Вовк. О том, как Вовк запутался в Кривомирье

Глава 5. Из которой станет понятно, что детская обида горяча и огромна, как лесной пожар

В следующие дни Вова был мрачнее самой чёрной тучи. К Сёмке он не подходил, сдвигая брови всякий раз, когда видел своего брата. Большая обида поселилась внутри мальчика. С каждым ударом сердца она отзывалась глухими отголосками в груди.

Впервые такое произошло в их семье. Родители не могли не заметить, как переживает их старший сын и от этого, сами переживали ещё больше. И ещё больше из-за того, что у них не получалось уделять ему столько времени, как раньше. Беспокойный Сёмка, сам того не осознавая, перетягивал родительское внимание на себя.

Хотя и пускать на самотёк, оставляя наедине со своими мыслями старшего, мудрые мама с папой не пускали. Терпеливее и нежнее обычного, они всё свободное время старались быть рядом с ним. Только вот сам Вовка не замечал этого. Надувал щёки. И даже ни с перового раза отвечал, когда родители его о чём-то спрашивали.

Он страшно ревновал.

Друзья его лишь подливали масла в огонь. Все это время они только и говорили, что о парке. Не умолкая ни на секундочку. Постепенно их рассказы обросли огромным количеством придумок и самых фантастических чудес, какие с ними произошли всего-навсего за один день.

Из-за этого игры их прекратились. Больше они не спасали лесовиков, не отбивали грозные армии немецких захватчиков, не улетали в дальний космос, не летали, как какие-то супергерои, по небу, не разматывали старые плёночные кассеты через весь двор, найденные на антресоли у родителей, представляя плёнку паутиной. Фантазия мальчиков была пленена увиденными чудесами в парке.

– На следующих выходных обязательно ещё поедем! Я уже упросил родителей.

– Блинда! Надо своих тоже попросить!

– Конечно! Вместе пойдём на тот корабль!

– На тот, что под куполом?

– Ага!

– А ты с нами? – поняв, что Вовка не поддерживает разговор, обратились к нему.

Наконец-то они заметили его!

– Нет! Не хочу! – резко ответил он, ударил кулаком по выстроенной им из мокрого песка башне, пока Серёгка с Егором придавались фантазиям, и отвернулся от своих друзей.

Те переглянулись и пожали плечами. Они догадывались, почему Вовка такой злой. Он не ездил в парк, хотя много о нём говорил до этого. Только вот причины, почему не поехал – не знали, сам Вова молчал, а как всё это осторожно выяснить они попросту не знали. Мальчишки!

– Вовк, – в какой-то из дней уже жаркого июля к нему подошёл Серый. Теперь они и вовсе гуляли по отдельности.

– Чего тебе, – буркнул он.

– Ну, ты чего, хватит! Пойдём играть, мы придумали новую игру!

– Вот и играйте в новую игру свою. Я там лишний буду.

– Ну, Вовк…

– Отстань, – Вовка поднялся с бетонного основания газгольдера. В руках он держал пакет с солдатиками.

Теперь это было его постоянным местом игр. Или уходил за угол дома. Там он залазил под высокие балконы первого этажа и вылавливал бабочек, мух, жуков, гигантских муравьёв. Потом запирал в пластиковой баночке и смотрел, как те дерутся. Когда кто-то начинал одерживать верх, Вова выпускал проигрывающего, а победившему подсовывал ещё кого-нибудь. Ему было жалко проигравшего, так же как и себя. Никогда прежде Вова так не грустил и не злился.

– Не понимаю, чего ты на нас дуешься! – воскликнул Серый.

Вовк ничего не ответил.

– Ну и знаешь что!

– Что?! – Вова с вызовом посмотрел на друга.

– Да… Да, блин, ничего! – психанул Серый, – Сидишь тут как… как мухомор какой-то! Один! Даже здороваться перестал! Гриб заплесневелый! А я к тебе вообще пришёл не просто так, – звонким голосом кричал Серый. – У меня послезавтра день рождения, я тебя пригласить хотел! Так что… приходи, если захочешь, – как камень бросил он своё приглашение в Вовку и тут же развернулся на каблуках, быстро пошагал к Горке. Тот вытягивал шею, услышав крики.

Теперь пришёл их черёд обижаться на Вову. Хватит терпеть, сколько можно!

Вовчик хотел броситься следом и ударить Серого. Ему срочно нужно было что-нибудь сломать, пнуть, раздавить. Зарычав он разогнался и пнул ногой по бетону.

Резкая боль пронзила его до самой макушки и кончиков волос. Разум помутился. Он ударился одновременно и пальцами, и ногой чуть ниже колена. Можно было с полной уверенностью сказать, что синяк разольётся отличный, будет самого насыщенного фиолетового цвета. Слёзы, сами собой, выступили из глаз, покатились по лицу.

Вова зажмурился. Пока он пережидал окончание боли, почувствовал, как огонь внутри него постепенно затухает. Точно целая цистерна воды со льдом вылилась на него.

«День рождения!», – наконец первая связная мысль остановилась в голове. И как же он мог забыть! Это же у друга его! А ведь он даже подарок присмотрел, ещё месяц назад.

Серый всегда хотел себе настоящий баскетбольный мяч. Оранжевый, в мелкую пупырышку, с чёрными полосками и вытянутым человечком ведущим мяч. Точно такой, каким играют настоящие баскетболисты! И обязательно с человеком! А не тот, что купили ему родители на хорошее окончание школы – разноцветный и с машинками. Как маленькому.

Вова оббегал все магазины, даже те, что были в нескольких улицах от дома. Этим он сильно рисковал получить взбучку за то, что без спроса ушёл так далеко. Ну и пусть! Главное, что нашёл мяч. Именно такой, какой хотел Серый.

Только вот тот оказался дорогим. Вовка боялся, что родители не купят его. Поэтому, вот уже целый месяц, откладывал все деньги на мороженное и другие сладости. У него скопилась уже половина свинюшки – его копилки.

«Ладно, подарю ему на день рождения мяч, и помиримся», – решил Вова. Эта мысль немного улучшила его настроение.

Теперь перед ним стояла непростая задача. Надо было об этом рассказать родителям и сходить с ними за подарком.

Дома была только мама. Папа ещё не пришёл с работы.

– Мам, – опустив глаза, впервые Вова сам обратился к маме за эти дни.

Мама выжидающе посмотрела на своего сына. На руках у неё был Сёма. Он спал.

«И зачем его держать на руках, если он спит? Меня, наверняка, так не держали!». Внутри Вовки что-то шевельнулось, кольнуло. Конечно, он не мог знать – держали его так на руках родители или нет, но ему было сейчас легче представить что нет. Что его сразу клали в кроватку и уходили заниматься своими делами, а он лежал там одинокий и никому не нужный. Это было совсем не так, но иначе Вовка просто думать сейчас не мог. Детская фантазия огромна, как океан. Может с одинаковой лёгкостью нарисовать нереальные обиды, и совершенно немыслимые приключения.

– У Серого день рождения… Послезавтра… Он меня пригласил.

Мама округлила глаза:

– Ах, у Серёжи день рождение же, точно! Совсем из головы вылетело.

Вовка кивнул.

– Как быстро время то летит, – скорее сама себе сказала мама, качая Сёму. – Подарок же надо купить!

– Я уже знаю какой.

– Знаешь? Молодец, хорошо. Надо будет тогда обязательно сходить за ним, я поговорю вечером с папой.

– Спа… спасибо, – почему-то заикнувшись сказала Вовка.

Мама улыбнулась, хотела сказать что-то ещё, но тут Сёмка закашлился и она переключила своё внимание на него.

Вечером папа зашёл к Вовке в комнату. Вова повернул голову в его сторону, но потом опять спрятался за книжкой. Он не читал, рассматривал картинки. «С русским воином через века» – так называлась та книга с потрёпанной обложкой красного цвета. Мощные лошади и бронированные танки – всё это интересовало его каждый раз так, будто он смотрел впервые, хотя выучил уже каждый ремешочек, каждую заклёпку на изображениях.

– О, хорошая книжка, – сказал папа. Это была его старая, он сам, ещё ребёнком, засматривал её до дыр.

Вовка придвинул книгу поближе к глазам.

– Мама мне сказала, что у Серёги день рождения, надо с тобой сходить за подарком.

– Да, я уже знаю какой – мяч баскетбольный, настоящий, оранжевый…, – Вовк замолчал, как будто рассердившись на себя за то, что так много наговорил.

Хоть виду он и не подал, и даже от самого себя прятал надежду, отгонял её подальше, но он очень хотел прогуляться с папой. Пусть и в магазин за подарком.

– Вова, – папа сел на край кровати, – я знаю, что ты обижаешься на нас с мамой, но на меня в особенности, ведь я не сдержал обещание. И времени тебе совсем мало стали уделять из-за Сёмки. Но мы же не перестали тебя любить.

Папа говорил не громко, а так как обычно рассказывал сказки перед сном, когда Вова был совсем маленьким. Он живо сейчас это вспомнил. И, хоть, сейчас он слушал внимательно, всё равно придвинул книгу ещё ближе. Теперь она касалась носа. Какие-то жгучие букашки завозили ножками у него в глазах и носу, как будто специально выщипывали слёзы.

– Это правда, ты наш родной сын, мы с мамой души в тебе не чаем, – папа положил ладонь на Вовкину коленку, – я знаю, тебе сейчас не легко. Тяжело понять, но Сёмка совсем маленький, за ним нужен глаз да глаз. Поэтому мы вокруг него и суетимся. Ведь он даже головку свою поднять ещё не может, не говоря о том, чтобы самому перевернуться на животик!

Вова знал, видел. Папа устало улыбнулся. Вовк осторожно глянул из-за книги: под папиными глазами залегла тень. Он теперь мало спал.

– У нас появился ещё один член семьи – твой брат. Мы любим вас обоих совершенно одинаково. Прям тютелька в тютельку. Даже микрона в микрону.

– Это значит, что вы поделили свою любовь между нами? – вдруг высказал сокровенное Вова.

– Нет! Конечно же нет! Любовь не делится, он едина. Но она может стать в два раза больше. Что и произошло.

Вовчик судорожно вздохнул.

– Значит, мы сходим завтра… вечером? – спросил он.

Надежда, как он не прогонял её с того самого дня, когда отсчитывал минуты до одиннадцати и ждал, что вот сейчас зайдёт папа и они поедут, всё-таки подкралась к нему со спины.

Отец тяжело вздохнул.

– Прости меня, я… Вовк, понимаешь, на работе… никак не получается у меня сходить! – папа опустил голову, – Вот именно завтра мне придётся задержаться на работе, комиссия эта, совершенно не вовремя! – тут он махнул рукой по воздуху, – а когда приеду – магазин уже будет закрыт.

Вовке показалось, что кто-то сейчас накрыл его глаза чёрной пеленой. Из-за этого он не увидел, с каким привеличайшим трудом говорил папа, а он бы всё что угодно отдал, чтобы сходить завтра со своим сыном за подарком. Ведь это так важно!

Почему всё случилось именно так? Что именно завтра, именно в тот день, который так требовался Вовке, папа должен был защищать свою работу перед большими учёными, академиками? Он бы и рад перенести, но – увы! – это было совершенно не в его силах. А так как защита обыкновенно всегда затягивалась до позднего времени – ни оставалось никаких шансов.

– Вовк, давай я возьму отгул послезавтра и сходим утром? Или можем попросить бабушку или дедушку….

– Не н-надо, – изо всех сил стараясь сохранить голос выдавил Вова. Ему казалось, что он задыхается, так сильно слёзы душили его. Лучше бы надежда не подкрадывалась! Зачем, кто её просил?! Как же Вовка сейчас злился на себя!

Папа постарался ободряюще улыбнуться, но ему стало ясно, что ничего это не исправит.

– Тогда, может… – папе показалось, что он нашёл выход, – помнишь, ты упрашивал нас с мамой самому что-нибудь купить! Ведь ты у нас взрослый. Давай подарок ты купишь сам, а вечером мы с тобой вместе его запакуем. Идёт?

Вова замотал головой. Больше не было сил сдерживаться. Он отбросил книгу в сторону, перевернулся и заплакал в подушку.

– Уйди! Отстань! – сдавленно закричал он.

Папа не уходил. Он сидел рядом, кусал губы, но уже ничего не мог поделать.

Вова провалился в беспокойный сон. Он не чувствовал, как отец раздел его и аккуратно укрыл одеялом, но всю ночь перед ним стояло серое лицо чернявого пацана, жутко довольное, ухмыляющееся и говорящее: «ну-ну, палки гну, я же говорил!».