Восьмой страж

Глава 27

Нам не удается даже вытащить часы.

Хлопок!

Хлопок!

Хлопок!

— Нет! — кричит Еллоу. Мы налетаем друг на друга, пытаясь убежать. Убежать от Орэнджа, Грина и Вайолет.

Хлопок!

Хлопок!

Хлопок!

Перед нами появляются еще три фигуры. Блу. Индиго. И…? Парень. Он сидит на корточках, втянув голову в плечи, и зажимает уши руками. Новенький? Они взяли нового члена? И в этот момент я перестаю бежать.

Я знаю кто это. Мое сердце взмывает в воздух и начинает танцевать, потому что я не разрушила его будущее. Он здесь. Живой. Но потом оно с грохотом падает на землю, потому что теперь я знаю, что они добрались до него.

Не успеваю я сделать и шага, как мы оказываемся окружены.

Щелк! Щелк! Щелк! Щелк! Щелк! Щелк!

На нас нацелены шесть пистолетов. Не электрошокеры. Не пейнтбольные маркеры. Настоящие пистолеты.

— Что, собираетесь застрелить нас? — кричит Еллоу, поднимая руки вверх. — Вас всех обманывали! Каждого из вас!

Я смотрю на Орэнджа, а потом поворачиваюсь, чтобы найти Эйба. В тот момент, когда наши взгляды встречаются, он опускает оружие, и мое сердце опять взмывает вверх.

— Эйб! — Ноги сами несут меня к нему.

Но Эйб снова поднимает пистолет.

— Остановись, Ирис!

Я замираю. Он назвал меня Ирис. А в его глазах холод. Они смотрят будто сквозь меня. Альфа добрался до него. Каким-то образом Альфе удалось добраться до Эйба. Может, он угрожал ему? Но чем?

— Эйб, поговори со мной! Скажи что-нибудь!

Однако Эйб все так же продолжает смотреть сквозь меня.

— Абрахам! — кричу я. — Я знаю тебя. Я знаю об Ариэле.

Я снова начинаю двигаться к нему, но он только выше поднимает свой пистолет правой рукой. Поэтому я останавливаюсь.

— А я тебя, оказывается, не знал, — практически шепотом произносит он. В его голосе слышится страдание и горечь, и мое сердце начинает кричать от боли. Мне хочется обнять его, поцеловать и сказать, что мы со всем разберемся. Но потом выражение лица Эйба меняется — и его искажает злость. — Почему ты ничего не рассказала мне?

— Потому что я тоже ничего не знала! — кричу я. — Эйб, почему ты здесь? — Я поднимаю руки и маленькими шажками иду к нему.

— Ирис, что ты делаешь? — вопит Еллоу. — Ты все испортишь.

Я разворачиваюсь. Еллоу, тяжело дыша, смотрит на меня большими испуганными глазами. Она бежит ко мне, а потом происходит миллион маленьких событий одновременно. Еллоу на бегу открывает свои часы и поворачивает головки. Орэндж бросается к ней. Все остальные тоже бегут. Грин хватает меня за руку и дергает за нее. А потом.

А потом.

Воздух разрывает звуковая волна. Выстрел. Всего один.

И крик.

— Еллоу! — во весь голос ору я. Грин отпускает мою руку и охает. Начинается хаос. Везде. Сейчас подходящий момент, чтобы исчезнуть. Я могу закрыть крышку часов и переместиться.

И я бы сделала это, если бы не Еллоу, которая лежит на земле, истекая кровью из раны в животе, и мой парень, который стоит и наблюдает за этим.

Индиго проносится мимо меня и опускается на колени.

— Боже! Элизабет! Боже мой! Кто это сделал?

На секунду мы забываем, что больше не союзники. Мы оглядываемся, и наши взгляды упираются в Блу, — Тайлера Фертига — который стоит с поднятым пистолетом и обеими руками сжимает рукоятку.

А потом он опускает его. Всего на секунду. И снова поднимает, чтобы приставить к виску.

— Нет! — кричу я. Не раздумывая, я бросаюсь к нему и отвожу пистолет от виска. Мы начинаем падать, и в этот момент он нажимает на курок. Раздается еще один выстрел… в воздух.

Мы с глухим стуком грохаемся на землю. Блу смотрит на меня, а я на него, а потом он втягивает голову в плечи и начинает рыдать, оплакивая свои неудавшиеся попытки избежать судьбы. И свою мать. Я протягиваю руку и касаюсь его плеча, но он смахивает ее и еще больше съеживается и пригибается к земле, как будто надеясь, что она разверзнется и поглотит его целиком.

— Элизабет! — снова кричит Индиго. — Мы должны помочь ей.

Никто не двигается.

— Наша миссия — убить или взять в плен, — говорит Орэндж пустым механическим голосом. Что, черт возьми, с ними сделал Альфа?

— Она моя сестра. Член нашей команды. Ей нужна помощь.

Двери столовой распахиваются, и из них выбегают учителя. За ними следуют студенты. Но я даже не пытаюсь найти взглядом папу.

Снова начинается хаос. Я вскакиваю и отступаю назад, когда Вайолет бросается к Блу, а все остальные спешат к Еллоу. Один только Эйб не двигается и пристально смотрит мне в глаза.

— Назад в настоящее! — кричит Орэндж. — Все!

Но я уже настроила свои часы. У меня нет намерения возвращаться в настоящее. Я знаю, что должна сделать. Сомневаюсь, что в Зале Стражей кто-то сейчас отслеживает маячки. Я захлопываю часы, одновременно с этим бросаюсь к Эйбу и хватаю его за запястье.

Мы вдвоем разрываем пространство и время, но всю боль я беру на себя. Пронзительный визг разрывает мне уши и выжигает мозг. Я кричу, как будто меня подстрелили. Весь мой вес давит на сердце. Я не могу терпеть…

С криком и плачем я падаю на землю.

— Что за черт? — восклицает Эйб. — Как я здесь оказался?

Я открываю глаза и заставляю себя дышать.

— Ты перенесла меня сюда? — разворачиваясь, удивленно спрашивает он. — Как ты это сделала?

Я поднимаюсь и резко втягиваю воздух. Это не настоящее. Это дата, на которую я настроила часы. На углу кампуса виден фанерный лабиринт, который построили только вчера ночью. Я не вижу его, но знаю, что над бассейном установлено устройство для погружения в воду. А в корпусе государственного управления находится комната для задержания с неисправной противопожарной системой.

— Это День испытаний, — произносит Эйб. — Ты перенесла меня в наш День испытаний.

— Знаю. — Я пристально смотрю на пистолет, который он продолжает держать в руке.

— Мои часы настроены на настоящее.

— Эйб, я забрала тебя с собой не просто так.

— Мое имя больше не Эйб, Ирис, — выделяя последнее слово, говорит он.

— Меня зовут Аманда, — сквозь зубы цежу я. — Оглянись. Меня зовут Аманда. А тебя — Эйб. Прямо сейчас мы лежим, обнявшись, в углу столовой. Я говорю тебе, что у меня дурные предчувствия по поводу сегодняшнего вечера. Ты просишь меня не переживать. Но я боюсь, потому что в глубине души знаю, что это последний раз, когда я лежу в твоих объятиях. Что, возможно, этого больше никогда не будет. Потому что я знаю. Знаю, что меня заберут сегодня.

Эйб ничего не говорит. Он смотрит прямо перед собой и в этот момент кажется мне незнакомцем.

— Поговори со мной. Объясни, почему ты здесь.

Он продолжает смотреть в сторону лабиринта, но все же отвечает:

— Я здесь, чтобы вернуть тебя.

— Но почему? Почему ты? Почему ты здесь, Эйб? Почему ты не… здесь? — махнув рукой в сторону общежития, спрашиваю я. — Почему ты сейчас не спишь в настоящем?

— Они забрали меня, — сжав перед собой руки, отвечает он. — Пришли в Пил и забрали меня. Сказали, что ты совершила государственную измену и хочешь дискредитировать правительство. Они сначала вырубили меня, а потом начали рассказывать чушь о том, что мой дедушка — Ариэль — может путешествовать во времени, так же, как мой отец, так же, как и я. А потом они отправили меня сюда и приказали найти тебя.

Я качаю головой. Нет. Это не все. Должно быть что-то еще.

— Ты говорил с Ариэлем?

— Я никого не видел! И ни с кем не разговаривал! Мне просто нужно вернуть тебя. Я должен вернуть тебя, Ирис. Должен.

Мне кажется, что Эйб вот-вот расплачется. У него дрожит голос и трясутся руки. Что они с ним сделали?

— Меня зовут Аманда, — говорю я ему. — Прекрати звать меня Ирис.

— Пожалуйста, не усложняй все. — Он крепко зажмуривает на секунду глаза, но этого достаточно, чтобы я поняла, что Эйб полностью потерял контроль над собой.

— Я не знаю, что они тебе рассказали, но это все ложь, Эйби-бейби, — шепчу я.

Эйб сглатывает и поднимает пистолет. Его лицо искажено страданием.

— Пожалуйста, не зови меня так. Я должен вернуть тебя назад, Ирис.

Они заставили его. Теперь я точно знаю это. У Альфы есть козырь в рукаве, но какой?

— Пожалуйста, поговори со мной, — умоляю я. Позади нас раздается удар гонга. Кто-то только что прошел лабиринт. — Что они сделали, чтобы заставить тебя держать меня на прицеле? Эйб, которого я знала, никогда бы так не поступил. Эйб, которого я знала, бросился бы под пули, если бы мне угрожала опасность.

— Я изменился, — слегка дрогнувшим голосом отвечает он.

— Чушь собачья! Что они рассказали тебе, Эйб? Что они с тобой сделали?

— Они забрали ее, понятно? — кричит он, опуская пистолет. — Они забрали ее, а она больна, ей нужно быть дома, но ее не отдадут, пока не поймают тебя.

Я трясу головой.

— Забрали кого? — Я не имею понятия, о чем говорит Эйб. Единственная женщина в его семье — это мама, но она в порядке. У нее идеальное здоровье. Если только что-то не изменилось за время моего отсутствия. — Ты имеешь в виду свою маму?

— Не маму, а бабушку!

Я снова трясу головой.

— Что? Маму своей мамы? Но ты едва знаешь ее. Она живет в Израиле. Как Альфа мог добраться…

— Нет! — кричит Эйб. — Мону! Они забрали Мону!

Такое ощущение, что мне только что снова врезали под дых. Мона мертва. Она умерла от рака легких несколько лет назад, до того, как мы встретились с Эйбом. Но… У меня перехватывает дыхание…

А потом я моргаю.

Один раз… второй.

В одна тысяча девятьсот шестьдесят втором году я забрала у Моны сигарету. Я. Я сделала это. Я бросила ее на землю и сказала ей, что Ариэль никогда не посмотрит на курящую девушку. Неужели она перестала курить? Из-за меня?

— Эйб, а Мона курит? — спрашиваю я.

— Что? — Его трясет. — Почему ты спрашиваешь об этом? Конечно нет. Ты ведь знаешь это.

— А она когда-нибудь курила?

— Нет! Я не знаю! Я никогда не видел ее с сигаретой.

Я изменила прошлое. Я вернулась назад и спасла Моне жизнь. У меня начинает кружиться голова.

— Она сейчас больна?

На лице Эйба появляется выражение отвращения.

— Серьезно? Ты так легко забыла, что за неделю до Дня испытаний у нее диагностировали лимфому четвертой стадии?

Я перевожу взгляд на здание в противоположной стороне кампуса. Где-то там сейчас находится другая версия меня. Та, что знает Мону. Та, что шокирована ее диагнозом. Та, что любит и утешает Эйба так, как может.

А еще по кампусу бродит Альфа, делая вид, что оценивает студентов, а на самом деле выжидает, чтобы забрать меня. Чтобы использовать меня.

— Эйб, нам нужно поговорить. Они обманывают тебя. — Я оглядываюсь в поисках Альфы, но его не видно.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что они и мне лгали!

— Зачем им врать по поводу бабушки? Это не имеет смысла!

— Потому что они используют тебя! Может, ты просто заткнешься и выслушаешь меня? Кто рассказал тебе о бабушке?

— Альфа.

— Только Альфа? Кто-нибудь подтвердил, что ее действительно забрали? Ариэль? Твой отец? Мама? Хоть кто-нибудь?

Выражение лицо Эйба говорит само за себя. Нет. Никто. Он пренебрег одним из самых главных правил получения информации — всегда проверяй, если источник кажется сомнительным. Черт, он ведь это знает!

— Эйб, Альфа — продажный, и он использует организацию, чтобы обогатиться. А знаешь, кто его самый крупный инвестор? Директор Вон. Они оба виноваты в том, что умер мой отец. Я сбежала, потому что обнаружила правду, а правда в том, что…

Неожиданно позади нас раздается треск ветки. Я разворачиваюсь. Боже! Только бы это был не Альфа.

Но нет. Это Катя Британова. Второкурсница, проживающая в моем общежитии. Девушка, которая проводила меня в столовую после того, как закончились мои испытания, и которая подслушала, что Альфа говорил обо мне.

Катя удивленно осматривает меня с головы до ног.

— Аманда! Что, черт возьми, на тебе надето? И что ты тут делаешь? Я оставила тебя в столовой всего десять минут назад. — В этот момент она видит пистолет в руке Эйба, и у нее округляются глаза. Эйб, заметив, что она пялится на него, прячет оружие за спину. — Почему у тебя в руках пистолет?

— Мы просто тренируемся, — отвечает он. — На случай еще одного секретного задания. Они почему-то не уделили особого внимания работе с пистолетом в испытаниях…

— Так значит вы жульничаете, — произносит Катя, вздергивая подбородок.

Я поднимаю руки и делаю шаг вперед.

— Понимаю, это выглядит не очень, но клянусь, мы не жульничаем. А теперь ты должна развернуться и вернуться в кампус. Мне нужно, чтобы ты притворилась, что никогда не видела нас с Эйбом. Ты не понимаешь…

— Вы жульничаете. А ты знаешь кодекс чести. Вы оба знаете. Я вынуждена отвести вас к директору.

Черт!

Эйб поднимает пистолет и целится в Катю.

Что он делает?

В этот момент Катя нагибается и достает нож из ножен, которые всегда висят на ее лодыжке.

О, это плохо. Очень, очень плохо.

— Давай, только попробуй, — глядя ему в глаза, произносит она. — Уверяю тебя, я быстрее.

Я встаю между Эйбом и Катей, расставив руки в стороны.

— Хорошо, вот как мы поступим. — С этими словами я поворачиваюсь к Кате. — Ты опустишь нож, а ты, — умоляющим взглядом посмотрев на Эйба, произношу я, — опустишь пистолет. На счет три. Один. Два. Три.

Никто не двигается. И ничего не опускает.

— Я же сказала, что связана кодексом чести, поэтому обязана отвести вас к директору. И я сделаю это.

— Эйб, опусти оружие, — говорю я. — Катя — нож. Ну же, ребята, не нужно доходить до такого.

Катя прыгает и выбивает ногой пистолет из руки Эйба. Он кричит и сжимает пальцы, но она успевает перехватить оружие.

— К директору, — рычит она. — Пошли.

У меня есть выбор. Я могу достать часы и убраться отсюда. Я не пленница. Но куда мне направиться? Сколько еще я буду бегать? У меня нет плана, а Эйб не имеет понятия, что происходит. Поэтому я подчиняюсь требованию Кати.

— Никогда не думала, что ты такая сучка, — бурчу я.

Это низко, но я слишком зла. По большей части на себя. Катя поступает правильно. Она делает то, что должна делать. В Пиле очень строгий кодекс чести. Если ты поймал кого-то на жульничестве, то должен сдать директору. Если ты этого не делаешь, и об этом узнают, то тебя выкидывают из академии. Без шансов.

Катя не обращает на меня внимания и ведет нас с Эйбом в сторону административного корпуса.

— Ты ведь понимаешь, что дела плохи? — шепчу я Эйбу.

— Понимаю. И будут еще хуже, если нас сейчас увидит Альфа.

— Прекратите разговаривать, — говорит Катя.

— Заткнись, — бросает ей через плечо Эйб. — Ты все равно не ударишь меня ножом в спину.

— Эйб, послушай меня, — продолжаю шептать я. — Ты и правда не знал, что Ариэль связан со Стражей времени?

Эйб смотрит на меня и качает головой.

Я оборачиваюсь. Катя продолжает пялиться на меня.

— Я тоже ничего не знала об Ариэле. И своей собственной семье. Твой отец связан со Стражей?

— Мой отец — адвокат и работает в крупной корпорации. Ты знаешь это.

— На самом деле?

— Да, — практически рявкает Эйб. — Если только коробки, доверху набитые контрактами и лицензионными соглашениями, над которыми он корпит каждый вечер, не являются самым глубоким прикрытием в мире.

В этот момент все встает на свои места. Ариэль разбил цепь. Он не захотел, чтобы его сын — его единственный сын — стал Стражем времени. Должно быть, он знал о том, что Хронометрическая аугментация искалечит его тело, вот почему Ариэль и сам никогда не проецировался. Вот почему он единственный выживший, вот почему отец Эйба не присоединился к Страже. Поэтому Эйб ничего не знал об этом. И именно поэтому во втором поколении внедрили Альфу — стражей оказалось всего шесть.

Я наклоняюсь к Эйбу, чтобы нас не слышала Катя, и шепотом рассказываю ему свою теорию.

— Не шепчитесь! — кричит она.

Но Эйб не обращает на нее внимания.

— Откуда мне знать, что ты не врешь?

Такое чувство, что меня только что ударили по лицу.

— А я тебе когда-нибудь врала?

Эйб грустно и протяжно вздыхает.

— Прости. Я просто… Я ничего не понимаю. И не знаю, кому доверять. Кому верить.

— Нет, знаешь. — Я протягиваю руку и сжимаю его ладонь.

— Никаких прикосновений! — рявкает Катя.

Эйб отпускает мою руку.

— Эй, помнишь то практическое занятие с Мисси Гарвин? — шепчет он.

Я киваю. Конечно, помню. Первый курс. Мисси Гарвин должна была «сесть мне на хвост». И она в буквальном смысле сделала это, не отходя от меня дальше, чем на три шага. Это ужасно бесило меня. Поэтому я кое-что предприняла. Это один из тех моментов, которые никогда не забываются. И который я сейчас собираюсь пережить вновь.

Я разворачиваюсь и налетаю на Катю. Бью локтем ей в ухо, а свободной рукой хватаю за запястье, скручиваю его и заставляю ее бросить нож на землю.

— Прости! — кричу я, когда она начинает стонать.

Катя подпрыгивает и поднимает кулак, чтобы ударить меня, но Эйб перехватывает его, а следом и вторую руку.

Я настраиваю часы.

— Куда отправимся?

— В настоящее, — отвечает Эйб. — Нам нужно покончить с этим.

Я киваю. Мне не хочется проецироваться без плана, но другого выбора нет. Нас теперь двое. Нас снова двое. Мы справимся.

Эйб разворачивает Катю и отталкивает ее, а потом берет меня за руку. Я закрываю часы, и мы снова разрываем пространство и время.

Мы приземляемся в настоящем. Я вскрикиваю и открываю глаза. А потом вскрикиваю вновь. Прямо передо мной стоит Альфа в сшитом на заказ костюме, который, должно быть, стоил ему несколько тысяч долларов. Интересно, откуда у него на это деньги. За его спиной находится Ред в рубашке с закатанными рукавами. У него на руке большая татуировка — старые добрые звезды и полоски на фоне другого флага с тремя голубыми полосами, двумя белыми и красным треугольником у древка, в центре которого белая звезда.

Кроме Альфы и Реда рядом с нами больше никого нет.

В этот момент Эйб хватает меня за руку и кричит:

— Я привел ее! Я сделал, как вы просили! А теперь отпустите мою бабушку.

Альфа смеется.

— Пока рано. Отойди от нее.

Я чувствую, что Эйб сжимает мое запястье, а потом отпускает его.

— Наша предательница вернулась, — говорит Альфа. Его обычно суровое лицо расслаблено и спокойно. Выглядит очень натурально. Как будто он убедил сам себя в том, что я и правда предательница. Может быть, он сумасшедший?

— Я нашла вашу записную книжку, — отвечаю я ему.

— Да? — Голос Альфы спокоен, но я замечаю вспышку паники в его глазах.

— Да. Я знаю правду. Знаю, кто такой КИ. — Я киваю головой в сторону административного корпуса, а потом обращаюсь к Реду: — Знаешь, моим отцом был Дельта. Я одна из вас. Я была рождена с этим. Нет никакого эксперимента. Или ты уже об этом знал?

— Ложь! — гневно выкрикивает Альфа. Но у него трясутся руки. Я замечаю это перед тем, как он убирает их за спину.

— А ты знал, что Альфа получает откаты за каждую проданную миссию?

На секунду — на короткую, но такую важную секунду — Ред теряет контроль, и его брови поднимаются вверх. Это объясняет мне все. Ред ничего не знает.

Я смотрю на Альфу. Я доверяла ему. Думала, что он был на моей стороне. Но он не был. Никогда не был. Он врал мне; врал Эйбу; он врет каждый раз, когда открывает рот.

— Вас упекут за решетку, — говорю я ему. — Жду не дождусь, когда смогу свидетельствовать против вас.

Альфа смеется, но я слышу, что он нервничает, и вижу, как пытается взять себя в руки.

— О, Ирис. Моя дорогая, милая, абсолютно беспомощная маленькая Ирис. Знаешь, почему я так назвал тебя? Ирис — это мифическая богиня радуги. Я видел в тебе потенциал, думал, что ты станешь командиром, возглавишь Стражу времени. — Ред замирает. — Но теперь понимаю, что ты скорее напоминаешь другую Ирис. Нежный и хрупкий цветок, который можно легко раздавить в ладони.

— Вы не отдаете мне должное.

— О нет, я отдаю тебе должное. Я думал, что ты сильная, как твой отец. — Ред снова замирает. — Но я ошибался. Ты не дочь своего отца. Ты пошла в мать. Такая же слабая, нестабильная и совершенно оторванная от реальности, как и она.

Его слова ранят сильнее, чем пощечина. Я откидываю голову назад, страстно желая наброситься на него. Но вместо меня это делает Эйб. Он кидается на Альфу, но тот что-то выхватывает из-за пояса и направляет на Эйба. Один взмах запястьем, и мой парень падает на землю. НЕТ!

Я опускаюсь на колени и, схватив его за руку, ищу рану. Кладу ладони ему на грудь и аккуратно ощупываю. Эйб начинает стонать. Мне нужно найти ее. Нужно прижать. Мне нужно… Импульсы. Это был не выстрел. Альфа применил электрошокер. Он оглушил его.

— Ред, — говорит Альфа. — Хватай ее.

Ред не двигается.

— Я сказал, хватай ее!

— Ее отец и правда был Стражем? — спрашивает он. — Я должен знать, есть ли в ее словах хоть доля правды.

— Нет, все, что ты должен знать — это как выполнять приказы. А теперь хватай ее.

— Он был Стражем! — Я вздрагиваю, когда Эйб начинает корчиться от боли на земле. — Мой отец был Дельтой. Они познакомились с Альфой в Пиле и вместе придумали план, как зарабатывать деньги на миссиях. Это началось еще до того, как я родилась. И, скорее всего, еще до того, как родился ты, Ред.

— А где доказательства? — выкрикивает он, вздергивая подбородок.

— У нее их нет, — отвечает Альфа. Он подходит ко мне, поднимает и толкает к Реду. У него трясутся руки. — Потому что никаких доказательств не существует.

— Я их видела. Еллоу тоже. — О боже, Еллоу. Пожалуйста, пусть с ней все будет в порядке.

Ред делает глубокий вдох. Я вижу, что он пытается принять решение. Он переводит взгляд с меня на Альфу, а потом снова на меня и, приложив руку к наушнику, произносит:

— Виски Оскар Лима Фокстрот.

Я не знаю, что это означает, но, судя по выражению лица Альфы, Ред верит мне.

— Нет! — кричит он и кидается вперед, но Ред толкает меня за спину. Альфа снова поднимает электрошокер, а Ред выбрасывает вперед руку, чтобы перехватить его. Вновь раздается шипение, и Ред с криком падает на землю.

Я отпрыгиваю назад. У меня бешено колотится сердце.

Альфа поворачивается ко мне, и я вижу, что он пытается придумать, что делать дальше. Его взгляд мечется между Редом, Эйбом и мной, а потом Альфа бросает электрошокер, и на секунду мне кажется, что он собирается сдаться.

На очень короткую секунду.

Потому что Альфа достает из кобуры пистолет и направляет его на меня. Я даже не вздрагиваю.

Это делает Альфа. Потому что с воздуха до нас доносится отдаленный звук. Вуп-вуп-вуп-вуп. Я узнаю его. Мне даже не нужно смотреть. Это вертолет.

Альфа поднимает голову к небу, а потом опускает ее и кричит:

— Ред!

«Черный ястреб» подлетает все ближе. Я вижу мужчин в черной одежде, которые выглядывают из дверей. А они видят меня. И Альфу. И пистолет, направленный на меня.

Альфа опускает его и бежит через кампус. Я кричу и смотрю на вертолет. Он все еще слишком далеко. Она не сядут по крайней мере еще минуту. У Альфы слишком большое преимущество. Я бросаюсь следом за ним. Это глупо. Он вооружён, а я нет. Но я не могу позволить ему уйти.

Альфа несется через плац как раз в тот момент, когда на него начинают выходить студенты, у которых закончился урок. Я бегу мимо, даже не глядя на них.

Кто-то кричит:

— Что…? Это Аманда Оберманн?

Я не обращаю на это внимание. Альфа залетает в корпус естественных наук. Я отстаю от него всего на несколько шагов. Я с такой силой открываю металлическую дверь, что она ударяется о кирпичную стену. Альфы нигде не видно. Я останавливаюсь и слушаю. Сверху раздаются шаги. Тяжелые шаги, как будто кто-то топает по лестнице.

— Остановитесь! — Бегом поднимаюсь по лестнице и, оказавшись на лестничном пролете, вижу, как он скрывается в химической лаборатории и захлопывает за собой дверь. Я мчусь за ним.

— Вы собираетесь сдаваться? — кричу я, распахивая дверь. — Вы… — Я останавливаюсь. Он стоит прямо передо мной, а его пистолет упирается мне в лоб.

— Руки вверх. И не пытайся перехватить оружие. Я слежу за тобой.

Я медленно поднимаю руки вверх, и у меня пересыхает во рту. Люди и раньше наставляли на меня пистолет, но это всегда было в тренировочных целях. И никогда по-настоящему.

— Не делайте глупостей, — шепчу я.

— Я бы мог посоветовать тебе то же самое, но, кажется, уже слишком поздно. Доставай часы.

Это плохо. Часы — мой единственный шанс исчезнуть.

— Сейчас же. — Продолжая держать одну руку поднятой, второй снимаю через голову цепочку с кулоном и отдаю ему. — Спасибо, — говорит Альфа, а потом машет пистолетом, требуя, чтобы я прошла внутрь.

Закрыв дверь, он показывает на ближайший стул. Я с поднятыми руками опускаюсь на него и начинаю осматривать помещение. Хотя я и так знаю, как оно выглядит. Когда-то у меня здесь проходили уроки. Три ряда длинных столов, за каждым из которых по шесть стульев. В передней части класса висит доска, а в задней стоят шкафы.

— Где записная книжка? — спрашивает Альфа.

— В безопасном месте, — отвечаю я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и ровно. Потому что в действительности она лежит в кармане моих джинсов. Какая же я дура, что взяла ее с собой.

— Верни ее.

— Без проблем. Только отпустите меня, и я сразу же принесу ее вам.

— Отличная попытка, — не моргнув глазом, произносит Альфа, но я знаю, что он на грани, так же, как и я. Ему нужна записная книжка, чтобы он мог уничтожить ее. А мне она нужна для того, чтобы уничтожить его.

Альфа подходит к бунзеновской горелке, которая стоит на первом ряду, и включает ее. Она шипит, а через секунду в воздухе начинает витать запах пропана и вспыхивает голубое пламя. Меня охватывает ужас.

— Ну что, вернешь мне ее по-хорошему или по-плохому? — спрашивает Альфа. Его голос изменился. Теперь в нем чувствуется отчаяние.

Я молча смотрю на пламя.

— Где записная книжка?

— У меня ее нет.

Не успеваю я понять, что происходит, как Альфа хватает меня и тащит к первому ряду. Его пальцы крепко сжимают мое запястье. Я начинаю кричать и пинаться, но он прижимает меня к столу, и я не могу пошевелиться. Альфа подносит мою руку к пламени, и оно обжигает ладонь. Я всхлипываю, а по лицу начинают катиться слезы.

— Почему? — бормочу я. — Почему вы делаете это со мной?

В этот момент пламя гаснет, и горелка с грохотом падает на пол. Альфа отпускает меня. Я, тяжело дыша и дрожа, отступаю назад.

Альфа поднимает пистолет и направляет его на меня. Я съеживаюсь. Но только на секунду. Потому что потом я смотрю ему прямо в глаза. В них что-то изменилось. Да, они все так же таят в себе угрозу, но за ней прячется страх и покорность. Мне нужно действовать.

— Отдайте мне оружие, — говорю я, медленно протягивая к нему правую руку.

Он не опускает пистолет, но и не нажимает на курок.

— Пожалуйста, отдайте мне оружие. Мой отец не хотел бы этого.

Альфа моргает, но ничего не говорит.

— Вы с моим отцом были друзьями. — Пока ты не убил его.

Я пристально смотрю на руку Альфы. Ту, что держит пистолет. Жду хоть какого-нибудь сигнала, момента колебания или расслабления.

— Я никогда не… — Альфа отводит взгляд в сторону, и я использую этот шанс. Я прыгаю вперед, хватаюсь за пистолет и силой пытаюсь опустить его, но Альфа приходит в себя и вырывается. А потом направляет оружие мне в лоб. Я с шумом втягиваю воздух.

— Прекрати! — кричит он. — Я же сказал, что слежу за тобой!

— Вы не хотите причинить мне вред, — шепчу я. — Знаю, что не хотите.

Он ничего не отвечает, но я понимаю, что права.

Мне вспоминаются тренировочные занятия по переговорам об освобождении заложников, которые у нас проходили в этом кампусе.

— Расскажите мне, что произошло, — тщательно подбирая слова, спрашиваю я. — Почему вы пошли на это. Я знаю, что в этом нет вашей вины. — Это ложь. Он виноват. Но я хочу, чтобы он был на моей стороне.

— Я не могу бороться с ними, — отвечает Альфа. — Они слишком опасны.

Да!

— Кто? Кто слишком опасен?

— ХВ.

По моим рукам пробегают мурашки.

— Что за ХВ?

Альфа качает головой, будто пытаясь снова собраться силами и стать тем профессионалом, которого я знала, а не мужчиной на грани срыва.

— Я не собираюсь впутывать тебя в это.

— Я уже впутана.

— Но не так. — С этими словами Альфа опускает пистолет. Он продолжает смотреть на меня, но сейчас я вижу перед собой другого мужчину. Мужчину, который полон сожаления. Мужчину, который знает, что проиграл. Я протягиваю руку за пистолетом, и он начинает медленно передавать его мне.

— Что, черт возьми, ты делаешь, Джулиан?

За моей спиной открывается дверь. Альфа убирает руку и отпрыгивает назад. Я поворачиваюсь и вижу директора Вона. Узнав меня, он приподнимает седую бровь.

— Здравствуй, Аманда.

Когда-то я восхищалась этим человеком. Хотела быть похожей на него. Он воевал в Корее. Работал шпионом в годы Холодной войны (ну, это не подтвержденный факт, а только слухи). Был консультантом при двух президентах. Он относился к своим студентам с уважением и достоинством. Он выслушивал нас. Давал советы.

И вместе с этим платил за изменение прошлого. А теперь стоит передо мной и даже не пытается отрицать этого.

— Привет, Крести, — говорю я.

Вон удивленно улыбается.

— Аманда, дорогая, я знаю, что мы учили тебя совсем не этому.

— А чему? Не сопротивляться врагу?

— Нет, не быть дурой, оказавшись в плену. Тебя ведь могут и убить.

С этими словами все становится ясным, как день. Правда рассеивается в воздухе и оседает в моих легких. Вон — плохой человек. Очень плохой, а ситуация, в которой я нахожусь, очень и очень опасная.

— Садись, — говорит он мне.

— Не садись, — произносит Альфа и поворачивается к Вону. — Все кончено. Разве вы не видите этого?

— Ничего не закончено, — холодно отвечает Вон. — Ты в деле до самого конца. Ты знал условия, когда соглашался на сделку.

— Я хочу выйти, — говорит Альфа.

— Неужели.

Двое мужчин пристально смотрят друг на друга с такой свирепостью, что у меня перехватывает дыхание. Кто же моргнет первым? Вон.

— Отлично. Можешь уходить.

В этот момент я понимаю, что сейчас произойдет. Я открываю рот, чтобы закричать, но не успеваю издать ни звука, как Вон достает из кобуры на плече «Глок» и стреляет. Альфа падает на пол. Вон пинком выбивает пистолет из его руки, и он приземляется напротив корзины с мусором.

Я начинаю кричать. Альфа собирался сдаться; я знаю это! Я отступаю в сторону и врезаюсь в стол. Вон перекладывает пистолет в правую руку, а левой хватает меня за плечо.

— Заткнись! — говорит он, толкая меня на стул. — Я же сказал тебе сесть.

Я опускаюсь на стул и смотрю на стол. Не на пол. Но краем глаза все равно вижу Альфу, который лежит в луже крови, поэтому я прикрываю глаза.

— Говори, — приказывает Вон. — Я хочу знать все, что знаешь ты. И, пожалуйста, не нужно лгать. Я тридцать лет тренировал секретных агентов, а потом и студентов. Я пойму, что ты врешь.

Он прав. Как же я устала.

— Говори.

— Я нашла записную книжку Альфы и поняла, как раскодировать миссии.

— Хм, очень хорошо. И где она сейчас?

— В безопасном месте. — Навряд ли мой ответ можно считать ложью.

— Мы с тобой сейчас не в игры играем, — говорит Вон. — Ты рассказываешь мне, где записная книжка, а я пойду и заберу ее.

— А потом что?

— Не торопись. — Вон опускает пистолет и кладет обе руки на стол.

Я передвигаю ладони на колени, а потом под стол, пытаясь найти хоть что-нибудь, что можно использовать как оружие. Металлический стык, болтающийся шуруп. Черт, да даже карандаш будет лучше, чем ничего. Неожиданно я что-то нащупываю. Клапан. Трубка. Это химическая лаборатория, где проходят факультативы! А значит…

— Руки на стол, — приказывает Вон. Черт. Конечно же он заметил это. Я, не шевелясь, вытаскиваю трубку, а потом кладу руки на стол и, прижав колено к клапану, пытаюсь повернуть его. У меня получается.

— Где записная книжка? — повторяет вопрос Вон. — У тебя тридцать секунд, чтобы ответить мне.

Я не задаю ему глупых вопросов типа «или что?». Вместо этого я полностью откручиваю коленом клапан. Это либо гениальная идея, либо решение, которое отправит меня в могилу в молодом возрасте.

— Я скажу вам, где она, если вы объясните мне одну вещь, — дрожащим голосом произношу я.

Вон поднимает бровь, но ничего не отвечает.

— Почему вы убили Кеннеди?

— Я ожидал от тебя не этого вопроса, — с улыбкой произносит он. — Думал, ты спросишь, не я ли приказал убить твоего отца во время миссии. И да, это был я. — Я даже не моргаю. Он пытается поймать меня врасплох. У меня внутри все сжимается, а к горлу подступает тошнота.

— Отвечайте на вопрос!

— Ты не в том положении, чтобы требовать, Аманда, — смеется Вон.

— Нет в том. Вы хотите знать, где записная книжка, я не против вам подсказать, где ее искать. Вам только нужно…

— Потому что! — кричит Вон. — Потому что Кеннеди нужно было убрать, если мы хотели вторгнуться во Вьетнам. В одна тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году он вел переговоры о выводе наших войск. Нам нужен был Джонсон, чтобы произошел Тонкинский инцидент и конфликт обострился. Я знал, что Игл мог заработать на этой войне кучу денег, поэтому изучил кучу секретных документов и на основании их сделал обоснованное предположение.

— Вы убили президента из-за предположения?

— Обоснованного предположения. Которое оказалось правильным.

У меня кружится голова. Покачнувшись, я соскальзываю со стула. Мои руки лежат на полу, всего в нескольких дюймах от лужи крови. Вон только что мне все рассказал. Он не собирается отпускать меня отсюда живой.

Внезапно внизу, во дворе, раздается гул голосов. Вон в мгновение ока оказывается возле окна. Я знаю, что он видит. Подкрепление. Мужчин из вертолета. Они, наверное, сейчас штурмуют здание. Но у меня нет времени на то, чтобы ждать их. Вон направляет на меня пистолет и взводит курок.

— На вашем месте я бы этого не делала, — говорю я, вставая. — Видите ли, мне удалось открыть водородный клапан, и сейчас эта комната медленно наполняется газом. Вы же помните, что происходит, если смешать водород, кислород и огонь?

Вон неверяще смотрит на меня и в какую-то долю секунды оказывается рядом. Он наклоняется под парту, что удостовериться в моих словах, а я, даже не раздумывая, поднимаю локоть и опускаю на его шею.

Вон падает на пол. Я знаю, что должна обезоружить и обездвижить его, но мои инстинкты заставляют меня пятиться к двери. Директор приподнимается и резко дергает меня обратно. Покачнувшись, я падаю на четвереньки. Из заднего кармана выпадает записная книжка. Я вскрикиваю. Вскрикивает и Вон. Он отталкивает меня с дороги и бросается к ней. Я обхватываю его за голову и тяну назад. Но его руки длиннее. Он сжимает пальцами записную книжку, а потом пихает меня и поднимается.

Я отлетаю к корзине с мусором, рядом с которой лежит пистолет Альфы; хватаю его, взвожу курок и направляю на водородный клапан.

— Бросьте ее! — приказываю я.

— Если ты выстрелишь, то убьешь нас обоих.

— Думаете, я не сделаю этого?

— Именно так я и думаю.

В коридоре громко хлопает дверь. Подкрепление! Вон бежит к окну. Он собирается выпрыгнуть. Собирается исчезнуть.

Я, не раздумывая, нажимаю на курок, и в комнате раздается взрыв. Меня отбрасывает назад. Я врезаюсь в дверь. Она открывается, и я падаю на пол в коридоре. Ко мне спешат черные ботинки. Перед глазами все кружится. Я узнаю голос. Эйб. Здесь Эйб. Он рядом со мной, кричит и дотрагивается до моего лица. Это последнее, что я помню.