Война и наказание: Как Россия уничтожала Украину

Глава 2. Миф о предательстве

Байрон на коне

1817 год, Венеция. Лорд Байрон, самый популярный поэт Британии, пишет стихи. Он вдохновлен сценой, которую обнаружил, читая Вольтера: голого юношу привязали к коню в наказание за любовную связь с женой богатого графа. Это такой изощренный способ казни: скакун выпущен на волю, чтобы обречь беззащитного молодого человека на верную смерть. Все в этом сюжете привлекает Байрона.

В главном герое поэмы он, конечно, видит себя. Недавно он покинул Англию, сбежав от измучивших его скандалов: жена бросила его через год после свадьбы, объявив сумасшедшим, в лондонском обществе обсуждается очевидная бисексуальность поэта, а еще ходят слухи о его любовной связи с собственной сестрой. Байрон уехал затравленным — ощущая, будто его голым привязали к коню, несущемуся неизвестно куда.

Героя, о котором пишет Байрон, зовут Мазепа. Вслед за Вольтером Байрон использует такой вариант написания его фамилии: Mazeppa.

Поэма Байрона начинается так: 1709 год, шведский король Карл XII бежит с поля боя, его армия разгромлена под Полтавой войсками московского царя Петра I. Его сопровождает старый украинский гетман Мазепа. Во время привала король отмечает, что Мазепа держится в седле лучше, чем любой другой всадник. В ответ гетман рассказывает, чего ему стоило это умение. Ему было 20 лет, он был пажом польского короля и любовником юной графини. Ее престарелый муж застал их в постели и придумал такой необычный способ наказания: привязал его обнаженным к скакуну и отпустил коня на все четыре стороны. Но юноша выжил — и даже стал украинским гетманом.

Закончив историю, Мазепа обнаруживает, что молодой король давно уснул — трагедия обреченного человека, привязанного к коню, оставила его равнодушным.

Поэма Байрона опубликована в 1819 году, она имеет огромный успех, но главное — вдохновляет целую плеяду творцов. В течение нескольких десятилетий художники будут рисовать молодого Мазепу на обезумевшем жеребце. Для Европы он станет романтическим героем, обреченным на страдания из-за самодурства обманутого старика.

Пушкин и его всадник

Творчество Байрона оказывает огромное влияние на писателей по всей Европе, один из них — Александр Пушкин. Он на 11 лет младше английского поэта, но ощущает себя «русским Байроном». Так же его называют читатели, друзья и критики. Самое популярное произведение Байрона — «сериал» поэм про путешествия Чайльд Гарольда, Пушкин пишет свой ответ — в 1825 году начинает публиковать «сериал» про Евгения Онегина. Но критики называют его подражанием байроновскому «Дон Жуану». Как и Байрон, Пушкин рвется за границу, жаждет увидеть мир. Но Российская империя совсем иначе относится к поэтам, чем Британская. Пушкин пишет много стихов о политике, не скрывает своей ненависти к императору Александру I, поэтому поэту запрещают выезжать из страны. Вместо этого его отправляют в ссылку на юг, на побережье Черного моря: в Крым и Одессу (современная Украина), потом в Кишинев (современная Молдова).

Байрон в 1823 году присоединяется к греческим повстанцам и в апреле 1824-го умирает от лихорадки в Греции. А Пушкина как раз в это время наказывают жестче, чем прежде: отправляют в ссылку, в глухую деревню Михайловское на северо-западе России.

В декабре 1825 года ненавидимый Пушкиным император Александр I умирает, а офицеры, члены тайных антиправительственных обществ, которые позднее войдут в историю как декабристы, поднимают в Санкт-Петербурге и Киевской губернии восстание, но оно подавлено. Пятерых товарищей Пушкина приговаривают к смертной казни, остальных — к каторге. Вскоре и самого Пушкина вызывают в столицу — он уверен, что его ждет суд. Однако новый император Николай I, наоборот, позволяет Пушкину вернуться из ссылки. Он не освобождает поэта от цензуры, но обещает лично читать все его произведения и определять их судьбу.

Недавний фанат бунтаря Байрона в сложном положении. Он понимает, что власти ждут от него патриотических и государственнических стихов — только так он сможет жить в столице, а не в ссылке. В 1828 году Пушкин сочиняет поэму, которую хочет назвать «Мазепа» — как у Байрона. Но выбирает другой миф из жизни украинского гетмана. Центральный сюжет его поэмы: Мазепа, уже не юный, а 65-летний, совращает собственную крестницу, дочь своего друга, Василия Кочубея. Одновременно он решает предать русского царя Петра I, подданным которого он является, и перейти на сторону шведского короля Карла XII. Кочубей пишет Петру донос на Мазепу. Мазепа в отместку убивает старого друга и отца своей возлюбленной. Финал поэмы: Мазепа и Карл XII повержены — русские победили их в ходе Полтавской битвы. Петром I поэт восхищается.

В последний момент Пушкин решает назвать поэму «Полтава» — чтобы никто больше не обвинял его в подражательстве Байрону.

Поэма «Полтава» становится новым образцом исторического мифа о Мазепе как о вероломном предателе. Описывая главного героя, Пушкин не скупится на самые чудовищные эпитеты вроде «злой старик», «губитель» и «изменник», в то время как Кочубея, сочиняющего донос на друга, называет «несчастным» и «безвинным».

Впрочем, сам Пушкин через несколько лет поменяет свое отношение к власти и к Петру I. В 1833 году он напишет поэму «Медный всадник», и в ней император будет статуей-монстром, который безжалостно уничтожает людей ради собственных амбиций. Цензура запретит произведение — «медовый месяц» в отношениях Пушкина и власти закончится, поэт до конца жизни будет считаться неблагонадежным. Никакого признания от государства он не получит, зато перед смертью окажется жертвой травли — почти как Байрон.

Настоящий Мазепа

На самом деле Ивана Мазепу никогда не привязывали к коню — это все поэтический вымысел. А было с ним вот что. В 1662 году молодой Мазепа служит пажом при дворе короля Яна II Казимира. После смерти Богдана Хмельницкого прошло всего лишь пять лет, но Украина расколота пополам, восток контролирует московский царь, а запад — польский король. Мазепа блестяще образован — окончил Киево-Могилянскую академию, которой в свое время руководил Иннокентий Гизель, учился в Голландии, Италии, Германии и Франции. Но польские дворяне при дворе короля Яна II Казимира в Варшаве не считают образованного казака равным себе. Однажды популярный польский писатель Ян Пасек приходит на прием к королю и в его приемной встречает Мазепу. Пасек нетрезв, что-то в облике юноши его раздражает, и он сначала произносит несколько грубостей в его адрес, а потом бьет по лицу. Этого Мазепа снести не может — оба хватаются за сабли, но слуги их растаскивают.

Король не принимает ничью сторону и заставляет Пасека и Мазепу публично примириться и обняться. Но Пасек этого не забудет и не простит — примерно через 30 лет он опубликует художественные воспоминания, в которых и расскажет выдуманную историю об унизительном наказании конем, которому Мазепу якобы подвергли за адюльтер. После чего, напишет Пасек, опозоренный Мазепа навсегда покинул Польшу и о нем больше не слышали. Пасек явно выдаст желаемое за действительное — Мазепа вскоре после ссоры с Пасеком действительно покинул Польшу, но вовсе не потому, что был наказан. И о нем еще не раз услышат. Но через сто лет Вольтер, а вслед за ним в начале XIX века Байрон перескажут легенду про голого юношу на коне.

На самом деле Мазепа уезжает из Варшавы одетым — король регулярно отправляет его с особыми посланиями к гетману Западной Украины. Мазепа — казак в Польше и поляк в Украине, он и там и там чувствует себя не в своей тарелке. Однако после одной из поездок он решает не возвращаться в Варшаву, а строить карьеру в Украине — и женится на близкой родственнице нового гетмана Самойловича. Благодаря хорошему образованию он долго служит дипломатом по особым поручениям, чаще всего ездит в Москву.

В 1686 году Мазепа должен помешать заключению мирного договора между Московским царством и Польшей, но у него ничего не выходит: давние противники подписывают очередной так называемый «вечный мир», по которому уже официально делят Украину между собой. Для Мазепы и всех украинцев это колоссальное унижение. Гетман Иван Самойлович в ярости, но казаки не восстают, а, наоборот, покоряются.

В мае 1687 года Москва отправляет армию в поход на Крым, командует ею князь Василий Голицын. К походу присоединяется и украинское войско, однако кампания заканчивается полным провалом. Голицыну надо как-то оправдаться перед московским начальством, и он перекладывает всю ответственность на гетмана Самойловича — обвиняет его в саботаже.

Руководство казаков вовсе не против такого поворота: в июле 1687 года они пишут коллективный донос на Самойловича, называя его изменником. На доносе 10 подписей: четвертой стоит подпись Мазепы, десятой — Кочубея. Именно он, генеральный писарь Кочубей, — главный вдохновитель заговора, он же рассчитывает стать новым гетманом.

Голицын читает донос, отправляет его в Москву и получает инструкцию арестовать Самойловича. После этого он за взятку от Мазепы помогает ему избраться гетманом. Факт подтверждается сохранившейся распиской, правда, некоторые историки уверяют, что это не коррупция.

Поскольку Мазепа — ставленник Москвы, он сразу соглашается на несколько унизительных условий: Украина больше не может избирать гетмана, не одобренного указом московского царя, в гетманской столице Батурине должен постоянно находиться полк солдат из Москвы. Кроме того, царские власти не скрывают, что хотят превратить Украину в часть России, и Мазепа обещает способствовать «соединению малороссийского и великороссийского народов».

Гетманство Мазепы начинается ужасно: он в полной зависимости от Москвы и лично от Голицына и его денег. А его коллеги-казаки крайне враждебно настроены: они не ожидали, что Мазепа воспользуется своими московскими связями и в обход всех проскочит в гетманы. Особенно неприятно то, что его никак не хочет принять Запорожская Сечь.

Мазепа рассчитывает справиться с Сечью при помощи Москвы. Но тут обнаруживает еще одну проблему: оказывается, его московские покровители одержимы новыми, довольно безумными имперскими амбициями.

Бесславная революция

С 1682 года на престоле в Москве находятся одновременно два царя, это сыновья умершего царя Алексея, больной Иван и малолетний Петр. У них разные матери, поэтому братья являются представителями двух враждующих партий. Но реально страной управляет их старшая сестра Софья. Голицын — ее фаворит, и они вдвоем все сильнее увлекаются геополитической фантазией: доказать, что Москва — это Третий Рим (то есть столица третьей Римской империи, после собственно Рима и Константинополя). Идея по тем временам странная, потому что в Европе уже есть новый Рим — это Вена, ее правитель называет свое государство Священной Римской империей. Но Софья очень амбициозна, она тоже хочет превратить свое царство в империю.

Политические новости ее очень вдохновляют — как раз в 1688 году в Англии происходит Славная революция: непопулярного короля Якова II свергают, вскоре трон достается его дочери Марии и ее мужу, талантливому полководцу, голландскому принцу Вильгельму III Оранскому. Софья и Голицын, очевидно, видят себя в роли русских Марии и Вильгельма — но для этого нужны военные победы. Они одержимы идеей отвоевать у Османской империи христианские земли на Балканах и в союзники и советчики привлекают Мазепу. Он пытается отговорить их от похода, но тщетно. В итоге второй поход Голицына в 1689 году заканчивается таким же провалом, как и первый.

Фаворит Софьи возвращается в Москву и зовет Мазепу с собой. Гетман не понимает зачем и очень удивлен торжественным приемом, который ему оказывают: сажают в роскошную карету и провозят по всей столице. Его принимают царевна Софья, один из двух юных царей, Иван V, и патриарх. Только потом Мазепа начинает догадываться, что в Москве готовится военный переворот: второй царь, 17-летний Петр, убежал из города, чтобы собрать войско и свергнуть сестру. Софья и Голицын знают об этом и хотят использовать Мазепу и казаков как лояльную гвардию, которая могла бы защитить их власть и подавить мятеж царя Петра. Войска Мазепы стоят в двух-трех неделях пути от Москвы, но он медлит и не отдает им приказ выдвигаться к городу.

Кризис длится весь август и начало сентября 1689 года: Софья пытается начать переговоры с братом Петром, который находится в Троице-Сергиевом монастыре под Москвой. В итоге на сторону 17-летнего царя переходит патриарх, а потом и армия — ею в этот момент командует шотландец Патрик Гордон. В середине сентября даже Голицын едет к Петру в монастырь сдаваться. Петр его не принимает, а отправляет в ссылку.

А следом в лавру едет Мазепа — Петр не принимает его сразу, гетману приходится ждать, пока царь не закончит пытки приближенных Софьи.

В Украине начинают готовиться к выборам нового гетмана — все уверены, что Петр накажет Мазепу за его близость к Софье и Голицыну. Но происходит обратное — Петр очень радушен. Очевидно, царь ценит тот факт, что гетман не использовал свое войско для поддержки прежних покровителей. Не существует никаких источников, подтверждающих, что между Мазепой и Петром был какой-то предварительный сговор. Очевидно одно: выбирая между Софьей и Петром, Мазепа предпочел 17-летнего царя. Реши он по-другому, и его судьба, и мировая история сложились бы иначе.

Софью отправляют в монастырь. Ей 32 года, она к этому моменту уже семь лет успешно управляет государством — современники любят сравнивать ее с английской королевой Елизаветой. Но в историю Софья войдет только как злая старшая сестра Петра — и не больше.

17-летний Петр и 50-летний Мазепа неожиданно находят общий язык. Царь полностью доверяет гетману, отменяет наиболее унизительные положения, которые подписал Мазепа после избрания, и позволяет ему укрепить свою власть. Противники гетмана пишут царю доносы, обвиняя Мазепу в связях с Софьей, — но Петр последовательно доносам не верит, а их авторов казнит. В течение ближайших десятилетий Мазепа — одна из самых влиятельных фигур в окружении Петра.

Ровно в эти самые годы Англия, пережившая Славную революцию, похожим образом выстраивает отношения с Шотландией. В 1691 году, пока Мазепа в Украине именем царя Петра уничтожает нелояльных ему казаков, в том числе из Сечи, в Шотландии местные кланы обязаны присягать новому королю Вильгельму Оранскому и королеве Марии. Многие шотландцы тянут, например клан Макдональдов из Гленко — они приносят присягу позже положенного дедлайна, однако все же подчиняются, то есть, строго говоря, приказ не нарушают. Однако в январе 1692 года в их деревню Гленко заходят две роты солдат из полка графа Аргайлского. Хозяева принимают их довольно радушно и предоставляют постой — они тоже шотландцы, никакого подвоха никто не ожидает. Да и сами солдаты еще не знают, какова их миссия в Гленко. Но через две недели командир получает новые инструкции из Эдинбурга: убить всех мужчин младше 70 лет из клана Макдональдов за нелояльность — и тем самым преподать урок всем остальным кланам. Часть солдат, живущих бок о бок с хозяевами уже две недели, отказывается и пытается предупредить о нападении. Но большинство Макдональдов все равно гибнет: кто-то от рук солдат, другие — от холода в горах, пытаясь убежать.

Первый император

Царь Петр в классической российской истории фигурирует как самый прогрессивный правитель. Он главная суперзвезда русской истории, правда, очень противоречивая. Существенное отличие Петра от всех остальных русских монархов — он не боится западного влияния, а, наоборот, очень хочет учиться.

В 25 лет он отправляется инкогнито (под псевдонимом Петр Михайлов) в длинное путешествие: проезжает Германию, Голландию, Англию, Австрию. Его не особо интересует политическое устройство Европы, свободы предпринимательства он не замечает, но его очень волнуют технологии, особенно в сфере производства оружия и кораблестроения. Он работает на судостроительной верфи, посещает литейный завод, парламент, Гринвичскую обсерваторию, Оксфордский университет. Он мог бы встретиться и с Исааком Ньютоном, смотрителем монетного двора. Но, скорее всего, физик, зная о предстоящем визите московского царя, просто в этот день не пришел на работу. Разговор не состоялся.

Вернувшись, Петр начинает реформы в России. Правда, из путешествия он привез несколько экзотических решений: например, ввел налог на бороды. Царь ставит себе цель отучить своих подданных от традиционного в России ношения бороды: все должны бриться или платить. Вполне в духе тогдашней английской экономики — за год до этого в Британии был введен налог на окна, из-за чего многие граждане начали закладывать существующие проемы кирпичами.

Помимо технологий, цель поездки — поиск союзников для будущей войны с Турцией. Поначалу у Петра нет никаких новых идей, кроме продолжения политики, которую вели до него Софья и Голицын.

Однако в 1700 году дипломаты Московского царства заключают мирный договор с Турцией, и Петр начинает другую войну — против Швеции за доступ к Балтийскому морю. Шведский король Карл XII, как и его предшественники, хочет видеть Балтику «шведским озером». Но у Петра собственные имперские амбиции.

Украинский гетман Мазепа становится главной опорой Петра — тем более что с заключением мира с Турцией южные границы Украины наконец спокойны. Кроме того, Мазепа постепенно распространяет свою власть на части Правобережной Украины, которые прежде контролировала Польша, то есть он почти восстанавливает Украину в тех границах, в каких она была при Богдане.

В 1700 году Мазепа получает недавно изобретенную Петром высшую награду России — орден Андрея Первозванного. Себе и своему ближайшему другу Александру Меншикову этот орден Петр вручит позже.

Но у Мазепы есть серьезная проблема. В основном все его общение с Москвой идет через Меншикова, а их отношения не складываются. В 1703 году Петр поручает Меншикову строить на месте необитаемых и непригодных для жизни болот новую столицу будущей империи — Петербург. Меншикову нужны руки — и он сгоняет на эти работы, в числе прочих, запорожских казаков. Мазепа в ярости, но вынужден подчиниться.

С началом военной кампании против Швеции планы Петра и Меншикова в отношении Мазепы и его войск постоянно меняются. Гетман пишет Меншикову, тот не отвечает. В поведении московского начальства Мазепа видит лишь пренебрежение и отсутствие заботы о жизнях украинцев. (Впрочем, о жизни собственных солдат Петр заботится не больше.)

К Мазепе начинают приезжать посланцы шведов и их союзников поляков, но он их арестовывает и все подробности немедленно отправляет Петру. Тем временем украинские части, которые воюют против шведов под командованием русских, все время жалуются на притеснения.

Одновременно Мазепа знакомится с пани Дольской — польской княгиней, которая периодически отправляет ему подробные письма, рассказывая ему, насколько выгоднее ему будет перейти на сторону шведов.

Летом 1706 года Петр и Меншиков приезжают в Киев. Все опять идет не так: город Петру не нравится, он требует полностью перестроить крепость. Но что максимально оскорбительно: Петр назначает Меншикова командовать объединенным войском, а Мазепа должен следовать за ним и быть у него в подчинении. И все замечают, что князь ведет себя так, будто рассматривает украинские земли как свою будущую собственность.

Но с точки зрения окружения Петра, все выглядит естественно: Мазепе уже почти 70 лет, из-за возраста его все меньше воспринимают всерьез, а князь Меншиков, уроженец Москвы, рассчитывает получить часть украинских земель в личное владение, поэтому ведет себя в Киеве очень по-хозяйски.

Но самое страшное для Мазепы происходит в апреле 1707 года. Он приезжает на военный совет в Жолкву близ Львова и узнает, что Петр решил произвести реформу государственного управления: украинские территории лишаются какой-либо автономии, теперь они должны стать частью России на общих основаниях. Мазепе это преподносится как вынужденная мера для повышения обороноспособности в войне со шведами. А еще Петр требует вернуть Польше контролируемые Мазепой города в Западной Украине — об этом он договорился с частью поляков — с теми, которые воюют на его стороне.

Мазепа просит Петра для защиты Украины от шведов послать хотя бы десять тысяч регулярного войска. На это Петр отвечает: «Не только десяти тысяч, но и десяти человек не могу дать. Как можете, сами обороняйтесь».

Мазепа не идет на ужин с царем и его приближенными, а возвращается к себе и весь следующий день ничего не ест. Потом он уезжает в Киев и по дороге встречает княгиню Дольскую. Она, как обычно, убеждает его отказаться от службы Москве.

В июле 1707 года, приехав в свою столицу Батурин, Мазепа получает от Петра подробную инструкцию, как действовать в случае наступления Карла XII: отойти за Днепр, применив стратегию «выжженной земли». То есть уничтожить Киев вместе со Святой Софией, Киево-Могилянской академией и другими дорогими Мазепе местами.

Первая «зрада»

В конце августа 1707 года генеральный судья Василий Кочубей отправляет первый донос на Мазепу. Этот тот самый Кочубей, который 20 лет назад писал донос на предыдущего гетмана Самойловича и надеялся занять его место. Теперь у него много претензий к бывшему удачливому сопернику Мазепе.

Еще в 1704 году у 65-летнего Мазепы случился роман с собственной крестницей, молодой дочерью Кочубея по имени Мотря (или Матрена). Именно этот сюжет опишет Пушкин в «Полтаве» — почти все там правда, только Пушкин поменяет имя героини на Марию. Любовь Мотри и Мазепы взаимна — пожилой гетман даже просит у старого друга Кочубея разрешение на брак. Но по правилам православной церкви того времени жениться на крестной дочери равносильно инцесту, поэтому родители Матрены категорически против. 16-летняя влюбленная девушка бежит из дома, но спустя некоторое время Мазепа отсылает ее обратно к родителям. Матрена, впрочем, никогда их не простит, а будет плеваться в них и ругаться, а потом снова убежит. Но и Кочубей не простит Мазепу — и в 1707-м напишет донос в Москву, обвиняя Мазепу в измене и сговоре со шведами. В пушкинской поэме «Полтава» за донос Кочубею мстит Мазепа. На самом деле именно Петр I отдает распоряжение казнить его, так как Кочубей под пытками заявляет, что оговорил гетмана.

Но обвинения Кочубея — правда. Мазепа действительно решил перейти на сторону Карла XII — правда, только в том случае, если шведы и поляки пойдут войной против Украины: «Без крайней и последней нужды не переменю я верности моей к царскому величеству», — говорит он своему ближайшему помощнику Филиппу Орлику. Ему же он подробно объясняет свою мотивацию — что делает это не ради себя, а ради потомков, «для общего блага матери моей отчизны бедной Украины и народа Малороссийского».

С точки зрения современных украинских историков, выбор, перед которым оказывается Мазепа, — это классическая дилемма той эпохи: просвещение или абсолютизм. С одной стороны: самодержавие, Петр Великий, который любой ценой кует свою империю, с другой — понятный Мазепе просвещенный Запад, куда более демократичный, чем авторитарная Москва. Выбор дается ему тяжело — но это, конечно, осознанное политическое и цивилизационное решение.

Тем временем Карл XII успешно наступает. Планы у шведского короля масштабные: разделить Россию на несколько княжеств, посадить на трон сына Петра, царевича Алексея, и установить политический строй, подобный польскому, то есть аристократическую демократию. В Европе никто не сомневается, что поход закончится таким же успехом, как и предыдущие военные действия шведов в Дании, Саксонии и Польше. Мазепа знает об этих настроениях. Карл XII планирует пройти через Минск и Смоленск на Москву.

Петр приказывает Мазепе отправить войска на оборону Смоленска — но командование казаков заявляет Мазепе, что те готовы умереть на родной земле, но не хотят сражаться под руководством русских генералов. И как раз в этот момент Карл XII, вместо того чтобы идти в сторону Москвы, поворачивает на юг, в сторону Украины. Узнав об этом, Мазепа восклицает: «Дьявол его сюда несет!»

Мазепу зовут приехать в ставку Петра, но он медлит, ссылаясь на плохое здоровье. А сам пишет Карлу, что рад его приходу и освобождению от «тяжкого ига московского». Однако окончательного решения гетман, кажется, еще не принял, поскольку с войском он планами не делится. И только когда 23 октября 1708 года в Батурин приезжает гонец и привозит слух, что приближается Меншиков с намерением арестовать Мазепу, гетман переходит на сторону Карла и отправляется с войском в его ставку.

Петр I объявляет Мазепу изменником, 2 ноября 1708 года войска Меншикова врываются в Батурин и устраивают страшную резню. Гибнет до 15 тысяч человек, в том числе женщины и дети. Все дома и церкви сжигают — по указу Петра. Батуринская резня позже станет одним из важных символов порабощения Украины Петром I.

Мазепу предают церковной анафеме. Петр лично придумывает сценарий гражданской казни Мазепы: с чучела срывают орден Андрея Первозванного, потом чучело вешают. А следом вешают живых людей — захваченных в Батурине командиров. После русские войска осаждают Сечь: казаков казнят, все постройки уничтожают.

Петр выбирает нового гетмана, начинается массовый переход казаков на сторону русских — верными Мазепе остается лишь их небольшая часть.

Шведские войска тяжело переносят зиму — многие гибнут от холода еще до столкновения с русскими войсками. Мазепа снова колеблется, пишет Петру, обещая выдать ему Карла XII, но шведы перехватывают это послание и сажают Мазепу под домашний арест. В мае 1709 года Карл осаждает Полтаву — но не допускает Мазепу на поле боя, ссылаясь на его слабое здоровье. Шведские войска разгромлены. Через три месяца 70-летний Мазепа умрет. Его правая рука Филипп Орлик объявит себя новым гетманом в изгнании и даже напишет первую украинскую конституцию. Петр I же после окончания этой войны будет провозглашен императором, а его государство получит новое название — Российская империя.

Поскольку Украина в тот момент — центр образованности русского царства, именно украинца Петр привлекает для того, чтобы разработать новую имперскую идеологию. В 1716 году он вызовет в Петербург ректора Киево-Могилянской академии Феофана Прокоповича. Он станет не только архиепископом новой столицы, но и архитектором новой империи, и «русским Торквемадой»: разработает системы пыток во время допросов. В своих многочисленных исторических трудах он вслед за Гизелем доказывает, что существует триединый народ: русские, украинцы и белорусы. А еще что император, а не патриарх должен являться главой церкви. И Петр I прислушается и ликвидирует пост патриарха — почти на 200 лет. Наконец, именно Феофан Прокопович в своей «Истории Петра Великого» и других книгах создаст исторический миф о подлом предателе Мазепе, которым впоследствии воспользуется Пушкин.

Переход Мазепы на сторону шведов и их поражение под Полтавой станут классическим эпизодом украинской истории. Тема предательства будет ключевой на протяжении всех последующих веков: украинские историки будут настаивать, что Мазепа не изменил интересам украинского народа и это самое главное.

Споры о Мазепе с новой силой возобновятся в 1990-е. А в XXI веке украинское слово «зрада», то есть «предательство», станет, наверное, самым важным в политическом лексиконе Украины. После начала войны в Донбассе в 2014 году в Киеве придумают понятие «зрадофилия» — одержимость украинского общества поисками предателей национальных интересов.

Котлета по-киевски

Зима 1991 года. Украина все еще входит в состав Советского Союза. Руководители разных советских республик хотят все большей самостоятельности — и к этому их подталкивают протестные настроения в их регионах. Лидеры процесса — главы парламентов России и Украины Борис Ельцин и Леонид Кравчук. Еще недавно оба были партийными руководителями и беспрекословно подчинялись генеральному секретарю компартии Михаилу Горбачеву, но то время прошло.

Горбачев пытается как-то справиться с региональными элитами. Способ обуздать их придумывает его правая рука, юрист Анатолий Лукьянов, возглавляющий парламент СССР. Он предлагает провести во всем Советском Союзе референдум, который определит будущее государства. При этом опытный советский законник Лукьянов придумывает такую формулировку вопроса, выносимого на референдум, чтобы советские граждане не могли ответить отрицательно. На голосование 17 марта 1991 года вынесен вопрос: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?» «Хотите ли вы быть богатыми и здоровыми или бедными и больными» — так в шутку описывают это волеизъявление советские журналисты.

В шести республиках СССР, где к власти уже пришли сторонники независимости, референдум бойкотируют. Но в Украине он проводится. 70% избирателей голосуют за.

Однако республиканская элита уже готовится к новой, независимой от СССР жизни: в апреле 1991 года в Верховную Раду Украины вызывают группу художников, чтобы обсудить эскизы будущих украинских денег — их решено назвать гривнами. Лучшим признают вариант графика Василя Лопаты. Размышляют, кого из исторических персонажей изобразить на деньгах. Первый кандидат — конечно, Богдан Хмельницкий. Второй — великий украинский поэт Тарас Шевченко. Потом предлагают Ивана Мазепу, но Леонид Кравчук сразу отвечает: «Еще рано, не будем дразнить гусей».

Тем временем в Москве Михаил Горбачев продолжает бороться за сохранение советской империи. Выполняя решение референдума, он должен придумать обновленный Советский Союз и выработать новый союзный договор. Для этого Горбачев собирает в своей подмосковной резиденции Ново-Огарево глав девяти союзных республик, где проводился референдум, и пытается договориться с ними, как будет устроено новое государство. Это оказывается намного сложнее, чем провести референдум: у Горбачева лишь один активный союзник — президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Зато два мощных противника: Борис Ельцин и Леонид Кравчук. Остальные выжидают.

Первое заседание проходит 24 мая. Назарбаев произносит самую пламенную речь в поддержку Советского Союза: «Нас бешеными считают — в Соединенных Штатах Америки 350 народностей и национальностей, но никто не пикает и живут в одном государстве. Вся Европа — ну, это банально, хочу повторить — убирает все границы сейчас, продвижению капитала дают путь, единые деньги устанавливают на всю Европу… А мы, имея 75-процентную интеграцию, уходим от того, к чему все в мире идут. Ну кто нас за умных людей считает?»

Выступление Назарбаева убеждает почти всех, Горбачев радостно констатирует, что по итогам заседания можно объявить прессе: главы республик договорились. Но тут возражает Кравчук. Он настаивает, что Верховная Рада не давала ему полномочий договариваться: «Не надо писать, что мы согласились. Для печати негоже, что обо всем договорились. Когда печать напишет, потом не знаешь, куда деться».

В июле 1991 года Горбачев и его помощники придумывают план постепенного превращения СССР в ССГ — Союз Суверенных Государств. Договор о его создании Россия, Казахстан и Узбекистан должны подписать 20 августа 1991 года. Остальные республики — позже, причем Украина самой последней — примерно 22 октября.

В том, что Советский Союз надо сохранить, убежден даже президент США Джордж Буш. 30 июля он посещает Москву, а 1 августа отправляется в Киев, чтобы убедить украинскую элиту поддерживать президента СССР Михаила Горбачева. С его точки зрения, распад СССР опасен расползанием ядерного оружия по всему миру. Да и в целом Буш привык иметь дело с Горбачевым во главе СССР.

В Киеве Джордж Буш выступает на заседании парламента еще Украинской Советской Социалистической Республики и предупреждает: американцы против отделения Украины от СССР. «Некоторые призывали США сделать выбор между поддержкой президента Горбачева и поддержкой стремящихся к независимости лидеров разных республик СССР. Я считаю, что это ложный выбор. Честно говоря, президент Горбачев добился поразительных результатов, и его политика гласности, перестройки и демократизации направлена на достижение целей свободы, демократии и экономической свободы.

Мы будем поддерживать максимально крепкие отношения с советским правительством президента Горбачева. Но мы также ценим и новые реалии жизни в СССР. И поэтому, как федерация, мы хотим хороших отношений с республиками.

Однако свобода — это не то же самое, что независимость. Американцы не поддержат тех, кто стремится к независимости, чтобы заменить тиранию извне местной деспотией. Они не будут помогать тем, кто пропагандирует самоубийственный национализм, основанный на этнической ненависти».

Эта речь вызывает скандал — ее критикуют все украинские борцы за отделение от Советского Союза, а журналист The New York Times называет ее Chicken Kiev Speech («Речь котлеты по-киевски»). Впрочем, никто не догадывается, что спустя три недели все изменится: 19 августа в Москве будет предпринята попытка государственного переворота. А президент Горбачев окажется заперт на своей даче в Крыму.

Последний звонок

В шесть часов утра 19 августа 1991 года главу Верховной Рады Украины Леонида Кравчука будит внук, чтобы сказать, что в рабочем кабинете деда звонит самый громкий телефон, который в семье называют «чертополох», — аппарат правительственной связи. Кравчук берет трубку, на линии первый секретарь украинской компартии Станислав Гуренко, он просит Кравчука включить радио. Там загробным голосом диктор объявляет о введении в СССР чрезвычайного положения. Президент Михаил Горбачев якобы болен, и вся власть в стране переходит к группе из восьми человек — Государственному комитету по чрезвычайному положению, или ГКЧП.

Гуренко по телефону сообщает еще одну новость: «Слушай, тут приехал представитель ГКЧП из Москвы, генерал Варенников, главком сухопутных войск СССР, хочет с тобой встретиться». Кравчук понимает, что первый секретарь компартии пытается показать, что старые порядки вернулись — и всем снова руководит компартия. «Слушай, — сопротивляется Кравчук, — а что, Варенников не мог сам мне позвонить?» — «Ну, он пришел ко мне, мы тут беседуем. Леонид Макарович, я думаю, что надо с ним встретиться у меня». — «Я как председатель Верховного совета должен идти на встречу к первому секретарю ЦК компартии Украины, — рассуждает про себя Кравчук, — они с Варенниковым уже все обсудили. Я приду, сяду на приставной стульчик, и они будут мне говорить, что делать». И не сдается: «Станислав Иванович, пока я председатель Верховного совета, мы с Варенниковым будем встречаться у меня в кабинете. А ты, если хочешь, можешь тоже прийти».

Кравчук едет на работу, и с ним связывается по телефону президент России Борис Ельцин. Он просит попробовать дозвониться до Горбачева: тот на даче в Крыму, из Москвы с ним не соединяют, но, может, руководителю Украины не посмеют отказать. Кравчук набирает номер — и строгий женский голос ему отвечает, что Михаил Сергеевич плохо себя чувствует и говорить не может.

К Кравчуку в кабинет приходит Варенников и требует объявить в Украине чрезвычайное положение. Кравчук в ответ просит генерала показать письменное распоряжение из Москвы: «Даже Ленин, когда направлял своих представителей, от руки писал полномочия своему представителю, мол, направлен для решения таких-то вопросов». — «А зачем, — удивляется Варенников, — вы же по радио слышали». Кравчук упорствует, мол, должен предоставить депутатам документ, а на основании сообщения по радио вопрос о введении чрезвычайного положения вносить на рассмотрение Верховного совета не будет.

В это же время в кабинете у Кравчука звонит телефон — это фактический лидер ГКЧП, председатель КГБ Владимир Крючков. «Варенников у вас? — спрашивает он. — Вот и хорошо». Кравчук понимает, что это моральное давление, но решает, что за излишний бюрократизм никто его не накажет. Ведь в Москве президент России Борис Ельцин ведет себя куда более вызывающе — он объявляет происходящее государственным переворотом и требует не подчиняться приказам ГКЧП. По сравнению с бунтом Ельцина осторожное выжидание Кравчука не представляет для союзных властей никакой угрозы. Варенников летит во Львов — проверить ситуацию. Члены ГКЧП ждут, что там начнутся волнения: именно там, в Западной Украине, наиболее активны сторонники независимости. Но в городе все тихо.

Вечером Кравчук выступает с очень аккуратным телевизионным обращением: призывает всех украинцев сохранять спокойствие и продолжать работу. В отличие от Москвы массовых протестов против путча в Киеве нет.

Власть ГКЧП не продержится и трех дней. Около здания Верховного совета России в Москве собираются несколько десятков тысяч сторонников Ельцина, военные не решаются открыть по ним огонь, наоборот, выводят войска из Москвы. Уже 21 августа Борис Ельцин отдает приказ арестовать членов ГКЧП.

Теперь уже в щекотливом положении оказываются те руководители республик, которые поддержали ГКЧП и подчинились ему. К примеру, один из них, председатель Верховного совета Беларуси Николай Дементей, уже 22 августа объявляет, что уходит в отставку.

А 24 августа Верховная Рада Украины собирается на свое первое после неудавшегося путча заседание. На площади перед парламентом идет многочасовой и многотысячный митинг сторонников независимости. Коммунисты деморализованы.

Депутат парламента, старейший украинский диссидент Левко Лукьяненко, человек, еще в 1960-е боровшийся за отделение Украины от Советского Союза и приговоренный за это к смертной казни, утром 23 августа 1991 года берет школьную тетрадь в линейку и пишет на одну страничку текст. Сначала он называет его «Универсал о провозглашении независимости», по аналогии с тем, как словом «Универсал» называл декларацию независимости Украины в 1917 году главный украинский историк Михаил Грушевский. Но потом единомышленники Лукьяненко отговаривают его от слова «универсал» — им кажется, что депутаты-коммунисты испугаются таких исторических параллелей, — и предлагают более нейтральное «акт».

Председатель парламента Кравчук боится ставить акт на голосование — предлагает перенести на несколько дней. Тут, по распространенной версии, к нему подходит активист Народного Руха Дмытро Павлычко и обещает немедленно его придушить, если он не объявит голосование. Леонид Кравчук, который боится повторить судьбу Дементея, подчиняется, и Акт о провозглашении независимости принимают подавляющим большинством голосов.

А 30 августа президиум Верховной Рады, учитывая поддержку украинской компартией августовского путча, принимает решение о ее запрете. После этого на аудиенцию к Кравчуку приходят бывшие товарищи по партии и говорят, что запретить компартию может исключительно Верховный суд. «Так вы хотите, чтобы вас еще и судили?» — спрашивает Кравчук. Они уходят.

Между коммунистами и борцами за независимость Украины возникает внезапный ситуативный союз. Вчерашние коммунисты во главе с секретарем по идеологии Кравчуком, по сути, отказываются от марксизма и перенимают идеи украинских националистов. А те рады, что их идеология победила, и, не имея обширного опыта государственного управления, готовы сохранить важнейшие посты за коммунистами.

Вскоре художнику Василю Лопате звонят из Нацбанка Украины: говорят, что ситуация изменилась, теперь можно рисовать Мазепу — он будет изображен на купюре в 10 гривен.

Родина, пьяная или трезвая

В конце сентября 1991 года Леонид Кравчук летит в Америку — впервые как глава независимой, хоть еще и не признанной таковой Украины. Он знает, что президент Буш максимально настороженно относится к идее распада Советского Союза и предпочел бы сохранить централизованное государство с Горбачевым во главе. Кравчуку надо как-то убедить его, что пора устанавливать отношения с Киевом напрямую. В ходе встречи глава украинского парламента разыгрывает хитрый сценарий. Он не просит о признании независимости, отмечая, что этот вопрос поднимет только после референдума, намеченного в его стране на 1 декабря. Но он просит об экономической помощи, поскольку все, что Вашингтоном централизованно отправляется в Москву, до Украины не доходит. Еще он уточняет, что Украине не нужно продовольствие — его хватает, нужны финансы и новые технологии, которые могли бы сделать промышленность страны конкурентоспособной. Буш колеблется, поскольку все еще склонен иметь дело с Москвой. И тогда Кравчук заявляет, что Киев согласен отказаться от ядерного статуса: мол, пусть все советское атомное оружие останется только в России. И это очень радует и успокаивает Буша.

СССР после августовского путча стремительно распадается: даже правительство Советского Союза больше не функционирует, его полномочия переданы республикам. Происходящее, конечно, становится предметом для шуток в КВН. Осенью в первом полуфинале 1991 года встречаются команды из стремящегося к украинской независимости Львова и Екатеринбурга, родного города российского президента Бориса Ельцина. Зрителям известно, что Ельцин очень любит КВН и болеет за земляков — годом раньше он даже приходил в зал поддержать их.

Обе команды шутят про беспомощность членов ГКЧП и про разваливающийся Советский Союз, но музыкальный номер в исполнении команды из Екатеринбурга вызывает скандал. На музыку гимна СССР положен текст, половина которого — это слова советского гимна, а другая половина — слегка измененные строки стихотворения русского поэта Николая Некрасова из советской школьной программы. Совмещенные, они порождают шедевр абсурда:

Зал в восторге. Цензуры на советском телевидении уже нет, а судьи — популярные актеры, режиссеры и журналисты исключительно демократического толка. Тем не менее даже они шокированы подобной смелостью. Почти все ставят екатеринбургской команде два балла из пяти возможных. Слово берет руководитель российского телевидения, назначенный Ельциным Анатолий Лысенко, и говорит, что у американцев есть очень важный принцип: «Моя страна неправа, но это моя страна». Команда из Екатеринбурга проигрывает полуфинал, а куда менее вызывающие украинцы из Львова побеждают.

Удивительно, но в 2022 году российская пропаганда будет часто использовать этот слоган, процитированный Лысенко, чтобы доказать недопустимость критики войны против Украины.

Впервые фразу «Права она или нет, но это моя страна» («My country, right or wrong») произнес американец Стивен Декатур в 1816 году — и первоначально это был тост. Потом лозунг стал символом английского ура-патриотизма — джингоизма. Честертон высмеивал эту фразу, говоря, что «Права она или нет, но это моя страна» — это все равно что «Моя мать, пьяная или трезвая».

Независимость на тарелочке

1 декабря в Украине одновременно проходят выборы президента и референдум о независимости.

Это уже второй референдум за год, но после путча все по-другому, теперь уже Леонид Кравчук формулирует вопрос для референдума: «Подтверждаете ли вы Акт провозглашения независимости Украины?» Уточнения о выходе из состава Советского Союза нет, поскольку, по мнению Кравчука, подобное предложение набрало бы значительно меньше голосов. Зато идея независимости сама по себе максимально популярна. И действительно, 90% голосуют за.

На президентских выборах недавний коммунист — теперь уже антикоммунист — Леонид Кравчук набирает 61,6% в первом туре, победив диссидентов: лидера Руха Вячеслава Черновола и Левко Лукьяненко. Сразу после референдума иностранные государства, например Польша и Канада, начинают признавать Украину независимым государством. Но Советский Союз де-юре еще существует — неясно, что с ним делать.

Леонид Кравчук летит в Минск по приглашению председателя белорусского Верховного совета Станислава Шушкевича. Одновременно Ельцин приезжает в Беларусь с государственным визитом. Они еще в начале осени договаривались при случае встретиться и обсудить ситуацию втроем без президента СССР Горбачева. Российская делегация в Минске договаривается с премьер-министром Беларуси Вячеславом Кебичем о нефте- и газоснабжении, а Шушкевич тем временем зовет Кравчука в национальный парк Беловежская Пуща и предлагает: «Леонид Макарович, пока Ельцин задерживается, давайте съездим на охоту».

Посреди леса они видят кабана. Шушкевич говорит Кравчуку: «Леонид Макарович, стреляйте!» Кравчук целится, но Шушкевич советует под руку: «Нет, подъедем ближе». Они трогаются, кабанчик пугается и убегает. Кравчук очень расстраивается — верная добыча ушла прямо из рук. «Охотник никогда не должен никого слушать. Никогда!» — говорит он себе.

Серьезный разговор о будущем начинается с утра: за стол переговоров садятся вшестером, по два человека от каждой страны. Ельцин интересуется у Кравчука, готов ли тот подписать союзный договор — соглашение о реформировании Советского Союза, которое Михаил Горбачев многократно редактировал, а после путча превратил в документ о создании конфедерации. Ельцин спрашивает очень аккуратно: «Согласитесь ли вы подписать союзный договор, если в нем будут учтены предложения Украины и ваши лично?» — «Борис Николаевич, не смогу, — отвечает Кравчук. — Потому что уже состоялся референдум, на котором украинский народ проголосовал за независимость. Если я сейчас отвечу на этот вопрос положительно, это будет означать, что я изменил своему народу. Мне нужно лететь в Киев и сказать: вы меня избрали, но я не оправдал вашего доверия…» Заканчивает Кравчук вопросом, который адресует Ельцину: «Если бы так было в России, кого бы вы послушали — Горбачева или свой народ?» — «Конечно, свой народ, — хмуро отвечает Ельцин. — Понятно, что без Украины Советского Союза не будет. Нам надо думать, над каким документом сейчас будем работать».

До этого момента хозяин встречи Станислав Шушкевич и не предполагал, что придется что-то подписывать. Он думал, что все дело ограничится разговорами, баней и охотой. И Шушкевич дает поручение подчиненным в срочном порядке раздобыть печатную машинку. С большим трудом одна, очень старая, обнаруживается в соседнем селе.

Пока идут поиски, Геннадий Бурбулис, госсекретарь России, а де-факто глава правительства, предлагает для документа такую формулировку: «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование». Все трое соглашаются. На старой машинке быстро печатают текст, и трое лидеров подписывают «Соглашение о создании Содружества Независимых Государств».

Ельцин спрашивает Кравчука: «Что будем делать с Крымом и с ядерным оружием?» Тот отвечает: «Давайте сейчас не будем решать вопрос с Крымом. Сначала создадим содружество, а потом будем разбираться с границами».

Для всех происходящее в Беловежской Пуще — неожиданность. Ни Кравчук, ни Шушкевич не планировали уничтожать Советский Союз — они просто не знали, что так можно. Документ их пугает. Никто не знает, какими будут последствия. Никто не исключает, что сейчас их могут арестовать как заговорщиков, — они все еще подозревают, что у советской империи может быть некая им еще неизвестная мощная сила.

Ельцин тут же звонит министру обороны СССР Шапошникову и сообщает ему, что тот назначен главнокомандующим вооруженными силами только что созданного тремя президентами Содружества Независимых Государств. У того возражений нет — значит, вероятность того, что военные возьмут власть в свои руки ради сохранения СССР, невелика.

Все поднимаются в номер к Ельцину — у него самые большие апартаменты. Думают, кто будет объясняться с Горбачевым. Поручают это Шушкевичу — он, мол, хозяин. Шушкевича с Кремлем не соединяют: «Горбачев занят и ответить не может. Он вам позвонит».

Борис Ельцин тем временем пытается поговорить с президентом США Джорджем Бушем. Сначала в Белом доме не могут поверить, что из какого-то белорусского села действительно звонит по важному вопросу Ельцин. Но все же Буш берет трубку раньше Горбачева. Уже после разговора Ельцина с Бушем по телефону прорывается Горбачев и начинает кричать: «Что вы там наделали? Чуть ли не весь мир на голову поставили!..»

Потом все спускаются ужинать. Во время еды Ельцину сообщают, что оставаться в Беловежской Пуще может быть опасно — появились сведения, что Горбачев планирует арестовать руководителей трех республик и резиденция уже окружена спецназом КГБ.

«Леонид Макарович, у меня есть информация, что нам нужно отсюда быстро улетать», — говорит Ельцин Кравчуку. Российская и украинская делегации едут на аэродром. Прощаясь с Кравчуком, Ельцин делает характерный жест рукой и говорит: «Как мы Мишку трахнули», — имея в виду Горбачева. Однако, даже вернувшись в Киев, Кравчук опасается ареста.

Он приезжает в свою загородную резиденцию, в Конча-Заспу, и выходит из машины. К нему приближаются три человека. «Все, это за мной», — думает он. Они подходят — Кравчук видит, что это военные, десантники. Они отдают честь и говорят: «Господин президент, мы пришли вас охранять».

Спустя годы Кравчук так в третьем лице опишет свою роль в возникновении украинского государства: «Независимость пришла на Украину неожиданно — прилетел Кравчук и привез ее на тарелочке с голубой каемочкой».

Комик вместо президента

Окончательный распад Советского Союза случается накануне Нового года: 25 декабря президент СССР Михаил Горбачев в телеобращении объявляет о своей отставке и о том, что империя прекращает существование.

Я брал интервью у Михаила Горбачева много раз. За годы после президентства он сильно перепридумал себе биографию — старался не брать в расчет, что воспринимался когда-то как советский диктатор. В его рассказах мне о своем прошлом он всегда фигурировал только как демократ-освободитель, целью которого было дать волю народам. Лишь его отношение к независимости Украины было сложным: его жена Раиса, умершая в 1999 году, была украинкой. Он сам был наполовину украинцем — по матери — и всю жизнь разговаривал с очень заметным южнорусским акцентом, сильно напоминающим украинский. Признать, что Украина — отдельная страна, Горбачеву было всегда трудно: «как разорвать себя напополам», говорил он мне.

31 декабря больше 200 миллионов человек встречают Новый год — главный советский праздник. Вообще-то традицию отмечать Новый год вместо Рождества ввели большевики. Поначалу и с Новым годом тоже боролись (как с «поповским пережитком»), но в 1935 году второй секретарь украинской компартии и тогдашний глава Киева Павел Постышев убедил Иосифа Сталина, что стране, особенно детям, нужны новые традиции, например новогодняя елка. В предыдущие годы Постышев был одним из основных организаторов Голодомора в Украине — в результате его усилий СССР смог экспортировать запланированный объем зерна и получить прибыль, но несколько миллионов человек умерли от голода. Поскольку у самого Постышева было тяжелое детство и он всегда завидовал детям из богатых семей, у которых была елка, он лично организовал первый в СССР новогодний праздник. Это было в Харькове — праздновали те дети, которые смогли пережить Голодомор.

Уже через год елки стали организовывать по всей стране, и даже в Москве устроили большой праздник. Именно тогда впервые символами этого праздника были выбраны Дед Мороз и Снегурочка, которые желали всем «счастливого нового, 1937 года». В результате 1937-й стал началом самых страшных сталинских репрессий — и до сих пор является символом террора и смерти. Его жертвой оказался, кстати, и Постышев — его расстреляли как японского шпиона.

Сложившийся к 1991 году советский ритуал празднования Нового года таков: семьи и компании друзей целый день готовятся, чтобы ближе к полуночи сесть за стол «провожать старый год», то есть произносить тосты и выпивать за то, что в прошлом. При этом обязательно должен быть включен телевизор — в последний час перед наступлением нового года там идет что-то особенно интересное, как правило, юмористическая программа. В последние пять минут уходящего года шутки заканчиваются и на экранах появляется глава государства. Он выступает с новогодним обращением. Потом по телевизору показывают куранты на Спасской башне московского Кремля, они отбивают 12 раз — некоторые считают, что в это время надо загадать желание и оно обязательно сбудется. Особо суеверные пишут желание на бумажке, сжигают ее, съедают пепел, запивая его шампанским, — тогда точно сбудется.

Вслед за боем часов на экране начинается праздничный концерт со вставными комическими номерами. А зрители смотрят и пьют до утра.

В конце декабря 1991 года руководители первого канала советского телевидения решают сложную проблему: праздник приближается, а нет одного из главных участников — президента, который должен поздравить телезрителей с новым годом. Михаил Горбачев уже ушел, показывать президента России Бориса Ельцина не очень уместно, потому что канал вещает на все республики бывшего СССР.

Ведущий новогоднего телеконцерта в 1991 году Михаил Задорнов — самый популярный стендап-комик в СССР. На советском телевидении это называется словом «юморист». У него спорный бэкграунд — еще недавно он руководил любительским театром КГБ. Впрочем, об этом мало кто знает. Задорнова часто показывают по телевидению, а аудитория ценит его за то, что он всегда много шутит про политику. Именно ему режиссеры новогоднего эфира и поручают произнести речь перед боем часов 31 декабря.

«Могут быть разные государства, но никто, никто не заберет у нас того, что было… — говорит с экранов телевизоров юморист Задорнов с бокалом шампанского в руке. — Да, СССР больше нет, но есть наша Родина. Можно разделить Родину на несколько государств, но Родина у нас одна. Не зависящая от границ. Я предлагаю поднять наши бокалы за нашу Родину».

Это не единственное выступление Задорнова по телевидению в эту ночь. У него есть еще и сатирический номер — пародия на новости. Большая часть посвящена Украине — вернее, вдохновлена обидой на ее руководство. Он долго и несмешно шутит про новую украинскую валюту, про желание властей Украины «приватизировать» советскую армию и про то, что президент Кравчук сделал ошибку в ударении в слове «имперский», когда обвинял Бориса Ельцина в «имперском мышлении». Могло бы показаться, что сатирик Задорнов нарочно пародирует все наиболее постыдные, колониальные и высокомерные высказывания российских политиков, — но, к сожалению, в этот момент он на их стороне.

Церковный раскол

Украинская ССР заметно отличается от всех советских республик среди прочего тем, что там намного сильнее роль церкви. Украинцы куда более верующие, чем жители других частей Союза. В Украине намного более тесная связь между духовенством и прихожанами, особенно в западной части, которая вошла в состав Советского Союза только в результате пакта Молотова — Риббентропа в 1939 году.

Распад Союза не ограничивается разделением государственных структур. Следом разваливается и Русская православная церковь. Сначала, в конце 1980-х, в Украину возвращаются эмигранты, убежавшие от советской власти, в том числе священники. Формируется автокефальная церковь, заявляющая о собственной независимости от Москвы. Активнее всего с ней борется именно киевский митрополит Филарет Денисенко, который крайне авторитарно руководит церковью в Украине аж с 1966 года. По словам архимандрита Кирилла Говоруна, бывшего архиерея украинской церкви, в советские годы Филарет ведет себя как классический русский шовинист: сражается со всеми признаками украинства, отлучает раскольников от церкви.

Однако количество прихожан автокефалии увеличивается, и в 1990 году эта церковь даже избирает своего патриарха. Им становится Мстислав Скрипник, он начал церковную карьеру еще в 1942 году, во время немецкой оккупации Украины, а с конца 1940-х живет в США. У него, конечно, нет советского гражданства, и визу в СССР уже избранному патриарху долгое время не дают.

Филарет после поражения на выборах главы РПЦ тем не менее получает утешительный приз. Новый русский патриарх Алексий II создает в рамках русской церкви Украинскую православную церковь — не независимую, но с некоторой долей самостоятельности. Однако в 1991 году, после путча, все меняется. Филарет — опытный аппаратчик, к тому же с большим опытом сотрудничества с партийными органами — с бывшим секретарем по идеологии Кравчуком его связывают долгие годы совместной работы. Митрополит охотно поддерживает ту перемену, которая происходит с украинскими коммунистами. Недавний убежденный борец за церковное единство уже в ноябре 1991 года требует предоставления украинской церкви независимости. По словам Кирилла Говоруна, из одной крайности Филарет быстро бросается в другую: из русского шовиниста превращается в убежденного и искреннего украинского националиста.

В окружении московского патриарха подозревают, что это продолжение игры КГБ — потеряв контроль над РПЦ, спецслужбы хотят отколоть украинскую церковь, создать очаг напряжения, при помощи которого они потом смогут воздействовать на всех. Одновременно в Москве разгорается скандал — священник Глеб Якунин получает доступ к архивам КГБ и начинает расследование, кто из церковных иерархов работал на спецслужбы. На основе полученных данных Якунин делит духовенство на три категории: первые — те, кто сотрудничал с КГБ вынужденно, вторые — кто был более покорен, но все же пассивен и не проявлял инициативы, третьи — кто всегда был проактивен и предлагал свои услуги еще до того, как его об этом просили. Именно к третьей категории он относит Филарета Денисенко.

В марте-апреле 1992 года все церковные сановники РПЦ, включая Филарета и других митрополитов из Украины, собираются в Москве. И тут большинство украинских архиереев один за другим отказываются от требования о независимости, заявляя, что ранее находились под давлением Филарета и президента Кравчука. Церковные деятели обвиняют Филарета во всех возможных грехах, в том числе в аморальном поведении, а именно в том, что у него есть тайная жена, что запрещено церковными правилами. Филарет в ответ обвиняет членов синода в педофилии, но обещает подать в отставку, как только вернется в Киев, — чтобы украинские священнослужители могли избрать его преемника.

Но по возвращении он заявляет, что никаких обвинений не признает и будет возглавлять Украинскую православную церковь до конца своих дней, поскольку он «дан Богом украинскому православию».

В мае 1992 года все высшие украинские церковные иерархи собираются в Харькове и выражают Филарету вотум недоверия. Филарет называет их раскольниками, а гонения против него — происками КГБ. В июне в Москве церковный собор выбирает нового киевского митрополита на смену Филарету — того самого Владимира Сабодана, который занял второе место на последних патриарших выборах и во втором туре уступил Алексию.

Президент Кравчук и украинские власти Владимира поначалу не признают, называя его ставленником Москвы, а контроль над всеми счетами церкви сохраняют за Филаретом. Так в Украине возникают целых три православные церкви. Одна подчиняющаяся Москве, во главе с митрополитом Владимиром, — у нее больше всего приходов. Вторая — во главе с Филаретом. Третья — во главе с Мстиславом, гражданином США, которому наконец дали визу. Все стороны конфликта обвиняют в расколе КГБ, и в целом в этом очень много правды. Церковные кураторы в погонах предпочитают играть на противоречиях, так проще всего, раз контролировать всю православную церковь уже не получается.

Армия и флот

Сразу после распада Советского Союза в России начинается борьба за власть между имперским и либеральным лагерями. Президент Борис Ельцин, только что распустивший СССР, — лидер демократов. Поклонники идеи Великой России группируются вокруг вице-президента Александра Руцкого.

Руцкой — во многом случайная фигура во власти. Он военный летчик, участвовал в афганской войне, был в плену. Во время президентских выборов 1991 года Ельцин выбрал его в качестве напарника, чтобы привлечь на свою сторону патриотическую часть электората.

Руцкой крайне болезненно отреагировал на подписание Беловежских соглашений и даже уговаривал Горбачева арестовать Ельцина, Кравчука и Шушкевича.

Уже в 1992 году вице-президент, у которого не слишком много полномочий в российской структуре власти, начинает борьбу против Ельцина и его правительства реформаторов. Его поддерживают представители старой советской элиты, военные — те, кто хочет сохранения империи. Руцкой требует от Ельцина не признавать Крым территорией Украины, потом совершает демонстративный визит в Севастополь на базу Черноморского флота, чем провоцирует международный скандал: Киев возмущается, что российский вице-президент приехал на чужую территорию без приглашения, да еще и инспектирует военные корабли.

Поскольку статус флота в Беловежской Пуще не был урегулирован, начинается его дележ.

В апреле 1992 года сначала президент Кравчук, а потом президент Ельцин подписывают указы о том, что Черноморский флот переходит в собственность их стран. Во избежание обострения отношений оба президента договариваются отозвать свои указы и начать переговоры. Процесс раздела флота продлится почти десять лет. Кравчук в какой-то момент подписывает соглашение, которым уступает России флот за газовые долги. Но, вернувшись в Киев, сталкивается с обвинениями в «зраде» — и тут же отзывает свою подпись, но бесповоротно теряет популярность.

В мае 1992 года Кравчук прилетает в Вашингтон, чтобы пожаловаться на возрастающую агрессивность российского руководства. Он рассказывает президенту Бушу, что у Руцкого в кабинете на стене висит карта «Великой России», где даже Аляска отмечена как российская территория. «Вот теперь вы по-настоящему заинтересовали меня», — оживляется Буш.

В ноябре 1992 года происходит важнейшее для всего бывшего Советского Союза событие, причем не в России и не в Украине, а в США. Президент Джордж Буш — старший проигрывает выборы молодому и обаятельному кандидату от Демократической партии Биллу Клинтону. Они очень разные. Буш руководил ЦРУ, потом на посту президента присутствовал при кончине Советского Союза. Его связывают личные отношения и с Горбачевым, и с Ельциным, и с Кравчуком, он считает очень важным контролировать, чтобы процесс распада СССР оставался цивилизованным. У Клинтона нет такого внешнеполитического опыта и подход совсем другой — он сфокусирован на внутренних проблемах, а глубоко вникать в особенности 15 новых государств, образовавшихся на территории Советского Союза, он не хочет.

Российское правительство реформаторов во главе с Егором Гайдаром в 1992 году очень ждет от США существенной экономической помощи. Они рассчитывают, что Запад инициирует что-то вроде плана Маршалла для распавшегося СССР — программу экономической поддержки вроде той, которая была разработана для послевоенной Западной Европы в конце 1940-х. Но администрация Буша во время предвыборной кампании, конечно, не поднимает эту тему, а победа Клинтона и вовсе ставит крест на подобных перспективах.

Президент Украины Кравчук поначалу очень доволен поражением Буша, ему кажется, что тот уделял слишком много внимания России и слишком мало Украине. Однако подход администрации Клинтона еще более прямолинейный: Вашингтон не хочет обсуждать с Киевом вообще ничего, пока Украина не откажется от всего ядерного оружия, которое осталось на ее территории с советских времен. Киев унаследовал от СССР 176 межконтинентальных баллистических ракет, которые несли 1272 ядерные боеголовки, и 2500 единиц тактического ядерного оружия. Правда, управлять этим оружием Украина не может — все системы контроля находятся на территории России. Но Клинтон и его дипломаты настойчиво повторяют одну и ту же мантру: любая экономическая помощь Украине возможна только после того, как все ядерное оружие будет вывезено в Россию. Кравчук пытается сопротивляться, требует взамен компенсации и гарантий безопасности и в итоге получает соответствующие обещания.

В конце 1992 года борьба имперцев за власть в России усиливается. В декабре так называемому патриотическому большинству в парламенте удается добиться отставки прозападного правительства во главе с Егором Гайдаром, членов которого вице-президент Руцкой обзывает мальчиками в розовых штанишках.

Обиженный поэт

30 октября 1992 года лауреат Нобелевской премии по литературе Иосиф Бродский выступает в Еврейском центре в Пало-Альто. Великий русский поэт к тому моменту уже 20 лет живет в США.

«Я вам прочту нечто рискованное, но тем не менее это прочту, — говорит Бродский и наливает себе воды в стакан, — стихи на независимость Украины».

Бродский впервые читает публично это стихотворение. Еврей, родившийся в Ленинграде, он в 1964 году был осужден за тунеядство, потому что советские власти не считали его поэтом, и приговорен к пяти годам ссылки. А в 1972-м Бродского выслали из страны. И следующие 20 лет Бродский воспринимался как один из самых последовательных борцов с советской империей.

Но теперь он читает абсолютно имперский текст, полный обиды, непонимания и злобы: как так случилось, что Украина отделилась и стала независимым государством. Стихотворение странное и нетипичное для Бродского, потому что состоит почти исключительно из брани. И начинается оно с воспоминаний о предательстве Мазепы и битве под Полтавой:

Потом Бродский вспоминает еще и «картавого» (то есть Ленина) и «кузькину мать» (известную угрозу Хрущева, произнесенную в адрес американцев). А потом переходит к совсем уже гадким ругательствам:

Нелитературный, но максимально точный пересказ смысла этого четверостишия мог бы быть таким: «Идите на хуй, и пусть теперь вас немцы и поляки ставят раком».

Заканчивает свое стихотворение Бродский еще одним оскорблением: на этот раз не в адрес украинского государства, а в адрес украинской культуры, заявляя, что самый великий украинский поэт Тарас Шевченко — ничто по сравнению с Александром Пушкиным:

Удивительно слышать такое от скромного ленинградского интеллигента — но, оказывается, его протест против советской империи вовсе не означает сочувствия к Украине. Ее отделение он воспринимает как личную обиду, как настоящую измену.

То, что поэт обвиняет украинский народ в предательстве, поразительно и символично. Бродский был врагом советской власти, пострадал от нее, легко влился в мировую интеллектуальную элиту, стал писать по-английски. То есть никогда не выглядел русским имперцем.

В 1980 году, когда в Польше начались массовые протесты против коммунистического строя и было создано движение «Солидарность», живущий в США Бродский стал одним из самых яростных защитников польской оппозиции. Он выступал на митингах в США в поддержку «Солидарности», агитировал своих друзей — американских интеллектуалов поддержать поляков, требовал, чтобы американские банки не сотрудничали с польским коммунистическим правительством и предотвратили советское военное вторжение.

Однако почему-то всего через десять лет разделение России и Украины вызывает у Бродского совсем другую реакцию. Очевидно, он уверен в собственной правоте — и вдруг чувствует себя продолжателем дела Пушкина, для которого Мазепа, перешедший на сторону шведов, — предатель.

«На независимость Украины» больше всего напоминает пушкинское «Клеветникам России». В нем Пушкин оправдывал кровавое подавление российскими войсками восстания в Польше. Упоминая «ляхов», которые вместе с немцами будут ставить украинцев раком, Бродский будто бы цитирует Пушкина. Правда, Пушкин, конечно же, пишет свои строки в минуту слабости, будучи задавленным цензурой, после того как из страха был вынужден сжечь десятую главу своего главного произведения «Евгений Онегин». Он надеется этим стихотворением наладить свои отношения с властью. Бродскому же это не нужно.

Как ни странно, ощущение себя представителем империи для него абсолютно естественное и проявляется и в других стихотворениях. В «Письмах римскому другу» он советует: «Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря». Выросший у моря, но не в провинции, а в столице, Бродский, конечно, ненавидит эту империю. Но она все равно часть него. Правда, очевидно, что Бродский сам считает это стихотворение провокацией, хулиганским поступком, которым не гордится, а, наоборот, стыдится его. Он сознательно не включает стихотворение «На независимость Украины» ни в один сборник, нигде его не публикует и только два раза читает публично.

Но, ненавидя Советский Союз, Бродский вовсе не против империй как таковых. Он полагает, что возможны добрые империи, например США, и всячески их поддерживает.

Анна Наринская, литературовед и дочка близких друзей поэта, расскажет мне про свою встречу с Бродским в начале 1990-х: они тогда поссорились и после не разговаривали из-за его отношения к войнам во Вьетнаме и Ираке — их поэт считал исключительно праведными и благородными.