Война с продолжением

ВВЕДЕНИЕ

В развитии международных отношений доминирующую роль всегда играли государства, обладающие наибольшим экономическим и военным потенциалом. Такие страны принято именовать великими державами. Их отношения друг с другом обычно составляют костяк всей международной системы и определяют ее характер. Целенаправленное стремление одной или нескольких держав к разрушению сложившегося годами порядка вещей обычно приводило к крупному международному конфликту, в результате которого исчезала старая система и создавались условия для формирования новой.

Первая мировая война относится к числу именно таких конфликтов. Ее результатом стало разрушение международного баланса сил, существовавшего в течение по крайней мере четырех десятилетий. Как беспрецедентный конфликт мирового масштаба, эта война не могла закончиться «вничью» — слишком высоки были ставки ее участников. Две враждебные коалиции претендовали на право распоряжаться судьбами всего мира, поскольку надеялись, что в такой страшной схватке «победитель получает все». Осенью 1918 года эта война закончилась. Коалиция «Центральных держав» — Германии, Австро-Венгрии, Османской империи и Болгарии — была разгромлена. В победившую коалицию входило 28 государств, но реально судьбы Европы и Ближнего Востока оказались в руках только двух из них — Великобритании и Франции. Россия слишком рано вышла из войны, а США слишком поздно в нее вступили и имели слишком мало дипломатического опыта, чтобы оказывать реальное воздействие на послевоенное урегулирование, даже если у них было такое желание. К тому же руководители этих стран по разным причинам не воспринимали традиционных принципов европейской дипломатии. Россию на время вывела из игры революция, а США — тяга к старой политике изоляционизма. Пятая великая держава-победительница — Италия — не обладала достаточным потенциалом для участия в международных делах на равных с крупнейшими странами.

Таким образом, только Великобритания и Франция могли служить опорами нового международного порядка в Европе и Средиземноморье. Эти две страны вступили в войну в самом начале, довели ее до победного конца и рассчитывали на возможность воспользоваться львиной долей всех плодов победы. Великобритания и Франция были наиболее постоянными участницами «клуба великих держав», поскольку первая вовсе не знала фатальных поражений, а вторая всегда быстро оправлялась от таких крупных неудач, как поражения 1815 и 1871 годов. Но в начале межвоенного периода отношения между этими двумя странами приобрели принципиальное значение для всего Старого Света и стали здесь важнейшим (если не главным) системообразующим фактором. От степени согласованности их действий во многом зависели контуры новой системы международных отношений.

Однако интересы Франции и Великобритании, вытекавшие из их экономического и геополитического положения, а также великодержавных амбиций, часто не совпадали, а иногда были диаметрально противоположны. Вся предшествующая история делала эти страны скорее соперниками, чем партнерами, и только появление общего врага заставило их объединиться в «сердечном согласии», которое стало настоящим союзом лишь с началом войны. С ее окончанием сохранение союзнических отношений превратилось в международную проблему. Круг вопросов, с которыми предстояло столкнуться архитекторам нового порядка, был чрезвычайно широк: роль и место побежденной Германии, последствия распада Австро-Венгрии, революция в России, окончательная ликвидация Османской империи и раздел ее владений. На все это накладывалась необходимость удерживать в повиновении собственные колонии, сглаживать социальные противоречия у себя дома и отдавать долги, образовавшиеся за время разорительной войны. На каждую из этих проблем у Лондона и Парижа были собственные взгляды, и интересы двух союзников сталкивались почти во всех уголках мира. Но самые острые противоречия возникали вокруг германской проблемы и вопросов Ближнего Востока.

Конечные итоги их решения оказались поразительным образом несхожи. При всех трудностях, которые вызывала выработка условий мира с Германией, договор с ней был подписан спустя полгода после перемирия и вскоре вступил в силу. Но в долгосрочной перспективе Версальский договор оказался непрочен. Отдельные его положения стали нарушаться уже в 1920 году, а спустя менее двух десятилетий он потерпел полный крах, за которым последовала новая мировая война. Крах Версаля повлек за собой ликвидацию «смежных» договоров — Сен-Жерменского, Трианонского и Нейисского. Иначе обстояло дело на Востоке. Если раздел бывших германских колоний был совершен быстро и даже «полюбовно», судьба арабских владений Османской империи вызвала самые ожесточенные столкновения между союзниками. Еще большее различие видно на примере собственно Турции. В отличие от немцев, турки не боролись за пересмотр навязанного им мира, а сразу полностью его отвергли. Севрский договор, подписанный марионеточным султанским правительством, даже формально никогда не вступал в силу, а прочный мир с Турцией был заключен лишь в 1923 году — спустя четыре с половиной года после перемирия. Мирное урегулирование заняло столько же времени, сколько война, хотя планы послевоенного устройства Ближнего Востока были согласованы странами Антанты еще в ходе войны. Но мир с Турцией, заключенный в 1923 году, оказался настолько устойчивым, что даже Вторая мировая война его не поколебала. При всей важности «внутритурецких» факторов в таком повороте событий огромное значение имела и международная ситуация, а именно — состояние англо-французской Антанты.

Антанта была призвана стать фундаментом новой системы, но этот фундамент постоянно подтачивался разногласиями между странами-партнерами. В то же время полный разрыв между ними неизбежно привел бы к вмешательству в формирование новой системы «третьих стран», роль которых Лондон и Париж стремились всячески ограничить, — России, Германии и, возможно, США. Поэтому Англия и Франция долго старались поддерживать хотя бы внешний вид «сердечного согласия» и искать взаимоприемлемые решения спорных вопросов, что с течением времени становилось делать все труднее. Постепенное ослабление Антанты было заметно не только в Европе, но и на колониальной и полуколониальной периферии. Основная проблема нашего исследования состоит в определении роли ближневосточного направления англо-французских отношений в формировании новой международной системы после Первой мировой войны.

Ближневосточный регион на протяжении столетий служил местом соприкосновения культур и цивилизаций и в то же время полем борьбы великих держав. С XVI века он был объединен под властью мусульманской Османской империи. Ее ослабление к концу XVIII столетия поставило вопрос о дальнейшей судьбе обширных территорий, расположенных на трех континентах. В XIX веке Восточный вопрос превратился в одну из самых сложных дипломатических проблем, в решении которой так или иначе были заинтересованы все великие державы «Европейского концерта». К 1914 году Турция почти полностью лишилась своих владений в Европе, а в Северной Африке сохраняла лишь ничего не значивший номинальный сюзеренитет над Египтом, оккупированным Великобританией. Возможность окончательного распада Османской империи постоянно учитывалась дипломатами разных стран независимо от того, желали они такого развития событий, или нет. Но только Первая мировая война окончательно «поставила ребром» вопрос о дальнейшей судьбе азиатских владений Турции. Победа Антанты определила главных участников их раздела. Великобритании и Франции в последний раз в истории представилась возможность расширения своих колониальных империй. Но делать это приходилось в совершенно новых условиях, когда «пробуждение Азии» стало уже очевидной реальностью.

В международных отношениях XX века Ближний Восток сыграл огромную роль. Он и по сей день остается средоточием сложнейших проблем и противоречий. Великие державы десятилетиями накапливали опыт активной внешней политики в этой части мира, но ее основы закладывались именно в период 1918–1923 годов, когда на развалинах Османской империи при активном участии великих держав начиналось формирование современных ближневосточных государств.

Англо-французские отношения в начале межвоенного периода не были исключительно двусторонними. Помимо несомненного воздействия на них политики других великих держав определенное значение имело участие в событиях «третьих сил», действовавших с разной степенью самостоятельности и имевших непосредственные интересы в данном регионе. Речь идет о некоторых странах Средиземноморского региона, а также национальных движениях народов Османской империи и отчасти других стран Востока. К первой группе можно отнести Италию, соединявшую, по выражению Г. Никольсона, «честолюбие и притязания великой державы с методами малой»[1], а также Грецию, для которой события 1918–1923 годов стали очередным этапом ее затяжного конфликта с Турцией, начавшегося еще в 1820-х годах. Ко второй группе относятся турецкое национальное движение во главе с Мустафой Кемаль-пашой (хотя к концу изучаемого периода следует говорить уже не о «движении», а о новой Турции как региональной державе среднего звена) и арабское национальное движение в Сирии, фактически возглавлявшееся эмиром Фейсалом, несмотря на наличие разных течений. Известную роль играли национальные движения армян, малоазиатских греков, курдов, маронитов, ассирийцев, сионистское движение. Опосредованное влияние на ситуацию оказывало индийское освободительное движение, особенно деятельность различных организаций индийских мусульман.

Все эти «третьи силы», помимо всего прочего, являлись существенными факторами в англо-французских отношениях. Великобритания и Франция в зависимости от ситуации боролись с ними, использовали или пытались использовать их в своих целях, натравливали их на соперника. Роль малых держав и национальных движений в международных отношениях является научной проблемой, окончательное решение которой невозможно найти в рамках данного исследования, однако ее рассмотрение в заявленных географических и хронологических рамках поможет приблизиться к нему. С региональной точки зрения наше исследование, в частности, поможет изучению влияния на международные отношения феномена «пробуждения Азии» в момент последнего в истории расширения колониальных империй.

Итак, цель исследования состоит в том, чтобы выявить роль Восточного вопроса в послевоенном развитии англо-французских отношений, следовательно, и в формировании нового международного порядка. Под Восточным вопросом здесь понимается вопрос о послевоенной судьбе бывших владений Османской империи (в границах 1914 года) — как собственно турецких, так и арабских. Из арабских земель наибольшее внимание в работе уделено Сирии и Ливану в их современных границах, а также Палестине, поскольку именно эти страны являлись главным предметом англо-французских разногласий.

Для достижения этой цели потребуется выяснить, каким образом послевоенная политика двух великих держав на Ближнем Востоке и урегулирование их отношений с Турцией, а также развитие национальных движений народов этого региона (в первую очередь кемалистской революции в Турции и арабского движения во главе с эмиром Фейсалом) повлияли на англо-французские отношения в целом, а также как общие тенденции англо-французских отношений отразились на решении проблем, связанных с Ближним Востоком. Задача исследования состоит в том, чтобы попытаться ответить на эти вопросы, опираясь на изучение политики Великобритании и Франции на Ближнем Востоке в период от окончания военных действий против турецких войск и подписания Мудросского перемирия 30 октября 1918 года до заключения мирного договора в Лозанне 24 июля 1923 года. Выполнение этой задачи было бы невозможно без знакомства с исходными позициями великих держав в Османской империи к началу войны, а также с их планами в отношении турецких владений, согласованными в ходе конфликта.

В работе использованы исторические источники самого различного характера. Источники официального происхождения включают прежде всего дипломатические документы. Многотомное издание «Документы по британской внешней политике 1919–1939 годов»[2], подготовленное под руководством Д. Вудворда и Р. Батлера, содержит по- истине огромное число документов: корреспонденцию британского Форин Оффиса (как внутреннюю, так и внешнюю — переписку с официальными лицами других стран), стенографические отчеты о переговорах, донесения в Лондон британских верховных комиссаров и поверенных в делах на Ближнем Востоке, доклады британских послов за рубежом. Серьезным недостатком этого сборника остается тот факт, что он охватывает период только с июня 1919 года, то есть документы, относящиеся к подготовке к проведению Парижской мирной конференции, в него не включены. С 1980-х годов в США осуществляется новое издание документов из архивов Форин Оффиса. В нем репринтным способом воспроизводятся многие документы, отпечатанные в свое время в порядке «конфиденциальной печати» типографией Форин Оффиса с целью ознакомления с ними ограниченного круга чиновников различных британских ведомств. Документы, относящиеся к странам Ближнего Востока, собраны в серии В данного издания[3]. Они очень часто повторяют британское издание, но среди них встречаются и неопубликованные ранее документы. В частности, документы по проблемам Константинополя и Анатолии, относящиеся к периоду с ноября 1918 по май 1919 года, стали доступны только благодаря американскому изданию.

В Великобритании силами ученых Кембриджского университета в настоящее время осуществляется широкомасштабный проект по публикации архивных документов, касающихся политики Великобритании в различных районах Ближнего и Среднего Востока. С этой целью было создано специальное издательство Archive Editions. Как и американское издание, кембриджская публикация представляет собой собрание репринтных копий архивных документов под одной обложкой. Однако здесь собраны не только документы «конфиденциальной печати», но и машинописные оригиналы многих бумаг, не получивших даже ограниченной циркуляции. Приведены также рукописные заметки (minutes) к этим документам различных чиновников британского МИД, работа с которыми, однако, часто осложняется неразборчивостью почерка. Поскольку редакторская работа при подготовке таких изданий минимальна, публикация продвигается весьма быстрыми темпами, и к настоящему времени опубликовано уже несколько десятков многотомных серий. В нашей работе мы пользовались двумя сериями, в которых изучаемые нами проблемы затрагиваются наиболее полно: «Записи по Сирии»[4] и «Границы Палестины»[5]. В настоящем исследовании использовались хранящиеся в Архиве внешней политики Российской империи микрофильмы, снятые с документов Национального архива Индии[6]. В этот фонд вошли материалы архивов британской колониальной администрации в Индии, которая поддерживала постоянный контакт с Министерством по делам Индии, находившимся в Лондоне. Поскольку в силу ряда причин англо-индийская администрация была напрямую заинтересована в событиях, происходивших на Ближнем Востоке, данный архивный фонд содержит обширную коллекцию документов, связанных с этим регионом, хотя документы, касающиеся англо-французских отношений, встречаются не часто.

Совсем недавно широкому кругу исследователей стали доступны документы Кабинета министров Великобритании, хранящиеся в Национальном архиве страны. На интернет-сайте архива полностью опубликованы «бумаги кабинета» за период 1915–1977 годов[7]. Эта коллекция включает два основных типа документов. Во-первых, это меморандумы и памятные записки, подготовленные отдельными членами кабинета для рассмотрения на его заседаниях. Для нас особый интерес представляют меморандумы Форин Оффис (многие из которых, правда, уже опубликованы в различных сборниках), а также Военного министерства, Генерального штаба, Министерства колоний, Министерства по делам Индии. Во-вторых, это протоколы самих заседаний кабинета. Единой формы этих протоколов не существовало. Это могли быть лаконичные записи, отражающие состав участников заседания и принятые решения, могли быть и достаточно пространные изложения дискуссии и аргументации сторон, но без указания на «авторство» того или иного мнения. Наконец, сравнительно редко встречаются собственно стенограммы, где речь того или иного министра воспроизводится практически дословно.

Французские дипломатические документы, относящиеся к данному периоду, оставались неопубликованными вплоть до недавнего времени. Лишь в конце 1990-х годов МИД Франции начал работу по заполнению имеющихся пробелов в таких публикациях, в частности, для периода 1914–1932 годов. Публикация осуществляется несколькими сериями. К сожалению, материалы за весь 1919 год (кабинет Клемансо) по решению издателей должны быть включены в ту же серию, которая охватывает документы военного периода, и к моменту подготовки настоящей работы они еще не были опубликованы. В распоряжении автора были только публикации следующей серии, относящиеся к 1920 и 1921 годам (кабинеты Мильерана, Лейга и Бриана)[8].

Итальянскую публикацию дипломатических документов можно назвать, пожалуй, наиболее полной и подробной. Однако, к сожалению, большая часть изучаемого нами периода составляет один из ее пробелов. К моменту завершения настоящей работы в свет вышли только три тома документов шестой (послевоенной) серии, охватывающие период с ноября 1918 по июль 1919 года (кабинет Орландо). Также доступны документы первых лет режима Муссолини (начиная с октября 1922 года), включенные в седьмую серию и позволяющие проследить позицию Италии на Лозаннской конференции. Таким образом, нам доступны итальянские документы только за самые первые и самые последние месяцы изучаемого периода[9].

Истории Парижской мирной конференции посвящена специальная 13-томная публикация документов Государственного департамента США[10]. Помимо внутренней корреспонденции американского внешнеполитического ведомства здесь полностью опубликованы протоколы всех официальных заседаний конференции, включая пленарные заседания, переговоры в рамках «Совета десяти», «Совета четырех» и «Совета глав делегаций», заменившего «четверку» после завершения подготовки Версальского договора. Протоколы «Совета десяти» в других изданиях не воспроизводятся, а стенограммы «Совета глав делегаций» с минимальными сокращениями вошли в британское издание дипломатических документов. Протоколы заседаний «Совета четырех» были также изданы швейцарским профессором П. Манту, который был на них переводчиком[11].

Документы Лозаннской конференции были выпущены французским Министерством иностранных дел по горячим следам этого события[12]. Приведенные в этом издании ноты и меморандумы делегаций стран Антанты представляют собой лишь конечный продукт их совместной работы, а процесс их выработки не показан. Другое французское издание освещает ход дебатов на Лозаннской конференции[13]. Оно представляет собой серию небольших брошюр, каждая из которых охватывает только один день работы конференции.

Использовалось и советское издание такого рода — «Документы внешней политики СССР»[14]. Его охват уже, чем у британского аналога. В нем, например, очень слабо представлена внутренняя документация НКИД. Тенденциозность отбора документов в этом издании очевидна. Ничего, что могло бросить хоть малейшую тень на политику Советской России, в сборник не попало. Из имеющихся документов для автора особый интерес представляет переписка главы НКИД Г. В. Чичерина с его заместителем M. M. Литвиновым во время Лозаннской конференции. Существенным дополнением к этой официальной публикации стал вышедший недавно сборник документов по турецкой проблеме из Российского государственного архива социально-политической истории[15]. Хотя документы в этом издании часто приводятся в сокращении, но они дают гораздо больше ценной информации, чем сведения из официальной публикации.

Наиболее доступными изданиями, содержащими тексты важнейших дипломатических соглашений, связанных с нашей темой, являются «Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях»[16] и «Севрский мирный договор и акты, подписанные в Лозанне»[17]. Первое в нескольких томах объединяет наиболее важные документы того времени, но их тексты представлены с сокращениями. Во втором, помимо полных текстов двух основных договоров, опубликованы и все сопутствующие им документы. Большой интерес представляют вводная статья и комментарии к севрским и лозаннским документам, подготовленные A. B. Сабаниным, который был секретарем советской делегации в Лозанне. Большое значение имеет переписка между британским верховным комиссаром в Египте Г. Мак-Магоном и правителем (шерифом) Мекки Хусейном, которая велась в 1915–1916 годах. Вместе с некоторыми сопутствующими документами она недавно вышла в переводе на русский язык[18]. Мы, однако, пользовались и английскими текстами писем, часть из которых опубликована в сети Интернет[19]. Достаточно полную подборку документов по ближневосточным проблемам подготовил американский исследователь Дж. Хьюрвиц[20]. Из-за недоступности печатных изданий текстов некоторых международных документов в работе использовались их электронные публикации в сети Интернет. В частности, это касается отчетов двух американских комиссий — Кинга — Крейна, посетившей Ближний Восток летом 1919 года[21], а также генерала Харборда, посетившей в сентябре того же года Анатолию и Закавказье[22].

Другим важным официальным источником являются парламентские материалы. В Великобритании они представлены продолжающимся многотомным изданием «Парламентские дебаты», которые издаются по отдельности для каждой палаты. Каждый том охватывает период примерно в три-четыре недели[23]. Во Франции подобной серии в этот период не издавалось. Дебаты Национального собрания печатались в ежедневном «Официальном журнале Французской Республики»[24].

Материалы прессы. К сожалению, далеко не вся зарубежная пресса изучаемого периода поступала в нашу страну из-за гражданской войны и внешнеполитической изоляции Советской России. Мы, в частности, использовали французскую газету Le Temps за 1920–1923 годы, а из английских печатных изданий — газету The Times (1919–1922) и журнал Economist (1922). Также использовались обзоры прессы, содержащиеся в изданиях дипломатических документов.

Публицистика. Публицистической литературы по Восточному вопросу особенно много выходило во Франции. В нашей работе использовались произведения С. Ж. Белло[25], П. Логи[26], Ж. Кайзера[27], М. Перно[28], А. Фабр-Люса[29], Р. де Гонто-Бирона[30], Б. Жорж-Голи[31]. В Англии внешнеполитическая публицистика была распространена меньше. Самым ярким примером этого жанра является работа А. Дж. Тойнби «Западный вопрос в Греции и Турции»[32]. К жанру публицистики можно отнести также опубликованные лекции по Восточному вопросу одного из ведущих британских экспертов того времени В. Чирола[33]. Свои труды в Европе издавали и представители народов Востока[34]. Американские публицисты также не обошли стороной ближневосточные проблемы. Им, в частности, посвящена книга Г. Гиббонса, работавшего на Парижской мирной конференции в качестве журналиста[35].

Мемуарные источники. Наиболее важными для исследования являются воспоминания британского премьер-министра Д. Ллойд Джорджа. Необходимый для данной работы материал собран во второй части его мемуаров, озаглавленной «Правда о мирных договорах»[36]. Данному произведению свойственна крайняя тенденциозность, часто приводящая автора к искажению фактов. Свои воспоминания об этом периоде оставил и У. Черчилль[37], занимавший в коалиционном правительстве должность сначала военного министра, а потом министра по делам колоний. Критическое отношение к политике Ллойд Джорджа делает мемуары Черчилля более надежным источником, чем воспоминания самого премьер-министра.

Никто из французских политических деятелей «первого звена» не оставил столь подробного описания интересующих нас событий. Клемансо, Мильеран, Бриан вообще не писали воспоминаний, а мемуары Пуанкаре не выходят за рамки военного периода. А. Тардье в своей книге «Мир» все внимание сосредоточил на германском вопросе. Мы, однако, располагаем публикацией частной корреспонденции Поля Камбона, занимавшего пост французского посла в Лондоне до 1920 года[38]. Большой интерес представляют мемуары его преемника графа де Сент-Олера[39], особенно в сопоставлении с воспоминаниями его коллеги — английского посла в Париже в 1921–1922 годах лорда Гардинга[40]. Большой исторический интерес представляют воспоминания и дневники некоторых деятелей, не игравших в изучаемых событиях определяющей роли, но бывших их свидетелями и участниками. К их числу принадлежал Г. Никольсон — один из секретарей британской делегации на многих послевоенных конференциях. Одна из его книг — «Как делался мир в 1919 году» — посвящена Парижской мирной конференции[41] и объединяет воспоминания автора о конференции и его дневники, написанные непосредственно в это время. Другая работа Никольсона посвящена дипломатической деятельности лорда Керзона[42]. Определенный интерес представляют дневники лорда Ридделла — фактического пресс-секретаря Ллойд Джорджа[43]. Дневники американского эксперта на парижской Конференции С. Бонсала являются американским аналогом дневников Г. Никольсона. Главный предмет интересов автора — поведение «малых держав» на конференции[44]. Воспоминания секретаря итальянской делегации в Париже Л. Альдрованди Марескотти также небезынтересны для истории дипломатической борьбы вокруг наследства Османской империи[45]. Для понимания взаимоотношений английских и французских властей в Сирии в 1919 году хороший материал дает дневник полковника Мейнерцхагена, служившего в штабе британского главнокомандующего Алленби[46]. Некоторые важные факты можно почерпнуть и из воспоминаний М. Эллиотт — американской медсестры, работавшей в Турции в 1919–1920 годах[47].

В мемуарах Мустафы Кемаль-паши (Ататюрка)[48] очень полезны сведения о переговорах с иностранными представителями. Примечания к воспоминаниям Кемаля, составленные издателями, содержат большие цитаты из других источников и поэтому имеют самостоятельное научное значение. Определенный интерес представляют и воспоминания советского полномочного представителя в Анкаре в 1922–1923 годах С. И. Аралова[49].

История англо-французских отношений на Ближнем Востоке освещена в доступных источниках достаточно полно, но неравномерно. Политика Великобритании нашла свое отражение главным образом в документах из архивов Форин Оффиса, а также в воспоминаниях политических деятелей и в парламентских материалах. Аналогичные французские источники менее доступны. Вместе с тем позицию Франции можно проследить по многочисленным материалам прессы и публицистики, в то время как английских материалов подобного рода в нашем распоряжении значительно меньше. В ряде случаев недостаток информации восполняется за счет турецких (воспоминания Кемаля и примечания к ним), американских, итальянских и советских источников.

События, ставшие объектом настоящего исследования, так или иначе затрагивались в работах историков-востоковедов и историков международных отношений.

Лучше всего ближневосточная проблематика освещена в работах исследователей, профессионально занимавшихся этим регионом. В советской историографии интерес к нему возник еще в 1920-е годы. Наиболее авторитетным автором, писавшим на эти темы, тогда был В. Гурко-Кряжин, автор предисловия и комментариев к русскому изданию воспоминаний М. Кемаля[50]. После него усилия советских историков-востоковедов были нацелены, в первую очередь, на изучение истории национально-освободительного движения. При этом в советской историографии четко выделялось два направления. Одни авторы (А. Ф. Миллер[51], Д. Н. Филиппенко[52], A. B. Азимов[53], A. M. Шамсутдинов[54], H. 3. Эфендиева[55]) уделяли главное внимание турецкому национальному движению во главе с М. Кемалем, а другие (M. C. Лазарев[56], Р. Г. Caакян[57]) — национальным движениям нетурецких народов Османской империи. Авторы первой группы, как правило, осуждают западные державы за стремление к захвату или экономическому порабощению Турции, а историки второй группы — за фактический сговор с кемалистами за счет национальных меньшинств. Вместе с тем советские востоковеды достигли больших успехов в раскрытии характера и глубинных причин ближневосточной политики Великобритании (M. C. Лазарев) и Франции (Д. Н. Филиппенко, Р. Г. Саакян). Значительную часть среди работ советских историков составляют статьи в различных сборниках. Например, единственной специальной работой на русском языке, посвященной взаимоотношениям Великобритании и Франции на Арабском Востоке, остается статья В. Б. Луцкого[58]. В. И. Шпилькова[59] и Б. М. Поцхверия[60] основное внимание уделяют ближневосточной политике США в 1919 году, приписывая им стремление к прямому «захвату» Турции.

Советские историки внешней политики европейских держав уделяли сравнительно мало внимания «межимпериалистическим противоречиям» на Ближнем Востоке в начале межвоенного периода. И. М. Лемин[61] делает акцент на разногласиях внутри британской правящей элиты, и Восточный вопрос у него предстает как единоборство Великобритании с национально-освободительным движением. В работе В. Г. Трухановского эта тематика освещена еще более кратко[62]. Наиболее близкая к нашей теме обобщающая работа принадлежит А. Ф. Аноп[63]. Автору в целом удалось показать действовавший в Великобритании механизм принятия внешнеполитических решений и выявить различные точки зрения в британском руководстве и общественном мнении. Но турецкая проблема изучается фактически вне контекста отношений Великобритании с другими державами, а отказ от включения в хронологические рамки работы Лозаннской конференции приводит к неоправданному выводу о полном поражении британской политики в турецком вопросе.

В зарубежной историографии единственным полномасштабным исследованием на эту тему является вышедшая еще в 1938 году книга англичанина Генри Камминга[64]. Автор опирался на ограниченное количество источников (парламентские материалы, официальные публикации и некоторые воспоминания) и избегал экскурсов в сторону смежных проблем. В 1960-е годы Дж. Невакиви вновь обратился к взаимоотношениям двух великих держав на Ближнем Востоке в начале межвоенного периода[65], но его труд затрагивает лишь арабскую проблематику.

Отношения между великими державами на Востоке затрагиваются в более общих работах. Американский историк Г. Говард[66] одним из первых обратился к изучению раздела Османской империи. Он использовал огромное количество английских, французских, американских, австрийских, германских, балканских, турецких и русских источников. Уже в 1970-е годы другой американский историк П. Хелмрейч отчасти повторил проделанное Говардом исследование на основе новых данных, но его работа доведена только до подписания Севрского договора[67].

Британские историки, авторы коллективного труда «Великие державы и конец Османской империи»[68], много сделали для выявления роли каждой из держав в процессе распада Османской империи накануне, во время и после окончания Первой мировой войны. Сведения об экономических интересах европейских держав на Востоке (очень подробные в отношении Франции и эпизодические в отношении других держав) обобщены в работе французского исследователя Ж. Тоби[69]. Борьба великих держав (в первую очередь — Великобритании) за нефтяные месторождения Месопотамии исследуется в работе М. Кента[70]. Книга англичанина Д. Уолдера «Чанакский кризис»[71] вопреки названию охватывает всю историю последних лет Османской империи и является скорее научно-популярным трудом, но в ней можно найти ряд интересных фактов, характеризующих британскую политику на Востоке.

Значительная часть британских и американских историков смотрят на изучаемые проблемы с точки зрения исторических судеб британской колониальной империи. Все они стремятся ответить на вопрос, насколько успешной была английская внешняя политика в том или ином регионе для укрепления и обеспечения ее безопасности. Различия между историками проявляются лишь в оценке эффективности британской дипломатии. Отношения Великобритании с соперниками, прежде всего с Францией, выступают при этом лишь как один из многих факторов, влиявших на действия британских политиков.

Американский историк Б. Буш придает большое значение советско-английским отношениям, в которых он видит лишь продолжение старого англо-русского соперничества на Востоке. Замечания по англо-французским отношениям встречаются в его книге лишь эпизодически[72]. Е. Надсен на примере проблемы Константинополя пессимистично оценивает результаты британской политики на Востоке[73], а чрезмерные обострения англо-французских противоречий считает досадными недоразумениями, лишь сыгравшими на руку туркам. Со схожих позиций написаны работы английского историка Э. Кедури, посвященные событиям в арабских странах[74]. Наиболее полное освещение ближневосточная политика Великобритании в изучаемый период получила в работах Дж. Дарвина[75] и A.C. Климана[76]. Английские ученые Ч. М. Эндрю и A. C. Канья-Форстер провели аналогичное исследование колониальной политики Франции[77], показав ее относительную непопулярность внутри страны и зависимость от деятельности ограниченных групп давления. Ход военных действий на Востоке в 1920–1921 годах, которые позволили Франции утвердиться в Сирии, но в то же время заставили ее отказаться от Киликии, подробно исследован в работе французского военного историка генерала Дюэ[78]. Позиция США в Восточном вопросе рассматривается в книге Р. Траска, но большой хронологический охват позволяет автору сосредоточиться лишь на наиболее ярких эпизодах[79].

О французской и отчасти турецкой историографии собственно «турецкого вопроса» позволяет составить представление сборник статей, вышедший к 100-летию Мустафы Кемаля (Ататюрка) и посвященный франко-турецким отношениям в его эпоху[80]. Во всех статьях, вошедших в этот сборник, всячески подчеркиваются элементы сотрудничества Парижа и Анкары, а эпизоды, связанные с враждебностью и соперничеством, старательно затушевываются.

Наиболее крупная турецкая работа по данной теме на европейском языке принадлежит C. P. Соньелю[81]. Автор высоко оценивает способность турецких дипломатов к игре на противоречиях между заинтересованными державами. Автор показал как внутренние корни греко-турецкой войны, так и роль великих держав в ее развязывании. Среди турецких авторов также следует отметить Б. Гёкая[82] и Оке Мим Кемаля[83].

Греческая точка зрения наиболее полно представлена в книге M. Л. Смита[84], а позиция Греции на Парижской мирной конференции — в работе греческого историка Н. Петсалиса-Диомидиса[85], причем автор прослеживает связи между малоазиатским направлением греческой внешней политики и другими проблемами, представлявшими интерес для Афин, прежде всего балканскими. Французский историк С.П. Космен исследовал политику великих держав по отношению к Греции и пришел к выводу, что она была крайне своекорыстной: Греция втягивалась в военные конфликты по воле стран Антанты, вопреки собственным интересам[86].

Очень подробно в зарубежной историографии изучен армянский вопрос. Наиболее полно применительно к нашему периоду он освещен в работе С.Дж. Уокера[87], написанной с позиций, сочувственных к армянской точке зрения. В книге А. Тер-Минасяна о дашнакской Армении[88] в числе прочих вопросов освещаются связи армянского государства с державами Антанты. Армянский взгляд на проблему Киликии представлен в работе Г. К. Мумджияна[89], а турецкий — Г. Юджеля[90].

Наиболее значительной работой по сирийскому вопросу остается книга ливанского историка Зейне Н. Зейне[91]. Он уделяет основное внимание истории арабского королевства эмира Фейсала в Сирии, а англо-французским отношениям отводит подчиненную роль. Роль сирийского вопроса в политике Великобритании стала предметом исследования Дж. Ф. Фишера[92], а в политике Франции — Дж. К. Таненбаума[93]. Полезные сведения о ситуации в Сирии можно найти и в работах британского историка Ф. Хури, но большой хронологический охват позволяет ему делать лишь самые общие замечания[94]. Специфическая ситуация в Ливане подробно освещена в монографии израильского ученого М. Замира[95]. Тем же сюжетам посвящена книга французского историка арабского происхождения Ж. Хури[96], которая носит явно апологетический характер по отношению к ближневосточной политике Франции.

Из всех ближневосточных проблем по понятным политическим причинам наиболее изученной является палестинская. Обилие литературы заставляет обращаться только к тем работам, где в какой-то степени затронуты англо-французские противоречия в Палестине в первые послевоенные годы. Данная проблема не обойдена вниманием в исследованиях А. Лорана[97], Р. Сандерса[98], Г. Бовиса[99], Дж. Кимхе[100], но предметом специального исследования один из ее аспектов (территориальное разграничение) стал лишь в небольшой статье Дж. Мак-Тага[101].

Ближневосточных проблем касались и исследователи внешней политики стран Антанты. Англичанин Ф. С. Нортедж[102] признает неизбежность англо-французских противоречий на Востоке и в целом высоко оценивает работу английских дипломатов. M. Л. Докрилл и Дж. Д. Гулд[103] приходят к более пессимистичным выводам. Одну из главных причин неудач британской политики они видят в жесткой линии по отношению к Турции, сочетавшейся с попустительством по отношению к Германии. Внешняя политика Франции с 1914 по 1945 год рассматривается в книге французского историка Ж. Нере[104]. Он считает, что англо-французские противоречия были обусловлены экономическими и геополитическими причинами, но рассматривает их преимущественно через призму Германского вопроса, уделяя совсем немного места ситуации на Востоке.

В настоящее время в историографии отсутствуют специальные работы, посвященные влиянию проблем Ближнего Востока на англо-французские отношения в начале межвоенного периода. Единственная работа, принадлежащая Г. Каммингу, значительно устарела, а работы по смежным проблемам не могут адекватно осветить эту тематику. Этот пробел призвана восполнить данная работа.

Автор выражает искреннюю признательность сотрудникам кафедры Новой и новейшей истории стран Европы и Америки исторического факультета МГУ им. Ломоносова за огромную помощь и поддержку. Особую благодарность хочется выразить доценту Л. Н. Еремину, благодаря которому стало возможным появление этого исследования. Автор признателен доцентам B. H. Горохову, C. A. Соловьеву и E. B. Романовой за поддержку и ценные советы, которые очень помогли в работе над избранной темой. Автор также благодарит профессора A. C. Маныкина за проявленный интерес и содействие в подготовке монографии.