Вотыты

Глава 2. Пропажа

Теперь, когда на Мидира не обращали внимания отец и брат, не могла уделить время мама, ему всегда можно было найти Киринна, особенно потому, что стражники с радостью указывали верное направление или даже, не страшась оставить пост, провожали второго принца к своему главному офицеру.

Начальнику замковой стражи.

Вотыты.

Главнее Киринна по званию был в Черном замке разве что советник или сам папа, но папа был главнее всех, так что никогда Мидиром в расчет не принимался, существовал сам по себе и выше всех, присутствуя в замке, в душе и в сознании постоянно.

Через пару недель знакомства Мидир с радостью обнаружил, что Киринна можно использовать и как стенку для лазания, очень и очень соблазнительную стенку. Настоящая стена в большой зале была приспособлена для взрослых волков, а не волчат, поэтому Мидира туда не пускали. Единожды попытавшись взобраться на маняще широкое плечо начальника замковой стражи, цепляясь и опираясь на его латы, Мидир был приятно удивлен – у него получилось! Он уселся на плечевую пластину и покачал от восторга ногами.

Как выяснилось, удивлен был не только он. Глаза лесовика, с которым в этот момент разговаривал Киринн, выражали настолько незамутненное обалдение, что второй принц дома Волка ощутил себя так, словно его погладили. Думал еще показать ши язык, но Киринн перевстал, вынуждая искать опору заново, попрощался с лесовиком и почти сразу перехватил Мидира поперек тела, вокруг пояса.

– Это что еще такое, мой принц? Это что за поведение, мой принц? – опустил головой к полу, потряс, потом резко подбросил вверх, чтобы тут же поймать. – Я не слышу раскаивающегося смеха, мой принц! Или хотя бы восторженных угроз!

– Я до тебя добер-р-русь! Добер-р-русь и пр-р-рикажу отпр-р-равить на пр-р-раху! Еср-р-ри ты не подкинешь меня еще р-р-раз! – мир выглядел совсем иначе с высоты двух или трех Мидировых ростов.

Просто восхитительно!

– Как решительно, мой принц, – волк напружинился и подбросил Мидира под самый сводчатый потолок. – Вам не страшно?

– Нет! Нет! Не стр-р-рашно! Еще! Еще!

– Нам еще надо успеть вас потренировать, поэтому с полетами на сегодня хватит, – Киринн подбросил Мидира последний раз, поставил рядом с собой, присел на корточки и принялся поправлять сбившийся костюм, не постеснявшись пригладить растрепанные волосы.

Мидир воспользовался случаем и тоже погладил Киринна по голове – ему очень давно хотелось, а начальникам замковой стражи тоже надо смотреться прилично. Как и принцам!

– Совсем р-р-растр-р-репар-р-рся! Что бы ты без меня дер-р-рар-р-р! – Мидир провел по светлым, шелковым прядям уже просто так, потому что хотелось. Мидиру все хотелось потрогать, но не все ему давали.

– Невозможно представить, мой принц, совершенно невозможно, – взрослый и большой волк не рычал и не пугал, наоборот, находил что-то радостное в общении с Мидиром.

И единственный, кто не стонал в конце дня, что видеть никого не хочет, шевелиться не может и не будет! Правда, может, Мидир просто не слышал? Внезапно проснувшееся любопытство прорвалось сразу же.

– А ты со мной не устаешь, Кир-р-ринн? Я очень бодр-р-рый! И очень вор-р-рк! Так говор-р-рит папа, а он знает, что говор-р-рить, как будто всегда откуда-то читает!

– Я с вами отдыхаю, мой принц, хотя вашему папе, разумеется, нельзя не поверить!

– А как ты тогда устаешь?

– Устаю я очень разнообразно, мой принц, начиная с разбирательств вокруг лесовиков – не в обиду им будет сказано, но лесовики самые требующие внимания ваши подданные! – Киринн одернул на Мидире дублет, и младший принц не утерпел.

– Ты сказар-р-р «начиная»! А пр-р-родор-р-ржая и заканчивая чем?

– Какой вы любопытный, мой принц, – покачал Киринн головой, хотя осуждения в голосе не слышалось. – Продолжая степняками и небесными, с ними тоже хватает проблем, опять же, лесовикам не так обидно быть проблемными в компании. А заканчивая, пожалуй, попытками донести свою точку зрения до маленьких белых волчат, почитающих себя большими и черными, – тут у Киринна вырвался непритворный тяжкий вздох, и даже широкие брови горестно заломились.

– Ты говор-р-рил, вор-р-рчонок у тебя один! – Мидир слегка запутался. – Ир-р-ри ты спор-р-ришь еще с др-р-ругим?

Киринн неожиданно улыбнулся, поправил Мидиру воротник и мимоходом погладил по щеке – оказалось необычно и приятно.

– Вы очень внимательны ко мне, мой принц. Волчонок один, белый и просто до синих фоморов самостоятельный. Поэтому иногда кажется, что их двое, а переспорить двоих одному, сами понимаете, в два раза сложнее!

На ум Мидиру пришли Мэрвин и папа, потом к ним мысленно же присоединился советник – когда все трое, не сговариваясь, смотрели на Мидира осуждающе, выдержать и так было сложно! А если спорить!.. Второй принц остро Киринну посочувствовал.

– Ты гр-р-равное, не р-р-расстр-р-раивайся! – и для верности похлопал его по руке. – Спор-р-рить бывает ср-р-рожно, но иногда самое гр-р-равное пр-р-росто подать гор-р-рос! Тогда тебя уср-р-рышат! А еср-р-ри не подать – не уср-р-рышат!

– Благодарю, мой принц, за поддержку, – Киринн улыбался тоже широко, красиво и открыто. – Я тоже так думаю: если не сказать, мнение просто не будет принято в расчет. Так и живем, я говорю, меня слышат, а потом все делают по-своему. Как вы думаете, мой принц, с чем это связано?

Новое чувство, что кто-то просит совета именно «от Мидира», заставило сердце наполниться гордостью и радостью, второй принц непритворно задумался, действительно пытаясь посоветовать что-то дельное, оправдать оказанное доверие.

– Я думаю, Кир-р-ринн, это потому, что вор-р-рчонку очень хочется сдер-р-рать как р-р-раз по-своему! Еср-р-ри не помогают р-р-разговор-р-ры, можно мор-р-рчать, это тоже действует, – Мидир помрачнел, припоминая воспитательное молчание Мэрвина длиной в не один день. – Тор-р-рько очень обидно бывает!

Киринн пошевелился, поудобнее перехватил руку вцепившегося в него Мидира, поднялся с колена.

– Вот я тоже думаю, мой принц, что молчать бывает очень обидно, а обижать волчат – последнее дело, если вы спросите меня, – нахмурился он. – Даже если этим волчатам уже двести…

– Не р-р-расстр-р-раивайся, ты можешь ведь по-др-р-ругому вор-р-рчонка поймать! Р-р-раз он взр-р-роср-р-рый, как взр-р-роср-р-рого! Ам! Ам! – и специально укусил воздух перед собой, чтобы показать грустному Киринну, как именно стоит ловить волчат. – Укусишь ты, он научится, ты же не будешь кусать бор-р-рьно!

Мидир и не заметил, как в его зубах оказалось плечо Киринна. Он испуганно выпустил руку, но Киринн не обиделся и даже не отдернулся, хотя ему наверняка было больно. Мир на мгновение словно бросился на Мидира, звуки, запахи – все усилилось многократно – и сразу пропало.

– Ой, это я нечаянно! – Мидир заглянул в глаза Киринну, но увидел лишь удивление.

– Мой принц, вы обернулись. Пусть на мгновение, но обернулись волком. Самостоятельно!

– Пр-р-равда?! А у меня быр-р-ри хвост и р-р-рапы? – оглядел себя Мидир, но увидел лишь привычное сюрко, штаны и сапожки.

– Все как у настоящего зверя. И как это вы умудрились обернуться волчонком? Пора вам уже попадать к магам. А ваши слова мне очень помогли.

Начальник стражи словно бы посветлел, а Мидиру стало приятно еще даже до всяких слов: он помог! Он правда огромному белому волку помог! У него получилось! Он тоже уже большой и умный, что бы Мэрвин ни говорил! И уже смог обернуться!

– Да, мой принц, вы подали мне изумительную идею, благодарю вас от души, – Киринн покосился на Мидира с гордостью, и волчонок почувствовал, как сильнее забилось сердце. – Впредь буду с вами советоваться.

Еще и поклонился! Мидир постарался разжать свои пальцы – вцепился он в латную перчатку знатно – и не смог, отцепляться от Киринна совершенно не хотелось.

Тренировка с двуручной болванкой удалась и на этот раз, Мидир схватывал быстро, ему нравилось вращать приятно увесистую деревяшку, обрушиваться ударами, будто гибель с самих небес, мощно, неостановимо! И на этот раз Киринн наконец согласился сказать папе о перемене оружия – ему приглянулось, как уверенно Мидир фехтовал.

В первую голову, правда, пришлось сообщить советнику. Тот появился на тренировочной площадке гораздо раньше, чем начиналось занятие с Мэрвином, причем явно что-то высматривал. Киринн подобрался, и это насторожило Мидира. Советник важно прошествовал мимо всех сражающихся пар, особенно приглядываясь и подозрительно принюхиваясь. Теперь Мидир заметил, что беловолосых стражей было не один и не два, просто они старались убирать под шлем заплетенные в косы светлые пряди.

Начальник стражи выступил вперед, опережая советника, жестом приказал волкам разбиться на пары, разновозрастным волчатам до трехсот лет – посторониться, и вызвал в круг, чтобы «научить новому приему на живом примере», белого волка, еще юного и казавшегося очень хрупким возле мощного Киринна. Советник недовольно поджал губы, но отошел: главнее начальника стражи на тренировочной площадке не было никого.

Киринн показывал новый удар, который следовало отрабатывать молодым волкам – своим полуторником раз за разом опрокидывал противника, злившегося и отчаянно пытавшегося это не показать. Сколько бы раз молодой стражник ни поднимался, Киринн опять и опять укладывал его в пыль тренировочной площадки, причем не меняя основное движение атаки, а попросту смещаясь или выходя на фигуру из неожиданной связки. Мидир, как и прочие, залюбовался. И пусть ему, как бойцу с двуручником, не светило применить именно этот прием, запомнить на будущее точно не помешает.

Вдобавок, Киринн проговаривал, что именно он делает, для молодых волков, и это дополнительно раздражало его противника. Мидир чуял досаду и почти обиду. Киринн, несомненно, чуял тоже, но не останавливался и не пытался смягчить свою манеру, не сменяя настроения, манеры и не повышая голоса.

Наконец, прием был рассмотрен со всех сторон, Киринн отошел от белого волка, обиженно опустившего голову. Советник шагнул было к неучу, но тут к нему приблизился Мэрвин, и молодому белому волку совершенно точно повезло.

Но когда Мидир проходил мимо, ветер донес обрывок сердитой фразы о старых белых остолопах, не видящих дальше своего носа и потому тыкающих носом в пыль всех окружающих.

Второй принц вздохнул, предполагая, что пожалеет, но в груди поднялось негодование: Киринн никакой не остолоп! И точно не старый! Ну, разве точно белый!

– Бур-р-рчишь, как девчонка, котор-р-рую дер-р-рнули за косу! – вот так, без приветствий и представлений, вырвалось у Мидира. – И зр-р-ря, между пр-р-рочим, бур-р-рчишь! Кир-р-ринн мог оставить тебя советнику! А он бы точно не пожар-р-рер-р-р!

– Ну и оставил бы! Невелика потеря! Тоже мне герой! – молодой волк адресовался при этих словах явно спине отошедшего Киринна.

Мидиру стало за Киринна обиднее прежнего, особенно потому, что начальник стражи этот обмен любезностями явно услышал и, судя по приопустившимся широким плечам, расстроился.

– Тепер-р-рь я тоже думаю! Невер-р-рика! Р-р-раз ты не можешь вести себя как воин! Пусть бы советник извар-р-ряр тебя в гр-р-рязи и смешал с твоей кр-р-ровью! Гр-р-рупый бер-р-рый вор-р-рк!

Воин надулся, как будто хомяк, набравший зерна за щеки, Мидиру захотелось посмеяться, он успел хохотнуть и показал двуручником, как бы советник поступил, когда окрик отца заставил мигом забыть о странных белых волках, как больших, так маленьких.

– Мидир! Изволь объясниться, почему ты тренируешься с двуручным мечом!

Все замерли: Джаретт умел подходить абсолютно неслышно. Громыхнул у кого-то выпавший из рук меч, жалобно звякнул и затих.

Сердито приближающийся король вгонял окружающих волков в ступор, а второй принц глубоко вздохнул, готовясь отбиваться.

– Я не…

– Я искал тебя, мы с матерью искали тебя! И где я тебя нахожу?

– Там, где я есть! – Мидир красиво отсалютовал папе своей болванкой. – Это здор-р-рово, я тоже хотер-р-р вас найти!

– Да что ты говоришь? – папино недовольство ни капли не убавилось. – Так откуда ты взял двуручный меч? Я же запрещал!

Мидир насупился: выдавать Киринна он не хотел, а откровенно врать папе было нельзя. Невозможно.

– Мой король, это моя вина, – склонил голову Киринн. – Я хотел попробовать, что у второго принца пойдет лучше всего. Именно сегодня я взял…

– Это я взяр-р-р из стойки! – перебил его Мидир, видя, как папа все сильнее хмутился. – Пор-р-рутор-р-рник ср-р-ришком р-р-регкий! А с двур-р-ручником мне нр-р-равится! Я с ним бор-р-рьше могу! Хочешь, я покажу, а, папа? – Мидир не уследил за собой и подался вперед, папа шагнул навстречу, и в итоге почти обнял прильнувшего к его боку второго принца.

Вздохнул. Погладил по голове. Пробормотал «вертите мной как хотите» и отстранил Мидира от себя.

– Пожар-р-руйста, р-р-разр-р-реши! – Мидир почти не надеялся, что все удастся. – Я очень хочу двур-р-ручник! А ты сказар-р-р, что меня научат всему!

Отец посмотрел прямо, посверлил Мидира своими черными без блеска глазами, по которым никогда не читалось его настроение.

– Хватит. Держишь ты меч уже неплохо. Мы с мамой как раз думали, что подарить тебе на пятилетие, так пусть это будет разрешение заниматься с двуручником. Раз уж ты этого желаешь! – и прежде, чем обрадованный Мидир обнял бы его, отошел, окликая опять начальника стражи. – Киринн! С этих пор будешь учить второго принца бою на двуручных мечах! Но все нововведения, будь так добр, согласовывай для начала со мной.

Мидир так обрадовался, что аж подпрыгнул, потрясая болванкой: все удалось!.. А когда приземлился, заметил, что папа прошептал Киринну на ухо что-то еще, указывая как раз на Мидира или его меч. Киринн спокойно кивнул и сразу отошел ко второму принцу. Мидиру стало неспокойно.

– Он тебя не тор-р-рько похвалил?! Кир-р-ринн! Скажи! – мысль, что начальник стражи пострадал из-за него, расстраивала.

– Это не стоит вашего внимания, принц, – ровно сказал Киринн и улыбнулся. – Пойдемте на дуэльную площадку, там сейчас никого, как раз и потренируемся.

Мидир оглянулся на папу, который уже что-то обсуждал с советником. Наверное, он с мамой больше Мидира не ищет, и ему можно куда-нибудь идти, не прося для этого разрешения. А похвастаться перед мамой можно и за ужином! Краем глаза Мидир приметил также, что тот молодой белый волк так и застыл поблизости, позабыв надуться, наоборот, разглядывая Киринна во все глаза, будто только увидел. Сам Киринн смотрел в другую сторону и внимания на это не обращал.

Удержаться было невозможно. Мидир подошел к воину, дернул за штанину, заставляя нагнуться, и прошептал в самое ухо:

– Никакой он не остор-р-роп! Он тор-р-рько что нас закр-р-рыл! Спина у него шир-р-рокая и в бр-р-роне! Но еср-р-ри бьют, бор-р-рьно-то все р-р-равно! – и нахмурился, как папа, когда надо было придать веса сказанному.

Белый волк поник, покосился на Мидира и ответил еле слышно:

– Я знаю! Но не знаю, как ему-то сказать!

– Р-р-ртом! Ср-р-ровами! Как обычно вор-р-рки говор-р-рят!

В этот момент Киринн обернулся, отыскивая Мидира взглядом, неподдельно удивился, наткнувшись на перешептывающихся воина и волчонка.

– Мой принц, нам пора на тренировку. Стражник, а вам пора приступать к вашим дальнейшим обязанностям. Сегодняшний ваш пост – на левой башне, если вы вдруг позабыли, – отвернулся и пошел.

Мидир заторопился вслед, похлопал белого стражника по колену и побежал за Киринном, налетел, схватил за руку, надеясь, что никто этого в суматохе не заметит, и уже не думая, надо ли для этого просить разрешения у отца. Киринн улыбнулся опять со своей высоты – он-то, конечно, заметил, но виду не подал.

Разжал ладонь взрослого волка Мидир, лишь повернув в главную галерею.

– Мама! – радостно завопил второй принц, завидев ее в ярко-синем, расшитом серебром костюме для верховой езды, и бросился к ней.

Уже увидеть ее было радостью. Вот почему отец искал его: после обеда королевская семья собиралась на охоту – вся взрослая королевская семья, то есть мама, папа и Мэрвин, еще раз напомнивший, что сосункам вроде Мидира там делать нечего. Мидир так обиделся, что не нашелся, что ответить сразу, зато потом придумал несколько достойных вариантов и даже собирался сказать их маме.

Но сейчас у второго принца все вылетело из головы. Он ринулся вперед, обойдя первого стражника слева и проигнорировав: «Куда, принц?! Вам нельзя, королева ждет короля!» Мидир швырнул мячик в доспехи справа, привлекая внимание грохотом падения. Очередной стражник, уже подле матери, растопырил руки и присел, намереваясь поймать шустрого волчонка. Мидир не успел даже хихикнуть про себя от глупости взрослых. Разогнался он уже ого-го как, поэтому просто упал на спину и пролетел мимо стражниковых широко расставленных ног прямиком к Синни.

– Мама! – влепился он в материнские колени, чтобы даже не думали его оторвать. Но тут его основательно тряхнули за плечо.

– Тихо-тихо, – подняла руку Синни. – У принца явно есть вопрос, и, хотя Мидир – не первый принц, даже не смейте его останавливать.

Мягкий, певучий голос неожиданно стал холодным и жестким, и Мидир поднял голову – его ли это мама так говорит? Стражники переглянулись и отошли на несколько шагов.

– У тебя ведь есть вопрос, мой хороший? – улыбнулась Синни.

– У меня море вопросов! У меня вопросов бор-р-рьше, чем Вор-р-роновы гор-р-ры! – вскинулся Мидир.

– Задай мне один, и я буду обязана на него ответить.

Мидир призадумался. Да, пожалуй, в отсутствие отца и брата можно спросить то, что царапало больше всего.

– Это взрослые такие гр-р-рупые! – прорычал он. – Они говорят, что я пор-р-рукровка. Пор-р-рувор-р-рк. Я обернур-р-рся – я вор-р-рк! С хвостом и р-р-рапами! Как можно быть вор-р-рком напор-р-ровину?

– Совсем как человек, – донеслись до Мидира слова матери, а рука, неожиданно гладившая его голову, замерла. – Ты обернулся?! Как?!

– Р-р-регко! – гордо ответил Мидир. – Ну не брать же с собой Мэрвина?

– А почему же?

– В одну шкур-р-ру не вр-р-резем, – со вздохом произнес Мидир, огорчаясь, что даже мама не понимает самых простых вещей.

– Мой принц, вам надо будет очень постараться, чтобы стать волком хотя бы наполовину, – раздался ровный голос советника. – Очень постараться. Сомневаюсь, что у вас получится. Хорошо, что у нас есть Мэрвин.

Ответ про то, что замечательного Мэрвина можно оставить себе насовсем, замер на языке у младшего принца, потому что советник добавил:

– Видите ли, принц, вам придется смириться с тем, что ваша мать – не волчица.

– Я знаю законы Нижнего мира, – встала Синни, продолжая держать ошеломленного Мидира за руку. – Я изучала их не одно десятилетие. Не надо упрекать моих детей в несовершенстве! Рожденные в Светлых землях, они обласканы светом его изумрудной магии. Нижний мир – как щедрая и добрая мать, принимает всех созданий как своих детей. Здесь нет бастардов и нет полукровок. Это все лишь слова. Вам это известно!

– Разумеется, моя королева, – склонился в глубоком поклоне советник. – Однако смирение и усердие только пойдет на пользу нашему юному, э-э-э… волку.

– Нам пора уходить, сейчас подойдет наш король. – раздался голос Киринни.

Синни отвернулась, кусая губы.

– Пр-р-рости, мама, – произнес Мидир. – Я не хотер-р-р огорчать тебя.

– Ты не огорчил меня, – тихо произнесла Синни и вздохнула.

Новое знание было слишком ошеломляющим, Мидир не хотел быть скорым в ответах или во мнениях и посему молчал всю дорогу, пока не понял, что они давно миновали главное здание, и что Киринн ведет его куда-то вверх.

Его мама, Синни, обладала снежно-белой кожей, плотными, гладкими иссиня-черными волосами, спускающимися ниже колен, и кристально-чистыми ярко-серыми глазами, чуть-чуть раскосыми – тем, что отличало истинных, королевских ши Дома Волка. О ее величественной, сияющей красоте складывали баллады, ее запечатлевали художники, но еще больше песен складывали об исключительной доброте и мудрости королевы. Представить, что его мама – всего лишь человек из Верхнего мира, у Мидира не выходило. Скорее можно было представить, что его обманывают. Нет-нет, магам неведома ложь, но Мидир слишком долго общался с Мэрвином, чтобы понять, как легко можно сказать при всех: «Я дам ему потрогать свой кинжал», а потом добавить уже наедине: «В следующем тысячелетии – обязательно!»

Может, происхождение мамы тоже было окутано мраком тайны? Может, Мидиру сейчас все объяснят?

Киринн, добравшись до верха смотровой башни, уселся на каменную скамейку и положил Мидиру обе руки на плечи. Вышло, что принц словно поддерживает взрослого, что было немного непривычно. Мидир приосанился, явно готовясь к важному разговору.

– Так вы не слышали историю знакомства Джаретта и Синни?

Мидир покачал головой, слишком огорченный для ответа.

– Я расскажу вам, мой принц. Я присутствовал при этом. Вы достаточно взрослый и разумный волк, чтобы услышать эту историю от начала и до конца… Когда-то жил один король.

– Мой отец? – поспешил уточнить Мидир. А то Вотыты возьмет и начнет рассказ от основания мира, искр предвечного пламени и прочей шелухи!

– Ваш отец, мой принц. Ему подчинялась треть Нижнего мира, Светлые или Благие земли, то есть весь мир, кроме соленых морей фоморов и ядовитых пустынь неблагих. Он правил очень давно и однажды задумался, что будет, когда он умрет?

– Ши не умирают! – важно произнес Мидир. – Ты что думаешь, я не знаю таких простых вещей?

– Ши не стареют, мой волчонок, – одна рука оторвалась от плеча принца и потрепала его по голове. – Да, это так. Но нет заговора от смерти в битве или от ухода в сон-жизнь от непереносимой боли существования.

Мидир нахмурился. При нем вот никто еще никто никого не убивал, и никто не впадал в такую глупость, как сон-жизнь. Значит, смерти нет. Но спорить он не стал, решив отложить этот вопрос на потом.

– Джаретт Великолепный, владыка нашего Дома и всего Благого Двора, хотел жениться для того, чтобы у него был наследник. Он понял, что ему не хватало, а не хватало ему сына, – вздохнул Киринн о чем-то своем, но потом спохватился и продолжил: – Но увы. Ни одна самая прекрасная принцесса не могла разжечь его сердце, ни даже подарить искру лугнасадного пламени.

– А при чем тут принцесса и сын? – нахмурился Мидир.

– Хм, да, действительно, прямой связи тут нет, – прокашлялся Киринн. – Я думал, ты знаешь, как появляются дети.

– Так вроде и знаю, – важно сказал Мидир, хотя его познания в этом вопросе были весьма туманны.

– Тогда я вам напомню то, что вы и так знаете, – не совсем впопад ответил Киринн. – Дети появляются, если есть истинная любовь между родителями. Потеряв надежду полюбить, ваш отец, мой принц, решил найти себе наследника. Если усыновить ребенка до года и принять его в род, он станет своим по крови и по духу. И он нашел мальчика, который подходил по его строгим параметрам, настоящего, истинного волка, который смог бы стать будущим королем Светлых земель.

– Мэрвина? – огорчился Мидир, который знал только одного такого.

– Нет, мой принц. Такой идеальный мальчик, один на мирриады живущих в двух мирах, нашелся среди людей, во-о-от там, – показал Киринн вверх. – Это был брат вашей матери. Брат Синни.

– У меня есть дядя?! – поразился Мидир так сильно, что ухватился за руки Киринна.

– Уже нет, мой принц. Люди живут недолго!

– Эй-эй! Так нечестно! Дать дядю и отнять дядю! Я даже обрадоваться не успел! А мама? – ужаснулся Мидир. – А мама, она?..

– Ваша мама живет в Нижнем мире. И будет жить вечно, – ответил Киринн.

– Ты обещаешь?! – вцепился в него Мидир.

– Могу лишь только надеяться и уповать. Но старость вашей матушке не грозит. Так я могу продолжить? – склонил большую голову Киринн.

– Продор-р-ржай, – милостиво кивнул успокоенный второй принц.

– Этот мальчик, которого высмотрел Джаретт Великолепный, был рожден в человеческой семье. Синни была его сестрой, его сводной сестрой – ее отец погиб, мама снова вышла замуж, и вся забота о маленьком братике легла на ее плечи. А было ей всего четырнадцать лет. Синни очень уставала. Она ощущала себя служанкой в родном доме, и однажды это случилось. Она крикнула в сердцах: «Чтоб тебя демоны в Нижний забрали!», и Джаретт выхватил ребенка из ее рук.

Мидир сам выхватил руки из ладоней Киринна и прижал ко рту. Конечно, отец прав всегда. Если отец не прав, то это только кажется. Но как это? А если бы его, Мидира, так кто-то забрал от его матери?

– Синни мгновенно поняла свою ошибку и умоляла Джаретта вернуть ей братика. Она прошла все испытания, что изготовил для нее волчий король. Она танцевала с ним на балу Лугнасада – и он признался, что полюбил ее. «Люби меня, слушайся меня, подчиняйся мне во всем – и я буду твоим рабом вечно», – сказал он Синни. И он позвал ее в свой мир – стать его королевой.

Что-то в этом смутило Мидира, но он продолжал зачарованно слушать. Хоть про любовь ему обычно было не очень интересно, но тут дело касалось его мамы и папы!

– И она, конечно, поср-р-рушалась его! Папу нер-р-рьзя не поср-р-рушаться.

– Нет, мой принц.

– Она не пор-р-рюбир-р-ра его?

– Полюбила. Но ей не понравилось то, как было сделано это предложение. И она осталась на земле.

– Это какая-то очень др-р-ринная и очень запутанная истор-р-рия, – доложил Мидир.

– Вы весьма точны в формулировках, мой принц, – улыбнулся Киринн, но без насмешки.

– Так папа ушер-р-р?!

– Ушел. Но подарил Синни кристалл, где она могла видеть Джаретта и наш чудесный мир. Он обещал вернуться в надежде, что девочка повзрослеет и передумает. Он затосковал… и забыл, как быстро несется время в Верхнем мире. Прошло девять лет.

– Синни забыла его?

– Нет. Она смотрела в волшебный кристалл, и ей все больше казалось, что это сказка, мечта, легенда... Брат упрекал ее в том, что она не отдала его, родители качали головами, подруги смеялись. Она вышла замуж.

– Как?! Мама вышла замуж? – Мидиру это совершенно не понравилось.

– Так бывает. Ее сосватали. Синни не любила мужа и чем дальше, тем больше понимала, что ошиблась. И тут появился Джаретт. Джаретт страстный, любящий, страдающий – тот, кого она не смогла забыть.

Тут Киринн отвел взгляд и внезапно закаменел лицом, как все взрослые, которые считали Мидира слишком молодым для чего-либо. Второй принц дернул Вотыты за перчатку, не желая смиряться, и спросил:

– И что дальше?

– А дальше, – очнулся Киринн, – в общем-то все.

– Вот про это «все» и расскажи! – деловито произнес Мидир.

Киринн рассмеялся, потрепал Мидира по голове.

– Вы очень любопытны, мой принц. Ну хорошо! Джаретт увел Синни по ее воле. Он не приказывал, не настаивал. Просто сказал о своих чувствах. Синни не хотела покидать землю, и они провели чудесный год в самых прекрасных местах Верхнего мира. А потом… потом Синни поняла, что беременна, и ужаснулась.

– Она не хотер-р-ра детей? – огорчился Мидир.

– Хотела, очень. Только Верхний мир не слишком ласков к нам, волшебным созданиям. Он лишен магии. Дети в семьях смертных и ши рождаются с острыми ушками. Они очень сильны как маги и зачастую умирают молодыми. Или их убивают. Вот Синни и решилась покинуть землю, чтобы ее дети росли спокойно. Она стала женой Джаретта и нашей королевой. Ту, что смогла растопить каменное сердце Джаретта Великолепного и подарила Нижнему миру таких редких и желанных детей. Ее обожают все ши. Скажу по секрету, Джаретт, перворожденный, сын матери-волчицы и отца-мага, не привык жить в семье, но он очень старается и очень любит Синни и вас, своих детей. И что вы поняли или не поняли, мой принц?

– Не поняр-р-р, зачем папе нужен идеар-р-р, еср-р-ри у него есть я! – стукнул себя в грудь Мидир, а Киринн рассмеялся.

– Тогда пойдем тренироваться, пока у меня есть еще время.

Оговорка насчет времени была странной, но Киринн больше ничего не сказал.

Настоящая тренировка на двуручных мечах понравилась Мидиру гораздо больше, чем прежние, хотя к вечеру он просто валился с ног и за ужином больше клевал носом в тарелку, чем действительно ел или рассказывал о событиях в своей жизни. Мэрвин то и дело перехватывал слово, рассказывая о своих успехах на охоте и не давая Мидиру рассказать про двуручник толком, а закончилось все тем, что второй принц попросту уснул на своем кресле. Даром что оно было уже как для взрослого волка, и Мидиру было куда удобнее свернуться в нем клубочком, чем сидеть, вытянувшись в струнку.

Разговоры гудели над ухом, потом к голосам семьи прибавились советник и начальник замковой стражи, а затем Мидира ухватили на руки, прижали к знакомой массивной броне и унесли. Чувство было сродни полету, и, чтобы удержаться, принц схватился за латную перчатку – так было гораздо спокойнее. Волк не ворчал, только хмыкал, здоровался со стражниками, а потом положил Мидира в его кровать. Оказавшись в постели, принц не собирался отпускать перчатку: взрослый волк повздыхал, пощелкал пряжками, оставляя Мидиру свою перчатку как трофей, погладил по голове освободившейся рукой, укрыл и ушел.

А может, Мидиру это все приснилось? Наверняка приснилось. Но уходящий волк, кажется, запретил заходить к принцу всем нянечкам, порыкивая и настаивая, что они принца разбудят, а ему прекрасно спать и в одежде. И никто не посмел зайти! Мидир завозился, устраиваясь поуютнее, обнял перчатку, прижавшись щекой к щитку на тыльной стороне ладони, и уснул окончательно.

Всю ночь ему снился полет, а наутро перчатка никуда не исчезла. И оказалась действительно той самой – принадлежащей Киринну. Мидир обрадовался, спрятал перчатку в тумбочку, и лишь после этого пошел умываться. А то все нянечки пришли бы в ужас, какая это грязная перчатка и как ее необходимо выкинуть и тем более нельзя обнимать или хранить.

Одевался Мидир давно уже сам, особенно потому, что Мэрвин вечно дразнился: нельзя принимать за взрослого волка того, за кем ходит целая стайка нянек. Мидир расстраивался, переживал и от нянек убегал – тоже совершенно самостоятельно, привыкая сам по себе оказываться на необходимых занятиях вовремя.

Первая половина дня, как обычно была посвящена урокам истории, изучению генеалогических древ самых заметных семейств Благого двора и танцам, но Мидира удивляло, что Киринна совсем не видать – с тех пор, как папа отрекомендовал ему начальника замковой стражи, тот всегда попадался на глаза в течение дня еще до тренировок. И потом тоже…

Стражники, к которым Мидир приближался с вопросом, смотрели озадаченно в ответ, пожимали плечами и разводили руками. А когда в послеобеденный свободный час к Мидиру подошел воин-волк, представляясь временным мастером боя на мечах, второй принц и вовсе забеспокоился. Покивал, конечно, чтобы новый мастер боя ничего не заподозрил, и заявил, что неимоверно «уста-а-ар-р-р» еще от вчерашнего и пойдет отдохнуть к себе. Поспешил в комнату, с замиранием сердца распахнул ящик тумбочки, но перчатка была там. А если Киринн в замке, Мидир сможет его найти! Нюхом!

Волчонок обнял перчатку, как следует потянул носом, чтобы распознать запах белого волка – от перчатки тянуло нагретым на солнце можжевельником, терпким и приятным, чему Мидир вовсе не удивился. Спрятал перчатку обратно и побежал по замку, выискивая тот самый след. Пару раз мелькнул похожий, только слабее и будто с добавлением цветов – от того самого белого волка-воина, чье самолюбие пострадало вчера на тренировочной площадке, и от обычного черного стражника, но от него запах был явно наносным. Возможно, Киринн с ним не так давно разговаривал или стоял рядом. Но самого начальника замковой стражи Мидир так и не нашел.

Когда час отдыха истек, Мидир явился на фехтование, честно занимался половину урока, а потом вышел «до ветру» и не вернулся обратно: ему очень хотелось найти Киринна. Огромный белый волк как будто дразнился – его невозможно было бы не заметить, а сейчас он присутствовал в замке как мираж, мелькая то тенью запаха, то похожим голосом, и к вечеру Мидир бился с ног и совсем замаялся его искать. За ужином папа ничего не сказал по поводу полупропущенного занятия. Вероятно, мастер-мечник опасался тревожить короля подобными мелочами. Второй принц несколько раз собирался спросить, где же его Вотыты, но не стал, побоявшись своими действиями вновь навредить Киринну. Схрупкал телячьи ножки, появившиеся в его рационе благодаря его наставнику, и смолчал.

Он все узнает сам!

Ночью Мидир, легко миновав стражу, долго нюхал чистый холодный воздух, еще летний, но уже напоенный ощущением осени. Легкий запах тлена от упавших листьев, острый аромат позднелетней травки и привычный, горьковато-кислый аромат хвои от вековечных елей, высокой стеной сторожащих Черный замок. А вот запах Вотыты остыл, потерялся окончательно и бесповоротно.

На второй день Мидир решил действовать. Он очень постарался – и уронил статую Нуаду с таким грохотом, что ему показалось: сам Нуаду вот-вот явится по его душу. Стражники прибежали, прибежал капитан – а Вотыты не было!

Мидир пропустил танцы. Это было невежливо, обращаться в дневное время, но вместо занятий он обегал уже другую половину замка. И к обеду обнаружил дверь в офицерском крыле, от которой тянуло ровно тем, нагретым на солнце можжевельником. Принц осторожно подкрался уже в облике ши, пропустил патруль, прислушался – за дверью было тихо. Мидир аккуратно поскребся, обозначая желание зайти. В помещении все еще царила тишина, но второй принц мог бы поклясться, что тишина эта уже совсем иная, внимательная и настороженная. Поскребся решительнее, отскочил в нишу и замер, пропуская очередной патруль, но снова вернулся к двери, уже решившись постучать.

Изнутри послышался вздох, а потом дверь распахнулась внутрь – и Мидир увидел очень бледного Киринна, казавшегося намного меньше без своих мощных доспехов.

– Мой принц, какая неожиданность, – серо-голубые глаза смотрели на Мидира с изумлением. – Чем обязан? Да как вы меня отыскали?!

– А можно, для начала я зайду? – Мидир, обладая королевским правом, мог бы зайти и так, но Киринн перегораживал проход. – И все тебе расскажу, честно!

Начальник замковой стражи смерил Мидира взглядом, где отчетливо читалось сомнение. Мидир, поспешив сбить его с мысли об отказе, выпалил:

– А то я соскучир-р-рся!

– Уважительная причина, мой принц, – Киринн слабо улыбнулся и посторонился, пропуская Мидира в свои покои. – Располагайтесь, пожалуйста, в гостиной.

Мидир прошел туда, куда указал белый волк, взобрался на верх громадного дивана, очень подходящего по размеру хозяину, а не пятилетним волчатам, уселся, поджидая, пока Киринн тоже подойдет. Тот не торопился, принес пару кубков, налил в оба воды, поставил на ближайший стол, подвинул его ближе к дивану, лишь потом осторожно уселся сам. Мидира насторожило, что Киринн шевелился медленно, как будто берег силы. А что не предложил поесть, насторожило еще больше – ведь если хочешь показать свое расположение, угости входящего. Хоть чем, хоть корочкой хлеба. Выходит, Мидир не достойный гость? Или – Мидир задохнулся – у Киринна нет даже корочки хлеба?!

– Итак, мой принц, чем обязан удовольствием вас лицезреть? – смотрел Киринн тяжело и любопытно одновременно.

– Я соскучир-р-рся, а тебя не видно! И никто не знает, где ты! Я беспокоир-р-рся! – Мидир подвинулся ближе к Киринну, чтобы взять его за руку и убедиться, что тот живой, не воображаемый, уж больно отличался от себя обычного. – Папа пр-р-риср-р-рар-р-р какого-то др-р-ругого мастер-р-ра-мечника, я не хотер-р-р с ним заниматься, а пр-р-ро тебя даже стр-р-ража ничего не говор-р-рит!

– Я польщен, – взгляд Киринна стал не таким тяжелым. Он пожал руку Мидира в ответ. – Надеюсь, занятия по фехтованию вы все же не пропускаете, мой принц? Вы так стремились освоить двуручник!

– Нет, не пр-р-ропускар-р-р! Тор-р-рько чуть-чуть уменьшир-р-р! Чтобы тебя найти! А почему ты мне не пр-р-рдр-р-рагаешь раздер-р-рить с тобой хлеб?

Киринн опустил большую голову, и тут Мидира осенило.

– Это папа, да? Это он тебя наказар-р-р?

Большой волк удрученно вздохнул, высвободил руку, взял кубок, отпил воды, но Мидир все равно услышал, как заворчал живот у взрослого.

– Видите ли, мой принц, я нарушил границы. Ваш батюшка несомненно прав, наказывая меня за посягательство на его право решения. Поэтому неделю я проведу в собственных покоях, – склонил большую голову к плечу. – Наказание огнем или плетью я перенес бы легче, но наказывать начальника замковой стражи на глазах у всего замка не стоит, так что решение вашего батюшки со всех сторон прекрасное. Я запомню, что был не прав, но никто не увидит меня поверженным и слабым.

– Так ты что, не ер-р-р?! Совсем?! – Мидир придвинулся вплотную к боку взрослого, теплому и мягкому без железной шкуры доспеха. – Ты же бор-р-рьшой! Тебе надо есть!

– О, мой принц, не переживайте так, я большой, воды хватает, так что переживу.

– Это гр-р-рупо, так тебя наказывать! Ты же не виноват! – Мидир замер и задумался, стараясь изыскать выход. – А как папа сказар-р-р? Пр-р-рямо без еды?

Киринн вздохнул возле, заставляя невольно ощутить, насколько он больше второго принца.

– Именно так и сказал – без еды, – живот у взрослого заворчал снова, громче, и он поспешил снова выпить воды. – Не переживайте, принц, успокойтесь, со мной случались вещи и похуже. Однажды наш отряд на границе попал в окружение фоморов…

Мидиру было безусловно интересно, он слушал рассказ о боевом столкновении как сказку, замечая, что отвлекшемуся Киринну стало явно легче – работа мысли отвлекала от мук голода. И все равно помочь ему хотелось. Волки ели каждый день, причем не по разу.

Так, глядишь, у Мидира и вовсе Вотыты не останется!

– И пришлось нам всем обмотаться тиной и водорослями, и выплыть из окружения фоморов по чрезвычайно мутной речке. Как выяснилось позже, там же располагался самый центр гнезда виверн.

Второй принц затаил дыхание, сопереживая воинам-волкам, которые оказались меж двух одинаково смертельных огней.

- Но раз ты здесь, вам удар-р-рось выкрутиться?

– Да, мой принц. Меня прикрыли, и я смог вытащить яйцо из ближайшей кладки и бросить его в фомора! А уж запах и звук бьющейся скорлупы зверюги среагировали мгновенно, срываясь к предполагаемым виновникам со всей свирепостью.

Представить белого волка очень молодым было сложно, поэтому Мидир представлял того Киринна, которого знал.

– А виверны? Что сделали они?

– О, виверны были очень злы на всех присутствующих. Вот и мне тоже перепало, – волк провел пальцем по косому короткому шраму на лбу, совсем белому и почти сливающемуся с ровным тоном кожи. – К счастью, мазнула та гадина когтем неглубоко, поэтому голова все еще при мне.

И заулыбался. Мидир улыбнулся в ответ, прижался еще раз, а потом спрыгнул с дивана и направился к дверям.

– Спасибо за рассказ! Я скоро вернусь! – и покинул удивленного донельзя Киринна с твердым намерением ему помочь. А то не виверна, так папины запреты сведут его Вотыты в мир теней.