Война ордена

Глава седьмая

Лорд Совелин Фалкен упал ничком, зарываясь лицом в грязь; в ушах звенело от взрывов. Извиваясь червем, он пополз по сотрясающейся земле к ближайшей мортире, но когда уже почти добрался, рядом что-то прогремело, и на несколько секунд весь мир погрузился во тьму и всепоглощающий гул.

Офицер заставил себя подняться на одно колено и оглядеться. Большинство Ванквалийских Стражей также предпочли найти укрытие от снарядов, раздиравших полог джунглей и взрывавшихся среди артиллерийских установок. Были и погибшие: одного обезглавило осколком; второй, без обеих рук, лежал, зарывшись лицом в траву. Третий пока еще был жив, хотя вся нижняя половина его тела и превратилась в отвратительное кровавое месиво. Его лицо стало белым, словно мел, а глаза распахнулись в паническом ужасе; жизнь постепенно покидала его, утекая в болотную грязь.

На краю поляны за деревьями замаячили смутные тени. Некоторые из них несли на себе увесистые пушки, чьи стволы, раскалившиеся от стрельбы, все еще светились в темноте. Оркам удалось вывести свою артиллерию из оврага и накрыть позиции Совелина, чтобы его Стражи не могли более вести огонь по основному скоплению зеленокожих.

— Построиться! — закричал Совелин. — Ко мне! В линию!

В ушах звенело, и он сам с трудом слышал собственный голос, но вскоре к нему стали сбегаться солдаты; их форму покрывал густой слой грязи, а лица были бледны от страха.

Он был их офицером. И с этим приходилось смириться. Если он не возглавит своих людей, все они обречены на гибель.

Стараясь бороться с подступающей паникой, Совелин приказал открыть огонь. Последовавшая схватка была отчаянной и жестокой; грохотали ружья орков, им вторил треск автоматических винтовок. Зеленокожие рассчитывали развернуть свои тяжелые орудия и дать еще один залп, но почти все, кто пытался это сделать, погибали. Неожиданно прямо среди людей возник ксенос, и Совелину пришлось лично вступить с ним в драку — у омерзительной твари была лишь половина лица, вместо второй на офицера смотрел почерневший, опаленный череп. Удар орка раздробил приклад винтовки Совелина, когда тот попытался защититься, и офицер повалился на землю. Зеленокожий вновь размахнулся огромным мясницким топором, и командир Стражей едва успел откатиться, чтобы жуткое оружие не раскроило ему голову. К сожалению, двигался он недостаточно быстро, и теперь орк прижимал его к земле всем своим весом, пытаясь переломать ребра. Поддавшись панике, Совелин выдернул из кобуры лазерный пистолет и выпустил почти весь заряд прямо в брюхо ксеноса. Тварь задергалась и смрадно выдохнула прямо в лицо офицеру; на секунду тот даже подумал, что эти жуткие клыки сейчас откусят ему голову.

Но затем орк безвольно обмяк и испустил долгий предсмертный хрип. За тушу схватились чьи-то руки, помогая командиру сбросить ее с себя, — два ванквалийца оттащили труп ксеноса в сторону, и Совелин смог увидеть, какую дыру проделал в животе орка. Должно быть, выстрел перерезал твари позвоночник. Командир артиллеристов никогда прежде никого не убивал. Во всяком случае, не с такого расстояния.

— Нам надо… — произнес Совелин, пытаясь восстановить дыхание. — Надо перестроиться. Нужно что-то вроде расстрельной команды. Мы можем с ними справиться, но нельзя подпускать их вплотную.

К сожалению, на самом деле орки были повсюду. Сотни тварей. Может быть, даже тысячи. Им где-то удалось прорвать оцепление, и теперь ксеносы стремились уничтожить артиллерию людей. Совелин понимал, что и он сам, и его бойцы уже обречены.

В голове офицера неожиданно раздался низкий гул, стремительно усилившийся до оглушительного рева, и мир переменился. Джунгли заслонил собой новый пейзаж — угрюмая и бескрайняя каменная пустыня, безжизненный и печальный мир под черными, как космос, небесами. Совелину не удалось сморгнуть это наваждение, и, оглянувшись, он понял, что то же самое видят и ванквалийцы, и орки.

Стрельба стихла, и люди попрятались, обхватив головы и пытаясь избавиться от обрушившихся на них иллюзорных образов.

Колдовство. Космический десантник, перепугавший орков у Райтспайра, находился где-то недалеко. Значит, здесь были и другие Астартес, и у артиллеристов появился шанс на спасение.

Распрямившись, Совелин поискал глазами новую винтовку, чтобы иметь возможность показать пример своим людям. Сосредоточиться никак не получалось, — наклонившись за оружием, он едва сумел его подобрать. Мир вокруг расплывался и качался, словно в пьяном угаре.

Сквозь лес ломилось настоящее чудище, сцепившееся врукопашную с космодесантником. Орк… такой огромный, что Совелин и представить себе не мог, что такие вообще существуют; половину тела ксеносу заменял плюющийся паром механический кошмар. Но сколь бы пугающим и мерзким ни был этот зеленокожий, в животе у офицера Стражей по-настоящему похолодело, когда он разглядел космического десантника.

Астартес оказался мутантом. Вся нижняя половина его тела выглядела какой-то отвратительной насмешкой над природой; ноги ему заменяли восемь членистых лап, точно у паука или скорпиона. Двигался этот воин со стремительностью и ловкостью, не свойственной человеку. Удар за ударом, шаг за шагом, десантник постепенно оттеснял орка обратно в джунгли. Остальные зеленокожие, еще недавно штурмовавшие позиции артиллерии, разразились испуганным воем, увидев, что мутант берет верх и вот-вот победит их предводителя.

Впрочем, орки вдруг стали самой последней из забот Совелина. Он неожиданно узрел страшную правду.

Мутант. Колдовство. Неожиданное появление на орбите Ванквалиса. Впервые офицер сумел отчетливо разглядеть изображение чаши на наплечниках Испивающих Души. Все стало понятно. По венам Совелина заструился чистый, леденящий душу ужас, куда более сильный, нежели он мог испытывать перед смертью или несущими ее орками.

Совелин был единственным, кто на самом деле понимал, что здесь происходит.

— Эй ты! — закричал офицер, указывая на ближайшего из ванквалийцев. — Тащи сюда полевой вокс! Живо!

— Сэр?

— Мы должны предупредить Хирогрейв, — пояснил Совелин. — Черная Чаша вернулась.

Технодесантник Лигрис понял, что что-то происходит, только тогда, когда увидел нацеленное на него оружие.

Скауты окружили его на мостике. Их было порядка тридцати человек, и Лигрис инстинктивно почувствовал, что командует ими Евмен, стоявший скрестив руки на груди и глядевший на него с холодной уверенностью в глазах. Со всех сторон на технодесантника были нацелены болтеры, и деваться было некуда.

Лигрис отвел взгляд от обзорного экрана, на котором отображались Змеящаяся лощина и зоны наведения для орудий «Сломанного хребта».

— Евмен, что все это значит?

— Мы захватываем корабль, Лигрис, — самоуверенно произнес командир скаутов.

Технодесантник был силен и прошел множество сражений и под руководством Сарпедона, и во времена старого ордена. Но Евмен привел с собой слишком много Испивающих Души — и скаутов, и полноправных космодесантников, среди которых были и такие, чей опыт не многим проигрывал Лигрису. Да и сам главарь мятежников являлся исключительным бойцом.

— Но почему?

— Ты и сам знаешь ответ, — усмехнулся Евмен. — Все кончено. Мы забираем орден у Сарпедона. Мы должны сражаться с Империумом вместо того, чтобы терять братьев на Ванквалисе ради забытой Императором планетки.

— Это предательство, — уверенным голосом ответил Лигрис.

— Знаю, — столь же спокойно произнес Евмен. — Вот почему мы и не собираемся оскорблять тебя, предлагая присоединиться к нам. Просто отойди от терминала и позволь нам принять управление, и мы сохраним тебе жизнь.

Технодесантник развернулся и направился к невысокой лесенке, спускающейся на основную палубу мостика. Попутно он словно невзначай щелкнул переключателем на приборной панели, вознеся безмолвную молитву, чтобы никто из мятежников этого не заметил.

— Ты же знаешь, Евмен, что я не могу тебе этого позволить.

— А ты знаешь, что выбор у тебя невелик. — Предатель щелкнул предохранителем болтера. — Так нам стрелять?

Лигрис торопливо обвел взглядом лица тех, кто примкнул к мятежу. Он узнал Скамандра и Нисрия — двух молодых рекрутов-псайкеров, на которых возлагалась надежда по восстановлению либрариума. Среди прочих было и несколько опытных боевых братьев, хотя в основном все это воинство состояло из совсем юных новобранцев. Но сердце Лигриса застыло, когда он увидел белые доспехи апотекария.

— Паллас? — произнес технодесантник, стараясь сдержать дрожь в голосе. — Что ты делаешь?

Апотекарий был с Сарпедоном с самого начала. Он сражался в звездном форте, когда Адептус Механикус похитили у ордена Копье Души, положив тем самым начало цепи событий, приведших к расколу среди Испивающих Души и их отказу от Империума. Именно Палласу удалось остановить чудовищные мутации, грозившие уничтожить орден, и сделать набор рекрутов снова возможным. Паллас был одной из ключевых фигур среди Испивающих Души, и все-таки он стоял вместе с мятежниками.

Лигрис заставил себя отвлечься от мыслей о Палласе. Где-то глубоко под палубой, среди когитаторов и прочей электроники, уже мигал красный тревожный огонек, и технодесантнику казалось, что он слышит гул раскаляющегося и прогибающегося металла.

— Тебе не понять, Лигрис… — произнес апотекарий.

— Это предательство, Паллас! Ты предаешь всех нас!

— Я больше не верю, Лигрис! Не верю в Сарпедона… не после того, что произошло с Теллосом. Мы разваливаемся на части, но Сарпедон отказывается это видеть. Есть только один выбор: либо мятеж, либо стоять в стороне и наблюдать за тем, как редеют ряды Испивающих Души. К Евмену примкнули многие, Лигрис, очень многие. И если дело дойдет до драки, то он победит. И у нас есть только один выход.

— Нет, — с угрозой в голосе произнес технодесантник. — Всегда есть другой путь.

— Довольно, — отрезал Евмен. — Убейте его.

Эти два слова были единственным предупреждением, прежде чем предатели начали действовать, но Лигрис успел укрыться за командной консолью, и болтерные заряды ударили в хрупкий механизм, окатив технодесантника искрами.

Сквозь решетчатое покрытие палубы он видел жаркое вишневое свечение раскалившегося металла. Раздался скрежет, и внешняя обшивка одного из когитаторов лопнула, выпуская облако перегретого пара.

Последний переключатель, активированный Лигрисом на приборной панели, перенаправил невероятное количество информации — данные со всех сенсоров и приборов «Сломанного хребта» — в один-единственный когитатор. Объем ее был столь велик, что перегруженное оборудование просто не выдержало, и за разрушением внешней оболочки последовал взрыв. Взметнулось пламя, и сквозь решетку палубы полетели бритвенно-острые осколки дата-кристаллов.

Люди Евмена были вынуждены искать укрытия. Тогда Лигрис выскочил из-за терминала и бросился бежать к дыре, зияющей в решетке. Раздался грохот болтеров; заряды били и в панель управления, и в обзорный экран. Технодесантник прыгнул вниз, на груду дымящегося оборудования, и начал спускаться по ней, пока не ощутил под ногами твердую поверхность внешней сферы мостика. Действуя практически в полной темноте, Лигрис нашарил руками пустоту на том месте, где для подведения толстого пучка кабелей к когитаторам была удалена одна из панелей пола. Ухватившись за провода, Лигрис выдрал их из креплений, освобождая пространство, достаточное, чтобы пролезть в лабиринт служебных тоннелей и вентиляционных труб, протянувшихся под мостиком.

— Отставить огонь! — донесся до технодесантника крик Евмена. — Вы повредите оборудование! Мы ослепнем!

Чем дальше продвигался Лигрис, тем тише становились голоса мятежников, и вскоре он уже выполз в более просторный туннель.

Под мостиком проходил длинный служебный коридор, представляющий собой изгибающуюся стальную трубу, пронизывающую «Сломанный хребет» подобно ходу огромного червя. Лигрис использовал ее для прокладки кабелей от сенсоров и двигателей, разбросанных по всему «скитальцу», и при этом он был единственным Испивающим Души, кто знал, куда уходят ее многочисленные ответвления. Технодесантник продолжал уходить, пригибая голову, погружаясь все глубже во тьму. Где-то далеко позади громыхнули последние выстрелы из болтеров.

Евмен предал Испивающих Души… так же как и Паллас и Трон знает кто еще. И теперь «Сломанный хребет» находился в их руках. И как забрать его обратно, знал только Лигрис, но он не мог сделать это в одиночестве… одиночество — вот верное определение ситуации, в которой он оказался. Поэтому пока он просто бежал, стремясь во мрак, царящий в сердце огромного «скитальца».

Евмен опустился на колени, чтобы заглянуть в оплавленную дыру над машинным залом, расположенным под мостиком.

— Не имеет смысла, — раздался за его спиной голос Палласа. — Лигрис знает этот «скиталец» как свой собственный шлем. Он может прятаться вечно.

— Может, но не станет, — отозвался Евмен. — Мы предали его. Да еще и ты примкнул к нам… а ведь он был знаком с тобой задолго до того, как Сарпедон увел нас с истинного пути. И это кажется ему худшим из возможных зол. Он не станет просто прятаться, но станет искать способ навредить нам.

Лицо Палласа было скрыто под белым шлемом, что не позволяло прочитать эмоции апотекария.

— Может быть, и так, — произнес он. — Но найти его все равно будет непросто. И уж тем более бесполезно пытаться бегать за ним вслепую.

— Мне понятно, что тебе хочется защитить своего старого друга, — произнес Евмен. — Но мы предоставили ему возможность, и он отказался. Он должен умереть, апотекарий.

Прежде чем ответить, Паллас помолчал.

— Да будет так, — наконец произнес он.

— И нет никого, кто знал бы его лучше, чем ты. Возьми отряд и разыщи беглеца. И да, Нисрий, ты отправишься тоже. От тебя Лигрису не спрятаться.

— Никому не спрятаться от провидца, — прошептал Нисрий, обращаясь словно к себе самому. — Я в любом случае увижу его раньше.

Когда Паллас, сопровождаемый молодым псайкером, удалился, Евмен повернулся, чтобы оглядеть то, что осталось от мостика. Командная консоль продолжала сыпать искрами, а над дыркой в полу поднимался дым.

— Тидей, что у нас с системами нацеливания?

— Порядок, — отозвался тот, присев возле одного из терминалов. — Мы сумеем навести орудия. Точность будет невысока, но…

— Она нам и не требуется, — отрезал Евмен. — Бери в прицел высоты. И открывай огонь.

Совелин прижался спиной к огромному пню, пытаясь добиться связи от хрипящего статикой переносного вокса. Артиллеристы все еще продолжали удерживать поляну. Враги порой пытались обстреливать их из леса, но ванквалийцы выстроились в линию и укрылись позади пушек. Совелин собирался примкнуть к защитникам холма, как только сумеет передать предупреждение. Пожалуй, командиру Стражей стоило гордиться тем, что его люди сохраняют дисциплину и выдержку даже перед лицом врага, что они сражаются с орками, вместо того чтобы побросать орудия и бежать. Но вокруг творилось такое безумие, что в душе Совелина просто не оставалось места для гордости.

Черная Чаша. От одной мысли об этом его начинало мутить. В детстве он, как и все остальные обитатели Ванквалиса, слышал множество страшных сказок об этих существах, но всегда полагал их всего лишь аллегорией, художественным описанием воплощения зла и скверны. Но Черная Чаша существовала на самом деле, и ее посланцы были прямо здесь, на Ванквалисе, на расстоянии одного выстрела.

— …дворец графини, — произнес официальным тоном чей-то голос, переданный из далекого Хирогрейва. — Если вы не записывались заранее, то, боюсь…

— Нет! — закричал Совелин. — Нет! Я — лорд Совелин Фалкен! Командую ванквалийской артиллерией Неверморна! Послушайте, графиня… она приходится мне двоюродной бабушкой. Да, двоюродной бабушкой. Я часто отдыхал летом в ее особняке на побережье озера Феландин. Она никогда не верила, что я сумею пробиться в Стражи. Спросите ее.

— Сэр, я…

— Слушайте же, будь вы прокляты! Тут повсюду орки, и я, быть может, уже не успею повторить то, что хочу сказать!

— Ладно, — ответил незнакомец, явно из последних сил пытавшийся сохранять самообладание. — Скажите мне, и я лично удостоверюсь, что ваше сообщение будет получено соответствующими представителями дома графини.

Совелин тяжело сглотнул и начал рассказывать секретарю о Черной Чаше.

Он уже почти закончил объяснять, когда с неба обрушился красно-белый столб огня, превративший всю артиллерию в пепел.

Все еще сжимая в руках трубку вокса, ощущая всем телом опаляющий жар, Совелин в цепенящем ужасе смотрел, как ослепительный луч развеивает в прах Ванквалийских Стражей и оставляет от гранатометов и автоматических орудий только лужицы расплавленного металла. Кожа офицера вспухла волдырями ожогов, и он едва успел укрыться позади поваленного дерева, когда вокруг загудело пламя.

— Уже началось! — Совелин не слышал собственного голоса и был почти уверен, что связь потеряна, но он должен был попытаться, должен был предупредить. — Они привели флот! Они убивают нас!

Предательство свершилось. Носители Черной Чаши обманом вывели защитников Ванквалиса на нужные позиции — и приступили к бойне. Свернувшись в позе эмбриона среди этого пылающего ада, Совелин вознес молитву Императору, прося лишь одного — прожить достаточно долго, чтобы увидеть, как свершится отмщение.

Вложив в удар остатки сил, Сарпедон врезался плечом в грудь вожака. Шаг за шагом командор теснил лидера зеленокожих, полностью перехватив инициативу и вынуждая гигантского орка отступать. Магистр разил безжалостно и стремительно, не позволяя ксеносу опомниться. Они сражались среди густых зарослей, опутавших холмы, на поляне, которую удерживали ванквалийцы, и на прогалине, взбегающей наверх.

Вожак встречал удары так, словно был не живым существом, но стеной из плоти и стали. Над ксеносом поднимался дым, из сочленений металлической лапы и из протезов, встроенных в тело, вырывались языки огня — тварь силилась противостоять Сарпедону.

Теперь, когда они схлестнулись в рукопашной, их борьба свелась к простому вопросу: кто сильнее? Под черно-зеленой шкурой вожака змеились тугие мышцы, глаза превратились в узкие щели, наполненные злобой, клешня обхватила тело Сарпедона, пока здоровая рука пыталась погрузить пальцы в глотку командора.

Сарпедон продолжал теснить врага, хотя в ушах от натуги уже звенело. Он обонял запах крови, кипящей на раскаленных докрасна металлических протезах, внедренных в тело вожака, слышал, как тяжело бьется в груди огромное звериное сердце.

Сарпедону удалось заглянуть в глаза вожака. В их глубине затаилось нечто пугающе человеческое, напомнившее магистру о той ненависти, какую испытывал он сам к созданиям, вторгшимся на Ванквалис, чтобы жечь и убивать. И то, что это мерзкое создание могло испытывать чувства, схожие с человеческими, наполнило душу Сарпедона яростью и отвращением.

Вложив в последний рывок весь свой гнев, командор скинул орка с края отвесного обрыва. Вожак закричал, пытаясь ухватиться за что-нибудь своей стальной лапищей, но было уже слишком поздно. Клешня поймала только воздух, и гигант исчез в густых зарослях, простиравшихся внизу. Падение и проигрыш предводителя не могли остаться незамеченными другими орками, и все вокруг наполнилось их жуткими криками отчаяния и ярости.

Оба сердца Сарпедона наполнились гордостью. Ему удалось победить сильнейшего из орков. Надежда на то, что у него получится защитить Ванквалис, становилась все более реальной. Зеленокожие впервые за это время дали слабину.

Словно отвечая на его мысли, небо за его спиной вспороло огненное копье. Сарпедон едва успел обернуться, чтобы увидеть, как в ревущем пламени, охватившем лес, гибнет артиллерия. Ударная волна чуть не сбросила в обрыв и самого командора, и других Испивающих Души, удерживавших высоту, пока он сражался с вожаком. Лазерная пика продолжала пульсировать, распространяя вокруг себя кольцо пожаров, разнося по ветру золу сгорающей листвы. Сарпедон замер на месте, прикрывая лицо рукой, чтобы защитить его от обжигающего ветра, налетевшего на джунгли.

— Лигрис! — закричал командор в вокс, который включил быстрее, чем успел об этом подумать. — Какого рожна ты вытворяешь?

Орбита молчала.

— Лигрис? Что с наведением? Лигрис, ответь!

— Сарпедон! — раздался знакомый голос. Он принадлежал Каррайдину; кажущийся неуклюжим в своей громоздкой броне, терминатор бежал к командору через лес. — Лорд Сарпедон, это…

Каррайдин замолчал, когда в спину его тяжелых доспехов ударил болтерный заряд. Капитан развернулся и выпустил по зарослям длинную очередь из собственного штурмового оружия. Ответный огонь не утихал, и многочисленные попадания оставляли на керамитовых пластинах брони глубокие шрамы, пытаясь проложить себе путь сквозь их толщу.

— Капитан! — окликнул Сарпедон, укрываясь за ближайшим валуном.

— Нас предали! — Каррайдин поморщился, и командор увидел кровь на его губах. — Они завладели кораблем. Мы — на очереди.

— Кто на нас напал?

Из-за деревьев вылетел яркий сгусток плазмы, ударив Каррайдина точно в живот. Раскаленная материя проела брешь в керамитовой пластине, сила удара отбросила капитана назад, так что его бронированные сапоги пропахали глубокие борозды в каменистой почве. Но он не упал, удержавшись на ногах благодаря своей удивительной силе. Когда плазма наконец остыла, стал виден глубокий оплавленный кратер в доспехах, защищавших живот терминатора. Помимо металлического запаха превратившегося в пар керамита, в воздухе повис смрад горелого мяса.

— Мы сами! — отозвался Каррайдин, перезаряжая штурм-болтер.

Предательство! До Сарпедона наконец дошло, о чем говорил его товарищ. Предательство, зародившееся среди Испивающих Души. Его замутило от одной мысли о том, что оно может оказаться единственным врагом, которого ему никогда не удастся победить.

Град болтерного огня обрушился на капитана с новой силой, отрывая куски от наплечников и поножей. Словно бросая вызов обстреливавшим его врагам, Каррайдин двинулся вперед, его силуэт был практически неразличим за вспышками взрывающихся зарядов. И Сарпедон ничем не мог ему помочь — покинув укрытие, командор только сам бы подставился под пули. Оставалось лишь наблюдать за тем, как капитан продолжает отстреливаться, хотя из зияющей раны на животе уже вываливались горящие внутренности.

Медленно, с мучительной гримасой на лице Каррайдин опустился на одно колено. Его рот распахнулся в беззвучном вопле, но капитан продолжал стрелять, пока раскалившийся добела болтер не взорвался прямо в его руках.

— Отступаем! — приказал Сарпедон остальным Испивающим Души, удерживавшим вершину. — Все за мной! Отходим!

Он попятился, стараясь двигаться так, чтобы его постоянно отделяло какое-нибудь укрытие от убийц Каррайдина. Несколько случайных выстрелов взорвали камни неподалеку от Сарпедона, но пока что противник целился в терминатора.

Командор был вынужден смотреть на то, как его товарища в буквальном смысле рвут на части. Очередной болтерный заряд сумел пробить наплечник капитана, перебив руку. Брызнули искры, и под терминатором подломилась бионическая нога. Детонировали боеприпасы, еще остававшиеся в сломанном оружии, и он лишился второй руки. Все еще продолжая вызывающе кричать, Каррайдин начал медленно заваливаться на спину, точно рушащееся под собственной тяжестью одно из тех древних деревьев, что окружали его со всех сторон.

Как только терминатор упал, Сарпедон заметил воинов, приближающихся из глубины леса. Космодесантники — и скауты, и полноправные боевые братья, — в чьих руках тускло светились раскалившиеся от пальбы болтеры, направлялись к Каррайдину, чтобы добить его. Капитан все еще дышал и продолжал сыпать проклятиями и угрозами, когда над ним нависли фигуры в пурпурных доспехах. Сарпедон был уже слишком далеко, чтобы увидеть последние мгновения жизни своего товарища, но, услышав отчетливый грохот болтеров, бьющих в упор по керамитовой броне, командор понял, что того больше нет.

Добравшись до относительно безопасных джунглей, Сарпедон увидел приближающихся Испивающих Души своего отряда. Они прикрывали его отход, пока он покидал каменистый пик. Предатели преследовали их по пятам, и время от времени между деревьями пролетали шальные пули.

— Люко, — передал Сарпедон по воксу, — доложи обстановку.

— Здесь все тихо, — ответил Люко. — Зеленокожим надоело подыхать зазря, и вся орда двинулась к высотам.

— Готовься обороняться. Мы вынуждены отступать.

— Отступать? Что случилось, командор?

— Нас предали. Приготовься, Люко, теперь на карту поставлено куда больше, нежели просто орочья кровь.

Сарпедон переключил канал связи и вместе с верными ему десантниками отправился к позициям, занятым Люко. Один из Испивающих Души, брат Фарлумир, упал, когда его ногу пробил болтерный заряд. Лежащего на земле, его тут же добили прицельной очередью. Превосходная ликвидация — быстрая и эффективная. Так убивают космические десантники.

— Всем Испивающим Души! — сказал Сарпедон в вокс. — Всем верным сынам Рогала Дорна! Приказываю отступить к позициям Люко! Повторяю: общее отступление. И будьте осторожны!

На экране замерцали руны подтверждений. Вспыхивали также и строчки вопросов: зачем отступать? кто обстрелял холмы? Кое-кто из офицеров не откликнулся вовсе — скорее всего, они либо, как и Каррайдин, погибли, либо сами перешли на сторону мятежников.

Сарпедон уводил своих людей все дальше в лес, и вокруг смыкались темно-зеленые тени. Повсюду царил хаос — орки, больше не встречавшие сопротивления, поднялись по склонам и вступили в перестрелку с бойцами 901-го; отовсюду раздавались воинственные крики зеленокожих, готовящихся к новой атаке; во тьме грохотали болтеры, и брат шел на брата.

Предательство. Сарпедон едва мог в это поверить. И все же он слышал, как умирал Каррайдин, и знал, что убийцами были Испивающие Души. И «Сломанный хребет» обстрелял собственные же рубежи. Все это было в реальности и означало, что Сарпедон не справился со своими обязанностями, ведь мятежники сумели все спланировать и подготовиться к восстанию за его спиной.

— Только что пришлось убить брата Геронта, — доложил Люко. — Одного из новых рекрутов. Он пытался застрелить Грэвуса со спины.

— Это моя вина, — произнес Сарпедон. — Я обязан был научить их. И не сумел. Все из-за меня.

Евмен чувствовал себя на мостике как дома. Казалось, будто он был рожден, чтобы руководить сражением, разворачивавшимся на Ванквалисе. Привычная индустриальная атмосфера серых стен бронированной сферы и многочисленные боевые трофеи, свисающие с потолка, были для него вполне подходящим антуражем, еще сильнее подстегивавшим уверенность в собственных силах.

— Задача выполнена? — наклонился Евмен над воксом, встроенным в командную консоль.

— Так точно, — ответили с поверхности Ванквалиса.

— Надеюсь, вы понимаете, скаут-сержант, что увидеть, как он упал, — недостаточно. Каррайдин самый живучий гроксов сын, какого я когда-либо встречал.

— Он мертв, — ответил вступивший в ряды Испивающих Души одновременно с Евменом, но до сих пор так и числившийся в скаутах Гекулар. — Я лично осмотрел тело. Хотя от него осталось не так уж много.

— Хорошо, — в голосе Евмена прозвучало явное облегчение. — Каррайдин представлял для нас серьезную угрозу. Мы и болтером пошевелить не могли, не наслушавшись басен о том, как Сарпедон ведет нас к земле обетованной. Убив Каррайдина, мы сделали первый шаг на пути к возрождению ордена.

— Каким же будет следующий? — спросил Гекулар.

Фоном звучали выстрелы, и связь забивалась помехами, наведенными бьющими с орбиты энергетическими копьями.

— Убить Сарпедона.

— Ха! Ну это ты, Евмен, уж как-нибудь сам.

— Именно этим я и планирую заняться. А пока выводи своих людей из боя. Мы готовимся к новому залпу, и вам больше не требуется самим участвовать в драке.

Гекулар прервал соединение, и Евмен вновь посмотрел на экран, передающий изображение возвышенности на выходе из Змеящейся лощины. Вершина самого низкого из холмов представляла собой огромный кратер — там всего за какое-то мгновение погибли десятки людей, и все, что для этого потребовалось, — просто приказать.

Евмен никогда не считал себя человеком, одержимым жаждой власти, но то, что столько народу было уничтожено по первому же его слову, не могло не впечатлить. И конечно же, впереди ждало еще много, очень много смертей. Вот только Сарпедона простым приказом было не убить.

— Что сообщают остальные подразделения? — спросил Евмен.

— Все хорошо, — ответил Тидей, наблюдавший за несколькими встроенными в кафедры мониторами у дальней стены. Лигрис проделал отменную работу, и теперь все важнейшие системы «Сломанного хребта» можно было контролировать непосредственно с мостика. — Испивающие Души отходят к восточной гряде. Гекулар готов сбросить их с обрыва.

— Восточная гряда?

— Там закрепился Салк, — улыбаясь, произнес Тидей. — Но наши большие пушки уже давно наведены на цель. У штрафного легиона нет ни единого шанса.

— Однако эта база пригодится и нам самим. Мы сможем собрать там братьев, прежде чем планировать действия в джунглях. Кроме того, это будет местом, откуда мы сможем подобрать наших людей, как только те наладят оборону.

— Но 901-й еще не разбит, — заметил Тидей. — Существует вероятность, что они сумеют перегруппироваться и осложнить нам жизнь.

— Не думаю, что у них это получится, — холодно отрезал Евмен. Он щелкнул тумблером, и «Сломанный хребет» вновь пронзила дрожь — по индукционным катушкам лазерных батарей заструилась энергия.

Пикт-экран перед лидером мятежников засиял, когда мощный импульс обрушился на поверхность планеты. На сей раз целью стали каменные утесы, поднимающиеся над Змеящейся лощиной. Луч взрезал их, разбрасывая повсюду обломки, разлетающиеся, подобно пылающим метеорам. К небу поднялся столб белесого дыма, и можно было не сомневаться, что внезапная смерть настигла несколько сотен зеленокожих, всех Испивающих Души и солдат, оказавшихся неподалеку.

Утес содрогнулся, и в овраг, сминая деревья, устремилась каменная река. В течение долгих минут все вокруг словно замерло, и лишь дымные столбы нарушали покой долины.

Затем возникло какое-то шевеление, сначала едва заметное, но вскоре стало казаться, будто по длинному каменному языку, протянувшемуся к оврагу, ползут многочисленные муравьи. Это были орки — вначале всего несколько сотен, но за ними последовали и тысячи других. Обрушившийся утес образовал пологий склон, идеальную дорогу для зеленокожих, позволявшую наконец овладеть высотами, за которые уже погибло столько их собратьев. Орда устремилась вперед, и весь склон оказался облеплен темными телами — многотысячная армия ксеносов, ранее запертая в овраге, получила возможность подняться и устроить настоящий ад солдатам, которые недавно не давали им поднять головы.

— С 901-м покончено, — заявил Евмен, наблюдая за тем, как орки овладевают высотами. — Как и с этой планетой.

Большинство людей вряд ли осмелилось бы приблизиться к кордону космических десантников, стоящих на страже возле командного пункта Астартес. Но генерал Варр — как был, перемазанный грязью и кровью — решительно направился к кольцу Испивающих Души, замерших в карауле среди глухих джунглей к западу от оврага.

На плечо генерала опустилась закованная в броню ладонь. Испивающий Души посмотрел на него, и испачканное лицо Варра отразилось в линзах шлема космодесантника.

— Стоять, — приказал Астартес.

Варр уже собирался возмутиться, когда услышал знакомый усталый голос:

— Пропусти его, брат Каллид.

Говорил определенно Сарпедон, но в его интонациях исчезли нотки былого бесстрашия и самоуверенности, какие Варр слышал, когда они еще только планировали операцию в Змеящейся лощине.

Как только тяжелая рука исчезла с его плеча, генерал, уже осторожнее, зашагал сквозь густые заросли, пока не вышел на заболоченную поляну, куда с высоких крон непрестанно падали крупные капли воды. Стоявшие там Испивающие Души явно ждали боя, и стволы их болтеров успели нацелиться на Варра, прежде чем космодесантники удостоверились, что он не представляет угрозы. А в самом центре поляны стоял сам Сарпедон.

Генерал замер на полушаге. Ему и прежде доводилось видеть поддавшихся скверне и мутировавших солдат, и порой те пытались прятаться даже среди его собственных людей — щупальца вместо рук, лишние глаза, рудиментарные хвосты, чешуйчатая кожа и даже куда более странные вещи. Но никогда он еще не встречал издевательства над природой, так явственно бросающегося в глаза, как восемь паучьих лап Сарпедона, соединяющихся с экзоскелетом, под которым бугрились темные мышцы.

— Трон небесный, — пробормотал Варр — вот и все, что пришло ему в голову.

Генерал словно лишился дара речи. Он не ощущал ни отвращения, ни даже страха — только холодное, ошеломляющее изумление: соединение в одном теле космического десантника и чудовищного мутанта казалось настолько немыслимым, что Варр просто не мог поверить своим глазам. Но спустя мгновение командор приблизился к нему.

— Генерал, — произнес Сарпедон, — думаю, теперь вы понимаете, почему я общался с вами только через Люко. Никогда не угадаешь, как отреагирует человек, увидев меня.

— Вы знаете, зачем я пришел, — заговорил Варр, стряхивая с себя оцепенение. — Ваши десантники бросили моих людей, а ваш флот уничтожил артиллерию ванквалийцев. И теперь зеленокожие творят что хотят. Я потерял по меньшей мере тысячу человек, а половина выживших разбросана по всей долине. Даже сумев собрать их, я буду радоваться, если у меня останется хотя бы половина прежней армии. И, командор, я требую ответов.

— Наш орден предали, — объяснил Сарпедон. — Кто-то решил занять мое место. Один из моих собственных людей. Среди Испивающих Души зародился мятеж. Предатели захватили корабль и пытаются уничтожить всех, кто участвовал в высадке. Надеюсь, генерал, ваше любопытство удовлетворено?

— Предательство? — Варр выглядел потерянным. — Но вы же космические десантники! Неужели даже самые лучшие воины Императора могут поднять бунт? Вы… вы воодушевляете людей! Я видел выражение в глазах своих солдат, возникшее, когда они узнали, что на их стороне сражаются сами Ангелы Смерти. У них наконец появилась надежда отстоять эту планету. Но нет… И Ванквалис, и все мои люди погибнут только потому, что вы ничем, по сути, не отличаетесь от того отребья, что состоит под моим началом. Проклятие! Вы даже хуже их — пускай мои парни убийцы и воры, но они хотя бы все на одной стороне!

Сарпедон попятился и распрямился; и теперь стало заметно, что он почти в два раза превосходит Варра в росте.

— Прошу вас, генерал, не пытайтесь говорить так, словно вы понимаете, кто мы такие.

— Многие вас боготворят, — продолжал Варр. Он уже полностью оправился от изумления, и гордость, все еще сохранявшаяся в его душе, не позволяла генералу отступить даже перед Сарпедоном. — И знаете что? Вы — воплощение воли Императора! Вы должны защищать Империум!

— Нет, — мрачно отрезал командор. — Не мы.

Варр помедлил, прежде чем произнести:

— Так вы не имперцы?

— Давно уже нет, — сказал Сарпедон и указал на свои мутировавшие ноги. — Вряд ли бы Империум согласился, чтобы его покой стерегли такие, как мы, верно?

— Тогда… кто вы?

Сарпедон опустился на землю, подобрав под себя ноги так, чтобы не казаться выше обычного Астартес.

— А вот это, генерал, куда более сложный вопрос, чем вы можете предполагать.

— Вы — отступники.

— Если коротко, то да. Мы отвергли Империум. Теперь мы повинуемся одному лишь Императору, но не приказам лордов Терры. Темные Силы пытались совратить нас и подчинить своей воле, но мы ушли от них, поскольку нам не по пути с врагами Императора. И мутации, которые ты видишь, возникли в ходе той борьбы. — Командор посмотрел прямо в глаза Варру. — Инквизиция убивала людей за куда меньшее, нежели вы только что услышали. Понимание того, что верные сыны Императора способны взять и уйти, — опасное знание.

— Я многое повидал, — произнес генерал. — И в список самых странных вещей вы все же не попадаете.

Сарпедон позволил себе улыбнуться.

— Что ж, в конце концов, вы и сами числитесь отступником, — сказал он. — В некотором роде.

— Инквизиции очень не понравилась отвага моих людей, — с горечью в голосе согласился Варр. — Тяжелые уланы Кар Дуниаша. Элитная, хорошо вооруженная кавалерия. Для меня было честью командовать ими. Тогда мы прибыли к системе Агриппины и вступили в бой… не знаю, с чем именно нам приходилось сражаться. Даже описать не могу. Должно быть, с демонами.

— До того как мы порвали с Империумом, — произнес Сарпедон, — мне часто доводилось сталкиваться с подобным. Имперская Гвардия сражалась против слуг Темных Сил, а Инквизиция потом решала, что эти люди видели слишком много.

— Они приговорили их к смерти, — продолжил Варр. — Решили казнить. Инквизиторы приказали мне вывести своих людей в пустыню, чтобы расстрелять всех с орбиты. Мои уланы должны были погибнуть только потому, что не испугались и не бежали, как все прочие, но приняли бой и встретились с Великим Врагом лицом к лицу. Я не подчинился приказу — увел парней в горы и укрыл в пещерах, где их не могли достать бомбы.

— И за это вас осудили. Что ж, вполне в духе Инквизиции. Мне это знакомо.

— Ха! Если бы все было так просто, командор. Им пришлось высадить целый полк штурмовиков, чтобы попытаться прикончить нас. И мы показали подонкам, где раки зимуют. Война в горах длилась несколько месяцев, прежде чем им удалось уложить последнего из моих солдат. И когда меня захватывали в плен, я успел забрать еще несколько жизней. Вот почему меня отправили в штрафной легион. Вот почему не пристрелили сразу. Я унизил их, и они решили унизить меня в ответ.

— И им удалось?

Варр пренебрежительно отмахнулся.

— На все, — равнодушно произнес он, — воля Императора. И в любом случае, даже если вы и в самом деле говорите правду, утверждая, что служите Ему, это никак не отменяет того факта, что половина ваших Астартес придерживается совсем иных взглядов. И мои люди по-прежнему не могут покинуть планету, поскольку их со всех сторон окружили орки.

— Боюсь, я не смогу сказать то, что вы жаждете услышать, — сказал Сарпедон. — Мой орден расколот войной. Я не могу одновременно сражаться с собратьями и защищать Ванквалис, как не могу и помочь 901-му. У меня нет ни малейшего желания видеть, как погибают ваши люди. Но к сожалению, эту битву вам придется вести без нас. Моим десантникам скоро надлежит выдвигаться в путь, чтобы выследить предателей и расправиться с ними, пока они еще не успели убраться с планеты. И более чем вероятно, что от моего ордена уцелеет лишь малая часть. Поверьте, Варр, будь у меня такая возможность, я с радостью бы помог вам, но отныне вам предстоит полагаться только на собственные силы.

Покачав головой, генерал направился к краю поляны, чтобы возвратиться к бойцам 901-го и попытаться вместе с ними вырваться с Неверморна.

— Как и всегда, — произнес Варр напоследок.