Война нервов

Глава 6 Шестой Иуда

Прелат отказался от предложения Габриеля Морето спуститься в катакомбы…

Он приехал в Кадис в начале двенадцатого и на протяжении десяти минут слушал бессвязную речь викария. Собственно, ему было наплевать, где во время стрельбы находился настоятель, что испытал при этом, что еще долго будет помнить, – епископ первым делом попросил подняться к нему Габриеля. Он сказал это усталым голосом начальника, чей офис находился на последнем этаже высотного здания без лифта.

Выслушав Габриеля, Мельядо отказался от вопроса, какие шаги намерен предпринять разведчик. Габриель Морето специалист, ему и карты в руки. Епископ лишь уточнил:

– Думаю, не стоит повторять, какое значение играет в этом деле золото.

«Оно стоит во главе «Дела Бога», – едва не вырвалась у Габриеля крамола. Пожалуй, он был единственным приближенным к прелату, кто позволял себе ересь и крепкие выражения. Епископ сносил это по причине невежества своего подчиненного, который не был «братом во Христе».

Епископ в это время подумывал над тем, как скрыть от Ватикана по сути уже нашумевшее дело. Во-первых, размышлял он, необходимо списать то, что имело место в доме Вильгельма Рейтера, на бред умирающего епископа. Бред, в который поверил Юсупов и заразил этим некоторых младших членов братства. Пятеро из которых уже были на небесах.

Забегая вперед, Мельядо перебирал в уме варианты отмывания золота. Он мог сделать это в Швейцарии через сеть подставных компаний.

Он слушал доклад подчиненного и перечитывал записку русского шкипера, написанную на испанском языке. Подумал, что недостаточно эффективно форсировал открытие центра «Опус Деи» в России. К этому времени резиденции были открыты в Словении и Хорватии, на очереди центр в Латвии[7]. Попытался сосредоточиться на заключительных словах Габриеля Морето.

– Я знаю, в каком ключе будет соображать Юсупов. Собственно, у него один вариант: уйти от преследования, погрузиться на дно в какой-нибудь стране. Причем надолго. Два года – минимальный срок. Пока мы не бросим его поиски. Но мы продолжим в любом случае. Когда мне исполнится восемьдесят, я все еще буду искать его.

– Мне стукнет сто, – легко подсчитал Мельядо.

Габриель пропустил грустное замечание прелата мимо ушей. Он продолжил:

– Его будут искать испанские власти, включая полицию и национальную службу министерства обороны, во главе которой стоит карьерный дипломат…

– Я знаю его, – перебил епископ. – Дальше, пожалуйста.

– Я упустил Юсупова, и теперь его поимка – дело чести…

– Обойдемся без громких заявлений, – перебил прелат, досадливо наморщившись.

Габриель объяснил, как и с чего собирается начать поиски другого человека – Виталия Дечина.

– Собственно, первый шаг к переговорам сделал сам русский шкипер, передав записку хозяину кафе. Зачем он сотворил эту глупость? – Габриель этого понять не мог. – Он же фактически оторвался от преследования Юсупова. Он открыл козырь, который помог бы ему серьезно поторговаться. Я не идиот, монсеньор, и даже без записки вытянул бы из Юсупова всю правду.

– Считаешь, шкипер будет искать встречи с нами?

– У него нет другого варианта. Кроме одного. – Габриель выдержал короткую паузу. – Сложившаяся ситуация может ему подсказать неординарный ход: искать встречи с Юсуповым. Объединение этих двух негодяев сулит нам массу проблем.

Прелат изящно выгнул бровь:

– И?..

– Проблем не будет. Поскольку оба попали в глубокий цейтнот и не знают, как найти друг друга.

Габриель Морето никогда не задумывался о представительстве службы безопасности ордена хотя бы в Кадисе. Это означало иметь помощника и кучу соответствующих проблем. А с учетом всех стран, где орден имел влияние и резиденции, количество помощников подскакивало до шестидесяти. В представлении Габриеля – до небес. Он поставил работу таким образом, что в каждом центре у него были свои люди, включая осведомителей. Он управлял службой из Рима, где неподалеку от штаб-квартиры ордена у него был приличный офис. А здесь, в Кадисе, ему хватало связи – сотовой и спутниковой в защищенном режиме.

На очередной телефонный звонок Габриель отреагировал ворчанием: «Кого еще там черти несут?» В этой связи вспомнил своего отца, его вечную отговорку: «Я не ворчу. Говорю по-стариковски то, что мне не нравится».

В этот поздний час Габриель находился в гостевом доме. Приехал сюда немного отдохнуть, выпить бутылку вина, подумать об обильном ужине, отказаться от него и передумать. Нажраться до отвала и тут же уснуть, оказаться во власти кошмаров.

На связи был викарий. Его голос возбужденно подрагивал в трубке:

– Только что позвонил Дечин. Он в панике. Не знает, что делать. Я назначил ему встречу в церкви.

– За каким чертом вы это сделали?

– Что вы сказали?

– За каким чертом!! – как бык, взревел Габриель. – Разве нельзя было связаться со мной по другому телефону, пока Дечин был на связи с вами? Вы не догадались дать ему мой номер?

– Об этом я не…

«Урод! Вот урод!»

– Есть возможность связаться с Дечиным и перенести хотя бы время встречи?

– К сожалению…

Габриель в сердцах бросил трубку на кровать. Живо представил себе викария, эту отвратительную свиную тушу.

Придется не просто ехать в церковь, а ехать срочно.

Сыщик надел пиджак, туфли. Вышагивая по пустынному в этот час коридору апартаментов, он отчетливо представил бурлящий жизнью старый город в районе площади Мина. Там вино, пиво льются рекой; в этих хмельных водах плавают беззаботные люди, а некоторые натурально тонут.

Заняв место за рулем «Тойоты» и выехав на дорогу, Габриель поставил себя на место Петра Юсупова. Без труда вычислил место, куда придет Дечин. Точнее, он понадеялся на свой единственный шанс избавиться от свидетеля. Не зная контактного телефона главы службы безопасности ордена, будучи ответственным за смерть десятков наркоманов, за участие в наркотрафике и незаконной иммиграции, Дечин ходил по лезвию ножа. Значит, для него смерть – шаг в сторону. В данном случае, и это прозвучало каламбуром, – шаг в сторону церкви.

Юсупов сидел в машине марки «Форд» с затемненными стеклами. Машину он припарковал около четырех часов тому назад рядом с бензозаправочной станцией. Пребывая с винтовкой в руках, он поймал себя на мысли, что похож на чикагского маньяка.

События завертелись с такой скоростью, что просчитать хотя бы на шаг вперед для полковника было бы удачей.

Часто качая головой, он видел себя то ли не на своем, то ли на другом месте. Его тянули в разные стороны две главные составляющие – свидетель и собственная безопасность. Последняя, без отрыва от первой, – пустой звук. Так что Юсупов, руководствуясь шестым чувством, не мог ошибиться.

Он держал в руках винтовку «блейзер» с патронами класса «магнум» повышенной мощности – калибра 7,62. Эта немецкая винтовка отличалась своим фирменным затвором с прямым ходом, что обеспечивало ей высокую скорострельность.

Юсупов отрегулировал ложе и ход спускового крючка под себя семь лет назад, будучи на охоте, там же пристрелял винтовку.

Опустив стекло со стороны водителя, он смотрел не на церковь, расстояние до которой составляло не больше семидесяти метров. Он отмечал каждую мелочь на участке дороги, ведущей к церкви. У человека, на которого он охотился, будет возможность сделать двадцать – двадцать пять шагов по этой дороге.

Юсупов оказался в скверной ситуации. Его уверенность с каждой минутой таяла. Он зазывал шкипера, шепча его ненавистное имя:

– Давай, Виталий, давай.

Он поменял позиции относительно шкипера. Если раньше он отдавал предпочтение его последовательным шагам, то теперь вернулся к прежней точке зрения: Дечину, чтобы спасти свою шкуру, надо обращаться к викарию. Уже давно пора.

– Давай, иудушка…

Но Юсупов был уверен в себе. Про него на военно-морской базе говорили: «Ему только покажи цель». Сейчас он просил небо послать ему цель. И его мольбы дошли до Всевышнего.

Мощный приток адреналина подсказал ему, что в машине марки «Пежо», медленно свернувшей к церкви, сидит его основная головная боль. Судорожно сглотнув раз, другой, полковник повернулся в кресле и взял оружие наизготовку. Руль ему не мешал – он сидел на месте пассажира. И ствол винтовки смотрел в противоположное окно.

«Пежо» остановился. Открылась задняя дверца, выпуская Дечина. Он бегло оглянулся, склонился к водительской дверце, что-то сказал, кивая, и слегка постучал по крыше, выпрямляясь. В руках он держал полупрозрачный пластиковый пакет.

Юсупов играл у себя на нервах, когда чуть опустил ствол винтовки и в четырехкратную оптику попытался разглядеть, что в пакете.

Шкипер отмерил десять излишне торопливых шагов. Потом еще пять… Юсупов не преминул отметить, что тот с каждым шагом обретал уверенность.

И сам не спешил, понимая, что «шестой иуда» уже его, он держит его жизнь в руках, только он один знает, сколько тому осталось до смерти.

Дечину осталась до нее всего пара шагов.

Он потянулся к церковной двери. Юсупов потянул спусковой крючок.

Глушитель поглотил звук выстрела, лишь металлический стук затвора выдал его.

Пуля попала капитану «Беглого огня» под основание шеи под небольшим углом. Юсупов зафиксировал место попадания и опустил винтовку. В один выстрел он уложил два, в том числе и контрольный.

– Теперь ты есть, что ты есть, – обронил Юсупов на прощанье.

Габриель Морето стоял над телом русского капитана и с каждой секундой отступал от него все дальше – по мере расползания кровавой лужи.

Он опоздал на минуту, может быть, чуть меньше. Усмехнувшись, поправился: приехал в самый раз. Посмотрел на бензоколонку и легко представил не один, а два выстрела. Нашел в себе силы послать Юсупову мысленный месседж: «Мы встретимся. Пусть не скоро, но встретимся. Теперь ты моя головная боль. А я – твоя. Ты сам станешь искать меня».

У Юсупова была шестнадцатилетняя дочь. Первое свидание с Дианой Юсуповой Гарсией, получившей фамилию отца, за которой следовала первая фамилия матери, Габриель решил отложить на месяц. Вполне возможно, полковник за эти тридцать дней попадет в щупальца ватиканского спрута.

«Беглый огонь» стоял на удалении от внешнего рейда, но в видимости нережимной портовой зоны Кадиса, расположенной вне огражденных участков, освещенной в этот предутренний час так же, как и общепортовые, тыловые и пассажирские зоны этого мощного транспортного узла.

Габриель сидел в остроносом катере «Гроссвинд». Посматривая на внушительный, возвышающийся над катером борт траулера, он представлял его в открытом море. С «дикими» туристами на борту он мчит к марокканской границе, высаживает пассажиров на необитаемом острове, уходит от мнимой погони.

К этой минуте тела рядовых членов экипажа были подняты на борт «Беглого огня». А капитана судна бросили за борт, привязав к ногам якорь.

Один из подчиненных Габриеля перегнулся через борт, окрашенный в черно-желтые цвета, и знаком показал, что все в порядке. Затем жестом пригласил начальника подняться на палубу.

«Зачем он все время жестикулирует? – психовал Габриель. – Глухонемой он, что ли, или считает таковым меня?»

Несколько минут назад его люди проверили работу машины, определили количество топлива в баках. Его хватало на то, чтобы траулер пересек Гибралтар и вторгся в территориальные воды Марокко.

«Беглый огонь» чадил нещадно. Ветерок, дующий ему в корму, окутал выхлопами «Гроссвинд», накрыл Габриеля, единственного пассажира на этом скоростном катере с мотором в двести лошадиных сил.

– На кой хрен мне подниматься? – ответил он вопросом на вопрос. – Если все готово, отправляй наших друзей в плавание.

Помощник Габриеля остался на борту траулера один. Раздевшись, бросил одежду в кокпит катера и скрылся в рубке. Через минуту послышался рокот мотора. Черный дым снова окутал катер. Но в этот раз ненадолго. Помощник дал траулеру полный газ, выбежал из рубки и рванул к корме. Задержавшись у кормового ограждения на мгновение, он кинулся в пенистую воду.

Габриелю на миг показалось, его человек попал под винт. Он даже возбужденно выкрикнул: «Готов!» – словно на самом деле желал ему смерти. Но вот его голова показалась из воды. Пловец быстро достиг катера и без посторонней помощи влез на борт. Надевая рубашку, он проследил за курсом «Беглого огня». Траулер шел курсом юго-восток, пока еще вдоль испанского побережья, с каждым метром удаляясь от аванпорта Кадиса.

Габриель отдал команду рулевому, и «Гроссвинд» помчался, оправдывая свое название, с такой скоростью, что в ушах пассажиров засвистел ветер.

«Беглый огонь» превратился в «Летучего голландца». На его борту были лишь мертвецы. В стекло рубки смотрели мертвые глаза здоровяка Сомова. Рядом с ним лежал Мартин. Остальные тела – в кубриках. Не на своих местах, но вместе. Команда словно взбунтовалась, низвергла своего капитана и предложила ему пройти по доске.

«Голландец» не долго шел установленным курсом – капроновый фал, удерживающий штурвал в одном положении, ослаб, и траулер повернул к испанскому берегу. Он несся к военно-морской базе Рота. Военные – испанцы и американцы – даже не успели открыть по нему огонь. Траулер пробороздил килем песок и врезался форштевнем в бетонное сооружение на берегу. К судну долго не решались подойти, считая его брандером басков или арабов. И только после обследования его саперами базы на борт поднялись агенты морской полиции США.