовя ловушку.

Я скриплю зубами. Эта планета придает совершенно новое значение слову «негостеприимнаяй». Конечно, тут есть еда, вода и кислород, но местные жители одержимы идеей убивать друг друга.

Они ждут, пока мы не окажемся почти у линии деревьев, недалеко от того места, где Ракиз сказал мне, что мы остановимся на ночь. Холодный пот выступает у меня на затылке, когда нас окружают.

Эта стая вуальди больше той, что притворилась, что спасает нас. Потребовалось три воина, чтобы отбиться от них, а сейчас нас только двое.

Дерьмо.

У вуальди кожа цвета мочи и острые, заостренные зубы, предназначенные для отрывания мяса от костей.

Один из них делает шаг вперед. Он крупнее остальных, и его волосы коротко подстрижены, открывая длинный шрам, который извивается по его голове.

Я смотрю на Ракиза, и он выглядит спокойным и беззаботным. Он поднимает бровь и смотрит на вожака сверху вниз.

— Ты совершил ошибку, придя сюда, — говорит Шрам. — Это наша территория.

Я представляю себе Джека, на небесах или где он там, смеющегося над хреновыми репликами этого парня.

Ракиз фыркает.

— У вас нет территории. Вы — вредители, которые только и ждут, чтобы их уничтожили.

Это выводит их из себя. Здесь должно быть двенадцать вуальди, и они наступают с жаждой убийства в глазах.

Один из них подходит слишком близко к Рации, и она наносит удар. Ракиз сидит у нее на спине с безмятежным выражением лица, когда она встает на дыбы, нанося удары ногами, а я, разинув рот, смотрю, как она сбивает вуальди с ног, а потом протыкает его своими рогами, пока он не падает, дергаясь, на землю, захлебываясь кровью.

Вау.

Остальные вуальди атакуют всей толпой. Я пока остаюсь на мишуа, хотя это может быть ненадолго, так как она не обращает внимания на мои попытки управлять ею и вместо этого бросается на одного из вуальди, как бык.

Голова вуальди отлетает в сторону, и Ракиз торжествующе ревет со свирепой ухмылкой на лице. Я на мгновение задерживаю на нем взгляд. В этот момент он выглядит более живым, чем когда-либо.

Вуальди удается увернуться от моего мишуа, поэтому я пронзаю его мечом.

Мишуа решает не ждать, пока я вытащу меч из тела, и вместо этого продолжает двигаться.

— Ах ты ж сучка, — рычу я, спрыгивая. Либо так, либо потеряю свой меч. Я вытаскиваю его и поворачиваюсь, сразу же уклоняясь от горизонтального удара. Я бью нападающего по лицу и вонзаю меч ему в живот.

И тут появляется Ракиз и обезглавливает его для меня. Я хмурюсь на то как легки его движения, словно он красуется: «Я такой сильный, и мой меч такой большой». С огромными руками и тяжелым плоским мечом Ракиз может легко обезглавить вуальди, когда они приближаются.

Мы становимся едины, сражаясь спиной к спине. Ракиз и я не теряли времени даром, и из нападающих осталось всего восемь.

Следующие несколько секунд растягиваются в минуты, когда нас атакуют с обеих сторон. Я благодарю Бога за то, что Асроз потратил столько времени, чтобы тренировать меня, но я едва уворачиваюсь от их ударов. Один из них бросается вперед, ударяя меня в живот, и я отступаю, поворачиваясь. Я провожу клинком по его руке, и его меч падает на землю.

Вместе с его рукой.

Он кричит, и я отстраняюсь, парируя очередной удар. Сила вибрирует в моей руке, и я стискиваю зубы, когда бью на уровне колена. Эти инопланетяне могут выглядеть по-другому, но строение их тел схожи с нашими, и я ухмыляюсь, когда его колено подгибается, и он натыкается на мой кулак.

— Невада! — разносится гортанный рев Ракиза, и я отскакиваю назад, едва спасая голову. Он пробивается обратно ко мне, и я не могу точно определить момент, когда мы разошлись. Ему больше не весело. Его глаза полны ярости и ужаса. Для меня.

Мы реально можем здесь умереть.

Я стискиваю зубы, нанося удар по вуальди, когда он подходит слишком близко. Однако я замедляюсь, и он легко отбивает мой меч, ухмыляясь сквозь острые зубы.

— Ты смеешь драться с мечом, самка? Мы насадим твою голову на пику в назидание любой, кто вздумает сделать то же самое.

— Да, да. Конечно.

На мгновение он выглядит растерянным, но затем хмурится, двигаясь быстрее, чем я ожидала. Он ухмыляется, его взгляд скользит поверх моего плача, и я пригибаюсь, когда твердое тело Ракиза врезается в меня.

Я сильно ударяюсь о землю, пытаясь перекатиться на ноги, но идти некуда. Ракиз стоит на коленях, прикрывая меня, оскалив зубы, с мечом в руке.

— Отдай нам женщину, и мы позволим тебе сражаться в другой день.

Ракиз смеется, и атакует вуальди.

Вот оно. Я тоже встаю на колени, крепко сжимая меч.

Ракиз парирует первый удар, и вуальди спотыкается, подходя достаточно близко, чтобы я могла полоснуть его мечом по коленям. Он падает, и Ракиз берет его за голову.

— Ракиз! — я кричу, бросаясь вперед, но я слишком далеко, а вуальди слишком быстры.

Раздается пронзительный крик, и вуальди поворачивается, когда Рация пронзает его своими рогами и яростно мотает головой. Он умирает мгновенно, один из ее рогов пронзил его грудь.

— Нет, — рычит Ракиз, но уже слишком поздно. Рация не может видеть дальше тела, свисающего с ее головы, и один из вуальди бросается вперед, разрезая ее. Его меч застрял в ее чешуе, но ему удалось поразить ее уязвимое подбрюшье, и она падает.

Оставшиеся вуальди смеются, а я задыхаюсь от рыданий, поднимая меч. Даже с Ракизом, сражающимся как одержимый, мы безнадежно в меньшинстве. Из всех способов, которыми я представляла себе смерть, этот никогда не входил в этот список.

Воздух наполняется ревом, и я смотрю на Ракиза, но он молчит, его меч в руке, когда он вскакивает с колен на ноги.

Через несколько секунд оставшиеся вуальди убиты, и я смотрю, открыв рот, как их головы падают на землю.

Мы окружены мишуа, и мне удается подняться на ноги, оскалив зубы.

— Отойди, Невада, — звучит уставший голос Ракиза. — Это мои люди.

РАКИЗ

Я опускаюсь на колени рядом с Рацией, и свет медленно гаснет в ее глазах.

— Спасибо, старый друг.

Она утыкается в мою руку, когда я похлопываю ее по морде, и закрываю ей глаза в последний раз. Невада рядом со мной задыхается от душащих ее слез.

— Прости, — говорит она, и я оборачиваюсь, обнимая ее. Я осматриваю ее тело, и меня охватывает облегчение. Она вся в синяках, но ни одна из ее травм не похожа на ту, что не заживет в течение нескольких дней.

— За что ты извиняешься?

Она проводит рукой по одному из рогов мишуа.

— Если бы я ее не украла, она бы не умерла.

Я кладу свою руку поверх ее.

— Она умерла так, как хотел бы любой мишуа — в бою. Это я медленно убивал ее, оставляя чахнуть в загоне.

Я чувствую на себе взгляд Невады и сглатываю комок в горле. Воины не плачут. И все же я буду оплакивать Рацию, которая прошла со мной столько битв, прежде чем я стал королем.

Часть меня задается вопросом, выбрала ли она нарочно эту смерть, зная, что, как только мы вернемся в лагерь, она снова окажется в своем загоне. Чувство вины пронзает меня, и Невада кладет голову мне на грудь, молчаливо выражая поддержку.

Мы окружены смертью, и мне нужно увести отсюда Неваду. Я поднимаюсь на ноги, тяну ее за собой, и киваю своим воинам, которые молча ждали, пока я попрощаюсь с мишуа.

— Тагиз и Хевекс, это Невада.

Они кивают друг другу, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как моя другая мишуа обнюхивает свою павшую подругу. Она вся в крови, и я наклоняюсь вперед, осматривая ее голову, но кровь, похоже, не ее.

— Похоже, тебе понравилось, — бормочу я, и она фыркает, придвигаясь ближе, чтобы я мог погладить ее.

— Ты истекаешь кровью, — говорит Невада, быстро отодвигая мою порванную рубашку.

— Не о чем беспокоиться, — говорю я. Рана неглубокая, и пока она горит, кровотечение скоро прекратится.

Я снова поворачиваюсь к Хевексу.

— Как вы нас нашли?

Воин стар и сед. Он так и не нашел себе пару и поэтому все время проводит вдали от лагеря. Однажды он сказал мне, что его любовь к женщинам никогда не сравнится с любовью к хорошей драке.

Не так давно я верил в то же самое. Я смотрю на Неваду, которая холодным взглядом изучает обоих воинов. Улыбаюсь, а затем оглядываюсь на Хевекса, который стоит прямо передо мной.

— Мы возвращались в лагерь после поездки в Нексию, — говорит он. — Мы услышали звуки битвы.

— Как коты на кошачью мяту, да? — бормочет Невада, и мы все смотрим на нее. — Не обращайте внимания.

— Что вы нашли в Нексии?

Тагиз хмурится.

— Рынок рабов все еще демонтирован, но, по слухам, его просто загнали в подполье.

Как и ожидалось. Я стискиваю зубы.

— Я знаю, вы, вероятно, надеялись вернуться в лагерь и отдохнуть, но мне нужно, чтобы вы вернулись с нами в Нексию.

— Конечно. — Они оба кивают.

Я в последний раз смотрю на Рацию. Я хотел бы похоронить ее, но у нас нет с собой лопат, и нам нужно как можно скорее добраться до убежища. Вполне вероятно, что эти вуальди — часть большой стаи, которая отправит поисковую группу, когда они не вернутся.

Невада накрывает своей ладонью мою руку, когда я в последний раз глажу Рацию по морде.

— Мой отец разрешил мне выбрать из помета мишуа, когда я был ребенком. Рация была единственной, кто не стал сразу же выпрашивать моего внимания. Казалось, я не произвел на нее впечатления.

Невада смеется и вытирает слезу.

— Да, я могу себе представить, что она заставила тебя попотеть, чтобы ты заслужил ее уважение.

— Она умерла смертью воина, — тихо говорит Хевекс, и я киваю.

Я поворачиваюсь и поднимаю Неваду на другую мишуа, которая сейчас ведет себя серьезно и спокойно. Я сажусь позади Невады, и мы оставляем смерть позади.

Невада молчит, пока мы идем к пещере, а Тагиз с Хевексом рассказывают мне, что они нашли в Нексии. Этот район уже давно превратился в выгребную яму. Сначала это был торговый пост для продажи товаров, но потом он привлек внимание слишком многих преступников. В конце концов вуальди захватили часть территории для себя, и множество других существ присоединились к борьбе, торгуясь за вещи, торговать которыми они не имели права.

Независимо от того, что вы хотите на этой планете, вы можете найти это в Нексии. Дексар, возможно, и закрыл один невольничий рынок, но я не сомневаюсь, что под землей не действует еще множество других.

Центр Нексии называется Себе, и он ближе всего к тому, что в этом районе Агрона считается нейтральной территорией. Чувствую, как мои губы кривятся в ухмылке, когда я смотрю на Неваду. Она будет наслаждаться рынком. Я представляю, как она будет озираться вокруг с любопытством.

Она все еще бледна, и я не упускаю беспокойства в ее взгляде, когда она оглядывается на порез на моей руке. Мои плечи распрямляются. Упрямая самка заботлива. Она волнуется больше, чем хотела бы признать.

Я подавляю довольную ухмылку, возвращаясь к разговору Хевекса и Тагиза. Их голоса звучат тихим шепотом, и мы не спеша идем по опушке леса. Это небольшой лес, граничащий с Нексией, куда было бы самоубийством идти после наступления темноты без дополнительных воинов, особенно когда уже истекаешь кровью. Я чувствую, как мои плечи расслабляются, когда мы, наконец, достигаем пещеры.

— Мы останавливались здесь по пути в Нексию, — говорит Тагиз. — И мы пополнили запасы после нашего визита на рынок.

Я одобрительно киваю. У нас есть много подобных убежищ, разбросанных по всей нашей территории, и даже несколько спрятанных в глубине территорий вуальди. Некоторые мы даже делим с другими браксийскими племенами. Правила очень просты. Оставьте после себя больше, чем нашли в убежище.

Если там было четыре меховых шкуры, принесите еще одну. Всегда следите за тем, чтобы было достаточно припасов для воина, который может пострадать, и никогда не ешь больше, чем тебе нужно.

Мы привязываем мишуа у входа в пещеру. По дороге сюда мы останавливались, чтоб набрать воды, и в пещере уже есть несколько больших ведер, наполненных водой.

Невада с тоской смотрит на одну из них, и я чувствую, как уголки моих губ приподнимаются. Я киваю в дальний угол пещеры.

— Я подержу шкуру, чтобы прикрыть тебя, если ты захочешь искупаться.

Она кивает, и Тагиз сдвигается.

— Мы вернемся к реке, чтобы искупаться. Вы можете воспользоваться водой. Мы с Хевексом будем дежурить по очереди.

— Я могу сменить вас, — предлагает Невада, и Тагиз смотрит на меня.

— Они знакомы с этой местностью, — говорю я. — Они сразу же узнают, является ли тот или иной звук, издаваемым животным, обычно встречающимся здесь, или же кто-то подкрадывается к нам. А тебе надо отдохнуть.

Невада открывает рот, но неожиданно пожимает плечами. По кругам под глазами я догадываюсь, что она понимает, как сильно ей нужно поспать.

Мы делимся пайками и разводим костер, который быстро прогревает пещеру. Затем Тагиз и Хевекс кивают нам и уходят на ночь. Они, вероятно, устроят свой собственный лагерь поблизости, но в районе, более подходящем для того, чтобы видеть и слышать любого, кто попытается подкрасться к нам.

Я оттаскиваю ведра подальше от нашей спальной зоны и пододвигаю их поближе к задней части пещеры, где вода будет убегать от входа. Затем я снимаю рубашку, пока Невада точит свой меч, без сомнения, тщательно игнорируя меня, пока я умываюсь.

— Ты готова? — спрашиваю я, и она кивает, кладя меч и протягивая руку за маленьким кусочком мыла. Я держу толстую шкуру на уровне глаз, размышляя над тем, что снова слушаю звук всплесков и вздохов Невады.

Закончив, Она вытирается мехом и натягивает рубашку, в которой спит. Мою рубашку. Ту, которую она взяла с собой, даже когда думала, что больше никогда меня не увидит.

Я стискиваю зубы и стараюсь не обращать внимания на очертания ее сосков, проступающих под тканью. Она долго смотрит на меня, и мы оба молчим.

Слова вылетают прежде, чем я успеваю их осознать.

— Одна ночь, — мой голос хрипит. — И если ты захочешь, мы никогда больше не будем говорить об этом.

НЕВАДА

Я пристально смотрю на Ракиза. Его руки сжаты в кулаки, как будто он едва сдерживается, чтобы не прикоснуться ко мне. Его лицо сурово, и он смотрит на меня так, словно я — ответ на все его вопросы.

Сегодня мы оба чуть не погибли. Внезапно мысль о том, что один или оба мы больше не дышим, не реагируя на невероятную химию, которая искрится между нами… уму не постижимо.

Никаких сожалений. Если я уйду и не буду знать, каково это, когда Ракиз внутри меня, я буду думать об этом всю оставшуюся жизнь.

— Отлично, — говорю я. — Одна ночь. Но на этом все.

Он медленно кивает, а затем протягивает руку, зарывается ею в мои волосы, притягивает меня ближе и глубоко целует. Он крадет мое дыхание, и я задыхаюсь, когда он поднимает меня и шагает обратно в спальную зону.

Его руки повсюду, скользят по моему телу, под рубашкой, его теплая кожа прижимается к моей.

Я хочу большего. Гораздо большего.

— Ты будешь хотеть меня не одну ночь, моя упрямая самка. И если ты будешь хорошо себя вести, я позволю тебе взять меня.

Я смеюсь, когда он укладывает меня на свои меха.

— Ты высокомерная задница.

Он улыбается мне, и у меня перехватывает дыхание. Мне так повезло увидеть его с этой стороны. Расслабленного, игривого, каким его никто больше не видит.

Это похоже на подарок.

Ракиз нежно покусывает мою нижнюю губу, на этот раз спрашивая разрешения. Он похож на льва, притворяющегося котенком, но меня не проведешь. Но я все равно открываюсь, и он ласкает мой язык своим, издавая низкое рычание.

Я вздрагиваю от этого звука, отчаянно желая, чтобы он сделал это снова. Я хочу заставить этого мужчину сойти с ума.

Я вдруг становлюсь нетерпеливой, готовой к тому, что он окажется внутри меня. Я хватаюсь за него, притягиваю к себе и пытаюсь стянуть с него рубашку. Он издает сдавленный смешок, отстраняется, стягивая ее, а затем нависает надо мной обратно, пристально глядя.

— Ты мне нравишься в моей рубашке, — говорит он, а потом тянется вниз и срывает ее с моего тела.

Я хмуро смотрю на него.

— Это была моя ночнушка.

— Я дам тебе другую, — обещает он, наклоняясь, чтобы уткнуться носом в мою грудь.

Я резко вдыхаю, когда он берет мой сосок в рот, и вздрагиваю, зарываясь руками в его волосы. Ракиз уворачивается, ловит мои руки и фиксирует их над моей головой, мои запястья заключены в одной из его огромных рук.

Другая его рука скользит вниз, раздвигая мои бедра, а потом он смещается вниз, наклоняет голову и ласкает меня языком.

— Боже…

Он лижет и сосет, и все исчезает, кроме нарастающего давления в моей киске. Я мечусь, кричу и извиваюсь, а Ракиз продолжает лизать, растягивая мое удовольствие, пока я не растекаюсь лужицей под ним.

— Посмотри на меня, Невада.

Я открываю глаза и моргаю, глядя на него, а затем задыхаюсь, когда он скользит внутрь меня, наполняя меня так, как я и мечтала с момента нашей встречи.

Он горячий и твердый, размашисто двигает бедрами, когда толкается ко мне. Я вздрагиваю, когда он скользит одной рукой под мою задницу, наклоняя меня так, чтобы он мог проникнуть глубже, ударяя в то место, которое заставляет меня стонать. Я хватаюсь за его спину, огромные мускулы вздуваются, когда он двигается внутри меня, и мысль о его гигантском, великолепном теле, приносящем мне столько удовольствия, уносят меня за край.

Я дрожу, открывая рот в сдавленном крике, когда наступает оргазм, а Ракиз продолжает вбиваться в меня, когда еще один оргазм вырывает мой стон и я ногтями впиваюсь в его спину.

Ракиз толкается глубоко, у него вырывается почти болезненный стон, когда он опустошается во мне.

— Вау, — выдыхаю я, когда снова могу говорить. — Есть секс, а есть секс. Мы команда.

Он издает сдавленный смешок, а затем перекатывается вместе со мной, пока я не растягиваюсь у него на груди.

Мы расслабляемся в удовлетворенной тишине на несколько минут, и я почти засыпаю, когда Ракиз проводит пальцами вверх и вниз по моей спине. Я чувствую вялость и прилив сил, усталость и бодрость одновременно. Завтра я оценю последствия того, что мы только что сделали. Но сегодня вечером я просто буду наслаждаться тем фактом, что часть напряжения, в котором я пребываю каждый день, полностью исчезла.

— Тебе нравится быть королем? — внезапно спрашиваю я и тут же закрываю рот. Я не знаю, почему мне захотелось спросить, и я отворачиваюсь, готовая встать и уйти.

Рука Ракиза сжимается, как тиски, прижимая меня к себе. Он нежен, пока я не пытаюсь вывернуться.

Я поднимаю голову и сердито смотрю на него. Он улыбается мне, поигрывая бровями, и выглядит как озорной маленький мальчик.

— Если ты останешься там, где лежишь, возможно, я тебе скажу.

Я закатываю глаза.

— Во всяком случае мне будет комфортно, — говорю я, кладя голову ему на грудь.

Он смеется, его большая грудь вибрирует.

— Ты можешь застрять в пустыне на два дня и все равно не признаться, что хочешь пить, карья.

Я пожимаю плечами.

— Я такая, какая есть.

— И мне нравится то, какая ты.

— Что значит «карья»?

— Карья — свирепое животное, такое, с которым ни один воин не захочет встретиться в дикой природе. Но очень редко — если проявлять достаточную привязанность — они соизволят есть из рук воина. На это уходит много лет, но однажды прирученная карья будет всегда верна своему воину.

Я слышу улыбку в его голосе, и это заставляет меня прикусить губу. Когда мы успели перейти от ненависти друг к другу к объятиям после секса? Как Ракиз перешел от желания задушить меня к симпатии ко мне?

— Что случилось?

Я озвучиваю свои мысли, и он снова смеется.

— О, я уверен, что скоро снова захочу тебя придушить.

Я протягиваю руку и грубо щиплю его за сосок, и он бормочет проклятие, потянувшись и ущипнув меня за ягодицу.

— Эй!

— Я никогда не хотел быть королем, — говорит он, поглаживая меня по заднице.

— Неужели?

Я чувствую, как он кивает.

— Я никогда не был тем, кто хотел править. Я был бы более чем доволен жизнью воина или даже торговца. Думаю, мне даже больше понравилось бы работать с мишуа. Особенно если определенная человеческая самка, должна была в качестве наказания заниматься той же работой.

Его голос низкий и дразнящий, и я не могу удержаться от улыбки.

— Так зачем же ты это делаешь? Почему бы не позволить править кому-то другому?

— Я думал об этом. Когда мой отец умер, меня немедленно призвали в лагерь. Мой отец понимал, что, если он не позволит мне жить как воину, пока я молод, что-то внутри меня умрет. И он был достаточно мудр, чтобы понять, что король, который правит воинами, должен точно знать, что значит жить как воин. Таким образом, мне дали больше свободы, чем кто-либо одобрял, и я ценил каждое мгновение вдали от лагеря. Когда я охотился или сражался, я не был следующим в очереди на трон. Я был просто еще одним воином, доказывающим, что я такой же, как и любой другой воин.

— Но потом он умер.

Ракиз тяжело вздыхает.

— Да.

— Неожиданно для всех.

— Да. Из-за сущего пустяка. Его укусила халия — ядовитое существо. Они не охотники, но чрезвычайно территориальны — особенно если их гнездам угрожает опасность.

Все тело Ракиза напряжено, и я поднимаю голову. Он смотрит на потолок пещеры так, словно хочет совершить убийство.

— Он мог бы выжить. Если бы этот упрямый ублюдок сразу пошел в кради целителя. Но он решил, что знает лучше. Никто не знал, что произошло, пока не стало слишком поздно. Он умер в мучительных муках, без близких родственников.

Я сглатываю комок в горле. Голос Ракиза полон боли.

— А где была твоя мама?

— Мертва.

«Хорошая работа, Невада. Сделать парня еще более подавленным».

— Мне очень жаль, Ракиз.

Он кивает, и я ползу вверх по его телу, пока не могу прижаться поцелуем к его челюсти. Он, кажется, вернулся из какого-то темного места, где он только что был, потому что он скользит рукой в мои волосы, удерживая мою голову неподвижно, в то время как он собственнически захватывает поцелуем мои губы.

— Сколько тебе было? — спрашиваю я, когда он позволяет мне отстраниться.

— Я видел шестнадцать летних периодов.

«Иисусе». В шестнадцать лет, находясь в трауре, он вдруг стал ответственным за племя из почти тысячи людей.

Он внезапно перекатывает меня под себя, и я моргаю, глядя на него.

— Хватит говорить о прошлом, — он наклоняется и целует меня, руки блуждают по моему телу, и я издаю стону. Возможно, он и прав. Одной ночи может быть недостаточно.

Глава 9

НЕВАДА

Рынок не походил ни на что, что я видела раньше. Я побывала на многих рынках на Ближнем Востоке и в Соединенных Штатах, даже на одном в Таиланде, когда Джейк настоял, чтобы мы использовали наш отпуск с максимальной пользой.

Но ни один из них не сравнится с этим.

По обе стороны улицы возвышаются кради и, вероятно, используются для хранения товаров и защиты продавцов от полуденного солнца. Лавки торговцев стоят рядами, предлагая духи, краски, украшения, еду, одежду, богато украшенную мебель и даже маленьких существ в клетках.

Здесь много разных пришельцев. Я не вижу браксийцев, но некоторые существа покрыты перьями или мехом и одеты в доспехи, одежду или вообще без ничего. Легкий ветерок доносит до меня сложный аромат — запах приготовленной пищи и пьянящих специй, а также сморщивающий нос запах сотен людей, снующих на маленьком пространстве.

Мы идем по рынку, воины то и дело останавливаются, чтобы задать вопросы о возможных появлениях других человеческих женщин.

Здесь Ракиз не король. С его лицом, покрытым синяками, и его нарядом, который видел лучшие дни, он просто мужчина. Мужчина, который держит меня рядом, обнимает, защищая — не потому, что думает, что я не могу сама о себе позаботиться, а потому, что видит в этом свою привилегию.

Эту сторону Ракиза невозможно игнорировать. Он быстро улыбается, смеется вместе со своими людьми, в то время как его глаза постоянно сканируют наше окружение. Он время от времени улыбается мне, останавливаясь, чтобы поговорить с продавцами и похвалив их товар.

— В чем ты сегодня нуждаешься? — спрашивает торговка, и я почти фыркаю. Никому не нужны сверкающие золотые нити, кольца с драгоценными камнями или браслеты с драгоценными камнями. Но нет никаких сомнений, что ее товары прекрасны.

Ракиз положил глаз на шикарный браслет. Я хочу толкнуть его локтем и сказать, что если он действительно его хочет, то должен быть менее очевидным. Прямо сейчас хозяйка ларька практически потирает руки от радости, пока его темный взгляд ласкает кусок металла.

Он блестит золотом, с крошечными камнями, которые напоминают мне австралийские опалы разных размеров. Камни расположены через неравные промежутки, гарантируя, что, как только ваш взгляд коснется браслета, вы не захотите отвернуться.

Концы браслета изогнуты в закрученном узоре, и я хмурюсь, не зная, как его носить. В то время как верхний вихрь будет располагаться вдоль предплечья, нижний должен лежать на верхней части руки.

— Сколько? — спрашивает Ракиз. Затем он посылает улыбку, которой он никогда и никого не одаривал в лагере. Ту, которая приглашает получателя этой улыбки поиграть с ним.

Глаза торговки загораются, и начинается торг.

Через несколько минут я изо всех сил стараюсь не закатить глаза. Торговка и Ракиз дошли до перепалки. В словесную перепалку, где фразы варьируются от тонко завуалированных оскорблений до двусмысленных комплиментов.

— Я не знал, что этот рынок опустился до грабежа, — в какой-то момент говорит Ракиз.

— Я и не подозревала, что ты страдаешь от нехватки средств, араз, — с ухмылкой отвечает женщина, и глаза Ракиза сужаются, а мои расширяются. Я уже слышала это слово.

Араз — это жаргонное слово, обозначающее короля. Каким-то образом эта женщина точно знает, кто такой Ракиз. Если это раздражает Ракиза или заставляет его нервничать, то никто об этом не узнает. Медленная улыбка расползается по его лицу, и он кивает ей, как будто принимая ее точку зрения.

Ракиз говорит что-то, чего мой переводчик не улавливает, и женщина смеется, запрокинув голову. Она смотрит на меня, сверкая глазами, и я поднимаю бровь.

Она что-то бормочет в ответ Ракизу, и я использую это время, чтобы бросить взгляд на несколько ближайших торговых лавок.

Надо же! Эти кусочки ткани выглядят удивительно знакомыми. Я сужаю глаза, затем поворачиваюсь, когда Ракиз берет меня за локоть, толкая меня в угол, где немного тише.

— В чем дело? — я улыбаюсь, когда замечаю браслет в его руке. — О, я смотрю, ты раздобыл себе побрякушки, ваше величество?

Он смотрит на меня так, словно я самый тупой человек на этой планете.

— Эти побрякушки я раздобыл для тебя, карья.

Я ухмыляюсь, услышав, как Ракиз произносит слово «побрякушки». Перевода для этого слова нет, поэтому он искажает английский до неузнаваемости.

Потом я хмурюсь.

— Подожди, что?

Он бросает на меня нетерпеливый взгляд, и его рука слегка сжимает мой локоть, словно боится, что я внезапно отдерну руку.

Сегодня на мне единственный предмет одежды, который мне удалось спасти после крушения — моя чистая майка. Я прикрыла ее одним из жилетов воина, который швея каким-то образом ушила и подогнала под меня, оставив руки голыми.

— Я не могу…

Ракиз игнорирует меня, держа мою руку в своей. Я приподнимаю бровь, когда он осторожно поворачивает браслет, слегка приоткрывая его, пока не сможет надеть на мое запястье, а затем на локоть.

Как только он обвивает мой бицепс, он закрывает его, и я моргаю, глядя на него.

О. Это вовсе не браслет.

Это совершенно ошеломляет. Золото блестит на моей коже, изысканно в своей простоте. Камни улавливают свет, но вместо того, чтобы кричать «посмотри на меня», они дополняют золотой блеск.

Я не ношу много украшений. Но это похоже на то, будто Ракиз проник в мой мозг, а затем выбрал именно то украшение, в которое я бы влюбилась.

— Я не могу его принять, Ракиз…

Он просто улыбается мне, и его пальцы гладят прохладный металл и ласкают мою руку.

— Оно словно создано для тебя, моя воинственная человечка, — его взгляд скользит по моему телу, а затем возвращается к моему лицу, и в его глазах плещется удовлетворение от того, что он видит.

Он придвигается ближе, его взгляд падает на мои губы, когда он наклоняется. Но он меня не целует. Вместо этого он терпеливо ждет, когда я проявлю инициативу. Я хмуро смотрю на него, даже когда протягиваю руку, хватаю его за рубашку и притягиваю к себе, прежде чем вложить каждую унцию своего смущенного разочарования в наш поцелуй.

Кто-то откашливается, и Ракиз медленно отстраняется. Уголок его рта приподнимается, когда он пристально изучает меня, и, к моему шоку, я практически краснею.

Что, черт возьми, со мной происходит? Я отодвигаюсь, и Ракиз позволяет мне отступить, хотя его глаза следят за мной. Тагиз снова откашливается, на его лице ясно читается веселье, когда я смотрю на него.

— Мы поспрашивали всех наших знакомых, и никто ничего не сказал, — говорит он.

Ракиз хмурится, снова возвращая свою серьезность.

— Думаешь, они боятся или действительно не знают?

Тагиз пожимает плечами.

— Я не уверен. Любой, кто торгует в этой области, хорошо осведомлен о жестокости вуальди и, скорее всего, не станет наживать себе врагов.

Я недовольно хмурюсь. Пока парни разговаривают, я подхожу к торговцу со странными кусками ткани. Я чувствую на себе взгляд Ракиза, даже когда он говорит о стратегии, и не обращаю внимания на то, как бьется мое сердце. Он может быть чрезмерно заботливым варваром, но что-то в его сосредоточенности на мне заставляет мои бедра сжиматься, а нутро трепетать.

— Увидела что-то, что тебе нравится?

Продавец — мужчина со светло-голубой кожей и узкими глазами. Его голова совершенно лысая; на самом деле, кажется, что у него вообще нет волос нигде на теле. Его кожа почти лишена пор, что делает его немного похожим на восковую куклу.

— Что это такое? — я прищуриваюсь, разглядывая мерцающий сине-зеленый материал — такой же сине-зеленый, как чешуя на груди и плечах Ракиза. Каждый из кусков примерно в два раза больше ноутбука, и я поднимаю бровь, когда смотрю на торговца, который улыбается мне, демонстрируя зубы, от количества которых меня аж передернуло.

Как столько зубов вообще умещается во рту?

Я отгоняю эту мысль и протягиваю руку, поглаживая пальцем ткань.

Ничего себе.

— Это чешуя, — говорю я, и торговец кивает.

— А что ж еще?

Он смотрит на меня так же, как только что смотрел Ракиз, и я хмуро смотрю на него. Я действительно устала от мужчин, которые молча намекают, что я очень тупая и несообразительная.

— Это чешуя дракона, не так ли?

Он кивает.

— Сколько же здесь драконов?

Он наклоняет голову, и я хмурюсь еще сильнее.

— Я не местная, ясно? Так что хватит уже.

Он долго смотрит на меня и наконец смеется.

— Есть только один. Драгикс, наш…

— Великий предок, — заканчиваю я. — Поняла. Где вы их нашли?

Он снова смеется.

— Если бы я рассказывал людям, где найти эту красоту, у меня не было бы никакого заработка. Они просто найдут их и оставят себе или продадут сами.

Из-за прилавка появляется женщина. Она выглядит в точности как парень, с которым я разговариваю, только на ней маленький клочок материи, едва прикрывающий три большие груди.

— Я не хочу делать ни то, ни другого, — говорю я. — Пропала наша подруга. Мы считаем, что ее похитил Драгикс. Если нам удастся сузить круг недавних перемещений дракона, то сможем найти ее.

Оба они долго изучают меня. Затем взгляд мужчины падает на мой бицепс.

— Возможно, я готов обменяться, — мягко говорит он.

Я накрываю ладонью свой браслет-наруч. Ни за что.

— Ты не можешь взять это, — огрызаюсь я, и его глаза сужаются от обиды. Я выдыхаю и жестом указываю туда, где Ракиз все еще разговаривает с Тагизом и Хевексом. Он встречает мой взгляд, даже когда отвечает на то, что говорит Хевекс.

— Видишь того парня? — я указываю на группу, и мужчина кивает. — Он охотно поторгуется с тобой.

Мужчина смерил Ракиза взглядом, и я чуть не задрожала от нетерпения. Ракиз смотрит мимо меня, встречает взгляд мужчины и поднимает бровь.

Я чуть не смеюсь. Ракиз одет в боевой кожаный костюм, трехдневная борода отросла, волосы взъерошены. Но голова его высоко поднята, взгляд суров, а властное выражение лица не оставляет сомнений в том, что он правитель.

Женщина делает глубокий вдох.

— Араз, — шепчет она, и я встречаюсь с ней взглядом. Мы здесь инкогнито не просто так. Это не очень хорошая идея, чтобы люди в этом районе узнали, что король не только находится вдали от своего племени, но и о том, у него с собой только два воина сопровождения.

Я поворачиваюсь к Ракизу и жестом подзываю его. Женщина делает еще один вдох, и ее глаза расширяются, когда Ракиз шагает к нам.

— Итак, — говорю я, когда он подходит, — эти ребята знают, где Драгикс был в последнее время. К сожалению, этот мужчина не желает давать нам информацию просто так, — говорю я, и Ракиз обнажает зубы в дикой улыбке.

Женщина вздрагивает, и если бы она была человеком, я бы не удивилась, если бы она перекрестилась, глядя на Ракиза.

На мужчину это произвело меньшее впечатление. Его лицо приобретает более светлый оттенок синего, но он крепко сжимает челюсть.

— Уверен, что вы понимаете насколько важна конфиденциальность в сфере моей торговли.

Ракиз кивает.

— И за сколько можно купить часть этой конфиденциальности?

Челюсть мужчины выпячивается, когда он стискивает зубы.

— Двадцать пять кредитов.

Я понятия не имею, сколько это стоит на этой планете и что можно купить за такую сумму. Но у женщины отвисает челюсть, когда Ракиз просто кивает, лезет в карман и протягивает деньги.

Мужчина долго смотрит на нас, и я вздыхаю.

— Женщина, которая пропала… Она похожа на меня. Мы не с этой планеты. Мы застряли здесь и потерялись. Мне нужно найти ее. Пожалуйста.

Мужчина моргает своими раскосыми глазами и кивает. Он поворачивает голову, осматривая наше окружение, и понижает голос. Ракиз делает знак Тагизу и Хевексу, которые подходят к лотку торговцев, скрестив руки на груди и предупреждающе глядя на каждого, кто вздумает приблизиться.

Я вздыхаю. Хитро, ребята. Очень хитро.

Мужчина переключается на другой язык, и я хмурюсь, понимая, что мой переводчик улавливает только каждое третье или четвертое слово.

Я потираю ухо, но язык либо слишком старый, либо диалект, под который переводчик не был запрограммирован.

Ракиз кивает, и они говорят еще несколько минут. Я достаю свою грубую карту и протягиваю ее Ракизу, но он отмахивается и постукивает пальцем по голове, заканчивая разговор с мужчиной.

Женщина смотрит на мою карту.

— Вы ищете не одну самку?

Я киваю.

— А вы… видели еще кого-нибудь похожего на меня?

Ее глаза слегка расширяются, когда она также осматривает окрестности в поисках подслушивающих. Я вздыхаю. Если кто-нибудь наблюдает за нами издалека, у него не останется сомнений, что мы говорим о чем-то, что не хотим, чтоб подслушали остальные.

— Моя сестра путешествовала по окраинам Себе. У нее двое детей, которым нужны лекарства, которые можно найти только в прексах. — Она слегка улыбается моему замешательству. — Подземные переходы. Много веков назад Агрон был охвачен войной. В течение многих лет путешествовать по поверхности было самоубийством, поскольку различные фракции и расы боролись за контроль над как можно большей территорией. Так что прексы изначально строились для того, чтобы обычные граждане могли безопасно перемещаться с места на место.

— Для чего они используются сейчас?

Ее губы кривятся.

— Они используются как отчаявшимися, так и злыми. Детей моей сестры можно вылечить достаточно большой дозой юриана — лекарства, которое она должна покупать каждую неделю. Однако у нее не хватает денег, чтобы купить дозы в полном объеме. Всякий раз, когда она приближается, продавцы, кажется, повсеместно поднимают цены на эту неделю. Она не может рисковать, пытаясь вылечить лишь одного ребенка, потому что, если другой проживет хотя бы неделю без лекарств, в которых они нуждаются… смерть, говорят, будет мучительной, — шепчет она.

— Ублюдки. — Ничто так не бесит меня, как те, кто наживаются на слабых. В аду есть особое место для людей, которые не дают женщине спасти жизнь своих детей просто для того, чтобы она продолжала платить им каждую неделю.

Она кивает.

— Это тот тип людей, которые встречаются в прексах. Те, кто убил бы друг друга, если бы они столкнулись друг с другом поодиночке и готовые сотрудничать чтобы выкачать последние гроши у таких людей, как моя сестра, оставив в полной нищете.

Ракиз молчит рядом со мной, позволяя мне взять на себя инициативу, и я ценю это.

— Значит, ваша сестра видела кого-то, похожего на меня?

Она снова кивает.

— У нее были две ноги, две руки и бледная кожа. Моя сестра заметила это, потому что она была в тонкой одежде, у нее были тупые зубы и не было когтей.

Мое сердце бешено колотится, а желудок сжимается при мысли о том, что одна из женщин так беззащитна в подобном месте.

— Эта женщина была одна?

— Да. — Она хмурится, глядя в пространство на мгновение, прежде чем щелкает пальцами с улыбкой, которая обнажила ряды острых зубов. Ее когти соскальзывают друг с друга, издавая легкий скрежещущий звук. — Волосы как огонь, — выпаливает она. — Вот почему моя сестра решила упомянуть эту женщину при мне. Она сказала, что ее волосы похожи на огонь.

Я поворачиваюсь к Ракизу.

— У Айви рыжие волосы.

Он кивает, но не сводит глаз с женщины.

— Сколько стоит лекарство, чтобы вылечить обоих хлидренов?

Ухмылка женщины исчезает.

— Сто кредитов, — тихо бормочет она. — На каждого.

Я хмурюсь.

— Сколько они берут с нее каждую неделю?

— Десять кредитов за каждого ребенка. Обычно этого им достаточно, чтобы пережить неделю, хотя иногда они заболевают прямо перед следующей дозой.

Двадцать кредитов в неделю. И этот парень, казалось, был ошеломлен тем, что Ракиз заплатил двадцать пять за информацию. Неудивительно, что бедная женщина не видит выхода.

Я поглаживаю меч.

— Где я могу найти этих придурков?

Мужчина заливается смехом, и я, прищурившись, смотрю на него.

Ракиз протягивает руку и вкладывает в руку женщины кожаный мешочек. Она открывает его, и ее рот открывается в шоке. Она покачивается на ногах, и мужчина бросается вперед, хватая ее за руку. Он скалит зубы на Ракиза, а женщина давится рыданиями, слезы катятся по ее щекам.

— Вы… вы… — она не может произнести слова, но пытается вернуть мешочек.

Ракиз мягко улыбается и берет ее за руку. Он оборачивает ее пальцы вокруг мешочка.

— Никто не заслуживает такой жизни, — говорит он. — Скажи своей сестре, что это подарок от моего племени ее семье.

— Будьте благословенны во веки веков ты и твоя самка, — говорит она, всхлипывая, когда ее супруг обнимает ее за плечи, потрясенно глядя на нас с Ракизом.

— И вам того же, — говорит Ракиз. Он кивает паре, и мы поворачиваемся, чтобы уйти.

— Подождите, — говорит мужчина. Я поворачиваюсь, глаза расширяются, когда он протягивает мне чешую дракона, которой я восхищалась. Синева в некоторых местах такая темная, что кажется почти черной, светлеет до аквамарина, а затем снова темнеет до темно-зеленого. Чешуя чуть ли не пылает, сверкая на свету.

Не знаю, что бы я сделала с чешуей дракона, но я хватаю ее, совершенно не желая отдавать.

— Спасибо, — говорю я, и мужчина кивает мне, прежде чем снова обнять женщину, из глаз которой все еще текут слезы.

Я изучаю Ракиза, пока мы идем обратно через рынок. Он кладет руку мне на поясницу, выискивая угрозу, в то время как Тагиз идет впереди нас, а Хевекс прикрывает наши спины.

Воспитание Ракиза, по-видимому, было само определение привилегированности. Он был воспитан, зная, что будет править племенем, и вполне вероятно, что люди падали ниц, чтобы выполнить его приказ с того момента, как он научился говорить.

Даже сейчас я ни разу не видела, чтобы кто-то ему перечил на людях. Кроме меня, конечно. Я знаю, что Терекс иногда не соглашался, но он не осмелился бы прилюдно оспаривать слово Ракиза.

Принимая во внимание все эти факторы, было бы легко предположить, что Ракиз стал бы властьимущим придурком. Мужчина-ребенок с ограниченными навыками и ничтожной моралью. По крайней мере, я бы не удивилась, если бы он был не способен проникнуться и сопереживать таким людям, как та женщина с тяжелой судьбой, у которой больны дети.

И все же… верно обратное. Именно это делает Ракиза таким хорошим правителем. Он искренне заботится о людях. Он хочет лучшего для них, хотя и ненавидит тот факт, что он лучший правитель для своего племени.

Крошечная часть моего сердца разрывается, когда я смотрю на его жесткое лицо. Почему-то напоминание о том, что Ракиз абсолютно, на сто процентов необходим для здоровья и благополучия племени, ранит что-то глубоко внутри меня. И я не совсем понимаю почему.

Глава 10

РАКИЗ

Невада молчит, пока мы едем к прексам, где в последний раз видели человеческую самку. Нам нужно двигаться быстро, если мы хотим выбраться из прексов до наступления темноты. Хотя в дневное время есть несколько мест, столь же опасных, как эта область, нет ни одного столь же опасного, как прексы ночью.

— С ней все будет в порядке, — бормочу я, и Невада фыркает.

— Ты этого не знаешь. Что я хочу знать, так это то, как она отделилась от остальных и как оказалась одна в самой худшей части этой планеты.

Тагиз равняется с нами и идет бок о бок.

— Нам придется пройтись отсюда к одному из входов, — говорит он, и я киваю. Прошло уже много лет с тех пор, как я бывал в прексах, и теперь у Тагиза и Хевекса гораздо больше опыта в этой области.

Невада перекидывает ноги через седло и спрыгивает, приземляясь на корточки. Она выглядит такой, какая она есть — опасной, яростной, сексуальной женщиной. Похоть бьет меня в живот, и я спешиваюсь позади нее, заставляя себя сосредоточиться на текущей задаче.

— Ты не должна отходить от меня ни на шаг, — говорю я ей, и она поворачивает голову, чтобы хмуро посмотреть на меня.

— Попробуй еще раз, — говорит она, поднимаясь на свои маленькие ножки и постукивая одной из них.

— Я не пойду у тебя на поводу, — говорю я ей. — Ты согласишься на это, или я привяжу тебя к мишуа.

Невада и мишуа, о которых идет речь, одновременно фыркают и с недоверием смотрят друг на друга.

Невада хмуро смотрит на меня.

— Я знаю, что ты нервничаешь, поэтому предпочитаю игнорировать тот факт, что ты снова отдаешь мне приказы, хотя я думала, что мы уже прошли через это. Но поскольку ты явно в плохом и слегка неустойчивом настроении, я скажу тебе, что да, поскольку у меня нет планов быть убитой под землей, я не отойду от тебя.

Последние слова она словно выплевывает, и Хевекс бросает на меня взгляд, который явно говорит о том, что сегодня мне возможно не суждено будет спать в мехах Невады. Я подавляю рычание и вместо этого киваю, поворачиваясь, чтобы взять дополнительное оружие из одной из моих сумок.

Я постоянно борюсь со своим стремлением подчинить себе эту болтливую, смышленую, храбрую воительницу. Я знаю, что позже она заставит меня заплатить за этот разговор, но в прексах я не могу рисковать ее жизнью, не будучи уверенным, что она все время пребывания там будет держаться рядом.

Если с ней что-нибудь случится…

Я почти дрожу от напряжения, и Тагиз шагает к нам, когда Невада демонстрирует, что все ее оружие находится в пределах досягаемости.

— Я буду защищать ее ценой своей жизни, — бормочет он, и я благодарно киваю. Я признаю, что Невада может больше, чем защитить себя, но каким-то образом знание того, что Тагиз отдаст за нее свою жизнь, если я паду…

Я с силой выдыхаю и тянусь к своему последнему мешку, вытаскивая чешую дракона. Я жестом подзываю Неваду подойти поближе, и она делает это, с вызовом приподняв бровь.

Она вскрикивает, когда я тянусь к ее рубашке и оглядываюсь. Тагиз, и Хевекс резко заинтересовались разглядыванием мишуа, и она снова поворачивается ко мне с яростным взглядом.

— Что ты делаешь?

— Драконья чешуя используется для многих вещей, но лучше всего ее использовать для брони. Есть причина, по которой она такая редкая и дорогая.

Я засовываю чешую Неваде под рубашку, и она придерживает ее, помогая мне. Чешуя изгибается, точно соответствуя телу Невады, а тугая рубашка не дает чешуе смещаться, удерживая на месте. Я делаю шаг назад, одобрительно кивая. Ни один меч не сможет поранить ее в переднюю часть тела. Жаль, что я не подумал заранее и не купил еще одну для ее спины.

Лицо Невады слегка смягчается, когда она смотрит на меня.

— Со мной все будет в порядке, — говорит она. — Я не сделаю ничего глупого, обещаю. Все будет хорошо.

Я киваю, и через несколько мгновений мы движемся ко входу в прексы. Этот спрятан среди деревьев и расположен между двумя большими валунами. Деревянная лестница ведет в расположенную внизу дыру, и Невада напрягается, когда мы приближаемся.

— Ты в порядке?

Она сглатывает, но кивает, и Тагиз посылает ей сочувственный взгляд.

— Здесь не так темно, как кажется, — говорит он ей. — В некоторых местах тут узко, но местные жители довольно неплохо поработали, чтобы обеспечить освещение проходов.

Невада снова кивает, посылая Тагизу неловкую улыбку, и я делаю себе мысленную заметку поговорить с ней позже об этом страхе. Я хочу знать об этой женщине все — от вещей, которые заставляют ее улыбаться, до воспоминаний, от которых свет гаснет в ее глазах.

Тагиз ободряюще улыбается ей в ответ и исчезает в дыре. Я иду следом, дерево шершаво под моими ладонями. Хевекс последует за Невадой, прикрывая ее сзади.

Я спрыгиваю на грязный пол и смотрю, как Невада спускается вниз.

— Я чувствую твой взгляд на своей заднице, — говорит она, и я ухмыляюсь.

— Я все еще мужчина.

Ее ботинки ударяются о землю, и она улыбается мне. Я ничего не могу с собой поделать, наклоняюсь вперед и завладеваю ее губами.

Тагиз стонет.

— Может, вернемся к нашей миссии?

Невада посылает Тагизу легкую ухмылку, и он поворачивается, когда Хевекс спрыгивает рядом с нами. Затем мы все поворачиваемся, готовые углубиться в лабиринт прексов.

НЕВАДА

Я ненавижу это место.

Пахнет мочой, блевотиной и прочими вещами, о которых я предпочитаю не думать. Когда мы сворачиваем за угол, я чувствую запах крови и почти задыхаюсь от зловония. Ракиз заслоняет собой то, что бы там ни находилось.

— Тебе не нужно этого видеть, — говорит он с жестким лицом, жестом предлагая мне идти дальше.

Я почти ухмыляюсь. За свои двадцать семь лет я повидала немало отвратительных и ужасных зрелищ. Хотя мне не нужно, чтобы Ракиз скрывал их от меня, готова признать, что это оценила этот его жест.

С другой же стороны его приказ ни на шаг не отходить от него…

Я готова сегодня дать ему передышку. Он явно на грани. Ранее он упоминал, что обычно ему и в голову не приходило посылать в этот район меньше десяти воинов за раз. Пока он неспешно узнает, что я не хрупкий цветок, сегодня, очевидно, не тот день, когда он будет преодолевать свои естественные инстинкты.

Я вздрагиваю, когда воздух становится прохладнее. Примерно через каждые шесть метров горит лампа, обеспечивая тусклый свет, за что я невероятно благодарна. Маленькие, тесные, замкнутые пространства — не моя фишка, и я делаю глубокий вдох, подавляя воспоминания, которые хотят нахлынуть на меня.

Здесь не так уж тихо. По пути мы пересекаем несколько развилок, и до нас доносятся голоса. В одном из коридоров раздается крик, и я напрягаюсь, потянувшись за мечом. Я чувствую себя здесь легкой добычей. Пространство достаточно мало, чтобы воинам было трудно сражаться. Но если бы у кого-то было достаточно людей, они могли бы атаковать нас с обеих сторон.

Хихикающий смех эхом разносится по прексам, заставляя меня вздрогнуть, и Ракиз оглядывается. Я киваю ему, но уверена, что выгляжу как олень в свете фар.

Словно насмешка, зацепка к обнаружению Айви и остальных должна была оказаться именно под землей.

Похоже, Тагиз знает, куда идти. План прост: вернуться к тому месту, где в последний раз видели Айви, и прижать нескольких человек, пока они не расскажут нам все, что знают.

Раздается еще один смех, от которого ощущение такое, что тебя окатили ледяной водой.

— Хоть у кого-нибудь здесь, внизу, есть не леденящий душу смех? — бормочу я.

Хевекс фыркает у меня за спиной.

— Смех — это наименьшая из наших забот.

На этой счастливой ноте мы поворачиваем налево на следующем перекрестке. Этот прекс освещен еще хуже, чем предыдущий, и я стискиваю зубы при звуках шарканья впереди. Они затихают, а затем возобновляются, когда мы приближаемся.

Где-то перед нами гаснет лампа, и я хмурюсь, когда вокруг нас сгущаются тени. Это не сулит ничего хорошего. Тагиз продолжает спускаться по прексу, а я любовно поглаживаю рукоять меча.

Мы добираемся до великана, когда он гасит еще одну лампу. Он погружает прекс в еще большую темноту, и я хмурюсь.

— Мудацкий ход, придурок.

Не знаю, на самом ли деле он великан, но, наверняка по росту значительно выше воинов. Им приходилось в некоторых местах пригибать головы, но этот придурок ходит практически сгорбившись. Он вытягивает руку, когда мы подходим ближе.

— Пятьдесят кредитов, — говорит он, и я фыркаю.

Ракиз изучает великана ледяными глазами. Как и у нас, у великана кожа… ну… цвета кожи. И у него две ноги. Но на этом сходство заканчивается. На первый взгляд я насчитываю шесть рук, но затем великан слегка поворачивается, демонстрируя еще две, торчащие из его спины.

Его рога выглядят невероятно острыми, и по кускам гниющей туши между его огромными зубами видно, что он не вегетарианец. В одной из рук он сжимает огромную шипастую булаву.

— Проваливай или умри, — говорит Ракиз, и я одобрительно киваю. Лучшие угрозы те, что просты и четко по сути.

Если бы я не застряла под землей и не пялилась на восьмирукого великана, то ухмыльнулась бы, увидев ошарашенное выражение его лица, когда он уставился на Ракиза. Предполагаю, что большинство людей бросив один лишь взгляд на его размер, сразу же платят.

Ракиз может позволить себе больше, чем заплатить великану, но я видела это выражение раньше. Опущенные брови, прищуренные глаза и — о, вот оно что — дергающаяся мышца на его челюсти может означать только лишь одно.

Он более чем готов убить кого-нибудь.

Я прислоняюсь к скале и складываю руки на груди. У Ракиза был тяжелый день. Я знаю, что все его пещерные инстинкты побуждали его оставить меня в безопасности в пещере или даже привязать к мишуа, как он и грозился. Он устал и раздражен, и ему кажется, что он загнан в угол.

Это закончится не очень красиво.

— Ты умрешь! — рычит великан, и меня чуть не стошнило от зловония его дыхания.

— Господи, чувак, ты когда-нибудь думал использовать одну из этих рук, чтобы почистить свои гребаные зубы? — говорю я.

Гигант встречает мой взгляд и снова рычит, и я машу ему мизинцем. Лучше позволить Ракизу выпустить пар.

Это грязно и жестоко. Тагиз, очевидно, думает в том же направлении, что и я, потому что он отступает в сторону, позволяя Ракизу двинуться вперед и уничтожить великана.

Он начинает с того, что отрубает две руки.

Я смотрю, как в результате одного взмаха мечом в виде восьмерки обе эти руки падают на землю. Это был красивый ход, поскольку попутно Ракиз умело увернулся от булавы, когда она летела ему в голову.

Великан снова ревет, и я прикрываю ладонями уши. Булава ударяется о стену прекса, и я морщусь, когда небольшой водопад камней обрушивается на нас с потолка.

Великан снова замахивается, и я напрягаюсь, когда Ракиз отскакивает назад. Ему почти некуда двигаться. Мы все разбегаемся, чтобы дать ему больше места, но как только булава ударяется о другую стену, Ракиз блокирует кулак, который направляется к его лицу.

Своим мечом.

— Еще одной меньше, — тихо напеваю я себе под нос, когда рука падает на землю. Хевекс смотрит на меня широко раскрытыми глазами, словно думает, что я сошла с ума.

Я пожимаю плечами. Замкнутое пространство определенно действует мне на нервы.

Великан ревет, и это последний звук, который он издает. Меч Ракиза скользит по мышцам его шеи, как нож по маслу, и мы все смотрим, как то, что осталось от великана, падает на землю.

Ракиз резко поворачивает голову, пробегая взглядом по моему телу, проверяя, все ли со мной в порядке. Я показываю ему большой палец, и он хмурится немного в замешательстве. У него дикий взгляд, но он глубоко вздыхает и убирает меч в ножны. Он кивает Тагизу, который перешагивает через тело, и Ракиз следует за ним, ожидая меня по ту сторону трупа.

Я хмурюсь. Я никак не могу попасть на другую сторону, не наступив на великана, а мне нравятся эти сапоги. Я взвизгиваю, когда Ракиз наклоняется и поднимает меня, используя только свои руки и пресс, чтобы перетянуть меня через тело.

— Выпендрежник, — бормочу я, но в знак благодарности поглаживаю его по руке.

Следующие несколько минут проходят без происшествий, пока мы не достигаем еще одного перекрёстка. Я хорошо ориентируюсь, но в этот момент даже я буду бороться, чтобы выбраться отсюда, если наша небольшая экскурсия пойдет под откос.

Мы снова поворачиваем налево, следуя по прексу, пока внезапно не оказываемся в комнате размером примерно с комнату для собраний в хижине Ракиза в лагере. Пять других прексов также ведут в эту комнату, уходя в разных направлениях. Это один из торговых постов, о которых мне рассказывала голубая женщина.

На самом деле, тут есть синий мужчина, который немного похож на приятеля голубой женщины, который сейчас разговаривает с вуальди. Вуальди насмехается над нами, но ничего не говорит, так как он в меньшинстве. Синий мужчина передает что-то вуальди, тот взамен дает ему небольшой сверток, и вуальди уходит, оскалив зубы на воинов.

Рука Тагиза тянется к мечу, когда он созерцает вуальди.

— Никакого насилия в торговом посту, — говорит скрипучий голос, и я оборачиваюсь, разглядывая сгорбленного старика. Его кожа голубого оттенка похожа на ту, что была у инопланетянина, который только что торговался с вуальди, но он вдвое крупнее, с многочисленными рогами на голове, напоминающими мне о мишуа.

— Серьезно? — спрашиваю я. — И это закон?

Он кивает.

— Нейтральная земля. Убей кого-нибудь здесь, и за тобой будут охотиться все существа в округе. — Рогатый человек наклоняет голову к Тагизу, и медленная улыбка расползается по его лицу. — Но это не значит, что ты не можешь последовать за ним в тихий прекс и сделать свою работу.

Я практически вижу, как Тагизу не терпится сразиться с вуальди. Хотя он и качает головой, на что рогатый мужчина издает низкий смешок.

Он прислонился к большому камню, наблюдая за происходящей вокруг нас торговлей. Ракиз осматривает комнату и тянется за спину, сжимая в кулаке подол моей рубашки и удостоверяясь, что я рядом.

— Араз, — говорит Рогатый Чувак, и уровень напряжения на торговом посту взлетает до небес. Несколько существ смотрят на нашу группу и решают, что у них есть дела где-то в другом месте, разбегаясь по прексам.

— Ты знаешь, кто я, — говорит Ракиз шелковым голосом. Рогатый Чувак снова смеется, и мне хочется взять его за руку, отвести и показать, что Ракиз только что сделал с последним существом, которое его разозлило.

— Знаю.

Тень улыбки остается на его губах, и я вздыхаю.

— Как насчет того, чтобы покончить с этим дерьмом? Чего ты хочешь? — спрашиваю я.

Взгляд Рогатого Чувака скользит по мне, изучающе. Это не сексуально, скорее он запоминает, как я выгляжу на будущее, но Ракиз напрягается еще больше.

Рогатый вдруг кивает, словно что-то решая, и встает на ноги. Его лицо становится серьезным, и он официально кланяется Ракизу.

— Недавно вы помогли моей знакомой, — говорит он. — Знакомой, которая слишком горда, чтобы принять помощь от знакомых.

Лицо Ракиза ничего не выражает, и Рогатый вздыхает, лицо его серьезно.

— Ты дал ей возможность вылечить ее больных детей. Впервые она сможет спать спокойно по ночам. Ей больше не придется прислушиваться к задыхающимся звукам своих малышей, пытающихся дышать, пока она молится всем богам, чтобы у нее была возможность и средства купить лекарства.

У меня отвисает челюсть. Выражение его лица… страстное с поволокой тоски. Этот мужчина глубоко заботится об этой женщине. Он хочет ее.

Лицо Рогатого Чувака снова становится непроницаемым.

— Вы можете задать мне один вопрос, — говорит он.

Ракиз открывает рот, и я локтем отпихиваю его в сторону, игнорируя его низкое рычание.

Я смотрю в глаза Рогатому.

— Что вы знаете о женщинах, похожих на меня, и о местах, где их видели на этой планете?

Рогатый Чувак улыбается мне и кивает с удовлетворением в глазах.

— Здесь была женщина. Она недолго поговорила с моей знакомой, но не задержалась. Она явно убегала от кого-то. Я поспрашивал вокруг, и некоторым запомнилась ее внешность, когда она путешествовала по прексам. Она выжила, — говорит он, и я облегченно выдыхаю. Что-то в том, как он кивает мне, подсказывает, что он помог обеспечить безопасность Айви.

Я открываю рот, но он поднимает руку и продолжает:

— Она вошла в прекс на востоке, недалеко от Малуфика, — говорит он, кивая, когда Ракиз встает рядом со мной. — Я вижу, ты это знаешь. В этом районе есть только один вход в прексы, так что будет не так уж трудно проследить ее шаги хотя бы до входа. После этого полагайтесь сами на себя.

Меня охватывает решимость, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как Ракиз обменивается взглядом с Хевексом.

— Ну и? — спрашиваю я.

— Я знаю, как вернуться в Малуфик, — говорит Хевекс. — Проблема в том, что у нас не так много времени до захода солнца. Но если мы подождем до завтра, то потеряем еще больше времени.

Я бросаю взгляд на Ракиза.

— Что ты думаешь?

Его лицо сурово, и я чувствую, что мне не понравится то, что он скажет, когда откроет рот. Я поднимаю руку, и меня накрывает паника.

— Погоди. Просто скажи мне вот что. Как бы ты поступил, если бы это можно было сделать сегодня?

Ракиз вздыхает.

— Пошел бы прямо в Малуфик. Поспрашивал, подкупил кого надо. Поискал бы информацию о других самках, так как, судя по всему, Айви здесь больше нет. Нашел бы безопасное место для сна, а утром отправился обратно через прексы.

— С мишуа все будет в порядке?

Он бросает на меня взгляд, и я почти смеюсь. Верно. Боевые кони. Или боевые мишуа. Неважно.

— С мишуа все будет в порядке. Наша безопасность под вопросом, — говорит он, но я вижу отблеск и жажду битвы в его глазах. Ракиз жаждет вызова. Мы удивительно хорошо подходим друг другу.

— Сможем ли мы остаться в живых?

Хевекс бросает взгляд на Ракиза, а затем встречается со мной взглядом.

— У меня есть знакомые в этом районе, которые могут оказать помощь. Вопрос, который вы должны задать, заключается в том, разумно ли нашему королю племени рисковать своей безопасностью.

Ракиз застывает в обиде, и я почти закатываю глаза. Отлично, Хевекс, возможно, он действительно хочет уйти, и это его коварный способ сделать так, чтобы это произошло. В любом случае, намек на то, что Ракиз не может справиться — плохой ход.

— Извините, что прерываю этот блестящий разговор, — говорит Рогатый Чувак, и я поворачиваюсь и хлопаю глазами, глядя на него. Честно говоря, я забыла, что он все еще тут. — Но к этому времени вуальди уже разнес слух, что в этом районе путешествуют трое браксийцев. Было бы разумно принять решение и уйти.

Ракиз смотрит на меня, и я стараюсь удержаться от мольбы. Если он действительно уверен, что мы все умрем сегодня, я приму это, и мы вернемся завтра. Если нас убьют до того, как мы доберемся до остальных женщин, от нас не будет никакой пользы.

— Инекса все еще в Малуфике, Хевекс? — спрашивает он, пристально глядя на меня.

Тагиз откашливается, переминаясь с ноги на ногу. Я смотрю на него, он отводит взгляд и кивает. Кто бы ни был этот человек по имени Инекса, упоминание о нем заставили Тагиза нервничать.

На щеке Ракиза дергается мускул.

— Пошли. Прямо сейчас.

Глава 11

НЕВАДА

Парни напряжены, пока мы путешествуем по прексам, и никто не говорит. Тагиз, похоже, лучше всех ориентируется в этом месте, и он берет на себя инициативу, как только мы покидаем торговый пост.

Замкнутое пространство и темнота добивают меня. В какой-то момент я слышу шепот, и мой разум переводит его на арабский. И вот я будто снова нахожусь в Багдаде, гадая, увижу ли когда-нибудь небо, вдохну ли свежий воздух, почувствую ли снова солнце на своей коже.

Ракиз, кажется, чувствует мое напряжение и в какой-то момент наклоняется ближе, целуя меня в висок. Мне удается не дать своему сердцу растаять, но я на грани.

Тагиз в какой-то момент принюхивается.

— Вуальди, — рычит он.

У нас нет времени на очередную драку, и огромное тело Тагиза вибрирует от напряжения, когда он жестом указывает на прекс, который немного отклонит нас от запланированного маршрута.

Наконец-то мы приближаемся к выходу. Мне кажется, что я слегка ослепла, но первое дуновение свежего воздуха приносит желанное облегчение, и мои плечи расслабляются, когда прекс постепенно наполняется светом, и мы приближаемся к другой лестнице.

Тагиз останавливается на полпути, его голова слегка высовывается наружу, когда он осматривается вокруг. Он кивает, и Ракиз поднимается за ним, жестом приглашая меня следовать за ним. Я не удивляюсь, когда сильные руки Ракиза хватают меня и тянут вверх, как только я оказываюсь на лестнице.

Мы в другом лесу, но сквозь деревья я вижу небольшие строения.

Здания.

Я хмурюсь. Я думала, что все здесь живут в кради или похожих палатках или шатрах.

Я озвучиваю свою мысль, и улыбка преображает лицо Хевекса.

— Наше племя кочевое, — говорит он, — но это не значит, что все на этой планете живут одинаково. Даже племя Дексара возвращается в их королевство на время холодного сезона.

Вау.

Здания крошечные и приземистые, практически разваливающиеся. Я видела трущобы, которые выглядели более гостеприимными, а с воинами, настолько напряженными от постоянной опасности, легко понять, почему этот район в основном избегают.

Мы не задерживаемся, и я греюсь на свежем воздухе, наслаждаясь слабым послеполуденным солнцем на моем лице, пока мы следуем за Тагизом. Ракиз, кажется, напрягается по мере того, как мы приближаемся к зданиям, и я изучаю его лицо, когда он смотрит на меня.

Он открывает рот, как будто хочет что-то сказать, но тут же закрывает его, хмуро глядя вдаль. Что бы с ним ни происходило, придется подождать, потому что Тагиз идет быстрым шагом. Мы остаемся под прикрытием деревьев, даже когда приближаемся к зданиям, двигаясь позади них, пока Тагиз, кажется, не находит тот, который нужно.

— Серьезно, — бормочу я Ракизу. — В чем дело?

Он просто качает головой, и Тагиз смотрит на нас.

— Подождите здесь, — говорит он и бежит к крошечному домику. Он стучит в дверь, и я не вижу, кто ее открывает, но у них происходит короткий разговор, прежде чем незнакомец шире приоткрывает дверь, попадая в поле зрения.

Я резко вдыхаю. Женщина-браксианка, и один взгляд на лицо Ракиза говорит мне, что он хорошо ее знает.

Она бросает взгляд на деревья, где мы ждем, а затем кивает Тагизу, ее лицо становится жестким. Он ведет ее к нам, и только идиот не заметит предупреждающих сигналов, когда она смотрит на Ракиза.

Этих двоих что-то связывает.

— Инекса, — говорит Ракиз, и она кивает, не сводя глаз с его лица. Как будто она умирает от жажды, а он протягивает ей бурдюк.

— Давно не виделись, — тихо говорит она.

Очевидно, что у этой женщины была тяжелая жизнь. Она красивая, с темными волосами, которые хотя и не блестят, но густые и длинные. Она худее, чем любая браксианка, которую я когда-либо видела, но если она живет здесь одна, это может быть из-за недоедания.

Ее темно-карие глаза сияют, и хотя морщинка между бровями говорит о боли, я предполагаю, что она была бы великолепна, если бы улыбнулась.

Кто она для Ракиза?

— Да, — говорит Ракиз, и я заставляю себя сосредоточиться на настоящем.

Она улыбается ему, и я оказываюсь права. Улыбка преображает ее. Затем она поворачивается ко мне, ее взгляд с любопытством изучает меня.

— Нам нужна твоя помощь, — тихо говорит Тагиз, и Инекса бросает на него быстрый взгляд, прежде чем снова обратить внимание на Ракиза.

Я знаю этот взгляд. И напряжение Ракиза внезапно обретает гораздо больше смысла. Эти двое были любовниками. Не знаю, почему она не является членом племени, но, судя по ее глазам, Инекса все еще считает Ракиза своим.

«Спасибо за предупреждение, Ракиз».

— Ты знаешь, что я помогу тебе всем, чем смогу, — говорит Инекса низким голосом, и Ракиз кивает, мускул на его челюсти пульсирует, когда он смотрит на меня.

О да, мы поговорим об этой маленькой ситуации. Мой воин и я.

Хевекс делает шаг вперед и объясняет, что нам нужно.

Инекса кивает.

— Да, я слышала об этих женщинах. Одна из них сбежала, и стая вуальди ходила от двери к двери, обыскивая наши дома. — Инекса смотрит на меня так, будто это я виновата в этом, и я едва удерживаюсь, чтобы не закатить глаза.

Я открываю рот, чтобы задать ей вопрос, но захлопываю его, когда Тагиз смотрит на меня. Да, я определенно должна оставить эту прерогативу Ракизу.

Ракиз улыбается Инексе, но улыбка не доходит до его глаз.

— Мне жаль слышать о твоих неприятностях, — говорит он. — Что ты можешь сказать о том, где мы можем найти этих женщин?

Глаза Инексы расширяются.

— Ходят слухи, что их держат неподалеку, пока не продадут. Несколько месяцев назад в этот район прибыла новая стая вуальди, и они захватили несколько домов в восточной части деревни. Они выгнали хозяев из их домов.

Чем больше я узнаю об этих вуальди, тем больше убеждаюсь, что они должны умереть. К сожалению, нас недостаточно, чтобы справиться с гигантской стаей вуальди и одновременно спасти других женщин. Этой миссии придется полагаться на скрытность.

— Ты можешь указать нам дорогу к этому месту? — спрашивает Ракиз, и Инекса кивает.

— После наступления темноты здесь слишком опасно, — говорит она. — Что ты задумал?

Ракиз и Тагиз переглядываются, и у меня такое чувство, что они молча обсуждают, можно ли доверять Инексе.

— Мы найдем это место, а завтра вернемся через прекс.

Инекса тут же качает головой.

— Если тебе удастся украсть женщин, вуальди перевернут весь лес в поисках их. Они ожидают, что вы будете рядом с прексами, и их больше, чем вы можете себе представить.

Ракиз скрипит зубами.

— Что ты предлагаешь? — спрашиваю я, не желая больше молчать.

Инекса смотрит на меня.

— Ты можешь остаться со мной, — говорит она. — Мой дом скромный, но после того, как сбежала первая женщина, вуальди и не подумают, что кто-то из нас посмеет от них кого-то спрятать.

Ее глаза внезапно становятся затравленными, и я поглаживаю свой меч, представляя, как вуальди удалось внушить это чувство страха.

Они монстры, которые охотятся на слабых. А тем, кто охотится на слабых, следует преподать урок, который они никогда не забудут.

Я почти дрожу от предвкушения, представляя, как сожгу их логово дотла и заставлю их заплатить. Хевекс толкает меня локтем, и я моргаю, заставляя себя снова сосредоточиться.

— Мы согласны, — говорит Хевекс, и я киваю. Инекса возвращается к себе домой, а мы крадемся через лес, пока не оказываемся рядом с базой вуальди. Судя по выражению лиц воинов, запаха достаточно, чтобы убедиться, что вуальди близко и мы находимся в нужном месте.

Мы присаживаемся на корточки и наблюдаем. Вуальди захватили несколько домов и, вероятно, снесли стены, чтобы превратить их в более крупное логово. Вуальди приходят и уходят, но никаких признаков человеческих женщин. В какой-то момент появляется большой мохнатый самец, шагающий в логово. Он ниже ростом, чем воины, но в два раза шире, а когти у него такие длинные, что я сглатываю.

Вуальди пропускают его, и через несколько минут раздается его рев.

— Где та, с огненными волосами? Я же сказал, что хочу ее.

Что бы ни говорили вуальди, это очевидно, не радует существо, потому что он снова рычит, выходя из логова. Любой из вуальди, достаточно глупы, пытаясь преградить ему путь, о чем несомненно пожалеют, и он поднимает одного из них, бросая его в сторону леса. Вуальди врезается в дерево, его шея с треском ломается.

Следующий вуальди выпотрошен когтями самца, еще один, очевидно, идиот, потому что он осмеливается вытащить оружие.

Он оказывается убит в мгновение ока, а затем мохнатый самец шагает обратно через деревню.

Ну, черт.

Вуальди выбегают из логова, глядя на своих павших членов стаи. Один из них, очевидно, лидер, потому что остальные быстро убираются с его пути, когда он выходит, забирая тела.

На его глазу повязка, и его лицо становится темно-желтым, когда оно искажается от ярости.

— Почему эту огненно-волосую шлюху до сих пор не нашли? — кричит он, но все вуальди молчат.

Это, кажется, еще больше разозлило его.

— Что ты здесь делаешь? Почему ты не ищешь эту сучку? Она вырвала мой гребаный глаз!

Моя улыбка настолько широкая, что щеки начинают болеть, и Хевекс посылает мне взгляд.

— Человеческие женщины, — бормочет он. — Также агрессивны, как и прекрасны.

Один из вуальди делает шаг вперед.

— Мы… мы охотимся за ней, милорд.

Вожак отскакивает тело назад и пинает его ногами, и меня чуть не стошнило, когда внутренности вывалились на землю.

— Довольно, — говорит он. — Я устал от того, что здесь ошиваются так много членов стаи. Нет никакой необходимости, чтобы так много самцов охраняло одну самку. Я хочу, чтобы сегодня еще шестеро присоединились к охоте.

— Но, милорд…

— Не. Указывай. Мне.

Вожак поворачивается и заходит внутрь, оставляя других вуальди собирать тела.

Я поворачиваюсь к Ракизу, и он жестом приказывает нам отступить подальше под прикрытие деревьев.

— Ты это слышал? — шепчу я. — Здесь осталась только одна женщина.

Ракиз кивает.

— Мы подождем, пока охотники уйдут. Это еще на шесть вуальди упростит нашу задачу.

Я выдыхаю, заставляя себя отогнать беспокойство о двух других женщинах.

— Нам нужна приманка. Что-то, что заставит вуальди покинуть логово.

Хевекс ухмыляется мне, а Ракиз хмурится.

— Не говори так.

— Я очевидный выбор, — продолжаю я, игнорируя его. — Я могу одолжить платье у Инексы и притвориться беспомощной женщиной, которая пришла, чтобы найти свою пропавшую подругу. Вы, парни, заходите с заднего хода и находите тех, кто остался, а потом мы убираемся отсюда.

Ладно, в этом плане есть несколько пробелов.

Брови Ракиза опускаются еще ниже, и он открывает рот, даже когда Тагиз отрицательно качает головой.

— А как ты собираешься сбежать от всех этих вуальди?

Я изучаю логово. Чем больше я смотрю на него, тем отчетливее вижу признаки того, что они снесли стены. Но что-то подсказывает мне, что прежде, чем это сделать, они не проконсультировались с теми, кто тут на Агроне отвечает за архитектуру.

— Это логово не выглядит таким уж стабильным. Похоже, не займет много времени, чтобы все рухнуло.

Ракиз смотрит на меня, но оборачивается, и мы все смотрим на здания.

— Если бы только у нас была взрывчатка, — бормочу я, и Хевекс наклоняет голову.

— Взрывчатка. — Он повторяет это слово по-английски, и я понимаю, что перевода нет.

— Да, — объясняю я, что это такое, и Тагиз прислоняется к дереву, встречаясь взглядом с Хевексом.

— Возможно, мы сможем найти нечто подобное, — говорит он.

— Что? Правда?

Ракиз все еще явно в плохом настроении, но он протягивает руку и притягивает меня к себе.

— Мне нравится ход твоих мыслей, за исключением той части, где ты используешь себя в качестве приманки. Этого никогда не случится, пока я еще дышу.

Я закатываю глаза.

— Я — очевидный выбор.

Он игнорирует меня, но знает, что я права.

Глава 12

РАКИЗ

Сказать, что я недоволен этим планом, было бы преуменьшением.

При мысли о том, чтобы подвергнуть Неваду опасности… мне хочется перекинуть ее через плечо и потащить обратно в лагерь.

Я бросаю взгляд на Тагиза и Хевекса. Мы углубились в лес, пока они ищут стручки деревьев трелга. Их трудно найти, но они растут скоплениями, так что, если мы сможем найти такое, у нас будет более чем достаточно для наших нужд.

— Я все еще не понимаю, что мы делаем, — говорит Невада.

— Увидишь.

Она была тихой с тех пор, как познакомилась с Инексой. Я хочу объяснить ей, кто такая Инекса и почему она живет здесь, а не в моем лагере, где ей следовало бы жить со своей парой. Но сейчас не время.

Невада решила оставить этот разговор на потом; однако я не тешу себя надеждой, что она забудет об этом.

Сейчас она расхаживает взад-вперед, пока Тагиз и Хевекс осматривают большое дерево. В отличие от деревьев в Сейнекском лесу, деревья здесь с темно-синей корой с большими зелеными листьями.

Тагиз подпрыгивает и подтягивается, чтобы залезть на ветку, прежде чем взобраться на вершину дерева.

— Господи, — говорит Невада. — Он карабкается, как обезьяна.

Мне не нравится, что она оценивающе смотрит на других самцов, и я притягиваю ее ближе. Я прижимаюсь поцелуем к ее подбородку, и она улыбается мне, хотя улыбка не достигает ее глаз.

Через несколько секунд Тагиз снова оказывается на земле, сжимая в руке ветку, покрытую стручками.

Хевекс издает низкий возглас, его глаза победно сверкают, а Невада смеется.

— А как они работают?

— Нам нужен огонь, — говорит Тагиз. — Как только эти капсулы воспламенятся, они причинят описанный тобой ущерб.

— Взрыв, — говорит Невада взволнованным голосом. — Отлично.

Мы возвращаемся в маленький домик Инексы, и по тому, как она избегает моего взгляда, я понимаю, что она стыдится того, что мы здесь. И все же она открыла нам дверь, чтобы мы были в безопасности. Я не забуду этого и клянусь еще раз попытаться убедить ее вернуться в лагерь вместе с нами.

Я объясняю наш план Инексе, и ее глаза расширяются, когда она смотрит на Неваду.

— Это очень опасно, — говорит она, а Невада пожимает плечами.

— Как я уже объясняла Ракизу, они не будут меня убивать. Им нужно больше человеческих самок, чтобы продать, особенно если учесть, что сейчас двоих они уже потеряли. Я пробуду с ними всего лишь мгновение, пока отвлеку их, а потом они будут слишком заняты, пытаясь не умереть, чтобы беспокоиться обо мне.

Я скриплю зубами, и взгляд Инексы падает на мое лицо. Она бросает на меня понимающий взгляд, и на мгновение ее лицо искажает боль. Я не прикасался к Неваде в ее присутствии, почти не смотрел на нее и не разговаривал с ней, но каким-то образом Инекса точно знает, что я к ней чувствую.

— У тебя случайно нет платья, которое я могла бы одолжить? — спрашивает Невада, и Инекса осматривает ее фигуру.

— Оно будет слишком большим.

— Я знаю. Но они не будут обращать на меня особого внимания, и мне просто нужно быть менее похожим на себя… более… беспомощной.

Невада, кажется, понимает, что она только что сказала, потому что румянец поднимается по ее щекам.

— Я не имела в виду…

— Я знаю, — безмятежно улыбается Инекса, и Невада пожимает плечами. Взгляд Инексы скользит по телу Невады, перемещаясь от кожаных штанов к жилету и задерживаясь на золотой ленте, обвивающей ее предплечье. Инекса бросает на меня взгляд, а затем быстро отводит глаза и уходит в свою маленькую спальню. Она возвращается с голубым платьем, и Невада неловко улыбается ей, прежде чем натянуть его поверх одежды.

Платье волочится по земле, и оно определенно слишком велико. Инекса помогает ей затянуть завязки на спине, чтобы платье не спало.

— Ну, — говорит Невада, — что скажешь?

Хевекс фыркает.

— Ты похожа на мишуа в браксийской одежде, — говорит он.

Невада хмурится, но закусывает губу от сдерживаемого смеха. Я посылаю Хевексу взгляд, и Невада с вызовом поднимает бровь, встречаясь со мной взглядом.

— Ты прекрасно выглядишь, карья, — говорю я.

Она улыбается мне, ее глаза приглашают меня разделить шутку, и на мгновение весь остальной мир исчезает, когда я смотрю на свою воительницу.

Инекса отступает, ее глаза внезапно становятся пустыми, и я почти ругаюсь. Я не пытаюсь причинить ей боль и посылаю ей извиняющийся взгляд, когда Невада, прищурившись, смотрит на меня.

— Ладно, — наконец говорит Невада, нарушая неловкое молчание. — Давайте покончим с этим.

Мы возвращаемся через лес к логову вуальди. Они убрали тела, и группа самцов стоит снаружи, ожидая отбытия.

— Приведите мне огненно-волосую женщину, — говорит вожак. — Если вы потерпите неудачу, я заставлю вас пожалеть, что вы вообще родились.

— Неплохая угроза, — бормочет Невада рядом со мной. — Это имело бы немного больше веса, если бы «огненно-волосая женщина» не была причиной того, что он носит на глазу повязку.

Тагиз ухмыляется рядом со мной, и мы смотрим, как уходят вуальди. Они проходят через деревню, скорее всего направляясь к прексам. Как только они уходят, мы прячемся за большим кустом.

Я скриплю зубами, и Невада протягивает руку, поглаживая мою челюсть.

— Все будет хорошо, — тихо говорит она. — Обещаю.

— Ты не можешь этого обещать, — мой голос хриплый, и Тагиз с Хевексом отворачиваются, давая нам призрачную иллюзию уединения.

— Я верю, что вы прикроете меня. Это хороший план, Ракиз.

Я не согласен. Любой план, который подвергает опасности мою упрямую самку, не является хорошим планом. Но в одном она права — это единственный разумный план. Если браксианский воин приблизится к логову вуальди, они немедленно перейдут в режим обороны. Человеческая самка будет заперта и немедленно окружена так, что к ней будет невозможно подобраться.

В Неваде же вуальди не увидят угрозы, на что она и рассчитывает. Ее присутствие создаст достаточно отвлекающий маневр, чтобы мы могли спасти другую самку и заставить этих вуальди заплатить за свои действия.

Но мне это не обязательно должно нравиться.

Невада протягивает мне свой меч. У нее в сапогах спрятаны ножи, но она ни в коем случае не может рисковать показаться, появившись с оружием.

— Присмотри за ним, — говорит она. — Я хочу получить его обратно.

Я притягиваю ее к себе, глотая ее вздох, пока остервенело сминаю ее губы. У нас мало времени, но мне нужно почувствовать ее мягкие губы своими, прежде чем я позволю ей рискнуть своей безопасностью.

Она поднимает руку, гладит мое лицо, и я чувствую, как напряжение покидает мое тело. Я верю, что Невада может защитить себя, и я верю в своих воинов. И если вуальди повредят хоть один волосок на голове моей самки, я заставлю их пожалеть, что они вообще родились.

Глаза Невады блестят, когда она отступает.

— Помоги мне, Джек, — шепчет она, глядя в небо.

Затем, бросив на нас один-единственный взгляд, она уходит, двигаясь обратно через лес, чтобы выйти к вуальди со стороны деревни.

Хевекс и Тагиз исчезают, и я сжимаю челюсти так, что мне кажется, вот-вот хрустнут зубы. Я не могу присоединиться к Неваде, пока она не выманит большую часть вуальди из их логова. Но я подхожу достаточно близко, чтобы, если они попытаются навредить ей, я мог оказаться рядом с ней в течение нескольких минут.

У выхода стоят двое вуальди, и голос одного из них взволнован, когда он внезапно поворачивает голову, зовя тех, кто внутри. Появляется Невада, и я сжимаю руки в кулаки, заставляя себя позволить ей сыграть свою роль.

У нее на лице кровь и грязь, и я хмурюсь, когда понимаю, что она, очевидно, порезалась где-то, чтобы казаться более уязвимой. В ее волосах застряли веточки и грязь, а из неглубокой раны на шее сочится кровь.

О, мы поговорим о этом, моя воительница и я.

Она идет, прихрамывая, и замирает, когда перед ней встают вуальди.

— Человеческая самка, — говорит один из них потрясенным голосом.

— Пожалуйста, — говорит Невада дрожащим голосом. — Мне нужно поговорить с тем, кто здесь главный.

Появляются еще вуальди с ухмылками на лицах, и Невада, дрожа, делает шаг назад. От необходимости сдерживать себя, мои ногти с силой впиваются в ладони от чего на них выступает кровь.

Появляется вожак, расталкивая вуальди с дороги, пока его взгляд не натыкается на Неваду. Медленная улыбка расплывается по его лицу, и она наклоняет голову. Любой, кто не знает Неваду, предположил бы, что она напугана, но я видел этот холодный, хитрый взгляд каждый раз, когда она оценивала врага.

— Самка, — говорит вуальди, — зачем ты пришла сюда?

Невада заметно сглатывает, вытягивая руки и привлекая внимание к тому факту, что она безоружна.

— Я пришла за своими друзьями, — говорит она. — Я знаю, что они здесь.

Вожак издает смешок, и остальные вуальди вторят ему. Еще больше вуальди появляется из логова, явно любопытствуя, что же здесь происходит такого забавного.

— Ты поступила глупо, придя сюда, — говорит вожак. — Но я выиграю от твоей глупости. Ты можешь увидеть своих друзей. На самом деле у тебя будет больше времени с ними, чем ты могла себе представить, прежде чем я продам тебя тому, кто больше заплатит.

Невада отступает на шаг, мотая головой из стороны в сторону. Вожак ухмыляется, подходит ближе, а я оборачиваюсь на шорох в деревьях неподалеку.

Позади меня появляется Тагиз, крепко сжимая в объятиях человеческую самку. Ее лицо бледное, и, похоже, ей трудно дышать. Он ставит ее на землю и прислоняет к дереву, прежде чем приблизиться ко мне.

А теперь остается ждать.

Из логова выбегает вуальди, желтый цвет отливает от его лица, когда он проталкивается вперед.

— Милорд…

— Не сейчас.

— Но, милорд…

Вожак не обращает на него внимания, и Невада улыбается.

— Хорошая повязка на глазу, — говорит она. — Ты выглядишь как вылупок капитана Крюка и желтушной лягушки.

Вуальди делает шаг вперед, его улыбка исчезает, когда он скалится на Неваду. Что бы она сейчас ни сказала, очевидно, что это оскорбление, и вуальди подозрительно прищуривается.

— Милорд…

— Что же случилось? — спрашивает она, перекрикивая бледного вуальди, который теперь дрожит, пытаясь привлечь внимание своего вожака. — Кто лишил тебя глаза? О, верно… Это была моя подруга, не так ли? Скажи, тебе было больно, когда тебя уродовала женщина? Упс… как неловко.

— Я возьму твой глаз в качестве платы, — шипит вуальди, подходя ближе, и Невада улыбается ему.

— Милорд! Человеческая самка — она исчезла!

У вожака отвисает челюсть, и он рычит на довольную ухмылку Невады.

— Хватайте ее, — приказывает он двум вуальди стоящим ближе к Неваде, а затем направляется обратно в логово. Большинство вуальди следуют за мной, и я, наконец, выдвигаюсь вперед, мое тело дрожит от желания пролить кровь.

— О, привет, детка, — говорит Невада, когда я подхожу к ней и протягиваю ее меч. — А я все гадала, когда же ты появишься.

Ее тон слегка поддразнивает, и это успокаивает что-то внутри меня.

Вуальди нападают, и я обезглавливаю двоих из них одним ударом. Невада отскакивает в сторону, быстро, как молния, уворачиваясь от вуальди, который все еще пытается взять ее живьем. Она бьет его коленом по яйцам, когда он сгибается от удара, ее меч скользит в его грудь, и я избавлюсь от всех, кто решился приблизиться.

БАХ!

Крыша логова взрывается, огонь проносится по всему зданию, и я оттаскиваю Неваду, когда взгляд последнего вуальди мечется между нами и зданием, и он бежит в лес, где его поджидает Тагиз.

— Вы ведь вытащили ее, правда? — спрашивает Невада, и я киваю, таща ее обратно в лес. Я не знаю, сколько выжило вуальди, но нам нужно исчезнуть. Немедленно.

— Это было весело, — бормочет Невада, и я чувствую, как уголки моих губ ползут вверх.

— Сумасшедшая самка, — говорю я, и она улыбается мне.

НЕВАДА

Зои привалилась к дереву, и мой триумф тут же сменился беспокойством, когда я присела рядом с ней. Она открывает глаза и слегка улыбается мне.

— Невада, верно?

Я киваю.

— Ты в порядке?

— Я знала, что кто-нибудь придет за мной, — шепчет она, игнорируя мой вопрос. Затем все ее тело сотрясается, когда она заходится кашлем, стонет от боли, пытаясь отдышаться.

Она вся в грязи, волосы спутаны. Одна ее рука прижимается к боку, и я перевожу взгляд на Тагиза, когда он присаживается рядом со мной.

— Зои пнул в ребра один из пришельцев, который купил нас, — говорю я ему. — Думаю, они не очень-то зажили.

Его лицо мрачно, и он наклоняется ближе к Зои, которая изучает его усталыми глазами. Ее дыхание поверхностное, а лицо такое бледное, что кажется серым. Я прикладываю тыльную сторону ладони к ее лбу и чертыхаюсь.

Она вся горит.

— Ты больна, — говорю я, констатируя очевидное.

— Я медсестра, — говорит она. — Тот первый пришелец сломал мне ребра. Теперь я почти уверена, что у меня воспаление легких. Полагаю, у вас нет с собой антибиотиков?

Она снова кашляет, и дикий взгляд Тагиза встречаются с моим.

— Об антибиотиках здесь даже и не слышали, — говорю я, и она слабо улыбается.

— Я так и думала, — бормочет она. — Эй, по крайней мере, я сейчас снаружи. Я была уверена, что умру в этой дыре.

Тагиз издает низкое рычание.

— Ты не умрешь, самка.

Я чуть не сказала ему, чтобы он не давал обещаний, которые не может сдержать. Пневмония — это серьезно. Я встаю на ноги и иду туда, где тихо разговаривают Ракиз и Хевекс.

— Если мы не доставим ее к целителю, она умрет, — говорю я, и мой голос срывается на последнем слове. Ракиз тянется ко мне, и я отступаю. У меня нет времени на истерику.

— Что с ней случилось? — спрашивает он.

— Сломанное ребро, постоянные перемещения, плохое питание и отсутствие лекарств. Она больна, как собака.

Ракиз кивает и жестикулирует Тагизу, который наклоняется, осторожно поднимая Зои, и ее лицо напрягается от боли.

— Прости, самочка, — бормочет он, и она кивает, положив голову ему на грудь.

— Пошли, — говорит Ракиз, и мы возвращаемся к дому Инексы. Как бы мне ни хотелось вернуться в лагерь, чтобы Зои могла попасть к целителю, уже темнеет, и мы не можем рисковать, путешествуя по прексам ночью. Зои нужно нести, а это значит, что у Тагиза руки не будут свободны.

Мы будем легкой добычей для тех, кто нас ищет.

Лицо Инексы бледнеет, когда она открывает дверь, но, когда она осматривает тело Ракиза и находит его невредимым, на ее лице читается явное облегчение. Мы входим, и я снимаю длинное, тяжелое платье, чувствуя себя так, словно с моих плеч свалилась тяжелая ноша.

Нам все еще нужно найти Айви, Бет и Чарли, но, по крайней мере, мы спасли Зои от этих придурков вуальди. От ярости у меня трясутся руки, когда Тагиз осторожно укладывает ее рядом с крошечным окошком. Они чуть не убили ее.

Я присаживаюсь рядом с ней, недовольно морщась от ее поверхностного дыхания.

— Как ты, девочка?

Она моргает, глядя на меня, и на ее губах появляется намек на улыбку.

— Замечательно.

Воины кучкуются, вероятно, составляя запасные планы для своих запасных планов, а Инекса подходит ближе с маленьким ведерком в руке.

Она ставит его и протягивает мне кусок материи, и я благодарно улыбаюсь ей. Зои издает стон, когда я, смочив ткань, вытираю ей лицо.

— Боже, как же хорошо, — говорит она. — Должно быть, я воняю.

— Видела бы ты меня до того, как я наконец искупалась в лагере, — говорю я. — Это было весьма отвратительное зрелище.

Ракиз подходит ближе и кивает.

— Она права, — говорит он. — Мне чуть не пришлось вышвырнуть ее из моего ташива.

Зои улыбается ему, и я вижу намек на женщину, которой она была на Земле.

— Что ты можешь мне рассказать? — бормочу я, хмурясь, глядя на ее рваную пижаму. После того, как с ней обошлись вуальди, не понимаю, почему я шокирована тем, что ей не дали сменную одежду, но меня это бесит.

Надеюсь, они мучились, когда умирали.

— Мы договорились, — тихо шепчет она. Инекса предлагает ей воды, и она со вздохом отпивает. — Айви, Бет и я. Если бы у кого-то из нас появился шанс сбежать, мы бы это сделали. Никто из нас не хотел оставлять остальных, но мы знали, что это наш единственный шанс.

— Они собирались продать нас на невольничьем рынке и сошли с ума, когда узнали, что он уничтожен. Бет удалось убедить их, что она немощная и немного слабоумная. У нее появился шанс, и она сбежала.

Зои смаргивает слезы, и я беру ее за руку. Не представляю, каково было им обоим. Наверное, Бет убивало то, что она ушла, но, если бы она осталась, лучше бы не было.

— Она так и не вернулась, — говорит Зои, сдавленно всхлипывая. — Я знаю, что она вернулась бы, если бы могла. Она не хотела уходить, но Айви заставила ее. С Бет что-то случилось. Что-то ужасное.

Дерьмо.

Я смотрю на Ракиза, и его лицо становится жестким.

— А Айви? — спрашиваю я.

— После исчезновения Бет мы расстались. Не знаю, куда ее забрали, но она здорово сопротивлялась.

— Она освободилась, — говорю я. — В последний раз ее видели убегающей через прексы — подземные туннели. Где бы она ни была, мы ее найдем. И Бет тоже.

Зои кивает, но вся энергия, которая у нее была, кажется, оставила ее. Ее глаза закрываются, но Тагиз опускается на колени рядом с нами.

— Ты должна поесть, самочка, — говорит он ей. — Тебе понадобятся силы.

Она изучает его лицо, а затем, наконец, кивает, беря сушеное мясо, которое он протягивает ей. Она грызет его, но я вижу, что у нее нет аппетита.

Ракиз поднимает меня на ноги и отводит в сторону.

— Нам нужно как можно скорее вернуться в лагерь, — говорю я, и он кивает.

— Если бы я думал, что мы сможем сделать это сегодня, мы бы пошли. Но риск слишком велик.

— Я знаю.

Он предлагает мне немного сушеного мяса, хмурясь, когда я не беру его. Я тоже не голодна, но знаю, что нам важно поддерживать силы.

Инекса находит несколько одеял, и мы с Ракизом ложимся на землю. В какой-то момент откуда-то по деревне раздаются крики, и напряжение накаляется.

Инекса выглядывает в окно.

— Если кто-то из вуальди остались в живых, они будут охотиться за вами, — бормочет она.

— Если они приблизятся, мы уйдем, даже несмотря на риск, — говорит Ракиз рядом со мной. Я уговариваю Зои выпить еще воды, а затем сворачиваюсь калачиком, когда Ракиз прижимается ближе, обнимая меня.

Инекса рассеянно кивает, все еще глядя в окно. Затем она бросает последний взгляд на Ракиза и уходит в свою спальню, закрыв за собой дверь.

Сегодня мы дежурим по очереди. Первым идет Хевекс, за ним Ракиз, потом Тагиз, а потом я.

В данный момент Хевекс патрулирует в лесу, наблюдая за домом и окрестностями.

— Ты собираешься рассказать мне, что происходит между тобой и Инексой? — наконец спрашиваю я, и Ракиз качает головой.

Он притягивает меня к себе еще ближе.

— Завтра, — говорит он, и я вздыхаю, но кладу голову ему на грудь и закрываю глаза.

Глава 13

РАКИЗ

Мои глаза распахиваются, и я тянусь за ножом, когда Невада кричит во сне. Я осматриваюсь по сторонам, а она издает звук, который я больше никогда не хочу слышать. Звук, полный печали и страдания. Если бы у агонии и был звук, то это был бы стон, вырвавшийся из горла Невады.

Хевекс сидит, завернувшись в одеяло, вероятно, не в силах уснуть. Тагиз дежурит снаружи, и благодаря настойчивости Невады она должна будет сменить его. Она еще не знает, но я буду дежурить вместе с ней.

Хевекс с жалостью смотрит на Неваду. Я рад, что сейчас она не видит его лица, потому что, скорее всего, она потянулась бы за мечом.

У упрямой самки есть гордыня.

Хевекс, кажется, понимает это, потому что он плотнее закутывается в одеяло и выходит на улицу, давая нам уединение.

Невада давится рыданиями, и я больше не могу этого выносить. Я наклоняюсь и целую ее губы, чувствуя, как она напрягается, просыпаясь подо мной.

Я провожу рукой по ее лицу, мокрому от слез, и отстраняюсь, когда Невада отбрасывает мою руку и садится.

— Я плакала, — говорит она ровным голосом. — Я кричала?

Ее взгляд скользит туда, где спал Хевекс, и задерживается на неподвижной фигуре Зои, прежде чем ее глаза с подозрительным прищуром останавливаются на мне.

Я не буду лгать. Я киваю, и ее взгляд становится пустым, который она переводит на стену.

— Я знала, что у меня будут кошмары. В тот момент, когда я увидела дыру в земле у входа в прексы, я знала, — бормочет она, качая головой. — Самые неожиданные вещи возвращают все обратно.

— Поговори со мной, — говорю я тоном, опасно близким к мольбе.

Она вздыхает, качает головой, и я беру ее за руку.

— Пожалуйста.

Невада пожимает плечами и снова вздыхает, встретившись со мной взглядом.

— Знаешь, странно, что делает мозг, когда тебя держат в плену. Порой ты уверен, что вернешься домой. Порой тебе кажется, что умрешь там, далеко от дома и в окружении врагов. В этом была какая-то ирония. Девочка, которая постоянно убегала из школы, потому что у нее были проблемы с законом, была вынуждена полагаться на своих похитителей во всем — от того, чтобы получить еду, до того, чтобы пойти в туалет. Я либо часами лежала, свернувшись калачиком, либо ожесточенно пыталась противостоять охранникам. Глупо, я знаю.

Я наклоняюсь и трусь носом о ее нос, вызывая крошечную улыбку на ее губах, хотя она не достигает ее глаз.

— Как ни странно, меня это не удивляет.

Мысль об этой маленькой самке, запертой в ловушку вдали от дома и окруженной теми, кто хочет ее убить, теми, кто пытал ее и из-за кого ее глаза перестают лучиться… от этого мне хочется взреветь.

Я провожу пальцем по ее лицу, невероятно радуясь, что она освободилась.

— Однажды ты сказала мне, что ты воин. Я тебе не поверил, — говорю я. — Прости.

Она пожимает плечами.

— Теперь, когда я пробыла на этой планете достаточное время, я понимаю, почему тебе трудно в это поверить. Здешние женщины не сражаются. И одеваются они не так, как я. Понятное дело, что ты был шокирован.

— И все же мне не следовало сомневаться в тебе. Ты храбрая самка. Я горжусь тобой, даже когда то, что ты делаешь, заставляет мои внутренности переворачиваться.

Она улыбается мне, а затем поднимается на ноги.

— Я не собираюсь снова ложиться спать. С тем же успехом я могла бы сменить Тагиза. Тебе надо немного поспать, пока не пришла твоя очередь.

Я вздыхаю, глядя, как она уходит, жалея, что не могу стереть воспоминания, которые заставляют ее плакать.

НЕВАДА

Тагиз настаивает на том, чтобы остаться на вахте, и даже мой самый мрачный взгляд не может переубедить его.

— Я не смогу уснуть, — говорит он.

— Я тоже.

— А я смогу, — голос Хевекса заставляет меня подпрыгнуть, и его низкий смех настигает нас, когда он возвращается обратно в дом.

Я хмурюсь и оставляю Тагиза на его посту, не уходя далеко от дома, но и не приближаясь слишком близко, чтобы меня не заметил кто-либо проходящий поблизости. Я сижу около часа, пытаясь избавиться от кошмара, а потом настороженно прищуриваюсь, когда появляется Инекса.

Она смотрит прямо на куст, за которым я прячусь, и я хмурюсь.

— Что меня выдало? — спрашиваю я, и она смущенно смотрит на меня. — Ты знала, что я здесь.

— О. Лунный свет блеснул на одном из твоих ножей.

Я удивленно поднимаю бровь, находясь под впечатлением. В руке у меня зажат нож, и я кладу его на землю.

— Здешние звезды так отличаются, — бормочу я, и она тихо смеется, изучая небо, когда садится рядом со мной.

— Могу только догадываться.

Ей, кажется, в радость сидеть в тишине, но я никогда не был известна тем, что могла всех оставить в покое, если меня что-то интересовало.

— Почему ты не живешь в лагере?

Инекса не сводит глаз с неба.

— Я жила, но ушла, потому что так было легче.

— Легче, чем что?

— Легче, чем смотреть, как Ракиз выбирает королеву, которая не будет мной.

Я открываю рот, но она все еще смотрит на звезды, как будто не сбросила бомбу эпических масштабов.

— Я думала, что когда-то вы были вместе. Что случилось? Вы расстались?

Она слегка улыбается, но в этой улыбке нет ничего радостного.

— Когда я был молода, я пользовалась большим спросом у самцов. Я наслаждалась вниманием. Мне нравилось, как они боролись за меня, бросали друг другу вызов, пытались добиться моих чувств.

— Ракиз был одним из тех мужчин.

Она медленно качает головой.

— Поначалу — нет. Все самки боролись за его внимание. Я хотела его, но знала, что если буду бороться за нашего будущего короля, я должна быть другой. Всякий раз, когда он был в лагере, я старалась всегда быть там, где был он, но я никогда не обращала на него никакого внимания. Ракиз любит вызов. — Инекса смотрит на меня и кивает в ответ на то, чтобы она не увидела на моем лице. — Вижу, ты это знаешь.

Я сглатываю внезапный комок в горле.

— Ты была вызовом.

Она кивает, возвращая взгляд обратно в небо.

— В конце концов я позволила ему завоевать меня. Но, видишь ли, я была глупой. Я влюбилась.

— Почему это было глупостью?

— Потому что Ракиз должен был стать королем. Он не мог выбрать себе парой ту, которая наслаждалась столькими мужчинами. Он не мог допустить, чтобы о нем сплетничали, чтобы это повредило его репутации.

— Это он тебе сказал такое? — мое возмущение ясно слышится даже в моем шепоте.

Она пожимает плечами.

— В этом не было необходимости. Видишь ли, это всегда было интрижкой. Он едва ли бывал в лагере, но в конце концов все начали шептаться. Он был со мной дольше, чем любой другой самкой, и его отец настаивал на том, что он нашел себе пару. Пару, которая была бы не такой, как я.

— Это так несправедливо.

Инекса поворачивается всем телом, ее взгляд откровенен.

— Несправедливо, но такова жизнь. Однажды Ракиз возьмет себе королеву. Королеву, которая хорошо воспитана, популярна в племени и готова родить ему наследников. Она будет сидеть рядом с ним, улыбаться его людям и быть ему идеальной парой во всех отношениях.

Не думаю, что Инекса пытается быть жестокой, но у меня такое чувство, будто меня ударили ножом в живот. Я громко втягиваю воздух, и выражение ее лица становится сочувствующим.

— Ты же понимаешь. Ракиз начал постепенно отдаляться. Он все больше отсутствовал в лагере, и моя неуверенность только усугубляла ситуацию. Каждый раз, когда он говорил с самкой, которая не была такой как я… скажем так, было очевидно, что мы еще долго не будем вместе. Если бы я не влюбилась в него, то могла бы жить дальше. Я могла бы найти себе пару, остаться в племени, завести детей и жить своей жизнью.

— Но ты же влюбилась, — шепчу я, и она кивает.

— Да. Я не могла сидеть и смотреть, как он влюбляется в самку, непохожую на меня. Самку, которая будет править вместе с ним, рожать ему детей и просыпаться рядом с ним каждый день.

— И поэтому ты ушла.

— Да.

— Почему ты не присоединилась к другому племени? Они все нуждаются в женщинах, верно?

Она пожимает плечами.

— Короли племен иногда делают что-то совместно. Существовал большой шанс, что я снова увижу Ракиза и его будущую королеву. Мне хотелось побыть одной.

— А потом мы постучали в твою дверь.

Она устало улыбается мне.

— А потом вы постучали в мою дверь.

***

Мы уходим еще до рассвета, добираясь до входа в прексы с восходом солнца.

Когда мы уходили, Ракиз обменялся долгим взглядом с Инексой.

— Благодарю тебя за гостеприимство, — сказал он официально, и она просто кивнула, закрывая дверь.

Ее слова повторялись в моей голове с тех пор, как она их произнесла. В результате я так устала, что чувствую тошноту и еще большую раздражительность, чем когда-либо.

Ракиз ведет нас через прексы, я следую за ним, Тагиз несет Зои, а Хевекс замыкает наш строй. Зои в основном спит, и я постоянно оглядываюсь, чтобы убедиться, что она все еще дышит.

В какой-то момент Тагиз встречается со мной взглядом и кивает головой туда, где он держит один палец рядом со ртом и носом Зои.

Он заметит, если она перестанет дышать.

Этот поход через прексы, к счастью, менее насыщен событиями, чем предыдущий. Тело великана убрали, и я вздохнула с облегчением, когда мы, наконец, выбрались из прексов и нашли мишуа, ожидающих нас.

Хевекс берет Зои и передает ее Тагизу, сидящему на мишуа. Мы останавливаемся у пещеры, чтобы забрать припасы, которые мы оставляли, а затем продолжаем движение.

Мы не можем рисковать и ехать слишком быстро. Любая тряска может серьезно навредить Зои. Если ее ребра сломаны в нескольких местах, осколок может пробить легкое или другой орган. Поэтому мы движемся со скоростью быстрой хотьбы, и Тагиз бережно держит ее в своих руках.

Она все еще не проснулась.

— С ней все будет в порядке, Невада.

Голос Ракиза тихо звучит у меня над ухом, и я оглядываюсь на него.

— Откуда ты это знаешь?

— Человеческие самки выносливые и сильны духом. После всего, через что вуальди заставила пройти Зои, она не позволит этому убить ее.

Мне нравится его позитивное мышление, но я не уверена, что он знает, что такое пневмония и чем она страшна.

— Мой брат однажды сломал ребра, — говорю я. — Один из любовников моей матери выбил из него все дерьмо. Он едва держался на ногах и оказался в реанимации.

Тагиз смотрит на меня, и я закрываю рот. Он заботился о Зои с тех пор, как мы нашли ее, и, судя по выражению его лица, он не хочет слышать о том, насколько сильно она пострадала.

Я вздыхаю и прислоняюсь спиной к Ракизу.

— Я только сейчас поняла, что никогда не спрашивала. У тебя есть братья и сестры?

Я чувствую, как он качает головой у меня за спиной.

— Моя мать умерла при родах, когда мне исполнилось пять лет. Браксийские дети крупные, и роды требуют присутствия целителя, чтобы тазовые кости достаточно расширился. Малыш был неправильно расположен, и мама решила прогуляться возле реки. У неё начались схватки, она рожала одна, и рядом не было никого, кроме слуг. Один из них побежал обратно в лагерь за помощью, но к тому времени, когда мой отец прибыл с целителями, было уже слишком поздно.

Здесь просматривается нечто общее. Во-первых, оба его родителя были такими же упрямыми, как и Ракиз, а во-вторых, оба они погибли при обстоятельствах, которые можно было предотвратить. Неудивительно, что он так чрезмерно опекает тех, кого считает своими подчиненными.

— Должно быть, это было тяжелым ударом, — бормочу я.

— Да. Возможно, я никогда и не хотел править, но первое, чему научил меня отец, — это то, что хороший правитель ставит интересы и нужды своего племени выше своих собственных. Может, я и не хотел быть королем, но я хороший король.

— Никто другой не смог бы справиться с этой обязанностью?

Он пожимает плечами.

— К тому времени, как умер мой отец, я видел, как гибли племена. Я видел, как насиловали и убивали женщин, как хороших воинов кастрировали, пытали и оставляли умирать. Я слышал о детях, вырванных из рук матерей и взятых в рабство. Племя, ответственное за эти зверства, десять лет назад пало от рук воинов Дексара, но это не значит, что то же самое не могло повториться. Чего стоит мое счастье по сравнению с безопасностью и безопасностью мужчин, женщин и детей в моем племени?

Я киваю. Я понимаю. Это несправедливо, но я понимаю. Но где-то в глубине души мне больно видеть, насколько отличается Ракиз, находясь вдалеке от лагеря.

Я отгоняю эту мысль. Хорошо, что я больше не увижу эту сторону Ракиза. Потому что он властный, надменный король, который следит за каждым моим шагом в лагере? Он чертовски сексуален, даже если я никогда не признавалась в этом самой себе. Но забавный, чересчур заботливый, смеющийся Ракиз, которого я вижу здесь, в дикой природе?

Я могу влюбиться в этого Ракиза, если не буду осторожна. И этот Ракиз только временное явление.

Другой Ракиз? Он король племени, который рано или поздно возьмет себе королеву.

— Королева, которая хорошо воспитана, популярна в племени и готова родить ему наследников. Она будет сидеть рядом с ним, улыбаться его людям и быть ему идеальной парой во всех отношениях.

Я практически вздрагиваю от слов, эхом звучащих в моей голове, и Ракиз притягивает меня ближе.

— Что случилось?

— Ничего, — отвечаю я. — Совершенно ничего.

Глава 14

НЕВАДА

Нам понадобилось три дня, чтобы добраться до лагеря.

Я не понимала, как быстро мы ехали туда, но с Зои в таком плохом состоянии, мы должны были постоянно останавливаться, чтобы убедиться, что с ней все в относительном порядке. Я мечтала о машине, торгуясь с любым богом, который слушал мои мольбы, чтобы сохранить жизнь Зои.

Мони бросила взгляд на Зои и так резко вдохнула, что закашлялась. Затем она приказала всем, кто не был целителем, покинуть палатку. Я нахмурилась, а она просто прищурилась в ответ и ждала.

Тагиз отказался уходить, и Мони в конце концов вскинула руки вверх.

— Прекрасно. Ты будешь ее держать. Это будет неприятно. Для всех.

Я шагнула вперед, но Ракиз обнял меня за плечи.

— Пойдем, карья, — сказал он. — Оставь целителей делать их работу. Ты понадобишься Зои, когда она проснется, а это значит, что ты должна позаботиться о себе, пока она в надежных руках.

И вот я сижу в ванне, пока Ракиз моет меня, его руки намыливают мою кожу. Он издает довольный звук, когда разминает мышцы на моей шее, и я вздыхаю.

— Я хочу, чтобы ты пообещала, что не пойдешь за двумя другими женщинами без меня, — громыхает он, и я практически чувствую, как эти самые мышцы снова напрягаются.

— Не знаю, смогу ли я дать такое обещание, — честно говорю я ему, и он рычит.

— Неужели ты ничему не научилась?

— Мне не нравится твой тон, — говорю я, а затем взвизгиваю, когда он разворачивает меня, сердито глядя мне в лицо.

— Я не могу снова покинуть свой лагерь. Мне уже придется иметь дело с последствиями.

— Так и не надо.

— Если ты уйдешь, карья, я тоже уйду. Так будет до тех пор, пока я не умру и не буду похоронен.

Я рычу на это, и он скользит рукой по моим волосам, притягивая мое лицо к своему.

— Ты отдаляешься от меня с тех пор, как мы нашли твою подругу. Скажи мне почему.

— Послушай, Ракиз, мы оба устали…

— Перестань. Что случилось?

— Я пока не могу об этом говорить. Ты можешь просто обнять меня? Пожалуйста.

Он хмурит брови, но притягивает меня еще ближе. Я ненавижу это даже сейчас, все, чего я хочу, это прижаться к нему и услышать, как он говорит мне, что все будет хорошо.

Он наклоняется, и я прижимаюсь губами к его губам, прежде чем проследовать поцелуями к его щеке, подбородку, шее. Он наклоняет голову и слегка покусывает самую чувствительную часть моей шеи, прямо под ухом, вырывая стон из моего горла.

Ракиз скользит руками под мою задницу и встает грациозно на ноги, умудряясь не поскользнуться в ванне, даже когда мои ногти от внезапного движения впиваются в его плечи.

Он смеется, когда я чертыхаюсь, а затем позволяет мне медленно скользить вниз по его телу, потом хватает мех, прижимая его к каждому дюйму моего тела. Его руки нежны и неторопливы, и я прерывисто вздыхаю, когда он наклоняется вперед, ловя губами каплю воды, скользящую по моей груди.

Когда мы оба высыхаем, он берет меня за руку и пристально смотрит мне в глаза. Потом он улыбается. Такой же улыбкой он одарил меня, когда мы были на лоне природы, вдали от лагеря.

Он ведет меня к своей кровати, и я на четвереньках забираюсь на меха, смеясь над его сдавленным рычанием, когда он наслаждается видом. Я нисколько не удивляюсь, когда он опускается следом за мной, обнимает меня за талию и губами щиплет за мочку уха.