Война Вихря

Глава 6 Армия ветров

Чарли проснулась внезапно и села в недоумении. Было еще совсем темно, она очень устала. Что ее разбудило? Остальные, даже Халагар, который всегда спал очень чутко, сладко посапывали во сне.

"Это тоже странно, – подумала Чарли. – Халагар рядом, а я – это я, а не Шари".

"Приближается много людей. Надо разбудить и предупредить всех", – произнес по-английски у нее в голове незнакомый и жуткий голос. Он больше походил на шипение и рычание, чем на человеческую речь.

– Что? Кто? – испуганно пробормотала она вслух.

"Торопись! Времени мало!" – настойчиво предупредил голос.

Вдруг в ее голове возникла картина, видимая кошачьими глазами: жуткий бесцветный светящийся пейзаж и какие-то существа – совсем не люди – скачут верхом, только непонятно, что это за животные, которых они оседлали.

– Мрак? Ты? Ты умеешь говорить?

"Я надеялся сохранить эту тайну, но сейчас торопись! Разбуди часового, расскажи ему, потом буди остальных!"

Она встала. На посту стоял Дорион, но по свечению его ауры Чарли догадалась, что он дремлет, привалившись к дереву. Она подкралась к нему.

– Дорион! – прошептала она. – Проснись! Он зашевелился, потом подскочил, едва не сбив ее с ног.

– А? Что?..

– Мрак видит маленький отряд, они идут сюда, уже близко. Надо будить остальных!

– Чарли, я… что? – Дорион опомнился, весь сон слетел с него. – Халагар! Бодэ! Тревога!

Халагар проснулся и вскочил мгновенно, за ним, ворча, поднялась Бодэ.

Халагар с винтовкой подошел к Дориону. Жаль, что запас патронов у них был невелик.

– Чарли говорит, что кот видит много вооруженных людей.

Халагар нахмурился и посмотрел на Чарли, словно удивляясь, как столь примитивное создание могло понять или выразить такие мысли. Но сейчас ему было не до размышлений. Слишком близка была опасность.

– Упакуйте, что сможете, да побыстрее! – прошипел он. – Дорион, смотри, чтобы лошади не выдали вас. Я приду за вами.

– А что будешь делать ты? – спросила Бодэ.

– Посмотрю, кто они такие, если только они не приснились Дориону. Не беспокойтесь, меня они не увидят. С какой стороны они подходят?

– Это видение, которое Чарли получила от кота, вряд ли он мог передать направление.

Они отошли в лес. Дорион был готов углубиться подальше в чащу, но Чарли была непреклонна.

– Хватит! Уже достаточно далеко! Мы же хотим снова найти его, а он – нас! И потом, я хочу снова настроиться на Мрака.

Они остановились, углубившись в лес ярдов на сто. Чарли села на траву, по-турецки скрестив ноги, и сосредоточилась. Бодэ и Дорион придерживали лошадей.

– Да, я вижу их! – воскликнула Чарли. – Мрак сверху, с дерева, наверно, смотрит на них. Большие, уродливые. Волос нет. Головы костистые, из них высовывается морда с глазами, ну как у черепахи из панциря. Вместо носов тоже костяные пластинки. А едут верхом вроде как на детенышах динозавров, и у них тоже костяные пластинки.

– Что-то они слишком большие для этого мира, – заметил Дорион.

– У них есть что-то, похожее на пулеметы. У всех, – сообщила Чарли. – Черт! Да это и впрямь маленькая армия!

Мраку она послала мысль: "Почему ты никогда не говорил, что можешь общаться со мной?"

"Тише! – пришел ответ. – У меня хватает проблем. Люди слишком много болтают. Молчи".

– Прислушайтесь! – прошипела Бодэ. – Их можно услышать даже на таком расстоянии!

Лошади зашевелились, почуяв раздражающий запах и услышав странные звуки в потемках.

Через несколько минут колонна прошла, звуки постепенно затихли в ночи, и снова тишина вокруг.

Что-то зашевелилось слева от них в темноте леса. Они было вскинули ружья, но это подошел Халагар.

– Кто это? – спросил Дорион.

– Гейлошаны. Около пятидесяти, все хорошо вооружены, и такого оружия я никогда раньше не видел. Они питаются кровью и молоком животных, и их шкуры, или как там это называется, твердые как камень. Их можно остановить, только если стрелять им в лицо.

– Они направлялись к Тишбаалу срединному. Значит, они как раз между нами и тем местом, куда нам нужно попасть.

– Ну, там будут и похуже. Устраивайтесь пока здесь, на случай если эти были просто первыми.

Халагар подошел к Чарли, поднял ее, резко дернув за руку, и оттащил в сторону, подальше от остальных. Потом с такой силой ударил по лицу, что у нее голова дернулась назад и слезы выступили от боли.

– Ты, слушай меня, – прошипел он. – Ты моя! Если тебе опять нужно будет кого-то предупредить, ты разбудишь меня, поняла? Ты моя! Попробуй только мне не угодить! Я тебе все руки переломаю! И не вздумай пожаловаться! Если кто-нибудь спросит, бил ли я тебя, скажешь им, что ты это любишь.

Затем он схватил ее за волосы и почти приволок в лагерь.

Чарли была потрясена и сбита с толку. Она не представляла, как могла бы на Короткой Речи рассказать ему о приближении опасности и о том, как она об этом узнала. Она впервые задумалась, как бы вел себя Халагар, если бы его не сдерживало присутствие Дориона и Бодэ.

– Как девушка узнала? – спросил Халагар у Дориона. – Как она рассказала тебе, если у нее мозгов нет?

Дорион вздохнул и решил особо не распространяться.

– Она пришла из других мест, у нее свой язык. Я его понимаю. Когда возникла опасность, она перешла на него. По-акхарски она знает только Короткую Речь.

– А я-то думал, зелья отнимают все.

– Что ты сходишь с ума? – поинтересовался Дорион. – Девушка и кот нас спасли!

Халагар не ответил.

Чарли была испугана и смущена. Какого черта? Все шло хорошо, и на тебе! Вот бы не думать, снова стать Шари, но Шари не приходила. Лицо до сих пор жгло, было больно прикасаться к нему.

"Мрак? Мне нужно с кем-нибудь поговорить. Ты здесь?"

"Иди спать, глупая девчонка! – пришел ответ. – Ты хотела его, ты его получила, а он – тебя. Ты хочешь пушистого друга, который говорил бы с тобой, в следующий раз выбери собаку".

Чарли мало спала этой ночью. Утром Мрак вернулся и занял свое место в седельной сумке, не сказав ей больше ни слова. Она больше не превращалась в Шари, но действовала так, будто принадлежала Халагару, а он казался грубее и бессердечнее, чем раньше.

Когда они приблизились к границе нуля, Чарли осталась с Бодэ, а Халагар с Дорионом пошли разведать, что ждало их впереди. Бодэ подошла к девушке и всмотрелась в ее лицо.

– Бодэ так и думала, – пробормотала художница. – Синяк у глаза до сих пор виден. Значит, Халагар бьет тебя? Не зря он сразу показался Бодэ похожим на ее покойного, о чем она не горюет, второго мужа.

Мрак спрыгнул с ветки, потянулся и забрался на колени к Чарли. Она погладила кота, заклинание Йоми заработало, Бодэ стали доступны мысли девушки.

– Я не против. Мне, пожалуй, даже приятно, – сказала она, хотя это были совсем не те слова, которые она хотела бы сказать. Проклятое рабское заклинание!

– А! Он приказал тебе говорить так, да? И что ты любишь его, и что умерла бы ради него, и прочую чепуху?

– Да, – ответила Чарли, на этот раз благодарная житейскому опыту Бодэ.

– Ax, мой мотылек, что же ты ничему не учишься! Когда-то давно ты была куртизанкой, изнеженным созданием, к которому Бодэ посылала только самых лучших. Ты думала, что так и должно быть? Романтика эротики, да? Девушки на улицах – они обязаны принимать кого придется, любого, кто заплатит, и садистов, и просто ненормальных. И ты бы кончила тем же в конце концов, ведь куртизанки ценятся только пока молоды, а даже самые изнеженные стареют слишком быстро. Вот почему так нужны зелья, стирающие память. После них ты словно остаешься ребенком, который наслаждается отсутствием ответственности и видит мир не как выгребную яму, которой он в действительности является, а как площадку для игр.

– А у меня был выбор? – резко возразила Чарли.

Бодэ пожала плечами:

– Жизнь почти всегда сдает плохие карты. Суть не в том, чем тебя заставляли становиться и что заставляли делать, а в том, что ты получала от этого удовольствие, ты приняла это. Бодэ не следовало делать тебя такой красивой. Бодэ надо было отправить тебя на улицу. Тогда бы твой мозг сумел составить план спасения и не дал бы тебе подчиниться своей судьбе. Ты бывала бойцом, но только когда тебя вынуждали обстоятельства, а затем ты сдавалась и возвращалась в эту, о, такую уютную раковину.

– Но что я могу сделать? Я слепая, слабая, я должна повиноваться Халагару. Ты же знаешь, как действует заклинание.

– Да. Но слепота не только в твоих глазах, она в твоем сердце, в твоей душе. Неужели ты могла подумать, что тобой заплатили бы Халагару, если бы Дорион почувствовал хоть малейший протест с твоей стороны? Мы долго обходились без этого красавца, и, если выживем, это будет не его заслуга. Так нет же! Ты захотела дорогого Халагара – мускулы, одеколон и гранитный член! Когда думаешь о себе как о вещи, прелестном цветке и не более того, ты и других оцениваешь так же. Что ж, ты получила его внешнее великолепие, но только вместе с его гнилой сердцевиной. Он злой, порочный человек. Те, чья профессия – убийство, обычно такие, Бодэ многих повидала в своей жизни.

– Но он на нашей стороне.

– Да ну? Он всегда только на своей собственной стороне. На чьей стороне кто-то, имеет значение лишь тогда, когда на тебя нападают. Но чаще всего просто приходится жить со свиньями. Не то что все мужчины – свиньи, но те, кого влечет к таким, как мы с тобой, – порядочные мерзавцы. Потому-то Бодэ и нашла в своей дорогой Сузаме такую радость и утешение.

Чарли внезапно осенило.

– Ты могла создать противоядие, да?

– Зачем? Гораздо проще найти хорошего мага и использовать его силу, чтобы подавить и нейтрализовать действие зелья. Именно это сделали друзья и коллеги Бодэ там, в Тубикосе, через несколько недель после того, как Бодэ выпила свое зелье, а они догадались об этом.

– Так зелье не действовало на тебя все это время? Бодэ рассмеялась:

– Дорогая, у Бодэ было много мужей. Единственный приличный из них умер после ночи страсти от сердечной недостаточности. Остальные были богатыми, или умными, или, изредка, красивыми, но все равно мерзавцами. Троих Бодэ убила сама. А когда она выпила свое зелье, ей стало ясно, что ей не нужен и никогда не был нужен муж. Ей была нужна жена. Бодэ долго жила и боролась с миром, прежде чем поняла, почему она так несчастна и в чем разница между любовью и вожделением.

– И ты добровольно от всего отказалась? Ради этого?

– Ну, не ради этого, моя дорогушечка, но отказалась, да. По правде говоря, Бодэ была в творческом тупике, она перестала развиваться как художник. Все было слишком легко. Бодэ попалась в ловушку чисто коммерческого искусства, еще бы немножко, и она стала поденщиком. А приключения, опасности, ужасы – это возбуждает ее. Если она выживет, Бодэ станет по-настоящему великой художницей! Если нет, что ж, она умрет ради любви и ради искусства. Но ты, мотылек, ты проживешь и умрешь ни за что. Только члены королевской семьи и волшебники рождаются с предопределенной судьбой, остальным приходится ковать свою самим, или мы вообще останемся ничем. Ты отказалась от своей личности, от своей мечты, и, говоря откровенно, единственное различие между Шари и Чарли в последнее время только то, что у Чарли больше словарный запас. Я…

Бодэ вдруг вскочила, повернув винтовку в сторону шума, но это вернулись Халагар и Дорион. Мрак поднял голову, слез с колен Чарли и поплелся на свое место.

Дорион дышал так тяжело, что, казалось, того и гляди рухнет замертво, но Халагар торжествовал.

– Мы добыли это!

– Добыли что? – спросила Бодэ.

– Это. – Халагар вынул из кармана рубашки цепочку с камешком, похожим на те, что валялись по обочинам дороги.

– Вы украли булыжник?

– Ха-ха! Пришлось убить ради этого камня, но он того стоил. Когда гейлошаны проходили тогда ночью, с ними были два акхарца. Я не удивился, что среди акхарцев были и такие, кто перешел на сторону повстанцев, но как туземцы отличали «своих» акхарцев от остальных? Поэтому я и хотел, чтобы Дорион пошел со мной. Я был уверен: должны быть какие-то заклятия или амулеты.

Дорион подтвердил:

– Да, это так. Совсем простая вещица, и они все носят их – и колонийцы, и акхарские предатели, и наемники. Это общее заклинание, но довольно сложное. Его легко производить массово, но нелегко нейтрализовать. Тот, кто носит такой амулет, моментально отличит друга от врага.

Бодэ нахмурилась.

– А как это поможет нам?

– Ты не понимаешь? – откликнулся Халагар. – Это просто камень на цепочке. Почти любой подойдет. У нас есть два – мы прикончили парочку слишком беззаботных охранников. От тел мы избавились, не так-то легко будет их обнаружить. Но с этими амулетами мы с Дорионом можем ехать прямо через ту линию и лагерь. Я известный наемник. Если даже кто-то узнает меня, решит просто, что теперь я работаю на них. А колдунов третьего ранга у них полно, так что Дориона даже не заметят.

– Это главным образом маги, которым почему-то не повезло, вот они и затаили злобу. Если и встретится кто-нибудь, кто знает меня, он подумает, что уж я-то последний, кто будет сейчас работать на Булеана.

Бодэ задумалась.

– Что-то слишком легко. А Шари и Бодэ? У нас нет таких амулетов.

– Они захватили в плен и превратили в рабов с помощью магов сотни акхарцев – мужчин, женщин, детей. С вашими рабскими кольцами вы как раз подойдете. Только потерпите и будьте очень покорными.

Бодэ все это совсем не понравилось.

– Что ж там делается, внизу?

– Это неописуемо, – ответил маг. – Сама увидишь. Но сперва, боюсь, вам придется подготовиться: снять одежду и… поваляться в грязи.

Чарли очень расстраивалась, что не видит того, что делается вокруг, но Мрак выглядывал наружу с тем же любопытством, что испытывала она, и передавал ей то, что видел своим кошачьим зрением.

Это было нечто среднее между гигантским городом и огромным вооруженным лагерем. Спускаясь с последнего холма к нулю, люди, животные, палатки, временные постройки располагались вдоль границы, насколько хватало глаз. Представители разных рас говорили на дюжине языков и сотне диалектов. Единственное, что у них было общего, – это то, что их и их предков тысячи и тысячи лет держала в подчинении одна раса. Теперь они наслаждались, видя своих повелителей лишенными всего, сломленными и нагими. Грязные, избитые, доведенные до истощения, акхарцы-рабы перетаскивали вещи, сгребали навоз, копали отхожие места. Другие терпели публичное унижение и поношение для развлечения толпы. Глаза у всех были пустыми и безжизненными.

Основную массу туземцев составляли гейлошаны, махабуты и клутиины. Махабуты были приземисты, покрыты морщинистой тусклой серой кожей, с широкими когтистыми медвежьими лапами, короткими лысыми хвостами.

Путешественники миновали первую линию пикетов и подошли к лагерю. Никто не обращал на них внимания. Очевидно, камни делали свое дело.

Каким-то образом Халагар услышал в этом бедламе грубый гортанный голос, говоривший по-акхарски. Это был один из гейлошан, который распоряжался несколькими рабами-акхарцами. Он с любопытством посмотрел на Халагара. Одетого акхарца, да еще верхом на лошади, здесь было трудно встретить. Халагар остановился и отдал честь.

– Прошу прощения, сэр! – крикнул он, перекрывая шум толпы. – Капитан Халагар, наемная милиция. Где командный центр?

– Зачем? – рявкнуло создание, ясно давая понять, что он не одобряет никаких отношений с акхарцами.

– У меня приказы для доклада командующему, – спокойно ответил наемник. – Приказы от полковника Колетсу из генерального штаба.

– Полевое командование там. – Гейлошан указал на нуль. – Но нужен пропуск, чтобы выйти отсюда и пройти туда.

– К кому мне обратиться, чтобы получить его?

– К командующему. Да, но тебя же к нему не допустят. Ладно. – Он показал в сторону границы. – Видишь большую красную палатку примерно в лиге к северу отсюда? Кто-нибудь там сможет помочь тебе.

Они двинулись сквозь толпу под неотступными взглядами несчастных акхарцев. Их глаза оживали, хотя бы на несколько секунд, когда четверка проходила мимо них, оживали, как будто ища помощи, какого-нибудь знака родства или надежды.

Идти было трудно. Воняло чем-то странным, стоял такой шум, будто все говорили одновременно, громко, не умолкая, да еще на самых разных незнакомых диалектах. Воздух, казалось, был пропитан ненавистью, той жгучей ненавистью к правящей расе, которая только и объединяла эту толпу. В относительной безопасности был только Дорион, все эти существа по-прежнему боялись магии, а вот чтобы разделаться с Халагаром, такой толпе хватило бы малейшего повода.

Чарли и Бодэ, вывалявшись в грязи, чувствовали себя глупо и нелепо, но теперь обе женщины сомневались, достаточно ли жалкими и грязными были они для этой толпы.

Бодэ пересела на лошадь Дориона, пристроившись позади него, Чарли ехала, как всегда, в своем седле перед Халагаром. Третью лошадь с их пожитками вели в поводу. Кое-кто из толпы подходил к ним, выкрикивая ругательства, некоторые плевали на землю, а то и в них. Были такие, что попытались схватить Бодэ и стащить ее с лошади.

Но Дорион, может, и был не лучшим в мире магом, но кое-что он мог. Легкий электрический удар – и нахалы оставили Бодэ в покое.

К сожалению, это только усилило внимание к Халагару и особенно к Чарли. Даже измазанная грязью, она, безусловно, представляла собой идеал акхарской женщины. Халагар попробовал ехать быстрее, но уже не одна когтистая лапа протянулась, чтобы стащить Чарли на землю, а кожаная форма Халагара кое-где оказалась порвана, словно была сделана из бумаги.

Только сейчас Чарли начала понимать, что восставшими двигала скорее слепая жажда мести, чем подлинное стремление к свободе. Здесь царили смятение и зверство, и это и было то будущее, которое неминуемо должно было последовать за восстанием. После крушения власти акхарцев остальные расы были обречены на смертельную схватку друг с другом. Революции всегда окутывал ореол романтики. Впервые Чарли засомневалась, так ли все просто на самом деле.

Палатка боевой поддержки, куда их направили, охранялась лучшими, наиболее опытными отрядами. Очевидно, это было ядром создающейся здесь нерегулярной армии.

– Капитан Халагар, наемная милиция, с личными приказами от полковника Колетсу из генерального штаба, – повторил Халагар охране. – Мне нужно получить разрешение для прохода в нуль. – Чарли только удивлялась, откуда ему известны эти имена.

– Зачем? Что за приказы у тебя?

– При всем моем уважении, солдат, я не имею права открывать тебе это, как и ты не имел бы права открыть это мне.

Часовой задумался на мгновение.

– Хорошо. Но только ты, капитан. Другие останутся здесь с вашим оружием и лошадьми.

Халагар кивнул, спешился, остальные сделали то же.

– Оставайтесь здесь и молчите, – прошептал он им.

Спорить не приходилось. Они сели.

Ближайший часовой подошел к Дориону и махнул в сторону женщин.

– Они его, маг, или твои?

– Личные рабыни. Они были рабынями и при старом порядке, так что для них разница невелика. Часовой кивнул:

– Ну тогда понятно. Я заметил, что они выглядят не так, как другие здесь. Говорят, скоро женщин заберут из этих лагерей. Некоторые специалисты по сельскохозяйственным животным собираются разводить рабов. Конечно, главным образом акхарцев и некоторых других, кто не присоединится к нам. А как тебе, что вот ты рожден акхарцем, ну и вообще?

– Система была так же плоха для некоторых из нас, как и для большинства из вас, – ответил Дорион, – Ты не знаешь, что представляют собой самые могущественные колдуны, а я знаю. Я много лет провел в изгнании, в пустынях, мало кого встречая из своего круга, общаясь главным образом с половинцами, превращенцами и другими в том же роде. Система причинила такое страшное зло, что его не исправить, не причинив страданий. Да к тому же меня слегка коснулся Ветер Перемен, так что они не очень-то принимали меня.

Часовой глубокомысленно кивнул:

– Большинство магов, что перешли на нашу сторону, в похожем положении. Никто и не представлял, сколько вас таких.

С этими словами он медленно побрел прочь.

Халагара не было почти час. Вернулся он с эскортом солдат.

– Идем, Дорион! Мы получили охрану до самой границы. Стоило мне упомянуть Масалур, все преграды на нашем пути рухнули. Вы двое, возьмите третью лошадь, сядете вдвоем и поедете между нами!

Бодэ мгновенно вскочила на ноги, подняла Чарли в седло и сама устроилась сзади. Обе они удивлялись, как легко Халагар все устроил. Не работал ли он на обе стороны? Или это была какая-то ловушка для всех них?

Охрана расчистила им путь в толпе до самой границы нуля и затем провела их мимо еще одной линии пикетов. В нуле солдаты повстанческих сил казались расторопными и деловыми. Командующий, генерал, существо с крапчатой ржаво-красной кожей и змеиным лицом, не принадлежал ни к одной из рас, известных Халагару и Дориону. Чувствовалось, что это профессионал в своем деле, который прошел хорошую выучку.

Он указал длинным когтистым пальцем на нуль.

– Враг на расстоянии около двадцати лиг. От моей передовой до их земля ничья. Они устроились весьма основательно, похоже, их командир знает, что делает.

– Вы думаете, что сможете взять их? Ваши войска выглядят превосходно, но их недостаточно, а махабуты, те, что сзади, вы уж меня простите, но они неорганизованны, их легко разбить.

– Ну, мы обучаем их, как можем, но ты прав. Это арьергард или пушечное мясо, в зависимости от ситуации. Впрочем, у меня достаточно войск в резерве в других колониальных мирах, они подходят все время. – Он немного помолчал. – Итак, у тебя особое поручение от полковника Колетсу. Как полковник?

Халагар нисколько не смутился.

– Боюсь, я никогда не встречался с ним, сэр. Я получил бумаги с курьером. Я никогда не видел никого из людей, на которых работаю.

– Ну, я тоже. Хотя однажды я видел этого Клиттихорна, и он произвел на меня впечатление человека со скверным характером. Признаться, я обеспокоен тем, что его могущество так растет, но если приходится иметь дело с колдовской силой, то приходится иметь дело с дьяволом. Выбора не остается. Полагаю, вы собираетесь пройти в средину как беженцы? Смотрите, чтобы вас не подстрелил какой-нибудь нервный часовой.

– Мы будем осторожны. Я надеюсь выдать нас за двойных агентов. С этим-то я справлюсь.

– Как ты справился здесь, – пробормотал генерал. – Но мне все равно, кто ты такой, капитан.

Если ты и правда с нами, скоро мы будем вознаграждены и будем жить в единственном оставшемся центре акхарской свободы во владениях Клиттихорна. Если нет, ты присоединишься к тем несчастным, которых видел там, сзади, если вообще уцелеешь. Совсем скоро последнее препятствие для нас будет устранено, и придет время нанести удар. Я состарился в ожидании этого и не собираюсь проигрывать.

– Ну, я рассчитываю, что, поскольку мы все акхарцы, это рассеет их сомнения, – сказал Халагар. – Но придется ли мне проходить через все это и на другой стороне средины?

– Нет. Там достаточно сил у западной границы, но ничего похожего на это. А когда вы окажетесь вблизи Масалура срединного, это будет похоже на незаселенную пустыню. Если все пойдет хорошо, вы должны добраться туда как раз вовремя.

Халагар не знал точно, что имелось в виду, но ответил:

– Что ж, поэтому я и обязан быть там. Те из нас, кто имеет боевой опыт, нужны, чтобы оценить, что к чему.

Генерал кивнул:

– Да, это так. Мы победим, но потерь будет в сто раз больше, чем могло бы быть: мы используем, по необходимости, совершенно неопытные войска. Хорошо, капитан. Я прикажу, чтобы вас пропустили.

Они беспрепятственно прошли линию обороны и вышли на ничейную землю нуля.

Когда они отошли достаточно далеко, Бодэ заметила:

– Ты вел себя прямо-таки по-приятельски с той мразью и очень непринужденно вспоминал как раз те имена, что требовалось. Бодэ не меньше, чем того генерала, интересует, на чьей же ты стороне на самом деле?

Халагар только фыркнул:

– Я наемник. Я на стороне тех, кто мне платит, а сейчас это Дорион. Что касается имен, я выбрал Колетсу, потому что это довольно обычное имя. Понятия не имею, существует ли вообще полковник Колетсу, не говоря уже о генеральном штабе повстанцев. Я просто рискнул, надеясь, что те люди тоже этого не знают. Военное командование – это огромная бюрократическая машина, никто не знает всех игроков. А вот что мне действительно хотелось бы знать, так это что имел в виду генерал, говоря, что мы доберемся туда как раз вовремя. Пожалуй, они собираются двинуться для пробы на вашего друга Булеана, чтобы проверить свою систему.

Дорион смотрел вперед, на медленно возникающую на горизонте границу средины.

– Как бы этот генерал не оказался прав насчет того, что нас пристрелят на входе.

– Ну, я прихватил немного желтой ткани для флага, – сообщил Халагар. – Мы будем держать этот символ перемирия и подходить открыто, медленно, ждать оклика. Наверняка это должно сработать.

Они почти не говорили о том, что им пришлось увидеть на границе, хотя это было у всех на уме. Чарли думала, что акхарцам давно надо было предоставить колониям и коренному населению независимость и обращаться с ними, как с равными. Тогда все могли бы жить счастливо. А теперь никакого счастья не получалось. Может, акхарцы и были сами виноваты, но что собирались делать все эти народы после того, как полностью уничтожат акхарскую культуру? Кто удержит их от взаимного истребления в непрерывных войнах? Неужели тысячи цивилизаций окажутся отброшенными назад в каменный век?

Эта война, ненависть, дикость казались девушке ненужными и трагичными для всех. Там, дома, все было намного проще, или это ей только так казалось?

– Тебя в самом деле касался Ветер Перемен? – спросила Бодэ у Дориона.

– Нет, это я выдумал на ходу. Всю жизнь самое лучшее и ценное, что у меня было, это мой голос. Один на один, во всяком случае, я всегда мог вывернуться. Но и вправду здесь так много магов, потому что это те, кого задел Ветер Перемен или изуродовали попытки вторгнуться в запретные области магии. Теперь их отличия, их уродство, становится преимуществом, а не проклятием. Изгнанные с позором из средин, вынужденные ощущать себя чудовищами – я много видел таких в Кудаане, – теперь они спешат воспользоваться случаем и разделаться с теми, кто прежде третировал их. До сих пор я не понимал, почему такие люди, как Булеан, который при каждом удобном случае поносил акхарскую систему, рискнули бы головой, чтобы эту самую систему защитить. А сейчас, кажется, понял. Это только ненависть и месть. Все восстание – это ненависть и месть, от Клиттихорна и Принцессы Бурь до тех людей там, сзади. Все их новое общество будет построено на ненависти и мести, а в сравнении с этим общество, которое держится на бессердечности и равнодушии, – это еще не самое худшее.

Через несколько часов, продвигаясь вперед медленно и осторожно, они достигли внешней линии обороны Тишбаала срединного. Несмотря на флаг, их все-таки обстреляли.

– Прекратите огонь, черт побери! – закричал Халагар. – Мы акхарцы, и мы не с теми! Дайте нам поговорить с кем-нибудь из офицеров!

Ответа не последовало, и Халагар начал терять терпение.

– Черт побери! Посмотрите на нас! Если уж вы боитесь таких, как мы, все ружья в мире вас не спасут!

Внезапно из тумана поднялся целый отряд солдат в форме. Их ружья были направлены прямо на путешественников.

– Хорошо, сэр, – сказал сержант. – Слезайте с лошадей и следуйте за нами.

Им повезло: офицер разведки с передовой линии обороны встречался с Халагаром, когда тот был королевским курьером Кованти. Но им пришлось выдержать подробный допрос по поводу того, что они видели там, откуда пришли, и как, черт возьми, им удалось уцелеть.

Халагар повторил свой рассказ.

– Возможно, нам следовало бы нанять тебя, – заметил офицер разведки, его звали Тоганд. – Наши люди все время пытаются просочиться на ту сторону, но еще ни один из них не вернулся.

– Акхарцы, которые на них работают, держатся довольно далеко от границы, и у них свой лагерь. Это и понятно: вряд ли кто-нибудь из акхарцев уцелеет, когда начнется сражение.

– Конечно, они могут захватить наше передовое подразделение, но даже линия пикетов находится в радиусе действия артиллерии срединной земли. И этому сброду не разрушить магический щит, который не дает любому неакхарцу войти в срединную землю. Те маги, что на их стороне, даже все вместе не смогли бы это сделать.

– Я тоже так думал, пока не увидел долину, в которой поработал Ветер Перемен. Вся магия – ничто для Ветра Перемен, а я убежден, что те, кто стоит за всем этим, могут отправить его, куда бы они ни захотели. Или Ветер Перемен может просто промчаться из глубины страны к границе, прокладывая широкий путь к центру. Не знаю, что они планируют, но они уверены в успехе, это точно.

– Никто и никогда не мог влиять на Ветер Перемен, ты же знаешь, – возразил Тоганд. – Я видел, что Ветры иногда ведут себя так же правильно и странно, как в той долине. Если бы нашелся кто-нибудь, способный управлять Ветром, им пришлось бы направлять Ветры по очереди в каждую средину, и не потребовалось бы много времени, чтобы понять, кто и откуда руководит ими. Тогда остальные колдуны воспротивились бы этому просто из самозащиты.

Это была старая песня. Дориона она уже не убеждала.

– Тогда почему вы отсиживаетесь здесь? Те несчастные, которые терпят поношения, они же граждане, черт возьми! У них есть права! И право на защиту и покровительство их короля и всех сил, имеющихся в его распоряжении.

– Он попал в точку, – заметил Халагар. – Почему это не было подавлено в зародыше? Для чего тогда существует армия? Вместо того чтобы поддерживать порядок в колониях, вы отвели войска к средине и позволили этому распространяться.

– Знаю, знаю, – согласился Тоганд. – Думаете, мы не понимаем этого? Здешняя Главная Колдунья выжила из ума так давно, что я ее другой и не помню. Она вообще больше не выходит, и никто не смеет говорить ей то, чего она не желает слышать. Она плюет даже на приказы короля, и она достаточно могущественна, чтобы испепелить любого из самых сильных адептов, кто вздумал бы ей перечить. Она совсем полоумная! Все продолжает называть короля "его величество король Юрамба", а Юрамба помер уж два столетия назад! Она, кажется, в самом деле верит, что объезжала колонии лишь пару недель назад. И хотя она впала в старческий маразм, ее боятся по-прежнему, потому что она никогда не оставляет в живых никого из адептов, кто приблизился к ней по своему могуществу. Но она пока единственная у нас, кто может поддерживать щит. Мы не можем идти против них без колдовства, особенно против этого треклятого незаконного автоматического оружия, которое превосходит все, чем располагаем мы. Дорион кивнул:

– Я так и подумал, когда увидел все это. Они слишком старые или слишком ленивые, чтобы на них действительно можно было надеяться. Интересно, сколько столетий мы удерживали колонии страхом колдовской силы, которой на самом деле уже не существует? Лучшие из магов второго ранга не хотят быть Королевскими Волшебниками, они хотят экспериментировать, или специализироваться, или совершенствовать свое мастерство до предела. Они порывают с обществом, с политикой, иногда вступают в пределы, слишком опасные даже для них, и превращаются в уродливых созданий или кончают тем, что вызывают Ветер Перемен и исчезают навечно. А мы остаемся в руках посредственностей и бездарностей. Проклятие! Враг понял, на каком обмане построен наш мир.

– И все-таки это мелочи жизни, – заметил Халагар, – по сравнению с утверждением генерала повстанцев, что предстоит «потеха» в Масалуре. У вас есть какая-нибудь информация? Тоганд покачал головой:

– Никакой.

Бодэ взглядом подозвала Д Ориона, а когда он подошел к ней, прошептала:

– Спроси, не проходила ли здесь невысокая полная молодая девушка.

Дорион кивнул и вернулся к солдатам.

– Не было ли здесь девушки лет двадцати или около того, довольно толстой, с низким, почти мужским голосом, которая была бы похожа на сестру вон той, хорошенькой, если бы не весила больше, чем надо?

– Простите, нет. По крайней мере, если она и проходила, это было до того, как мы здесь обосновались. Вы могли бы проверить в Службе иммиграции и пропусков, проходила ли она здесь раньше, но с тех пор, как мы здесь, было лишь несколько беженцев, и никто не походил на вашу спутницу, – а мне довелось беседовать с ними со всеми. А что? Кто-то еще пытается пройти здесь? Кто-то отделился от вашей партии?

– Да, вроде того, – осторожно ответил Дорион.

– Ну, вспомните, через что вы прошли, прежде чем попасть сюда. Если до сих пор она этого не сделала, боюсь, что она либо погибла, либо попала в рабыни к колонийцам. Вам чертовски повезло.

Они провели несколько дней в Тишбаале срединном. Он уже некоторое время находился в осаде. Наверное, прежде это был оживленный большой город, но сейчас он выглядел как жалкая тень самого себя. Фабрики и магазины закрылись, электростанции работали с перебоями. Почти половина населения лишилась работы, и все злились, что правительство не может справиться с беспорядками.

Город был переполнен. Там, где едва хватало места для двух-трех человек, теперь ютилось гораздо больше. Многие ночевали в парках, в палаточных городках. Это были беженцы, которые устремились в срединную землю в поисках защиты.

Благодаря тому, что в срединах было много огородов, еды пока хватало, но мясо выдавали по карточкам. Хотя немало туземцев сохраняло лояльность, ни одна колония не была вполне безопасна для акхарцев или тех караванов, от которых так долго зависели средины.

Из Тишбаала срединного четверка вошла в мир, который, как предполагалось, был дружески настроенной колонией. Называлась она Кватарунг. Опознавательные камни и бойкий язык Халагара помогли пройти повстанческую заградительную линию со стороны Масалура. Военный отряд там только поддерживал осаду и не претендовал на роль основной атакующей силы.

Кватарунг представлял собой безбрежные поля сахарного тростника, пальм и других тропических культур. Крупные, обезьяноподобные туземцы, возможно, с удовольствием присоединились бы к восстанию, если бы хоть на мгновение поверили в его успех. Несмотря на звериную наружность, они не были ни глупыми, ни даже наивными. Не становясь по-настоящему ни на чью сторону, кватарунги извлекали наибольшую выгоду. Десятки тысяч семей акхарских колонистов переехали ради безопасности в средину или переселились подальше от пересечения миров, туда, где не было ни туземцев, ни повстанческих отрядов. Кватарунги впервые оказались предоставлены сами себе. Подчиняясь только собственным родовым правилам, они устроились просто прекрасно. Если бы средина удержалась, акхарцы оценили бы их лояльность. Если бы средина пала, они бы приветствовали победоносных повстанцев. Дорион и его спутники подозревали, что во многих колониях дело обстояло так же, лишь немногие были абсолютно преданы идее восстания. Но и эти немногие численно значительно превосходили акхарцев, а мощное оружие компенсировало в какой-то степени отсутствие настоящей выучки.

Четверо путешественников жили в Кватарунге уже три дня, когда на мирной дороге, что шла между нескончаемыми рядами сахарного тростника, при свете дня на них неожиданно напали. Мрак дремал, и, хотя он услышал какой-то шорох и понял, что это опасность, не успел их предупредить.

Банда выскочила из тростника с криками, которые напугали лошадей, и мгновенно окружила четверку акхарцев. У бандитов были две обычные однозарядные винтовки, дробовик и три огромных мачете. Полдюжины кватарунгских парней демонстрировали свою солидарность с повстанцами и презрение к осторожности своих старших соплеменников.

Глазами кота Чарли видела их: круглолицые, мощные, почти сплошь покрытые коричневой шерстью, они чем-то напоминали описания снежного человека.

– Что вам нужно? – прогремел Халагар. Голос, которым он привык отдавать команды, производил впечатление.

– Слезайте с лошадей, акхарцы! – прорычал в ответ один из туземцев, если не самый высокий, то точно самый толстый, явно главарь шайки. – Кватарунг теперь наш! – Он повернулся к своей банде. – Пять секунд, или стреляйте в обоих мужчин. И стреляйте в мага, если он попытается поднять руки. Стреляйте ему в голову.