Война Евы

Глава 3. Развлекательная: О людях… и о целях

– Евааа, – тянет Ксюша с дивана.

– Я занята, – отмахиваюсь от назойливой соседки, продолжая редактировать кусок текста.

– Ева, звонят.

– Кто? – не отвлекаясь, спрашиваю на автомате.

– Откуда мне знать? Я не могу с кресла подняться.

Отрываю взгляд от компьютера, перевожу на соседку. Та сидит с тканевой маской на лице, закрыв глаза и раскинув руки в стороны.

– Ты издеваешься, что ли? – раздраженно уточняю и возвращаюсь к работе.

– Тебе звонят, – повторяет Ксюша замогильным голосом, не опуская запрокинутой на спинку дивана головы.

– В каком месте мне звонят, Ксюша? – стараюсь не нервничать и принимать реальность такой, какая она есть: да, у меня назойливая соседка со слуховыми галлюцинациями, от которой я не могу избавиться. Но я буду пытаться…

– В каком месте?.. – Ксюша задумывается, – Здесь, в этой комнате.

Протираю лицо рукой, считаю до пяти.

– О, перестали, – успокаивается соседка.

Нахмурившись, присматриваюсь к ней повнимательней.

– И снова начали, – продолжает издеваться та.

Рукой пытаюсь нащупать телефон в кармане брюк. Безуспешно.

– Мой телефон?.. – на всякий случай уточняю.

Он у меня на беззвучном режиме. И даже вибрация отключена.

– Ага. Я ж говорю – звонит, надрывается, – зевая, протягивает Ксюша.

– Где? – стремительно подхожу к ней, нахожу свой сотовый на кресле, даже не пытаюсь понять, как он там оказался; беру трубку, – Да?

– Еваааааааа! Я напилааааась!

– Стефания? – удивленно спрашиваю.

– Он такой холоооодный!!! А я ведь впервые влюбииилаааась! – стонет с другого конца трубки наша звезда.

Изрядно выпившая звезда… Я б даже сказала, откровенно перебравшая, звезда.

– Ты где? В каком клубе? – сухо уточняю, накидывая на себя пиджак.

– Почему он так со мноооой? – продолжает стенать Стефа.

– Адрес скажи! – четко проговариваю.

– Тебя в этом не пустят, – замечает Ксюша, открыв один глаз.

А Стефания вдруг резко сбрасывает звонок.

– Куда? – негодующе смотрю на потухший экран.

– Если это твоя блогерша, то она ходит только в один клуб, – подаёт голос Ксюша, доставая свой телефон, – вот, адрес, – разворачивая его ко мне экраном, произносит.

– Откуда ты знаешь? – подхожу к ней и запоминаю название улицы и номер дома.

– Она его столько раз рекламировала в Твиттере, что другого варианта просто быть не может, – машет мне соседка.

Твиттер!

Как я могла это упустить? Роман Николаевич меня убьёт…

– Говоришь, мне стоит переодеться? – стремительно покидаю гостиную, направляясь в сторону своей спальни.

– Да, тебя в этой одежде точно не пропустят внутрь, – звучит уверенный голос соседки из другой комнаты.

– И что… что Стефания обычно пишет в Твиттере?.. – запрыгивая в платье-футляр черного цвета с утяжкой на талии, уточняю через дверь.

Даже страшно подумать, что она там навыкладывала… за всё это время.

– Да так… делится мыслями, советует всякие заведения… а днём запостила названия каких-то депрессивных песен для малолеток, – отзывается Ксюша, – короче, ничего интересного.

– Но ты всё равно на неё подписана, – выходя из своей комнаты, резюмирую.

– Она же известная, – жмёт плечами соседка, – о! У тебя и такое в закромах нашлось?

– Как нашлось, так потеряется, – сухо отвечаю и мчусь в прихожую, параллельно заказывая такси.

– Пожалуйста, – несётся мне вдогонку.

Ничего не отвечаю, выбегая из дома.

Её имидж не должен пострадать. Нам только скандалов не хватало!

Пока еду в такси, пытаюсь дозвониться Стефе – но всё бестолку: она не берет телефон. На парковке возле клуба нос к носу сталкиваюсь с Глебом. Быстро оцениваю его внешний вид (а в джинсах и простой белой кофте он почти похож на человека), и, ничего не говоря, бегу ко входу в клуб. Ответный взгляд исполнительного директора, оценивающего мой внешний вид, стараюсь не анализировать.

– И вы здесь, – холодно произносит Глеб, когда нас обоих пропускают внутрь.

– Стефания мне позвонила, – сухо отзываюсь.

– Мне тоже, – также сухо отзывается Глеб.

– Так это из-за вас она так убивается? – ещё суше спрашиваю, спускаясь по лестнице вниз.

– Похоже, что да, – звучит ровный ответ.

– Бедная девочка, – без эмоций произношу и подворачиваю ногу, начиная заваливаться вбок.

Но мужские руки подхватывают меня за талию и возвращают в вертикальное положение.

– Вы что, вообще не питаетесь? – задаёт странный вопрос мой новый начальник.

При этом голос его звучит откровенно раздраженно.

Стряхиваю невидимые пылинки с (пожалуй, слишком) облегающего платья и произношу сухо:

– Мне некогда, – а затем открываю дверь в основной зал.

Вот это шум. Давно я не была в подобных заведениях. Продираться сквозь толпу даже пытаться не буду – проще обойти.

Судя по последнему посту, Стефа сидит у бара.

– Даже не пытайтесь пойти через толпу, вас там задавят, – словно читая мои мысли, произносит Глеб, а затем добавляет, взглянув на мою талию, – или сломают пополам.

Ничего ему не отвечаю: иду вперёд по обходному пути, через зону диванов.

– Стефа! – обнаружив пьяную звезду в окружении таких же пьяных девиц, пробиваюсь к её месту.

– Еваааа!!!! Ну, почему жизнь – такая?! – начинает завывать госпожа автор, расплескивая содержимое бокала.

– Её нужно отсюда унести, – говорю Глебу, подошедшему сзади, – там есть ниши с ширмами – надо перебраться туда.

Мужчина забрасывает девчонку себе на плечо так, словно она вообще ничего не весит, и под удивленные вскрики подружек Стефании уносит её в ту самую нишу за ширмой.

Пока я успокаиваю девиц, сообщая им, кто я, и кто тот властный сексуальный мужчина, утащивший звезду в укромный уголок, из этого самого уголка выходят слегка ошалевшие посетители, пересчитывая наличные.

Ага…

Ладно, без комментариев.

Захожу за ширму, смотрю на пьяную Стефу.

– Тыыыы! – ткнув в меня пальцем, протягивает она, – Ты не хочешь мне помогааать!!! Как я без тебя напишу книгуууу?!

– Ротик прикрой, – подхожу к ней и, не глядя на Глеба, буквально закрываю ей рот ладонью.

– А тыыыыы! – вырываясь из моих рук, сообщает всем нам Стефа, обращаясь непосредственно к Глебу, – Как ты мог так холодно меня отвергнуть?! Я – звезда этого издательства!!! Я тебе деньги приношуууУУУУ!!!

– Разбирайтесь сами, – тут же поднимаю руки и встаю на ноги.

– Ещё, как минимум, год твои чувства ко мне будут отдавать запахом тюрьмы, – спокойно поясняет Глеб, ничуть не проникнувшись слезами Стефании.

И, да, кажется, она плакала. Или это от жары тушь размазалась…

– Надо привести её в чувства, – замечаю, вставая напротив дивана и складывая руки на груди.

– Надо разобраться, почему малолетке продали алкоголь, – не соглашаясь со мной, замечает Глеб, стоя в такой же позе.

– Какая сейчас разница? Мы стоим перед фактом – она пьяная, – отрезаю, а потом быстро забираю у заторможенной Стефы телефон из рук – мало ли чего она выложит в сеть в своём-то состоянии?..

– «Какая разница?» – Глеб смотрит на меня, подняв бровь, – Она придёт сюда через день или два и снова напьётся. Лично меня не радует перспектива шататься за ней по всем клубам. Надо пресечь это прямо сейчас.

– Каким образом? Зашить ей рот? – уточняю, подзывая официантку, проходившую мимо, – Воды, пожалуйста.

– Надо позвонить её родителям – пусть отругают, или что нынче делают? – глядя на Стефу сверху вниз, протягивает Глеб.

– У неё нет отца. А мать счастлива, что дочь так рано начала деньги в дом приносить – поэтому учить её уму-разуму точно не будет, – отвечаю ровно, затем забираю стакан у официантки и начинаю уговаривать Стефанию сделать пару глотков.

Глеб награждает меня странным взглядом, но никак не комментирует.

– Тогда давайте отвезём её домой, – в итоге, принимает решение, – Я на машине, просто скажите адрес.

– Хотите избавиться от меня? – пьяно усмехается Стефа, – Говорите обо мне так, словно меня здесь нет… но я тут… вот, она, я!..

– Мы поняли, ты здесь, – помогаю ей принять вертикальное положение и поддерживаю голову, пока она пьёт.

– Часто у неё такие заскоки? – Глеб внимательно смотрит на девушку.

– Это первый раз, – спокойно отвечаю.

– Я влюбилась! – Стефа выплёскивает остатки воды из стакана в сторону Глеба.

Хорошо, что долетает только одна капля…

Боюсь даже представить, что было бы, прицелься она лучше…

– В бессердечного человека! – продолжает свою повесть Стефа.

– Сердце у меня есть. Как и остальные органы, – сухо отвечает Глеб.

Молчу и не комментирую. Хотя хочется…

И вообще конкретно в этом споре я на стороне своей подопечной.

– Ева, отвези меня домой, – опустив голову, неожиданно просит девушка.

– Хорошо. Сейчас закажу такси, – достаю свой телефон…

– Я же сказал, что я на машине, – сухо напоминает Глеб.

– Не хочу с ним ехать, – признается Стефания, отворачиваясь.

– Вас никто не спрашивает, – отрезает новый исполнительный директор, подхватывает её с другой стороны, и мы вместе выходим из клуба.

Когда подходим к черной иномарке представительского класса, моя бровь сама собой поднимается вверх.

– Что за взгляд? Удивлены? – сухо спрашивает Глеб, усаживая Стефанию на заднее сидение.

– Нет. Просто я думала, что вы ездите на танке, – произношу и сажусь вперёд.

– Это такая шутка была? – холод в его голосе чётко даёт понять – я перегнула.

Но сейчас, в час ночи, мне трудно контролировать свою неприязнь: до этого момента я наивно полагала, что наше с ним общение ограничится зданием издательства.

– Адрес? – коротко уточняет Глеб. Или произносит вслух команду. Я ещё не разобралась с этими его интонациями.

Диктую улицу и номер дома, и мы, наконец, отъезжаем от клуба.

– Никто меня не любит, – тянет с заднего сиденья Стефа.

А в нашей части автомобиля царит гробовая тишина…

– Ни подписчики, ни читатели… все критикуют… или подлизываются, желая оторвать кусочек славы… – продолжает страдать Стефания.

Смотрю в окно, стараясь меньше вдыхать воздух. Запах парфюма нашего новоиспеченного исполнительного директора забивается в нос. Хороший запах… но теперь он у меня навсегда будет ассоциироваться с человеком, которого я искренне презираю.

Машина мягко останавливается около простой пятиэтажки, и я первой выхожу на воздух.

– О! Я дома! – узнаёт родные просторы Стефания и даже пытается идти вперёд сама.

Глеб успевает поймать её до того, как та встречается носом с асфальтом.

– Третий этаж, – произношу ровно, и мы тащим Стефанию по узкому лестничному проходу наверх, к её квартире.

После четырёх нажатий на кнопку звонка, дверь, наконец, открывается, и её заспанная мать удивленно смотрит на наше трио.

– Ой, Ева, здравствуйте! – признав меня, тут же вежливо здоровается та и протирает глаза, – Спасибо, что привели мою непутёвую дочурку домой, – она протягивает руки и забирает чадо под своё крыло, – А у меня смена начнётся в семь утра, в пять вставать – вот, и легла пораньше.

– Не отдавайте ей телефон до утра, – протягиваю женщине айфон нашей звезды, тут же отправившейся по стенке куда-то вперёд. Должно быть, в туалет.

– Да, конечно, – начинает кивать женщина, – и, Евушка…

Прикрываю глаза, не поправляя. Но вообще мне не очень нравится, когда моё имя коверкают.

– Стефочка стала скатываться по основным предметам. По русскому и литературе вообще на тройки перешла… вы уж повлияйте, пожалуйста. Она вас слушает, – просит женщина.

– Сделаю, что смогу, – коротко отвечаю, прощаюсь и спускаюсь по лестнице, доставая свой телефон.

– Вы что делаете? – спрашивает Глеб, заметив, как я открываю известное приложение.

– Вызываю такси, – отзываюсь.

– Вы издеваетесь надо мной? – мужчина кладёт руку мне на талию и насильно направляет в сторону машины.

– Это не обязательная вежливость, – произношу ровно, – мы здесь с вами одни. Некому её оценить – так что езжайте домой: я в состоянии оплатить свою поездку.

– А язык у вас подвешен, – холодно бросает Глеб и буквально вынуждает меня сесть в машину, – адрес? – также холодно уточняет.

Называю, глядя в сторону.

Едем…

– Так, вы помогаете Стефании писать романы, – произносит мужчина.

– Нет, она пишет сама, – отвечаю, рассматривая ночные пейзажи за окном.

– Она сказала, что без вас ничего не напишет, – напоминает Глеб.

– Вам показалось, – сухо отрезаю.

– Разберёмся, – ещё суше отрезает Глеб.

После чего в салоне устанавливается тишина. И если до этого разговора она была гробовой, то после – стала какой-то потусторонней…

– Приехали, – оживляюсь, заметив свой дом.

Безмолвно радуюсь концу этой пытки.

Вот, только, стоит мне присмотреться, и я понимаю – моя пытка ещё не закончилась…

Потому что у входа в подъезд стоит Ксюша, и стоит она в одной ночнушке и мягкой белой шали, накинутой на плечи.

Хорошо, хоть, не босая…

– О! – соседка замечает меня и поднимает руку вверх.

– Это кто?.. Ваша девушка? – без эмоций уточняет Глеб.

– Это моя соседка по квартире, – никак не комментируя этот выпад, отвечаю и резко выбираюсь из машины.

Девушка? Серьёзно? Он решил добить меня своими комплиментами?..

Словно издеваясь надо мной, Глеб выбирается следом за мной – что не уходит от внимания Ксюши.

– Ееееваааа! – протягивает она, во все глаза глядя на нового исполнительного директора.

– Ты что здесь делаешь? – спрашиваю недовольным голосом; обхожу машину, не прощаясь со своим начальством.

И вообще… игнорируя его присутствие.

– Тебя жду, – не отрываясь от Глеба, отвечает Ксюша.

– Иди внутрь, – киваю в сторону электронного замка.

– Но это мужчина… – изумленно протягивает соседка, открывая железную дверь.

Захожу внутрь подъезда, бросаю последний взгляд на Глеба и отрезаю сухо:

– Тебе показалось.

Когда мы входим в квартиру, слегка пришибленная Ксюша начинает ходить за мной по пятам. Стараюсь не замечать этого временного неудобства…

– Ева, кажется, он услышал твои слова, – тихонечко произносит соседка после нескольких минут молчания.

– Было бы странно, если бы не услышал. Я сказала это достаточно громко, – отвечаю, умываясь. В ванной.

Боже, она и сюда за мной пришла.

– Но он красивый. И подвёз тебя, – продолжает своё расследование соседка.

– Он подумал, что ты лесбиянка. И что состоишь со мной в отношениях, – отвечаю, вытирая лицо полотенцем.

– Правда? – тут же приходит в себя Ксения, – Тогда в пекло его!

– Вот, и я про то же, – киваю, радуясь, что мы, наконец, сошлись во мнении.

– Жаль, правда, что такой красавчик… – не изменяя себе, протягивает соседка спустя некоторое время.

– Не жалей своих врагов, – произношу ровно, забирая макбук в спальню, – они тебя жалеть не будут.

– Твоя правда, – тихо отзывается соседка и «улетает» в свою комнату.

А я, наконец, получаю возможность закончить свою работу. Вставать мне рано – так что нужно управиться за тридцать минут.

Устало тру глаза и открываю текст…

Может, зря я перед ним такую стену выстраиваю?..

Перед глазами тут же проносятся воспоминания о том, как вежлив был этот Волжин на протяжении всех двух дней знакомства, и я понимаю одно – усталость влияет на мой внутренний стержень. Таким нельзя давать второй шанс.

Первое впечатление всегда самое правильное.

Правда… противореча самой себе, я тут же вспоминаю об одном эпизоде, ставшем исключением из правила…

Но на то оно и исключение – чтобы быть редким и выбиваться из общей системы. Единожды.

Когда просыпаюсь, первым делом залезаю в Твиттер и изучаю страницу Стефы. Надо будет переговорить об этом с девочкой – с глазу на глаз. Если она не дура, то удалит свой профиль: я не в состоянии потянуть ещё и это. У меня и так уже ни на что времени не хватает. Очень надеюсь, что разговор не скатится в очередную сцену «я – звезда, что хочу – то делаю»…

В общем, иду в ванную не в самом хорошем расположении духа.

Но утро добрым не бывает, поэтому Ксюша решает добить моё, не успевшее подняться, настроение – до ноля, вспоминая прекрасный лик вчерашнего незнакомца.

– Скажи мне, создание иного мира, – обращаюсь к соседке, наливая кофе в глиняную кружку, – ты в его глаза заглядывала? Ну, так, чисто из любопытства?

– Глаза?.. – задумывается Ксения, присаживаясь на край столешницы, – В темноте трудно было разглядеть… но общее впечатление от него…

– Не надо мне про «общее», – останавливаю её, доставая из холодильника кусок ветчины и сыра, – мне интересны детали. Вот, ты простила своего Кирюшу. Почему?

– Ну, потому что он такой котик! Столько раз у меня прощения попросил! Был таким милым! – тут же начинает умиляться своим воспоминаниям Ксюша.

– То есть, выражение его лица при этом расположило тебя к себе, – подвожу её к выводу.

– Ну, да… – протягивает дитя травы и ветра… и тут же начинает хихикать, – вообще-то его лицо всегда располагает меня к себе!

– А лицо Глеба? Вспомни его. Ты же заметила, какой он красивый – значит, всматривалась в его черты, – прищуриваюсь, наблюдая за мозговым процессом своей соседки.

Вообще, у Ксении довольно незаурядный талант чувствовать людей. Не знаю, за какие заслуги она его получила, но девочка и впрямь порой удивляет меня своей… ну, назовём это эмпатией. Именно поэтому её так часто заносит в сердечных делах: все её молодые люди искренне хотят не изменять ей – когда они рядом… Но всё равно изменяют – когда далеко… А эту их «временную» искренность Ксюша принимает очень близко к сердцу.

Но мне нужно от неё совсем иное – мне нужно подтверждение моих собственных мыслей о моём новом начальнике.

– Ну… он такой… суровый. И, кажется, не очень доверяет людям. Выстроил вокруг себя стену, – пытается пояснить Ксюша, помогая себе жестами, – прям, как ты. Да, вы с ним очень похожи.

– Чего? – выпрямляюсь, тут же забывая про своё исследование.

Да, у девочки был талант. Вот, только на этот раз её ощущения подвели её.

– Мы нисколько не похожи, – произношу чётко и выхожу с кухни.

– Ты даже бутерброд не съела! – взволнованно кричит соседка, но мне уже не до этого – я обуваюсь в прихожей.

– Вот, возьми в руку и съешь хотя бы по дороге! – она вручает мне бутерброд, обёрнутый салфеткой и открывает дверь, а затем пристально рассматривает мой внешний вид, – А ты всегда на работу в такой одежде ходить будешь?

– Что не так с моей одеждой? – беру бутерброд в зубы, натягивая пиджак oversize.

– Нет, у тебя классные шмотки, и все из модных шоурумов. У меня вообще претензий нет, – и словно подтверждая свои слова, Ксюша поднимает руки вверх, – но в них совсем теряется твоя фигура. Широкие брюки с высокой талией, блузки с напуском, большие мягкие свитера… всё это здорово! Но то вчерашнее платье…

– Пойдёшь сегодня в университет? – резко спрашиваю у неё, заглянув в глаза.

– Сегодня отдохну немного, – тут же отворачивается Ксюша, уплывая взглядом вглубь квартиры.

По сути, мне без разницы. Но она прогуливает уже неделю. И это намного важнее обсуждения моей одежды.

– Ну, отдыхай, – произношу ровно и выхожу из квартиры.

На работе меня первым делом вызывают в кабинет… нового исполнительного директора. Сегодня, оказывается, всех туда вызывают. По одному. Иду, заинтригованная. Если подумать, я заявила Глебу, что он не продержится в издательстве и двух недель. Но, если рассматривать наш разговор в качестве спора… то, каким было заявление другой стороны?

Что-то никак не припомню…

– Ева, – Глеб встречает меня надменным взглядом.

– Глеб, – отвечаю ему тем же.

– Я ознакомился с вашим договором, – протягивает новый исполнительный директор.

– И?.. – безразлично протягиваю в ответ.

– Вы не поняли. Не с тем вашим договором, – мужчина вынуждает меня посмотреть на него, – я имею ввиду ваш секретный договор с издательством.

– Как вы до него добрались? – искренне негодую.

Роман Николаевич совсем спятил?.. Как вообще можно доверить постороннему человеку такие секреты?!

– Вы забываете о том, какую власть я получил, – спокойно напоминает Глеб, – итак… вы помогаете Стефании писать её романы.

– Я не разглашаю этот факт, – поправляю его, – вот, какова суть данного договора.

– Не соглашусь, – неожиданно ровно парирует Глеб, – здесь ясно указано, что вы не будете распространяться об этом и впредь.

– И? – вновь не могу угнаться за его логикой.

– Значит, вы обязуетесь оказывать данную помощь – и впредь, – глядя мне в глаза, заключает Волжин.

Первым вырывается небольшой смешок. А затем я от души смеюсь, запрокидывая голову и прикрывая глаза.

– Что здесь смешного? – спокойно уточняет Глеб.

– Слово «впредь» ни к чему меня не обязывает. В договоре нет никаких пунктов по этому поводу, – также спокойно отвечаю, наконец, осознав, куда клонит господин начальник, – но это было весело.

– Ничего веселого, – ровно отрезает Глеб, – вы должны будете помочь Стефании с её новым романом. Это ваше задание на этот месяц – от меня лично.

– Можете смело отправляться с этим заданием прямиком к Стефании и на пару с ней дружно придумывать сюжет, а меня простите: мне нужно работать, – отхожу к двери.

– Вы меня не поняли. Это не просьба.

– Это вы меня не поняли. Никто ещё и никогда не вынуждал меня делать то, чего я не хочу. Ровно, как и то, что не входит в мои обязанности, – награждаю его тяжелым взглядом, – так понятней?

– Зачем вы работаете здесь, Ева? Какая у вас цель? – неожиданно спрашивает Глеб.

– Что? Вы о моих целях хотите послушать? – недоверчиво смотрю на него.

– Я хочу понять, кто работает в моём издательстве. Имею право, как исполнительный директор, – указывая рукой на кресло, спокойно отвечает Глеб.

Позволяю себе лёгкую усмешку, но всё же следую указанию и сажусь в кресло.

– Моя цель – публиковать достойные книги. Не просто развлекательную жвачку на потребу, а что-то более глубокое. Те тексты, которые заставят читателя задуматься, – отвечаю дежурно.

Для настоящего разговора по душам мы ещё не настолько близки. Хотя нет, неправильный подбор слов…

Мы никогда не будем близки настолько, чтобы говорить по душам.

Вот, так вернее.

– Отличная речь для дешёвой газеты, которой не о чем писать, – «хвалит» Глеб, даже не думая замаскировывать оскорбление, – но я здесь у вас не интервью беру.

– Это заметно, – не остаюсь в долгу я.

Журналист из него вышел бы поганый…

– Вы считаете, тексты Стефании достойны? – продолжает расспрос исполнительный директор.

– Я считаю, что для молодой девушки, ещё толком не знающей жизни, у неё получается довольно неплохо. Подросткам нравятся её истории. Они им близки. Поэтому очень важно, чтобы Стефания продолжала писать для молодой аудитории и улучшала своё мастерство, а не пыталась создать что-то ей самой малознакомое.

– Вы же понимаете, что ограничиваете писателя? – уточняет Глеб.

– Думаю, мне следует пояснить вам законы рынка, – глубоко вздохнув, отвечаю сухо, – автор, скачущий по жанрам и возрастным категориям не способен набрать свою аудиторию. Поклонники жанра Young Adult будут ждать новую подростковую прозу, поклонники романов для взрослых – соответственного материала. Всех одновременно удовлетворить не получится. Обязательно возникнет конфликт сторон в связи с ожиданием новинки. Либо произойдёт спад интереса к автору в целом. Даже мастодонтам сложно удерживать внимание своих поклонников – что говорить о неопытной семнадцатилетней девушке?

– О чём Стефания хочет писать? – через небольшую паузу спрашивает Глеб, скрестив перед собой пальцы.

– О сложной жизни одинокой тридцатилетней женщины, ухаживающей за больным братом, – отвечаю ровно.

– Почему именно об этом? – искренне удивляется господин начальник.

Потому что на данный момент её любимый фильм – «Реальная любовь». Но вряд ли этот человек вообще смотрел его…

– Потому что авторы черпают своё вдохновение отовсюду. Но на этот раз Стефания хочет зайти на территорию, ей совсем не знакомую… она может стать твердой почвой, а может стать болотом, которое поглотит в потенциале известного на всю страну автора молодежной прозы.

– Вы хотите отговорить Стефанию только из-за этого?

– Не поняла, – позволяю себе дежурную улыбку.

– Или дело в амбициях?

– В амбициях? – переспрашиваю, глядя на нового исполнительного директора очень нехорошим взглядом.

– Хотите продолжить эту игру? – Глеб поднимает бровь, вызывая у меня откровенное недоумение – о чём он? – Хорошо. Тогда давайте вернёмся к вопросу о ваших целях.

– Что это за странный разговор? – холодно спрашиваю.

– У вас есть автор. Есть возможность задавать направление её новому роману, которым впоследствии будут зачитываться тысячи людей. У вас есть власть – позволить этому роману родиться на бумаге. Что в этой цепочке вас не устраивает?

– Не понимаю…

– Вы отказываетесь помогать Стефании.

– Я отказываюсь писать за неё, – исправляю формулировку, – она ещё двух страниц не напечатала, а уже просит моей помощи. Не проще ли отложить эту сложную задумку и взяться за то, что у неё получается лучше?

– Вы так боитесь, что может получиться хорошо, – неожиданно четко произносит Глеб, вынуждая меня остановиться и посмотреть на него, – и переживаете, что под этим творением будет стоять не ваша фамилия.

Резко поднимаюсь на ноги.

– Так, какие цели вы преследуете, Ева? Чего вы хотите добиться, работая редактором в этом издательстве? – откидываясь на спинку кресла, протягивает Глеб, – И почему вы захотели именно эту должность, когда пришли сюда шесть лет назад? Я навёл справки и узнал, кем является ваша мама, – он переводит взгляд на потолок, ясно давая понять, что действительно… узнал, – Так почему именно сюда? В маленькое издательство – на тот момент ещё никому неизвестное и работающее лишь с двумя книжными магазинами в городе?.. Чего вы здесь хотите добиться?

– Ваша попытка заставить меня отказаться от своих принципов смешна и нелепа, – произношу четко, – вы не подловите меня на дешевых амбициях стать известным автором, потому что на данный момент у меня их нет. Зато есть огромный объём работы, который я выполняю в этом издательстве – и выполняю хорошо. И если я говорю, что Стефания не сможет написать этот роман – я понимаю, о чём говорю. Потому что работаю с ней уже третий год. Смогу ли я сама написать этот роман? Без понятия. Но одно скажу точно: я бы не стала его писать, потому что тема для меня неинтересна.

– Удивительно, ведь, кажется, ваша подопечная планирует списать образ именно с вас, – усмехнувшись, выдаёт Глеб.

– Ну, вам-то виднее. Вы же знаете её так хорошо, – выдавливаю из себя улыбку, проглатывая его намёк на мой возраст и моё семейное положение.

Разворачиваюсь и иду к двери.

– У Стефании есть три месяца. Если она не закончит роман к сроку, издательство понесёт убытки – а это уже повлияет на её положение здесь, как автора. Возможно, я пересмотрю её контракт.

– Что? – недоверчиво смотрю на него, – Вы вообще понимаете, о чём говорите? Отпустите её – и девочку тут же заберут наши конкуренты.

– Но мы-то знаем, что писать она может только с вашей помощью, – напоминает Глеб, – значит, после пары провальных романов, она вернётся домой и продолжит свою жизнь в качестве обыкновенной школьницы, у которой в аттестате намечаются тройки по русскому и литературе.

– Вы – это нечто, – недоверчиво усмехаюсь, глядя на него во все глаза.

– Я всего лишь хочу стабилизировать процесс производства, – спокойно отвечает Глеб, – капризные звезды мне не нужны. Как и капризные редакторы. И не нужно ничего говорить про то, что творчество не подчиняется времени. Уж вам-то точно известно – что подчиняется, и ещё как.

– Я была не права, когда сравнивала вас с Огурцовым. Вы – тот ещё диктатор, – без единого намёка на комплимент, протягиваю.

– Будете воевать со мной? – спокойно глядя на меня, спрашивает Глеб; и по его лицу видно, что ему абсолютно плевать на мой ответ, – Или вы уже похоронили свои надежды вышвырнуть меня из издательства?

– Ни в коем случае. Рядом с вами мои руки начинают зудеть – а это дорогого стоит, – отвечаю с вежливой улыбкой.

– Зудеть? – удивляется Глеб, – От чего?

– От желания влепить вам по лицу, – отвечаю честно, затем так же вежливо склоняю голову, показывая, что разговор окончен, и выхожу из кабинета.

– Ну, как? – Саша встречает меня в дверях и ведёт в офис.

– Он нарыл информацию обо мне, – произношу, глядя четко перед собой.

– Так, и? – не понимает – пугаться ей или расслабляться – Саша.

– Он сделал это быстрее, чем я, – отрезаю, сама не понимая, что мне следует испытывать по этому поводу.

– Тебя всю потряхивает, – взволнованно замечает Саша.

– Он хорош… – выдавливаю из себя.

– Я тебе об этом с самого начала говорила, – замечает второй редактор, – лицо у него запоминающееся. А эти руки…

– Я чувствую что-то странное… – положив руку на грудь, протягиваю, всё также глядя куда-то вперёд.

– Что? Ты уже влюбилась?! – удивляется Саша.

– Кажется, это азарт… – перевожу на неё потрясенный взгляд, – Я совершенно точно вышвырну его отсюда!

– О… – второй редактор отступает от меня на шаг, похоже – от неожиданности.

– Помяни моё слово, – разворачиваюсь к своему компьютеру и погружаюсь в процесс работы, более не замечая ничего… и никого.